Сплетница (гет)

За красным восходом розовый закат,

Связанные одной целью

(«Скованные одной цепью», Наутилус Помпилиус)

Beautiful and dirty dirty rich rich

Мы просто любим веселиться, любим веселиться, да! (1)

Всем привет.

Вы никогда не задумывались, как живут избранные детки? Я вам расскажу.

Для начала стоит отметить вон ту черненькую машинку с броней из лучших заклятий. Красивая и баснословно дорогая. Теперь ее пассажиров обязаны охранять.

Еще не догадались, кто там находится, а точнее, выходит из нее? Даю подсказку: личности, сделавшие очень много для всех нас. Они видели все ужасы войны. В их глазах навечно затаилось горе и печаль.

Первым вылезает парень с рыжими волосами. Эх, а раньше ему такие шмотки и не снились, но теперь его семья — приближенные самого министра, почетные члены секретного Ордена Феникса, новый Высший Свет магической Англии.

О, смотрите-ка! Из машины показалась чья-то женская ручка, рыженький спешно помогает ее обладательнице выйти из транспорта.

Одно дело, если есть классные и дорогущие вещи, другое — если к этим вещам природа подарила тебе и шикарную фигурку. Все это есть у этой девушки.

Простите, стоит сказать, погода в туманном Альбионе высший класс — ярко светит солнышко. Оно отбрасывает мягкие золотые блики на пышные волосы девушки. Та чуть улыбнулась уголками губ и подхватила свою сумочку. Пометьте: «узнать происхождение этой сумочки».

Казалось, вот и все, парень и девушка. Третий лишний. Отнюдь.

На свет выходит еще один парень. Его волосы черные, как смоль, взлохмаченные, как у его отца. А глаза зеленые, можно сказать изумрудные. Я слышала, такие были у его матери.

Гарри Поттер.

А девушку зовут Гермиона Грейнджер. Рыжий парень — Рональд Уизли. Герои войны.

Они быстро направляются к вокзалу, минуя людей, которые бегут к ним, ловко лавируют среди прохожих и почти терялись в толпе. Но только почти.

Все трое подошли к барьеру, отделяющему волшебную платформу от маггловских, и прошли сквозь стену. Помимо клубов дыма, их окружают люди: репортеры, друзья, семейство Уизли. Но, кажется, все идет по плану.

— Мистер Поттер, каково возвращаться в Хогвартс? Ведь там разрушилась ваша жизнь!

— Мистер Поттер, вас назвали самым популярным подростком!

— Мистер Поттер, вы не согласитесь сфотографироваться для нашей обложки?!

Нет, все на самом деле идет по плану. Вот и авроры уже окружили Золотое во всех смыслах Трио, и они спокойно пошли вдоль поезда, не обращая ни на кого внимания. Заскочив в последний вагон, друзья улыбнулись друг другу и рассмеялись.

— Ну что, мальчики, пошлите искать свободное купе? — усмехнулась Гермиона Грейнджер и открыла дверь первого с конца купе, оттуда на Трио обрушились радостные крики.

— Ну и как представление? — весело поинтересовалась Джинни Уизли у вошедших. — Мы все из окна видели.

— Да все нормально, вот только сидения в машине были жестковаты, — в притворном ужасе произнес Рон и плюхнулся на сидение. — И все-таки хорошо, что все мы отправляемся в Хогвартс.

— Может, выпьем за это? — радостно спохватилась Лаванда Браун и начала рыться в своем чемодане, откуда вскоре вытащила несколько бутылок сливочного пива.

— А что покрепче? — Рон вскинул бровь.

— А что покрепче будет вечером, — хитро улыбнулась Лав-Лав, — мы ведь сидим в одном купе со старостой школы, нельзя падать в грязь лицом. В прямом и переносном смысле, — она выразительно посмотрела на Гермиону, та покраснела.

— Ну, хорошо, тогда по пиву. Кстати, а где Дин?

— Понятия не имею, — Лав-Лав ловко подмигнула Рону и стрельнула глазками на дверь, приглашая уединиться где-нибудь в туалете.

— Герм, нам разве не нужно в купе старост? — Рон повернулся к боевой подруге и своей «девушке».

— Рональд, сколько раз я просила не называть меня так? И, да, нужно! — девушка резко повернулась к двери, где тут же столкнулась с входящим Дином Томасом.

— Гермиона? Рад тебя видеть, — Дин смущенно улыбнулся и пропустил девушку.

Гермиона странно на него покосилась, мысленно пожала плечиками и отправилась вместе с Роном в купе старост.

Увы.

Не все спокойно в Датском Королевстве.

Гарри Поттер тоже поднялся с кресла и вышел из купе и, пройдя несколько шагов, остановился около открытого окна. Парень вытащил из кармана сигарету и отчего-то покрутил ее в руках.

— Ты обещал бросить к школе, — чей-то недовольный голос раздался за его плечом.

— Я больше никому и ничего не должен, — невольно вырвалось у него, — Джинни, ты помнишь договор…

— Я прекрасно его помню! — резко вскрикнула девушка, — Но ты сам его не выполнял!

Поттер резко обернулся.

— На скольких приемах ты побывала со мной? На первых полосах, каких газет тебя еще не было? — раздраженно спросил он, — Я отдал тебе все причитавшиеся деньги, и пора бы нам закончить все это!

— Неужели тебе трудно пойти со мной сегодня на бал по случаю открытия?!

— Джиневра, — строго произнес Гарри, — сегодняшний бал входит в наш договор. Но я не хочу тебя видеть рядом с собой до этого времени.

Джинни прищурилась, развернулась и вошла обратно в купе.

Гарри прислонился лбом к закрытой части окна, чуть прикрыл глаза, затем, вспомнив о сигарете, он все же нашел маггловскую зажигалку в кармане и закурил. Удовлетворенно затянувшись и выдохнув, он услышал, как громко хлопнула дверь соседнего купе, и вскоре увидел девушку.

Одета она была дорого, но без излишеств — темно-синяя кофта, платиновая подвеска с бирюзой, и черные джинсы. У нее были черные волосы, стриженные под стильное «каре», голубые глаза и миловидное личико, которое, правда, было искажено если не яростью, то уж точно легким гневом. Ее руки нервно тряслись, пока она выуживала из пачки тонкую сигарету с очередной дозой никотина. Кажется, она не могла найти, чем прикурить, а о палочке и не задумывалась.

Гарри щелкнул зажигалкой и Паркинсон прикурила. Сделав несколько затяжек, она посмотрела на Поттера. Парень ожидал любой реакции, но только не такой:

— Ааа, Поттер, — она кивнула сама себе и блаженно затянулась.

Она, казалось, вообще не обратила никакого внимания на этого человека, просто продолжила стоять. Закончив, она выкинула окурок в окно и, поправив кофту, вернулась в купе.

* * *

Знаете, распределение самая важная часть обучения в этой школе. От того, на какой факультет ты попадешь, будет зависеть как сложится твое будущее, кем будут твои друзья и, даже, твоя вторая половинка. Некоторые это обожают, некоторые просто ненавидят: ну неужели можно доверить свою судьбу какой-то тряпке, пусть и снятой с головы самого Годрика Гриффиндора?

Хогвартс-Экспресс подъехал к платформе с ржавой вывеской «Хогсмид». Да, даже не верится, что через какие-то несколько сотен метров находится лучшая школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, о которой дети волшебников мечтают с рождения.

Ладно, опустим праздные беседы об этой школе.

Детки выбежали из поезда, и расселись по каретам, новичков как всегда передали Хагриду, сплавляться по Черному Озерцу на маленьких лодочках.

Рассмотрим-ка школу. Она, кстати, в этом году сильно изменилась (Хог-Сью), были отремонтированы башни факультетов, это можно было заметить невооруженным взглядом: теперь, они возвышались над остальными учебными. Замок больше не выглядел обгоревшим, каким его запомнили после Последней Битвы ее участники, Больничное Крыло, наверное, тоже перестало быть похожим на военный госпиталь. Ну, а все остальное мы сможем лицезреть только войдя внутрь. Что мы уже, кстати, и сделали.

Оу, учителя постарались на славу, Хогвартс больше не похож на классическую оборонную крепость.

Кто-то жадно вдыхал родной запах детства, которое как-то быстро закончилось именно здесь три месяца назад, кто-то старался поскорее проскочить в замок, чтобы не быть застигнутыми знакомыми или друзьями, а кто-то просто медленно шел, осматривая окрестности.

Гарри, Рон и Гермиона относились ко второй группе. Они уже миновали холл и сели в Большом Зале под наикрасивейшим потолком со свечами. Каждый год одна и та же фишка. Никакого разнообразия.

Наконец, все ученики заняли свои места за столами факультетов, а новички вошли в зал.

Гермиона Грейнджер толкнула друзей и указала на девушку в колонне.

— Она мне кого-то напоминает…— начал было Гарри, но в этот момент шляпа завела свою ежегодную песенку и ему пришлось временно остановиться.

Шляпка дедушки Годрика открыла свой смешной ротик и запела очередную байку про то, как им всем нужно сплотиться в этом году. К слову, она пела такое каждый год, и Гарри даже не стал вслушиваться в текст. Как только она закончила, профессор Стебель назвала имя первого ученика. Аманда Аббот отправилась в Пуффендуй, как ранее и ее сестра.

Поттер, Грейнджер и Уизли уже не следили за церемонией. Гарри втайне следил за Малфоем и Паркинсон. Те сидели, как ни в чем не бывало, рядом с Блейзом Забини и Теодором Ноттом. Мило болтая, слизеринцы вяло хлопали в ладоши, когда кто-то отправлялся на змеиный факультет.

Несмотря на всеобщий шум, слух Гарри привлекла знакомая фамилия. Национальный герой вытянул шею и застыл. Профессор Стебель еще раз произнесла фамилию, она не верила своим глазам.

— Лестрейндж, Катарина Беллатриса… — сказала она твердо.

На табурет опустилась та самая девушка, которую Золотое Трио приметило сразу. На вид ей было лет 16-17

Шляпа прикрыла девушке глаза. Прошла уже минута, а новенькая все так же сидела на трехногом табурете. В зале воцарилась тишина.

— Гриффиндор!

Гарри хлопал глазами и ртом одновременно. Гермиона не могла поверить своим ушам и глазам, и не сводила взгляда с молодой особы, шедшей к их столу.

Сегодня они выбрали место рядом с преподавательским столом, поэтому…

— Здесь не занято? — мелодичным голосом поинтересовалась новенькая, указав на место рядом с Лавандой и Дином, и точно напротив Гарри.

— Н-нет, — заикаясь, выдавила Лав-Лав.

Катарина улыбнулась, обнажив ряд зубов. До Гарри, наконец, дошло: черные кудрявые волосы, черные, как ночь глаза.

— Дочь Беллатрисы Лейстрендж? — он прищурился и посмотрел на девушку.

— Мальчик-Который-Выжил-И-Надрал-Задницу-Волдеморту? — ее губы искривились в усмешке, она так же прищурилась и перевела взгляд на Гермиону и Рона,— Девочка-Которая-Знает-Все-Кроме-Расчески и Мальчик-Который-В-Детстве-Упал-В-Банку-С-Красной-Краской? Блейз мне многое рассказал о Золотом Трио. Что ж, кажется, я не представилась Катарина Лестрейндж, дочь Беллатрисы и Рудольфуса Лестрейндж. Или вас интересует нечто другое?

— Да, нас интересует, — вмешалась Лаванда, — какого лешего ты тут делаешь? Тебе самое место за другим столом! — она яростно сверкнула глазами и кивнула в сторону слизеринского стола.

Катарина посмотрела на нее как на муху.

— О-Девочка-Которую-Облили-Пергидролем?

Уф, она била метко — мало, кто знал, что это не настоящий цвет волос Лаванды Браун.

— Ах, ты, — завелась Лаванда, но быстро остыла и, оскалив зубы, процедила, — тебе тут жить недолго осталось. Мы сживем тебя со свету…

Уау тут, кажется, попахивает жаркими эмоциями и скандальчиком. ОК, я буду держать вас в курсе дел.

Признайтесь, вы любите меня,

Целую,

Сплетница.

Got a secret

Can you keep it?

Swear this one you'll save

Better lock it, in your pocket

Taking this one to the grave

If I show you then I know you

Won't tell what I said

Cause two can keep a secret

If one of the m is dead…

Why do you smile

Like you have told a secret

Now you're telling lies

Cause you're the one to keep it

But no one keeps a secret

No one keeps a secret

Why when we do our darkest deeds

Do we tell?

They burn in our brains

Become a living hell

Cause everyone tells

Everyone tells…

(The Pierces — Secret)

У тебя есть секрет, ты сможешь его сохранить,

Поклянись сохранить его!

Лучше бы тебе запереть его в своем кармане

И забрать его с собой в могилу,

Если я открою его тебе,

Я знаю, что ты не выдашь моего секрета,

Потому что двое могут хранить секрет,

Только если один из них мертв.

Почему ты улыбаешься?

Хочешь рассказать секрет?

Ты не сделаешь этого сейчас,

Потому, что ты — тот, кто хранит секреты,

Но никто не хранит секретов,

Никто не хранит секретов..

Почему, когда мы делаем наши самые темные дела

Мы говорим?

Они горят в наших мозгах,

Возвращаются жить в ад

Потому, что все говорят

Все говорят… (1)

Лаванда Браун завидовала. Да, впервые в жизни она завидовала. И кому? Гермионе Грейнджер.

Да, имя этой особы ни для кого не вязалось с меткой стервы, но сама Лаванда считала ее именно такой.

— У нее фальшивая улыбка, — тихо прошипела гриффиндорка, смотря на старосту школы и зная, что улыбку эту вряд ли можно было назвать фальшивой.

Гермиона танцевала в центре зала, в желтом платье она была похожа на королеву канареечных помадок, в ее шикарных волосах было несколько выгоревших прядок. А улыбалась мисс Грейнджер глазами — так улыбаться учатся годами в модельных школах, а Гермиона улыбалась так от природы. Эту ее улыбку не разрушили ни Авады, что она видела в избытке, ни нахождение родителей на другом конце света, ни даже круцио Беллатрисы Лейстрендж.

И Лаванда завидовала своей однокурснице, за то, что та могла запросто общаться со всеми, ее все замечали и все без исключения любили. Браун же вечно была в тени, вот только сама не понимала, чья это была тень.

— Если пить в одиночестве, обязательно сопьешься, — прозвучал чей-то до безобразия веселый голосок.

— Парвати, ты, я смотрю, уже прилично надралась, — Лаванда обернулась к подруге.

Патил захохотала и села на стул, закинув ногу на ногу.

— Блейз пошел раздобыть что-нибудь покрепче, — она подмигнула подруге, — и просил спросить тебя…

— Нет, — твердо ответила Лаванда.

— Ну почему? — Парвати притворно сжала губки.

— Я не хочу выглядеть, как дешевая подстилка для очередного богатого слизеринца, — Лаванда поднялась и посмотрела на подругу.

— Так он все равно ни обратит на тебя внимание, — взгляд Патил на секунду стал осмысленным, — он любит ее, — она стрельнула глазами в центр, — а ты, если так продолжиться останешься одна на всем белом свете.

Теперь уже Парвати поднялась и пошла навстречу приближающемуся Блейзу Забини. Они о чем-то поговорили, Блейз пару раз приподнимал бровь и смотрел на Лаванду, но затем обнял свою даму и с улыбкой вывел ее из зала.

Лаванда сокрушенно опустилась на стул и уперла взгляд в пустой бокал.

— О чем думаем? — над ее ухом раздался чей-то грубоватый голос.

«Ай, что я теряю?» подумала Лав-Лав и, встряхнув головой, повернулась. У него были русые волосы и карие глаза, он не был красив, и Лаванда знала его. Маркус Флинт — капитан сборной Слизерина.

«Просто секс», — при этой мысли Браун хищно улыбнулась.

* * *

— Нет, Рон, прости, я не могу, — ее ровный голос не выдавал того страшного волнения, что она сейчас испытывала.

Она выключила свое сердце, чтобы не чувствовать боли лучшего друга. Работать остался лишь мозг, в данный момент, принимающий решения, хотя все уже давно было решено.

— Гермиона, но почему? — взмолился рыжий.

— Я не могу так больше, — она покачала головой, — это неправильно…

— Почему в твоей жизни все должно быть правильным? — взорвался Уизли.

— Потому что это моя жизнь,— Гермиона пожала плечами, — прости, но я тебя не люблю. Это была реклама ты и сам это знаешь.

— Я думал, тебе понравится, и мы будем вместе… — сокрушенно произнес Рон.

— Мы никогда не будем вместе, — она впервые с начала разговора заглянула ему в глаза, — никогда, — убеждая и его, и себя повторила Гермиона, — мне жаль…

Грейнджер отступила на шаг, а затем мгновенно скрылась в толпе.

Рон повернулся и быстрым шагом пошел к столику Гарри, который тоже был один, правда, его это не тяготило, он не топил боль в алкоголе.

— А где Гермиона? — Поттер чуть вскинул бровь.

Рон взял у ближайшего домовика какой-то напиток.

— Этого следовало ожидать, — усмехнулся Герой Магического Мира.

— Почему? — Уизли оторвался от бокала.

— Ты не заметил, как она смотрела на Малфоя в суде?

— Да брось, она его ненавидит так же как мы!

— Рон, я это уже давно перерос, иначе не стал бы за него ручаться… — спокойно возразил Поттер, — и Гермиона это переросла. Ты просто не заметил этого.

— Нет, она конечно стоящая девчонка, но ей не быть с Малфоем!

— Между ними сейчас только гордость. Обоих.

— Ты несешь чушь! — вновь сорвался Уизли, — это немыслимо! Да на нее никто не посмотрит!

— Так же мы думали и на четвертом курсе, на балу, — усмехнулся Поттер, — а что вышло? Гермиона всех обставила. Сделает так и еще раз…

* * *

— Что это за платье на ней? — Дафна взглядом следила за одной гриффиндоркой весь вечер, но до сих пор не проронила, ни слова.

— Дафна, она не по твоей части, — усмехнулась Панси и отпила шампанского из бокала, — но если ты только про платье… я понятия не имею, где она его вытащила. Она ведь нищебродка Уизли, что с нее взять? — Паркинсон критично оглядела гриффиндорку.

— Брось, платье отличное! — Дафна перевела взгляд на подругу, — и это вряд ли кто-то известный.

— Ты еще скажи, что она сама его сшила, — Панси закатила глаза, — я слышала их разговор с Поттером, ей нужны только его деньги, больше ничего. Она его даже за человека не считает.

Дафна с удивлением посмотрела на подругу:

— А ты? Ты увидела в нем человека?

— Нет, Даффи, но я вижу кое-что кроме денег. Например, Поттер сейчас нуждается в девушке такого класса как я. Джинни Уизли для него погоды не сделает.

— Ты вновь используешь людей для достижения своих целей, Панси, когда-то помниться ты говорила, что никогда больше так не поступишь…

— Тогда, если ты помнишь, у меня в руках было все, не говоря уже о моей жизни. Сейчас же, все в корне изменилось. Раньше я работала ради удовольствия, теперь ради того, чтобы меня не забыли. Кто я теперь, подумай… — Паркинсон посмотрела на свой бокал с шампанским и поставила его на столик, — я ухожу, с меня хватит бала.

Она развернулась и стремительно направила к выходу. Нет, королевы не могут растаять в утренней дымке, они, несомненно, идут дальше. По головам, перешагивая через других, но они всегда добиваются цели…

Но вот думали ли вы когда-нибудь, что чувствуют королевы?.. Вряд ли…

Дафна усмехнулась своим тривиальным, по ее мнению, мыслям и, собравшись, подошла к девушке, на которую смотрела весь вечер.

— Джинни Уизли? — она ласково улыбнулась.

Гриффиндорка повернулась и с вызовом посмотрела на нее:

— Гринграсс? Что тебе нужно?

— Ну, зачем же столь грубо? — Дафна прищелкнула язычком, — Что ты знаешь о моде, малышка Джин?

— Достаточно, — слишком резко ответила Джинни.

— Мне так не кажется. Иначе ты бы не пришла сюда в сшитом собственноручно платье. Даже Грейнджер хватило на пристойный наряд…

— Это не шила это платье, оно сделано на заказ у… — Джинни замялась, — у Джона Стивенса!

— Джон Стивенс? Ты уверена, малышка? Мой добрый друг Джонни не шьет для таких как ты. Мода магической Англии — это не маггловская, здесь правят не только деньги, но и кровь. А у тебя она дурно пахнет, — усмехнулась Гринграсс, — ты ведь знаешь, что делают в таких случаях.

Джинни коротко кивнула.

— Мы с подругой знали, что между тобой и Поттером нет ничего, и никогда не было. Но ты ведь не хочешь, чтобы это попало куда-то. Ваши фиктивные отношения останутся тайной, если ты окажешь мне кое-какую услугу, — она с прищуром следила за реакцией младшей Уизли и наслаждалась.

— Что тебе нужно?

— Мне нужна информация.

— О ком?

— Молодец, Джинн, схватываешь налету. Ты знаешь, кто такая Сплетница?

— Н-нет.

— Завтра начнется новый учебный год и, открыв форзацы учебников, все увидят кое-что интересное. У тебя есть три часа, чтобы достать мне сенсацию. Я знаю, тебе многое известно, так вот, скажи мне это. Все до последней капли, ведь ты не хочешь увидеть себя на форзаце…

Джинни с яростью смотрела на светловолосую слизеринку, но кивнула еще раз.

— За работу, малышка, — Гринграсс хлопнула ее по плечу, — за работу, — повторила она уже тише для себя и отправилась прочь из зала.

Всех в Хогвартсе ждала сенсация. Какая? Узнаете позже, а пока стоит отметить, что малышка Джинни Уизли очень серьезно попала. Нет, не на деньги, на кое-что похуже. Она попала в ручки слизеринок, а оттуда хода больше нет. Никогда. Жаль, что ради своей славы, она смогла продать свою душу Дьяволу. Ну, или почти Дьяволу, ведь все-таки мы не будем столь ухудшать ее положение.

Удачи, малышка Джинн, она тебе еще понадобиться.

«Лаванда Браун была замечена выходящей из гостиной факультета Слизерин, а конкретно, из комнаты Маркуса Флинта. Где же она провела эту ночь? Какие у них отношения? Это роман или Флинт использовал гриффиндорку в качестве подстилки на одну ночь? Такова наша жизнь — кого-то всегда прокатывают по полной. Готовься, Лав-Лав, скоро от клиентов не будет отбоя.

Не беспокойся, дорогой мой читатель, ты все узнаешь первым.

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница...»

1 — Перевод предоставлен сайтом www.jooov.net

I could use a dream or a Jeanie or a wish

И вернусь сюда к концу вечера. (1)

Открывать глаза, наверное, самое ужаснейшее, что может быть в жизни. Открывать глаза, после бурной вечеринки, еще хуже, а если по ним еще и свет резанет, тогда и вовсе вешаться пора.

Но он ведь герой! Который только что героическими усилиями разлепил один глаз. Левый глаз давал плохой обзор еще и видимо потому, что очки отсутствовали. Узнать где они находились, не представлялось возможным.

Во рту было сухо, как в пустыне. Обычно, по утрам, его тело было наполнено энергией, силой, а теперь…

«Я превратился в желе?»,— сам у себя спросил парень. На что мозг отозвался чудовищной болью. При попытке пошевелиться ничего не получилось, только жалобно застонать.

Рядом с ним что-то пошевелилось. И еще раз. Пробурчало что-то невнятное.

Конечно, Герой-Магического-Мира обладал ужасным любопытством. Отлежавшись минут пять, он вновь сделал попытку повернуться на другой бок и, наконец, проверить, кто же там.

Лучше бы он этого не делал.

— ПАРКИНСОН?! — да, кажется, этот крик слышала вся школа.

— Пять минут, — «что-то» перевернулось на другой бок и с грохотом упало.

Поттер сел и посмотрел на тело, распростертое около ножки кровати. Услышав отборный мат, он почему-то не удивился.

— Паркинсон, что вчера было? — уже веселее спросил он.

— Черт! Поттер, что ты здесь делаешь?! — девушка «удачно» упала, прикрыв свою наготу свалившимся за ней одеялом.

— Хочу спросить тебе о том же. Что ты, Паркинсон, делаешь в моей спальне?

— Очнись! Это моя комната! Разуй глаза и посмотри!

Поттер повертел головой. Картинка перед ним прорисовывалась очень медленно, а решение проблемы и вовсе не приходило в похмельную голову, ну разве что бежать.

«Мерлин. А) Я в комнате Паркинсон, Б) я проснулся с ней на одной кровати, В) я, видимо, над или под гостиной Слизерина, Г) я переспал с Паркинсон?!…»

— Вот… — дальнейшее содержание фразы было почти таким же, как у Паркинсон. Она тоже довольно поздно осознала истину, но все-таки реакция слизеринки была быстрее. Девушка подскочила и, замотавшись в одеяло, рванула в ванную.

Как правильно рассудил Поттер, ему было лучше побыстрее смотаться. Уже по дороге в гостиную Гриффиндора Гарри Поттер понял, чем было вызвано отдаленно-нормальное отношение к нему слизеринки — она видимо выпила много больше.

Как же он ошибался…

* * *

Лаванда вошла в Большой Зал и сразу почувствовала неладное. На нее уставились сотни глаз. Почти в оглушительной тишине она прошла к гриффиндорскому столу и села рядом с Ромильдой и Парвати.

— Доброе утро, — осторожно произнесла Браун, на что подруги отвернулись от нее и завели непринужденную беседу, — В чем дело? — уже громче спросила Лаванда, — Может, вы мне объясните что случилось? — она внимательно смотрела на девушек.

— Это тебе стоит нам кое-что объяснить, — Парвати повернулась к Лав-Лав, — ты не хотела вчера выглядеть дешевой подстилкой? Только теперь ты еще хуже. Ты еще и лгунья!

Лаванда опешила. Она широко открыла глаза и в упор глядела на Патил:

— Ч-что прости? — заикаясь, выдавила она, — О чем ты…?

Ромильда кинула ей листок с колдографией и подписью.

— Сплетница? — Лаванда нахмурилась и погрузилась в чтение, но буквально через секунду вылетела из зала в слезах.

Никто не заметил, как Джинни Уизли опустила голову и молча уставилась в свою тарелку. Никто, кроме Панси Паркинсон.

* * *

Поттер вошел в кабинет зельеварения совершенно сбитый с толку. Голова все еще болела, и он мучительно вспоминал, когда же он умудрился так напиться.

Впервые он попробовал «что-то погорячее» в мае, при каких обстоятельствах, вспоминать очень не хотелось. Там вообще было неизвестно за что пили, то ли топили в алкоголе годы боли, то ли упивались победой. Празднество, более походившее на поминки. Хотя поминки были позже — начались на следующий день. А потом ежедневные визиты на суд и в Азкабан. И это было словно работой — публичная жизнь, от которой никуда невозможно было скрыться. И именно эту жизнь он столь яростно возненавидел. От публичных улыбок его челюсти ломило от боли. Ярость поглощала каждый миг, что он проводил перед яркими вспышками. Не ради этого он боролся, он хотел спокойной жизни.

Он попытался построить отношения с Джинни. Хотя, какие там отношения, всего лишь сделка, почти брак по расчету. Джинни была строптива, но в ней чего-то не хватало. Искры, изюминки, что звалась так просто — любовь.

Да, он был утомлен жизнью, все постепенно начинало приедаться. Возможно, именно поэтому он решил вернуться сюда еще на один год. Вновь испытать ту толику чувств, что навсегда запечаталась в его сознании с ярлычком «Хогвартс».

Зельеварение как всегда было скучным — и зачем он выбрал этот предмет для ЖАБА? Ведь итак ясно, что ему поставят все «превосходно», только чтобы он подписал автограф. Ох, как же ему все это надоело.

Завтрак он сегодня благополучно пропустил, пытаясь привести себя в порядок. А кому, в общем-то, какая разница, как он выглядит? Завтра его образ небритого и с похмелья станет модным, и все будут такими.

Как же он хотел найти человека, который увидит в нем не Избранного, а простого человека без детства, юности и нормальной, человеческой жизни, как у всех. А может, он и вовсе искал человека, разительно на него непохожего, далекого, непостижимого. Да, он признавал, что не сможет жить без маленьких сражений каждый день. Без искр и всполохов огня. Горячего, теплого, но часто обжигающего…

Он вошел в Большое Зал и, не замечая ничего, погруженный в свои мысли, поплелся к столу Гриффиндора.

Он ненавидел всеобщее внимание…

— Я понимаю, Лаванда, но Рон… это же Гарри! Наш Гарри! — яростно шепча, возмущалась Гермиона Грейнджер. Она сидела за столом, рядом со своим бывшим бойфрендом, а ныне просто другом Роном Уизли, младшим сыном Молли и Артура Уизли. Известных нищих и магглолюбцев.

— Гермиона, мы его друзья, мы должны поддерживать его в любых его решениях.

— Я знаю и ничего не говорю и не отрицаю. Я понимаю, мы должны ему помогать и так далее, но ведь он — публичная персона! А сейчас он совершил очень опрометчивый поступок!

— Эй, вы это обо мне? — Поттер сел за стол своего факультета и выжидающе посмотрел на друзей, — Выкладывайте давайте, все до последней капли, — хмуро отозвался Поттер на их вопросительные взгляды.

— Да тут, в общем-то, и говорить нечего особо… — замялся Уизли, Грейнджер смерила его уничижительным взглядом и протянула Гарри листок бумаги, похожий более на обычную страницу газетенки.

— Что за Сплетница? — он посмотрел на друзей, Рон в ответ пожал плечами, как всегда ответила Гермиона.

— Это началось много поколений назад. Сплетница — девушка, которая знает все обо всех. Вот она и пишет эти листовки. Хотя я не думаю, что это все та же Сплетница, что могла следить за вашими родителями. Скорее всего, другая или даже сразу несколько девушек.

Гарри вновь погрузился в чтение листка сомнительного происхождения.

Не думал он утром, проснувшись в ее спальне, что она так возненавидит его.

Первый, в этот день, прием пищи не помог. Стало только хуже.

Проснуться в постели врага. А потом этот враг еще и поставит подножку. Это было больно. Но ведь он за столько лет должен был привыкнуть к предательствам?

Поттер тяжело выдохнул.

— Да, я действительно не ночевал у себя в комнате, — спокойно сказал он, — как впрочем, и многие из нас, но ладно, сейчас не об этом. Был ли я с Паркинсон, возможно. Простите, но я так вчера напился, что утром мне было все равно, кто там рядом со мной, — усмехнулся он, внутри, же все клокотало, ярость уже хотела было вырваться наружу, но он впервые умело ее сдерживал.

Он поднялся и вышел из зала. Есть более не хотелось.

* * *

Создала ли она сама этот образ? Или же он был уже создан до рождения ее родителями, она не знала. Лишь понимала, что образ этот обязателен. По сути, она не имела права быть самой собой, человеком. Она была затянута в рамки своего имиджа, не зная, что в пределах этой скорлупы есть другой мир, наполненный яркими красками, а не привычными серыми тонами.

Будучи настолько строго воспитанной, она не могла себе позволить видеть этот мир таким, какой он есть на самом деле. Раз за разом, переживая самые счастливые воспоминания детства, она удивлялась: разве они достаточно счастливы? Ведь обычно дети не радуются дню, просто проведенному с родителями и братом, более отдавая предпочтения новой цветастой игрушке.

Сейчас она завидовала своей матери. Оставаясь аристократкой, та могла вытворять все, что только душе ее угодно, не заботясь ни о каком глупом имидже. Но всеже глупо завидовать душевнобольным. Нет, это была никакая не зависть, просто порой она хотела почувствовать себя живой, целой, а не просто безмолвной оболочкой.

Трудно жить, зная, что нельзя даже плакать, а если же совершить этот поступок, то будешь наказана со всей аристократической строгостью.

Панси не могла понять, почему она сама не может смириться с этим. Росшая вместе с Блейзом и Драко, она совершенно не понимала, как тем удалось сохранить себя под маской и оставаться людьми, в то время как она была готова сорваться и отправить все свои будущие титулы куда подальше.

Удивительно, насколько человек может возненавидеть то, что ранее так старательно пытался любить, или же она просто внушала себе любовь к роскоши и будущему званию «леди»?

Чувствовать пустоту внутри себя, когда нет абсолютно никаких чувств, только покой, умиротворенность. Такую пустоту она испытывала лишь однажды, когда умер отец, после похорон она украла у матери успокоительное и просто хлестала его, порой перемежая с алкоголем, забываясь пустыми снами, где был лишь темный занавес. После таких снов открывать глаза было как никогда больно и противно. Словно умереть, вознестись на небеса и вновь вернуться на грешную землю, заново проходить все круги ада земного.

Закрывая глаза, она еженощно представляла себе пустоту, но, увы, с тех пор ее сны были заполнены не то стонами, не то предсмертными хрипами ее отца. Казалось, в такие моменты он был рядом, совсем близок — протяни лишь руку, словно она вновь была в том зале, рядом с ним, лежащим подле ног. Эти сны не приносили покоя, а лишь заставляли ее подниматься среди ночи и идти на кухню, съедать ровно половину яблока и возвращаться в постель, сдаваясь на милость кошмарам. Она винила себя в смерти своего отца, сама погружая себя в болото своих страхов.

Ее мать однажды все-таки обвинила ее, через неделю Анну-Мари Паркинсон забрали в Больницу Св. Мунго. Диагноз ее дочери так и не сказали. Но сама Панси всегда знала, из-за чего ее мать начала сходить с ума. Причина крылась все в том же ее кошмаре — смерти отца. Именно из-за ошибки Панси и умер Генрих Паркинсон.

Гомон голосов Большого зала был настолько громок, что слизеринка решила распечатать письмо и углубиться в его чтение где-нибудь подальше от этого излучающего яркие краски места.

Она не любила эти редкие письма. С марта, месяца, когда ее мать и оказалась заключена в психиатрическое отделение для душевнобольных, эти письма приходили очень редко, чаще всего сообщая об ухудшении здоровья леди Паркинсон.

Панси поднялась наверх башни, дрожащими руками сломала черную печать с непонятными на вид символами и начала читать. В конце концов, она, прислонившись к стене начала медленно оседать. Ее готовы были задушить слезы, что появились столь же стремительно, сколь и пришло понимание написанного. Ее мать не просто однажды выйдет из больницы здоровой, у ее матери и вовсе нет более шанса покинуть те стены.

Захлебываясь слезами, сглатывая по ступающую к горлу тошноту, она закрыла лицо руками, уперлась в колени и заплакала уже по-настоящему. Сейчас она больше всего хотела проснуться, но, увы, сие оказалось явью, пусть и страшной, но все еще жизнью.

«Консилиум. Деньги не помогут. Отмена поддерживающих ее жизнь заклинаний. Прекращение подачи зелий. Точка. Стоп. Конец. Финал. А потом что? Просьба забрать тело?»

Холод все же заставлял слизеринку очнуться, где-то на краю билась мысль о брате, но сейчас она хотела лишь одного: пустоту, как тогда, после таблеток.

Она без труда взобралась на высокий парапет, не обращая внимания ни на что. «Ты меня никогда не любила! Я тебя ненавижу!», — последнее, что она выкрикнула матери в тот день, пока та еще здраво мыслила все больше давила.

Она уже было оторвала ногу, но вдруг, кто-то обнял ее за талию, заставляя ее подчиниться и вернуться. Она уже не ощущала себя, закрыла глаза, чувства отступали, но резко вернувшись, вновь погрузили ее в свой водоворот. Слезы вернулись. Когда же она начала успокаиваться, то поняла, кто уберег ее от столь спешного решения, как прыжок, на плече кого она так глупо разрыдалась.

— Драко, я… — промямлила она, но тут же поняла, что ошиблась, запах — он был не тем, от Драко никогда не пахло шоколадом.

— Забыли, — мягко отозвался ее спаситель и поставил девушку на ноги. Панси только сейчас поняла, что рыдала она, вцепившись в его мантию мертвой хваткой, да еще при этом он ее держал.

— Поттер?! — она подняла заплаканные красные глаза и посмотрела на гриффиндорца, — Зачем ты это сделал?

— Мне было бы неприятно курить, видя, как ты падаешь и разбиваешься в лепешку, — он пожал плечами и сунул руку в карман, достал сигареты, зажигалку и прикурил.

Паркинсон стояла как громом пораженная. Она тряхнула головой, не осознавая, что же происходит: сначала она его подставляет, а потом он не обращает на это внимание?

Поттер прислонился к парапету и продолжил безмолвно курить. Потом он вдруг встрепенулся и обернулся к слизеринке. Он вынул из кармана письмо и передал его Панси.

— Ты его прочитал?

— Зачем? Я еще вчера знал его содержание, — хмыкнул Поттер и вновь отвернулся.

— То есть, как знал?

— Ты думаешь, вашу переписку не проверяют? Как бы ни так. И еще я был в Мунго в конце августа, они уже тогда все решили.

— Что?.. Они не имели права! — вскрикнула она, лишь потом, осознавая, что окончательно отклонилась от своей модели поведения.

— Паркинсон. Кому нужно разрешение о прекращении ухода за Пожирательницей Смерти? Прости, но факт остается фактом. Вас не очень-то и жалуют в Англии.

— И мне это говорит человек, который не так давно проснулся в моей постели.

— Брось, Паркинсон, мы оба знаем, что я просто напросто напился до чертиков. А выставлять меня в Сплетнице в таком свете было, по меньшей мере, просто глупо и бессмысленно.

— И часто ты так напиваешься? — вдруг перевела тему Панси.

— Нет. Последний раз такое было перед похоронами Фреда Уизли. Правда, тогда все было еще хуже — меня стошнило, как только я отошел от гроба.

Панси фыркнула. Она последовала примеру Поттера, взяла из его руки пачку, достала сигарету, к ее удивлению он помог прикурить.

— Твоя доброта и безграничная вера, в то, что в людях все же есть и хорошая сторона однажды не доведет тебя до добра, — хмуро произнесла она, уставившись в одну далекую точку на горизонте.

— Я знаю, Паркинсон, я и сам порой себе удивляюсь. Наверное, все это из-за моей любви к людям. И знаешь, именно она меня и спасла от Волдеморта. Мне было, ради чего жить…

— И ради чего? Только не говори мне про друзей…

— Ради этого, — он вдруг наклонился к ней и поцеловал ее.

Такой наглости Панси Паркинсон от него не ожидала. Но к ее удивлению, она сама ответила на этот глупый поцелуй, отмечая, что от них обоих слишком пахнет табаком и пора бы уже бросить курить.

«— Проведя ночь с героем всего мира, я, наконец, поняла, что все, что о нем говорили — наглая ложь. Не такой уж он и герой и в постели он не настолько хорош. Если честно, я начала понимать, почему Уизли ушла от него…

Хм, Паркинсон, у нас есть все, чтобы тебе поверить, колдография Поттера в твоей постели как нельзя лучше доказывает, что даже Герои не безгрешны. Ну-с, мистер Поттер, что же Вы на это ответите?

Не беспокойся, дорогой мой читатель, ты все узнаешь первым, ведь я совершенно не умею хранить секреты…

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница.»

1 — Перевод предоставлен сайтом www.amalgama-lab.com

I am outside

Мы всего лишь хотим быть единым целым. (1)

Было странно смотреть на такой Большой зал. Немного притихший и одновременно неконтролируемый.

А все ждали одного — приезда нового учителя Защиты от Темных Искусств.

Преподавателя не оказалось первого сентября вечером на ужине, он не появился и на следующее утро, когда после бурной вечеринки половина старшекурсников была только рада пропустить главный предмет. Казалось, только старушка МакГонагалл и знала, куда запропастился очередной учитель «ровно на один год». Ведь даже Снейп не удержался на этой должности: стал директором, а потом и вовсе умер. В общем, сия должность была проклята, и мало кто изъявлял теперь желание преподавать ЗОТИ. Только ради того, чтобы увидеть Золотое Трио в полном составе, разве что. Но в наше время это не слишком удачная причина, чтобы преподавать ЗОТИ, и поэтому школа Хогвартс вот уже второй день была в предвкушении и легкой панике.

Не добавляла позитива ситуации и то, что загадочная Сплетница начинала давать о себе знать. Статья о Гарри Поттере и Панси Паркинсон была зачитана до дыр, ученики, а порой и учителя, просто не верили, что мистер Поттер мог так напиться. Ну, конечно, те, кто были рядом с ним пол его жизни, хорошо понимали, что отчасти статья была правдивой, и это как раз не добавляло им хорошего настроения. Ведь если Сплетница пишет правду, она может накопать что-то и на них, а сие было чревато страшными последствиями для всех сторон.

Но все же, как бы мы не хотели что-то скрыть, рано, или поздно все становится достоянием общественности. Из этого простого правила нет исключений, но порой бывает так, что мы можем отсрочить миг правды на несколько мгновений. Еще насладиться воздухом сладкой лжи и подумать: а что если дать себе отсрочку еще на недельку или месяц, а может год? Но не стоит забывать: чем больше отсрочка, тем больше шансов, что правду раскроете уже не вы, а кто-то совсем другой. И будет неизвестно, есть ли у этого «другого» нужда в вашей правде и будет ли он лгать ради вас.

Люди наивно полагают, что лгут во спасение, но разве мы можем поверить в это?..

Мы часто не понимаем, что ложь везде, и у каждого человека есть свой маленький грязный секретик, бережно хранящийся в потайном сундучке. И пряча свои, мы старательно пытаемся отыскать секреты других.

Малышка Джей шла по коридорам Хогвартса и постоянно оглядывалась, боясь, что за ней кто-то увяжется — она стащила у Поттера мантию-невидимку и теперь трепетала от каждого шороха. Она уже сейчас готова была сдаться из-за детского страха. Джинни Уизли, храбрая гриффиндорка, сестра Героя Войны с малых лет до ужаса боялась темноты. Она не могла в детстве заснуть без света ночника на тумбочке, а если и засыпала, то ее сны были в большинстве своем однообразны, чем-то напоминая бессмертные рассказы Стивена Кинга, где тропы неизменно приводили в города призраков, где мертвецы вставали из могил и начинали свои безумные пляски. Вспомнив это, Уизли поежилась и вновь завертела головой. Здесь ее должны были ждать, но кто? Этого Малышка не знала, но очень хотела выяснить, кто же, все-таки, скрывается под личиной загадочной Сплетницы. И вместе с тем мисс Уизли чувствовала себя просто предательницей. Впервые.

— Хах, ты все же пришла, — Дафна Гринграсс, слизеринка и стерва, стояла, прислонившись к дверному косяку. Дверь вела в одну из просторных хогвартских зал, но была прикрыта и Джинни не могла увидеть, что там происходит. Девушка вытянула шею, чтобы приглядеться, но зоркая Гринграсс её остановила.

— Но, но, Уизли. Мы еще не настолько тебе доверяем, — она хищно осклабилась и вырвала из рук гриффиндорки листки пергамента.

— Так… — начала было Джинни, но слизеринка ее перебила:

— Здесь ничего, что могло бы нас привлечь, Уизли. Это пустота. Малышка Джей, если ты еще не поняла, во что ввязалась, мне тебя искренне жаль, — она картинно развела руками, — но даже ты уже слишком много знаешь, чтобы мы могли тебя так просто отпустить. Тебе придется кое-что для нас сделать…

* * *

За окнами бушевал ветер. Такого сильного давно не бывало в Хогвартсе и предместьях старинного замка. Наверное, если бы окна не были магическими, их бы просто выбило мощными порывами.

При такой плохой погоде ученики и думать забыли про хорошее настроение. Все сидели на завтраке в Большом Зале, вяло ковыряясь в тарелках. Каждый думал о своем. Но мысли двоих человек перекликались. Каждый из них думал о том, как же он мог так пасть, и что, наверное, это все не он виноват. Да уж, согласитесь, все мы хотим верить, что наши промахи не из-за нас.

— Этот ветер просто сводит меня с ума, — Гермиона поежилась и вздрогнула, с некоторых пор она всегда садилась рядом с Гарри лицом к столу Слизерина. Как однажды произнесла она: «Врагов нужно знать в лицо».

«Да какие это враги? Кучка забитых детишек, которые боятся друг друга». Гарри мысленно усмехнулся, но в тот, же момент поймал себя на том, что вот уже несколько минут он неотрывно следит за одним человеком, а именно, за старостой Слизерина, очень симпатичной девушкой по имени Панси Паркинсон, которая совсем недавно столь низко его подставила, и которую он сам почему-то простил.

Панси сидела к нему лицом, но на стол Гриффиндора не обращала никакого внимания. Девушка о чем-то увлеченно беседовала.

* * *

Паркинсон бросила взгляд на стол Гриффиндора и мысленно дала себе пощечину. Она не имеет права переживать по такому глупому поводу! Не имеет!

«Всего лишь поцелуй!»

«Ага, а перед этим что было? Или ты уже забыла, как выставила его дураком?», — услужливо напомнил внутренний голос.

«Я превращаюсь в глупую хаффлапафку!», — зло подумала девушка и с силой ткнула вилкой в кусок отбивной на тарелке.

— Эй-эй, Паркинсон, потише можешь? — Малфой недовольно воззрился на подругу, — Какая муха тебя укусила?

— Никакая, — буркнула Панси и подумала, что из-за Поттера совсем забыла о письме из больницы, — Драко, — она обернулась к старосте Слизерина, — когда у нас поход в Хогсмид?

— Ну, вообще-то нам можно в любое, кроме учебного времени, покидать замок, — за Малфоя ответил Блейз Забини — известный ловелас и ненавистник долгих отношений с противоположным полом. За глаза в шутку говорили, что он пойдет по стопам мамаши, меняющей женихов, как перчатки, — а что, у нашей мисс Святость Слизерина появился дружок, встречу с которым нужно устроить?

— Забини, а Патил знает, что ты ее скоро выкинешь? — будничным тоном поинтересовалась Панси.

— Намек понят, — Забини подмигнул подруге, которая всегда знала чуть больше остальных, — Официальный поход у нас назначен через две недели, после матча с грифами. Кстати, Панси, не хочешь сыграть в этом году?

— Не думаю, — задумчиво ответила слизеринка.

— Паркинсон, рассказывай, что случилось, — твердо произнес Малфой.

— Потом, — отмахнулась она, зная, что уж Малфой и Забини смогут вытянуть из нее правду.

— Эй, посмотрите, — рядом села Эмма Олингс, загонщица команды слизерина, шестикурсница, и просто хорошо воспитанная девушка. В руках у нее была не то карта, не то список, — если мы выиграем гриффиндорцев, то у нас будут все шансы выиграть и Кубок Школы, — радостно воскликнула она.

Панси буквально почувствовала, как сильно напрягся Малфой, что-что, а квиддич для него больная тема.

— Эммс, а ты случаем не помнишь, что мы очень редко выигрываем у грифов, если Поттер играет? А в этом году он нам точно спуску не даст, — елейным голосом проговорил Забини и метнул быстрый взгляд на Малфоя.

Эмма стихла и понуро посмотрела на список команды Гриффиндора.

— «Номер 7 — ловец и капитан — Гарри Джеймс Поттер», — прочитала она с пергамента.

— Не расстраивайся, Эмма, — Панси снисходительно посмотрела на девушку, которая только в этом году перевелась в жестокий Хогвартс из столь милого и нежного Шармбаттона.

— Квиддич только через две недели. А я уже кое-что придумала, — Дафна Гринграсс посмотрела на своих однокурсников, — вечеринка в Выручай-Комнате. Два факультета, много алкоголя, можно и хаффлпафок пригласить… — она подняла бровь.

— Ты предлагаешь нам устроить отдых для гриффиндорцев? — Панси с удивлением посмотрела на Гринграсс.

— Панси, дорогая, ты узко мыслишь, — хихикнула блондинка, — мы устроим им такой отдых, после которого они просто не выйдут на поле.

— Подмешать им что-то?

— Да они и без ядов так напьются, что утром с постели не встанут! — взвизгнула Дафна, — ну как вам мой план? — спросила она уже полушепотом.

Забини посмотрел сначала на Панси, затем на Малфоя и Олингс.

— Идет! Слизерин vs Гриффиндор, что ж, будет интересно, — весело подвел итог Драко, — матч через две недели, в субботу, значит в пятницу — Выручай-Комната, вход только для двух факультетов.

— Нужно, чтобы никто из преподавателей не узнал,— вставила свое Эмма.

— Эмма, милая, зачем? — оживился Драко, — в этом году они дают нам право на свободу. Мы уже давно не дети, и в этом никто не виноват, — развел руками Малфой, а Панси подумала, что все здесь отчетливо понимают, кто виноват, точнее виновата она — Война.

— Эй, Панс, земля вызывает! — Забини щелкнул пальцами прямо у нее перед носом.

— Забини, что за привычка отвлекать людей от созерцания гриффиндорцев, — Дафна отвлеклась от своего конспекта-плана и посмотрела на Панси, — уж не Поттера ли ты глядела?

— Дафна, порой меня поражают твои мозговые способности, — в притворном ужасе проговорила слизеринка, — у тебя нездоровое воображение! Я провела с ним ночь, чтобы попасть в сплетницу, а ты тут мне уже роман с ним приписываешь.

Вдруг весь зал замолчал. Слизеринцы обернулись в поисках причины столь неожиданного молчания.

Профессор, а ныне директор Хогвартса Минерва МакГонагалл стояла впереди преподавательского стола. Она сосредоточенно осматривала Большой Зал.

— Как вы уже могли заметить, в этом году, первого сентября в Хогвартс не прибыло сразу три преподавателя: Защиты от Темных Искусств, Маггловедения и Полетов. Я рада приветствовать их сегодня…

Двери зала открылись, впуская Виктора Крама и двух доселе неизвестных девушек. По залу пронесся быстрый шепоток — в школе появились еще три персоны для сплетен.

— Мистер Виктор Крам будет преподавать полеты, — не обращая ни на что внимание, заявила директор.

— Ага, главное — чтобы у него для полетов мозгов хватило, — прошептал кто-то недалеко от Панси, девушка обернулась и увидела Малфоя.

— С чего это вдруг такое к нему отношение? — слизеринка прищурила глаза. Драко понял, что Панси уже все давно разгадала, но сам он сдаваться не собирался.

— Смотри, внимательнее, а то и его уведут, — он усмехнулся и вновь повернулся к директору, давая понять, что диалог окончен. Паркинсон оставалось только с ненавистью смотреть ему спину.

— Мисс Сара Уайт станет преподавателем такой дисциплины, как Защита от Темных Искусств.

Взгляды учеников были прикованы к девушке, явно не отличавшейся красотой. У нее были волосы неопределенного цвета (больше похожие на русые с шоколадным оттенком), маленькие глазки и большой нос. Чуть полноватая фигура плохо скрывалась просторной мантией, а ее добродушное и чуть меланхоличное лицо совершенно не говорило о стойкости характера и лидерских качествах. Какая-то она была неправильная, а по сравнению с предыдущими преподавателями ЗОТИ, Панси решила для себя, что мисс Уайт ничем их научить не сможет. Затем взгляд слизеринки переместился на новую преподавательницу маггловедения, как раз в тот же момент МакГонагалл озвучила ее имя.

— Мисс Франческа Берарди.

Паркинсон с удивлением посмотрела на Блейза Забини. Тот огромными глазами смотрел на профессора Берарди, ничего не понимая. Вот они, скелеты в шкафах у всех на виду, хорошие новости для Дафны, плохие для Забини.

«Здравствуйте, дорогие ученики и ученицы Хогвартса!

Сегодня знаменательный день. В нашу школу прибыло сразу три преподавателя, и… все они из Дурмстранга! Кто говорил, что там учатся только мальчики? Ну, правда, и девочки там, что называется, не ахти… Довольно странным решением было нанять на эту «проклятую» должность человека, который кажется довольно далеким от всего этого.

Интересно, как на назначения ответит Гермиона Грейнджер — золотая девочка и бывшая подружка Виктора Крама. Что-то подсказывает мне, что назначение это неспроста, и возможно, у Крама с этой новенькой есть что-то более личное, чем обучение в одной школе. Мы будем ждать новостей.

Не беспокойся, дорогой мой читатель, ты все узнаешь первым, ведь я совершенно не умею хранить секреты…

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница.»

1 — Перевод предоставлен сайтом www.amalgama-lab.com

Hey domino, I am stopping you from falling.

Сплетница»

— Чего так рано устраивать матч? — Рон повернулся к другу, — Ты ведь не играл целый год! Да и команда почти полностью обновилась!

— Не только Гарри не играл год, — Гермиона подняла глаза на гриффиндорцев, — Малфой в прошлом году тоже не участвовал в матчах.

— Малфой? Какое нам дело до него? — отмахнулся Рон, вновь повернувшись к Поттеру, — так нельзя делать! О чем они вообще думают?

— Рон, успокойся, — Гарри недовольно посмотрел на друга, — ничего страшного не произойдет. Это обычный дружеский матч.

— Гарри прав, — снова встряла в разговор Грейнджер, — пора покончить с враждой. Школа должна вновь начать жить обычной жизнью, — Гермиона поднялась и вышла из зала.

— Она просто ничего не понимает в квиддиче, — пробурчал Рон, Гарри в ответ лишь фыркнул — он не собирался ссориться с другом.

Паркинсон надела перчатки и опустила рукава свитера. Накинув мантию, она вышла из своей комнаты. Идти в перчатках в теплую погоду было делом привычным — теперь они были предметом ее гардероба номер один. Панси поморщилась, вспомнив, почему ей приходится их носить, но решила много не думать об этом.

— Паркинсон, — чей-то до боли противный голос остановил ее, на полпути в кабинет маггловедения.

— Малфой, тебе чего? — только произнеся эти слова, Панси обернулась, шутливо склонив голову набок.

Слизеринец приблизился к девушке, его взгляд задержался на руках подруги:

— Ты сыграешь за охотника? — осторожно спросил Драко, коренным образом изменив тон. Теперь он говорил почти жалобно, но Паркинсон точно знала, что жалость эта просто наиграна — он ведь Малфой.

— Неужели у тебя нет кого-то, кто бы это сделал? — слизеринка внимательно смотрела на Драко, пытаясь уловить мельчайшие изменения, — мне кажется, любая сочтет честью играть в твоей команде…

— А ты? Ты не хочешь помочь своему факультету? — он приподнял бровь.

— А факультет нуждается во мне? — с искренним удивлением спросила Панси, — кто-то хочет моей помощи? Малфой, ты в своем уме или нет?

— Паркинсон, — ее друг заговорил тихо, — ты всегда будешь это мне напоминать? Ты хочешь моего раскаяния? Ты вряд ли его когда-нибудь получишь.

— С чего ты взял, что мне от тебя что-то нужно? — Панси с презрением посмотрела на Драко, а затем повернулась и продолжила путь, оставляя своего, когда-то лучшего, друга одного. Уже почти повернув за угол, она все же произнесла, — я сыграю, Малфой, но не из-за тебя.

Староста Слизерина хмыкнул, но улыбнулся. Он почему-то знал, ради кого Панси Паркинсон будет играть, а точнее, кому будет что-то доказывать. Что — оставалось вопросом.

Кабинет маггловедения никогда не привлекал много учеников, хотя вот уже второй год этот предмет был обязательным для изучения.

Профессор Берарди сидела на столе, закинув ногу на ногу, как ни один из профессоров Хогвартса никогда бы себе не позволил. Она с улыбкой оглядывала учеников, заполняющих аудиторию. Семикурсники удивленно переглядывались, только Блейз Забини был хмур — он не замечал никого и ничего вокруг.

Когда все, наконец, расселись, мисс Берарди соскочила со стола и прошлась между рядами.

— В этом году я не собираюсь внушать вам ничего, что связано с магглорожденными. Ваша точка зрения останется нетронутой, если вы этого захотите. С вами придется работать по-другому. Вы все слишком узко мыслите. Ваши познания о мире магглов являются если не ничтожными, то ложными в корне, — ее голос не был монотонным, властным, он заставлял прислушиваться, — вы сами должны решить… — но она не договорила — вверх взметнулась рука Дафны Гринграсс, — мисс Гринграсс, если не ошибаюсь? Ну что ж, — прищурилась Франческа, — задавайте свой вопрос.

— Мисс Берарди, спрошу сразу. Вы — чистокровная? — Гринграсс поднялась и с видом победительницы посмотрела на преподавательницу.

Франческа несколько секунд смотрела на слизеринку, а потом развернулась и пошла к доске.

— Да, мисс Гринграсс, я родом из семьи, где чистота крови превыше всего. Что-то еще?

— Да. Профессор Берарди, тогда почему ваша фамилия мне неизвестна?

— Почему вы считаете, что все фамилии должны быть вам известны, Дафна? Вы наивно полагаете, что ваша кровь сделает вас великой, но величие еще нужно заслужить. Даже простое уважение не достанется вам теперь просто так. Или вы уже забыли, кто сидит с вами в одной аудитории?

— Кто сидит со мной в одной аудитории? — Дафна с вызовом посмотрела на преподавательницу, а затем презрительно оглядела ту половину, где сидели гриффиндорцы.

— Вы вскоре это узнаете, мисс Гринграсс. Скоро придет ваше время, и вы сами все поймете. А теперь, стоит продолжить, — Берарди отвернулась от слизеринки.

— Посмотрим, профессор, насколько вы чисты, — Дафна усмехнулась и села на свое место.

Преподавательница пожала плечами и невозмутимо продолжила:

— Я полагаю, мистер Забини знает, откуда произошла фамилия Берарди. Он может поведать вам это, мисс Гринграсс. Ну же, мистер Забини, зачем же это скрывать, — произнося это, Франческа даже не повернулась.

Блейз встал со своего места и посмотрел профессора в спину:

— Берарди — фамилия отреченных от рода Забини, — глухо проговорил Блейз.

Франческа повернулась к брату и улыбнулась ему:

— Я отвернулась от семьи, мисс Гринграсс. Я полагаю, это вы желали услышать… — она посмотрела на Дафну, — Агнесса не будет рада твоему поведению накануне столь важного в ее жизни события…

Дафна взглянула на лежащий перед ней лист пергамента и, взяв перо, быстро вывела два предложения. Так быстро она не сдастся. И какие бы хорошие отношения у нее не были с Блейзом, но его сестренка поплатится за ее, Дафны Гринграсс, публичное унижение. Так казалось юной слизеринке, ведь, как известно, все мы склонны к поспешным выводам.

* * *

Гермиона еще раз посмотрела на себя в зеркало. Она не могла сказать, что была довольна своим внешним видом. Хотя год только начался, он обещал быть одним из самых трудных, если не самым.

Пугающая неизвестность все еще преследовала ее. Мисс Грейнджер всегда знала, что нужно делать, и даже в прошлом году, когда опасность была совсем близко, она умело составляла планы и решала проблемы. Но сейчас, когда все закончилось, она оглядывалась назад и не могла поверить, что ее умения вовсе и не нужны более этому миру. Миру, в котором хоть и звучали отголоски недавней войны, но самой войны уже не было. Только в Хогвартсе, великой и почти вечной школе Магии и Волшебства, эта война не могла прекратиться за минуту.

Маленькое черное платье простого покроя и черные туфли. Странно, но получился какой-то траурный образ.

Грейнджер подумала, что впервые жалеет о войне, ведь там она была нужна хоть кому-то, а сейчас?

Гриффиндорка спустилась в гостиную факультета и увидела Гарри и Рона. Они стояли около стола с разложенной на нем картой поля и о чем-то тихо переговаривались. С тех пор как Поттера восстановили в должности капитана команды Гриффиндора, он не выказывал большого желания играть. Но вот, в самый последний день перед матчем, Гарри все-таки начал обсуждать стратегию.

— Я более чем уверен, что Малфой не будет следить за командой. Он, скорее всего, отдаст эту обязанность кому-то другому, — тихо рассуждал капитан, Рон Уизли только кивал в нужных местах. Эту идиллию и нарушила Гермиона.

— Идемте, — она устало посмотрела на друзей, — посмотрим, что из этого выйдет.

— Я вообще не понимаю, зачем это сделано, — Поттер нахмурился, но карту опустил и послушно пошел к портретному проему.

Рон и Гермиона последовали за ним.

Путь до Выручай-Комнаты они прошли в тишине. Как странно, вдруг между лучшими друзьями не оказалось больше тем для разговоров. Каждый думал о своем.

Нужная дверь была закрыта, гриффиндорцы переглянулись между собой — в приглашениях не было сказано, что нужно просить у комнаты. Как по заказу дверь перед ними открылась и оттуда, смеясь, почти вывалилась Лаванда Браун. Девушка затихла, увидев прибывших.

— О, привет, — выдавила она из себя, — проходите, раз пришли.

Браун отступила назад, открывая взору Грейнджер огромный зал, увешанный украшениями. Несколько домовых эльфов сновали тут и там, а публика этой закрытой вечерники была своеобразной.

— Что здесь делает моя сестра? — Рон с удивлением посмотрел Джинни, танцующую где-то в центре зала, — а как же «только для семикурсников»?

Гермиона покачала головой:

— Рон, она итак семикурсница, к тому же она уже не маленькая девочка, — Грейнджер упорно искала взглядом кого-то в толпе, она и не заметила, что Гарри и Рона больше нет рядом. Когда гриффиндорка оглянулась — было уже поздно, а найти кого-то в этой огромной массе людей было почти невозможно.

Гермиона вздохнула и повернулась к выходу, но путь ей преградила Дафна Гринграсс.

— Спешишь, Грейнджер? — слизеринка посмотрела на неё без удивления, — мы ведь вам вечеринку устраивали, а вы сбегаете, нехорошо получается, — она покачала головой и оглянулась на танцующих, — тебе не кажется, Грейнджер, что твои друзья сейчас неплохо развлекутся, а ты так и будешь сидеть за книжками? Война закончилась, пора бы и тебе это признать. Ты им больше не нужна, — Дафна передернула плечами, — тем более, комната тебя не выпустит до пяти утра.

— Что? — Гермиона, шокированная неизвестно какой частью речи слизеринки посмотрела на Дафну, — что ты…? Зачем? Завтра ведь матч…

— Оу, простите, — Дафна усмехнулась, — ты должна была знать, на что идешь, принимая приглашения на вечеринку слизеринцев. Теперь ты с нами, Грейнджер, этого не изменить. Надеюсь, тебе понравится. Развлекайся, пока не началась настоящая игра.

Еще раз усмехнувшись Гринграсс отошла. Гермиона видела, как она поймала эльфа, взяла у него что-то с подноса и продолжила свой путь. Гриффиндорка не могла поверить тому, что вновь заполучила проблем на свою голову.

Стоять без дела было бы глупо, Гермиона осмотрелась и, заметив барную стойку, пошла прямиком туда. К ее удивлению на высоком стуле рядом со стойкой сидел Малфой.

* * *

— Паркинсон, — Гарри Поттер с вызовом посмотрел на слизеринку, — я думал…

— Когда же ты поймешь, что думать тебе вредно? — брюнетка обернулась и оценивающе воззрилась на Героя Магического Мира, — не могу сказать, что рада твоему здесь появлению. Признаться, я не ожидала. Ну что ж, так будет даже интереснее играть.

— Паркинсон, может, ты мне объяснишь, что здесь происходит? — Гарри уже начинал раздражаться.

— Остынь, Поттер, знаешь, сколько интересного можно узнать о людях на таких вечеринках… — она задумчиво посмотрела на гриффиндорца, — тебе должно понравится. Наслаждайся, — Панси фальшиво улыбнулась.

* * *

Как только часы пробили полночь в центре зала остались только самые сильные.

Поттер нервно крутил бокал в руках (он сегодня пил крайне мало), Панси Паркинсон сидела в кресле напротив и о чем-то думала, Драко Малфой… ну, а что Малфой? Малфой курил, нервно стряхивая пепел не то на ковер, не то в пепельницу. Блейз Забини морщился, допивая очередную порцию какого-то безвкусного, по его мнению, коктейля. Джинни Уизли восхищенно смотрела на Блейза. Маркус Флинт развалился на полу и о чем-то шептался с Парвати Патил. Патил только делала вид, что слушает его, на самом деле поочередно следила то за Джинни, то за Блейзом. Рон Уизли пил, а Катарина Лейстрендж без интереса наблюдала за своими новыми однокурсниками, думая, что вряд ли они всегда были такими серьезными и возможно когда-то они умели веселиться. В Дурмстранге такие вечеринки проводились веселее, чаще и люди на них не скучали, здесь же все свидетельствовало об обратном. Гермиона Грейнджер сидела неподалеку, отстранившись.

— Чего-то не хватает… — задумчиво произнес Блейз.

— Не хватает ненависти, — все вскинули глаза на Поттера, тот так и остался сидеть, даже не изменив положения.

— Что? — переспросила подошедшая к ним Грейнджер.

— Твой друг только что признал, что для отличной вечеринки ему не хватает ненависти, — Малфой присвистнул, — а ты как думаешь, Грейнджер? Чего тебе не хватает в этой жизни?

Гермиона медленно переводила взгляд с Малфоя на Поттера и обратно.

— А мне войны не хватает, — она пожала плечами, будто все было в порядке, — нам было ради чего жить. Мы старались победить… а теперь? — она посмотрела прямо в глаза Малфою, — теперь мы на обочине, Малфой. Ты и сам это знаешь. Людям сейчас нужны только сплетни, им нужна грязь, которую они могут на нас вылить. Я не удивлюсь, если они ее вскоре найдут.

— И что вы со всем этим собираетесь делать? — Блейз усмехнулся, — не только на вас люди хотят ее вылить.

— Забини, у тебя есть деньги, семья, фамилия, у тебя когда-то было положение в обществе, но ты можешь его восстановить. А наше слишком шатко, чтобы его можно было укрепить…

Когда Гермиона закончила несколько секунд все они молчали. Первым тишину нарушил Поттер:

— Я точно знаю, что уеду из страны. Мои дети ни за какие деньги не пойдут в Хогвартс, — сказав это, он задумался, а затем добавил, — если они у меня вообще будут. Мне почему-то кажется, что я так и состарюсь, крича в лицо Волдеморту «Эспелиармус», — Гарри усмехнулся.

Малфой фыркнул:

— Мои родители уже уехали… не сказав мне, куда.

— Ну, уж если Малфоя и Поттера потянуло на правду, так и быть, я тоже выскажусь. Моя мать сходит с ума в психиатрическом отделении Мунго. Да и найти на меня компромат легче всего.

— О, да, Панси Паркинсон умела развлекаться, — Блейз засмеялся, — чего только стоят ее походы в мир магглов.

— Паркинсон и мир магглов? — Гермиона с удивлением взирала на слизеринцев.

— Грейнджер, если мы слизеринцы, это еще не значит, что мы никогда не были в мире магглов, — Теодор Нотт улыбнулся, — вы не можете нас судить, просто потому что не знаете ни нас, ни нашу настоящую жизнь. Поверьте, мы тоже умеем веселиться.

— Хм, если вы уже начали вечер откровений, позвольте его чуточку изменить, — Дафна прислонилась к креслу Блейза Забини, в ее руках был бокал, — я приглашаю вас всех поиграть в одну очень интересную игру. «Правда и только правда», слышали о такой?

Панси смутилась, но виду не подала.

— Давай, Гринграсс, все равно, уже начали, — Грейнджер снова пожала плечами. Гарри подумал, что скоро это войдет у нее в привычку — общаться без слов. Хотя слова здесь были вовсе не нужны.

— Правила очень просты, — Дафна поставила бокал на маленький столик и вытащила палочку, — как только вы вошли в эту комнату, все вы согласились принять участие в этой игре. Входя, вы так же обязали себя говорить правду во время игры, — она взмахнула палочкой, и в центре появилась небольшая стрелка, — вы крутите стрелку, загадываете вопрос, на который должен ответить участник и ждете, когда стрелка выберет игрока. Игрок должен отвечать правду и только правду, хотя сегодня вы итак не сможете ответить по-другому…

— Гринграсс, меньше фальши, — Забини усмехнулся, глядя на однокурсницу.

Она пожала плечами, хитро усмехнулась.

— Чего тебе не хватает для полного счастья? — Дафна крутанула стрелку.

Джинни Уизли, сидящая рядом с Блейзом и Дафной поежилась, она смотрела, как крутиться стрелка, не понимая, зачем ввязалась в эту игру. Как только этот вопрос прозвучал в ее голове, стрелка остановилась. Точно указав на нее.

— Я не думала, что вы будете задавать такие вопросы, кажется, это простая игра, а нам всего лишь по семнадцать-восемнадцать лет… — спросила Гермиона у Дафны, потому что точно знала ответ Джинни Уизли.

— Грейнджер, не думаешь же ты, что мы станем у вас спрашивать во сколько лет вы впервые поцеловались, — Гринграсс хищно усмехнулась, а затем обратилась к младшей Уизли, — давай же, ты ведь гриффиндорка!

— Денег и власти, — Джинни опустила голову, стыдясь своего ответа, повторила его еще раз, — Мне не хватает только денег и власти.

Гарри Поттер фыркнул — минус один человек, которому он доверял. Он посмотрел на Гермиону, казалось, ту ответ Джинни совершенно не удивил.

— К чему все это? — негромко спросила она, — если вы просто хотите нас допросить — валяйте, потому что я все равно понимаю — стрелка заколдована.

— Какая умная Грейнджер, — Драко Малфой хохотнул, — если мы начнем спрашивать, вы выложите все и до конца, а так есть маленький шанс для вас узнать кое-что о Слизерине.

— Да что нам о вас узнавать, — Рон презрительно оглядел их, — мы итак все о вас знаем. Вы — змеи, хитрые и подлые, готовы на все ради собственной выгоды!

— Как примитивно, — Блейз и Малфой переглянулись, — Уизли, ты мыслишь стереотипами. Мы же давно понимаем, что сейчас наша жизнь зависит не столько от нас, сколько от вас. Если вы решите, что мы тоже люди — вся школа решит также. Именно вы сейчас та самая сила, удерживающая старшие курсы от еще одной войны. Это политика, Уизли. Война в Хогвартсе не закончилась, пока это только временное перемирие. В этом году война может быть еще хуже, чем за последние сто лет — в ней будут участвовать все факультеты, но пока что они все ждут. Ждут, когда вы покажете своим примером, что на самом деле нужно делать. Скажу честно, мне эта зависимость совершенно не нравится, как и то, что власть над своей школой в руках трех гриффиндорцев, не до конца понимающих ни как с ней обращаться, ни, что им вообще от жизни нужно.

— Продолжим? — Дафна вновь взялась за стрелку, — Что чувствуешь, когда убиваешь? — задала она вопрос.

Стрелка указала на новенькую. Лейстрендж сглотнула и осмотрела своих новых однокурсников.

— Адреналин, свободу… кажется, что можешь управлять всем миром. Это окрыляет, а потом становится настолько жутко и противно, что начинаешь ненавидеть себя, — чуть хриплым голосом проговорила Катарина, она не опускала глаз, она смотрела на стену позади старосты мальчиков, — наверное, это отличается от простого убийства, ведь было выполнено по приказу.

Лаванда Браун поперхнулась, а затем задала вопрос, давно ее волновавший.

— Так это была ты? Конечно, у Беллатрисы Лейстрендж палочка бы никогда не дрогнула! Аваду выпустить действительно просто, — Лаванда была близка к истерике, — для тебя это был своеобразный экзамен, тебе ведь было откровенно пофиг на то, кто это был!

— Браун, прекрати, — Грейнджер строго посмотрела на однокурсницу, — если все мы сейчас начнем друг друга обвинять никому лучше от этого не станет.

— Гермиона права, — после секундного молчания выдал Гарри, — но почему Гриффиндор? — он обращался уже к Катарине.

— Шляпа сказала, что я никогда не хотела идти по стопам матери, — даже не удостоив его взглядом, ответила Лейстрендж.

Наступила неловкая пауза. Браун тихо всхлипывала, Парвати Патил пыталась ее утешить, а Гринграсс вновь задала вопрос:

— Что ты ненавидишь в себе?

На этот раз стрелка не пощадила Рона Уизли и ему пришлось говорить правду.

— Зависть. Я завидую Гарри Поттеру…

— Ты ничего не хочешь объяснить? — Гарри показалось, что именно в тот момент, невидимая прочная веревка, связывающая Золотое Трио начала медленно рваться, и, по его мнению, он отчетливо слышал этот звук.

— Что здесь непонятно? Неужели ты еще не понял этого, когда я уничтожал медальон?

— Что было, когда ты уничтожал медальон? — Гермиона переводила взгляд с Гарри на Рона.

— Он показывает наши страхи, что-то в стиле боггарта, только круче, — он устало потер переносицу, сняв очки, — нам лучше поговорить об этом потом. Это не касается никого.

Грейнджер недоверчиво кивнула.

— Твоя самая вредная привычка?

Четвертый вопрос достался самому Малфою.

— У меня их две: менять девушек, как перчатки и не доверять отцу.

Забини понимающе хмыкнул — он всегда знал, что какой бы сволочью не был Драко, всегда был человек, который был еще хуже — Люциус не верил и не хотел верить в свои родственные отношения с Драко, бесконечно твердя собственному сыну о том, как тот ничтожен.

— Если бы тебе дали шанс, что бы ты изменил?

Стрелка точно указала на Гарри. Поттер откинулся на спинку кресла.

— А если я ни о чем не жалею? — обратился он к Дафне.

Девушка покачала головой и указала на свиток в руках:

— Не мы составляли вопросы.

— Тогда. Я хотел бы изменить день смерти профессора Дамблдора.

— Почему не день смерти родителей? — Паркинсон с интересом разглядывала Поттера.

— Потому что, если бы у меня были родители, сестры или братья — не факт, что я бы попал в Гриффиндор, а если бы и попал, то вряд ли бы подружился с Роном и Гермионой. Да и неизвестно, сколько бы еще лет продолжалась война, если бы в тот Хэллоуин у меня бы не получилось отсрочить ее на тринадцать лет…

— Это глупое гриффиндорское жертвование собой. Как там Гриндевальд говорил? Ради общего блага? — передразнила его слизеринка.

— Да, Паркинсон, ради общего блага. Сейчас мне нечего терять и мне не было страшно за себя все это время, а так еще неизвестно, кем бы я стал.

Панси все-таки прыснула, но следующий вопрос пришелся на нее.

— Кто тот человек, ради которого ты теперь готова отдать жизнь?

Слизеринка смутилась, взяла со столика пачку сигарет и закурила, она сделала несколько затяжек, а затем все же ответила:

— Алекс.

Катарина Лейстрендж знала только одного человека, с таким именем и таким сокращением.

— Уж не тот Александр, который стал ловцом после Крама в сборной Думрстранга? — она была готова рассмеяться, — упрямый, заносчивый и хитрый!

Поттер был готов отдать голову на отсечение, что в тот момент Паркинсон улыбнулась искренней улыбкой.

— Да, мой брат чудовищно заносчив и высокомерен! И да, он ловец Дурмстранга с тринадцати лет, — казалось, голос слизеринки был наполнен гордостью, но затем он сменился на тревожный, — ему вечно не сидится на месте.

— В четырнадцать лет всем не сидится на месте, — Малфой по-доброму усмехнулся, из чего Гарри сделал вывод, что он тоже был знаком с братом Панси и скорее всего считал того отличным парнем.

Дальше дело пошло веселее, вопросы уде не были такими тягостными, а ответы на них приносили скорее больше удовольствия. Некоторых повергла в шок информация о том, что Блейз Забини никогда никого не любил, хотя, в общем-то, оказался очень веселым парнем; Маркус Флинт наконец признался, что влюблен в одну особу аж со второго курса, но кто это наотрез отказался сказать, потому что вопрос этого не требовал. Парвати Патил до сих пор корила свою плохую реакцию, которая не смогла спасти ее маленького брата от авады, а святая Гермиона Грейнджер больше всего жалела о разводе родителей. После вопросы и вовсе перестали быть такими серьезными.

Часы пробили пять утра, и все с удивлением обнаружили, что потеряли счет времени.

— Так поздно, что скоро будет рано… — задумчиво произнесла Гермиона, грея руки о кружку кофе (она уже забыла, когда черный напиток оказался на месте коктейлей).

— Ммм, Шекспир? «Ромео и Джульетта», если не ошибаюсь, — уже полусонный Забини разлепил глаза.

— Много пафоса и мало дела, — подвела итог Гермиона, — отказываюсь я в ту историю верить.

— Тогда были другие времена, Грейнджер…

— Нет, я, конечно, понимаю, времена и все такое, но не верю я в чистую любовь до гроба.

Откуда-то рядом раздался смех. Гермиона и Блейз посмотрели на хохочущую Панси, свалившуюся я пуфика. Отсмеявшись, Паркинсон выдала:

— Взгляните на себя со стороны! Вы готовы были друг другу глотки порвать, а сейчас обсуждаете Шекспира! До чего люди меняются!

— Что дальше? — спросил Золотой Мальчик.

— Матч, Поттер, простой матч, — зачем-то повторился Малфой, стягивая с себя галстук. Сейчас он не был похож на того Драко Малфоя, с которым они садились играть целую вечность назад.

— Я имею ввиду не это, Малфой, я говорю о том, что нам делать дальше. Вы ведь что-то там вещали про власть.

— Ааа, ты про это, — протянул слизеринец, — нам все равно — всегда можно уйти из школы.

Гарри подумал, что он никогда не сможет понять Малфоя. Он, наверное, впервые пожалел, что тогда восемь лет назад не ответил на рукопожатие Драко. Но Поттер отогнал эти мысли подальше — сегодня оставалось пережить только матч, на который, он ручался, вряд ли придет кто-то из команды Гриффиндора.

Все медленно потянулись к выходу. Первыми исчезли слизеринцы, Гарри выходил почти последним, за ним усталая и какая-то сама не своя плелась Катарина Лейстрендж.

— Гарри, могу я тебя так называть?

Гриффиндорец повернулся.

— Меня так называют мои друзья. Конечно, можешь.

Лейстрендж неловко улыбнулась.

— Что теперь со мной будет?

— О чем ты?

— Брось, Браун так просто не отстанет от меня…

— Будет странно, если она тебя простит, но лично я ничего особенного в твоем поступке не вижу.

— А если бы на моем месте была бы Паркинсон? Что бы ты тогда сделал?

Гарри нахмурился:

— Причем здесь она?

— Я не Уизли и не Грейнджер, меня трудно обмануть, да и Панси я знала давно. Я все вижу, Гарри.

— Видела, если бы было что видеть, — недовольно фыркнул он, — я попробую поговорить с Лавандой, но обещать ничего не могу.

— И на том спасибо, — кивнула Лейстрендж, — я слышала, тебе был нужен загонщик. Я могу…

— Не женское это дело — быть загонщиком, играем против команды слизерина, а они могут сделать все, что только угодно.

— Ты думаешь, что я боюсь бладжеров? — она искренне улыбнулась.

— Ладно, пошли, — Гарри похлопал ее по плечу, и они двинулись по коридорам, уже освещенным ранним осенним солнцем.

«Привет, мой дорогой читатель!

We were the Kings and Queens of promise

Раем и Адом...

("Kings And Queens", 30 Seconds To Mars)

В башне Гриффиндора было прохладно. За окном собирались тучи, верхушки деревьев Запретного Леса покачивались из-за сильного ветра. Поттер удивился тому, как сильно изменилась погода.

Еще два часа назад он сидел в теплой комнате, разговаривал и смеялся с теми, кто раньше был по другую сторону. Он усмехнулся — жизнь снова совершила резкий поворот, заставляя вновь посмотреть на нее с другой стороны и другими глазами.

Стекло в окне, рядом с которым он стоял, задрожало. Поттер вздрогнул от этого звука, пронзившего тишину еще спящей гостиной.

— Почему не спишь? — Гермиона спустилась с лестницы и села на диван перед камином с догорающими углями.

— Не спится, — Гарри спрыгнул с подоконника и прошелся по гостиной.

— Что Рон увидел, когда ты открыл медальон? — Без лишних предисловий спросила Грейнджер.

— Если Рон тебе не рассказал, то и я не имею права. Это слишком личное.

— Что? — Гермиона посмотрела на однокурсника. — Гарри, я имею права знать, что…

— Там была ты, Гермиона, — чуть хрипловатый голос Рона заставил Грейнджер и Поттера посмотреть на лестницу, — ты и Гарри. И вы… целовались. Твой фантом еще произнес, что ни одна девушка не будет со мной, ведь рядом есть Гарри Поттер, — Уизли запахнул черную мантию и направился к выходу из гостиной.

— Рон, я… — но Рон на тщетные попытки подруги только махнул рукой и покинул гостиную через портретный проем с картиной, изображающей с другой стороны Полную Даму.

Гермиона опустила голову и вернулась к камину. Тот почти потух.

— Он ведь снова ушел? Как тогда?

— Нет, Гермиона, на этот раз мы виноваты в его уходе.

— Я не хотела…

— Это не имеет никакого значения, — Гарри покачал головой и сел в соседнее кресло, — Гермиона, это не та война, на которой хватало только палочек.

— Ты так говоришь, как будто сам знаешь, что сейчас делать! — С неожиданной злостью и отчаянием в голосе выкрикнула гриффиндорка.

— Нет, я не знаю, что делать. Передо мной уже не Волдеморт, не цель уничтожить крестражи и убить его, теперь все здесь по-другому. И, если честно, я не знаю, что страшнее, потому что даже тогда мы примерно знали, что делать дальше.

— Нужно жить, — Гермиона вытерла слезы, — может когда-нибудь все встанет на свои места….

— Сомневаюсь.

* * *

Солнце, наверное, уже давно висело где-то на небосводе, но было скрыто чудовищными серыми тучами.

— Мне кажется, игры нормальной не будет, — Джейсон Морган, шестикурсник и охотник гриффиндорцев, хмуро посмотрел на волшебный потолок Большого Зала.

— Доброе утро. — Хмуро поздоровалась с гриффиндорцами Катарина Лейстрендж. Девушка села неподалеку и начала помешивать кофе, читая листок Сплетницы.

— Ну что там? — Гарри посмотрел на Гермиону, на лице которой отражались все чувства: растерянность, недоумение, злость.

— Эта Сплетница… — Гермиона не в силах пересказать прочитанное просто сунула листок другу, — Зачем ей все это рассказывать всем? Это же личное!

— Гермиона, мне иногда кажется, что война и жизнь тебя так ничему и не научили, вчера ты сидела и хладнокровно рассуждала о ней со слизеринцами, а сегодня расстраиваешься из-за какой-то нелепой заметки на листке пергамента…

— Гарри, это же….

— Неправильно? — Поттер покачал головой. — Героев не судят, их осуждают и это уже давно известная истина.

Гермиона говорила еще, но Гарри уже ее почти не слышал — в зал вошла Джинни Уизли, в черной школьной мантии, уставшая и сама не своя.

— Джинни! — Герой поднялся со скамьи и поспешил к охотнику Гриффиндора.

— А, привет, — неуверенно поздоровалась младшая Уизли, — знаешь, Гарри, я, наверное, сегодня не смогу играть, я… я очень устала, — Джинни отвернулась и посмотрела в стрельчатое окно.

— У меня нет времени искать тебе замену, — неожиданно резко процедил Поттер, — мне тоже многого не хочется.

Он дернулся было уйти, но рука Уизли его остановила. Девушка прошептала:

— Я сыграю…

Гарри не вернулся за стол, а вышел из Зала. Уже по дороге к полю в его голове мелькнула мысль о том, что Сплетница ничего не написала о Джинни, хотя ее ответ шокировал всех, но он быстро отогнал эту мысль — дочь Артура и Молли Уизли не опустится до шпионажа для Сплетницы. Он и не заметил маленькой круглой пуговицы, прикрепленной к рукаву его мантии.

Когда он вошел в раздевалку, то увидел там Дина Томаса. Гриффиндорец застегивал перчатки с таким сосредоточенным видом, будто это была задача по нумерологии.

— Дин, все в порядке? — Неуверенно спросил Поттер.

— Да, все в норме… — а затем после неловкой паузы продолжил: — папа прислал письмо.

— О, это хорошо — только и смог выдать ловец Гриффиндора.

— Пишет, что женится. Я не знаю, что и думать. Мама умерла только в ноябре прошлого года, а он… — Томас развел руками, чертыхнувшись, когда перчатка почти спала с правой руки.

— Дин, это конечно совсем не мое дело, но раз уж ты мне сказал, могу я тебе кое-что сказать? — После неуверенно кивка Гарри продолжил. — Мы все живем один раз, наши жизни только в наших руках и только мы вправе решать, что будет дальше.

— Странно слышать это от тебя, Гарри, ведь за тебя решили всю твою жизнь.

Поттер дернулся как от удара. Он закрыл на секунду глаза, пытаясь успокоиться.

— Дин, это...

— Это не мое дело, Гарри? Я знаю, что так оно и есть, вот только сам ты все никак не можешь понять, что не всех нужно спасать, потому что кого-то тебе спасти не удастся никогда. После твоей победы осталось слишком много тех, кто дорого за нее заплатил — не всем она пришлась кстати.

Слишком не во время сзади открылась дверь. В раздевалку вошел Франк Коул, за ним — Катарина и Рон.

— А чего бы тебя хотелось, Дин? Зачем ты сейчас завел этот разговор о матери, если хотел поговорить о Победе?

— Да потому что ты — Гарри Поттер, ты думаешь о людях в целом, но не о каждом! Тебе кажется, что мир вокруг тебя идеален только потому, что нет больше Темного Лорда, но нам бы и при нем хорошо жилось, если бы не было надежды на тебя! Мы бы смирились и жили бы дальше.

— Так значит, вам не была нужна Победа? Вы бы хотели жить по приказам Волдеморта?

— Томас, ты не знаешь, о чем говоришь, — тихий шепот из угла заставил всех обернуться. В раздевалке незаметно появились Джейсон и Джинни. — Тебя не было рядом с ним, ты не чувствовал того, что испытали многие в этой школе. Ты просто малолетний дурак, Томас, и ничего не знаешь о войне, — Лейстрендж с каким-то остервенением застегивала манжеты мантии.

— Мой отец…! — воскликнул Дин, но был тут же оборван.

— Что сделал твой отец? Онн даже не смог защитить свою жену, если бы захотел. Моего отца убил сам темный Лорд, а знаешь за что, Томас? Он просто стал неугоден Его Величеству, — передразнила Катарина, — просто потому, что Темному Лорду понадобилась новая подстилка! Моя мать сошла с ума задолго до Азкабана, знаете, ее он пытал Круциатусом, и его заклятия были сильнее, чем те, что накладывала мама на Лонгботтомов. — Лейстрендж одернула рукава, расправила на воротник и, наконец, посмотрела на собравшихся. — Я была там, мне нечем гордиться, но именно в Малфой-мэноре я поняла кое-что более важное, то, что стоило всех моих унижений: самое главное не сдаваться и верить, потому что без веры все бы мы уже давно стали чем-то вроде собак на привязи.

— Ты — убийца, мы теперь все это знаем и то, что будешь нам говорить не будет стоить и кната, ведь убийцы не останавливаются в своих деяниях!

— Да что ты говоришь, Томас? — сладко пропела Лейстрендж, еще секунда и в ее руках блеснула палочка. — Ты произнес то, что я так давно ожидала от тебя услышать — Она нарочито спокойно начала поигрывать палочкой в руках, — Поттер тебя сейчас не спасет, да и никто в этой комнате не прибежит к тебе на помощь. Тебе придется самому противостоять мне.

Дверь распахнулась. В раздевалку влетела МакГонагалл. Директор гневно взирала на гриффиндорскую сборную.

— Что вы здесь устроили? Матч должен был начаться десять минут назад. Живо на поле! — директор смотрела, как игроки выходят на поле, все кроме Поттера, Лейстрендж и Томаса — те так и остались стоять на местах, — Вы что, не поняли, что я сказала? На поле!

Гарри неуверенно тронул Катарину за плечо, к его удивлению девушка пошла за ним.

Трибуны гудели. Новенькая быстро спрятала палочку.

Гриффиндорцы неуверенно смотрели на капитана и думали, как будут играть при таком раскладе. Малфой и Забини о чем-то переговаривались, Панси Паркинсон то и дело бросала на них хмурые взгляды. Загонщики Николас Поэзи и Эмма Олингс сжимали в руках биты. Поттер заметил вратаря слизеринцев, Альфреда Фрая, уже зависшего около колец и обернулся, чтобы посмотреть на Рона. Его друг тоже был на позиции.

Мадам Хуч выпустила мячи и игра началась. Началась она к слову вяло. Слизеринцы взяли ее в свои руки, но пока особых попыток напасть не предпринимали, изредка подлетая к воротам Гриффиндора.

Игра началась только тогда, когда Лейстрендж с силой отбила бладжер в сторону Блейза Забини. Охотник Слизерина тут же забрал у Флинта квоффл и передал его Паркинсон. Брюнетка, недолго думая, полетела к воротам Рона и забила мяч. Счет был открыт. Зеленые трибуны взорвались криками. Поттер посмотрел на Малфоя — слизеринец подмигнул ему и дальше продолжил наблюдать за игрой, его словно и вовсе не волновал снитч.

Маленькая Олингс через несколько минут вывела из строя Джейсона Моргана. Катарина Лейстрендж, хитро улыбнувшись Эмме, удалила Поэзи из игры, метким ударом бладжера тому в спину. Паркинсон с подачи Флинта забила еще один квоффл, Рон Уизли не смог ей противостоять — он снова был взбешен.

Гарри на несколько секунд даже пожалел слизеринцев — слишком уж азарт Лейстрендж был велик, чтобы они отделались одним игроком. Но и гриффиндорцы так просто не ушли бы с поля.

Джинни Уизли не могла работать с Дином Томасом — ее бывший парень казалось, забыл о квиддиче. Он с силой пасовал квоффл, отчего Джинни не могла его поймать, и мяч обязательно оказывался в руках Забини или Флинта, а те в свою очередь разыгрывали его с Паркинсон, после чего Слизерину прибавлялись еще десять очков. Никто не слышал комментатора, которым сегодня был Невилл, когда тот через полчаса возвестил о том, что Томас, охваченный своей непонятной ненавистью, вырвал из рук Франка Коула биту и так и отправил ее в сторону ворот Гриффиндора, где в тот момент находилась Катарина и Панси. Пытаясь помешать Паркинсон, гриффиндорка забыла об осторожности.

— Кажется, Томас целился прямо в мисс Лейстрендж… — Невилл Лонгботтом даже не успел договорить, как Лейстрендж резко ушла вправо.

— Паркинсон! — Забини и Флинт полетели к воротам Гриффиндора, но было поздно — бита угодила Панси прямо в затылок.

— Малфой поймал снитч! — Лонгботтом смотрел уже в другую сторону поля, где ловец слизеринцев сжимая в руках заветный золотой мячик, бросает метлу на землю и идет к уже упавшей однокурснице.

Поттер тоже спустился. Он уже видел Гермиону, стремительно направляющуюся к нему, и Рона. Сам же Гарри упорно шел к Дину Томасу, о котором совершенно забыли все присутствующие на поле.

— Левикорпус! — ему потребовалось меньше секунды, чтобы поднять однокурсника в воздух, а затем с силой швырнуть его обратным заклинанием о землю. Неожиданная не то жестокость, не то некое чувство мести овладело Героем. Именно то, чего он так боялся многие дни напролет, думая о предателях. Он не знал, что им двигало, и что послужило причиной — или слова Томаса, сказанные ранее, или его поступок по отношению к Лейстрендж, ударивший прямо по Панси Паркинсон.

— Мистер Поттер! Что вы делаете? — Профессор МакГонагалл спустилась с трибуны. — Минус двадцать баллов с Гриффиндора, мистер Поттер. А с вас, мистер Томас, пятьдесят и живо ко мне в кабинет. Немедленно.

Поднимающийся с земли Дин бросил злой взгляд на Гарри, затем на стоящую сзади Гермиону и, сплюнув, поплелся за директрисой.

— Рон? — неуверенно начала Гермиона, поняв, что момента лучше просто не придумать. — Рон, прости меня за утро, я…

— Брось, Гермиона, я еще летом понял свое место в твоей жизни. Мне этого хватит, — отмахнулся Уизли, на что Грейнджер радостно и немного робко улыбнулась, но улыбка быстро сошла с ее лица, как только она посмотрела на Катарину. Девушка стояла в стороне ото всех и безучастно смотрела на Паркинсон, окруженную людьми. Поттер заметил ее взгляд, и двинулся было к ней, но Гермиона и Рон синхронно его остановили.

Уизли кивнул друзьям и пошел к гриффиндорке.

— Что он собирается делать? — Гарри недоуменно смотрел вслед Рону, уводящему с поля Катарину.

— Мы договорились: если что-то случится с ней или с иным новым членом команды это будет дело Рона.

— Зачем такие договоры?

— Потому что мы знали — ни один квиддичный матч не обходится без чрезвычайных ситуаций. — Усмехнулась Гермиона. — Ладно, мне здесь больше делать нечего.

Гарри смотрел сначала, как уходит Гермиона, затем как уносят Паркинсон. Вскоре он остался на поле один. Посмотрел на табло и чуть не рассмеялся — он только сейчас до конца понял, что проиграл этот матч, но совершенно не расстраивается по этому поводу.

Желание посетить Больничное крыло было слишком сильным, хотя он и уговаривал себя, что это просто из-за стыда — ведь это он не смог совладать с игроком своей команды.

Он не знал, сколько времени прошло с окончания матча, не знал, сколько времени шел в Гриффиндорскую гостиную, чтобы увидеть там обыденное состояние тоски и легкой скуки. Рон и Гермиона сидели около камина и о чем-то разговаривали.

— Где Катарина?

— Ушла в свою спальню. — Пожала плечами Староста Девочек. — Просила передать тебе спасибо. За что — так и не пояснила. — Не оборачиваясь, произнесла Гермиона…

— Как она?

— Она все-таки Лейстрендж, она не станет париться по пустякам. Мы все-таки думали, что она слишком чувствительная. Катарина умеет переживать некоторые события. Проблема в том, что с Паркинсон она видимо хорошо знакома, хотя виду все это время не подавала.

— Ты не перестаешь меня удивлять, Гермиона.

Настала неловкая тишина, которую нарушил Рон:

— Гарри, а ведь ты проиграл свой первый матч со Слизерином, если не ошибаюсь! — Весело воскликнул Рон.

— Да это повод отметить! — Засмеялся Поттер.

— Не получится, — покачала головой Гермиона, хотя смешинки отчетливо слышались в ее голосе. — Профессор МакГонагалл просила тебя посетить ее. Сказала, что будет в Больничном Крыле.

— Хорошо. Тогда мне стоит поспешить.

Гарри покинул гостиную красного факультета и поплелся по коридорам Хогвартса. Идти в Больничное Крыло уже не слишком то и хотелось, как и видеть труды Томаса.

В вотчине мадам Помфри было тихо. Николас и Джейсон уже видимо были выписаны, а вот охотница команды змеиного факультета все еще была здесь, о чем свидетельствовали голоса Помфри и директрисы — женщина что-то обсуждали шепотом.

— А, мистер Поттер, — Миневра МакГонагалл вышла из-за белой ширмы. — Я бы хотела с вами поговорить о…

— Если об игре, то здесь и говорить особо не о чем. Я в принципе могу все объяснить.

— Я не о ваших с мистером Томасом разногласиях и матче. Дети часто слишком жестоки, но сейчас дело не об этом. Мисс Паркинсон…

— Пострадала по моей вине — было ошибкой выпускать Томаса на поле в таком состоянии.

— Мистер Поттер, не перебивайте меня, — директриса строго взглянула на него, — положение мисс Паркинсон плачевно.

— О чем вы?

— Я о так называемой инквизиции. Полагаю, вам знакомо это определение.

— Инквизиция — средневековые гонения ведьм, а точнее магглов, за которыми были замечены некоторые странности. — Непонимающе произнес Гарри.

— Хоть что-то из уроков истории вы вынесли и то хорошо. Но сейчас это определение используется несколько в иной ситуации. Сейчас авроры применяют это к бывшим слизеринцам, которые возможно и не были Пожирателями Смерти, но общались с ними в силу родственных связей или по иным причинам. Мистер Забини, мистер Нотт и даже мистер Малфой — люди, не заслужившие наказания.

— По моим данным Драко Малфой был Пожирателем Смерти.

— Тогда зачем вы свидетельствовали за него? — Глаза директрисы блеснули огоньком.

— Его мать неоценимо помогла мне.

— А за мистера Забини и мистера Нотта?

— Они не были Пожирателями, да и их пособничество все равно бы было невозможно доказать.

— Осталась лишь мисс Паркинсон. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Ваши намеки трудно не понять, профессор. — Усмехнулся Поттер.

Миневра улыбнулась и выудила из кармана мантии письмо.

— Пожалуйста, выстроите с мисс Грейнджер линию защиты — в этот раз много доказательство причастности мисс Паркинсон.

Гарри кивнул. МакГонагалл пошла к двери, а затем, обернувшись, посмотрела на Поттера:

— Ваши родители гордились бы вами, мистер Поттер. А профессор Дамблдор не зря вами восхищался — у вас доброе сердце, не позвольте ему зачерстветь.

Поттер оторопело смотрел вслед директрисе — вот и она начала говорить загадками.

Мадам Помфри что-то проворчала, но удалилась в свой кабинет, якобы не заметив Гарри.

Гриффиндорец сделал неуверенный шаг к кровати Панси. Даже в сумраке помещения он мог четко разглядеть бледное лицо девушки и красные пятна крови на ее подушке.

— Что, Поттер, совсем дела у меня плохи? — хриплым голосом с издевкой спросила Панси. — Ты теперь и меня защищать будешь, да? — Передразнивала его слизеринка. — Поттер, а ты видишь людей или ты замечаешь только тех, кому нужна помощь?

— Нехорошо повторять Томаса. — На автомате ответил Поттер, избегая смотреть в глаза слизеринке.

Паркинсон замолчала. Гарри уже подумал, что она уснула, когда слизеринка вновь заговорила, но на сей раз уже спокойным голосом:

— Поттер, не делай вид, что все хорошо, и ты сможешь меня вытащить. Моя метка до сих пор не сошла, что означает только одно: во время ее принятия я сама желала этого. Мне не нужно жалости, а тем более — твоей.

— Я не сомневаюсь в том, что жалость тебе не нужна, — хмыкнул Гарри, — я боролся не ради того, чтобы потом смотреть как невиновных сажают в тюрьмы и доводят до сумасшествия.

— Поттер, когда ты, наконец, поймешь: я виновна! Я убивала, я разделяла мысли и суждения Темного Лорда, отвечая за свои решения. Я не Лейстрендж, которая все делала по приказу, я именно то, против чего ТЫ боролся! — Паркинсон почти кричала.

— Может, ты успокоишься и наконец, расскажешь мне все, что было? — Странно, но раздражение и прочие чувства почти улетучились, и Гарри мог трезво оценивать ситуацию. Он оседлал стул и распечатал пухлый конверт, в котором помимо письма были еще какие-то выписки из личных дел всех членов семейства Паркинсон.

— Дату рождения тебе говорить? — Язвительно спросила слизеринка.

— Не стоит. Я мечтаю услышать даты смерти тех, кого ты убила.

— Поттер, я ведь могу еще и отказаться, — свирепо начала девушка, но Гарри мгновенно ее перебил:

— Можешь, но тогда Александр Паркинсон и все наследство твоих родителей перейдет в руке мисс Адриане Эвэр.

Он внимательно наблюдал за реакцией девушки: та дернулась от одного имени, потом чертыхнулась — голова даже после стараний мадам Помфри жутко болела.

— Так что там с мисс Эвэр?

— Да ничего. — Буркнула Панси и попыталась отвернуться, но головная боль только усиливалась из-за движений.

— Паркинсон, мне нужно знать абсолютно все, что касается дела. — Ровным голосом напомнил Гарри.

— Это мое личное дело, Поттер, не касающееся никого. Ни аврората, ни министра, ни Визенгамота, ни, тем более, тебя. Этого я не собираюсь тебе рассказывать.

Поттер прищурился — что-то в тоне слизеринки заставило его опустить этот вопрос.

— Кого ты убила?

— Двух магглов во время «зачистки» и еще одного отрекшегося Пожирателя Смерти, ставшего неугодным Темному Лорду. — Вдруг совершенно спокойно ответила Панси.

— То есть, ты признаешь, что все это ты делала по приказу, но осознавая?

— Да.

— За убийство одного человека — пожизненный срок, а тут целых три! Паркинсон, ты хоть понимаешь, что ты наделала? — Гарри вскочил со стула и начал расхаживать перед кроватью.

— Давай ты не будешь спрашивать что, как и почему я сделала, если ты еще хочешь мне помочь. — Вновь спокойно произнесла Панси.

Гарри закрыл глаза, наслаждаясь тишиной Больничного Крыла. Мысли разбегались, не желая выстраиваться в целую картинку. Ему придется делать это не в первый раз, но сейчас будет труднее обычного. Он открыл глаза и дочитал письмо.

— Что сказала мадам Помфри?

— Завтра утром буду как новенькая, — кисло сообщила Слизеринка.

Гриффиндорец потянулся рукой за сигаретами, лежащими на тумбочке и вопросительно взглянул на Паркинсон, та кивнула. Пока Гарри курил около окна, он замечал, как старательно его взглядов избегает слизеринка, буквально чувствовал, что она что-то желает спросить.

— Ну?

— Меня могут посадить в Азкабан?

Гарри фыркнул:

— Три пожизненных срока. Даже Малфою не столько обещали.

— Малфой ведь просто шел на поводу у родителей и Лорда, ему нечего скрывать… что будет, если ничего не получится?

— Я поговорю с Гермионой, но возможно, что тебе больше не придется возвращаться в Хогвартс, поэтому не тешь себя надеждами.

Она кивнула. Гарри затушил сигарету о подоконник, затем убрал все следы палочкой.

— До завтра, Паркинсон.

Девушка не ответила.

* * *

— Сколько? Двое магглов и неугодный Пожиратель Смерти! Гарри, это же просто самоубийство! — Гермиона сидела на кровати, перебирая бумаги по делу однокурсницы.

Рон сидел на подоконнике, болтая ногами и читая какую-то книгу, сам Поттер нервно крутил в руках уже пустую пачку сигарет, которую несколько часов назад позаимствовал у Паркинсон.

— Знаешь, что мне интересно, Гермиона, — задумчиво потянул Поттер, — Паркинсон странно на меня действует. Рядом с ней я могу беситься, а через минуту уже быть спокоен, как удав и наоборот…

— Гарри, не говори ерунды, тебе просто кажется¸— отмахнулся Рон, — так что вы будете завтра делать, если не секрет? Если все выйдет из-под контроля?

Гарри вопросительно посмотрел на Гермиону. Та посмотрела ему в глаза:

— Когда-нибудь это должно было произойти, Гарри, — вкрадчиво сказала она, — мне тоже не хочется этого, но другого пути не будет…

Поттер кивнул. В этот раз он не колебался и не раздумывал. Он был нужен одному человеку, а значит, уже было ради чего жить, пусть нужен он был лишь для того, чтобы избежать заключения в тюрьме.

Когда Гарри ушел из комнаты старосты Девочек в Гриффиндорской башне, он долго не мог заснуть, а потом все-таки сделал то, что должен был. В Больничном Крыле было тихо.

В этой непроницаемой тишине отчетливо слышалось и дыхание Паркинсон, и звуки, исходящие из апартаментов мадам Пофри, и даже тихий шелест простыней, когда Панси переворачивалась. Гарри не знал, что будет делать, возможно, вот так просто просидит всю ночь на подоконнике, выкуривая одну сигарету за другой, думая о том, что ему завтра предстоит говорить. Да, это было глупо, и лучше было бы идти спать. Потому, что уж кому-кому, а мисс Паркинсон будет все равно на его ночные бдение, они ее никак не тронут. Но отчего-то хотелось сидеть именно здесь.

Гарри думал еще и о том, что вся его жизнь, по сути, является хаосом в чистом виде — он никогда не знал, что будет дальше. Глаза уже слипались, жутко хотелось спать. Вдруг на глаза попалась еще одна бумажка из того самого пухлого конверта. Гарри подцепил ее пальцами и почел:

«Состояла в приятельских отношениях с Катариной Беллатрисой Лейстрендж, дочерью Рудольфуса и Беллатрисы Лейстрендж, Пожирательницей Смерти, убийцей Хельги Браун (оправдательный приговор от 6 августа 1998 года, по показаниям Рональда Биллиуса Уизли)»

«Доброе утро, мой дорогой читатель!

Сплетница»

24-28.05.2011.

Ich wuensch dir einen Virus,

И всего наихудшего только тебе!

Virus, LaFee

Поттер застегнул верхнюю пуговицу своей черной мантии и посмотрел в зеркало. Выглядел он отвратно. Хмыкнул — в суд идет, а не на свидание.

Помянув Мерлина и предметы его нижнего белья, он еще раз чертыхнулся — в этом замке все делали в последний момент, в том числе и сообщали о собраниях Ордена Феникса. Только если раньше это можно было списать на осторожность (утечка информации могла произойти в любую секунду), то сейчас Гарри считал это глупостью.

Плюс ко всему болела спина, и жутко хотелось спать, а это никогда не доставляло комфорта.

— Стоит так переживать, не тебя ведь судят, — Рон Уизли просунул голову в комнату.

— Я и не переживаю, — хмуро отозвался Поттер, — кстати, хотел тебя спросить, ты знал до игры, что Хельгу Браун убила Катарина?

— Да. Там ничего особого не было. Мне даже не пришлось присутствовать на суде, хватило только сказать, что Лейстрендж однажды сильно помогла нам, в чем я естественно не соврал, — после минутного молчания, Рон спросил: — тебе не кажется, будто мы обманываем кого-то?

— Кого? Закон и Министерство Магии?

— Себя. Они ведь убийцы, а мы их защищаем.

— Их просто толкнули не на тот путь, вот и все. Я не вижу их особой вины…

— Гарри, Паркинсон убила троих. Три жизни.

— Я все это уже слышал, но ты ведь знаешь, что сказал Дамблдор? Мы и они — только дети…

— Меня не волнует, что говорил старик! — неожиданно взорвался Рон, — Он оставлял только подсказки и намеки, но никогда не говорил, что делать, хотя все время толкал тебя на один и тот же путь, он не давал тебе выбора!

— Но и им его не давали. Рон, мы в чем-то похожи, только толкали нас на разные стороны, и приходилось делать нам разные вещи.

— Делай что хочешь, — сдался, наконец, Рон.

Гарри фыркнул и, пройдя мимо него, вышел из комнаты.

Дорога до Большого Зала заняла не так много времени. Невыносимо хотелось курить.

Сев за стол Гриффиндора он подхватил листок Сплетницы и начала бездумно читать.

— Прошла всего неделя, — Гермиона села рядом и принялась наливать кофе. С некоторых пор он пила исключительно крепкий черный кофе без сахара или молока, — а Сплетница уже успела нас задолбать.

— И будет дальше. Почему-то мне кажется, что она не остановится на достигнутом.

— А ведь я думала, что в Хогвартсе в этом году будет спокойно…

— В Хогвартсе никогда не будет спокойно, — философски заметила Джинни Уизли, садясь напротив, — все говорят, что нельзя закрывать в одном месте такое количество детей и подростков.

— Это всегда приводит к разрушительным последствиям, — закончила за нее Гермиона.

Поттер положил недоеденный тост на тарелку — есть не хотелось.

— Я слышала, сегодня собрание Ордена. Ты не знаешь, почему? — Гермиона, уже успевшая погрузиться в какую-то книгу, посмотрела на друга поверх талмуда.

— Не знаю, что случилось и даже не могу предположить, почему вдруг там я понадобился.

— Ты идешь? — Грейнджер опустила книгу.

— Да, но прежде…

Девушка понимающе кивнула.

— Лучшего времени они найти не могли, — она покачала головой.

Гарри хмыкнул и поднялся со скамьи. Мельком оглядев зал, он увидел Паркинсон, незаметно кивнул и вышел, точно зная, что слизеринка идет следом.

«Странно, что об этом еще не знает Сплетница и Скитер» — подумал гриффиндорец и прибавил шагу.

* * *

Паркинсон задумалась: неужели даже у магглов эти судебные заседания проходили так же долго. Это было больше похоже на игру. О каком правосудии могла идти речь, если главному свидетелю и обвиняемой едва исполнилось восемнадцать лет?

«Какая глупость» — подумала про себя Паркинсон и вновь обратила свое внимание на судью. Кажется, тот был незнаком с Поттером, и не совсем понимал, с кем имеет дело. Вряд ли он уважал самого Героя, только его поступок. Панси четко понимала, что судья знает Последнюю Битву только по рассказам сослуживцев, из газет и вездесущей Скитер.

— Какую информацию доставляла мисс Паркинсон так называемому Ордену Феникса?

— Я не имею права разглашать эту информацию. Она…

— Мистер Поттер, никаких доказательств у вас нет, просто ваше имя не решит дела.

— Я не сомневаюсь, что имя мистера Поттера не решит дела, — подала голос женщина, сидящая недалеко от судьи, — но ему это и не нужно. Но если обо всем этом узнают газетчики, то…

— Марта, подождите, — перебил ведьму судья-толстячок с большими глазами, — быть может, мисс Паркинсон может и сама нам что-нибудь поведает, — он внимательно смотрела на слизеринку, девушке стало не по себе.

— Когда несколько раз леди Лейстрендж навещала свою дочь в Дурмстранге этой весной, дабы Темный Лорд не прознал об этих встречах, мне приходилось пить Оборотное зелье по просьбе Беллатрисы. — Панси посмотрела на Поттера, тот казалось, думал о чем-то своем. — Тогда они планировали кое-что, — девушка облизнула губы, — об этом не знал никто из Пожирателей Смерти, так как…

— Стойте, — неожиданный голос Поттера заставил Панси облегченно выдохнуть. — Это не касается Визенгамота.

— Мистер Поттер, вы заходите слишком далеко… — начал было судья.

— Дела Ордена Феникса должны оставаться тайной, — ощетинился Поттер, — мне не хочется напоминать суду и министерству о былых ошибках.

— Поттер, вам восемнадцать лет и вы не…

— Не сделал ничего хорошего? Вы именно это хотели сказать, не так ли? Мистер Паттерсон, не ваша ли дочь просила у меня автограф? Странно, мне всегда казалось, что уж вы никогда не станете мне угрожать. Вас устроит, если я поручусь за мисс Паркинсон, и все, что она мне расскажет, останется делом Ордена?

— Да, мистер Поттер, — ведьма по имени Марта придержала Паттерсона и улыбнулась, — мы должны посовещаться.

— Хорошо, миссис Робинс, — Гарри коротко кивнул женщине и покинул зал.

* * *

Паркинсон сидела на диванчике, Поттер сидел на подоконнике, примыкавшем к волшебному окну.

— Это не суд, а какой-то спектакль, — покачала головой девушка.

— Это итак спектакль. Народу мало, но все равно есть члены Визенгамота. Настоящие суды над Пожирателями Смерти проходят совсем по-другому, почти так же как и у магглов.

Панси выдохнула и закрыла лицо руками.

— То, что ты говорила про Беллатрису было правдой? То, что она планировала?

— Да, — ответила слизеринка и отняла руки от лица, — в это трудно поверить, но это было правдой, все заключалось в…

— Не говори этого здесь, — перебил ее Поттер, — сейчас после суда я отправлюсь в штаб, там будет собрание, ты можешь отправиться со мной. Это мой дом и ничего страшного не будет. Возможно, эта информация окажется полезной.

— Да, конечно. — Паркинсон кивнула.

В комнатку вошел человек в министерской мантии и пригласил их вернуться в зал.

* * *

Немного обшарпанная комната с длинным столом, на котором находились какие-то свитки, чашки какао и кофе и блюдца с печеньем. Множество людей в мантиях или маггловских одеждах, Моли Уизли, стоящая рядом с мойкой и управляющая мытьем посуды — все это неминуемо напоминало о закончившемся лете, когда такие собрания не были редкостью, когда люди собирались в этом доме почти каждый день.

Гермиона Грейнджер сидела на шатком стуле рядом с Роном Уизли и каким-то малознакомым человеком.

Как только в прихожей раздался звук звякнувшей входной двери, девушка встрепенулась и поспешила туда.

Гарри снимал дорожную мантию, позади него стояла Паркинсон. На вопросительный взгляд Гермионы он ответил слишком сухо:

— Да, раскрыл адрес, да, так нужно.

— Твой дом — твои правила, — Грейнджер пожала плечами, — только вот вряд ли они обрадуются. Кажется, случилось что-то не совсем приятное.

Поттер поморщился — сейчас ему меньше всего хотелось разбирать дела Ордена.

— Кикимер.

Старый домовик по приказу хозяина появился в прихожей.

— Кикимер, проводи мисс Паркинсон в гостиную.

Кикимер, готовый разразиться тирадой о грязнокровках, вновь возвращающихся в дом его покойной госпожи, округлил похожие на блюдца глаза и уставился на Панси.

— Чего стоишь, кого ждешь? — Нетерпеливо спросила слизеринка, и домовик тут же склонился и пропищал:

— Госпожа Персефона, извольте пройти за мной.

— Давно бы так. — Буркнула Паркинсон и последовала за домовиком.

Гермиона и Гарри обменялись насмешливыми взглядами и прошли в столовую.

Поттер здоровался со всеми, едва припоминая их имена, спрашивал, как идут дела на работе, выражал редкие соболезнования. Через несколько минут появилась МакГонагалл и все члены Ордена расселись по местам.

— Совершено нападения не деревушку во Франции, — без приветствия начала она.

Поттер про себя застонал. Ну не мог он поверить в то, что Пожиратели Смерти все еще совершали эти глупые вылазки — ведь их Господин мертв. Все эти собрания были глупыми, они не несли никакой цели. Это уже не дела Ордена Феникса, и тем более, это не имеет никакого прямого отношения к Поттеру. Он не хотел влезать в эти дела, считая, что, во-первых, с этим покончено, а во-вторых, это бессмысленно.

— Почему вы думаете, что это ПСы? — Задала интересующий его вопрос Гермиона.

— Мисс Грейнджер, вы должны понимать, что, несмотря на смерть Темного Лорда, остались еще люди, его помнящие и желающие бороться за него, поддерживающие его цели.

— Это глупо обвинять во всем Пожирателей, возможно, это даже не их рук дела — почти все они в Азкабане.

— Да? — К Гермионе повернулся старичок в странном колпаке, — Тогда скажите, мисс Грейнджер, кто сжег мой дом, как только я засветился, как член Ордена?

— Мистер Саймз, мы понимаем, что с вами произошло, но я не считаю, что…

— Мисс Грейнджер, вы все же не глава Ордена, каким бы ни был ваш вклад в смерть Того-Кого-Нельзя-Называть.

Гермиона подняла руки, как бы сдаваясь. Рон, сидящий рядом, фыркнул. Столовая погрузилась в неприятную вязкую тишину. Ее нарушила директор.

— Я никогда не думала, что скажу это, но возможно нам стоит наведаться в Азкабан.

— Минерва, никто из ПСов, там сидящих, ничего вам не скажет. Есть один выход — договориться со стариной Малфоем. Уж он обязан знать, касается ли это дело рук приспешников Темного Лорда. — Хохотнул какой-то мужчина, имя которого Гарри не мог припомнить.

— Ну и что мы теперь будем делать? Снова сидеть и ждать? — Рон впервые за все собрание задал вопрос, — Глупо прятаться, если война уже выиграна.

— Мистер Уизли, мне почему-то кажется, что война не закончена. — МакГонагалл мрачно посмотрела на Золотое Трио.

Раздался хлопок, и перед Гарри появился Кикимер. Эльф дрожал:

— Молодая мисс зовет вас, хозяин, — поджав уши, пропищал он.

— Как можно довести Кикимера до такого состояния? — Молли с вопросом посмотрела на Поттера, — И кто там, Гарри?

— Мисс Паркинсон, — ответила за него директриса Хогвартса.

Поттер только кивнул и вышел из столовой. Он тяжело вздохнул и отправился наверх.

Паркинсон сидела в кресле в бывшей комнате Сириуса и с интересом разглядывала постеры с изображением мотоциклов.

— Что ты сделала с Кикимером?

Панси вздрогнула и обернулась и махнула рукой.

— Да сдался мне твой эльф. Больно он мне нужен.

— Тогда что случилось?

— Я нашла это, — слизеринка указала на маленький столик, на котором лежали удлинители ушей. Поттер мельком подумал, что это он уже проходил. — Я знаю, кто совершает эти убийства и нападения.

— И кто же?

— Это та самая информация, которой я хотела поделиться с судом.

— Когда ты становилась Беллатрисой Лейстрендж?

Панси кивнула:

— Многие Пожиратели уже в то время задумывались о смерти Темного Лорда, мол, вдруг он не убьет тебя. Но я совершенно не могу понять, как туда попала Беллатриса. Возможно, она любила дочь сильнее, чем Темного Лорда и подумывала об уходе из его рядов. Белла была в состоянии подстроить собственную смерть, тем более, ее дочери ничто не угрожало. Кроме нее были люди, которым Лорд обещал золото, славу и прочее, но, как ты и сам понимаешь, этого они не получили, именно из-за этого и началось планирование таких операций. Я сама не представляю, как все это должно действовать, только знаю, что руководит этим кто-то из старого состава. Они хотят, чтобы их имена, а не безликое название организации вошли в историю. Чистая слава, без всякого Темного Лорда.

— Но зачем тогда они надевают мантии и маски?

— Так они производят больше впечатления, — она пожала плечами, — они не прекратят эту глупость. Поттер, они сумасшедшие, не такие, как мы. Некоторые из них получают удовольствие, просто убивая, не ради цели. Они могут делать это ради развлечения. Я не знаю, выберут ли они себе нового Темного Лорда, нападут ли они на тех, кто был на твоей стороне, или в скором времени возьмутся за предавших Пожирателей. В любом случае, я не хочу, чтобы это вновь коснулось Хогвартса. Мне хватило и одного Вол… — она замешкалась, сглотнула, а затем произнесла: — Того-Кого-Нельзя-Называть.

Поттер думал несколько минут, а затем вновь спросил:

— Зачем ты мне это говоришь? Ты ведь должна быть там, с ними.

Паркинсон дернулась. Она не думала, что он умеет бить настолько метко.

— Потому что я не хочу убивать. Это звери. Я научилась получать из всего этого выгоду, но в жизни мне это никак не помогло.

— Этим вы и отличаетесь от нас: везде ищете выгоду.

— Иначе там было просто не выжить, — она усмехнулась, — ты будешь передавать это Ордену?

— Это больше не моя война. Я скажу им, но сам заниматься ничем не стану — набегался уже.

— Суждения как у старика, — девушка покачала головой.

— Когда-нибудь ты сможешь меня понять, — он чуть улыбнулся и повернулся к двери. Уже уходя, он произнес: — спускайся. Отправимся в Хогвартс вместе.

Когда они вернулись в замок, тот гудел.

«Всем Привет!

Сплетница»

Дафна Гринграсс всегда помнила о том, что ей говорила мама. Леди Гринграсс перед первым сентября будто предчувствовала, давала дочери наставления. Однажды, она подняла ее среди ночи и заставила пойти с ней. Дафна никогда не думала, что ее мама умеет водить машину. Та была своей в маггловском Лондоне. Знала куда идти, как общаться с людьми. У нее там даже были друзья. Дафна тогда не поверила своим глазам. Но леди Гринграсс всегда твердила ей о Гордости. Якобы тем хорош Гриффиндор, что они никогда не поступятся тем, что у них есть. Она говорила, что Гордость и желание бороться должны быть в каждом человеке. Она знала — дочери придется трудно в новом мире. Уже приехав в Хогвартс на последний курс обучения, Дафна начала понимать — Гордость осталась у каждого слизеринца. Она видела, как Малфой все лето сражался за свою семью, как Панси не давала себя в обиду и не обращала внимания на первые листовки Сплетницы. Дафна завидовала им, но боялась признаться даже самой себе. У нее было собственное достоинство, она боялась потерять статус и прочее, но она никогда не боялась потерять себя, боялась, что ее маска когда-нибудь слетит, а под ней не будет ничего. Потому что самой Дафны не существовало. Было имя, была фамилия, не более.

Панси пришла в Большой Зал раньше. Она увидела листовки раньше «подруги».

Когда Дафна вошла в зал, Паркинсон поднялась со скамьи и, держа в одной руке палочку, а в другой листок Сплетницы направилась к ней.

— Это твоих рук дело? — буквально прошипела Панси.

— О чем ты говоришь? — Гринграсс огляделась — ученики смотрели на них. Дафна схватила листовку и пробежала глазами, а затем с удивлением посмотрела на подругу, — Панси, это правда не я.

— Да что говоришь! — всплеснула руками девушка, — об этих магглах знали только Малфой, Блейз и ты! Я точно знаю, что сегодня они отсыпались до обеда после вечеринки, а ты, как мне сказали, ушла вчера слишком рано.

— Не отчитывай меня как девчонку, Паркинсон, — наконец нашлась Гринграсс, — меня меньше всего волновали твои шашни с Поттером и твои грязные делишки в том числе! Я всегда знала, что ты убьешь и глазом не поведешь. — Дафна сама опустилась до шипения. — Не порти мне репутацию, это тебе уже нечего терять, — она радостно сверкнула глазами.

— Что ты хочешь этим сказать? — Паркинсон прищурилась.

— Я не убивала, Панси, — сладко пропела Дафна, — я не унижалась перед Темным Лордом. Мой отец не умер из-за меня, а мать в здравом уме, я не бегала за Малфоем, не таскалась по судам. У меня есть гордость — я не унижаюсь перед людьми. — Гринграсс понимала — последнее предложение было чистой воды ложью, но именно оно сильнее всех задело Паркинсон.

Брюнетка не нашлась что ответить. Она просто обошла подругу и пошла к выходу. Дафна уже праздновала победу, когда…

— Круцио!

— Протего!

Дафна обернулась. Перед Паркинсон стоял почти прозрачный щит, сзади нее Поттер прятал палочку в рукав мантии. Его реакция была быстрее.

— Идиотки! — почти неслышно выругался Драко Малфой, но это показалось всем собравшимся громом.

Панси тяжело дышала, а Дафна удивленно моргала. Наконец, Паркинсон развернулась и стремительно покинула зал. Ее подруга еще несколько секунд стояла на месте, прежде чем сделать шаг к своему столу.

Гринграсс позавидовала Паркинсон, ведь было точно видно — Поттер пытался спасти именно Панси от проблем. Дафна усмехнулась — даже Панси была кому-то нужна…

— По пятьдесят баллов с каждой, — громко провозгласила МакГонагалл, — Мисс Паркинсон — за применение непростительного заклятия, мисс Гринграсс — за унижение однокурсницы.

Большой Зал взорвался голосами.

1-3.06.2011.

Умирает капитан и уходит в океан

Оставляя за собой розовую нить

Он раздавлен и распят, а корабли в порту стоят

И движения руки хватит, чтобы им поплыть

Но забыли капитана два военных корабля

Потеряли свой фарватер и не помнят, где их цель

И остались в их мозгах только сила и тоска

Непонятная свобода обручем сдавила грудь

И неясно, что им делать: или плыть или тонуть

Корабли без капитанов, капитан без корабля

Надо заново придумать некий смысл бытия

Нафига?

("Два Корабля", Агата Кристи)

Панси Паркинсон никогда не думала, что словами можно сделать больно. Она всегда считала, что нет ничего хуже Круциатуса. Оказалось, Панси видела не все.

Следующие два дня были для нее Адом. Она не разговаривала с однокурсниками, сидела в отдалении, а на ЗОТИ во вторник встала в пару с Поттером.

Она не знала, зачем это делает.

Ее боялись. Все обходили ее стороной. На собрании старост никто не занял соседнее кресло.

В среду она пришла на тренировку Гриффиндора. Ее никто не замечал. Слизеринка сидела на трибунах и молча смотрела за охотниками. Было очевидно, что Поттер пытался сделать ведущим охотником не Джинни Уизли, а Джейсона Моргана. Морган играл рывками, не мог сосредоточиться на квоффле и бесконечно запутывался. Он не мог сориентироваться, не понимал, когда лучше передать мяч. Кажется, квиддич был ему не по зубам.

Когда ее заметили, тренировка почти закончилась, и гриффиндорцы обсуждали какую-то новую схему игры, предложенную Роном Уизли.

Капитан кивнул слизеринке и начал подниматься к Панси.

— А тебя как сюда занесло? — он был непривычно весел.

— Да вот, шла, вдруг думаю, зайду на поле — посмотрю, как летает Поттер, потом пойду и доложу Малфою, как проходят тренировки соперников.

— Очень смешно, Паркинсон. — Гриффиндорец улыбнулся и похлопал себя по карманам, девушка поняла его без слов и, вздохнув, протянула пачку с сигаретами.

— Только куришь мои сигареты и больше ничего другого не делаешь, — проворчала она.

— Не занудствуй, эта должность занята Гермионой. — Поморщился Гарри и, вынув зажигалку, закурил.

— Раз уж я стала изгоем, Поттер, посоветуй-ка мне, как себя вести. Ты ведь кое-что знаешь в этом деле…

Гриффиндорец смутился.

— Я был изгоем, но у меня всегда была Гермиона.

— Почему все сводится к Грейнджер? — Панси подняла глаза к нему в демонстративном жесте.

— Легче бороться, зная, что в тебя верят.

Они замолчали.

— Я подала прошение перевести Александра из Дурмстранга в Хогвартс, — сменила тему Панси, — теперь вот не знаю, что мне делать. Меня ведь теперь здесь не жалуют. Уже сама подумываю о переводе.

— Перевестись, будет означать проиграть, — он вновь поморщился, — никому лучше от этого не станет.

— Мне станет, Поттер. Это все-таки Слизерин. Правда, еще неизвестно, кто из нас в худшем положении. Гринграсс будут ненавидеть только потому, что выболтав мои секреты, она может взяться за других.

— Думаешь, Гринграсс — Сплетница?

Паркинсон покачала головой:

— Она сама не знает, на кого работает. В любом случае мне больше нечего бояться. Она вылила всю грязь разом.

— Эй, Гарри, — Рон подошел к трибуне, — бросай ты эту… в общем, бросай Паркинсон. Пошли в гостиную, Дин достал огневиски!

— Рон, это без меня.

— А что так?

— Не хочется, — Поттер усмехнулся. Он проводил друга и команду взглядом, пока они не скрылись из поля его зрения.

— Сейчас начнется тренировка Слизеринцев, — Панси посмотрела на часы, — семь часов ровно.

— Так спускайся.

— Я не хочу, — помотала головой слизеринка.

— Давай поспорим?

— Нет, я все равно туда не пойду!

— Если ты не пойдешь, я расскажу всей школе, что ты передала нам архиважную информацию и была нашим шпионом в стане врага, — он весело подмигнул.

— Это шантаж.

— С тобой по-другому нельзя, — весело усмехнулся гриффиндорец.

Панси улыбнулась:

— Я не хочу, чтобы меня считали доброй! — Панси рассмеялась, — хорошо, я пойду туда, но при одном условии.

— Каком?

— Ты поверишь мне, что я тебя не использовала. Это было по пьяни, тогда я не думала, как мне защищаться, а еще ты поверишь, что мне было очень не просто убивать.

Гарри тяжело вздохнул и отвел глаза. Веселье ушло.

— Хорошо, — через минуту сказал он.

— Вот и славненько.

Паркинсон подхватила перчатки и понеслась вниз по ступеням. Только сейчас гриффиндорец заметил, что ее кисти покрыты рубцами, как от ожогов.

* * *

Гермиона плохо спала. Сон ее был липким и противным. Словно какие-то путы вновь сковывали ее. Там она вновь попадала в плен к Беллатрисе Лейстрендж, вспоминала Круцио и испытывала боль унижения, когда та выводила на ее руке «Грязнокровка».

— Гермиона! Гермиона! Ну просыпайся же!

Грейнджер раскрыла глаза и в ужасе посмотрела на лицо Джинни. Ее трясло. Схватив с тумбочки стакан с водой, она выпила все его содержимое.

— Гермиона, что с тобой? Такого ведь раньше не было, — Джинни с беспокойством смотрела на подругу.

— Ничего, все в норме, Джинн, — отдышавшись, произнесла гриффиндорка.

— Нас зовет МакГонагалл. Она в гостиной. Там еще Паркинсон, Забини и Малфой. Не знаю, чего они хотят.

Гермиона машинально кивнула и встала с кровати. Она сменила пижаму на джинсы и водолазку, накинула мантию.

Вместе с Джинни она вышла в гостиную. МакГонагалл сидела на диванчике, Малфой и Забини в креслах, а Панси Паркинсон стояла у камина. Кроме того, там был Рон. Он нервно вышагивал из угла в угол.

— Паршиво выглядишь, Герм, — вместо приветствия произнес он.

— Уизли, я знал, что ты не умеешь делать комплименты, — хохотнул Блейз. — но чтобы так. Кстати, Грейнджер, где же твои знаменитые кудри?

У Грейнджер действительно не было кудрей. Ее волосы были еще чуть мокрыми, но все равно не завивались, как это было раньше. Теперь они просто были немного волнистыми, хотя это было слишком трудно заметить — настолько они были запутаны.

— Заткнись, Забини, — отмахнулась Гермиона.

— Неужто ты завиваешь волосы? Хах, никогда не думал, что ты умеешь это делать.

— Мистер Забини, — процедила директриса.

— Блейз, закрой рот, — кисло отозвался Малфой. Блейз фыркнул, но рот закрыл.

— Кого ждем? — нарушил тишину Рон.

— Мисс Паркинсон, левая лестница, последняя дверь направо. Разбудите мистера Поттера, пока я буду вводить ваших однокурсников в курс дела. — МакГонагалл обернулась к слизеринке.

Девушка кивнула и поспешила к лестнице.

— Паркинсон, — Гермиона повернулась к ней, — у него пароль: «Последний же враг истребится — смерть».

Все недоуменно посмотрели вслед слизеринке.

— Странные Поттер пароли выбирает, — услышала Панси уже где-то позади.

Она постучала в комнату для приличия, когда никто не откликнулся, назвала пароль и вошла.

Комната была странной. Здесь было много книг, но лежали она на полу кривыми стопками. Здесь же лежали и учебники. Стол справа был полностью завален пергаментами. На нем стояла потертая колдография в рамке: рыжая женщина держала на руках ребенка, его черноволосый отец обнимал ее за талию, они смеялись, на вид Панси дала бы счастливым родителям лет двадцать пять, не более.

Сам Поттер спал на кровати. Одеяло валялась где-то на другой ее половине. Паркинсон быстрым шагом преодолела расстояние до него и потрясла юношу за плечо.

— Поттер, хватит спать, вставай, давай! — Громко произнесла она. Меньше чем через секунду на нее уже смотрели зеленые глаза гриффиндорца.

— Что ты здесь делаешь? — Только и смог выдавить он, сел на кровати и свесил ноги.

— В гостиной МакГонагалл и еще кое-кто. Она хочет с тобой поговорить, — Паркинсон отошла от кровати и села на край письменного стола. Только сейчас Гарри заметил, что девушка одета не по форме: на ней были джинсы и свитер мелкой вязки.

— Так что случилось? — гриффиндорец встал с кровати и, взяв вещи, пошел в ванную.

— На Шармбаттон напали. — Пожала плечами Паркинсон и продолжила болтать ногами.

— Что? — Гарри высунулся из ванной.

— Ты все прекрасно слышал, — Панси спрыгнула со стола и начала разглядывать колдографию, — кто это? — спросила она.

— Ты первый человек, который не может понять, — раздался голос из ванной. А после короткой паузы произнес: — Мои родители.

Панси внимательнее посмотрела на колдографию. Гарри, сидящий на руках у матери улыбался.

— Так что там произошло, ты можешь мне нормально рассказать? — Гарри надел мантию и вышел.

— Я допоздна засиделась в гостиной. Полчаса назад вбежала старая кошка и велела позвать Малфоя и Забини, и следовать за ней. Коротко бросила о нападении на Шармбаттон. Сказала, что учеников будут доставлять в основном в Дурмстранг, но и Хогвартсу достанется.

— Ладно, пошли, — хмуро проговорил гриффиндорец.

— Почему бы не позвать других старост? — услышали они голос Гермионы, входя в гостиную.

— Гермиона, мы не хотим создавать панику в школе. Другие старосты не смогут держать язык за зубами. — Директриса позволила себе некоторую фамильярность. Увидев Гарри, она кивнула и наложила заклинание, дабы никто из учеников не услышал этого разговора. — В этом году в Хогвартс приехало довольно мало учеников и осталось много свободных факультетских спален. Завтра дети пройдут распределение. Мы скажем, что защита Шармбаттона повреждена после неосторожных действий одного из авроров.

— Как долго они пробудут здесь?

— Никто не может этого сказать, — покачала головой директриса, — защита школы устроена так, что если появляется брешь ее нужно переустанавливать полностью.

— Вам не кажется, что история повторяется? — наконец задал вопрос Гарри, — мы снова лжем.

— Мистер Поттер, в этот раз все по-другому, — устало вздохнула Минерва, — мы просто не желаем паники, уж с этими остатками мы в состоянии… Сейчас вы отправитесь в Хогсмид, ученики прибудут именно туда. Встретите их у поезда, проводите в замок, а там и завтрак.

Забини сосредоточенно смотрел на успокаивающийся за окном ливень. Он бы сейчас отдал многое, только бы не сидеть в этой теплой комнате. Блейз поднялся и расправил мантию:

— Нам следует поспешить, — серьезно сказал он.

— Почему дети не могли воспользоваться камином? Я не думала, что Хогвартс-Экспресс может так быстро двигаться.

— Грейнджер, поезд все-таки волшебный, а воспользоваться камином значило оповестить министерство раньше времени, — пожал плечами Малфой и тоже поднялся.

Они вышли из гостиной, директриса последовала за ними, но после свернула в один из коридоров, ведущих в Равенкловскую часть замка. Старосты и Поттер молчали, когда пришло время выходить из замка все натянули капюшоны мантий и наложили водоотталкивающие чары. Там их уже ждали две кареты.

Когда гриффиндорская карета тронулась с места, Джинни спросила:

— И давно у вас кошмары? Я ведь понимаю, это не только у Гермионы.

Поттер отвернулся к окошку, Рон посмотрел на сестру:

— Не слишком, но достаточно, чтобы устать от них, — уклончиво ответил рыжий, — Джинн, я прошу тебя не лезть в это дело. Мы имеем право на личную жизнь.

Младшая Уизли громко фыркнула и повернула голову в противоположную сторону. В ее голове уже звучали новые строчки, которые она надеялась, одобрит С.

Когда они приехали на станцию Хогсмид начало светать. Солнышко лениво поднималось. Поезда еще не было, но на платформе уже стоял профессора Стебль и Флитвик. Последний размахивал руками. Вскоре появился и Хагрид.

Паркинсон куталась в мантию, прикрывая голову капюшоном; Грейнджер изучала свои ногти; Поттер нервно курил; Малфой и Блейз тихо переругивались. Джинни Уизли внимательно за всеми следила.

Когда прибыл Хогвартс-Экспресс, особой оживленности не было. Дети были напуганы. Их было от силы человек двадцать, а то и меньше. В основном они все знали английский, но говорили с чудовищным акцентом. Малфой и Забини по-французски быстро объяснили им, что делать и дети начали рассаживать по каретам.

— Гэлмиона, — к ним подбежала девочка лет тринадцати и залепетала что-то на французском, Грейнджер хмуро взглянула на Малфой. Тот демонстративно всплеснул руками, но перевел:

— Грейнджер, она спрашивает, помнишь ли ты ее. Это Габриэль Делакур. Она хотела связаться с сестрой, но ей не дали этого сделать. Спрашивает, можно ли это сделать сейчас.

— Только когда вернемся в замок. Возможно, директриса разрешит.

Малфой перевел. Девочка радостно улыбнулась и поспешила к карете.

— Откуда вы с Блейзом знаете французский? — спросила Гермиона, когда последние дети уже сели в кареты.

— Родители заставляли учить, — Драко поморщился, из-за чего стал похож на ребенка.

— А Паркинсон не заставляли?

— Панси всю жизнь делала, что хотела. Ее отец не был решительно настроен против магглов. Мы всегда думали, что они всегда будут сохранять нейтралитет, как Гринграсс.

— Хм, понятно.

— Вообще не понимаю, зачем мы здесь понадобились, — фыркнул Малфой.

Грейнджер была с ним полностью согласна.

* * *

Он проспал и явился на завтрак позже положенного, когда МакГонагалл уже объяснила, что к чему, и Стебль начала распределение. Эта женщина с пальцами-сосисками опускала шляпу на голову нового временного ученика Хогвартса. Драко видел, как девочку, с которой вчера говорила Грейнджер, отправили на Равенкло. Девчонка сморщила свое прекрасное личико — видимо, ее не прельщали посиделки с новыми родственниками. Малфой задумался, почему вчера Габриэль обратилась именно к Гермионе, а не к Рону или Джинни, ведь Грейнджер не являлась родственницей Уизли. Драко на глаза попался листок, лежащий на столе.

«Много ли вы знаете о героях? Не думаю.

Они живут в соседней от вас спальне, кушают за два места от вас, сидят за партой, стоящей перед вами, но вы — я настаиваю! — решительно ничего о них не знаете!

Все, что мне удалось выудить из газет и журналов, сплетен и разговоров я бы хотела рассказать вам, но сначала свежие новости!

К нам в школу прибыла группа учеников из Шармбаттона. Никто точно не знает, что там произошло (мои ушки и глазки будут замечать все-все, а я буду рассказывать это вам, идет?), но поговаривают, будто ради этого даже собирался Ордена Феникса. Остается один вопрос: почему же все вновь скрывают от нас? Во-первых, это не честно, а во-вторых, что будет, если история повторится? Знаете, я не верю во всю эту чушь про Пожирателей Смерти, жаждущих возмездия, нам нечего бояться, друзья мои!

Так вот, о чем это я? Ах, да, Герои. Я вчера услышала, как мадам Помфри выдает Рону Уизли (ну знаете, рыжий такой, с Поттером носится?) снотворное, причем в немаленьком объеме! Такое не пьют, когда просто не можешь уснуть, это употребляют, когда еженощно не спишь. Там же мне удалось увидеть еще и скляночку с успокоительным для Поттера. Вот это уже меня повергло в шок! Теперь ясно, откуда эта его невозмутимость и апатия. Кажется, нормальной осталась только Грейнджер, но не тут-то было! Вы видели ее ногти, а точнее то, что от них осталось? В таком возрасте люди начинают грызть ногти только от переутомлений, стрессов и прочего в таком духе (это я знаю, однажды я зашла в маггловский книжный и там стащила пару глупых книженций). Короче говоря, Грейнджер, Поттер и Уизли — если не психопаты, то с ними точно не все в порядке. Я ручаюсь!

Кажется, победа досталась им не так уж и легко. Может быть, они просто боятся повторения? Я знаю самую изощренную пытку для них — заставить Золотое Трио пережить все сначала. От Тролля до Волдеморта. Что они скажут? Выживут ли? О чем они сейчас думают? Я была бы не против визита в их головы.

Волосы Грейнджер больше вьются. Глаза Поттера больше не горят. Уизли думает о лекарственных зельях, а не о еде.

Хэй, Герои, не пора ли начать новую жизнь? На вас глядеть жалко! Смотрите, я слежу за вами!

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница

P.S.: Только я могла задвинуть главное событие дня на задворки»

3-4.06.2011.

You're sick of feeling numb

Когда погаснут огни, ты поймёшь.

(Three Days Grace — Pain)

— Это бред. — Гермиона на секунду зажмурила глаза, — Бред высшей степени.

— Да бросьте, это было предсказуемо! — Фыркнул Рон и откинул листок Сплетницы.

— Я прекрасно это понимаю, но может…

— Что «может», Гермиона?

— Я хочу перевестись… — Гермиона посмотрела на друзей.

Рон отвел глаза в сторону:

— Джорджу нужен помощник в магазине, он говорит, что я могу уйти прямо сейчас.

— Понятно, — Гарри пожал плечами, — возможно, возвращаться и, правда, было глупостью.

Он встал и молча пошел к выходу. Идти на занятия желания не было, и он отправился в комнату.

Никто из Золотого Трио не заметил, что сегодня утром Ежедневный Пророк так и не был доставлен.

* * *

ЗОТИ никогда не были ее любимы предметом, но это не мешало ей получать по нему более или менее приличные оценки.

Сегодня они вновь изучали технику дуэлей. Сара Уайт ходила между учениками, показывала новые заклинания и говорила, как правильно держать палочку. В дверь постучали.

— Входите, — спокойно произнесла мисс Уайт.

В класс вошла девочка лет тринадцати и тут же подошла к Панси. Паркинсон с удивлением посмотрела на гриффиндорку, которая, переминаясь с ноги на ногу, протягивала ей свиток, перевязанный серебристой лентой. Как только Панси взяла свиток в руки, девочка выбежала из кабинета, так, словно за ней гналась стая волков.

«Пройдите в кабинет директора» — значилось в свитке.

Панси, не спрашивая разрешения у преподавательницы, вышла из класса.

Через несколько минут она уже стояла перед кабинетом директора и только тут поняла, что не знает пароля.

— Шоколадный пудинг, — произнесла МакГонагалл, вывернувшая из бокового коридора. За ней следовали два человека: один в министерской мантии, другой же просто в белой рубашке и темных брюках, именно в нем Панси узнала мистера Андерсона — лечащего врача ее матери.

Вчетвером они вошли в кабинет директора.

— Садитесь, мисс Паркинсон, — МакГонагалл села в кресло директора и указала студентке на кресло перед столом. Мужчина из министерства сел в противоположное, а доктор подошел к окну и заговорил:

— Мисс Паркинсон, я вынужден вам сообщить… вашей матери не стало на рассвете.

— Что? — ошеломленно переспросила Панси.

— Элен Паркинсон покончила с собой, выбросившись из окна. Это произошло в шесть утра. — Сухо проговорил министерский служащий.

— Она оставила вам записку, — доктор отвернулся от окна и протянул Панси клочок бумаги.

Девушка взяла его дрожащими руками и развернула.

«Я не виню тебя ни в чем. Это не было твоей ошибкой, Панси. Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива, с кем — не имеет значения. Не забывай об Алексе, я всегда буду рядом.»

— Как это возможно, она ведь…

— Мы решили, что к леди Паркинсон на несколько минут вернулся рассудок, это произошло, скорее всего, из-за одного экспериментального зелья, но Элен…

— Она не хотела жить, — Панси покачала головой, из глаз предательски потекли слезы, руки сжимали листок, — сама все решила, как всегда!

— Мисс Паркинсон, вам стоит связаться со своим поверенным, — начала мужчина в мантии министерства Магии.

— Да, я знаю эту процедуру, — кивнула Панси, — когда я смогу забрать ее тело?

— Завтра утром. Мы должны проверить, действительно ли это было суицидом.

— Конечно.

Мужчины покинули кабинет. Панси поднялась и на негнущихся ногах отправилась к выходу, но тут ее остановил странный голос. Он не принадлежал директрисе. Панси обернулась, на нее с портрета из-за очков-половинок смотрели голубые глаза профессора Дамблдора:

— Мисс Паркинсон, вам остается только принять ее решение.

— Вам легко говорить, профессор, — фыркнула Панси.

Когда за ней закрылась дверь, Минерва повернулась к своему предшественнику:

— Вы уверены, что…

— Мисс Паркинсон сможет пережить это, лишь если ей помогут, но чтобы люди смогли ей помочь, ей нужно захотеть этого. В этом замке есть человек, который в состоянии сделать это…

— Как знаете, Альбус, как знаете, — шепотом повторила МакГонагалл.

Панси неуверенно шла по коридорам Хогвартса. Они еще никогда не казались ей настолько чужими. Хотелось кричать, плакать, но она не имела на это права. Все что оставалось — идти в слизеринские подземелья и обдумывать то, что будет дальше. Сейчас стоило закрыться в комнате и выкурить пачку сигарет, затем отправиться в Хогсмид, купить траурную мантию и аппарировать в поместье.

Проходя мимо Большого Зала, Панси заметила движения около директорского стола. Паркинсон подошла и заглянула в зал. МакГонагалл, от которой она вышла всего несколько минут назад сама проводила церемонию распределения единственного новичка. Слизеринка вытерла слезы рукавом мантии с зеленой вставкой и заставила себя посмотреть в сторону преподавательского стола, как раз в тот момент, когда Шляпа опустилась на голову черноволосого мальчишки с синими глазами.

— ГРИФФИНДОР! — Вынесла вердикт шляпа. Директриса сняла ее с головы новоиспеченного гриффиндорца, и тот поплелся к столу под красными флагами.

Увидев Панси мальчишка, которому на вид было лет четырнадцать, расплылся в улыбке и помахал ей. Паркинсон с ужасом поняла — ей самой придется говорить ему. Но чтобы сделать это ей стоит сначала сделать шаг в зал, а ведь он сидел у самого дальнего конца, значит — придется пройти весь зал.

Слизеринка сделала шаг, еще один и еще. Она шла по Большому Залу, но, несмотря на шум, слышала каждый удар своих каблуков о каменный пол. Именно в тот момент в зал влетело множество сов со свертками Ежедневного Пророка. Паркинсон побежала, она выхватила из рук брата газету — знала, что будет на первой полосе.

— Пошли, нам надо поговорить, — прошептала она ему.

Александр поднялся и с интересом посмотрел на сестру. Слизеринка обняла его за плечи и повела из зала. Они зашли в первый попавшийся класс, и Панси вытащила из кармана пачку сигарет.

— Ты видел газету?

— Нет, — парнишка удивленно моргнул.

— Мамы больше нет, — без лишних предисловий произнесла слизеринка спокойным голосом.

— Я тебе не верю, — через минуту произнес гриффиндорец.

— А придется, — Панси протянула ему смятый кусочек пергамента, а сама развернула Пророк. Как она и думала — некролог. Ее брату этого точно не стоит читать, вся газета будет только и состоять из грязи, которой журналисты накопали предостаточно на всю их семью.

— Она не могла. А как же мы? — Алекс посмотрел на сестру, в его глазах стояли слезы.

— Ты останешься в Хогвартсе, — ледяным голос проговорила Панси, — в воскресенье рано утром тебя отправят в поместье. Я сама организую похороны.

Мальчик плакал. Панси пришлось успокаивать его на протяжении нескольких минут, но она отлично понимала — Алекс еще не осознает потери, как и она.

Путь до гриффиндорской гостиной был нестерпимо долгим. Мало у кого сегодня были послеобеденные уроки, ученики то и дело косо посматривали на Панси и Алекса, но говорить что-то не решались.

— Черт, еще один пароль. Кажется, вчера был «Независимость»?

Полная Дама на картине кивнула и открыла проход. В гостиной было душно, несмотря на то, что камин не горел. Ученики выполняли домашние задания, и только один человек смотрел на вход. Поттер кивнул Панси и подошел к Грейнджер. Староста Школы подняла глаза на Паркинсон.

Гермиона поднялась и подошла к Александру.

— Не лучшее время для вступительной речи, Грейнджер, — перебила ее слизеринка. Староста немного смутилась.

— Левая лестница, вторая дверь налево, — четко проговорила она.

Панси подтолкнула брата и он, опустив голову, пошел в свою новую комнату.

— Ты не будешь его забирать? — удивленно спросила ее Гермиона.

— Лучше он останется здесь до конца недели, а потом посмотрим.

— Паркинсон, я хотела сказать… мне правда жаль.

— Спасибо, только это не поможет. Удивительно, но мама всегда хотела, чтобы Алекс отправился в Гриффиндор, — она горько усмехнулась.

Поттер все-таки подошел к ней и неуверенно посмотрел в глаза.

«Я завтра же убью себя за это» — подумала Панси, прежде чем обнять его. Уткнувшись ему в плечо, она все-таки заплакала. Посреди гриффиндорской гостиной, обнимая Национального Героя, но сейчас это не имело значения…

* * *

Слизеринская гостиная была пуста. Панси поднялась в свою комнату, быстро собрала вещи и уменьшила их заклинанием. Затем зашла в пустую комнату Малфоя, видимо ее обладатель был в душе. Паркинсон нашла чистый лист пергамента и написала «Воскресенье, 11:00. Захвати Забини», после чего тихо вышла.

Панси была за пределами Хогвартса, когда сняла тонкие перчатки. Их место заняли дорогие черные. Девушка аппарировала, даже не оглянувшись на замок. Сегодня предстояло многое сделать. Паркинсон скованно улыбнулась серому небу, когда перенеслась в Лондон, недалеко от больницы, но ее улыбка исчезла, как только она вошла в хмурое здание.

* * *

Поттер проснулся. На секунду ему показалось, что все, что было ночью — всего лишь сон, но оставшийся на полу серебристо-зеленый галстук явно говорил об обратном. Гарри поднял галстук и кинул его на стол, тот повис на фотографии Лили и Джеймса, закрыв юную миссис Поттер.

Мальчик-Который-Выжил отправился в душ.

Когда он появился в Большом Зале к нему подошел Малфой, и безмолвно протянул записку.

— Зачем ты мне отдаешь это? — Он удивленно посмотрел на слизеринца.

— Потому что я точно знаю, что Панси не ночевала в своей комнате, — хмуро произнес Драко, — она бы хотела тебя там видеть.

Поттер повернулся и пошел к своему столу.

— Малфой, а ты не думаешь, что это был просто… — он повернулся к слизеринцу.

— Между друзьями и тобой она выбрала тебя, Поттер, следовательно, для нее этот выбор что-то значит, — пожал плечами Малфой и сел за свой стол.

— Неужели ты думаешь, что это правда? — Дафна с недоверием посмотрела на листок Сплетницы, на котором помимо текста было еще и фото.

— Гринграсс, конечно это правда, — спокойно произнес Блейз, — в конце концов, теперь леди Паркинсон вольна выбирать свою жизнь, в отличие от нас, — он усмехнулся.

— Она всю жизнь выбирала ее сама!

— Дафна, я не думаю, что сейчас Панси этому радуется. Она бы отдала многое, чтобы вернуться в прошлое, когда у нее были родители, но, увы, сейчас слишком поздно…

— Вы так говорите, как будто она святая! — Снова не выдержала Гринграсс.

— Она не святая, — Блейз посмотрел на Поттера, — но она заслуживает, чтобы от нее отстали.

— Какие вы все проницательные и правильные, аж тошно становится, — скривилась Дафна, — как будто вы всю ее знаете.

— Дафна, прекрати орать на весь зал, — Забини повернулся к однокурснице, — не вставляй ей палки в колеса, потому что однажды Поттера не будет рядом, а кто знает, на что способна Паркинсон, когда ей придется защищаться.

— Она не посмеет… — прошипела Дафна.

— Ты в своем уме? Гринграсс, это Паркинсон, а не какая-то девчонка.

— Блейз прав, — Малфой повернулся к Дафне, — у Панси выходили лучшие Круциатусы, когда она была при Темном Лорде.

Дафна фыркнула и отвернулась.

— Папа однажды сказал, что ему никогда не выдать Панси замуж.

Поттер поперхнулся и посмотрел на Александра, который сам несколько минут назад занял место перед ним.

— Мне четырнадцать, а не одиннадцать, — скривился мальчишка, — и я всегда знал, что мой отец любил ее больше чем меня.

— Почему больше?

— Не знаю, — пожал плечами Алекс.

— Родители любят детей одинаково.

— И это мне говорит человек, который своих родителей знает только по фотографиям, — Алекс достал из сумки расписание и пробормотал, — да уж, теперь никакого квиддича мне не видать.

— Панси сказала, что ты был ловцом.

— Да, именно «был».

— Ну, я хочу уйти из команды…

— Ага. Это будет странно смотреться: Гарри Поттер, который спит с Панси Паркинсон отдает свое место ловца ее брату, — Алекс закатил глаза.

Поттер прокашлялся.

— Ладно, я потопал, — Паркинсон закинул на плечо сумку и пошел на занятия.

— И этот мальчик вчера узнал о смерти своей матери, — пробормотал ему вслед Гарри.

— А то, — усмехнулся сидящий рядом Рон. — Хороший у Паркинсон братец, ничего не скажешь. Выболтал тайну сестры, да еще и ядом приправил. За что его к нам отправили?

— За храброе сердце, — не удержался Гарри, — он хороший малый.

— Я вот одного понять не могу, — задумчиво произнесла Гермиона, — кто же будет наследником?

— Ставлю три галеона на то, что Панси станет наследницей, — Катарина посмотрела на Золотое Трио и объяснила, — В случае Панси родители сами могут выбрать наследника. Алекс не настолько хладнокровен, чтобы вести дела семьи, а у Панси просто железная хватка. А вообще если посмотреть на семью, то наследник виден сразу.

— Например?

— Возьмем Малфоя, — Катарина внимательно посмотрела на Драко, — ну, здесь все ясно. Ради него родители, а в особенности старина Люциус, пойдут на многое. Дальше Гринграсс. Наследницей будет Дафна, она, скорее всего не сменит фамилию, но Астория получит немалое приданное, она об этом даже не беспокоится. Франческа Забини сама отреклась от семьи, а стало быть, полноправным наследником будет Блейз, а вот Франческа полностью потеряла все права на наследство и фамилию.

— Мерлин, как же все это трудно. И почему нет единого правила?

— По идее единое правило существует, но у каждого рода свой кодекс, в котором четко прописано, что «глава рода имеет полное выбрать наследника, если в семье более одного ребенка или существуют непредвиденные обстоятельства», — Катарина улыбнулась и вернулась к своему пудингу.

— Стало быть, ты вообще являешься наследницей сразу двух родов, — Гермиона посмотрела на однокурсницу.

Катарина облизнула ложку и покачала головой.

— Только Лейстренджей. Сириус Блек переписал все состояние на своего крестника, а значит, я не могу на него претендовать, ибо завещание прямого наследника в данном случае имеет больший вес. К тому же, моя мама как-никак вышла замуж и не имела права на наследства, но я как ее ближайший родственник…

— Так. Понятно. Короче говоря, если я умру и не оставлю завещания, то наследство Блеков перейдет к тебе? — У Гарри голова кругом пошла.

— Именно! — Катарина отправила себе в рот очередную ложку ванильного пудинга и отодвинула его. — Все, я пошла.

Гермиона заметила, как Рон улыбнулся Лейстрендж и поднялся следом.

— Ставлю три галеона, что в конце года они будут вместе, — прошептала она Гарри.

— Четыре галеона и они идут на рождественский бал вместе, — он хитро посмотрел на подругу.

— Нашел дурочку, — фыркнула Гермиона, — это и ежу понятно.

* * *

Окончание недели было сумбурным.

Сплетница пыталась найти что-то интересное, но у нее это плохо получалось.

Вечером в субботу зарядил дождь. Он шел всю ночь и прекратился только под утро.

Блейз Забини пришел на завтрак с опозданием, и все впервые увидели его серьезным. Малфой пришел с зачесанными назад волосами и строгом черном костюме. В руках оба слизеринца держали черные мантии.

Даже Поттер был одет как-то слишком аристократично.

А вот Александра и вовсе не наблюдалось в Большом Зале.

Ежедневный Пророк уже выпустил статью под названием «Наследство Пожирателей Смерти», где напомнил, что именно сегодня содержание завещания Элен Паркинсон будет раскрыто. Поскольку лорд Паркинсон доверил именно ей выбрать того, кто унаследует все состояние семьи.

Наверное, только Гарри, Драко и Блейз понимали, что для Алекса и Панси это завещание не имело абсолютно никакого значения.

Сразу после завтрака они покинули Хогвартс. Рон пробормотал что-то похожее на «Удачи».

Пока они шли по размытой после дождя дороге, каждый продумывал то, что будет говорить. Только вряд ли слова могли ей помочь.

Гарри, не знающий, где находится поместье Паркинсон, аппарировал в паре с Драко.

Паркинсон-холл находился на холме. Перед небольшим замком был огромный сад, который делился надвое дорожкой из черного камня. Сам замок едва ли уступал в размерах Малфой-мэнору, зрительно он делился на три части. Первые две с башнями уходили в небо, а вот третья находилась прямо посередине и была своего рода соединяющей. Именно в нее вели огромные распашные дубовые двери, в которых стояли домовики.

Как только Забини, Малфой и Поттер взошли на ступени, домовик у дверей низко поклонился и прижал большие уши к голове.

— Леди и Лорд Забини уже прибыли, — пролепетал он, — Мисс Панси ждет вас в бальном зале.

Малфой уверенно двинулся вперед, а вскоре свернул налево. Двери в бальный зал были открыты. Панси с братом стояли в центре, рядом с ними, как понял Гарри, родители Блейза и еще один мужчина на вид лет семидесяти.

— О, мистер Поттер, и вы пожаловали, — женщина одарила его теплой улыбкой, — а мы все думали, с кем же будет мисс Паркинсон. Прошу прощения, мое имя Джозефина Забини, а это мой муж Даниэль.

Лорд Забини пожал Гарри руку. Поттер заметил, что Блейз теперь стоял напротив него, рядом с родителями.

— Мистер Малфой, я полагаю, что Люциус и Нарцисса тоже почтут нас своим визитом…

— Нет, родители отбыли по делам во Францию. Там некоторые проблемы с бизнесом…

Малфой завел непринужденную беседу с отцом Блейза, и Гарри смог заговорить с Панси,

— Что ты здесь делаешь? — Прошипела девушка первой.

— Малфой позвал.

— Черта с два, меньше всего я сейчас хочу увидеть себя на первой полосе Пророка, — Панси покачала головой.

— Даже если ты там и окажешься, ничего страшного не случится, — тот самый мужчина обернулся к девушке, а затем взглянул на Поттера, — я и не предполагал, что вы появитесь мистер Поттер. Полагаю, моей внучке стоит нас представить.

— Поттер, это мой дедушка, Ричард Паркинсон. Дедушка, это мой друг Гарри Поттер, — Панси просверлила гриффиндорца взглядом, пока он пожимал ее деду руку.

— Странных ты друзей выбираешь, — усмехнулся в усы Ричард.

— Какие получаются. — Панси попыталась разрядить обстановку.

Ричард еще раз усмехнулся и отошел от своей внучки.

— Никогда бы не подумал, что у тебя есть дедушка, — проговорил Гарри.

— Угу, — Панси облегченно выдохнула и отвернулась к окну, которое была задрапировано черной шторой, — он отрекся от семьи и своего сына — моего отца — когда мне было года четыре. Ушел в мир магглов. Я связалась с ним вчера, потому что организовать это одно, а провести церемонию — совсем другое.

Девушка закрыла лицо руками. Гарри вдруг подумал, что она почти не плакала, в отличие от брата, который, как сказали Поттеру четверокусники, каждый день долго плакал, прежде чем заснуть. Гриффиндорец хотел обнять девушку, но та выпрямилась и кивнула Ричарду.

* * *

Поттер ждал слизеринку в Трех Метлах. Она сказала, что оглашение завещания не займет более получаса, и поэтому Гарри даже успел заглянуть в новый магазин Уизли, находившийся в Хогсмиде. А сейчас он пил сливочное пиво и смотрел в окно. Когда в метре от входа в заведение буквально из воздуха появилась фигура, завернутая в черную мантию и накинутым капюшоном, он сразу узнал в ней Паркинсон.

Девушка огляделась и поспешила зайти в бар. Как только она села перед Гарри, тот вынужден был заметить и ее вновь покрасневшие глаза, и еще более выделяющиеся круги под глазами.

— Дело — дрянь, — без промедлений заключила Панси и кинула сумочку на сиденье рядом с собой.

— И что же случилось? — Гарри помахал официанту рукой, — два огневиски, пожалуйста, — попросил он, а затем повернулся к девушке.

— Короче говоря, они зачем-то все оставили мне, — она затеребила перчатку.

— Снимай, я уже видел это, — Поттер внимательно наблюдал, как его однокурсница сняла перчатки и положила их рядом с собой на стол. — Где ты, кстати, такое схлопотала? — он указал на ее руки.

— Там же где и это, — она почти незаметно сжала левое предплечье.

— А у тебя милый дедушка, — решил сменить тему Гарри.

— Только предатель, — Панси фыркнула и взяла лежащую на столе пачку сигарет, покрутила, но отложила, — ну хотя бы мне не пришлось самой произносить все эти речи.

Слизеринка запустила руку в карман мантии и извлекла на свет маленький пузырек.

— Черт возьми, — выругалась она.

— Паркинсон, успокоительное это не выход, — Гарри покачал головой.

— Ага, а про кого на днях написала Сплетница? Только не говори мне, что ты не пьешь это зельице, потому что именно у тебя я его и стащила, — Панси хитро улыбнулась.

— Я пью его, чтобы просто уснуть, а не для того, чтобы топить в нем свое горе.

— Лучше я буду его пить и буду похожей на оцепеневшую, чем реветь в три ручья или глушить алкоголь! — Панси дернулась, чтобы встать, но Поттер удержал ее за руку.

— Ты понимаешь, что это для тебя не игрушка, или нет? — с яростью прошипел он.

— У меня мать умерла, если ты не помнишь, — Панси перегнулась к нему через стол, — я имею сейчас на это право.

— Ты не понимаешь, какой концентрации это зелье. Почему было не сварить самой? Я пью то, которое варят специально в Мунго и выписывают строго по назначению врача.

— Тебе жалко, Поттер? — Панси вновь уселась на свое место.

— Нет, я просто не хочу, чтобы ты прятала свои чувства, — он покачал головой и уставился в окно.

— Какой ты заботливый, — голос Панси так и сочился ядом, — Я вот всегда думала, почему ты так стараешься всех спасти, уберечь. А если кто-то не нуждается в твоей помощи?

Она с удивлением посмотрела на гриффиндорца, хранившего молчание. Понимание того, что она перегнула палку, пришло только тогда, когда Поттер поднялся и, кинув несколько монет на стол, вышел из бара.

Остаться здесь было глупым, желание побежать за ним было смешным.

* * *

Гарри вошел в Большой Зал, окинул взглядом стол Слизерина и сел на свое место. К удивлению, в компании Рона и Гермионы теперь добавилась еще и Катарина. Последняя сидела и листала какую-то занятную книжицу, то и дело она с отвращением хмурилась, потом хмыкала, а затем вновь принималась за чтение. Гермиона, сидевшая рядом с ней, даже не заглядывала в эту книгу, что было для нее ново.

— Ставлю два галеона на то, что галстук Панси остался висеть на колдографии. — Спокойно произнесла Гермиона.

— Ставлю три на то, что Гарри сейчас свернет шею, пытаясь посмотреть на Паркинсон, — Рон отправил себе в рот ложку овсянки.

— Четыре и Паркинсон сейчас смотрит на наш стол, — Катарина усмехнулась и захлопнула книгу.

Гарри, так и не преступивший к еде, непонимающе на них взглянул:

— О чем это вы?

— Да… так, — Гермиона неопределенно махнула рукой и не сдержала улыбки.

— Рон, гони мои деньги, — Катарина в упор посмотрела на Уизли, — она села за свой стол.

— Вот блин, — Рон достал из кармана два галеона и протянул Катарине.

Лейстрендж весело улыбнулась и спрятала их.

— Кхе-кхе, я вам тут не мешаю спорить? — Гарри с удивлением взирал на друзей.

— Нет, — Гермиона пожала плечами и поднесла кружку с кофе к губам.

— Гермиона, мой галеон, она посмотрела сюда трижды за три минуты, — у Рона была улыбка до ушей.

Грейнджер закатила глаза и протянула другу галеон. Тот хитро ей подмигнул.

— А откуда вы знаете про галстук? — нашелся Гарри.

— Вчера Алекс искал Паркинсон, когда он прибыл в Хогвартс. Ну, естественно, он решил спросить у тебя, где она. Ну, а потом он пошел и рассказал мне, я тогда только собирался в деревню, — Рон допил сок и поставил стакан на стол.

— Сегодня должен выйти Ведьмополитен, — Гермиона кивнула на Джинни, которая сегодня сама не своя.

— Угу, — Гарри тоже посмотрел на свою бывшую «девушку».

— Тебя никак не расстраивает то, что в журнале ты будешь с совершенно другой девушкой, нежели сейчас в жизни? — Грейнджер низко склонилась к его уху.

— Не особенно, — фыркнул Гарри и все-таки бросил взгляд на слизеринский стол. Панси мило переругивалась с Блейзом.

В зал влетели совы. Ежедневный Пророк привык быть первым всегда и везде. Вот и сегодня его первая полоса была занята одной колдографией.

— Черт возьми, — Гарри тяжело выдохнул, — за что мне все это?

— Мда, удачный ракурс, — Катарина чуть наклонила голову набок, — вслух зачитывать или содержание итак понятно?

В зал вновь влетели совы. На этот раз они несли с собой множество красивых и ярких свертков. Когда одна из сов села на плечо Гермионы и та отвязала сверток, недалеко от них громко выругалась Джинни Уизли. Рыжая выбежала из зала, громко стуча каблуками о каменный пол.

— Хо-хо, — Катарина выхватила из рук однокурсницы яркий журнал, — впервые вижу, чтобы они поместили на обложку непрофессиональный снимок.

— Да что там? — Раздраженно спросил Поттер.

— Ничего хорошего, — синхронно произнесли Грейнджер и Лейстрендж и начали судорожно листать журнал. — Вот это да…

Гарри посмотрел на Панси Паркинсон, у которой в руках был тот же журнал, девушка ошалело смотрела на обложку, а затем перевела глаза на Гарри.

— «Загадочная Сплетница сообщила нам о том, что у нее есть некие подозрения насчет отношений мистера Гарри Джеймса Поттера и мисс Персефоны Андромеды Паркинсон. Юный Герой и недавно оправданная Пожирательница Смерти были замечены нами целующимися у входа в бар Три Метлы. К сожалению, прерывать их занятие было бы кощунственно, и поэтому предлагаем на ваш суд колдографии. Пока звездная пара никак не прокомментировала свое поведение, но учитывая то, что и мисс Паркинсон и мистер Поттер были в черных траурных мантиях, не трудно сделать вывод о том, где они находились. Неужели, мисс Паркинсон просто использует Национального Героя в качестве утешителя или это он хочет добиться популярности своим неординарным ходом? В любом случае, если их роман затянется, мы всегда будем рядом, чтобы заметить это и рассказать вам» — вслух зачитала Катарина.

— Спасибо, мне стало легче, — усмехнулся Гарри. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы о его жизни писали в прессе — этого хватило за лето.

— Ладно, пора на занятия, — Гермиона улыбнулась другу и, взяв журнал, пошла к выходу. Рон отбыл за ней, а Катарина на секунду задержалась и подхватила Пророк.

Поттер поднялся, но тут был перехвачен Паркинсон.

Девушка осторожно подошла, в руках все еще был многострадальный журнал.

— Меня достала эта Сплетница, — она покачала головой. Слизеринка выглядела слишком усталой, — мне хватило статей о моей матери, вышедших за прошлую неделю, я не хочу, чтобы теперь писали и обо мне.

Зал почти пуст, разошлись даже преподаватели.

— Не обращай внимания, — слова гриффиндорца прозвучали как-то без энтузиазма, — попрошу Гермиону, она у нас «по связям с общественностью».

— У тебя только Грейнджер на уме, — Панси улыбнулась и пошла вперед.

We were sitting with our backs against the world

Пока ещё не слишком поздно....

«Before the Worst», The Script

Пока Парвати и остальные соседки Лаванды еще досматривали десятый сон, сама Лаванда уже поднялась и теперь стояла, задумчиво рассматривая шкаф.

«Встречают по одежке», — вспомнила гриффиндорка и выхватила из шкафа простую черную юбку, белую блузку. Сдернула с вешалки мантию с лацканами из красного шелка.

Лаванда одевалась очень тихо, дабы никто из ее соседок не узнал, куда мисс Браун отправляется с утра пораньше.

Прихватив со стола пухлую пачку бумаг, Лаванда закинула ее в сумочку и повесила ту на плечо. Девушка беззвучно покинула комнату, а затем и общую гостиную.

Завтрак еще только начинался, а значит, она успеет поговорить. Если пропустит завтрак — ничего страшного не произойдет, решила Лаванда и ловко перескочила через последние ступеньки.

Середина сентября. Девушке на миг показалось, что она тысячу лет не была на улице, и было бы неплохо прогуляться с кем-нибудь вечерком, как Парвати, у которой кажется каждый день новый кавалер.

Лаванда хорошо осознавала, что парень — последнее, что ей сейчас нужно.

Как только Лав вышла за ворота, она тут же трансгрессировала. Оказавшись на главной улице Хогсмида, девушка нетерпеливо переступила с ноги на ногу и, поборов себя, отправилась в Кабанью Голову, над которой было что-то в стиле гостинцы на пару тройку номеров. Посмотрев на карманные часики, гриффиндорка схватилась за голову — она опаздывала на две минуты. Девушка быстро вбежала в трактир, кивнула Аберфорту и проскочила в комнату под номером три. Там ее уже ждали.

Женщина на вид лет сорока, в черном маггловском костюме, состоящем из жакета и юбки, сидела в кресле. На столике перед ней стояла чашка крепкого черного кофе и лежала сумочка-клатч. Женщина недовольно провела руками по волосам, поправив и без того идеальную прическу.

— Вы опоздали, мисс Браун, — едко заметила она.

— Прошу прощения, леди Голдберри. — Лаванда опустила голову.

— Помните, мисс Браун, ради вашей матери я согласилась прибыть сюда, если вы меня разочаруете, то не получите этой работы.

— Да, я понимаю это, — гриффиндорка смиренно посмотрела на женщину, — я принесла рассказы, о которых вы говорили… — она достала из сумки ту самую папку и протянула женщине. Та взяла и тут же откинула их на столик.

— Мне это не нужно, мисс. Меня интересует журналистика, а не ваши рассказики.

— Но…

— Никаких «но», мисс Браун. Я отчетливо помню свой разговор с вашей матерью. Она просила дать вам шанс в журналистике, считая, что промысел писателя будет приносить вам меньше дохода. Он была права. Станете писателем — будете раз в год получать гонорары за дамские романы, потому что ничто другое в печать не идет, а если вы выберете работу на меня — все также будет зависеть от одаренности ваших работ. Но здесь доход будет более существенен, так что вы выберете, мисс Браун? Я не нуждаюсь в сотрудниках, но готова взять вас с испытательным сроком, «по знакомству» так сказать, — женщина хищно усмехнулась.

Лаванда стояла, переминаясь с ноги на ногу, закусив губу. Она не понимала, зачем ей сейчас приходится выбирать. Хотя и понимала, что давно уже сделала выбор.

— Я буду работать у вас, мисс Голдберри, — Лаванда тяжело вздохнула и улыбнулась, — мне нужны деньги.

— Отлично, мисс, — женщина поднялась и потерла руки, — попытайтесь разведать обстановку в Хогвартсе. Узнайте настроения учеников. Разведайте побольше о Сплетнице. Я пока не стану заключать с вами контракт, ибо поживем — увидим. Мы можем в любой момент от вас отказаться, мисс Браун, потому что вашей матери уже нет. Эх, жаль ее, жаль, — без всякого сочувствия в голосе проговорила Голдберри, а затем, одернув себя, произнесла строго, — дерзайте, мисс Браун. Сейчас ваша главная задача: понять, что такое журнал, что ему нужно и что ВЫ можете ему предложить.

Женщина покинула комнату, прихватив клатч. Лаванда закрыла лицо руками. Начиналась взрослая жизнь, но она не понимала, хочет ли войти в нее. Девушка нашла в себе силы подхватить папку и, крепко прижимая ее, трансгрессировать к воротам Хогвартса.

«Больше жира сожгу», подумала Лаванда, поняв, что пропустила завтрак.

Меньше всего в своей жизни Лаванда хотела работать журналистом. Ее мать была писательницей. Сама Лаванда пробовала писать. Хельга Браун, однажды заметив то, чем занимается дочь, с улыбкой покачала головой и произнесла:

«— Тебе не прокормить семью, Лаванда. Этот бред и не заслуживает твоего внимания. Тебе лучше пойти к мадам Помфри и попроситься на стажировку. Займись делом и выкинь эти мысли из головы…»

Но несмотря ни на что, Лав не собиралась отказываться от того, что ей нравится. А разбирая вещи матери, уже после смерти миссис Браун, гриффиндорка нашла в ее столе записную книжку, где на последней странице была заметка о стажировке в Ведьмополитене.

Первой парой была История Магии, на которой Лаванда обычно спала. Странно, но некоторые ученики все еще посещали этот предмет.

Такие, как Панси Паркинсон, о которой в последнее время все только и говорили.

Паркинсон с невозмутимым лицом читала злосчастный Ведьмополитен, то и дело усмехаясь. В этом месяце обложка у журнала была крайне странной и выбивалась из общей гаммы: на ней была изображена сама Панси, страстно целующаяся с Поттером.

— Парвати, — Лаванда ткнула подругу, сидящую за партой впереди, — дай Ведьмополитен.

Парвати полезла сумку, а потом, не глядя, протянула Лаванде журнал.

Браун подумала, что совсем скоро сама будет помогать его создавать, но никакой гордости или прилива сил не ощутила. Вяло перелистывая его, она часто натыкалась на лица знакомых людей, но не придавала этому значения.

Он был ярким, веселым, глянцевым. От него веяло счастьем, свободой, но точно не войной, которой был пропитан Пророк.

Сразу после содержания шла длинная статья про Героя Магического Мира и его похождения. Здесь описывались неумелые попытки встречаться с Чжоу Чанг, имели место быть описания отношений с мисс Джиневрой Уизли и, наконец, предположения насчет Паркинсон.

На следующей странице описывалась одежда Панси с мелкими стрелочками и подписями, где, что и за сколько можно приобрести. Конечно, странно было рекламировать траурные мантии, но вот над перчатками Панси журналисты поработали и придумали несколько новых трендов. Лаванда подумала, что скоро все девчонки будут носить черные кожаные перчатки и надеяться, что Поттер на это клюнет. Несколько месяцев назад и сама Лав бы купила себе такие же.

— Бредовый выпуск, — Парвати повернулась к подруге, — я слышала, будто на обложке должна была быть мелкая Уизли. она ведь была девушкой Поттера, но он быстро отправил ее в отставку. А теперь… вот, новая Королева в нашем царстве. Только мне кажется, что все это не будет таким уж и долгим. Газетчики раздули невесть что, — Парвати поморщилась. Лаванда четко поняла, что Патил завидует Паркинсон.

— Если честно, мне все равно, — Лаванда перевернула страницу журнала, теперь она разглядывала несколько туфель, похожих на те, что носила слизеринка, — как она может читать это?

— Как думаешь, у меня есть возможность работать в Ведьмополитене? — взгляд Патил стал грустным, она взирала на журнал с некоторым благоговением.

— Конечно! Парв, ты ведь отлично составляешь образы, ты могла бы…

— Лаванда, я хочу работать журналистом, а не помощником стилиста, — Патил покачала головой и отвернулась.

Лаванда закусила губу — она совершенно не знала, как ей поступить. Говорить ли подруге о своей работе или оставить все в секрете? Браун пока не знала, как поступить и решила ничего и никому не говорить. Оно и к лучшему.

* * *

Панси Паркинсон обвела глазами кабинет ЗОТИ. Пока профессор Уайт нудно вещала теорию какого-то заклинания, слизеринка нацарапала на кусочке пергамента записку.

— Передай Грейнджер, — она ткнула запиской в спину Драко, тот обернулся, скривился, но записку послушно передал, сидящей впереди него, Грейнджер, незаметно прочитав.

— Что, Паркс, волнуешься за своего Героя? — усмехнулся он, повернувшись.

— Было бы из-за чего волноваться. — Панси отмахнулась от него и уставилась в окно. Ей все утро было тревожно, а теперь, когда она не увидела его ни на завтраке, ни на обеде это чувство только усилилось, но сама Паркинсон гнала его прочь, считая, что она никогда не будет волноваться за Поттера.

Она повернулась, как раз в тот момент, когда ей на парту упала записка. Кроме вопроса самой Панси, она содержала ответ Грейнджер:

«Он вчера немного перебрал и спит еще. Мы решили не будить»

Панси пожала плечами. Она не могла прочитать записки, отправленной Гермионе с последней парты Катариной:

«Два галеона на то, что ровно через четыре минуты она сбегает за антипохмельным, а потом понесется к нему».

И конечно слизеринка не могла увидеть того, что Грейнджер ответила бывшей ученице Дурмстранга:

«Три минуты»

— Профессор Уайт, можно выйти? — Панси подняла руку ровно через три с половиной минуты, когда уже не смогла себя до конца переубедить.

— Да, конечно, — Уайт даже не взглянула на нее.

Паркинсон подхватила сумку и покинула класс, под дружный шепот однокурсников. Но когда ее заботили такие мелочи, не так ли?

* * *

Лаванда никогда не думала, что просыпаться будет настолько тяжело. Конечно, она вчера немного выпила, но она не думала, что…

— Па-а-анси… — некто с черной шевелюрой обнял ее за талию, когда Лав попыталась встать, и притянул к себе. Понять, кто это не составило ей труда, особенно учитывая то, как он ее назвал. К своему ужасу гриффиндорка поняла, в чьей постели она вчера оказалась. Но Поттер не просыпался. Пока Браун пыталась от него спастись, дверь незаметно открылась, видимо гость знал пароль.

Лаванда подняла глаза. И пожалела, что оказалась здесь. В тот момент в ее голове промелькнула мысль, что Панси Паркинсон — жуткая собственница, а когда ее взгляд скользнул по столу, на котором лежал серебристо-зеленый галстук, до Лав дошло, что: во-первых, она жутко влипла, а во-вторых, оказалась на территории Паркинсон.

Вид слизеринки не предвещал ей ничего хорошего. Она молчала, обдумывая, стоит ли это сделать.

Лаванда поднялась с кровати и накинула свою мантию, а затем начала поспешно собирать одежду по комнате.

— Проваливай, — прошипела Паркинсон, и зло на нее посмотрела.

— Я… Паркинсон, это просто случайность, я…

— Проваливай, — повторила слизеринка еще более зловещим тоном.

Браун решила не спорить и покинула комнату.

Панси подошла к кровати и поставила на нее маленький пузырек, а затем написала короткую записку с одним только словом «Предатель» и ушла.

* * *

Гарри проснулся, а обнаружив на тумбочке такое нужное ему зелье, он жутко обрадовался, потому что голова болела до ужаса. Но затем он заметил листок пергамента, лежавший рядом. Это громкое слово никогда не нравилось ему, а тем более сейчас, когда он не понимал, в чем его обвиняют. Но точно знал, кто это делает.

Спустившись на завтрак, оказавшийся на самом деле для всей школы обедом, он заметил хмурое лицо Гермионы. Глаза метнулись к слизеринскому столу. Паркинсон, будто почувствовав, что на нее смотрят, подняла голову и тут же отвернулась.

— Что происходит? — Гарри сел напротив Гермионы, отметив, что Лейстрендж сейчас за столом не наблюдалось.

— Это ты нам лучше объясни, — Гермиона сжала губы в тонкую линию, — никогда не думала, что ты способен на такое!

— Да на что?! — Не выдержал Гарри.

— На что? Ты еще спрашиваешь? Я думала, Паркинсон уже поговорила с тобой.

— О чем?

— О том, что когда сегодня утром Рон вошел в твою комнату, он увидел Браун на твоей кровати! — Грейнджер переборщила с громкостью, и теперь добрая половина зала смотрела на Поттера.

— Что? — Поттер не верил своим ушам, — Браун?

— Да, семикурсница Лаванда Браун, с факультета Гриффиндор, — Грейнджер усмехнулась.

— Я не мог… — Поттер покачал головой.

— Рон бы не стал врать.

— Черт, так вот почему предатель, — Гарри тяжело выдохнул.

— Ты еще не говорил с ней? — Шепотом спросила Гермиона, — Она выходила на ЗОТИ, а потом ее не было на уроках.

— Так вот, чье зелье и записка.

— Какое еще зелье? — Грейнджер оживилась.

— Какое-какое… антипохмельное.

Гермиона с удивлением посмотрела сначала на Гарри, а потом на слизеринцев. Панси среди них не наблюдалось.

— Тебе должно быть стыдно, — воззвала его к совести Гермиона.

— А мне и так стыдно, — Гарри ткнул вилкой в кусочек мяса, — кто еще об этом знает?

— К вечеру будет знать Сплетница.

— Черт, — вновь выругался гриффиндорец.

— Не сиди на месте, — философски заметила Гермиона, — кстати, ты не видел Катарину по пути сюда?

— Нет, а что?

— Да вот, пошла в Больничное Крыло и что-то ее до сих пор нет…

* * *

Панси Паркинсон никогда не плакала из-за парней. Панси Паркинсон почти не плакала в детстве, потому что знала, что родители хотели мальчика, а не девочку-плаксу. Панси Паркинсон не плакала, когда болела, проигрывала, не получала того, что хотела. Панси Паркинсон почти не плакала, когда недавно умерла ее мать, во многом, потому что наглоталась успокоительного зелья.

Но сейчас Панси Паркинсон казалось, что она расплачется. И не потому, что парень предпочел ей другую девушку, а потому что это казалось ей предательством. А Панси Паркинсон всегда казалось, что хуже предательства быть ничего не может.

Сегодня слизеринка была готова сломаться, но она всегда была слизеринкой, а они сломаться не могут по определению. Поэтому Панси решилась на отважный шаг. Она решила попросить Малфоя помочь, хотя и понимала, что действует сгоряча.

Девушка вышла из своей комнаты, спустившись в общую гостиную, она сразу заметила своего друга. Тот сидел и разговаривал с Забини. Как только Панси подошла к ним, слизеринцы замолчали.

— Мне нужна ваша помощь, — она почти прошептала и показала глазами на комнату.

Если они и удивились, то виду не подали и прошли в комнату старосты факультета.

— Так что же случилось, что Персефона Андромеда Паркинсон решила попросить нашей помощи? — Блейз ловко запрыгнул на стол и свесил ножки.

— Ничего особенного. Просто… мне нужен парень! — выпалила Панси.

— Что? — Малфой обернулся и посмотрел на подругу как на умалишенную. — А мы причем? Найди себе кого-нибудь, не думаю, что для тебя это так сложно.

И вот тут Паркинсон поняла свою ошибку — она не умеет обманывать своих друзей, а составлять планы у нее получается только в адекватном состоянии, сейчас она была на грани истерики, одной из причин которой было откровенное «он променял меня на какую-то шавку!».

— Если дело касается Поттера, то я — пас, — Драко коснулся ручки двери.

— Малфой, я…

— Нет, Паркс, в этот раз без меня, — он покачал головой.

— Да ладно, Малфой. Считай, что помогаешь Поттеру — отдаешь долг за спасение жизни и освобождение, — Блейз пожал плечами и незаметно сунул работу Панси по зельям, что нашел на столе, в карман.

— Я не собираюсь вообще отдавать Поттеру долг! — для Малфоя долги Поттеру были больной темой.

— Ну ладно, Панси, раз Малфой не может, значит, помогать придется мне, — Забини картинно вздохнул.

— В общем…

«Доброе утро, мой дорогой читатель!

Сплетница»

Она ведь и правда была использованной куклой. Она ненавидела себя за это. Лаванде стало еще хуже, когда она вспомнила то, что ей вчера сказал Поттер глубокой ночью. Сказал то, что предназначалось совсем другой девушке. Той, чей галстук так надолго остался в его комнате.

Поттер любил слизеринку, а вот Лаванду в очередной раз просто ткнули лицом в грязь. Да, по-другому это было просто невозможно описать.

Лав вышла из туалета и не успела пройти несколько коридоров, как увидела Панси Паркинсон, самозабвенно целующуюся с Блейзом.

Мимо Лав прошел Гарри Поттер, посмотрев на новую парочку, он сжал руку в кулак и прошел мимо.

Браун заметила, как Панси оторвалась от Забини и посмотрела на спину гриффиндорца, а затем и вовсе отошла от слизеринца и исчезла в противоположном коридоре.

«Идиоты» — проскользнуло в голове Лаванды.

08-11.06.2011.

«Рядом с ангелом у тебя тоже вырастают крылья?»

Сериал «Сплетница»

«Всем привет. Знаете, что я больше всего люблю в высшем обществе? Ха, ни за что не догадаетесь!

P.S.: некоторым девушкам придется покупать два вечерних платья (свадьба и бал-маскарад на Хэллоуин, только не говорите мне, что забыли про него!)»

Катарина откинула листок и радостно улыбнулась: жизнь удалась! Она свободна, у нее есть куча денег и никаких обязательств!

— Ты была помолвлена? — Гермиона удивленно посмотрела на однокурсницу.

— Было дело, — Лейстрендж добавила сливок в кофе, — Я счастлива, что смогла разорвать договор. Впервые в жизни радуюсь, что была Пожирательницей, — она улыбнулась и помешала черный напиток.

Парвати, сидящая неподалеку, поперхнулась чаем и огромными глазами посмотрела на Лейстрендж, последняя не обратила на гриффиндорку внимания.

— Белла всегда говорила, что ты далеко пойдешь, — чей-то веселый голос заставил Катарину обернуться.

— О, Малфой, какая встреча! — Лейстрендж поднялась со скамьи, — радуешься за кузину?

— Действительно есть повод порадоваться, — Малфой вытащил из кармана какой-то свиток и отдал его гриффиндорке.

— Что это? — Девушка развернула лист и, прочитав, кинулась на шею двоюродному брату, — черт, Драко, как ты это сделал?!

— Ну, — Малфой фыркнул, с кислой миной отцепив кузину от себя, — скажем так, это было не так уж и сложно, — он пожал плечами.

— Не знаю, как тебя и благодарить, — Лейстрендж была готова запрыгать на месте, — нет, ну все-таки, как ты это сделал? Ведь Люциус…

— Мне Нотт помог, — нехотя ответил Малфой, — когда ты наведаешься к своему Мастеру?

— Не знаю, когда мама меня забрала, он сказал, что не хочет меня видеть, потому что я приняла темную сторону и бла-бла-бла, — Катарина скорчила рожицу.

— Да брось, он любит тебя больше чем Рудольфус, — Драко подмигнул, — кто бы тебя воспитал, если не он.

— Я съезжу к нему, но пока не знаю, когда. Еще раз спасибо, Драко.

— Для тебя — все, что угодно.

Малфой вышел из зала, а Лейстрендж села на место и быстро спрятала пергамент в сумку. Что же она скрывает?.. Ох, как же это интересно. Настолько, что у меня просто трясутся ноги!

* * *

Панси шла в свою комнату, по коридору, ведущему к женской части общежития Слизерин, когда услышала звук бьющегося стекла. Девушка остановилась и прислушалась. Ошибки быть не могло — звуки абсолютно точно исходили из комнаты Дафны Гринграсс. Постучавшись, Панси отошла на несколько шагов.

Дверь открылась и на пороге показалась Гринграсс, до ужаса взбешенная, за ее плечом виднелась разгромленная комната.

— Что тебе нужно? — сложив руки на груди, с вызовом спросила она у Паркинсон.

— Я — староста факультета, решила вот проверить, почему ты не явилась на уроки, — официальным тоном заявила Панси, — так почему ты пропустила Зелья?

— Не твое дело, — Дафна хотела захлопнуть дверь, но Паркинсон успела подставить ногу, — убирайся к чертовой матери, староста факультета! — Закричала Дафна.

Но Панси была сильнее. Она рывком распахнула дверь и толкнула слизеринку вглубь комнаты, в которой царил хаос.

— Что ты делаешь?!

— То, что должна, — процедила Паркинсон, — чего ты бесишься, Гринграсс?

— Не смей… — взвизгнула Дафна.

— Я знаю тебя много лет! — Панси даже не обратила внимания на потуги Дафны вставить слово, — у тебя есть мать, которая всего лишь хочет быть счастливой и желает счастья для тебя, Дафна! Какого черта ты закатываешь истерики и бьешь дорогие вазы?

— Не твое дело, иди со своим Поттером разбирайся! Ах, да, простите, ты ведь у нас вскоре станешь леди Забини, иначе, зачем тебе еще с ним водиться! — Дафна отвернулась от подруги и, взяв со стола какую-то фигурку, швырнула ее об стену. — У тебя ведь все шикарно, Паркинсон, зачем ты сюда пришла?! Читать мне нотации?

— Нет, я пришла чтобы ты, наконец, поняла, что неважно за кого выходит замуж твоя мать, — Панси устало опустилась на кровать, — Гринграсс, ты такая непроходимая дура, — она покачала головой.

— Конечно, тебя ведь одни дуры окружают, одна только ты у нас Святая и Всепонимающая! — Гринграсс скривилась.

— Какая к чертовой матери Святость? — Паркинсон подскочила с кровати и впритык подошла к Дафне.— Разве не ты недавно вещала на весь зал о том, кто я на самом деле, — прошипела слизеринка, — ты не ценишь то, что у тебя есть…

— А что у меня есть? — ехидно поинтересовалась Гринграсс.

— Сестра, мать, твой отец может еще вернуться.

— Но Блейз только у тебя, — блондинка отошла от подруги, — и я только королева номер два.

— Что? И из-за этого ты закатила такую истерику? — Панси улыбнулась, — ты точно дура, Гринграсс.

— За тебя никто ничего не может решить, ты уже наследница, тебе ничего не стоило получить Поттера, но этого тебе было мало! — Дафна села на пол и заплакала.

— Когда ты уже вырастешь? — Панси села рядом с подругой, — У меня нет ни семьи, ни Поттера, а что до моего «титула», — девушка усмехнулась, — так это ведь только на словах.

— А Блейз? — Вновь всхлипнула Дафна.

— А что с Забини?

— Ну, вы же встречаетесь… — неуверенно произнесла Дафна. В этот момент она была похожа на маленького забитого котенка.

— Как только Темный Лорд воскреснет, так сразу и начнем, — хохотнула Панси и поднялась. — Ладно, поревела и хватит, — она подняла подругу, — кстати, ты ведь, скорее всего, будешь подружкой невесты, уже выбрала платье?

— Нет, — Дафна улыбнулась, — может мама согласится, и мы вдвоем будем?

— Только никаких одинаковых платьев, — в притворном ужасе произнесла Паркинсон, — я буду в библиотеке.

— Угу, — Гринграсс начала палочкой восстанавливать повреждения, размышляя над тем, что Паркинсон слишком хорошо ее знает и слишком быстро успокаивает.

Панси покинула комнату и сделала несколько шагов по коридору.

«Какая еще библиотека?» — мысленно отругала она себя, — «а ведь у Дафны и правда есть все…»

Панси отогнала от себя лишние мысли и, зайдя в комнату, кинула сумку с учебниками на кровать, взяла перчатки для квиддича и вышла.

На поле не было никого. Трава все еще была мокрой после утреннего дождя. Что поделаешь — в Хогвартс пришла осень. Конец сентября был уже близок, а значит, скоро наступит дождливый октябрь, затем жутко слякотный ноябрь, а потом ее любимый снежный декабрь. Рождество. Семейный праздник. В сердце слизеринки что-то неприятно кольнуло. У нее теперь даже семьи больше нет.

— Черт, — вслух выругалась Панси — на поле пришла гриффиндорская сборная под предводительством Поттера.

— Паркинсон, покинь поле, — хмуро произнес он.

— А то что? — Слизеринка весело усмехнулась и застегнула перчатки.

— Тренировки Слизерина проходят в другое время, — настаивал на своем гриффиндорец, он избегал взглядов Паркинсон.

— Брось, Гарри, — Катарина поравнялась с капитаном, — может, Панси останется и посмотрит?

— Паркинсон ученица факультета Слизерин.

— Когда ты спал со мной, тебя это мало волновало, — Панси чуть наклонила голову и с интересом начала изучать гриффиндорца, — тебя это начало волновать только когда подвернулась Браун или раньше?

— Паркинсон, не неси чушь, — Гарри жестом велел команде подняться в воздух.— С Браун это было случайностью.

— Да что ты говоришь? — Ехидно пропела слизеринка.

— Да! Я просто перепил в тот день! — Поттер почти кричал, — потому что получил вот это! — он достал из кармана мантии лист пергамента и сунул Панси.

Девушка развернула и прочитала.

— Что? Неужели это правда?

— Да, Паркинсон, — буркнул Гарри, — надеюсь, нужная сумма для оплаты штрафа у тебя найдется.

— Да, не вопрос, — Панси счастливо улыбнулась, — я отказываюсь верить.

— Теперь ты официально свободная и ни от кого не зависящая леди Паркинсон, — Поттер пожал плечами и оседлал метлу, — моя работа полностью закончена…

— Спасибо. Я могу оставить эту копию себе?

— Она итак твоя, — Поттер взлетел и вскоре превратился в маленькую точку на горизонте.

Паркинсон еще раз посмотрела на такое ранее недостижимое предложение:

«Оправдана по всем пунктам».

Она решила, что штраф по идее не за что, но она все равно его заплатит — так будет проще, Девушка сунула листок в карман мантии и пошла к озеру.

«Неужто он был настолько рад?» — подумала она.

* * *

Лаванда открыла окно, в которое билась сова бежевого цвета. Сова пролетела через всю гостиную и присела на плечо Лейстрендж. Катарина усмехнулась и отвязала письмо, а затем дала пернатому почтальону печенье, лежавшее в вазочке неподалеку.

— Ну и что ты мне принесла? — Катарина с интересом распечатала конверт и погрузилась в чтение приглашения. На вопросительный взгляд Гермионы, которая сидела рядом, она ответила: — Агнесса приглашает на свадьбу через две недели. Уж не знаю, что им от меня понадобилось. Жаль, что я не могу отказаться.

— Вот оно, то самое высшей общество, — Гермиона вернулась к чтению книги по высшей магии.

— Его не понять, пока не окажешься его частью, — Катарина проследила, как улетела сова и вернулась журналу по квиддичу.

— И чем же оно хорошо?

— Связи. Если являешься членом высшего общества, то, стало быть, у тебя есть огромное количество контактов, через которые ты можешь решать свои проблемы или заниматься политикой. Эти связи с лихвой компенсируют все незначительные минусы, такие как, например браки по расчету. Но лично я не думаю, что являюсь пока членом этих сливок.

— И с кем же ты пойдешь на свадьбу? — через минуту перевела тему Грейнджер.

— Малфоя попрошу, — Катарина пожала плечами, — будет у нас семейный поход. Не думаю, что он мне откажет. Как только она это произнесла, в открытое окно влетела еще одна сова и села на столик перед гриффиндоркой. Девушка прочитала еще одно письмо. На этот раз ей писал Драко, — О, Малфой не заставил себя ждать!

— Почему даже его кузина называет его по фамилии?

— Потому что у него такая фамилия, — Катарина усмехнулась, — на самом деле, Малфой, по моему мнению, звучит лучше, чем Драко. Да только Паркинсон и его родители имеют право называть его так. Для остальных он просто Малфой.

— А Паркинсон там при чем? — искренне удивилась Гермиона.

— О, — Катарина улыбнулась, — Малфой и Паркинсон вообще сладкая парочка! Им еще с детства пророчили счастливую семейную жизнь, но это не удалось — первой набычилась Паркинсон, у нее такой характер, против которого даже ее родители не имели ничего. Они и Дафна выросли вместе, а я была с ними совсем недолго. Когда мне было четыре Люциус и Нарцисса по желанию моей матери отправили меня к Мастеру. Кстати, именно его новый адрес сегодня отдал мне Малфой. Черт, зачем я тебе все это рассказала? — Усмехнулась Катарина, — не забивай себе мозг, это не такая уж и важная информация.

— Да ладно, все нормально.

Катарина попрощалась с подругой и, прихватив журнальчик, уже двинулась к лестнице в спальни девушек, как из части мальчиков вылетел кот и бросился к ней, держа в зубах чей-то гриффиндорский галстук. За ним выбежал и владелец галстука.

— Чья это кошара? — заорал Уизли на всю гостиную.

— А то ты не видишь, — усмехнулась Катарина, держа на руках своего серого, как дым, кота, — и вообще, нечего было такой шум поднимать. Что тебе сделал Лорд Блэк?

— Как его зовут? — опешил Рон.

— Лорд Блэк, или просто Лорд, — со смешинками в голосе ответила Катарина, пытаясь вытащить из зубов своего кота галстук однокурсника, — Лорд, отдай галстук, отдай.

— Пусть оставит себе, — Уизли улыбнулся и поднялся в свою комнату.

«А что, если… Нет, Катарина, это глупость» — она покачала головой и поднялась по лестнице, ведущей в ее комнату, которую приходилось делить с Лавандой, Парвати, Ромильдой и еще одной девочкой, имя которой Лейстрендж даже не удосужилась спросить.

То, что она почувствовала, не могло быть ложью. Ее тело никогда не ошибалось. Это — животный инстинкт, это в крови и ничто не сможет помочь ей.

Она пробралась в спальню, закрыла за собой дверь, опустила кота, перешагнула через него и подошла к кровати. Лаванда Браун уже была здесь, она сидела на своей кровати и задумчиво рассматривала свои туфельки.

— Говорят, мать Гринграсс выходит замуж, — она подняла глаза на Катарину.

— Да, — Лейстрендж расстелила постель и достала из шкафа пижаму.

— Почему они так спешат? Ведь обычно свадьбы готовятся по несколько месяцев…

— Агнесса — мать Дафны — скорее всего не хотела широкой огласки и к тому же, вдруг брак не будет удачным.

— Мне так не кажется, иначе, зачем таким разным людям быть вместе? — Лаванда тоже поднялась и стянула с постели красное покрывало.

— Не всегда люди из разных слоев могут ужиться вместе, — Катарина закрыла за собой дверь ванной комнаты. Когда она вернулась обратно, Лаванда уже спала или же просто делала вид.

Катарина залезла под одеяло и подумала, что ей все-таки будет нужно посетить Мастера — она никому и никогда не станет так доверять, как ему. К тому же, он знал ее намного лучше, чем она сама.

* * *

Панси долго гуляла около Черного Озера. Она была счастлива. Но вместе со счастьем чувствовалась некоторую грусть. К концу своей прогулки эта грусть проглотила все радужное настроение слизеринки.

Девушка решила отправиться в общую гостиную — может, там получится скоротать время?

Как только Паркинсон вошла в гостиную, она сразу приблизилась к Малфою, тот крутил в руках конверт кремового цвета, говорить, что это не было нужды.

— С кем идешь? — Панси присела на краешек его кресла.

— Решил пригласить Катарину, — Малфой кинул конверт на стол, — а ты?

— Думала пойти с тобой или Забини…

— Пойди лучше с Поттером, — шепотом произнес Малфой и добавил, — я понятия не имею, как он узнал пароль от твоей комнаты и общей гостиной, но…

— Я поняла, спасибо, — чересчур быстро протараторила Панси и бегом понеслась в свою комнату.

Она быстро миновала коридор и настежь распахнула дверь, а когда зашла, с силой захлопнула ее за собой.

— Что ты здесь делаешь? — Панси с удивлением посмотрела на парня, сидящего на стуле.

— Тебя жду, хочу извиниться, — Гарри попытался улыбнуться, но получилось как-то нереально вымученно, будто его перед этим пытали тысячей Круциатусов.

— Я жду, — Панси была готова рассмеяться и обнять гриффиндорца, но собственная гордость не позволяла ей этого сделать.

Когда Поттер начал говорить, бесконечно запинаясь и подбирая слова, он не был похож сам на себя — на того уверенного Поттера, которого Панси привыкла видеть. Наверное, перед ней сейчас сидел не Герой и не Мальчик-Который-Выжил, а просто парень, который, скорее всего, даже не курил, у которого могли бы быть родители, братья и сестры.

В голове у нее мелькнула запоздалая мысль о том, что все зашло слишком далеко. Она не знала, сможет ли однажды от всего этого отказаться — ведь она не будет с Гарри Поттером до конца своих дней.

Панси улыбнулась своим мыслям. Девушка подошла к Гарри и обняла его.

Она была счастлива.

12.06.2011.

«Нам просто по возрасту положено время от времени ненавидеть своих родителей»

«Сплетница: Вы в восторге от меня», Сесиль фон Зигесар

«Всем привет!

Сплетница»

Дафна заскрежетала зубами и разорвала листок Сплетницы. Она уже ее ненавидела. Какого черта эта дура (а Дафна была уверена, что это делает девушка) могла обсуждать ее семейные дела? Это вообще относится только к ней, Астории и этому новому мужлану ее матери, его, кажется, зовут Уильям. Гринграсс передернуло от того, что ей придется называть Дина Томаса, сына ее будущего отчима, братом. Фуу, какая мерзость!

Дафна была человеком странным. Она было до одури романтичной девушкой. Она разительно отличалась от Панси и бесконечно завидовала той — у Панси было все, а главное — характер. У Даффи конечно тоже был характер, но он был как свежий мед — растекался все время. Иногда слизеринка думала, что ей вообще место в Хаффлпафе, но не могла признать этого вслух. Она умела великолепно врать, плести интриги, на нее обращали внимание парни (Блейз и Малфой не считаются). Она была великолепна, прекрасна, но в ней не было того, что было в других девушках, и это «что-то», а точнее его отсутствие очень огорчало старшую дочь Агнессы Гринграсс. Кстати, сама Агнесса — как думала Дафна — отдала бы ее, лишь бы заполучить в дочери красавицу Панси. М-да, юношеские комплексы были даже у такой, как Дафна Гринграсс.

За завтраком в зал влетела белоснежная полярная сова, которая принадлежала матери Дафны. Сова по кличке Виктория, названная в чести королевы, что привела Англию к величию, села на плечо Астории и протянула конверт. Дафна следила, как ее младшая сестра улыбалась, читая послание.

Тори подбежала к сестре и села рядом на место, которое обычно занимал Драко.

— Мама и Уилл предлагают нам встретиться в Хогсмиде сразу после матча, — она радостно подмигнула сестре, — может быть, мы пойдем в ресторан? Ведь это первый наш семейный вечер! Ой, я забыла, мне нужно сказать это Дину!

Тори соскочила со скамьи. Она была похожа на маленькую птичку — мантия с зелеными лацканами из самой дорогой ткани, туфли на небольшом каблуке, а ее волосы, завязанные серебристой лентой, были завиты у кончиков.

— Дин, держи, — она радостно протянула будущему сводному брату письмо.

— Что это? — Хмуро отозвался Томас.

— В субботу мы все вместе идем в Хогсмид, — доброжелательно пояснила слизеринка-пятикурсница.

— Ну, хорошо, идите, — Дин хотел отмахнуться, но не тут-то было!

— Мы идем всей семьей, и не думай, что мою сестру устроит твое общество, — сладко, но как-то хищно улыбнулась девушка, — я не хочу тебя запугивать, Томас, но если ты не явишься, то дело придется иметь со мной и с Дафной. Ты знаешь Дафну? Вот и хорошо. Встретимся сразу после матча у ворот школы, — она круто развернулась и, стуча каблуками, вышла из зала.

Дафна подумала, что ее сестра точно займет ее место.

Дин подумал, что уже ненавидит новых сестер и мачеху. Ну, ничего, скоро ему никто не будет указом.

Астория подумала, что справится с сестрой и новым братом, ибо она еще ни разу не проваливалась. А теперь это просто дело чести.

* * *

— И почему если что-то случается в этой школе, оно обязательно случается на выходных, — Рон упал головой на парту и закрыл глаза. Зельеварение никогда ему не удавалось.

— Мистер Уизли, поднимитесь с парты, я понимаю, что это очень сложная тема, — Слизнорт сегодня был особенно похож на моржа.

— Да, Вислый, оторвись от созерцания парты и посмотри на преподавателя, — отозвался с передней парты Малфой, не отвлекаясь от своей работы.

— А ведь мистер Уизли прав, — добродушно продолжил Морж, — нужно как-то вас развеселить, а то сейчас только конец сентября, а вы уже лежите на партах, как убитые. Не думаю, что профессор МакГонагалл будет против, если я сообщу это вам, — он потер свой живот и жизнерадостно улыбнулся, расхаживая перед партами, — Сразу после Хэллоуина начнутся собеседования. Придут люди из Министерства, практически изо всех отделов, будут интересоваться вашими успехами, говорить с вами. Возможно, кому-то из вас повезет. Вот, например вы, мисс Грейнджер, в какой отдел вы бы хотели пойти работать? — Слизнорт доброжелательно посмотрел на лучшую ученицу школы. Грейнджер сидела на второй парте вместе с Роном и тупо пялилась в свой пергамент.

Девушка перевела взгляд на преподавателя.

— Я… — она замялась, — я стоматологом хотела быть в детстве, а сейчас я вообще хочу делать вино.

— Что? Мисс Грейнджер, у вас такие данные, — Слизнорт был явно в шоке, — а как же аврорат?..

— Профессор Слизнорт, мы с Гермионой и Роном навоевались на всю оставшуюся жизнь! — Поттер поднял себя с последней парты, на которой спал и хихикнул, — и будет у нас компания под названием «Золотое Трио» и мы будем производить лучшее вино.

Весь класс был готов рассмеяться.

— Да-да, — Уизли улыбнулся, — а нашей военной компенсации и пенсии хватит на покупку маленького виноградника… — он мечтательно прикрыл глаза.

— А Малфой будет технологом производства! — поддакнул Поттер.

— А Паркинсон возьмем управляющей, — не осталась в долгу Гермиона.

— А Забини дегустатором, — Уизли засмеялся.

— Эй, про меня забыли, — Лейстрендж с усмешкой посмотрела на однокурсников.

— Хм, Катарина будет… о, придумала, она будет сидеть и подсчитывать прибыль! — Грейнджер давно не было так весело.

— Вы забыли нас спросить! — Паркинсон повернулась и посмотрела на Гермиону, гриффиндорка ей подмигнула.

— Не так, Панси, — Малфой оглянулся на Золотое Трио, — а сами что будете делать?

— Лежать на пляже, пить продукцию и горевать о войне, — без запинки отчитался Рон.

— Да… — Поттер закатил глаза, предвкушая.

— Но перед этим вам стоит окончить школу, — необычно строго заметил Слизнорт. Класс вернулся к уроку, но, то и дело поглядывал на компанию, сидящую на среднем ряду — слишком непохожие друг на друга, они, оказывается, могли уживаться!

«А что если…, — подумала Гермиона, — нет, это просто бред! Хотя, такому бизнесу даже реклама не потребуется!»

* * *

— Я впервые буду болеть за Слизерин, — Гарри посмотрел на огонь в камине. Гостиная Львиного факультета была наполовину пуста. Рядом с ним сидела Катарина.

— Ты волнуешься из-за того, что твоя девушка будет играть обычный квиддичный матч? — Лейстрендж безумно хотелось спать.

— Мало ли, — Поттер повернулся на спину и теперь смотрел в потолок, — я не хочу, чтобы было как в прошлый раз.

— В Равенкло нет никаких Томасов, — Катарина немного напряглась — тот бладжер предназначался ей.

— Очень надеюсь. А ты? За кого будешь болеть?

— Я не хочу идти на матч, — Катарина скинула с колен кота, Лорд недовольно мяукнул.

— Куда отправишься?

— Надо платье заказать, — Лейстрендж скривилась, — поеду в Лондон к одному знакомому.

— Когда же это закончится? — недовольно пробурчал Гарри.

— Ты ведь идешь с Панси?

— Угу, — Поттер вновь повернулся набок и уставился в огонь, — сначала свадьба, потом бал, собеседования. Я точно умру.

— Не умрешь, а вообще тебе пора привыкнуть к этому! — Катарина рассмеялась и все-таки вернула Лорда себе на колени. — Ты ведь у нас теперь победитель! Да еще и с Панси, а она такая девушка, которая не может без Высшего Общества.

— Я вряд ли останусь в Англии, — Поттер потер обивку дивана, — меня все это уже достало. Может и правда, стоит купить виноградник или даже небольшую готовую компанию.

— Неужели ты не хочешь в аврорат?

— Нисколько. Если честно, пока я учусь в школе, у меня есть Панси и друзья, меня устраивает моя жизнь.

— Не много тебе для счастья надо, — Катарина запрокинула голову, — я хочу стать кем-то вроде миссис Уизли.

— Что? — Поттер поперхнулся воздухом, — она ведь убила…

— Да, она убила мою мать, защищая свою дочь. Я бы сделала то же самое. Что говорить, все бы женщины поступили так. Просто, понимаешь, после всего, что мне пришлось пережить. После этих чертовых зачисток, когда моя мать и отец спокойно убивали даже детей, после того, как я видела своих ровесников-Пожирателей, своих родственников-Пожирателей, мне хочется такой семьи, в которой будут субботние обеды, множество детей, и смех… много смеха. Я хочу жить «пряничном» домике, готовить блинчики по утрам и сидеть на диетах.

— Ванильное счастье, — через минуту прошептал Гарри.

— Не-а, — Катарина уставилась в потолок, — мечта сбрендившей последовательницы Темного Лорда, дочери Пожирателей Смерти. Мерлин, какого черта я делаю в Гриффиндоре?

— Иногда мне кажется, что Гриффиндор собирает всех людей с раздолбанной душой. Ладно я, со мной все давно понятно. Дальше Дин, который думает, что его жизнь идет под откос, непроходимый пессимист. Гермиона, которая раньше думала, что сможет забыть об отдалении родителей путем книг, друзей и передряг. Лаванда Браун и Парвати Патил, отчаянно желающие славы. Симус Финниган, считающий себя недоумком. Невилл, страдающий комплексами. Мы здесь все ненормальные подобрались, — он пожал плечами, но так как лежал на диване, вышло это плохо.

— Тебе пора проветриться, друг, — Лейстрендж уже почти засыпала, — представляю, как глупо мы выглядим.

Гарри ничего не ответил, просто закурил.

— Эй, Поттер, не слетай с катушек, потуши сигарету или вали, — Томас сидел на подоконнике и писал сочинение по Зельям.

— Куда мне валить? — Безмятежно спросил Мальчик-Который-Выжил.

— К своей подружке-змеюке! — Томас считал себя королем положения.

Был поздний вечер. За окном шел ливень стеной, даже в гостиной было немного прохладно и не так уютно, как обычно.

— Ко мне ходить не надо. Не гордая — сама приду, — раздался чей-то спокойный и холодный голос. Слизеринка прошла вглубь комнаты и направилась к Гарри, удостоив коротким, учтивым кивком его собеседницу, — пришла сказать, что завтра мы идем выбирать тебе смокинг, — ее голос смягчился, она села рядом с гриффиндорцем, отобрала у него сигарету и затянулась.

— Воровка, — проворчал Герой, — зачем мне смокинг? Я не пойду на эту дурацкую свадьбу. Я уже вижу заголовки статей…

— Сходишь, не умрешь. Хотя, может лучше сходить в воскресенье? — спросила Панси сама у себя, — тогда я смогу договориться с Дафной о платье подружек невесты.

— Мерлин, как тебе может это нравиться? — простонал парень.

— Мне это не нравится, — Панси тяжело вздохнула и посмотрела на кресло, в котором минуту назад сидела Катарина — Лейстрендж уже не было, — это просто традиция.

— Понятно, — после минутной тишины произнес Гарри. Он подумал, что возможно у них с Панси больше общего, чем он думал. И она явно выходила за рамки простой «девушки» на пару недель.

* * *

Выходные наступали тяжело. Суббота ознаменовалась победой Слизерина в матче с Орлами — это означало, что, если Львы победят Хаффлпафф, то Хогвартс ждет еще один матч двух заклятых врагов.

Поттер вместе с Гермионой сидел на последнем ряду трибуны гриффиндорцев и рассматривал слизеринскую сборную, уговаривая себя, что изучает тактику их игры. Вообще-то Героя и Панси Паркинсон за эту неделю уже было принято считать почти семейной парой — слишком хорошо они друг другу подходили, слишком идеальные у них были отношения. На первый взгляд. Что поделаешь, но Панси Паркинсон боялась стать зависимой от него. Хотя она еще никому об этом не рассказывала, но так оно и было на самом деле.

Поттер же периодически натыкался на мысли о том, что сегодня они отправятся в Лондон, будут гулять по этому старому городу и наслаждаться свободой. А в воскресенье пойдут к какому-то Карлосу, выбирать Панси платье. М-да, от последнего он не был в восторге, но если это нужно Панси — он вполне сможет это стерпеть.

Гермиона бесконечно поправляла волосы и делала вид, что смотрит на поле, хотя на самом деле читала «Вестник Зельеварения». Выпуск был старый, и она читала статью про зелья, которые некоторые магические семьи добавляют в вина.

— Ты серьезно хочешь этим заниматься? — Гарри удивленно поднял бровь.

— Почему бы и нет, — гриффиндорка пожала плечами. — Надо пробовать все.

— Ты сошла с ума, — одними губами добавил Мальчик-Который-Выжил-Чтобы-Возненавидеть-Свое-Прозвище.

Гермиона улыбнулась своей настоящей улыбкой и посмотрела на поле, там Блейз страховал Панси, которая уже неслась к воротам. В этот раз тактика Слизеринцев была одновременно и сложнее и проще: все силы они кинули на Пани, а остальные охотники ее просто страховали, как и загонщики, но Паркинсон распалялась не на шутку — в этот раз она желала взять все, ей это пока удавалось. Она носилась на такой скорости, что многие на трибунах даже не понимали ее маневров и то, где она вообще находится. В этом было что-то немного страшное, невероятное и манящее.

Малфой поймал снитч через полтора часа и слизеринцы, выжатые до предела, наконец, смогли спуститься на траву.

Паркинсон светилась, как начищенная нумизматом монета. И висела где-то на шее Блейза. Когда она увидела Гарри, то тут же спустилась с небес на землю и сразу подошла к нему.

— Странная у вас была тактика, — Поттер нахмурился — он стоял в окружении слизеринцев.

— Малфой боялся, что ты его порвешь, если со мной что-то случится, — Панси засмеялась и прижалась к гриффиндорцу.

— Угу, чего не сделаешь ради Героя, — Малфой снимал перчатки ловца, Гарри точно видел, как он сунул золотой снитч себе в карман — все ловцы любили трофеи.

— Ладно, мы пошли, — Панси схватила за руку гриффиндорца, и они двинулись по направлению к замку.

* * *

Астория стояла рядом с Дином и ждала свою сестру. Дафна спустилась со ступеней Хогвартса в прискорбном настроении, пытаясь убедить себя, что виной коричневое пальто, которое она надела. Дин недоуменно уставился на сестер Гринграсс — они были одеты по-маггловски явно специально, он же — просто потому, что не любил носить мантии.

Мать Дина была магглой, а отец — Волшебником. Он до последнего не говорил ей об этом.

А теперь его отец — Дин считал его предателем — женится на богатенькой дуре с двумя дочерьми, толстым кошельком и претензией на вкус. Его тошнило от такой семьи.

Астория шла посредине, она что-то говорила, но что — мало волновало ее будущего брата и старшую сестру.

— Почему вы оделись, как магглы? — вдруг спросил Дин.

— Мама может захотеть посетить маггловский ресторанчик, — беззаботно прощебетала Тори, она не была похожа на ту девушку, что заставила его явиться сюда. — Мы пришли! — Радостно объявила она.

В Трех Метлах было людно. За столиком у окна Дин заметил Грейнджер, спокойно разговаривающую с Паркинсон, слизеринка при этом выглядела немного обеспокоенно, то и дело сжимала руку Поттера. Дина мутило от таких картин — он ненавидел парочки, слащавые поцелуи и фальшивую любовь в целом.

— Мамочка, привет, — Тори обняла миссис Гринграсс и улыбнулась мистеру Томасу, — здравствуйте, Уилл.

— Добрый день Астория, — Ульям тоже улыбнулся, — очаровательно выглядишь, Дафна. Здравствуй, сын, — последнюю фразу он произнес более холодно.

— Ну что, куда мы отправимся? — радостно спросила Астория.

Дин подумал, что бывшая миссис Гринграсс похожа на куклу. У нее были темно-русые волосы, идеальная фигура для своего возраста, никаких морщин. У нее были теплые голубые глаза. Она была не такой, как мать Дина. Это бесило его. Никакая женщина не сможет заменить ему его маму! Пусть даже, если она красива! Красоту Агнессы он считал фальшивкой, а саму леди Гринграсс — дешевкой, и неизвестно почему она повисла на шее у его отца.

Его отец был красив. Черные волосы и серые глаза, он носил строгие пиджаки, позволяя себе футболки только дома, но сейчас он был одет в футболку, простой пиджак и черное пальто. Обычный житель Лондона. Не скажешь, что волшебник, не скажешь, что он женится на такой женщине, которая привыкла одеваться у именитых модельеров и любила, прежде всего, имена на этикетках.

— Мы могли бы пожить маггловской жизнью, — Агнесса помешала маленькой ложечкой кофе, — ведь завтра начнется самая горячая пора — от воскресенья до воскресенья.

— Может… — Уильям посмотрел на сына, — как насчет того парка, в который мы ходили, когда ты был маленьким, Дин?

— Отлично. Парк аттракционов — просто чудо, — без всякой тени на энтузиазм произнес Дин. На него нахлынули воспоминания. Он, папа, мама еще живая гуляют по этому парку, а теперь они идут туда с совершенно другой женщиной! С чужой ему женщиной! С женщиной, которая никогда не станет ему ближе, чем «миссис Томас».

— Тогда пошли, — Астория взяла сестру за руку, они все вместе вышли на улицу и аппарировали.

В парке было немного прохладно, но, несмотря на это он все еще был открыт. Ничто не могло помешать детям и взрослым отдыхать.

— Ой, я, кажется, забыл сделать эссе по трансфигурации на завтра! — Дин попытался отмазаться.

— Завтра воскресенье, а следующая трансфигурация у нас во вторник, — Дафна, шедшая впереди, обернулась и прожгла его взглядом.

— Я тут подумала, что стоит потом зайти в Хогвартс и попросить профессора МакГонагалл отпустить вас с занятий в четверг и пятницу, — Агнесса не заметила хилой попытки Дина выбраться.

— Зачем? — кажется, больше всего развлекалась Астория, которая уже успела купить себе сахарной ваты розового цвета.

— Нам нужна помощь в подготовке свадьбы. И я бы не отказалась, если бы ты, Дафна, — она обратилась к старшей сестре, — пригласила к нам Панси в субботу вечером.

— Она, скорее всего, будет где-нибудь пропадать с Поттером, — Дафна даже не обернулась.

— С Поттером? Ты говоришь про Гарри Поттера? — Уильям посмотрел на будущую падчерицу.

— Да, это новый парень Панси, — ему ответила не Дафна, а ее сестра, — мне кажется, Панси придет с ним на свадьбу.

— Было бы замечательно, — Агнесса улыбнулась и взяла своего мужа за руку. От этого вида Дину стало тошно — как они могли говорить так запросто об этом чертовом Гарри Поттере? Он ненавидел его за всю эту войну! Может, если бы не было его, то тогда его мать была бы жива и здорова, сейчас он бы сидел с ней на их маленькой кухоньке и пил чай с пирожными.

Астория попросилась на чертово колесо, ее мать и Уильям последовали за ней, оставляя Дина с девушкой, которая через неделю должна была стать его сводной сестрой.

— Какая тухлятина, — Дафна покачала головой и села на скамейку, закутавшись в свое пальто, — лучше бы мы отправились в какой-нибудь лондонский ресторанчик. Я бы не отказалась от бокальчика чего-нибудь покрепче. — Гринграсс замолчала, а затем с интересом посмотрела на Томаса, — ты ведь ненавидишь мою мать?

Дин не ответил.

— Понятно, значит, ненавидишь. — Дафна пожала плечами, — проблема в том, что если моя мать что-то вбила себе в голову, то она уже никогда не отступится, пока не получит желаемое… Знаешь, мне ведь вообще не хочется делить с тобой и твоим папашей наш дом, мою мать и еще кучу разных вещей. Поэтому я уговорю мать отправить меня во Францию, так нам всем будет лучше.

— «Нам»? — Дин удивленно приподнял бровь, — «нас» не существует, и никогда не будет существовать.

Дафна поднялась и подошла вплотную к гриффиндорцу:

— Томас, не вздумай мешать мне, моей сестре или моей матери. Я все еще Гринграсс. Я все еще слизеринка и я навсегда останусь Королевой, а вот ты… — она поморщила свой носик, — Ты как был ничтожеством, так и останешься им.

Дин, прищурившись, посмотрел на девушку. Она отошла от него, на губах горела победоносная улыбка.

— Посмотрим, Томас, посмотрим, — ее глаза сверкнули опасным огнем. Дин подумал, что если Агнесса могла быть такой с его отцом, то в их браке не было ничего удивительного.

— Дафна, дорогая, — леди Гринграсс подошла к дочери, она заметила то, как Дин и Дафна смотрели друг на друга, — черт, — тихо прошептала она.

— Что случилось? — Уильям подошел к своей невесте.

— Нет-нет, все хорошо. Просто нам с Дафной нужно переговорить.

Агнесса взяла дочь за руку и отошла на безопасное расстояние.

— Что ты хочешь натворить, дура? — Агнесса почти шипела.

— Я ничего не хочу, — Дафна улыбнулась, — просто мы с моим братом кое о чем договорились.

— Я не желаю, чтобы твои проделки коснулись семьи, — Агнесса в упор посмотрела на дочь.

— Мне стоит вернуться в Хогвартс, мамочка, — Дафна повесила сумочку на плечо, — увидимся в четверг, — она улыбнулась и, повернувшись, зашагала прочь к воротам.

Она не видела, как леди Гринграсс заплакала и отвернулась от своего жениха, его сына и младшей дочери. Как она жалела…

«Дорогие мои читатели!

Как же я по вам соскучилась!

Слизеринские Королевы выбирали фасоны платьев вместе с Катариной Лейстрендж.

Поттер и Уизли торчали в книжном магазине. Отгадайте, что их туда привело? Вот я тоже пока не представляю!

Грейнджер выбирала солнцезащитные очки с коричневыми стеклами в маленьком магазинчике рядом с домом своей матери.

Джинни Уизли писала эссе по Трансфигурации (кажется, у кого-то появились хвосты!).

Дин Томас дулся на весь мир и заказывал смокинг (кто бы сомневался…).

Лаванда пила кофе из пластикового стаканчика и глазела на витрины лондонских магазинов, похоже, хватало ей только на то самое кофе.

Блейз Забини, Теодор Нотт и Драко Малфой выпивали в каком-то баре, попутно обсуждая всякие мелочи. Тоже мне, подружки-сплетницы!

Кстати, вы еще не забыли о свадьбе? А о Хэллоуине?

Кто помнит, что за праздник в понедельник, тому стаканчик сливочного пива!

Вы в восторге от меня!

Целую,

Сплетинца»

Конец Первой Части.

12-15.06.2011

We stumble into our lives:

Reach for a hand to hold.

And any wonder

We need to find

A certain something, certain.

Терпя неудобства собственных жизней,

Мы ищем руку, за которую можно схватиться,

И любую радость,

Что нам нужно найти.

Что-то определённое, материальное.

"Something To Believe In", Aqualung

«Знакомые появляются и исчезают, а лучшие друзья — это навсегда. Потому что даже тогда, когда ты не знаешь, куда идешь, они помогают осознать, что ты идешь туда не один»

Сериал «Сплетница»

«Нежное утро октября прокралось в ее окно свежим ветерком, всколыхнув шторы кроваво-красного цвета… Мерлин, что за бред я несу?!» — подумала Гермиона и спрыгнула с кровати.

Сегодня был особенный день. Сегодня ей исполнилось девятнадцать. Свое магическое совершеннолетие она не отмечала, про свое «маггловское» совершеннолетие она вообще забыла. Так чего можно было ждать от простой даты 19?

Она посмотрела на себя в зеркало, вставленное в дверцу шкафа, и невольно улыбнулась: выглядела как всегда паршиво. Что может быть лучше?

— Эй, к тебе можно? — Гарри постучал в дверь.

— Сейчас выйду, — пробурчала Гермиона. Хотя она совершенно не хотела идти на занятия. Девушка направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Сегодня был жуткий день, но она не собиралась проводить его в Хогвартсе. Как только закончатся уроки, она сможет сбежать в Лондон. Погулять по улицам, наслаждаясь тем, что ей девятнадцать, поплакать потому, что ее родители развелись, и попить горячего кофе в «Старбаксе».

Грейнджер закончила одеваться, повесила на плечо сумочку и покинула комнату.

Она спустилась по лестнице, почти не отрывая глаз от ступеней, а когда подняла их, то застыла на последней ступени.

Вся гостиная была украшена желтыми, голубыми и светло-зелеными шариками, а над камином висело «С Днем Рождения!». Такие надписи можно было купить в любом маггловском магазинчике.

Около надписи стоял весь седьмой курс Гриффиндора, с Гарри и Роном в центре.

— Ну, мы все еще друзья? — Гарри приподнял бровь.

— Вы так думаете? — Гермиона рассмеялась, отвечая вопросом на вопрос.

— Да! — Рон улыбался.

— Тогда конечно, — Гермиона развела руками в жесте «эх, что поделаешь!», не прекращая смеяться, — пойдем, а то на завтрак опоздаем.

— Эй, а подарки? — Джинни посмотрела на именинницу.

— Вечером, все вечером, — отмахнулась Гермиона.

* * *

— Чур, сегодня я читаю твою почту! — Гарри перехватил сову, которая уже хотела усесться на плечо Гермионы. М-да, сегодня за завтраком Гриффиндор уже поставил всю школу на уши.

— Эй, это личное! — Гермиона смеялась и пила черный кофе, то и дело, заедая его тостом с джемом. Сегодня гриффиндорцы не обращали ни на кого внимания, а другие факультеты не могли понять из-за чего весь сыр-бор.

— А вот и нет, — Рон перегнулся через плечо друга и с интересом начал читать на весь стол, — «Дорогая Гермиона, мы с Эмили желаем тебе бла-бла-бла, приглашаем погостить в наш новый дом. Эмили желает познакомиться с тобой и передает тебе привет. Твой папа».

— Слушай, а кто такая Эмили? — Гарри поднял глаза на подругу.

— Любовница отца, — Гермиона продолжила намазывать следующий тост джемом, даже не пошевельнув бровью. Рон присвистнул и взял другое письмо.

— Дорогая мисс Грейнджер, редакция журнала Ведьмополитен поздравляет вас с Днем Рождения и желает бла-бла-бла, не откажете ли вы нам в участии в фотосессии для Рождественского выпуска? Концепция и проч. прилагаются.

— А ну-ка дай, чего они еще там придумали, — Гермиона выхватила второй листок из рук друга, бегло прочитала, — не в этой жизни, — фыркнула она и отложила пергамент, сама взялась за письмо матери.

Гарри и Рон внимательно смотрели на подругу. Грейнджер читала письмо несколько раз, ее губы двигались, но ни одного звука она не издавала, пока, наконец, не всхлипнула и не вылетела из Большого Зала.

Лейстрендж обернулась к однокурсникам и взяла в руки письмо матери Гермионы. Затем осторожно сложила его, положила в карман и вышла из зала.

Рон пробурчал что-то вроде «кто этих женщин поймет?!» и отправился на урок.

А до Гарри дошло, что они уже не трио, а скорее квартет, потому что каким-то неведомым способом Лейстрендж оказалась совсем не лишней.

Катарина вышла из зала, свернула в первый же поворот и заглянула в пустой класс. Гермиона сидела на первой парте, болтала в воздухе ногами и ничего не видящим взглядом смотрела на преподавательский стол.

— Эй, ты как? — Катарина тронула гриффиндорку за плечо.

— Нормально, — Гермиона отмахнулась.

Лейстрендж села рядом с ней.

— Знаешь, это не так уж и плохо. Смотри, у тебя будет еще один родной человек, пусть и маггл, но все же — одна кровь… — осторожно произнесла девушка.

— Нет, — Грейнджер тряхнула головой, — я знаю, что это в высшей степени эгоизм, но зачем я буду нужна матери в таком случае? Я знаю, я проводила у них по три недели каждое лето, начиная с одиннадцати лет, но почему она решила завести ребенка именно в тот момент, когда все это закончилось?

— Гермиона, ровно год тебя для них вовсе не существовало.

— Понимаю… — Гермиона вытерла слезы, — но я тоже ничего не могу с собой поделать. Моя жизнь всегда была хаосом, такой и останется до конца.

— Твоя жизнь не так уж и плоха, — Лейстрендж посмотрела в окно, — у тебя есть друзья, родители, пусть и порознь, но не всегда им быть вместе. Мои вообще заключили брак по расчету и никогда друг друга не любили. А то, что твои присмотрели тебе жениха-дантиста не так уж и плохо.

— Ага, если не учитывать его возраст. Ему уже под тридцать!

— Не суть важно. Тебе ведь только подобрали кандидатуру, никто не заставляет тебя выходить за него замуж. Ты ничем не обязана родителям, имеешь собственные средства и прочее.

— Это ничего не дает, — упорно воскликнула Гермиона.

— А кем из нас ты бы хотела быть? — Лейстрендж повернулась к однокурснице, — у нас у всех жизнь, мягко говоря, не сахар.

— Ты так говоришь, как будто у меня все хорошо, — Гермиона поморщилась — в Хогвартсе и правда мало у кого была хорошая жизнь.

— У тебя есть шанс уйти в маггловский мир. У нас его нет. У Поттера, потому что он не знает настоящего мира магглов, у слизеринцев, потому что они вообще не смогут там жить, а гриффиндорцы вряд ли его выберут по тем же причинам. В данный момент все студенты делятся на тех, кто сможет устроиться в новом мире, кто не захочет этого сделать и тех, кто будет долго за этот бороться. Осталось всего полгода и все мы покинем Хогвартс, а что будет дальше — зависит только от нас.

— А ты? Куда ты отправишься?

— Вернусь в Дурмстранг, — Катарина спрыгнула с парты, — я ведь училась не только там, но и у Мастера, я почти в совершенстве владею школьной программой по Темным Искусствам, а это — главный предмет в моей школе. Буду работать каким-нибудь помощником учителя. Денег родителей хватит и на мою старость, — она подмигнула гриффиндорке и вышла из класса.

За дверью ее ждал кузен. Малфой немного удивленно посмотрел на Катарину:

— Золотое Трио либо распалось, либо в нем произошло пополнение.

— Надеюсь, что не распалось, но я далеко не золотая девочка в отличие от всех них, — Лейстрендж устало заправила кудрявый локон за ухо, — так зачем ты пришел сюда?

— Ты не дождалась своей почты, побежала утешать Грейнджер, — он скривился.

— Гриффиндор — диагноз. А ты заделался почтовой совой?

— Не дождешься, — Малфой ухмыльнулся, — и вообще, как ты разговариваешь со старшими!

— Нормально, — буркнула Лейстрендж и выхватила из рук слизеринца послание, — Малфой, напомни мне, с каких пор ты помогаешь гриффиндоркам и людям в целом?

— Говорить на умные темы тебе точно не идет, — слизеринец вновь скривился, — ладно, я пошел…

— Стой, у тебя сейчас окно? Пошли, сходим к озеру.

— У тебя маггловедение, — Малфой хитро прищурился.

— Я его все равно уже пропустила, — Лейстрендж махнула рукой.

— Пошли, — Драко с видом мученика поплелся вслед за кузиной. Через несколько минут, когда они уже вышли из здания, он все же произнес: — Я не был бы против, если бы у меня была сестра.

— Ты подслушивал? — Лейстрендж повернулась к слизеринцу.

— Не подслушивал, а стал случайным свидетелем разговора, — поучительно произнес Драко.

— Это не имеет значения в данной ситуации, — девушка сунула руки в карманы мантии с красным гербом.

— В любом случае, это эгоизм.

— Не судите и не судимы будете, — Катарина закатила глаза, — Малфой, тебе-то какая разница, что там с Грейнджер творится. Иди Гринграсс окучивай. С младшей помолвку разорвал, можешь теперь к старшей подкатить.

— Лейстрендж, сейчас осень, а не весна, — Малфой пнул какой-то мелкий камешек, тот плюхнулся в лужу.

— Этой весной нам было не до романтики, — Лейстрендж подняла камешек и кинула его в озеро, — так что, имеем полное право отыграться на осени.

— Эти разговоры ни к чему не приведут.

— Малфой, вот скажи мне, почему ты такой трудный? — Лейстрендж повернулась к нему лицом. — Почему ты везде ищешь выгоду, смысл и еще до кучи разных вещей? Ау, проснись, Малфой, мы уже давно в другом мире живем!

— Лейстрендж, не начинай читать мне нотации, — Драко поморщился, — я уже давно все это знаю. Только нафига мне все это делать, если я все равно уеду во Францию сразу после окончания учебного года. Я итак тут задержался.

— Ой-ой-ой, не строй из себя обиженного на весь белый свет!

— Все, Лейстрендж, ты меня окончательно достала, — Малфой покачал головой и отправился в замок.

Катарина еще несколько минут смотрела на Черное Озеро и огромного кальмара, а потом повернулась и пошла к теплицам — следующей парой была Гербология.

* * *

Гермиона шла по коридорам Хогвартса в надежде ни на кого не натолкнуться и тихо пройти в башню Гриффиндора. Но, не тут-то было!

Директриса школы вышла из-за поворота и гриффиндорка, пребывающая далеко в своих мыслях, чуть на нее не натолкнулась.

— Мисс Грейнджер? Что вы здесь делаете? — Профессор МакГонагалл с удивлением посмотрела на свою любимую ученицу, — впрочем, неважно. Я как раз хотела поговорить с вами.

— Да, конечно, профессор, — выдавила из себя Гермиона и двинулась за Минервой.

Старая женщина провела ее по маленькому коридору и назвала пароль горгулье. Пароль был на удивление прост, в Хогвартс вернулась традиция «сладких» паролей:

— Мармелад в сахаре, — четко проговорила директриса.

Горгулья послушно отъехала, открывая вращающуюся лестницу. Гермиона поднялась по ней вслед за МакГонагалл, и они оказались в круглом кабинете директора, с множеством шкафчиков и серебристых приборов.

На стене, прямо позади массивного стола висел портрет в позолоченной раме. На нем в кресле, обитом красным сукном, сидел старик. Его седая борода, такие же седые волосы казались серебристыми, а очки-половинки не могли скрыть блеска глаз. Профессор Дамблдор разворачивал леденец кислотно-желтого цвета.

А слева от его портрета висел еще один. Он тоже выделялся среди других бывших директоров Хогвартса. Северус Снейп. Как всегда в черной мантии, бывший декан Слизерина спал, ну, или делал вид. Даже во сне он выглядел как всегда устрашающе.

— Присаживайтесь, мисс Грейнджер, — МакГонагалл указала на кресло для посетителей прямо перед столом, за который села сама.

Гермиона часто видела Минерву МакГонагалл близко этим летом — преподаватель трансфигурации взяла на себя обязанности главы Ордена Феникса. Но только сейчас Гермиона заметила, как сильно постарела она за год, который эта женщина прожила без Дамблдора. Сейчас она была не ледяной леди, которая столько времени решала все проблемы Ордена, руководила восстановлением Школы, помогала Аврорату, а простой женщиной, со своими слабостями и страхами.

— Гермиона, я хотела поговорить с вами о ситуации в школе, — голос директрисы дрогнул.

— Что-то случилось? — Гриффиндорка подсознательно напряглась.

— Нет, все в порядке. Пока… — именно это тихое «пока» заставило Грейнджер с удивлением посмотреть на преподавательницу.

— О чем вы говорите, профессор?

— Мисс Грейнджер, не делайте вид, что не понимаете, — профессор Снейп на портрете с презрением взглянул на нее, заставив девушку вернуться на семь лет назад, когда от одного такого взгляда сердце уходило в пятки. — Сейчас школа больше напоминает зоопарк с запертыми в нем животными. Посмотрите на себя: вы все готовы растерзать своих же однокурсников, что же говорить о представителях других факультетов!

Грейнджер с удивлением посмотрела на убийцу Альбуса Дамблдора.

— Так почему бы вам не поговорить с Малфоем? Я не могу влиять на слизеринцев! — Ощетинилась гриффиндорка.

— Бросьте, Грейнджер, вы прекрасно понимаете, что Малфоя факультет уже не послушает, у него больше нет авторитета. Кто еще остается? Мисс Паркинсон? Из-за ее отношений с мистером Поттером слизеринцы без зазрения совести назовут ее предательницей. Еще кандидатуры? Блейз Забини и Дафна Гринграсс? Они всю жизнь только и знают, что плетут интриги, на них нельзя положиться.

— Остался еще Нотт.

— Теодор всю жизнь играет за себя, — Снейп хищно усмехнулся, — и вы думаете, что я могу доверить спокойствие школы ему?

— Северус, не будь столь категоричен, — Дамблдор отправил леденец в рот, — Гермиона, милая, вы должны понимать, что сейчас школе нужен иной лидер. Фигура, которая открыто не выступала за войну. Гарри не может привести школу в равновесие, также как и мистер и мисс Уизли. Учеников Хаффлпаффа, Равенкло, и Слизерина слушать не будут никогда. Остаетесь только вы, Гермиона, — он улыбнулся глазами.

— Я не хочу делать этого, — девушка покачала головой, — я не хочу нести ответственность еще и за школу.

— Во многом, потому что не понимаете, что может потерять Школа, — Снейп не заставил себя долго молчать, — прискорбно, что Хогвартс зависит от рук такого человека, как вы, мисс Грейнджер.

Гермиона решила промолчать.

— Это политика. Ах, да, простите, гриффиндорцы никогда не понимают правил игры. Жаль, мисс Грейнджер, жаль, а ведь шляпа предлагала вам Равенкло…

— Хорошо, я согласна! — Оборвала Снейпа Гермиона, — только я действительно не понимаю, что мне нужно делать.

— Так-то лучше, — Северус Снейп удовлетворенно откинулся на спинку своего темно-зеленого кресла.

— Гермиона, заставьте ваш факультет поверить, что слизеринцы это не Пожиратели Смерти. Не допускайте стычек между факультетами, какими бы они ни были, — Дамблдор достал из кармана еще один леденец и зашуршал оберткой.

— Может мне еще с Малфоем начать любезничать? — Ехидно отозвалась Гермиона.

— Грейнджер, да оставьте Малфоя, наконец, в покое, — Снейп закатил глаза. — Он вам ничем не сможет помочь, будь он хоть дважды старостой школы

Грейнджер усмехнулась:

— Я могу идти?

Дамблдор кивнул, МакГонагалл произнесла что-то несущественное и Гермиона двинулась к двери. Напоследок она обернулась, девушка уже хотела что-то сказать, но вдруг тряхнула головой и решительно протянула руку к позолоченной ручке.

Идти в гриффиндорскую гостиную не хотелось и Гермиона, поблуждав немного по замку, наткнулась на совятню.

Маленькая башенка, с узким проходом была заполнена совами. Гермиона оперлась о подоконник и посмотрела на Запретный Лес. Садилось солнце — ее День Рождения подходил к концу. Гермиона улыбнулась своим мыслям, этот день не был хуже всех предыдущих, но и лучшим его тоже было не назвать.

— Гермиона? — чей-то голос заставил ее обернуться.

— Симус? Привет, — Грейнджер обратила внимание на однокурсника.

— Гермиона, не могла бы ты составить мне компанию на свадьбу отца Дина? — Симус привязал письмо к лапе школьной совы и посмотрел на гриффиндорку.

Девушка пожала плечами:

— Почему бы и нет.

— Спасибо, Гермиона, ты меня очень сильно выручила! — Симус расплылся в улыбке, — я твой должник, — он подмигнул ей, и покинул башенку, перепрыгивая через одну ступеньку.

А Грейнджер решила, что будет совсем не лишним, если она повеселится, тем более, она там будет не одна со всего факультета. В крайнем случае, Гарри ее развеселит. Ну, или, она возьмется за задание Снейпа. Почему то она верила, что если бы с ней разговаривал Дамблдор, она бы ему ни в коем случае не поверила, а для Снейпа — все, что угодно. Тем более, хоть какая-то толика власти над Ужасом Подземелий доставляла немалое удовольствие самолюбию Гриффиндорской Всезнайки.

Гермиона вновь улыбнулась: она еще не видела подарков! В конце концов, День Рождения будет продолжаться до завтрашнего утра, если только она этого захочет.

«Увидимся на свадьбе.

Сплетница.»

15-29.06.2011.

All right, everything is all right

Since you came along

And before you I had nowhere to run to

And nothing to hold on to

Хорошо, все в порядке

C тех пор, как ты появилась -

До тебя мне некуда было бежать

И не за что держаться...

«Stay», Hurts

Утро воскресенья застало Дафну врасплох.

Она проснулась с чугунной головой, потому что вчера вечером они с Панси решили выбраться в город. Это была идея Паркинсон, которая явно чувствовала, что Гринграсс нужно проветриться. Вот только это не принесло Дафне облегчения. Напротив, теперь хотелось только спать и ничего больше.

Но виноватой перед матерью за свое поведение Дафна себя не чувствовала. Она все еще дулась на леди Гринграсс, которая через несколько часов должна была стать просто «миссис Томас». Дафна ее не понимала. Сама она ни за что не хотела становиться лишь «миссис». Ей был нужен муж-аристократ, благородных кровей, с богатым семейным древом, а не жалкий полукровка. Дафна и слушать не могла разговоры о любви, которыми леди Гринграсс в четверг вечером пыталась занять свою дочь и Панси. К удивлению Дафны Панси только улыбалась, глядя на Агнессу. Слизеринка ручалась, что Паркинсон думала о Поттере.

На душе стало еще сквернее — она осталась без матери, без сестры, а теперь еще и почти лишилась подруги.

Она ненавидела эту свадьбу еще и за то, что теперь ее отец точно не вернется, а ее мать не будет его ждать. Уехав, он разорвал одну из двух нитей, а совсем скоро порвется и вторая. Это значило, что пути назад уже не будет. Никогда.

Дафна посмотрела на когда-то лучшую подругу. Панси покрутилась перед зеркалом в своем небесно-голубом платье и повернулась к подруге.

— Даф, да не волнуйся ты так! — Панси села на кровать рядом со слизеринкой, — помнишь, мы всегда мечтали, что я буду подружкой невесты на твоей свадьбе. Всегда считали, что ты выйдешь замуж раньше. Помнишь, что говорил мой отец? Что на такую щепку как я никто не купится даже с моим приданным.

— Да уж, — Дафна откинулась на подушку, — а теперь что? Ты уже без пяти минут «миссис Поттер», в этом я уверена. А у меня нет ни приданного, ни отца, ни статуса, а еще и фамилию хотят отобрать!

— Насчет «миссис Поттер» ты, конечно, загнула, но кто заставляет тебя менять фамилию?

— Мама хочет, — Дафна раздраженно смахнула с лица прядь волос, — Уильям и Агнесса Томас! Дин Томас! Астория Томас! А Дафна Томас ведь так прекрасно звучит?! — Гринграсс спрыгнула с высокой кровати и взмахнула руками, шагая из угла в угол огромной комнаты.

— Ты заботишься не о фамилии, — невозмутимо произнесла Панси, — тебя волнует только наследство. Ты эгоистка, Даф, — слизеринка покачала головой, — не мешай своей матери быть счастливой! Это ее дело и ее жизнь.

— Не строй из себя святую, Паркинсон! — Дафна почти кричала, она была на грани истерики.

— Я и не строю. Я знаю, кем я являюсь, — Панси глубоко вздохнула, успокаиваясь, — я желаю тебе понять, Дафна, что можно любить не только деньги и не только из-за них. Потому что когда однажды тебе может стать очень плохо и невыносимо одиноко, тогда, я ручаюсь, деньги не помогут. Знаешь, чего мне пожелала мама в предсмертной записке? Быть счастливой и неважно, кем будет этот человек. Не все измеряется деньгами и золотом...

— Ты не имеешь понятия о вещах, о которых сейчас говоришь! Ты никого не любишь!

— Я люблю Малфоя и Забини, потому что они помогут мне, какими бы идиотами ни были. Я люблю Алекса, за то, что он мой брат. Люблю тебя, за твою дружбу. И я думаю, что люблю Гарри. Не за фамилию, не за его Орден Мерлина, я люблю не его счет в банке. А потому что, даже когда отвернулись все, он был рядом; потому, что он не побоялся прийти, когда я хоронила мать и остаться до конца того сумасшествия. Я уверена: когда мне будет плохо, он будет рядом.

— Он изменил тебе!

— Ты переводишь разговор, Дафна, — Паркинсон вдруг улыбнулась и подошла к подруге, — пожалуйста, разреши своей матери быть счастливой, ведь, несмотря на мужчин в ее жизни, она не будет счастливой без тебя.

Дафна вздохнула и заплакала. Ей хотелось верить, что все, что говорит Панси — правда. Но, как говорится, пока не почувствуешь на себе — не поймешь. Но слизеринка уже сделала первый шаг: она захотела понять, что это, стало быть — не все потеряно.

— А теперь, давай я все же сделаю тебе приличную прическу, — Панси вооружилась палочкой и усадила подругу в глубокое кресло перед зеркалом.

— Я сказала Дину Томасу, чтобы он не мешал моей маме.

Дафна улыбнулась сквозь слезы. «К черту! — Подумала она, — и на моей улице когда-нибудь будет праздник, а пока есть шанс повеселиться на чужом!»

— Зато сегодня мы обе являемся подружками невесты!

— Точно, — Панси рассмеялась, — мы о таком даже и мечтать не могли!

* * *

Гермиона вместе с Симусом прошла сквозь огромные кованые ворота, увитые зеленью. Она ощутимо почувствовала, как тут же переменилась погода — стало тепло как летом, хотя за воротами было довольно промозгло. «Согревающие чары» — мелькнуло в ее голове, прежде чем она увидела огромный тент. Вокруг него стояли небольшие столики, утопающие в настоящих розах. Белые, красно-бардовые и алые, они заставляли верить, что на дворе вовсе и не английский октябрь.

Гермиона уже поняла, что эта свадьба превосходит скромное бракосочетание Билла и Флер по всем параметрам.

По периметру расположились репортеры, готовые в любую секунду запечатлеть новую семейную пару или их гостей.

Гермиона мысленно похвалила себя за то, что пришла не с общей частью гостей и поблагодарила Симуса за то, что тот хотел увидеть друга. Финниган куда-то ушел, и девушка в одиночестве бродила между стульями, пытаясь найти свой.

К своему удивлению она увидела нужную табличку на стуле в третьей линии. Ее соседями суждено было быть Гарри и Малфою. Общество последнего ее вряд ли могло радовать.

Несколько человек уже сидели. Мужчины в смокингах, дамы в платьях, костюмах, и с обязательными шляпами на головах.

— Привет, Гермиона, — подошедшая Катарина улыбнулась однокурснице, — хорошо, что они так распределили места.

— Да, конечно, — кивнула гриффиндорка. Она не знала, что сказать и как себя нужно вести.

— Грейнджер, будь проще, — сзади Лейстрендж появился Драко Малфой. Когда Катарина и Драко заняли места, Гермиона подняла на них глаза.

— Кстати, с кем ты пришла? — Лейстрендж разгладила складки на своем простом черном платье.

— С Симусом, — спокойно проговорила девушка.

Катарина не успела произнести и слова, как около входа в тент началось движение. Множество гостей занимали свои места. А репортеры начали свою охоту.

Гриффиндорки почувствовали, как напрягся Малфой, услышав в толпе свою фамилию. Он обернулся и застыл на месте. По проходу шла чета Малфоев.

Драко поднялся и подошел к родителям. Он коротко поздоровался.

— Очень рад вас видеть, — холодно заметил он.

— Мы тоже, сынок, — Нарцисса ласково улыбнулась, — мы ведь не могли пропустить такое событие.

— Несомненно, — все тем же голосом ответил слизеринец, он хотел было отвернуться и пройти к своему месту, но Люциус остановил его.

— Сын, прекрати вести себя как идиот, — прошипел он.

— Помниться, раньше ты не стал бы мне говорить это в столь людном месте, — Драко усмехнулся.

— Поговорим позже, — процедил Люциус, превращаясь в привычного для Драко лорда Малфоя.

Лорд и леди Малфой заняли свои места во второй линии. Нарцисса обернулась, Драко смог прочесть в ее взгляде сожаление.

Он не понимал родителей, но сам уже давно принял их решение. И если они хотят, чтобы он жил самостоятельно, то он сделает это с легкостью.

— Единственное, о чем я могу сказать с уверенностью — это о том, что Волдеморт мертв. А стало быть, его третьего пришествия не предвидится. То, что мелкие атаки продолжаются — вряд ли дело Пожирателей Смерти, — Малфой повернулся и увидел Поттера на входе в тент. Тот отбивался от журналистов.

— А что насчет ваших отношений с мисс Паркинсон?! — Девушка с ярко-синими волосами и прытко-пишущим пером выскочила вперед.

— Ну, думаю, это вас не касается, стоит лишь заметить, что мисс Паркинсон меня не подкупала, и я делаю это не ради рекламы, — Поттер лучезарно улыбнулся, и, наконец, избавился от их надоедливого внимания. Он поприветствовал Малфоя и прошел мимо.

Никто так и не заметил мужчину в бежевом костюме, севшего на последний ряд.

* * *

Дафна поправила подвенечное платье на своей матери и улыбнулась ей.

Агнесса смотрела на себя в огромное зеркало, и мысленно прощалось со всем, что сейчас ее окружало. Она заметила, что Панси в данный момент не видно и обратилась к дочери.

— Ты все еще против всего этого?

— Мне все равно, с кем ты будешь, главное, чтобы ты не забыла нас с Асторией.

— Мне стоит поблагодарить Панси, раз уж она сумела тебя вразумить, — Агнесса надела перчатки.

— Да, пожалуй, — Дафна пожала плечами. Она чувствовала себя здесь неловко, — каково это...

— ...Прощаться со всем? — закончила за нее Агнесса, обводя взглядом комнату, — знаешь, это на удивление легко, учитывая то, что я уже несколько месяцев не являюсь «леди Гринграсс» и даже ношу девичью фамилию.

— Почему ты мне не сказала?

— А что бы это изменило? Поверь, Дафна...

— Да-да, Панси уже рассказывала мне про любовь и прочее. Больше не хочу это слышать — с улыбкой перебила Дафна, — мам, я ведь хорошо знаю, кто станет наследницей. Астория лучше со всем справится, чем я. Здесь нужен холодный расчет, которым я не владею...

— Нам пора, — в комнату заглянула Паркинсон. Ее короткие волосы были все-таки убраны наверх и теперь составляли небольшую, но очень аккуратную прическу.

— Да, пожалуй, — Дафна поправила волосы, — пора уже разобраться со всем этим! — воодушевленно произнесла слизеринка.

* * *

— Согласны ли вы, Агнесса Кассандра...

Женщина посмотрела на волшебника в мантии и мысленно вновь спросила себя. Хотели ли она этого?

Этот вопрос, наверное, сейчас определял всю ее будущую жизнь. Когда за плечами один брак с аристократом и две дочери начинаешь обдумывать каждый свой шаг. Но не в этот раз. Сейчас все это было спонтанным решением. Необдуманным. Агнесса боялась, что через несколько минут начнет корить себя за все эти раздумья, но пока у нее было всего несколько секунд, чтобы решить: отказаться от всего этого, сказав «да», или, же сказать «нет» и вернуть все в прежнее русло. Она была наследницей разоренного рода, даром, что с чистой кровью.

«Я, всю жизнь жившая по чужим правилам, впервые в шаге от их полного разрушения. Все, что вокруг меня — не главное, самое важное — то, что подсказывает не разум, а сердце...»

— Да, — Агнесса улыбнулась. Она решила. Впервые решила сама, без чьей либо помощи. В тот момент этот ход показался ей единственно выигрышным.

Она почти не помнила, как все вышли в сад, как прошел первый танец. Она нашла себя уже сидящей за главным столиком, люди что-то говорили, она кивала и улыбалась. Движение прекратилось только тогда, когда на сцену вышел мужчина в бежевом маггловском костюме.

Агнесса посмотрела на старшую дочь, которая стояла рядом с Блейзом Забини спиной к сцене. Когда Дафна повернулась, новоиспеченная миссис Томас могла прочесть у нее по губам одно лишь слово «папа».

Лорд Гринграсс, стоящий на сцене, применил заклинание Сонорус. Но Дафне казалось, что она не слышит отца. Просто смотреть на него было чем-то нереальным. Генри был все таким же, каким она его запомнила несколько месяцев назад. Таким он был перед последней Битвой. Мужчина, привыкший сам решать все свои проблемы.

Он закончил поздравление и сошел со сцены.

Дафна сделала первый неуверенный шаг.

— Папа? — девушка посмотрела на лорда Гринграсс, — пап, ты ведь вернулся? — Впервые Дафна Гринграсс о чем-то просила, почти умоляла.

— Нам нужно поговорить, — с грустной улыбкой произнес мужчина. У него были темно-русые волосы и голубые глаза.

— Конечно, — Дафна кивнула и, опустив голову, направилась к замку. Всю дорогу и отец и дочь хранили молчание, но как только тяжелая дверь закрылась, Дафна была готова сползти по стенке, — зачем ты здесь, если не собираешься возвращаться?

— Я не могу вернуться, Дафна, и ты это прекрасно понимаешь, — мужчина с тоской осмотрел холл, — я пришел, чтобы отказаться от семейного дела.

— Что? — через секунду переспросила слизеринка, — ты не можешь, как... — она уставилась на отца, — это ведь дело всей твоей жизни! Ты не можешь!

— Дафна, ты должна понять, я не хочу больше вести дела в магическом мире, но я не стану дробить компанию, чтобы продать, — он покачал головой.

— Чем ты займешься в мире магглов?

— Я уже купил два отеля, буду развивать их.

— А как же мы, папа? — Дафна сделала шаг назад, — что будет с бизнесом? Если не продать, то, что тогда? Отец, это ведь огромные деньги, все, чем владела семья многие поколения, и какая-то война не может разрушить это.

— Я знал, что ты поймешь меня, — лорд Гринграсс довольно улыбнулся, — именно поэтому я и здесь. Не думаю, что это будет ошибкой, — он выжидающе замер, — я хочу передать все тебе.

Дафна замерла. Она сделала еще один шаг и наткнулась на столик, чуть не упав.

— Это... невозможно! Я ведь не драконолог.

— То, что ты не драконолог легко исправимо, — по мановению палочки перед Генри появилась стопка бумаг, — тебе стоит это просмотреть и кое-что подписать. Если, ты конечно не откажешься.

— А если я не хочу?

— Тогда придется дробить и продавать, — пожал плечами Генри.

— Ведь есть еще и Астория, — Дафна нахмурилась.

— Асторию вряд ли будет интересовать семейный бизнес, только его доходы, а отдавать компанию вашим будущим мужьям я не имею никакого желания, поскольку не доверяю.

Дафна задумалась. Она была в шаге от наследства, в шаге от огромных денег и еще большей ответственности.

— Ты уже совершеннолетняя, дочь, стоит задуматься, как жить дальше. Полгода и ты закончишь Хогвартс, а потом?

Генри замолчал и подошел к столу, бумаги легли ровной стопочкой, а рядом с ними материализовались перо и чернильница.

— Сколько времени у меня есть? — Дафна подняла глаза на отца.

— До среды, — лорд Гринграсс усмехнулся и обнял дочь, — я знал, что ты согласишься. А если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать, — он похлопал ее по плечу и отдалился, — ну и, конечно, на помощь Чарли.

— Хорошо, — слизеринка робко улыбнулась, — но лучше бы ты остался...

— Я не могу. Я хочу нового, Дафна. И мир магглов может мне это дать.

— Я никогда не приму то, что ты так сделал, — она покачала головой, — Панси сказала, что Ричард вернулся, он теперь будет регентом Панси, так почему я не имею никакого права на регента? Я не могу пока управлять всем.

— Мистер Уизли поможет. И да, не пропускай занятия по уходу за волшебными существами. А теперь, мне, пожалуй, уже пора.

Генри Гринграсс поцеловал дочь в лоб и обернулся к выходу. Дафна долго смотрела, как он открыл дверь и быстро двигался по подъездной дорожке к воротам, а затем мгновенно аппарировал. Даф тряхнула головой, но бумаги на столе подтверждали, что это не было сном. Она — наследница поистине огромной компании по разведению драконов, объединяющей тысячи людей, работающих теперь уже на нее. Девушка улыбнулась и отлевитировала бумаги к себе в комнату, а затем вышла в сад. Казалось, жизнь удалась, ведь если есть деньги, чего еще можно желать?

* * *

Малфой остановился, взял со стола бокал с шампанским и обернулся. Он оказался прямо напротив Грейнджер. Девушка сосредоточенно кусала губу и смотрела куда-то позади него.

— Малфой, ты в курсе, что там твои родители? — гриффиндорка посмотрела парню в глаза.

— Вот черт, — тихо выругался Малфой.

— И чем тебя это не устраивает?

— Тем, что мои родители всего лишь трусы, которые боятся даже появиться в волшебном обществе после оправдания. А если появились, следовательно, я им нужен для какого-то дела. Я же не имею никакого желания с ними сегодня разговаривать.

— Странный ты человек, Малфой, — Гермиона усмехнулась.

— Не более чем ты, Грейнджер, — парировал слизеринец, — кстати, там сзади тебя стоит женщина под руку с лордом Кларком.

— Кто такой лорд Кларк?

— Конкурент нашей семьи. Так же поставляет ингредиенты и зелья, включая запрещенные. Вот только никто, даже министерство никогда не докопаются до него — слишком прочные связи. В этом году он имеет полное право на контракт с больницей Святого Мунго, ведь мы почти не у дел, — с неудовольствием произнес Малфой. На секунду он замолчал, но затем добавил: — Потанцуем, Грейнджер?

— Что, прости?

— Ты хочешь насолить отчиму? Я в этом почти уверен, потому что та женщина слишком похожа на тебя, — Драко прищурился.

Гермиона фыркнула, но предложение приняла.

— А тебе какая выгода?

— Мои родители видят меня с магглорожденной. Люциус Малфой видел это исключительно в своих худших кошмарах. А твоя мать сейчас с нашим заклятым врагом.

Грейнджер покачала головой, но ответ удовлетворил ее любопытство. Когда их пара сделала поворот, гриффиндорка столкнулась взглядом с матерью, но лишь улыбнулась. Лорд Кларк — как она поняла, это был именно он — что-то прошептал на ухо Джейн Грейнджер и тоже повел ее в центр площадки для танцев. Через минуту Гермиона смогла оценить лорда Кларка во всей красе. На самом деле, ее родной отец никогда не был особо красив, он имел небольшое пивное брюшко, но все это покрывала его доброта и мягкость души. Но мужчина, танцевавший с ее матерью, теперь заменивший Джейн ее бывшего мужа, был человеком, мягко говоря, некрасивым. Лорд Кларк имел залысины, был маленького роста и к тому же неуклюже двигался, то и дело, натыкаясь на людей и отдавливая им ноги.

— Малфой, черт, они все ближе, — Гермиона буквально прошипела эти слова, стиснув плечо слизеринца.

— Успокойся, Грейнджер, и вообще, могла бы поизображать влюбленную девушку. Думай, что я это Уизли, — не удержался Драко.

— Ты в своем уме?

— Ты хочешь им насолить или нет, Грейнджер?

— Хочу, — Гермиона заставила себя расслабиться. Выручали только уроки танцев, которые она брала еще до поступления в Хогвартс. На том настаивал отец. Гермиона была готова расплакаться.

— Ты как маленький ребенок, — Малфой покачал головой.

— Ну, простите, я не училась семь лет в подземельях и не стояла на коленях перед Тем-Кого-Нельзя-Называть.

Гермиона почувствовала, как Малфой ощутимо стиснул ее талию. Она уже ненавидела это свое согласие на танец.

— Грейнджер, Малфои никогда не ошибаются, — прошипел Драко, — да, ты можешь называть нашу семью трусами, но что мы получили? У нас остались деньги, конечно, во многом благодаря помощи мамы Поттеру, а положение в обществе легко подправить.

— Так почему же тогда твои родители сбежали, поджав хвост?

Малфою было нечего ответить. Он не был готов сдаться. Мелодия сменилась и Грейнджер поспешила отойти от Драко. Тот, казалось, даже не заметив ничего, спокойно отдалился и вскоре затерялся в толпе. Гермиона обернулась и хотела уже покинуть поместье, как вдруг сзади раздался знакомый голос.

— Гермиона, доченька, почему ты не сказала нам, что поедешь на свадьбу?

Гриффиндорка затаила дыхание. Она всего месяц назад видела свою маму, но теперь эта женщина больше ею не казалась. В ней что-то изменилось, и что — Героиня Войны не могла понять.

— Мне показалось или это мистер Малфой?

— Не показалось, — Малфой появился, словно из ниоткуда и по-хозяйски обвил талию гриффиндорки, — очень рад вновь вас увидеть, мистер Кларк. Полагаю, вы представите свою спутницу, — слизеринец улыбнулся.

— Да, конечно, — Кларк потер свой живот, в тот момент он был похож на профессора Слизнорта, — Джейн Грейнджер, мама...

— Очень приятно, — Драко перебил Моржа и поцеловал руку Джейн. Женщина скривилась.

— Гермиона, ты здесь с кем? — Надеясь услышать ответ, не включающий в себя фамилию Малфой, спросила бывшая миссис Грейнджер.

— С Драко, — без всяких эмоций ответила Гермиона. Она подумала, что сейчас похожа на обычного подростка, а не на Героиню Войны и девушку, которая в стрессовых ситуациях способна хладнокровно принимать решения. Сейчас ее голова была как никогда горячей. Она не хотела думать о Малфое, о его родителях и всех людях, что сейчас наблюдали этот безумный спектакль.

— О, — Кларк хохотнул, — я вижу теперь юный Драко, наконец, созрел хоть для чего-то.

— Да, мистер Кларк, — Малфой хищно усмехнулся, — поверьте, я созрел не только для этого, но и в состоянии в данный момент взять на себя правление. А с такими друзьями как сейчас у меня, я еще рассчитываю на контракт с Мунго.

— Это не спонтанное решение, — к их компании присоединился Люциус с супругой, — и в самом деле многие документы уже подписаны. Я теряю хватку, лорд Кларк, а вот мой сын только входит во вкус.

«Лорд Люциус Абрахас Малфой возвращается» — с садистской улыбкой подумал Драко, наблюдая за тем, как давний соперник его семьи буквально начинает давиться воздухом.

— Прошу меня простить, мы еще посмотрим, кто выиграет, — отдышавшись, выдал Кларк и куда-то уволок мать Гермионы.

Грейнджер выпуталась из объятий слизеринца и глубоко вздохнула.

— Отлично, сын, я в серьез задумываюсь над тем, чтобы действительно раньше времени передать тебе дело, — Люциус сделал вид, что не заметил гриффиндорки.

— Только мне это не нужно, — он усмехнулся, — отец, дай мне пожить нормальной жизнью. Ты ведь понимаешь, что я не такой, каким ты хочешь меня видеть, — Драко покачал головой, — мне никогда не стать настоящим Малфоем.

— Малфоями не становятся, ими рождаются, — Люциус посмотрел на своего сына, — это как Черная Метка: не отвертеться до конца жизни. И не делай из меня чудовище, потому что я когда-то был таким же, как и ты.

Гермиона хотела ретироваться: не было желания наблюдать семейную сцену Малфоев, но последние слова Люциуса заставили ее обернуться. О чем он говорил? Она не понимала, но точно знала, что Драко имеет об этом понятие. Иначе, почему он так пристально смотрел отцу в глаза, словно знал, о чем тот говорит. Вот только Гермиона отчетливо осознавала, что Люциус Малфой для нее навсегда останется чудовищем, а вот его сын был просто загнанным в угол хорьком. И как бы они за эти почти восемь лет ни издевались над ним, Драко Малфой казался ей в тот момент обычным человеком. Нет, даже не так, обычным подростком, которого так же как ее достали родители, бесконечная шумиха и дело, в котором они оба застряли надолго. Вот только Малфоя родители любили, а ее новый отчим на все пойдет ради своей собственной выгоды. И первым, что сделает мистер Кларк, будут репортеры, которых он натравит на нее. Смешно. Она не просто в одной лодке с Малфоем, она в лодке с его семьей, и плыть им вместе.

— Пошли, Грейнджер, — Гермиона пропустила тот момент, когда Драко схватил ее за руку и куда-то поволок. Они оказались в холле дома Гринграссов, а затем в гостиной. Малфой просто упал на диван, а Гермиона осталась стоять в центре прямо напротив камина.

— И что мы будем делать? — Решилась задать вопрос гриффиндорка.

— Это зависит от того, какую сторону ты принимаешь, Грейнджер. Ты можешь побежать к Ральфу, напеть всякой чуши и остаться с мамочкой.

— Какого черта я пойду туда, Малфой? — Вскрикнула Грейнджер. — Она не более чем предательница! А мой братец будет носить фамилию Кларк! И будет похож на жирного моржа! Мерлин, я уже ненавижу его! Обо мне ты подумал, Малфой? Что мне теперь делать? Сейчас на меня вновь обрушится тонна отходов, и все почему? Потому что я устроила небольшой спектакль, а ты и твой отец насолили моему отчиму еще и раззадорив его! — Гермиона казалось, что она теряет контроль. Она чувствовала себя загнанной в угол. Она была не лучше Малфоя: трусиха. — Что я скажу людям? Я — грязнокровка, как ни крути, — она сдернула с руки перчатку и показала шрам на предплечье. — Для вас это игры! Для твоей семьи! Для тебя все это пустые звуки!

— Успокойся! — Он встряхнул ее за плечи, заставив немного остыть, — не истери, Грейнджер, мне эта игра тоже не доставляет удовольствия, я еще от Метки не отмылся, а отец уже втянул меня по самые уши.

— Это всего лишь один контракт, Малфой!

— А разве дело в нем? — Драко отошел от девушки, — дело уже не в этих чертовых компонентах и зельях! Дело в том, что это Ральф Кларк! Он сделает все, что только угодно. Его ничто не остановит. Ничто, Грейнджер, даже твоя мать. Для него это уже дело чести, мой отец заставил его поверить, в то, что компания в данный момент в моих руках, а если я при этом еще и с Героиней Войны, и моими друзьями действительно являются Поттер и Ко, то он всерьез начнет волноваться.

— Мне казалось, у тебя все под контролем, — Гермиона горько усмехнулась.

— Я не хочу этого так же, как и ты. Мне это не нужно, Грейнджер, — спокойно проговорил слизеринец, — но я не преувеличиваю сложность ситуации.

Гермиона разглядывала каминную полку. Она стояла к Малфою спиной и не могла его видеть. Слизеринец тем времени изучал потолок, сидя в кресле.

— Ладно, Малфой, в конце концов, если бы не ты и твоя мать мы бы не смогли выиграть эту войну, — Гермиона пожала плечами, она была совершенно спокойна и сейчас могла принимать решения, — надеюсь, что все не настолько серьезно, но... знаешь, с тобой у меня больше шансов победить.

— Идет, Грейнджер, — он поднялся и пожал руку гриффиндорке.

— Портрет Снейпа просил меня наладить отношения факультетов, — задумчиво произнесла Гермиона, — он и не мог предположить, что его крестник будет играть в одной команде со мной.

— Что будешь делать теперь?

— Поместье кишит репортерами — далеко ходить не надо, — она подмигнула ему.

А Драко, поняв намек, подумал, что Грейнджер не пешка, она, скорее королева, но хоть и гриффиндорка, достаточно хладнокровна. То, что нужно.

* * *

Грейнджер сидела за столиком с Малфоем, Гарри и Паркинсон. Слизеринцы о чем-то разговаривали, а ее лучший друг пытался себя чем-то занять. Сказать, что было скучно: ничего не сказать.

— И что теперь? — Гарри посмотрел на подругу, — все так же, как и с Роном?

— Нет. В этот раз все будет по-другому.

— Ты ведешь себя как маленький ребенок. Зачем тебе это, Гермиона? Ты ведь совершеннолетняя и финансовых трудностей не испытываешь. И ты прекрасно понимаешь, что люди разводятся и связывают свои жизни с другими...

— Гарри, я все это знаю! Просто моя мама даже не сказала мне о том, что он волшебник. Я четко представляю, что он ей наговорил про грязнокровок, хотя сама она — маггла.

— Гермиона, можно с тобой поговорить? — Грейнджер подняла голову и посмотрела на свою мать. Бывшая миссис Грейнджер явно была чем-то взволнована и подавлена. Как только она заметила, что Драко тоже на нее посмотрел, женщина спешно добавила: — без свидетелей.

Малфой фыркнул, а гриффиндорка кивнула и поднялась. Они прошли до самого сада, почти до ворот, когда миссис Грейнджер, наконец, заговорила.

— Гермиона, Ральф сказала, что мистер Малфой не самый благонадежный человек, — неуверенно начала маггла.

— И что? Мам, я с шести лет решала свои проблемы сама, а с одиннадцати видела вас только летом. Знаешь, мама, но не тебе судить о людях, с которыми я общаюсь.

— Гермиона, Ральф желает тебе добра! Ведь ты могла бы стать его наследницей.

— Мама, твой сын будет его наследником, а не я, — Гермиона покачала головой.

— Ты ведь сама говорила, что Малфой...

— Мама, если бы не этот человек, я бы здесь сейчас не стояла, — на душе гриффиндорки было паршиво — врать маме она не любила, а так гнусно врать было чем-то ужасным. — И кстати, мам, почему ты не сказала, что будешь на этой свадьбе?

Миссис Грейнджер смутилась и ее дочь поняла все без слов.

— Мерлин, мама, — взвыла Гермиона, — я ведь знаю, что он тебе сказал. Что я — грязнокровка, ведь так? Что мне не подобает находиться на таких мероприятиях и...

— Гермиона, зачем ты так? — В глазах женщины стояли слезы.

— Я не хочу даже знать его, — Грейнджер без сожаления смотрела на мать.

— Ты просто устала, Гермиона, все будет хорошо, вы подружитесь, — попыталась сквозь слезы улыбнуться бывшая миссис Грейнджер.

— Нам с мистером Кларком не по пути.

— Ты оставляешь свою мать ради какого-то Пожирателя Смерти?

— Что? — Гермионе казалось, что она ослышалась, ведь как могла ее мама быть настолько осведомленной об этом мире. О ее мире! Гриффиндорке стоило многих сил успокоиться. Она не желала ввязывать свою мать во все перипетии волшебного мира, но... жизнь решила по-другому.

— Доченька, я знаю о волшебном мире...

— Мама! — Гермиона решила идти на попятную, — как же я не догадалась! Сколько лет ты уже с Кларком? Ведь за два месяца ты не могла построить настолько прочные отношения, чтобы забеременеть, — глаза девушки сузились — она уже понимала, до чего докопалась. А правда, оказывается, глаза режет.

— Я не хочу обсуждать это с тобой, — мать Героини войны повернулась и стремительно пошла к воротам, рядом с которыми, Грейнджер заметила Кларка.

— Так вот и оставь Малфоя в покое, — уже себе ответила Гермиона.

Это было невероятно трудно. Сейчас она начала отчетливо понимать, что ее мать изменяла ее отцу, но она не чувствовала ничего. В ее голове мелькнула мысль о том, что стоило бы сделать первый шаг. Первый шаг, после которого не будет дороги назад.

* * *

— Как же мне паршиво... — хрипло произнесла Гермиона, смотря на деревянную поверхность стола. В Кабаньей Голове было тихо. Ее безбожно помятое платье светло-зеленого цвета висело мешком, но гриффиндорка не замечала ничего. Даже того, что поверх платья на ней был мужской пиджак, чей — она не помнила.

Они вчетвером сидели в маленьком зале Кабаньей Головы и разговаривали ни о чем. Кажется, в данный момент Паркинсон рассказывала Поттеру об их первом курсе, точнее о том, как они его провели. Оказывается, намного лучше, чем Гермиона могла предположить. Взгляд девушки скользнул по рукам слизеринки. Панси сидела без перчаток. У нее все кисти были в шрамах, а на левой руке, помимо мелких порезов, на предплечье было темное пятно. Еще один шрам, который был хуже всех остальных...

— Грейнджер, прекрати пялиться на мои руки, — Паркинсон сказала это почти между делом, но в ее голосе звучало больше раздражения, чем ненависти или других чувств.

— Откуда это? — Гермиона вернулась к обезображенной коже кистей.

— А ты подумай, Грейнджер, — съехидничала Панси.

— Я не о Метке, — отмахнулась гриффиндорка, — что у тебя с руками?

— А, дело прошлое, — брюнетка махнула рукой, — это после режущего заклинания. Темный Лорд очень любил наказывать своих слуг. Просто мне повезло меньше.

— И за что тебя? — Не унималась Гермиона.

Панси на несколько секунд замолчала. Она растирала руки, как делают люди, когда мерзнут, разгоняя кровоток. Гриффиндорке показалось, что она не услышит ответа.

— За сомнения, Грейнджер. Я не хотела убивать маггла, но когда сделала это, Темный Лорд сначала убил моего отца за ненадобностью, а потом заставил Рудольфуса наградить меня вот этим, — слизеринка взглядом указала на руки.

Гермиона опешила. Черт, а ведь Паркинсон тоже досталось в этой войне. Сначала отец, потом мать, остался только брат. А она — Гермиона — переживает из-за того, что ее мать несколько лет изменяла отцу.

— Почему вы тогда пошли к Темному Лорду? Ручаюсь, вы представляли, на что идете...

— Да, Грейнджер, Панси представляла, — в разговор вмешался Малфой, — с того самого момента перед шестым курсом, когда я сказал им о своем задании. Но только знаешь, в чем была проблема? Ни у кого из нас не было этого пресловутого выбора, — сейчас Драко был похож на того, что она знала: язвительность, раздражение, желание задеть, но в его голосе сквозила горечь. То, чего она никогда не слышала в голосах слизеринцев.

— Это пустые разговоры, — Паркинсон резко поднялась и пошла к барной стойке.

— Знаешь, в чем разница между нами, Грейнджер? — Спросил Драко, когда Поттер последовал за своей девушкой, — мы умеем забывать. Мы не прощаем, нет, но мы умеем переступать через себя. У нас есть гордость, но она не раздута как у вас. А еще мы понимаем, что никто ничего не сделает за нас. Посмотри на Дафну Гринграсс, которая землю ест, чтобы только стать наследницей, на Забини, на Асторию, даже на Лейстрендж. Это для вас все дороги открыты.

Гермионе было нечего ответить.

— Теперь ты понимаешь, почему моей семье так важна победа над Кларком, — Малфой уставился в стакан сомнительной чистоты.

Краем глаза Гермиона заметила, как Панси потянула Поттера на второй этаж, а в руке ее друга блеснул серебристый ключ.

Гермиона поднялась и, кивнув Аберфорту, чтобы записал на ее счет, покинула заведение. Она шла по дороге к Хогсмиду, обдумывая нынешнее положение вещей и кутаясь в пиджак. На душе было гадко еще и от того, что даже у Паркинсон была поддержка. Гермиона только сейчас поняла то отчаяние и почти детскую радость, когда Панси видела Гарри. Для нее он стал той спасительной соломинкой, которой у самой Гермионы никогда не будет.

«К черту все эти мысли! — Подумала гриффиндорка, быстро поднимаясь по ступеням Хогвартса, — все равно завтра я окажусь на страницах Пророка, еще одни отношения для рекламы. Сначала Рон, ради спокойствия, теперь Малфой, ради очередной войны. Войны между семьями. Мерлин, как же я не хочу этого!»

Она и не могла себе представить, что будет завтра.

29.06-04.07.2011

«Забудьте про парадное появление. Все знают, что помнят только уход.»

Сериал «Сплетница».

Гермиона поправила рубашку и накинула мантию. Она окинула последним взглядом свое отражение в зеркале и осталась довольна. Этот день точно должен был войти в историю.

Девушка взяла сумку и вышла в гостиную. Она заметила Катарину, сидящую в кресле с Лордом Блэком на руках.

— Привет, — Гермиона улыбнулась однокурснице, — как вчерашняя свадьба?

— Ох, только не напоминай, — рассмеялась Катарина, — вы оставили меня на растерзание Блейзу…

— …А сегодня утром ты проснулась не в своей постели? — Закончила за нее Грейнджер.

— Нет, Гермиона!— Катарина в притворном ужасе всплеснула руками, — я просто хотела сказать, что мы вчера играли в карты до полуночи! С Блейзом, Тори и Дафной.

Грейнджер уже смеялась в голос.

— Вы бы еще в одну песочницу залезли, — отсмеявшись, проговорила Гермиона, — пошли завтракать.

Лейстрендж фыркнула, пытаясь сдержать смех, опустила своего кота на пол и встала. Всю дорогу до Большого Зала девушки не разговаривали, только когда они приблизились к столу красно-золотых, Лейстрендж заговорила:

— По какому поводу ты… — но не успела она закончить фразу, как заметила хищную улыбку Грейнджер, которую гриффиндорка послала Малфою.

— Катарина, сейчас ты все поймешь, — с усмешкой произнесла лучшая ученица Школы и взяла со стола лист пергамента.

— Сплетница, — Лейстрендж оглядела зал и заметила своего кузена, гадко ухмыляющегося.

— Ох, просто отлично, — пробормотала Гермиона с победной улыбкой на губах и передала листок однокурснице.

«Всем привет!

P.P.S.: 1 числа начнется министерская неделя. Вы уже выбрали, на собеседование в какой отдел отправитесь? Спорим, Поттер пойдет в Аврорат!»

* * *

Урок Защиты от Темных Искусств под руководством Сары Уайт казался невыносимо скучным. Конечно, Гермиона хорошо понимала, что знания помогут ей в жизни, но вот в последнее время она как-то расхотела работать в Министерстве Магии, что было ранее ее мечтой.

А еще девушку жутко достали все эти взгляды, которые она замечала с самого утра. Да, Сплетница сегодня отличилась, как и Пророк, напечатавший рядом фотографию ее матери и отчима и ее с Малфоем. Но, Мерлин, как же ее достали эти взгляды и шепотки! Малфой внимания на нее не обращал, и это не могло не радовать.

Шла уже вторая пара: первой была Трансфигурация, которую Гермиона впервые высидела.

ЗОТИ в этом году било все рекорды: под нудный голос нового профессора можно было уснуть в два счета, как это и сделал сидящие на последней парте Паркинсон и Забини. Первая — как отметила Гермиона — сегодня вообще походила на муху с заплаканными глазами. К слову, Гарри Поттер сегодня тоже не отличался разговорчивостью, и все время хмурил брови.

Малфой, который сегодня занял парту слева от Гермионы и поближе к окну не обращал внимания на теоретическую лекцию о защите от Темных Духов, со скучающим видом смотрел шкаф позади учительского стола.

Гермиона отвернулась от Малфоя и посмотрела назад: там сидела Браун вместе с Патил. Парвати листала Ведьмополитен. И тут гриффиндорку осенило — нет ничего проще, чем просто заказать статью!

Девушка быстро написала и отправила Малфою записку с просьбой о встрече. Слизеринец оглянулся на нее и, усмехнувшись, приподнял бровь, Гермиона в ответ на это закатила глаза.

Именно в тот момент и прозвенел спасительный колокол. Ученики вышли из класса, предварительно оторвав свои лица от парт, на которых мирно посапывали. Грейнджер выходила из класса почти последней. Ее почти не удивил голос, раздавшийся сзади:

— Мечтаешь о встрече, Грейнджер? — Ехидно поинтересовался Малфой, приглашая пройти ее в один из пустых классов.

— Ага, бегу и падаю, — фыркнула гриффиндорка, но в класс вошла. К ее удивлению он не был пустым: на первой парте, закинув ногу на ногу, сидела ее однокурсница Лаванда Браун. — Браун? О, ничего страшного, я как раз хотела с тобой поговорить, — сухо произнесла Гермиона.

— То-то меня Малфой пригласил, — усмехнулась блондинка.

— Браун, давай без этого, — поморщился слизеринец, — мы пришли поговорить как цивилизованные люди и предложить тебе поработать. Ты ведь имеешь отношение к Ведьмополитену?

— Угу, — кивнула Лаванда, непонимающе глядя на двух непримиримых врагов.

— А Сплетницу сегодня читала? — Подхватила Гермиона.

— Я сегодня проспала, — без тени эмоций проговорила Браун.

— Мерлин, мой, — закатил глаза Драко и вытащил из сумки Ежедневный Пророк, открыл его на нужно странице и передал девушке.

Минута ушла у Лаванды на то, чтобы понять, что к чему.

— Вы хотите от меня статью? — Серьезным тоном переспросила девушка.

— Именно, — подтвердил слизеринец, — с условием, что мы проконтролируем твою работу.

Браун вновь кивнула и вернула Драко газету.

— Следующий выпуск в середине ноября, вас устроит?

Гермиона мысленно поразилась тому, что ее всегда растрепанная однокурсница, думавшая только о парнях, могла так серьезно говорить и схватывать все на лету.

— Да, устроит.

— А что насчет денег? — Браун улыбнулась.

— Это твоя путевка в журналистику, Браун, — Малфой прищурился, — хорошо, если ты выполнишь все это на «отлично», то все возможно.

— По рукам, — хихикнула Лаванда и соскочила с парты, подхватив сумку с учебниками.

Когда за ней закрылась дверь, Гермиона посмотрела на совершенно спокойного Малфоя и решила спросить:

— Ты со всеми нормально общаешься, но только не с нами. Даже Браун ты терпишь, неужели не перерос детскую вражду?

Слизеринец помедлил с ответом и отвернулся к окну.

— Грейнджер, почему тебе всегда нужно докопаться до правды? — Он повернулся, — мой ответ ничего не изменит, но, так и быть, я отвечу: меня так учили, Грейнджер, что с врагами нельзя мириться. И я прекрасно знаю, что сейчас ты начнешь читать лекцию о том, что мы уже не враги и прочее.

— Ошибаешься, Малфой, — усмехнулась Гермиона, — я пока не могу избавиться от того, что ты Пожиратель, но знаешь, мне так проще.

— Отлично, Грейнджер, — ледяным голосом произнес Малфой и, дождавшись, пока девушка покинет кабинет, спросил сам у себя: — долго мне еще платить?

Она вновь откинула его на полгода назад, в те жуткие дни в Малфой-мэноре, перед самой Победой, когда он испытывал ужас от каждого шороха. И, если когда-нибудь у Малфоя спросят, о чем он жалеет больше всего, он фыркнет и соврет, но даже себе он в этом никогда не признается — не в его правилах признавать свои ошибки.

Видит Мерлин, как же он не желал всей этой жизни. Как бы он хотел все это изменить.

За окном начался ливень, со всей силой бьющий по заколдованным окнам.

* * *

— Гермиона, ты не хочешь рассказать мне в каких ты с Малфоем отношениях? — Катарина посмотрела на залетевшую в гостиную, словно вихрь, однокурсницу.

— В каких, каких?! — Разъяренно перепросила Грейнджер, — в отличных! Мы почти помолвлены!

Гермиона оглянулась и поняла, что переборщила. Все гриффиндорцы смотрели прямо на нее, Александр даже присвистнул.

— Подумаешь, всего лишь Малфой, — немного успокоившись, вернула себе самообладание гриффиндорка, — он ведь больше не враг…

— Угу, исключительно слизеринец, — издевательски поддакнул Дин Томас.

— Кто бы говорил, уж не твой ли отец вчера сочетался браком с матерью сестер Гринграсс? — Ощетинилась Гермиона.

— Я не отвечаю за поступки своих родителей, — важно произнес Томас.

— Ну вот и отлично! — С нарочитой веселостью воскликнула Гермиона, — я тоже не отвечаю за Кларка и маму.

— Так, значит, Малфой это вновь реклама? — Дин осклабился.

— Мечта-а-ай! — Ехидно протянула Гермиона, эта баталия доставляла ей искреннее удовольствие, — просто, если появилась возможность обнародовать отношения с Малфоем — грех не воспользоваться.

— И сколько продолжаются эти отношения? Или ты так же как и твоя мать, врала всем?

Это было уже чересчур. Томас и сам заметил, что перегнул палку, но отступать было уже некуда — раз ввязался, то доводи до конца. Он осознавал, что выглядят они, по меньшей мере, странно: стоят посреди полной гостиной, хотя должны быть на обеде всем факультетом, и смотрят друг на друга, готовые в любую секунду произнести оглушающее заклятие.

— А ты думал, почему Малфой не узнал Гарри в Малфой-мэноре, ты ведь слышал эту историю? Почему Нарцисса помогла Гарри во время Последней Битвы? — Грейнджер говорила спокойно, без тени малейших эмоций. — Все помнят это? И неужели никто еще не догадался? Ну, конечно, святая Заучка Грейнджер, что она может? Не правда ли, вы ведь даже не могли себе позволить такой мысли обо мне…. — Гермиона моргнула, ей жутко хотелось плакать, но она не могла себе этого позволить. — Грязнокровка Грейнджер, я даже вам не была ровней, а теперь что? Как тебе такой исход, Томас? — Она вновь обратилась к Дину, — ты доволен тем, что узнал? Тебе стало легче жить, со знанием того, что я предала весь факультет? Тебе теперь проще?

— Да пошла ты, Грейнджер, — Томас вылетел из гостиной как пробка из бутылки Шампанского.

Гермиона скрестила руки на груди и оглядела гостиную.

— Не переживайте, мне это больше не нужно, — девушка сдернула с лацкана мантии значок Старосты Школы и швырнула его на диван.

Ей пришлось преодолеть всю гостиную, чтобы выйти, но не взгляды и шепотки были самым ужасным, а то, что люди перед ней расступались, как в плохих маггловских фильмах. Гриффиндорке стоило огромных трудов не перейти на бег, а пройти спокойным шагом. Внутри все клокотало от ярости на Томаса, Снейпа с его поручением, всех гриффиндорцев, и Малфоя с его чертовым Кларком.

Гермиона вздохнула, когда портретный проем закрылся за ее спиной, а по щекам потекли безмолвные слезы. Девушка свернула в ближайший коридор и сползла по стенке, закрыв лицо руками.

У нее не было ничего, о чем она мечтала так давно. Семья разрушилась, значок Старосты она сама выкинула, а друзья теперь будут считать ее врагом. А пути назад больше нет. Последний факт огорчал больше всего. Это значило только одно — ей придется, несмотря ни на что, продолжить эту заведомо проигрышную войну.

Гермиона не знала, сколько времени она так просидела, но когда почувствовала, как холод пробирается под мантию, все-таки поднялась и нетвердой походкой пошла к выходу из замка. Сегодня уроков у нее больше не было.

Девушка миновала ворота Хогвартса и, трансфигурировав свою мантию в коричневый маггловский плащ, аппарировала.

Гермиона с детства знала этот район лондонского пригорода на «отлично». Она здесь родилась и выросла. Если сейчас бы она свернула направо, то оказалась бы на большой улице, где во втором доме находится стоматологическая клиника «Грейнджер и Грейнджер», владельцами которой когда-то были ее родители. А если посмотреть налево, то третий дом молочного цвета — как раз их бывший. Теперь он принадлежит ее матери.

Грейнджер ускорила шаг, вскоре оказалась у маленькой ухоженной калитки и толкнула ее. Дверца открылась без скрипа.

Гермиона прошла мимо маленького садика, и поднялась на крыльцо. Решительно нажав на звонок, девушка отступила на шаг. Захотелось провалиться на месте.

— Гермиона? — Женщина с такими же каштановыми, но только прямыми волосами посмотрела на дочь.

— Привет, мам, — холодно отозвалась Гермиона, — я тут пришла кое-что забрать.

— Да, конечно, — миссис Грейнджер пропустила гриффиндорку в дом.

Гермиона огляделась. Никаких семейных фотографий, коих раньше было великое множество, никаких приятных мелочей, сувениров. Абсолютно пустые полки. И коробки. Везде.

— Ты переезжаешь?

— Да, мы решили с Ральфом, что ребенку будет лучше жить в его поместье.

— Несомненно, — слова матери отозвались болью в сердце. Больше никаких «мы с твоим папой», теперь только РальфРальфРальфРальфРальф.

Грейнджер поднялась на второй этаж. Ее комната оказалась нетронутой.

— Я не хочу продавать дом. Может быть, ты…

— Нет, — Гермиона даже не обернулась, — я не хочу здесь жить. У меня есть квартира в Лондоне. Как и деньги.

— Хорошо, — с сожалением произнесла миссис Грейнджер.

Гриффиндорка оглядела свою комнату. Она ненавидела ее: слишком много лилового, слишком много цветов — всего того, что девушка так не любила. Она подошла к столу и выдвинула верхний ящик. Ворох бумаг, пергаментов, перьев и обычных ручек. Но не было того, что она искала. Второй. Третий. Четвертый.

Гермиона подошла к комоду и начала вытряхивать все из него.

Ее дневники. Их не было. Все записи о крестражах, газетные вырезки, личные переживания, переписка с авроратом, Кингсли, Гарри и Роном, копии дел всех членов семьи Малфой и Лейстрендж. Их не было нигде. Даже тумбочка у кровати оказалась пуста.

— Черт возьми! — Выругалась девушка и обернулась на мать. — Он был в моей комнате?

— Наверное, — непонимающе ответила миссис Грейнджер. — Гермиона, дорогая, что случилось?

— Пропали документы, мама. Их разглашение запрещено. Если он их опубликует, то я могу попасть в Азкабан за обнародование особо секретной информации. Мерлин, какая же я дура! А ведь думала, что это именно то место, где их не будут искать!

Девушка тяжело опустилась на кровать и взяла в руки палочку. Это больше не детские игры, и дело теперь не в Малфое с его контрактом, или обиде. Она поднялась и еще раз проверила все места, где Дневник мог находиться, но, увы…

— Мам, я теперь не знаю, что мне делать, — гриффиндорка посмотрела на женщину и покачала головой, — там было то, что никто кроме меня, Гарри и Рона не знает и не должен знать.

— Гермиона, ну может быть, — неуверенно начала миссис Грейнджер, но осеклась — в окно постучал черный филин.

Грейнджер знала только одну семью, которая использовали таких филинов. Девушка трясущимися руками раскрыла окно, и отвязала свиток. В письме было всего несколько слов: «У нас проблемы. Быстро Малфой-мэнор. Д.М.»

— Мама, ты отправишься со мной, — Грейнджер решительно поднялась с кровати и протянула руку своей матери. Аппарировать в этом доме могла только она, чем гриффиндорка и воспользовалась незамедлительно.

Малфой-мэнор встретил их молчание и закрытыми на магию крови воротами. Гермиона огляделась, но никого не было. Она полоснула заклятием по ладони и прижала ее к замку. Это подействовало — ее ждали.

Ворота раскрылись, приглашая в поместье, освещенное заходящим солнцем.

Гермиона с матерью быстро преодолели подъездную дорожку и через несколько минут уже оказались в холле, где их ждал домовик, чтобы проводить в гостиную.

Гостиная на втором этаже. Гермиона поежилась и взглянула наверх — огромная люстра, но уже другая. Теперь вся эта комната выглядела по-другому.

Кларк сидел в кресле, в его руках находилась большая черная книга, в которой Грейнджер за секунду узнала свой Дневник. Люциус смотрел в окно, повернувшись спиной ко входу. Младший Малфой сидел в кресле в форме ученика Слизерина и со значком Старосты Школы на груди. Нарцисса сидела неподалеку на диване около камина.

— О, а вот и вы, мисс Грейнджер, — протянул Кларк, — я полагаю, вы знаете, что это, — он указал на книгу.

— Да, знаю, поэтому и пришла сюда, чтобы вы отдали ее мне, — ледяным голосом ответила Гермиона.

— Хо-хо, ну это вы загнули, милочка! Зачем мне вам ее отдавать? Для меня это почти пост Министра Магии. Если я опубликую все, что здесь находится, то вашему Шекболту не удержаться в кресле. А потом полетит и начальник Аврората, и начальник Отдела Тайн… У меня с этой книжечкой хорошие перспективы, вам не кажется?

— Вам обеспечен Азкабан, за разглашение этой информации. Не думаю, что Англия будет так уж рада, если вы расскажете им в подробностях, как Волдеморт обрел бессмертие и прочее.

— Зачем мне ее разглашать, когда я могу так просто манипулировать вами и вашим Гарри Поттером? Обыкновенный шантаж, мисс Грейнджер, ничего личного.

— Тогда чего вы хотите?

— Вы выйдите с официальным заявлением, что именно я должен получить контракт, и все.

— Мисс Грейнджер, это ваше право, — лорд Малфой посмотрел на гриффиндорку.

— Люциус, вы боитесь, что я могу опубликовать интересные факты из вашей биографии? — Хохотнул Кларк.

— Я предлагаю другой выход, господа, — Грейнджер поудобнее перехватила палочку, — что выбираете, мистер Кларк: Аваду и Обливиэйт?

— У вас нет чувства юмора, мисс Грейнджер, — улыбнулся Ральф.

— Если вы действительно любите мою мать, то вы отдадите мне Дневник.

— Мисс Грейнджер. Неужто Люциус еще не объяснил будущей миссис Малфой, что нельзя смешивать бизнес и личную жизнь? Мне вот интересно, для чего вы сдались Малфоям? Они уже оправданы, так зачем им портить свою кровь?

— А зачем вам моя мать? Ведь ваш наследник тоже будет полукровкой, — не сдалась Гермиона, никто не заметил, как она чуть шевельнула палочкой. — Знаете, что, мистер Кларк, идите-ка вы в Пророк или к Кингсли, куда вы там собирались? Я пока не собираюсь вам подчиняться.

— Только с вашей матерью, мисс Грейнджер.

— Пожалуйста, — Гермиона отошла от матери и села в кресло рядом с Драко, — вперед, мистер Кларк, флаг вам в руки.

Ральф сначала опешил, но потом вял за руку будущую супругу за руку и шагнул с ней в камин.

— Грейнджер, ты точно дура, — обреченно выдохнул Драко.

— Ну, несомненно, Малфой, — пожала плечами Гермиона и вытащила из кармана уменьшенные маленькие папочки и увеличила их заклинанием. — Я думаю, ему будет очень интересно читать о моих переживаниях по поводу МакЛаггена на шестом курсе, — гриффиндорка поднялась. Она протянула несколько папок старшему Малфою, — я полагаю, это ваше Люциус.

— Благодарю, мисс Грейнджер, — Малфой открыл первую папку.

— Это точные копии, — пояснила Гермиона, прежде чем шагнуть в камин.

* * *

— Паркинсон! — Гермиона вышла из камина в холле школы.

— Чего тебе? — Панси, шедшая, видимо, на тренировку в спортивной форме обернулась.

— Мантия-невидимка у тебя?

— Ты откуда знаешь, Грейнджер? — Усмехнулась Паркинсон.

— Гарри сказал как-то, — отмахнулась Гермиона.

Паркинсон пожала плечами и выудила из кармана серебристую ткань.

— Поттеру передай, что она у тебя, иначе он Мерлин знает, что подумает, — Панси фыркнула и пошла вниз по ступеням.

Гермиона знала, что поступает, как полная идиотка, но не хотела, чтобы кто-то ее сейчас видел. Ей пришлось оставить Кларку весь Дневник, который она вела с третьего курса, включающий все координаты их перемещений во время поисков крестражей, но зато он смогла приманить к себе личные дела и информацию о крестражах, в которой были все подсказки Дамблдора. К сожалению, на сам Дневник она наложила заклятия, которое нейтрализовало действие заклинания Акцио — теперь никто не мог его приманить.

«Ладно, личная жизнь Золотого Трио никогда особо не скрывалась, а теперь будет опубликована полностью. Ничего страшного!» — С бравадой подумала Гермиона.

Она пробралась в свою комнату, скинула одежду и отправилась в ванную.

В тот день она уснула быстро, но на краю сознания все же скользнула давняя мысль «и как мама может любить этого деспота?».

А, правда? Как? Почему? Зачем? И почему не уйдет? Почему позволяет Кларку играть против ее собственной дочери? Неужели он для нее значит больше, чем Гермиона? Но ведь так не бывает! Или…

* * *

Гермиона поднялась с кровати. Завтрак она уже пропустила, так же как и первую пару занятий.

Девушка все обдумала. Она просто уедет. Нет, не сбежит, а просто уедет. Дурмстранг — хорошая школа, она как раз сможет подтянуть Защиту и Зелья. Это всего не полгода.

Гриффиндорка привела себя в порядок и, взяв необходимые пергаменты, отправилась в кабинет директора.

Вчерашний день разочаровал ее. Пророк не выпустил никакой статьи, Сплетница сообщала только о знаменательном разговоре со срыванием значка, ученики — в особенности гриффиндорцы — обходили ее стороной, Гарри и Рона вообще не было видно. Как ей вчера сказала Катарина, они уехали на несколько дней по делам Аврората и вернутся только в пятницу. А Гермиона уедет уже в четверг рано утром.

Новый директор Дурмстранга в ответ на ее прошение написал, что будет несказанно рад принять ее, и что она сможет заключить специальный контракт на глубокое ученичество по отдельным предметам, которые выберет.

Оставался только один разговор: с директором МакГонагалл, о котором она попросила еще вчера после ужина.

Девушка покинула свою комнату.

Гостиная Гриффиндора и коридоры замка были несказанно пусты. Гермиона подумала, что это уже третье ее прощание с Хогвартсом. Сначала в конце шестого курса, когда они уходили вместе с Гарри, а потом в мае этого года, когда после Последней Битвы отбывали домой. А потом было второе письмо, написанное изумрудными чернилами и ее один шанс вернуться в детство… за такими размышлениями, девушка не заметила, как дошла до кабинета директора. Произнеся пароль, она проникла в самое сердце Хогвартса.

МакГонагалл сидела в директорском кресле, на стенах сладко посапывали портреты директоров Хогвартса.

— Я уважаю ваше решение, мисс Грейнджер, — произнесла Минерва, прочитав прошение, — уважаю настолько, что не имею права отказать.

— Спасибо, — тихо проговорила гриффиндорка.

— Это ваше, Гермиона? — Директриса вытащила из ящика стола значок Старосты Школы.

— Был моим, — кивнула девушка.

— Ваше обучение оплачено до конца года, но я переведу эти деньги обратно на ваш счет в Гриннготтсе. Надеюсь, вам понравится в Дурмстранге.

Гермиона смогла только кивнуть и положила папку с пергаментами на директорский стол.

— Это не ко мне, а к мистеру Малфою, некоторое время он будет исполнять обязанности один. Гермиона, возможно, вам стоит назначить себе преемника.

— Назначьте Лаванду Браун, она отлично справляется с серьезными делами.

Минерва ничего не ответила, хотя ответ ученицы ее поразил.

— Когда вы смогу приступаете к занятиям в Дурмстранге?

— В понедельник. Я уезжаю завтра рано утром.

— Мне следует сказать об этом за ужином?

— Не стоит, госпожа директор, — Гермиона покачала головой, — я пока не хочу что-то разглашать. Я уезжаю в Дурмстранг, чтобы спокойно доучиться вдали от Англии, Войны и прочего шума. Просто слишком много свалилось на меня разом.

— А мистер Поттер и мистер Уизли знают?

— Нет.

— В таком случае, мисс Грейнджер, вы больше не являетесь ученицей Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, а так же представительницей факультета Гриффиндор.

По волшебству с черной мантии Гермионы исчез герб факультета и шелковые красные лацканы, которыми она когда-то так гордилась.

— Спасибо, профессор МакГонагалл.

Грейнджер взяла со стола свое личное дело и пергаменты Старосты Школы.

Она знала, что сейчас вторая пара Слизерин-Гриффиндор у Флитвика, и Малфой должен быть там.

Так оно и было. Драко сидел за первой партой около окна на своем обычном месте и о чем-то разговаривал с Забини, пока профессор ходил около других студентов.

— Профессор Флитвик, простите, можно мистера Малфоя не несколько секунд?

— О, мисс Грейнджер! А почему бы вам не приступить к занятию? — Добродушно спросил Флитвик.

— Госпожа директор передала мне очень сложное дело, профессор…

— О, тогда, конечно! Мистер Малфой, прошу.

Малфой скривился, но кабинет покинул. Гермиона отошла на несколько шагов от двери и протянула ему пергаменты.

— Здесь вся моя часть работы. Я попросила, чтобы на мою замену пришла Браун, она справится, я уверена.

— А ты куда? Сбегаешь? — С ухмылкой спросил Малфой.

— В Дурмстранг. Доучусь там, насчет возвращения в Англию пока не могу ничего сказать. Если Кларк захочет опубликовать мой личный Дневник — я не буду ему препятствовать, у меня нет желания с ним воевать. Моя мать имеет право на счастье пусть даже и с таким, как он.

— Молодец, Грейнджер, это идеальный выход, — фыркнул Драко.

— Да уж, спасибо, — немного смутилась Гермиона, — ты единственный из учеников, кто знает.

— Ты не думаешь, что это ошибка?

— Нет. Я просто хочу покоя.

— Ну ты даешь, Грейнджер. — Он вновь усмехнулся, — ты хоть представляешь, что будет в Англии, когда это выйдет за пределы Хогвартса?

— Ничего не будет.

— Как знаешь, — слизеринец пожал плечами и повернулся обратно к двери.

— Малфой, наше соглашение еще в силе?

— Ты о нашей лже-помолвке?

— Да.

— В субботу, в десять утра, в Кабаньей Голове. Будет фотограф, так что оденься прилично, — Грейнджер была готова поклясться, что его губы растянулись в улыбке.

— Ты все еще хочешь поиграть против Кларка?

— Не только против него.

Гермиона фыркнула, повернулась и пошла к башне Гриффиндора, чтобы до конца собрать вещи. Она была свободна…

На следующее утро директриса Хогвартса, Минерва МакГонагалл, оповестила учащихся, что мисс Гермиона Грейнджер была по собственной воли переведена в Думстранг и теперь ее пост Старосты Школы займет Лаванда Браун. К обеду Сплетница выказала идею о распаде Золотого Трио. В пятницу вечером приехали Поттер и Уизли и почти устроили дуэль. В тот же день Лаванде Браун пришлось переписывать свою первую статью почти под диктовку Малфоя.

4-8.07.2011.

«У всех есть секреты... Маленькие грязные секретики!»

Сериал «Сплетница».

Без Грейнджер в школе оказалось скучно. Конечно, Браун взялась за львиную долю работы, но это была не Гермиона.

Лаванда не изменила ни одного правила работы, заведенного Гермионой. Она слушалась, выполняла поручения учителей, директора, но она не была лидером. Во многих случаях на нее просто не обращали внимания.

К вечеру пятницы Браун покрывала всеми известными нецензурными словами Гермиону, потому что новоиспеченная Староста Школы почти не представляла, что ей нужно делать. Она носилась по всей школе как ужаленная.

Сегодня Лав решила наконец осмотреть комнату Гермионы, которая теперь перешла ей.

К удивлению Лаванды здесь не было ничего напоминающего о Гриффиндоре, кроме герба на двери. Комната была выполнена в трех цветах: голубом, серебристом и бежевом.

Дверцы шкафа были распахнуты настежь, но на плечиках оставался висеть мужской пиджак. Вычислить обладателя пиджака не составило для Лаванды труда. А ведь Грейнджер в последнем разговоре с гриффиндорцами сказала правду: они никогда не думали, что Заучка Грейнджер могла иметь что-то общее с Малфоем. Конечно, когда содержание этого разговора узнали Поттер и Уизли, они начали все отрицать, но Лав не верила им, во многом, потому что она никогда не думала, что у Гермионы Грейнджер могут быть секреты. Оказалось, она жестоко ошибалась.

Лаванда проверила все ящики комода, тумбочку, полочки и шкафчики в ванной, но больше никаких следов недавнего нахождении здесь Грейнджер не было.

Лав легла на кровать и уставилась в потолок. Она запустила руку под подушку и с удивлением нащупала там плотный конверт. Браун извлекла его и с удивлением прочитала.

«Браун, считай, это твой первый гонорар за дело, которое намечено на субботу. Г.Г.»

Гриффиндорке не были особо нужны эти деньги, потому что похвала мадам Голдберри, за удачно откопанное дело, ни в какое сравнение с ними не шла. Те слова были чем-то волшебным для юной журналистки. Она знала, что Малфой уже заплатил некоторую сумму Ведьмополитену, и завтра состоится съемка в одном из номеров роскошного лондонского отеля. Но Лаванде казалось, что это всего лишь очередная реклама. Потому, что Малфой скорее всего просто хочет доказать родителям, что способен сам принимать решения, а Грейнджер вообще идет наперекор своему отчиму и матери.

«Глупые подростки», — подумала Лаванда, — «хотя, чем я лучше? Они хотя бы борются, а я просто плыву по течению…»

Браун поднялась с кровати и решила, что пока не станет переселяться в эту комнату — ей казалось, что хозяйка еще появится.

* * *

Школа готовилась к Балу в честь Хэллоуина, пока перед камином в гостиной львиного факультета царила тишина. Гарри Поттер, уже в какой раз, вспоминал разговор, о котором ему рассказала Катарина Лейстрендж, а Рон Уизли делал вид, что занят работой по Чарам.

В гостиную вошла Панси Паркинсон, нет, это уже давно не было новостью, потому что мисс Паркинсон, первая Королева Школы и, по совместительству, девушка Национального Героя, почти безвылазно находилась в гостиной красного факультета. А несколько дней назад у слизеринцев даже появилась поговорка по этому поводу: ищите Паркинсон — проверьте гостиную Гриффиндора.

— Что еще кроме Грейнджер? — Панси уселась на подлокотник кресла Поттера и заглянула в книгу, лежащую у того на коленях. Учебник по Защите за третий курс.

— Ничего, это мои… — Гарри резко захлопнул книгу и откинул ее на соседнее кресло.

— А где Лейстрендж? — Паркинсон оглядела гостиную в поисках брюнетки, но той нигде не было видно.

— В Больничном крыле.

— Что с ней?

— Упала с пятнадцати метров, — хмуро ответил Рон, не отвлекаясь от эссе. — Зажило как на собаке.

— Не сомневаюсь, — фыркнула Панси, — Гарри, я ведь с тобой поговорить хотела.

Поттер пошел в комнату, ничего не ответив, дверь в комнату отворилась, как только он коснулся пальцем ручки.

— О чем ты хотела сказать? — Он обернулся и скрестил руки на груди.

— Сначала о Лейстрендж, — Паркинсон запрыгнула на стол, — не пытайся копать под нее, потому, что если она решит, то сама скажет.

— Я и сам догадался, — хмуро заключил Гарри.

— Только никому не говори, — слизеринка качнула головой. — Завтра Ведьмополитен берет интервью у Грейнджер и Малфоя.

— Что? — Поттер поднял голову, — а как же ее слова о…

— Меня они не волнуют, — оборвала его девушка, — мне Малфой сказал, они давно это запланировали и из-за перевода Грейнджер в Дурмштранг не собираются ничего менять.

— Ясно, — Гарри посмотрел в окно, — скажи, как Лейстрендж это переживает?

— Со Снейпом ей было легче, — Панси пожала плечами, — я не верю, что ты мог не заметить этого? Каждый месяц…

— У меня были другие проблемы.

— Как будто был возможен другой ответ, — она улыбнулась, — Катарина отлично владеет собой, она такая с пяти лет, поэтому уже научилась жить с проклятием.

— Люпин ненавидел себя за это, — гриффиндорец взглянул на луну. — Его Фенрир, а…

— Тоже он. Уже после первого падения Темного Лорда, мы тогда играли недалеко от Малфой-мэнора, когда он задумал мстить семье Драко — они ведь никогда не считали его за человека, а они после заточения Беллы взяли ее под опеку. Вот он и отомстил. Катарину пришлось отдать сначала на обучение Мастеру, а потом в Дурмштранг. Все каникулы она проводила у того же Мастера в глухом лесу, а после шестого курса Темный Лорд потребовал возвратиться. После убийства матери Браун, Лейстрендж сбежала, вернулась в августе после письма МакГонагалл.

— А директриса знает?

— Конечно, а как иначе?

— Мне казалось, Катарина всегда на виду…

— Хоть бы Сплетница об этом не узнала. Катарина уедет третьего числа, утром. Отправится в тот самый лес. Гарри, между ней и Люпином есть огромная разница. Лейстрендж принимает себя такой, как она есть. Да, из нее вышла посредственная волшебница, но она смирилась с тем, кто она. — Паркинсон заглянула в глаза гриффиндорцу, — и она прекрасно контролирует свой разум во время обращений. Это не Ремус Люпин, это человек внутри животного, который все прекрасно понимает и никогда ни на кого не нападет.

— Никто не может с этим смириться, Панси.

— Вспомни, что она сказала, когда расторгла помолвку с Теодором?

— Что она Пожирательница.

— Она не может кому-то принадлежать против воли, Гарри, — Паркинсон подошла к юноше, — Нотты не были Пожирателями, они не знали о ее болезни, и помолвка была заключена в расчете на победу Темного Лорда, но понадобились веские обстоятельства, чтобы ее расторгнуть. Лейстрендж привела единственное уместное доказательство — она не сможет иметь детей, а, стало быть, Ноттам она не нужна. Если ты еще сомневаешься в ее проклятии, то проследи с ней на ЗОТИ, у нее безупречная реакция и все чувства слишком обострены.

Гарри смог только кивнуть, ошеломленно слушая слизеринку. Теперь он понял, почему тогда, когда Дементор публично поцеловал Сивого, Поттеру показалось, что это Беллатриса стоит во втором ряду и улыбается своей самой сумасшедшей и кровожадной улыбкой. Гарри, правда, решил, что это из-за переутомления, но…

* * *

Суббота наступила быстро.

Когда Малфой уже подходил к трактиру, он вдруг подумал, что еще все можно отменить. Но он ведь Малфой! А они, как известно, идут до конца…

Он понимал, какой глупостью все это является, ему не было нужны солить своим родителям, он просто хотел всем доказать, что не вечно будет чьей-то шавкой.

Грейнджер стояла в метре от крыльца, облаченная в темно-бардовое пальто с воротником из лисы. Кажется, похожее, только мужского покроя он видел на Краме во время Турнира Трех Волшебников.

— Ну, здесь и жарко, — Грейнджер усмехнулась, теребя верхнюю пуговицу пальто.

— Как тебе новая школа?

— Отлично, пока знакомлюсь, — Гермиона протянула руку для аппарации, и Малфой счел разговор оконченным.

Оба почувствовали рывок и вот, они уже стоят перед роскошным входом в пятизвездочный отель.

Малфой кивнул портье и повел девушку к лифтам. После долгого подъема они оказались в коридоре, состоящем сплошь из дверей. Слизеринец уверенно потянул ручку первой же на себя.

— О, мистер Малфой, мы вас заждались!

— Доброе утро, леди Голдберри, — Драко поцеловал ее руку.

— Ой, ой! Давай без церемоний! Эх, Драко, я помню тебя еще мальчишкой, а теперь приходится сообщать о твоей помолвке, — она взяла со столика бокал шампанского, — кстати, а почему я не вижу Люциуса и Нарциссу.

— Это мое личное решение, Марианна.

— Ты стал совсем взрослым, — вздохнула на вид такая серьезная женщина.

Гермиона увидела в толпе декораторов и помощников, Лаванду и кивнула ей в знак приветствия.

— Прошу прощения, леди Голдберри, — к главному редактору Ведьмополитена подбежала молоденькая девушка с ярко-зелеными волосами, — мисс Грейнджер и мистеру Малфою нужно готовиться.

Девушка схватила Гермиона за руку и отконвоировала в соседнюю комнату, где стояла огромная переносная вешалка с десятком нарядов.

— Сначала наденьте вот это, — быстро заговорила она, впихнув в руки Гермионы платье глубокого синего цвета в духе Нарциссы Малфой.

Гермиона выдохнула и села на огромную кровать, оглядывая комнату и платье в своих руках. Помощница поставила рядом серебристые туфли на каблуке, маленькую коробочку с серьгами и выбежала из комнаты. Зачем Грейнджер пошла на это?

Убедив себя, что поспешные решения нередко являются лучшими, гриффиндорка начала одеваться.

* * *

Кажется, эта ее съемка была самой длинной. Она не шла в сравнение даже с теми пятью часами, что Грейнджер провела в середине мая, когда одновременно и Пророк и Ведьмополитен захотели получить фотографии Золотого Трио. Правда, тогда приходилось выслушивать еще и нытье Джинни — та слишком придирчиво выбирала наряды.

А вот с Малфоем было даже проще, чем с Роном. Он вел себя как рыба в воде, успевая при этом даже поговорить с главным редактором, которая вызвалась лично курировать съемку и даже несколько раз взяла в руки колдокамеру.

Грейнджер сменила уже бесконечное количество образов, когда прозвучало громовое:

— А теперь сцена с поцелуем!

Малфой сделал вид, что так и должно быть и для него целовать Грейнджер — дело обычное.

Это был совсем не неумелый Рон. Никаких бабочек в животе, никаких особенных ощущений, только казалось, что так и должно быть. Кажется, Гермиона даже забыла о времени. Последней связной мыслью было, что у Малфоя теплые губы.

— Хм, Драко, мисс Грейнджер, держите себя в рамках приличия, — хихикнул Марианна.

Для Малфоя это послужило сигналом к отступлению.

Гермиона открыла глаза (когда она успела их закрыть?!) и посмотрела чуть выше плеча леди Голдберри. Черт. Какого лешего здесь делает Поттер?

Голдберри завела очередной разговор с Драко, объявив, что съемки закончены. Гермиона бросила взгляд в окно — смеркалось.

— Я сейчас, — прошептала она Гарри, проходя мимо в свою временную гардеробную.

Сняв очередное платье и облачившись в джинсы, свитер и пальто, какие носят все студенты Дурмстранга, она покинула комнату и подошла к Гарри, тот разговаривал с Браун.

— О, ладно, еще увидимся, Лаванда, — Гарри улыбнулся однокурснице и пошел следом за Гермионой.

Они вышли из номера, скомкано попрощались с Малфоем, а затем вместе аппарировали прямо из коридора в Кабанью Голову.

— Кто тебе сказал? — без обиняков спросила Гермиона, как только они уселись за уединенный столик у окна и заказали по чашке горячего шоколада.

— Панси. Я не думал, что все настолько серьезно.

— Это реклама, Гарри, — Гермиона начала складывать из салфетки оригами.

— Опять?

— А ты думал, что все именно так, как я сказала в гостиной? — цинично усмехнулась девушка.

— Не думал, но предполагал, — уклончиво ответил Поттер, — про Малфой-мэнор и помощь Нарциссы ты загнула.

— Ну да, — без капли раскаяния произнесла бывшая гриффиндорка.

— Гермиона, скажи мне, что изменилось? Почему мы стали другими?

— Это все война.

— Война, — бездумно повторил Поттер и вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку, — знаешь, последнее время я многое не могу оправдать войной. С Роном мы уже давно не такие уж и друзья, приятели, но не друзья. Ты переводишься в Дурмштранг. Вот у меня и остается одна только Паркинсон, во многом, потому что ей самой некуда идти.

— Ты знаешь ее лучше, чем нас, — Грейнджер улыбнулась.

— Неделю назад, в этом же трактире она рассказала мне все, Гермиона. От начала и до конца. И про детство, и про все свои страхи, про родителей, Алекса, слизеринцев, Волдеморта… А я не могу ей ничего рассказать, потому что на мне буквально висит табличка «секретная информация».

— Гарри, пойми, я уехала не из-за тебя или Рона. Я не хочу покидать вас, Хогвартс, Минерву. Но мне приходится. Мой отчим… — девушка замялась, — он хочет опубликовать мой личный Дневник, я вела его с третьего курса и там написано столько глупостей, что… я не могу поверить. Абсолютно вся моя жизнь. Это не секретные материалы Аврората или Отдела Тайн, это все, что мы с вами пережили, что пережила я. Подробно описанное, да еще и с моим отношением к каждой ситуации, — Гермиона закрыла лицо руками.

— Мерлин, — Поттер вздохнул. — Все наши ссоры, мелкие неурядицы...

— Вся грязь, — кивнула девушка. Она открыла глаза и посмотрела на друга.

— Неужели нельзя заплатить ему деньгами?

— Дело чести, — она покачала головой, — ему неважен даже твой статус. Это слишком, чтобы замять.

Они пережили вместе разные моменты. Да, былой дружбы уже нет, но все-таки осталась братская любовь, которая, наверное, не исчезнет никогда. Конечно, было глупо считать, что они будут вместе до конца своих дней. Но до конца войны. Они пережили ее вместе. С самого первого горного тролля в женском туалете, до того памятного рассвета.

— Встретимся на площади Гриммо завтра? Втроем.

— Пожалуй, — Гермиона начала греть руки о чашку горячего шоколада.

— Как тебе Дурмштранг? — через несколько минут спросил Гарри.

— Холодный, безжизненный, угрюмый… и слишком темный, во всех смыслах.

— Еще бы, — поддакнул Поттер, отпивая из своей чашки.

* * *

«Всем привет!

Сплетница.»

8-11.07.2011.

«Детка, мы ВСЕ сумасшедшие!»

«Сплетница: Ты — все, что я хочу», Сесиль фон Зигесар.

Лаванда с отвращением посмотрела на пергамент, лежащий рядом с ее завтраком. Есть расхотелось. Конечно, какой из нее лидер? Она ведь всю жизнь будет под кем-то.

Утром в Большом Зале было непривычно мало народа. Сплетница сегодня не произвела никакого влияния на общественность — все были заняты предстоящим балом.

Платье Лаванды уже висело в шкафу в ее комнате, она купила его вчера после съемок как раз на те деньги, что подарила ей Грейнджер.

Захотелось отомстить. Но кому? Вдруг вспомнилась мать, а затем мозг заняла навязчивая идея: Лейстрендж.

Ведь ясно, что она что-то скрывает, но вот что?..

Лаванда улыбнулась: она ведь все еще жила в одной комнате с Катариной.

* * *

Большой Зал наполнялся учениками.

Этим вечером не будет ни столов факультетов, ни самих факультетов. Будут только сплошные маски.

Панси сидела за столиком в тени, только за ее золотое платье ее могли отчислить со Слизерина.

— Ну, же, Паркинсон, не жмись к стенке, — перед ней будто из ниоткуда появился юноша. За черной маской, не скрытые чарами, задорно сверкали серые глаза.

— Давно не виделись, — Панси поднялась со стула, — не пригласишь даму на танец?

— Само собой, — Малфой галантно предложил ей руку, — а не боишься, что Национальный Герой начнет волноваться? — Через минуту спросил слизеринец, подойдя к самому центру зала.

— Его еще нет. И вообще, почему все время наши разговоры сводятся к Гарри? У нас больше нет других тем?

— Есть, например, сейчас нас подслушивает некая девушка, — Малфой стрельнул глазами вправо. Проследив за его взглядом, Панси наткнулась на любопытные карие глаза.

— Маскировочные чары она плохо накладывает. Один глаза почти зеленый.

— Хочешь об этом поговорить?

— Нет, Малфой, с каких пор ты стал таким невыносимым?

— С тех пор, как Гарри Поттер покидает Школу во время бала, — Теодор Нотт, танцующий с какой-то блондинкой приблизился к друзьям.

— Прекратите говорить о Поттере, — прошипела Панси, — это выводит. Мой мир вокруг него не вращается!

— Нет, не вращается, всего лишь зависит, — хмыкнул Малфой, зная, что перегибает палку.

Паркинсон замолкла. Она смотрела куда-то не вход, а мелодия все не менялась.

— Признайся, Панси, все именно так, как я говорю.

— Это игра, Малфой, но здесь нет победителей.

— Как знать, как знать, — задумчиво фыркнула Драко.

Мелодия сменилась, и они отошли друг от друга. Малфой быстро исчез в толпе.

Паркинсон оглянулась к выходу из зала, Уизли стоял у стены, запрокинув голову, и смотрел в потолок. В том, что это он, у Панси не было сомнений.

* * *

— Ну, же, Уизли, ты ведь так этого хочешь, — влажное дыхание Блейза сводило ее с ума. Кажется, малышка Джей была готова кануть в небытие.

Забини был слишком близко. О-да, это вам не девственник Поттер! Этот парень знал то, что делает... Слизеринец прижал ее к стене настолько, что Уизли смогла почувствовать каменную кладку, впивающуюся в спину. Джинни попыталась оттолкнуть его, но ничего не выходило — Забини был намного сильнее.

«Он Пожиратель!» — предательски прокричал мозг девушки.

Джинни сообразила слишком поздно. Не так она хотела лишиться девственности — не в коридоре школы, она хотела, чтобы в жизнь притворилась одна из ее счастливых розовых фантазий. Вот только реальность — штука вредная.

Уизли начала, что было силы вырываться. Ее накрашенные красным вызывающим лаком ногти впились в шею Забини, но тот. Казалось, ничего не замечал, стремительно сдергивая с нее зеленое платье.

— Не надо, — Уизли почти плакала.

— Блейз, какого черта?! — Чей-то громкий голос заставил Блейза обернуться.

Джинни, воспользовавшись заминкой слизеринца, выпрыгнула из его объятий и отошла на несколько шагов.

В противоположном конце коридора стояла в серебристом тяжелом платье Дафна Гринграсс. Она держала в руках свою черную с маску, а волосы, которые некогда составляли великолепную прическу, расстилались по плечам причудливыми волнами, переливаясь в свете тусклого факела. Она была прекрасна в своем гневе, но и страшна одновременно. Руки, сжимавшие волшебную палочку, напряглись до предела.

— Пошли, Уизли.

Джинни почувствовала, что ее куда-то тянут.

Уизли не помнила, как оказалась в классе.

— Эй, Уизли, ты как? — Лицом к лицу к ней стоял Теодор Нотт, слизеринец.

— Тебе какое дело? — Огрызнулась Джинни.

— Мне, в общем-то, никакого, — он пожал плечами, — я слышал, МакГонагалл собирает всех старост школы.

— Черт, — тихо выругалась Джинни. Она отошла от парты и вышла из класса, но пока дверь еще не закрылась, она обернулась к Теодору, — Спасибо, — скомкано произнесла гриффиндорка и ее щеки заалели румянцем.

Нотт фыркнул и уголки его губ дрогнули.

Наплевать, что он старше на год. Пофиг, что она кинутая Гарри Поттером девственница. Наплевать, что он слизеринец. Пофиг, что из нее не вышла модель. Наплевать, что... ай, ладно, ей теперь было действительно наплевать. На все и всех, кроме Нотта.

А теперь ее ждала МакГонагалл и ноющие младшекурсники, мечтающие попробовать огневиски. Но теперь у нее была призрачная надежда на Теодора. Но надежда ли?

* * *

Парвати стояла на вершине Астрономической Башни и гипнотизировала взглядом дверь. Лаванда пряталась за углом для подстраховки и с Прытко Пишущим Пером ярко-розового цвета в руках.

Похоже на засаду, не правда ли?

Лейстрендж появилась почти бесшумно и встала напротив Патил.

— И что же ты хотела мне сказать?

Патил не выдержала и вздрогнула. Похоже, Лав была права — это не девушка, это зверь. Парвати много слышала о сумасшествии Беллатрисы Лейстрендж, но ее дочь...

— Мы знаем твою тайну, Лейстрендж, — Парвати старалась говорить скучающим тоном, главное — чтобы Катарина не поняла, как сильно Патил ее боится.

— И что же вы с Браун на меня накопали, — Катарина даже не схватилась за палочку, словно угрозы и не было.

— Ты — оборотень! — взвизгнула Патил.

Лейстрендж прищурилась:

— И?

— Мы растрепим это всей школе и ты вернешься обратно в свою Исландию!

— Дурмштранг не в Исландии, — поправила гриффиндорку Лейстрендж, — и даже если вы расскажете все это, мне не причинят вреда.

— Ты так в этом уверена? — У Парвати открылось второе дыхание, — даже нищеброд Уизли не посмотрит в твою сторону, ты ведь...

— Подумай, зачем мне Уизли, если я могу заполучить любого парня в этой школе?

Сильный порыв ветра дал о себе знать, Парвати вновь вздрогнула, посмотрев, на Лейстрендж в платье с открытыми плечами цвета красного вина. Казалось, Катарине ничуть не холодно.

— Не боишься, что я могу перекинуться прямо сейчас? — с холодной усмешкой спросила бывшая Пожирательница.

— С чего бы это? Сегодня не полнолуние.

— Действительно, зачем тебе бояться? Ты стоишь на самой высокой башне с Пожирательницей Смерти, дочерью Беллатрисы Лейстрендж и оборотнем по совместительству. — С бравадой проговорила Катарина.

— Ты мне ничего не сделаешь, — покачала головой Патил. Если говорить честно, у нее тряслись коленки.

— Действительно, я тебе ничего не сделаю, даже если ты расскажешь об этом Сплетнице, — согласилась гриффиндорка, — но при одном условии... вы обе отстанете от Малфоя и Грейнджер. — Зачем тебе это?

Лейстрендж почти дошла до лестницы, не оборачиваясь, она громко произнесла:

— Я ведь гриффиндорка. Мы в одной лодке.

А потом начала быстро спускаться, стуча каблуками по ступеням.

Лаванда вылезла из своего укрытия и вытерла бисеринку пота со лба.

— Черт, мы справились, — устало выдохнула она.

— Угу, — хмуро ответила Патил.

В руках у Лаванды была отличная статья не только для сплетницы (но, сначала для нее, Любимой), а потом и для Ведьмополитена, если, конечно, мисс Голдберри заинтересуют сплетни. Лейстрендж сама дала им добро на публикацию! Это ведь... бомба!

Лаванда смахнула с волос паутинку и протянула подруге пергамент.

* * *

Гринграсс смотрела на Забини, не отрываясь.

— Забини, если бы Нотту не приспичило найти Малфоя, ты бы сделал то, что хотел и завтра был бы трупом. Ты хоть понимаешь, чья она сестра? Или из-за недостатка девушек ты совсем с ума сошел?

— Гринграсс, не кричи, — Забини прислонился к стене.

— Ты реально сбрендил. Неужто тебя больше не удовлетворяют равенкловки и Браун? — Она подошла ближе и почти прошептала эти слова.

— Брось, Даф, ты ведь знаешь правду, — он обнял ее за талию. — Все повторяется, даже цвет твоего платья на этот раз.

Дафна зажмурилась. Это было похоже на прошлый Хэллоуин и на ней действительно было серебристое платье. Бал в особняке ее родителей, когда еще отец был с ними. Блейз тогда принял метку. Он, раздавленный и растоптанный, не такой, как сейчас, пришел именно к ней, потому что идти домой не имел права. И та ночь была одновременно и лучшей и худшей в жизни Дафны. Но утро...

Сейчас был только он. И Гринграсс надеялась, что на этот раз он не сбежит.

* * *

Панси аппарировала вместе с Роном Уизли. Правда, перед этим пришлось немного поскандалить и закатить истерику в духе «Я его все равно найду!». Но Уизли был чересчур измотанным и каким-то убитым, что согласился, как только Панси повысила голос.

— Теперь ты рада? — Яростно прошептал он на ухо слизеринки.

В городке, где они оказались дул холодный пронизывающий ветер и Паркинсон пришлось закутаться в свой короткий тренч, который она надела поверх красивого золотого платья, за которое отдала волшебному модельеру целую кучу галеонов.

Поттер стояла перед каким-то развалившимся домом в свете уличного фонаря. На его лице блестели безмолвные слезы.

Уизли отошел назад на несколько шагов, и Паркинсон четко расслышала хлопок аппарации.

«Друг, называется!», — зло подумала Панси.

— Ты можешь уйти, — раздался хриплый голос Поттера, гриффиндорец не оторвался от созерцания развалин дома.

— Ну уж нет, — хохотнула слизеринка, — я не хочу, чтобы ты здесь замерз, а завтра все газеты раструбили, что я тебя убила, тогда меня точно запрут к дементорам в Азкабан. Так, что, пошли, Герой!

Паркинсон взяла его за руку и аппарировала.

— Где мы? — Спросил Поттер, как только открыл глаза в незнакомом месте.

— Моя молодость, Поттер, — фальшиво пропела девушка, утягивая его в сторону круглосуточного маггловского супермаркета.

— Даже не буду спрашивать, откуда у тебя фунты и откуда ты знаешь это место, — пробормотал он.

— Мы здесь часто бывали с Малфоем, его лондонская квартира в шаге отсюда. Мы там прятались после рейдов Пожирателей, а потом шли сюда закупаться, — ответила Панси с превышенным количеством оптимизма в голосе.

— Заканчивай хандрить, Поттер, — произнесла Панси через несколько минут, стоя у витрины с крепкими алкогольными напитками.

— Я обещал Рону и Гермионе прибыть на Гриммо. Мыхотелиотправздновать... — нечленораздельно промычал он.

— Да-да, я помню, — Паркинсон обернулась к нему, — слушай, я пойму... вы будете вспоминать прошлые годы и все такое...

— Помнишь, тогда, на первом курсе в зал вбежал Квиррел с криками, что тролль гуляет по Хогвартсу? Это глупо, но именно в тот день в женском туалете мы и стали друзьями. А вот теперь, через столько лет она рушится.

— Ничего она не рушится, — Панси улыбнулась, — просто мы все выросли, теперь недостаточно посадить нас в одну песочницу, чтобы мы стали друзьями.

— Мне всегда казалось, что мы до конца своих дней будем вместе.

— Мне всегда казалось, что зеленое одеяло с серебристой нитью, которое купила мне мама в мои два года, чересчур вызывающе говорит о том, на каком факультете она хотела, чтобы я училась, — Паркинсон усмехнулась.

Гарри оглядел Панси взглядом. В черном полупальто, накинутом поверх открытого золотого платья, выбирающая спиртное в захолустном лондонском магазинчике. Принцесса из плохой сказки, да и только. По сути, она и была принцессой. Лет до шестнадцати.

Из колонок супермаркета лилась какая-то музыка. Поздние покупатели обходили странную парочку стороной. Продавцы-консультанты просто тихо посмеивались.

Кажется, кто-то перепутал бал с супермаркетом.

Берегитесь, девочки, Королевы остаются на своих местах, потому что они — единственные получают то, что хотят, хотя бы на один вечер.

Удачно провести ночь, мои дорогие, завтра вас ждет разбор полетов, похмелье и чумовой понедельник с Министерской Комиссией, но пока вы все еще на ногах, знайте: эта ночь продлится вечно, пока никто из нас не спит.

Usually when things has gone this far

People tend to disappear

No one would surprise me unless you do

I can tell there's something goin' on

Hours seem to disappear

Everyone is leaving I'm still with you

It doesn't matter what we do

Where we are going to

We can stick around and see this night through

Обычно, когда все заходит так далеко,

Люди, как правило, исчезают.

И не удивлюсь, если ты тоже исчезнешь.

Я могу сказать, здесь что-то происходит,

Кажется, что время уходит.

Все уходят, а я все еще с тобой.

Неважно, что мы делаем

И куда мы идем.

Мы можем остаться и просидеть всю ночь.

«Young Folks», Peter Bjorn And John

12.07.2011

Всем привет.

Мне кажется, я всех вас вижу.

Сейчас вы словно сонные мухи идете на завтрак, тянетесь за тыквенным соком или холодной водой, лишь бы унять эту жуткую головную боль. О-да, вчера вы повеселились на славу.

Сегодня ночью наша Школа пережила еще один отъезд: в спальне семикурсников Слизерина утром была найдена записка. Блейз Забини подал прошение на перевод в другую Школу. Связано ли это с неудавшейся попыткой с Джинни Уизли или это очередной побег от Дафны Гринграсс? Скорее последнее, потому что Даффи сегодня была замечена выходящей из своей комнаты с красными глазами. Напоминаниями о Забини сегодня будут служить его пустые места во всех классах.

Но у нас есть дела и поинтереснее.

Одна моя знакомая, гуляя вчера по ночному Лондону, наткнулась на какой-то круглосуточный супермаркет, где в центре танцевали двое, точно ошибившиеся адресом. Она сказала, что уходя, они даже не забрали свои покупки!

Катарина Лейстрендж вчера провела весь вечер глядя на луну и выкуривая одну сигарету за другой. Еще бы, это после вчерашнего заявления Браун и Патил!

Кстати, об их заявлении.

Команда по квиддичу факультета Гриффиндор наверняка знает, о чем пойдет речь. Вспомните третий курс, дорогие мои. Одна из последних тем по ЗОТИ. Ликантропия. Оборотни. Быстрая регенерация. Удивительно обостренные чувства. Лучшая реакция. Машина внутри человека — зверь в людском обличии. Улавливаете? Да-да, я говорю о ее дуэлях, странном обучении, карьере Пожирательницы и падении с высоты маггловской пятиэтажки. Сомнений нет, она сама вчера это подтвердила. Ждем полнолуния, друзья, дабы проверить это! Бойтесь, однокурсники, Лейстрендж выходит на охоту! У-у-у...

Мы забыли кое-кого поздравить. В этот день, ровно семь лет назад, эти трое проснулись друзьями. Мне кажется, именно это и день провозглашения Золотого Трио. М-м-м, романтика-а. Но, к сожалению, дружба их уже дала течь. Ничего страшного, они еще дадут нам поводов для Сплетен!

На носу бесконечная череда собеседований. Кого и куда возьмут? Хотя, мне кажется, некоторых уже и вовсе не заботят их места работы. Гринграсс, например, скоро станет наследницей; Паркинсон и Поттер вообще ни на кого не обращают внимания, кроме друг друга; Браун уже без пяти минут журналистка Ведьмополитена; Лейстрендж никуда не возьмут с такой «болезнью»; постараться следует только Малфою (вдруг, родители лишат сыночка наследства?!), подпевале Браун — Парвати Патил, да Джинни Уизли (сестричке Рона).

Поттер и Паркинсон вместе, признайтесь, вы этого хотели!

Забини снова не смог остаться и сбежал.

Почти помолвленная с Малфоем Грейнджер уехала в Дурмштранг.

Лейстрендж после оглашения правды уже никогда не сможет быть с кем-то.

Браун ушла с головой в работу. Может, оно и к лучшему?

Сестры Гринграсс обещают новому брату веселую жизнь.

Теодор Нотт медленно понимает, что не сможет жить так, как сейчас вечно.

Удачных собеседований, мои дороги, и пожелайте удачи мне — кто знает, может, я подамся в Авроры?

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница»

— Кажется, это твое, Лейстрендж, — раздался голос позади Катарины. Гриффиндорка обернулась и медленно поднялась.

— Значит, вот, что вы решили, — теперь она смотрела прямо в глаза Лаванде, которая протягивала ей книгу под названием «Контроль Оборотня», Парвати нервно переминалась с ноги на ногу. — Значит, вы хотите войны? Скажи, Браун, это все еще месть за твою мать?

Лав дернулась как от удара.

— Здесь больше нет Грейнджер, — Лаванда усмехнулась, — тебя некому защищать...

— А мне нужна защита? — Катарина склонила голову набок, — ты права, здесь нет ни Грейнджер, ни Малфоя, здесь нет никого, кто мог бы тебя защитить.

Лаванда улыбнулась и стянула с руки перчатку.

— Ты же чистокровная, Лейстрендж, знаешь, что это такое...

— Негоже девушкам биться на дуэли, — Катарина прищурилась.

— Ты просто боишься, признайся... — Лаванда подалась вперед и швырнула перчатку в лицо гриффиндорке. Бывшая Пожирательница Смерти испепелила перчатку еще в полете.

— Зачем ты это делаешь, Браун? Ты ведь ничего кроме сказок Трелони и не знаешь. Да и повода приличного нет.

— Мне просто хочется помериться с тобой силами, Лейстрендж. Меня чуть не убил Сивый, а ты убила мою мать — у меня к вам личные счеты.

— На тебя не похоже, где же та милая девочка?

— Ты ее убила, Катарина, — зло прошипела Лаванда, — ты и только ты виновата в этом.

— Отлично, — пожала плечами Лейстрендж.

— Сегодня за час перед отбоем в старом кабинете Трансфигурации. Пора изгнать из Хогвартса такую мерзость, как ты, Лейстрендж,

Катарина ничего не ответила. Она не достала палочку, она просто стояла посреди Большого зала и смотрела на Лаванду изучающим взглядом. Она ее не понимала. Здесь кроме мести примешивалось что-то еще. И Браун не боялась преподавателей, ведь они могут им помешать. Она, казалось, вообще ничего не боялась.

Большой Зал постепенно наполнялся учениками. Браун прошла мимо Катарины, сильно толкнув ее плечом.

Лейстрендж заметила Малфоя, входящего в зал и поспешила к нему.

— Мне нужен секундант, — выпалила она. Драко посмотрел на нее с удивлением, а затем кивнул.

* * *

Завтрак был в самом разгаре, ученики обсуждали последние новости, которые преподнесла им Сплетница, а в зале появилась делегация примерно из десяти человек в форменных министерских мантиях.

— Прошу внимания, — директриса поднялась со своего места. На ней была черная мантия с широкими рукавами и серебряными застежками, — сегодня в Хогвартсе начинается неделя собеседований. Многие из вас уже знают, кем собираются работать после окончания Школы, другим этот выбор еще предстоит сделать. Мы решили облегчить вам задачу и провести собеседования с главами многих отделов Министерства Магии Англии. Они будут к вашим услугам всю неделю. Дерзайте.

Гарри заметил в толпе Кингсли и кивнул ему в знак приветствия. Министр Магии указал рукой на дверь. Поттер взглянул на него непонимающе.

— Мистер Поттер, нам следует поговорить, — проходя мимо, прошептал Шекболт.

Министерские покинули зал вместе с МакГонагалл, Гарри незаметно прошмыгнул следом.

Министр замыкал процессию, поэтому Герой Магического Мира смог идти рядом с ним.

— Вам известно о перестановках в Министерстве?

— Откуда? — Задал встречный вопрос Гарри. — Что за перестановки?

Кингсли шепнул что-то идущему впереди волшебнику и подтолкнул Гарри к смежному коридору.

— Так что за перестановки? — Не отступил гриффиндорец.

— В пятницу выйдет приказ и министром станет Джонатан Райлли, — коротко пояснил Кингсли. Они вышли во внутренний дворик Хогвартса.

— Вернетесь в Аврорат?

— Да, куда мне еще... — развел руками Министр. — Райлли не принимал участия в войне, но его жену убили Пожиратели, от нее осталась падчерица. Он вряд ли будет поддерживать тех, кого мы освободили, но, в то же время, он слишком любит деньги — тем, кто их имеет, ничто не будет угрожать.

— Да уж, — проскрежетал зубами Гарри. — И что же мне делать? Открыто поддержать правительство?

— Я не вправе указывать тебе, что делать, — Кингсли улыбнулся уголками губ, а после секундного молчания спросил: — я сегодня не заметил мисс Грейнджер — хотел с ней поговорить, где она?

— Перевелась в Дурмштранг, разве не знаете?

— Это к лучшему, потому что Райлли будет только на руку то, что скоро опубликуют.

— Вы про ее Личный Дневник? Он готовится к публикации?

— Почти полностью, — подтвердил Шекболт, — Скитер постаралась.

Гарри покачал головой:

— Мерлин, какая глупость!

— Райлли захочет не только вылить на вас столько грязи, сколько сможет. Он хорошо умеет говорить и убеждать, поэтому люди пойдут за ним на край света.

— Из какого он отдела?

— Отдел Тайн, — Министр поморщился, — если честно, он очень похож на Скримджера — вряд ли будет предпринимать что-то хорошее.

Гарри фыркнул. Он ненавидел политику еще и потому что не умел играть в эти тонкие игры.

— Скажите, мне стоит его поддержать?

— Воздержись пока — посмотрим, как ему будет на новом месте.

— Сэр, а его падчерица?..

— О, ее зовут Лаванда Браун, ты с ней знаком.

— К сожалению, — выдохнул Гарри, — она заняла место Гермионы.

— Это уже ваши школьные игры, — рассмеялся аврор, — Поттер, вы все еще можете влиять на общественность и пока решающее слово за вами.

— Спасибо, господин Министр, — Гарри улыбнулся.

— Недолго мне осталось быть Министром, — Кингсли подмигнул, — кстати, ты не собираешься в аврорат после Хогвартса?

— Не думаю. Хочу заняться чем-то другим.

— Оно, наверное, и правильно...

* * *

На зельеварении Дафна села рядом с Панси.

— Что он сказал? — Паркинсон посмотрела на подругу.

Гринграсс сидела с потерянным видом, какой никогда себе не позволяла. Она сразу поняла — уточнять, как зовут «его» не стоило.

— Он не сказал. Оставил записку, что не может.

— Быстро же он метнулся в Дурмштранг, — Паркинсон поджала губы. — Не расстраивайся, все будет...

— Я подписала документы, Панси, — Даф взглянула на подругу, — я не завишу ни от кого. Теперь, по сути, я — глава семьи. Мне Забини будет как собаке пятая нога. Я его не люблю, Панси, мне просто тошно, что он умудряется от меня сбегать — я этого не терплю.

Паркинсон не могла ответить.

— Завтра я встречусь с отцом и его бывшим заместителем. Буду входить в курс дела. А ты что будешь делать со своим бизнесом?

— Я попросила деда заняться на время, пока я не закончу Хогвартс. И папа, и я — дети ранние и дед еще в состоянии управлять.

— Мы ведь и не думали, что все так сложится. Что будет так трудно, — Дафна поставила котел на огонь.

Панси грустно улыбнулась. Гринграсс достала ингредиенты и теперь изучала зелье, которое им было задано сделать.

— Гарри говорил с Министром, — еле слышно прошептала Паркинсон подруге, когда началось занятие, — Шекболт сказал, что покидает пост.

— И кто теперь будет? — Дафна методично измельчала корень асфоделя.

Панси огляделась, но все были заняты работой. Она наклонилась к уху Дафны:

— Отчим Браун.

Нож выпал из рук слизеринки. Она ошеломленно уставилась на девушку Национального Героя.

— Что? — Шикнула Паркинсон.

— Браун вызвала Катарину на дуэль, — коротко пояснил Малфой, проходя мимо к шкафу с принадлежностями.

— Мерлин, это же безумие! Женская дуэль, да еще и в мирное время. — Панси посмотрела на Катарину, работающую за несколько столов от них. — Чего Браун добивается?

— Она сказала, что хочет вытравить Лейстрендж из Школы, — Драко вернулся к своему столу, сегодня он работал с Теодором и мог слышать все, о чем говорили подруги.

— Вам не нужно объяснять, что это открытое противостояние Слизерину, — Нотт скептически окинул взглядом Лаванду, сидящую на другом конце кабинета, — власть придает силу, но сила эта порой столь же мифична, что и лепреконское золото. Браун кажется, что мир будет у ее ног — вы ведь видите, как она изменилась, раньше она бы ни за что не сказала никому такое и не вызвала бы на дуэль. Стоит Лейстрендж сделать хоть один неверный шаг, одно заклятие и она уже в Азкабане. Тем более, с ее ликантропией...

— И что ты предлагаешь, Нотт? — Прошипела Панси, — и вообще, Катарина по сути гриффиндорка.

— Брось, Паркинсон, иначе я поверю, что идиотизм Поттера передается половым путем, — хохотнул Тео, — никто не принимает ее в качестве гриффиндорки, вспомни только, что она совершила, будучи Пожирательницей. Мы можем не допустить дуэли...

— Тюкнуть Браун по голове и оставить в какой-нибудь нише? — Дафна усмехнулась, — вдумайтесь, мы Лейстрендж защищаем!

— Мы собственные задницы защищаем, Гринграсс, — Теодор качнул головой, — если Браун выиграет, то есть, если она сможет довести Катарину до билета в Азкабан, то она автоматически выигрывает, а потом начнет еще и травлю всего нашего факультета. Это зад Паркинсон прикрыт, а мы с тобой Гринграсс абсолютно открыты для атак.

— Спасибо, мне стало легче, — скривилась блондинка.

— Так что мы все-таки сделаем? — Малфой оторвался от нарезания лягушачьих кишок.

— Устроим ей темную, как Малфою в шесть лет, за мою косу, — хихикнула Панси.

Малфой и Дафна прыснули. Они помнили, как Малфой однажды сказал Панси, что ее коса ужасна, а через несколько дней выбросом магии отрезал ее непонятным образом. Паркинсон тогда минуты две методично избивала его по голове плюшевым медведем.

— Самый легкий способ. Конечно, можно сыграть с помощью Сплетницы, но поиск компромата — занятие долгое, — с видом знатока произнес Тео.

— Она влюблена в Уизли, — Панси обернулась к друзьям, — мы можем попросить его устроить несчастный случай...

— Паркс, ты просто гений, — Дафна хищно улыбнулась, — только, как мы договоримся с Уизли?

— Через Гарри, — Панси подмигнула, — Браун просто упадет с метлы. Посмотрите, как взгляды она бросает на Рона, он вчера сказал, что на шестом курсе они были вместе, но она ему жутко надоела, и он просто таким образом привлекал внимание Грейнджер.

— Вчера? — Переспросила Даф с подозрением.

— Я не весь вечер провела в супермаркете, — Панси снисходительно улыбнулась.

— Сегодня у Слизерина тренировка, — вмешался Драко.

— Так поменяй расписание! Ты ведь у нас Староста Школы, — прошипела Дафна.

— Вы не думаете, что реакция Браун может вообще завести нас в безвыходное положение? — Тео прищурился.

— Будем решать проблемы по мере их поступления, — махнула рукой Панси и начала помешивать свое варево.

Теодор фыркнул, Малфой чуть не засмеялся в голос, а Дафна просто закатила глаза. Это было ребячеством, но ведь они имеют право на такую шалость, не правда ли?

* * *

Тренировка гриффиндорцев близилась к своему завершению, когда на поле появилась цветущая Браун. Гарри на миг показалось, что Дамблдор еще не умер, Битвы за Хогвартс не было, а Волдеморт медленно подчиняет себе Министерство — так это было похоже на его шестой курс. Только Гермионы не было рядом.

Подавленная и вечно ошибающаяся Лейстрендж спустилась на землю и села на траву. После всех этих шепотков, взглядов, открытых оскорблений, на которые она не имела права отвечать, у нее разболелась голова. Она была вынуждена признать, что волшебница из нее слабенькая, что черномагические заклятия она хоть и знает, но использовать на полную силу просто не сможет.

Франк Коул кинул биту и приземлился. Он не мог нормально работать, когда его напарница думает совершенно о другом и не концентрируется на игре.

— Мерлин, Гарри, я так не могу! — Воскликнул он, когда спустился капитан.

— Франк, прекрати, — Гарри поморщился и взглянул на небо, где охотники разыгрывали последнюю комбинацию, а Рон тщательно следил за каждым перемещением квоффла. Вскоре и они спустились на землю.

— Это настоящее издевательство, — прошептал Рон на ухо другу.

Поттер улыбнулся и посмотрел на Катарину, сидящую на земле. Девушка задумчиво перебирала нити своего шарфа.

— Думай о хорошем, — Гарри похлопал вратаря по плечу. — Ты человеку помогаешь.

— Гарри, что мы будем делать? С такой тактикой нам не выиграть даже Хаффлпафф! — Джинни презрительным взглядом окинула Лейстрендж и посмотрела на бывшего парня.

— Ведущим охотником теперь будет Джейсон, — Поттер разжал ладонь и посмотрел на снитч.

— Что? Гарри, ты не можешь! — Взвизгнула младшая Уизли.

— Я имею право на любые перестановки в команде! — Резко осадил ее Поттер, — и если ты думаешь, что потому что я теперь с Панси я буду подыгрывать Слизерину?

— Я думаю именно так, — ощетинилась Джинни, — ты хочешь сдаться, Гарри, не ври, я тебя знаю!

— Недостаточно, чтобы делать выводы, — холодно ответил Мальчик-Который-Выжил.

— Ведущим будет Морган и точка! Если тебя что-то не устраивает, Джинни, ты можешь идти на все четыре стороны, я тебя держать не собираюсь!

Уизли вскинула подбородок и зло блеснула глазами, но осталась на месте.

— То-то и оно, — удовлетворенно кивнул Гарри и повернулся к остальным, — кого еще не устраивает состав команды?

Игроки стыдливо опустили головы.

— Все свободны, — выдохнул Гарри.

— Идиотка, — сквозь зубы процедил Рон, смотря вслед уходящей сестре, — слишком много амбиций и слишком мало мозгов.

— Ладно, мне пора, — поспешил ретироваться Гарри, и Рон сразу понял почему — с трибун спускалась Лаванда.

Уизли подумал, что если он это выдержит и все пройдет по плану, он точно сможет рассчитывать на свидание с Катариной — в качестве компенсации.

Рон досчитал до трех и, нацепив улыбку, пошел навстречу смерти своего мозга.

* * *

— Сегодня кто-нибудь ходил на собеседования? — Паркинсон посмотрела на друзей. Ужин был в самом разгаре, стол преподавателей был расширен, что слизеринцы приметили сразу.

— Не думаю, что мне это нужно, — Дафна оглядывала Большой зал, как будто видела его впервые.

— Ее нет, Даф, можешь не искать, — Теодор, сидевший неподалеку, кинул быстрый взгляд на стол Гриффиндора.

— Зато Лейстрендж есть, — Малфой, который ковырялся в своей тарелке с видом натуралиста, поднял голову.

— Угу, сидит рядом с Уизли, позор на твою чистокровную голову, Драко, — усмехнулась Гринграсс.

— Куда лучше иметь грязнокровного сводного брата, — улыбнулся Староста Школы.

— Он мне не брат, — мигом ощетинилась Дафна и в упор посмотрела на Дина Томаса.

— Даф, остынь, — Панси покачала головой, — вообще, какая разница...

— Паркс, идиотизм Поттера точно передается половым путем, — перебил ее Нотт, — надеюсь, что его привычка всем помогать к тебе не перейдет.

— Может, хватит? — Панси рассмеялась.

— Черт, — Малфой откинул в сторону салфетку и, не обращая ни на кого внимания, поднялся с места.

Около стола Гриффиндора с палочками наизготовку стояла Лейстрендж и, появившаяся из ниоткуда, Браун. Около них уже была преподаватель маггловедения и пыталась их разнять.

— Я не желаю находиться с ней даже в одном зале! Она — зверь и чудовище! — Визжала Браун. Малфой подумал, что когда ей нужен был материал, Лав была предельно вежлива с ним.

В отличие от однокурсницы, Катарина стояла с каменным лицом и не говорила ни слова.

— Пятьдесят баллов с каждой! — К девушкам подошла директриса, — и неделя отработок под руководством мистера Филча, дамы. Профессор Берарди, проследите, чтобы впредь таких эксцессов не повторялось.

— Да, госпожа Директор, — Франческа посмотрела на своих подопечных.

Как только МакГонагалл вернулась к преподавателям, Катарина резко развернулась и поспешила к дверям, она была всего в метре от своей соперницы, когда Браун все-таки обезоружила ее заклинанием.

Лейстрендж двигалась стремительно: секунда и Лаванда сгибается, прижимая ладонь к пылающей челюсти.

— Что, Браун, убедилась, что у оборотня рука тяжела? — ехидно поинтересовалась Катарина.

— Сука, — прошипела Лаванда и кинулась на однокурсницу, но Лейстрендж просто сделала шаг в сторону и блондинка еле устояла на ногах.

— Знаешь, Браун, ты просто ничтожество, — с улыбкой проговорила она.

— Три недели отработок! — Старая профессор МакГонагалл строго посмотрела на учениц. — И письмо вашему отцу, мисс Браун. Мисс Патил, отведите подругу в Больничное Крыло, а вы, мисс Лейстрендж, ко мне в кабинет, вместе с мистером Малфоем.

* * *

— Мисс Лейстрендж, я прекрасно понимаю, что вашей вины в этом нет, — профессор МакГонагалл протянула гриффиндорке чашку зеленого чая.

Катарина кивнула и посмотрела на Малфоя, который наблюдал за спящим на портрете Снейпом.

— Рано или поздно это бы раскрылось, мисс, — ободряюще произнесла директриса.

— Да-да, я знаю, — чересчур спокойно произнесла Катарина.

— Я понимаю, как вам тяжело, ведь однажды в этой Школе уже учился ученик с той же... — МакГонагалл смутилась, — с такой же аномалией как у вас.

— Профессор, мне нужно будет уехать через несколько дней, полнолуние...

— Конечно, — Минерва не находила слов, чтобы общаться с этой девушкой. Она была обычной ученицей, но сейчас слишком скрытной и подавленной. — Как всегда, мисс Лейстрендж?

Катарина кивнула и посмотрела на своего кузена. Тот о чем-то тихо переговаривался со своим крестным. Снейп выглядел довольно хмуро, то и дело перебивал юношу и вставлял язвительные комментарии.

И вот тут Катарина, наконец, поняла, что, сбегая от своего прошлого путем отъезда в Хогвартс, она еще больше загнала себя в ловушку, из которой теперь ей уже не выбраться. Браун не прекратит свои нападки, только станет еще сильнее, ее ничто не остановит...

Вдруг стало необъяснимо стыдно. Что бы сказали родители, а Мастер, если бы увидели ее в таком отчаянии? В ее сердце медленно, но верно закипал гнев — не ради этого она сбегала от Волдеморта, не ради этого шла против воли матери! Не ради того, чтобы теперь ее растоптала какая-то девчушка!

Захотелось провалиться под землю.

Ведь все имеют право на ошибку, не так ли? И у Малфоя, и у Паркинсон, Гринграсс, Нотта, Забини, Поттера, Грейнджер... А значит и она, Катарина Лейстрендж, тоже может им воспользоваться.

Минерва удивленно посмотрела на гриффиндорку, решительно поднявшуюся с кресла и прошествовавшую к двери. Когда за ней, попрощавшись, вышел Малфой, старая директриса обернулась к своим бывшим коллегам.

Альбус Дамблдор задумчиво жевал лимонную дольку и комкал фантик. Снейп же делал вид, что ничего не случилось.

— И долго еще стравливать детей, Альбус? — Не выдержала МакГонагалл.

— Они должны ко всему придти сами, — глубокомысленно ответил портрет седовласого волшебника, — никто не имеет права подталкивать их и указывать верный путь, потому что любой путь, какой они выберут, окажется верным. Вот увидите, все образуется. Они уже начали движение к примирению...

— С помощью дуэлей? — Минерва взяла в руки чашку с чаем, — Альбус, я не могу подвергать их опасности, к тому же, ты ведь знаешь, что многое просачивается в прессу...

— Сплетница уже близка, — Дамблдор развернул очередную конфету и отправил в рот, — к тому же, что-то подсказывает мне, что дуэль все же состоится и совсем скоро...

МакГонагалл ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула и пробормотала что-то похожее на «как же мне все это надоело, когда уже начнется нормальная жизнь?».

12-18.07.2011.

Evacuate now, cause

This storm’s out for blood.

Build a shelter for your kind,

And protect the ones you love.

It seems that

Everyday we're fightin', and we're

Causin' bolts of lightnin', like a

Hot and cold collision in the sky.

Спасайся скорей, потому что

Этот шторм ищет жертву.

Построй крепость для своих

И защищай, кого любишь.

Кажется, что

Каждый день мы боремся

И вызываем стрелы молний

Как беспричинные ссоры в небесах.

"Fight Song", The Republic Tigers

Кажется, после Браун с ума сошла вся Школа. Когда вечером через два дня Джинни сказала, что это похоже на прошлый год, гриффиндорцы решили, что их уже ничто не может остановить — многим было просто нечего терять.

Первой с вершины полетела Паркинсон. Какой Гарри Поттер? О чем вы? Его уже никто не помнит! Кто он такой по сравнению со стадом студентов с трех факультетов?

Но Война и жизнь научили его одной незаменимой вещи — подмечать мелкие детали, потому что именно они порой и приводят к разрушительным последствиям. На третий день он заметил, что слизеринцы начинает мертвой хваткой сжимать палочку, проходя мимо студентов других факультетов, потом последовала Лейстрендж, всегда хранящая палочку в кармане, теперь держала ее в рукаве.

Вспомнились Пожиратели, потешающиеся над проигрывающей стороной, они были палачами для своих жертв, а теперь жизнь поменяла их местами, только Новые ПСы были еще хуже старых — они порой не знали, что их жертвы становились хищниками по принуждению, а не из желания... А вот Гриффиндорцы, Хаффлпаффцы, Равенкловцы сознательно хотели причинить боль. Они ей, похоже, наслаждались, аргументируя все тем же — «заслужили».

Некстати вспомнилась Гермиона — уж она бы смогла все это остановить. А он, «Великий» Гарри Поттер может только смотреть и проходить мимо очередной девочки с зеленым шарфиком на шее и грустными глазами. Грустными, потому что слизеринки и слизеринцы не имели права плакать и жаловаться.

Через неделю таких драк, дуэлей и побоищ факультеты прекратили все отношения. И если раньше еще можно было встретить студентов с разных факультетов о чем-то мило болтающих, то теперь межфакультетская вражда возобновилась с небывалой силой.

И это было глупо.

Странно, но Поттер сам ни разу не наблюдал этих «встреч». Только слышал краем уха, видел повреждения, но не более того.

За неделю Школа вновь превратилась в поле битвы. Идиотизм — по-другому никак не назовешь.

— Нам лучше расстаться, — тихо проговорила Панси в один из вечеров в его комнате.

За окном закончился дождь, редкие капли скатывались с крыши, но ничуть не портили ледяного ветра, врывающегося в комнату сквозь маленькую щель между окном и подоконником.

Поттер поежился.

— Так больше не может продолжаться, — тем временем продолжила Паркинсон, — Томас, Браун... да и все остальные будто с цепи сорвались. Теодор со вчерашнего вечера в Больничном Крыле, даже не знаю, какое заклятие в него попало.

Гарри перевернулся на бок и посмотрел на слизеринку. У нее ведь тоже есть друзья, за которых она волнуется, брат, с которым теперь по разные стороны, а больше ведь нет ничего. А у него нет и брата.

— Браун теперь Староста, ей ничего не будет, а Малфой забился и сидит как мышь в подземельях. Я единственная...

Казалось, что ничего не изменилось. Те же завтраки, обеды и ужины в Большом зале, те же уроки и те же учителя.

Гарри закрыл глаза. Он слышал, как Панси поднялась, начала одеваться, взяла сумку и Мантию Невидимку, а потом скрылась за дверью.

На следующее утро Поттер заставил себя не дрогнуть и не обернуться, когда черный филин принес небольшой сверток с прозрачной тканью за завтраком.

В тот день, на уроке Заклинаний, он написал Гермионе первое за время ее отъезда письмо, затем сел на Зельях рядом с Роном.

* * *

В субботу Гарри встал явно не с той ноги, он опять начал пить зелье Сна Без Сновидений.

Утренняя тренировка гриффиндорцев закончилась провалом — Лаванда появилась на поле, что заставило не только Лейстрендж сбиться, но и — к всеобщему удивлению — Рона.

— Лаванда, — Гарри спустился с метлы и подошел к девушке, — тебе лучше уйти с поля, ты мешаешь тренировке...

— Брось, Поттер, — Браун начала разглядывать свой маникюр, — ты ведь знаешь, зачем я здесь. Ты прекрасно понимаешь, что я всего лишь хочу продолжить твое благое дело — очистить мир...

— Заткнись, — прошипел Поттер и посмотрел в глаза однокурснице, — то, что она убила твою мать, не означает, что ее тоже нужно отправить на тот свет!

— Ты пригрел у себя на груди змею, Гарри Поттер, — Лаванда улыбнулась фальшивой улыбкой.

— Браун, я знаю об этой войне многим больше тебя. Я лишился всех, но виню только одного человека, потому что именно он отдавал приказы. А ты, Лаванда, все такая же глупая. — Процедил Герой с каменным лицом.

— Они все его слуги, Поттер! Разуй глаза и перестань защищать их! — Браун взмахнула руками, — И Паркинсон твоя ничуть не лучше!

— Что ты сказала? — Поттер сжал волшебную палочку. — Повтори еще раз...

— Я сказала, что меня ничто и никто не остановит, — гордо вздернула подбородок гриффиндорка, — даже ты!

— Я не собираюсь тебя останавливать, — Гарри сделал шаг назад, — ты можешь начать дуэль прямо сейчас, только знай, Браун, что при малейшем твоем лишнем движении, я вылью на тебя столько грязи, что ты ввек не отмоешься.

Национальный Герой пошел к своей команде.

— Я согласна! — Крикнула Браун.

Гарри усмехнулся и приблизился к Катарине.

— Я не могу противостоять, — он сокрушенно покачал головой и посмотрел на Лейстрендж.

— Ничего страшного, — Катарина протянула ему свою метлу. — Я ведь тоже кое-что умею.

Поттер попытался ободряюще улыбнуться и произнес:

— Я буду секундантом Катарины. Браун, выбирай себе.

— Дин Томас, — Лаванда даже не сомневалась.

Остальная команда поднялась на трибуны, а Дин установил защитный барьер. Теперь внутри не было слышно никаких внешних звуков.

— До смерти не доводим, — хмуро произнес Гарри. — Удар за вызвавшим.

Лав хищно усмехнулась, Дин и Гарри отошли к краям поля, и девушка произнесла первое заклинание.

«Всем привет!

Если вы были свидетелем Последней Битвы, если вы стояли на одной из сторон, если вы принимали участие в ней, вы меня точно поймете, потому что сегодня днем произошла еще одна Битва. Это именно то, чего мы все так ждали. Развязка долгой борьбы факультетов. Но самое интересное в том, что это было дуэль между представительницами одного факультета — Старостой Девочек и убийцей ее матери. Казалось бы, гормоны, да и с кем не бывает, но в этот же раз все было серьезно и настолько, что вы и представить себе не можете.

По сути, все это является нашей общей и давней игрой, в которую, несмотря на возраст играть становится все более интересно и захватывающе — ставки растут с каждым днем.

Суть игры до сих пор до конца неизвестна — все меняется с каждым новым днем. Пока мы можем только следить или принимать участия — в зависимости от того, кем мы являемся. Главные Игроки — уже избранные, они вроде бы все достойны Победы, но никто из них еще не знает, что Победителей здесь не будет — все будут побеждены.

Но подвести итог этой Битвы мы уже можем. Староста Девочек выиграла одну дуэль, но далеко не войну.

По данным моего источника, секундантом Лейстрендж был сам Гарри Поттер, а вот Браун ограничилась Томасом.

Все начинает принимать неожиданный поворот: послезавтра будет назначен постоянный Министр Магии нашей страны, первым в списке претендентом значится Джонатан Райлли, вроде бы ничего необычного, НО... Джонатан Райлли — последний муж ныне покойной Хельги Браун — матери Лаванды. Конечно, он не станет отвечать за поведение нашей Лав-Лав, ведь та уже совершеннолетняя и прочее.

Сейчас счет игры 1:0 в пользу Гриффиндора. Простите, слизеринцы, но пока вы в пролете.

Браун, несмотря ни на какие связи, ты не выиграешь. Что бы ты ни сделала, все будут помнить, кто ты на самом деле. У тебя никогда не было настоящих друзей, но вот у Лейстрендж они имеются, поэтому, бойся, Лав-Лав, ибо нет ничего страшнее Паркинсон и Гринграсс в поисках доброго дела.

Честно говоря, мы неправильно ведем счет этой игры — больше нет факультета Гриффиндор, есть те, кто поддерживает Браун и те, кто этого не делает. Гриффиндорцы, пришло время выбирать, на чьей вы стороне? Можете ли вы простить?

Дорогой Гарри, как бы ты ни хотел не влезать во все это, тебе все равно придется, ибо следующий ход за тобой, как за главой тех, кто смог простить. Что ты думаешь обо всем этом? Готов ли ты ввязаться в эту игру по-настоящему? Принимаешь мои правила? Или, расставшись с Паркинсон, ты изменишь свое решение?

Даф, Панс, вы возвращаетесь? Приступайте к своим обязанностям, хотя, вам и не нужны были мои слова — вы и сами все отлично поняли.

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница»

— Это не то заклинание, которое ты имела право использовать! — Поттер приблизился к девушке, что сидела с видом победительницы в его любимом кресле.

— Ну, ты даешь, Гарри, — Лаванда закинула ногу на ногу, — мне никто не в праве запретить что-то делать... тем более, ты для меня не указ.

— Конечно, Лав, о чем разговор, — Гарри оперся о подлокотники ее кресла и посмотрел прямо в глаза однокурснице. — Я ведь никто в этом мире. Я ничего не сделал.

— Не стоит так переживать за эту шавку, — Лаванда скривилась.

— Власть меняет, не правда ли, Лав? На шестом курсе ты вешалась на моего друга и пыталась подобраться ко мне. Не спрашивай, откуда я это знаю, у меня свои источники. Благо тогда у меня была Джинни, а вот теперь нет никого. Теперь уже из-за тебя. У нас с тобой личные счеты, Браун, не думай, что я забуду.

Гарри оттолкнулся и рывком выпрямился.

— Это заклинание изобрел Северус Снейп. Человек, настолько любивший мою мать и преданный этой любви, что никто из вас и представить не может. Он погиб как Герой, коим он и был всегда, но мы же видели в нем только ничтожество и ненавистного преподавателя зельеварения. Знаете, именно по моей просьбе его портрет сейчас висит в кабинете Директора. И я никогда не позволю обидеть человека, для которого он варил Ликантропное зелье. Для меня неважно, с какого факультета человек, мне все равно, что вы сейчас думаете обо мне, но я запрещаю вам даже косо смотреть в сторону Катарины.

— Никак любовь, Поттер? А Паркинсон знает? — Дин Томас поднялся и скрестил руки на груди.

— Наши отношения вас не касаются, — Гарри усмехнулся.

— Ты играешь за слизеринцев! — Лаванда встала рядом с Дином и с вызовом посмотрела на Поттера, — сначала Паркинсон, теперь рассуждения о Снейпе, помощь в оправдании многих Пожирателей... может быть, ты и есть новый Темный Лорд?

— Я все еще народный Герой, у меня никто не отнимет Орден Мерлина Первой Степени, Лаванда, и знаешь, тебе стоит меня бояться, потому что я вынашивал мысль об убийстве человека более шести лет и все-таки сделал это.

— Ты — всего лишь марионетка.

Гарри расхохотался:

— Ты думаешь, что я ничего не знаю о твоих играх, Лав? Мне это море по колено, а вот ты и захлебнуться можешь, если тебя столкнут с парапета...

— Поттер, это угроза? — вместо Лаванды спросил Томас.

— Дин, влюбленность в твоем случае только мешает. Я далеко не идиот, как вы все здесь думали, Гарри Поттер тоже кое-что умеет.

Где-то сзади раздались хлопки аплодисментов. Гарри обернулся и увидел Парвати Патил. Девушка стояла около камина и пристально смотрела на Лаванду.

— Знаешь, Лав, я все-таки на стороне Гарри, потому что он уже однажды победил.

Лаванда прищурилась и оценивающим взглядом окинула лучшую подругу, к слову, уже бывшую.

— Отлично, вы сами напросились, — Лаванда вышла из гостиной, гордо подняв голову.

Гарри сел в свое любимое кресло и закрыл глаза. Он не хотел думать о том, что уже сделал и что еще предстоит совершить, но уже сейчас в его голове сформировывался небольшой план. У него всего одна попытка, чтобы убедить ее, но оно того стоит.

«Покажи мне свой мир, Панси Паркинсон» — он улыбнулся.

* * *

Поттер медленно шел по коридору в сторону подземелий Слизерина, как вдруг на него налетело нечто с черными волосами. Гарри уже обрадовался, что это Панси, как вдруг.

— Парвати?

— Ой, Гарри, прости, пожалуйста, — девушка оторвалась от его мантии и стала судорожно поправлять бардовые лацканы.

Поттер отдернул руки однокурсницы и с удивлением посмотрел на нее. Патил явно нервничала.

— Гарри, ты не мог бы помочь мне?

Герой еле смог сдержать рвущийся наружу стон мертвеца.

— Что случилось? — с кислым видом спросил юноша.

— Мненужнопопастьвкомандупоквиддичу! — протараторила Парвати и выжидательно взглянула на Капитана гриффиндорцев.

— Что, прости?

— Я хочу играть в квиддич, — Патил покраснела и опустила глаза в пол.

— Ты прекрасно понимаешь, что все места заняты, Парв. Я не могу ничего сделать.

— Я могла бы стать ловцом! У меня ведь отличная реакция... — не отступала девушка.

— Если я и уйду, то у меня есть кандидат на эту должность. И это не Джинни. — поспешно добавил парень.

— Брось, Гарри, — девушка заметно оживилась, — неужто ты думаешь, что Панси это нужно? Она все равно не вернется к тебе.

Поттер прищурился — дело принимало новый оборот.

— И что? Какое мне дело до Паркинсон? Ее брат отлично играет, я это сам видел несколько раз...

— Гарри, всего одна игра, ну пожалуйста! Я так хочу отомстить Лаванде! Ты знаешь, она всегда говорила, что мне не попасть в команду именно поэтому я и не пробовалась никогда! Пожалуйста...

Поттер основательно задумался. Парвати, всегда бегающая, поджав хвост, за подругой мечтала отомстить. С одной стороны это правильно. Как сказала бы Панси — «не лишено абсолютного смысла». Правда, говорила Паркинсон так очень редко, только в моменты крайней задумчивости. Но что-то здесь было не так, и маниакальная паранойя Гарри не давала ему поверить, что Парвати могла вот так запросто выложить ему это.

— Вместо Дина Томаса. Сегодня будет тренировка, не опаздывай.

И Поттер зашагал дальше. Он не заметил, как его однокурсница торжествующе улыбнулась.

* * *

— Что? Ты с ума сошел, Поттер! — выкрикнула Паркинсон и закинула в шкаф мантию.

— Я не думаю, что достать компромат на Браун или ее отца будет трудной задачей для тебя... — Гарри передал слизеринке пару обуви, лежащую рядом. Он старался выглядеть отвлеченным, но просто не мог — он впервые в жизни сам изъявил желание поучаствовать в этой игре.

— Поттер, я не хочу ввязывать тебя, потому что это только мои пробле...

— Мерлин, Панси, прекрати. — Гарри закатил глаза. — Мне это нужно не меньше, чем тебе. Райлли может ослабить мое влияние, а мне это совершенно не нужно. Я еще собираюсь поставить «Всевозможные Волшебные Вредилки» на ноги и развить добротную сеть, а он будет только путаться под ногами.

— Семейный бизнес начинаешь? — не без разочарования спросила Панси и отвернулась к шкафу.

— Не семейный. — Коротко ответил Поттер, а затем мягко добавил. — Брось, ты отлично понимаешь, что я не собираюсь связывать себя родственными связями с Уизли.

— И что? Я должна прыгать до сводов Большого Зала от этого известия? — презрительно фыркнула Панси, но голос ее звучал уже более заинтересованно — дело пошло.

Паркинсон подошла к Поттеру и взяла рубашку, находившуюся аккурат рядом с рукой гриффиндорца.

— А что я получу взамен? — она прищурилась и скользнула по руке юноши.

— А что ты хочешь? — Гарри затаил дыхание — самая важная часть сделки со слизеринкой.

— Мой дедушка будет крайне рад, если узнает, что его внучка образумилась и начала думать головой...

— И?..

— Не тупи, Поттер, — Панси выпрямилась и сделала шаг назад. — Мне всего лишь нужно пойти именно с тобой на этот прием. По-дружески.

— Без проблем, — пожал плечами гриффиндорец. — С тебя компромат на Браун и Райлли.

— О чем разговор. Мы с Малфоем и Дафной справимся. Ах, да, кстати, удостоверься, что для них тоже имеются приглашения.

Паркинсон вернулась к разбору шкафа, дав понять, что разговор окончен. Гарри встал и уже подошел к двери, как слизеринка вновь обратилась к нему.

— Завтра пришлю тебе галстук-бабочку, только попробуй надеть не ее.

Гарри усмехнулся и вышел.

Вылезшая из-под высокой кровати Дафна Гринграсс выпуталась из слоя пыли и громко, неаристократично чихнула.

— Мерлин, Паркинсон, зачем ты от него ушла? — Гринграсс посмотрела на подругу. — Вы же с ума сходите друг без друга, только признаться боитесь!

— Даф, когда ты спустилась с небес на землю и заметила это? Ты не была к нему так настроена, когда мы были вместе. Кажется, тогда тебе это даже не нравилось. Он ведь полукровка, если не ошибаюсь.

— Его состояние с лихвой покрывает то, что его мать была грязнокровной, — фыркнула Гринграсс.

— Дафна, прекрати! Я не хочу обо всем этом говорить. Завтра я покаюсь перед своим дедом, добьюсь его расположения и дело в шляпе, а Поттер получит то, что хотел.

— Па-а-а-а-а-аркинсон, — Дафна лукаво улыбнулась и подмигнула подруге, — никогда не думала, что мне придется устраивать еще и твою личную жизнь.

— Умерь свой пыл, — холодно отозвалась охотница команды Слизерина по квиддичу. — Лучше извести Малфоя, что намереваешься пойти с ним на данный прием, если, конечно, Грейнджер еще не сделала этого.

— Кто-кто, а вот мы с Малфоем точно пойдем как друзья, в отличие от некоторых.

На несколько минут воцарилось молчание, а потом Панси посмотрела на Дафну, мнущуюся с ноги на ногу.

— Блейз тебе не писал?

— Ни строчки, — глухо обронила блондинка и уселась с ногами на кровать, — мне кажется, что он боится выглядеть слабым в моих глазах.

— Ты делаешь его именно таким, Дафна. Заставляешь его понимать, что он не каменная глыба. В глубине души он очень боится остаться один, что его кто-то покинет. И он не готов сказать тебе правду, потому что тогда ты сразу отвернешься от него.

— О чем ты? — Дафна с интересом и неподдельной тревогой посмотрела на Панси, которая теперь сидела перед шкафом.

— Я не могу тебе этого сказать. Я дала обещание Блейзу, что никогда и никому не раскрою этой тайны. Мне жаль, Дафна. Ты ведь хорошо помнишь то время, когда мы были совсем детьми. Нас было трое. Драко, я и ты. Помнишь?

— Конечно, я помню, что... стоп, куда ты клонишь? Блейза не было в нашей компании лет до пяти.

— Твое первое воспоминание с ним связанное? — Панси сосредоточенно смотрела на подругу.

— Когда Забини приехали из путешествия в Италию. Мама открыто возмущалась, почему они не показывались шесть лет в Англии и умолчали о Блейзе.

Дафна сидела на кровати, обхватив себя руками, и кусала губу. Она чувствовала себя беспомощной.

— Мерлин... я все время твердила ему, как же хорошо, что он чистокровный, ведь мои родители очень придирчивы...

Дафна закрыла лицо руками. Она не плакала, просто сидела и не могла поверить.

Панси присела рядом с подругой и обняла ее за плечи.

— Я не могла тебе сказать, прости. И он не мог. Он слишком зависим от тебя, чтобы сказать тебе правду. Он думает, что ты любишь богатство его родителей, что если что-то случится, ты навсегда его покинешь, так же как и его мать когда-то ушла. Он ненавидит ее, хотя и не знает. Он сам сказал мне это только летом. Драко догадывался, ведь общался с ним немного теснее, чем мы. Поверь, Дафна, он думал, что сдержится, сможет общаться с тобой как с подругой, но он не смог и поэтому уехал. Он боится разочарования с твоей стороны.

Дафна всхлипнула и уткнулась в плечо Паркинсон. Панси ободряюще улыбнулась, хотя блондинка и не могла этого видеть.

— А Поттер тоже боится остаться один? — вдруг спросила Дафна.

Девушка задумалась. Да, наверное, Гарри Поттер тоже боялся одиночества. Больше всех них вместе взятых. Одиночества, которое Панси ему вновь обеспечила, сначала ввязав его в очередную войну, а потом выкинув, как ненужную вещицу. Паркинсон очень остро почувствовала угрызения совести.

— У него есть друзья, — попыталась выкрутиться Панси.

— Конечно, — фыркнула Даф и отстранилась. — Надо поговорить с Малфоем — он поможет. Поттер получит то, что ему нужно. Сдается мне, что нужно это не только ему. Кажется, Гриффиндор и правда делится, как и сказала Сплетница.

«Завтра, — подумала Панси, — один день и он на секунду будет снова рядом, чтобы потом опять исчезнуть и раствориться. Мерлин, о чем я думаю? Ничего не будет так, как прежде, потому что я — еще один человек, оставивший его, притом без веской причины...»

Паркинсон заставила себя отбросить все лишние мысли — пришло время игры. Ход за ней.

18.07-3.08.2011

Панси осторожно помешивала зелье в котле, когда в окно класса, который в этом году решил занять Слизнорт, постучал черный филин. Она коснулась руки Малфоя, сидевшего рядом, слизеринец тоже заметил филина и поднялся со своего места.

Пока их профессор что-то мечтательно говорил Рону Уизли, Малфой сел на место и протянул подруге пухлый конверт. Панси казалось, что по ее позвоночнику проходят настоящие электрические заряды — она могла в считанные секунды разрушить жизнь Лаванды Браун, сместить с поста Министра ее отца. Власть — ее сладкий вкус просто опьянял девушку, пока она смотрела фотографии, а с лица не сходила торжествующая улыбка. Они смогли это сделать! Всего за несколько часов они нашли нужного человека, заплатили ему и вуаля — победа в их руках!

— Мисс Паркинсон, я попрошу вас не отвлекаться, ибо зелье это очень сложное.

Паркинсон попросилась выйти и, захватив сумку, почти бегом понеслась прочь от кабинета Зельеварения.

Дафна нашла ее через несколько минут. Панси нервно курила, прислонившись к окну и держа сигарету дрожащими пальцами.

— Эй, что с тобой? — Гринграсс тронула подругу за плечо.

— Я не знаю, смогу ли сделать это, — Панси указала взглядом на плотный конверт. — Я не представляю себе, каково это.

— Ты столько раз совершала гадости, Паркс, ты ведь лучшая на курсе, скольких людей ты обманула и подставила за время обучения в Хогвартсе... ты всегда делала все только в свою пользу, так что мешает сейчас? Ты прекрасно понимаешь, какую политику будет проводить Райлли, и неужели ты сможешь уехать из страны, зная, что могла все изменить? Что в конверте, Панси? — Дафна строго посмотрела на слизеринку.

— Я разрушу их жизни. Просто опозорю их и поставлю крест на карьере Браун. — Паркинсон затушила сигарету. — Я хочу это сделать, но ведь она тоже нам помогала, помогала Малфою и Грейнджер, а значит и мне...

— Мерлин, Паркинсон, — Дафна закатила глаза, — я не узнаю тебя. Ту девушку, которая ради своей жизни была готова, чтобы победил Темный Лорд, крикнувшую на весь зал, чтобы...

— Дафна! Прекрати! — вскрикнула слизеринка и сделала несколько шагов назад. — Ты не понимаешь! Я в состоянии сделать это, только я не могу. Вдруг... он не сможет переносить меня настоящую, когда увидит, что я могу запросто сделать такое.

— Ты о ком? Неужели о Поттере? — Гринграсс удивленно вскинула брови. — Он сам попросил, ты всего лишь выполняешь.

— Ты не понимаешь, Дафна. Я стала лучше. Я не пью огневиски с парнями, которых не знаю, думаю, прежде чем говорю, я просчитываю каждый свой шаг, потому, что на меня идет бесконечная охота. Как только я оступлюсь, как только из моей палочки вырвется еще одно проклятие, я буду замечена в плохой компании или скажу что-то о магглах и грязнокровках... Тогда меня уже никто не спасет, даже Гарри Поттер. Ты наивно предполагаешь, что война закончилась, но министерские еще очень долго будут наблюдать за мной.

— Ты несешь какой-то бред, Панс. Поттер сможет мириться с твоим прошлым, ведь ты ему уже все рассказала...

— Я не рассказывала про попойки ПСов. Я говорила про Темного Лорда, родителей, я говорила обо всем, кроме своих сомнительных подвигов. Теперь ты понимаешь, почему я попросила его сопровождать меня сегодня. Я хочу, чтобы люди поверили, что я могу измениться, что я на самом деле сделала это.

— Делаешь из мухи слона, — фыркнула Дафна и уселась на подоконник, — что ты будешь делать со всем этим?

— Мне нужно поговорить с Гарри, иначе ничего не выйдет. Возможно, стоит надавить, а не вскрывать все это за секунду и перед всеми. Публичные унижения...

— ... Спускают с небес на землю, — закончила за подругу Гринграсс, — Браун слишком зазнается, ей это не повредит.

— Может быть. — Уклончиво ответила Панси и спрятала конверт в сумку.

* * *

— Джинни Уизли, — сладко пропела Дафна и приблизилась к рыжеволосой девушке. — Что же мы здесь делаем, Уизли?

Джинни отошла от стены и посмотрела на слизеринку.

— Что тебе нужно, Гринграсс? — гриффиндорка сжала волшебную палочку. — Не думала, что ты испытываешь какие-то трудности с пониманием. Я не хочу больше...

— Заткнись, Уизли, — прошипела Дафна.

— Действительно, Уизли, тебе стоит послушать, — раздался чей-то голос за спиной у Джинни, девушка обернулась.

— Малфой? Ты тоже в этом замешан?

— Мерлин, к чему эти громкие слова, Уизли? — Драко возвел глаза к потолку.

— А Гермиона знает? — пошла в атаку Джинни. — Ты портишь ее репутацию, Малфой...

— Не делай из Грейнджер маленькую девочку, которая ничего не понимает в этом мире, — фыркнул Малфой. — За тобой должок, малышка, не смей это отрицать, иначе мы предъявим миру кое-что более ценное... Не думала же ты, что мы будем молчать просто так?

Джинни прищурилась. Делать было нечего.

— Твой отец может вновь вернуться рядовым сотрудником в отдел по работе с магглами, если Министр сменится. У нас есть то, что помешает отчиму Браун. — Дафна улыбнулась, обнажив ряд безупречных зубов. — Ты ведь поможешь папочке, малышка Джей?

— Что мне нужно будет сделать? — выдохнула Джинни и прислонилась к стене.

— Окажите нам услугу, мисс Уизли, — Драко усмехнулся, — вставьте нож в спину своей однокурснице. Лаванде Браун...

* * *

— Панси? — Гарри с удивлением посмотрел на девушку в гриффиндорской гостиной, — что ты...?

Но не успел он и задать вопрос, как его тут же опередили.

— Паркинсон? Какого черта ты здесь делаешь? Или ты еще не поняла, что эта территория не для тебя? — Лаванда уже яростно сжимала волшебную палочку.

— Остынь, Браун, потому что иначе ты ни за что не сможешь обвинить представителей моего факультета. Будь уверена, мы умеем скрываться и заметать следы.

— Конечно, Паркинсон, ведь делать остальное вам не по силам. Только прислуживать у таких, как Темный Лорд. Брось, я отлично понимаю, что он делал с такими молоденькими Пожирательницами, как ты... Каково это, Паркс, быть подстилкой на одну ночь только из страха, что умрешь?..

— Тебе ли не знать, Браун, ты именно так прокладываешь свой путь к популярности. — Панси оскалилась.

— А может, ты не только с Тем-Кого-Нельзя-Называть, может ты и с Малфоем, и с Забини. Ноттом, Лейстренджами, с Люциусом Малфоем. Тебя ведь не волновало то, что у некоторых из них есть семьи, дети, жены. Но дольше всех, ты, конечно, была с Драко Малфоем... Носилась за ним курса с четвертого, именно с ним ты лишилась кое-чего, да, Паркинсон? Гарри, что насчет тебя? — Браун обернулась к Поттеру, — каково это, быть с той, до которой ранее дотрагивался твой враг? Возможно, воспоминания твоей девушки намного лучше того, что ты ей доставляешь... Я думаю, что тебе не тягаться даже с Малфоем.

— Оставь Малфоя в покое, Браун.

Лав-Лав посмотрела на портретный проем. Гермиона Грейнджер стояла там в вечернем платье и с легкой улыбкой на губах. Она выглядела безупречно, держа в руках форменное пальто Дурмстранга.

— Напомни мне, Лаванда Браун, когда я разрешала тебе так говорить о моем будущем супруге? Когда я разрешала тебе унижать моего лучшего друга? Когда я позволяла тебе так говорить о девушке, которая и в подметки тебе не годится?

Гермиона подошла к Старосте Девочек, теперь их разделял всего один шаг.

— Катилась бы ты в свой Дурмстранг, Грейнджер, тебе здесь не рады, — Браун оглядела соперницу с ног до головы. — Я вижу, что ты еще не поняла, у кого теперь твой значок старосты...

— Да что ты говоришь? — Гермиона оглядела гостиную, — и где же твоя верная свита? Или не нашлось никого, кто бы мог бегать за тобой по пятам? Даже Патил покинула тебя, Лав.

— Я вижу, новая школа добавила тебе самоуверенности и спеси, Гермиона, ведь раньше ты такой не была. Ты плакала, когда я отняла у тебя Уизли, что же будет, если ты лишишься и Малфоя?

— Ну, я не думаю, Браун, что это возможно. — Как только голос из пустоты произнес эти слова, Драко снял с себя заклинание Невидимости. — Добро пожаловать в ад, Лаванда, — сладко пропел он.

— Вы совершили поступок, недостойный Старосты Школы, мисс Браун, — с лестницы, ведущей в женские общежития, спустилась госпожа Директор. — Вы позорите статус и Школу, мисс Браун, что недопустимо в наше трудное время. Мисс Грейнджер ошиблась, оставляя вас в качестве преемницы, но это можно легко исправить. Вы только что унизили не только старосту Слизерина, — она кивнула в сторону Панси, — но и старосту Школы, — взгляд на Малфоя, — вы отказываетесь даже от поступка, совершенного мистером Поттером. Вы позорите славный факультет Годрика Гриффиндора. Мне придется рассказать об этом вашему отцу, поскольку это выходит за рамки мелких неприятностей.

Директриса говорила громко и четко. Лаванде казалось, что каждое ее слово крепко въедалось в мозг. Она никогда не думала, что все может так обернуться.

— Ваш значок, мисс Браун.

— Что? О чем вы... — глаза Лаванды удивленно расширились, — пожалуйста, не надо, профессор, я все могу...

— Значок, Лаванда, — не терпящим пререканий голосом произнесла МакГонагалл, — сто баллов с Гриффиндора за неуважение к Школе, факультету и ученикам. И отработки до Рождества под руководством мистера Филча, начиная с завтрашнего дня.

Лаванда дрожащими руками сняла со своей мантии значок и протянула женщине.

— Отлично, мисс. — Минерва удовлетворительно кивнула и сжала значок в ладони. — Так как мисс Грейнджер вернется в Хогвартс в качестве ученицы только в следующем семестре, Старостой Школы вместе с мистером Малфоем я назначу представителя другого факультета. Удачного вечера.

МакГонагалл стремительно покинула гостиную, не дожидаясь какой либо реакции. Лаванда последовала за ней.

Поттер закрыл лицо руками, а Панси опустилась на соседний диван и судорожно закурила.

Гермиона села рядом с Гарри и похлопала его по плечу:

— Пора собираться, иначе опоздаешь на вечер по случаю назначения нового Министра. Тебе придется пообщаться со Скитер, и я думаю, что пора бы подумать о чем-то более важном, чем Браун.

— Это еще не конец, Герм, — покачал головой Поттер и отнял руки.

— Тебя долго не было, Гермиона, — Драко посмотрел на свою невесту, — и ты еще не знаешь, что мы приготовили для нашей Браун. Признаюсь, она сама проделала за нас половину плана: унизив Панси и Поттера, она лишилась всего одного титула, мы же хотим отнять у нее все...

— Что вы задумали? — Гермиона удивленно наблюдала за тем, как Драко поднимается и уводит Панси из гостиной. В ответ ей донеслось короткое «Скоро увидишь».

— Малфой прав, — Гарри облизал высохшие губы, — они кое-что сделали по моей просьбе.

— Что?!

— Не могу пока сказать.

* * *

Джонатан Райлли, мужчина лет сорока с приятной внешностью и смуглой кожей стоял с бокалом шампанского и наблюдал за происходящим в зале. К нему подходили люди, здоровались с ним, гадко и подобострастно улыбались, просили о чем-то, а потом уходили. Все знали о том, что он — кандидат номер один, хотя и недоумевали по этому поводу. Джонатан не был известен в политических кругах магической Англии, не знал многих известных людей. Если бы кто-то сказал ему, что он будет стоять в этом зале, а перед ним будут изворачиваться и пытаться угодить, он бы сказал, что этот кто-то просто сошел с ума, потому что ему — начальнику небольшого отдела — никогда не было дела до политических игр и баталий. Но сейчас он был в самом центре магической Британии, и жаловаться, в общем-то, не было нужды.

Он заметил ее не сразу. Девушка шла с гордо поднятой головой и рассматривала весь зал.

— Не правда ли жаль, что Хельги здесь нет? — он подошел к девушке, — мне неловко здесь, а тебе?

— Почему мне должно быть неловко? Я знаю всех людей моего поколения, собравшихся здесь... я ведь участвовала в Битве за Хогвартс, — она коснулась тонкого шрама на шее.

— Ты права, дорогая. Но мне всеже как-то неуютно в этой чопорной обстановке.

Лаванда фыркнула и пожала плечами.

— Не представишь меня вон тому человеку, — Джонатан указал на Поттера, разговаривающего с Кингсли, держа за руку Панси Паркинсон.

— Не думаю, что это хорошая идея, — отрезала Лаванда и махом выпила все шампанское из своего бокала.

— Мистер Райлли, вам стоит познакомиться с мисс Грейнджер и Малфоями, — Мэри, его секретарь, появилась, будто из воздуха, и подхватила его под руку. — Они вон там, чрезвычайно важные люди. Перед вторым пришествием Того-Кого-Нельзя-Называть лорд Люциус Малфой был очень влиятелен, поговаривают, что потом он стал правой рукой Темного Лорда, но мистер Поттер сам ручался за всю семью Малфой, и они в полном составе избежали наказания. А теперь его сын женится на мисс Грейнджер, — попутно заговорила Мэри.

— О, мистер Джонатан Райлли, первый кандидат на пост Министра Магии, — уголки губ Люциуса скользнули вверх, он протянул мужчине руку, — меня зовут Люциус Малфой, а это моя семья, — другой рукой бывший Пожиратель Смерти указал на стоявших рядом Малфоев и Гермиону.

— Джонатан Райлли, — он смело ответил на рукопожатие, — очень приятно, лорд Малфой.

Райлли обернулся к своей падчерице:

— Это Лаванда, моя почти родная дочь. Полагаю, она знакома с вашим сыном и его...

— Невестой, — без задержки дополнил его Люциус.

— Мы с Лавандой однокурсницы. Это я помогла ей, когда Фенрир Сивый ее чуть не загрыз, с тех пор у вашей дочери не очень хорошие отношения с оборотнями, — подала голос Гермиона. — прошу прощения, что не представилась лично, — она протянула ладонь, — мисс Гермиона Грейнджер, будущая жена Драко и обладательница Ордена Мерлина Второй Степени.

— Мисс Грейнджер? Как же я сразу вас не узнал, в жизни вы еще красивее, чем в газетах. Ты это действительно вы... — Райлли лучезарно улыбнулся.

— Если вы о том, что эта девушка — моя лучшая подруга, разделившая со мной все семь лет, предшествующие Смерти Лорда Волдеморта, и приложившая к Победе нешуточные усилия, то вы абсолютно правы. — Гарри бесстрастно смотрел на будущего Министра, он стоял рядом с Драко и был абсолютно спокоен.

— Мистер Гарри Джеймс Поттер, — изумился Джонатан, — мое почтение. Не каждому доводилось увидеть вас... вы ведь Герой...

— Ну что вы, мистер Райлли. Я всего лишь человек, к тому же, все еще ученик Хогвартса. Пообщайтесь с лордом и леди Малфой, они будут вам более полезны. Прошу прощения, что помешал, но мне нужно поговорить с Драко и Гермионой, редкий случай, когда я могу пообщаться с друзьями...

Джонатан ничего не ответил и вернулся к разговору с Люциусом.

— Врать ты, Поттер, так и не научился, — буквально прошипел Малфой, когда они отошли в тень к небольшому диванчику, где уже сидела Панси. — Даже Браун не повелась на такую чушь. Нашел, кого назвать друзьями.

— Малфой, помолчи, пожалуйста, — оборвала поток ругани Паркинсон и кивнула в сторону небольшой сцены, куда уже поднялся Кингсли. Министр уже начал свою речь.

— Кстати, Герм, тебе не кажется, что все заходит слишком далеко? — прошептал Гарри, — смотри, не заиграйся с Малфоем, иначе действительно придется организовывать вам свадьбу.

Гермиона фыркнула и вернулась к речи Кингсли. Тот говорил что-то о приказе, который сегодня подписал, о кандидатах. Он говорил долго, по крайней мере, так показалось Гарри. Поттер терпеливо ждал момента, когда...

— Джонатан Райлли.

Наконец, прозвучало имя, ради которого они все здесь собрались. На стене появился экран, отражающий фотографию нового министра.

— Мерлин Всемогущий, — прошептала Гермиона глядя на фото. — Это то, о чем вы говорили? — она обернулась к Гарри, Малфою и Паркинсон, те синхронно кивнули.

— Это... ужасно, — она не могла поверить своим глазам, — как такой человек может быть Министром?

Только через три секунды Гермиона поняла, что в наступившей тишине, она произнесла последнюю фразу чересчур громко.

Вместо обещанных аплодисментов Джонатан Райлли получил позор на свою голову.

— Пожалуй, нам пора. — Панси поднялась с диванчика, — не думаю, что мы увидим что-то более противное, чем это.

— Да, действительно, мы видели достаточно. — Гарри встал и вслед за слизеринкой покинул помещение.

Они не сговариваясь аппарировали в одно и то же место — в трактир «Кабанья Голова».

* * *

— Мисс Грейнджер, я полагаю, вы не будете против, мы хотим поговорить с сыном, — Нарцисса посмотрела в глаза ученице Дурмстранга.

— Конечно, Нарцисса, — Гермиона улыбнулась и повернулась к Драко. — Я остановилась у Аберфорта, на всякий случай.

Малфой кивнул Гермионе, и та двинулась к выходу.

— У мисс Грейнджер безупречные манеры и репутация, не представляю, зачем ей нужен ты в качестве жениха, — подошедший Люциус строго взглянул на сына.

— Поговорим в другом месте? — предложил молодой Малфой.

Люциус взял супругу за руку.

— Сейчас. В мэноре.

Драко ничего не ответил и аппарировал вслед за родителями.

— Сын, кому и что ты хочешь доказать всем этим? Когда ты, наконец, поймешь, что пора повзрослеть? — лорд Малфой устало опустился в свое любимое место в гостиной поместья Малфоев.

— Я ничего и никому не хочу доказывать, — четко проговорил Драко. — Мне нет нужды делать этого, я — Малфой.

— Я не спорю, что ты отлично усвоил суть того, что говорил тебе и я, и твой дед, но поступаешь ты в точности до наоборот. Ты разбрасываешься словами, но не делаешь того, что присуще настоящему Малфою!

— Я всю жизнь делал именно то, что говорил мне ты, дед или то, что было написано в семейном кодексе! Я не хочу такой жизни, отец.

— А не влюбился ли ты, дорогой мой, в эту самую подружку Поттера? — прошипел Люциус и чуть приподнялся. — Даже я понимаю, что все это — фальшь чистой воды, обман, от начала и до конца! Грейнджер тебя не любит, она к тому же не получает от тебя ровным счетом ничего. Ведь это ты сегодня опозорил нового министра? Фото, где он занимается сексом с любовницей, ты не считаешь это убожеством?

— Тебе жаль, что мы не придумали ничего лучше? — фыркнул Драко.

— Не смей так разговаривать с отцом! — лорд Малфой поднялся и приблизился к фамильному гобелену. — Никто и никогда не смел позорить наш род...

— Никто, кроме прапрадедушки Генриха, — Драко сел в кресло.

— И чего он добился, кроме изгнания?!

— Кроме того, что он прожил жизнь с любимой женщиной? Ничего, пожалуй, — с сарказмом произнес Староста Хогвартса.

— Не дерзи мне! Ваши с мисс Грейнджер игры уже переходят все границы.

— Сынок, — Нарцисса вошла в комнату, — твой отец прав, ты уже теряешь связь с реальным миром, ты должен хорошо понимать, что мисс Грейнджер никогда не будет с тобой.

— Я это знаю, но позвольте мне побыть с человеком, которого я люблю. Пусть это и для рекламы.

Драко развернулся и быстро пошел к выходу из дома. В голове стучали слова Люциуса о том, что он не достоин носить фамилию Малфой, и что все это не может закончиться хорошо. Достигнув антиаппарационного барьера, юный Малфой исчез с негромким хлопком.

* * *

В «Кабаньей Голове» было людно. Народ здесь собирался разношерстный, но в большинстве своем в этом трактире обитали низшие слои магического общества. Это заведение отличалось грязными стаканами, не очень хорошей выпивкой и дрянными отзывами, но, несмотря ни на что, сюда продолжали ходить люди.

Владельцем «Головы» был старик с немытой бородой, имя которого вообще мало кто знал, возможно, именно поэтому трактирчик существовал даже во времена Темного Лорда.

Сегодня в этой странной публике проскальзывали девушки в дорогих платьях и юноши в костюмах. Но Аберфорт уже давно перестал обращать внимание на молодежь, облюбовавшую его детище. Почему-то именно это место так привлекало Гарри Поттера и его друзей. Может быть, недавняя помощь Национальному Герою повлияла на такое прибавление клиентов.

Именно поэтому, сегодня на пороге «Кабаньей Головы» появился сначала сам Гарри Поттер со своей спутницей, а потом и его лучшая подруга. Вот теперь прибыл еще и Драко Малфой.

Дамблдор хмыкнул — вся эта компания уже не в первый раз заседала в его заведении, оставляли они щедрые чаевые — жаловаться было грех. Именно посему он сейчас и ответил Драко в каком номере остановилась мисс Грейнджер и презрительно взглянул вслед юноше, одетому с иголочки — ну не считал он, что для такой умной девушки, как Гермиона, щенок Малфой является лучшей парой.

А Малфой меж тем поднялся в комнату номер четыре и толкнул незапертую дверь. Грейнджер сидела на кровати к нему спиной.

— Странно, что ты еще не вытащила палочку, — хохотнул Драко.

— Я ведь прекрасно знаю, кто ты, мне палочка не нужна, — Гермиона обернулась и посмотрела на вошедшего. — Как разговор с родителями?

— Просто шикарно, — Малфой развязал галстук и кинул его на кровать, а сам устроился в расшатанном кресле. — Пришлось наврать с три короба по любимую женщину и прочее.

— Ну, уж врать ты за столько лет научился, — Гермиона скинула туфли. — Зачем мы это затеяли, Малфой? Это ведь никому не приносит выгоды.

— Что да, то — да. — Подтвердил Драко, — я делаю это, чтобы доказать родителям, что сам могу что-то решать.

— Брось, ты все еще Малфой, ты все еще ненавидишь грязную кровь, считаешь, что Слизерин — лучший, у тебя в голове куча предрассудков, поверь, даже доказав что-то родителям, ты не изменишься.

— А ты? Зачем тебе это? Из-за твоего отчима-тирана? — Драко закинул ноги на низкий пуф.

— Мама написала мне, он ведет себя так враждебно по отношению ко мне только потому, что...

— Мерлин, Грейнджер, неужели на тебя такое действует? Я знаю толк в таких людях, я был воспитан в такой семье, Люциус Малфой — просто тиран, которому негде выплеснуть свой гнев, кроме как в своем собственном доме! Я знаю, каково это — бояться произнести одно слово. Но твоя мать может уйти, а моя — нет.

— Мама не может уйти, — Гермиона опустила голову, — она беременна от моего отца, а не от Кларка, но отцу она уже давно не нужна, а знаешь, почему? Он променял ее на любовницу!

— И что? Грейнджер, мои родители изменяют друг другу со времени заключения этого брака. Моя мать спала со Снейпом, с Лордом, чтобы только они не трогали моего отца-идиота. Знаешь, у меня тоже не все в порядке в семье, но я же не реву и не делаю из всего трагедию.

Гермиона забралась с ногами на кровать и взяла в руки подушку. Ей казалось, что она вернулась лет на десять назад, когда будучи маленькой девочкой ей приходилось терпеть жуткие посиделки с бабушкой, мечтавшей сделать из нее леди. Леди из маленькой Гермионы не выходила и тогда бабушка начинала читать ей лекции о том, что мужчина всегда прав и нужно всегда им подчиняться. Гермиона ненавидела эти лекции, она не разделяла бабушкиных мыслей. Она всегда считала, что спокойно сможет прожить, никому не подчиняясь.

— Зачем мы вообще заговорили? — прошептала она.

— Зачем я вообще сюда пришел? — Малфой прикрыл глаза, — кстати, завтра выходит Ведьмополитен.

— Я помню, — глухо ответила Гермиона, — никогда не думала, что мне будет настолько одиноко, что я начну вести беседы о семье с тобой.

— Я тоже не думал, что буду врать родителям о бесконечной любви к тебе, знаешь ли, — Драко вновь фыркнул. — У тебя было что-то с Крамом?

— С Виктором? — удивленно переспросила бывшая гриффиндорка, — если считать за «что-то» два поцелуя...

— Можно без подробностей? — Малфой чуть улыбнулся, — может, стоит остановиться?

— Ну, уж нет, — встрепенулась Гермиона, — давай доиграем партию до конца. К тому же сегодня мне сказали, что я тоже на грани потери всего, так что... — девушка развела руки и усмехнулась, — как видишь, Малфой, игра достигла точки, после которой уже нельзя повернуть назад и начать все с начала.

— Не драматизируй, Грейнджер, — Драко рассмеялся, — ладно, я пошел, до скорого.

— Угу, — ответила Гермиона и легла на спину. Жизнь в этой комнате рядом с Малфоем становилась чуточку проще. Хотя, возможно, она себе это просто внушила.

Когда за слизеринцем щелкнул дверной замок, бывшая гриффиндорка укрылась одеялом и закрыла глаза.

* * *

«Доброе утро, друзья мои!

Как спалось?

Те, кто вчера был на министерской вечеринке, поймут то, что я сейчас скажу. Мое почтение, Господа представители славного факультета Слизерин! Конечно, это было низко, подло, и вы пренебрегли своей богатой фантазией, но это того стоило! Нет, вы видели лицо нашей Лав-Лав? Эх, отличная работа, Змейки! Говорят, что именно Поттер «заказал» вам Браун. Как бы то ни было оно того стоило.

И до, и после этой вечеринки мне удалось узнать кое-что интересное.

Все вы прекрасно знаете, что Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не любил, но это не мешало ему «использовать» своих молодых последовательниц для... как бы выразиться помягче (все для вас, дорогие преподаватели)... удовлетворения своих «мужских» потребностей. Ну, правда, иногда он использовал еще и своих последователей, но это уже другой разговор (Малфой, надеюсь, тебя не было в их числе?). Все вы отлично помните, кто был его фавориткой — Беллатриса Лейстрендж, но ведь помимо нее было еще огромное число желающих.

В числе тех, кто побывал в его постели отмечена Панси Паркинсон. Я, конечно, понимаю, что хочешь жить — умей вертеться, но знаешь, Панс, это слишком. Сначала Малфой, потом Темный Лорд, еще неизвестно, сколько мужчин, а затем ты решила быть невинной с нашим Героем? При всем моем уважении, Паркс, как же он тебе после этого будет доверять? Не многовато ли ты умолчала? Гарри, как справедливо заметила Лав, каково это, делить свою женщину с врагом, пусть уже и умершим. Мне вот интересно, сколько еще учениц Хогвартса, из тех, что были Пожирательницами (хотя их можно пересчитать по пальцам) побывали у Лорда в постели? Паркинсон, тебе пора признать, что насколько хорошей ты бы не хотела быть, ты все еще Панси Паркинсон, а это, простите, уже болезнь...

Кстати о Малфое и Грейнджер. Наша святая тоже приложила руку к избавлению от Лав-Лав. Значок Старосты Школы, который она ей великодушно оставила больше не украшает мантию Браун. Но что, если все это обман? Я не могу поверить, что из всех достойных девушек, Драко выбрал именно ее. Я всегда восхищалась семьей Малфой, они каждый раз выходят из воды сухими, но в этот раз, все зашло слишком далеко. Если все это действительно подстроено, если эта ложь однажды раскроется, все падет прахом — они слишком высоко, но и звезды изредка падают. Загадывайте желание, мои дорогие, возможно, совсем скоро кто-то сорвется с вершины, не только Малфой и Грейнджер подвержены риску.

Ваша следующая жертва? Ваш следующий ход?

Но остались еще люди, верящие в искреннюю дружбу до гробовой доски. А если они есть — Малфой, Поттер, Грейнджер, Паркинсон, Гринграсс всегда придут друг другу на помощь, ибо общие враги сильно сближают. Мир?

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница.»

5-8.08.2011

Tonight

We are young

So let's set the world on fire

We can go brighter than the sun

Though I know it I'm not

All that you got

I guess that I, I just thought

Maybe we could find a way to solve the crime

But our friend isn't back

So let's raise the tab

‘Cause I found someone to carry me home

Этой ночью

Мы молоды,

Так давайте зажжём этот мир,

Мы можешь сиять ярче солнца.

И хотя знаю, что я не тот,

Кого ты хотела заполучить,

Я предполагаю, что мы можем подумать,

И, возможно, нам удастся раскрыть преступление.

Но нашего друга пока нет,

Так что давайте попросим счёт,

Ибо я нашёл того, кто сегодня отвезёт меня домой

«We Are Young», Fun.

— Я даже не хочу думать о том, как все это попало в Сплетницу, — Паркинсон покачала головой и перевернула страницу книги. — Люди до сих пор отказываются признать во мне того, кем я стала. Сколько еще скандалов мне придется перенести? Да, я не чиста душой, но зачем вновь переливать из пустого в порожнее?

— Паркс, умерь свой пыл, — Дафна страдальчески выдохнула, — Сплетница права, ты все еще остаешься тем, кто ты есть, этого не изменить.

— Я не хочу, чтобы об этом говорили! Такое ощущение, что все это направлено на то, чтобы расстроить мои отношения с Гарри. Он смог простить мне Темного Лорда, он не побоялся быть со мной, зная, кто я на самом деле, — Панси встала и начала мерить шагами комнату Старосты Мальчиков.

— Что ты сейчас хочешь сделать? — Теодор строго посмотрел на подругу.

— Меня больше волнует ситуация с Драко, — Гринграсс посмотрела на своего друга. Малфой в тот момент лежал на кровати, закинув руки за голову, и делал усиленный вид, что ему на все наплевать.

— Все мы отлично знаем, что это очередной рекламный трюк Люциуса и Нарциссы, — отмахнулся Нотт.

— Это не имеет никакого отношения к моим родителям, — Драко посмотрел на друзей.

— Что? Малфой, если ты скажешь, что ты еще и влюбился, то я просто сойду с ума, нам не хватает еще одного слизеринца, влюбленного в гриффа, — Гринграсс положила руки на подлокотники кресла и с видом натуралиста уставилась на Драко. — Что же ты нам поведаешь? Какие пирожные Грейнджер любит больше всего?

— Даф, не неси чушь, — Староста Школы закатил глаза, — ты и сама понимаешь, что меня совершенно не волнует Грейнджер как объект страсти, исключительно как Героиня Войны.

— Каждый сам выбирает путь реабилитации в глазах общественности, — философски пробормотал Теодор и прикрыл глаза. — Что мне всегда нравилось в гриффиндорцах так это их желание всем помочь. Ну, или это относится только к Золотому Трио?

— Мы можем поговорить о чем-то другом? У нас, в конце концов, дружеские посиделки, а не военный совет. — Гринграсс пересела на кровать и похлопала Малфоя по колену.

— Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? У нас что ни сбор, так на следующий день кто-то страдает, — Панси присела на подлокотник кресла Теодора, — и что мы решили?

— Браун устранена, Патил на нашей стороне, Джинни Уизли сделает все, что угодно. Но мы все равно не выиграли. — Дафна всплеснула руками.

— Знаете, может быть стоит пустить все на самотек? Неужели вам никогда не хотелось пожить собственными жизнями? Подальше от интриг, слухов и прочих милых прелестей? — Паркинсон наблюдала за реакцией однокурсников.

— Мы не сможем так жить, — Драко приподнялся на локтях, — завтра выйдет огромная статья обо мне и Грейнджер. Считайте, я собственноручно подписал свой смертный приговор.

— Прекрати ныть, Малфой. Скажи, оно того стоило?

— Стоило? — прищурившись, ответил Драко, — на все сто процентов.

— Тогда о чем сожалеть? — Паркинсон усмехнулась.

— Я завтра встречаюсь с отцом и его личным заместителем, — через минуту произнесла Дафна, — папа души не чает в этом нищеброде Чарли Уизли.

— Уизли? Еще один? — хохотнул Тео, — они заполонили абсолютно все.

— Здесь только одна проблема — мне нужно наладить с ним отношения, а я не представляю, о чем с ним можно говорить, кроме как о компании. Я драконов не очень люблю, а он, кажется, просто на них помешан.

— Давайте пообещаем кое-что друг другу? — Малфой сел, — больше никаких интриг? Сможете продержаться до Рождества?

— Запросто, — Дафна расхохоталась, — нам не так просто расстаться со всем этим, не так ли? И что мы будем делать?

— Что еще можно делать в середине ноября? — Панси широко улыбнулась, — навестим родителей, наладим с ними контакт, займемся своим наследством, выберем людей, с которыми будем встречать Рождество, ну, или страну...

— Мы заслужили этот отдых, наши каникулы начинаются прямо сейчас?

— Именно! Но мы вернемся ко всему этому в день Рождественского Бала, не так ли? — Гринграсс хитро подмигнула друзьям, — и уж тогда никто не сможет нас остановить! Я торжественно обещаю, что не буду строить козни Дину Томасу, его отцу и рушить брак моей матери.

— Я торжественно обещаю, что положу конец неделовым отношениям с Грейнджер.

— Я торжественно обещаю, что больше никакая Браун, и Сплетница не встанет между мной и Гарри.

— Я торжественно обещаю, — Теодор задумался, — я торжественно обещаю, что буду рядом, если кто-то из нас сорвется.

Все четверо рассмеялись, и разговор плавно перетек на другие темы, ничего не значащие.

Поэтому никто слизеринцев не спустился на ужин, и не узнал, что подготовила Сплетница.

*

— Держи, — Гермиона протянула Блейзу стакан с огневиски, — за что пьем?

— За неизвестность впереди, — произнес Забини и улыбнулся.

Через минуту Грейнджер не могла больше думать о ком-то, кроме него, только он, его руки, исследующие каждый дюйм ее кожи и губы с привкусом огневиски. А большего ей и не надо, разве нет?

*

Лаванда собрала все вещи Джонатана и выставила на крыльцо. Девушка прошла в свою комнату и, взяв в руки пергамент, обмакнула перо в чернила и начала писать, выводя каждую букву. На столе лежал номер Ведьмополитена, открытый на странице с фотографией будущей миссис Малфой и кричащим заголовком.

Ее первый рассказ, который, она была уверена, опубликуют.

*

«А может, все это и к лучшему?» — подумала Парвати Патил, отправляясь на встречу с Ритой Скитер и нервно кусая губы. В конце концов, что такое Ведьмополитен, по сравнению с газетой, которую читают все? И не всегда же все будет сходить с рук Паркинсон и ее дружкам? Парвати была готова рассказать абсолютно все — ей терять было нечего.

* * *

И я скажу вам только о том, что в этой истории все-таки будет Победитель, потому что никто, даже Темный Лорд, не сможет разрушить то, что создается людскими сердцами.

Потому что каждый конец — всего лишь начало.

Но не забывайте о врагах своих, ибо они помнят о вас постоянно.

И в лучшее верится.

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница.

08.08.2011

Конец Второй Части.

All I ever wanted

Они могут только всё испортить.

"Enjoy the Silence", Depeche Mode

Зима, а особенно ее начало – всегда волнительный момент. Открытие Рождественских ярмарок, начало всех вечеринок, специальные выпуски модных журналов и вся предпраздничная суета, все это, несомненно, навевает нам веселое и немного грустное настроение. Веселое, потому что праздники это всегда радость, грустное – потому что уходит год, за который мы столько сделали или не успели сделать. Но самое лучшее в праздниках это то, что они сближают нас, они расширяю семьи и делают нас счастливее.

Панси открыла глаза и перевернулась набок, а лежащий рядом с ней юноша ближе подтянул к себе подушку. Слизеринка провела рукой по его темным волосам и тихо улыбнулась.

Декабрь только начался, но волшебно снежная зима уже вступила в свои права, укутав Хогварс белым покрывалом из снега. Здесь он не таял благодаря магии – как дань директору Дамблдору, любившему снежное Рождество.

Панси любила Рождество и зиму, но сегодня она не могла отделаться от ощущения, что сегодня ей придется с чем-то проститься. С чем-то, что занимает огромную часть ее сердца.

Девушка приподнялась на локтях именно в тот момент, когда в дверь сначала настойчиво постучали, а потом опустили ручку.

Паркинсон вскочила и, натянув на себя халат, подошла к двери.

— Панси! Мне нужна твоя помощь! – на пороге стояла Дафна Гринграсс с двумя платьями, — мне нужно платье для семейного обеда! – вскрикнула она.

— Тише, Даф, — прошипела Панси, посмотрев на спящего Поттера.

— О, кажется, кое-кто вчера неплохо развлекся?

При этих словах Гринграсс, Гарри закрыл голову одеялом, так и не проснувшись.

— Ты же знаешь, как ему тяжело, — Панси вывела подругу из комнаты, — вся страна подводит итоги судьбоносного года и Гарри должен быть везде.

— Почему ты оправдываешься, Панси? Ты думаешь, что пока носишься с ним – праздники незаметно пройдут? – Гринграсс опустила платья и внимательно посмотрела на подругу, — ты ведь прекрасно помнишь каждое Рождество, разве не так? Горы подарков, красивых нарядов и огромное количество елей по всему поместью, вечеринка с ночевкой в Сочельник… праздничный завтрак и обед. Ты все помнишь, Панси, только ты стараешься все это забыть, пытаешься найти утешение в нем, ты бежишь от себя и, я не думаю, что ты побеждаешь, делая это.

Панси прикрыла глаза, она знала, что ее лучшая подруга права на все сто процентов.

— У нас обоих нет семьи, Даф, он прекрасно понимает меня в этом плане, я не могу представить, каково это – Рождество в одиночестве. В какой-то степени мы спасаем друг друга.

Гринграсс улыбнулась:

— У меня еще есть семья, что насчет Рождественского Обеда? Надеюсь, ты поможешь мне не сойти с ума в обществе двух Томасов? Можешь захватить и Поттера, — на последнем предложении Дафна сморщила носик, а Паркинсон рассмеялась:

— Мы обязательно придем. Может, еще и Малфоя захватим, как три года назад, помнишь?

— Да, точно, вновь поставим всех на уши, — Даф не смогла сдержать рвущегося наружу смеха.

Паркинсон не заметила, что в этом смехе была некоторая натужность, смеялась Гринграсс через силу, ненатурально.

* * *

Дафна Гринграсс поднялась на крыльцо небольшого коттеджа и позвонила в дверь. В руках она держала две массивные папки, листы из которых так и грозились выпасть. Ожидая открытия, Гринграсс нетерпеливо постукивала каблуком по выложенной на на ступеньках плитке.

— О, Дафна, не ожидал тебя увидеть, середина недели, как никак, — Уильям Томас открыл дверь и с улыбкой посмотрел на падчерицу.

Дафна фыркнула и чересчур вежливо поприветствовала мужа своей матери. Слизеринка прошла в дом, придирчиво взглянула на обстановку и презрительно поджала губы – ни изящества, ни роскоши. Дешевая мебель, обычные шторы, никакого намека на истинную красоту – так считала Дафна.

— Дорогая, как тебе? – Агнесса подошла к дочери.

— Отлично, — с излишним восторгом произнесла Дафна, — мам, я пришла поговорить.

— О чем? – Агнесса села на диванчик и подозрительно посмотрела на дочь.

— Ты ведь прекрасно понимаешь, кем я стала. Мы держали нейтралитет, и ты, и папа ушли из магического мира, я получила компанию… мне нужен муж.

— Прости? – миссис Томас не верила своим ушам.

— Нужна заключить помолвку до окончания Школы. Полагаю, он должен обладать должным богатством, его семья должны быть основана не позже девятнадцатого века…

— Дафна, подожди, — Агнесса приподнялась, — ты можешь выйти за того, кого любишь, не обязательно сейчас, у тебя еще вся жизнь впереди…

— Я хочу сейчас, мама! Я хочу выйти по расчету! Оставь сказки о любви для Панси Паркинсон, я не такая!

— Что с ним случилось? Я ведь знаю, ты бы не пришла с таким заявлением, если бы что-то не произошло.

Дафна закусила губу и отвернулась.

— Я не хочу быть с ним, — она вновь посмотрела на мать, — он уходит. Уходит каждый раз, я ему не нужна. И он мне больше тоже не нужен. Я не буду бегать за ним, я уже наследница и проживу без денег его семьи.

— Вы были с ним в самые трудные моменты, даже когда Темный Лорд торжествовал, вы могли поддержать друг друга. Так что же сейчас? Он – самый завидный жених, почему бы тебе не…

— Мама! – Дафна кинула паки на журнальный столик, их содержимое рассыпалось по столику и ковру. – Он – не тот, за кого себя выдает. Я не хочу быть с Блейзом. Никогда.

— Дафна, ты должна понять…

— Он должен понять, что я не игрушка для него! – Гринграсс обернулась и посмотрела на свою мать, — выбери для меня достойного и покончим с этим.

— Ты сильно ошибаешься, делая это. У него нет никого кроме тебя, только ты всегда была рядом. Ты любишь его, Дафна, я вижу это по твоим глазам.

— Я. Никогда. Не. Любила. Его, — четко разделяя каждое слово, произнесла Гринграсс и с вызовом взглянула на мать, — я надеюсь, что на Рождественском балу я смогу познакомить своего жениха со своим миром.

— Вот именно, — Агнесса поднялась, — тебе и мира мало будет, Дафна, потому что ты все еще ребенок. Ты хочешь объять необъятное и получить все сразу, но так не бывает. Тебе придется сделать выбор.

— Я его уже сделала, — отрезала наследница, — я выбираю корону, а не жалких парней.

Миссис Томас покачала головой, наблюдая, как ее дочь уверенно идет к выходу.

Уилл стоял, опершись о дверной косяк, и с интересом смотрел на удаляющуюся падчерицу.

— Надеюсь, что о моем сыне никто так не будет говорить, — цокнув языком, произнес он.

— Твой сын будет благоразумен и не выберет себе властную женщину. Я кое-что понимаю, в таких, как моя дочь, я сама была точно такой же. И чем обернулся мой выбор? – Агнесса повернулась к мужу, — хорошо, что мне хватило смелости одуматься и понять, что еще не поздно.

— Я тоже рад этому, — с улыбкой кивнул Уильям.

* * *

Панси, сидевшая за столом Гриффиндора, хмуро просматривала параграф учебника по Истории Магии, когда в зал вошел Малфой. Слизеринец осмотрелся и пошел по направлению к подруге.

— Паркинсон, какая встреча, — он усмехнулся, — не ожидал увидеть тебя на завтраке. Помнится, теперь ты все чаще не являешься на такие мероприятия.

— Очень смешно, — Панси закатила глаза, — что тебе нужно?

— У меня к тебе очень серьезный разговор, — Малфой уселся на скамью, не обратив внимания на шепотки младших курсов Гриффиндора, — ты придешь на Рождественский Обед Малфоев?

— О, по какому поводу? Кажется, раньше твои родители предпочитали праздновать Рождество в Альпах, — Панси все-таки закрыла учебник.

— Ну, ты же понимаешь, это возможно мой последний праздник, который я отмечаю с родителями. Они считают, что вскоре у меня будет собственная семья и все такое, — небрежно проговорил Драко и взял со стола яблоко.

— Малфой, я не могу понять твоей радости. К чему это?

— Мерлин, Паркс, неужто я не могу порадоваться таким великолепным днем? У меня же есть все!

— Ага, все, считая метку, — произнес насмешливый голос позади Драко. Слизеринец вальяжно повернулся и снизу вверх посмотрел на Томаса, закинув ноги на скамью.

— Томас… какими ветрами?

— Это мой стол, придурок, — ощетинился Дин.

— Я знаю, Томас. Только это все-таки не твоя территория, — Малфой откровенно смеялся над гриффиндорцем, — только не говори мне, что ты подумал, будто без Браун сможешь чего-то добиться. Или ты подумал, что, увидев тебя, я побегу прочь?

— Ты сволочь, Малфой.

— Спасибо за комплимент. Я бесчувственная сволочь, если ты забыл.

— Тебя даже Грейнджер не сможет изменить, — процедил взбешенный Томас, — хотя чего я ожидал, ты ведь всю жизнь будешь верить только Темному Лорду, или как ты его называешь, Хозяином, кажется.

— Малфой, — предостерегающе прошептала Панси, видя, как Малфой недобро прищурился.

— А ты вообще помолчи.

— Тебе пора придумать кое-что новенькое, Томас, это уже заезженная пластинка. Или после ухода Браун твой мозг потерял способность адекватно мыслить? – Драко поднялся и приблизился к оппоненту, — сколько времени тебе, идиоту, нужно, чтобы понять, кто мы?

— Малфой, это ты здесь неудачник, — Дин вытащил из кармана колдографию и протянул слизеринцу, — твоя невеста и лучший друг. И Сплетница уже знает об этом.

Драко посмотрел на фото и усмехнулся, едва не рассмеявшись.

— Решил устроить мою личную жизнь? Мой тебе совет, не лезь туда, где правит статус. Какая мне разница, с кем спит моя невеста? Значения это не имеет.

— Ты ее все-таки не любишь, — сделал вывод гриффиндорец.

Малфой тяжело вздохнул и посмотрел на Дина как на умалишенного.

— Мерлин, почему ты не убил идиотов? – Драко посмотрел в потолок, а потом вновь на Томаса, — когда до тебя дойдет? Деньги, дорогой мой, — он вытащил из кармана золотой галеон и покрутил им, — деньги все решают. Меня волнуют только деньги, Томас. Деньги и выгода. Я – слизеринец и бесчувственная сволочь, если ты забыл. Поэтому помолчи и послушай умного человека. Не вставай у меня на пути. Если хочешь реабилитировать свою подружку, то это не ко мне. И да, ты мне теперь должен.

— Я тебе ничего не должен, Малфой!

— Паркинсон, Дафна и Грейнджер с позором изгнали твою Браун. Смекаешь? Веди себя хорошо, мальчик, иначе тебя ждет та же участь.

— Я тебя не боюсь! – выкрикнул Дин, вслед уходящему Малфою.

— Я не терминатор, чтобы меня бояться, — хохотнул Драко и вышел из Большого Зала.

— Малфой порой несет редкостную чушь, — Гарри подсел к своей девушке, — но черт, он делает это виртуозно. Еще минута и я бы поверил.

— Правда была в том, что здесь не Драко следует бояться, — сидевшая рядом Катарина фыркнула, — имя Грейнджер сейчас неприкосновенно. Это все спектакль, якобы Малфой становится таким хорошим, будто она его меняет.

— А Малфоя вообще ничто не может изменить? – озвучил свою догадку Гарри.

— Горбатого могила исправит, — Панси пожала плечами и вернулась к завтраку. Ей вдруг показалось, что Малфой что-то скрывает. Хотя, о чем разговор? Он всегда что-то скрывал.

* * *

Гермиона отодвинула черную занавеску и посмотрела на Школу. Девушка нетерпеливо взглянула на часики, находящиеся у нее на руке и сжала губы в тонкую линию. Она уже опаздывала на завтрак, а если карета не наберет хода, то такими темпами она не успеет и на Основы Магии и профессор Шрайбер даже не станет ее слушать.

Карета резко набрала скорость и студентка чуть не соскользнула с сиденья. Наконец, эта, казавшаяся Гермионе бесконечной, поездка закончилась, девушка выбралась из средства передвижения и кинулась к странному строению за высокими воротами.

Если посмотреть на эту школу с высоты птичьего полета, то взору предстанет очень необычное зрелище: равнобедренный треугольник с башнями в каждой вершине, внутри треугольника был высечен ровный круг, пересеченный прямой биссектрисой к основанию фигуры. Знак Даров Смерти – вещей, который якобы могли уберечь их обладателя от неминуемой встречи со Смертью. Мантия-Невидимка, Воскрешающий Камень и Бузинная Палочка.

Гриндевальд лишь высек этот знак перед входом в Главный Знак, еще задолго до него основатели славянской школы построили это, а Виктор не сказал этого не свадьбе лишь по одной причине – все студенты дают клятву о неразглашении информации о Школе.

Гермиона стремительно поднялась по ступеням, прошла вперед, пересекая внутренний двор, и очутилась прямо у распахнутых дверей Главного зала.

Блейз сидел за столом справа, принадлежащему их факультету Чар. Всего в Дурмстранге было три факульета: Трансфигурации, Чар, Зельеварение и Травологии. Хотя здесь предметы казались совершенно другими, не такими как в родном и знакомом Хогвартсе.

— Привет, — Грейнджер села напротив друга. Они решили забыть о том инциденте, что произошел между ними не так давно и теперь они были просто хорошими друзьями.

— Угу, — откликнулся Забини, медленно переведя взгляд на девушку.

— Ясно, — фыркнула Гермиона, — с кем еще в этой Школе ты не переспал?

— Грейнджер, — сонно пробормотал парень, — умерь свой пыл, у меня голова болит.

— Эй, Грейнджер, скажи, а Малфоя ты также ограничиваешь? – к ним подсел парень с русыми волосами хитрой улыбкой, Гермиона не знала, на каком языке он говорил, хотя ей это и не было нужно – кулон, висевший у нее на шее, переводил со всех языков.

— Генрих, — девушка закатила глаза, — что у нас первым уроком, кстати?

— Основы Магии, — подсказал Генрих и подмигнул девушке, — но, знаешь, мы можем заняться чем-нибудь более продуктивным…? Я не думаю, что Малфой настолько хорошо…

— Сколько я буду тебе повторять? – Гермиона начала злиться, — у меня есть Драко и твои сомнительные предложения меня не интересуют.

Генри пробурчал что-то себе под нос и пересел к маленькой стайке девушек за столом Зельеваров.

— Мда, парни здесь совсем слетают с катушек, по-моему, стоит или добавить девушек или исключить их, — Гермиона поднялась и повесила сумку на плечо, — пошли, иначе Шрайбер заставит снова убирать класс, как в первый день.

Блейз последовал за ней. Они поравнялись около выхода из зала.

— Грейнджер, ты к Малфою испытываешь только отвращение, к чему вдруг такая забота? – он внимательно посмотрел на нее.

— Я не испытываю к нему отвращение. У нас нейтральные, деловые отношения,— рассудительно произнесла девушка.

— Да, но ты к кому-то сбегаешь каждые выходные, — не остался в долгу Забини.

— Ну, мы с Гарри старые друзья и нам важно общаться друг с другом, не терять связь…

— Гермиона, — Блейз развернул ее, схватив за руку, — я вчера разговаривал по каминной сети с Панси, Поттер был в ее комнате, он никуда не отлучался. Я спросил, виделся ли он с тобой, он ответил отрицательно.

Студент факультета Чар внимательно смотрел на девушку, но она не говорила ничего.

— Я была с Крамом, — через несколько секунд молчания, произнесла она.

— Преподаватель полетов? О вашем романе слухи ходили, когда мы учились на четвертом курсе. Стоп, ты спишь с преподавателем?

— Тише ты, — шикнула Гермиона и боязливо огляделась, — зачем так орать?

— Мерлин, Грейнджер, — Забини был готов расхохотаться, — я думал о ПСах, Малфое, и еще чертовой уйме вещей, но я не мог представить, чтобы у тебя был реальный роман с преподавателем!

— У меня с ним не роман! – воскликнула девушка, — просто…

— Только не говори, что опять дружеский секс. Мы это проходили, ничего хорошего не вышло.

— Блейз, не начинай, мне итак не слишком радостно на душе, — поморщилась Гермиона.

— Я не твой папочка, чтобы тебя отчитывать, — прыснул Забини, — просто этот вид отношений с мужчинами уже входит у тебя в привычку, сначала Уизел, потом я, теперь вообще Крам. Это выглядит довольно странно.

— Ага, учитывая то, что я, скорее всего, скоро выйду замуж, — поддакнула студентка.

— Что? – Блейз поперхнулся воздухом, — я думал с Малфоем у вас просто игра, временное деловое соглашение.

— Малфои ищут невесту для сына, а я подхожу как нельзя лучше.

— Малфои ищут чистокровную! Гермиона, ты не понимаешь, во что ввязываешься! Это не так привлекательно, как ты думаешь, — Блейз отступил на шаг, — чистокровные не так уж и любят эту традицию, всеми способами пытаясь обойти ее, а ты сама бросаешься в омут с головой!

— Я знаю, как будет лучше для меня, — холодно отчеканила она, — я для них – лучший выбор, потому что только я могу поставить Малфоев на ноги, показать миру, что они еще чего-то стоят.

— Прекрати спасать всех и каждого! Когда ты, наконец, поймешь, что невозможно сделать это?! Встречайся с Крамом, но не спасай Малфоев, они того не стоят.

Гермиона прищурилась.

— Что плохого в Малфоях? Да, они сволочи, но…

— Ничего, просто забудь о них, — поспешно произнес Блейз и поторопился.

— А ну-ка теперь твоя очередь говорить! – Грейнджер не отпускала рукав мантии юноши, заставляя остаться.

— Он желает обладать всем, что доставляет удовольствие другим, — медленно ответил Блейз, — он уничтожает людей морально, загоняет их в клетки. Он никогда не был слабым, каким ты его себе рисуешь, да, он трусил перед Темным Лордом, но я был там, Гермиона. У него была группа, маленький отряд Пожирателей-новичков, которыми он руководил. Он подводил людей к грани, задавливал их, растаптывал, он никогда не считался с чувствами других. У него нет друзей.

— Ты… — Гермиона смотрела на бывшего слизеринца распахнутыми глазами, — что он забирал у людей?

— Еще несколько месяцев и он бы занял место своего отца, Грейнджер, правая рука Темного Лорда. Трусость ему никогда не мешала, он знал, когда остановиться, но однажды не сделал этого.

— Ты так говоришь, будто он чудовище.

— Он и есть чудовище, каким бы ни был сейчас. Он и Паркинсон – они держали в страхе всех новичков.

— Я не верю тебе! – Гермиона повысила голос.

— Он пытался сделать это и со мной, — горько продолжал парень, — он забрал у меня единственное мое спасение.

— Что? Что, черт возьми, тебе сделал Малфой, что ты до сих пор так его ненавидишь?!

— Кого. Он забрал у меня Гринграсс, зная, что я по уши влюблен! – яростно воскликнул Блейз, размахивая руками.

— Гринграсс? Дафну Гринграсс? Ты с ума сошел?

— Грейнджер, я переспал с тобой, потому что хотел забрать хоть что-то у него! Чтобы его спасение принадлежало мне! Хотел отговорить тебя от всей этой затеи с помолвкой, заставить его чувствовать себя униженным и сломленным! Но ты ведь у нас такая правильная, ты не можешь не помогать! – Блейз усмехнулся.

Его тирада была прервана громкой пощечиной. Гермиона смотрела на него с чувством отвращения. Забини коснулся рукой горевшей от удара щеки.

— Я ненавижу тех, кто мстит и тех, кто играет другими. Ты как-то умудрился сочетать в себе сразу два этих пункта, — проговорила Грейнджер с презрением, — Гринграсс бы все равно ушла, Блейз.

Гермиона развернулась и быстро зашагала к своей башне. На душе было скверно еще и потому что она действительно хотела помочь Малфою. Она жалела его, считая служение Темному Лорду лишь необходимостью, веря, что где-то глубоко он все-таки обычный студент Хогвартса. Даже после секса с Виктором она отчетливо понимала, что это можно считать изменой.

«Мерлин, о чем я думала? Они ведь не могут измениться! Все еще слизеринцы. Чертовы змеи» — думала Гермиона, преодолевая, очередную ступеньку.

Грейнджер вдруг осознала, что просто сбежала из Хогвартса и никакое «мне нужно хорошее образование» уже не могло ей помочь. Она как было чужой, той и осталась.

Мерлин, какие еще «вспыхнувшие вновь» чувства к Виктору? Она не думала о том, что однажды найдет свою тривиальную любовь! Ей нужна была встряска, вот и все. Хороший секс и немного легких воспоминаний.

Она хочет помочь Малфою, потому что ее собственная жизнь рассыпается. Отец ушел к какой-то Эмили, мать уже беременна от другого мужчины, который ненавидит Гермиону и к тому же имеет на нее компромат. Друзья уже давно стали чужими людьми.

Девушка села на подоконник ближайшего окна и подтянула руки к груди.

Сбегая от проблем, она медленно, но верно теряла себя настоящую. Девочку, не думавшую о любви, но мечтающую о ней. Чтобы как у мамы с папой. До конца дней. Чтобы долго и счастливо. Но, увы, у ее родителей так не вышло.

Как бы ей хотелось остановиться, хоть немного подождать, разобраться в себе.

В окно постучала сова. Гермиона впустила птицу, к лапке которой был привязан сверток пророка и письмо, девушку насторожила отсутствие мешочка для денег.

Грейнджер отвязала «Ежедневный Пророк», она не думала, что его могут и сюда доставить. Но мысли быстро выветрились у нее из головы, как только она увидела первую полосу.

«Запретный плод всегда сладок». Да, заголовок мог бы совершенно точно отразить отношения учителя и ученицы, но что толку-то?

Гермиона прочла заметку, а потом распечатала письмо.

«Грейнджер, кого же ты выберешь? Пригреешь на груди змею или сорвешь яблоко? Можешь выбирать, ведь тебя все равно уже выгнали из Рая и старушка МакГи уже не угрожает твоему счастью. А что скажут Люциус и Нарцисса? Все еще хочешь стать Леди?

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница».

Гермиона в ярости испепелила письмо. Чертова Сплетница! Какое ей дело до жизни студентки Дурмстранге?

Похоже, и правда пора вернуться в семью, подальше от всего этого, что преследует даже здесь, в Дурмстранге.

Грейнджер спрыгнула с подоконника и пошла в свою комнату. Возможно, на выходных она навестит родителей.

А пока она наведается к Малфою и все-таки поговорит с ним с глазу на глаз. Они теперь в одной лодке, хоть и разного поля ягоды.

«Какая собственно разница? Любви ведь не бывает, в гроб все равно в одиночку ляжешь».

Ну, в какой-то степени она была права, но вот разве нельзя ли чуть-чуть помечтать?

И в лучшее все еще верится.

13.08-03.09.2011.

«Когда заканчивается война, воины возвращаются домой с надеждой, что то, что они повидали и что натворили не останется с ними навечно. Но некоторые солдаты просто не умеют не воевать. Им нужно затаиться и спланировать новую войну. Но настоящие воины те, кто знает, что война не заканчивается, она просто переходит в новую. И никогда не будет мира пока ружья заряжены и латы начищены.»

Сериал «Сплетница».

Панси закрыла глаза от усталости. Женская часть слизеринской раздевалки была как всегда пуста, и девушка сидела в одиночестве на скамье около душевых.

Она прислонилась головой к стене и тяжело вздохнула. Казалось, будто тело налито свинцом.

— Паркс, ты идешь? – Драко постучал в дверь.

— Я пойду…к Гарри, — с трудом проговорила девушка и открыла глаза.

Все плыло перед ней. Было невыносимо, шум в ушах усиливался, она не знала, что ее однокурсник уже ушел – она просто не слышала его шагов.

«Кажется, не стоит столько тренироваться», — мелькнуло в ее голове.

Вдруг за секунду стало легче, и Панси нашла в себе силы подняться и подхватить со скамьи мантию. Еле натянув ее, Паркинсон двинулась к выходу.

Малфой все еще о чем-то разговаривал с командой, но все-таки его голос доносился словно сквозь толстый слой ваты.

Студентка Хогвартса покинула раздевалку, медленно преодолела расстояние до самого замка и начала двигаться в сторону башни Гриффиндора.

Из общей гостиной выходила какая-то парочка, лиц которых Панси даже не заметила, она прошла дальше и приблизилась к комнатам юношей. Отыскать комнату Гарри для нее не составило труда.

Паркинсон взялась за ручку и опустила ее, дверь открылась беззвучно и слизеринка оказалась в той самой комнате, где на столе стояла фотография старших Поттеров с самим сыном, а кровать всегда была заправлена. Гарри однажды сказал, что в его комнате убирается исключительно Кикимер – личный домовой эльф.

Она подошла и села на кровать, наклонилась, чтобы снять сапоги и мир вновь закружился перед глазами.

* * *

Девушка с длинными и кудрявыми каштановыми волосами сидела в столовой скромного дома и приторно улыбалась. От этой фальшивой улыбки уже сводило челюсти и нестерпимо хотелось нахамить безмозглой дуре перед ней с крашеными в непонятный цвет волосами и приклеенными ресницами. Но Гермиона старательно отгоняла от себя эти мысли, продолжая улыбаться.

— Гермиона, а у тебя есть бойфренд? – та самая дура вновь напомнила о себе.

— Да, конечно, — на автомате ответила Грейнджер и вдруг поняла, что было бы лучше ответить отрицательно.

— Расскажи о нем что-нибудь!

— Анжелика, я не думаю, что это хорошая идея, — мать дуры – Эмили — постаралась усмирить дочь.

Анжелика сверкнула глазами:

— Мам, ну мы с Гермионой ведь должны познакомиться!

— Анжелика права, — мистер Грейнджер с улыбкой взглянул на дочь, — я так мало знаю о твой жизни, доченька.

— Ну… — Гермиона хотела сказать, что его зовут Темный Лорд, он абсолютно лысый и ему под восемьдесят, но здравый смысл все-таки победил, — у него необычное имя и строгие родители.

— Дорогая, тебе восемнадцать лет.

— Пап, мне девятнадцать, — поправила Гермиона.

— Ты даже имени его не назвала! – Анжелика, кажется, вошла во вкус, — меня совсем не удивляет то, что ты о нем не говоришь, возможно, ты его скрываешь, ведь не всем такие красавчики попадаются, как мне. Вот мой Эндрю просто высший класс.

Гермиона закатила глаза. Ее не прельщали эти девчачьи разговоры о парнях. Ее собеседница не знала о том, что «бойфренд» Гермионы переспал со всеми девушками с ее курса.

Семейный ужин, который она хотела провести с отцом и только, вдруг обратился в катастрофу! Эта чертова сорокалетняя Эмили со своей гламурной дочерью Анжеликой окончательно взбесили девушку, но вдруг раздался спасительный звонок в дверь.

— Ты все-таки расскажешь мне, как он выглядит! – вскрикнула Анжелика, когда Грейнджер уже неслась к двери.

Гриффиндорка распахнула ее с такой силой, что стоявший за дверью юноша отпрянул.

— Малфой? Какого черта ты тут делаешь?

— О, Гермиона, это твой парень? – в прихожей появилась надоедливая Анжелика.

— Мерлин, помоги мне, — прошептала сбежавшая в Дурмстранг.

— Я, конечно, не Мерлин, но помочь могу, — прошептал Драко, а потом уже громче добавил, — не угостишь меня виски?

— Проходи, — с фальшивой радостью произнесла Гермиона и отступила.

Драко оглядел прихожую и задержал взгляд на Энджи, как ее иногда ласково называли.

— А вы кем будете?

— Я – сестра Гермионы. И я свободна.

Грейнджер прыснула. Безмозглая уже вовсю висла на Малфое, хотя несколько секунд назад вещала о своем великолепном парне.

— Маггла? – Драко поморщился.

— Других не держим, — гриффиндорка прошла на кухню. Она слышала голоса родителей из соседней комнаты, но старалась не обращать внимания.

— Малфой, так ты расскажешь о цели своего визита? – спросила Гермиона, наливая семикурснику чай, вопреки его желанию.

— Рассказывать особо нечего, — Драко наколдовал букет цветов и вручил девушке, а затем достал из кармана маленькую коробочку и открыл ее, — ты выйдешь за меня?

Именно в тот момент а кухне показались все остальные. Грейнджер стояла с чайником в руках и смотрела на расслабленного до невозможности слизеринца.

— Малфой, ты обкурился?

— Грейнджер, — он сделал эффектную паузу, — тебе замуж предлагают выйти, и предлагаю Я.

— Какого фига? – девушка с грохотом опустила чайника на поверхность стола.

— Грейнджер, заткнись! Хватит изображать из себя мисс неприступность. Ты переспала с Блейзом, я знаю это, ты даже побывала в кровати у Крама, почти прилюдно опозорив меня и мою семью. У тебя есть последний шанс.

— Дорогая, — мистер Грейнджер приблизился к дочери, — что здесь происходит?

— Подожди, пап, — Гермиона обошла Драко и шумно втянула воздух, — ты не обкурился, не напился, от тебя не пахнет женскими духами… — она вернулась на свою позицию.

— Принцы встают на одно колено, — подсказала вездесущая Анжелика, но никто не обратил на нее внимание.

— Это не семейное кольцо, — Гермиона в свою изучила содержимое коробочки.

— Мерлиновы подштанники, Грейнджер, да, это не семейное кольцо, не думаю, что тебя прельщает нечто огромное, — теперь была очередь Драко закатывать глаза, он вытащил и поставил на стол еще одну коробочку, — здесь кольцо Малфоев, а теперь говори уже свое чертово «да», мне еще надо успеть в поместье.

— Подожди-ка, Гермиона, — Грейнджер-старший внимательно посмотрел на свою дочь, — я хочу…

— Пап, секунду, — гриффиндорка улыбнулась отцу и вернулась к однокурснику, — я согласна, Малфой.

— Вот и чудненько, — Драко улыбнулся и протянул ей кольцо, — поздравляю, Грейнджер, ты почти стала членом одной из самых древних семей Англии.

— И я тебя, Малфой? — фыркнула девушка, — ты только что стал женихом Героини Войны.

— Сочту за комплимент, хотя это больше похоже на оскорбление, — поддел он, — а теперь мне пора, мой папочка жаждет узнать, как все прошло, а мне еще нужно сочинить что-то про балконы и романтику…

Его тираду прервал стук в окно. Драко метнул туда взгляд и застыл.

— Грейнджер, открой окно, это филин Паркинсон, — он незаметно вытащил палочку.

Гермиона поспешила впустить черное пернатое существо.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – хором произнесли отец Гермионы и Анжелика.

Но маги не обращали на них внимания. Драко читал письмо, а Грейнджер заглядывала ему через плечо.

— Мне нужно в Хогвартс, — пробормотал парень.

— Я еду с тобой! – воскликнула Гермиона и убежала наверх одеваться.

Она буквально влетела в свою комнату. Записка Гарри заставила ее похолодеть от ужаса, липкий морозец пробирался по позвоночнику. Девушка схватила из шкафа мантию и палочку со стола. Пока она шла до прихожей она не могла ничего расслышать, только когда Малфой с силой встряхнул ее, она очнулась, пелена с глаз исчезла, а мозг вновь начал с чудовищной скоростью обрабатывать информацию.

— Малфой, это должен быть Гарри! Они снова устраняют его!

— Грейнджер, успокойся, — его пальцы впивались Гермионе в плечи так, что завтра точно будут синяки, — они не его устраняют, а предателей.

— Она – все, что у него сейчас есть! Он пойдет на все ради твоей Паркинсон! Очередная ловушка и только! – Гермиона уже кричала.

— Заткнись! – Драко начал злиться, — заткнись и послушай меня. это может быть что угодно и кто угодно. Но тебя это не касается, Грейнжер! Ты теперь – часть моей семьи, я не могу тебя потерять, мне еще дорога моя репутация и я не собираюсь изображать вдовца-неудачника.

— Ты думаешь только о себе! Но ты меня не остановишь, — ее глаза недобро сверкнули.

— Истеричка, — процедил он, помогая ей надеть мантию.

— Ублюдок, — сказала Гермиона, а затем повернулась к отцу, — пап, не ждите меня, я возвращаюсь в Школу.

Когда дочь мистера Грейнджера покинула родительский дом, он пораженно прошептал.

— Сначала ей непонятно кто и непонятно как сделал предложения, которое она приняла, а теперь она еще и исчезает куда-то. Опять.

Эмили положила руку ему на плечо. Как будто ему могло стать легче. Он не знал свою дочь и у него уже не будет возможности узнать ее – она слишком далеко от него, слишком, чтобы спуститься со своей вершины.

Она уже не та девочка, которой он читал книжки. Она – взрослая молодая женщина. Заключает брак по расчету, учится в закрытой Школе. Он не знает ее друзей, ее жениха, то, как она живет.

* * *

Гермиону чуть не вывернуло наизнанку. Она судорожно глотала воздух, глаза заслезились.

— Малфой, — она схватилась за его рукав, даже не замечая, что он итак ее придерживает, — кто учил тебя аппарировать, черт тебя дери?

— Неважно, Грейнджер, — фыркнул он и вернул ее в вертикальное положение.

— Спасибо, — скривилась Гермиона и отряхнула джинсы, плотнее запахнула зимнюю мантию, все еще одной рукой цепляясь за однокурсника.

— Ты достойная подруга Поттера – можешь вляпаться при элементарной аппарации, — хохотнул Малфой и девушка в который раз заключила, что он, редкостная сволочь, может издеваться даже в такой ситуации.

— Малфой, зачем мы это делаем? – сменила тему бывшая гриффиндорка.

— Делаем «что»?

— Женимся.

— Я хочу поставить семью на ноги, а это – простейший путь, мой отец уже не тот, Грейнджер, чтобы понимать, что к чему в новом мире. А ты почему? – он на ходу пожал плечами.

— Ты не тот человек, которому хочется изливать душу, — честно ответила Гермиона, — я хочу доказать всем, что могу что-то еще, кроме как учиться и помогать Гарри, что я могу быть другим человеком.

На несколько минут воцарилась гнетущая тишина, но когда они достигли ворот Хогвартса, Малфой сказал:

— Ты уже другой человек, прежняя «ты» никогда бы не пошла на это. Ты ведь в глубине души веришь в истинную любовь и ждешь принца на белом коне.

— Да, Малфой, пока еще верю, — улыбнулась Гермиона и шагнула в темноту двора Хогвартса.

Они пересекли его, молча вошли в замок и уставились на зажженные факелы. Горели все, чего никогда не случалось ночью, в темное время суток половину тушили.

— Ученики не в постелях, — впереди послышался скрипучий голос, потом мяуканье и звук шаркающих шагов, — дорогая, ты их уже чувствуешь? Они бродят по замку, мы их поймаем.

Грейнджер толкнула ближайшую дверь и буквально впихнула туда Малфоя. Слизеринец взглянул на нее как на умалишенную, но девушка уже захлопнула позади себя дверь и они погрузились в полную темноту.

— Внимание, ученики, — громкий голос директрисы МакГонагалл с помощью заклинания распространялся по всему замку, проникая во все щели, — все входы, выходы и двери замка заблокированы. Если вы находитесь вне Большого Зала, вам все равно не стоит волноваться, вскоре мы закончим, и вы сможете вернуться в свои комнаты.

Гермиона обернулась и подергала ручку двери.

— Не поможет, — пробормотал слизеринец и засветил палочку, в ее тусклом свете можно было различить очертания предметов. Старый учительский стол, три стройных ряда парт, стулья, полупустые шкафы с покосившимися дверцами, рассыпанные по полу колдографии около окна. Окно.

Драко подошел к нему и попытался открыть. Не поддавалось.

— Грейнджер, — проскрежетал он, — ты идиотка.

Гермиона хихикнула, на ее палочке уже тоже светился Люмос.

— Я знаю этот кабинет, Малфой, я читала о нем.

Драко фыркнул и закатил глаза. Он внимательно наблюдал, как девушка пытается что-то найти на стене рядом с дверью.

— Наконец-то! – Гермиона победоносно взглянула на него и щелкнула выключателем. В кабинете загорелся свет – несколько обычных маггловских ламп, — это кабинет Чарити Бербидж, она преподавала маггловедение.

Драко сглотнул. «Малфой-Мэнор, длинный черный стол, страх матери, Темный Лорд, Нагайна…» продолжать дальше не хотелось.

— Она хорошо преподавала, хотя и была полукровкой. Такая хорошая, всегда веселая, она – гениальная волшебница, Малфой. Она заставила некоторые предметы магглов работать в Хогвартсе, не без помощи Дамлдора конечно. Она иногда читала первокурсникам сказки.

— Грейнджер, она мертва, — еле слышно проговорил слизеринец, но она все равно его услышала и обернулась, — еще перед захватом Министерства. Она… ее убили в поместье.

— Что? – девушке хотелось, чтобы это не было правдой, но он был серьезен и беспокоен.

— Я так и знала, Малфой, — Грейнджер усмехнулась, ее минутное очарование и сказочность вновь исчезли. Она сошла со страниц любимых сказок в реальный мир и снова стала той Гермионой Грейнджер, которую люди увидели после войны. Холодная.

— Я не должен был этого говорить, — невозмутимо проговорил Драко, внутренне поражаясь Грейнджер. Он мог поставить двадцать галеонов на то, что настоящая Гермиона еще жива и выходит наружу только при близких и друзьях. При Поттере, Уизли, собственной матери. Ему вдруг снова захотелось увидеть лохматую девчонку, тянущую руку на каждом уроке, но она была недосягаема.

* * *

Панси открыла глаза, когда точки перестали плясать, она смогла взглянуть в потолок. Серый с голубым. А в комнате Поттера он был светло-кремового цвета.

Паркинсон медленно повернула голову. На соседней кровати спала Дафна, было видно, что она заснула почти сидя. Ее золотые волосы закрывали половину лица слизеринки, но и этого хватило Панси, чтобы понять то, что ее подруга здесь уже достаточно времени – макияж «поплыл».

Гринграсс резко распахнула глаза и посмотрела на Панси.

— Очнулась! – девушка с криком выскочила из комнаты.

Паркинсон медленно оглядела помещение. Смысл дошел почти сразу.

Она находилась в Больничном Крыле, сомнений не было никаких.

Она с разбитой головой, Поттер с ее Делом на стуле и с сигаретой в пальцах. Не хватало только его, даже на тумбочке она заметила запечатанную пачку сигарет.

В палату вошел уже знакомый доктор Андерсон, общий колдомедик больницы Святого Мунго, и Дафна, в двери мелькнула голова еще одного незнакомца.

— Мисс Паркинсон, очень рад, что вы очнулись, — Андерсон чуть улыбнулся и присел на стул около ее кровати, — расскажите о том, что вы помните последнее.

— Гарри… он сказал, что мы опаздываем на завтрак.

Она не смогла не заметить обеспокоенного взгляда Дафны, который подруга бросила на врача.

— Что здесь…?

— Мисс Паркинсон, выпейте это, — из смежной комнат появилась мадам Помфри и поднесла к ее губам зелье.

— Стойте, — Андерсон остановил школьную медсестру, — если это отравление, то нам не нужна лишняя реакция еще и на медикаментозное зелье, это может повлечь за собой последствия. Нужно пронаблюдать за естественной реакцией организма на отравление, — пробормотал он и покинул крыло.

— Мисс Гринграсс, как только заметите изменения в состоянии – сообщите мне, — мадам Пофри, недовольная тем, что ей указывают, тоже удалилась.

— Ты весь Хогвартс на уши поставила, — Дафна чуть улыбнулась и присела на соседнюю кровать, на которой раньше спала, — уже почти пять часов прошло. Поттер сказал, что звал тебя, он сидел в гостиной, но ты прошла мимо сама не своя и поднялась к нему в комнату. Вся школа сейчас в Большом Зале, замок обыскивают.

— Что? Почему?

— Панси, тебя отравили, ты – бывшая Пожирательница и девушка Поттера, причин достаточно.

— Это не отравление, Дафна, — что-то щелкнуло в мозгу слизеринки, — это заклятие, они не найдут отпечатков. Темный Лорд наложил его, я буду медленно терять память, потом сойду с ума, — Панси старалась говорить спокойно, но ее уже ощутимо трясло, — те, кто принял метку по собственному желанию, никогда не смогут жить долго.

Паркинсон закрыла глаза. В палате стало душно, невыносимо тяжело дышать, в ушах шумело. Она вновь теряла сознание и не слышала, как Дафна спросила:

— Поттер, что ты здесь делаешь?

* * *

Он лежал на спине и смотрел в потолок Большого Зала. Яркие звезды заволокло облаками, и небо стало темно-серым. Темным, как вся его годы, серым, как все его дни.

Она была коротким проблеском света, лучиком, дающим надежду, но потом все обязательно должно было смениться кромешной темнотой. Как и сейчас. Как уже бывало раз за разом.

Она умирала, но свет уже погас. «Те, кто принял метку по собственному желанию». Ее голос до сих пор звучал в голове.

Жизнь опять испытывала его на прочность. Как уже делала раз за разом.

Родители, Сириус, Дамблдор, Тонкс, Римус, Фред. Мерлин, даже Букля.

Призрачные надежды на спокойствие вновь рушились. Утром будет Сплетница, потом Пророк. И молчание. Запрет на всякое общение с прессой. Но все будут ждать разрыва отношений, обливания друг друга грязью. Люди любят унижения. Очень сильно.

А он ведь не пришел в Большой Зал, остался стоять около входа в Больничное Крыло. Все видел. Все слышал.

— Мистер Поттер, — в зале появилась МакГонагалл и тихо прошла к Гарри, — Гарри, это не…

— Я слышал, — коротко ответил он и сел.

Директриса оградила их заклинанием неслышимости и продолжила.

— Но мы скажем, что именно это и случилось. Пусть лучше перетрясут Школу, чем вас. Обвиним во всем домовика и его неосторожность. Я не думаю, что Англии стоит знать о заклятиях Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Спасибо, госпожа Директор, — Поттер кивнул.

— Вам спасибо, мистер Поттер, за то, что чувствуете.

Она сняла заклинание и покинула зал, полный спящих учеников, не разбудив никого из них. Видимо, занятий завтра, а точнее уже сегодня, не планировалось.

Гарри все еще пребывал в какой-то прострации. Он вспомнил тот день пару месяцев назад, когда директриса говорила ему про сердце, сейчас она сказала про чувства. А они были?

* * *

Паркинсон смотрела на противоположную стену. Дафна ушла несколько минут назад с заверениями, что хочет убить Малфоя, которому уже несколько часов назад написала, и которого все не было.

Первые солнечные лучи проникали сквозь не полностью зашторенные окна и плясали на серовато-белой стене, покрытой мелкими трещинками.

Панси казалось, что все вокруг нее – сон, а она сейчас проснется, возьмет «Квиддич Сквозь Века» и будет читать при тусклом свете горящего камина и свечи.