Научная магия (джен)

Изучение обширной блэковской библиотеки не дало вразумительных результатов. Гермиона просмотрела десятки книг, которые хотя бы отдалённо соответствовали нужной тематике, но никаких практически проверяемых данных о наличии или отсутствии у магии разума в них не обнаружила. Ей попадались философские умствования, сомнительные рецепты отваров для «общения с самой магией», в основном основанных на грибах-галлюциногенах, а в одном древнем фолианте даже нашлось описание ритуала призыва духа магии, правда, для этого требовалось принести в жертву семьдесят семь наделённых магией девственниц. С раздражением захлопнув последнюю из череды бесполезных в этом вопросе книг, она выбралась из библиотеки, поблагодарила Кричера за чай, оставила записку для Гарри и аппарировала домой.

По-хорошему, конечно, стоило дождаться возвращения друга с дежурства, но ей не хотелось портить тому настроение своим кислым видом. Идею порыться в школьной библиотеке, после некоторых размышлений, она тоже отмела — пусть хогвартское книгохранилище и было крупнейшим в магической Британии, оно оставалось сравнительно безобидным. Конечно, надо бы удостовериться, что в запретной секции не пылится ненароком позабытый там труд о разуме магии, но это дело Гермиона отложила на потом.

Вместо этого она провела добрых два часа в домашней библиотеке, выискивая у родителей книги Фейнмана, Гарднера и Азимова [2]. Остаток дня она просидела у себя в комнате, пытаясь уложить у себя в голове современную научную картину мира. Получалось не очень — сколь бы хороши ни были её аналитические способности, без полноценного школьного и университетского образования понимать научный подход к миру было сложно.

Впрочем, позлившись на себя первые пару часов, к вечеру она уже с большим увлечением читала об истории открытия электромагнетизма. Магловская наука, изложенная доступным языком, захватила её, и лишь усилием воли она заставила себя отложить книги, когда часы пробили полночь.

За завтраком старшие Грейнджеры удовлетворённо переглянулись — наконец-то их дочка спускалась в столовую без выражения вселенской печали на лице. Её глаза вновь горели энтузиазмом, а движения лишились бессильной утомлённости. Завтракая, она оживлённо болтала с родителями, выспрашивая их о работе. Повеселевшие стоматологи отправились в клинику, а Гермиона вернулась к книгам.

Отвлеклась от них она только в полдень. Наскоро одевшись, волшебница аппарировала прямиком в лабораторию. Томпсон уже был на месте, сидел за компьютером и что-то сосредоточенно читал. При виде её появления он вздрогнул, но тут же радостно улыбнулся:

— Привет! Весьма наглядная демонстрация достоинств магических способов перемещения.

— Привет. Прости, наверное, надо было предупредить, что я буду аппарировать.

— Ничего страшного, зато я своими глазами увидел, как путешествуют маги. Как далеко ты можешь так аппарировать?

— В пределах Британии и через пролив.

— Интересно… — похоже, он был готов начать исследовать феномен мгновенного перемещения прямо сейчас, но, бросив взгляд на монитор, на котором был выведен список вопросов для сегодняшнего обсуждения, твёрдо произнёс:

— Давай закончим вчерашнее обсуждение. Тебе удалось что-нибудь найти?

— Нет, — Гермиона грустно покачала головой. Она со школьной скамьи расстраивалась, если нужную информацию нельзя было отыскать в книгах. — Никаких внятных сведений о наличии или отсутствии разума у магии, только всякие сплетни. Похоже, волшебники не задавались этим вопросом всерьёз.

— Хм, странно. Ладно, нам ещё есть, что обсудить по этой теме. В учебнике по чарам за седьмой курс я наткнулся на упоминание обряда под названием «Непреложный обет». Если я правильно понял, это некая магическая клятва, под страхом смерти обязательная для выполнения?

— Да, всё верно. Один волшебник что-то обещает другому, а третий эту клятву скрепляет.

— И если первый маг не выполнит своего обещания…?

— Магия его убьёт.

— Сурово.

Гермиона пожала плечами. После ужасов гражданской войны и травли маглорожденных варварские условия непреложного обета не казались ей такими уж страшными.

— Это исключительная мера, на неё идут лишь в безвыходных обстоятельствах. Есть ещё обычные магические контракты, невыполнение которых карается не так жёстко. Обычно используют именно их.

— Но, в любом случае, выполнение или невыполнение обязательств определяет сама магия и она же во втором случае карает провинившегося?

— Да, — кажется, Грейнджер поняла подоплёку этих расспросов. — Ты хочешь сказать, что магии нужен разум, чтобы оценить, выполнены обещания или нет?

— Именно! — Ричард широко улыбнулся. — Ты начинаешь рассуждать как настоящий учёный!

— Спасибо, — похвала Рика ей неожиданно польстила, и она тоже улыбнулась. — Но, может, человек сам, подсознательно, считает, что он не выполнил своих обязательств, а магия лишь определяет эту мысль?

— Хм, дай подумать, — Томпсон начал энергично мерить шагами лабораторию. — Тогда бы возникали двойственные ситуации. Например, кто-то обещает найти пропавшего человека, а находит его труп. Выполнил он своё обещание или нет? Зависит от степени его совестливости.

— Я не уверена, что в подобной ситуации даже сама магия сможет дать ответ. Многое зависит от формулировки обещания, обстоятельств и намерений исполнителя клятвы.

— Это можно как-то проверить?

Гермиона ненадолго задумалась, а потом радостно воскликнула:

— Ну, конечно! Департамент магического правопорядка ведёт учёт всех известных случаев применения непреложного обета, с указанием условий и результатов. Я могу запросить одного своего знакомого, он сможет поделиться этой информацией.

— Отлично! Тогда пока оставим этот вопрос, и перейдём к следующему, — Томпсон вновь сверился со списком. — Я так понял, в магическом мире есть несколько видов разумных существ, кроме людей?

— Да, разумных волшебных рас довольно много. Гоблины, кентавры, домовые эльфы, русалки. А ещё вейлы, вампиры и оборотни, но это почти что люди. У них даже совместное потомство с людьми может быть.

— Ничего себе! То есть генетически все они люди, раз могут с нами скрещиваться?

Гермиона поморщилась на довольно грубый оборот, но кивнула и саркастично ответила:

— Да, я сама знакома с… результатами скрещивания.

— И чем они отличаются от людей?

— Только внешностью, и иногда магическими способностями. Полугоблины невысокие, полувеликаны, наоборот, огромные, а полувейлы привлекательны и умеют очаровывать мужчин.

— А насколько сильно исходные представители разумных рас отличаются от людей?

— Ну, достаточно. Разный рост, от ярда у гоблинов до десяти — у великанов. Есть заметная разница в строении лиц, и, наверное, организма в целом, это нужно уточнить отдельно. Те же гоблины весьма… ммм… уродливы по человеческим меркам. Ещё интеллектуальные способности могут сильно отличаться. Есть тролли, почти животные с человеческими чертами, великаны поумнее, но не намного. А вот гоблины, наоборот, превосходят волшебников в умении изготавливать зачарованные артефакты. В общем, отличий довольно много.

— И всё же генетически они не слишком сильно отличаются от людей, иначе жизнеспособного потомства в совместных браках быть бы не могло. Хм, к сожалению, в вопросах генетики я полный профан. Так что оставим это, и ограничимся утверждением о том, что магия может «мутировать» человека в иное магическое существо. Согласна?

— А почему ты исключаешь возможность появления всех этих видов в ходе естественной эволюции? — Грейнджер бросила обычную школу в неполные двенадцать, но о дарвиновской теории слышала, да и чтение научно-популярной литературы не прошло даром. — Ведь ни у магов, ни у других разумных рас, нет исторических свидетельств спонтанного возникновения новых разумных существ по воле магии.

— Чушь! — Томпсон экспрессивно взмахнул руками. — Вы все такие же люди, как и мы. Сама подумай, сколько лет ведутся ваши магические хроники? Ну, от силы несколько тысячелетий. Мгновение, по меркам эволюции! А с ближайшим нечеловеческим видом из ныне живущих, шимпанзе, наши предки-австралопитеки разделились никак не позже восьми миллионов лет назад [3]! После чего был ещё добрый десяток разных видов, и на появление каждого из них уходила не одна сотня тысяч лет! Если всё это магическое разумное разнородье возникло эволюционным путём, где их промежуточные стадии? Почему палеонтологи не находят костей каких-нибудь пещерных гоблинов или великанов?

— Н-ну… Согласно Статуту о секретности, специалисты Министерства должны стирать память всем маглам, которые узнают о том или ином проявлении волшебства. Может, всем этим учёным просто стёрли память об этом, а сами останки уничтожили?

— Неужели волшебники следят за сотнями публикаций в профильных журналах? Ведь, вероятно, сначала найдут какую-нибудь небольшую часть скелета, опишут её, и это не произведёт никакой сенсации за пределами узкого круга специалистов. Чтобы вовремя стирать всем память и заметать следы, волшебники должны тайно войти в состав всех научных групп по палеонтологии в мире!

— Да, пожалуй, ты прав, — ей вспомнилось повальное безразличие и пренебрежением маглами со стороны волшебников. На открытую демонстрацию магии обливиаторы, конечно, среагируют быстро, но она не могла себе представить магов, скрупулёзно изучающих толстые подшивки научных журналов.

— Отсюда вытекает следующее утверждение: магия в нашем мире появилась сравнительно недавно, в пределах десятков тысяч лет назад. Согласись, существуй параллельно с обычными видами весь этот магический зверинец, вроде драконов, акромантулов и единорогов, о них давно бы уже было известно.

— Думаешь, они не могли быть… Ну, не знаю, какой-нибудь магической мутацией обычных видов?

— Всё опять упирается в сроки и промежуточные виды. Можно, конечно, предположить, что драконы произошли от каких-нибудь птеродактилей, но где они прятались шестьдесят миллионов лет? Я могу поверить, что за десять-двадцать тысяч лет волшебные существа оставили слишком мало следов, чтобы современная наука их обнаружила, но за миллионы лет, необходимые для естественной эволюции, костей и окаменелостей накопилось бы достаточно, чтобы на них постоянно натыкались специалисты.

— Но ведь отсутствие останков магических животных не доказывает, что магии раньше не было. Не было нынешних видов волшебных существ, только и всего!

— Хорошо, уточним формулировку: существа, способные активно оперировать с магией, появились в нашем мире сравнительно недавно.

— А вдруг какие-то из ныне известных вымерших видов на самом деле были волшебными?

— Маги-динозавры? — Ричард скептически хмыкнул. — Исключать такое, конечно, нельзя. Но в таком случае, откуда взялись нынешние магические создания? Эволюционный механизм не сработает, всё опять упирается в отсутствие следов переходных видов. Но главный аргумент в пользу моей гипотезы состоит в другом: вы-то, волшебники, от людей ничем не отличаетесь! Значит, исторически на Земле не существовало двух параллельных и независимых типов жизни, магической и обычной. Рискну предположить, что магия пришла в наш мир не раньше появления человека разумного как биологического вида, то есть где-то в последние триста тысяч лет.

Гермиона нахмурилась. Вырисовывающаяся картина ей совсем не нравилась. С момента поступления в Хогвартс она привыкла считать магию чем-то незыблемым, неотъемлемым элементом окружающего мира, который, правда, доступен далеко не всем. А тут вдруг выясняется, что магия существует совсем недолго, по крайней мере, по геологическим меркам. Томпсон её заминки не заметил, увлечённо продолжая свой монолог:

— Подведём итоги. Во-первых, магия может считывать абстрактные образы из головы волшебника и сопоставлять их с реальными объектами. Во-вторых, магия позволяет создавать, как самопроизвольно, так и целенаправленно, объекты, наделённые разумом. В-третьих, магия способна оценивать действия людей на соответствие достаточно абстрактным понятиям. В-четвёртых, все разумные магические расы в той или иной степени являются искажёнными разновидностями человека. Наконец, в-пятых, магия возникла, или, по крайней мере, проявилась одновременно с появлением на Земле человека разумного или несколько позже. По-отдельности каждый из этих фактов можно объяснить совпадением или случайностью, но в совокупности они почти не оставляют сомнений — у магии или её источника однозначно есть разум. И этому разуму зачем-то нужны разумные операторы магии.

Ричард умолк, продолжая ходить туда-сюда мимо лабораторных столов. Грейнджер пыталась выдвинуть какие-нибудь контраргументы, но ничего стоящего ей в голову не приходило. Спустя минуту, Томпсон неожиданно остановился и произнёс:

— Я бы предположил, что магия появилась совсем недавно, около пяти-шести тысяч лет назад.

Гермиона удивлённо вскинула брови:

— Откуда такие точные оценки?

Ричард немного замялся:

— Ну, это, конечно, рискованное предположение, но всё же. Кентавры.

— Что «кентавры»?

— У вас они такие же, как и в наших легендах? Наполовину люди, наполовину кони?

— Ну да, — она всё ещё ничего не понимала, — но какое отношение кентавры имеют к срокам появления магии в нашем мире?

— Самое прямое! О чём может говорить разнообразие человекоподобных разумных магических существ? Кто-то экспериментировал, пытаясь найти наиболее жизнеспособный тип гуманоидов! Кентавры кажутся логичной попыткой объединить подвижность и неутомимость лошади с разумом и мелкой моторикой человека. Это значит, что человек уже одомашнил лошадь, и этот таинственный экспериментатор попытался «усовершенствовать» обычных всадников.

— А почему ты исключаешь обратный механизм? Что это люди начали ездить на лошадях, подражая кентаврам?

— Хм, лошадь хорошо подходила для одомашнивания, во многом благодаря её нестроптивому нраву. Согласись, это значимый аргумент для древних людей, но совершенно ничего не значащий факт для того, кто магией может скрещивать людей с животными. Почему этот таинственный «кто-то» выбрал именно лошадь, а не куда более сильного тура, например? Да, кстати, как выглядит лошадиная часть кентавра?

— Эээ… как лошадь. — Грейнджер вспомнила события пятого курса. Не то, чтобы она особенно приглядывалась к кентаврам, тогда её больше заботили другие вопросы.

— Обычная лошадь? В смысле, современная?

— Ну да. Какая же ещё?

— Вот видишь! Современные домашние лошади сильно отличаются от своих диких предков. Те были более приземисты, с короткими ногами и… чёрт, не помню всех отличий. Никогда не любил биологию. Была там какая-то лошадь Пжерв… Перживского [4]? В общем, она больше на осла похожа, чем на обычных лошадей. А раз кентавры имеют именно лошадиную половину, то и появились они уже после одомашнивания лошадей. Кстати, этот же аргумент можно применить и к единорогам.

— Звучит логично. Значит, магия начала проявлять себя, — Гермиона упорно избегала термина «появилась», — около пяти тысяч лет назад. То есть примерно в то же время, что и первые цивилизации?

— Да, где-то там. Как видишь, столь точное совпадение крайне маловероятно. Следовательно, либо появление разумной и организованной жизни пробудило магию, либо некий высший разум, дождавшись этого, сконструировал магию искусственно.

— А ты уверен, что проявление магии не могло быть связано с самим человеком?

— Хм, если бы магией были наделены только люди, с таким утверждением можно было бы согласиться. Но иные разумные расы и всё разнообразие магического зверинца… Ни за что не поверю, что древние люди, едва-едва сумевшие освоить выплавку бронзы, смогли создать всё это. Ведь современные маги не могут создавать новых жизнеспособных, а тем более разумных, видов магических существ?

— Ну… Отдельные экспериментаторы чего-то добиваются, но в глобальном масштабе новых магических видов не появляется по меньшей мере последние несколько веков.

— А тут одних только разумных видов чуть ли не дюжина появилась! Так что или в бронзовом веке существовала цивилизация каких-то невероятно могущественных магов-экспериментаторов, либо это было результатом чужого воздействия.

— Знаешь, твоя категоричность в этом вопросе немного пугает, — Гермиона боязливо поёжилась. Пугала её, конечно, не позиция школьного знакомого, а та картина мира, которую он безжалостно логично изобразил. — Почему ты так прицепился к наличию разума у магии или её создателя?

— Потому что масштаб энергий, которыми оперируют волшебники, совершенно невообразим для обычного человека. Впрочем, этот вопрос стоит обсудить отдельно. Подожди минутку, я тезисно помечу результаты нашей дискуссии. — Ричард вернулся к компьютеру и принялся быстро печатать. Глаза молодого учёного блестели азартом первооткрывателя.

* * *

[2] В англоязычном мире Айзек Азимов известен не только как выдающийся писатель-фантаст, но и как автор отличных научно-популярных книг по различным естественнонаучным дисциплинам.

[3] Палеонтологические открытия последних двадцати лет указывают на наличие общего предка шимпанзе и человека, ардипитека, жившего от 4,4 до 7 миллионов лет назад. Ричард не антрополог и целенаправленно последними достижениями в этой области не интересуется, так что здесь и далее излагает общепринятую точку зрения начала 2000-ых, несколько отличающуюся от современной.

[4] Ричард имеет в виду лошадь Пржевальского. На самом деле она является не прямым предком домашних лошадей, а ближайшим выжившим родственником исходного вида диких лошадей. Действительно заметно отличается от домашних лошадей.