Те, кто против тех, кто против нас (гет)

Долго ждем. Всё ходили грязные,

Оттого сделались похожие.

А под дождем оказались разные:

Большинство — честные, хорошие.

(с) СашБаш

Как говорил ныне покойный старик Лестранж, «без Риддла встреча выпускников — пустая трата времени». Риддл на этот раз посещал Хогвартс бесплотно, безо всяких фокусов типа проживания в вонючем тюрбане — памятный визит Хогвартсу был обеспечен и без его прямого участия.

— О, вставили уже окошки, — усмехнулась Беллатрикс, всходя на холм рядом с Хогсмидом и рассматривая опустевший во время рождественских каникул замок. — И хижину Хагриду отстроили. Ничего, это ненадолго.

— Это ты к племяннику в гости так заходила? — поинтересовался Риддл, который видел картину урывками в воспоминаниях Гарри и Драко, но не прочь был бы и послушать полную версию.

— И они еще чем-то недовольны, — пожала плечами Белла. — Да я когда училась, палочку бы продала, лишь бы на такое посмотреть. Курсу к пятому так задолбало уже все.

— Не умеет молодежь веселиться, — согласился Риддл. — Белла, тебя ждут.

— Ага, спасибо, — кивнула Беллатрикс, она уже успела проверить тепловое излучение новым заклятием Риддла и так заметила Кэрроу, которых Риддл почуял своим способом. Кэрроу хотели выслужиться и задержать мятежного бойца, напав со спины, когда Беллатрикс войдет в фойе — а Беллатрикс не останавливалась.

— Куда! — не выдержал Риддл, когда Белла собиралась переступить порог, но она сделала все по-своему: два заклятия резким движением запястья, пущенные направо и налево, и Кэрроу свалились к ее ногам как снопы.

— Ты на кого хвост поднял, чушка мастевая? — яростно спросила Беллатрикс, которой не понравилась такая короткая драка, и тело Амикуса Кэрроу выгнулось в воздухе дугой. — Я тебя, фуфел тряпочный, наизнанку выверну. Через десять минут отправишься к Снейпу и сделаешь так, чтобы он вышел из директорского кабинета. Иначе сестра твоя во фреску превратится, — и в доказательство этих слов магия Беллатрикс распяла Алекто Кэрроу на стене в десяти метрах от пола.

— Не сказать, чтобы я не знал таких выражений, — прокомментировал Риддл, когда Беллатрикс взмывала к восьмому этажу, где была Выручай-комната. — Но я вижу, что жизнь тебя, Белла, помотала.

— Я вхожу в роль, Риддл, — ответила Беллатрикс, призывая к себе диадему. — Ты же не обещал мне зачарованного замка, ты обещал компанию наркоторговцев и гангстеров.

— Поехали в Оксфорд, Белл, — предложил Риддл. — Там хорошая архитектура. За замок сойдет.

— И что мы там будем преподавать — астрологию?

— Это как ритуал возрождения пойдет, — усмехнулся Риддл. — Может, мы там еще и учиться сможем.

Амикус Кэрроу исполнил приказание Беллатрикс и вызвал Снейпа из его кабинета — конечно, только затем, чтобы Снейпа сразило заклятие Беллатрикс.

— Нам нужны его воспоминания, Белла, — наконец пояснил Риддл, Беллатрикс никогда не задавала лишних вопросов, порой даже зря.

— Я бы и сама посмотрела, на кого он все-таки работает, — согласилась Беллатрикс. — Но он же без сознания, какие сейчас воспоминания? А когда придет в себя, мы их тем более не получим — как окклюмент он сильнее меня.

— Все в порядке, Белла, — заверил Риддл. — Давай Энервейт вполсилы, ну как будто ты второкурсница. Он чуть заворочается, тут ты воспоминания и тяни. А как действительно начнет в себя приходить — Ступефай по касательной, словно ты не умеешь ничего. Потом снова Энервейт вполсилы…

Дело, как ни удивительно, пошло, и Беллатрикс стала вытягивать из головы Снейпа сгустки воспоминаний и рассовывать их по творимым из воздуха склянкам.

— Еще одна вещь, о которой ты мне не сказал, — с горьким укором заметила Беллатрикс.

— Слава невероятного по силе легилимента мне была полезна. Все знали, что я могу расколоть любого каким-то неведомым способом, и никто не решался меня предать.

— И почти все предали, как только ты пропал, — сердито напомнила Беллатрикс. — А если бы я знала об этом способе у Лонгботтомов…

— Прости, — тихо сказал Риддл. — Я не думал, что могу тебя подвести.

Хорошо припрятанный думосброс был и у Риддла, и у Беллатрикс, и воспоминания Снейпа они смотрели уже в зимнем лесу. Беллатрикс накинула охранную сеть и заклинания невидимости, опустила лицо в холодящие мутные вихри — и вскрикнула, радостно, словно в детстве, только потом ее лицо исказила застарелая боль. В воспоминаниях рядом с ней стоял Риддл, высокий, темноволосый, в теплом плаще поверх мантии, такой, каким он был тогда, когда Белла была еще совсем молодой.

Риддл даже не понял, что происходит, пока Белла не стукнула его кулаками по груди и не обняла.

— Сколько же лет я тебя ждала, — хрипло сказала Белла, и на ее глазах появились слезы, а поэтому Риддл снова получил кулаком по широкой груди. — Верила, что ты вернешься, но и боялась не дожить.

Риддл был еще духом, и ему, не могущему ходить по земле, были приоткрыты чужие мысли — где-то за секунду до он понял, что сейчас Белла возьмет в руки его лицо и начнет покрывать его поцелуями, а уж дальше он должен выбрать, идолом он будет для нее или человеком, выберет власть и господство или любовь и одну жизнь на двоих.

В воспоминаниях Снейпа Трелони произносила пророчество, ради которого полтора года назад Лорд Вольдеморт жертвовал, как пешками, своими лучшими людьми. Тому и Белле было пока наплевать на это пророчество, потому что они целовались.

Риддл был уверен, посмотрев на настоящий меч Гриффиндора в воспоминаниях Снейпа, что в мече нет хоркрукса. Нет и не было, он свою работу знал хорошо и просто не сумел в свое время до меча добраться. Зато диадема и чаша были уже у них в руках, и свежевыпавший снег стал покрываться формулами и рунами — Риддл в последний раз прикидывал, как собрать части своей души воедино, чтобы вернуть себе прежнюю силу и полную человеческую жизнь.

— Ну, теперь держись за воздух, — бесшабашно предложил Риддл, в котором бурлила энергия, источник которой он еще не совсем понимал, но уже начинал догадываться. — Подадим на них переменный ток, они еще и проводники хорошие. Клади-ка медальон рядышком. Я не нарочно все металлическое брал, я и не думал, что проводимость может пригодиться.

— Ты все правильно рассчитал? — спросила Беллатрикс, неохотно расставаясь с медальоном. — Тебе и так, наверно, плохо придется.

— Ерунда, — отмахнулся Риддл. — Темная магия не подводит. И мое предчувствие, сколько я себя помню, меня не обманывало.

Синие разряды связали между собой три хоркрукса, раздался скрежет и вой, Риддл словно исчез в сиянии боли, а к медальону из покореженной чаши и почерневшей диадемы метнулись две тени, и все стихло.

— Вот и все, — проговорил Риддл, когда он снова начал слышать зовущий его голос Беллы, уже срывающийся от отчаяния. — Так будет намного лучше, — и в подтверждение его слов медальон открылся сам собой, и вставший из него призрак был уже не столь прозрачен и тонок.

— Это не могло быть так легко, — помотала головой Белла, не отрывая взгляда от любимого лица, она ведь знала, что призрачный Том скоро уйдет обратно. — Получить можно только столько, сколько отдал.

— Я заплатил, — признал Риддл, и по его лицу прошла тень недавнего страдания.

— И ты не сказал?

— Тебе было бы тяжелее, если бы я сказал, — а теперь уже все кончилось. Но тело Поттера такой способ извлечения из него хоркрукса точно не переживет, так что думать сейчас будем.

Медальон Белла снова повесила себе на грудь и почувствовала, какая там теперь спрессована энергия — на ее груди, рядом с ее сердцем, словно сияло магией маленькое солнце.

Каждый вечер, стоило только вернуться с ужина, Малфой начинал собираться спать и жаловаться, что у него над головой топочут слонопотамы. Тщательно оградив свой диван звуконепроницаемыми заклятиями и в очередной раз поныв насчет магглов, которых развелось столько, что они живут друг у друга на головах, не привыкший к жизни в многоэтажных домах Малфой выпроваживал Гарри и Гермиону в спальню и тушил в гостиной свет. Подчеркнутая добропорядочность Малфоя смешила Гарри и Гермиону, но никогда не сердила, потому что в спальне им было чем заняться — особенно если неженка Малфой окутывает себя звуконепроницаемыми чарами. Можно было смеяться, скрипеть кроватью, стонать и вскрикивать от удовольствия и вообще вести себя как в лесу, по крайней мере пока из соседнего номера не начнут стучать в стену. И если это Гермиону смущало, Гарри изображал для нее, каким надменно-обиженным лицом на их бесчинства отреагировал бы Наследник Малфоев, и Гермиона начинала смеяться, зажимая рот руками, а Гарри снова притягивал ее к себе.

Только в Сочельник Гарри так и не смог заснуть, словно и действительно в ночь под Рождество, чуя, как уходит ее время, разыгралась нечисть. Что-то тяжелое, темное лежало у него на душе, и Гарри тихо выскользнул из кровати, натянул штаны и прокрался в гостиную, чтобы стащить оттуда какую-нибудь книгу и почитать в ванной.

На диване Драко в шелковой пижаме подписывал рождественские открытки, запустив над собой огонек Люмоса.

— С Рождеством, Поттер, — поприветствовал нежданного гостя Драко. — Думаю, уже наступило, так что вот, — от стопки открыток отделилась одна и порхнула к Гарри в руки, — это вам с Грейнджер на двоих. В качестве ответной любезности поваляйтесь завтра в постели подольше — я всю жизнь не могу разобраться, что я не люблю больше: рано вставать или рано ложиться.

— Погоди, ты же каждый день ложишься чуть не в десять…

— Поттер, — с укором сказал Малфой и постучал себя пальцем по лбу. — Ну я же знаю, что ты все-таки не дурак. Я при вас накладываю заглушки и при вас собираюсь спать, чтобы вы обо мне за стенкой и не вспоминали и чтобы Грейнджер за завтраком не краснела, взглянув на меня, как во второе утро. Это же ставило бы меня в неловкое и двусмысленное положение.

— Ну… спасибо, — проговорил Гарри. — Я тебе сейчас не мешаю?

— Да нет, хорошо, что пришел, — благосклонно кивнул Малфой. — Давно хотел с тобой поговорить. Ты все-таки скажи Грейнджер, что нельзя быть хуже Лорда, немилосердно это — каждый раз она лезет в разговор со своей моральной правотой. Даже Лорд, когда мой дед еще был жив, был полезен людям, которых хотел привлечь на свою сторону, старался, чтобы переход в его стан был выгоден. А что вы мне предлагаете со своими мечтами о вселенской справедливости — избавить меня от чувства вины, которое вы же и хотите мне навязать? Мне невыгодно освобождать домовых эльфов — вам это нужно, так сделайте, чтобы мне это было выгодно, а не пытайтесь убедить меня, что я буду мерзавцем, если этого не сделаю. Мне выгодно, чтобы у моих детей были привилегии по праву рождения — и не мне одному, вы никогда не заставите большинство пойти против своей выгоды, никакими проповедями. Ну, кого-то убедите, еще больше людей оттолкнете, а еще большее количество будет лицемерить и говорить то же, что и вы, а делать другое: то, что выгодно. И в конце концов ваши же идеи станут синонимом лицемерия. Я ведь читаю вот так по вечерам эти маггловские учебники, которые натащила Грейнджер, — и начинаю понимать и то, откуда это неосознанное святошество, и то, что магглы просто как-то очень удачно разбогатели за последний век и теперь выдают дележку постоянно растущего пирога за более справедливую дележку пирога постоянного. Подумай над этим, а? Если повезет и война закончится, тебя же все равно притащат на переговоры.

— Хорошо, — сказал Гарри, и ему почудилось, что сегодняшняя тревога как-то отступает, словно кости уже были брошены или плохое уже случилось. — Ты говоришь, что тогда, тридцать лет назад, Риддл умел привлечь к себе выгодой…

— Так было, — подтвердил Малфой. — Многие были ему обязаны, потому что он когда-то их выручил. Многие были рады и без того принять на себя обязанности, в обмен на обещание защиты, потому что Лорд всегда держал свое слово. Теперь не так. Теперь быть с ним просто страшно.

— Но ведь это не могло случиться просто так. Не бывает же, что был Риддл — а потом стал Вольдеморт…

Что-то стукнуло рядом, и в ночном отеле раздались хлопки, которые Гарри даже сразу не признал за хлопки аппарации.

— Черт тебя подери, Поттер! — крикнул Драко, снимая свои заглушки и пытаясь накинуть защиту. — Зови своего эльфа!

Гарри уже бежал в спальню, и Гермиона проснулась и села на постели, прикрываясь одеялом, так что имя Кричера Гарри произнес уже на бегу, а потом его как озарило.

— Кричер, позови Беллатрикс! — крикнул Гарри и полетел с ног, потому что по нему уже чем-то попали.