Зеркальное отражение (гет)

— Кошкина!

От отклика Пригова нестерпимо захотелось долбануться лбом о ближайшую стенку. Не успела сбежать… Минутку, а что, собственно, начальник всея КТЦ делает на парковке? Она-то, понятно, из медблока спустилась проверить машины ребят, которые, к ее немалому удивлению, обнаружились на своих местах. Нет, что Физик примет совет Виктора к сведенью, Рита почти не сомневалась: в конце концов, он — самый рассудительный в группе! В отдельных случаях — даже рассудительнее контр-адмирала!.. Но вот Бизон… Наверное, действительно, никакой, раз на такси поехал. Только причем тут Пригов? Подожди, что-то он сегодня рассказывал про новую работу…

— Володь, — Рита через силу улыбнулась, — давай, я картину завтра оценю? Так сказать, на свежую голову?

— Какую картину? — не понял тот.

— Твою. День тяжелый…

— Да хрен с ней, с картиной! Она — неудачная! Я не об этом. Пришел ответ на запрос Михалыча. Тебе стоит взглянуть! Во-первых, новичка к тебе берут. А во-вторых…

— Что?! — перебила женщина. — Зачем мне в отдел новичок?! У меня сформированный коллектив!

— Кошкина, ты чего кипятишься-то?! Посмотри личное дело бойца! Будет твоим заместителем. Батя хочет тебе время на молодежь освободить!

— Мне?! И что я с ними делать буду?

— Тренировать, я так понял.

— Бизона уже недостаточно? Или его опять куда-то отправляют до особого распоряжения?! — от одной этой мысли внутри похолодело.

— Никто никуда не уходит! — не выдержал давления генерал-майор. — Багира Степановна, ты чего?! Перенервничала?! Я не для того вас здесь, пыжился, собирал, чтобы раздать без возражений! Просто Михалыч тебе навстречу идет!..

— Извини, Володь, — Рита виновато склонила голову. — Сам знаешь — Батя же ничего не делает необоснованно! Зачем я ему на полигоне?!

— Может, удар действие возымел? — хмыкнул Пригов. — Ты на своего будущего сотрудника взгляни!

Смущенная упоминанием пятничных «заслуг» она приняла из его рук папку и посмотрела на прикрепленное фото. Сначала не поверила увиденному, а когда дошло…

— Что-о-о?!

— То-то же! В общем, имей ввиду — у тебя пополнение в коллективе. Завтра обсудим детали! А сейчас — по домам. Ты вообще еще в отгуле должна быть!..

— Кого это волнует, Володь?

— Могла бы и не приезжать утром! Правда, тогда… операция могла бы пойти хуже. Ты же…

— Незаменимая? — подсказала Рита с вымученной улыбкой — говорить вышестоящему командованию то, что как-то выслушивал в спортзале Бизон, не стоило. — Спасибо. Ладно, до завтра.

В салоне машины Рита несколько минут просидела в задумчивости. Булатов для чего-то намерен ее на полигон выпустить… Решил разгрузить с нее бумажки? Неужели о ней думать начал?.. Или еще надежнее в штабе запереть хочет за счет тренировок и ностальгии? Ох, уж этот Булатов!.. Что он теперь-то затеял? Интересно, Бизон в курсе его запроса? Бизон… Бизону сейчас не до старых друзей… А сколько она Серегу не видела? Ведь они пересекались… почти год назад! Причем, довольно неожиданно!..

— Багира, да погоди же ты!

Позывной звучит в вечерней суете январского Питера раскатом грома. Рита, до того погруженная в свои, далеко не радостные мысли, замирает на скользких ступеньках и только после оглядывается. Но предосторожности напрасны — она все равно едва не падает… от удивления. Хорошо хоть узнанный мужчина успевает подойти — и поддержать ее.

— Сережка?.. Гном?!

— Еле дозвался тебя! — фыркает он, отдуваясь.

— Сережка… — Рита обнимает друга. — Откуда? Как? Ты когда… вернулся? Перевели, что ли?..

— Нет, — Серега обнимает ее в ответ. — На месяц в командировку прислан. Потом обратно — в Новороссийск. Вчера прилетели, сегодня вон — кое-какие документы завозил. Смотрю, знакомая фигурка! Стал звать, а кошка черная как драпанет от меня — еле догнал! Как же давно мы не виделись, Ритка!.. Полтора года?

— Да, — соглашается она, сопоставляя даты. — Это было почти сразу после расформирования «Тайфуна». Как ты, Сереж? Наташка как? Сынишка?

— Отлично, — он улыбается, и от его улыбки — улыбки из прошлого — ее насквозь пробирает болью воспоминаний. — Рит, а пошли — зайдем куда-нибудь — кофе выпьем! Если ты не торопишься, конечно?

Торопиться Рите, как всегда, некуда. Да и дома одной находиться тяжело… Сегодня сорок дней. Батя пытался навязаться в компанию, но от его общества ее сейчас мутит. Да, она рада, что он выжил. Рада, но простить ему «все средства» пока не может. А сегодня сорок дней. Все утро вспоминала похороны Игоря, на которых присутствовала в числе сослуживцев. Казалось, что каждый в курсе их неуставных отношений. И в каждом взгляде — осуждение. Посмотреть в глаза его родным и вовсе не хватило воли… Ей, Багире… не хватило воли. Булатова она в этих воспоминаниях ненавидела. Пришлось как можно сдержаннее послать его к черту вместе с неожиданно проснувшимся желанием поддержать. И теперь ей грозит типичный одинокий вечер в пустой квартире. Просто очень тяжелый вечер… потому что сегодня… сорок дней. Так почему бы не оттянуть его, этот вечер? Не поболтать со старым другом?..

— Я — не против, — Рита почти искренне улыбается. — А Наташка тебе не вставит?

— Не. Сейчас звякну — предупрежу, что задержусь. Повозмущается, конечно, что тещу лично у порога не встречал, но простит! В конце концов, Ольга Петровна к нам не в последний раз заглядывает, а сослуживцы…

— Это святое, — заканчивает она. — Тогда пойдем в «тайфуновское» любимое заведение!.. Рассказывай пока, как семейная жизнь, Сереж? Сколько сыну-то?

И он рассказывает. Буквально рассыпая вокруг искорки счастья… О том, как малыш переворачиваться начал, как сделал шаг первый, как слово первое произнес… А Рите хочется одновременно порадоваться за него и завыть от собственной тоски. Хлипкие надежды рассыпались в прах, Игоря больше нет. Еще этот стыд идиотский!..

Снег усиливается — сияющий огнями город исчезает в зимней тьме и круговерти белых хлопьев. В зале уютно и тепло. Настолько, что оттаивает даже Рита. Согревает и обстановка, и горячий кофе, и компания… Правда, особенно остро ощущается ее неполный состав. Почти физически не хватает присутствия Бизона. Именно его, потому что Батя… этот месяц, что минул с Кавказской операции, Рита лишний раз не хочет его видеть, не то, что где-то вместе сидеть!..

— Ритуль, мы, конечно, давно с тобой не пересекались, — отвлекает от мыслей Серега, — но не говори мне, что у тебя все чудесно, ладно?

— Не хочу жаловаться, Сереж. Первая встреча за полтора года — и весь вечер ныть?

— Все настолько хреново?

— Ты же не отвяжешься, да? — вздыхает Рита. — Хорошо… Если коротко, то… человек один… погиб. Сорок дней сегодня.

— Из наших?

— Да, но ты его не знаешь… не знал, — поправляется она. — Планы совместные были. В общем, личное…

— Ритуль, я тебе… сочувствую.

— Спасибо. Давай не будем на эту тему? Все равно ничего изменить нельзя.

— Хорошо. С кем-нибудь еще видишься из отряда?

— С Батей вместе опять служим, — через силу вспоминает о Булатове Рита. — Кот и Физик… Молодые ребята, пришли вместо вас с Бизоном. Тоже в группе теперь. Барс иногда звонит. А Борька… работал с нами в ноябре — прикомандировали. Правда, мы даже не поговорили… Не успели — руководство его снова куда-то отправило. Пригов пытается его в КТЦ перевести насовсем, но пока не очень успешно.

— Где он сейчас служит-то?

— 473-й, Кронштадт. Из «Тайфуна» перебросили на Тихоокеанский флот. Но ему там не понравилось — подал рапорт. Вернулся в Питер, попробовал пожить гражданской жизнью. Не получилось — неприятностей себе нашел на пятую точку.

— Тарасов в своем репертуаре! — хохочет Серега.

— Именно, — соглашается она с усмешкой. — Те полгода, что он на Тихом провел, не виделись вообще. Потом стали пересекаться периодически. У него тогда намек какой-то на стабильные отношения был, но в итоге все равно разошлись. В одиночестве на гражданке не остался. В городе бывает так же «часто», как ты. Только ты на объекте служишь, а его мотает по всей стране. Пишет мне, что жив и цел. Стараюсь на встречу набиться после таких посланий — знаю же, что Бизон никогда не скажет, что он «цел» в госпитале!.. Не всегда, правда, получается…

— Судя по твоему рассказу, он так и не женился?

— Нет. И, ладно, я — закоренелая неудачница в личной жизни!.. Но Борька — замечательный! И почему у него никак семья не складывается, мне совершенно не понятно!..

— Ты на себя слишком много не бери, Ритуль, — Серега хмурится. — Не потому у тебя не получается, что ты плохая. Все мы — не ангелы! А Бизон… такой же как ты. Влюбился однажды… безнадежно.

— Ты о чем?

— О тебе и Бате, конечно. И не надо глаза такие делать! Мы — не слепые!.. Прекрасно видели твое отношение к командиру.

— Сереж, давай, не будем… — становиться до безобразия тошно. — Не хочу я о Бате.

К счастью, он и не настаивает. Смотрит на время и с сожалением вздыхает.

— Твое право. Мне пора. Посидел бы еще, но, сама понимаешь… Может, еще встретимся, пока я в Питере? Заедешь к нам в гости, Рит?.. Наташка тебе рада будет! Посмотришь на мелкого!

— Договорились, — улыбается Багира. — Спасибо за сочувствие, Сереж. Созвонимся?..

Еще не пережившая смерть Игоря, не справившаяся со стыдом и виной, да, вдобавок, злая на Батю, Рита тогда не предала значения «безнадежной влюбленности» Бизона — больше думала о своей псевдотайной тяге к командиру. А дома, в пустой квартире, мысли и вовсе вновь вернулись к похоронам. В гости к Сереге она съездила, и даже не один раз — Наташка звала снова и снова. Но этой темы они больше не касались — посиделки были в основном семейные, и заводить на них речь об отношениях с сослуживцами не стремились ни Гном, ни сама Рита. Зато сейчас, под впечатлением от тайных замыслов Булатова, фотографии старого друга и собственных проснувшихся чувств к Боре, всплыла в памяти сначала та встреча на ступеньках Адмиралтейства, затем — детали разговора. И, наконец, слова Сереги…

«Влюбился однажды… безнадежно».

Борька влюблен? В кого?! Первой вспыхнувшей эмоцией, естественно, стала ревность. Рита и раньше к его подружкам относилась с определенной долей скепсиса — лишь немногим мягче, нежели к Батиным, ибо причины были иные. Но теперь, после сделанных накануне выводов и утренней сцены в коридоре… От негодования руки затряслись. Вовремя вспомнила, что за рулем — задышала ровно в попытке успокоиться. Успокоиться не получилось… лишь немного отвлечься — на дорогу за окном.

Обещанная метеорологами оттепель набирала обороты — мокрый снег уже больше походил на дождь. Улицы мелькали бликами фонарей, и подобно им болезненную ревность, на которую ей никто не давал права, сменила обида. Обида… на судьбу закоренелой неудачницы. На вечные «треугольники», неправильных мужчин, неправильно расставленные приоритеты, доходящую до идиотизма преданность службе и Булатову, что столько лет был ее олицетворением… Не зря же к ней когда-то приклеилась «Русалка»!.. Ребята, несомненно, хотели как лучше — подразумевали русалочку Андерсона. И просто не знали, что исконно славянские русалки, которые раскачивают ивовые ветви лунными ночами, — всего-навсего восставшие утопленницы без всяких хвостов. А ей подошло. Утопленница она и есть… особенно, в вопросах личного.

Дома замкнутое пространство ванной вернуло мысли к Бизону, и обида переключилась на него. Почему он ей ничего не рассказывал?! До недавних пор он знал о ней практически все!.. А сам… Неужели не доверяет? Неужели, думает, что она понять его не сможет?! Да она сама лю…

«Так, отставить истерику! — скомандовал внутренний голос. — И рассуждать здраво! Это же Борька!.. Ты столько лет искала у него утешения, что он ничего бы не сказал, просто чтобы не вызывать у тебя ассоциаций! Не бередить лишний раз твою рану и не причинять боль тебе!»

Вполне в духе Бизончика… Главное — всем помочь, а самому и потерпеть можно. Принципы такие! Держался сегодня на парковке, как с прогулки приехал, притворщик хренов!.. Будто она без Виктора не догадалась бы о возможных рецидивах. Теперь ему там плохо… Наверняка, вспоминает южную командировку, и никого рядом нет — поговорить… А все потому, что она боится оставаться с ним наедине! Намывается тут в душе вместо того, чтобы поддержать друга, который за нее глотку порвет!..

Что битва здравого смысла с дуэтом из самопожертвования и совести проиграна, Рита полностью осознала, лишь выезжая из своего двора обратно на проспект. Почти традиционное отвращение к пустой квартире решило исход дилеммы — дома женщина пробыла в общей сложности двадцать минут. Даже волосы не досушила…

* * *

Дверь Боря открыл не сразу. Одетый в старую рубашку и домашние шорты он, как Виктор и предупреждал, зрелище собой представлял красочное — настоящая роспись из сине-желтых синяков, фиолетовых гематом, красного фукорцина и зеленки… К тому же, он почему-то очень удивился ее приезду — так, будто ее здесь быть не могло по определению. Это… задевало. Но еще больше задевали попытки прикрыться беззаботностью, несмотря на слабый запах сигарет и водки. Правда, особо выкручиваться Бизон тоже не стал.

Очень хотелось его обнять, но, судя по дрожи, даже простое прикосновение отдавалось болью. Сидение в штабе не искоренило полевых рефлексов бойца: любые ранения требовали скорейшей обработки. И мысли медицинского характера тут же вылезли на передний план. Надо повторно ссадины намазать, попробовать снять мышечную реакцию… Хорошо, хоть, с рецидивом пронесло!..

— Давай, посмотрю, что с тобой там, Борь. Наверняка, смыл половину раскраски. Да и… помну спину чуть-чуть. Легче будет.

Рита редко предлагала сама, дабы известный любитель ее лечебных массажей сильно не наглел. Знала, что он никогда не отказывается — даже как-то с ухмылкой шутил на тему «преддверий личного рая». Но, похоже, в этот раз что-то было не так: вопреки ее ожиданиям, Бизон не побежал с восторгом укладываться на диване.

— Она не смывается! — неуверенный взгляд в сторону.

— Это краситель не смывается! А действующее вещество — очень даже! Борька, ты чего?

— Все нормально, Ритуль. Пошли на кухню, а? Там, конечно, кроме пельменей ничего нет. Не ждал я гостей…

Первый за годы знакомства отказ, да еще и явно «липовый», настораживал, даже в какой-то степени пугал, ведь изменение поведения — это всегда неспроста. Что он там делает, в гостиной?.. Следы заметает, что ли?.. Чьи?.. Снова кольнула ревность…

Стараясь не думать о неприятных деталях прошлогоднего разговора с Серегой, Багира огляделась на пороге. Знакомая до мелочей кухня. Сколько здесь было дружеских посиделок, пьянок, нетрезвых откровений?.. Даже натюрморт на столе вполне в тему — несколько штук уцелевших пельменей в тарелке, полупустая бутылка водки, рюмка, лист какой-то… Только рюмка одна вместо двух… или трех. И чистая бумага не очень уместно под измазанной майонезом тарелкой смотрится. Зачем она тут? И почему вызывает острое чувство тревоги?..

Поддавшись любопытству, Рита перевернула подозрительный лист. На белой поверхности было не так много текста, написанного хорошо знакомым почерком. Но чтобы сердце начало пропускать удары, хватило одной единственной фразы:

«Прошу Вас ходатайствовать перед вышестоящим командованием о переводе меня…»

Слово «рапорт» она увидела уже после, что, впрочем, значения не имело. И так все было понятно. Не понятны были причины. В поисках объяснений мысли метались от «хватит, навоевался» до того, что эта бумажка написана из-за нее!.. Паника в сознании разрасталась, как грибовидное облачко ядерного взрыва…

«Прошу Вас ходатайствовать перед вышестоящим командованием о переводе меня…»

Отставка не подразумевается — содержание не то. Значит, смена места… Борька… С ним что-то происходит, но он молчит. Почему? Почему он даже не попробовал поговорить с ней?! Хотя… не особо она и контактна в последнее время — со своими проблемами возомнила себя единственной страдалицей во Вселенной!.. Совершенно забыла про его кошмары! Она его этой страстью на камеру напугала основательно. Вдруг он тоже не сумел успокоиться?.. Бизон же не может…

«А почему, собственно, не может?! Он, вообще-то, живой человек! Мужчина молодой, а не вечное солнце без проблем и потребностей! Мог вполне и не успокоиться! Ты сама о рапорте вчера думала! А он же… принципиальный до чертиков! И дорожит тобой-идиоткой, вдобавок!»

Позади послышались усталые шаги. Рита, не осознавая толком, отчего именно ее трясет, резко обернулась.

— Борь, что это?! — голос сорвался.

Бизон непонимающе посмотрел на лист, а когда она показала ему текст, вздрогнул так, будто схватился за оголенный провод. Выдохнул поглубже и с самой невинной физиономией, на какую только был способен, произнес:

— Выбрось! И забудь, Русалка. Минутное… помутнение ума.

Неудачная отговорка спровоцировала вспышку гнева в придачу к уже имеющимся панике и ужасу. Он напрягся, по-видимому, ожидая удара по ребрам вместо обещанного массажа!..

— Это рапорт… о переводе, — едва сдержавшись, сама ответила на собственный вопрос Багира. — Что происходит, Борь?! Ты… действительно думаешь уйти?!

— Никуда я не уйду. Выбрось…

А тоном сказано безысходным настолько, что… Рита попыталась приблизиться, но Бизон отступил, отчетливо поднимая в памяти прикрытие. Сомнения в том, что не одна она после той операции мучается, растаяли окончательно.

— Что с тобой, Борька? Я же вижу, что от «все нормально» ситуация далека!..

— Выдохся сегодня.

— Не уподобляйся Бате, ладно? Ты мне доверять перестал?

В глазах — недоумение и уже знакомая тоска, которая теперь почему-то ассоциировалась у нее исключительно с его неизвестной безнадежной… «любовью»?

— Русалка, я…

— Значит, нет? Тогда в чем дело? Меня уберечь пытаешься за счет неведенья? У Пригова набрался?

— Рит…

— Влюбился в Лидочку?

— Ты вообще о чем?!

Бизон окончательно перестал успевать за ней — попросту растерялся. Хотя, наверняка, понял, чего Рита добивается. В конце концов, подготовка «Тайфуна» (да и, вообще, диверсионных групп) включала психологическую защиту от разных способов неявной добычи информации и умение этими способами пользоваться. Потому один из простейших методов, при котором за счет большого количества и частоты нелогичных либо эмоционально окрашенных вопросов собеседник дезориентировался и начинал заговариваться, обоим был прекрасно известен.

— Русалка, ну, зачем?..

— Затем, что ты не хочешь говорить, — Рита все же подошла — дотронулась пальцами до клетчатой материи на груди. — Борь… мне до чертиков надоело терять дорогих людей. Скажи мне честно, дело в прикрытии?

Несколько секунд молчания… Прямой, но очень усталый взгляд.

— Если бы только в нем…

— В чем тогда?

Бизон виновато опустил голову.

— Думаешь, я не пойму?

— Поймешь, Ритка, поймешь… Лучше тебя это вообще вряд ли кто-то понять способен. Просто…

Так и не дождавшись продолжения, она по наитию спросила то, что на данный момент больше всего беспокоило ее саму:

— Борь… а почему ты никогда не говорил мне, что любишь безответно?

— Что?!

Бизон, похоже, с удовольствием провалился бы сквозь этаж, если бы мог: в глазах у него было столько боли, что в правдивости слов Сереги, как и в выводах о последствиях прикрытия, больше сомневаться не приходилось. Рита почувствовала себя конченой эгоисткой. Такой же, как Батя… По-хорошему стоило отступить — не давить на него сильнее, чем уже есть. Но… что-то ей мешало. Недомолвки, от которых в последнее время и без того тошнило. Ревность… и чисто женская обида. Повторный вопрос дался сложнее, а когда друг снова опустил голову, так ничего и не ответив, Багира на нервах вспылила:

— Неужели, я твоего доверия не заслуживаю, Бизон?!

Тяжелый вздох, видимо, означал принятие решения…

— Не в этом дело, Рит… Не говорил… потому что… тебя… люблю.

Доходило медленно — будто сквозь густой тягучий сироп. Подрагивающее сознание заполняли обрывки памяти, зеркально отражающие в отношении друга к ней ее отношение к Булатову — та же болезненная преданность, привычная нежность, искренняя забота, абсолютное понимание, готовность всегда прийти на помощь… А в голове, до того, похоже, в полную тьму погруженной, засияла неоновая вывеска из трех слов — Борька… ее… любит. Любит? Безнадежно?.. Этого не может быть… Просто не может быть!.. Невозможно!.. Нет…

— Меня?.. — хрипло выдавила она. — Ты… меня?..

Бизон молча кивнул. Пол под ногами пополз… Рита на ощупь опустилась на стоявшую позади табуретку и почти прошептала:

— Как… давно?

— Думаешь, тебе нужно… — укор во взгляде оборвал его на половине фразы. — Добро. С… две тысячи шестого.

— Почему ты… никогда не говорил?

— Ты знала, что дорога мне. Я просто… не уточнял, как именно. Впрочем, что я за тебя убью, ты тоже знала. Да и… зачем, Рит? В отряде действовал запрет. И… влезать между тобой и командиром мне не хотелось.

Командир… Батя… Все переживания — у Борьки на плече, с его поддержкой!.. Конечно, какие тут признания?! Она Булатова, вроде как, любит, а Булатов… Булатов — не только командир. Булатов — лучший друг!..

— Ты… меня Ваньке уступил, что ли? — в горле встал ком.

— Что значит «уступил»? — ровно переспросил он. — Рит, я… принял твой выбор.

Боря… Бизончик… Чтобы быть рядом с человеком столько лет, знать, что тебе ничего не светит, но не уходить, и молчать ради ее спокойствия… надо по-настоящему любить! Это не вспыхнувшая после прикрытия страсть! Господи, прикрытие!.. От идиотизма собственной идеи по щекам побежали несдержанные слезы…

— Ритуль, послушай… — Бизон присел перед ней на корточки, но обнять не решился. — Русалка, ну, прости дурака!.. Я, правда, не хотел. Ты же знаешь… Не плачь только, Рит…

К чему относилось это «не хотел» понять было сложно. К рапорту, к признанию, к самому ли наличию его чувств? Впрочем, а есть ли сейчас разница?! Он просто не хочет ее расстраивать. Никогда не хотел…

— Ты, действительно, — дурак, — Багира обняла его сама. — Если уж кто тут и должен извиняться, то никак не ты!..

Удержать равновесие, сидя на корточках, и здоровому-то человеку проблематично, а Бизон сейчас к «здоровым» относился весьма условно. И под ее напористой попыткой прижаться покрепче покачнулся, что напомнило о деталях операции и его состоянии. Голова сразу остыла — включилось трезвое мышление. И, естественно, совесть… Нашла, дура, время давить! Он же уже не соображает от усталости!..

— Тебе поспать нужно, — Рита отстранилась, вытирая слезы. — Вернемся к этому разговору, когда ты отлежишься. А то я… что-то степенью эгоцентризма сегодня… напоминаю одного, нам обоим хорошо знакомого контр-адмирала.

— Русалка, давай, забудем об этом, а?.. — попросил Бизон.

Наверное, подумал, что она после его откровений сбежит… безвозвратно.

— Поговорим, когда ты отлежишься, — повторила Рита, касаясь пальцами ссадины на лбу. — Ты, кстати, мне так и не показал, что там с тобой!

— Может, не надо?

— Перестань, а? Как маленький, честное слово! Поздно уже шифроваться!.. До аптеки так и не дошел?

— Я дома появляюсь есть и спать. Перевязочный материал в комплектах есть…

— Как всегда?

Где лежат в квартирах друг у друга вещи первой необходимости — та же аптечка — они отлично знали. Но подтверждающего кивка Рита все-таки дождалась, затем достала и распаковала комплект. В спальню Бизон шел уже без споров — накрыло окончательно. На автомате — с ее помощью — снял рубашку и завалился в кровать. А пока Багира подновляла боевую раскраску на его спине, попросту отключился. Впрочем, удивляться тут было особо нечему — он с момента ее прихода держался на честном слове! Пусть поспит… А она пока подумает. Ведь есть о чем, правда?..

* * *