Немного другая легенда (джен)

— Лириум — король металлов. Если сосредоточиться и прислушаться, даже не обладая магической силой, то можно услышать, как он поет, — негромко сообщил Дайлен. Согнувшись и оперевшись руками в колени, он пытался отдышаться после бега. — После долгой и тщательной очистки он представляет собой гладкую, серебристо-голубую, слегка переливающуюся жидкость. В руках гнома-кузнеца он смешивается со сталью, из которой создается нерушимая броня и клинки, веками сохраняющие свою остроту. А для магов его разводят с водой, в пропорции один к пяти и...

Из тоннеля, сотрясая стены, до нас доносилось эхо медленно приближающихся шагов.

— Это все конечно замечательно, но мне кажется сейчас не время для историй! — хватая целителя за капюшон, Оуэн потащил его в сторону, толкая за гигантский постамент, занимающий треть пространства каменных чертог.

К слову... об этой фигуре. В округлом зале-пещере, с потолком, изрисованным лазурными волнами жил и острыми вкраплениями, опасно нависшими над нашими головами, этот памятник, ибо ни на что иное это больше похоже не было, смотрелся довольно специфично. Чтобы понять: каменный опорный столб, обращенный перпендикулярно к земле, и следовательно, врезающийся другим своим основанием в холмистую, расписанную лириумом, плоскость, крепил к себе точно под прямыми углами с четырех сторон гранитные головы, с вырезанными на квадратных анфасах темными впадинами ртов и, сверкающими странной сине-фиолетовой энергией, крупными глазницами, над которыми нависала прямая полоска суровой каменной морщины.

Если бы я тогда хоть немножко подумала, то приняла бы это произведение древних мастеров, или мастера, за ключ. Но я не подумала, даже не попыталась, просто проскочила мимо, за пару секунд оценив масштаб сей фигуры, и скрылась в ее тени, утягивая Алистера, бегущего рядом, за собой. Затем — мы притаились, все еще надеясь скрыться от бессмертного воина, идущего по нашим пятам.

Чуть погодя пещеру окутала тишина, которую прервал возмущенный гортанный рык, но затем и он стих, заставив беззвучную пустоту неприятно посвистывать в ушах, а напряженные пальцы еще крепче сжимать собой рукояти оружия. Бесполезного, как известно, но сам факт его наличия немного успокаивал.

Неуверенно отлепив спину от камня, Оуэн высунул нос из укрытия. Но, не простояв так и четверть минуты, вновь спрятался за памятник, повернулся ко мне, схватил за плечи, крепко обнимая, и прыгнул в сторону, утягивая меня за собой. В этот момент виски затрещали от сокрушительного грохота, поток сильного ветра врезался в плечо, а каменная пыль облаком взметнулась к лириумному своду: голем ударом раскрошил в гальку одну из голов, выкуривая нас из убежища. Умная, довольно логичная мысль, в очередной раз подтверждающая мою теорию относительно «живого камня» и «наличия души», способных наделись гранитного воина разумом, подобным человеку.

Вот только следующие события заставили меня отчего-то вновь засомневаться в реальности моего восприятия. Как и тогда, с маткой. Может, я действительно спала? И все это: эти стрелы, комната с газом и воспрянувший ото сна солдат — не более чем плод моей воспаленной фантазии, слишком уж яростно пытающейся удержать меня в своих лапах, запутывая еще и еще? Или... быть может — Тень? И демон Праздности уже давным-давно поглотил соки моего тела, выжав его до капли, и в круглой башенной комнате на мраморе пола сейчас валяется труп некогда молодой девушки с хвостом темных волос, девушки, мечтающей забыть о страхе и желающей поверить в себя? Быть может... но надеюсь, что это не так.

В тот момент, когда массив одной из голов разрушился, осколками рассыпаясь по холодному полу, глаза трех прочих молчаливых элементом памятника вспыхнули ярче обычного, и помещение затянуло золотистым туманом, рассредоточив в стенах пещеры досадный крик, похожий на возглас матери, на чьих глазах убили ее невинное маленькое дитя. В свою очередь облако всего-навсего скрывало видимость, не позволяя даже разглядеть очертания ладони, лежащей у носа, тыльной стороной касавшейся серого гранита. Я, напрягшись, вырвалась из объятия брата, пытаясь подняться на ноги, но все, на что меня хватило, это встать на четвереньки, с непониманием вглядываясь в газ. Поведя рукой, я попыталась разорвать его ногтями, разгоняя густую дымку, и тут, словно бы пожалев меня за мои неумелые пытки, туман стал реже, собрался в плотный ком, и врезался этим кулаком в широкую грудь стоящего неподалеку голема, проходя насквозь и послушно растворяясь в воздухе, оставив о себе лишь короткую неясную память. Воин пошатнулся, отступая на шаг, и шумно рухнул наземь. Татуировки его погасли, сливаясь с темно-серым камнем тела, и узкие глазницы вновь наполнил мрак Пустоты. Кажется, мы выиграли бой, даже в него не вступая. Но что, архидемон его дери, это только что было?

— Святые... панталоны... Андрасте... — удивленным шепотом выругался Оуэн, рывком вскакивая на ноги и медленно, готовясь в любой момент дать деру, подходя к голему. — Что это было? Что за туман? — мысок сапога осторожно стукнул по громадной ручище, но никакой реакции не последовало, и брат расслабленно выдохнул.

— Магия? — на полном серьезе предположила Морриган, брезгливо отряхивая с волос и одежды мелкую пыль.

— Гномы не умеют колдовать, — напомнил Огрен, задумав глотнуть эля, но в последний момент вдруг резко передумал и упрятал флягу за поясной ремень.

— Может, приятель, пока ты пил, из головы выветрилось что-то важное, а? — шутливым тоном предположил Амелл, недовольно потирая до сих пор неприятно ноющий затылок. Проводник скосил на мага недобрый взгляд и все-таки откупорил мягкую бутыль, показательно проглатывая спиртное, затем вытер губы и бороду тыльной стороной ладони и оскалился, изобразив подобие улыбки. Целителю ничего другого не оставалось, как досадно фыркнуть, перескакивая глазами на каменную тушу.

Голем был мертв. Или вновь спал, погрузившись в глубокое и беспробудное небытие. Клык же бродил рядом, в очередной раз, кажется, задумав что-то нехорошее.

— Почему туман убил своего? — вслух произнесла я, озвучивая свои мысли и ожидая услышать какой-нибудь вразумительный ответ. — Это же все одна большая ловушка, так почему жертвами вдруг стали не мы, пробравшиеся в это Святилище, — мои руки были вскинуты к потолку, а взор синих глаз медленно скользил по лицам задумчивых сопартийцев, — а каменный Страж, который, по логике, все сделал правильно, устремляясь за нами в погоню?

— Магия? — повторил младший, натянуто улыбаясь, стараясь скрыть недавний испуг за равнодушной невозмутимостью. — На самом деле, мне плевать. Живы и то хорошо. Нужно идти дальше. Думаю, мы уже близко. И кажется, я видел где-то здесь другой ход, — Оуэн крутанулся на месте, выглядывая в сине-зеленом лириумном свете темную дыру тоннельного выхода, ведущего вглубь.

Только спокойствие, — успокаивала я себя, хмуро наблюдая за клоунскими манипуляциями брата. Он и правда обнаружил коридор. Большой вытянутый овал, беспроглядной чернотой утекающий куда-то вдаль, а быть может сворачивающий влево или вправо, зазывающий в свои таинственный объятия, лживо обещая вывести к финалу этого приключения, шепча о цели, которой мы практически достигли, и умоляя не пугаться нескольких сотен шагов, которые нам еще предстояло пройти. Теплые пальцы ветра касались лица, вводя меня в невольную истому, и на лбу, склеивая короткие темные пряди, вновь проступила испарина. Подавив приступ кашля, я отстала от младшего на пару шагов и поравнялась с Дайленом.

— Как ты?

Я заметила, что в пещере с памятником ему снова было нехорошо, хотя маг это довольно искусно скрыл. Даже пытался шутить, как всегда вполне убедительно.

— Нормально.

— Я хотела спросить...

— По поводу..? — Амелл не закончил вопрос, выжидающее на меня посмотрев. Я кивнула. — Так и думал. Ты единственная, кто этим заинтересовалась. Все прочие наивно поверили, что нам просто неимоверно повезло. Хотя насчет Морриган не уверен...

— Все не видели то, что видела я.

— И то правда, — согласился маг. — Но... давай не сейчас. Потом, чуть позже, в более мирной и менее жаркой обстановке, за кружечкой пива или вина, что скажешь?

— Ладно, вот только... мне стоит за тебя беспокоиться?

— А ты хочешь? — он лукаво улыбнулся, мотнув головой в сторону Алистера. — Кажется, тебе есть за кого беспокоиться, Ева. Так что я... переживу. Но спасибо.

— Идиот... — поняв намек целителя, я смущенно толкнула его в плечо, затем ускорила шаг, нагоняя Оуэна и, сняв с пояса полупустую флягу, протянула ее младшему. Становилось все жарче, будто мы медленно приближались к какому-то лавовому океану, еще одному, если вспомнить о жерле вулкана, куда умчался, паря в воздухе, огромный дракон из Мертвых рвов. Вот только сейчас, мне кажется, там впереди нас ожидал не ящер, а что-то попроще, но... не менее суровое и безжалостное. Кто знает, как далеко мог зайти Каридин в своем стремлении спрятать таинственную Наковальню Пустоты от своих алчных потомков.

Тень тоннеля начала светлеть, отталкивая в сторону голубоватое сияние магического светоча, окрашивая наши лица в мутный оттенок крови, с примесью флуорисцента. Перед глазами, буквально в паре дюжин шагов, возникала арка, прикрытая клеткой деревянных балок. Один точный удар ногой и доски с треском надломились, послушно рассыпаясь по полу, одна за другой. А там, за этой немудреной преградой, нас ожидала высокая, сводчатая пещера, край острова, окруженный с трех сторон лавовыми стенами. Кипучая оранжево-красная жижа, искрясь, утекала куда-то вниз, с глухим плеском обрушиваясь в глубокий овраг. Но... внимание притягивал не пейзаж, а местный смотритель: суровый, вдвое больше уже знакомого нам Стража, этот голем был облачен в броню из темной стали, за громоздкими размерами которой терялся некрупный резной шлем, скрывающий голову. Довольно непропорциональная внешность, — про себя заметила я, и лишь только потом поняла — воин не нападал, он молча выжидал когда мы подойдем поближе, словно бы медленно что-то обдумывая, готовясь в одному точному и смертоносному удару.

Чуть в стороне в ряд стоял отряд каменных солдат. Их было пятеро. Рисунки их светились привычным фиолетом, но, так же как и лидер, драться они не спешили, равнодушно уставившись прямо перед собой. Вся эта картина вгоняла в дрожь, заставляя уповать на невезение, но я кажется, смирилась, или хотела верить в то, что смирилась. В любом случае безысходность с силой давила на грудь, перебивая ритм дыхания, а толика нереалистичного, мифического страха пробралась в сознание, навязчиво играя с натянутыми струнами нервов.

— Меня зовут Каридин, бесстрашные приключенцы, и когда-то давно, так давно, что уже стерлось из памяти, я был Совершенным для гномов Орзаммара, — голос был металлическим и рваным, и гряда мурашек вновь проскочила по спине, захватив шею, заставив меня недовольно поморщиться и тряхнуть головой. — Вы искали Наковальню, верно? Я не знаю, каковы ваши намерения, да и известна ли вам вся история. В любом случае, вы проделали весь этот путь в пустую. Не согласны? Тогда мне придется испытать ее на вас, — последняя фраза буквально сквозила не скрытой угрозой, но мы молча это перенесли, не двинувшись с места, все еще находясь под впечатлением от говорящего, мыслящего и осознающего каменного существа, взирающего на нас узкими глазными щелями, в которых блестели непонятые светлые огоньки души.

Каридин... тот самый, в честь которого был назван Перекресток? Тот Каридин, чьи руки некогда сотворили несокрушимую армию, не позволившую первому архидемону вырваться из подземных, наполненных жаром и лавовым плеском чертог на протяжении неполного столетия Мора? Тот Каридин, чью статую я видела некогда в покинутом тейге Ортан, оставшемся далеко за спиной и очень-очень близко в родной, сильно обожаемой поверхности? Неужели... тот самый?

— Нам не нужна Наковальня. Нас заставили ее искать, — решился ответить Оуэн, приняв гордый и серьезный вид.

— И все же вы миновали все ловушки, продуманные мной с такой тщательно. И пришли сюда живыми. Говорите — что вам нужно?

— Можете... Совершенный Каридин, рассказать нам историю Наковальни? — неуверенно попросила я, поймав полный недоумения взгляд брата.

Собственно, а почему бы и нет? Мы так долго шли сюда, против воли жертвуя своими жизнями, и что в итоге? «... путь в пустую» — равнодушно сказал голем, и я ему поверила. Почему? Может быть все дело во впечатлении, которое Он произвел: давно потерянный, давно умерший, затесавшийся в строки легенд, он стоял перед нами в каменной плоти, мыслящий и говорящий. Еще одна тайна этого мира медленно распахивалась передо мной, с интересом и любопытством взирающей на полосу яркого мистического света, выглядывающую меж дверью и косяком. Гномы, големы, порождения, драконы, гигантские пауки... что же ждало меня там, дальше? Каких еще тварей готовила мне судьба? Чего она мне еще не показала? Стоило ли бояться неизвестности или, высоко вскинув голову, гордо и бесстрашно идти ей навстречу? Пожалуй... я об этом еще подумаю. Если вновь увижу небо, по которому так поздно начала скучать.

— Да... — протянул облаченный в металл великан, не имея ничего против короткой повествовательной беседы. — Хотя я изготовил много вещей в свое время... славу и положение мне принесла единственная — Наковальня Пустоты. С ее помощью я мог ковать людей из камня и стали, сильных, умных и гибких как любой другой солдат. Объединенные в армию эти воины были непобедимы. Вот только цена оказалась слишком высока... — Каридин умолк на секунду, словно бы обдумывая — стоит ли раскрываться нам свой секрет или нет. Одной рукой он сжимал, я это заметила только сейчас, короткий, покрашенный под бронзу, жезл. Гранитный кулак напрягся и в ту же секунду воины-големы, издав нечленораздельный возглас, в три шага изобразили поступь, не сдвинувшись с места. И вновь замерли, уподобляясь статуям, а Совершенный, повернув лицо в их сторону, наконец продолжил. — Ни у одного кузнеца, как бы умел он не был, недоставало сил создать жизнь. Что бы вдохнуть в камень душу, ее предварительно нужно забрать откуда-то... из кого-то.

— Десять футов роста и неуязвимость? Бывает участь и пострашнее, — негромко заметила Морриган, но великан ее, кажется, не услышал. Оно и к лучшему, — подумала я.

— Значит, вы убивали собратьев, чтобы обратить их в несгибаемых вояк? — спросил Оуэн, толи с осуждением в голосе, то ли с восхищением.

— Я собирался работать только с добровольцами, но тогдашний король был не согласен: ему было мало. Да и не только ему. Вскоре это место обагрили реки крови, мешаясь с искрами лавовых озер. Моровая скверна к тому времени уже перетекла в затишье. Архидемон был повержен людьми, но порождения еще шипели, совершая дерзкие набеги на незащищенные тейги. И все же... я не выдержал и остановился. Отказался. И на Наковальню отправили меня.

Что сказать? Жалостью тут дело не решить, сочувствием и шаблонными фразами, вроде «я вас понимаю», тоже. Потому я молчала, в сердцах надеясь, что голем продолжит свой рассказ. А еще я думала... что там с Бранкой? И как нам теперь уговорить ее взять слово в Совете, если она действительно собиралась это сделать. Или другой, не менее насущный вопрос, что время от времени тревожил мои мысли: как мы пойдем обратно? Вновь темными душными ходами, сквозь ловушки, надеясь не угодить в их смертельные тиски, минуя ров, бурлящий порождениями, насквозь через покинутые тейги и логова пещерный пауков, отбиваясь от стаек глубинных охотников? На словах все это звучало довольно неплохо и многообещающе. А на деле... хотелось уснуть и проснуться уже на какой-нибудь твердой гостиничной койке, с подсунутой под щеку ладонью, как в детстве, перевернуться на спину, потянуться, уставиться в тронутый трещинами деревянный потолок и глупо улыбнуться. Так мало нужно было для счастья. И таким недостижимы оно отныне стало.

— Нам не нужна Наковальня, — осторожно произнесла я, пытаясь пояснить Каридину сложившуюся ситуацию. — Никогда не была нужна. Ее ищет одна Совершенная — Бранка. Она, так же как и вы когда-то, кузнец.

— Она ее не получит. Я запер себя здесь, чтобы найти способ уничтожить Наковальню! Ее нельзя снова пустить в ход!

— Но как поступить нам? — брат сделал шаг вперед, разведя руки в стороны в немом вопросе. — Я все понимаю, Наковальня опасна. Слишком много невинных жизней и крови, но на мир вновь опустился Мор! И на этот раз Архидемона некому сдерживать! Он свиреп и силен. Его воины уничтожили армию людей, тем самым поселив в стране раздор, который еще сильнее усугубил дела. У гномов в Орзаммаре не лучше: междоусобные разногласия совершенно вскружили им головы, заставив замуроваться под землей, подобно отшельникам в их маленьком мирке. Нет короля — нет армии, вторили они. И потому заставили нас, последний Серых Стражей Ферелдена, танцевать под их дудку. Что нам оставалось?

Совершенный, казалось, задумался, но узнать его ответ нам тогда было не суждено. С криком «Нет!» в пещеру вбежала Бранка, и пластины ее громоздкого доспеха своим дребезжанием нарушили тонкую ткань внезапно воцарившейся тишины. Как она смогла сюда попасть? Шла за нами по пятам? Но... это же невозможно! Клык бы почуял запах чужака, я была уверена. Тогда... как? Хотя, в тот момент было не до подобных вопросов.

— Она моя! Я не позволю ее уничтожить!

Необдуманно кинувшийся наперерез бывшей супруге, Огрен был грубо откинут в сторону, прокатясь спиной по шершавому граниту пола. Гномиха ухмыльнулась, обошла нас стороной и с вызовом воззрилась на голема, предварительно окинув каменную фигуру оценивающий матерым взглядом.

— Проторчав тысячу лет взаперти, ты обезумел, старик! — выкрикнула женщина, и ее голос эхом отскочил от одной из стен чертог, потонув в оранжевой стене шипучей лавы. — Големы — спасение! Солдаты, не знающие страха, голода и жажды, они просто потопчут порождений, отвоевав для гномьего королевства старые земли, очистив их от скверны и вернув нам былое величие!

— Бранка, ты свихнулась, ты разве не замечаешь этого? — ответил ей наш проводник, привлекая к себе всеобщее внимание. Его голос чуть подрагивал от напряжения и разочарования, но недавняя доза алкоголя, придающего смелости, до сих под не выветрилась из рыжей головы, что конечно же было не так уж и плохо. — Неужели этот кусок железа столько для тебя значит, что ты даже не видишь того, что потеряла из-за него? Весь твой дом, вся семья, сложили свои головы в этих подземельях, ничего не добившись! Неужели оно того стоит?

— Алчность, фанатичность, злоба и безумие, — спокойно, с расстановкой произнес великан, прерывая говорившего и обращаясь непосредственно к Совершенной. — Никто не волен распоряжаться чужими жизнями, и тем более наделять ими камень, вырывая души из теплой, мыслящей плоти. Наковальня будет уничтожена! Это решено! — Сверкающие щели глаз обратились на брата. — Серые Стражи, говорите вы? Бесстрашные воины, издавна обязанные жертвовать собой во благо других и этой своей жертвой оплачивать непомерную цену, требуемую миром? Если вы те, кто вы есть... — голем сделал короткую паузу, — ваша магия мне пригодится.

Неважно было, как именно Каридин догадался, что в нашем отряде были маги. Не стоит так же и гадать, что было потом. Все было предсказуемо и страшно. И лишь молчаливый незримый посланник смерти, прячась в тени тоннеля, был счастлив грядущему исходу, готовясь утащить в своих когтях еще одного безумца, заточив его во мраке вечных теневых мучений.

— Нет! — тот крик, страшный и свирепый, с которым, навстречу стальному воину, бросилась Бранка, до сих пор стоял у меня в ушах. Я помню, как она выхватила меч, внезапно поменяв траекторию, и кинулась на Огрена, оценив его как самого слабого союзника врага, с которым было проще всего разобраться. Как клинок скользнул вдоль нагрудника, врезаясь в камень, и гном резко вскочил на ноги, успешно избежав смерти, попутно трезвея, выхватывая из заплечного ремня увесистый топор и с болью в глазах отбивая атаки любимой. Помню, как отряд гранитных солдат послушным маршем проследовал к месту сражения, окружая его неплотным кольцом. Как Стэн ринулся на помочь рыжему гному, сбив Бранку с ног и придавив ее плоской стороной секача к земле, ударом ноги выбивая из руки меч и прошептав что-то на своем, кунарском, ненавистно скаля зубы. Помню, как Клык заскулил и, прижав уши, спрятался за моей спиной, наблюдая за Каридином, медленно, подобно древнему старцу, коим он, в общем-то и являлся, приближающемуся к имитируемой арене.

— Глупая женщина, — равнодушно констатировал мастер-кузнец. — Если только так можно остановить тебя, я сделаю это. Никому не позволено обладать подобным знанием и уж тем более быть порабощенным безумными мыслями о нем.

Громадная нога, на долю секунды замерев в непосредственной близости от головы Бранки, обрушилась на нее, размозжив череп. Я закрыла лицо руками, уткнувшись в плечо брата, который, стоически наблюдая за развернувшейся картиной, начал осторожно поглаживать меня по спине, словно успокаивая. Я помню, как тишину нарушил крик Огрена, надрывный, полный боли и горя, от которого на глаза невольно наворачивались слезы. Я помню... словно это было вчера. И никто не проронил ни слова. Впервые. Даже я наконец поняла, что по-другому было нельзя. Невозможно. Но... что же нам делать теперь?