Те, кто против тех, кто против нас (гет)

Если кто и летом на лыжах -

Этот, значит, точно из рыжих,

Всё не слава Богу, любое дело под разлюли.

Но пока фартит воеводе:

С перевалов барсы подходят,

И над Лысой горою кружат орлиные патрули.

(с) Олег Медведев

Если деревенским шаманам случайно удавалось вызвать настоящего демона, они, наверное, бывали удивлены точно так же: воздух словно набух темной энергией, и во все стороны брызнули осколки, обломки и огонь. Вероятно, Беллатрикс рассчитывала взорвать каменную кладку, чтобы смести камнями всех вокруг, а потом разобраться, кого лечить, а кого добивать, но вместо этого вокруг начали летать доски, фанера и гипсокартон, несколько номеров внезапно стали смежными комнатами, кто-то за окном с криком рухнул с метлы, а через этот дымящийся ад уже летели лучи заклятий, и знакомый Гарри голос спокойно и твердо сказал «десять часов», вслед за чем из центра карающих лучей вылетела Авада ровно по этому направлению, после чего стало тихо так, что зазвенело в ушах.

— Три минуты на сборы! — приказала Беллатрикс. — Кричер, магглам пора спать. Твоя сторона правая.

Беллатрикс ушла влево, и повыскакивавшие из постелей постояльцы стали вновь забираться туда, повинуясь ее палочке — а потом и шум в коридоре затих. Где-то вдалеке уже выли сирены, Гарри вскочил с пола, увидел, что Гермиона одевается, и бросился в гостиную, где Малфой, который предусмотрительно упал на пол, услышав имя Беллатрикс, отделался как всегда легче всех и уже собирал вещи.

— Вот ты дурак, — на бегу сообщил Малфой, который вместо книг спасал, конечно, свои костюмы. — На имя Лорда наложено табу. Оно вызывает егерей.

Трех минут на сборы не хватило, а вот аврорам их хватило вполне, и их встретила неплохая система обороны: Риддл пока мог только следить за противниками, но и одна Беллатрикс стоила целого отряда.

— Тауэр! — догадался выговорить вслух Гарри, потому что условленного места для аппарации у них не было, за ним перенеслась Гермиона, и они остались на несколько минут одни на пустом дворе закрытой ночной крепости, приводя в порядок наспех надетую одежду и свои поредевшие пожитки.

— Чертовы вы магглы, — с сердцем сказала Беллатрикс, появляясь на дворе с Драко под руку. — Какая-то непонятная башня, которая даже не башня. Без Риддла бы всю ночь вас искали.

Риддл уже не был шелестящим голосом на краю сознания, как в начале путешествия с медальоном. Голос Риддла был полон энергии, и еще Риддлу было все равно, что уже за полночь.

— Детей в подобной ситуации нужно лупить Ступефаем, — наставительно сказал Риддл. — Это, конечно, нехорошо, но надо же с ними что-то делать. Иначе от их активности одни проблемы.

— Спасибо, что вы спасли нас, Беллатрикс, — с трудом произнес Гарри, хоть ему и было странно благодарить недавнего врага, но неделя, проведенная в обществе Малфоя, показала ему, что каждому надо воздавать по заслугам и за добро платить добром.

Беллатрикс только кивнула в ответ, и Гарри начал понимать, что именно так будут идти мирные переговоры, когда закончится война: трудно, со скрытой за хорошими манерами застарелой неприязнью, с затаенными в глубине души старыми счетами, с минимумом доброй воли и доверия, которые придется создавать буквально из ничего.

— Это в лучшем случае, — подсказал Риддл, которому мрачная картина будущего, мысленно нарисованная Гарри, казалась по-юношески оптимистичной. — Честная неприязнь куда лучше фальшивого дружелюбия. Потому что тогда «спасибо» — это действительно благодарность, а не попытка зайти за спину, чтобы воткнуть в нее нож.

— Том, их можно снова вернуть в маггловский мир? — спросила Беллатрикс.

— Нет, Белл, они засветили свои настоящие документы, — чуть подумав, сказал Риддл.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Я понимаю, что их где-то надо устроить на ночлег.

И в этот момент шрам в голове Гарри взорвался злобой и страхом, но тут же в Гарри влилась какая-то мощная сила, а потом боль ушла, словно от прикосновения холодной руки.

— Да пошел бы он в польскую дупу, — с сердцем сказал Риддл, и этой выходке усмехнулась только Беллатрикс, которая неплохо знала Долохова. — Белл, у тебя в школе по зельям что было?

— Я всем говорила, что О — это «ожидаемо», потому что с зельями у меня было ожидаемо ужасно, — весело ответила Белла. — У меня же терпения нет, я в сердцах могу нарезать ломтиками даже котел. Но ход твоей мысли мне нравится.

Многие годы Гораций Слагхорн пытался забыть о том, что когда-то он поговорил с пытливым и любознательным студентом Томом Риддлом о хоркруксах. Ему почему-то казалось, что рано или поздно ему придется за это отвечать, и в своих кошмарах он даже представлял порой, что ему устроят очную ставку с Вольдемортом — но вот того, что ему устроят очную ставку с хоркруксом, он не ожидал.

А ведь идея улизнуть домой из Хогвартса, в котором шастают эти ужасные грубияны Кэрроу и куда только что, по слухам, вломилась Беллатрикс, была такой замечательной! Слагхорн даже нарядил небольшую елочку, попил у камина гоголь-моголь и только-только уснул, как его разбудил стук в дверь. Потом еще один — а потом и хлопок аппарации в гостиной.

— С Рождеством, профессор! — громко произнесла Беллатрикс. — Кто примет в эту ночь путника в своем доме, к тому потом зайдут волхвы с дарами.

— Слагхорн в спальне, Белл, — подсказал Беллатрикс знакомый Слагхорну голос, и этот голос все же пришелся ему куда больше по душе, чем голос Вольдеморта, которому порой приходила идея пообщаться с директором Снейпом при помощи вопиллера, а точнее, шипиллера.

— Риддл, Блэк, где вас опять носит после отбоя! — перешел в атаку Слагхорн, возникая в дверях спальни в своей зеленой пижаме.

— Мы привели вам злостных нарушителей режима, профессор, — сообщила Слагхорну Беллатрикс, и Слагхорн как зажег Люмос, так и замер с открытым ртом.

— Ни дать ни взять рождественские чудеса, — наконец выговорил Слагхорн, услышав молодой смех Тома Риддла, который теперь помнило всего несколько людей на земле. — Провалиться мне, если я хоть что-то здесь понимаю. Но на кухне есть пироги и еще теплый чай, если вы устали с дороги.

Беллатрикс проснулась рано и первым, что она увидела, была рождественская елка. Так хотелось поверить, что все уже закончилось, что не нужно больше прятаться, возиться с молодежью, которая совершенно глупо вляпалась, что Том уже окончательно вернулся. Но под елкой не было подарков, а это значит, что дарить их она будет себе сама.

— Белл, нужно договорить, — позвал Том. — Разбуди Поттера и отдай ему воспоминания Снейпа, а нам бы отойти.

— Хорошо бы нам с тобой пережить этот день, Том, — вздохнула Белла. — Хорошо бы вдвоем увидеть вечер.

— Да ерунда, прорвемся.

За ночь выпал свежий снег, и льдинки на подмерзшей земле звенели под сапогами Беллатрикс, когда она уходила в поле, где их двоих не могли слышать.

— Черт бы побрал Поттера, — наконец начал Риддл. — Просто какой-то синоним невезения. Я думал вытряхнуть из него хоркрукс какой хитрой волной, но это долго думать надо, а если быстро, то подойдет, наверно, только Авада, у нее волновая функция похожа на то, на что нам нужно — и Дамблдор, как выяснилось, полагал то же самое, а он был порядочная скотина, но все же хороший маг.

— Как тебя возрождать?

— Да черт его знает! Ничего не готово. Но прятать детей в маггловском мире, как иголку в стоге сена, больше не вариант, а жить у магглов на нелегальном положении они не умеют. Конечно, богатые традиции нашего факультета подсказывают, что возродиться я могу и с твоей помощью, а раз помощь Поттера больше не нужна, то я могу не выполнять свою часть договора…

Риддл говорил это с насмешкой, но Беллатрикс вспыхнула как бенгальский огонь.

— Под твое обещание он отдал мне медальон, — напомнила Беллатрикс. — И ты давал слово сначала избавить его от хоркрукса, а только потом потребовать его помощи.

— И ради этого мы полезем на рожон, а, Белл?

— Да! Честь дороже!

— Это, пожалуй, мне нравится, — молодо сказал Риддл. — В этом есть удаль и эпический размах. Помню, в детстве Шляпа приглашала меня в Равенкло, как она говорила, из любви к человечеству — но сама же признала, что шансов воспитать из меня осторожного мудреца маловато. А тебя, Белл, куда приглашала Шляпа?

— Я должна была попасть в Слизерин.

— Это я понимаю, но приглашала-то Шляпа куда?

— В Гриффиндор.

— Вероятно, отказалась от этой идеи она тоже из любви к человечеству, — предположил Риддл, и Белла, конечно, не пожалела, что сказала — одна непредсказуемая реакция Риддла того стоила. — Предскажи-ка мне гриффиндорской половиной своей души: когда наши гриффиндорцы посмотрят воспоминания и я им скажу, что у Поттера есть надежда шагнуть под Аваду и вернуть потом к жизни и себя, и меня, а моего двойника похоронить — он решится выполнить договор такой ценой?

— Она будет плакать, но не станет уговаривать его струсить, — немного подумав, сказала Беллатрикс. — А у него, конечно, решимости хватит.

— Знаешь, в чем разница между светлой и темной магией? — спросил Риддл после недолгого молчания. — Темная магия логична и честна. Хочешь получить — отдай. Свое или чужое, в той или иной форме, но эквивалентное получаемому. А вот светлая — такое впечатление, что в ней не всегда выполняется закон сохранения энергии. Я бы и сам не поверил в это, Белл — но я видел, и я просто не знаю, как это объяснить. В Бога я не верю — но, наверно, проще всего описать это так, что иногда, не по нашему желанию, а по Своему, Бог вмешивается в светлую магию и делает нечто из ничего.

— Хорошо, допустим, что Авада вышибет хоркрукс, — начала снова Беллатрикс, потому что ответить на такие мысли Тома было нечего, такие мысли не требуют ответных слов, а только надежды и веры. — Если верить Дамблдору, что само по себе довольно авантюрный шаг, Поттера и твоего двойника тоже вышибет из их тел, по крайней мере, на время. Ты знаешь, что при этом будет с тобой? Знаешь, где тебе надо быть?

— Там же, — решительно сказал Риддл. — Мне Долохов рассказывал, что у русских был поэт, который в трудную минуту играл сам с собой в русскую рулетку — заряжал в барабан пистолета один патрон, крутил барабан и палил себе в голову. Выстрела не было, и тогда он убеждался, что еще нужен на этой земле. Вот и мы крутнем сегодня барабан. Если проиграем, постарайся положить там моего двойника, но главное — уйди сама, а потом жди меня как вчера, в полночь в Тауэре. Я приду.

— А если придет его дух, а не ты?

— Тогда посади его в этот же медальон, это будет справедливо. Ты не ошибешься, Белл — он тебе не скажет того, что скажу тогда я. Но пока это секрет.

— Том, ну опять!

— Подожди до вечера.

Не только Беллатрикс Рождество принесло пугающие подарки — Гарри и Гермиона смотрели воспоминания Снейпа вместе. В Беллатрикс не было сентиментальности, и детство Снейпа и его несчастная любовь остались с ним — а к Гарри и Гермионе перешло только то, за что Беллатрикс с сердцем назвала Снейпа сволочью и даже хотела сходить добить.

Они двое не разделяли оценку Беллатрикс, Снейп все же был решительным и мужественным человеком, разведчиком в стане врага, оказавшимся на стороне Дамблдора и не виновным в его гибели. Но когда Дамблдор подтвердил Снейпу еще раз, что Гарри и Вольдеморт могут только убить друг друга, Гермиона начала рыдать, и Гарри едва успел выставить заглушающее воспоминание, вынырнув из думосброса.

— Риддл обещал, что избавит меня от хоркрукса, — попытался ободрить Гермиону Гарри, когда она немного успокоилась. — Я спрашивал у Малфоя, он подтвердил, что тридцать лет назад Риддл всегда держал свое слово.

— Дамблдор… даже Дамблдор не смог сделать этого.

— Дамблдор не был темным магом и не создавал хоркруксы, — нашел неожиданное возражение Гарри. — Риддлу пора найти хорошее применение своим знаниям.

Гермиона теперь не верила, что Риддл не врал, и судорожно рылась в книгах, даже пошла расспрашивать Слагхорна и просить разрешения воспользоваться его библиотекой, а Гарри ждал возвращения Риддла и недовольно косился на Драко, который сидел себе под елочкой, пил гоголь-моголь и сохранял достойную наследника Малфоев невозмутимость, ради праздника украшенную одобрительной улыбкой.

— Малфой! — наконец окликнул Гарри, ему было тяжело оставаться со своей ношей один на один, и хотелось поговорить с живым человеком, а не с тенями и воспоминаниями. — Что ты скажешь, если все наши скитания окончатся тем, что я и Лорд убьем друг друга?

— Мне будет жаль, Поттер, — с немного застывшим лицом произнес Малфой. — Грейнджер никто после этого не тронет, я тебе обещаю. Я знаю, что за мной долг.

— Я еще думал, что долг за Риддлом, — сказал Гарри. — За тем, которого ты слышал вчера.

— Беллатрикс рассказала мне о нем, чтобы я не задавал лишних вопросов, — кивнул Малфой. — Кажется, он связан с тем медальоном, который не так давно пропал в Министерстве.

— Беллатрикс получила медальон от меня, — коротко рассказал Гарри свою часть истории. — Риддл из медальона обещал, что разберется с Темным Лордом сам и не даст мне погибнуть. Я обещал, что помогу ему покинуть медальон. Это возможно — четыре года назад, в Тайной Комнате, один его собрат почти возродился, но я тогда помешал.

— А знаешь, Поттер, — вдруг с азартом сказал Малфой. — Я знаю о тех временах только по рассказам, но все же куда побольше тебя — если это Риддл из шестидесятых годов, то у тебя неплохие шансы. С ним было опасно, если ты добровольно начинал участвовать в его делах. Но если уж он обещал отвести от тебя беду — то за своих он дрался как лев и всегда выигрывал. Так говорят легенды — но ведь и василиск в Тайной Комнате был легендой.

При всех своих хороших манерах и непроницаемой доброжелательности, Слагхорн был доволен, когда его странные гости покинули его дом — он хорошо понимал, что такие разные люди могут собраться вместе, только когда им грозит одна и та же опасность. А опасности рядом со своим домом Слагхорн ни в коем случае не хотел, как не хотел и неусыпного наблюдения Беллатрикс, которая зорко следила за тем, чтобы он никому не послал весточку.

В зимнем поле за домом Слагхорна Риддл принял командование на себя, как в стародавние времена.

— Мы встретимся у церкви в Годриковой Лощине, — четко и уверенно говорил Риддл. — Уход соратников, Рождество, близость к месту болезненного поражения — противник уже психологически надломлен. Вчера я послал ему вызов — «приди и умри». Он придет и умрет.

— Кто еще умрет, Риддл? — зло сказала Гермиона.

— Самый разговорчивый, конечно, — отрезал Риддл. — Из-за того, что вы организовали вылет егерей себе на голову и оставили по себе интересную славу в маггловском мире, у нас теперь времени нет, чтобы сделать все безопасно. Хотя вот неожиданная идея: давайте в Годриковой Лощине зарежем попа и сделаем Поттеру его собственный хоркрукс. Такого хода конем не ожидал никто!

— Ну ты что, Том, — тут же поддержала хорошую шутку Беллатрикс. — Возродится еще каким упырем, а девочке потом с ним жить.

— Риддл! — хотел что-то сказать Гарри, но в этот момент он поймал кинутый Беллатрикс мячик, и они с Гермионой исчезли.

— Этот портключ активируется словом «Риддл», — пояснила Беллатрикс удивленному Драко. — Видишь, мы, как всегда, рассчитали все до мелочей. Сейчас они пойдут в дом Батильды Бэгшот искать последний хоркрукс в мече Гриффиндора, хотя меча Гриффиндора там нет. А потом и мы подойдем к самому веселью.