Harry Potter and the Champion's Champion (джен)

Драко Малфою потребовалось много времени, чтобы заснуть первой ночью в Азкабане. Чувствовать рядом с собой обнаженное тело своей тети было ужасно, но тот факт, что она не чистила свои зубы тринадцать лет, делало ситуацию просто невыносимой. Когда он, наконец, заснул, ему приснился один из лучших эротических снов, который у него когда-либо был. Его нареченная Панси Паркинсон была голая и переплелась с ним телами. Ощущение того, что она рядом, опьяняло. Он давно мечтал о такой возможности, но Панси никогда не позволяла ему прикоснуться к ее телу. Пока Драко снова и снова ласкал ее тело, он вспомнил ночной кошмар, который приснился ему перед этим — как весь школьный год в Хогвартсе его поджигали, затаптывали, игнорировали и, наконец, выпроводили в Азкабан. Он тяжело вздохнул, и его глаза открылись. Понадобились несколько секунд, прежде чем вещи вокруг стали четкими. «Почему тут решетки...» — его глаза широко открылись, когда он понял, что его кошмар реален. Затем он посмотрел вниз и понял, что он держит в руке грудь своей тети, а она во сне положила руку ему на штаны и крепко его там схватила.

«ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА»

Беллатрис Лестрейндж снился прекрасный сон. Прошло очень много времени с тех пор, как она спала со своим мужем. Тот факт, что она была заперта в Азкабане с дементорами, которые крадут все счастливые воспоминания, также не помогал ей разобраться с ее возникающими потребностями. Физические потребности в сочетании с недостаточной силой мышления для того, чтобы справиться с этими нуждами, сделали ведьму весьма неудовлетворенной и безумной. Но сон был таким реальным. Она была рядом со своим мужем и знала, что ее потребности наконец-то будут удовлетворены. Вскоре после того как она потянулась за достоинством своего мужа и удивилась, почему оно уменьшилось, она проснулась от раздирающего уши крика.

Когда Беллатрис открыла глаза, то обнаружила своего племянника, отчаянно пытающегося встать с кровати и продолжавшего кричать. К несчастью для Драко, ее рука все еще крепко сжимала его маленькие причиндалы. Опять же, поскольку то что держали, было таким маленьким, ему не пришлось слишком извиваться, чтобы освободиться от ее хватки.

Воспоминания об этом утре и о нескольких последующих добавились к самым ужасным воспоминаниям в жизни Драко. Так как дементоры скользили мимо его камеры по нескольку раз в день, ему приходилось переживать эти воспоминания. Казалось, что все воспоминания, которые он вынужден переживать снова и снова, произошли в его последний учебный год.

После двух месяцев в тетиной камере Драко вспомнил, как Молли Уизли говорила, что если он передумает, ему по-прежнему будут рады. После отчаянной мольбы к начальнику тюрьмы Драко разрешили покинуть Азкабан и перебраться в Нору. В течение следующих нескольких лет он жил жизнью жертвы. Призраки, которые поселились в его серых глазах за время короткого пребывания в Азкабане, отпугивали многих людей. Даже мысль о любой голой женщине заставляла его с криком убегать. Его высокомерие уменьшилось до того, чтобы приказывать гномам в саду, но даже они игнорировали его. Печально, но все это прекратилось уже через три года.

Вскоре после того как Билл Уизли вернулся в Англию, он женился на милой молоденькой маглорожденной волшебнице и они пригласили Драко жить с ними. После лет проведенных с Молли Уизли он с готовностью согласился. К несчастью, как только он переступил порог их дома со своим небольшим скарбом, из его тела вспыхнул черный свет и он упал замертво. Давно забытая клятва, которую он дал много лет назад в кабинете Дамблдора о том, что он никогда не согласится жить в нечистокровной семье, забрала его жизнь. Его некролог занял только две строчки.

* * *

В конце мая Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и ждал, пока его девушка вернется с занятий по нумерологии. Он был в глубокой задумчивости и едва замечал Рона, который в углу играл сам с собой в шахматы. Вскоре портретная дыра распахнулась и Гермиона вылетела из нее, сживая в руке письмо.

— Гарри! — завопила она, прыгнула к нему на колени и, прежде чем продолжить, страстно поцеловала. — Это только что принесла Хедвиг.

«Пфффффф»

Прежде чем продолжить ребята посмотрели друг другу в глаза.

— Мама и папа хотят, чтобы ты приехал к нам погостить этим летом.

«ПфффффффПффффффф»

— Они также хотят, чтобы ты поехал с нами в путешествие по Европе. Мы поедем на поезде через новый Канал, — увидев озадаченное выражение на лице Гарри, она пояснила. — Его закончили в прошлом году. Они построили подводный туннель на всем пути до Франции. Будет здорово. В любом случае мы будем путешествовать по Европе поездом до самого Рима, и проведем там несколько дней. Мы даже остановимся в Париже.

Она посмотрела в изумрудные глаза Гарри.

— Они зовут его городом любви.

«ПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФ»

Снаружи глухой стены замка, находившейся под давлением «благоуханий» несколько месяцев, несколько камней осыпались и рухнули на землю. Толстый паук, который снова там обосновался, мгновенно умер, когда его размазал один из камней. Сэр Кэдоган навещал один портрет неподалеку и увидел, как в стене появилась небольшая дыра.

— Какой-то плут пытается пробить в стене брешь! — он немедленно начал подгонять своего пони.

Наконец сдавшись, он начал перебегать из портрета в портрет, крича: — «К ОРУЖИЮ! К ОРУЖИЮ! Нас атакуют!». Конечно же, потому что он делал нечто подобное по несколько раз на дню, все его проигнорировали.

— Город любви? С тобой? — спросил Гарри, заправив Гермионе за ухо выбившуюся прядку волос, прежде чем слегка его поцеловал и укусил.

Затем он прошептал.

— Миона, любой город, в котором я когда-либо буду с тобой — для меня город любви.

— Так ты поедешь? — уточнила она.

— Тебе еще нужно спрашивать? — ответил Гарри. — Конечно, поеду.

Растворившись в объятиях и поцелуях на следующие десять минут, они даже не слышали все увеличивавшийся звук Роновой зависти, но дыра в стене замка становилась все больше и больше.

— Миона, — немного позже, когда с поцелуями было покончено, начал Гарри. — Ты знаешь, почему я так люблю называть тебя этим именем?

Гермиона покачала головой, а затем сказала.

— Нет, но я так люблю его слышать потому, что только ты можешь его произносить, без риска быть подвергнутым проклятью.

— Хорошо. Я люблю его, потому что если на него посмотреть, оно напоминает слово «моя». Ты моя и только моя. Вот что я чувствую, каждый раз, как произношу это имя — Миона, моя и только моя.

Он увидел, как маленькая слезинка готова упасть с глаз его девушки, и поцеловал ее, прежде чем продолжить.

— Я сказал твоему отцу, что единственное, чего я хочу — сделать тебя счастливой, — улыбка Гермионы и ее вновь появившиеся в глазах слезы, сказали многое из того, о чем она думала.

— Надеюсь, это сделает тебя счастливой, — Гарри вытащил коробочку, которую он недавно приобрел при помощи миссис Грейнджер, пославшей ему несколько каталогов с предложениями.

Он открыл коробку и показал кольцо с двумя сердечками, чьи края соприкасались, как будто они целовались. Между «губами» сердец был маленький брильянт.

— Это в залог того, что я обещаю — когда-нибудь, — взяв кольцо, он посмотрел ей в глаза, — у нас будет собственное «когда-нибудь», если я все еще буду тебе нужен.

Гермиона посмотрела на прекрасное кольцо, которое протягивал ей ее парень. Она знала отношение Гарри к обещаниям. Это было то, к чему он относился очень серьезно. Она поняла, что он предлагает ей провести всю жизнь вместе. Она улыбнулась и кивнула с такой готовностью, какой позавидовал бы и сам Добби, а ее глаза наполнились слезами. Девушка протянула левую руку, и Гарри надел на нее кольцо.

— Я вечно и всегда буду любить тебя Миона, моя и только моя.

«ПФФФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФ»

Вся стена коридора и часть стены класса прямо залом рухнули. К счастью, быстрые действия профессора Флитвика спасли студентов, от участи быть отравленными такой «благоухающей» атакой. Понадобилось тридцать семь храбрых домашних эльфов чтобы, в конечном счете, отремонтировать полученные повреждения.

* * *

У малютки Темного Лорда выдался на редкость ужасный день. Хвост слишком надолго оставил вариться змеиный яд, и он обжег Волдеморту небо. Он даже не мог как следует проклясть Хвоста за боль во рту. Пока Темный младенец исследовал языком свое небо, он думал о тех многочисленных способах, которыми он будет пытать эту крысу, когда сможет еще раз правильно произнести слово «Круцио».

Затем Хвост позволил сбежать Барти Краучу. Конечно, у него были готовы неубедительные оправдания, вроде того, что когда случился побег, он покупал средства для захвата отходов злодейской жизнедеятельности, но Темный Лорд знал, что не должен принимать никаких оправданий, или в следующий раз его самый доверенный слуга в Хогвартсе придет оправдываться в том, почему не смог доставить Поттера на кладбище.

— ВСЕ МОЖЕТ ПОГИБНУТЬ ИЗ-ЗА ТВОЕЙ НЕКОМПЕТЕНТНОСТИ, ХВОСТ! — завизжал Волдеморт.

Это заставило его рот болеть еще сильнее.

— Если мои планы разрушатся из-за твоей беспечности, я скормлю тебя Нагини, — он посмотрел вниз на свою любимую змею, которая вдруг покачала головой из стороны в сторону.

Волдеморт почувствовал исходящее от змеи отвращение, при мысли о поедании Хвоста. Он снова посмотрел на него.

— Немедленно пошли Краучу сову, с сообщением, чтобы он был настороже и ждал своего отца. Когда закончишь с этим, возвращайся сюда, чтобы я мог воспользоваться своей палочкой и посмотреть насколько твой голова на самом деле пустая!

— Да, мой Лорд, — ответил Хвост, отходя от манежи...злодейского восстановительного модуля, где его Хозяин снова приласкал свою любимую змейку.

— Нагини, — вздохнул Волдеморт после ухода Петтигрю, — я начинаю думать, что Хвост чересчур любит пытки.

* * *

Рон больше не носил повсюду с собой яйцо. Он беспокоился за него, с тех пор как его украли во время второго задания. Близнецы предложили отправить его в Нору для большей сохранности. Они, наконец, убедили Рона, что это отличная идея, и даже предложили сами отправить яйцо. Рон не заметил усмешки, которыми обменялись близнецы, когда он передал им яйцо, и понесся в Большой зал обедать. Они специально предложили эту идею прямо перед обедом, поскольку знали, что ничто не сможет оторвать брата от мыслей о еде. Яйцо было отправлено только через несколько дней — до тех пор оно было в руках близнецов. В следующий раз, когда Рон Уизли — Триволшебный Чемпион откроет его, яйцо не будет выть, но это, вероятно, заставит вопить его.

— Мистер Уизли, — однажды в конце мая обратилась к нему профессор МакГонагалл, когда студенты четвертого курса покидали трансфигурацию. — На пару слов.

После того как все остальные ушли, она продолжила.

— Вы должны прийти сегодня в девять часов на поле для квиддича, мистер Уизли, — сказала ему МакГонагалл. — Мистер Бегмен будет там, чтобы рассказать чемпионам о третьем испытании.

Когда Рон покидал класс, ему в голову пришла мысль — «Круто, наконец-то будет задание по квиддичу, с которым, конечно же, у меня проблем не будет, хотя Крам может стать проблемой...эй Крам, интересно, позволит ли он мне прокатиться на своей метле?».

В половине девятого Рон прошел мимо Гарри и Гермионы, которые были заняты написанием эссе по чарам.

— НУ, — сказал он громко, — пойду посмотрю какое СЛЕДУЮЩЕЕ задание, они приготовили для нас, ЧЕМПИОНОВ. После этого мы, ЧЕМПИОНЫ, вероятно, устроим какую-нибудь вечеринку, так что никому не нужно меня ждать. Думаю, очень плохо, что некоторым нужно делать сегодня домашнее задание.

Гарри посмотрел на свою девушку и подмигнул. Склонившись, он громким шепотом произнес.

— Я люблю тебя, Миона.

Его губы нашли ее, и началась давно знакомая битва языков.

«ПффффффффффПфффффффффффффффф»

Как только Рон вышел из гостиной, Гарри покачал головой.

— Он никогда не поймет, что по итогам сделки, я остался в выигрыше. Может быть, он и получил свой момент, зато я — целую жизнь, — сказал он, заглянув в миндальные глаза Гермионы.

Когда Рон спустился по лестнице в холл, он увидел Седрика, поднимавшегося из комнат Хаффлпаффа.

— Эй, Седрик, — закричал он, — поле для квиддича. На этот раз все будет просто.

В ответ Седрик только опустил голову и пошел быстрее.

— Мы так и не собрались почистить вместе палочки, — продолжил Рон, не обратив внимания на то, что Седрик не ответил, — Как насчет сегодня, после того как со всем закончим? Но только если Крам не разрешит мне оседлать его метлу.

Седрик вспыхнул и на полной скорости исчез в темноте.

«Должно быть, он из тех людей, которые везде хотят быть первыми, — подумал про себя Рон, — ну, это определенно не про меня».

Он прошел по темной лужайке до Квиддичного стадиона, пробрался сквозь брешь в трибунах, и вышел на поле.

Рон не понимал, на что он смотрит. Квиддичное поле больше не было плоским и гладким. Оно выглядело так, как будто кто-то построил длинные, низкие стены по всему полю, которые извивались по нему и пересекали его во всех направлениях. «Кто-то не очень хорошо ухаживал за полем для квиддича в этом году. Им должно быть за себя стыдно. Ну что ж, надеюсь, они уберут его перед третьим заданием».

— Эй, там! — раздался веселый голос.

Людо Бегмен стоял посреди поля с Крамом, Седриком и Флер. Рон направился к ним, перебираясь через растения.

— КАКОГО ЧЕРТА? Что, никто не мог постричь это дерьмо внизу? Ой...эта ветка только что зацепила меня.

Изгородь проделала дыру в мантии Рона. Трое других чемпионов сразу же увидели, что он по-прежнему предпочитает ходить под мантией в чем мать родила.

Тень отвращения пробежала по лицу Флер, когда она посмотрела на четвертого чемпиона. Она медленно передвинулась на другую сторону, подальше от него. Она боялась, что если он снова шлепнет ее по попке, она не сможет удержать свою внутреннюю вейлу и прикончит его, нарушив данное Гермионе обещание.

— Ну, и что вы думаете, — счастливо сказал Бегмен, когда Рон перебрался через последнюю изгородь, — красиво растет, не так ли? Дайте им месяц, и Хагрид вырастит их до двадцати футов высотой.

— Но как мы должны играть в квиддич, если эта штука будет высотой в двадцать футов? — спросил Рон.

— Не беспокойтесь, квиддичное поле вернется в нормальное состояние сразу же после третьего задания, — заверил его Бегмен.

— После? Но... — начал Рон с недоуменным выражением лица.

— Теперь, думаю, вы догадались, что мы тут устроили? — продолжил Бегмен.

— Кровавое месиво? — Рон посмотрел по сторонам, в ожидании, что все с ним согласятся.

Больше никто ничего не произнес. Пока —

— Лабиринт, — проворчал Крам.

— Точно! — возликовал Бегмен. — Лабиринт. На самом деле третье задание — очень простое. Триволшебный кубок будет помещен в центре лабиринта. Первый чемпион, который до него дотронется, получит наибольшее количество баллов.

Лицо Рона вытянулось, когда он это услышал.

— Без...без квиддича? Никакого квофла или снитча, чтобы поймать?

Все проигнорировали Рона и Флер спросила.

— Нам просто надо пройти сквозь лабиринт?

— Там будут препятствия, — счастливо отозвался Бегмен, подпрыгивая на носках, — Хагрид предоставил нескольких существ...потом там будут заклинания, которые надо снять... ну и все вещи подобного рода, вы знаете. Далее, чемпионы войдут в лабиринт в соответствии с текущим количеством очков. Итак, Флер — вы первая, потом спустя две минуты Седрик, а еще через минуту — Крам.

После этого Бегмен повернулся к четвертому Чемпиону.

— И э-э...мистер...Уизли, вы войдете в лабиринт через, — он начал быстро считать на пальцах, — двадцать минут после того как в лабиринт войдет Крам. Конечно, если остальные не закончат к тому времени, но у всех должен быть шанс, и это должно быть очень весело, не так ли?

Рон собирался задать вопрос, когда Бегмен сказал.

— Ну, поскольку ни у кого нет вопросов, мы вернемся в замок. Тут немного холодно... — он повернулся и быстро ушел.

Рон посмотрел на остальных трех Чемпионов, которые начали идти прочь. Он знал — вот его шанс.

— КРАМ! — громко закричал он Чемпиону Дурмстранга.

Очевидно, Крам его услышал, поскольку его шаг убыстрился.

Рон поспешил за ним, крича.

— КАК ТАКОЙ ЖЕ ЧЕМПИОНОН МОГУ Я ОСЕДЛАТЬ ТВОЮ МЕТЛУ? ИЛИ, МОЖЕТ БЫТЬ, Я ВОЗЬМУ МЕТЛУ, И МЫ ПОИГРАЕМ С ТВОИМИ МЯЧАМИ?

Когда он старался перешагнуть через последнюю изгородь, его мантия снова зацепилась за одну из веток, оставив на себе большую прореху. Флер почти сразу же рассталась со своим обедом, в то время как Седрик старался вызвать в голове образ Чжоу, чтобы подавить тошноту. Рон потратил две минуты на то, чтобы освободить себя от ветки, тем временем Крам сделал рывок, и был почти у самого запретного леса, так как это был самый прямой путь обратно на его корабль.

«Он пошел за своей метлой, отлично», — подумал Рон и помчался за ним.

Когда Рон мчался за ним следом по тропинке, которую выбрал Крам, перед ним вырос мужчина. Рон, подумал, что возможно, он кажется знакомым, но сейчас это было не важно.

— Дамблдор! — выдавил человек.

Он протянул руку и схватил Рона за мантию, остановив его и подтянув ближе к себе, хотя его глаза смотрели поверх головы Рона.

— Я должен...увидеть...Дамблдора...

-Мне все равно, кого, черт возьми, вы хотите видеть, — крикнул Рон, не отрывая глаз от Крама, — Отстаньте от меня. Не видите, я занят?

— Я сделал...глупую...вещь... — произнес мужчина.

Он казался совершенно сумасшедшим. Его глаза были готовы вылезти из орбит, а по подбородку текла слюна. Казалось, каждое произнесенное слово стоило ему огромных усилий.

— Должен...сказать...Дамблдору...

— Так идите и скажите, — с этими словами Рон оттолкнул мужчину в сторону, и продолжил преследовать Крама.

Падая, Крауч ударился головой о камень, что лишило его сознания. Мистер Крауч все еще был там, когда спустя некоторое время на него наткнулся его сын. Молодой Крауч убил своего отца, превратил его тело в кость и похоронил в лесу.

Рон прождал около Дурмстрангского корабля около двух часов, прежде чем понял, что Каркаров, очевидно, не позволил Краму покинуть корабль после комендантского часа.

— Если бы только этот идиот не пытался меня остановить, — пробормотал он, пока медленно шел обратно в замок.

* * *

Поздно ночью Гермиона Грейнджер лежала в своей кровати и размышляла о прошедшем годе, с тех пор как она начала встречаться с Гарри. Она подумала обо всех взглядах, поцелуях и ласках, что он давал ей. Она подумала о Святочном бале и цветах. Об ожерелье и кольце. Об обещании, которое скрывалось за кольцом. Его глаза танцевали в ее голове, пока ей слышалось, как он произносит «я люблю тебя», и она думала о том, что значит для нее Гарри Поттер. После всего, что он дал ей, девушке хотелось подарить ему в ответ что-то особенное. Когда она, наконец, поняла, что хочет дать ему, последовавшие внутренние дебаты, заняли гораздо меньше времени, чем она когда-либо могла себе представить.

На следующий день она заглянула в Больничное крыло и поговорила там с Мадам Помфри. Медсестра не удивилась, увидев молодую ведьму, а улыбаясь, научила краснеющую Гермиону не только правильным заклинаниям, но и одному простенькому заклинанию, которое позволяло убедиться, что первые заклинания были правильно выполнены. Два вечера спустя, на диване в Выручай-комнате Гарри и Гермиона были вовлечены в жаркую целовально-обнимальную сессию. Гермиона направила руки Гарри туда, где раньше по договоренности проходила граница доступа. Гарри остановился и вопросительно на нее посмотрел.

— Я хочу, чтобы ты сделал это, Гарри, — ответила она, — хочу, чтобы мы это сделали.

— Как...как далеко?

Гермиона пришла в Комнату пораньше и попрактиковалась в своем следующем желании, чтобы быть уверенной, что все будет идеально. Она повернулась и послала Комнате запрос и появилась кровать. Оглянувшись на Гарри, она просто сказала.

— Сегодня ночью я не буду тебя останавливать, любимый.

Глаза Гарри расширились, когда он увидел кровать и понял, что она имеет в виду. Он повернулся к ней и нервно спросил.

— Э...а...а ты уверена?

Гермиона кивнула.

— Это не то, о чем я прямо сейчас подумала, Гарри. Я разговаривала об этом с Мадам Помфри на неделе, и я уже наложила все заклинания.

Она посмотрела в его глаза, а он в ее. Они беззвучно обменивались словами и чувствами. Улыбка, поцелуй, и рука об руку они направились к постели.

Они провели следующий час, изучая тела друг друга, и, наконец, двое влюбленных стали любовниками. Хотя на короткое время Гермионе стало больно, но нежность Гарри заставила боль быстро утихнуть, и скоро она обнаружила себя на вершине блаженства. Гермиона быстро обнаружила, что вдобавок к гарриному синдрому спасения людей, у него была гораздо более серьезная проблема — синдром доставления удовольствия Гермионе. Его внимание и решимость, не говоря уже о по-юношески быстром восстановительном периоде, сделали эту ночь, и многие будущие ночи лучшими в жизни Гермионы.

Позже двое потных подростков лежали в постели. Они сплелись в объятии, и оба переводили дух. Гарри посмотрел на Гермиону, и после того как убрал растрепанную прядь волос с ее лица, он только и мог сказать.

— Я тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, Гарри, — ответила Гермиона и почувствовала некоторое шевеление напротив себя.

Она посмотрела на Гарри, и ее брови поползли вверх.

— Опять?

Его брови тоже поднялись, и он улыбнулся ей своей сводящей с ума улыбкой.

Она закатила глаза, но на ее лице вспыхнула улыбка. Если что-то было доказано за эти четыре года, так это то, что Гермиона Грейнджер всегда готова принять вызов.

* * *

В доме Риддлов злодейский младенец начал кричать от боли.

— ОСТАНОВИ ЭТО!

— Что такое, милорд? — спросил Хвост.

— Я не знаю. Как будто чистое счастье вторгается в мой разум, и это ужасно, — сказал Волдеморт.

Он поднял свою палочку, но из-за сладостной боли, которая наполняла его, он не мог найти в себе ненависти, чтобы проклясть своего верного последователя за то, что тот не прекращает боль.

Лорд Волдемот воспользовался промежутками между приступами боли, чтобы вычислить, что у него есть какая-то связь с Гарри Поттером, и что его заклятый враг занимается чем-то очень приятным.

— НЕТ, ТОЛЬКО НЕ СНОВА! — кричал он, когда боль начиналась снова и снова и снова. К концу ночи он мог только безутешно рыдать. Его ум и тело подверглись пыткам сходным с болью от проклятья Круциатус, которое он использовал на своих сторонниках.

В последующие дни Хвост тяжко страдал, так как Волдеморт изливал всю накопленную из-за нового источника счастья Гарри Поттера ненависть на своего верного слугу. В течение многих ночей он в своем злодейском восстановительном модуле кричал от боли, часами проклиная имя Гарри Поттера, в то время как мальчик-который-выжил занимался сексом снова и снова. Это просто еще одна вещь, за которую он ему отомстит — обещал он себе, прежде чем пытка начиналась снова.

— Они когда-нибудь остановятся? — кричал он, пока на его младенческой головке снова закатывались глаза, когда боль опять захлестывала его.

* * *

Как-то спустя пару недель Гарри повернулся к Гермионе.

— Что дальше?

Гермиона полезла в свою сумку и вытащила оттуда копию «Полного руководства по сексуальным позициям» Джессики Стюарт. Она листала страницы, морща нос и покусывая губу. Наконец она остановилась на одной странице.

— Ну, мы еще эту не пробовали, — она посмотрела на него с усмешкой в глазах. — Похоже, это очень весело.

— Ты уверена, что сможешь так согнуться?

— Если не смогу, мы всегда можем вернуться к одной из тех, которая нам до этого больше всего нравилась.

Гарри бросил еще один взгляд на картинку, а затем взял книгу у нее из рук и перевернул ее вверх ногами, чтобы убедиться, что он понял, что должно получиться, а затем отложил ее в сторону.

— Я упоминал насколько мне нравиться твоя любовь к книгам?

— Раз или два, но, кажется, это будет происходить гораздо чаще, с тех пор как я нашла эту книгу и «Камасутру».

— Не забудь еще эту...как же она называлась...о, «Руководство для ведьм — как увеличь свою силу с помощью оргазма».

— Но это не сработало. Она полностью лживая, — воскликнула слегка раздосадованная Гермиона.

— Ты же не жаловалась, когда мы это проверяли, не так ли?

Гермиона покраснела, вспомнив прошлую ночь. Если книга говорила правду, вероятно, она была на одном уровне с Мерлином, после того как Гарри провел целую ночь, не думая ни о чем кроме ее удовольствия.

— Нет, — промурлыкала она, и желание появилось в ее глазах, — но если ты снова хочешь это проверить, я согласна.

— Может, мы начнем, сразу после этой позиции.

Хихиканье, смех, стоны и вопли экстаза, которые в этот вечер раздавались в Выручай-комнате продолжались до глубокой ночи.

* * *

Трое чемпионов провели последний месяц, делая все возможное, чтобы избегать Рона Уизли. Занимаясь этим, они стали очень хорошими друзьями. Когда они говорили о третьем испытании, у одного из них появилась идея насчет этого задания. В полном соответствии с духом международного сотрудничества они все согласились на этот план.

* * *

— Луна, — сказал Крам, — завтра третье испытание, а на следующей неделе я возвращаюсь в Дурмстранг.

Луна только улыбнулась Виктору в своей мечтательной манере. Пусть пока и неофициально, но эти двое не разлучались со Святочного бала. В Рейвенкло ее соседки по комнате перестали таскать ее вещи, после того как Крам пригрозил проклясть каждого, кто сделает Луну печальной. Луна получила обратно все свои вещи и даже одежду, которая ей не принадлежала.

— Я только хотел сказать, что буду очень по тебе скучать.

— Ты не будешь по мне скучать, — ответила Луна, по-прежнему улыбаясь.

Выражение недоумения появилось на лице Крама, но недоумение стало обычной частью его жизни в последние несколько месяцев.

— Не буду?

— Нет, — повторила Луна, — Жужжащие трещотки сказали мне, что ты планируешь пригласить меня провести лето с тобой и твоей семьей.

— Да?

— Да, и я знаю, что мой отец также будет приглашен в твой дом.

Крам покачал головой.

— Что еще они сказали?

Она немного покраснела, а потом сказала.

— Я не уверена, что должна говорить еще что-нибудь, но они рассказали мне о твоем плане попросить меня стать твоей девушкой.

Крам изумленно посмотрел на светловолосую девушку.

— Они также сказали мне, что мы будем проводить вместе каждые каникулы и лето, а на моей семнадцатый день рожденья...о, я определенно не должна говорить тебе это.

— Пожалуйста, Луна, скажи мне, — попросил Крам.

Она несколько секунд смотрела в сторону, затем перевела взгляд на Крама.

— Они сказали — на мой семнадцатый день рожденья, ты сделаешь мне предложение.

Глаза Крама стали шире.

— Они так сказали? Я сделаю?

Выражение разочарования и печали промелькнули на лице Луны.

— Полагаю, они могут ошибаться. Но я...я никогда этого за ними не наблюдала.

Крам притянул ее к себе.

— Конечно, они не ошиблись. Позволь мне доказать это. Луна, ты будешь моей девушкой?

На лице Луны появилось выражение полного восторга, и она обвила руками болгарского ловца.

— ДА!

— И ты проведешь со мной лето?

— ДА!

Немного позже Луна шла в рейвенкловскую спальню с широкой улыбкой на лице. «Поверить не могу, что это сработало» — думала она.

Три года спустя на семнадцатилетие Луны Крам сделал предложение. Спустя год они обвенчались на пышной церемонии, которую отмечала вся магическая Европа. Той ночью Луна нашла своего морщерого кизляка, но по какой-то причине, чем больше она старалась, тем меньше времени рог оставался сморщенным.

* * *

Наконец, наступил день третьего испытания и Барти Крауч-младший не собирался рисковать. У него был план А, план В и план С, и, хотя план С в основном заключался в том, что он отрезает себе руку и перебирается в Австралию, это все равно был план. Он посмотрел на календарь и улыбнулся. Сегодня Гарри Поттер будет доставлен в руки его Хозяина, и Хозяин вернется во всей своей мощи. «Завтра я убью ЕГО» — в мыслях Барти был только один ОН. У НЕГО были рыжие волосы и больше веснушек, чем мозговых клеток. Зазвонили часы Барти, он вытащил свою флягу с огневиски, разбавленным оборотным зельем, и сделал большой глоток. Затем он потянулся за одной из бутылок Лучшего Огденского.

* * *

— РОННИКС! — закричала Молли Уизли, когда ее сын вошел в комнату около Большого зала. Она бросилась к своему младшему сыну и начала очищать его мантию от остатков пищи. Потом она вытащила свой носовой платок, и, послюнявив его, начала стирать грязь, которая была на носу ее сына.

Билл Уизли был дома, в небольшом отпуске перед отъездом в Египет. Он сопроводил мать в Хогвартс, чтобы поприветствовать своего брата, прежде чем он окажется лицом к лицу с последним заданием. Пока его мать нянчилась с Роном, его взгляд скользил по комнате и остановился на одном из самых красивых зрелищ, что он когда-либо видел. Эта была молодая красивая блондинка, с выражением силы в ее роскошных голубых глазах. Немедленно в его голове возникла картинка, где она вместе с ним живет в небольшом коттедже на берегу моря. Он видел, как она подошла к шармбатонцам, и понял, что она их Чемпионка. Он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, когда ее взгляд заскользил по комнате.

Флер Делакур была с матерью и сестрой. Поприветствовав их, она начала смотреть на семьи других Чемпионов. Седрик был с матерью и отцом. Виктор быстро говорил по-болгарски со своей темноволосой матерью, а ее взгляд продолжал перемещаться, когда за материнским плечом она увидела очень симпатичного мужчину. Длинные, стянутые в конский хвост, волосы, ботинки из драконьей кожи, и серьга. Она видела, как при взгляде на нее на его лице появилась улыбка, и только собиралась улыбнуться в ответ, когда...

— Как там мой старший братец, — сказал Рон, хлопая Билла по спине.

«Брат? — подумала Флер. — Какого черта, ни за что!». Она быстро повернулась к матери и сестре и начала рассказывать им про юную ведьму Гермиону Грейнджер, которую надеялась им скоро представить. Она также сказала маме, что решила не устраиваться на работу в Гринготтс, и что она со своей подругой Мишель планирует отправиться путешествовать по Германии на все летние каникулы. Ее мать была очень счастлива, что у Флер появились друзья.

Сразу после обеда Дамблдор поднялся со своего трона и провозгласил, что пришло время начинать третье испытание. Поэтому Чемпионы должны проследовать за Людо Бегменом, в то время как остальные студенты должны отправиться на квиддичное поле.