Женский взгляд из-под кровати. Точка А (джен)

— Искажения по четырем векторам на шесть планов, — проговорил Нобу. — Работа грубая, но добротная. А ты что скажешь?

Прошлый Старейшина почесал нос и зябко передернул плечами.

— Уж очень мутный отпечаток, — в который раз сообщил он.

Мэдока раздраженно посмотрела на него. Наставнице явно не нравилось все происходящее. Она уже давно выбросила из головы проблему Учиха, и вот ее снова принуждают этим заниматься. Подозреваю, она сильно жалеет, что с моей подачи вмешалась в Ту Ночь. Вырезали бы всех этих беспокойных Учиха, проблем было бы куда меньше. Но высказывать все это Прошлому было глупо, а мне бесполезно.

Трое Старейшин сидели на ступеньках постамента и изучали воспроизведенный мною в Очаге слепок тени Итачи. Хотэка покинул наш кружок уже через пять минут после начала совещания, сообщив, что, когда будут готовы конкретные предложения — он с радостью их выслушает, а сейчас ему есть, чем заняться. Его дезертирство все восприняли спокойно, все же тетсунеко — практики и бойцы, им все эти вычисления векторов искажений нужны, как зайцу стоп-сигнал. Вот когда будет определенность — ищем того или этого, хватаем или ликвидируем, вот тогда он подключится в полный рост.

Мэдока перевела взгляд на Нобу и поинтересовалась:

— Может, объяснишь?

— В тени Итачи покопались, — ответил донеко. — Характер искажений говорит о том, что воздействие производилось на четвертом и шестом планах.

— Глупость какая-то, — вырвалось у меня.

И тут же пожалела о своей несдержанности, потому что немедленно попала под прицел ярко-синих глаз Наставницы. Я уже успела отвыкнуть от этого «приятного» ощущения.

— Первые два плана дают возможность манипуляций с тенями, но воздействовать с них на другого человека невозможно, — поспешила объяснить я. — Третий и четвертый — детальность уровня потоков энергии. Пятый и шестой — сознание, подсознание. Разница между возможностями третьего и четвертого уровня невелика, а энергетические затраты для работы на четвертом плане выше. То же самое с пятым и шестым. Разница между детальностью минимальна, а разница между количеством затрачиваемой энергии существенная. Уж если есть такая необходимость, то проще использовать третий и пятый планы.

— И именно это делают тетсунеко, — негромко проговорил Нобу. — Первый, третий и пятый планы заняты ими, а среди Серых есть те, кто способен учуять чужака.

— Ты хочешь сказать, что наш неизвестный использует более энергозатратные планы потому, что прячется? — после короткой паузы спросила Мэдока.

— Получается, что так.

Мы, не сговариваясь, дружно посмотрели на проекцию отпечатка в Очаге. Моего уровня не хватало, чтобы понять, с каких именно планов было произведено воздействие, но тут я полностью доверяла мнению Нобу. Искажения я видела, но исключительно на уровне того, что тень Итачи была неправильной.

— Честно говоря, я удивлена, потому что всегда считала, что проводить воздействие с Планов нельзя, — задумчиво сказала Мэдока.

— Это так, — кивнул Нобу. — Прямое воздействие невозможно.

— Тогда я не понимаю…

— Техники.

— Но разве такое возможно? — изумилась Наставница.

— Теоретически да.

Офигеть… Я прижала пальцы к вискам и, надавив, помассировала. Нет, голова у меня не болела. Вернее, заболела только что и совсем не физически. Рядом с проекцией отпечатка Итачи медленно материализовалась большая русская буква Ж.

— Акира, что это? — удивленно спросил Нобу.

Упс… Я быстренько привела Очаг в порядок и виновато улыбнулась. Черт, надо быть поаккуратней с эмоциями.

— Знаете, на что это похоже? — неожиданно сказал Прошлый. — На печать.

Нобу снова взглянул на проекцию и с сомнением протянул:

— Думаешь…

— А ты посмотри отстраненно.

Донеко долго смотрел в Очаг, то почти засовывая туда голову, то спускаясь на несколько ступенек. Сбоку, снизу… Наконец он спросил:

— Акира, можешь показать первую тень?

— Это не отпечаток, а воспоминание, — напомнила я.

— Неважно. Покажи как можно точнее. Все, что помнишь.

Сосредоточилась, скрупулезно выуживая из памяти детали воспоминания. Рядом с тенью Итачи появилась еще одна, но в другой позе — на коленях с заломленными назад руками.

— Невероятно, — выдохнула Мэдока.

Да, Нобу, это была гениальная идея. Теперь даже я отчетливо видела разницу. Над тенью Итачи серьезно поработали, и это заняло много времени — почти год. Я все еще не понимала, что именно с ним сделали, но моя теория получила подтверждение — членство Итачи в Акацуки недобровольное. Откровенно говоря, у меня до сих пор в голове не очень укладывалось, как можно, воздействуя на тень человека, воздействовать на самого человека. И пусть я сама проделала этот фокус с Саске — принять до конца так и не смогла. Это таило в себе такие возможности по невозбранному нанесению вреда ближнему своему, что просто не могло быть реальным. Должны же быть предусмотрены у Мироздания какие-то предохранители? Нельзя давать человеку такую власть.

— Есть такая техника — Запечатывание тени, она относится к запретным, — негромко проговорил Прошлый. — На тень человека накладывается печать, которая разрывает связь между физическим телом и тенью, запечатывая в последней всю личностную составляющую. В разработке этой техники нам сильно помогали Узумаки, можно сказать, это совместное творчество. Ее придумали для спасения раненых. Техника давала медикам время, чтобы залечить смертельные ранения физического тела, потом производили Обратное распечатывание, которое восстанавливало связь между телом и тенью, и человек, так сказать, возвращался. Техника неидеальная: у всех, к кому ее применяли, были частичная потеря памяти, откат способностей, изменения личности. Не настолько серьезные, чтобы говорить, что вернулся другой человек, но тем не менее.

— Почему ее отнесли к запретным? — спросила я.

— Она очень сложна, крайне энергозатратна и доступна только гиннеко.

— То есть для нее требуется изначальная энергия Ткани?

Библиотекарь кивнул.

— Кроме того, она опасна и для использующего ее. Побочный Эффект.

В общем и целом, механизм я могла понять и представить. Судя по описанию, копия личности каким-то образом консервировалась и помещалась прямо в Ткань, а в процессе этой манипуляции использующий технику выступал каналом, по которому перекачивались данные. То есть, он в полном объеме переживал чужую жизнь, а потом еще разок — при Обратном распечатывании. Да, каждый день такое использовать не будешь. Вообще, надо очень-очень сильно хотеть спасти человека, чтобы пойти на подобное. А потом еще не сойти с ума от чужих воспоминаний, мыслей и чувств.

— К Итачи не применяли Запечатывание тени, но это единственная техника Неко, в которой используется печать. Подозреваю, что тот, кто сделал это, — Библиотекарь махнул рукой в сторону Очага, — использовал базовые принципы Запечатывания. Но повторю еще раз — без помощи Узумаки Запечатывание тени никогда бы не появилось. Эта техника гениальна и является вершиной творчества двух наших кланов.

— То есть мы имеем дело с гением? — уточнила Мэдока. — С неизвестным Неко, в руках которого оказалась запретная техника клана, и который смог не только понять ее, но и переработать под свои нужды?

— Или это снова совместное творчество, — хмыкнул Нобу.

— Не знаю, какой из вариантов меня пугает сильнее.

Я вот тоже колебалась между инфарктом и инсультом. Даже не знаю, что меня привлекает больше. Ладно, отставить панику. Сначала этого гада надо найти, а уже потом думать, какими рукавицами его за мягкое место брать. У нас есть только одна ниточка — Акацуки. Да, хорош канат — прямо сейчас бери и иди. Нобу, видимо, думал так же, потому что сказал:

— Нужны отпечатки других членов Акацуки. Надо понять, Итачи — единичный случай или это общая практика в их организации. — Он посмотрел на меня. — Ты можешь нащупать Итачи?

— Не по этому отпечатку. Он слишком мутный и скользкий. Я уже пробовала.

Это была правда. Едва проспавшись и придя в себя, я полдня угробила на то, что пыталась зацепить тень Итачи. Но мне не удалось даже запустить поиск и сравнение. Как только я прикасалась к отпечатку, он выскальзывал, словно кусок мокрого мыла — даже уровень Тени не помогал. Искать Акацуки придется другими способами. Но ведь это не единственный путь, чтобы вычислить гада.

— Мы можем поднять из архивов данные о Неко, которые считаются погибшими, но чьи тела не нашли? — спросила я.

Реакция на мой вопрос была неожиданной. Трое Старейшин синхронно отвели глаза и заерзали, словно подростки, застуканные за просмотром порнухи. Так. Похоже, сейчас последует очередное клановое извращение. Мои подозрения полностью подтвердились, когда Мэдока сказала:

— Таких данных нет. После смерти Неко не оставляют тел.

— То есть? — ласково и нежно спросила я.

— Неко — частички Тени. Мы рождаемся из нее и после смерти возвращаемся в Единое.

— Иначе говоря, сразу после смерти физического тела Неко, оно рассыпается в пыль, — перевел Нобу.

Прикольно. Какая, однако, экономия на похоронах. О механизме этой… м-м-м… способности я даже думать не хочу. Хотя, в определенном отношении удобно — хрен кто узнает, погиб ты на миссии или решил свалить подальше от любимого клана. По Планам и Тени после этого, конечно, не пошаришься — есть риск, что соклановцы за задницу схватят, но можно ведь и просто огурцы выращивать.

— И никакие призраки по Планам не бегают? — уточнила я.

Старейшины обменялись быстрыми взглядами.

— Патрулирование.

— Понадобится помощь Серых.

— Я поговорю с Хотэкой.

— Нужны маркеры.

— Тут я помочь не смогу.

— С тебя — список имен.

— Сколько?

— Двадцать, но смотри на обстоятельства.

— Думаешь, достаточно?

— Посмотрим на результаты и расширим, если понадобится.

— Внешний?

— Пока нет.

— Согласен.

Библиотекарь поднялся и, не прощаясь, быстро покинул мастерскую. Нобу снова уставился в Очаг.

— Зато теперь понятно, почему ты не могла снять отпечаток, и почему он получился такой дефектный, — проговорил Красный Старейшина.

Он поманил меня и, когда я придвинулась, одной рукой повернул мою голову под нужным углом, а пальцем другой ткнул в Очаг, едва не коснувшись дымки.

— Осторожней! — вскрикнула Мэдока.

Судорожно вцепившись в руку Нобу, я дернула, отводя конечность донеко от Очага.

— Да, все в порядке, — недовольно, хотя и несколько смущенно буркнул Красный. — Ладно, раз вы так волнуетесь… Акира, давай твою руку.

Охотно протянула ему конечность. Даже сжала пальцы, вытянув один указательный.

— Вот, смотри сюда. Видишь эти рубцы? Воздействие производилось частями, подозреваю, из-за недостатка энергии. Вектор один, но сначала кусочек, потом еще кусочек, — говорил Нобу, водя моей рукой как указкой. — И между кусочками зазоры, да и выстроены они далеко неидеально, из-за этого появились разрывы и надломы. Они и создают эту размытость и не позволяют снять отпечаток.

Мэдока, заинтересовавшись, поднялась к нам и внимательно слушала объяснения Нобу. Потом спросила:

— Думаешь, это было сделано специально?

— Вряд ли, — покачал головой донеко. — Если только тот, кто это сделал, не хотел медленно убить Итачи. Такие повреждения тени несут угрозу физическому телу. Учиха серьезно болен, и я не знаю, сколько он еще протянет.

Черт… Я покачнулась. Хорошо, что Нобу держал меня, иначе я бы точно кувыркнулась в Бездну. Как же все хреново-то… Сглотнула внезапно пересохшим горлом, а потом спросила, сама удивляясь как спокойно звучит голос:

— Мы можем что-нибудь сделать?

И Нобу, и Мэдока молчали. Наконец, Красный сказал:

— Мы можем попытаться понять, какого рода воздействие оказали на Итачи. Потом попробовать его найти.

— А одновременно это никак нельзя сделать?

— Можно, — после небольшой паузы ответил Нобу. — И раз уж ты так торопишься… Мэдока, поможешь? Надо зарисовать то, что мы тут рассмотрели.

Честно, я ждала от Наставницы какого-нибудь язвительного замечания или особо выразительного фырканья. Но нет. Она молча принесла набор для рисования. Дальше я работала указкой и своеобразной подсветкой, сгущая дымку на указанных Нобу участках проекции, а Мэдока зарисовывала подсвеченное. Провозились мы несколько часов, результат — стопка листков со странными символами. Наконец я развеяла проекцию отпечатка и с облегчением выдохнула. Голова немного кружилась, а по телу расползалось неприятное онемение.

— И зачем это нужно? — спросила Мэдока, проверяя, высохла ли тушь на последних зарисовках.

— Если это действительно печати, то я хочу показать их тому, кто в этом разбирается.

— Джирайя?

— У тебя есть кандидатура лучше?

Мэдока ничего не ответила и начала собирать разложенные на ступенях листки. Идеально выровняв стопку, она протянула ее Нобу:

— Пока Джирайи нет в деревне, покажи это Прошлому. Возможно, что-то найдется в нашем архиве.

— Он сейчас занят, — возразил Нобу.

— С той работой справятся помощники, а для этой нужен он. Можешь сказать ему, что я настаиваю.

Нобу хмыкнул, забрал листки и, ничего не ответив, ушел. Я легла на бок и, подтянув колени к животу, свернулась клубком на краю Бездны. Чего-то как-то мне было нехорошо. Меня подташнивало и знобило, голова немного кружилась.

— Тебе следует быть осторожной, Акира, — неожиданно услышала я голос Наставницы.

Ну что еще? Не хочу больше никаких плохих новостей, и так все хреново. Закрыв глаза, я покрепче обхватила руками прижатые к животу колени.

— Экзамен на чунина был ошибкой, хотя и неизбежной, — продолжила Мэдока. — Совет Листа, дайме, наши «союзники», теперь еще и Акацуки — ты привлекла к себе слишком много внимания.

— Ты преувеличиваешь, — не открывая глаз, буркнула я.

— Знаю, ты читала клановые хроники. Тебя не удивило, что так мало Серебряных Старейшин возглавляли клан?

— Удивило. Но могу понять, это так напряжно.

Наставница снова проигнорировала мое легкое хамство.

— Мало у чего есть лишь одна причина, — сказала она. — Серебряные нечасто доживали до возраста, когда могли возглавить клан. Истинные гиннеко очень ценны и очень… напряжны.

Открыв глаза, взглянула на Наставницу. Мэдока смотрела на меня с легкой иронично-ласковой улыбкой, но взгляд ее ярко-синих глаз был очень серьезен — ни следа улыбки. Чего-то мне стало совсем нехорошо, хотя, казалось бы — куда уж хуже. Следом накатила тоска. Ведь знала же, что нельзя расслабляться, нельзя верить в светлое будущее. Нет его, не было и не будет. Гармония и мир с самой собой? «Ха-ха» три раза, вся наша жизнь — борьба.

Вот только я ни фига не боец. Мне всегда было легче согласиться, чем сопротивляться. Терпение и терпимость — кредо моей мамы, переданное мне как Орел Легиона и бережно сохраняемое мной на протяжении всей жизни. Первой моей жизни. Уже прошлой, уже полузабытой, подернувшейся милосердной пеленой.

Еще не так давно я размышляла, как крупно мне повезло с новым рождением. Повезло, ага. У всего всегда есть своя цена, и если ты не готов ее платить, то иди убейся об стену или строчи в Небесную Канцелярию жалобы и предложения. Так?

Собравшись с силами, я привела себя в сидячее положение и сглотнула подступивший к горлу комок тошноты. Что же мне так худо? Да, пусть я не боец там и не шиноби здесь, но, раз уж дорогие су… сущности так распорядились… Никогда не любила Островского, но как там у него было? «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы»? Цитата, конечно, урезанная, но отбросим идеологический пафос. Я запустила обе руки в ненавистные волосы. Да… прическа совсем растрепалась. Сняла резинку, двумя движениями собрала волосы в хвост и заново стянула. Так, что там у нас на повестке дня? Итачи. Очередные клановые заморочки. Саске… Нет, это пока отложим, а для старшего Учихи на данный момент я сделала все, что могла.

— Тебе не понравился мой подарок на финал экзамена, — неожиданно сказала внимательно наблюдавшая за мной Мэдока. — Я бы хотела повторить попытку. Позволишь?

А что — у меня есть выбор?

Стоило нам уйти из квартала, как мне полегчало: голова совсем не кружилась, да и озноб прошел. Похоже, что-то нездоровое у Нобу в мастерской завелось. Мозги тоже прояснились и были способны к нормальному функционированию. Все время, что мы с Мэдокой шествовали к торговому кварталу деревни, я размышляла над словами Наставницы. Допустим, она права, и своими действиями и поступками я привлекла к себе лишнее внимание. Попробуем понять, где же я так лажанулась. Кого там Мэдока перечислила?

Первым в списке шел Совет Листа. Ну тут все понятно — это из-за Наруто, и экзамен совсем не при чем. Главное Оружие деревни должно быть лояльным, послушным и управляемым, иначе это не Оружие, а фигня какая-то — Гаара тому пример. Но джинчурики — живой человек, а значит, лояльность и послушность обеспечиваются влиянием на него. Если рассматривать нынешнее положение вещей в крупную клетку, то, пожалуй, наибольшим влиянием на Наруто обладали я и Тобирама. Теперь, возможно, Джирайя, но это я смогу оценить только после их возвращения. Может, в этом и состоял хитрый план получения контроля над джинчурики — через лояльного саннина? А неплохой вариант, между прочим. Если верить аниме, Джирайя — мужик достойный. Надо бы присмотреться к нему повнимательнее, но это уж как получится. И если оценивать мой собственный опыт и ощущения, то друзья — друзьями, а сенсей — это сенсей. Авторитет совсем другого уровня. Так что, если рассуждать логически, то особо агрессивных подлянок со стороны Совета Листа мне можно не опасаться. Пускай внимание я и привлекла, но не той величины фигура, чтобы сильно тревожить занятых людей. Плюс великоклановское крылышко никто не отменял, да и что я, что Тобирама были вполне себе правильные патриоты. Немного напрягала комбинация с умными и красивыми, так что совсем расслабляться не стоит, но уровень угрозы я склонна оценивать, как низкий.

Следующим Наставница назвала дайме. Думаю, она имела в виду присутствовавших на финале шишек. Допустим, меня заметили, и чем мне это грозит? Как мне видится, ничем особенным, ну разве что скажется на характере миссий. Но я генин, так что ничего «ах» какого мне в обозримом будущем поручить не смогут. Точнее, при желании смогут, конечно, но тут встает вопрос мотивации. Войны сейчас нет, на больные мозоли я пока еще никому не успела наступить, да и вообще повторюсь — не той величины фигура. Ну да — техники, но на финале и помимо меня было, на кого посмотреть. Так что этот пункт я склонна пока просто выбросить из головы.

«Союзники». Ну да, они получили какое-то представление о моих техниках, но это вопрос, прошу прощения за тавтологию, технический. Во-первых, мне вовсе не обязательно ходить на миссии с транспарантом «Я — Неко», во-вторых, проблема засвеченных техник решается путем расширения арсенала. Нет, Мэдока, и с этой стороны какой-то особенной угрозы лично для себя не вижу.

Акацуки. Вот тут — да. Если неизвестный гад из этого муравейника, то у меня все шансы стать объектом его особой заботы. Уж он-то таковым для меня точно является. История запутанная — копать еще неперекопать, но никто не мешает мне делать это нежно и держать ухо востро. Облегчает ситуацию то, что дело это не только личное, но и общественное, так что поддержка и защита у меня есть. Вот, что точно надо сделать, так это принять элементарные меры предосторожности, и за пределами Конохи перестать светить своей приметной башкой.

Мы с Мэдокой как раз достигли «тряпочных» рядов. Да, пришла пора менять имидж.

Вот все-таки ничто так не радует женское сердце, как новая тряпка. Заедая посетившую меня грусть-тоску и общую хреновость, я обновила гардеробчик, а то ведь совершенно нечего надеть. Не буду утомлять подробным перечнем и описанием, скажу лишь, что для миссий были покуплены новые штаны и куртка-кофта на молнии с длинными рукавами и удобным капюшоном.

Вообще, вояж по магазинам в компании Мэдоки здорово поднял мне настроение. И чего, спрашивается, я сопли распустила? Анализ обстоятельств показал, что впадать в отчаянье несколько преждевременно. Все не так уж и страшно, и от меня не требуется ничего сверхъестественного. Однако уже на обратном пути в клановый квартал я вновь мысленно вернулась к разговору с Наставницей и наконец заметила то, что не прозвучало. Митсуо. Не думаю, что он отказался от своей идеи реформировать систему управления кланом. Пока в нашем квартале царили тишь да благодать, но было абсолютно очевидно, что я в бодром темпе набираю вес как кандидат на пост Серебряного Старейшины, который единственный по желанию… Ну дальше вы знаете. И партия моего папы-Консерватора никуда не делась, поэтому, если мне приспичит объявить о своих притязаниях, поддержка внутри клана у меня будет.

Легальных способов противодействия моим гипотетическим притязаниям у Митсуо не было. Истинный гиннеко, блин, — всем два раза «ку» и улыбаться. Что касается способов нелегальных, то тут вопрос щекотливый. Есть хочется всем, вкусно есть особенно приятно, а когда народ привык питаться рябчиками, переходить обратно на сухари желающих мало. И, пусть мы говорим об энергии, сути вопроса это не меняет. Так что моя физическая ликвидация дело стремное, да и сам же Митсуо пострадает наравне со всеми. Он — я уверена — тоже вкусно пожрать не дурак. Остается дискредитация, чтобы лишить меня морального права на пост. Вот тут простор для фантазии широчайший, и просчитать, откуда прилетит подлянка нереально. Уверенной можно было быть только в одном — прилетит.

Вопрос — а нужно ли мне это счастье — я пока всерьез не обдумывала, пытаясь посмотреть на расклад с ракурса Митсуо. Но, если все же подумать… Не знаю. С одной стороны, у меня аллергия на руководящие должности. Ну не люблю я ответственность. А руководство кланом во всех его проявлениях не интересовало меня от слова «совсем». С другой стороны — пока еще неизвестный гад. Что-то мне подсказывало, что в противостоянии с ним я уже обеспечила себе место в авангарде, так что схлестнуться с ним придется. Но вот насколько близко… Лучше бы морду ему бил кто-то покрупнее и помощнее меня, а я согласна поруководить из командного пункта. И вот тут лычки и рычаги контроля мне очень пригодились бы.

Но я, похоже, слишком забегаю вперед. Пока еще мы даже не знаем, кого ищем и очень приблизительно представляем его возможности. А я еще генин и вообще слишком юна. Так что, возможно, нам с Митсуо и не доведется столкнуться на узкой дорожке, и все решится каким-то еще способом. Хотя прилета подлянки это не отменяет. С Мэдокой говорить бесполезно, хотела бы — сказала прямым текстом, а вот сходить на чаек к Библиотекарю стоит. Поболтать о том, о сем, пощупать, чем клан нынче дышит. А, может, и шепотки по углам Резиденции чего полезного сообщат.

Свой коварный план мне удалось реализовать буквально через пару дней. При входе в Резиденцию на меня даже легкая ностальгия нахлынула — давненько я здесь не бывала. Шепотки по углам были какими-то вялыми, немногочисленными и никакой полезной для меня информации не несли. Прошлый был довольно взъерошенный и не так рад меня видеть, как обычно. Но чаю налил и поболтать не отказался. Наконец мне удалось перевести разговор на интересующую меня тему, и я спросила:

— А почему так мало Серебряных возглавляли клан? Слышала, они просто не доживали до возраста, когда могли это сделать. Это правда?

Библиотекарь зябко передернул плечами. Он всегда так делал, когда чувствовал неловкость.

— Истинные гиннеко рождаются редко, — наконец сказал он. Старейшина откинулся на спинку своего кресла и, устремив взгляд мимо меня — куда-то вдаль, нараспев произнес: — Но настает время, и приходит Серебряный Кот.

Я вздрогнула. Эта фраза была мне знакома, и я была уверена, что не встречала ее в написанном виде. Откуда ее знал Библиотекарь? Но он, казалось, не заметил моей реакции. Немного помолчал, перевел взгляд своих желтых глаз на меня:

— Время перемен. Рождение истинного гиннеко — это всегда предвестник испытаний. Многие верят, что таким образом сама Ткань Мира посылает Знак и помощь, но есть те, кто считает, что истинные гиннеко — просто ошибка Мироздания, и если вовремя ее исправить, то не будет никаких перемен и испытаний. Для них появление Серебряного Кота не следствие, а причина бедствий.

— Так что, по мнению этих некоторых меня надо было удавить в колыбели? — Мой голос прозвучал совершенно безэмоционально.

— Да, — точно таким же тоном ответил Прошлый и спросил: — Ты никогда не задавалась вопросом, каким образом клан сохраняется между такими редкими появлениями истинных гиннеко?

В ответ молча покачала головой. Я действительно как-то не задумывалась об этом. Лицо Библиотекаря стало отстраненно-печальным, а губы изогнулись в наполненной горечью улыбке.

— Ген-йоки, — очень тихо сказал он. — Это истинная душа Неко. Мы не оставляем тел, потому что, однажды появившись в мире, не уходим никогда — частичка каждого из нас продолжает жить в ген-йоки.

От его слов меня прошиб холодный пот, а перед глазами с необыкновенной ясностью всплыла облицовка Очага. Так все эти палочки — ген-йоки моих предшественников?! Прошлый тем временем продолжал:

— Силы ген-йоки достаточно, чтобы не дать Очагу погаснуть, а в каждом поколении рождается хотя бы один гиннеко, способный перерабатывать энергию Ткани. Ее немного, но нам хватало. Когда пятнадцать лет назад Очаг вспыхнул, клан был в шоке. Мы все понимали, что это значит. Тогда решили, что причина в Кимико — дочери Митсуо. На нее даже покушались. Безуспешно. О тебе мало, кто знал — Чика хорошо скрывала тебя. Те, кто знал — молчали. Потом… ты сама знаешь, что произошло.

Прошлый Старейшина замолчал. Я тоже молчала, тихо офигевая от услышанного. Ракурс, под которым я рассматривала события своего детства, снова изменился. Дорогие су… сущности, сколько можно трепать мне нервы, у меня же скоро глаз дергаться начнет. Не знаю, какой реакции от меня ждал Библиотекарь, но, похоже, я его разочаровала. Интересно, был ли он тем, кто знал и молчал или одним из «некоторых»?

— Детский ген-йоки — просто игрушка, — снова заговорил он. — Неко — иллюзия, мимолетный сон Мироздания. Лишь запечатав в ген-йоки свой первый клинок, ты обретешь реальность.

Спасибо за предупреждение. В переводе на человеческий язык это означает, что пока я не обрету взрослый ген-йоки и не активирую его, меня не грохнут. Отсутствие покушений на мою драгоценную жизнь тоже понятно. Раз не удалось задавить проблему в зародыше, извлечем максимальную выгоду. Все, как всегда — логично и практично. У меня остался только один вопрос — кому из своего клана я действительно могу доверять? Ответ лежал на поверхности — Чике, Хотэке и Нобу. Даже Мэдока была под вопросом — она появилась уже после обнародования моей масти, так что с уверенностью отнести ее к тем, кто знал и молчал я не могу.

С большим трудом удержалась от того, чтобы не вцепиться в свои проклятые волосы. Толку-то? Даже если прямо сейчас побреюсь налысо, это ничего не изменит. Библиотекарь молчал, и я достаточно его изучила, чтобы понять, что большего он не скажет. Поэтому, выдерживая сложившийся ритуал, допила чай, поблагодарила и удалилась.

Разговор с Прошлым Старейшиной привел меня в состояние легкой прострации. Все-таки нервы у меня не стальные канаты, и чего-то я подустала от этих качелей. Ну сколько можно метаться от отчаянья к надежде? Нужно уже как-то успокоиться и вернуть равновесие. Всегда говорила, Резиденция — нездоровое место.

Ноги сами принесли меня к спуску, который вел к почесушной стене. Ни охраны, ни сигналки не было. Оно и неудивительно, кому нужен этот тупик. Судя по всему, в оборудовании хранилища для трактата тоже активное участие принимали Узумаки. Печать на почесушной стене — их рук дело, и реагирует она на изначальную энергию Ткани. Так что Кому Не Надо и так не смогут пройти.

Решение пришло внезапно. Не просто же так мое сознательно-бессознательное привело меня сюда. Пора начать оправдывать свое звание, а не просто источником питания работать. Спустившись вниз и пройдя по коридору, остановилась у почесушной стены. В этот раз я знала, что делать, поэтому открытие каморки провела деликатно. В конце концов, стена не виновата, что она почесушная.

Трактат был мною уже прочитан, поэтому я обратилась к полке на противоположной стене, на которой лежали небольшие свитки. Взяла первый попавшийся, развернула его и, едва взглянув, тут же зажмурилась. От увиденных зубодробительных формул и схем рябило в глазах и очень хотелось пойти повеситься. Это оказался не комментарий к трактату, а описание техники. Собравшись с духом, открыла глаза и с опаской вновь заглянула в свиток. «Техника Запечатывания тени». Упс… С новым чувством окинула взором полочку. Пожалуй, я готова начать учиться сворачивать горы.