Гермиона Грейнджер и то, чем можно гордиться (джен)

— Н-дааа, — сказал Рон, — а у тебя ностальгия похлеще нашей, дружище.

Заброшенный женский туалет на втором этаже был одним из тех мест, в котором можно встретить что угодно, например, василиска. Но столкнуться здесь с Гарри Поттером, который заперся в кабинке наедине с полным котлом кипящего зелья, — это было уже слишком даже для такой обители зла, как туалет Плаксы Миртл. Это просто не лезло ни в какие ворота.

— Гарри, ты что, варишь тут зелье? — Гермиона задала идиотский вопрос просто ради того, чтобы хоть что-то сказать, и мысленно пнула себя за это.

— Ну да, — ответил Гарри и вымученно улыбнулся. Потом взял лопатку и помешал зелье по часовой стрелке три с половиной раза.

Рон сказал:

— Охренеть.

Повисла неловкая пауза. Она становилась все более неловкой с каждой долей секунды; Гермиона кожей ощущала, как неловкость сгущается вокруг нее, будто липкий туман. Еще немного, и она завязнет в этой неловкости навечно. Стоило спасать положение, чтобы не оказаться запеленутой в кокон неловкости до скончания времен.

Рон, наверное, почувствовал то же самое, потому что он сказал:

— Ставлю галлеон, что это оборотное! — и это должна была быть шутка, но почему-то было совсем не смешно.

— Нет, — сказал Гарри. — Не оборотное.

— Ну вот, я проспорил галлеон, — сказал Рон, и это прозвучало еще хуже, чем все, что было произнесено до этого.

— Что ты варишь? — спросила Гермиона противным высоким голосом, которому сама ужаснулась. Она подумала: как же так получилось, что между ними возникла такая напряженность, которая, казалось, звенит, будто электрический ток? Ведь ничего не произошло, они не ссорились, но все вдруг стало так... никак. Как будто они совсем не лучшие друзья. Как будто они не общались уже десять лет и внезапно встретили друг друга на улице, и не знали, что сказать.

Она почувствовала себя ужасно.

Она захотела, чтобы заброшенный туалет для девочек на втором этаже был замурован, чтобы она никогда не входила сюда и не встречала здесь Гарри, который варит зелье, и не испытывала этого странного чувства, будто она вот-вот потеряет что-то очень дорогое, но не может понять, что именно.

Гарри не ответил на ее вопрос. Вместо этого он сказал:

— Что с тобой, Гермиона? Ты смотришь так, будто я умер. Герм, ты чего? Что-то произошло?

Гермионе показалось, будто огромный воздушный шар, наполненный тревогой, внутри нее вдруг сдулся и превратился в мягкую резиновую тряпочку. Будто тяжелый, удушливый газ, который проник в нее в этом дурацком заброшенном туалете для девочек на втором этаже, вырвался изнутри на свободу вместе с дыханием и испарился без следа. И Гарри Поттер снова самый-самый лучший друг ее и Рона. И ей стало действительно интересно, что он варит. И она подумала, что шутка про оборотное зелье была и правда забавной. И она поняла, что совершенно не хочет, чтобы туалет Плаксы Миртл был замурован. И не могла понять, почему она вдруг решила, что хочет этого.

Ведь Гарри улыбался ей абсолютно нормально, и на самом деле вовсе не было никакой неловкой паузы. Зачем же она ее придумала?

— Что ты варишь, Гарри? — повторила она, и голос был совсем не высоким, а ее обыкновенным.

— А, ну… — он замялся немного. — Это костерост.

— Тебе нужен костерост? — испугалась Гермиона. — Гарри, ты подрался с кем-то? Упал?

— Нет-нет, — заторопился Гарри объяснить, — он мне не нужен. В смысле, я ни с кем не дрался. Я ничего не сломал, мне не нужен костерост. Я просто варю его, ну… Мне показалось, будет интересно сварить костерост.

Он поправил очки и улыбнулся совершенно обезоруживающе.

Рон вытаращил глаза.

— То есть ты хочешь сказать, что ты притащился сюда посреди ночи с котлом и всеми этими корешками и вершками и прочей дрянью, чтобы сварить костерост, который тебе не нужен, потому что это интересно? — медленно повторил он. — Гарри, покажи шею?

— Шею? — переспросил Гарри.

— Ну, знаешь… — Рон неопределенно помахал ладонью. — Шею, да. Я должен убедиться. Там должны быть следы, потому что, ну, я знаю, как это передается, ну, то есть, тебя же укусил Снейп? И теперь ты не спишь и варишь зелья по ночам в мрачной, склизкой, слизеринской, подземной Тайной комнате. Ну, то есть я не то чтобы думаю, что мой лучший друг превращается в Снейпа, но я должен быть уверен, ладно?

Гермиона не выдержала и рассмеялась; Гарри тоже фыркнул и легонько толкнул Рона в грудь.

— Знаешь, маглы обычно в таких случаях плюют через плечо, типа чтобы не сглазить, — сказал он. — Лучше бы и тебе это сделать, если не хочешь завтра обнаружить, что я решил, будто с сальными волосами я буду выглядеть круче.

— Серьезно, маглы так делают? — удивился Рон и сразу добавил: — Не отвечайте. Представляешь, Гарри, родители Гермионы как раз прислали мне кучу книжек про маглов. Скоро я буду суперэкспертом в этих делах и вы уже не сможете застать меня врасплох. Я буду во всеоружии, как долбанный Верховный Магл.

— Вряд ли там есть такая информация, — сказала Гермиона. — Но если хочешь, книжку про суеверия тоже можно достать.

— Еще спрашиваешь, Герм. Я хочу быть уверен, что маглы не заплевали через плечо всю Луну или что-то типа того, знаешь ли.

Они рассмеялись хором; Гермиона подумала, что у нее лучшие в мире лучшие друзья.

— Одно не могу понять, — произнесла она после небольшой паузы (уютной, а вовсе не неловкой), наблюдая, как Гарри помешивает зелье, — почему ты варишь его здесь. Я хочу сказать, мы ведь уже не второкурсники, чтобы воображать, будто сюда никто, кроме нас, не заходит. Есть ведь Выручай-комната, почему ты не пошел туда?

— Обычно я как раз хожу туда, — ответил Гарри, не отрывая взгляда от котла, — но сегодня дверь не появилась, кто-то уже...

Гарри прервался, чтобы переждать, пока Рон прекратит громко стонать от слова «обычно», потом продолжил:

— Ну и мне не хотелось терять время, знаешь, для этого зелья ведь нужна свежая наперстянка, а Луна и так потратила весь вечер, чтобы ее собрать, и не хотелось, чтобы она пропала…

— Луна! — снова вклинился Рон. — Луна Лавгуд?!

— Ну да, она часто гуляет в Запретном лесу и очень выручает с некоторыми ингредиентами… Что? — спросил Гарри, заметив, что Рон пялится на него, уронив челюсть.

— Луна Лавгуд гуляет в запретном лесу и собирает тебе там как ни в чем не бывало Мерлин ее подери свеженькую наперстянку для того, чтобы ты «обычно» варил зелья, про которые мы с Гермионой ничего не знаем, в Выручай-комнате, и ты спрашиваешь — что?

— Тебя так возмущает, что мне интересно варить зелья? — вспылил Гарри. — В мире есть вещи и помимо квиддича, если ты об этом.

— Нет, нет, Гарри, ты неправильно понял, прости, — засуетился Рон, выставив ладони вперед в защитном жесте. — Я имею в виду, ну, типа это странно, знаешь: ты и зелья, и Лавгуд, блин… Короче, это, ммм, неожиданно, Гарри. Вот. Я не осуждаю, просто это в стиле — эээ — в стиле Гермионы, вот. — Он умоляюще посмотрел на друга. — И ты мог бы нам рассказать… По крайней мере, ты ведь предупредишь нас с Герми, когда вступишь в гильдию зельеваров или типа того? — пошутил он.

Потом помолчал немного, чтобы убедиться, что Гарри не сердится, и добавил пораженно:

— Лавгуд гуляет в Запретном лесу, просто блеск!

— Типично для нее, в общем-то, — сказала Гермиона, приложив усилие, чтобы тон ее голоса не был неодобрительным.

Луна Лавгуд не нравилась Гермионе. Даже несмотря на то, что она здорово им всем помогла в прошлом году, и была совсем мирной, и вообще, с-какой-стороны-ни-посмотри, хорошей, Гермиона все равно не могла усмирить свою неприязнь. Луна Лавгуд постоянно говорила странные вещи и была сама по себе очень странной. Абсолютно чокнутой, если быть точнее. При этом ее сумасшествие было совершенно в ее личном оригинальном стиле: будто она жила в отдельной вселенной, где все такие, и вовсе не была сумасшедшей, просто каким-то образом оказалась здесь, на Земле, в Хогвартсе и вынуждена приспосабливаться к чужому миру. Джинни Уизли дружила с Луной, но Джинни Уизли могла найти общий язык с кем угодно. Она бы смогла подружиться с дементорами, если бы захотела. Гермиона не была уверена, были ли у Луны Лавгуд друзья помимо Джинни.

Гермиона не любила глупых людей — Луна не была глупой. Гермиона не любила несдержанных, шумных людей (по правде говоря, близнецы Уизли, Фред и Джордж, были из таких, и она едва их выносила) — Луна была тихой и почти незаметной. Гермиона не любила людей нелогичных — Луна была логичной, в своей непостижимой логике.

Луна Лавгуд раздражала Гермиону, а еще Гермиону раздражало то, что она не могла точно сформулировать, почему. Несмотря на недостатки (у всех ведь есть недостатки, а у Луны их было, пожалуй, меньше, чем у многих), она не имела явных причин вызывать такую антипатию. Но вызывала.

Черт возьми, Луна Лавгуд раздражала Гермиону даже больше, чем Малфой: потому что Малфой вел себя по-скотски и был в этом смысле кристально понятным.

Луна Лавгуд была непонятной.

Если бы Гермиону попросили написать эссе «Почему тебе не нравится Драко Малфой», она бы развила тему на гору пергаментов. В сочинении про Луну Лавгуд она бы смогла написать не больше пяти строк. И это притом, что Гермиона была способна без особого труда написать свиток на абсолютно любую тему, вообще.

Если бы в Хогвартсе изучался предмет под названием лавгудоведение, Гермиона Грейнджер бы ни за что не стала лучшей ученицей курса. Если бы этот предмет вел профессор Снейп, Гермиона Грейнджер бы растеряла все годовые очки Гриффиндора за одно занятие.

— Ну так вот, — продолжил Гарри, отвлекая Гермиону от мрачных мыслей,- так как кто-то застрял в Выручай-комнате, я решил по-быстрому сварить зелье здесь.

— По-быстрому? — переспросила Гермиона. — Но ведь костерост готовят по трое суток.

Гарри расплылся в торжествующей улыбке, будто действительно вступил в гильдию зельеваров и сейчас собрался во всеуслышание об этом заявить.

— Есть один потрясающий способ сократить время настаивания до трех часов! Представляешь?

Гермиона не стала спрашивать, откуда ему это известно. Принц-Полукровка, кто же еще. Одна из его гениальных идей.

Она была буквально на волоске от того, чтобы не разразиться укоризненной тирадой про то, как опасно следовать советам из этого учебника. Но в душе вдруг всколыхнулось то мерзкое чувство, как будто воздушный шарик внутри нее вновь наполняется газом неловкости, и она практически наяву увидела, как между нею и Гарри вырастает стена тумана, и Гарри растворяется в ней, и она почти теряет его из виду.

Поэтому Гермиона сказала только:

— Здорово! Расскажешь? Это может пригодиться. Вообще, откуда ты берешь ингридиенты?

Гарри отвел глаза, это явно был вопрос, которого он хотел бы избежать.

— Ну, как я уже говорил, с частью помогает Луна. Часть я заказал совиной почтой, а некоторые, хм, приходится брать у Слагхорна.

— Ты ограбил Слагхорна? — воскликнул Рон восхищенно. — Ну ты даешь, вот теперь я узнаю дружище Гарри!

— Вообще он был бы не против, в смысле, изначально он сам предложил мне пользоваться его лабораторией…

— Почему же ты отказался? — изумилась Гермиона.

— Я хотел! Но там постоянно крутится Снейп, варит там черт знает что, это просто кошмар.

— Чего?! — Рон выглядел возмущенным. — Этот упырь теперь сидит на двух стульях? Нахрена ему варить зелья, он же так мечтал сменить работу.

— Боже, Рон, ну что за глупость ты несешь, — сказала Гермиона. — Профессор Снейп известный ученый, у него гора исследований в области зелий. Очевидно, они ему нравятся, просто он не хочет учить зельеварению нас.

— В любом случае, — подвел итог Гарри, — он там торчит, и не могу представить, чтобы я хоть три минуты провел там вместе с ним. Выручай-комната отлично подходит, ох, вы бы видели, как я там классно все устроил! — он мечтательно закатил глаза. — А когда пойдем в Хогсмид, я надеюсь купить кое-что… И вообще, я хочу сварить Феликс Фелицис! Только представьте, как было бы круто иметь его про запас, а не только этот жалкий флакончик от Слагхорна.

— Все-таки, Гарри, может покажешь шею, а? До сих пор не могу поверить, что все это говоришь ты.

— Знаете, — сказала Гермиона, — один мой друг увлекся зельями, а другой решил стать профессором магловской истории, я не удивлюсь, если сейчас из соседней кабинки выйдет Волдеморт и станцует канкан.

Это была одна из тех шуток-про-Волдеморта, которые могли быть грустными или веселыми в зависимости от ситуации. Наверное, магический мир, который от одного только имени Волдеморта впадал в священный трепет, услышав подобные святотатсвтенные шутки, погрузился бы в длительную кому, но Гарри считал, что раз уж он является Жертвой №1, они имеют полное право говорить все что угодно. Иначе и свихнуться недолго.

Волдеморт, конечно, из соседней кабинки не вышел, но зато вошла Луна Лавгуд, точнее ее голова, потому что на ней была мантия-невидимка.

— Не хотела бы вам мешать, но сюда идет Филч, — мечтательно сказала голова Луны Лавгуд.

— Блядь! — с чувством выругался Гарри. — Луна, иди сюда, закроемся с котлом… Ребята, вы же старосты — может кто-нибудь выйти проверить, что он собрался делать?

— Я схожу, — согласилась Гермиона и вышла, Рон пошел за ней, но остановился у двери.

Филч, конечно, внутрь туалета входить не стал, просто просеменил мимо вслед за своей кошкой, неодобрительно покосившись на значок старосты на груди Гермионы. Она выждала некоторое время после его ухода и вошла обратно.

— Он ушел, все в порядке.

Луна снова завернулась в мантию-невидимку, оставив на обозрение только голову. Гермиона не успела рассмотреть, какой из ее безумных ярких нарядов надет на ней сейчас, но, по крайней мере, никакой редиски в ушах у нее не болталось: на Луне вообще не было серег.

— Здравствуй, Рон, здравствуй, Гермиона, — сказала она, улыбнувшись каждому из них в отдельности.

— Ты что, все это время была здесь, что ли? — Спросил Рон.

— Я была в коридоре, смотрела, чтобы предупредить Гарри. Простите, что пришлось войти к вам.

— Да не за что извиняться, — не понял Рон.

— Я не хотела, потому что Гермиона не рада меня видеть, — непринужденно пояснила Луна и выскользнула обратно в коридор.

Гермиона едва удержалась, чтобы не заскрипеть зубами на весь этаж. Это было еще одно раздражающее качество Луны, о котором Гермиона Грейнджер написала бы в своем пятистрочном сочинении на второй строке, сразу после «странная». Луна была совершенно, абсолютно, невыносимо, ошеломляюще беспардонной.

Рон и Гарри болтали о чем-то, Гермиона не слушала — у нее совсем испортилось настроение. Она подождала минут пятнадцать, чтобы это не было похоже на бегство, и сумела выдавить из себя улыбку.

— Я, пожалуй, пойду? Уже поздно, Гарри, прости, не смогу дождаться зелья. Завтра нумерология с утра. Расскажешь потом, что за способ ускорения? — и ушла в Гриффиндорскую башню прежде, чем Гарри успел что-то ответить.