Женщина постарше (гет)

Это напоминает школьные годы.

Первый курс — Гарри крадется за Квирреллом, второй курс — выслеживает Малфоя, третий — подозревает Снейпа. Кукла, конечно, обнаруживается в комнате с портретом. Если бы Гарри знал, что искать, заметил бы ее еще в прошлый раз. Мирно лежит себе на полке за стеклянной дверцей миниатюрного шкафчика, словно в хрустальном гробу.

Гарри высовывает руку из-под мантии-невидимки и трогает палочкой дверцу. Вопреки ожиданию, шкафчик не зачарован, дверца открывается без усилий. В комнате становится совсем темно, когда Гарри гасит крошечный огонек на конце своей палочки и бесшумно движется к выходу. Не успевает он сделать и пары шагов, как дверь распахивается.

— Гарри? — спрашивает Каролина, и одинокая свеча вспыхивает на каминной полке под портретом, отчего человек на нем просыпается и прикрывает рукой глаза.

— Я тут, — Гарри сбрасывает мантию. Не хватало еще прятаться от нее, как от Филча. Это не Хогвартс, и он не школьник. Взгляд Каролины задерживается на кукле, которую он держит в руке. Потом она переводит глаза на него. В зрачках мелким бесом дрожит пламя свечи. Тени искажают лицо, отчего оно кажется почти пугающим. Каролина делает несколько бесшумных шагов — босые ступни мягко утопают в ковре — и оказывается на расстоянии шага.

— Зачем ты здесь?

И воздух в комнате вязкий и жаркий, и клонит в сон, и кукла в руке наливается тяжестью, леденя ладонь. Окно закрыто, но пламя свечи колеблется, словно от ветра.

— Гарри, — в ее голосе глубокое разочарование, и это страшнее всего. Она словно отдаляется от него, машет ему рукой с отплывающей в пустоту льдины, между ними километры воды, триллионы лет, вся ее жизнь, вся его... Гарри рвется к ней сквозь тяжело дышащий воздух, и наваждение спадает.

— Ты не должна делать этого, — отвечает он упрямо, вглядываясь в ее меняющееся лицо.

— Это мое дело, — говорит она твердо. — Никто не имеет права лезть в мои дела.

Гарри мотает головой. Она просто не понимает. Это их поколение! Все, как один, искореженные войнами, замкнутые, гордые, несчастные.

— Это ведь все равно, что убийство. Так нельзя. Что это за заклятие?

— Обычное заклятие охраны. Люциус пытался проникнуть в место, где не должен был быть. У всех семей есть тайны, которые они охраняют от посторонних. Он прекрасно знал, чем рискует.

— Думаю, не совсем, — Гарри вспоминает давний поединок в Министерстве и приходит к выводу, что старшему Малфою вообще свойственно преувеличивать собственные умения. Лучше всего у этого павлина выходит украшать собой официальные собрания. В бою от него толку мало. Вот его свояченице действительно опасно было попасться на узкой дорожке. Каролина молчит и мрачно смотрит в пол. И в Гарри словно что-то ломается. Он испытывает такую жалость, что дыхание перехватывает. Одним рывком он сгребает ее в объятия и притягивает к себе. Ее плечи напряжены, словно она готовится оттолкнуть его, но он намного сильнее... смешно даже пытаться вырваться. Свободной рукой он ихонько гладит ее волосы, струящиеся по спине — их мягкая гладкость всегда его восхищала. На Каролине надета только его собственная рубашка, слишком широкая для нее, в которую она завернута, как индианка в сари. — Тшш, — говорит он, обнимая ее все сильнее, словно пытаясь вдавить в свое тело, окружить со всех сторон. — Тебе больше не надо защищаться. Ни от кого, понимаешь? Я с тобой. Тебя никто не обидит. Не надо больше охранных заклятий, не бери все на себя, не строй свои стены... Ты не одна.

И чувствует, как тело в его руках расслабляется. Каролина то ли смеется, то ли всхлипывает, и утыкается носом ему в грудь.

— Отдадим куклу Малфоям завтра и забудем об этом, хорошо? Я люблю тебя.

Он чуть отпускает ее, отодвигает, чтобы взглянуть в лицо. Мгновение Каролина стоит, опустив голову, после чего прерывисто вздыхает, закидывает ему на шею тонкие сильные руки и шепчет:

— Как скажешь, герой. Вернемся в кровать?

Рама пуста, только на резном стуле лежит брошенная маска.

**

Кричер причитает.

— Такой ответственный день, а хозяин Гарри всю ночь не был дома! Хозяина много раз вызывали по камину друзья хозяина! Хозяину надо отдохнуть. Кричер приготовил ванну для хозяина. Хозяин зря держит эту вещь в руке, Кричер чувствует в ней злую магию. Хозяин Гарри великий волшебник, но лучше Кричер спрячет эту вещь в подвале, — и эльф тянет сухую зеленоватую лапку.

— Как же вы меня достали, — бормочет Гарри, — сначала Добби, теперь ты! Почему я вызываю в домовиках материнские инстинкты?

Кричер поджимает сморщенные губы.

— Хозяин Гарри может сравнивать Кричера с негодным эльфом Добби, если так угодно хозяину... — скорбно начинает он.

— О, Мерлин! Ладно, прости. Разбуди меня в пять. Оставь куклу в покое! Пусть лежит на столе.

Кричер пропадает, но, похоже, продолжает невидимо кружить по комнате — судя по тому, как беззвучно задергиваются шторы и само собой расправляется на засыпающем Гарри одеяло.

Гарри подозревает, что Рон может попробовать саботировать неугодную ему свадьбу, но тот честно является в шесть вечера, рыжий, словно гигантская морковка, упакованная в парадную мантию (темно-зеленого цвета, и, слава святым, на этот раз без рюшей и оборочек). Рожа, правда, не слишком радостная, но речь об отмене ритуала он не заводит.

— Гермиона придет в церковь, — поясняет он, кое-как поглощая коньяк (еще Вальбургиных запасов) из микроскопической ликерной рюмки. Потом выглядывает в окно. Рон всегда напрягается, когда Гарри и Гермиона вытаскивают его на прогулку по Лондону, но готов часами с любопытством глазеть на прохожих из гостиной.

— Ты знаешь, что все окрестные крыши в совах? — интересуется он с легким смешком.

В семь является Джордж, чуть попозже — Невилл и Луна. Молли осталась дома с Джинни. Женская часть семьи Уизли кое-как простила измену, но присутствовать на свадьбе не желает. Хотя какая "измена", если после Победы у них с Джинни так ничего толком и не началось? Артур, Билл с Флер, Габриэль Делакур и их с Флер родители, Кингсли Шеклболт и остальные из выживших членов Ордена феникса намерены прибыть сразу в собор. Гарри одевается, шлет сову Каролине, пытается вызвать по камину Блейза. Безрезультатно, ублюдок игнорирует все призывы.

— Может, разрешить им доставить письма? Магглы могут что-нибудь заподозрить, — предлагает Невилл, в свою очередь глядя в окно.

Гарри пожимает плечами. Чертова парадная мантия жмет в груди, он так и знал! Луна с задумчивым видом поправляет неправильно застегнутые пуговицы.

— Мне сейчас только писем не хватало! Мерлиновы яйца — прости, Луна! — ведь писали же в "Пророке" про барьер, просили не присылать сов! Пусть теперь обливиаторы разбираются...

Рон хлопает его по плечу.

— Паникуешь, а?

Джордж протягивает рюмку, но Гарри с нервным смехом качает головой. — Нет уж, спасибо! Я пока не сошел с ума — брать выпивку из твоих рук.

— Представь, все гости со стороны жениха явятся в виде гигантских канареек!

— Рон, не подавай ему эту идею!

— Кричер! Принеси еще коньяка. И следи, чтобы мистер Джордж Уизли не подливал и не подкладывал в угощение ничего своего.

Кричер кивает головой, пронзая невинно улыбающегося Джорджа подозрительным взглядом.

— Наверное, мне стоит оскорбиться таким недоверием к гостю, — замечает тот, — но я спишу это на предсвадебную лихорадку.

Так все и катится неразборчивым праздничным комом, гомоном, расплывчатой суетой, вплоть до того момента, когда невероятное пение сирен словно останавливает время. Стены собора пылают золотом и серебром, ослепительно белым светится дорожка из цветов, по которой к Гарри идет его невеста. Хмурое заостренное лицо Малфоя выделяется в толпе неподалеку. Чем теперь-то недоволен этот поганец? Через секунду мысль забывается, и больше он о Малфое не думает. Сзади перетаптывается Рон, вертит рыжей башкой.

— Ну и где она? Ты ее видишь? — шепотом спрашивает Гарри.

Рон смотрит сверху вниз покрасневшими глазами, словно бешеный кролик, и сердито шепчет:

— НЕТ!

Гарри, не отрывая взгляда от Каролины, пытается нашарить в кармане зеркало связи с охраной, спросить, куда делся ВИП-гость Гермиона Грейнджер, но не успевает. Луэций Туллий начинает обряд. Мог ли Гарри думать еще год назад, когда скитался по лесам в поисках крестражей, что следующей весной самая прекрасная ведьма королевства скажет ему "да" в главном соборе Англии?

Почему вдруг такая тишина?

— Я! Я возражаю! — раздается от входа.

Вот и Герми! Что она сказала?

Рон за спиной пыхтит, словно только что вбежал в гору. Гермиона идет по проходу, по белым цветам, тоненькая, кудрявая, в своей обычной коричневой мантии. Каролина сдавливает его ладонь. Будет ли удобно, если он сейчас обнимет ее перед всеми этими магами? Он осторожно придвигается к невесте.

— Говорите, дитя мое, — величаво разрешает Верховный маг.

— Этот брак не может состояться, — чеканит Гермиона, останавливаясь возле самого возвышения и поворачиваясь лицом к остальным гостям. В церкви так тихо, что кажется, будто слышно, как льется свет с потолка.

— Продолжайте, — кивает Туллий.

— Согласно статье номер один Брачного кодекса, "магический брак есть таинство, осуществляемое для слияния любовного, имущественного и магического, для ведения совместного хозяйства и рождения потомства, для заботы друг о друге и о потомстве". Я утверждаю, что невеста находится под черномагическим заклятием и не в состоянии произвести никакого потомства. Я утверждаю, что невеста скрывает правду о своем состоянии от жениха. А значит, этот брак не должен быть осуществлен!

По собору проходит шепоток. Та-ак. Он-то надеялся, что ничего хуже торжественной церемонии с ним сегодня не случится.

— У вас есть доказательства, дитя мое? Это серьезное утверждение.

— У меня есть воспоминание о разговоре с ее единственным сыном, Блейзом Забини. Он признался, что над ним был осуществлен ритуал защиты, как над единственным наследником рода, поскольку его матери было известно, что другого ребенка у нее не будет. Он уверен, что она связана заклятием! Я готова представить это воспоминание и требую, чтобы свадьбу отменили!

Собор гудит. Артур Уизли нервно приглаживает редеющие пегие пряди. Что-то говорит Биллу презрительно сдвинувшая брови Флер. Нежное, как цветок, личико Габриэль Делакур заслоняет брезгливая физиономия неизвестной Гарри пожилой ведьмы, бормочущей, судя по губам, нечто очень похожее на "Грязнокровка!".

С другой стороны прохода, наискосок от Уизли — печальное лицо Нарциссы. У ее сына вид по-прежнему такой, словно он с утра успел чем-то сильно отравиться.

Гарри сильнее сжимает руку Каролины и оборачивается к Рону.

— Ты знал? — от ярости он не может толком говорить, и фразы выходят короткими, словно он рубит их топором.

Рон по-бычьи наклоняет упрямую голову.

— А что нам было делать? Ты сам видел расчеты!

— УВАЖАТЬ МОЕ РЕШЕНИЕ! — рявкает Гарри, и солнце под потолком вспыхивает ярче, а люди снова затихают.

Гермиона, самая бледная в этой толпе, смотрит на него снизу, запрокинув голову. На подбородке справа у нее маленькое чернильное пятнышко. В эту минуту он ненавидит ее всезнайскую самоуверенность. Пальцы Каролины дрожат, и ему хочется увести ее отсюда, от всех этих ужасающих магов, успокоить, обнять. Защитить...

Говорил же, что не стоит устраивать все настолько торжественно! Обвенчались бы тайком в какой-нибудь комнатке в Министерстве. Шеклболт тоже имеет право скреплять клятвы, может, его даже удалось бы уговорить на это...

Тем временем Гермиона бледнеет еще сильнее, становясь уже совершенно мелового цвета, и делает несколько шагов на возвышение. Охрана застыла, напряженно следя за Гарри. Он сам почему-то застыл тоже.

— Блейз просил передать это вам, — девушка протягивает Каролине красный конверт. Рон выдвигается из-за спины и встает рядом с Гермионой.

— Вопиллер, вопиллер! — несется по собору, и вся толпа подается вперед. Гарри может поклясться, что видит слабую вспышку колдокамеры в глубине под колоннами. Судя по движению синих мантий, охрана ее тоже заметила.

Каролина берет конверт, и в наступившей тишине можно уловить отчетливый оттенок злорадного предвкушения.

— Мама, — говорит письмо негромким голосом Блейза. Акустика в соборе хорошая, стены словно усиливают звуки. — Клянусь, у тебя не станет сына, если ты дашь этой свадьбе случиться. Я не желаю иметь с Поттером ничего общего. Но я не хочу также, чтобы с ним произошел несчастный случай и вина за его смерть ("Смерть!" — ахает кто-то, тут же прикрывая рот ладонью) легла на наше семейство. Очень прошу подумать над моими словами. Твой сын Блейз.

Тишина. Гарри разворачивает Каролину к себе.

— Так что? — спрашивает он, — это все действительно имеет значе... Что нам делать?

— Что вы решили? — мягко интересуется Луэций Туллий.

Итальянец безмятежен, как Дамблдор, дорвавшийся до лимонных долек. Что-то определенно есть в этом фокусе со старостью.

— Блейз никогда не причинит себе вреда, — отрешенно говорит Каролина. — Но решать должен ты.

Ее лицо сейчас словно нарисовано тушью по бумаге: бледные щеки, тонкие черные брови, волосы и ресницы, светлые до прозрачности глаза, глядящие куда-то сквозь Гарри.

— Мистер Поттер, — важно говорит Верховный маг, — решение зависит от вас. Обвинение в скрытии факта бесплодности весьма серьезно. Вы имеете полное право потребовать отложить свадьбу до полного выяснения характера и силы проклятия...

— Можно просто продолжить?

— Гарри, ты с ума сошел! Смотри, ей наплевать на собственного сына!

— Это не твое дело, Рон! Давно ты веришь всему, что говорит Блейз?! Я не предам ее, ясно? Пожалуйста, продолжайте, сэр.

Собор взрывается воплями. Кажется, что-то кричит Гермиона, рядом бушует Рон, кидая ему под ноги два золотых кольца, которые хранил у себя, как шафер — Гарри машинально наклоняется, чтобы поднять — в криках можно различить даже вечное малфоевское "Поттер, ты редкий придурок!". Но лицо Каролины наполняется таким сиянием и счастьем, такой гордостью за него, что Гарри будто отсекает от всего остального.

— Да, — говорит он, когда доходит его очередь подтвердить согласие.

— Да, — отвечает вслед за ним Каролина, и нити заклятия скрепляют сцепленные руки. Его жена смотрит на кольцо, и на ее губах появляется слабая улыбка.

— Ты очень хочешь остаться на празднество? Может, бросим гостей на эльфов, и Мерлин с ними?

Он с готовностью кивает. Лучшее предложение за сегодняшний день, определенно.

— Подпишитесь вот здесь, — перед ними зависает огромная книга.

— На счет "три", — говорит Каролина, передавая ему перо.

Гермиона, кажется, собирается плакать. Уткнулась лбом Рону в солнечное сплетение и вздрагивает плечами. Рон сверлит его зверским взглядом. Слава богам, все наконец закончилось! Что касается детей... Хм, он пока вообще об этом не думал. Ну, в крайнем случае, всегда можно усыновить...

— Два. — Каролина трогает палочкой кольца, крепче переплетая свои пальцы с его.

— Три. Рывок портключа, пространство сдавливает их, как колбасный фарш, и Вестминстер пропадает из вида.

Мраморный пол выложен черно-белыми плитами, словно шахматная доска. Сыро, свежо. Темно. За высокими окнами палаццо скользят по черной воде длиннотелые гондолы со светящимися на носу фонариками.

— Ты все сделал правильно, — говорит Каролина тихо, обнимая его за талию, пока они вместе смотрят на плещущуюся внизу лагуну. Ее волосы пахнут темными розами из замкового сада.

— Знаешь, этот дом был куплен... давным-давно... для моего медового месяца. Нет, нет! Не смейте строить такие гримасы, мистер Поттер! Я ни разу не была здесь. Если бы не ты, думаю, я бы сюда так и не попала.

— Вы полны сюрпризов, миссис Поттер, — отвечает Гарри.

Ему хорошо. Спокойно. Все наконец решилось, это здорово. Больше не придется выдерживать доверительные беседы и уговоры или обдумывать ночные кошмары, пытаясь отыскать в них скрытый смысл. Время сомнений прошло. Теперь будет, что будет.

— Я серьезно, — мурлычет Каролина, прижимаясь ближе. — Не представляешь, сколько лет я об этом мечтала. Ммм.... а сейчас хочу есть! Как думаешь, велим накрыть в столовой или пойдем куда-нибудь? Здесь тоже есть «У Флориана», как в Косом. Управляет Витторио, из итальянской ветви. Днем туда не попасть из-за магглов, а сейчас все свои. Сходим? Это близко.

— Надеюсь, хоть итальянцы на нас не накинутся?

— Можно надеть маски. Здесь это принято.

Поворачиваясь к выходу, Гарри замечает, как на небольшом полотне, висящем в проеме между окнами, мелькает рукав темно-серой мантии.

В эту ночь, когда они сбивают простыни в старинной спальне, Каролина впервые говорит ему, что любит.

— Да, — слышит он задыхающийся влажный шепот, скользя губами по неразличимому в темноте телу. Чувствуя, как она выгибается, подается бедрами навстречу, прижимается изо всех сил, составляя с ним одно целое, то фантастическое "двуспинное чудовище", которое воспевают влюбленные поэты.

— Да. Я тоже люблю тебя, Гарри. Ах, Гарри, Гарри, Гарри, Гарри...

И мир осыпается шелковистым золотым фейерверком.