Двадцать лет выдержки (гет)

Не дай нам Бог, моя Мадлен, увидеться опять.

Ты порох прячь подальше от его горящих глаз.

А. Корф

Шёл второй год моего пребывания в магической деревне. В свои двадцать я была свободна, независима и уверена в себе. У меня было дело, которое отнимало все силы и не оставляло времени для меланхолии. Не всё шло гладко, но я быстро усваивала уроки. После того как меня обокрали, наложив «империус», я научилась довольно сносно блокировать разум от вторжений извне. После пары пьяных дебошей — освоила несколько несложных, но действенных защитных заклинаний. Верная Кики тоже всегда была начеку, оставаясь незаметной. Если мне нужно было покинуть паб, она наводила морок, и посетителям казалось, что я по-прежнему нахожусь за стойкой, просто очень занята. Эх, недооценивают так называемые волшебники эльфийскую магию!

Теперь уже не только профессора, но и многие старшеклассники Хогвартса стали моими постоянными клиентами. Для меня не было тайной, что добрая половина школяров дышит ко мне очень даже неровно. Было забавно наблюдать, как они из кожи вон лезут, чтобы привлечь моё внимание. Если бы ко мне так относились, пока я училась в школе, я была бы на седьмом небе от счастья. Но пережитое горе сделало меня взрослее и циничнее. К тому же, если честно, ученики прославленной школы меня несколько разочаровали. Я ждала, что они будут солиднее моих легкомысленных однокурсников, но, увы, немногие походили на будущих магов. Иные бегали по деревне, за малым не заправляя мантии в джинсы, больше озабоченные добычей бутылки запретного огневиски, чем получением легендарной квинтэссенции. А я смотрела на резвящихся щенков свысока, никого не воспринимая всерьёз. Волей-неволей, я становилась в курсе их нехитрых житейских драм.

Этот мальчик не был похож на других. Он — единственный из всех старшекурсников — принципиально не заходил в мой паб. То же можно было сказать и об остальных кафе и лавках Хогсмида, за исключением книжного магазинчика. Я заприметила его ещё во время зимней экскурсии школяров. Тогда, вдоволь набегавшись между столиками, я ненадолго остановилась у окна перевести дух. В ореоле мелких снежинок оживлённо беседовала весьма колоритная парочка. Потрясающей красоты девочка-гриффиндорка, зеленоглазая и рыжеволосая, лукаво улыбаясь, настойчиво тянула своего спутника за руку, приглашая зайти в «Три метлы». Мальчишка-слизеринец, худой и нескладный, одетый не по погоде в старенькую мантию и плащ явно с чужого плеча, упирался и пытался ей что-то втолковать. Он был очень бледен и, очевидно, продрог до костей — снежинки и не думали таять, попадая на кончик его орлиного носа и на непокрытую голову с угольно-чёрными неухоженными волосами. Для меня было очевидно и другое: у него нет денег, чтобы угостить подружку, но он скорее окончательно превратится в ледяную статую и даст изрубить себя тупым ледорубом, чем в этом признается. Набежавшая стайка весело щебечущих одноклассниц бесцеремонно уволокла девчонку за собой, в уютное тепло моего паба. Парень остался стоять на морозе, втянув голову в плечи. Провожая взглядом рыжую гриффиндорку, он повернулся в мою сторону, и я увидела его глаза. Моргана! Говорят, что не бывает абсолютно чёрных глаз и чёрного пламени. Бессовестная ложь — вот же они, прямо передо мной! Такие глаза, наверное, были у горящих на кострах тамплиеров — две бездны, полные до краёв адского огня. И при этом он смотрел на уходящую девочку, как смотрят на святую. У меня даже сердце защемило — от восхищения, жалости и отчаянной зависти. Никто и никогда не смотрел на меня так: ни муж, ни нынешние многочисленные воздыхатели. Захотелось даже вытолкать за дверь глупую красотку, но пришлось, как подобает радушной хозяйке, наливать ей и её подружкам сливочное пиво, и улыбаться, и желать приятного дня. А мальчишка запахнулся в свой ветхий плащ и медленно побрёл в сторону Хогвартса, слегка покачиваясь на длинных ногах, как канатоходец под куполом.

Я постеснялась навести о нём справки. Как может честная вдова интересоваться несовершеннолетним школьником! Но маленькая сценка, зрительницей которой я поневоле оказалась, никак не хотела забываться. А её главный герой, которого я про себя окрестила Тамплиером, как назло, стал часто попадаться мне на глаза. Гораздо чаще, чем предусмотрено школьным планом посещений нашей деревни. Я видела, как он, окрылённый, несёт из магазина только что купленную на последние гроши книгу. Встречала его, собранного и мрачного, в компании слизеринцев, принадлежавших, по слухам, к опасной экстремистской группировке. Но чаще всего я наблюдала, как он сопровождает куда-то давешнюю красотку, с религиозным фанатизмом пожирая её глазами. О ней-то я уже расспросила и была в курсе, что это — мисс Эванс, одна из красивейших девочек школы. Некоторые даже считали её первой красавицей. Профессора могли говорить о ней долго и взахлёб, восхищаясь её многочисленными талантами, но никогда не упоминали её странного друга, видимо, считая его недостойным внимания.

Прошла зима, была на исходе весна, начались экзамены. Обитатели Хогвартса стали бывать у меня реже, и я со скуки решила навести порядок в старом заброшенном чулане. Там обнаружилась когда-то собранная и благополучно забытая Иолаем коллекция каких-то баночек и пузырьков с подозрительным содержимым. Я в ту пору разбиралась в зельях не так хорошо, как сейчас, но выбрасывать коллекцию пожалела. Нужно было узнать, какова её истинная ценность и можно ли найти ей применение. Связавшись через камин с профессором Слагхорном, я спросила у него совета. Он радушно пригласил меня назавтра в школу, пообещав, что выделит мне в помощь толкового студента на мой выбор — сам-де он ужасно занят, а у ребят сегодня всё равно с утра экзамены, почему бы кому-нибудь из них не прогуляться после этого в деревню. Конечно, старый хитрец мог просто прислать кого-нибудь сам, но как можно было упустить случай лишний раз поболтать с хорошенькой кабатчицей! Собираясь в путь, я и не подозревала, что маленькая прихоть безобидного сластолюбца перевернёт всю мою жизнь. До сих пор не знаю, что было бы, останься я в тот день дома.

Я впервые была на территории Хогвартса. Решив, что могу позволить себе маленькую экскурсию, я сделала небольшой крюк и подошла к озеру. Яркие солнечные блики на воде, свежая листва и хвоя, темпераментные птичьи трели — всё это заставляло меня ещё острее чувствовать своё одиночество. Этот день был слишком хорош для меня, он должен был принадлежать влюблённым и поэтам. Вздохнув, я уже хотела повернуть к замку, когда моё внимание привлекли сердитые голоса. Кто-то выкрикнул хриплым ломким, искажённым от ярости тенорком: «Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок!» О-ля-ля! Я стала вертеть головой в поисках того, кто мог произнести такое неслыханное оскорбление. Долго искать мне не пришлось: драма разыгрывалась буквально в сотне шагов. В тени раскидистой берёзы обосновалась четвёрка гриффиндорцев, которые были мне отлично известны. В особенности, заводилы — Блэк и Поттер, любимчики школы. Оба не раз покупали у меня тайком напитки, значительно превосходящие крепостью сливочное пиво. Напротив, на расстоянии пущенного из волшебной палочки заклинания, обнаружилась мисс Эванс, яркая, грозная и прекрасная, как феникс на фоне воронья. Ещё бы — именно ей и предназначалась последняя фраза. Кричал парнишка, распростёртый на земле в нелепой позе, среди разбросанных книг и каких-то хлопьев розовой пены. Я почти не удивилась, узнав своего Тамплиера. Угораздило же тебя, бедолага! Встретился на узкой дорожке первым хогвартским задирам, хамовитым богатеньким хлыщам. Чем ты им помешал, разве поймёшь теперь? Им же постоянно кто-нибудь мешает, нашим храбрецам! Но как ты умудрился совершить такое святотатство — оскорбить свою ненаглядную рыжую икону? Что это — опять твоя гордость? Или отчаяние загнанного в угол зверя, кидающегося на всех без разбору?

Случись это в моём пабе, я уже давно навела бы порядок. Но здесь, на чужой территории, я была на птичьих правах, и, Мерлин свидетель — не хотела вмешиваться! Медленно двинувшись в их сторону, я ещё надеялась, что этот безобразный фарс сейчас закончится. Девчонка отвесит дружку заслуженную оплеуху за «грязнокровку», и утащит своё шипящее и плюющееся ядом сокровище, подальше от обидчиков и посторонних глаз. И там выскажет всё, что думает по поводу умников, попадающих в дурацкие ситуации. А как же иначе? Ведь она такая красивая и благородная! Сейчас, сейчас… Но что это, тысяча дохлых троллей? Вместо этого Эванс процедила Тамплиеру сквозь зубы что-то уничижительное, мило побеседовала с Поттером, закатывая глаза в притворном негодовании, и чинно удалилась. Когда мучители снова вспомнили о своей жертве, у парня, казалось, уже не было ни сил, ни желания сопротивляться. Вспыхнул яркий свет, и Тамплиер оказался подвешенным на невидимых путах вниз головой, худой, беззащитный, в застиранном до серости белье. Видно было, что гриффиндорцы испытывают извращённое, почти сладострастное удовольствие от его унижения и бессильной ярости, ставших прямо-таки осязаемыми. И тут я, к своему ужасу, поняла, что обязательно вмешаюсь, даже если завтра мне придётся покинуть Хогсмид навсегда. Я ускорила шаги, почти побежала, на ходу доставая из сумочки свою волшебную палочку. Удивительно, но никто из школяров до сих пор не обращал на меня ни малейшего внимания. Я была у Поттера за спиной, всего в каких-нибудь пяти шагах, когда он изрёк тоном балаганного зазывалы: «Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?» Да, я знаю, что нападать со спины бесчестно. Я знаю, что нельзя начинать драку, если не можешь её закончить. Но, забери меня Моргана, если в тот момент я желала быть образцом благородства или здравомыслия! Я даже забыла о том, что уже взрослая и уважаемая в деревне тётка, и, наведя на Поттера палочку дрожащей от негодования рукой, отреагировала совсем по-детски, вспомнив фирменную шуточку-розыгрыш, популярную в моей школе.

— Мерилинус!

Со смачным хлопком дорогая отутюженная мантия Поттера изменила крой, приобретая ниже пояса очертания, именуемые портнихами «солнце-клёш». Раздуваемая несуществующим ветром, она эффектно поднялась, как юбка маггловской кинозвезды, в честь которой наши шармбатонские юмористки и назвали это заклинание. Но пикантность шутки была не в этом. Зрителям на обозрение открывалось не настоящее бельё жертвы, а что-нибудь весьма эротичное, на усмотрение шутника. Вот и сейчас в звенящей тишине раздался голос Блэка:

— Ну, Джимми, ты даёшь. Зачем ты напялил эти дамские кружева?

Терпеть не могла в своё время это подленькое заклинаньице. Но сейчас я была готова расцеловать его неизвестного автора: эффект превзошёл все мои ожидания. Джеймс вертелся на месте, как пёс, укушенный блохой, силясь то вернуть на место взбесившуюся мантию, то стянуть с себя ажурные розовые трусики. От последней идеи, впрочем, он скоро отказался — предстать без них перед друзьями и маячившими в отдалении зрителями было ещё хуже. Волшебная палочка ему, казалось, только мешала — он и не пытался отменить мои чары. Он не заметил даже как я, плавно взмахнув палочкой и прошептав универсальное контрзаклятье, мягко вернула Тамплиера на землю.

-Ты с ума сошёл, Бродяга! Это не я! Да сделайте вы что-нибудь! — далее любимец школы разразился тирадой, в которой приличными были только предлоги. Третий приятель, мистер Люпин, демонстративно читавший учебник, на несколько секунд прекратил свои занятия, чтобы скользнуть по мне беглым взглядом и пожать плечами. На своих друзей и Тамплиера он старался не смотреть. Четвёртый — низенький толстячок Петтигрю — оказался менее сдержанным. Округлив глаза и опасно взмахнув палочкой в моём направлении, он истошно заверещал:

— Братцы! Это она сделала! Эта торговка из деревни!

Все оказавшиеся неподалёку школяры уставились на меня, как на покинувшую озеро русалку. Многие ощетинились волшебными палочками, в том числе и Поттер, продолжавший одной рукой воевать с собственной мантией. До меня донеслись голоса зрителей:

— Розмерта? Здесь?

— Эти деревенские обнаглели — ей нельзя здесь находиться!

— Как она этого Поттера! Довыделывался!

— Да ты что? Поттер свой, а она кто такая? Ей что, больше всех надо?

— Строит из себя невесть что!

— А мне в прошлый раз пива в долг не дала, стерва!

— Гнать её отсюда к троллям!

— Сам гони — она в пабе без вышибалы управляется!

— А мы разом! Айда, ребята!

Вокруг нашей группки начало смыкаться кольцо. Мне стало нехорошо. И с чего я взяла, что школьники меня любят? Щенки не так уж и безобидны, когда начинают понимать, что они — свора. А своре нужен объект для травли. Желательно, чужак, желательно — не такой, как все. А я противопоставила себя им, заступившись за странного, некрасивого, непопулярного в школе подростка, и оскорбив их любимца. И тут я заметила, что Тамплиер, воспользовавшись всеобщим замешательством, успел дотянуться до своей волшебной палочки и вскочить на ноги. Теперь он занял оборонительную позицию, прислонившись спиной к стволу дерева, и бросая по сторонам полные ненависти взгляды. На мгновение наши глаза встретились, и я прочла в его взгляде — нет, не сочувствие или благодарность — всего лишь недоверие и удивление. Но, как не странно, я почувствовала себя гораздо увереннее. Первым заговорил Блэк, поприветствовав меня нарочитым поклоном и гаденькой ухмылочкой:

— Мадам Розмерта, а не кажется ли вам, что вы зашли слишком далеко — в прямом и в переносном смысле? — Петтигрю злорадно захихикал. — Вы думаете, я буду спокойно смотреть, как при мне обижают моего лучшего друга?

В его голосе и взгляде чувствовалась угроза. Я ответила максимально дружелюбным и легкомысленным тоном:

— Да помилуйте, сударь, какие могут быть обиды? Мне показалось, что вашему другу нравятся подобные шутки, и я решила посмеяться вместе с ним. По-моему, получилось красиво! Но — если вам не понравилось… — утрированно ленивым жестом я отменила действие заклинания. Нервно одёргивая мантию и задыхаясь от гнева, Поттер выдохнул:

— Вы… вы мне за это заплатите, ничтожная торговка!

— Сначала ВЫ заплатите мне за то разбитое стекло, и ту поломанную мебель, которые остались после ваших последних буйных посиделок. Я, кстати, всё думаю: а правильно ли я поступила, не сообщив о них вашему декану. Профессору МакГонагалл было бы интересно узнать, как вы с друзьями безуспешно трансфигурировали стулья в драконов и общались с духом Мерлина.

Кое-кто из зрителей приглушённо рассмеялся. Школяры начали нехотя опускать и прятать волшебные палочки. Я не дала никому вставить слова.

— И потом — отчего это вы столь негостеприимны? Не любите деревенских торговцев? Может быть, Дамблдору стоит вообще отменить экскурсии для вашей компании, чтобы вам не приходилось больше утруждать себя? — Я повысила голос. — Кстати, всех касается! У меня хороший слух и память на лица. И я не разорюсь, если откажусь обслуживать пару-тройку молокососов, постоянно берущих в долг!

Школьники престыженно молчали. Однако, Поттеру очень хотелось оставить последнее слово за собой. Продолжая смотреть на меня в упор с нескрываемой неприязнью, он поинтересовался:

— А по какому праву вы здесь находитесь? Не пора ли вам вернуться в свой бар?

— Не беспокойтесь: у меня есть такое право. А в вашу прекрасную школу я пришла по делу. Мне понадобился помощник. Несколько часов необременительной работы в моём пабе, вознаграждение и угощение за мой счёт, и возможность лишний раз прогуляться по деревне.

Школьники возбуждённо загалдели. Каждый стал предлагать себя в помощники на столь заманчивых условиях. Не обращая на них никакого внимания, я медленно подошла к дереву, под которым всё ещё стоял Тамплиер.

— Пойдёмте, сударь. Я выбираю вас.

Блэк присвистнул. Поттер процедил сквозь зубы: «У Нюнчика появилась мамочка!» Кто-то из зрителей очумело пробормотал: «Везёт же некоторым…» Нескладный слизеринец дерзко посмотрел на меня в упор и хмуро поинтересовался:

— А с чего вы взяли, что я с вами пойду?

Я не сразу нашлась, что ответить. Он, что, ненормальный? Это же единственный способ как-то разрулить ситуацию! По крайней мере, на сегодня. Если нам, конечно, дадут уйти спокойно. Он, что, хочет, чтобы нас с ним прилюдно раздели на пару? Я — против. Я как-то к этому не готова… Помня, что его уязвлённая гордость не щадит сейчас никого, я готова была прибегнуть к грубой лести.

— Потому что мне нужна толковая консультация по важному вопросу, — ответила я негромко. — Речь идёт о коллекции зелий моего покойного мужа. А вы показались мне умным взрослым человеком, не то, что эти шалопаи.

Заметив в чёрных недоверчивых глазах что-то, похожее на интерес, я добавила ещё тише:

— Пойдём, Тамплиер. Пожалуйста. Я очень тебя прошу… Остальным — до встречи в Хогсмиде. Приятно было вас всех увидеть.

Я развернулась, и, не оглядываясь, быстрым шагом пошла в сторону ворот. К моему огромному облегчению, слизеринец, не говоря ни слова, последовал за мной. Никто не посмел нас остановить, но, стоило нам отойти на несколько шагов, школьники оживлённо загалдели, отпуская нелицеприятные шуточки в наш адрес. Я различила громкий голос Джеймса, кричавшего «Нет, я этого так не оставлю!». И другой голос, принадлежавший, судя по всему, Люпину: «Брось, Сохатый! Мадам поступила правильно».