Женский взгляд из-под кровати. Точка А (джен)

Я снова маялась у ворот госпиталя, хорошо, хоть, без помидора в руке, а то я бы себя совсем уважать перестала. Причина была обыденна до тошноты — седьмая команда вернулась с миссии, и Саске опять загремел на больничную койку. Чего-то у него это, прям, традиция такая. Поначалу я хотела нагрянуть к своему солнцу, но потом здраво рассудила, что лучше сначала яд, а потом противоядие. Правильно? Угу. Я, видимо, такая умная разумница, что именно из этих соображений весь день провозилась со свитками из-за почесушной стены, так что отправилась в госпиталь в вечеру. Навестить Саске было надо, да и хотелось, если честно, но было очень ссыкотно. Младший Учиха явно пребывал не в лучшем расположении духа, потому что несмотря на свой статус «их бин больной», уже успел подраться с Наруто, не выходя из госпиталя.

Откуда, спросите, дровишки? От Карин. Не держа в голове ничего дурного, я все-таки заволокла красноволоску в баню, где совместила приятное с полезным — прекрасно провела время в хорошей компании и узнала последние новости. Все-таки госпиталь — главное информагентство нашего городка, вот ей богу.

Этот бьюти-поход в компании Карин был исключительно приятен и полезен, но в каждой бочке меда должна присутствовать своя ложка дегтя. Ей стал простой вопрос:

— Акира, а какие у тебя отношения с Тобирамой?

На тот момент я совершенно разомлела в теплой водичке, была максимально расслаблена и миролюбива, поэтому, как само собой разумеющееся брякнула:

— Я его нежно люблю.

— Понятно, — прошептала Карин.

Она тряхнула головой, набрасывая на лицо волосы и сползла по стенке поглубже в воду.

— А ты с какой целью интересуешься? — запоздало спохватилась я.

— Да так, просто спросила, — булькнула она.

Поня-я-ятно. Любовь, мать ее за ногу, как она есть. Я покосилась на Карин и тоже сползла поглубже — люблю, когда головы собеседников на одном уровне. Мне нравится Карин, и я искренне желаю ей добра и счастья, но Тобирама… Все-таки я собственница. Мои мальчишки, мои мальчишки. Вроде, изначально я вкладывала в эти слова совсем другой смысл, а, вот, подишь ты. Прям, чувствую себя собакой на сене — и сам не ам, и другим не дам. До сих пор все эти любови были для меня по большей части игрой, вот прям всерьез я не задумывалась об этой грани жизни, ну за исключением некоторых бешеных Учиха. Собственно, с его выступления мысль о том, что и в этой жизни у меня могут быть романтические отношения, впервые посетила мою голову. Но готова ли я к ним вообще и с Тобирамой в частности? А Изаму? А Саске? Последнее дело — морочить голову парням, но морочить ее себе самой вот уже совсем ни в какие ворота не лезет.

У меня достаточно развито воображение, да и жизненного опыта хватает, чтобы представить себе романтику с Тобирамой. Скучно не будет — это я могу точно сказать. Тепло, комфортно и уютно тоже. Но и свою жизнь без него я не очень представляю. Ну, собственница, решай уже что-нибудь, тут подростковые страдания в полный рост, нельзя просто игнорировать первый чувственный опыт небезразличного человека.

Вынула физиономию из воды, сев прямо, заложила руки за голову и, щедро сдобрив голос мечтательными нотками, протянула:

— Вообще, я много кого нежно люблю. Тебя, например.

Карин булькнула так, что я на секунду встревожилась — не захлебнулась бы моя приятельница. Не, нормально. Виду я, однако, не подала, и тихонько, ну очень-очень смущаясь, прошептала:

— Но если говорить про мальчиков, то мне еще с Академии нравится Изаму.

— Правда?! — Карин, как пробка, вынырнула на поверхность и, откинув с лица с волосы, с надеждой посмотрела на меня: — Ты его любишь?

— Конечно, люблю, — даже немного «удивилась» я. — Нежно. Как и всех дорогих мне людей.

Красноволоска снова отвернулась и дернулась поправить отсутствующие очки, при этом чуть не заехав себе пальцем в глаз.

— Ты, вот, все это серьезно говоришь? — наконец спросила она. — Когда говорят «люблю» имеют в виду… ну… мальчик и девочка… понимаешь?

— Ой, Карин, любовь очень многогранное чувство, а не только мальчик-девочка. Ну сама подумай: друзья, родные, еда, занятия, Отчизна, в конце концов — ко всему применимо слово «люблю».

— Можно сказать «нравится».

— Можно, — согласилась я. — Помнишь красавчика, с которым я дралась в финале экзамена?

— Я не видела финал.

— Точно. Ну не важно. Отличный парень. Вот он мне нравится. Умница, красавец, хорош со всех четырех сторон, с ним очень приятно общаться, но дорогим мне человеком не является. Поэтому он мне нравится, а Тобираму, которого я мечтала прибить всю Академию, я нежно люблю.

Карин малость прифигела от моей пламенной речи. Бессовестно воспользовавшись ее подвисшим состоянием, я коварно спросила:

— Так Тобирама тебе нравится?

— Очень, — призналась Карин и, спохватившись, залилась румянцем. — Он такой… вкусный.

Она чуть не облизнулась, и на мгновение я, прям, напряглась, но потом вспомнила — это же Карин. Гениальный сенсор, воспринимающий окружающих людей по вкусу чакры.

— Ну мешать не буду, — улыбнулась я. — Помогать, впрочем, тоже.

— Почему? — мгновенно насторожилась красноволоска.

— Пусть мы с тобой и не так давно знакомы, но Тобираму-то я знаю хорошо. — Я похлопала ее по плечу. — Одно могу сказать точно — скучно тебе не будет.

Надеюсь, Тобирама меня не прибьет, если этот разговор когда-нибудь в каком-нибудь виде дойдет до него. Судя по блеску глаз Карин, ему тоже будет оч-чень весело.

Пятнадцать лет — ужасный и прекрасный возраст. Гормон играет — просто ух, на всю Ивановскую. К черту возраст, опыт и прочие воспоминания. Вот чего бы мне не погрузиться в пучину чуйвств? Ну правда? Не все же время убиванием и политикой заниматься.

Какая я вся из себя храбрая и решительная, аж распирает от гордости. Вот странно у меня устроена голова — стоило всерьез ощутить себя на свой биологический возраст, как немедленно вернулись все мои подростковые тараканы. Ну, может, и не все, но гендерные — так точно. Мальчики — это очень страшно. Показать свой интерес — просто позор джунглям. А если я ему на самом деле не нравлюсь? А вдруг он решит, что я навязываюсь? Ладно, сейчас Саске скажет мне пару ласковых приветствий, и, глядишь, тараканы-то и поразбегутся.

Резко выдохнув, как перед прыжком в воду или стопкой водки, я решительно шагнула за ворота госпиталя и… остановилась. Блин, темно уже. Пока я тут смелости набиралась, время посещений закончилось. Мелькнула малодушная мысль отложить визит на завтра. Ну уж нет. Я столько храбрости и решительности набралась — не пропадать же добру?!

Активировала Зрак и осмотрела госпиталь. Шиноби мы или погулять вышли? Совсем необязательно идти через местную регистратуру, стены у госпиталя удобные, окна большие. Так даже романтичней будет. Однако искомого пациента в осматриваемом здании не обнаружилось. Неужели выписали уже? Вот же Облом Обломович Обломов.

Не сказать, чтобы сердце мое упало и разбилось, но я расстроилась, конечно. На всякий случай осмотрела окрестности, выискивая знакомый силуэт. Пропажа внезапно обнаружилась не так уж далеко от госпиталя. На дереве. А вот это уже интересно. К черту чувства, какого лешего младший Учиха не в госпитале, не дома, даже не на полигоне или в кабаке, а на дереве? Решив не терять время на пешкодрал, я рискнула прыгнуть прямо к Саске, благо расстояние небольшое и подходящих теней в избытке. Уф. Свежепочиненные Планы выдержали, даже не шелохнулись. Видать, Баланс и, правда, в полном порядке.

Как ни в чем не бывало, я уселась рядом с Саске:

— Привет. Ты чего здесь делаешь?

Учиха дернулся, но, опознав меня, расслабился.

— Откуда ты взялась? — не глядя на меня, спросил он.

— Ну мы, вроде как, поговорить хотели, и я сказала, что найду тебя. Вот, нашла.

Некоторое время Саске молчал. Потом неожиданно мягко накрыл мою ладонь своей и переплел пальцы.

— Я слабак, — еле слышно выдохнул он.

— И давно ты сделал это гениальное открытие? — ехидно поинтересовалась я, но Учиха, похоже, не слушал.

— Даже этот неудачник ушел вперед, — сквозь зубы процедил Саске. — А я стою на месте. Я слаб. Я…

— Эй, ты какого такого неудачника имеешь в виду? — перебила я. — Если ты про Наруто, то сейчас в глаз получишь. Он не неудачник! Он очень талантливый и упорный.

Саске резко сжал мои пальцы.

— Ненавижу, — выдохнул он. — Ненавижу, когда ты говоришь о нем.

Д-а-а, похоже парень в серьезном расколбасе. Сегодня Учиха просто необычайно велеречив, а скорость вербальной реакции аж зашкаливает. Я ответила на его пожатие и, придвинувшись ближе, так, что наши плечи соприкоснулись, мягко спросила:

— Что случилось?

Про скорость я, похоже, погорячилась. Молчал Учиха долго, но наконец произнес:

— Мой брат. У меня есть к нему вопросы.

— Саске… — я замолчала, лихорадочно подбирая слова.

Я не могу рассказать ему все как есть, но чувствую, что необходимость прояснить этот вопрос назрела.

— Он не ответит тебе сейчас, — наконец сказала я. — Не потому, что не захочет, а потому, что не сможет.

— Ты что-то знаешь? — ровным голосом поинтересовался Саске и, если бы не его чуть заметно изменившееся дыхание, я бы, прям, поверила, что он абсолютно спокоен.

— Что-то, — ответила я. — И из этого «что-то» я не могу рассказать тебе все.

Саске повернул ко мне голову и неожиданно потребовал:

— Посмотри на меня.

Взглянула ему в глаза. Это было… сложно. Если глаза — зеркало души, то душа Саске — это какая-то бездонная пропасть, особенно когда вышеупомянутые органы зрения так близко. Очень хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда, и при этом у меня не было сил отлипнуть, словно я была железной крошкой, повстречавшей магнит.

— Покажи мне свои настоящие глаза.

О, какое интонирование — почти просьба. А если делать поправку на Саске, то считай мольба. Хорошо, мне несложно. Ну что за мода последнего времени — пристально изучать мое глазное дно? То Тобирама сверлит взглядом, то Изаму устраивает рентген, теперь вот Саске.

— Говори, что можешь.

Легко тебе сказать. Не знаю почему, но вот так — глаза-в-глаза — я только ругаться могу. А если требуется что-то рассказать или, тем паче, изложить мысль, то предпочитаю смотреть мимо собеседника. Лучше на какой-нибудь нейтральный объект, так как-то формулируется проще. Вот только сейчас — и я понимала это со все отчетливостью — отвести взгляд будет катастрофической ошибкой. Ну что же, будем подбирать слова в некомфортных условиях.

— Той ночью после завершения боя Итачи ушел из деревни. Это было похоже на назначенную встречу. Его схватили. В Акацуки он по принуждению. Это дело моего клана. Мы… проводим расследование.

Вот что приятно в прошедших великоклановую дрессуру — они прекрасно чувствуют границы дозволенной откровенности и великолепно читают между строк. Саске все услышал правильно. Он, наконец, отвел взгляд и снова прислонился затылком к стволу дерева, на широченной ветке которого мы сидели, но мою руку не отпустил.

— Я не могу просто ждать, — еле слышно прошептал Учиха. — Он мой брат.

— Прямо сейчас ты ничего не можешь сделать, кроме откровенных глупостей. Как и я. Но мы вернем Итачи.

— Ты любишь его?

Прежде, чем ответить, я довольно долго молчала. И не потому, что играла или держала драматическую паузу — мне, действительно, требовалось время для правильной формулировки. Саске не Карин, тут легкомысленный ответ может привести к ядерному взрыву.

— Я восхищаюсь им, — наконец ответила я. — Сочувствую и испытываю чувство вины. Итачи — очень значимый для меня человек.

Саске резко втянул в себя воздух, если чуть-чуть напрячь воображение, то это было похоже на всхлип. Медленно, почти беззвучно выдохнул. Дорогой, но нельзя же настолько все держать в себе. Ну проорись уже, снеси пару деревьев, не знаю — попрыгай и покувыркайся. Но нет — самоконтроль наше все. Вот если сейчас спросишь, люблю ли я тебя, то точно получишь в глаз. Пока я не готова ответить на этот вопрос. Но Саске по-настоящему поразил меня, потому что спросил:

— Зачем ты так рисковала на Поединке Мейо?

— Не было никакого риска. Просто мне захотелось пощупать Кимико.

— А мне очень хотелось убить тебя.

— Ценю твою сдержанность, — хмыкнула я. — Саске, я не нежный цветочек. Уж кто-кто, а ты знаешь это доподлинно. Сам меня тренировал.

Саске криво усмехнулся:

— Я слабак.

— Заткнись и не беси меня, — фыркнула я.

— Ты пойдешь со мной на свидание?

Мне показалось, или я уловила в твоем тоне ироничные нотки? Саске, неужели я могу начинать присматривать инструменты для снятия таблички «Психованный говнюк»?

— Я обещала поужинать с тобой, — чопорно сообщила я. — И если ты найдешь время между отлежками в госпитале…

Чувство опасности взвыло сиреной. Вырвав руку из пальцев Саске, я вскочила на ноги. Машинально потянулась к ген-йоки, но пальцы наткнулись на пустоту. Ч-черт, я же, вообще, без оружия, даже подсумка с железяками нет — я же шла с мирным визитом в госпиталь в тихой, безопасной Конохе. Саске уже стоял в боевой стойке спиной к спине со мной. Он, вообще, чуть ли не в больничной пижаме — из оружия только учиховский апломб.

Четверо. Сильные, опасные. Взяли нас в квадрат. Бли-и-ин, я же гребаный перерожденец-попаданец. Как я могла забыть неумолимый канон. Это же четверка Звука явилась по душу Саске, дабы склонить того к уходу к Орочимару в погоне за Силой. Вот только нехрена ему делать у этого гениального психа-вивисектора, мой Саске за Силой любой ценой не гонится. Ловить нам здесь нечего, так что, тикаем хлопцы, и поднимаем тревогу.

Врубив Зрак, я первым делом зацепила тень Саске. Черт с ним, переживу как-нибудь эмоции младшего Учихи. Куда линять — по фигу, да хоть бы и в тень векового дуба. Я начала отработанное до автоматизма совмещение, как неожиданно словно со всего маха врубилась лбом в стеклянную дверь. Вот она — тень векового дуба, я ее вижу, я ее чувствую, но дотянуться до нее не могу. Что за хрень?!

— Убежать не получится, — раздался насмешливый голос. — Вы, цыплятки, заперты в Абсолютном барьере Теней.

Да, барьеры не самое сильное мое место. И если совсем откровенно, то я, вообще, ни черта о них не знаю. А уж употребленное совместно «абсолютном» и «теней» чего-то напрягает. Нобу, мать твою, ну и где ты?! Или хотя бы Иоши. Вот прямо сейчас я, жуть, как в тебе нуждаюсь, да и сестра твоя, мягко говоря, лишней бы не была. Личные мои тени, ау!

— Четверо, — прошептала я Саске. — Уровень не ниже джонина. Поставили барьер, переместиться не могу.

— Понял, — услышала я ответный шепот.

— Они пришли за тобой. Не атакуй, тяни время.

Четверка Звука пафосно явила себя. Толстяк, Двуголовый, Человек-паук и розоволосая Дива. Прел-э-эстно. Рада познакомиться лично. Общение с «гостями» я свалила на Саске, прислушиваясь к разговору даже не краем уха, а краем одного из потоков сознания. Все мое внимание поглотил выставленный Четверкой барьер.

Перемещение — базовая техника Неко, доступная с первого Плана. Как можно заблокировать ее? Второй план, третий… Стена надежно отсекала Планы и упиралась в Тень. Если полезу туда, то, возможно, и можно будет что-то сделать. А, может, и нет — Тень, вообще, очень стремное место. Если бы я была уверена, что смогу в Тени проделать дырку в барьере — полезла бы, не задумываясь, и фиг с ней с энергией, на слинять хватило бы. Собственно, таким путем можно попробовать обойти барьер, а не ломать его. Отличный план, но есть один нюанс — этот путь доступен только мне, протащить Саске точно не получится. Собственно говоря, Тень — она не для Перемещения, такая махина может и обидеться. Донеко, ядрена вошь, вы, вообще, что ли мышей не ловите?! Где вас черти носят?

Саске пришел в движение. Похоже, словарный запас исчерпан и диалог перешел в фазу первичного мордобоя. Нет, ну тут я не могу остаться в стороне — наших бьют. Один на четыре и дважды два — есть разница, согласитесь. Короткий всплеск физической активности закончился вполне закономерно — Четверка подло перешла в первую фазу Проклятой метки, и мы с Саске тут же огребли зачетных люлей. Это было больно.

Мы с ним вновь стояли в позиции спина к спине. Четверка самодовольно ухмылялась. Бесят меня эти мутанты, вот честно. Цапнули чужой силы в обмен на рабскую покорность, а гонору — хоть попой ешь. Силачи, блин. Да кем бы вы были, если бы не безумный экспериментатор Орочимару? Посредственности, не более. Вот как бы ни бесил меня что канонный Саске, что мой личный — он не опирался на внешнее. Использовал — да, но никогда не клал в основу чужую силу, предпочитая развивать свою собственную. Но сейчас сила была на стороне Четверки лузеров, так что ситуационно еще вопрос — кто из нас лузер.

Саске в лучших традициях «Психованного говнюка» препирался с Четверкой. Умничка, я уже почти тебя люблю, займи «гостей» беседой. У меня появилась передышка и возможность сосредоточиться на барьере. Абстрагировавшись от бубнящих голосов, я сконцентрировалась на стеклянной стене. Первый план, третий, шестой… Очень странные векторы. Пристально рассматривая чужеродную стену, я перемещалась с плана на план. Вот оно! Печать на четвертом плане — именно она держит всю конструкцию. И это не дело рук Четверки, это готовое решение, типа свитка, который способен активировать даже имбецил, обладающий зачатками чакры. Печати — вот, вообще, не стезя Неко. Узумаки?

«Акира, все очень серьезно, — внезапно раздался в голове голос Нобу. — И, да, я могу связаться с тобой, пока ты на Планах. Мы можем сделать трехсекундный разрыв в барьере, но второй человек не пройдет».

«Предлагаешь бросить Саске?».

«Он нужен живым. Ты — нет. Три секунды. Уходи».

Ну да, Ценность клана. Меня будут спасать, жертвуя всем и вся. Это Саске никому нахрен не нужен, подумаешь — еще один Учиха.

«Акира, не дури, — вмешался голос Иоши. — Лучше живая собака, чем мертвый лев».

И откуда, интересно, этот паразит знает афоризмы моего прошлого мира? Поставим галочку напротив очередного вопроса. Вот только как бы я ни растягивала время, задействуя дополнительные потоки сознания, оно ограничено. Саске не может бесконечно убалтывать Четверку. Еще секунд десять — и все, время истекло.

«Увеличьте разрыв, — приказала я, — постараюсь потянуть время. Иоши, принудительная эвакуация только в критической ситуации. Нобу, не вмешивайся».

«Ты, все-таки, идиотка», — услышала я тяжелый вздох Иоши.

А, вот, за идиотку ответишь, Рыжий. Я с тобой еще поговорю, тень ты моя грешная. Безоружная, с едва восстановленным Балансом я и Саске в больничной пижаме — что мы могли противопоставить Четверке Звука? Заведомо проигрышная позиция. Это даже если не брать в расчет возраст и опыт. Сволочи. Справедливость — самая эфемерная вещь во всех мирах.

— Саске, — не потрудившись понизить голос, сказала я, — если мы выпутаемся из этой передряги, я пойду с тобой на свидание.

Правильная мотивация рулит, а безумству храбрых мы не устаем петь осанны. Это была отчаянная, с самого начала обреченная на провал атака. Не знаю, советское воспитание тому причиной или русский менталитет, но не могла я ни уйти, ни сдаться, в надежде потянуть время. Да, скотина, ты круче и сильнее, я проиграю, но хоть укушу. А не укушу, так поцарапаю. Глупо? Возможно, не буду спорить.

Не знаю, кто именно из Четверки нанес этот удар. Но внезапно доступ воздуха прекратился, в горло хлынула кровь. Захлебываясь и почти теряя сознание от боли, я призвала чакру из заначки и Его Величество Фермент. Последнее, что я помню, это как меня дернуло в тень и голос Саске:

— Акира!!!

Иди на фиг, я уже пятнадцать лет Акира, мог бы придумать что-нибудь пооригинальней.

В себя я пришла, стоя на четвереньках и харкая кровью на дощатый пол. И куда это дорогие донеко меня выдернули? Явно не в заботливые руки Чики. Наверное, это как с джином — надо четко формулировать свои желания.

Диван. Стол. Женщина с офигенным бюстом. О, это же наша Пятая Хокаге. Фермент Ферментович Ферментов трудится, не покладая рук, но говорить я пока не могу. Хорошо, хоть, дышу. Спасибо. Однако в моем распоряжении шикарная кровавая лужа и собственные конечности. Ну да, на машинке я тоже могу. Окунув палец в кровь, я начала писать:

«Нападение. Четверка Звука. Цель — Учиха Саске».

— Тебе нужно в госпиталь!

Спасибо, только что оттуда. Ну почти оттуда.

«Нападение. Цель — Учиха Саске», — повторила я.

Цунаде, не разочаровывай меня, ты же не курица-наседка, а глава милитаризованного поселения. А уж фамилие «Учиха» как и наименование «Звук» должны вызвать у тебя определенные ассоциации. Еще и я тут, вся из себя окровавленная.

— Учиха похищен шиноби Звука? — наконец включила мозги Пятая.

«Нападение, — повторила я. — Исходные координаты…».

Стремительным движением Цунаде вышла из-за стола и, опустившись на колени рядом со мной, приложила ладонь к моему горлу. Тепло лечебной техники окутало кожу.

— Шизуне ко мне, — приказала в воздух Хокаге. — Проверить координаты, начать поиск Саске.

Вот это я понимаю, а то госпиталь-госпиталь. Не убежит, попасть в него всегда успею.

— Сколько времени прошло? — спросила Пятая и тут же поморщилась. — Молчи пока. Везучая ты. Был бы удар чуть посильнее, и ты бы не выжила.

А он и был посильнее. Но рассказывать про животворный фермент не буду. Пользуясь случаем, я разглядывала нашу Хокаге. Ну что же, выглядит она прекрасно. А еще мне очень понравились ее глаза — умные, хотя и немного усталые.

Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла помощница Пятой.

— Вон, почитай, — Цунаде мотнула головой на мои каракули на полу.

Увидев меня и кровавое донесение, Шизуне слегка взбледнула, но ничего не сказала и ознакомилась с написанным.

— Я хочу знать об этой Четверке все, — распорядилась Пятая. — Проверку уже проводят.

— Девочке надо в госпиталь, — сказала Шизуне.

— Позже, — отрезала Цунаде, и я едва удержалась, чтобы не начать активно кивать.

Вот куда мне точно не надо — это на больничную койку. Фермент работает, лучший медик этого мира лечит, дома еще Чика каких-нибудь пилюлек нажует, и все вообще будет зашибись. Меня сейчас больше интересовало, насколько канон опять будет неумолим. Помнится, в аниме за Четверкой послали команду из зеленых генинов под предводительством такого же зеленого чунина. Решение, на мой взгляд, странное. Эти мутанты хорошо засветились во время нападения Орочимару на Коноху — именно они поставили и держали барьер, внутри которого выясняли отношения Третий со змеиным саннином. Они же уволокли и обезрученного Орочимару. Тут, мне кажется, и самому тупому понятно, что уровень у этой Четверки высокий, не ниже джонина. И выставлять против них мальчишек?

Шизуне ушла. Цунаде закончила лечение и вернулась за свой стол.

— Теперь рассказывай, — приказала она.

Аккуратно опробовала горло. Больновато еще, да и звучу хрипловато, но ничего — терпимо.

— А можно сидя? — спросила я.

На лице Хокаге промелькнуло легкое удивление, потом в карих глазах женщины зажглись веселые искорки и, коротко усмехнувшись, она кивнула. Вот, нормальная тетка, совершенно не помешанная на церемониальной субординации. Хаметь и фривольничать я не стала — чинно и культурно уселась на колени и подробно доложила о случившемся. В середине моего доклада в кабинет вошел шиноби в форме АНБУ и молча покачал головой. В ответ Цунаде так же молча кивнула. Для себя я это перевела, что Саске не нашли.

— Ясно, — сказала Пятая после того, как я закончила доклад.

Некоторое время она, подперев одной рукой голову, а ногтями другой постукивая по столу, смотрела на меня, а потом резко спросила:

— А теперь я хочу знать, как ты оказалась в моем кабинете. И не надо ссылаться на клановые секреты — они перестают быть таковыми если дело касается безопасности охраняемых объектов.

Упс. А вот тут мои дорогие донеко и правда лажанулись. Действительно, если посреди ночи в кабинет главы деревни, в обход всех постов или чего тут у них еще есть, может попасть девчонка, то кто может быть уверен, что такие вот девчонки не шарятся невозбранно по прочим секретным или охраняемым помещениям? Очень хотелось прикинуться ветошью и спрятаться за Советом Старейшин, пусть взрослые дяди и тети объясняются с Хокаге. Вот только потом мне в клане разве что лежащий в коме не напомнит, что я, вообще-то, целый Серебряный Старейшина.

— Это называется Техника теневого перемещения, — ответила я. — Известна она давно и тайной не является, просто, наверное, до сих пор никому в голову не приходило, что у нее есть не только боевое, но и вполне гражданское применение. Необходимое условие — наличие теней. Если в помещении их нет, то попасть в него с помощью этой техники невозможно.

Цунаде обвела взглядом свой кабинет. Да, теней хватало — каждый предмет мебели отбрасывал, плюс тень самой Хокаге.

— Нет, в тени от живых объектов мы не перемещаемся, — сказала я, не дожидаясь вопроса.

— Есть еще какие-нибудь способы защиты от этой вашей несекретной техники?

Вообще-то, я могу не отвечать на этот вопрос, клановые секреты, чтобы Цунаде ни говорила, — это святое, и, если Пятая вздумает настаивать, Совет кланов напомнит ей об этом быстро, громко и отчетливо. Правда, после этого хорошие отношения с Хокаге, боюсь, не сложатся. Я окинула Цунаде оценивающим взглядом. В принципе, она мне понравилась. Спокойная, разумная, не без чувства юмора. С таким человеком можно работать, поэтому я ответила:

— Теперь есть. Четверка Звука поставила барьер, который не давал мне переместиться. Мы впервые с таким столкнулись.

— Но ты все же попала сюда.

— Госпожа Хокаге, при всем уважении, есть предел открытости, который я могу себе позволить.

Цунаде нахмурилась и бросила на меня недовольный взгляд. На этот раз без стука вошла Шизуне и положила на стол перед Пятой небольшую папку.

— Все, что есть.

Хокаге быстро пробежала глазами содержимое и, коротко взглянув на меня, буркнула:

— Ты можешь быть свободна.

Поднявшись с колен, я отвесила положенный поклон и вежливо удалилась через дверь.

В зале Совета меня ждали Нобу, Митсуо, Мэдока и Хотэка.

— Как все прошло? — спросил Внешний.

— Так себе, — поморщилась я, опускаясь на подушку.

Коротко рассказала о произошедшем и пересказала разговор с Хокаге.

— Думаю, сейчас Цунаде собирает группу преследования, — закончила я. — И мне надо туда попасть.

— Согласен, — энергично кивнул Нобу.

В отличии от всех остальных, разместившихся за столом, он нервно расхаживал по залу. Впервые вижу его в таком состоянии.

— Этот барьер… Теперь можно точно сказать, что мы имеем дело с совместным творчеством — Неко и Узумаки. И это крайне, крайне опасная ситуация.

— Мне показалось, что Четверка активировала свиток, — сказала я.

— Четыре свитка, — уточнил Нобу. — Сама Четверка этой техникой не владеет. Но она есть! И кто-то же дал эти свитки подручным Орочимару.

— Ты разобрался с барьером? — спросила Мэдока.

— Так-сяк, — поморщился Красный. — Ненадолго сломать могу, повторить нет. Поэтому Акира обязательно должна быть включена в группу преследования. Мы обязаны разобраться с этой техникой — вопрос безопасности. Нужен хоть один из Четверки для допроса.

— Можем выслать свою группу преследования, — сказал Хотэка. — Это внутреннее дело клана, и мы имеем право вмешаться.

— Формально — да, — вздохнул Митсуо. — Но такой шаг приведет к обострению отношений с Хокаге. Не хотелось бы начинать работу с ней с конфликта. — Митсуо поднялся. — Я попробую уладить этот вопрос мирным путем.

— Эй, интересы клана в приоритете, — крикнул Нобу в удаляющуюся спину Внешнего.

Тот только покрутил рукой возле головы — мол, знаю-знаю.

— Акира, ты ужасно выглядишь, — с легкой укоризной произнесла Мэдока.

Наставница тоже поднялась, подошла ко мне и неожиданно ласково погладила по волосам.

— Пойдем, я провожу тебя домой, — сказала она. — Тебе надо хотя бы немного отдохнуть.

И, ведь, не поспоришь. Ночка получилась насыщенной, отдохнуть можно и много, вот только времени на это нет. Пока мы тут лясы точим и переговоры переговариваем, Четверка Звука удаляется от Конохи все дальше и дальше. Интересно, как там Саске? За его жизнь я спокойна, но все равно волнительно как-то.

Душ, пилюли, бульон, кровать. Мне показалось, что я только-только закрыла глаза, как меня уже разбудила Чика.

— Тебя вызывает Хокаге.

Ничего себе — уже прям совсем утро, нехило я так поспала. Я быстро оделась и вооружилась. К Резиденции прыгнула прямо из дома, но дальше пошла ножками — будем соблюдать вежливость. Постучалась, дождалась разрешения и вошла.

Мои кровавые каракули по-прежнему «украшали» кабинет Хокаге. Сама Цунаде — взъерошенная и крайне недовольная — сидела за столом, сжимая в руках стакан с чаем.

— Группа преследования уже ушла из Конохи, — без предисловий сообщила она.

— Я могу узнать ее состав?

Пятая молча протянула мне листок. Подойдя к столу, я взяла его и прочитала список имен: «Нара Шикамару, Инузука Киба, Акимичи Чоджи, Хьюга Неджи, Узумаки Наруто».

Мне хотелось плакать и материться. Цунаде, но ты же умная женщина, как ты могла отправить пятнадцатилетних подростков? Как?! Тебе неумолимый канон, что ли на мозги надавил?

— Хочешь что-то сказать? — хмуро спросила Пятая.

— При всем уважении, госпожа Хокаге, но каждый из Четверки Звука не ниже уровня джонина. Сомневаюсь, что четверо генинов и целый чунин смогут им что-то противопоставить.

Цунаде внезапно вскочила с кресла и обоими кулаками бухнула о стол. Нет, не сломала, но вмятины знатные. Несчастный стакан с чаем взлетел к потолку, а после благоразумно предпочел разбиться в сторонке.

— Нет у меня свободных джонинов! — заорала Пятая. — И чунинов нет! Мало мне было Митсуо и Фугаку, теперь еще ты выступаешь?!

— Неко и Учиха могут отправить свои команды, — попыталась возразить я.

— А в деревне кто останется?! Ее охранять не надо?!

Цунаде упала обратно в кресло и устало откинулась на спинку.

— Все на миссиях, — неожиданно спокойно сказала она. — Какие джонины, свободных генинов почти нет. Мы сейчас очень слабы. Надо восстанавливать репутацию, защитные контуры, да просто отстраивать разрушенные дома. В случае нападения отбивать его придется объединенным силам кланов, другой защиты у Конохи сейчас нет. Акира, это лучшая команда из имеющихся ресурсов.

Очень убедительно. Я, прям, почти прослезилась. Мне было, что сказать и потыкать пальцем по каким сусекам можно помести, но и так понятно, что это пустая трата времени, поэтому я промолчала.

— Даю тебе сутки, — перешла на деловой тон Цунаде. — Догонишь группу — вернешься вместе с ней, если нет, то через сутки ты должна быть здесь.

— Есть.

Коротко поклонившись, я двинулась к двери.

— Как горло? — спросила Пятая мне в спину.

Остановилась и, обернувшись, с улыбкой ответила:

— Хорошо, спасибо.

Наверное, это, все-таки, канон на мозги давит. Нормальная она тетка, понимаю, почему Митсуо не хочет с ней сразу ссориться, и нашего Внешнего Старейшину в этом стремлении я всячески поддержу.