Боже, только не снова! (джен)

— Так куда ты думаешь, тебя распределят? — спросил Рон.

— Кажется, у меня есть довольно хорошее соображение по этому поводу, — ответил Гарри.

— Я буду на Гриффиндоре, — гордо сообщил Рон.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Гарри. — В смысле, только если ты не ленивый вероломный идиот, ты можешь оказаться на любом другом факультете.

— Вся моя семья училась на Гриффиндоре, — объяснил Рон.

— И что? Разве родители-гриффиндорцы обязательно должны вырастить гриффиндорцев из своих детей? — спросил Гарри, немного паникуя при мысли, что из гриффиндорцев получаются такие ужасные родители, что их детям приходится быть храбрыми, чтобы выжить.

— Вся моя семья училась на Хаффлпаффе, — высказался Эрни Макмиллан.

— И ты уже знаешь, что вся моя семья училась на Слизерине, — напомнил ему Драко.

— Так что, вы все трое хотите быть на одном конкретном факультете просто потому, что все остальные там учились? — спросил Гарри.

— Именно, — кивнул Рон.

— Ну, не хотелось бы вас разочаровывать, но это сильно смахивает на хаффлпаффскую верность — желание быть на том же факультете, что и все остальные в твоей семье, — будничным тоном произнес Гарри. Рон и Драко выглядели смущенно, в то время как Эрни просиял.

— Хотя, — задумчиво продолжил Гарри, — желание быть на факультете, которому все безоговорочно доверяют и постоянно недооценивают, блестяще; возможно, тебе подойдет Рейвенкло. К тому же, это еще один замечательный способ помочь твоим слизеринским амбициям.

Эрни что-то проворчал, но был избавлен от необходимости отвечать, так как назвали его имя. К счастью, у Малфоя было не так уж много времени, чтобы наехать на Гарри, прежде чем его имя было названо.

— Ты же не имел все это в виду на самом деле, да, Гарри? — спросил Рон с побледневшим лицом. — Я правда хочу на Гриффиндор.

— Уверен, что ты попадешь туда, — убедил его Гарри, чувствуя себя немного виноватым за то, что заставил их беспокоиться. Ну, вообще-то не очень, потому что Драко обычно не вызывал у Гарри чувство вины (ну, кроме всей той истории с неудачным убийством на шестом курсе, но, справедливости ради, Драко первый пытался послать в него Круциатус), а чуть более года спустя Эрни, скорее всего, будет убежден, что он — злодей. Рон, однако же, все еще имел огромный комплекс неполноценности, с которым Гарри хотел ему помочь, а не усугубить. Однако у него было не так много времени подумать об этом: его имя вскоре прозвучало.

— Поттер, Гарри, — прочитала профессор МакГонагалл.

Все тут же начали шептаться.

— Она сказала “Поттер”?

— Тот самый Гарри Поттер?

Теперь уже у Гарри был опыт в обращении с законной долей своей известности благодаря своей первой жизни, и у него были годы, чтобы привыкнуть к славе. Все же, ничто и близко не сравнится с первой встречей с огромным количеством людей (в особенности подростков).

— Да, это так, — сказал Гарри, выходя вперед. Шепотки быстро умолкли, учителя смотрели друг на друга с легким изумлением. Было ясно, что все ожидали, что он просто не отреагирует на шевеление в зале. Ну да, как же. — Я Гарри Поттер. Если хоть кто-нибудь спросит меня, уверен ли я в этом, таким образом подразумевая, что я не обладаю способностями любого уважающего себя годовалого ребенка, я приложу его проклятьем. Я вас предупредил.

Хотя Гарри и не был уверен, что в самом деле проклянет их (по крайней мере, если они будут третьекурсниками или младше), это показалось ему хорошим способом остановить непрекращающийся допрос о его личности. И шокированное выражение на лице Снейпа было приятным дополнением. Хотя сейчас Гарри, вероятно, непреднамеренно убедил его, что фактически является перевоплощением Джеймса Поттера. Ну что ж, такова жизнь.

Затем Гарри подошел к Шляпе и надел ее себе на голову.

— Хммм, — протянула Шляпа. — Сложно. Очень сложно.

— Как это может быть сложно? Ты уже распределяла меня однажды.

— Да, но теперь ты вернулся в прошлое, чтобы управлять событиями по своему усмотрению, что весьма по-слизерински.

— Верно подмечено. За исключением, знаешь, всей этой “это была совершенная и абсолютная случайность” части.

— Ну, ты невероятно умен для своего возраста, может, тебе следует учиться на Рейвенкло, — предложила Шляпа следующий вариант.

Гарри закатил глаза.

— Вообще-то, я весьма обыкновенный для своего возраста, так что нет, не следует. Хотя будь я проклят, если позволю Гермионе побить меня в оценках, когда начнутся занятия. Плевать, что это она — гений, я все еще на двенадцать лет старше.

Шляпа вздохнула.

— Хорошо, Рейвенкло тоже не подходит. Но твоя преданность, особенно семье Уизли, которую ты, кажется, поддержишь независимо от того, что они сделают, удивительна — как насчет Хаффлпаффа?

Гарри пожал плечами.

— Валяй, я переведусь в Гриффиндор.

— Разве это позволено? — спросила Шляпа.

Еще одно пожимание.

— Я — мальчик-который-выжил-до-слухов-о-темном-волшебнике. Я могу решать, кому жить, а кому умирать.

— Ты несколько самодоволен, не так ли? — спросила Шляпа, раздраженная неприятием Гарри других факультетов.

— Да, немного, — признал Гарри. — Но, эй, разве это не гриффиндорская черта? И почему ты так стараешься распределить меня на другой факультет?

— Ну а что прикажешь мне делать? Отправить тебя на Гриффиндор просто потому, что ты так хочешь, и потому, что уже поступила так однажды? Так дела не делаются, — объяснила Шляпа.

— Но так было в прошлый раз, — не согласился Гарри.

— Ну, так как у меня нет воспоминаний о произошедшем, я должна подумать. Ты, испуганный одиннадцатилетка, осмелился спорить с существом, которое решало твою судьбу. Звучит по-гриффиндорски.

— В смысле «твою судьбу»? Я думал, это касается только Хогвартса.

Шляпа хихикнула, действительно хихикнула.

— О, пожалуйста, ты правда в это веришь? Назови кого-то слизеринцем, и никто не подумает, что он злодей или трус? Или, в некоторых случаях, злобный трус?

На это у Гарри не было ответа.

— Или возьмем Рейвенкло. Они должны быть невероятно нелепыми и всю жизнь провести за учебой, даже если тебя носом ткнут в примеры, доказывающие, что это не правда, такие как — что я могу назвать из твоего опыта — Чжоу Чанг и Луна Лавгуд. Или Хаффлпафф: он должен быть факультетом, куда тебя направляют, когда в тебе нет того, что требуется для остальных факультетов, но Седрик Диггори был, несомненно, самым квалифицированным учеником на своем потоке.

— А что говорят про Гриффиндор? — спросил весьма развеселенный Гарри.

— Пушечное мясо.

Гарри фыркнул.

— Как всегда. Полагаю, я вроде как все-таки понимаю твои мотивы. В смысле, Хагрид, в принципе, сказал мне прямым текстом, что все темные волшебники учились на Слизерине, даже хотя он и знал по крайней мере одного золотого мальчика с Гриффиндора, который стал таким же, даже если он и думал, что это Сириус, а не Петтигрю. И часто можно услышать о том, что в такой-то семье все учились на Слизерине, так что, конечно, они все Пожиратели или, по самой крайней мере, чистокровные фанатики. И Уизли так яро подчеркивают, что все они — гриффиндорцы, что это смешно.

— Так ты пойдешь на другой факультет? — с надеждой спросила Шляпа.

— Извини, — попросил прощения Гарри. — Я бы пошел, правда пошел, но мне бы хотелось снова быть вместе со своими друзьями. Не говоря уже о том, что Рон слишком незрел сейчас, чтобы дружить со слизеринцем.

— Хорошо, — проворчала Шляпа. — Полагаю, то, что ты проскочил через Арку Смерти, все равно считается за проявление невероятного безрассудства и может также отнести тебя к тем людям, которые не кажутся способными обдумывать свои поступки. ГРИФФИНДОР!

Как легко можно было предугадать, его факультет одарил Гарри самыми громкими аплодисментами, не подозревая, что их только что оскорбили. Вскоре после этого был распределен и Рон.

— Молодец, Рон, отлично сработано, — напыщенно произнес Перси.

— Что значит «отлично сработано»? — спросил Гарри, изображая смущение. — Он получил письмо из Хогвартса, естественно они собирались распределить его.

— Я имел в виду, хорошо, что он попал на Гриффиндор, — покровительственно объяснил Перси.

— То есть ты бы расстроился, если бы он попал на любой другой из трех одинаково достойных факультетов? Я просто подумал, что ты счастлив, что он вообще станет волшебником.

— Ну, я счастлив, конечно счастлив, — быстро отступил Перси. — Просто лучше, что он на Гриффиндоре, а не на любом другом факультете.

— Я думал, старосты должны способствовать межфакультетскому единству, — Гарри почесал затылок. — Может, мне следует спросить у Дамблдора, как он собирается достичь этого, когда его представители среди студентов настаивают на сохранении факультетских предрассудков.

Перси побледнел от мысли, что такая жалоба сделает с его шансами на должность Главного Старосты Мальчиков.

Гарри обратил внимание на своих товарищей-первокурсников как раз вовремя, чтобы услышать, как Шеймус спрашивает:

— Как он оказался весь в крови?

— Я никогда не спрашивал, — последовал деликатный ответ призрака. Если только Гарри очень сильно не ошибался, «он» относилось к Кровавому Барону. Сейчас ему, возможно, не следует рассказывать эту историю, так как очевидно, что они хотят сохранить это в секрете, но, опять же, ему никогда особо не нравился ни Кровавый Барон, ни Серая Дама.

— Я могу рассказать тебе, — вмешался Гарри.

Все повернулись в его сторону.

— И откуда же ты, первокурсник, знаешь такие подробности? — требовательно спросил сэр Николас.

Гарри пожал плечами.

— Магия?

Никто не смог придраться к этому ответу, хотя если Гарри не будет осторожен, то все станут требовать, чтобы он снова взял Прорицания, так как очевидно, что он — пророк.

— Так что случилось? — спросил Шеймус.

— Серая Дама, которая, кстати говоря, является призраком башни Рейвенкло, на самом деле Хелена Рейвенкло, дочь Ровены Рейвенкло. Могу предположить, что быть дочерью самой умной ведьмы в истории не так-то просто, и потому у нее развился комплекс неполноценности. У ее матери была диадема, которая, как говорили, делает умнее того, кто ее носит. Хелена решила, что это хорошая мысль — украсть диадему и сбежать с ней в неизвестном направлении. Ее мать послала бывшего жениха Хелены, Кровавого Барона, отыскать ее. Хелена хотела вернуться назад, но была слишком гордой и поэтому отказалась. Барон вышел из себя и убил ее, а затем понял, что сделал, его захлестнули эмоции, и он убил себя, — рассказал Гарри, накладывая себе пирог с патокой.

— Звучит, как плохая мыльная опера, — оскорбленно произнесла Гермиона. — Ты уверен?

— Гермиона, разве мы уже не прошли через всю эту “спрашивать Гарри, уверен ли он” ситуацию, когда дело касалось моего имени?

— Ну да, но более вероятно, что ты знаешь свое имя, чем что-то, что произошло больше тысячи лет назад, — здраво отметила Гермиона.

— Да, откуда ты узнал? — спросил Дин Томас.

Гарри пожал плечами.

— Она мне сказала?

— Кто, Серая Дама? — Почти Безголовый Ник был в замешательстве. Когда Гарри кивнул, он продолжил: — Когда?

— На седьмом курсе, — ответил Гарри, используя удивительный феномен, состоящий в том, чтобы говорить правду, но такую невероятную, что все подумали бы, что ты шутишь. Ну, если тебе повезет. Если же нет, то они, скорее, сочтут тебя лживым шизофреником.

— Ну, если не хотел говорить нам, мог бы так и сказать, — произнес Шеймус.

В конце концов разговор зашел о семьях.

— Я половина на половину, — проговорил Шеймус. — Мой папа — маггл. Мама до свадьбы не говорила ему, что она ведьма. Он был ужасно шокирован.

Остальные засмеялись, но Гарри нахмурился. В первый раз это казалось очень забавным, но после того как он слышал, как воспитывали Снейпа из-за того, что Эйлин Принц поступила точно так же…

— Тебе повезло, — не осознавая, произнес Гарри. Все озадаченно посмотрели на него. — Тебе повезло, что твой отец так хорошо это воспринял. Он легко мог запаниковать и уйти. Или остаться и обижаться на твою мать за то, что она лгала ему, а на тебя за то, что удерживаешь его. Тебе повезло, что твой отец — хороший человек.

На мгновение повисла неловкая тишина, так как никто точно не знал, что на это сказать.

Наконец Рон спросил:

— Что насчет тебя, Невилл?

— Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — произнес Невилл, — но родственники долгое время считали меня магглом.

— Ты имеешь в виду «сквибом»? — спросил Гарри.

Невилл кивнул.

— Мой двоюродный дедушка Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы вызвать всплеск магии, — он однажды столкнул меня с пирса в Блэкпулле, я чуть не утонул — но ничего не происходило до тех пор, пока мне не исполнилось восемь. Дедушка Элджи зашел к нам на чай и высунул меня за лодыжки из окна второго этажа, когда двоюродная бабушка Энид предложила ему безе и он нечаянно разжал хватку. Но я отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Все были в восторге. Бабушка плакала: она была так счастлива.

Господи Боже, какая разница в мировоззрениях возникает всего лишь за десяток лет!

— Итак, дай-ка я проясню ситуацию, — произнес Гарри, пытаясь сохранять спокойствие. — Ты, по существу, говоришь, что твои родственники продолжали пытаться убить тебя для того, чтобы вызвать всплеск магии? Так что, если бы ты не был волшебником, они бы предпочли, чтобы ты умер? И твоя бабушка была так счастлива, что ты обладаешь магическими способностями, что совсем упустила из вида, что если бы ты не смог использовать магию, то умер бы?

— Н-ну, они хотели узнать, смогу ли я посещать Хогвартс, — робко сказал Невилл.

Гарри знал, что это, вероятно, было не то, что Невиллу нужно было услышать, но это было то, что ему нужно было сказать. Он помнил слишком хорошо, какой вред принесла Невиллу эта “любящая семья”: ему потребовались годы, чтобы пережить это. Гарри также помнил, как Невилл уничтожил последнюю составляющую бессмертия Волдеморта и дал Гарри возможность победить, и его захлестнула волна гнева при мысли о том, каким должно было быть детство Невилла. Потому что, честно говоря, Дурсли может и ненавидели его всем сердцем и не скрывали этого, но, по крайней мере, они никогда не пытались его убить.

— Если им так сильно хотелось знать, следовало проверить список Хогвартса. Положим, что это, вероятно, весьма необычно и, возможно, против правил, но Дамблдор сделал бы исключение, если бы узнал, что твои родственники будут пытаться убить тебя, — холодно сказал Гарри. — И все это давление, вероятно, пагубно повлияло на любые шансы проявления неконтролируемой магии. В общем, я говорю, что им правда не следовало делать это с тобой, Невилл.

Невилл ничего не ответил, но посмотрел на Гарри со странным задумчивым выражением на лице.

* * *

Гарри преуспел в занятиях гораздо больше, чем в прошлый раз, как он сам полагал, если не учитывать, что он знал, как выполнять простейшие заклинания первого курса, и потому учителя разделились на тех, кто думал, что он вундеркинд, и тех, кто считал, что он каким-то образом мухлюет.

Хотя с защитой от темных искусств было немного по-другому. Гарри решил, что пока он не будет делать ничего, что сделало бы абсолютно очевидным, что он знает, что во всем виноват Квиррелл и Волдеморт на его затылке, но это не значит, что он должен игнорировать все, что заметил еще в первый раз, даже если он тогда и неверно истолковал это.

Как только Квиррелл повернулся к классу спиной, чтобы записать что-то на доске, Гарри почувствовал знакомую боль в шраме (ну, или полузнакомую: в конце концов, он не чувствовал ее в течение шести лет), приложил руку ко лбу и заскулил.

— В-в-все в п-порядке, мистер П-П-П-Поттер? — спросил Квиррелл.

— Из-за Вашего тюрбана болит мой шрам, — прямо ответил Гарри.

— Ч-что? — спросил Квиррелл, испуганно глядя на него.

Остальной класс просто засмеялся, очевидно не веря ему. Но он полагал, что это лучше, чем если бы они сочли его психом. На самом деле, может быть, если он продолжит вести себя, как сейчас, не будет того провала Риты Скитер, когда она узнала о его снах.

— Вы слышали меня, — сказал ему Гарри. — Так что я был бы очень признателен, если бы Вы могли не поворачиваться полностью своим тюрбаном ко мне, так как я думаю, что это будет более благоприятно для моего обучения.

— Как может болеть шрам, Гарри? — скептически спросила Гермиона. — Вероятно, болит голова?

Гарри пожал плечами.

— Не знаю, что сказать тебе, Гермиона. Все, что я знаю, это что болит мой шрам, а не голова.

— Как это возможно? — повторила Гермиона.

Гарри не был точно уверен, как объяснить это, так что просто оставил все как есть.

* * *

Наконец настал день, которого он ждал больше всего: его первый урок зелий в возрасте полукомпетентного взрослого. Некоторые сочли бы это мошенничеством. Гарри счел бы мошенничеством учителя зелий, не имеющего к тебе личной неприязни. Так что одно другому не мешает.

— Ах, да, — было первое обращение Снейпа к нему. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

— Простите, сэр, вы просите автограф? — с невинным видом спросил Гарри. Он предположил, что набухшая жилка на лбу Снейпа означает «нет», и продолжил: — Просто я узнал, что мои родители не были пьяницами, которые погибли в автокатастрофе, чуть больше месяца назад, так что я еще не освоился со всей этой известностью. Я признателен, что Вы были так деликатны.

О, посмотрите, еще одна жилка! Хотя Гарри был уверен, что Снейп — один из так называемых «хороших парней», он также понимал, что единственный шанс понравиться Снейпу — умереть в тот самый момент, когда Сортировочная Шляпа распределила его на Гриффиндор.

На самом деле, подумал Гарри, он может очень постараться… Нет уж. Какая радость, если некого доставать? И, по крайней мере, насчет Снейпа с ним согласятся все.

— Поттер! — голос Снейпа вывел его из размышлений. — Что получится, если смешать измельченный корень асфоделя и отвар полыни?

— Напиток Живой Смерти, — сухо ответил Гарри.

— Который действует как? — надавил Снейп.

— Профессор, я не совсем уверен, почему Вы задаете мне вопросы, на которые не знаете ответа, но спешу сообщить, что я, первокурсник, знаю, что это очень мощное снотворное, после принятия которого кажется, что ты умер.

— Конечно я знаю это, Поттер! — резко произнес Снейп.

— Я в этом уверен, — ответил Гарри с некоторым сомнением.

— Ну, полагаю, всем когда-то везет, уж Вы-то многое должны об этом знать, Поттер… — рассеянно пробормотал Снейп.

Гарри уставился на него.

— Эм, сэр? Вы только что сравнили правильный ответ на вопрос по зельеварению с бесчеловечной попыткой Волдеморта убить меня после того, как он зверски лишил жизни моих родителей?

Снейп вздрогнул, осознав, что сказал это вслух.

— Где Вы станете искать, если я попрошу Вас найти безоар?

— В шкафчике для зелий? — предположил Гарри.

Снейп сверкнул глазами.

— Поттер!

— Что? Вы не можете в самом деле надеяться, что я пойду, найду козу и извлеку безоар из ее желудка… правда? — Гарри выглядел немного испуганно. Он не сомневался, что Снейп очень даже может ожидать от него этого. Особенно если он и дальше продолжит провоцировать его.

— Какая разница между клобуком монаха и волчьей отравой? — выпалил Снейп новый вопрос.

— Не очень-то мило с Вашей стороны пытаться так одурачить меня, сэр, — сказал Гарри. — И я знаю абсолютно точно, что это одно и то же растение. Хотя почему его называют двумя разными словами — ну, тремя, если считать аконит — выше моего понимания.

— Кажется, Вы достаточно осведомлены, Поттер, — нехотя признал Снейп, полностью игнорируя тот факт, что первокурсникам не положено заучивать свои учебники к первому дню занятий.

Хотя этот первый вопрос… Когда Гарри пытался попросить прощения у Джинни за то, что бросил ее после похорон Дамблдора, он решил послать ей букет и поэтому приобрел книгу «Викторианский язык цветов». Если он правильно помнил, асфодель — это сорт лилий, значащих “мои глубочайшие сожаления”, а полынь означает “отсутствие” и также символизирует горькую печаль. Если сложить это, получится “Я горько сожалею о смерти Лили”. Обычный первокурсник ни за что в жизни не смог бы додуматься до этого (и Гарри даже точно не знал, имел ли Снейп это в виду), но казалось слишком большим совпадением, что из всего того, о чем Снейп мог спросить, он выбрал именно это.

— Спасибо, — тихо произнес Гарри.

Снейп лишь коротко кивнул.

— Ну? И почему вы все это не записали?

Гарри был в паре с Роном и заметил, что Невилл кажется немного бледным.

— Эй, Невилл? Почему бы тебе не поработать с Гермионой? В конце концов, она читала учебник несколько раз, так что, вероятно, она справится, — предложил Гарри.

Гермиона ответила на это улыбкой, и они вдвоем направились к своему столу.

И Гарри был прав: Гермиона знала, что делает, и Невилл сумел в этот раз ничего не взорвать. Гарри все же наложил на себя протего: это уже вышло у него в привычку. И раз он знает, как защититься от различных инцидентов на зельях, почему бы и не использовать это, в конце концов?

A/N: Да, я придерживаюсь в большинстве своем оригинальных названий и имен, а не их росмэновских эквивалентов. :)