Боже, только не снова! (джен)

— Подожди-ка … чего?! — выпалил Невилл, пройдя сквозь пламя. — Это правда был Квиррелл? Блин, теперь я должен близнецам Уизли.

— Вы делали ставки на то, кто собрался меня убить? — спросил Гарри. — В этом как будто есть что-то ненормальное…

— О, тебе ли об этом говорить. Ты заводишь разговор о своем, как ты его называешь, «лицевом дефекте» при каждом удобном случае, — заметил Невилл.

Гарри пожал плечами.

— Да, ну, кажется, все так любят говорить об этом, что я решил сделать им одолжение. И по крайней мере хотя бы близнецы Уизли верили в меня!

Прежде чем Невилл смог ответить, заговорил Квиррелл.

— Я задавался вопросом, встречу ли тебя здесь, Поттер. Должен сказать, что я, однако, не ожидал увидеть еще и Лонгботтома.

Гарри казался озадаченным.

— Почему вы думали встретить меня? Мне, нафиг, одиннадцать; я должен соображать лучше, чем идти за хорошо обученным волшебником, который хочет меня убить, будучи вооруженным лишь помощью некоторых других первокурсников.

Хотя, если бы ему в самом деле было одиннадцать, ему вряд ли бы пришло в голову пытаться достучаться до взрослого после отказа МакГонагалл. Видит Бог, так же было и в прошлый раз. Нужно было как следует уточнить, почему он считает, что камень в опасности.

— Боже, я даже не знаю, — с сарказмом ответил Квиррелл. — Может ли это быть потому, что каждый раз, как я поворачивался к тебе спиной, ты утверждал, что твой шрам горит?

Гарри открыл рот, чтобы ответить, но затем резко закрыл его.

— Справедливо, — признал он.

— Должен сказать, я по правде не ожидал, что ты догадаешься, учитывая, что Северус кажется наиболее подходящей кандидатурой. Кто в здравом уме заподозрит меня, б-б-бедного за-заикающегося п-профессора Квиррелла, когда рядом есть эта летучая мышь-переросток?

— Я бы заподозрил.

— Эм, Гарри? Мне кажется, вопрос был «кто в здравом уме», — напомнил Невилл.

— Точно. Но, может быть, я бы ничего не узнал, если бы у тебя не было гребаного Тома Риддла на затылке.

Это послужило шоком для всех присутствующих. Невилл не имел ни малейшего понятия, о чем говорит Гарри, Квиррелл был не в курсе, кто такой Том Риддл, а Том Риддл недоумевал, откуда Гарри знает, что именно это его настоящее имя, а не Волдеморт.

Квиррелл, очевидно, решил не уточнять и щелкнул пальцами, связывая Невилла и Гарри. Гарри отругал себя за то, что забыл об этом, и сконцентрировался на попытках снять веревки без помощи своей палочки. Он сможет сделать это, если у него будет достаточно времени, но ему нужно сосредоточиться.

В это же время Квиррелл, пользуясь моментом, бормотал себе под нос о том, как же ему достать камень. Неожиданно Волдеморт произнес:

— Мальчишка… Используй мальчишку…

Невилл вздрогнул.

— Это был Том Риддл? — прошептал он.

Гарри тихонько кивнул.

Квиррелл обернулся к Гарри.

— Конечно же… Поттер! Иди сюда! — он убрал веревки, окружавшие Гарри, и приказал ему посмотреть в зеркало.

В отличие от прошлого раза, когда Гарри думал, что камень будет в большей безопасности в его кармане, а не в заколдованном зеркале, секрет которого Квиррелл не может разгадать, так что уже отчаялся настолько, что просит ребенка достать его, Гарри совсем не хотел заполучить камень.

— Ну? — спросил Квиррелл, теряя терпение. — Что ты видишь?

— Свою семью, — Гарри сделал паузу. — Снова. Серьезно, народ, это не поменяется, так что хватит спрашивать.

— Ты не видишь камень? — разочарованно и слегка недоверчиво спросил Квиррелл.

— С какого перепуга мне бы хотеть заполучить камень? — удивился Гарри. — Кажется, что он в достаточной безопасности там, где он есть.

Когда Гарри начал потихоньку отодвигаться от Квиррелла, Волдеморт снова заговорил.

— Камень у другого мальчишки…

Гарри замер.

— Черт побери! — ему точно следовало упомянуть, что смотреть в зеркало — плохая идея.

Квиррелл направился к Невиллу, который, со своей стороны, казался ужасно напуганным.

— Дай мне поговорить с ними… лицом к лицу… — решил Волдеморт.

Пока Квиррелл озвучивал свои жалкие протесты и в итоге все равно сделал так, как хотел Волдеморт, Гарри умудрился беззвучно, не пользуясь палочкой, освободить Невилла.

— А! — вскрикнул Невилл, впервые увидев лицо Волдеморта.

Гарри отреагировал спокойнее. Он знал, что может справиться с Волдемортом, пока тот находится в таком состоянии, только не был уверен насчет Невилла.

— Гарри Поттер и Невилл Лонгботтом. Как иронично, что именно вы стоите здесь передо мной. Иронично, но в то же время логично.

— Том Риддл. Я определенно уверен, что ты педофил.

Невилл чуть не подавился. Он точно не знал, кто был перед ним, но у него было назойливое чувство, что должен бы.

— Как ты смеешь… — разозлившись, начал Волдеморт, хотя трудно было сказать, чем он недоволен больше: тем, что Гарри использовал его настоящее имя, или предъявленным ему обвинением.

— Да, смею, и давай пропустим ту часть, где ты глубоко оскорблен. Я знаю твое имя — смирись с этим, — предложил Гарри.

Несколько секунд Волдеморт хранил молчание. Затем он сказал:

— Было одно пророчество, знаешь?

Гарри напрягся. Чего Волдеморт пытается добиться? Он не говорил ничего подобного, когда Гарри встретился с ним в первый раз. Это из-за того, что Невилл тоже здесь?

— Пророчество гласило, что в конце июля родится мальчик, чьи родители трижды бросали мне вызов, и он остановит меня. Это могло относиться к любому из вас. Я решил напасть на Гарри, и он действительно остановил меня. Временно. Пророчество исполнилось. Так что, видишь ли, у меня нет никаких причин убивать тебя или твоего друга, раз уж на то пошло, Невилл. Просто отдай мне камень, который лежит в твоем кармане, и даю слово, что я не причиню никому из вас вреда.

— Слово лжеца и убийцы, — зло выкрикнул Гарри.

— Т-ты, — Невилл с трудом сглотнул. — Ты свел моих родителей с ума!

— Это был не я, Невилл, это случилось после того, как я исчез. Беллатрикс Лестрейндж, которая всегда была одной из самых верных, даже если и заблуждающихся моих последователей, решила, что твои родители как знаменитые авроры и, как всем известно, приближенные к этому кукловоду Дамблдору знают, что произошло. Я не одобряю этих действий и заставлю их страдать за то, что они лишили тебя родителей, Невилл. Только скажи, отдай мне камень, и твои родители будут отомщены.

Теперь уже Невилла била неудержимая дрожь.

— Т-ты мог бы так же легко напасть на меня и убить моих родителей.

— Но я этого не сделал, — голос Волдеморта был ласков, убедителен. — Я отправился за Гарри, потому что не хотел без лишней необходимости проливать чистую кровь, на случай если окажусь не прав. Благородные чистокровные дети, такие, как ты, — будущее, мой дорогой Невилл. Довести твоих родителей до помешательства было ужасной потерей, они были прекрасными волшебниками. Как только я вернусь, я помогу всем достойным чистокровным, таким, как твои родители, которые потеряли все, но остались живы. Я могу вернуть тебе твоих родителей. Просто отдай мне камень.

Довольно долго Невилл ничего не говорил.

— Н-нет... Я… Нет.

Прежде чем Волдеморт успел осознать отказ Невилла, Гарри ухватился за возможность и наскочил на Квиррелла, прижимая свои руки к его лицу.

Боль в шраме была настолько сильной, что Гарри не мог видеть. Он знал, что должен был, вероятно, вмешаться гораздо раньше, но, в какой-то степени как Дамблдор, он хотел предоставить Невиллу возможность справиться с Волдемортом лично и подумал, что способность не поддаться Волдеморту, даже когда он обещает все на свете, сделает чудо с все еще находящейся в плачевном состоянии самооценкой Невилла.

Как раз когда Гарри был готов отключиться, он услышал «Редукто!» — и Квиррелл исчез.

Он поднял глаза и увидел Невилла, опускающего свою палочку с широко распахнутыми глазами.

— Гарри! Невилл! — воскликнула Гермиона, как только они покинули коридор. За неимением лучших идей они просто вылетели на метле Гарри через люк. Гермиона обняла их обоих в ту же секунду.

— Эй, Гермиона, — слабым голосом сказал Гарри. — Ты нашла профессора Дамблдора?

— Разумеется нашла, — прозвучал голос Дамблдора позади Гарри. Как он..? Лучше не спрашивать.

— А теперь, я уверен, у вас ко мне множество вопросов, и у меня к вам есть парочка, но, для начала, почему бы нам не отвести всех вас в Больничное Крыло?

* * *

Когда мадам Помфри закончила их осматривать и Рон с Гермионой ушли по своим делам, Дамблдор вернулся.

— Вероятно, тебе следует отдать философский камень профессору Дамблдору, — начал разговор Гарри.

Невилл округлил глаза.

— Точно! Я совсем забыл про это…

— Разумеется, — глаза Дамблдора замерцали. — Вы наверняка сильно переволновались в том подземелье.

Гарри хмыкнул.

— Ну, это если одним словом.

— Я убил профессора Квиррелла.

После этого заявления повисла тишина, Невилл тупо уставился на свою больничную кровать, вцепившись в простыни. Он не был расслаблен, потому что не перестал трястись, даже когда они дошли до Больничного Крыла.

— Что произошло? — серьезным тоном спросил Дамблдор.

Чувствуя, что Невилл, скорее всего, не хочет говорить об этом, Гарри глубоко вздохнул и начал рассказ.

— Квиррелл охотился за камнем. Рона вырубила королева в шахматном матче, который мы провели, и зелья, чтобы пройти через пламя к Квирреллу, хватало только на двоих, так что Гермиона вернулась к Рону. Там было зеркало Еиналеж, и Квиррелл пытался использовать меня, чтобы заполучить камень, но я не хотел, чтобы камень угодил к нему в руки, так что Невилл, который, очевидно, хотел достать камень, но не использовать его, получил его вместо меня. Это привело к тому, что Квиррелл снял свой тюрбан, и обнаружилось, что у него на затылке Волдеморт. Волдеморт… он пообещал Невиллу вернуть родителей, если тот отдаст ему камень. Невилл отказался. Волдеморт хотел напасть на Невилла, поэтому я использовал магическую защиту жертвенной любви своей матери, чтобы поджарить лицо Квиррелла, и, как раз когда я практически отключился из-за магического истощения, Невилл пальнул в него Редукто.

— Я убил его, — повторил Невилл.

— Квиррелл был уже мертв, — мягко сказал ему Дамблдор. — Он умер в тот самый момент, как позволил Волдеморту разместиться в своем теле. Он все равно бы умер, как только Волдеморт покинул бы его, что он и сделал бы сегодня независимо от того, получил бы он от тебя камень и создал себе новое тело или потерпел бы неудачу и решил, что бедный Квиринус отжил свое и теперь бесполезен.

— Так, значит, это не моя вина? — с сомнением спросил Невилл.

— Именно, — согласился Гарри. Он знал, что Невиллу понадобится время, чтобы как следует прийти в себя, и хотел бы, чтобы все случилось не так, но теперь он уже ничего не мог с этим поделать. Гарри совершенно не ожидал, что Невилл нападет на Квиррелла, пока он сам будет сжигать его своим прикосновением.

— Так что же теперь случится с камнем? — спросил Гарри, чтобы переменить тему на менее угнетающую.

После этого Дамблдор перешел к объяснению того, что теперь всем Фламелям придется умереть, но это нормально, потому что они и так уже очень старые. Так что, может, это было лишь немного менее угнетающе.

— У вас есть еще какие-либо вопросы? — благодушно спросил Дамблдор.

— Ну, Волдеморт упомянул одну интересную вещь, и я надеялся, что Вы сможете объяснить, — с невинным видом проговорил Гарри.

Дамблдор кивнул, показывая, что Гарри может продолжать.

— Очевидно, существует некого рода пророчество обо мне и Невилле, которое послужило причиной того, что Волдеморт пришел убить меня, — медленно произнес Гарри, наслаждаясь видом того, как с лица Дамблдора спадает краска. — Кое-что насчет того, что только я могу его остановить.

— Я… не хотел, чтобы ты узнал об этом таким образом, — наконец сказал Дамблдор со вздохом. — И особенно не в таком юном возрасте. Я надеялся… Но, увы, что сделано, то сделано, полагаю, и бесполезно жалеть об этом. Хотелось бы, чтобы у меня с собой был Омут Памяти, но, так как его нет, я просто передам вам это пророчество: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...».

— И это может быть как обо мне, так и о Гарри? — бледнея, спросил Невилл.

— Увы, пророчество о Гарри. Когда Волдеморт решил отправиться за Гарри и оставил ему этот шрам, он отметил его и обратил на него пророчество, — ответил Дамблдор.

Невилл постарался не выглядеть слишком обрадованным, когда понял, что, возможно, Гарри не в силах остановить Волдеморта.

— Эм, сэр? Вы же осознаете, что мне всего одиннадцать, правда? И что я далеко не самый ответственный из всех? И Вы серьезно не должны полагать, что я единственный, кто может его убить.

— У меня и в мыслях не было ожидать от тебя каких-либо действий на протяжении еще нескольких лет. И, по сути, я не могу заставить тебя делать что-либо. С другой стороны, к тому времени, как тебе придется встретиться с Волдемортом в последний раз, зная, что он хочет убить тебя, зная, что он убил или пытался убить бесчисленное множество других, ты вполне можешь решить, что будет лучше убить его. Определенно, если он вернет себе телесную оболочку и не прекратит охотиться на тебя, вероятность того, что один из вас погибнет от руки другого, очень высока.

* * *

Гарри пришел на прощальный пир с тяжелым сердцем. Конечно, Хагрид отдал ему альбом с колдографиями его родителей, он провел всю ночь на импровизированной вечеринке выпускников, которую закатили семикурсники (по настоянию Тонкс, так как он не особо знал других семикурсников), и скоро он снова увидит Джинни. С другой стороны, Гриффиндор несомненно выиграл Кубок Школы в этом году, несмотря на все его усилия привести к обратному.

Гарри изо всех сил старался изобразить уныние, когда Дамблдор объявил, что Гриффиндор лидирует. По крайней мере, нет нужды в дополнительных баллах.

— В расчет следует принять и недавние события, — продолжил Дамблдор. Гарри застонал. Куда же без этого. Дамблдор наградил Рона пятьюдесятью очками за “лучшую шахматную партию в истории Хогвартса”, несмотря на тот факт, что не существует никакого объективного способа оценки подобных вещей; Гермиону — пятьюдесятью очками за то, что не отравила себя или своих однокурсников, Невилла — пятьюдесятью баллами за поджог редкого и ценного растения, и Гарри получил шестьдесят баллов за то, что не сказал несущим ответственность взрослым о попытке Квиррелла украсть камень и поставил под удар несколько своих товарищей. Конечно, Дамблдор мог сформулировать это несколько иначе, но это все равно было проявление вопиющего фаворитизма.

Гарри начал долбиться головой о стол и не прекратил, пока Перси не достало это настолько, что тот пригрозил ему проклятием. Это абсолютно точно не должно войти у Перси в привычку, так как единственной причиной, почему Гарри мог проворачивать некоторые из своих наиболее общественных внеурочных выкрутасов, было неприятие Перси такого рода наказаний.

Празднование гриффиндорским столом того, что они наконец стали самым подхалимским факультетом, было таким раздражающим, что посреди обеда Гарри пересел за стол к слизеринцам. Остаток пира он провел, сочувствуя им и жалуясь на явный фаворитизм. Дамблдор, который не мог слышать, что Гарри говорит, широко улыбался, глядя на его зрелое поведение, переступающее через факультетские предрассудки.

* * *

Когда Хогвартс-экспресс прибыл на станцию, Гарри впервые в жизни был искренне рад, что поездка закончилась. Он, Рон, Гермиона и Невилл всю дорогу только лишь сидели у себя в купе и принимали многочисленных знакомых Гарри и друзей Невилла по Гербологии. К сожалению, это не помешало Гермионе пристать к Гарри по поводу его результатов на экзаменах. Что с того, что ему удалось получить высшие оценки для первого курса со времен Дамблдора и из-за этого его стали считать чуть ли не гением (к их общему недовольству) — это было всего лишь из-за двенадцатилетнего преимущества. В конце концов, быть взрослым, которому приходится высиживать на скучных собраниях, созывать пресс-конференции и регулярно составлять петиции в Визенгамот, официально означает, что он имеет достаточно внимания, чтобы прислушиваться к урокам Биннса, так что он преуспел даже в Истории Магии, несмотря на явный отказ от учебы. И именно поэтому Гермиона была убеждена, что он либо смошенничал, либо скрывал свою гениальность все это время.

— Ты просто обязан приехать в гости этим летом, — произнес Рон. — Вы все, я отправлю вам сову. О, и под “все” я имел в виду “все, кроме Малфоя и его команды”, — что оставляло только Гарри, Гермиону и Невилла.

— Будто бы я согласился, — парировал Драко. — Одни мои спальни больше, чем весь твой дом!

Гарри закатил глаза.

— Драко, помнишь, как мы говорили о том, что невежливо следить за идеологическими противниками своего отца? Что напомнило мне кое о чем: этот вопрос может показаться странным, но у тебя есть эльф по имени Добби?

Драко кивнул.

— Ну и кто за кем следит теперь?

— Эм, ты. Ты следишь за Роном. Мы только что говорили об этом. Но, в любом случае, я спрашиваю тебя потому, что помнишь, как мой шрам сказал мне, что Квиррелл хочет меня убить?

Драко неуверенно кивнул.

— Ну так вот, он также сказал мне, что у тебя есть эльф по имени Добби, который собирается выкрасть всю мою почту этим летом, так что было бы замечательно, если бы ты смог приказать ему оставить мои письма в покое.

Драко пожал плечами.

— Почему нет?

Когда они сошли с поезда и выстроились, чтобы небольшими группами пройти сквозь барьер, к Гарри подошла Тонкс с волосами цвета жвачки.

— Меня приняли в академию авроров, — сообщила она. — И это моя праздничная прическа.

— Ты собираешься ее оставить? — весело спросил Гарри.

— Ага. Я буду ходить так все время, пока не надоест, кроме тех случаев, когда нужно будет замаскироваться. Конечно, следовало сказать тебе раньше, но я была слишком занята, прячась от Перси.

— Прячась от Перси? Зачем? Он вроде как самый безобидный человек в мире, — заметил Гарри.

— Знаю, знаю, но он хочет в третий раз послушать, как прошли П.А.У.К., и спросить, что я думаю о его результатах на С.О.В., потчуя меня фантастическим рассказом о каждом малюсеньком ответике, который он написал, или заклинании, которое он применил, — пожаловалась Тонкс.

— Очень похоже на Гермиону, — прямо сказал Рон.

— Эй!

— Кстати, я могу сделать хоть что-нибудь, чтобы ты позволила мне называть тебя Нимфа… в смысле по имени? — поспешно исправился Гарри, когда Тонкс прожгла его взглядом.

— Ничегошеньки, извини.

— Да брось! Я отдам тебе своего первенца! — пообещал Гарри.

Тонкс засмеялась.

— А ты еще не слишком мал, чтобы думать о таких вещах?

Гарри пожал плечами. По всем подсчетам, к этому времени он уже должен был быть отцом. Если бы это был мальчик, они назвали бы его Джеймс Сириус, а если девочка — то Лили Луна.

— Пиши хоть иногда, — сказал ей Гарри, когда она собралась уже было пройти сквозь барьер.

— Ты не сможешь отделаться от меня, даже если захочешь, — ответила она, прежде чем исчезнуть.

Когда Гарри и Рон в сопровождении Гермионы и Невилла прошли сквозь барьер, Гарри со всех сторон услышал толки о Драко Малфое и тени, которую Гарри бросил на его происхождение в начале года. Гарри фыркнул. Он совсем забыл об этом.

— Вот он, мама, вот он, смотри! — завопила Джинни, подпрыгивая на месте, как только увидела Гарри.

— Привет, Джинни, верно? — улыбнулся ей Гарри.

— Д-да, — ответила она, глядя куда угодно, только не на него.

— Ты отправляешься в Хогвартс в следующем году?

Она едва кивнула.

— Тогда увидимся. И, миссис Уизли, хотел бы поблагодарить вас за ваш весьма актуальный рождественский подарок.

— О, пустяки, дорогой, — уверила его она.

— Ну, мне пора, — сказал Гарри. — Думаю, мой дядя все еще злится на меня…

— С сентября? — удивилась миссис Уизли.

— Ну, на Рождество он прислал мне угрозы с обещанием скорой расправы, — пояснил Гарри.

— О Боже…

* * *

Когда Гарри приехал домой, он увидел здорового черного пса, лежащего на лужайке перед домом Дурслей, который будто бы ждал его. Гарри быстро забросил свои вещи к себе в комнату (может быть, ему пришлось пригрозить дяде Вернону покрасить его в синий, если тот попытается спрятать и запереть его школьные вещи, но взамен он пообещал не использовать магию) и выбежал ему навстречу.

— Привет, — поздоровался он. — Мне показалось, что ты не прочь прогуляться. Я собираюсь в парк. Пойдешь со мной?

Пес только лишь поднял голову, делая вид, будто он не понимает, но послушно последовал за Гарри. Как только они достигли парка, в котором, по счастью, было безлюдно, Гарри сел на качели и посмотрел собаке прямо в глаза.

— Так-так-так, Сириус. Давно не виделись.