Научная магия (джен)

В гостиной особняка на площади Гриммо, 12 неожиданно обнаружилась профессор МакГонагалл, чинно пьющая чай в компании Гарри. Похоже, он неплохо справлялся с ролью гостеприимного хозяина — Минерва благосклонно улыбалась, слушая очередную интересную историю из будней аврората.

Выживших в последней битве сторонников Тёмного Лорда выловили довольно быстро, так что теперь авроры занимались в основном разного рода нарушителями, мошенниками и ушлыми дельцами, пытавшимися сбыть что-нибудь запрещённое. Нет, конечно, время от времени попадались и действительно опасные типы, задержание которых было нелёгким делом, но это стало, скорее, исключением из правил.

Впрочем, для Поттера, который оказался на ответственной должности заместителя главы аврората в неполные двадцать три года, жизнь явно не казалась лёгкой. Министерская бюрократия пугала молодого волшебника куда сильнее, чем сражение с очередным тёмным магом.

Заметив появление в дверях Гермионы, Гарри приветственно махнул рукой, приглашая присоединиться к чаепитию:

— Рад тебя видеть! Кричер, подай, пожалуйста, ещё один прибор.

Домовик на глаза решил не показываться, но на столике тут же возникла ещё одна фарфоровая чашка со свежезаваренным чаем, а рядом с ней — небольшое блюдце с аккуратными кремовыми пирожными.

— Привет. Добрый день, профессор.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — улыбнулась МакГонагалл, — давно я вас не встречала. Кажется, мы не виделись со Дня Победы.

— Что поделать, было много работы.

— Нельзя же так много времени проводить за бумагами! Вы даже день рождения ваших друзей пропустили.

— Эээ, у нас тогда был небольшой аврал из-за возможного конфликта с кентаврами, — она уже раз десять извинилась перед Гарри и Невиллом за тот эпизод, и, хотя друзья заверяли её, что ничего страшного не произошло, Гермиона всё равно чувствовала себя виноватой. — Впрочем, теперь всё это уже в прошлом.

— Да-да, мистер Поттер сообщил, что вы покинули своё предыдущее место работы. Надеюсь, вы хорошо обдумали ваше решение?

— Конечно, профессор. Просто я поняла, что административная работа не по мне, по крайней мере, сейчас.

— Что ж, так тому и быть. А вы, Гарри, не думаете вслед за своей подругой оставить службу в министерстве?

— Нет, мэм. Хотя в последнее время мы в основном гоняемся за хулиганами, которые зачаровывают магловские общественные туалеты, нужно быть готовыми ко всему. Постоянная бдительность, как говорил Грозный Глаз.

Все трое грустно усмехнулись. Время притупляло горечь утрат, но упоминание павших друзей по-прежнему навевало тоску. Чтобы как-то отвлечься от грустных воспоминаний, Гермиона решила воспользоваться возможностью расспросить МакГонагалл. Вчерашние рассуждения Ричарда о разуме трансфигурированных животных и сегодняшняя дискуссия о свёрнутом пространстве напомнили ей одну тему, не дававшую ей покоя ещё в школьные времена.

— Профессор, если вас не затруднит, не могли бы вы ответить на один вопрос по трансфигурации.

— Приятно, что вы не утратили интереса к моему предмету, — довольно улыбнулась Минерва. — Что же вам не ясно?

— Я недавно пересматривала учебники за старшие курсы, — Гарри театрально закатил глаза, но она решила не обращать внимания на ужимки друга, — и столкнулась с непониманием одной проблемы. Почему исключения в законе Гампа об элементарной трансфигурации такие, какие они есть?

— Боюсь, я не совсем вас понимаю.

— Я имею в виду, чем исключения из этого закона так уж сильно отличаются от всех прочих случаев? Почему мы можем превратить кусок камня в живую корову, но не можем создать бифштекс? Почему все металлы легко создаются из любых других веществ, но создать золото принципиально невозможно? Почему превращение мебели в животных естественно и привычно, а создание человека методами трансфигурации невозможно?

— Но это же фундаментальный магический закон! — кажется, сама постановка вопроса вызвала искреннее недоумение у заслуженного мастера трансфигурации. — Такие преобразования невозможны, потому что так устроен мир!

«Вот и разница между магловской наукой и магической» — грустно подумала Гермиона. Спорить со своим любимым школьным преподавателем не хотелось. Привыкшая к догматическому характеру многих магических принципов, профессор вряд ли могла бы согласиться с необходимостью аргументировано объяснять каждый из них. Исключения из закона Гампа, столь же понятные, сколь и ничем не обусловленные, были далеко не единственным примером.

Внезапно её поразила неожиданная догадка. А что, если все эти непонятные ограничения — результат вмешательства того самого высшего разума, существование которого она так усиленно отрицала перед своим напарником по исследованиям? Определённо, нужно связаться с Ричардом и рассказать ему об этой идее.

Гермиона так увлеклась обдумыванием будущего диалога с Томпсоном, что совершенно упустила из виду заданный её вопрос. Смутившись, она проговорила:

— Простите, профессор, я немного задумалась. Что вы спросили?

— Я говорила, что, раз уж вы освободились от работы в Министерстве и, к тому же, всё ещё интересуетесь трансфигурацией, может быть, вы согласитесь занять место преподавателя этой дисциплины в Хогвартсе?

— А… как же вы, профессор?

— Увы, обязанности директора отнимают много сил и времени, и я не могу совмещать их с преподаванием, — МакГонагалл грустно вздохнула. Было заметно, что отказываться от своего предмета ей не хотелось. — Конечно, мистер Дэвис неплохо справляется с младшими курсами. Талантливый мальчик, но он никогда не скрывал, что собирается заняться артефакторикой, и взялся вести трансфигурацию только в качестве временной подработки из уважения к школе. К тому же, у меня с трудом получается выкраивать время для чтения продвинутого курса у старших ребят. Если вы согласитесь, можно будет наконец-то устранить всю эту неразбериху и наладить нормальный учебный процесс.

— Спасибо, но я… — всё это было слишком неожиданно, и обычно собранная Гермиона совершенно растерялась. — Вы уверены, что я справлюсь?

Минерва тепло улыбнулась своей бывшей ученице:

— Мисс Грейнджер, ваш талант к трансфигурации никогда не вызывал у меня сомнений. Кроме того, вы показали себя весьма… настойчивой особой, готовой твёрдо стоять на своём. Да и умения работать с людьми вам не занимать. Так что, на мой взгляд, у вас есть все качества, чтобы стать отличным преподавателем.

Судя по тому, как усиленно Гарри делал вид, что самым интересным занятием на свете является разглядывание собственной чашки, столь удачный визит профессора МакГонагалл был отнюдь не случайным. Впрочем, осознание этого никак не помогало разобраться Гермионе, что же в этой ситуации делать. С одной стороны, она никогда не задумывалась о карьере профессионального педагога, связывая свою будущее с работой в Министерстве. С другой — за пару лет бюрократия успела ей основательно осточертеть, а преподавание обещало массу возможностей для продолжения изучения магии. В надежде немного потянуть время, чтобы привести мысли в порядок, Гермиона промямлила:

— Но до начала занятий осталось меньше месяца, я не уверена, что успею подготовиться.

— Не беспокойтесь попусту. Разумеется, все необходимые методические материалы у меня в полном порядке, так что вы сможете вести занятия по проверенным учебным планам, — заметив растерянность своей собеседницы, Минерва мягко добавила. — Впрочем, я понимаю, что моё предложение оказалось для вас весьма неожиданным. Поступим так. Вы пока подумайте, взвесьте все за и против, и до конца августа сообщите мне своё решение. Если согласитесь — первый год будете вести пять младших курсов, вместо Дэвиса, а на следующий возьмётесь и за два последних. Договорились?

— Да, спасибо, профессор. Я подумаю и обязательно вам сообщу. Пошлю патронуса или сову.

— Хорошо. И помните, какое бы решение вы ни приняли, в Хогвартсе вы всегда будете желанными гостями. А теперь, пожалуй, я вас покину. Спасибо за гостеприимство, Гарри. Была рада вновь видеть вас обоих.

— Взаимно, профессор, — Гарри поднялся с кресла, чтобы проводить Минерву к камину. — Заходите ещё.

Попрощавшись, она отправилась прямиком в директорский кабинет. После небольшой паузы, за время которой Кричер успел подать свежий чай, Гермиона строго спросила:

— Ну, и что это было?

— О чём ты?

— Мерлина ради, Гарри, не пытайся делать вид, что ты не понимаешь, что я имею в виду. У тебя никогда не получалось правдоподобно притворяться. Зачем ты устроил эту встречу с МакГонагалл?

— С чего ты взяла, что я устраивал вам встречу? Она просто зашла… эээ…

— Врать у тебя тоже никогда не получалась, — Гермиона оборвала его попытки что-нибудь придумать. — Ума не приложу, как ты дослужился до заместителя главы аврората с такими-то качествами! Так что, ты ответишь, или мне сбегать за веритасерумом?

— Ну, — он чуть покраснел и отвёл взгляд, — МакГонагалл же постоянно жаловалась на отсутствие постоянного учителя по трансфигурации, вот я и подумал… Раз уж ты всё равно уволилась, то почему бы не предложить твою кандидатуру.

— И вместо того, чтобы сначала поговорить об этом со мной, ты решил сразу сообщить директрисе?

— Я хотел у тебя спросить, но потом подумал, вдруг МакГонагалл уже кого-нибудь нашла на эту должность. Вот и написал сначала ей. Как выяснилось, Дэвису всё равно, он в любой момент может устроиться подмастерьем к какому-то известному артефактору. А директриса сказала, что лучше поговорит с тобой лично. Вот так и получилось.

— Погоди, ты что, связался с ней сразу же, как я уволилась?

— Ну, я подумал, ни к чему терять время, — пожал плечами Поттер.

— Так вот откуда она узнала о моём увольнении! А я-то всё гадала, зачем Кингсли или кому-то из моего бывшего отдела потребовалось ставить в известность МакГонагалл, — заметив недоумение на лице друга, она пояснила. — Профессор написала мне буквально на следующий день после увольнения. Интересовалась, не случилось ли каких неприятностей.

— Слушай, ты, наверное, проголодалась. Может, заказать Кричеру полноценный обед, а не чай с пирожными?

— Спасибо, но я перекусила в кафе, — предвидя возможные вопросы, она поспешила спросить первой. — Так как вам удалось накрыть ту сеть распространения контрафактных зелий, о которой ты рассказывал в прошлый раз? В «Пророке» ограничились только самыми общими фразами о ваших успехах.

— Ещё бы им не ограничиться, — Гарри кровожадно оскалился. — После того, как Робардс чуть не отправил главного редактора в Азкабан за разглашение служебной информации в прошлогоднем деле о пропавших амулетах, журналисты стараются вовсе нас не упоминать. В общем, наведались мы к Горбину и Беркесу…

Вечер в доме на площади Гриммо прошёл вполне мирно и непримечательно — друзья делились последними новостями и рассказывали о событиях, приключившихся с ними с момента последней встречи, а потом отдали должное сытному ужину, приготовленному трудолюбивым Кричером. Время от времени Гарри порывался задать Гермионе вопрос о её взаимоотношениях с Роном, но она неизменно уходила от ответа. Вдаваться в подробности их разлада не хотелось. Девушка неожиданно поддалась порыву малодушно отодвинуть решение житейских вопросов в какое-нибудь отдалённое будущее, так что все попытки друга разговорить её на эту тему не увенчались успехом.

Наконец, обменявшись приглашениями заходить ещё, они распрощались, и Гермиона аппарировала домой. Родители смотрели по телевизору какую-то мелодраму, и, перекинувшись с ними дежурными пожеланиями спокойной ночи, она отправилась в свою комнату.

Идея связаться с Томпсоном на предмет странностей в законе Гампа никуда не исчезла. Рассудив, что даже одержимый своими исследованиями молодой лаборант к вечеру всё же доберётся до дома, она решила ему позвонить. Выслушав рассказ о необъяснимых исключениях, Ричард хмыкнул в трубку:

— Ну, есть два варианта. Либо все мы — герои фентезийного романа, чей автор не слишком-то утруждал себя детальным продумыванием механики применения магии, либо высший разум таки существует.

— Даже так? — Гермиону ответ напарника не удивил. — Я пришла к тому же выводу, но не совсем в нём уверена. Почему ты так категоричен?

— Все описанные тобой исключения слишком хорошо укладываются в соображения о неком балансе между возможностями волшебников и обычных людей. Эти ограничения явно введены искусственно, чтобы волшебники не оказались полностью самодостаточными, не нуждающимися в простых людях, и, соответственно, не заинтересованными во взаимодействии с ними.

Прикрыв глаза, Грейнджер чуть улыбнулась, представляя, как на другом конце провода Ричард сопровождает свою речь бурной жестикуляцией и метаниями из стороны в сторону рядом с телефоном. Между тем, тот продолжил развивать свою мысль:

— Сама посуди, исключения не позволяют магией удовлетворять базовые потребности организма, в виде невозможности создания еды, а также не дают создавать себе магически выведенных слуг-людей. С золотом всё ещё проще — очевидно, на момент появления магии золото уже укоренилось как универсальное платёжное средство, и наш высший разум понимал, что нельзя позволить магам бесконтрольно его создавать.

Немного помолчав, он добавил:

— Кстати, это ещё сильнее приближает момент появления магии. Не помню точно, но, вроде бы, первые золотые монеты появились только во времена Крёза [15]. Впрочем, утверждать ничего не берусь, это надо проверить.

— Ты хочешь сказать, что этот самый высший разум не хотел, чтобы волшебники прекращали взаимодействовать с простыми людьми? — Она усмехнулась. — Наверное, Статут о секретности очень его расстроил.

— Мягко сказано. Когда, говоришь, был принят этот ваш Статут?

— В 1689 году.

— Ха! Интересно, чем так досадил волшебникам Вильгельм Оранский, что те решили отгородиться от нашего мира? [16]

— Брось, ты же понимаешь, что причины были более глобальными, — она на мгновенье запнулась, и с удивлением продолжила. — Кстати, в наших учебниках истории магии никогда не акцентировалось внимание на причинах принятия Статута. А ведь точно, всё это мог спровоцировать один Вильгельм! С него вполне сталось бы потребовать от магов, например, принесения присяги на верность королю и королеве.

— Возможен, конечно, и такой вариант, но не забывай, что и глобальная ситуация располагала к такому решению. Мир на пороге промышленной революции [17] — не место для магов-индивидуалистов.

— Почему ты считаешь волшебников индивидуалистами?

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве для большинства заклинаний нужно больше одного человека?

— Ну, есть пара ритуалов, для проведения которых нужно участие нескольких волшебников. Но в остальном ты прав.

— Вот видишь. Привыкшие полагаться только на себя маги по натуре должны быть индивидуалистами. Укрупнение социальных и экономических структур в преддверии промышленной революции было им чуждо. Вот они и отгородились от всего мира Статутом. Наверное, и правда был какой-нибудь предлог в виде неосторожных слов короля или чего-то в этом духе, но это было простой формальностью. Впрочем, отложим пока вопрос с историей и вернёмся к незаконченным темам. Ты не забыла про книгу о свёрнутом пространстве?

— Конечно нет, я уже положила её в сумочку.

— Спасибо. Не терпится с ней познакомиться.

— Обязательно. Завтра встречаемся так же, в полдень?

— Ага. И, если тебя не затруднит, телепортируйся прямо в лабораторию. Не хочу плодить лишних слухов среди вахтёров.

— Это называется аппарацией, Рик. Но я тебя поняла. Пока.

— Спокойной ночи.

Положив трубку, Гермиона задумчиво окинула взглядом свою комнату. Несмотря на долгий и насыщенный день, спать почему-то не хотелось. Вздохнув, она решила немного почитать. Продолжая новоприобретённую традицию читать перед сном что-нибудь научно-популярное, она вытащила из заблаговременно приготовленной стопки книг ту самую «Ярче тысячи солнц», из-за которой следующим утром проснулась от кошмара.

* * *

[15] Ричард прав насчёт золотых монет, которые действительно впервые (по имеющимся сведениям) были отчеканены во время правлений лидийского царя Крёза (561-546 гг. до н.э.). В то же время, золото в качестве платёжного средства использовали и раньше, правда, не в форме монет, а в виде слитков с клеймом шумеры и древние египтяне около I-II тысячелетий до н.э. Самостоятельную же ценность золота древние люди поняли и того раньше, делая из него украшения и предметы роскоши как минимум с V тысячелетия до н.э.

[16] Томпсон ссылается на события так называемой «Славной революции» 1688-1689 гг., когда в результате государственного переворота был свергнут Яков II и на престол взошёл Вильгельм Оранский, выдающийся реформатор и государственный деятель, один из самых ярких правителей в английской истории.

[17] Ричард несколько приукрашивает действительность — промышленная революция началась с массового внедрения механических ткацких станков во второй половине XVIII века, то есть более чем на полвека позже принятия Статута о секретности.