Время цветущих яблонь (гет)

Золотистые искры вырывались из-под ног и окружали меня роем светлячков, а я превратился в чистую волю. Еще один шаг и можно спокойно вздохнуть и попросить Образ отправить меня поближе ко Дворам... Но что-то произошло: мир моргнул, а я обнаружил себя стоящим у начала Огненного Пути. В чем дело? Зазвучавшие в полной тишине переливы скрипки заставили меня обернуться. С водительского сиденья старого "шеви" вылез отец собственной персоной и, оставив дверцу открытой, ушел в тень большого, раскидистого дерева. А я-то думал, приемник в машине окончательно сломан. Еще раз оглянулся на Образ: не хочет рассказать, что такое выкинул? Корвин, скорее всего, в курсе.

— Отец, Образ почему-то выкинул меня на последнем шаге...

— Садись, отдохни, подумай... — Корвин, развалившись на горке листьев, накрытых плащом, разглядывал зеленеющую над головой крону в изумрудных сумерках. — Я и не ожидал, что такое из посоха вырастет.

А ведь верно, когда я ступил на Огненный Путь, здесь под скалой росло маленькое деревце с парой хлипких веточек. Сколько же времени прошло?

— Мерлин, ты уже понял, кто ты такой?

Что значит "кто я такой?" Хотя все не так просто. Что я помню? Проходил Огненный Путь нового Образа, потом оказался рядом с ним, хотя должен был остаться в центре. Пока был этим занят, здесь вымахало огромное дерево и заявился в гости мой отец... или его Призрак Образа. Неужели? Снимаю с пояса кинжал и слегка надрезаю палец — вместо крови рана дымится золотистым огнем. То есть я...

— Призрак Образа.

— Ага.

— А где мой оригинал?

— Где-то во Дворах, — Корвин пожимает плечами. — Бремя власти, тяжесть короны.

— И зачем меня призвали?

— У него, — кивает в сторону переливов живого огня, — есть для тебя работа и есть награда.

Насчет работы — кто бы сомневался, просто так Призраков не призывают. А "награда" звучит несколько неожиданно.

— Награда?

— Ага. Тело хочешь? Только не свое, конечно, оно пока живо и вполне занято.

Еще бы! Призрак Образа, в конце концов, не более, чем инструмент с матрицей разума. Потребовался — призвали. Нужда отпала — развоплотили.

— И что он хочет взамен?

— Есть дело в одном из узлов тени. И как в любом узле, поддерживать Призрака там крайне сложно и затратно. А вот вселение — возможно. Правда, только в ребенка не старше десяти лет и вдобавок, если он при смерти.

— Тогда и я умру, только вселившись. Толку-то?

— Нет. Ребенок — маг, плюс твоя энергетика и навыки — выкарабкаешься.

— То есть навыки останутся со мной? Все?

— Все. Только постарайся не призывать Силы без особой необходимости. Им вообще лучше подольше не знать, что ты там. Работай через него, — снова кивок в сторону огненных сполохов, которые согласно качнулись.

— Понятно. А что за мир, можешь рассказать?

— Не только рассказать. — С этими словами отец встал и полез в багажник машины, извлек оттуда стопку толстых книг. — Это писано в одной из близких к тому миру теней, со сдвигом по времени. Можешь читать не спеша.

Что-то новенькое, инструкции по миру, да еще в таких количествах. Беру из стопки верхнюю книжку. На обложке сугубо детская картинка. "Гарри Поттер и философский камень." Гм. Сказки? Или не совсем? Разберемся.

* * *

Последние строки эпилога я прочел через три дня. Корвин за это время то пропадал куда-то, видимо, по своим делам, то вновь появлялся, включал музыку в машине и садился рядом, но ни разу не произнес ни звука. Пока я не захлопнул последнюю книжку.

— И что скажешь? — Заметно, что любопытно ему было уже давно.

— Странная тень. Очень жесткая в своих внутренних законах и какая-то безнадежная. Как жертва. Не знаю, как еще описать свои впечатления.

— Довольно и этих, все верно.

— Жертва?

— В каком-то смысле. Своенравный узел, как и все тени, похожие на Землю. Ни старший Образ, ни Логрус не могут эту тень поглотить, вот и тянут силу, как могут.

— Похоже на то. Вся магия в этом мире по сути ритуальная. Исключений мало: окклюменция, анимагия... да и все, пожалуй. А палочковые заклинания все до одного: намерение, жест, слово.

— Вот как? Тебе виднее, ты же у нас больше по магии.

— И даже не просто ритуалы, а жреческие ритуалы. Элемент "действия" в них, жест, слишком прост и бессмыслен, чтобы тянуть силу источников в тени. А вот для обращения к каким-нибудь сущностям — в самый раз.

— Образ и Логрус?

— Скорее всего. Может, конечно, через посредников, но вряд ли.

— То есть их маги, творя заклинание, фактически обращаются к Образу или Логрусу, делятся с ними силой, а те в ответ "совершают чудеса"?

— Очень похоже. Их Авада, например. "Умри по слову" — это ведь ни разу не нормальное заклинание и даже не полноценный ритуал. Молитва, только укороченная. Причем уверен, на "чудеса" тратится лишь малая часть переданной магом силы, остальное отходит "посредникам".

Отец хмурился, жевал травинку и молчал. Минут через пять, вздохнув, ответил:

— Паршиво, что магия самого этого мира почти умерла и держится только на "волшебных существах". А сами маги, перестань им откликаться Образ с Логрусом, станут абсолютно беспомощными.

— Интересно, как Силы пролезли в самом начале? Пока местная магия еще не спала. Как склонили магов к замене нормальных заклинаний на молитвы?

— Думаю, первым пробился Логрус. Обрати внимание, древние родовые заклинания и ритуалы почти сплошь "темные", то есть основанные на хаосе.

— Ну да, пробился, устроился и потерял бдительность. Тем временем местная магия слабела и засыпала, сопротивление вмешательству падало, и тогда старый Образ вошел туда как к себе домой.

— Примерно так.

— И что хочет от меня... твое творение?

— Этот хитрец придумал, как поглотить узловую тень. Для этого требуется разбудить местную магию, ограничить доступ внешних сил, а потом — фактически пригласить его в этот мир от имени местной магии.

— "Фактически пригласить"?

— Создать для него большой Козырь Рока. Большой, в смысле в натуральную величину. Причем рисовать карту должен местный маг, обладающий даром Художника Козырей.

— То есть я после вселения, потому и отправляют меня.

— Нет. Полностью местный. Но предварительно ставший адептом молодого Образа. Сколь редок дар Художника Козырей, ты и сам знаешь.

— И если я такого не найду?

— Твое тело останется с тобой. И умирающий мир впридачу.

— Знатная морковка, чтобы приложить усилия. И что я должен сделать для вселения? И в кого, кстати?

— Надо еще раз пройти Огненный Путь. А в кого... образ считает, в него, — он ткнул в картинку на обложке.

— В Гарри? Но разве он бывал "при смерти?"

— Угу. Когда ему в девять лет сломали пару ребер.

— М-да. Ощущения будут... незабываемые. А теперь, когда инструкции получены, с тебя рассказ.

— О чем?

— Обо мне, о том, что происходило в мирах после моего... копирования.

— Рассказ? Что же, слушай...

Казалось, это уже было, только в других декорациях. На фоне Дворов Хаоса в день Последней Битвы я так же слушал долгий рассказ отца, а рассказчиком он был хорошим.

— Вот значит как. Король-в-Хаосе...

— Да уж, корона за тобой фактически гонялась. А вот наследников не предвидится.

— Джулия. Сложно найти что-то подобное ее энергии, помноженной на любопытство, хотя... — кладу руку на обложку саги про Гарри, — там просматривается что-то похожее.

— Тогда может там повезет и в этом смысле. Если не повторишь старых ошибок. И тебе пора.

Из-под ног снова взметаются огненные искры, на сей раз еще больше похожие на светлячков, а сверху падают лепестки цветущих яблонь, пахнет весной и откуда-то звучит странная музыка, смешиваясь со звуками города. Образ настроен лирически. Надо ли рассматривать это как намек?

Вокруг душный пыльный полумрак. Боль в груди мешает вдохнуть, кашель угрожает отправить в беспамятство. Обезболивающие заклинание само спорхнуло с кончиков пальцев, раньше чем я успел понять, что делаю. В голове прояснилось, и я порадовался, что оно опирается лишь на кровь моего рода, не тревожа Знаки Первооснов.

Следующие пару часов я накладывал на сломанные ребра магические стяжки. Мгновенно мне было их не срастить без помощи Образа, тревожить который вовсе не хотелось (ничего, заживет просто на ускоренной регенерации), и обдумывал, куда податься. Оставаться в доме Дурслей я не видел никакого смысла. Дело даже не в обращении со мной, а в наблюдении за домом: кучу следящих заклинаний я засек, как только смог отстраниться от боли. Кроме того, при вселении память Гарри оказалась потеряна, скорее всего, он просто отправился на круг перерождений. Так что я мог легко засыпаться на незнании элементарных вещей. Короче, уходить надо было прямо сейчас, до рассвета. И уходить временно из этой тени вообще — пусть поищут. Место выбрал еще до вселения — домик на берегу моря, в котором я работал над схемами Колеса-Призрака, должен быть не слишком далеко от этой тени. Забираю с собой сломанные очки: не стоит их оставлять, во избежание лишних вопросов, хотя ночное зрение близорукостью не страдает, а к утру моя магия, скорее всего, уже поправит глаза. Приложить руку к двери чулана и сосредоточиться, эх, Фракир бы сюда. Щелчок оповестил об открытии задвижки.

Идти оказалось тяжело: я запинался о ковер, пороги и половицы, и скорее волок, чем переставлял ноги. Нет. До тени с домиком так не добраться, план придется менять. Я отправился на кухню и выгреб в холодильнике все, что нашел, устроился прямо там и прикончил кусок пирога и пару сэндвичей. Потом прошел в гостиную, опустился на диван в углу, не зажигая света, взял газету с журнального столика. "10 апреля 1990 года." Начало новой жизни. Но если я не могу уйти далеко в тени, то попасть в нужное место Англии, срезая путь по ближайшим теням, моих сил должно хватить. Только куда? Запускаю руку под журнальный столик и тянусь через тень — свежий "Ежедневный пророк". Вытаскиваю руку со слегка помятой газетой за девятое. Под заголовком прилипли косточки от копченой рыбы, явно газету использовали как салфетку на каком-то пикнике. Статьи абсолютно пустые, никаких идей в голове не появляется. Тащу номер за восьмое — опять пусто. В номере за 25 марта на главной странице некролог миссис Лавгуд, трагически погибшей при проведении магического эксперимента. И фотография: отец с дочерью и еще несколькими волшебниками, на фоне фамильного особняка. А ведь это зацепка. С Луной я собирался познакомиться, в книгах упоминалось об ее рисунках, хотя заметно позднее. Но раз уж планы все равно идут коту под хвост, то почему бы и нет. Если тексты не врут, Лавгуды меня, скорее всего, не выдадут. Отрываю страницу с фотографией, все остальные газеты сталкиваю куда-то в тень, уж не знаю, на кого вывалится этот ворох макулатуры. Пора.

Тихо щелкает открывшийся замок, свежий воздух позволяет дышать чуть свободнее, хотя все равно в груди свистит натекшая кровь. Ничего, это ненадолго. При выходе со двора обнаруживаю и блокирую следящее заклинание, хотя и не уверен, что заметил все. Поэтому поживее, как могу, до ближайшего угла, заранее представляя, как за поворотом асфальт улицы сменяется булыжником. Шагаю за угол — булыжная мостовая здесь, а я с облегчением прислоняюсь к стене дома, тень слушается меня по-прежнему. Еще несколько шагов, дома приобретают готический вид, окна вытягиваются заострившимися арками, с карнизов скалятся лепные химеры. Миновать квартал, мостик через ручей, а за ним — лес. Сажусь на поваленную осину и закрываю глаза.

Пришло время хорошенько обыскать все на предмет возможных следящих устройств, артефактов или заклинаний, которые я мог принести с собой. Самый мощный магический "жучок" обнаружился на очках, они даже могли передавать, что через эти стекла видно. Фактически, очки оказались артефактом не только слежения, но и подавления умственной деятельности. Всяко, от умных одни проблемы... Чистить очки смысла нет, поэтому просто швыряю их в ручей. Второй "жучок" — заклинание, привязанное к телу. Приходится повозиться, чтобы снять. Третий зацеплен за шрам. Точнее, за обрывок чужой личности под ним. И здесь мне просто так уже не справиться, нужна помощь Силы. Тянусь к отцовскому Образу, узор вспыхивает перед глазами мгновенно — не оставляет своего агента без внимания. Я просто выжигаю чужую информационную структуру и все, с нею связанное. Может быть, когда-нибудь потом мне и пригодились бы заключенные в ней знания, но сейчас вреда от следящего заклинания куда больше. Боль прорезает лоб, из шрама сочится кровь. Сижу с закрытыми глазами, вдыхая запах весеннего леса, успокаиваюсь и выравниваю дыхание.

Когда открываю глаза, вижу рассвет над лесом, пора поспешить. Достаю газетную фотографию, всматриваюсь. Особняк стоит на небольшом холме, ниже по склону то ли парк, то ли лес и старые кряжистые липы. Вот оттуда и приду. Лесная тропинка поворачивает за кусты: там должен начаться подъем. Вдоль тропинки среди осин начинают попадаться липы, пока мелкие, молодые. Я, медленно переставляя ноги, поднимаюсь на холм, впереди, сплетая ветви, возникает ряд старых деревьев, а за ними, в рассветных сумерках, просматривается какое-то строение. Еще раз достаю газетную страницу — дом должен выглядеть вот так! Удерживая картинку в уме, шагаю в просвет между деревьями.

Я не знаю, где я, не знаю, какой адрес этого дома, но я пришел. Подхожу ко входу и дергаю шнурок дверного молоточка. Жду. Через несколько минут дверь открывает девочка с удивленными глазами и светлыми волосами, похожими на мочалку.

— Мисс Лавгуд, я прошу помощи...

— Кто вы?

— Меня зовут Гарри Поттер, — движением руки отвожу волосы, открывая шрам.

Шаги на лестнице.

— Луна, кто там пришел?

— Это Гарри Поттер, папа. Он просит помочь ему.

— Ты уверена?

Взгляд девочки становится пронизывающим. Видящая? Придется быть осторожнее.

— Да, папа, я уверена.

Ксенофилиус кивает, как будто этих слов ему достаточно. Хотя ведь действительно достаточно.

— Проходите... Ой! Что с вами? Вам надо срочно к Мунго. И где ваши сопровождающие?

— Нет, к Мунго мне нельзя, и прошу вас, не рассказывайте никому обо мне, сэр.

— Хорошо, но почему?

— Я потом расскажу, когда немного отдохну, если позволите.

— Луна, проводи Гарри в гостиную, а я посмотрю в лаборатории заживляющие зелья.

Меня ведут по дому, осторожно придерживая, когда спотыкаюсь. Итак, пока сбежать мне удалось. Посмотрим, удастся ли дальнейшее.

Полумна помогает мне опуститься в кресло и щелкает пальцами.

— Берри!

— Да, хозяйка, — тут же возникает домовичка, одетая в чистую наволочку в красный горошек.

— Принеси нам кофе, воды и умыться мистеру Поттеру.

Домовичка исчезает, а я, расслабившись от тепла и уюта, размышляю об этих существах. Еще при прочтении книги у меня возникли подозрения, что никакого отношения к "домашним", диким или любым другим эльфам они не имеют. Теперь же я их узнал. Домовушки были продуктом селекции, выведены кем-то из моей родни, с той или другой стороны. Химерологов-экспериментаторов среди родственников хватало. Вот кто-то гениальный взял мелких демонов, обитающих вблизи Дворов Хаоса, ловких, неутомимых, однако совершенно неразумных, и скрестил с бытовыми духами, использовавшимися в Янтаре и ближайших отражениях порядка для вселения в предметы — будильники, губки, щетки для натирания пола и тому подобное. В результате получился универсальный слуга, способный к существованию в большинстве теней вдали от первооснов. Конечно, предки этих существ привыкли находиться в сильных магических потоках у полюсов мироздания и магии, разлитой в тенях, им для жизни оказалось недостаточно. Решением стал симбиоз с магами. А может, такая ситуация была организована намеренно. Впрочем, все это не важно, кроме одного момента: домовики по своей природе могут почувствовать мою истинную сущность. Вопрос, смогут ли они понять, что именно чувствуют, выходит за рамки академического. Надо обязательно проверить, но в более спокойной обстановке. А пока придется быть осторожнее и не обращаться к Берри напрямую, поскольку неизвестно, как она ко мне обратится в ответ.

Тем временем свежесваренный кофе, с бутербродами и пирогом, уже стоял на столике, а Луна передала мне мокрое полотенце, которым я вытер лицо и руки, и тут подошел ее отец с пузырьком зелья в руках.

— Гарри, вот. Выпей.

— Спасибо, — проглатываю изумрудную жидкость, прокатившуюся волной жара по всему телу. Кровотечение прекратилось, а синяки на руках стали медленно выцветать. Только боль в сломанных ребрах по-прежнему сжимала грудь.

— Что с тобой случилось? Почему ты в таком виде? Тебя нашли и напали недобитые Пожиратели?

— М-м-м... нет. Кто такие Пожиратели, я не знаю, а избили меня родственники, у которых я живу. Они так часто делают, но вчера особенно постарались.

— Как избили? Что это за заклятие?

— Простите, там не было никакого заклятия. Обыкновенно, кулаками.

— Кулаками? Маги? — глаза у Ксенофилиуса сделались еще более круглыми, чем у Луны.

— Обычные люди.

— Маглы?

Я молча кивнул, расправляясь с куском пирога.

— Но как ты у них оказался?

— Давайте по порядку... Я — сын наркоманов и алкоголиков, которые по пьяни разбились на машине. А меня подкинули на крыльцо сестре моей матери, и с тех пор я живу у нее нахлебником. Сплю в чулане под лестницей, но большего нахлебник и не заслуживает.

— Хи! — Луна фыркнула в чашку и отставила ее от себя. — Ну и притча. А они тебя подкинули до того, как разбились, или после? Или, может, одновременно?

— Согласен, бред. Но именно так мне все и рассказывали. И никакой магии, разумеется, не существует, а если вокруг меня что-то не то происходит, то это моя ненормальность — следствие родительской наркомании. И за нее меня надо наказывать.

— Но это же... — Ксенофилиус вцепился пальцами в волосы, — полная чушь!

— Да. А теперь версия неофициальная. В моем чулане под лестницей есть щели и через них можно подслушать, о чем говорят в гостиной. Так я и узнал о существовании магии и о том, что мои родители были магами. О магии тетя знает и искренне ее ненавидит. Ну и меня заодно. Тогда же я узнал, что меня действительно подкинули на крыльцо в ночь на первое ноября девять лет назад. Где я и пролежал до утра и сильно простыл. В пеленках оказалось письмо с шантажом и угрозами, подписанное Дамблдором. Потом я болел, но все-таки все шло более-менее нормально, пока у меня не случился выброс магии, перепугавший родственников. После выброса явился какой-то тип, который заявил тете с дядей, что если меня регулярно бить и морить голодом, то вся магия будет идти на залечивание повреждений, и выбросов случаться не должно. А если мои родственники окажутся "слишком мягкими", тогда очередной выброс магии может убить их или их сына. И еще, сказал он, мои выбросы магии могут обнаружить меня перед теми, кто убил моих родителей, и тогда они придут и "зачистят всех". Или они меня будут бить каждый день и морить голодом, или их всех убьют. Дядя очень испугался и спросил, что если он меня случайно убьет, его же в тюрьму посадят. На что волшебник ответил, дескать, не надо беспокоиться, существует некое пророчество, что убить меня может лишь один конкретный человек, значит я никак не могу умереть от голода или побоев.

— Это же ежедневный кошмар, — покачал головой Ксенофилиус. Я продолжал:

— Вчера у меня опять случился выброс. Дядя очень испугался, перестарался и сломал мне ребра. Я, наверное, умирал, по крайней мере постоянно терял сознание. Вновь появился маг, другой, судя по голосу, сказал про сломанные ребра и сильно ругался на дядю. Дескать, сломанные кости могут неправильно срастись, что потом будет трудно объяснить, и Дамблдор станет крайне недоволен.

— Берри! — голос девочки прервал мой рассказ. — Принеси визоры из маминой лаборатории.

— Вот они, хозяйка, — домовичка появилась буквально через секунду, держа в руках что-то похожее на очки со стеклами странной формы. Луна передала артефакт отцу, который тут же нацепил их и начал меня разглядывать.

— Ну-с, Гарри. Да, два ребра сломано и на них магические заплатки. Вчерашний визитер к тебе заходил, лечил?

— Не помню такого, сэр. Только то, что подслушал у щели.

— Но заплатки стоят. Скорее всего "obliviate", вот только почему тебе не дали костероста?

Ксенофилиус вытаскивает из кармана мантии еще один флакон, на сей раз с красно-бурым содержимым.

— Отсюда, половину...

Пью, хоть и гадость. Внутренним зрением замечаю, как начинают восстанавливаться ребра. Признаю, зелья в этой тени весьма продвинутые.

— Все звучит так дико, что даже похоже на правду. Как будто мозгошмыгами погрызено. Но как ты оказался у нас?

Возникло желание улыбнуться — эта часть легенды была у меня продумана лучше всего, но пришлось сохранять спокойствие.

— Я и сам не знаю. Этот маг, который вчера приходил, забыл страницу газеты, "Ежедневный пророк". А там некролог... Прошу прощения, что напомнил, — я опустил глаза, — но под некрологом фотография. Я на нее посмотрел и так захотел поговорить с нормальными магами, которые никого не советуют избивать и занимаются наукой...

В мыслях мелькнуло: "Знаю я ученых — те еще звери".

— Вот. Я смотрел на фотографию... смотрел, а потом меня как скрутило, и потащило как через узкую трубу. Очнулся у вас на крыльце.

— Все понятно, — Ксенофилиус сочувственно кивает, — самопроизвольная аппарация. Крайне опасна, но все обошлось. Сейчас Луна проводит тебя в гостевую спальню, ложись и постарайся поспать пару часов, пока действует костерост. Потом за завтраком обсудим, что делать дальше. У тебя, конечно, установлены магические стяжки, чтобы срослось ровно, но все-таки лучше полежать.

Спать хочется очень. Однако добавляю:

— Пожалуйста, никому не говорите обо мне.

— Не станем, пока не обсудим с тобой.

По лестнице поднимался уже почти как нормальный человек. Все-таки сила местных зелий — уникальная особенность этой тени, надо с ними разобраться подробно.

— Заходи сюда. За той дверью — ванная, в шкафу домашние халаты. Но все-таки пока лучше ложись прямо так, не тревожь ребра. В ванну потом сходишь.

— Я испачкаю постель.

— Ничего, Берри потом сменит.

— Спасибо.

Полумна остановилась на пороге и задумчиво посмотрела на меня:

— Я загадывала. Если ты на мой вопрос ответишь правду, мы всегда будем вместе и я уйду отсюда с тобой далеко-далеко. Но, выходит, мне встретится кто-то другой.

Оп-па... Поняла. Но выдавать не стала.

— Ты огорчена этим?

— Нет, если бы какой-то из вариантов меня не устраивал, зачем было бы загадывать?

— Ты еще встретишь кого-то другого.

— Конечно. Спи.

И я действительно провалился в сон, хотя не было ведь никакой магии.

Проснулся ближе к полудню, завтракали наверняка без меня, просто решили не будить. Оно и к лучшему — боли в груди больше не ощущалось, да и ссадины почти все исчезли, не мешая теплой воде смывать многолетнюю въевшуюся грязь. Завернувшись в халат, решил попробовать позвать домовичку. Отзовется или нет?

— Берри!

— Да, Высший.

Вот так. Потому и не хотел обращаться к ней при Лавгудах.

— Берри, могла бы ты называть меня просто "гость хозяев", не используя титул "Высший"?

— Да, гость хозяев, Берри может. Берри умная.

— Скажи, могу ли я заключить контракт служения с каким-нибудь домовиком?

— Маги заключают с домовиками контракты либо от магии рода, либо от себя лично. От магии рода гость хозяев не может заключить контракта, потому что у него нет родового поместья и родового источника. Берри это чувствует. Личный контракт маги могут заключить только с совершеннолетия, но Берри чувствует, что магия гостя хозяев уже взрослая. Берри не знает, почему так, но гость хозяев может заключить личный контракт.

— Берри действительно очень умная. А можешь ли ты найти свободного домовика, тоже очень умного, который захотел бы заключить контракт со мной?

— Берри найдет. У Берри есть друг, у которого недавно умер хозяин. И он будет счастлив служить Вы... гостю хозяев. Позвать его сейчас?

— Нет, позже, я скажу тебе когда. Не сегодня. А теперь, передавали ли хозяева что-нибудь для меня?

— Да, хозяева велели сказать им, когда гость хозяев закончит мыться.

— Хорошо, Берри, сообщи хозяевам, но сперва забери постирать мою одежду — она мне еще пригодится.

Домовичка молча исчезла, прихватив кучу грязных тряпок, называвшихся моей одеждой. И почти сразу послышались шаги на лестнице и аккуратный стук в дверь.

— Да.

— Гарри, доброе утро.

— Скорее добрый день, мистер Лавгуд.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Эти зелья просто волшебные... впрочем, что это я?

Ксенофилиус улыбнулся, кивнул головой.

— Время завтрака давно прошло, но скоро будет ланч. А пока как ты смотришь на то, чтобы пройти в кабинет и обсудить планы?

— В этом есть смысл, сэр... мистер Лавгуд.

— Ксенофилиус, для тебя просто Ксенофилиус.

Проходя по коридору, Ксенофилиус пару раз стукнул в одну из дверей. Предполагаю, это комната Луны. Понятно его желание иметь рядом Видящую во время разговора. Но тяжелая ноша такой дар в детстве. Луна и так ведет себя не на свои девять лет, а минимум на четырнадцать.

Кабинет хозяина дома оказался завален свитками, перьями, стопками писем. Чтобы освободить кресло, пришлось переместить одну такую стопку на пол. Но центром всего этого журналистского бардака оказалась стоящая посреди стола пишущая машинка. Механическая! С заткнутым в прорезь каретки большим павлиньим пером. Не перестаю удивляться, сколь причудливыми путями идет прогресс в разных тенях. Тем временем в кабинете появилась Луна и уселась прямо на пол, подставив под спину одну из бумажных стопок, как будто так и надо.

— Гарри, нам надо решить, что делать дальше. Я могу дать статью в свою газету о том, как ты жил у этих ужасных маглов. Могу поднять вопрос о смене опекуна...

— Боюсь, в этом случае вы не доживете до слушания дела.

— Но почему? Пожиратели Смерти, конечно, негодяи, но большинство из них сидит в Азкабане.

— Я не знаю, кто такие Пожиратели Смерти.

— Они служили тому, кто убил твоих родителей.

— При чем тут они? Я говорю о Дамблдоре. Это ведь его люди инструктировали Дурслей, как именно надо меня бить.

— Ты говорил, но не могу поверить! Дамблдор — Великий Светлый...

— А мне он не нравится, — Луна с отстраненным выражением лица складывала из какого-то "письма в редакцию" бумажную птичку. — Он врет все время... И Гарри прав, папа, тебя убьют. Может, и меня тоже... или память сотрут.

— Но надо же что-то делать!

— Мистер Лавгуд, сэр, — пытаюсь остудить накал страстей, — давайте подумаем. Что требуется получить в первую очередь. Спокойное место для жизни и деньги на эту жизнь, потом — возможность изучать магию и магический мир. Но для этого совершенно не обязательно предпринимать что-то официально.

— Если не сменить опекунов, любой тебя имеет право поймать и вернуть на место. Кстати, я не верю, что эти маглы твои официальные опекуны.

— Да, предполагаю, что мой опекун Дамблдор.

— Он тебя найдет, даже у нас.

— У вас — найдет. А вот в магловском мире ему будет сложнее, он мне сам подал эту идею. Магловский мир — большой и прятаться там есть где.

— Жить среди маглов?

— Я жил у них девять лет, думаю, у меня получится. Теперь о деньгах. У меня есть наследство родственников мамы в магловском мире, и я знаю, как до него добраться. — Ни словом не соврал, наследство действительно есть, но не от родителей, а от собственного оригинала. И мир магловский, хоть и не этот. — Но я... ожидаю сложностей при попытке им воспользоваться. Не знаете ли, существует ли в волшебном мире банк и есть ли там анонимные счета?

— Есть, Гринготтс. И там есть анонимные сейфы.

— Сейфы? А как из них анонимно что-то брать?

— Существуют "бездонные кошельки", напрямую связанные с сейфом. Они с двумя отделениями, для извлечения галлеонов и фунтов. Первый раз при активации кошелек привязывается на кровь.

Киваю. Аналог пластиковой карточки: то, что нужно.

— Вы не могли бы организовать такой сейф для меня, сэр? А я переведу магловское наследство в золото и передам вам.

— Ты мне настолько доверяешь?

— Да. — Не стоит говорить, что для меня это золото — не последние крохи.

— Хорошо, закажу сейф и кошелек, это несложно. Но где ты собираешься жить?

— Арендовать дом в каком-нибудь небольшом магловском городке. Якобы дядя с племянником, приехавшие из Штатов. Дядя... ну, например, занимается изучением бабочек... Африканских. И все время проводит в экспедициях.

— Дядей, насколько я понимаю, предлагается быть мне?

— Если вы не против.

— Проблема с магловскими документами.

— Мне ее помогут решить.

— Рисковый ты парень, Гарри. Хотя мне это нравится. Но есть еще несколько сложностей. Например, магловские дети в твоем возрасте учатся в школах.

Улыбаюсь:

— До вчерашнего дня я жил как магл и учился в школе. Так что все знакомо.

— Да, так ты, пожалуй, сможешь спрятаться и от Пожирателей и от Дамблдора. Но для наследника древнего рода нехорошо жить, как магл. Тебе надо учиться магическим дисциплинам!..

А вот с этим грустно.

— Я сильно надеюсь на книги, которые можно заказать по каталогу. Но с личным обучением, видимо, придется подождать.

— Плохо, но возможно, потом что-нибудь удастся придумать. А сейчас идемте в столовую, Берри уже должна была накрыть к ланчу.

И мы идем. Ланч — это прекрасно. Особенно перед долгой дорогой.

На обрывистом берегу, над скалами, между каменных глыб и травяных склонов вьется тропинка. По ней, переступая уставшими ногами, бредет мальчик, слишком легко одетый для прохладной весны. Где-то такую картину мог бы увидеть сторонний наблюдатель. Если бы он здесь нашелся. Но на тропе к скальной хижине я был один, когда-то специально выбирал такое глухое место этой весьма развитой и населенной тени.

Ключ, как всегда, ждал меня в маленьком дупле сливы, выросшей у крыльца. Да и сама Скальная хижина мало изменилась — все тот же двухкомнатный кирпичный коттедж окнами на океан. Холодильник, естественно, пустой, плита с газовым баллоном, компьютер в комнате. Все на месте. Первым делом тянусь через тень за продуктами, набивая ими холодильник. Потом будет отходняк от усталости и лень шевелиться.

Кипит чайник, свежая пицца "Маргарита" исчезает в желудке как не было, а я иду в комнату и падаю на кровать. Сил хватает только для того, чтобы раздеться. С момента моего побега от Дурслей пошли вторые сутки по времени той тени. Дамблдор, возможно, уже в курсе и развернул поиски. Что же, пусть поищет.

Проспал я не меньше полсуток. Проснувшись, добрался до кухни, поел и снова завалился спать. И так несколько раз между голодом и сном. На четвертые сутки, после небольшой разминки (надо, надо собою заняться) и плотного завтрака почувствовал себя... человеком. Достал из скрытого магией сейфа пачку долларов и отправился в ближайший городок. Срочно требовалось сменить одежду. Берри выстирала ее и погладила, но лохмотья есть лохмотья.

Первым пунктом программы стал магазинчик секонд-хенд. Купив по дешевке более-менее приличную одежду, переоделся тут же в примерочной, а тряпки Дурслей выкинул в ближайший мусорный бак. Дальше можно идти в центр городка. Центральный супермаркет, одежда, обувь. На сей раз для детей состоятельного среднего класса. Хотя джинсовый стиль я сохранил — мне еще пригодится его практичность. Оглядев себя, хмыкнул: с ног до головы в сером и фиолетовом, кто бы сомневался. Дальше путь мой лежал к интернет-провайдеру, интересно, старый договор совсем протух или прокатит "папа послал заплатить и восстановить подключение?"

Прокатило. Оказывается, буквально вчера здесь был мой оригинал и продлил договор. Все, больше среди людей лично делать нечего — остальное через сеть. Все же как хорошо, что прогресс в разных тенях идет по разному, и эта тень опережает родину Гарри лет на сорок — пятьдесят. Хотя, может, и меньше, в разных областях разрыв неодинаков, в тени Гарри все еще нет сотовых телефонов, а вот автомобили здесь и там почти одинаковые.

Добравшись домой, первым делом проверяю почту. В ящик падает письмо от моего оригинала:

"Привет, братишка. Я ведь могу тебя так называть? Раз у тебя теперь другое тело, значит, брат. А раз младший... Не обижайся, даже если считать по личности, все равно младший.

С мной сегодня связался Призрак отца, который в новом Образе, рассказал, что тебя забросило в мальчишку. Я пораскинул мозгами и решил, что в этой тени ты обязательно появишься. Я бы появился. Поэтому во втором сейфе, который в скалах, лежит золото в слитках. Мне было проще его получить — мог просто в банк прийти. И четыре комплекта документов. Один на тебя — Гарольд Джексон, гражданин Канады. Другие на твоего отца — Билли, мать — Джудит и дядю — Сэма. Извини, насчет имен-фамилий особо не задумывался, лень было. Зато проверил, что в документах нет перекрестных упоминаний, так что можешь быть хоть "сиротой с дядей", хоть "маменькиным сынком".

Ну все, братишка, удачи. Оставь мне записку на этом электронном адресе, как у тебя дела, я буду иногда заглядывать, если ты не против.

Очень рад, Мерлин"

Читаю, чувствую, как расплываюсь в улыбке. Вот это удружил я себе так удружил. Иду вверх от домика к группе скал, в узкой щели, перекрытой сверху упавшим камнем, прикрыта магией дверь еще одного сейфа — большого и обычно пустого. Сейчас там лежит небольшой брезентовый рюкзачок, набитый золотыми брусками, и кожаная папка с документами. Приподнять рюкзачок удается с трудом, о том, чтобы нести, и речи нет. Мерлин, конечно, его веса даже не заметил, что ему какие-нибудь полсотни или даже сотня фунтов, запросто вдесятеро больше одной левой поднимет, а я пока — никак. Ну и ладно. Ставлю на рюкзак свою метку, чтобы потом вытянуть прямо через тень. А вот документы забираю. Если их нести при себе, выправятся различия в форме, печатях и названиях выдавших организаций, которые могут существовать в разных тенях. При теневых переходах документы "мутируют" так же, как и деньги. А вот при вытягивании или при скачках по Козырям — нет. Просматриваю документы, на всех чистые прямоугольники "колдовских фотографий", в которые потом можно будет "вложить" любое лицо. На обратной стороне папки штемпель "Королевские мастерские Дворов Хаоса". Все понятно, братец воспользовался служебным положением. Интересно, как к этому отнесся Логрус, ничего не засек?

У меня в этом мире осталось два дела и оба не терпят спешки. Первое — нарисовать карты. Для особняка Лавгуд и для этого домика. Их наличие — вопрос безопасности. Кто знает, откуда придется удирать?

Второе дело — Гермиона Грейнджер. Если уж я все равно собираюсь изображать магла, то почему бы и не познакомиться с этой талантливой ведьмочкой пораньше? Но вот проблема — ни в одной из толстых книг саги не упомянут ее адрес. Можно, конечно, искать по всеанглийскому телефонному справочнику, но искать придется долго. А если еще учесть, что десятилетняя девочка в нем наверняка не указана, а про родителей известна только фамилия и профессия...

С другой стороны, параллели между тенями бывают часто, а здесь есть сеть и имеет смысл поискать Грейнджеров сперва здесь. Поиск занял от силы пару часов. Итак: Гермиона Джин Грейнджер, Дэниэл Альберт Грейнджер и Джин Луиза Грейнджер. 14, Форест Стрит, местечко Оаквуд. Нашелся даже блог Гермионы, в котором девочка делилась впечатлениями от фильмов и прочитанных книг. Фото в блоге оказалось только на аватарке и мелкое, но все же. Читая заметки блога, понял, что если с Полумной можно нормально общаться почти без скидки на возраст, то с Гермионой только играть. Даже не знаю, хорошо это или плохо. С одной стороны, будет скучновато, а с другой, у Луны ее дар уже забрал детство и смерть матери здесь, похоже, ни при чем — не могла она стать взрослой вот так сразу.

Пара дней ушла у меня на то, чтобы собрать все необходимое, и нарисовать карты. Четыре сразу. Этот домик, особняк Лавгудов, личная карта Мерлина, Короля-в-Хаосе, раз уж он взялся помогать, и моя карта для него. Себя изобразил по-хулигански — в бандане, чтобы скрыть шрам. Есть у меня планы избавиться от него со временем. Итак, сперва разметить и расчертить силовую сетку, в которой расстояние между линиями соответствует константам конкретной Тени. Хорошо, расчетов уже почти не требуется — в компьютере давно написанная мной программа. Дальше — тонкая кисть и рисунок, глядя на создаваемый козырь через знак Образа или Логруса. Отцовский Образ я использовал впервые, и тут меня поджидал сюрприз. Карты, созданные любым из мастеров в Янтаре, напоминали витражи в стекле или эмаль, когда цвета заполняют пространство между линиями силовой сетки. А Дваркин, если судить по примерам его карт, которые мне доводилось видеть, и по отцовским рассказам, вообще ограничивался только сеткой и карандашной штриховкой. Тогда как в козырях Сугуи густые цвета спокойно перекрывали сетку размашистыми, как будто небрежными, мазками. Считалось, что так проявляются принципиальные различия между Порядком и Хаосом. Но сейчас я держал в руках карты, на которых та же хаотическая небрежность мазков вписывалась в линии сетки, скользя вдоль них. Что-то это значило, что-то очень важное, но я пока не мог понять что. Вздохнув, взялся за последний этап — активацию. В маленький флакончик туши падает капля моей крови и по контуру карты ложится рунная вязь. Все, пора собираться.

Развесил поближе для быстрого доступа пару-тройку заклинаний, просто чтоб не чувствовать себя совсем беспомощным. Деньги и документы в сумку, сумку на плечо, ключ в дупло. В компьютере остается коротенькая записка моему оригиналу, в сейфе — Козырь с ухмыляющимся мальчишкой. И дальше тропа между скал, долгий путь по теням. Желание прыгнуть по Козырю задавил в зародыше, надо пронести документы через изменения.

Уже во дворе особняка Лавгудов стал искать место, чтобы протащить через тени рюкзак с золотом. Нашлась старая конура какого-то крупного песика. Пойдет. Засовываю руку в темноту и чувствую, как на нее наваливается немалый вес. Теперь как-то его дотащить до крыльца, и желательно не волоком, чтобы следов не осталось. Ухватившись за лямки и отдуваясь, короткими переставками продвигаю ношу к двери. На звук молоточка вновь открывает Луна.

— Привет. Позови, пожалуйста, папу. Я, кажется, пожадничал...

Пью чай, восстанавливаю дыхание, на вопросы отвечаю односложно.

Ксенофилиус аппарировал в Гринготтс с рюкзаком золота (закинув его на плечо одной рукой, есть преимущество быть большим и сильным), а я поднимаюсь в выделенную мне комнату. Извлекаю из сумки документы на себя и на "дядю", ищу отличия от их первоначального вида. И отличия находятся — чернила для печатей в этом мире зеленые! Хорош бы я был, если бы поленился и воспользовался Козырем. Смотрю в зеркало и, сосредоточившись, прикасаюсь пальцем к картонному прямоугольнику на моих документах. На нем тут же медленно проступает фотография. С документами Ксенофилиуса чуть сложнее. Удерживая в уме его образ, мысленно переодеваю из домашней мантии в строгий темный пиджак, добавляю галстук и только после этого фиксирую как "фотографию". Все, документы готовы, но использовать их пока рано.

Засунув руку под стол, тянусь через Тень — мне нужен свежий "Ежедневный пророк". Газета ложится в ладонь. Итак, сегодня 25 апреля. Один день где-то пропал во время прогулок между тенями. Собираю пятнадцать газет, за все дни, прошедшие с моего побега от Дурслей, и просматриваю по диагонали. Ничего. Никаких намеков на поиски. Или наблюдатели Дамблдора совсем мышей не ловят, или меня все же ищут, но тихо, чтобы информация не просочилась к посторонним. Скорее второе. Достаю карту Англии этого мира, удача: местечко Оаквуд есть, и в том же месте. Надо ехать магловским транспортом, по счастью, деньги в сумке тоже прошли необходимую "мутацию". Тем временем в дверь стучат.

— Да?

— Это я, привет, — Луна заглядывает в комнату и сразу устремляется к столу. — Это магловская карта? Ты ищешь, где поселиться? Может, где-нибудь поблизости?

— Сперва я съезжу и посмотрю вот здесь, — тыкаю пальцем в Оаквуд.

— У тебя там есть кто-то знакомый? Девушка?

— Может быть, пока не знаю. Надо проверить.

— Это хорошо. А то я расстроилась, что так загадала и если я кого-то найду, а ты — нет. Ты тоже кого-нибудь найди.

— Хорошо, я постараюсь. Но ведь друзьями нам с тобой быть никто не мешает?

— Не мешает, если ты будешь не слишком много врать. Можешь просто говорить, что не ответишь на вопрос.

— Так и сделаю. Но ты что-то хотела сказать или спросить?

— Да, папа вернулся из Гринготтса, зовет тебя.

— Тогда пойдем.

Спускаюсь в гостиную, к радостному Ксенофилиусу.

— Гарри, все прошло отлично! Вот кошелек от анонимного сейфа, надо только каплю крови вот сюда, на застежку.

— Большое спасибо, сэр... Ксенофилиус.

Принимаю из его рук серый кожаный кошелек с застежкой-молнией. Он выглядит обыкновенно, только не открывается. Наколов палец иголкой, мажу застежку кровью, кошелек сразу начинает светиться зеленоватым светом. Где-то через минуту, поменяв цвет с серого на черный, гаснет. На сей раз застежка легко открылась. Внутри два отделения, сейчас пустые. На центральной перегородке язычок из светлой кожи с текстом на нем: "текущий счет 35 000 галлеонов или 173 950 фунтов." А ничего, живем.

— Чтобы пользоваться кошельком, закрой его, задумай нужную сумму и открой по новой.

Попробую. "Семьсот фунтов." Открываю кошелек, в нем три бумажки: пятисотенная и две стофунтовых. Надпись на язычке поменялась: "текущий счет 34 859 галлеонов или 173 249 фунтов." Ага, округляют гоблины до целых галлеонов, похоже, себе в карман.

— Теперь, если ты положишь деньги в кошелек, они исчезнут и окажутся в твоем сейфе.

Складываю бумажки обратно и закрываю кошелек. Открываю, он снова пуст а надпись на ярлычке: "текущий счет 34 999 галлеонов или 173 949 фунтов." Понятно, гоблины своего не упустят... чужого тоже. Мелкие монеты в этом кошельке лучше не хранить — исчезнут, как не было.

— Ну вот, с деньгами вопрос решили. Какие планы теперь?

— Я вновь отправлюсь в магловский мир, ненадолго. Буду искать подходящее место.

— Могу чем-нибудь помочь?

— В поисках — нет, сэр, вот потом помощь понадобится. А пока... Берри!

— Берри рада видеть... друга хозяев.

Ксенофилиус смотрит удивленно:

— Гляди-ка, а раньше ты никому, кроме нас, не откликалась.

— Да, хозяин, — домовичка явно смушена, — но Берри не может не откликнуться гостю хозяев.

Разговор уходит куда-то не туда, надо его прекращать.

— Берри, ты говорила, что моя магия взрослая и я могу заключить личный контракт с домовиком. И у тебя даже есть кто-то на примете?

— Да, гость хозяев. Берри знает Пайна, он будет счастлив служить гостю хозяев.

— Ты могла бы его найти?

— Берри сейчас приведет Пайна, — и с хлопком исчезает.

А Ксенофилиус отошел от ступора и желает задавать вопросы.

— Гарри, но как? Личные контракты с волшебниками младше семнадцати лет домовики не заключают.

— Не знаю, сэр. Я в прошлый раз спросил Берри, и она сказала, что можно. Ну раз можно, значит можно... попробовать.

В этот момент посреди гостиной появляются двое домовиков. Но если Берри одета в аккуратный комбинезончик, то второй домовик, тощий и костлявый, перемотан только старым потрепанным полотенцем. И все же между ними прослеживались общие черты.

— Берри, скажи, вы родственники?

— Да, гость хозяев, Пайн — отец Берри.

— Пайн, ты готов заключить со мной контракт служения?

— Да, Пайн будет счастлив служить Высшему. Только Пайн сильно истощен и потянет много магии в первое время, но ведь для Высшего это не страшно?

Хотелось ругаться, сильно. Все-таки я наступил на коровью лепешку своим неосторожным вопросом. И если Ксенофилиус вроде бы ничего не заметил, то Луна тут же оторвалась от созерцания пейзажа за окном и нас с домовиком накрыл холодный взгляд Видящей. Решив, что хуже не будет, я начал читать формулу ритуала "привязки слуги" на тари. По выражению мордочки Пайна стало ясно — текст он понимает, и когда в завершение ритуала я проколол палец той же булавкой, которую использовал для активации кошелька, домовик молча подошел и слизнул каплю крови. Тут же нас обоих окутало сияние магии, подтверждая заключенный контракт.

— Гарри, что это был за язык и что за ритуал? — В глазах Ксенофилиуса горел азарт исследователя.

— Не знаю. Встретил в одной старой книжке и заучил наизусть. Как видите, сработало.

Со стороны Луны донесся фырк сдерживаемого смеха. Не верит, но молчит, спасибо ей.

— Но обычно контракты с домовиками заключаются не так. На полное имя, а не на кровь.

— А какая разница, сработал же. Пайн, являюсь ли я твоим хозяином?

— Да, хозяин. Пайн служит вам и будет служить вашим детям.

— А вот и разница, — Полумна подошла и внимательно разглядывала домовика. — Получился практически родовой контракт.

— Луна, как вам удалось сделать так, что Берри ходит в чистой одежде?

— О, это просто. Одежда ей не подарена, а дана в пользование. Как щетки для натирания пола, например.

— Пайн, ты слышал? Вот тебе два галлеона, ты должен быть одет аккуратно. Ты меня понял?

— Пайн понял. Хозяин не дарит Пайну одежды и не прогоняет его. Хозяин хочет, чтобы на Пайна было приятно смотреть.

— Можешь выполнять.

Пайн исчез, а я заработал одобрительный кивок от Ксенофилиуса.

В Оаквуд я отправился на следующий день с рассветом, рейсовым автобусом от ближайшего магловского поселка. И все равно на место добрался только ближе к вечеру. Тихий провинциальный городок, застроенный в основном типовыми двухэтажными коттеджами, хотя встречаются образчики и более интересной архитектуры. Коттедж по адресу 14, Форест Стрит ничем не отличался от своих соседей, кроме наброшенной на него вязи следящих заклинаний. Интересно, они — тот самый "надзор за несовершеннолетними" или что-то еще? Упаковка китайских фейерверков куплена еще по дороге, и сейчас было несложно привязать ее к низенькой ограде. А дальше все просто — поджечь фитиль и никакой магии. Точнее, магия как раз была. Когда я отбежал на другую сторону улицы подальше от министерских сторожек, завернулся в самые сильные из доступных мне чар отвода глаз.

Дальше оставалось наблюдать фейерверк и выбегающих на шум хозяев коттеджа. И, конечно, девочка с взлохмаченными каштановыми волосами никак не могла оставить без внимания такое событие.

— Мама, это мальчишки балуются! Они все глупые, не понимают, что фейерверки надо пускать по праздникам и в специально отведенных для этого местах!

В том, что мальчишки, а никак не девчонки, ты, Гермиона, полностью права. Хотя почему во множественном числе? Даже обидно. А вот в остальном... Если к таким девочкам жизнь не повернется задом, из них вырастают защитницы кого только удастся, или кто не успеет убежать — от бродячих собак до комаров, которые тоже хотят кушать. При этом способные тиранить ближних и дальних с редкостным садизмом фанатиков. Первым побуждением было плюнуть на все и вернуться к Лавгудам и Полумне, которая все понимала с полуслова. Но даже если не считать ее гадание, Луна слишком любит ловить меня на недомолвках, а я не хочу рассказывать про себя лишнее. Да и видимая мне аура силы вокруг Гермионы тоже никак не давала просто плюнуть и уйти. Образ, пославший меня, не поймет, да и отец не оценит. Значит впереди много-много работы по окунанию девочки в холодную воду реальности.

А пока я отправился искать ближайший газетный киоск и запасаться местной прессой. Собственно, меня интересовала колонка аренды недвижимости. Выбор оказался невелик, но кое-что все-таки нашлось. Например, вот это: "Старинный особняк по адресу 2, Форест Стрит. Аренда на пять лет, 50 000 фунтов. Подробности в адвокатской конторе Харс и Ко, адрес..." Стоит пойти взглянуть. "Старинный особняк" оказался более чем... старым, а еще весьма запущенным и абсолютно пустым. Глухой цокольный этаж без окон, высокое крыльцо и два жилых этажа со стрельчатыми окнами. Чугунная ограда, запертые ворота и двор, заросший бурьяном. Для меня не составило труда проникнуть через ограду, благо натоптанная местными ребятишками тропинка в бурьяне ясно показывала, где это удобнее делать. Кладу руку на замочную скважину и мысленно открываю замок, теперь — отключить сигнализацию и можно входить. Пыльно, пусто, старая мебель. Старая, но вполне крепкая. В подвале гулкий пустой зал, отлично подойдет для тренировки заклинаний. Вот только...

— Пайн!

— Да, хозяин.

— Осмотри внимательно дом, если я его сниму, сможешь ли ты отсечь происходящее в нем от министерского наблюдения?

— Хозяин только снимет дом, не купит?

— Нет. Свой дом у меня будет, когда вступлю в наследство рода.

— Тогда Пайн не сможет пробудить магический источник под домом и для поддержания защиты понадобится артефакт-накопитель.

— Этот вопрос решаемый.

— Тогда Пайн сможет поставить защиту от министерства и от маглов.

— Нет, маглоотталкивающие чары не нужны. Только чары невнимания. Снаружи дом должен казаться обычным магловским домом.

— Пайн может так сделать, и если хозяин не станет регистрировать дом в министерстве и подключать к каминной сети, то они даже не подумают ставить тут чары контроля.

— Хорошо. Пайн, пойдем, посмотрим, что еще есть в этом доме.

Первый этаж — гостиная, кухня и несколько маленьких комнаток. Любая из них вполне подойдет для домовика. Второй этаж — две спальни, кабинет, музыкальная комната в розовых тонах, с диванчиками, выходом на балкон и большущим белым роялем в центре.

Рояль мне вряд ли потребуется, а в остальном дом вполне подходит для моих планов. Тем временем на улице стемнело.

— Пайн, ты можешь снять координаты для аппарирования вон у той скамейки, что видна из окна. Так, чтобы Ксенофилиус мог сюда попасть.

— Нет, домовик может передать координаты только своему хозяину. Но можно позвать сюда Берри.

— Так и сделаем. Только сперва убери пыль в музыкальной комнате, я останусь ночевать здесь на диване.

— Пайн может подготовить спальню.

— Нет, будет слишком приметно, а я пока здесь нахожусь незаконно.

По комнате проносится свежий ветерок, пыль исчезает, шторы из блекло-серых становятся белыми.

— Хозяин хочет чего-то еще?

— Да. Вот газета, — обвожу карандашом нужное объявление, — покажи ее Ксенофилиусу и спроси, сможет ли он завтра прибыть сюда, изобразить моего дядю при сделке. Потом вернешься и передашь мне его ответ.

Домовик исчезает, чтобы появиться возле скамейки. Если бы я не присматривался, не заметил бы его в сгущающихся сумерках. Через пару мгновений рядом с ним появляется еще одна такая же маленькая фигурка, и затем они оба исчезают.

Я же устраиваюсь на диване составлять планы на завтра. Если Ксенофилиус появится не слишком рано, будет время проследить за Гермионой и выяснить, в какую школу она ходит. Тогда можно решить сразу вопросы и с жильем, и со школой.

Рядом с диваном появляется Пайн.

— Хозяин, лорд Лавгуд передал, что он будет на месте в полдень.

Надо же, а я и не сообразил, что Ксенофилиус у нас глава древнего рода. Хотя странное колечко у него на пальце заметил.

— Хорошо, Пайн. Скажи, как идет твое восстановление?

Сам я уже успел рассмотреть канал связи между нами и текущий по нему ручеек энергии. На мой взгляд, совершенно несущественный. Сколько это, интересно, для домовика? Много или мало?

— Пайн тянет у хозяина много сил. Пайн восстановится полностью уже через месяц.

— А можешь ли ты тянуть больше, чтобы быстрее восстановиться? Мне понадобится уйти за артефактом для дома туда, где ты не дотянешься до меня, я хочу, чтобы у тебя был запас сил на несколько дней.

— Пайн может тянуть больше, но тогда хозяину может стать плохо. Пайн не станет так делать и, куда бы хозяин ни ушел, канал контракта все равно сохранится. Разве что хозяин уйдет во владения Вечной Леди, но туда хозяину ходить не надо.

— Попробуй потянуть так сильно, как можешь, а я посмотрю, станет мне плохо или нет.

Канал нашей связи расширился в несколько раз и его свечение даже стало видимо обычным зрением. Я прислушался к себе, восполнение резервов магии все равно превышало отток, так что все нормально.

— Можешь продолжать так же до утра, а я пока посплю. Разбуди меня в семь часов.

— Да, хозяин. Хозяин очень силен, Пайн в восхищении.

— И вот еще что: я все-таки могу забрести туда, где связь контракта станет недоступна. Не пугайся, через несколько дней я вернусь.

Столь быстрая перекачка энергии все же создавала большую нагрузку, и меня клонило в сон, чему я не стал сопротивляться.

Проснулся от голоса домовика:

— Хозяин, семь часов!

Пайн за ночь округлился и уже не напоминал скелет. Видимо, немало удалось из меня энергии вытянуть. И сейчас весело сверкал глазами-тарелками, вновь урезав поток до маленького ручейка.

— Пайн сыт, Пайн стал толстым, и под утро переделывал себе одежду.

Отослав домовика к Лавгудам, сам устроился под навесом автобусной остановки недалеко от дома Грейнджеров, накинув на себя легкие чары отвлечения внимания. Гермиона появилась за полчаса до начала занятий, школа тоже оказалась рядом — около пятнадцати минут ходу. Маленькая, чистенькая, частная. Скорее всего, в каждой параллели по одному классу. Что ж, мне проще, можно возвращаться и ждать Ксенофилиуса.

— Доброе утро! Ну что? Куда идем? — Ксенофилиус бодро рвался в бой, вот только его магловская одежда была несколько странной. Смокинг, белая рубашка, галстук, джинсы и китайские кеды.

— Доброе утро, сэр. Пойдем. Только давайте сперва все обсудим и подготовимся, если позволите. В первую очередь одежда...

— А что с ней не так?

— М-м... сейчас так не носят. Берри!

— Да, друг хозяев?

— Скажи, у мистера Лавгуда есть магловская куртка из джинсовой ткани?

— Есть, даже две.

— Принеси их.

Домовичка притаскивает две джинсовых куртки, одна из них явно женская — с вышивкой и стразами, хотя по размеру на Ксенофилиуса. Вторая обычная мужская.

— Наденьте вот эту, и снимите галстук.

Берри уносит лишнюю одежду, а мы усаживаемся на лавочку, и я передаю Ксенофилиусу папку с деньгами и документами.

— О! Сэмвел Джексон, это, надо понимать, я? А Гарольд Джексон — ты?

— Ага.

— Я такой смешной на этой фотографии. А ничего, что я сейчас одет иначе?

— Ничего. Вы сейчас в неофициальной одежде и вообще недавно вернулись из Африки, где ловили экзотических бабочек.

Инструктировал Ксенофилиуса я еще полчаса, прежде чем рискнул пойти с ним в адвокатскую контору. Но там все прошло на удивление легко. Нам поведали, что хозяйка особняка вынуждена была по здоровью уехать в теплый климат, на Цейлон, но денег на счету у нее оставалось негусто, и требовалось срочно найти арендаторов на особняк. Что оказалось непростой задачей, поскольку Оаквуд городок провинциальный и большому спросу на недвижимость взяться неоткуда, да и арендаторы предпочитали современные новые коттеджи, а не старый запущенный особняк у самого леса. Так что клиенты, готовые заплатить всю сумму сразу, могли позволить себе некоторые странности.

Сложнее оказалось в школе. Директриса, похожая на забальзамированную при жизни хищную селедку, поставила себе задачу выжать из "дяди Сэма" максимум информации обо мне и моей учебе, а если это не удастся — то вывести всех на чистую воду. Ксенофилиус хлопал глазами и молча разевал рот. Пришлось вмешаться и сказать "дядя почти все время в экспедициях, но я и сам хорошо справляюсь". В итоге договорились о моем появлении на занятиях через неделю, "когда мы устроимся на новом месте". Выйдя на улицу, Ксенофилиус вытер выступивший на лбу пот.

— Уф-ф-ф... Скажи, Гарри, маглы всегда такие приставучие?

— Бывает, — пожал я плечами ("и не только маглы").

— Надо срочно домой, выпить чаю и успокоиться, тем более, что Луна ждет.

Мы свернули в первый же глухой проулок, где мистер Лавгуд обнял меня одной рукой, а другую поднес к лицу, сосредоточив взгляд на родовом перстне. Нас закрутило в пространстве и выкинуло перед алтарем заклинательной комнаты особняка Лавгудов. Не знаю, возможно, Ксенофилиус решил, будто на меня так подействовал перенос, но я действительно чувствовал себя... более чем странно. Только не от переноса, а от увиденного мной взаимодействия перстня и алтаря.

Пока отец рассказывал Полумне о наших приключениях у "приставучих маглов", я разбирался с новостями, изменившими картину мира. Итак, во-первых, переход в подвал особняка Лавгудов был Козырным. То есть родовой перстень — это упрощенный вариант Козыря, настроенный не на место, а на родовой алтарь. Во-вторых, я почувствовал совершенно четко, Козырь этот создан адептом Логруса. Адептом, но не Художником Козырей, потому и потребовался второй элемент, алтарь — якорь. Ну и в-третьих, я узнал эту пару артефактов.

В Тенях, близких ко Дворам Хаоса, было принято вести магические рода от Адептов Логруса. Именно основатели родов создавали алтарь, родовой перстень и кодекс рода. Потом от наследников уже не требовалось быть Адептами, достаточно надеть перстень. А в перстень основателем закладывалась проверка на родство и требование клятвы соблюдать кодекс рода. Собственно, так и возникали магические рода в этих Тенях.

И вот теперь я вижу ту же пару артефактов в тени, находящейся под сенью Порядка. У меня есть только одно объяснение — когда-то этот узел тени принадлежал Логрусу, а потом Образ то ли отнял его силой, то ли по-тихому вполз, и прибрал к рукам. Из этого следовало два практических вывода.

Первый — Темный Лорд, возможно, имел основания требовать верности от древних родов. Разумеется, если он действительно был Темным Лордом, что сомнительно, потому как на этот титул может претендовать только адепт Логруса. Но человеку с "неполной душой" после создания крестража Логрус не пройти.

Второй вывод: если здешние древние рода создавались по законам Дворов Хаоса, мне не стоит даже примерять родовой перстень Поттеров, не говоря уже о клятве в соблюдении кодекса рода. Хорошо, что до совершеннолетия я могу с этим не торопиться.

Тут же в голову пришла хулиганская идея. Я все равно собирался создавать Козырь для перемещения к новому дому и накопитель для поддержки защиты. А что, если создать такую же пару алтарь — перстень, только на основе сил папиного Образа? Преимущество в том, что перемещение по козырю мне придется скрывать от магов, а вот перемещение с помощью "родового перстня" выглядит для них довольно обычно. Решено, так и сделаю, и неважно, что на основе сил Образа подобных артефактов никто не создавал, принципиальной разницы быть не должно.

Но ведь если создается алтарь и родовой перстень, то до основания нового рода остается всего один шаг — привязка алтаря к источнику силы. Традиционно считается, что источник должен располагаться на землях, принадлежащих основателю, но это не магическое правило. Просто в магических Тенях, окружающих Дворы, все земли принадлежат магическим родам и свободных источников нет. Но сейчас я в независимой узловой Тени, здесь источников должно быть много, а вот подчинить их непросто, так что есть смысл поискать свободный.

Что мне даст основание нового рода? Если, разумеется, он будет признан официально, в чем я не уверен. Во-первых, немедленно наступающее совершеннолетие, вне зависимости от возраста, а значит, прекращение опеки со стороны Дамблдора. Во-вторых, возможность без лишнего шума прервать род Поттеров, а в том, что он опирается на Логрус, я почти уверен. Как и в том, что в кодексе рода Поттеров могут содержаться соответствующие клятвы. Кстати, кодекс рода мне в этом случае тоже понадобится, но не сейчас, а когда надумаю жениться или принять кого-то под защиту рода. Так что этот вопрос вполне может подождать.

А какие минусы? Кроме затрачиваемых усилий? Пожалуй, только один — Адепты Сил смогут опознать, на что опирается род. По крайней мере при активации кольца, как это сделал я, узнав связь с Логрусом по действию кольца Ксенофилиуса. Смогут ли они опознать Силу, просто глядя на кольцо? Не уверен, по крайней мере, я бы не смог. А уж простые маги не опознают точно.

Что еще? Почему старый Образ не пытается закрепиться в мирах, создавая якоря своих родов? Да потому, что он сильные и независимые магические рода вообще не любит. В ближних окружающих Янтарь тенях везде — монархия. Абсолютная. И алтарем единственного королевского рода всегда является тень самого Образа. Старый Образ не делится властью даже условно, с вассалами. А как на мою идею отреагирует папин? Вот и посмотрим, все равно алтарь создавать с его участием.

Попрощавшись с Лавгудами, ухожу в домик на скалах, слишком сильно светить в этой тени призывами третьей Силы не стоит. И так придется, при подчинении источника, но надеюсь, кратковременно.

Свежий морской ветер бьет в лицо и треплет волосы. Улыбаюсь свободе от проблем узловой Тени, свободе от ощущения слона в посудной лавке. Только лабрадорские скалы да серый океан. Прохожу в сарайчик за домом, присаживаюсь на корточки перед массивным деревянным столом и, зажмурив глаза, тянусь через Тень. Несколько минут приходится шарить впустую, но вот под ладонями ощущается прохлада камня. Из-под стола выкатывается глыба светлого, полупрозрачного, с желтыми прожилками оникса. Теперь понятно, почему пришлось так долго искать. Тут же отсекаю магией лишнее, оставляя кубик стороной в фут — заготовка будущего алтаря. Из одного из мелких кусочков вырезаю пятиугольную пластинку с ноготь размером, для перстня. Теперь можно идти в дом и садиться за расчеты. В этот раз готовой программы у меня нет, но считать по крайней мере предстоит не на логарифмической линейке, как в узловой Тени, спасибо и на том.

Даже с компьютером расчеты и разметка алтаря заняли четверо суток и несметное количество кофе. И еще сутки, чтобы выспаться перед активацией и погулять по берегу под шум прибоя. Размеченный кубик алтаря вынес на скалы — рисовать придется на сей раз не красками или кровью, а огнем Образа. Хорошо хоть здесь можно было не напрягаться, а использовать заранее заготовленное заклинание левитации. Вот с переходом через тени будет сложнее — хотя бы на время перехода его придется поднять просто руками. Ну да ничего, как нибудь... А пока эту каменюку пора превратить в артефакт. Знак послушно вспыхивает перед глазами. По углам алтаря ложатся руны, выплавленные в камне, в ушах звучит музыка (или это кровь стучит в висках?), на боковых сторонах — фрагменты узора Огненного Пути. Остается нанести на верхнюю грань знак рода. Задумываюсь, чем бы это могло быть, но Образ принимает решение за меня — на алтаре появляются пять вытянутых петель и центральный кружочек цветка яблони, и тонкий яблоневый запах плывет от раскаленного камня.

— Ты хочешь так? И одобряешь основание рода?

Вспышка света охватывает алтарь огнем — в подтверждение.

— Ну что же, тогда осталось выбрать название. Что думаешь насчет "Блоссом"?

Еще одна вспышка, и символ цветка возникает на камне перстня, попутно изрядно его нагрев.

Назад решил добираться по Козырю особняка Лавгудов, не тащить же алтарный камень на себе. И все равно для моего нынешнего тела даже приподнять его на время перехода оказалось слишком большой нагрузкой. Пока я, стоя чуть не на четвереньках посреди двора, восстанавливал дыхание, рядом возник Пайн.

— Хозяин вернулся! Все эти дни Пайн не чувствовал хозяина и очень, очень переживал. Но Пайн помнил предупреждение и ждал. А... — взгляд домовика упал на алтарь у моих ног, потом на руку с перстнем, и я едва не оглох от громкого визга:

— Хояи-и-и-ин!!! Вы основали новый род!

— Тихо, Пайн, не шуми. А то сейчас сюда сбегутся... Бери этот алтарь и установи его в подвале у дальней стены. Можешь начинать делать защиту дома, с опорой на него как накопитель.

— Да, Пайн все понял. — Радостный домовик, подхватив алтарный камень, исчез. А я, обойдя дом Лавгудов, у первых же деревьев шагнул в Тени. Именно оттуда легче всего нащупать магические источники и определить их принадлежность, как ни странно, по запаху. Источники, пахнущие порядком или хаосом, пропускаем, а вот что-то свежее, мощное и, кажется, нейтральное. Впрочем, это не значит, что источник свободен, я пока не слишком много знаю о магах этого мира. Тропинка петляет между кустов, солнечный день сменяется хмарью и моросью. Поднимаюсь на холм, высокие кусты сменяются вереском, и вот я уже на вершине холма под свинцовым небом. Вокруг торчат покрытые мхом пальцы мегалитов — древний, обустроенный и мощный источник. Чей он? Ключевой камень пуст, знак рода отсутствует. Такое случается, когда род гибнет полностью и не остается ни потомков по крови, ни алтаря, ни перстня. Что же, попробую забрать, хотя удивлен, что такое место — и вдруг лишено хозяина.

Подхожу к ключевому камню и призываю папин Образ, открывая поток силы на полную. Воздух вокруг начинает светиться и от переливов Образа, и от сияния и вибрации, возникших вокруг мегалитов. Источник проснулся и пробует меня на вкус. Стараясь избегать прямого конфликта, тянусь навстречу, в попытке понять, что же его интересует. В голове вращается вихрь картинок, сценок, воспоминаний и снов. Смерчи вспышек вокруг моих ног, ступающих по огненному пути, листопад в Янтаре, звездное небо над Тихим океаном, тающий снег на улицах Лондона, цветущие каштаны Парижа, парочка, целующаяся на узкой улочке Праги. В какой-то момент давление силы исчезает и на ключевом камне вспыхивают и оплавляют бороздки пять лепестков родового знака. Источник признал меня, признал сам, без борьбы и подчинения. Почему? Как бы знать... Но сейчас надо уходить отсюда и побыстрее, пока не явились какие-нибудь "авроры". Стоило мне выйти с вершины холма, как мегалиты снова запели, засветились и все внутреннее пространство круга заполнилось цветущими ландышами.

— Спасибо, — шепотом, одними губами. Теперь, если кто и явится сюда, моих следов не найти.

Шел я с мыслью "отойти подальше", оставив возвращение на потом — стоило запутать следы, даже если это следы сквозь Тени. Но пройдя пару сотен шагов, заметил слишком целенаправленные изменения окружающих Теней. Пришлось остановиться и внимательно осмотреть себя магическим зрением. Жгутик силы тянулся напрямую от родового перстня к источнику. Источник куда-то меня ведет? Любопытство подталкивало не сопротивляться, а посмотреть, куда именно. Еще через сотню шагов я оказался под кронами густого леса, сквозь которые прогревало яркое весеннее солнце, а впереди на небольшой полянке в траве просматривались бока валунов — ведьмин круг. Еще один источник, поменьше первого и чуть другой на запах, более мягкий, более добрый. Смысл приводить меня сюда очевиден, и я зажег знак Образа над ключевым камнем. Знак рода возник мгновенно, будто ключевой камень только и ждал прикосновения моей магии, а ниточка Силы от первого источника звала меня дальше. Потом был холодный берег северного моря. Озеро в скалах. Выросшие треугольником дубы посреди пашни. Высокий обрыв над излучиной реки. Пять малых источников, пять лепестков цветка.

Когда последний источник замкнул кольцо, ведущая меня нить силы исчезла, зато засветился перстень и я, совершенно вымотанный, шагнул домой к недавно установленному алтарю. Пайн ждал меня тут же, довольный, с восхищением во взгляде.

— Хозяин основал очень сильный род и источники его древнее всех, какие помнят домовики. Пайн легко поставил защиту от чар Надзора на всем доме и во дворе. И чары невнимания тоже поставил, а маглооталкивающие и защитные ставить не стал, как и велел хозяин.

— Хорошо, Пайн. Сегодня я хотел бы поужинать и спать. Чарами защиты я займусь сам.

— Пайн долго спал, пока хозяина где-то не было и не чувствовалось. Пайн будет ночью прибирать в доме.

— Если ты уж так хочешь что-то делать ночью, то займись двором, пока не видно, что там происходит. Да и мне к установке защиты понадобится прибранный двор.

— Как только хозяин ляжет спать, Пайн займется двором.

Я только кивнул и отправился в столовую. В принципе, ужин можно было бы просто вытащить из теней, но раз я уж собираюсь изображать местного мага, а где-то и просто человека, стоит привыкать к правилам этого мира.

* * *

Утром, после завтрака, решил начать день с посещения Лавгудов. Надо же обсудить, чем может закончиться моя авантюра с основанием рода. К ним ушел по Козырю, раздумывая, не слишком ли я рано, а то разбужу еще. Опасения оказались беспочвенными: в доме стоял шум, звон металла и запах каких-то зелий. Войдя в открытую дверь, я обнаружил Ксенофилиуса ползающим на коленях по ковру гостиной и расставляющим плошки с какими-то жидкостями. А Полумна, глядя на лист пергамента, управляла процессом:

— Нет, папа, это на три дюйма влево.

— Гм... Доброе утро.

— А, Гарри! Доброе, доброе. Подожди немного, сейчас размечу звезду для ритуала, и поговорим. К сожалению, в заклинательной комнате она не помещается, приходится здесь.

— Что за ритуал?

— Поиск по родовому имени. Вряд ли много увидим, но вдруг хоть что-то.

Я непонимающе смотрю на Полумну, она достает газету с журнального столика.

— В сегодняшнем "Пророке" заметка о новом роде.

Та-ак... Большой заголовок на всю полосу "Иногда они возвращаются!" А сама заметка очень короткая. "Министерство магии сообщает о проснувшихся накануне нескольких источниках силы, спавших много веков. А в книге древних родов появилась страница рода Блоссом. Остается предположить, что магия этого рода нашла себе наследника. Министерство магии рекомендует лорду Блоссому дать знать о себе в отдел регистрации."

Вопросительно поднимаю глаза на Полумну. Она меланхолично отвечает:

— Заметка в "Пророке" вышла сегодня утром. В ближайшем номере читатели "Придиры" будут ждать от нас подробностей. "Придира" всегда писал о загадках магии, а тут такой случай...

— А что вы хотите узнать с помощью ритуала? — спрашиваю Полумну, в то время как Ксенофилиус наливает с бормотаниями какую-то маслянистую жидкость в небольшой тазик.

— Зная имя, иногда в центральной чаше удается что-нибудь рассмотреть. Лицо, или силуэт, как повезет. К сожалению, полного имени мы не знаем, только имя рода, так что может вообще ничего не получиться.

— Думаю, этот ритуал излишен, и нам нужно решить совсем другой вопрос: о чем писать, а о чем — нет.

— Не поняла...

Показываю ей перстень на своем пальце.

— Папа, смотри!

Два изумленных взгляда.

— Как? — практически хором.

Пожимаю плечами:

— Как-то само собою, и почему-то меня признал источник силы. Перстень просто есть и не снимается, — и ведь ни словом не соврал.

— Понятно, что ничего не понятно. Эту новость надо запить кофе. Берри, убери здесь все.

Сидим за кофе, молчим. Похоже, пора брать инициативу в свои руки.

— Думаю, написать можно примерно следующее: "Удалось выяснить, что лордом Блоссомом стал тот, кто известен магическому миру Британии как Гарри Поттер. Он был опознан по знаменитому шраму. Подробностей произошедшего, очевидно, следует ожидать от магического опекуна Гарри. Точнее, бывшего магического опекуна, ибо очевидно, что со вчерашнего дня Гарри стал совершеннолетним." Вот где-то так. И посмотрим, как будет выкручиваться Дамблдор, и признается ли, что потерял своего подопечного.

— Да, это станет сенсацией. Даже если многие и не поверят. А чиновники захотят проверить.

— И к кому они с этим обратятся?

— Не ко мне, — сразу сказал Ксенофилиус. — Лицо с приметным шрамом — максимум, что я мог увидеть. Значит, к Дамблдору.

— А он будет уходить от ответа.

— И искать тебя.

— Он и так наверняка ищет. Ничего не меняется. Только вот ближайшее время мне лучше не появляться у вас в гостях, за вашим домом могут установить наблюдение.

Допив кофе и обсудив возможные нюансы статьи, отправился по перстню домой.

Настало время заняться защитой своего жилища. Решение в голову пришло самое простое, правда, довольно энергозатратное — сместить дом в соседнюю тень. Идею я почерпнул из устройства Дворов Хаоса, правда, нигде, кроме Дворов, она не реализуема в полной мере. Но ведь мне много не надо, только чуть-чуть сместить реальность для внутренних помещений, недалеко, чтобы не терялась связь алтаря с источниками и перстнем.

Для смещения все же пришлось призвать Образ, но буквально на пару секунд. А потом, установить якорь изменений. Таким якорем стала узорчатая ковровая дорожка в холле. Если открывать дверь, держа в уме ее узор, происходит соскальзывание в соседнюю тень, а если нет, если незнакомый человек входит в чужой дом, он найдет его аккуратно прибранным, но абсолютно пустым, каким он и был на момент разделения. А уж если кто-то проникнет через окна, заведомо попадет в пустышку. Осталось прояснить только один вопрос.

— Пайн, моя защита не помешает тебе попадать в дом?

— Хозяин создал очень глубокий фиделиус. Но Пайн, когда устанавливал родовой алтарь, настроился на него и теперь может попадать в дом с алтарем, даже когда он под фиделиусом.

Вот как? "Под фиделиусом?" Я вспомнил описание в книге дома на площади Гриммо, а ведь и правда похоже на работу с тенями. Каким же образом? Хотя, если все палочковые заклинания — ритуалы, обращенные к Силам, тогда работа с тенями тоже должна входить к комплект. Только без объяснения сути явлений, "упакуйте и заверните". А якорь смещения может быть любым, например, табличка с адресом дома — почему бы и нет. Остался не совсем ясным вопрос о роли хранителя в фиделиусе, при чистой работе с тенями эта роль лишняя, однако если добавить чуть-чуть менталистики... Вместо гаданий я решил отложить этот вопрос до того момента, когда смогу исследовать работающий образец, например, тот же дом на площади Гриммо.

Оставшиеся до обещанного мной появления в школе дни решил потратить на приведение дома в удобный для меня вид и на устройство в подвале большого заклинательного зала.

Школа оказалась еще меньше, чем я думал — всего пятнадцать человек в классе, и девочка с растрепанной гривой каштановых волос оказалась за первой партой одна. Только "грива" и была видна, потому что сама девочка уткнулась в раскрытую на коленях под партой книжку. Похоже, не стремится, чтобы одноклассники видели, что читает. Да и книжки гораздо привлекательнее, чем то, что вокруг. Но на появление директора сразу закрыла книгу, выпрямилась.

— Так, дети, с сегодняшнего дня с нами будет новый ученик — Гарри Джексон, приехавший из Канады. Садись Гарри, куда-нибудь на свободное место.

Что же, место рядом с Гермионой как раз свободно. Успел взглянуть на ее книжку прежде, чем девочка спрятала ее в сумку. "Детская энциклопедия. География. Том 2."

День прошел молчаливо, девочка оживлялась, только когда кто-нибудь из учителей начинал опрос, тогда Гермиона не просто поднимала руку, а тянула ее вверх, размахивая в воздухе, как флагом, что вызывало насмешливый шепоток одноклассниц. Я пока не вмешивался и не делал попыток познакомиться. Так же и следующий день обозначил лишь легким кивком приветствия перед первым уроком, и таким же кивком в ответ.

Неожиданные возможности подарила гитара. Нет, сейчас мне совсем ни к чему было становиться центром компании. Но в большую перемену у школы собралась старшая компания послушать перебор струн и помечтать. Правда, репертуар быстро заканчивается, да и пальцы начинают болеть. Тогда почему бы и не дать гитару младшему мальчику, новенькому в школе, если просит? Может, заполнит паузу, пока отдыхает гитарист.

Я взял гитару и вспомнил балладу, которую молва приписывала моему отцу, а сам он в ответ на мой вопрос только усмехнулся, махнув рукой. Ну что ж, в этой тени она звучала так же пронзительно, как там и тогда, где он придумал ее. Затем поговорили с хозяином инструмента о японских нейлоновых струнах, их более вкусном звуке и не так сильно устающих пальцах. И я даже пообещал принести как-нибудь комплект, попробовать.

Одноклассники смотрели на старшую компанию со стороны и уже на другой день я почувствовал, как изменилось отношение к новичку. Через пару дней одна из девочек спросила: "Что ты сидишь с этой заучкой? Неужели она тебе нравится?" И раскрыла рот на мой ответ: "С ней спокойно и удобно. Она не мешает." Так я расставил новые координаты взгляда сверстников на Гермиону. А реакция старших, слышавших и вопрос и ответ, заставили задуматься многих свидетельниц инцидента.

Переломный момент случился ближе к концу мая, на геометрии. Когда Гермиона опять тянула руку и подпрыгивала на месте, мисс Трайнси только посмотрела, поджала губы, и вызвала отвечать меня. То, что я вообще ни разу не вызывался отвечать на уроках, дало некоторый запас времени, когда "новенького не тревожили", но заканчивался учебный год, и когда-нибудь все равно должны были вызвать. Я решил задачу и рассказал тему вопроса подробнее, чем в учебнике, получил свое "превосходно", сел на место. И тут же ощутил толчок в бок и услышал возмущенный шепот Гермионы:

— Если ты все знаешь, почему не поднимал руку?

— Давай не на уроке, — ответил я так же шепотом.

Согласилась. Для нее это аргумент — на уроке не разговариваем. Но сразу после занятий я был отловлен на выходе из школы, чего и дожидался.

— Объясни, почему ты так себя ведешь!

— Объяснять придется издалека. Вытерпишь?

Сердитый фырк в ответ.

— Представь ситуацию: все, кто знает ответ — поднимают руки и спрашивают именно их. Ведь ты же, когда тянешь руку, хочешь, чтобы тебя спросили? — Кивнула, прожигая меня взглядом. — Так вот, все происходит по твоему желанию. К чему это приведет?

— Все будет правильно! А что?

— Но ведь тех, кто не знает, не станут спрашивать и они могут вообще бросить учиться.

— Ну-у-у... — девочка задумалась, но лишь на мгновение. — Они, конечно, дураки и хулиганы, но их, наверное, тоже надо иногда вызывать.

— Хорошо, рассмотрим противоположную ситуацию — никто не поднимает руку и спрашивают одинаково всех. Что будет тогда?

Гермиона идет задумчивая и кусает губу.

— Наверное, те, кто не хотят учиться, будут бояться и все-таки как-то готовиться. А те, кто и так учится, для них ничего не поменяется. Только обидно станет, учила, учила... Но зачем тогда учителя говорят "Поднимите руки, кто знает?"

— Ты же сама уже все сказала — "только обидно". А вдруг ты так обидишься, что вообще учебу бросишь? Вдруг ты учишься только ради оценок?

— Я?! Я, ради оценок?! — Вопль ее слышен на всю улицу.

— А что еще могут подумать учителя? Ты так тянешь руку, так хочешь, чтобы тебя спросили... Я руки не поднимал, но после пары нормальных ответов всем будет понятно, что я учусь потому, что учусь. — Даже самому стало смешно от своей серьезности. "Дерусь, потому, что дерусь..." Ага. Но так и надо для убедительности.

Гермиона громко сопела, иногда фыркала, но до самого дома не сказала больше ни слова. Попрощалась, впрочем, обычно.

Продолжение разговора случилось на следующий же день.

— Гарри, привет, — встретила она меня перед занятиями. — Знаешь, мои родители приглашают тебя зайти к нам на чай с печеньем. Ты придешь?

Забавно, но почему бы и нет, все равно понадобится познакомиться.

Меня встретили своеобразно.

— А-а, это новый друг нашей дочери, который учит ее нехорошим вещам... — Миссис Грейнджер сверкает глазами и слегка кривит уголок рта, мистер Грейнджер сидит на диване в гостиной и кажется слегка удивленным реакцией супруги. Похоже, надо начинать с родителей, иначе толку не будет. Правда, для Гермионы разговор может оказаться весьма жестоким.

— Гермиона забыла меня вам представить, поэтому придется сделать это самому — Гарри Джексон, — слегка кланяюсь, вовремя вспомнив, как меня зовут.— И вряд ли меня можно назвать ее другом, скорее, просто одноклассник. А друзья для нее... я сомневаюсь в возможности их существования.

— Это еще почему? Уж не потому ли, что она умная, начитанная и много знает? — кажется, миссис Грейнджер не ожидала такого ответа от десятилетнего мальчика и вылетела с накатанной колеи воспитательной беседы.

— Нет, думаю, одноклассники уже делали попытки дружить с Гермионой, — держу небольшую паузу, — до первого предательства.

— Я никого не предавала! — девочка вся красная, с закушенной губой, нервно сжимает кулачки.

— ... которое она даже не замечала.

— Что ты хочешь этим сказать? — мать точно записала меня в окончательные хулиганы. Отец тоже оторвался от газеты, и весь обратился в слух. Что же, прощупаем отца.

— Мистер Грейнджер, вы ведь служили во флоте? — киваю на большую фотографию в рамке на стене, где группа молодых людей в форме расположилась полукругом на фоне орудийной башни крейсера.

— Да, хотя и недолго. А какое это имеет отношение?

— Вот представьте, что кто-то из вашего подразделения сошел на берег без увольнительной, например, к любимой девушке. — Взгляд, брошенный мужчиной на жену, очень краток, но я его заметил и порадовался удачному попаданию. — А другой, отдыхавший на соседней койке, это заметил, и утром побежал докладывать офицерам. Как бы сослуживцы отнеслись к этому "докладчику"?

— Так, как... одеяло на голову, и подробно объяснили, в чем он неправ. Молча, но доходчиво.

— Но ведь он хотел как лучше, ибо "старшие всегда правы" и вообще в уставе записано?

— Ты намекаешь...

— Что вы, говорю прямым текстом. Гермиона, скажи, пожалуйста, какими именно словами мама попросила позвать меня к вам?

— Ну-у... "Приведи этого малолетнего бандита, набивающегося тебе в дружки. Хочу на него посмотреть." — она все-таки чудо, в данном случае — чудо непосредственности.

— А в какой формулировке ты позвала меня?

— Что родители приглашают на чай с печеньем. Но, Гарри, я просто боялась, что ты не пойдешь на воспитательную беседу. Но если родители говорят, что тебя надо воспитывать, значит, и правда надо.

— Мистер Грейнджер, я ответил на ваши вопросы? — мужчина только кивнул, и сжал челюсти так, что лицо все перекосилось. Впрочем, для жены ситуация все еще оставалась привычно-воспитательной.

— Я не знаю, что там у мужчин в армии, но девушка всегда должна слушаться старших! Да и мальчики вашего возраста — тоже. Я бы хотела обсудить этот вопрос с твоими родителями.

— Для этого вам придется отправиться за ними, не думаю, что ваши близкие это оценят. Так что не советую.

— Не поняла...

— Мои родители умерли, так что побеседовать с ними можно только там. — На сей раз женщину, похоже, проняло. По крайней мере она перестала бегать по комнате и размахивать руками. — А что до девушек... В позавчерашней газете я читал, как молодая девушка-шахидка взорвала себя в лондонской подземке. Наверняка ей это приказали старшие, и она привыкла их слушаться.

— Это неправильные старшие!

— Вы учили свою дочь отличать правильных старших от неправильных?

— Конечно, это же очевидно. Слушаться надо родителей, учителей, правительство и законы.

— Я приведу еще один пример, если позволите. В годы Второй Мировой в Германии существовала молодежная организация Гитлер-югенд... И там состояло немало девушек, чтящих учителей и правительство.

— Это было преступное правительство. Существует постановление международного суда.

— Оно было законно избранным, а суд состоялся уже после войны. А до войны послушные девочки, слушающиеся учителей...

— Не надо, я поняла, — и миссис Грейнджер, развернувшись, вышла из комнаты. Гермиона проводила маму ошарашенным взглядом.

— Гарри, — мистер Грейнджер очнулся от размышлений, — мы никогда не смотрели на свои... действия по воспитанию с этой стороны. Нам казалось, что так, как мы воспитываем Гермиону, ей будет жить проще и безопасней. И я все-таки думаю, мы можем называть тебя другом дочери, потому как родителям приятеля-одноклассника не говорят неприятных вещей.

Я молча поклонился, раз уж пошел такой взрослый разговор.

— И мы... дочка действительно может быстро организовать и чай и печенье.

— Не стоит, мистер Грейнджер, вряд ли кому-нибудь из присутствующих чаепитие доставит сейчас удовольствие. Так какой смысл?

— Хорошо, Гарри, но я надеюсь, мы это чаепитие просто откладываем до более удобного случая. И еще называй, пожалуйста, нас Дэн и Джин, без всяких "мистеров".

— Согласен, мистер... Дэн. До следующей встречи. До завтра, Эрми.

Раскланиваюсь и ухожу. В тихий омут брошен вполне солидный камень, посмотрим, какие черти из него повылазят.

На следующее утро в школу Гермиона пришла с темными кругами под глазами, не как после слез, а как после бессонной ночи. Похоже, семейный совет вчера сильно затянулся.

— Гарри, прости меня, пожалуйста!

— За что?

— За то, что вчера обманула тебя.

— Ты мне и не обещала всегда говорить правду.

— Я надеялась, ты меня считаешь другом. Мне надо было тебе рассказать, зачем тебя зовут, и уже потом уговаривать все-таки прийти. Или не уговаривать...

— Ладно, давай попробуем забыть об этом эпизоде.

— Спасибо. И... тебя мои родители опять в гости зовут. Только теперь правда на чай и печенье.

— Зайду. — Вчера разговор действительно остался неоконченным.

Впрочем, как вечером оказалось, продолжать его никто не собирался. Просто извинения "в посыпанном сахаром виде". Но выводы какие-то явно сделали, и Дэн весь вечер травил байки из своей молодости, почти не обходя острых углов. А Джин, хоть порой и кривилась, но все же дополняла рассказ, например, тем, как старалась отвадить от Дэна девушек. Кажется, за два дня Гермиона узнала о своей семье больше, чем за все предыдущие годы. Джин не преминула вплести в беседу вопросы обо мне и моих родителях, я в ответ залил легенду о дяде-ученом, который вечно отсутствует. Джин выплеснула на это бурю эмоций вида "ребенок дома один, совсем один". Я пожал плечами, дескать, мне и так неплохо, и обрел бессрочное приглашение "заходить вечерами" в гости. Почему бы и нет, присматривать за юной ведьмой одна из моих задач на ближайшее время.

На следующий день попасть в гости не вышло, родители Гермионы задержались в своей клинике. А еще через день я сперва даже собрался зайти, но неосторожно отдал ребятам вытащенный из тени комплект нейлоновых струн и, разумеется, после уроков состоялось опробование. Пришлось пообещать девочке заглянуть к ним, как только освобожусь.

К дому Грейнджеров мы с Джин подошли одновременно, поприветствовав друг друга, вошли, не тревожа дверного звонка. Гермиона делала уроки в гостиной, записывала в тетрадь решение задачи, в то время как страницы учебника сами собой перелистывались под ее взглядом.

— А что, удобно. Руки свободны, — заметил я невзначай.

"Ой!" Гермионы и сдавленный кряк Джин прозвучали одновременно.

— Я же тебе говорила, странное не стоит демонстрировать гостям. Могла бы и руками страницы листать.

— Но почему? — делаю удивленное лицо, — я согласен с Эрми, так удобнее.

Девочка так растерялась, что даже не возмутилась на сокращение ее имени. Когда в школе так поступали одноклассники, скандал следовал незамедлительно. Но сейчас Гермиона смотрела в пол и грызла ручку.

— Понимаешь, Гарри, люди не любят тех, кто от них отличается. Всякие паранормальные явления их настораживают. Могут даже ведьмой обозвать, к примеру.

— Так ведьма — это же интересно! Ведьмы могут на метлах летать.

— Это сказки... про метлы. — Гермиона наконец оставила ручку в покое.

— Метлы — сказки, ведьмы — сказки и паранормальные явления — тоже сказки. Хотя все дело в том, что метлы должны быть правильные — ведьмовские.

— Ой, Гарри, ты и скажешь, "ведьмовские". — Джин смехом разрядила нервное напряжение.

Кажется, удалось развеселить обеих. А ведь я шутил только отчасти, еще раньше, обдумывая, как можно показать Гермионе "прикладную" магию, пришел к выводу, что надо что-то зрелищное и не отслеживающееся министерством. Метлы подходили идеально, и в подвале моего дома уже сутки лежали два "Чистомета", купленных через домовика. Не слишком быстрая метла, но простая и надежная — то, что надо для учебы.

— Покажу при случае, — безразлично пожимаю плечами. Дескать, подумаешь, метлы, ведьмовские, эка невидаль. Джин сочла все шуткой, а Гермиона навострила ушки, хоть и сдерживала свое любопытство. Как я и предполагал, ее сдержанности хватило ровно на один день. До конца школьных уроков.

— Гарри, ты вчера говорил про метлу. Это была шутка?

— Идем, покажу.

Все-таки доверчивость Гермионы переходит все разумные границы. Как только, после того сложного разговора с родителями, она отнесла меня к категории "старших", так без вопросов потопала ко мне домой. Удобно, конечно, но... собственно, о своем удобстве Джин и заботилась.

В доме Гермиона тут же принялась вертеть головой по сторонам в поисках метел, но попросить показать "чулан для швабр" так и не решилась. Подвал произвел особенно сильное впечатление — большое пустое помещение, со странными узорами на каменных плитах пола.

— Ой! Как тут... необычно!

Приношу одну из метел, кладу на пол рядом с девочкой.

— Странная какая-то метла, — пытается взять и посмотреть, но я останавливаю.

— Не сейчас, потом посмотришь. А метла, конечно, странная, специальное... устройство.

— А-а, — типа, раз "устройство", тогда все понятно. Можно ли назвать артефакт "устройством"? Вполне. Только магическим.

— Отведи правую руку чуть в сторону, ладонью вниз. Слегка согни локоть. А теперь, представляя, как метла поднимается в твою ладонь, скомандуй "вверх".

— Вверх! — Абсолютно уверенным тоном, без капли сомнения. Дескать, что мы, устройствами не командовали, что ли? Ну, голосовое и мысленное управление — прогресс, ну и что?

— Ой!

— А теперь мысленно представь, как она опускается обратно на пол. — Метла тихонько легла у ног девочки.

— Повтори, только командуй "вверх", не вслух, а мысленно. — Метла вновь поднимается и ложится в ладонь.

— Отлично. Мысленно же приказывай метле висеть жестко и неподвижно, и садись на нее.

Юбка мешает, но через пару минут Гермиона справляется с ней и устраивается на метле.

— Удобно. Как будто не на деревяшке, а на велосипеде.

— Так и задумано. Берись руками за древко перед собой. Вверх, вниз, вправо, влево — поворачиваешь руками, как руль, а скорость меняешь мысленно. Поняла?

— Да.

— Тогда подожми ноги и командуй медленно вперед.

Метла заскользила над полом.

— Мысленно прикажи затормозить и остановиться. Отлично, а теперь круг по подвалу.

Все получалось просто и естественно, с первого раза. Сделав круг, Гермиона зависла около меня.

— Дальше напоминаю, рулить можно не только в горизонтальной плоскости. Сейчас еще круг, но поднявшись чуть выше к потолку, чтобы ноги можно было не поджимать. Отлично, но если набираешь скорость, то на поворотах отклоняйся внутрь поворота.

— Вау-у!!!! Это лучше велосипеда! Гарри, а можно на улице?

— Нет, на улице нельзя — увидят, будет много пересудов. Хорошо, а сейчас спускайся, тебе пора.

— Сейчас. Я только еще один кружочек!..

Проводив девочку домой, заходить не стал — пусть сама расскажет родителям, а мне надо готовить следующий ход игры. Устроившись в кабинете, потянулся через тень за книгами. Критерий поиска — слово "Occlumency" в заглавии, и плевать, что я слегка прорежу чьи-то библиотеки. Первая книга, вторая... треть — повтор первой. Приходится смотреть список литературы в имеющихся томах и искать дальше уже конкретно. После часа стараний удалось собрать пять достаточно самостоятельных работ. Пролистал по диагонали — ничего принципиально нового для себя не обнаружил, но в качестве учебной литературы пойдет. Отобрал для Гермионы издание столетней давности "Occlumency — Mind Protection Techniques for The Magicians", не самое скверное, невзирая на обилие заглавных букв.

На следующее утро в школе меня ждали с нетерпением.

— Гарри, я маме рассказала, а она не верит! Говорит, я сочиняю! — Гермиона была взбудоражена и расстроена.

— Никаких проблем, вечером бери родителей и приходите в гости.

— А можно ты их позовешь?

— Нет. Давай ты сама. Или можем отложить на денек, завтра же начинаются каникулы?

— Нет, давай сегодня. — Еще бы, лишний вечер терпеть неверие родителей для девочки тяжело.

Начинать лучше сразу с показа. Дома проинструктировал Пайна не попадаться на глаза гостям и предупредить меня, когда они подойдут к двери. Лучше встретить, Гермиона, хоть и видела ковер в прихожей, но была ли достаточно внимательной? Особенно если она войдет не первой, могут и не попасть в дом.

На улице уже начинало смеркаться, когда Пайн предупредил меня о приходе Грейнджеров. Встретил на пороге, открыв дверь раньше, чем они успели дернуть молоточек.

— Доброго вечера. Гермиона нам передала приглашение. Если не сочиняет... — Джин почему-то неуютно, а Дэн внимательно осматривает дом, вертя головой во все стороны, ровно как дочь.

— Прошу вас, — делаю я жест по направлению к лестнице. — Конечно, не слишком вежливо: приглашать гостей сразу в подвал, но все же я предлагаю дать Гермионе возможность оправдаться.

— Нет-нет, Гарри, никаких возражений. — Дэн очевидно сделал из разговора и осмотра дома какие-то свои выводы. Спускаемся в подвал, выдаю Гермионе уже знакомую ей метлу. Пара кругов под потолком вызывают у родителей вздохи и возгласы изумления и восхищения. Не привлекая ничьего внимания, беру вторую метлу и лечу рядом с Гермионой на следующем круге. Машу ей рукой, предлагая спускаться рядом с родителями. Надеюсь, Дэн намек понял, если даже не догадался раньше.

— Гарри, а я так смогу?

— Вряд ли, — отдаю Дэну свою метлу. Вертит в руках, рассматривает, кладет на пол и пытается позвать, как делала Гермиона. Никакой реакции.

— Вот, значит, как. А по внешности и не догадаешься...

— Как и задумано. Но идемте пить чай, а то я совсем неправильно гостей встречаю.

Чай, свежие булочки, мед. Пайн все уже накрыл в столовой.

— А где же хозяйка этого дома? — Джин осматривает стол. — И почему только четыре прибора?

— Потому что нас четверо.

— Но кто-то же это накрыл.

— Мне помогают по хозяйству, дом большой, требует внимания. Но он уже ушел.

— А кто...

— Погоди, Джин, — он успокаивающе накрывает ее руку своей. — Тебе все равно не расскажут. Я прав, Гарри?

— Совершенно, сэр.

— Но, может, ты сможешь рассказать нам что-нибудь про способности Гермионы? Чем они грозят? Как развивать?

— Сперва дам одну книгу. Сейчас принесу. — Поднимаюсь на второй этаж и беру учебник по окклюменции. Передаю девочке книгу и прямо вижу, как губы ее шевелятся, а пальцы уже раскрывают тяжелую обложку, желая заглянуть в неведомое побыстрее. — Вот. Тебе... Гермионе хорошо бы освоить техники, и лучше побыстрее. Как раз на каникулах есть время. А вам — просто прочесть, для знакомства.

Дэн заглянул через плечо Гермионе, вцепившейся в книгу, прочел название и, слегка меняясь в лице, медленно сел в кресло.

— Гарри, все настолько серьезно?

— Вы думали, в сказку попали? Если и в сказку, то злую. Почитайте, и пусть Гермиона попробует упражнения. Меня в ближайшие две недели не будет в городе.

Проводив родителей девочки и ее саму, радостно прижимающую к себе фолиант, я вернулся домой. Уезжать, правда, не собирался, но планировал запереться в подвале для изготовления артефактов.

Прежде чем затевать алхимические опыты в создаваемой лаборатории, решил попытаться добыть то, чего в этой тени не существует. Здесь без помощи обойтись сложно, а потому достаю Козырь своего оригинала. От моего внимания карта становится звенящей и холодной, а потом открывается окном. Король-в-Хаосе сидит в полутемной комнате, заваленной бумагами и какими-то железяками, смахивающей разом на лабораторию, спальню и кабинет.

— О! Кого я вижу. Не забыл старшего братика, — и скалится ехидно так. — Что-то случилось, или уже деньги кончились?

— Привет. Деньги я и сам добыть могу. Хотя бы наших с тобой запасов в тенях надолго хватит. Но вот есть кое-что, до чего мне добраться сложно.

— И что же это?

— Помнишь, еще до того, как ты... и я...

— Говори уж "мы", а то так и будем путаться.

— До того, как сунулись в Логрус, Сугуи натаскивал нас по книжке "Начала магии".

— Ага. Артефактный том, листы из кожи мелких демонов, а пентаграммы на листах с упражнениями напитаны силой и реально работают. Надо понимать, у тебя появился ученик, чародей?

— Знакомая.

— Вот как? Знакомая? Читай — девушка. Что я, себя не знаю?

— Для "девушки" ей еще лет маловато. Как и мне.

— Но планы уже строишь, я же вижу. Хорошо, попробую достать книгу, но будет непросто. Я тут с удивлением обнаружил, что королевской библиотеки во Дворах не существует — только библиотеки домов. Сейчас я таскаю книги у Птенцов Дракона, но подозреваю, мама подробно вызнает, что и когда. Представляешь ход ее мысли, если я возьму эту книгу?

— Где-то в тенях у тебя завелся бастард, — проворчал я.

— Именно. И как минимум начнет рыть...

— Понятно. Ну, если не получится, буду выкручиваться как-то иначе.

Гашу контакт по Козырю. Жаль, книга подошла бы Гермионе идеально, но придется поискать что-нибудь другое. А сейчас пора заняться превращением части подвала в лабораторию.

Защитные артефакты для девочек решил сделать в виде сережек с рубинами. Располагаясь рядом с мозгом, в серьгах, например, они потребуют куда меньше силы, чем кольцо или медальон с теми же свойствами. Гермионины выглядят простыми, серебряными с маленькими камешками. Пассивная защита и предупреждение легким нагревом, если идет атака. Большего, к сожалению, делать нельзя, иначе артефакт будет мешать ее собственному обучению окклюменции. Для Джин — золото, руны, крупные рубины с лиловым отсветом потустороннего огня. Да и как артефакт куда сложнее. Постоянно считывают и записывают реальные кусочки мыслей про платья, туфли, сумочки, а при атаке выдают иллюзорный слой из этих мыслей поверх щита, создавая впечатление "истинной блондинки", у которой мысли скачут как кузнечики. На изготовление артефактов ушла неделя, в конце которой я почувствовал вызов по карте.

— Привет. Пиццу заказывали? Заказ прибыл. — Мерлин, на фоне черного звездного неба, с ухмылкой протягивал мне том размером с небольшой чемодан.

— Погоди, — я слегка ошалел от неожиданности, но постарался это скрыть. — Разницу в силе учитывай, сейчас ухвачусь.

С трудом протаскиваем "кладовую знаний" через окно карты. Горячая, с шевелящимися страницами, она чуть было не выпорхнула из рук. Придавил книгу локтем, жестом поблагодарил братца.

— И как ты ее добыл?

— Просто. Попросил у Мандора.

— И он даже ни о чем не спросил?

— Конечно, спросил. "Для кого?" Я ответил: "Для подруги младшего братика". Он удивленно: "Которого?" Говорю: "Ты его не знаешь". Больше вопросов не было.

— Но какие-то выводы Мандор наверняка сделал.

— Всяко. Только не те, что правильные. Уже когда принес книгу, заметил как бы между прочим: "Так и знал, что Корвину просто так шататься по теням станет скучно."

Мы еще немного поболтали, и я уже собрался закрывать козырный контакт, когда Мерлин остановил меня вопросом под дых:

— А эта твоя знакомая, она говорит на тари?

— Будь я проклят, — сажусь прямо на пол, и хочется побиться головой. Я не подумал, как Гермиона будет читать эту книгу.

— Вижу, забыл. Хорошо, я вспомнил — держи и учти, это достать было гораздо сложнее.

Мне на колени падает толстая тетрадь в коленкоровом переплете. Переворачиваю страницы. Внутри аккуратным четким почерком записан... тари-английский словарь.

— Откуда?!

— Джасра когда-то писала для Джулии. И не спрашивай, как достал.

Козырный контакт закрывается, а я так и не успеваю достойно ответить. Впрочем, могу предположить, где обитают такие раритеты... Так что обойдусь, то есть обойдется.... Нет, срочно начинаю думать о нем как о брате.

После изготовления серег с ментальной защитой у меня осталось еще два срочных дела, но для них требовалось отправиться поближе ко Дворам Хаоса. Была даже мысль прыгнуть по козырю к "брату", но я ее отмел — мало ли кто меня там увидит, объясняйся потом. Поэтому, придушив лень, отправился своим ходом, исследуя по дороге кольцо. Дорога заняла четыре дня. Когда небо стало кроваво-алым, а в некоторых оврагах у дороги исчезло дно и снизу на меня смотрели холодные звезды, я понял, что пришел.

Переход в демоническую форму дался тяжело: Логрус решил подшутить над слабым и плохо подготовленным телом (даром что я совершал длинные ежеутренние пробежки, этого мало), раскрутка энергетических центров чуть не отправила меня в Лимбо, чудом удержался, и в ближайшее время вряд ли решусь повторить без крайней нужды. Шрам на лбу превратился в глубоко рассеченную, болезненную и кровоточащую рану, которая, я надеялся, заживет за пару дней. Зато при обратном переходе от нее не останется и следа. Кроме того, у меня в этой форме есть пока проблемы с координацией, но куда тоньше нюх, что полезно для предстоящего мне дела. Мелкие демоны хаоса, напоминающие летучую мышь со змеиным хвостом, обладают весьма впечатляющими ментальными способностями. Достаточными, чтобы заманивать неосторожных путников на каменистые обрывы. Но сейчас я вел охоту на них. Четырех оказалось довольно, чтобы наполнить их кровью взятую с собой склянку. Четыре штуки и неделя времени, пора возвращаться. Для обратного перехода я убрался от демонов подальше и забился в расщелину в скалах, предполагая, что на ногах не удержусь, и потребуется время для того, чтоб успокоить ноющие мышцы. Принимаю человеческий облик десятилетнего мальчика (радуясь, что здесь и сейчас некому охотиться на меня), вытаскиваю подходящий прикид, и прыгаю по родовому перстню домой. Отметил попутно, что темный обод кольца так же непринужденно приспосабливается к изменившемуся размеру пальца, как спикарт Мерлина.

Дома узнал у Пайна, что меня не было четыре дня, отоспался и отдохнул. Две недели почти прошли, срочные дела сделаны — пора зайти в гости к Грейнджерам.

Обстановка у них оказалась далека от беззаботности лета и каникул. Уставшая, слегка осунувшаяся Гермиона, нервный Дэн, грустная Джин.

— Гарри? — Дэн явно хотел поговорить и боялся этого разговора. — Рад видеть. Как твоя поездка?

— Успешно. — Отодвигаю волосы со лба, демонстрирую отсутствие шрама. — Мне пластику сделали.

— О, так гораздо лучше, хоть и говорят, что шрамы украшают мужчину. Правда, Гермиона?

— Да, Гарри, без шрама тебе, э-э... больше идет.

— Вот! — Дэн пытается шутить, но через силу. — Мнение девушки ты услышал! А мне бы хотелось поговорить с тобой о той книге...

— Серьезные разговоры. если вы ничего не имеете против, лучше вести у меня.

— Вот как? Тогда не возражаешь, если мы сейчас пойдем и поговорим?

— Никаких возражений. Просто я только вернулся, и никакого чаю и булочек дома нет.

— За булочками мы можем вернуться к нам, — подает голос Джин, — или я даже испеку пирог с земляникой.

Грейнджеры собрались быстро и молча. Так же молча добрались ко мне домой, расселись в гостиной. Стало ясно, что разговор начинать мне.

— Прежде всего у меня вопрос: Эрми, тебе удалось освоить что-то из книги?

— Прочитала я все, но освоить... Только "щит-стену" могу держать, и то если ничем больше не заниматься, а если отвлекаюсь, стена пропадает. Но в книге написано, в начале всегда так.

— Да, вопрос тренировок.

— Я стараюсь.

— Она сейчас даже спит мало, — Джин бросила на дочь встревоженный взгляд .

— Но папа сказал, надо выучить срочно.

— Если не спать, быстрее не выучится. Просто пробуй совмещать удержание стены с простейшими действиями. Ходьбой, утренним кофе, еще чем-нибудь. Постепенно переходя к более сложным действиям.

— Я поняла.

— Гарри, — Дэн все-таки решился задать самый главный вопрос. — А мы не можем во все это не ввязываться и жить дальше, как жили? Если Гермиона не будет пользоваться своими способностями?

— Вы тоже прочитали книгу.

— Да, и складывающаяся картина мне не нравится. Вокруг таких способностей наверняка много грязи и смерти. Чтение мыслей, просмотр памяти, стирание памяти, ложная память. Интересно, многие из этих самых магов способны на такое?

— Стереть память — многие. Хотя у большинства выйдет достаточно грубо, сотрется много и заметно. Стереть незаметно что-то одно могут уже далеко не все, они же способны читать мысли. Навести ложное воспоминание вообще могут единицы. Но... вы с ними обязательно встретитесь.

— Обязательно? До сих пор нас не беспокоили.

— Дар магии у волшебника, родившегося в обычной семье, нестабилен. До одиннадцати лет он часто пропадает, поэтому есть правило сообщать такому ребенку о магическом мире ко дню одиннадцатилетия. В качестве своеобразного подарка. Если дар не пропадет, разумеется. Но конкретно вы можете не надеяться на пропажу дара — у Гермионы он уже стабилен. Однако правила есть правила, вас не беспокоили и не побеспокоят какое-то время, но чары надзора на вашем доме установлены.

— Мы можем отказаться?

— Папа! — Гермиона долго удерживалась от вмешательства в разговор, но в конце концов все-таки сорвалась. — Я хочу изучать магию!

— Гермиона, это может очень плохо кончиться... — я останавливаю Дэна жестом.

— Формально считается, что можете. У вас обязаны спросить согласия на обучение Гермионы, и при отказе больше не беспокоить.

— "Формально?" А фактически?

— А фактически, как я уже говорил — стирание памяти — самая простая из операций ментальной магии. И если вы неожиданно забудете, что у вас вообще была дочь...

— Как!? — Джин подскочила в кресле.

— Просто. Если не повезет. Если повезет, то могут действительно оставить в покое. Все зависит от того, насколько Гермиона кому-нибудь нужна.

— И ничего нельзя сделать? — Джин на грани истерики.

— Можно. В школу магии ее будут принимать после того, как ей исполнится одиннадцать полных лет, а это сентябрь — занятия уже начнутся. Значит, она будет поступать через год. Есть сколько-то времени научиться думать головой и защищать эту голову.

— Именно потому ты столь резко пару месяцев назад обратил наше внимание на... — Дэн замялся, не желая вслух при Гермионе произносить "недостатки воспитания". А заодно пытался поймать меня на противоречиях.

— Я действительно предполагал, что Эрми может быть ведьмой, еще до того, как увидел перелистывание страниц. Но уверенности не было.

— Но, — Гермиона слегка замялась, а потом выкрикнула на одном дыхании, — почему ты сразу прямо не сказал, что тоже маг?!

— Чтобы ты училась читать между строк — не всегда можно говорить прямо. Да, я из семьи магов. Мои родители кое-кому сильно мешали, и поэтому их... зачистили.

— Свои? — Дэн, как всегда, внимателен к словам.

— Не знаю.

— Гарри, что можно сделать для защиты нашей дочери?

Достаю две коробочки с серьгами, ставлю перед Грейнджерами.

Дэн, похоже, догадался, что это такое, и слегка расслабился, а женщины смотрели хоть и заинтересованно, но просто как на украшения.

— Амулеты защиты сознания. Маленькие тебе, Эрми, они попроще и послабее, но зато не будут мешать твоему обучению окклюменции. При атаке продержатся сколько-то времени и сигнализируют легким нагревом, этого достаточно, чтобы успеть выставить максимальный щит из тех, на которые ты окажешься в тот момент способна. Эти для Джин, — подвигаю вторую коробочку, — они мощнее, так же предупреждают об атаке, но, кроме того — составляют для нападающего иллюзию объекта — глупого, недалекого человека из обрывков мыслей об одежде, косметике и тому подобного. Если почувствуете нагрев, постарайтесь подыграть этому образу.

— Спасибо, Гарри. — Джин вертит серьги в руках, разглядывая камни в луче солнечного света.

— Разумеется, защита серег не идеальна, хотя бы потому, что их могут просто сорвать. Но большего мне предложить вам нечего, а Гермионе надо учиться защищаться самой.

— Гарри, два вопроса... — голос Дэна звучит неуверенно.

Киваю.

— В книге упоминаются подобные амулеты, но сказано, что они дорогие и редкие?..

— Не дороже денег, — пожимаю я плечами. И сразу, предупреждая вопросы, продолжаю: — Нет, денег я не возьму — вы сами предложили считать Гермиону другом.

— Тогда второе — как защищаться мне?

— Я хотел вам предложить сделать защитную татуировку на плече. Ее просто так не оборвать и не украсть.

— Никогда не любил татуировок.

— Серьги на мужчине смотрелись бы странно и привлекали много внимания. Медальоны и кольца далеко от мозга и их защита будет слаба.

— Наверное, ты прав. Кто будет делать?

— Я.

Повисло молчание. Сомнения в компетентности мальчика, который младше их дочери, у Грейнджеров явно были, но вслух не прозвучали.

— Когда? — Дэн вздохнул, делая, по-видимому, не слишком приятный выбор.

— Можно сейчас, если дамы нас подождут. Займет примерно полчаса.

— Мы подождем. — Джин отвечает за обеих.

Вдвоем с Дэном спускаемся в подвал.

— Как у тебя тут... все поменялось. — Ну да. Дэн видел только пустое помещение, по которому Гермиона летала на метле, а теперь здесь лаборатория, кресло, толстый коврик на полу.

— Да. Летать нынче негде. Зато вот сюда можно сесть.

— Не люблю иголки.

— Их и не будет, но процедура все равно неприятная.

Достаю тонкую кисточку, склянку с кровью демонов и начинаю выводить печать защиты сознания. Кровью демона хаоса, подсушивая ее жаром знака порядка — остается только нейтральная сила. Оплетаю основной каркас печати узором, похожим на переплетение растений — это накопитель силы. Все. Гашу знак Образа, прокалываю себе палец булавкой. Капля моей крови для активации, очень не хотелось мне этого делать, но в крови Дэна слишком мало магии, и печать сама не активировалась, пришлось подтолкнуть. Вспышка голубого света.

— Все, можно вставать.

Надевает рубашку, слегка морщится.

— Не то чтобы сильно больно, но...

— Завтра к вечеру пройдет. Если не использовать заклинание обезболивания. Надо?

Он отрицательно качает головой.

— Хорошо. Идемте наверх, разговор еще не окончен.

— Напоследок ты приберег самые неприятные новости?

— Никаких новостей, кроме тех, о которых вы сами могли догадаться.

В гостиной Джин уже надела серьги и рассматривала себя в зеркало. У Гермионы уши еще не проколоты, и процедуру решили отложить до возвращения домой.

— Ты как? — обернулась женщина к мужу.

— Жив, как видишь, и понял, что Гар... волшебный мир скрывает еще очень много сюрпризов.

Гермиона промолчала, но столь любопытно сверкала глазами, что понятно — это ненадолго.

— Да, еще о скрытых сюрпризах, — почти минуту молчу, думая, как сформулировать, — сейчас, когда минимальные меры защиты предприняты, у вас есть два пути. Первый — Гермиона не лезет в изучение магии, кроме окклюменции, до школы. Защиту разума можно будет списать на наследственные свойства, такое иногда встречается. Возможно, сочтут вас осколками каких-то пропавших магических родов, забывшими свою историю. Или можно выдать за встречу в юности с какими-нибудь "шаманами", которые нанесли Дэну татуировку и подарили украшения. Дескать, было давно и далеко — где-нибудь в Африке, Бразилии или еще где.

Я глотнул водички и продолжал:

— Гермиона при этом остается обычной волшебницей, рожденной вне магического сообщества. В школе ее обучат "магии для домохозяек". После обучения она станет достаточно управляема и безопасна. Возможно, выдадут замуж за нужного мага, благо любовных зелий выбор широк, и пристроят клерком куда-нибудь в министерство. С большой вероятностью она будет жива, здорова и, возможно, даже счастлива. О моем существовании при этом тебе лучше забыть, — добавил я, обращаясь к ней, — даже в школе изобразим ссору и рассядемся по разным партам. Да и потом для всех в магическом мире — мы не знакомы и никогда знакомы не были.

— Гарри, но почему?! — От нарисованной картины у Гермионы на щеках слезы. — Почему я не могу быть твоим другом?

— Потому, что я никак не смогу оказаться неприметным. Особенности биографии. Да и сейчас я вообще-то скрываюсь от излишнего внимания.

— Джексон не настоящая фамилия? — Дэн, как всегда, проницателен.

— Это сейчас неважно.

— Гарри, ты сказал "два пути"? — столько надежды в глазах.

— Да. Второй — ты сейчас очень серьезно изучаешь не только окклюменцию, но и вообще магию. Причем не ту, что будут преподавать в школе. Учишься скрывать не только свои мысли, но и свои знания. Учишься распознавать ложь... Тогда у тебя, возможно, есть шанс остаться в живых, будучи моим другом. А будущее — оно достаточно туманно.

— Мама, папа, ведь понятно же, что я выбираю!

— Подожди, дочка, — Джин женщина прагматичная и эмоциональные порывы Гермионы ее не вдохновляют, — я считаю, что надо поблагодарить Гарри за все, что он для нас сделал, и выбрать первый вариант. По-моему, это очевидно.

— Но мама! Как же так... — в глазах растерянность, непонимание происходящего. Это же ее мама.

— А я — не согласен. — Дэн тоже что-то решил для себя. — Друзья слишком редкие существа и в жизни серой мышки под веником они не встречаются. И еще, я надеялся воспитать гордого человека, но после такого выбора сохранить гордость и уважение к себе наша дочь не сможет. Джин, вспомни свою молодость — ты никогда не была трусом.

— Это же наша дочь, а если с ней что-нибудь случится?

— Значит, будет горе. Но иначе оно будет прямо сейчас.

— Дочка... — кажется, Джин тоже готова заплакать, — решай сама.

— Гарри, я хочу учиться, и хочу быть твоим другом.

— Ты выбрала. Подождите, я сейчас кое-что принесу. — Поднимаюсь на второй этаж и тащу вниз сумку с подарком "брата". — Вот. Дэн, помоги вытащить.

На стол ложится том "Начал магии". Гермиона слегка дрожащими руками открывает медные застежки. Щупает толстую страницу.

— Из чего сделаны эти страницы, — с любопытством и бережно гладит контур рисунка. — Пергамент? Какой-то странный...

— Кожа. Не пугайся, не человеческая.

Через плечо девочки заглядывает отец, брови поднимаются домиком.

— Однако! И как это читать?

Гермиона задает тот же вопрос взглядом. Отдаю девочке тетрадь.

— Словарь и книгу лучше хранить отдельно. Тебе этого на год до школы скорее всего хватит.

Прикинув толщину книги, Дэн качает головой.

— Ей точно хватит. — И тяжело вздыхает.

Ну, да, опять Гермиона запрется в своей комнате и не будет оттуда носа высовывать.

Спешка первых месяцев в этом мире временно отпустила меня. По субботам заглядывал в гости к Грейнджерам, отвечал на вопросы Гермионы — она перевела первый раздел книги по магическому зрению, и усиленно тренировалась. Иногда обращаясь с вопросами типа "я правильно вижу, что тут зеленая линия, или мне кажется?" Иногда я специально разворачивал в воздухе простейшие плетения, в которых можно было рассмотреть основные узлы.

Взрыв эмоций вызвали обнаруженные девочкой заклинания Надзора, развешенные вокруг дома. На недоуменный вопрос "что это?" ответил честно — заклинания контроля. "Зачем?" "Чтобы несовершеннолетние не колдовали.". "А как же я и книга?" Пришлось объяснять, что заклинания без использования волшебной палочки надзор не ловит. Или точнее, не может отличить от стихийных выбросов магии.

Сложнее оказалось объяснить, почему "эту гадость и нарушение прав человека" не следует немедленно убирать. Но тут мне на помощь подключились Джин с Дэном. Вообще я заметил, что чем чаще всплывают скользкие темы, тем меньше родители восхищаются "правильностью" Гермионы. В результате мир в голове девочки стал стремительно выворачиваться наизнанку. В другой ситуации это привело бы к разочарованию и депрессии, но тут открывшийся ей новый магический мир сильно скрашивал картину и постоянно подкармливал любопытство. Мне даже показалось, на смеси любопытства и разочарований появились зачатки иронии.

Особенно показательным оказался случай, когда уже к концу августа Гермиона перешла ко второму разделу книги — заклинаниям отвода глаз и невидимости. В одну из суббот Джин, даже не поздоровавшись, встретила меня странной фразой.

— Гарри, ты должен как-то повлиять на Гермиону.

— Еще повлиять?

Женщина слегка смешалась, но махнула рукой и продолжила:

— Она начала учить заклинание невидимости. И вчера мы с Дэном вечером… совершенно не ожидали хихиканья и поливания из кувшина водой. А сегодня на завтрак она явилась, не сняв невидимости. Знаешь, это так жутко, когда кофейная чашка летает над столом и из нее исчезает кофе! Я теперь даже не уверена, что ее сейчас здесь нет...

— Ее сейчас здесь нет. — Джин заметно успокоилась, откинулась в кресле. — А в остальном, вы думаете, Гермионе могут повредить новые знания? Она разумная девочка.

— Может быть. Просто некоторые моменты маленьким девочкам знать не положено.

— Придется сделать исключение, — пожимаю плечами, — и вовремя объяснить. Я верю, вы справитесь.

В общем, к концу каникул это была уже другая Гермиона. Что же каcается меня, то я случайно наткнулся на неожиданную возможность родового перстня. Причем с тем самым заклинанием невидимости. Как-то раз, гуляя поздно вечером в соседнем лесочке, налетел на излишне развеселую компанию, и быстренько накинул невидимость, как привык это делать, пользуясь спикартом, хотя в заготовках у меня этого заклинания и не было.

Сижу на берегу речки, смотрю на перстень. Если спикарт можно назвать "процессором заклинаний", созданным в древние времена, то это колечко делал я сам и никаких подобных свойств в него не закладывал. Несколько тренировочных заклинаний с внимательным рассматриванием происходящего позволили понять: "процессор" имеется, но это не перстень, а родовой алтарь. Перстень же служит только точкой привязки. Точно так же, при наличии настройки на алтарь, можно привязывать заклинания и просто на палец руки. Хотя на родовом перстне привязка получается удобнее.

Неделю проторчал в подвале, изучая, во что превратился алтарь. Сразу стало ясно — половина заклинаний на нем не мои, и не Образа. Немного погодя отследил — процесс еще продолжается, хотя и медленно, в толще оникса разворачиваются новые структуры и завязан этот процесс на основной источник. Тот, что в круге мегалитов среди холмов.

Оставшуюся часть лета посвятил изучению свалившегося на меня артефакта. Сперва показалось, что это полный аналог спикарта... пока я не попробовал вызвать молнию. Никакой молнии не получилось, а то, что получилось, больше всего напоминало перезагрузку компьютера. Прерывание развертывающегося плетения, потеря контакта с алтарем, восстановление прежнего состояния через минуту, как будто я ничего и не пытался сделать.

Подобное же повторилось с огненным шаром, да и вообще с большинством стихийных заклинаний. Нет, я вполне мог их сплести, но "ручками" и на своей собственной энергии. К источникам в этом случае лучше было вообще не прикасаться. Зато отводы глаз, невидимость, очарование, страх — легко и непринужденно алтарь выдавал готовые плетения для любого "изменения сознания". Подобное же получилось и с лечебными заклинаниями, вот только знал я их мало, никогда не интересовался этим разделом магии, а похоже, зря. Также доступна стала и химерология, по крайней мере, восемнадцатиногий таракан из трех обычных получился легко.

Вывод напрашивался очевидный — формировалась родовая магия, и для рода Блоссом это менталистика и жизнь. Возможно, спикарт действовал по схожим принципам, просто во множестве источников выбирал подходящие для каждого конкретного заклинания.

* * *

Десятый день рождения своего тела я игнорировал. Лично для меня никакого эмоционального заряда он не нес, ради других праздновать тоже смысла не видел. Грейнджерам не стоило пока давать лишнюю информацию обо мне, по крайней мере до моей встречи с Лавгудами ради новостей магического мира. А к Лавгудам заявляться в свой день рождения было бы верхом неосторожности. Навестить их я решил перед началом занятий в школе, на всякий случай отправив впереди себя Пайна. Новости не порадовали — над особняком развернута сеть следящих чар, а за линией кустов засела пара авроров. Пришлось идти тенями и лично осматривать диспозицию. По счастью, купол заклинания оказался поставлен с размахом, закрывая все поместье и оставляя двор во внутренней зоне. По видимому, чтобы избежать ложных срабатываний на колдовство хозяев дома. Этот же запас давал мне спокойно пройти во двор по козырю. Убеждаюсь, что скучающие авроры режутся в карты, и через несколько секунд я уже потянулся к дверному молоточку, но стучать не потребовалось — дверь открыла Полумна.

— Я знала, что ты сегодня придешь.

Что тут сказать? Разве что:

— Здравствуй.

— Проходи, папа в кабинете. Там плотные шторы, а чай Берри может подать и туда.

Поднимаюсь по лестнице за девочкой.

— Так вы знаете о наблюдении?

— Конечно. Вокруг них роится столько мозгошмыгов, что трудно не заметить.

Ксенофилиус сидит за рабочим столом и выглядит так, будто вот-вот заснет. Но стол на сей раз пуст и рядом стоят еще два стула, на которые нам любезно указывают. Похоже, меня ждали не просто сегодня, а именно "сейчас".

— Все хорошо? — Не лучший вопрос в качестве приветствия, но что-то в поведении Лавгудов меня настораживает.

— Пока да, Гарри. Но воздух нынешних сплетен мне, как старому журналисту, не нравится.

— А можно мне услышать выжимку из этих... сплетен? Я ведь вообще вне информации.

— Можно. О твоем исчезновении так и не объявили, на вопросы о новом роде Дамблдор отвечать отказался, уж как к нему ни приставали и министерские, и из "Пророка". Его версия: связь Поттера и Блоссома — выдумки "Придиры". Но он все чаще и чаще стал оговариваться, что, дескать, потенциально избранных было двое — ты и Невилл Лонгботтом, и только визит Того-Кого-Нельзя-Называть указал на тебя. И еще откуда-то пошли слухи, что Темный Лорд вернется.

— Проще говоря, после моего побега Дамблдор готовится сменить избранного?

— Не только. Он ведь не знает, как именно ты получил титул Лорда и что ты при этом не приносил клятвы на кодексе рода.

— Не приносил. Это как-то минуло меня. Хотя наследство рода Поттер никуда не делось, просто ждет моего совершеннолетия.

— А ты знаешь, что твой отец, Джеймс Поттер, лордом Поттером не был и не принимал полного наследства? И его друг — Сириус Блэк очень провоцировал своих на изгнание из рода, да не вышло — с гобелена его выжгли, а вот ритуал изгнания не проводили.

— Почему?

— Видишь ли... об этом не принято говорить — тайны родов. Все, что касается кодексов. Но рода идут из глубокой древности, где была сильна Тьма Изначальная. И в кодексах многих родов записана клятва служения ей. У Лавгудов формулировка достаточно щадящая — "уважать". Не "служить", а "уважать". Но Сириус мне говорил, что у Блэков записано именно служение. И, судя по решению твоего отца...

— У Поттеров тоже. Спасибо за предупреждение. То есть вы предполагаете, Дамблдор решил, что я давал подобную клятву, и готовится записать меня в новые Темные Лорды?

— Не исключено. Хотя пока окончательного решения он не принял.

— Как вы оцениваете, сколько у меня времени?

Неожиданно для меня отвечает Полумна:

— Директор не примет решения до твоего поступления в Хогвартс.

— То есть до этого времени надо где-то засветить, что род Блоссом светлый?

Ксенофилиус качает головой:

— Но светлых родов не существует вовсе. Есть только привязанные, в той или иной степени.

— Поправлю вас, сэр: не существовало до сих пор. — Оглядываю комнату, обдумывая, что бы показать. Полузасохший кактус на полке подойдет. С ладони срывается вихрь зеленоватых и желтоватых светящихся полосок, обвивая кактус. А через несколько секунд резко посвежевшее растение прямо на глазах выпускает бутон. Искры с ладони задевают фетровую шляпу, украшенную засушенным букетом — и она, сделав полуоборот, падает с вешалки прямо к креслу хозяина, а букет становится пышным, живым и благоухающим.

— Светлый, верно, — Полумна рассеянно поднимает шляпу, нюхает маргаритки на ней и пристраивает на голову задом наперед.

— Вот как? Это же... сенсация! Возникновение первого светлого рода однозначно закрепит за тобой статус "избранного". Если тебе он нужен, конечно.

— Все лучше, чем считаться Темным Лордом.

— Как сказать. Темному Лорду многие древние рода обязаны подчиняться.

— Это, очевидно, помогло Тому-Кого-Нельзя-Называть? Тем более, что перед древними родами статус наверняка пришлось бы подтверждать.

— Да. Далеко не все рады клятвам, налагаемым на них предками.

— Тогда вопрос: кто еще, кроме Луны, может подтвердить "светлость" рода?

— Гоблины Гринготтса. Они все чувствуют тип магии и они же ведут "книгу древних родов".

— Что же, это можно устроить. Я слышал, магглорожденных учеников приводит в Косой переулок Минерва МакГонагалл? Из нее получится хороший свидетель?

— Более чем. По крайней мере, Дамблдор ей поверит.

— Хорошо, тогда так и поступим.

Дальнейший разговор шел почти ни о чем. Полумна рассказывала смешные истории об аврорах, наблюдающих за домом, в частности, во время летних гроз. Я похвастался избавлением от особой приметы и травил байки про магловскую школу. Где-то еще через час попрощался и по перстню исчез прямо из дома.

В один из вечеров начала сентября, за чаем у Грейнджеров, Дэн завел разговор о дне рождения Гермионы, стоило только виновнице торжества покинуть общую компанию. При этом вздохнул о том, что "теперь дочка вообще из комнаты не вылазит — сидит над подаренными книгами". И чтобы "прекратить это безобразие", они с Джин решили выехать в лес на барбекю, куда и меня официально приглашают.

Я оказался не готов к такому повороту беседы и был озадачен, поскольку планировал обойтись в качестве подарка парой книг. Однако в рассуждениях Дэна был резон, особенно с учетом возможной грядущей войны. Нет, я точно постараюсь этой войны избежать, но к чему приведут мои старания? И даже с учетом того, что наибольшую опасность будет представлять предательский удар в спину, открытые схватки все же возможны, а в этом случае способность увернуться от заклинания сильно повышает вероятность выжить.

Но что предложить? Занятия холодным оружием девочку вряд ли привлекут, а до тех тренировок в выручай-комнате, которые описаны в книгах, должно сильно запахнуть кровью. Правда, одна идея у меня появилась, однако она требовала подготовки. Гермиона сильно заинтересовалась магией? Будет ей магия.

Затея требовала еще и транспорта. С транспортом в этой тени наблюдались проблемы — с ребенком никто просто не станет разговаривать в автосалонах. Равно как и получение прав сложно даже с использованием магии. А потому одним из вечеров я, активировав козырь, ухожу в "скальную хижину" и сеть: как же я по ним соскучился. Объявление в байкерской тусовке: "Куплю подержанный байк в хорошем состоянии, для тренировок на пересеченной местности...", и недолгое ожидание.

Компания из пятерых парней и двоих девушек подкатила к домику на закате, оглушительно рыча моторами и распугивая чаек.

— Эй, привет! Ты, что ли, и есть покупатель?

— Дык.

— А как ездить собрался, без прав-то?

Машу рукой в сторону прибрежных холмов с торчащими на них скальными останцами.

— Ты там права видишь?

— О! Сойдет трек... Ну, смотри зверя.

"Зверь" оказался ничего себе, туристский байк какой-то корейской фирмы. Но в действительно отличном состоянии, и вдобавок украшен нежно-зелеными ромашками на корпусе. Хозяйка, одна из двоих девушек, относилась к байку как к любимому домашнему зверьку, даже сменив его, по рассказам компании, на что-то устрашающе-бездорожное. В общем, мы с машиной после небольшой прогулки по окрестностям друг другу пришлись по душе, и она перешла в мое владение.

Я оплатил через сеть сумму на указанный счет, мы еще немного посидели за трепом о достоинствах разных байков и походных историях, и расстались приятелями. В "родную" тень отправился утром.

На следующей неделе я заказал через домовика во "Флориш и Блоттс" свежие экземпляры "Hogwarts: A History" и "The Rise and Fall of the Dark Arts". Задумывал сначала этим и ограничиться, но теперь в первые же выходные предстоит путешествие. Хорошо, Дэн предупредил меня заранее.

* * *

Лесная дорога, свет-тень-сухие иглы-песок-трава, ложится под колеса, мотор сдержанно рычит, на багажнике удалось устроить, кроме канистры с бензином, цветочный горшок размером с ведро. Небо слегка меняет цвет, гравий на дороге сменяется асфальтом, потом заросшими травой колеями на лесных полянах. На сей раз мне мало найти путь в нужную тень, требуется найти полностью безопасный путь. И я кружу по теням снова и снова, обходя миры алого неба с традиционно агрессивными аборигенами, удирая от каких-то амазонок с луками и выискивая другие повороты.

Никогда еще мне не приходилось решать странной задачи провести по теням с собой людей и ни разу не влипнуть в неприятности. В конце концов, магия первооснов всегда со мной и парочка молний легко поджарит тех же амазонок. Только вот... Гермиона не поймет такого. Значит, не поджаривать, а обойти.

Этот путь оказался удачным, я нашел и сговорился со всеми, с кем требовалось, и подобрал подходящее место для пикника. Осталось предупредить Дэна, что едем в магический мир, и берем с собой метлы для полетов.

Выезжали рано утром в субботу. Багажник бежевого Austin Fairway забили полностью еще у Грейнджеров, так что метлы устроили в салоне. А еще Джин пришлось уступить мне переднее пассажирское место, ибо дорогу показывал я.

Когда я показал свернуть на заросший травой проселок, который неожиданно превратился в скоростное шоссе, Дэн только удивленно поднял брови. Но когда мы опять свернули, в тенистую аллею, мощеную булыжником, по выезду с которой над нами распахнулось изумрудно-зеленое небо с ослепительно голубым солнцем — ахнули все. Дэн сильнее вцепился в руль, а по сторонам от абсолютно прямой и пустой асфальтовой дороги лежала степь, поросшая темно-фиолетовым ковылем.

— Мы в магическом мире, все нормально. На следующей развилке — направо.

— Гарри, — Джин явно нервничала, озираясь по сторонам, — а эта магическая школа, она тоже где-то здесь?

— Нет. Там все выглядит гораздо привычнее. И я надеюсь, в ближайшие годы Гермионе не придется бывать в столь... экзотичных местах.

— Мама, здесь же красиво!

— Красиво, но как-то слегка... диковато.

Еще несколько поворотов, от которых, по словам Дэна, начинает кружится голова, и небо опять становится синим, солнце — желтым, а трава — зеленой. Машина выкатывается на лужайку у небольшой речки, чуть выше по течению — озерцо с прозрачной водой под струями грохочущего водопада. Водяная пыль висит в воздухе и над песчаной косой переливается радуга.

— Приехали.

Стоит выйти из машины, и Грейнджеры изумляются снова, с возгласами и озиранием по сторонам — в воздухе пахнет весной и цветами. Переход из дождливого английского сентября ошеломителен и только я знаю, что весна в этой тени вечная.

Женская часть компании лезет купаться под водопад, а мы с Дэном разводим костер и достаем из багажника решетки для барбекю. Потом я, решив осмотреть окрестности, беру свою метлу и по спирали ухожу вверх, вот только затея не удалась — обратив внимание на громкий визг, наблюдаю, как Гермиона босиком и в купальнике бежит к машине за своей метлой. Пришлось зависнуть на не слишком большой высоте и подождать девочку.

Потом играли в догонялки в небе. Хорошо все-таки, что я купил "Чистометы", а не что-нибудь помощнее. Максимальные скорость, маневренность и высота полета этих метел семейного класса не слишком велики, но Гермионе ведь не с чем сравнивать, так что восторга было много и даже когда я вернулся к костру, девочка продолжала нарезать круги в небе. А потом поджарилось мясо и запах приманил нашу летунью.

Время шло к вечеру, и вот в лесу зазвучал неслышимый человеческим ухом зов, а над песчаной косой появились три крылатые фигурки обнаженных девушек, каждая — в фут ростом.

— Ой!

Грейнджеры вскочили, сделали пару шагов к летуньям.

— Дэн, не смотри на них, — Джин замахала руками, — это же неприлич...

Но девушки начали танец и люди замерли. Рука Джин так и не успела прикрыть глаза Дэна, а он сам так и не закрыл рот.

— Папа, мама, а что... — Гермиона продержалась дольше других, но и она замерла на полушаге.

Еще пара минут танца, беззвучного, завораживающего, и Грейнджеры засыпают, опускаясь на песок прямо где стояли, а танцовщицы расправляют крылья и прилетают ко мне:

— Высший, мы посмотрели на юную ведьмочку...

— Посмотрели и решили...

— Что я согласна ее учить.

— Тогда назови свое имя.

— Лиль, — каплю крови из моего пальца слизывает маленький язычок.

— Договор заключен, задаток получен. Дальше будет зависеть от того, захочет ли ведьмочка учиться, — фея с сияющими светлыми волосами тает в воздухе мгновением позже своих подруг.

Иду будить Грейнджеров, сперва — Дэна, потом — остальных.

— Что это было? — Дэн насторожен, но не удивлен.

— Так красиво... — Гермиона закатывает глаза.

— И наверное, опасно, — это проснувшаяся Джин.

Она права, это могло быть опасно, не будь здесь меня. Не сейчас.

— Это были цветочные эльфы и волшебный танец.

— А знаешь, Гарри, я с подобным уже сталкивался. Толпа пьяных моряков на одном южном островке шла в деревню "за девочками"...

— Что-о?! — Джин моментально закипает. — И я так понимаю, ты был в этой толпе?

— Был, извини. Это еще до нашего знакомства.

— Тогда ладно.

Джин успокаивается, а вот Гермиона смотрит на родителей, сделав круглые глаза. Ее поразило совсем не то, на что отреагировала мать, просто "папа" — и вдруг "пьяный моряк, идущий за девочками"... Мир для нее снова повернулся. Что ж, тем лучше.

— Так вот, у входа в деревню нас встретила одна юная аборигенка, такая же, как и эти — без одежды, и пока мы обсуждали ее достоинства, начала танцевать. А дальше все было очень похоже на сегодняшнее, мы стояли неподвижно, девушка танцевала, а жители не спеша покидали деревню, скрываясь в джунглях. Она ушла последней, мы же смогли пошевелиться только через полчаса после ее ухода.

— Да, — киваю головой, — при наличии магических способностей люди тоже могут выучить магию танца. В некоторых случаях она может оказаться сильной защитой.

— А я смогу? — Гермиона вскочила на ноги и чуть не подпрыгивает от эмоций. Все же ее темпераменту нужен выход, пока он входит в противоречие с аналитическими способностями, раскачивая внутренние качели. И магия танца была бы здесь очень уместна.

— А ты хочешь?

— Конечно!

— Придется много учиться. И не за книгами...

Фырк. Дескать нашел чем пугать. "— О!" — это Дэн.

— Тогда я угадал с подарком на твой день рождения. Договорился с одной из летуний, что она будет тебя учить до весны. Весной я верну ее сюда.

— Гарри-и-и! — Гермиона, изображая лохматый снаряд, сбивает меня с бревнышка на траву.

Тем временем на поляне появляется десяток эльфов, которые тащат тот самый цветочный горшок, который я вез сюда неделю назад. Сейчас в нем наполовину выглядывает из земли большая луковица, похожая на пузатую бутылку, и над ней бледно-розовый цветок. Эльфы опускают его к моим ногам и исчезают. Медленно открываются лепестки цветка. На краю горшка, свесив ноги, сидит одна из уже знакомых присутствующим плясуний. Тоненький голосок звучит над поляной:

— Ну что, юная ведьмочка, ты будешь учиться?

— Да!

— Тогда позаботься обо мне до весны. Мой цветок надо поливать, а меня кормить сахарным сиропом. И должно быть тепло и светло.

— Я поставлю твой цветок у себя в комнате на столе.

— Я против!.. — Джин сверкает глазами в сторону Дэна. — Или пусть она оденется.

— Хихикс... Я не могу одеться — одежда мешает моей магии. Но я могу не показываться, когда он входит в комнату.

— Ну... Все равно это мне не нравится. Она еще научит дочь чему-нибудь неправильному.

— Джин, а тебе больше нравится, когда дочь все дни сидит над книгами?

— Ну можно же как-нибудь по-другому... Прилично. Бегать, например. Или прыгать через скакалку. Вот у соседей...

— Мама! — Гермиона растеряна, расстроена и зла, да так, что, кажется, вот-вот полетят искры.

— И правда, Джин. Я помню, когда-то один молодой моряк познакомился с девочкой — хиппи...

— Дэн, это были ошибки молодости.

— М-м-да? Это ты Гермиону называешь ошибкой?

Старшие Грейнджеры замолкают, глядя друг другу в глаза. А я тихонько толкаю Гермиону, выводя из ступора, посетившего ее сегодня в очередной раз.

— Пойдем, устроим цветок в машину, нам надо успеть вернуться до заката.

Пока мы собираемся, родители Гермионы заканчивают свой молчаливый диалог, и уже через полчаса поляна пуста, а машина едет в сторону мира фиолетового ковыля. До Оаквуда добрались уже в сумерках. Я попросил Дэна немного подождать, отнес метлы и вручил Гермионе перевязанные ленточкой книги. Но, кажется, это был первый раз, когда цветок притягивал куда больше ее внимания.

Последствия подарка проявились в начале ноября, когда Гермиона обратилась ко мне в конце уроков. Давно ожидаемое событие, честно говоря, думал у нее вопросы возникнут раньше.

— Гарри, нам надо поговорить.

— Давай поговорим.

— Нет, не здесь. И лучше не дома.

— Тогда после уроков, пойдем ко мне?

— Хорошо.

Больше в школе не было сказано ни слова, но по дороге она не выдержала:.

— Гарри, я прочитала книги, которые ты подарил. В "The Rise and Fall of the Dark Arts" есть история "мальчика, который выжил", или "мальчика со шрамом"...

Повисло молчание, которое решил разорвать я.

— Ага. И дальше?

— Я помню, как выглядел твой шрам, пока ты не избавился от него. Твоя фамилия не Джексон, а Поттер!

— Не совсем точно. Так уж случилось, что нынче весной я стал главой рода Блоссом, а вот в наследство рода Поттер пока не вступил. Но фамилии у меня в магловском и магическом мире действительно разные.

— Но почему ты мне ничего не рассказал?

— Сами эти знания тебе не были ничем полезны раньше, но могли нести дополнительную опасность.

— Раньше? А теперь?

— А теперь ты над ними можешь подумать. Скажи, тебе ничего не кажется странным в событиях тридцать первого октября восемьдесят первого?

— Скажешь тоже! Там все странное... и страшное. Охота на вашу семью, предательство друга. Ужасно!..

— Эрми, — останавливаю ее эмоциональную речь, — ты же можешь отличить "странное" от "ужасного"? Читала "Записки о Шерлоке Холмсе"?

— Конечно.

— Вот и попробуй применить описанный там метод к истории в Годриковой Впадине.

Гермиона уткнулась взглядом в дорогу под ногами, и замолчала. Но опыта все же оказалось недостаточно.

— Я не знаю, за что зацепиться... — жалобно сказала она наконец.

— Я бы начал с живых. Кто остался из участников столкновения?

— Только... ты. Ну, может, еще этот предатель — Блэк. Но я не знаю, был ли он в доме.

— Что я тогда мог понять и рассказать?

На сей раз девочка опять надолго замолчала. Подсказки ей хватило, чтобы ухватиться за нить рассуждений.

— То есть описание произошедшего, которое в книге, мог составить только еще кто-то, который наблюдал, но не показывался. Этим свидетелем, наверное, мог быть Блэк, но почему тогда он не вмешался?

— Я тоже об этом подумал. Есть еще один вариант — свидетелей действительно не было и вся история полностью выдумана. А между прочим, Блэка тут же загребли в Азкабан, и он не подходящий источник для "официальной версии", которая попала в книги безо всяких оговорок.

— В обоих случаях нужен кто-то, кто историю расскажет и в чьих словах не усомнятся, — Гермиона быстро втянулась в мою интеллектуальную игру, — но кто это может быть?

— Для ответа на этот вопрос пока мало фактов. Есть ли тут еще что-то странное?

Думает, морщит нос, пинает камушки на дороге.

— Тебя вынес из развалин Хагрид и отдал Дамблдору, который тебя где-то укрыл. И больше тебя в волшебном мире не видели. В книге написано, что никто не знает, где ты спрятан. Так?

— Да.

— Тогда кто столь подробно описал твой шрам, что я его сразу узнала?

— И какие есть варианты?

— Хагрид, Дамблдор, или некий свидетель, о котором мы ничего не знаем.

— Если просто "некий свидетель" начнет рассказывать то, что он знать не может...

— То его сразу заподозрят. Значит он "не простой", что ему все поверили безоговорочно. Но тогда... остается только Дамблдор?

— Или оба вместе.

— Если Дамблдор рассказал основную историю, а Хагрид дополнил про шрам...

— Но только один человек мог рассказать основу событий так, чтобы это сразу стали считать фактом.

— Так это Дамблдор, директор школы?.. Но... зачем ему это?

Пожимаю плечами:

— Опять же мало фактов. А придумать можно вообще все что угодно. Мне бы не хотелось этого делать без оснований, потому что...

— Все придуманное начинает казаться истиной, я знаю, — серьезно поддержала меня девочка. Вот это да.

— Ага. Ты хотела еще что-то спросить? Мы пока что к дому пришли, зайдешь чаю выпить?

— Зайду. Спросить — да, но не про это. Про Хогвартс.

— А про него что? — мы вошли во двор.

— Понимаешь, там вроде бы все делается магией. И еда готовится, и лестницы движутся, и помещения прибираются. Про еду точно написано, что в большом зале она "появляется на столах". Но вот как со стиркой одежды? Ученикам надо самим чистящие чары выучить? Тогда это надо делать быстро, в первые же дни занятий. Или грязное белье само у учеников чистится, как с едой? В книжке совсем ничего нет.

За разговором поднимаемся на второй этаж в музыкальную комнату.

— Нет, все проще. С одеждой, как и с едой... — Пожалуй, подходящий случай кое-что Гермионе показать. Делаю жест. — Пайн, приготовь нам, пожалуйста, чаю. Только не показывайся.

Перед нами возник низенький столик, затем на нем стали появляться блюдца, чашки, сахарница, а через некоторое время — чайник ароматного чая.

— Вот примерно так это и выглядит в Хогвартсе.

— А кто такой Пайн?

— Домовик. Или "домовой эльф", хотя к эльфам он не имеет отношения. Пайн, покажись нам.

Маленькое существо в аккуратном костюмчике (сегодня это оказалось синее кимоно с веревочным поясом) возникло около столика с поклоном.

— Как прикажете, хозяин.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила домовика девочка. Пайн еще раз поклонился и растаял в воздухе. А Гермиона, забыв о чае, обернулась ко мне:

— Почему он так к тебе обращается? Он что, раб? — Брови уже сердито сдвинуты, глаза сверкают. Слово "хозяин" задело за живое? Или эти японские поклоны? Надо будет потом разобраться.

— В магическом мире домовики действительно считаются слугами-рабами. И относятся к ним как к слугам. Только они не слуги, и не рабы, они симбионты. Это значит...

— Я знаю, что это значит, я читала. Про рыб-прилипал. Но там им просто удобнее жить рядом с большой акулой.

— Прочность связи бывает разной. Между домовиками и магами она весьма велика. Домовик старается выполнить любые пожелания хозяина, не может нарушить прямой приказ, не может уйти по собственной инициативе. Но взамен он тянет магию хозяина, рода или замка, с которыми связан. Можно сказать, что он питается через эти источники. А к поглощению сырой магии не приспособлен.

— Но тогда почему маги считают домовиков рабами?

— Так удобнее для собственной гордости. Домовики действительно выполняют любые приказы или прихоти — это похоже на поведение рабов. Но с другой стороны, самих магов можно сравнить с коровами, которые дают молоко. Как ты понимаешь, такое сравнение магам не приятно.

— А кто кормит магией домовиков Хогвартса?

— Сам замок и его источник. Магические источники в некотором смысле разумны, а столь древний замок, стоящий на сильном источнике, наверняка тоже.

— И если вернуться к вопросу о стирке?

— Студенты просто кидают одежду в корзинку для грязного белья рядом с кроватью. Утром находят чистую.

— Но почему об этом ничего нет в "Истории Хогвартса"? — Гермиона опять начинает заводиться и пыхтеть, как закипающий чайник.

— Сама-то как думаешь?

— Стесняются?

— И то и се. Если бы можно было спросить автора книги, скорее всего, он ответил бы в стиле "домовики не достойны упоминания." Если копать глубже — ты права.

Гермиона задумчиво двигает блюдце по поверхности стола, как бы проверяя его материальность.

— А есть другие книги про Хогвартс, которые без таких умолчаний?

— Нет. Все исторические книги с умолчаниями, или искажениями. Где-то больше, где-то меньше. В магическом мире везде много.

— В немагическом тоже. Папа мне рассказывал...

Сопит, вздыхает. Мне остается тоже только вздохнуть — очень хочется оставить Гермионе ее красивую сказку с книгами, содержащими Истину, мудрыми взрослыми и чистыми красками. Но времени уже почти не осталось.

— Ты мне можешь дать еще что-нибудь почитать? А то я все уже прочитала.

— У тебя окклюменция, танцы, начала магии...

— Это тренировки. А читать хочется.

— Эрми, мы ведь последний год в обычной школе. А в Хогвартсе не будет ни физики, ни химии, ни математики.

— Как это не будет? А как без них?

— А вот так. Вместо них магические аналоги. Зельеварение вместо химии, нумерология вместо математики. И то только на старших курсах. Кстати, магловские учебники — в списке запрещенных предметов.

— Но почему?!

— Не почему, а зачем. Попробуешь угадать?

— Чтобы те, кто родились в обычном мире, не могли в него вернуться потом? Чтобы у них не было немагического образования и профессии?

Киваю. Гермиона кривит губы, похоже, молча ругается.

— Тогда надо выучить самим и сдавать экзамены экстерном на летних каникулах. Я поговорю с папой, чтобы он организовал для меня и для тебя. Ты ведь участвуешь?

— Буду благодарен. — Мне эти экзамены и бумажки, конечно, как собаке пятая нога, но и сходить на них вместе с Гермионой скорее развлечение. — И есть у меня одна просьба, по поводу "Начал магии".

— Написать перевод? Я уже думала об этом. И почему никто еще не сделал?..

— Потому, что ни у кого нет такого раритета.

— По каким же книгам тогда учатся маги?

— А этому виду магии и не учатся. Учатся другому — сама увидишь будущим летом. — Жестом прерываю уже вертящийся на языке у Гермионы вопрос. — Но по закону несовершеннолетним вне стен школы колдовать запрещено и это отслеживается теми заклинаниями, что висят, в частности, вокруг вашего дома. Разумеется, отслеживается этим способом именно магия, которой учат в Хогвартсе.

— Понятно. Поэтому ты мне и дал другую. Магические танцы — это тоже "другая"?

— Конечно.

— Да, "Начала" перевести надо. Но там в упражнениях используются зачарованные пентаграммы...

— Значит, подобрать другие упражнения. Пусть и не столь удачные, как в книге, но которые можно выполнить просто по описанию.

Сидим еще какое-то время. Молчание у нас получается все лучше и уютнее. По кивку головы Гермионы собираемся и я иду провожать ее домой.

Тетрадь с переводом Гермиона отдала мне в конце марта и я сразу же, обзаведясь Прытко-Пишущим пером и горкой блокнотов, сел за копирование. Зелено-полосатый артефакт оказался с придурью и в первую очередь записывал не диктуемый мысленно текст, а случайные ассоциации. Пришлось напрячься, своеобразно настроив ментальные щиты, зато я получил стопочку блокнотов, заполненных аккуратным и совершенно обезличенным почерком. С копированием я успел очень вовремя, поскольку пятого апреля появилась домовичка Лавгудов, с запиской от Полумны, в которой я приглашался в гости, "в связи с днем рождения, но через пару дней после официального празднования, чтобы пообщаться без посторонних". Скорее всего, это означало, что у Ксенофилиуса есть новости.

К Лавгудам опять шел через тени, но на сей раз наблюдения за домом не было. Ни в виде наблюдателей, ни в виде заклинаний. Скорее всего, Дамблдор успокоился, решив, что статья о лорде Блоссоме результат случайной удачи в ритуале.

Чай, как всегда, был ароматным, а атмосфера в гостиной — домашней и спокойной, но хозяева не спешили переходить ни к каким серьезным разговорам. Ксенофилиус разглядывал меня, а Полумна уткнулась в подаренные мною блокноты.

— Гарри, — Полумна смотрела на меня еще более круглыми, чем обычно, глазами, — ты хоть понимаешь, что принес?

— Описание основ альтернативной магии, которую можно изучать до Хогвартса, поскольку заклинания не требуют палочки и не отслеживаются министерством.

— Нет, Гарри. Это основы Древней магии. Той, что пыталась изучать моя мама. Но мама думала, что для нее нужна какая-то специальная палочка и хотела ее создать, а тут...

— Луна, успокойся. — Ксенофилиус положил руку на голову дочери, поглаживая и успокаивая. — Если бы не некролог в газете, Гарри не попал бы к нам, не принес эти блокноты. Он никак не мог принести их раньше.

— Да, папа. Понимаю — это случайность...

А вот я начал сомневаться в случайной гибели матери Полумны. Если она действительно изучала другие виды магии. Но говорить об этом вслух не стоило. И кое-что требовалось проверить, чем раньше, тем лучше.

— Мистер... Ксенофилиус, у меня есть просьба. Несколько странная, но важная для меня.

— Конечно. В чем вопрос?

— Мне хотелось бы рассмотреть волшебную палочку. Но своей у меня пока нет...

Ксенофилиус помолчал несколько секунд, а потом положил свою палочку в центр стола.

— Я доверяю тебе, Гарри.

Перехожу на магическое зрение и обнаруживаю защиту от внешнего просмотра. Ничего себе! Что же там скрывают? Не желая отступать, призываю знак Образа (про Логрус лучше сразу забыть, конечно), и тут же отпускаю его, услышав изумленное "Ах!" Полумны и звук разбившейся чашки со стороны Ксенофилиуса.

— Светлый Лорд Магии!?

— Э-это вы кому? — Пытаюсь уложить это именование в картину здешнего мира, взглядом требуя от Ксенофилиуса уточнений. Он охотно растолковывает:

— Считается, что кроме лордов — глав родов, существуют еще лорды магии. Соответственно, светлые и темные. Именно на такой титул претендовал Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— И как можно узнать... лордов магии?

— Косвенно по способности к невербальным беспалочковым высшим заклинаниям. Светлым или темным. И прямой признак — способность призывать Изначальный Свет или Изначальную Тьму. Что ты сейчас и сделал.

— Изначальный свет, значит... А кто еще из лордов магии живет в наше время?

— Сложный вопрос, — Ксенофилиус прикрывает глаза, откинувшись в кресле. — Высшие невербальные беспалочковые выполняли Тот-Кого-Нельзя-Называть и Дамблдор. Причем первый требовал именовать себя Темным Лордом. Однако Люциус Малфой как-то посетовал, что ни разу не видел призыва тьмы в исполнении своего лорда. Что касается Дамблдора, то он никогда не претендовал на титул лорда магии и не демонстрировал призыв Света, но...

— У вас есть подозрения, что он на это способен.

— Да.

— Я попросил бы вас и Луну никому не рассказывать, что я могу "призвать Свет".

Лавгуды кивают одновременно.

— Мы можем принести Непреложный Обет.

Я уже хотел согласиться на такой удобный вариант, когда интуиция встала на дыбы. Несколько секунд молчания позволили разобраться в том, что меня насторожило. Что за сущность контролирует соблюдение обетов? У меня есть только два кандидата и оба мне не нравятся в этой роли. Так что...

— Не стоит. Мне почему-то кажется, что это будет неправильно. Просто постарайтесь не рассказывать об этом.

— Хорошо.

— Извините, можно я вернусь к палочке. — Вновь загорается знак Образа, но на сей раз я стараюсь держать его размером с мелкую монету, только чтобы через него рассмотреть артефакт.

В ручке, как и ожидалась, маячок, сигнализирующий о срабатывании. Не слишком сильный, рассчитан на принимающее заклинание где-то неподалеку. Наверное, тот самый "надзор" министерства. Дальше, там же — память на два десятка последних использованных заклинаний. На кончике (я невольно улыбнулся), — генератор спецэффектов. А вот в сердцевине... все, что угодно, но только не "усилитель" или "резонатор", и где-то я такое уже видел. Где же? Кашфа, королевская свадьба, жрец Единорога и его нож... я гашу знак Образа. Как же все просто.

— Гарри? Ты увидел что-то интересное? С нами можешь поделиться?

Полумна молчит, но взгляд не менее любопытный.

— Могу. Но это тоже не для распространения. Про министерский маячок и память на последние заклинания вы и сами знаете. — Дожидаюсь подтверждающих кивков. — Еще здесь есть генератор иллюзий и красочных эффектов. То есть все эти "летящие лучи" никакого отношения к работе заклинания не имеют.

— А как же тогда?

— Мне тоже интересно. Можете выполнить какое-нибудь заклинание?

Я вновь призываю Образ, Ксенофилиус берет палочку и, оглядевшись, замечает осколки чайной чашки у своих ног.

— Reparo.

Голубоватая молния обегает осколки чашки, склеивая их воедино. Но через Образ картина несколько другая: основной поток энергии уходит куда-то вовне, за пределы этой Тени, подчиняясь мысленному образу, тонкий лучик энергии помечает связанные кусочки, а потом извне же приходит ответ, выполняя запрошенное. Причем ответ содержит не более четверти отданной Ксенофилиусом энергии. Вот, значит, как; изящненько.

— Да. Как и ожидалось. — На меня смотрят две пары глаз с одинаковым любопытством. — То плетение, которое в сердцевине палочки, я уже видел. В жертвенном ноже жреца из далеких отсюда краев.

Полумна уже открывает рот для вопросов, но я останавливаю ее жестом.

— Луна, ты просила просто предупреждать, если я не могу отвечать подробно. Сейчас как раз такой случай. — Девочка кивает молча и демонстративно складывает руки на коленях, изображая внимательного слушателя. — Так вот, луч заклинания только помечает осколки, а восстанавливает чашку внешняя сила.

— Если и при смертельных заклятиях зеленый луч только ставит метку, а убивает внешняя сила... — Ксенофилус выразительно посмотрел на мой лоб.

— Или не убивает, по каким-то причинам. — Показываю жестом, что понял намек.

— Это все очень интересно, но надо разбираться не торопясь. Посмотреть в архивах.

— Если найдете что-то интересное, расскажете?..

— Кстати, на тему интересного. История не слишком свежая, я, к сожалению, поздно узнал подробности. На рождество Августа Лонгботтом решила устроить вечеринку для сверстников своего внука. Чтобы познакомить перед Хогвартсом. У Невилла как раз перед этим ярко проявились магические способности. С этим проявлением какая-то мутная история с травмами и сильным испугом, так что не исключено, что вечеринка была своеобразным извинением перед внуком. И на вечеринку внезапно заявился Дамблдор. Приволок белую полярную сову, произнес речь о том, что, возможно, именно Невилл является "избранным" и надеждой магической Британии и что "белые крылья этой совы должны указать всем" на этот факт. Августа первым делом залепила по сове Petrificus, а потом взяла парализованную тушку за лапы и кинула ее Дамблдору, велев "забирать свою курицу неощипанную" и убираться с праздника. Добавив, что она не позволит натравливать на внука всяких меченых недобитков. А чтобы прекратить эти разговоры об "избранном", Невилл возьмет с собой в Хогвартс жабу. И добавила: "Взял бы змею, но кое-кто исключил змей из списка разрешенных животных". Дамблдор вынужден был удалиться, хотя и пытался что-то сказать на прощание.

Забавно, значит, жаба в книге взялась не просто так, а как часть специально создаваемого Августой имиджа внука.

— Даже где-то завидую Невиллу, у него есть шанс оказаться вне игры, тогда как меня на игровое поле выставили еще с младенчества.

— Да, тебе просто так в тень не уйти. Будешь публично заявлять возникновение светлого рода?

— Да. Но не лорда магии. Наверное, сплету какое-нибудь лечебное заклинание в присутствии профессора МакГонагалл.

— Полагаю, можно сделать проще и надежнее. Закажи у гоблинов восстановление родового гобелена. Это, конечно, дорого и не так быстро, как кинуть заклинание, но куда надежнее и гораздо эффектнее, — и он назидательно поднял палец.

— А что, на гобелене пишется, темный ли род или светлый?

— Да. У темных родов древо изображено светлым по темному фону и надписи черным. У светлых — должно быть темным по светлому фону и надписи золотом. Хотя я знаю только об одном светлом гобелене — рода Гриффиндор.

С Лавгудами просидели до позднего вечера, договорившись о моем доступе в их библиотеку на почве совместного интереса к "древней магии". Дальше так и повелось — днем я с Гермионой в школе, вечерами — у Лавгудов в библиотеке.

Двадцать восьмого июля рядом с утренней чашкой кофе Пайн положил конверт, подписанный изумрудно-зелеными чернилами. "Гарольду Блоссому, дом по адресу 2, Форест Стрит, Оаквуд."

— Гм-м. Пайн, где ты взял это письмо?

— Лежало на крыльце сегодня утром, хозяин.

Получается, до крыльца они меня уже отследили. По крайней мере хогвартский артефакт отследил.

— Пайн, тихонько загляни к Грейнджерам и проверь, получили ли они такое же письмо?

Домовик исчез на несколько минут, а вернувшись, кивнул головой и хлопнул себя ушами по затылку.

— Сейчас читают.

Ну вот, спокойное время закончилось, дальше оставаться в тени нельзя. Уже через четверть часа Гермиона дергала дверной молоточек, чтобы сообщить мне о письме и передать просьбу родителей зайти вечером.

Вечером, после кратких приветствий, Джин сразу перешла к волнующей теме.

— Гарри, мы получили это письмо. И что же дальше?

— Сейчас в ближайшие дней десять к вам зайдет кто-нибудь из преподавателей Хогвартса, скорее всего, профессор МакГонагалл, чтобы продемонстрировать существование магии и договориться об обучении Гермионы. Предполагается, что о магии вы совсем не в курсе. А потом профессор проводит Гермиону по магическим магазинам, чтобы купить все, что перечислено в списке, приложенном к письму.

— А мы сможем пойти вместе с Гермионой посмотреть эти магазины? — Кажется, они заинтересовали Джин независимо от присмотра за дочкой. — Или должны ей просто денег выделить?

— Думаю, кого-нибудь одного они смогут взять с собой.

— Джин, я понимаю, что тебе интересно, — Дэн крутил в пальцах оборванный с висящего за открытым окном плюща лист, — но мне кажется, лучше, если Гермиону будет сопровождать Гарри. Он лучше нас понимает, что происходит.

Три пары глаз повернулись ко мне.

— Не уверен, что смогу вовремя узнать. Если профессор зайдет вечером, о походе по магазинам можно будет договориться на утро, а вот если утром, возможно, последует предложение отправиться немедленно. Ведь Гермиона наверняка не единственная поступающая из семьи обычных людей.

— Эх. Если бы Лиль не вернулась домой, можно было бы попросить ее быстро предупредить тебя. Может, ты можешь еще раз договор с ней заключить? — Гермиона считала мелкую эльфу подружкой, чем очень бесила Джин. Мать полагала, что та специально учит дочку танцевать нагишом, чтобы "расшатать моральные устои". И на возражения Гермионы "Я же закрываюсь в своей комнате!" только фыркала. И сейчас перспектива появления мелкой конкурентки за влияние на дочку ее совершенно не радовала.

— Незачем. Гарри, ты мог бы эти дни погостить у нас? Это же недолго, и есть свободная комната...

Мы с Дэном переглянулись, и одинаково пожали плечами. Кто этих женщин поймет, одно можно, другое нельзя.

— Могу.

— Тогда так и решим. Если получится, я тоже отправлюсь с вами. — Пропускать возможность заглянуть в магические магазины Джин не собиралась.

* * *

Стук дверного молоточка раздался через три дня, когда вся семья Грейнджеров уже собиралась к завтраку, а я задержался на втором этаже. Сначала — случайно, а потом и намеренно.

— Гермиона, посмотри, кто там?..

Я подошел к окну, и наблюдал встречу Гермионы с пожилой дамой в остроконечной шляпе с широкими полями. Собственно, из окна второго этажа и было видно в основном шляпу.

— Здравствуйте...

— Меня зовут Минерва МакГонагалл, я заместитель директора школы чародейства и волшебства "Хогвартс", ко мне можно обращаться "профессор". А вы — мисс Гермиона Джин Грейнджер?

— Да, профессор.

— Скажите, когда я могла бы встретиться с вашими родителями?

— Они пока еще не ушли на работу. Проходите, прошу вас.

Я утратил возможность наблюдать сценку из окна, пришлось переместиться на лестницу, чтобы быть в курсе того, что говорится. Предварительно позвал Пайна и отправил его за моим экземпляром хогвартского письма — пригодится для начала разговора. Гермиона тем временем представляла гостью родителям. МакГонагалл решила не тянуть демона за хвост, а сразу перейти к делу.

— Вы получили письмо о зачислении вашей дочери в школу Хогвартс?

Мы договаривались, что примерно в этот момент разговора Джин выложит конверт на журнальный столик, надеюсь, она так и сделала.

— Да, — тон Дэна спокойно-безразличный, — только там список покупок к школе не снабжен адресами магазинов, где все это можно приобрести.

— То есть вы согласны с обучением вашей дочери в Хогвартсе?

— Гермионе, вне всякого сомнения, надо развивать свои способности. Хотя письмо не балует подробностями.

— Что касается покупок, магазины находятся на магической территории и, не являясь магами, самостоятельно вы туда попасть не сможете. Но я могу проводить Гермиону по магазинам и взять еще кого-то одного из вас для сопровождения.

— Только одного?

— Видите в чем дело, у меня большой список будущих учеников из немагических семей, которых надо сопроводить, и я не имею времени перемещаться обычным транспортом. Только мгновенной аппарацией. При этом могу захватить кого-нибудь с собой, взяв за руки. А поскольку рук у меня две...

— Я понял вас. В таком случае мы хотели бы, чтобы Гермиону сопровождал ее друг.

— Вынуждена вас огорчить, это невозможно. В магическом мире действует Статут Секретности и о существовании магического мира могут знать только ближайшие родственники юной мисс.

Похоже, пора вступать в игру. Бесшумно спускаюсь по застеленной ковровой дорожкой лестнице.

— Уверяю вас, профессор, Статут Секретности не пострадает. — Показываю обернувшейся на мой голос МакГонагалл свой экземпляр хогвартского письма, краем глаза отмечая, что Гермионин экземпляр лежит на видном месте.

— Профессор, разрешите представить — мой друг Гарри Блоссом, лорд Блоссом, — эту фразу мы с Гермионой репетировали отдельно. МакГонагалл замирает, видимо, пытаясь вспомнить, кто такие Блоссомы. На мой взгляд, незачем давать ей слишком много времени на размышления.

— Вы, профессор, скорее всего помните меня как Гарри Поттера.

— Гарри? — за короткое время лицо заместителя директора многократно меняется, заставляя вспомнить моих родственников в Хаосе, "меняющих форму", отражая целую гроздь разнообразных эмоций. — Ты почему сбежал! Мы за тебя все так волновались. Как так можно, непослушный мальчишка...

Неожиданно.

— Просто мне больше нравится быть непослушным и живым, чем послушным трупом.

— Что ты хочешь сказать?..

— Родственники, у которых я жил, регулярно избивали меня и морили голодом. Год назад мне сломали пару ребер и били головой об стену, вызвав сотрясение мозга. А потом бросили умирать в чулане под лестницей.

— Гарри, это правда? — Первой отреагировала, как ни странно, Джин. МакГонагалл стояла, остолбенев, а Гермиона закусила свою ладошку. — Тебя даже не доставили в больницу?

— Разумеется, ни в какую больницу меня отправлять и не собирались. Равно как и кормить в ближайшие дни. Но мне хотелось жить, и я сбежал... туда, где мне могли помочь.

Последнюю часть фразы каждый понял по своему. Грейнджеры наверняка подумали о магловской больнице, а о чем подумала МакГонагалл, я не знаю, но ее мысли явно двигались в другом направлении.

— Этого не может быть! Альбус уверял, что ты воспитываешься в нормальных условиях.

— Профессор, я не знаю, кто такой Альбус, но если он считает эти условия нормальными...

— Неважно. Ты должен был обратиться к магам, которые за тобой присматривают.

— Извините, профессор, но никто ни разу не пришел и не представился, что он маг и, как вы выразились, "присматривает" за мной. Я спасал свою жизнь так, как считал нужным, и претензии ваши мне не понятны.

— Ты многого не понимаешь... И я все равно не верю, но обязательно разберусь, как так могло получиться. А сейчас объясни, откуда ты знаком с Гермионой?

— Это просто. Мы учимся в одном классе и сидим за одним столом.

— Понятно. Итак, я могу проводить вас в магазины Косого Переулка. Гермионе стоит взять с собой денег на обмен, а у тебя, Гарри, должен быть сейф в Гринготтсе.

Пока Гермиона с Джин собирали сумку для покупок и кошелек с деньгами, Дэн успел мне шепнуть: "Будьте осторожнее. Не нравится мне эта... профессор." Еще бы нравилась, от неожиданных потрясений маска МакГонагалл заметно дала трещину.

Ходить через всякие забегаловки типа "Дырявого котла" профессор не посчитала нужным и аппарировала с нами прямо на площадку перед "Гринготтсом".

Я даже не сразу обратил внимание на окружающую меня обстановку: перед глазами стояла картинка переплетения нитей силы при аппарации. С подобным я еще не сталкивался, и не только в этом мире. Аппарация не использовала козырный переход, не затрагивала тени и не обращалась к Силам мироздания. Она использовала свойство этого мира как узла тени, а именно — большое количество активных источников и линий силы между ними. По крайней мере, на территории Британии они настолько густы, что образуют что-то вроде сетки, закрывающей всю поверхность. Именно по этим линиям силы и скользит аппарирующий маг. Перемещение этим способом возможно только в пределах одной тени и на расстояние, ограниченное личной силой мага, да и целостность линий силы не так уж сложно нарушить, но зато достаточно задать координаты точки в сети и — вперед. Обязательно надо потренировать, причем в ближайшее время.

Тем временем МакГонагалл вела нас через просторный холл к ряду сидящих гоблинов.

— Гермиона, вон там можно обменять фунты на галлеоны, а мы пока возьмем денег из сейфа Гарри.

— Нет, профессор. Раз уж я оказался здесь, то хочу сразу прояснить ситуацию со своим родом. Можете поприсутствовать, но если торопитесь, то мы с Гермионой можем и сами все купить.

— Я обязана сопроводить девочку и вернуть домой. А что ты собираешься выяснять?

— Если останетесь, сами все узнаете.

Как я и предполагал, анимагическая форма кошки — это мех, до ушей полный любопытством — МакГонагалл кивнула, соглашаясь, хоть и поджала губы.

Подхожу к освободившейся конторке. Вот сейчас и проверим, насколько точны детали в описании мира, которое мне подсунули на дорожку.

— Здравствуйте, я хотел бы поговорить с поверенным рода Поттер.

— А вы кем будете, молодой человек?

— Еще недавно был Гарри Поттером.

— Гм... подождите минутку. — Гоблин вскочил со стула и шустро рванул куда-то в сторону. Банковские работники бегают нечасто, где же профессиональная вальяжность? Но по полу уже раздавался звук шагов бегущего обратно гоблина.

— Сэр, прошу вас пройти со мной...

— Я бы хотел, чтобы мои спутницы тоже присутствовали. Это возможно?

— Все согласно желанию клиента.

Через несколько поворотов коридора мы попали в маленький кабинет, со столом и набором стульев, обтянутых чьей-то бурой и потрескавшейся кожей. Из-за стола нас внимательно рассматривал пожилой гоблин.

— Приветствую благородных волшебников. Меня зовут Крюкохват, я поверенный рода Поттер, — и, уже обращаясь только ко мне, — молодой человек, вам потребуется пройти идентификацию, либо предъявить ключ от сейфа.

— Идентификацию, — выбрал я. — Ключ я никогда не получал.

— Вот как? Разве ваш опекун никогда не говорил вам, что ключ от банковского сейфа всегда должен быть при вас?

— Мои опекуны — маглы.

— Я имею в виду вашего магического опекуна.

— Такой мне не известен.

— Вот как... очень интересно.

— Да. Но чтобы беседа стала более откровенной, мне действительно стоит пройти идентификацию.

Гоблин извлек из ящика стола черную коробочку с торчащей из нее коротенькой иглой, и кассету с какими-то маленькими кристалликами. Один из кристалликов скрывается в коробочке, которую пододвигают ко мне.

— Каплю вашей крови вот сюда.

Прокалываю иглой палец, вокруг коробочки поднимается нежное зеленоватое свечение.

— Ваша кровь подтверждена. Вы имеете ограниченный доступ к вашему детскому сейфу, мы можем изготовить вам новый ключ за два галлеона.

При этом гоблин косится на перстень на моем пальце, но молчит. Все верно, следующий ход за мной.

— Уважаемый Крюкохват, недавно я стал главой рода Блоссом. — Показываю перстень, который, уверен, он и так рассмотрел. — В связи с этим мне хотелось бы пройти полную проверку крови, а также ритуал восстановления родового гобелена рода Блоссом.

— Полная проверка крови стоит двести галлеонов. И это максимальная сумма, которую вы можете взять из своего детского сейфа за год без личного разрешения опекуна. Тогда как восстановление родового гобелена стоит три тысячи галлеонов — там очень редкие ингредиенты. Однако, если проверка крови и силы подтвердит ваш титул главы рода, вы будете считаться совершеннолетним и ситуация с доступом к сейфу изменится.

— Гарри... — МакГонагалл как будто хотела вмешаться в разговор, но не могла решить, что сказать можно, а что будет лишним.

— Профессор, не заставляйте меня пожалеть, что я пригласил вас с собой. — МакГонагалл выдыхает и сжимает губы в узкую линию, а я ловлю одобрительный взгляд гоблина. — Итак, давайте приступим.

На стол ложится лист пергамента, расчерченный сложной пентаграммой. Моя кровь капает в центр рисунка. Пять камней укладываются по лучам звезды и над столом вспыхивает призрачное пламя. Когда оно гаснет, на листе остается только несколько строчек, написанных запекшейся кровью:

"Гарольд Джеймс Блоссом. Лорд Блоссом. Наследник рода Поттер.

Доступные сейфы: детский сейф рода Поттер. Содержит 40 000 галлеонов."

— Да, лорд Блоссом, вы являетесь совершеннолетним. Следовательно, доступ к детскому сейфу у вас полный. Доступ к основным сейфам рода Поттер вы можете получить, если примете наследие и магия рода вас признает.

— Я понял. Но давайте отложим вопрос с полным наследием Поттеров и перейдем к восстановлению гобелена рода Блоссом. Ведь теперь нет проблемы взять три тысячи галлеонов из моего сейфа?

— Да, мы можем провести ритуал, но он долгий и потребует много вашей крови. Вы уверены, что хотите сделать это сейчас?

— Да.

— Тогда пройдемте в ритуальный зал.

Пользоваться вагонетками не потребовалось, спускались просто по лестницам. Три этажа, по гоблинским меркам — "неглубоко". Гермиона вертела головой по сторонам, пыталась задавать вопросы, правда, ей никто не отвечал, а МакГонагалл погрузилась в себя и мрачно молчала.

Зал походил на естественную пещеру, правда, с относительно ровным полом, чаша для крови — отполированный отпечаток сферы в необработанной глыбе черного камня, а пентаграмма выложена мелкими ракушками. Надрезаю ладонь загнутым обсидиановым ножом и наполняю чашу на треть. Гоблины доливают какие-то зелья и кидают семь жемчужин, затем приносят серое льняное полотнище, закрепляют его так, чтобы один угол чуть касался жидкости. Касаюсь чаши родовым перстнем и отхожу в сторону, остается ждать. Жидкость пропитывает ткань, дымится (еще огнем обернется, обеспокоился я), и снизу вверх гобелен начинает заполняться рисунком.

Изображение заполнило поле гобелена, а чаша опустела, и гоблины завершают ритуал, пялясь на ткань и вполголоса возбужденно что-то обсуждая. Их тут собралось уже четверо.

— Крюкохват, какие-то проблемы?

— Нет, лорд Блоссом, просто мы восхищены.

— И чем же?

Крюкохват снимает уже высохший гобелен и кладет на столик перед нами.

— Во первых, тут только ваше имя в двойной рамочке основателя. Это значит, предположение, что вас признал угасший род, неверно. Вы основали род Блоссом, чего не случалось уже больше девяти сотен лет, и ритуалы основания рода считаются давно утерянными. Вы не могли бы сказать, как вам это удалось?

Поджатые губы и пронзительный взгляд МакГонагалл ясно давали понять, что ее этот вопрос тоже очень интересует.

— Мне тоже не все понятно. Просто в какой-то момент на моем пальце оказался перстень, и он перенес меня к алтарю рода. — Ни слова прямой лжи, но такие обрывки правды, по которым сложно не ошибиться. И гоблин ошибся.

— Это весьма э-э-э... редкий случай. Остается предположить, что род создала какая-нибудь из Сил мироздания. Но это еще не все. Взгляните, цвета гобелена — нежно-зеленый фон, как молодая трава, и золотой текст. Ваш род — светлый.

— Этого не может быть, — МакГонагалл все-таки не выдержала и нарушила молчание, — светлых родов не существует.

Крюкохват изобразил нечто среднее между почтительной улыбкой и презрительной ухмылкой.

— Мне странно слышать такие слова именно от вас, профессор. Да, сейчас светлых родов нет, есть только темные, более или менее свободные от служения Тьме. Но это не значит, что так было всегда. Род Мерлина, как говорят источники, был светлым, а последний светлый род был основан Годриком Гриффиндором. Золотыми буквами на алом фоне, неужели вам не известно об этом? К сожалению, род Гриффиндора так и не был продолжен по прямой линии. Очень надеюсь, что роду Блоссом повезет больше.

МакГонагалл вдруг пошла пятнами и зажала рот рукой. Интересно, это реакция на упрек Крюкохвата ей как декану дома Гриффиндор? Или она знает, что мальчиком-который-выжил предполагается пожертвовать, и сейчас поняла, что это может пойти вразрез с интересами здешних так называемых "сил света"? Лицо же Гермионы выражало просто море любопытства, но только любопытства. После длинной паузы Крюкохват продолжил:

— К сожалению, должен вас огорчить, лорд Блоссом. Вы не сможете принять наследие рода Поттер. Род Поттер имеет в кодексе требование служения интересам Тьмы.

— Странно, мне говорили, что мои родители служили добру и свету... — ну не может ребенок здесь не удивиться.

— Ваши родители считались "светлыми", — зубастую ухмылку гоблина стоило видеть, — в том смысле, что они поддерживали политику директора Дамблдора. Но и только.

— А род Дамблдор разве тоже... темный?

— Да. Но Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор отказался от наследия рода и не является лордом Дамблдор.

— А почему же он не создал свой собственный светлый род?

— Как я уже говорил, ритуалы создания рода утеряны.

Киваю, дескать, понял. На самом деле, для адепта какой-нибудь из Сил в основании рода нет ничего сложного, и утверждение гоблина надо понимать так, что в этом мире давно нет адептов, или они не заявляют о себе.

— Уважаемый Крюкохват, в свете открывшейся информации я хотел бы сделать следующее. Создать сейф рода Блоссом и перевести туда все средства из моего детского сейфа.

— Это возможно.

— Кроме того, я бы хотел, чтобы вы стали поверенным моего нового рода.

Гоблин наклонил голову.

— Это честь для меня, быть поверенным единственного действительно светлого рода.

— Еще я хотел бы получить "бездонный кошелек", связанный с этим сейфом.

— Через десять минут все оформят и кошелек вам принесут. Что-нибудь еще?

— Да, меня интересует удобный способ перевода денег и золота из магловского мира. "Бездонный кошелек" позволит мне брать деньги из сейфа, не обращаясь в банк, но мне хотелось бы также и пополнять сейф.

— О! Лорд Блоссом понимает толк в удобстве! У банка Гринготтс есть "торговые мешки", но связаны они с сейфом не напрямую, а через специальный оценочный отдел банка. Они могут принимать фунты, золото, драгоценности, древние артефакты и книги. Но стоит "торговый мешок" достаточно дорого — полторы тысячи галлеонов. Однако это очень, очень удобно...

— О да! — МакГонагалл так и источала язвительность. — Действительно, очень удобно мотам из древних родов спускать свое наследство на развлечения. А уж как удобно гоблинам брать бесценные древние фолианты за бесценок. Ведь через "торговый мешок" нельзя не то что торговаться, но даже узнать цену заранее...

— Мы никому ничего не навязываем, — гоблин постарался как можно быстрее пресечь извергающийся словесный водопад.

— Профессор, — говорю подчеркнуто спокойно, — в моем случае у нового рода Блоссом нет никакого древнего наследства в магическом мире. Так что для меня это просто полезная вещь без каких-либо опасностей.

Гермиона, видимо, вспомнив про "Начала магии", уже собралась было влезть с каким-то вопросом, но сама себя вовремя заткнула. Прошедший год явно позволил ей повзрослеть.

Кожаный мешок, кошелек и маленький золотой ключик принесли минут через пятнадцать, и я тут же привязал их на кровь.

Пока поднимались по лестницам, Гермиону все-таки прорвало на вопросы.

— То есть ты, оказывается, Светлый Лорд?

Ну ты и спросила! Опять придется выкручиваться, не говоря прямой лжи.

— Светлый Лорд — это Лорд Магии, а лорд светлого рода — это только глава рода.

Вообще-то Лорд Магии — это то же самое, что адепт одной из Сил мироздания. Так что Светлым Лордом я действительно являюсь, хотя знать этого пока никому не стоит, а МакГонагалл в особенности.

— А директор является Светлым Лордом?

Внимательно смотрю на профессора, переадресовывая ей вопрос девочки.

— Мисс Грейнджер, вы можете прочесть в книгах об Альбусе Дамблдоре — он великий светлый волшебник. Но еще он скромен и бескорыстен, а потому на титул Светлого Лорда никогда не претендовал.

Гермиону объяснение устроило, а меня — нет. При чем здесь "претендовал"? Либо он адепт, либо нет. И все. Но узнаю я это только когда смогу рассмотреть его лично, да и то, если он не станет очень уж старательно скрываться. И еще надеюсь, что он, в свою очередь, не разглядит меня.

В магазинах все покупали по учебному списку, ни я, ни Гермиона не рвались показывать свой интерес к чему-либо сверх обязательной программы. Даже в книжном девочка не ринулась покупать все подряд, хотя и поглядывала на меня — еще неделю назад мы договорились, что все действительно интересное купим чуть позже и без посторонних наблюдателей. Так что, медленно бродя между полок, Гермиона наверняка составляла список того, что поручит мне притащить.

Напоследок МакГонагалл оставила поход за палочками, и здесь снова возникли странности. Неожиданным оказалось именно отсутствие неожиданностей. Я спокойно отнесся к тому, что мне, как и в книгах, досталась сестра палочки Того-Кого-Не-Называют. В конце концов, еще только взяв палочку в руки, я сразу почувствовал на ней заклинание, завязанное на мою кровь. Независимо от того, подходила мне палочка или нет, она бы все равно выдала фейерверк, а потом подстроилась, насколько возможно. Эта палочка была куда новее своей старшей сестры и в сердцевине содержала не только перо Фоукса, но и каплю моей крови, о чем мастер скромно умолчал. А это значит, она не могла быть создана раньше моего рождения. Занятно, но где-то даже ожидаемо — Дамблдор не мог остаться в стороне от создания оружия своей пешки. Но вот получение Гермионой, как и в книге, палочки из виноградной лозы с жилой дракона вызывало ощущение нечестной игры. Дело в том, что за последний год отношение к миру у Гермионы сильно изменилось, это уже не та девочка, что описана в книгах. Кроме того, занятия магией танца с Лиль заметно изменили и ее магию. Казалось бы, и палочка должна подойти другая, но нет. В чем же дело?

После покупки палочек профессор аппарировала с нами к дому Грейнджеров, отдала билеты на поезд и отбыла по своим делам. "Очень срочно." По-видимому, докладывать Дамблдору. Надеюсь, старый манипулятор не станет заявляться сюда, а дождется моего появления в школе. Ну а если и заявится, лучше пусть найдет меня в гостях у подруги, чем обнаружит, что я "снова куда-то исчез".

— Гарри, ты можешь мне объяснить?..

— Погоди, Эрми, давай дождемся твоих родителей и обсудим все один раз.

— Но мне интересно...

— А ты полистай пока учебники, которые мы купили. И еще, можно мне взглянуть на твою палочку?

— Ой, точно! Я же еще учебники даже не посмотрела. А палочка вот, — на столик ложится длинная черная коробка.

Итак, если подбор палочки не зависит от характера мага и от его магии, то на что он может опираться? На кровь? Очень не хотелось призывать Образ и подставляться под Гермионино любопытство, но придется. Надеюсь, знак в малом размере можно будет счесть просто за светяшееся пятнышко. Перехожу на магическое зрение и начинаю рассматривать инструмент. Зная, что искать, нахожу достаточно быстро — вот оно, у самой рукояти, плетение "кровной жертвы". Сразу складывается часть паззла — а я-то гадал, почему маги в этом мире живут почти как маглы. Нет, фактическое бессмертие адептов Сил обычным магам не светит, но лет триста должно быть нормой. А сейчас даже половина этого срока доступна лишь сильнейшим... да, сильнейшим, которые часто пользуются беспалочковой магией. То есть жертвой в ритуалах, которыми являются заклинания с помощью палочки, становится не только сила мага, но и жизнь. С точки зрения Образа — малая цена, с моей же нынешней — никак не подходит. Возникло желание тут же уничтожить палочку, но я заставил себя аккуратно убрать ее в коробку. Что же делать? Я не хочу, чтобы Гермиона платила такую цену. Похоже, придется рассказать часть того, чем я пока делиться не собирался.

— О! Вы уже вернулись. Я думала, Гермиону не вытащить из книжной лавки до вечера. — Объявились Джин с Дэном.

— Мама, мне Гарри обещал потом книги принести. Он где-то достает более интересные, чем в продаже. Хотя после сегодняшних новостей — так и должно быть!

— И что же это за новости? — Дэн с интересом поглядывает на меня. — Рассказывайте.

— Пусть лучше Эрми расскажет, что ей показалось интересным, а я потом дополню.

— Там все было интересно... — чувствуется, она и сама очень хочет похвастаться родителям своим первым знакомством с миром "магической Британии". Я не мешал, обдумывая, какой информацией стоит поделиться, а какой — нет. После окончания рассказа первый вопрос задала Джин.

— Гарри, как так получается, что тебя называют лордом, и что это значит?

— "Статус крови и магии." Чтобы ответить, придется рассказать немного о статусах. Начну со статуса "маглорожденный", — киваю в сторону Гермионы. Маглорожденные могут опираться только на свою личную магию, резерв которой невелик. В отличие от них, маги со статусом "чистокровный" могут использовать еще и магию рода, которая заметно мощнее. Кроме того, в чистокровных родах есть набор родовых заклинаний, которые обычно невербальные и беспалочковые, а потому быстрые и незаметные. И еще, чистокровным магам часто служат домовики, которые заменяют прислугу и таким магам не требуется лично использовать бытовые заклинания. Главы магических родов называются лордами. Они напрямую связаны с источниками магии рода, а также в любой момент могут переместиться к алтарю рода с помощью перстня.

— То есть чистокровные маги заметно сильнее маглорожденных? И как это сказывается на статусе последних? — Дэн быстро вычленил существенную информацию в моих словах.

— К маглорожденным в некоторых слоях общества относятся пренебрежительно, называя "грязнокровками". Хотя до магического совершеннолетия чистокровные не имеют полной связи с источниками, а по личной силе маглорожденных не превосходят.

— А ты?

— Моя связь с источником прямая и полная. Именно поэтому я лорд рода Блоссом и совершеннолетний, а не наоборот.

— То есть нашу дочь будут обзывать "грязнокровкой" только за то, что мы не маги?! — Джин начинает напоминать закипающий чайник, стоит ей узреть "ущемление прав" любимой дочери. — Откуда такое гадкое слово?

— Со словом получилось очень забавно. Эрми уже могла заметить, что магия бывает очень разная. Взять хотя бы магию танца. Так вот, если чистокровные маги женились на маглорожденных ведьмах, то не всегда личная магия оказывалась совместима с магией рода. В результате часто возникал эффект "загрязнения" родовой магии.

— Люди везде люди, даже когда они волшебники, — Дэн вздыхает, вспоминая что-то свое, Джин хмурится и поджимает губы.

— А это что? — Явно желая увести разговор в сторону, Джин открывает коробку с палочкой. — Волшебная палочка? Та самая? Какая красивая...

Морщусь:

— Да, красивая гадость...

— Почему!? — Вскидываются одновременно все трое Грейнджеров.

— Эрми, ты вот сегодня уже посмотрела учебник. Скажи, каковы, на твой взгляд, различия магии, которую будем изучать в школе и той, что в древней книге "начал"?

— Школьная — очень простая и мощная. Р-раз, и все. А по книге надо готовить плетение, потом активировать, поддерживать, если сразу не применяешь. Долго, сложно. В магии танца тоже сложно. Такие движения, и для всякого состояния свои... А тут все просто, но нужна палочка.

— Просто и мощно... а где обычно лежит бесплатный сыр?

— Гарри, за эту "школьную магию" чем-то надо платить? — Дэн в который раз подтвердил, что думает быстрее всех.

— Да. Во-первых, магической силой. На одно и то же действие та магия, которая в книге "начал", возьмет раза в четыре меньше энергии. Во-вторых, и это куда хуже — кусочком жизни. За каждое заклинание, выполненное с помощью палочки, маг буквально платит временем своей жизни, сокращая ее.

В комнате стало тихо, кажется, Грейнджеры даже перестали дышать. Первым тишину нарушил обиженный голосок Гермионы:

— Но как же так? Почему об этом ничего нет в учебнике?

— Сейчас министерство магии старается ограничить влияние древних родов и внушает молодым магам мысль, что маглорожденные ничем не уступают чистокровным. А невербальная беспалочковая родовая магия — просто пережиток прошлого, поскольку медленная и неэффективная.

— И им абсолютно не надо, чтобы маглорожденные знали, чем они расплачиваются. — Пока Джин сидит с открытым ртом и хлопает глазами, Дэн подхватывает мысли буквально на лету. — Но тогда чистокровные должны жить дольше.

— Да. Особенно с учетом того, что наличие домовиков избавляет от соблазна мыть посуду и убирать дом с помощью заклинаний. Но насколько — не скажу, статистика засекречена. По моим прикидкам на основе биографий — раза в два. Кажется, маглорожденные маги старятся даже быстрее обычных людей.

— Жутко. — Джин вышла из ступора. — А можно что-нибудь сделать с этим?

— Можно. Если Эрми не станет изображать из себя лучшую ученицу, которая отрабатывает изученные заклинания до автоматизма и бегает на любые дополнительные занятия, то только на уроках она потратит не слишком большой кусок жизни.

— Гарри, — Гермиона делает глаза почти как у домовиков, — если я там не буду учиться, то что я там буду делать?

— Зависит от того, какой образ ты выберешь. Там будет совсем другая жизнь. Можешь выбрать образ пацанки-хулиганки и веселиться... заодно отрабатывая навыки заклинаний скрытности. На реальных ситуациях. Можешь выбрать образ девочки-цветочка, и строить глазки мальчикам. Отрабатывая магию танца, и все прочее, чему учила тебя Лиль. Можешь придумать что-нибудь еще. Можешь с родителями посоветоваться. У тебя еще целый месяц, чтобы подготовиться.

— Я с мамой посоветуюсь... — девочка растерянно глядит на родителей.

Пожимаю плечами — почему бы и нет. Джин тоже изменилась за этот год. Уже собираясь уходить, поймал себя на ощущении, будто что-то забыл. Еще раз осмотрел купленные нами вещи. Палочка. И перо Фоукса. Это означает не только сестру палочки Того-Кого-Не-Называют, но и связь с фамильяром директора. Может ли Фоукс почувствовать, где находится его перо? Не знаю. Но стоит предполагать, что может. Тогда попадание именно этих палочек ключевым фигурам приобретает дополнительный смысл. В этом случае брать палочку домой не стоит, но можно оставить у Грейнджеров — до моего поступления в Хогвартс это не опасно, а потом придется придумать что-нибудь еще.

* * *

На следующий день узнал, что споры в семье оказались весьма непростыми.

— Нет, ты представь, — Гермиона аж подпрыгивала от возмущения, — мама говорит: "Ты девочка, и должна быть девочкой, а очаровывать мальчиков всегда полезно." Ну вот как это понимать? Сама же раньше мне говорила, что мальчики глупые и от них надо держаться подальше.

Пожимаю плечами.

— Раньше у нее был путь усадить тебя за учебу. А теперь приходится выбирать из плохого и очень плохого. И еще она, похоже, сообразила, что самый простой способ устроить тебя в магическом сообществе, удачно выдав замуж.

— Но я не хочу так! Я сама должна чего-то добиться! Понимаешь, хулиганки — они неправильные, но они... ну, просто неправильные. А те, кто мальчикам глазки строят — они же дуры!

— То есть ты решила изобразить хулиганку?

— Угу... Если ничего лучше не придумаю. Из него хоть выйти можно, заняться учебой, если будет что интересное учить. А девочка-цветочек... бр-р-р...

— Судя по изменившейся речи, ты уже решила вживаться в образ.

— Ага. Сильно страшно выгляжу?

— Выглядишь как обычно, изменилась только речь. Хотя про одежду что-то придумать сложно, у нас будут форменные мантии. Может быть, какие-нибудь заклинания иллюзий подготовить.

— Точно. Буду пробовать сперва на иллюзиях, а если что-то понравится...

Мне остается только кивнуть. И кстати, если вспомнить книги, меня могут встречать перед платформой "подсадные друзья", так что тоже стоит заготовить иллюзию внешности. Да и аппарацию выучить до отъезда. Неважно, что пользоваться ей официально можно только после министерского экзамена. Если прижмет, спишу на стихийную магию.

Ехать на вокзал решили от Грейнджеров на машине Дэна. Мне не сложно, вопрос с багажом был решен еще за пару недель до школы. Когда я увидел список книг, которые Гермиона хочет "почитать в школе, если уж все равно придется бездельничать", сразу понял — мне столько не унести. О девочке и не говорю. А потому направил свои стопы в Косой переулок в магазин "Сундуки и сумки Бэгинзов". То, что маглорожденных волшебников не предупреждают о его существовании, на мой взгляд, утонченное издевательство. Потом их сразу можно выделить в толпе по огромным чемоданам и сумкам. Здесь же сумки с "облегчением веса и увеличенным объемом", за вполне возможную для многих маглорожденных сумму в двести галлеонов. Не дешево, но и не запредельно. Думаю, большинство чистокровных с ними и придет. А для самых обеспеченных есть небольшие внешне сумочки "расширенного пространства" с привязкой на кровь. Это фактически пространственный карман размером с комнату, предметы из которого извлекаются по мысленной команде. Чем-то подобны сквозным кошелькам Гринготтса. За них уже просили несколько тысяч галлеонов. Однако они не столько удобство, сколько в первую очередь защита секретов. Вот за уверенность, что никто не покопается в моих вещах, я готов был платить. И не только за себя, но и за Гермиону, ибо у нее тоже может обретаться немало моих тайн. Так что я приобрел две сумки из мягкой замши в ковбойском стиле с бахромой, серую и темно-фиолетовую, которые обошлись мне в треть всего содержимого детского сейфа Поттеров. Хорошо, я уже успел пару раз прогуляться в "скальную хижину" и конвертировать в золото часть не самых доходных акций из того мира. Так что теперь счет в сейфе рода Блоссом получил еще один нолик в конце. Прежде чем отдавать Гермионе ее сумку, подстраховался еще от воров. Понятно, что чужой из такой сумки ничего не вытащит, но ее саму унести вполне возможно. Маленький узор на уголке клапана и капля моей крови почти не заметны, но создают маячок для меня, а значит и возможность вытащить помеченную вещь через тени. При вручении сумки Грейнджерам выкрутился и не назвал заплаченной за артефакт цены. Хотя Дэн очень старался ее из меня вытрясти и был недоволен, когда это ему так и не удалось. Зато теперь я прогулочным шагом иду к дому Грейнджеров, помахивая пустой на вид сумкой.

Дэн ждал во дворе, а Гермионы пока еще не было.

— Сменила стиль одежды и все никак не привыкнет, долго собирается, — пояснил он мне, слегка ухмыляясь. Явно предвкушал впечатление, какое произведет на меня новый образ подруги. И впечатление действительно оказалось неслабым.

— Привет! Я готова.

Черные залатанные джинсы и такая же джинсовая курточка, в данный момент расстегнутая. А под ней футболка с рисунком. Подсолнух с зубастым смайликом по шляпке, а в руках-листьях коса. И надпись: "Нас не звали, а мы приперлись." Похоже, отплатить за возможные обзывательства она решила заранее. Ну и правильно, на мой взгляд.

— Как тебе хулиганка? — Гермиона крутится на одной ножке, улыбаясь до ушей. Правда, улыбка тут же исчезает, сменяясь озабоченностью. — Но не уверена, что смогу долго продержаться такой.

— А ты не переигрывай. Смены внешнего вида в большинстве случаев хватает.

— Надеюсь. Я специально несколько футболок с картинками подобрала — их можно под школьную мантию надеть. Это же, — Гермиона подергала куртку, — только на поезд, потом переодеться придется.

— Ничего, первое впечатление все равно произведешь.

— Ага. Поехали, что ли?

В дороге активировал на себя заранее заготовленную иллюзию. Кожа приобрела оттенок молочного шоколада, волосы стали иссиня-черными, жесткими и курчавыми. Этакий мулат, примерно с четвертью негритянской крови. Вот уж в ком Гарри Поттера точно не узнают. К сожалению, иллюзию я смогу продержать не больше часа. Правда, с поддержкой родовых способностей она стала вполне материальной, за волосы даже подергать можно. Но в поезде морок придется снять.

Вокзал Кингс-Кросс оказался шумным, как и все вокзалы, а в районе выходов на платформы — особенно. Но рыжее семейство между платформами девять и десять не заметить было невозможно, тем более, что они плотно облепили единственную фонящую магией колонну. Нет, в отличие от описанных в книге событий, они не кричали о маглах, и не переспрашивали друг у друга номер платформы. Они просто молча стояли, закрывая проход, и требовалось раздвинуть плотное оцепление "Союза рыжих", чтобы пробраться на платформу. Из происходящего следовало два вывода. Первый — встреча с Роном не случайность, а заранее подготовленное событие. Второй — их предупредили, что Гарри не столь наивный мальчик, как ожидалось, а значит, кричать глупые фразы бессмысленно.

Вот от толпы отделился подросток в куртке и с растрепанными темными волосами. Ему наперерез сомкнулись двое рыжих.

— Э! Ты куда прешь?

— Отвалите, Уизли. Вы уже в школе всех достать успели.

— А, это ты Сэм. Мы...

— ...тебя не узнали.

— Проходи.

Вот, значит, как. Киваю Гермионе на вновь сомкнувшееся оцепление.

— Уже заметила. Предлагаю идти, не заговаривая с ними. — Гермиона вздернула подбородок, сняла куртку и закинула ее на плечо, чтобы лучше был виден рисунок.

Киваю. Топаем прямо на рыжих, я, мерзко ухмыляясь, демонстративно разминаю пальцы руки. Братцы, хоть и заметно крупнее меня, отступают в сторону заранее.

— Не они.

— Нет.

Через дымку иллюзии проходим на платформу. Ближние вагоны уже заполнены старшими курсами. Старшекурсников никто не провожает, и они торопятся разобраться по купе к своим друзьям и знакомым. Хвост поезда пока еще пуст и будущие первокурсники толпятся на платформе с родителями, только некоторые маглорожденные втискиваются в вагоны вместе с громоздкими чемоданами. Проходим и мы занимать удобное место.

В одиннадцать раздается свисток паровоза и поезд трогается, а у меня остается всего двадцать минут действия иллюзии. По счастью, рыжая веснушчатая физиономия появляется в дверях почти сразу.

— Мне сказали, здесь должен ехать Гарри Поттер!

— Да ты что? — удивляюсь я. — И кто же тебе такое сказал?

— Кто надо! Он должен быть где-то здесь.

— Ну поищи. Может, он под лавкой спрятался.

Рыжий понимает меня буквально и действительно лезет под сиденья, шарит там руками, крутит головой и бурчит: — Не вижу... но патронус же точно передал "четвертое купе с конца"...

Вылезает, еще более встрепанный и недовольный. Смотрит на нас, но, видимо, я совсем не похож на описание, Гермиона кажется ему более подозрительной, если бы не длинные волосы... Вот за них-то он, подскочив к девочке, и дергает, тут же получая маленьким, но острым кулачком в живот.

— Ой!.. — отшатываясь к двери, — Чего ты? Я должен был проверить, а то вдруг он девочкой переоделся.

Время моей маскировки истекает, надо этого рыжего срочно выпроваживать.

— А ты не подумал, что Поттер мог просто уйти из этого купе еще до того, как мы сюда сели?

— Мог, мог... теперь придется по всему поезду искать.

Охотник на Поттеров убегает, громко хлопнув дверью, а с меня начинает сползать маскировка.

— Гарри, маги что, все такие?

— Думаю, нет. Посмотрим, что будет дальше.

— Ага. Я хочу попробовать заклинания. Нам ведь только дома и среди маглов нельзя колдовать, а поезд это уже не дома, и еще не Хогвартс.

Гермиона достала палочку и после пары попыток зажгла "Lumos". Но визиты на этом не кончились, дверь приоткрылась и в щель заглянул круглолицый мальчик.

— Извините, вы не видели жабу? Я потерял жабу.

— Nox! — Огонек на палочке погас. — Тебя как зовут? Я Гермиона Грейнджер.

— Лонгботтом. Невилл Лонгботтом. — Мальчик осмелился зайти в купе. — Вы не поможете мне найти Тревора?

— Тревор — это так зовут твою жабу? — Гермиона явно что-то задумала.

— Да.

— Акцио жаба Тревор!

— Бабах! — В конце вагона распахивается дверь туалета. — Шмяк! Бяк! Аи-и-и-и-и! — пронзительный визг. — Бум! Бряк!

С последним шлепком о стену в купе влетает магическая жаба, фунтов трех весом. Причем Тревор явно пытался использовать свой длинный клейкий язык для торможения полета, только "якорь" выбрал неудачно, и сейчас отплевывался от большого розового банта. А я уж почти думал, что визг в коридоре не связан с полетом этого "заколдованного принца".

— Кра-а-а-к...

— Ой, Тревор, — мальчик аккуратно взял жабу на руки. — Ты, наверное, ушибся, маленький. Лапку поджимаешь.

— Извини, я не думала, что так выйдет. — Гермиона покраснела и чувствует себя сильно виноватой.

— Ничего. Невилл, дай я его подлечу. — Невилл протягивает мне сидящего на ладонях Тревора. С моих рук стекает поток золотистого света, окутывая жабу.

— Ква! Ква! — Выражение жабьей морды разобрать невозможно, но по уверенной позе чувствуется, Тревор здоров и доволен.

— Спасибо, можно, я с вами посижу? — Киваю, и Невилл устраивается рядом со мной. Потом в голове возникает вопрос, и занимает меня все больше.

— Невилл, скажи, ты проводил с Тревором "привязку фамильяра"?

— Нет. Мне его дядя Элджи подарил и хотел провести ритуал. А бабушка сказала, что не надо, потому что я слабый маг.

Как интере-есно! Ритуал привязки фамильяра не зависит от силы хозяина животного. Он опирается на силу того, кто проводит ритуал. А привязать можно хоть к маглу. И бабушка Невилла не может об этом не знать. Да и уровень магии у мальчика далеко не слаб, в несколько раз поболее, чем у рыжего недоразумения, что заявлялся до него. Неужели, считая ребенка слабым магом, не догадались померить магический потенциал? Не верю. Значит, Августа специально убедила внука в "никчемности" и намеренно не привязала Тревора. Если вспомнить рассказанное Ксенофилиусом о дне рождения Невилла, все встает на свои места, прямо как в старой даосской притче о кривом дереве, которое единственное осталось живым на месте вырубленной рощи своих более стройных собратьев, ибо бесполезно. Похоже, Невилла пытаются таким способом защитить, а значит, Августа Лонгботтом не настолько уж безусловно на стороне Дамблдора.

За остаток дороги в нашем купе посетителей больше не было, только пару раз мимо проносились Уизли, возглавляемые младшим рыжим, заглядывая в соседние купе. Нашу дверь он старательно пропускал, видимо, опасаясь нарваться на очередную насмешку. Ожидаемого Малфоя с компанией тоже не было и, подумав, я понял, почему. В отличие от Уизли, ему никто не присылал патронуса с информацией, и узнать о том, где едет Гарри Поттер, он мог только из хвастовства рыжих в поезде. Но сейчас рыжие сами оказались в пролете.

В остальном дорога ничем особенным не запомнилась, почти до самого конца. Где-то за час перед прибытием я почувствовал плавное соскальзывание в тени. Чего-то подобного следовало ожидать, ведь Хогвартс скрыт от магловского мира, но происходящее ощущалось иначе, чем тот переход, который я устроил в собственной прихожей и, перейдя на магическое зрение, я понял, в чем дело. Линии силы узлового мира прогибались и уходили в соседнюю тень. Так что при аппарации показалось бы, будто никакого перехода нет и Хогвартс находится там же, где и остальная Британия. А почему сюда не забредают маглы? Барьер какой-то основатели устроили. Именно эта версия и попала в "Историю Хогвартса". Заинтересовавшись, что увидел бы магл, попытайся он приехать в эти места в основном слое мира, я попробовал заглянуть в соседнюю тень, и очень хорошо, что делал все аккуратно и заглядывал буквально "одним глазком", потому что на поезд мгновенно обрушился поток воды, вагон тряхнуло от удара, и на траву плюхнулся огромный сом. Вот как? В основном слое озеро? Интересно, хогвартское Черное озеро сообщается с ним или нет?

Кстати, катание по озеру на лодочках оказалось забавным, не более того. Вдвоем и с девушкой все выглядело бы очень романтично. А так, в толпе... Хогвартс со стороны озера, безусловно, красив, но совершенно не дотягивает до замка Путей Всевидящих на летящей над Хаосом скале под радужным небом.

Следующее развлечение случилось в небольшой комнатке, куда первокурсников загнали ожидать распределения — Рональд Уизли увидел-таки меня. Хочется сказать "и в глазах его зажегся огонь понимания", но нет — ничего там не зажглось, кроме самоуверенности и петушиной бравады.

— Ты — Гарри Поттер. — Палец Рона упирался мне в грудь.

— Нет.

— Врешь! Я тебя узнал. — По группкам столпившихся вокруг первокурсников прошла волна шепотков, и бледный мальчик с гладко лежащими белыми волосами, напомнившими мне Мандора, одетый в дорогую мантию, стал протискиваться поближе. А вот и Малфой. Я отвел в сторону указательный палец Рона, слегка заломив его при этом.

— Клянусь магией, моя фамилия не Поттер. — Голубоватое сияние подтвердило клятву.

— Э-э-э... Но как же... — Пока рыжий изображал вытащенную на берег рыбу, Малфой добрался до нас.

— Правильно! Этот предатель крови недостоин общаться с настоящими магами.

Молча поднимаю бровь, смотря блондинчику в глаза. Кажется, действует.

— Малфой. Наследник рода Малфой. Я думал, все нормальные маги меня знают. — А имя, между прочим, так и не назвал. Опустил, как неважное. Что же, это мне развязывает руки.

— Лорд Блоссом. Глава рода Блоссом. И вы не были мне представлены.

Из Малфоя как будто выпустили воздух, он сразу стал казаться просто маленьким мальчиком, запутавшимся среди взрослых игр. Сценка прервалась появлением профессора МакГонагалл, которая повела нас в большой зал.

Идя среди первокурсников, я прощупывал зал, втягивая поток магии через перстень — менталистика и жизнь, две ветви родовой магии и обе — то, что мне необходимо сейчас для выживания в этой безумной школе. Связь с Образом пришлось упрятать подальше, поскольку длиннобородый директор все же оказался адептом и даже особо не скрывал этого. Точнее, скрывал, но только от обычных магов. Мне не надо даже смотреть на него, чтобы чувствовать, как за стеклами очков-половинок всплывают и исчезают узоры Образа. Магия кольца легко определила и одержимого Квиррелла, быстро стало ясно — профессор умирает. Даже если Тот-Кого-Нельзя-Называть воплотится прямо сейчас, носителя уже не спасти — поздно. Тени, скрытой под тюрбаном, похоже, стало любопытно происходящее в зале, и она вытянулась из профессора. "Темный Лорд" не был Темным Лордом. Да, на обрывке его души, который сейчас совершенно не мог защищать себя и что-либо скрыть, ясно чувствовалась метка внимания Логруса, но и только. Изменчивый Путь он не проходил. Как забавно — обе стороны лгали. И Темный Лорд, взявший титул не по праву и Светлый Лорд, скрывающий свою сущность.

Тем временем нам пришлось повернуться к профессорам спиной и слушать песню распределяющей шляпы. Положение настораживающее, тем более, что мои опасения подтвердились, и ко мне в голову полезли сразу две нити внимания. Одна, приправленная вкусом Образа, другая — родовой магией. В качестве щита я выбрал бесконечную снежную равнину под пустым небом, и льющийся отовсюду свет, белый, ослепляющий. Щит запитал напрямую через перстень, и даже почувствовал, как лучик силы вытянулся к самому северному из малых источников, тому, что на берегу океана. Через пару секунд нить внимания со вкусом Образа ушла, а вторая еще долго трепыхалась, метаясь над снежным простором, но вот и она выскользнула из ловушки. Интересно было бы посмотреть на лица профессоров сейчас, но не оборачиваться же. Через какое-то время я заметил резкое движение и гневный взгляд Гермионы. Одновременно сзади, от преподавательского стола раздалось сдавленное шипение. Все понятно, местные легилименты добрались до девочки, а она, похоже, держала свою любимую защиту — огненный смерч. Гермиона подсмотрела его в каком-то фильме про гигантский пожар в небоскребе, когда поток раскаленного воздуха закручивает торнадо в атмосфере, и взяла этот образ в качестве стены ментальной защиты. Не завидую я тем, кто туда неосторожно сунулся. Хотя директора защитит Образ, а вот второй любопытный, похоже, огреб свою порцию приятных ощущений.

Песня шляпы между тем закончилась, и началось собственно распределение.

— Аббот, Ханна.

— Хаффлпафф! — прокричала Шляпа, едва коснувшись головы девочки.

— Блоссом, Гарольд.

О! Я же с новой фамилией иду в начале списка.

"Рада видеть еще одного Светлого Лорда в этой тени."

"Ты можешь чувствовать Светлых Лордов?"

"Конечно. Я служу Светлым Лордам с той самой минуты, как осознала себя."

"Осознала? Как это случилось?"

"Годрик Гриффиндор прошел Огненным путем, и я была на его голове. С тех пор я мыслю... Но что же мне делать? Я должна служить Светлым Лордам, и в первую очередь директору. Он приказал определить тебя в дом Гриффиндор, но это не самое подходящее тебе место... Мой разум мутится от противоречий."

"Эй, а если будет подтверждение от меня, тебе станет легче?"

"Да. Да! Ты подтверждаешь приказ?"

"Сначала скажи, какие еще приказы ты получила на это распределение?"

"Тебя, Гермиону Грейнджер и Невилла Лонгботтома — на Гриффиндор. Драко Малфоя — на Слизерин."

"Условие от меня — ты никому не расскажешь, что я Светлый Лорд."

"Но если Дамблдор спросит..."

"Только если он задаст прямой вопрос, являюсь ли я Светлым Лордом. Во всех остальных случаях — умолчишь."

"Согласна. И давай быстрее, а то в зале уже шумят."

"Подтверждаю приказ на текущее распределение."

— ГРИФФИНДОР!!!

Зал взрывается овациями, а я иду к красно-золотому столу в глубокой задумчивости.

Невилл — резервный герой, а герой должен быть в Гриффиндоре. Хотя Августа и приложила много усилий, чтобы оградить его от этой роли, но мой побег их перечеркнул. Особое распоряжение о Гермионе — неприятно, но тоже ожидаемо, профессор МакГонагалл наверняка уже доложилась директору. Но зачем Малфоя — и вдруг принудительно на Слизерин? Куда бы он мог попасть без этого приказа? Здесь я пока могу ориентироваться только на прочитанную историю. Итак: спесив, агрессивен, прямолинеен, любит демонстрировать свою доминантность по поводу и без, остер на язык, однако насмешки так же прямолинейны, как и поступки. И кого же мы получаем? Да гриффиндорца по здешним понятиям, только в искаженном виде. Настоящей скрытности, умения улыбаться врагам, понимания, что противника нужно держать близко и под присмотром, нет и в помине. Но для людей сложно найти что-то более раздражающее, чем собственное отражение в кривом зеркале, так что конфликт с алым домом гарантирован, особенно, если Драко станет лидером на своем курсе.

Тем временем Невилл присоединился к столу гриффиндорцев и увлеченно рассказывал соседям, как его с детства считали сквибом и буквально пытались вытрясти всплеск стихийной магии. Сталкивали с причала в воду, где он чуть не утонул, бросали из окна, в результате чего стихийная магия все-таки проявилась и он "запрыгал как мячик". Во мне все больше нарастало ощущение спектакля. Ну не может стеснительный и неуверенный в себе мальчик так бодро описывать свои злоключения. Скорее бы буркнул что-нибудь про то, что слабый маг, и постарался сползти с темы. Да и сама история...

— Невилл, а скажи, что случилось после того, как ты "чуть не утонул"?

— Я уходил под воду, захлебывался, иногда добирался до поверхности и хватал воздух. Думал, все уже. Но дедушка Элджи меня выловил магией, бросил на причал, сказал, что я "совсем магл", развернулся и ушел. Я вскочил и побежал за ним, еле догнал.

Да, уж. Ребенок, только что наглотавшийся воды, вдруг тут же встает и бежит в мокрой одежде за взрослым? Да он должен был с полчаса откашливаться и отплевываться, на бег просто дыхания не хватило бы. Если, конечно, он действительно был в воде. Да и "прыгание как мячик" очень странно. Да, это должно быть страшно, несущаяся навстречу земля, беспомощность, отскок и снова. Но стихийная магия управляется желанием и будь это действительно стихийным всплеском, Невилл бы просто плавно опустился на землю. Или наоборот, влетел обратно в окно. Но подсознательно очень захотеть прыгать мячиком? Не верю. Зато если "дедушка Элджи" сильный менталист и может навести ребенку тотальную иллюзию окружающего мира, все встает на свои места. И сделать внушение, чтобы Невилл при первом же удобном случае рассказал этот "ужастик" ребятам, тоже мог легко. Непросты вы, Лонгботтомы-старшие, непросты...

Доев десерт и выслушав провокационную речь директора про страшно-опасный коридор на третьем этаже, ждал, когда же вся эта пафосная тягомотина закончится. Наконец, старосты домов повели первокурсников к местам обитания на ближайшие годы.

Наш староста, Перси Уизли, стоя в холле перед лестницами, разглагольствовал, сколь они капризны в Хогвартсе и как непредсказуемо могут двигаться, порою приводя совсем не туда, куда ты собирался прийти. И как надо угадывать, куда поведет в следующий момент та или иная лестница. Я же, глядя в лестничный пролет, видел знакомую с детства картину переходов среди ткани теней Дворов Хаоса. Во Дворах не только ползучие лестницы, но и залы и переходы принято размещать в каких-нибудь совсем разных тенях. Так что поднявшись на пару этажей от зала с балконом с чудесным видом на горы, можно было оказаться в огненном подземелье с медленно ползущей лавовой рекой. Замки знатных домов в тенях подальше от Обода скромнее, и все их этажи являются просто этажами, но чары пространственных переходов на лестницах используются те же самые. Не имея возможности рассмотреть чары через Образ, я решил проверить свое предположение иначе — встал на третью ступеньку лестницы, ведущей явно "не туда", представил нужную площадку, удерживая поверх образ герба Хогвартса — стандартный способ обращения к Замку. Лестница стремительно заскользила в нужную сторону.

— О! Вот она! За мной!

И Перси, отталкивая меня с дороги, кабаном ломанулся на лестницу. Так и хотелось покрутить пальцем у виска. Делаю пару шагов наверх, уже готовясь оказаться в конце лестницы, но нет, ничего не происходит. Похоже, у меня в этом замке только "гостевой доступ". Гости могут ходить по дружественному замку без сопровождения хозяев, но именно "ходить". Медленно и на виду у всех, никаких пропаданий — паранойя у живущих в домах, близких к Хаосу, в крови. Тем временем замечаю, как мистер Филч, представленный нам как завхоз Хогвартса, исчезает на третьей ступеньке одной из лестниц, появляясь сразу у верхней площадки. Причем переход заметить было сложно даже мне — замок старательно "отводил глаза". Остальные студенты, скорее всего, вообще ничего не заметили. Вот это я понимаю, доступ для относящихся к Дому, и замку без разницы, сквиб Филч, маг или вообще магл. Нам же предстояло топать в башню Гриффиндора ножками.

Комната на пятерых неудобна даже по меркам кампусов. Не верю, что в замке недостаточно помещений, какой-то дополнительный замысел в этой казарменности есть. Со мной Рон из рыжего семейства с крысой в клетке, Невилл с Тревором, Дин Томас без фамильяра, и Симус Финниган, тоже не отягощен животинками. Что ж, постепенно познакомимся, к чему спешить. Помня из книг, кем является Ронова крыса, не мог ею не заинтересоваться, но тоже отложил на потом. Тем более, что все равно не знаю, что с этим делать. Вызволять Блэка из тюрьмы? А зачем? Ну кроме рассуждений об абстрактной справедливости. Обязательств перед Сириусом у меня никаких — жизнь своего крестника он уже прохлопал. Если даже после выхода из тюрьмы он продолжал верить Дамблдору, зачем мне такой человек рядом с собой? Короче, я подумаю об этом позже, при случае. Так что помог устроить Тревора в тазике с мокрым мхом и отправился спать.

На первом уроке трансфигурации МакГонагалл встретила учеников в форме кошки, изящно превратилась в человека и толкнула речь о могуществе и важности своего предмета. Попутно превратив стол в свинью и обратно. Ну-ну. Конечно, профессор умолчала, что ее собственная анимагия к трансфигурации отношения не имеет. Свинью изготовил Образ, сожрав при этом прорву магии и не менее часа профессорской жизни. Да и то сжульничал и просто выволок свинью из тени — вряд ли налипшие картофельные очистки на копытцах были задуманы профессором. Так что эта "трансфигурация" подозрительно напоминает мою способность таскать из теней предметы, только выполняемая Образом "за плату" и с возвратом. В принципе, не исключаю, что Образ может выполнить и реальное превращение. Но показанный нам фокус определенно им не является. Так же, как и продемонстрированная в начале урока анимагия. Она как раз к Образу отношения не имеет и больше всего похожа на демоническую форму адептов Логруса. Только опирается она на источники силы в этой тени — очень интересная штучка, жаль, учить нас этому аспекту Искусств не собираются.

Что? Превратить спичку в иголку? Вот этим вот ритуалом... то есть заклинанием? Попробуем... Жест, слова, отток силы и жизни, и ничего. Значит, ритуал сам по себе не фиксирует результат. Ожидаемо, иначе на каждый случай превращения пришлось бы придумывать свое заклинание. Представляю образ иголки, так же, как при вытягивании из теней, и одновременно повторяю заклинание. Оп! Вот она. Обычная швейная игла, в ушке забившиеся шерстяные ворсинки, а если перейти на магическое зрение, видна нить силы, уходящая в тени. Обнаруживаю и причину обратимости трансфигурации — где-то там, на другом конце нити, болтается спичка. То есть Образ "сдает предмет в аренду", ну еще бы — понадобится снова, еще раз силой заплатят. А сдавать в аренду не свое — особо выгодная сделка. Я чувствовал легкое раздражение. Как там дела у Гермионы? А у нее пока ничего не получается, как и у остальных одноклассников.

— Эрми, перед тем, как произносить заклинание, подробно представь себе эту иголку. И на вид, и на ощупь. Будь это что-то пахучее, стоило бы и запах представить.

— Блоссом! — Блин, а подошедшую МакГонагалл я и не заметил. — Почему разговариваете на уроке?

— Профессор, я объясняю Гермионе, как выполнить упражнение. — Показываю готовую иголку.

— Молодец, Гарри, пять баллов Гриффиндору! Может, вы и остальным расскажете, как вы выполнили упражнение?

— Все очень просто. Надо только представить, как втыкаете эту иголку в задницу своему врагу, и все получится. — Выражение лица МакГонагалл стоило того, чтобы попасть на фотографию. В это время рядом произносит заклинание Гермиона, и на стол падает еще одна иголка.

— И правда, так работает...

— Это, это же... — Профессор просто захлебывается словами. — Это же путь к темной магии! Никогда так не делайте! Альбус Дамблдор всегда повторял, что в основе действий волшебника должна быть любовь.

— Но, профессор, — судя по выражению лица, Гермиона вошла в роль хулиганки, — я не представляю, как может быть связана иголка и любовь. Вот если бы требовалось трансфигурировать банан...

Окна задрожали от общего хохота. Причем аристократы из слизеринцев смеялись чуть ли не громче остальных. А МакГонагалл замерла со слегка остекленевшими глазами.

— Эрми, ты откуда взяла такие шутки? — Спрашиваю шепотом, но в этом гвалте можно говорить и в полный голос, все равно никто бы не услышал.

— От Лиль. Скучаю по ней, — девочка вздыхает. — Однажды пересказала часть за завтраком, как мама тогда ругалась...

Тем временем профессор взяла себя в руки:

— Грейнджер! Я была о вас лучшего мнения. Пять баллов с Гриффиндора.

— Но профессор, вы не ответили на вопрос Гермионы. Что такое мы должны представлять, чтобы и любовь и иголки? — Решаю поддержать девочку, а то она сейчас засмущается и вывалится из образа.

— Вы могли бы, например, представить, что вашему другу или подруге надо срочно починить одежду. И вот вы берете спичку и трансфигурируете ее в иголку.

— Подруге... Одежду... Зашить платье, порванное в порыве страсти! Профессор, вы гений! — Одноклассники уже сползают под столы, а смех переходит во всхлипы.

— Блоссом! Что вы несете! В вашем возрасте вы вообще не должны знать такого!

— Мы же кино смотрим. То есть смотрели. К сожалению, в Хогвартсе кина нет.

— И правильно, еще всякую магловскую гадость сюда тащить. Еще пять баллов с Гриффиндора и продолжаем урок.

К концу урока произошло аномально-успешное выполнение упражнения. Ничего не получилось только у Рона Уизли. Точнее, у него получилось что-то непонятное, похожее на рыболовный крючок. У остальных же благодаря силе любви или ненависти вышли очень разнообразные иголки. Например, трехгранная игла Малфоя больше напоминала стилет без ручки, а взгляды, бросаемые на спину Рона, позволяли догадаться о ее происхождении.

* * *

— О! Блоссом. Наша новая знаменитость...

Как ожидаемо. Хорошо, успел Гермиону предупредить, что Снейп враждовал с моим отцом. Так что сейчас она сидит рядом спокойно, только слегка морщится.

— Блоссом! Что будет, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

— Профессор, я полагаю, об этом должны рассказать нам вы.

— Вы такой же тупой и наглый, как ваш отец. И даже смена фамилии не помогла. — Со стороны компании Малфоя раздались смешки. — Пять баллов с Гриффиндора и сегодня к шести вечера явитесь сюда на отработку. Садитесь. Рецепт на доске, приступайте к работе.

Сажусь и ловлю обеспокоенный взгляд Гермионы. Прикрываю глаза и слегка киваю — дескать, все в порядке. Зелье от фурункулов готовим не торопясь и внимательно сверяясь с рецептом. Постоянно приходится вспоминать прочитанное в книгах, потому как, записав рецепт, Снейп и не подумал объяснить, как именно готовятся ингредиенты. И вполне ожидаемый результат — нормальное зелье получилось только у нас с Гермионой, Малфоя с Паркинсон и еще какой-то слизеринской парочки. Снейп задумчиво заглянул в наш котел.

— Хм-м-м. Можете, если захотите. Но не забывайте про отрабо...

Сзади внезапно взрывается котел Невилла, а я активирую заготовленный заранее щит, накрывший нас вместе с профессором.

— Невербальное беспалочковое protego? Один балл Гриффиндору. А вы, Лонгботтом, о чем думали, когда кидали иглы дикобраза?

Невилл молчит и смотрит в пол, хотя я успел заметить, что иглы в котел кинул не он, а Рон Уизли. Но у Рона морда кирпичом, будто так и надо.

— Еще пять баллов с Гриффиндора. Уизли, отведите его в больничное крыло. Можете быть свободны, урок окончен.

Все-таки как легко было бы не любить зельеварение. Слишком легко. Подозрительно легко. Настолько, что у меня даже появились соображения, надо бы их проверить.

— Гарри, — Гермиона тихонько дергает меня за рукав, — теперь я понимаю, как можно не любить учиться.

— При том, что зельеварение не отнимает время жизни, а значит, именно его стоит изучить.

— Но почему ты сказал, что не знаешь? Ты же читал учебник, как и я.

— Разве я сказал, что не знаю?

— Ты сказал... Точно, ты напомнил профессору, что у нас только первое занятие и он еще ничему не учил.

— Чтобы проверить его адекватность.

— Результат — отрицательный. Что будешь делать?

— Посмотрю, как пройдет отработка.

Девочка кивнула и больше не возвращалась к этой теме, все-таки за прошедший год мы стали неплохо понимать друг друга.

* * *

Вечером кабинет зельеварения встретил меня тишиной и задумчиво сидящим в кресле Снейпом.

— Блоссом. Почему вы сказали, что не знаете ответа на вопрос?

— Профессор, разве я сказал именно это? Просто у меня возникло одно подозрение и я хотел его проверить.

— Какое?

— Видите ли, мне известно, что вами улучшено и доработано несколько зелий. Причем достаточно много, чтобы счесть это случайным везением. А значит, вы не можете не знать, что в основе зельеварения лежат ритуалы. Но об этом нет ничего в учебнике. Причем в учебниках за старшие курсы этого тоже нет. — Снейп удивленно вздернул бровь. — Да, я их читал. Дальше, ритуалистика убрана из школьной программы. Дальше, ваш метод преподавания скорее отпугнет учеников от зельеварения. За последние годы из Хогвартса практически не выходит зельеваров и вы не можете этого не знать. Остается только два варианта. Либо вы ненавидите собственное искусство и хотите, чтобы оно прервалось. Либо вам запретили нормально учить, например, под непреложным обетом. Учитывая, сколько статей с вашей подписью выходит в "Вестнике зельевара", я склоняюсь ко второму варианту. Не знаю, правда, запрет распространяется только на время уроков, или он полный.

Снейп, сжав губы в тонкую линию, рассматривал дальний угол класса. Тишина в кабине становилась все более вязкой. Гнев, тоска, обреченность пропитывали воздух.

— Ум вам все-таки достался от матери. Но я не смогу учить вас на отработках, если вы на это надеялись. Будете скрести котлы.

— Значит, полный. — Снейп смотрит куда-то поверх моей головы и, кажется, никак не реагирует. Намекает, что я ошибся? — Или полный в Хогвартсе. — Легкий кивок. Точно! Малфоя же учил, скорее всего, именно он. — Но, профессор, может же так случиться, что вы совершенно случайно забудете на столе нужную литературу. Пока я драю котлы...

По лицу Снейпа пробегает ухмылка, довольно неприятная, надо заметить, а в глазах появляется блеск.

— Так, Блоссом, заболтался я тут с тобой. Вон стопка котлов — перемыть и отчистить.

После чего исчезает в своей комнате, вернувшись через пять минут с толстым и весьма потрепанным томом, который кладет на угол стола.

— Работайте. Вернусь — проверю.

Стоит профессору покинуть класс, как на котлы опускается заклинание очистки. К сожалению, мне не удалось сплести его аналог, не привлекающий использование Сил. Слишком уж неопределенно понятие чистоты. А потому приходится пользоваться стандартным палочковым заклинанием из книги по бытовым чарам. Но так или иначе, работа выполнена, а я усаживаюсь в преподавательское кресло и открываю "Применение растительных и животных компонентов в ритуалах".

В гостиную дома Гриффиндор я добрался уже после отбоя и обнаружил ее пустой. Нет, не совсем пуста — на угловом диванчике возле камина сидит Гермиона с книгой, наверное, ждет меня.

— Гарри? Как все прошло?

Усаживаюсь рядом, накидываю полог отвлечения внимания и глушилку звуков.

— Успешно. Договорился, что он будет меня немножко обучать во время отработок. Так что заранее предупреждаю, буду иногда нарываться и плевать на баллы.

— Обучать? А можно мне с тобой?

— Слишком опасно, он ненадежный человек. Лучше я потом тебе передам то, чему научусь. Например, в каникулы.

— Э-м-м... Он, конечно, неприятный и пристрастный, но почему ненадежный? И в чем опасность? Кстати! Он ведь может обучать нас официально после занятий! — Гермиона так и сыпала вопросами.

— Официально не может. Он под непреложными обетами. С одной стороны, как преподаватель, он обязан учить нас, с другой — настоящему зельеварению ему учить запрещено. Нашлась лазейка на отработках, которые вроде бы не учеба.

— Гарри, но кто мог ему запретить учить нас нормально? И почему он согласился на такую клятву?

Задумчиво смотрю на огонь в камине. Рассказать ей? Повысит это мою безопасность или создаст дополнительную угрозу? Пожалуй, от неуемного любопытства и метаний Гермионы угрозы больше. Расскажу.

— Это часть моей истории, которую я весь последний год собирал по старым газетам и рассказам людей. Многое в ней мне все еще не ясно. Начну с того, что в детстве моя мама и Снейп жили по соседству. Возможно, он тогда еще любил маму, а может, это случилось позднее, уже в Хогвартсе. Ты читала про моих родителей в "The Rise and Fall of the Dark Arts" и знаешь, что мама была маглорожденной.

— Как и я.

— Да. И как-то раз во время ссоры Снейп обозвал ее "грязнокровкой". Услышав такое от друга, мама сочла это предательством и разорвала отношения. Снейп примкнул к Пожирателям Смерти, которые как раз в это время уже начинали заниматься террором и убивать маглорожденных.

— И его отправили убивать твою маму?!

— Нет. С этим, по счастью, повезло, но отношения были испорчены окончательно. Мама вышла замуж за моего отца и родился я. Но тут случилось это самое пророчество, о котором упомянуто в книге. И именно Снейп донес о нем Волди.

— Как, как ты его назвал? — Гермиона фыркнула от смеха.

— Сократил немножко. На полное имя в этих стенах могут быть настроены следящие чары, а каждый раз говорить "Колдун-не-помню-как-зовут" — язык сломать можно.

— Ну ладно. И что дальше?

— А потом выяснилось, что под пророчество попадает наша семья и Волди собрался нас убивать. Тогда у Снейпа случилась истерика и он кинулся в ноги Волди, моля пощадить маму. Как думаешь, какая у того была реакция?

— Ну-у-у... Если он сперва пошел в боевики, чтобы убивать маглорожденных, а потом стал просить за одну из таких, то думаю — брезгливость. Это я про гитлеровскую Германию книги читала. Там было похоже... Но почему ты говоришь, что истерика? Может, искреннее раскаяние?

— Гм... девушки очень любят кающихся грешников.

— Нет. Я — нет. — Гермиона передергивает плечами, как от холода, и тянет ладони к огню.

— Ты сама все объяснила. Валяние в ногах не могло дать положительного результата, скорее уж наоборот. Если даже Волди и мог бы проявить какую-то жалость, что вряд ли, то уж порочащую привязанность своего человека он был просто обязан пресечь. Так что своими просьбами Снейп сделал только хуже. Это было не разумное решение, а именно истерика.

— А было лучшее решение?

— Попробуй сама придумать, какое. — Мы оба погрузились в молчание. Гермиона решала задачку, а я прикидывал, о чем можно рассказать, а о чем нет.

— Гарри... Это, наверное, не очень хорошее решение, но... Я бы, наверное, могла сказать, что у меня к ней какая-нибудь месть, и я хочу заполучить ее живой, чтобы помучить подольше. А потом бы она сбежала.

— Гм! Вполне могло и сработать, хоть и рискованный вариант. Но я удивлен, что тебе первым в голову пришел именно он. Думал, ты предложишь сказать, что по непроверенным данным она из чистокровных, только спрятанная у маглов. И невыгодно ее убивать, пока не выяснены все нюансы. Или что-то вроде этого...

— Месть правдоподобнее.

— Не спорю. Просто слегка неожиданно. Как думаешь, что сделал Снейп, увидев реакцию Волди на свою просьбу?

— Отправился защищать любимую?

— Нет. На это его не хватило. Кроме того, тогда пришлось бы признаться, что именно он ее сдал. Снейп опять предает, на сей раз Волди. И снова валяется в ногах, теперь уже у Дамблдора, прося защитить маму. Подчеркиваю, только маму. Не ее семью и не ее ребенка. Может быть, он надеялся, в случае гибели отца и меня, ее утешить и забрать себе.

— Мерзость!

— А может, и не думал об этом. Не знаю. Но Дамблдор оказался хитрее "Темного Лорда", или, может, уже понял, насколько легко предаст этот человек в порыве очередной истерики, но наш директор загнал Снейпа в рамки магических клятв и непреложных обетов, которых на нем сейчас, как блох на собаке. Тогда как сам он или дал немагические обещания, или так хитро вывернул клятву, что она его не ограничивала. Подробностей не знаю, но когда убили мою маму, Дамблдор магического отката не получил. Ну а Снейп так и остался под всеми навешенными на него клятвами. В частности, ему запрещено рассказывать, что зельеварение — это ритуалы и каким образом эти ритуалы строятся. То есть мы будем заучивать только конкретные зелья, которые могут оказаться на экзаменах, но ни изменить их, ни создать что-то новое — не сможем, поскольку не знаем принципов.

— Гарри... А ты уверен, что этот запрет именно от Дамблдора, а, например, не от... Волди?

— Дамблдор взял Снейпа на эту должность. Ритуалистика была убрана из программы Хогвартса при Дамблдоре.

— Похоже. Но почему Снейп станет учить тебя?

— Потому, что я нашел лазейку в обход его клятв. И сейчас для Снейпа это вопрос самоутверждения. Он считает себя обманутым Дамблдором. Не без оснований, возможно. Но сделать ничего не может. А тут возможность выскользнуть, в чем-то обмануть в ответ. Так что учить будет. Но и сдаст, если что, легко.

— Что-то я уже не хочу у него учиться. Но ты мне расскажешь.

— Расскажу. И книги добуду, как только узнаю, какие именно. — Гермиона зевает и на секунду прикрывает глаза. — Спишь? Идем спать, завтра тоже может быть непростой день.

Молча кивнув, убирает книгу в сумку и идет в спальню. А я еще немного посижу у камина и посмотрю на огонь. Есть о чем подумать.

* * *

Я проснулся от воплей Рона Уизли. Он громко возмущался, что я задержался у Снейпа так долго. И я, вне всякого сомнения, должен высоко оценить это искреннее возмущение. А Снейпа следует всенепременно наказать. Например, еще раз нарваться на отработку и подложить Снейпу навозную бомбу, и он, Рон Уизли, даже может помочь мне эту бомбу добыть...

Я слушал этот пафосный монолог и гадал, со своего ли голоса поет наш рыжий тетерев, или с подачи директора. Представил директора, выдающего инструкции насчет навозной бомбы, хмыкнул и пришел к выводу, что со своего.

— Рон, если тебя это так задевает, то, может, сам совершишь такой подвиг? Для тебя ведь не составит проблемы получить отработку у Снейпа. Навозную бомбу ты знаешь, где достать...

— И чистить котлы у этой летучей мыши? Я что, идиот?

— Рональд Билиус Уизли, я правильно понял, что ты только что обозвал меня идиотом?

— Что? Что ты мелешь? Я ничего такого не говорил... — попытался он оттормозиться.

— Хорошо, будем считать, что мне послышалось. В этот раз.

Ухожу в умывальню и слышу продолжение обсуждения:

— Чего это он? Совсем крыша поехала от славы?

— Рон, это у тебя крыша поехала, если ты даже не понял, что сказал, — Невилл фыркнул и что-то еще добавил вполголоса.

— А что я сказал?

— Ты сказал, что тот, кто будет нарываться у Снейпа на чистку котлов — идиот. А перед этим предложил Гарри именно что побыть идиотом. Твое счастье, он решил сделать вид, что не услышал.

— Да чего он мне сделает?

— Рон, ты же вроде из волшебной семьи? Разве ты не знаешь, к чему приводят оскорбления лорда другого рода? И отвечать будешь не ты, как несовершеннолетний, а глава рода Уизли.

— Ну как с этим шрамоголовым подружиться? Как ни поверни, только хуже.

— А зачем тебе? — В голосе Невилла звучит искреннее изумление.

— Метлу обещали. Новую. Личную.

— Так ведь первокурсникам же нельзя?

— Ну-у-у...

Занятные новости! Значит, Рона "наняли" на роль друга, а он не оправдывает надежд. И нанял именно директор, не родители же. Разрешение на метлу для первокурсника явно не в их компетенции. Но пора прерывать повисшую в комнате тишину, а то Рон еще, чего доброго, сообразит, что ляпнул. Шумно отфыркиваясь, возвращаюсь к ребятам.

— Между прочим, через пять минут начинается завтрак.

— Точно-о-о... — хлопок двери и топот Роновых ног по лестнице.

— Гарри, тут, это,.. — Невилл мнется, не зная, как сказать.

— Я слышал. — Подмигиваю и улыбаюсь мальчику одним уголком рта, в ответ получаю улыбку до ушей. — Пойдем тоже на завтрак.

На пути к Большому залу догоняем Гермиону, и я рассказываю ей историю утреннего Ронова концерта. Невилл дополняет недостающие детали.

— Никогда не задумывалась, что известность может иметь такие оборотные стороны.

— А зря. — Или Невилл перестал стесняться каждого взгляда, или в нашей компании ему просто уютно. — Ты сейчас тоже как бы знаменитость. Сидела с Гарри за одним столом до Хогвартса.

— Между прочим, Невилл прав, — озвучиваю я пришедшую в голову мысль, — тебе тоже могут "нанять подруг".

— А!. Сегодня утром Лаванда Браун как-то странно ко мне приставала, предлагая поделиться "специальными павлиньими перьями, на которых глазки мальчикам подмигивают." А я никак в толк не могла взять, что ей надо.

Мы с Невиллом хмыкаем одновременно. А потом он становится серьезным:

— Гарри, Гермиона, клянусь магией — меня никто не нанимал.

— Да мы знаем, — девочка кивает моим словам, — это же видно.

Наблюдаю расползающуюся по перепуганному лицу улыбку. Это действительно видно, но только пока нам по одиннадцать — двенадцать лет и пока директор подбирает не самых умных исполнителей. Потом придется быть внимательнее и осторожнее.

Однокурсники толпятся у расписания. Шум, гам, выкрики.

— Гарри! У нас завтра полеты! Полеты, ты понимаешь? — Рон подскочил сзади и трясет меня как яблоню.

— Да, Рон, понимаю...

А меж тем дело-то серьезное, если вспомнить книги. Спираль событий начинает закручиваться туго — Невилл, напоминалка, дуэль, трехглавый пес. И даже не очень понятно, что из них подстроенное, а что — честно случайное. Стоит попробовать разорвать последовательность и посмотреть, как она попытается восстановиться. Или не попытается. А значит, предстоит работка — готовить заклинания и развешивать их на активаторы. Лучше невербальные. Левитация — для Невилла. "Сеть покоя" — для песика. А для дуэли? Пожалуй, иллюзии, через родовой перстень. Даже если наблюдатели и рассмотрят, это будет как раз объяснимо.

Утро. Легкая изморозь вместо росы, хочется накинуть капюшон мантии, но не положено.

— Ну и чего вы ждете?! Каждый встает напротив метлы — давайте, пошевеливайтесь! — У мадам Трюк тоже мерзнут уши. Или есть другие причины нервничать.

— Вытяните правую руку над метлой! И скажите: "Вверх!"

Хор голосов: "Вверх!"

"Напротив" метлы — идеальная позиция, чтобы получить рукояткой в лоб. Гермиона делает шаг в сторону и перехватывает взлетевшую метлу, аккуратно подводя ее сбоку от себя. Но у большинства метлы вообще не взлетели, оно и понятно — о мысленной части управления не было сказано ни слова. С какой целью? А об управлении скоростью ученики должны сами догадываться? Или это такой способ показать маглорожденным, что они "слабее"?

— А теперь, когда я дуну в свисток, вы с силой оттолкнетесь от земли...

Краем глаза наблюдаю за Невиллом. Он не сидит на метле, просто держит ее в руке. И с земли он ее поднял тоже не командой. Значит, у метлы не должен быть активирован режим полета, и сколько Невилл ни отталкивайся, это будут только смешные подпрыгивания. И тут меня буквально продирает по нервам потоком силы Образа, метла Невилла мгновенно активируется и тащит его вверх... на внешнем управлении. Ах ты ж гад бородатый! Взлетаю следом, но качество школьных метел отвратительное и разгоняюсь я с большим трудом, тогда как метла Невилла в потоке Силы стремительно уходит вверх. С земли, вслед за мной, взлетает Гермиона и начинает разворачивать базовое заклинание левитации. Когда только успела сплести? Наверное, перед уроком. Не-ет, таких демонстраций нам не нужно. Вливаю силу в метлу, разгоняя эту рухлядь насколько возможно, от рукоятки начинают отлетать щепки.

— Вернитесь немедленно! Все вернитесь! — разоряется мадам Трюк на земле, даже не пытаясь взлететь.

Метла Невилла резко затормозила и дернулась, стряхивая седока. Хорошо, я в этот момент оказался не более чем в десяти футах от него и подхватил заклинанием левитации так, что его забросило ко мне за спину. "Держись", — выдохнул я ему, на крик дыхания не хватало. Из кармана мантии Невилла в тот же миг со свистом вылетел шарик напоминалки, я его подобрать не успевал. Неужели и эта часть истории пойдет по накатанным рельсам? Но нет, летящий предмет оказывается в руке Гермионы, по-моему, она схватила его не задумываясь, как ловила яблоки, которые ей в саду кидал Дэн.

Спускаемся на землю, Гермиона передает напоминалку Невиллу, тот молча кивает и сует ее в карман, говорить он еще не в состоянии. К нам подбегает мадам Трюк.

— Так. Ты, мальчик, стоять можешь? — Странный вопрос, в тот момент, когда Невилл уже стоит на земле. — Тогда пошли в больничное крыло.

— Я н-н-нормально...

— Ничего не знаю, идем, быстро. — Невилла хватают за руку и тянут на буксире. А между прочим, именно на руке он мог потянуть связки, когда падал с метлы, вцепившись в нее. Странно и нелогично. Туда же и метла, лениво дрейфующая в сторону Запретного леса, даже не подумав снизиться. Тогда как в нормальном состоянии должна бы немедленно выключаться, оставшись без седока. И тут на сцене появляется МакГонагалл. Я вообще-то увидал ее выбегающей из дверей замка, когда еще был наверху. Следила или кто-то предупредил?

— Гарри Блоссом! Немедленно со мной. — Меня хоть и не тянут на буксире, но все равно не дают слова вставить. Дальше все ожидаемо, с занятий вытащили Оливера Вуда и представили меня как ловца. Ну уж нет, это будет моя игра.

— Профессор, но почему вы решили, что из меня получится ловец?

— Да профессор. Гарри же на первом курсе, даже без опыта полетов, — поддержал Оливер высказанное мной недоумение.

— На уроке полетов из кармана Лонгботтома вылетел шарик напоминалки, — МакГонагалл говорила только для Оливера, не глядя на меня, — и он поймал его в воздухе на высоте шестидесяти футов.

— Гарри, ты когда-нибудь видел, как играют в квиддич?

— Нет, не видел, да и напоминалку поймал не я.

— Как?

— А кто? — Вопросы прозвучали почти хором.

— Гермиона. А я ловил Невилла. Он, конечно, тоже почти летал, но все же куда крупнее напоминалки.

Вуд прищурился, внимательно рассматривая меня.

— Мелковат ты, конечно, но запасной загонщик нам тоже нужен. Как и ловец.

— Вуд, думаешь попробовать на ловца Грейнджер? Но это же...

Оливер стушевался и готов дать задний ход. Нет! Надо додавливать.

— Профессор, без Гермионы я играть не стану.

— Да что вы говорите, Блоссом? А если я наложу на вас взыскание за то, что вы натворили?

— Наложите на меня взыскание за то, что я спасал друга? Причем спасал от неисправного школьного инвентаря? Метла-то не упала на землю, а улетела в Запретный лес. Кстати, Невилл, скорее всего, напишет бабушке.

Скрежет зубов МакГонагалл был слышен на весь коридор. Оливер вертел головой, пытаясь понять, что происходит.

— Хорошо. Вуд, можете протестировать их обоих. Прямо сейчас.

— И еще вопрос, профессор. Если, например, я или Гермиона окажемся в команде, можно ли нам будет иметь собственные метлы? А то история с Невиллом показала, что школьный инвентарь... не всегда надежен.

— Можно. Разрешение от директора я получу.

Отлично. Теперь у меня нет вопроса, что дарить Гермионе на день рождения.

Пробы прошли ожидаемо. Да, Гермиона еще не слишком хорошо владела метлой, сказывался недостаток опыта, зато Лиль успела ей очень хорошо натренировать координацию движений, так что казалось, будто она просто берет снитч из воздуха. Мне управляться с бладжерами тоже не составило труда, уж чему-чему, а просчитывать траектории движений предметов и ощущать пространство вокруг себя во Дворах учились с малолетства. Так что Вуд был просто счастлив.

Назад возвращались всей шумной гриффиндорской компанией прямиком в Большой зал, поскольку до обеда оставалось меньше десяти минут. На подходе нас поджидали Малфой и Крэбб с Гойлом.

— Блоссом! Ты без своей ручной бобрихи что, вообще теперь не ходишь? Даже в воздухе на метлах обжимаешься.

— Хм. Малфой, судят обычно по себе. И если ты никуда не ходишь без Крэбба и Гойла, — кивок на стоящих стеночкой ребят, — ты, стало быть, обжимаешься с ними?

— Да ты! Да ты... Я тебя!..

— Дай угадаю... ты мною восхищен до потери сознания?

— Я вызываю тебя на дуэль! Вот! Без кулаков, по-взрослому, на палочках...

— А дуэльного кодекса не читал. Даже с формулировкой вызова не знаком.

— Кто не знаком?! Я не знаком?! Я, Драко Малфой, вызываю Гарольда Блоссома на дуэль по кодексу магии!

— Принимаю вызов. Кто твой секундант?

— Крэбб.

— Невилл, будешь моим секундантом?

— Конечно, Гарри.

— Отлично. В полночь в зале наград, там всегда открыто. Но ты же наверняка струсишь... — Драко корчит презрительную рожицу.

— Малфой, я сомневаюсь, что ты чистокровный волшебник...

— Чего-о?!

— Поскольку чистокровный должен знать элементарные вещи. Ты — вызывающий. Поэтому ты можешь выбирать только кодекс стали или магии, но время и место выбираю я. Поле для квиддича, через час после ужина.

Малфой замер с открытым ртом, лицо пошло красными пятнами, взгляд остановился. Увиденное мне совсем не понравилось. Повисшую тишину разорвал голос Вуда:

— Но, Гарри, у нас как раз в это время там тренировка?

— И очень хорошо, значит, поле будет точно свободно. А дуэль много времени не займет. — Получив согласный кивок Оливера, явно снедаемого любопытством, обращаюсь к очухавшемуся Драко: — Кстати, Малфой, если ты опять не в курсе — бросив вызов главе рода, ты уже не сможешь его отменить или рассчитывать отъехать, просто настучав преподавателям. Поскольку я совершеннолетний и имею право принять твой вызов. Единственный выход для тебя — обратиться к лорду Малфою и попросить отца подменить тебя. Это допускается для несовершеннолетних.

Драко только теперь понял, как влип, задумав подставу с доносом Снейпу или Филчу.

Как позднее выяснилось, Снейпу он пожаловался-таки, и тот весь урок зелий сверкал на меня злыми глазами, но даже баллов не снял, видимо, понимая, что конфликт сейчас только ухудшит ситуацию.

После ужина на квиддичное поле высыпала толпа. Первые курсы гриффиндорцев и слизеринцев в полном составе, да и от других домов студентов набежало. Взрослых подошло четверо: Снейп, МакГонагалл, Квиррелл, и Люциус Малфой. Очень хорошо, не надо будет гадать, насколько подробно Квирреллу перескажут происходящее. Люциус вышел на поле и объявил "право замены" лордом своего наследника. И с торжеством посмотрел на меня, ожидая увидеть испуг. Я пожал плечами и начал ритуал приветствия: время разговоров закончилось. С последним поклоном активировал иллюзии и невидимость и, когда мой фантом, нахально ухмыльнувшись, убирал палочку в карман мантии, я уже стоял футах в десяти в сторонке от него. Малфой-старший от такой наглости только приподнял бровь и взмахнул палочкой:

— Stupefy!

Красный луч полетел к моему фантому. Дальше пришлось действовать быстро. Фантом поднял навстречу лучу ладонь, в которой я заранее держал левитацией подобранный с земли камешек. Луч палочки гаснет, наткнувшись на камень, и тут же второй красный луч, якобы отраженный, упирается в грудь Малфоя. Луч создан мною — просто фокус, он почти не содержит энергии, только маркер целеуказания, сформированный на основе изучения палочек, и декоративную подсветку. Однако на глазах всех зрителей Люциус Малфой вытягивается столбиком и падает в пыль на спину. Зрители ревут — как же, Мальчик-Который-Выжил опять отбил заклятие. Пусть не смертельное и не лбом, зато в присутствии кучи свидетелей. А я проверил свою гипотезу, что лучи заклятий только маркеры и Образу в общем-то все равно, кого приложить за полученную плату. А еще за дуэлью внимательно следил Квиррелл. Надеюсь, теперь он как следует подумает, прежде чем раскидываться "авадами".

МакГонагалл перехватила меня сразу по выходу с квиддичного поля и повела в кабинет директора, на ходу полоща мозги о недостойном поведении. Я не особенно вникал, однако обратил внимание, что движемся мы не самой короткой дорогой. И точно, к нашему приходу компания основных заинтересованных лиц уже в сборе. Дамблдор в своем кресле, по правую руку Снейп, по левую Малфой-старший, уже пришедший в себя и почистившийся. То есть такой же лощеный, как обычно.

— Входи, Гарри. Лимонную дольку?

— Спасибо, сэр, я не люблю сладкое.

— Ты выиграл дуэль, сняты ли твои претензии к роду Малфой?

— Причиной конфликта было оскорбление в адрес Гермионы Грейнджер. — Люциус напрягся. Еще бы, одно дело лорд рода, другое — маглорожденная. — Я понимаю, что Драко может думать все, что угодно, это его дело, но следить за своими словами... — Морщу презрительную рожицу. — Он все-таки аристократ.

Люциус непроизвольно кивает, скорее своим мыслям, чем моим словам. Драко явно ждет жесткая воспитательная беседа. Но сейчас ему надо поставить точку в еще не законченной истории.

— Лорд Блоссом, вы хотите, чтобы Драко извинился перед Грейнджер за свои слова. — Окончание фразы подчеркнуто интонацией. Я чуть склоняю голову, подтверждая спрошенное и недосказанное. Но тут в разговор влезает Дамблдор:

— Да, это верно. Поскольку Драко оскорбил Грейнджер при большой группе учеников, ему было бы правильно принести извинения завтра за завтраком в Большом зале.

Ох и гад же ты, "Пожиратель Лимонных Долек". Если просто извиниться за собственные ляпы в разговоре это еще куда ни шло, то извинения перед всей школой — уже унижение для рода. У Люциуса застывает лицо, а взгляд, брошенный на директора, более чем неприязнен. Впрочем, Дамблдору он как слону дробина.

— Что вы, сэр, Грейнджер умная девочка, и ее не слишком волнует мнение посторонних. Только ближнего круга. А это я и Лонгботтом.

— Подожди, Гарри, — Дамблдору неймется, — а как же Рон Уизли?

Угу, Рона только допусти, он любые извинения превратит в скандал.

— Какое отношение имеет Рон к ближнему кругу? — Не вам, директор, это сказано. И по появившейся у Люциуса на губах ухмылке, он понял.

— Я согласен, чтобы Драко принес Грейнджер извинения в присутствии лорда Блоссома и наследника Лонгботтома.

Я наклонил голову:

— Принимается.

— Однако, лорд Блоссом, я хотел бы уточнить, вы сказали "ближний круг". Но разве маглорожденные понимают такое?

— Лорд Малфой, как я уже сказал, Грейнджер — умная девочка. К сожалению, по закону девятьсот двенадцатого года, патронаж чистокровных родов над маглорожденными запрещен... Формально. Но в каждом конкретном случае ничто не запрещает мне отстаивать ее честь.

Общее внимание привлекает звон разбившейся чашки, выпавшей из руки МакГонагалл и разлетевшиеся по кабинету осколки. Эти несколько секунд оказались достаточными, чтобы Люциус согнал с лица изумленное выражение и поднялся.

— Я благодарен вам, лорд Блоссом, за эти уточнения, они меняют картину произошедшего.

— Всегда пожалуйста, лорд Малфой. А сейчас, с вашего позволения, продемонстрируем общественности исчерпание конфликта. Например, если вы не станете пользоваться камином в этом кабинете, и я провожу вас до границы зоны аппарации, этого будет достаточно.

— Идемте, лорд Блоссом. — Люциус все понял мгновенно и, пока остальные пребывали в некотором шоке, мы вышли из кабинета, не прощаясь.

— Вы что-то хотели мне сказать? — Вопрос был задан, стоило проходу с горгульей закрыться за нами. Мотаю головой и киваю на портреты на стенах.

— Гм-м... Даже так? — Дальше идем молча. И лишь когда двери Хогвартса остаются позади, накрываю нас заклинанием защиты от подслушивания.

— Лорд Малфой, вы ведь можете получить воспоминания Драко о моменте вызова на дуэль и внимательно их рассмотреть?

— Я увижу там нечто интересное? — бросает он на меня косой взгляд.

— Возможно. Особенно, если добавите к ним воспоминания Крэбба, он стоял так, что видел лицо Драко. Обратите внимание на момент, когда я изменил время и место дуэли. То, что я видел, походило на слом ментального подчинения, но требуется проверка.

Люциус замер на месте, впившись в меня взглядом.

— Вот как? Я обязательно проверю этот момент.

— Да, и я очень надеюсь, что в дальнейшем у Драко будут достаточно мощные амулеты защиты.

— Непременно. Благодарю вас за предупреждение, лорд Блоссом.

Короткий поклон и хлопок аппарации.

* * *

На следующее утро я поздравлял Гермиону с днем рождения прямо в гостиной факультета в компании всей квиддичской команды. Специально попросил их присутствовать. Гоночная "Молния" с гравировкой по древку "Самой красивой ведьме" произвела фурор среди присутствующих. А покрасневшая Гермиона прятала лицо за букетом цветов. Но неожиданности этого дня утренними поздравлениями не закончились — в обед Драко отловил нашу троицу в коридоре около Большого зала. Возможно, он подошел бы и накануне, но Рон ходил за нами как банный лист. Явно директор пообещал ему еще что-то помимо метлы. Но в этот раз мы чуть раньше ушли с обеда, а оторваться от куриной котлеты было выше Роновых сил. В отличие от Драко, который выскользнул за нами вслед.

— Грейнджер. Я приношу свои извинения за неправильные слова и ошибочную оценку ситуации. Больше такого не повторится.

— Извинения приняты, — Гермиона наклоняет голову, — но что ты имеешь в виду под оценкой ситуации?

— Я не знал, что ты знакома с традициями чистокровных и находишься под патронажем рода Блоссом. И еще, лорд Блоссом, мой отец передает вам благодарность за предупреждение. Опасения подтвердились. Род Малфой признает долг, в пределах разумного.

Не затягивая разговор, Драко раскланялся и исчез в направлении слизеринских подземелий. Гермиона нахмурилась, будто пытаясь что-то вспомнить. Кажется — безуспешно.

— Я, конечно, читала про традиции магического мира, но вроде бы про патронаж там ничего не было. Объясните мне? Гарри?

Уже готовясь к непростому разговору, я вздохнул, но отвечать неожиданно начал Невилл:

— Гермиона, официально патронаж запрещен с начала века. А раньше был очень распространенным, мне бабушка рассказывала. Маглорожденных волшебников с раннего детства брали под патронаж чистокровных родов. Обучали традициям, основам магии, помогали деньгами и защищали при необходимости. При этом маглорожденные переезжали жить в маноры своих покровителей. Как я уже сказал, сейчас патронаж официально запрещен, но невозможно запретить его элементы, даже все вместе. Кроме переезда. И когда Гарри вышел на дуэль за тебя, он фактически заявил патронаж. Драко не сообразил, а лорд Малфой понял сразу.

— Но почему патронаж запрещен? Если бы Гарри не помог мне разобраться с магией заранее, я бы вообще ничего не понимала сейчас в Хогвартсе.

— Не знаю, Гермиона. Бабушка говорила, тот закон — величайшая ошибка, с которой начался упадок магического мира.

Пора вмешаться и мне и досказать недосказанное.

— С тем законом все далеко не так просто. Дело в том, что механизм патронажа использовался фактически для своеобразной формы рабства. Маглорожденных детей забирали в маноры чистокровных, где те давали вассальные клятвы или, реже, входили в род на правах младшей ветви. В любом случае они становились полностью подчинены главе рода. Но отношение к ним как к людям второго сорта оставалось. Да, их учили, обеспечивали и защищали, но просто потому, что они служили роду и усиливали его.

— Но разве клятвы не должны быть добровольными? Я читала, что иначе они не работают.

— Эрми, конечно, они были добровольными. Но у людей есть родители и другие родственники. А шантаж формально не нарушает добровольности клятв. Учитывая, что за новыми магами тогда шла настоящая охота...

— То есть этот закон был правильным?

— У этого закона были основания. К тому же такой ценный ресурс, как будущие маги, все равно не могли оставить без присмотра. Тем же законом маглорожденным до совершеннолетия назначают магического опекуна. Назначает министерство. То есть это была схватка между министерством и древними родами.

— Значит, у меня тоже есть магический опекун?

— Да. Магическим опекуном всех маглорожденных на территории Британии является Дамблдор.

— Понятно. И что же, древние рода просто так уступили?

— Древние рода повели себя недальновидно. Закон не запрещал ни дружбу, ни заботу, ни обучение и защиту. Но за это нельзя было потребовать клятв. Нельзя было забрать ребенка из семьи. А значит, не было гарантий, что обученный молодой маг будет защищать интересы именно этого рода. И древние рода изобразили оскорбленную невинность и вообще отвернулись от маглорожденных, чем министерство и воспользовалось.

— Грустно и глупо. Но, Гарри, что такое Драко говорил про предупреждение? Если не хочешь, не говори.

Я оглянулся, нет ли в коридоре посторонних, и решил все же зайти в один из пустующих классов, проверив его на отсутствие портретов.

— По поводу предупреждения... Во время вызова на дуэль мне показалось, что Драко был под каким-то видом подчинения. Не "Империо", конечно. Что-то помягче, но тем не менее.

— И раз Драко сказал "опасения подтвердились", — Невилл выглядел ошарашенным, — значит, следы заклинания обнаружили?

— Видимо, да. И еще я заметил у него на шее цепочку от медальона. Наверное, отец подобрал ему какой-то защитный амулет. И знаешь, Невилл, тебе, наверно, есть смысл описать эту историю бабушке.

— Ты разрешаешь? Это же моя бабушка!..

— Думаю, было бы хорошо, если бы она нашла защитный артефакт и для тебя.

— Ну, бабушка считает, что я никому не нужен, а поэтому чего меня защищать...

— Ты можешь оказаться нужным, хотя бы как мой друг.

— Спасибо, Гарри, — на глазах у Невилла появились слезы, — я напишу бабушке.

В чем-то Августа права. Если использовать защиту через "бесполезность", то защищать сознание не следовало. Но мое присутствие рядом с Невиллом разрушало эту стратегию.

Ответное письмо бабушки Невилла с медальоном защиты разума и дополнительной защитой от ядов пришло буквально на другой день. В нем были в основном общие слова и наказы "старательно учиться и не терять фамильную реликвию", которую Невиллу поручается постоянно носить.

Невилл так удивился, что показал ответ нам.

— Я не понимаю...

— Я тоже, — Гермиона, с вытянувшимся от удивления лицом, вертела листок пергамента, выискивая на нем что-то еще.

— Она предполагает, что письмо могут перехватить. Медальон, между прочим, завязан на магию вашего рода, и в руках постороннего будет бесполезной безделушкой.

— Только я не знаю, что он может. Надеюсь, этого от меня и не требуется. — Невилл, с улыбкой погладив медальон, спрятал его под рубашкой.

Испытания случились буквально через пару дней, можно сказать, мы едва успели. Задержавшись в библиотеке до позднего вечера с домашними заданиями, наша троица спокойно сдала книги и вышла в коридор, когда мои щиты вздрогнули и прогнулись под ментальным ударом.

— Ой! — Невилл сунул руку под мантию, нащупывая медальон. — Жжется!

— У меня тоже... — шепотом ответила Гермиона, и на удивленный взгляд Невилла пояснила, — серьги.

— Кто-то чего-то от нас хочет, — отвечаю шепотом. — Подождите, я послушаю.

— Ну, мне наверное проще — медальон снять. — Невиллу явно не хотелось этого делать, однако он же считает себя храбрым, а значит...

— Нет. У меня это родовой дар, мне безопаснее, — и оба кивнули, явно с облегчением.

Меня интересовало не столько содержание внушения, сколько источник. Почувствовать его оказалось просто — дальний конец коридора, футах в ста от нас. Визуально коридор был абсолютно пуст, причем и в магическом диапазоне тоже. Но стоило мне настроиться на восприятие Сил, как сразу стал виден висящий в воздухе прямоугольник открытого козырного контакта, причем козырь рисовали Логрусом, а открывали — Образом. Конфликт Сил козыря и владельца чувствовался даже с расстояния. А что нам пытаются внушить? Слегка приоткрываю щит и озвучиваю для Гермионы и Невилла пробирающийся в мысли шепот:

— "Поздно. Уже поздно. Отбой был. Надо быстрее в башню Гриффиндора. Если поймают, накажут. Снимут баллы. Бежать. Быстрее бежать..." Вот где-то так.

— Но ведь до отбоя еще полчаса, — Гермиона потрясла головой.

— Эрми, если бы не защита, ты бы даже не вспомнила об этом.

— Знаете, — Невилл, стесняясь, опускает глаза, — мне кажется, надо понять, что от нас хотят. Сделать вид, будто на нас подействовало. Ничего же страшного не будет? Мы же все равно в башню собирались?

Гермиона только кивает.

— Бежим!

И мы побежали. Прямо по коридору, мимо окна козыря, которое оказалось совмещено с медной табличкой над каким-то рыцарским доспехом, к лестницам. Но тут пришлось остановиться — ни одна из лестниц не вела в нужную сторону. Более того, все лестницы, кроме одной, вообще никуда не вели, утыкаясь в глухие стены. А единственная оставшаяся нацелилась прямехонько на коридор третьего этажа. Ну-ну...

— Туда нам не надо, а остальные стоят. Подождем, пока какая-нибудь повернется?

Договорить Гермионе не дали.

— Ма-а-о!

Миссис Норрис, еще бы. Времени дождаться нужную лестницу нам давать не собирались.

— Бежим, там спрячемся. — Невилл собирался возразить, так что пришлось подмигнуть ребятам. Хорошо, поняли сразу.

Подлетаем к "той самой двери" в запретном коридоре. Сзади раздается голос Филча: "Они где-то здесь..." А то я не чувствовал, что он под чарами невидимости стоял прямо около лестницы, когда мы пробегали мимо.

— Alohomora.

Цербер производил впечатление. Особенно ему не понравился резанувший по ушам визг Гермионы. Но куда большее впечатление на меня произвело другое.

— Обратите внимание на длину цепи и нишу около двери. — Отвлекаю ребят от разглядывания собачки и заодно спокойным голосом прогоняю страх, стараюсь успокоить.

— Р-р-р-р... — Цербер успокаиваться не собирался.

Я прочистил горло и запел:

— "...и побитая собака улеглась под сонный куст,

И собаке снятся знаки зодиака, сладковатые на вкус..."

Средняя голова сладко, с подвывом, зевнула, обдав нас волной песьего запаха и звякнув бляхой с надписью "Пушок" на ошейнике.

— "И висит туман горячий на незрячих фонарях,

И поет певец бродячий о далеких островах..."

Жаль, гитары с собой нет, но песику хватило и напева, чтобы свернуться калачиком и закрыть глаза. Продолжая мурлыкать колыбельную, указываю ребятам на дверь и выскальзываю следом. Никакого Филча в округе уже, разумеется, нет, думаю, он ушел спать сразу, как мы открыли дверь.

— Что это была за песня? — Невилл уже отошел от испуга.

— Просто песенка.

— Она магическая? Усыпляет чудовищ?

— Не больше, чем любая другая. Это цербер магический, он засыпает при звуках любой песни или музыки.

— Гарри, — Гермиону явно интересовал совсем другой вопрос, — почему ты сказал обратить внимание на длину цепи?

— А ты смогла прикинуть, докуда бы ее хватило?

— Да. Почти до самой двери. Но в нише можно было бы укрыться.

— Можно. А дверь открывается вовнутрь. Значит, либо укрыться, либо выйти.

— То есть, — Невилл побледнел, — если бы ты не знал, как его усыпить, мы бы так и стояли, прижавшись к двери, перед самыми мордами?

— Ага. Пойдемте в башню. Собачку нам показали, теперь лестницы должны вести себя прилично.

Оба посмотрели на меня очень задумчиво. А уж когда мы без проблем, Филча и миссис Норрис добрались в башню, Гермиона задала вопрос:

— Директор?

— Ну а кто же еще?

— Зачем?

— Провокация. Уверен, нам еще расскажут, как усыплять церберов.

— Поглядим. Надо быть осторожнее и держаться вместе.

С этим согласились все, но держаться вместе оказалось не так просто. Стоило мне на следующий день после ужина зайти в спальню, как в меня вцепился Рон:

— Гарри! Нас зовет в гости Хагрид, здешний лесничий. Прямо сейчас! Он помнит твоих родителей и обещал рассказать про них.

Да. Проблемка. Гарри никак не может отказаться от приглашения "послушать про родителей". Без вариантов. Но Невилл схлопотал отработку у МакГонагалл и еще не освободился, а Гермиона уходила к себе, куда мальчикам хода нет, даже в дверь не постучать. Хотя не все безнадежно — в гостиной обнаружилась Кэти Белл.

— Белл, можешь сказать Грейнджер, что я ее зову? Что срочно-срочно...

— Минутку.

— Гарри! — Рон ухватил меня за руку и потащил к выходу. — Зачем тебе эта зануда! Ее не приглашали.

— Хочу пойти вместе.

— Ты понимаешь, что ручных бобров водить к Хагриду не надо? У него в лесу дикие есть.

— Рон, еще немного, и я решу, что не просто так ты во всех вокруг видишь грызунов. Вот и крыса у тебя живет...

— Э-э... ну я же тебе как лучший друг!..

Рон выпустил рукав моей мантии, чем я тут же воспользовался, отойдя от входа в гостиную.

— С чего бы это ты "лучший друг"?

— Как с чего?! — Рон открыл рот и выпучил глаза. — Я же... Ты же... Мои же родители с твоими вместе воевали! Вот!

— И что? Тебе напомнить про Сириуса Блэка? Тоже ведь "вместе воевал", во всех книжках написано.

— Блэк — просто дурак.

Ох ты какие новости. Более чем странная характеристика вообще-то. Если не знать правды. Даже если Рон повторяет за родителями, то так ли уж случайно крыса живет именно в семье Уизли?

— Почему "дурак"?

Моментально заткнулся. Точно, повторяет с чужого голоса.

— Ну-у... Он же предал. Значит, променял светлого Дамблдора на этого...

Я только головой покачал — агент из Рона никакой. В это время из спальни буквально вывалилась Гермиона, преследуемая воплем Лаванды:

— А ресницы, ресницы-то кто красить будет!?

— Сами красьте! — Гермиона нервно выпутывала из своих густых волос два малиновых банта, одновременно оттирая рукой с губ ядовито-красную помаду. Подаю ей чистый платок, пока мантию не перепачкала.

— Спасибо, Гарри, — один бант поддался и улетел в дальний угол, — Это ужас, ужас...

Рон явно собирался что-то сказать но, наткнувшись на мой взгляд, предпочел закрыть рот. Гермиона более-менее пришла в себя:

— Так, зачем ты меня звал?

— Рон передал приглашение от Хагрида. Вроде как он будет рассказывать про моих родителей. Пойдем?

— Интересно. Идем.

Рон весь скривился, будто откусил лимонного пирога, а внутри оказался камушек — Гермиону там явно не ожидали видеть. Причина стала ясна очень быстро — у Хагрида уже сидела гостья. На одном из углов стола с чашечкой чая примостилась Парвати Патил. Окинув взглядом нашу компанию и заметив Гермиону, она посмотрела на Рона весьма свирепо и, не скрываясь, покрутила пальцем у виска. Что-то сильно неладно в директорской команде. Не ожидал я увидеть здесь Парвати. С тех пор как немного освоился с родовым даром ментальной магии, я чувствую других с таким же даром, и сестрички Патил из них. Могут быть, конечно, всякие нюансы, но, скорее всего, директор не рискнет свободно ковыряться в мозгах этой девочки, так почему же он привлек ее в игру? Или именно поэтому? Обнаружив мой щит и активный дар, предположил наличие беспалочковой легилименции? Хорошо бы, конечно, но нет, этим меня алтарь не обеспечил. Хотя директор-то не знает. В этом случае ввести в игру защищенную фигуру разумно, если как-то обеспечить ее лояльность. Интересно, как?

Тем временем Хагрид без конца и края разливался о школьных годах моих родителей, умудрившись в куче историй не сказать ничего. То есть "они просто ах!" повторялось в разных вариантах. Ахать предлагалось Парвати, но ей быстро надоело и она перешла к физическому сокращению дистанции, привалившись спиной ко мне. Дескать, иначе на Хагридовой табуретке сидеть неудобно. Гермиона посмотрела, нахмурилась и привалилась с другой стороны, так я и сидел сплющенный, как сосиска в булке. Примерно через час очень эмоциональных, но пустых рассказов Хагрид решил сменить тему:

— Эх, скучаю я. Раньше хоть Клык да Пушок со мной были, теперь только Клык остался.

Молчим. Еще одно Хагридовское "Эх" и Гермиона не выдерживает:

— А кто такой Пушок и куда он делся?

— Собака это моя. С тремя головами... У-у-умная, а уж как музыку любит. Да пришлось Дамблдору отдать, для охраны ценной вещи. Дамблдор — великий человек, да-а-а... и мне доверяет, — важно добавил он.

Гермиона, похоже, не успела рассмотреть ошейник на цербере, да и сидел он для этого не слишком удобно, но тут быстро сообразила что к чему, и просто кивнула головой, перестав задавать вопросы. Но Хагрид считал, что просвещение детей не окончено и, подвигав по столу газетную вырезку со статьей об ограблении банка, после пары эхов и ахов, продолжил.

— Пушок, конечно, страж надежный, да вот только есть у него такое... засыпает он, когда музыку слушает. Но об этом никто не знает, а не зная — не пройдет мимо него. Нет, никак не пройдет... Э, да вы, ребятки, можете отбой пропустить. Времени много. Да, много...

Ну что же, раз выпроваживают, пора идти, тем более что время действительно позднее. По дороге Парвати старалась держаться поближе ко мне, а Рон нарезал круги и строил догадки на тему того, что именно охраняет Пушок. Я отвечал Рону, что любой предмет его охраны нас никак не касается, вызвав у рыжика брызги слюны и обвинения в трусости. От первого я постарался отодвинуться, а второе просто игнорировал, и услышал довольный хмык Парвати. Кажется, она рада срыву операции по завлечению меня к Пушку, но свою роль отыграла честно.

В следующие несколько дней не происходило ничего. Если, разумеется, не считать регулярных выступлений Рона на тему "полезть и проверить". Парвати ограничивалась дружескими кивками при встречах, и я уже начал думать, что мне померещилось ее участие в игре и она оказалась у Хагрида случайно. Так продолжалось до Хеллоуина.

Празднование Хеллоуина вечером в Большом зале вызывало глубокое недоумение. Нет, я понимаю, что перед холодами урожай тыкв необходимо убирать, и снятые тыквы в фермерском хозяйстве не могут храниться долго — начинают подгнивать. Так что праздник, на котором их можно использовать с толком, например, похвастаться перед соседями, очень даже в тему. Но в магической школе летающие тыквы с изображением черепов интриговали. При том, что некромантию никто преподавать не собирался.

Густота бреда достигла кондиции "стоящей ложки" в тот момент, когда в зал влетел Квиррелл с воплем: "Тролль, тролль в подземельях!" Вот уж точно, тролль.

— А Парвати так и плачет в туалете на втором этаже. — Лаванда высказалась достаточно громко, чтобы точно все окружающие услышали. — Ну и пусть ее тролль съест.

— С чего она там плачет-то? — надо же выяснить, сколько в этой истории спектакля, а сколько — случая. В книжке было не слишком внятно.

— Да ей Рончик что-то сказал, она и разревелась. Можешь пойти, утешить. — Лаванда состроила презрительную гримаску и отправилась догонять "Рончика". Похоже, спектакль стопроцентный. Парвати, Рон, Лаванда — из команды директора. Однако Парвати, кажется, играют втемную, как Гермионой в книжке.

— Гарри... — Гермиона дергает меня за рукав. — Наверное, стоит сходить и предупредить ее о тролле?

— Давай. И если тролль будет уже там, потренируешься в реальном бою, а я подстрахую.

— А чем его? Я читала, троллей почти не берет магия.

— Школьная магия. От того, что ты учила до школы, у них защиты нет. И кроме того, всегда есть непрямые воздействия. Если поднять камень левитацией, а потом уронить троллю на голову, то защита от магии ему не поможет.

— Я поняла... — и мы уже бежим по повернувшейся для нас лестнице.

Двери туалета и даже стена вокруг них оказались выломаны, изнутри доносился грохот, рев и ругань. Ругань вполне портовая, Парвати явно не собиралась сдаваться, хотя когда мы вбежали, ее положение было грустным — загнанная в угол и выход перекрывает тролль, уже замахивающийся дубиной. Я подхватил левитацией половину разбитой фарфоровой раковины и отправил троллю в затылок. Снаряд слишком легкий, но острый, тролль почесал затылок и развернулся к новым противникам. Этих секунд хватило, чтобы Парвати выскользнула из угла, а Гермиона справилась со ступором от неожиданности и издала рассерженное шипение, как у кошки, которой наступили на хвост. Сердится на себя, что пропустила начало схватки. И следом темная школьная мантия упала на пол и Гермиона оказалась в том наряде, который надевала на праздничный ужин — кофточка и свободные штаны из ярко-алой ткани. Девочка начала "танец власти", все присутствующие замерли: и тролль, и Парвати, и я. Я могу сбросить оцепенение, но пока этого не требуется. Гермиона танцует перед троллем, глаза которого медленно сползаются к переносице, а рука с дубиной разжимается.

— Wingardium Leviosa!

Движения палочки вплетаются в движения танца, не прерывая их, а дубина взлетает к потолку и, описав красивую дугу, врезается в лоб тролля. Пол вздрогнул от рухнувшей туши, поднявшей клубы пыли, а Гермиона прервала танец, и тут же стала снова маленькой запыхавшейся девочкой. Парвати, застывшая было в позе "какой ужас!", обвела взглядом упавшую тушу, потом медленно опустила руки и выпрямилась, глядя прямо в глаза Гермионе:

— Я, Парвати Патил, признаю долг жизни перед Гермионой Грейнджер. — Вижу, как голубоватое сияние окутало девочек, Гермиона ахнула. Парвати продолжила уже вполне обычным голосом: — И еще, прошу вас, скажите, что это Гарри убил тролля. Очень нужно, я потом объясню.

Как интересно! Переглядываемся с Гермионой, и одновременно киваем.

— Объясни, — вышло хором. В этот момент в помещение врываются преподаватели и директор. Директор ухмыляется в бороду, МакГонагалл с порога читает мораль, а Квиррелл падает в обморок.

Нас отправили в больничное крыло, а оттуда, напоив успокаивающими зельями, в башню Гриффиндора. Гермиона всю дорогу косилась на молчаливую Парвати и в конце концов не выдержала:

— Ты обещала что-то рассказать...

— Давай завтра вечером, — как ни в чем не бывало ответила та. — Я хочу кое-что проверить...

Мне непривычно видеть Парвати такой серьезной, как будто совсем другой человек. Но я подозреваю, в чем причина такой перемены, а вот Гермиона — в полной растерянности.

На следующий день можно было заметить только сильно повышенный фон сплетен и шушукания, но стоит признать, нас вопросами особенно не мучили. А преподаватели вообще делали вид, что никакого тролля и не было. И только когда возвращались с ужина, Парвати потянула нас в пустой класс. Отметив отсутствие портретов на стенах, я активировал отвод глаз и защиту от прослушивания. Самое интересное, Парвати заметила мои манипуляции.

— Ого! А я еще думала, говорить вам обоим, или только Гермионе.

— А что говорить-то? — Гермиона чуть не подпрыгивает от любопытства.

— Погоди, — она сделала легкий жест рукой, который как-то сразу успокоил нетерпение Гермионы. Потом помолчала, собираясь с мыслями... или просто решая, что нам можно говорить, а что — не стоит.

— В Индии в древние времена существовал магический род Шакья. Патил — одна из его младших ветвей, одна из немногих выживших. Мы могли бы претендовать на наследие по крови, но никак не по духу.

— Почему? — нет, любопытство родилось раньше Гермионы. Старшая сестричка-близнец.

— Род Шакья всегда был светлым. — Лицо Парвати кажется вырезанным из камня.

Я почесал в затылке, и медленно начал соображать:

— И когда вы узнали о светлом роде Блоссом, возникла идея?..

— Да. — Смотрит в пол, разве что землю носком не ковыряет. Просто потому, что пол в классе каменный.

— И вы... обратились к Дамблдору за содействием?

— Да. Отец говорил с директором.

— И?

— Дамблдор отказал. Сказал, для тебя уже подготовлена невеста, и она поступит в Хогвартс на будущий год.

— Как это: п-подготовлена невеста? — У Гермионы глаза по галлеону, она явно только что обрела дар речи. — Что это вообще все значит?

— Подожди, Эрми, — накрываю ее ладонь своей, — спроси об этом меня, позднее. Парвати, твоему отцу директор отказал, но это ведь не конец истории?

— Не конец. Потом стало понятно, что вы, — она показала глазами на Гермиону, — вместе.

— Парвати, Гарри, о чем вы? Мы же просто друзья?

— Ага, ага... Дружил пес с косточкой. Всем, у кого есть глаза, ясно, что Гарри имеет на тебя виды...

— Ты не права, Эрми еще слишком маленькая.

— Да, это я поняла, Гарри. И ты прав, белые девушки порой до старости как дети. Я тебя поняла.

— Не уводи разговор в сторону. Что случилось после того, как Дамблдор понял про Гермиону?

— Он пригласил отца и предложил "минимальный вариант". Я забираю тебя у Гермионы и для всех и тебя самого становлюсь твоей девушкой. Но на следующий год обязана тебе "надоесть", например, с помощью зелья, и уступить место той, кто предназначена. Но отношения как бы сохранятся. А потом, когда ты немножко повзрослеешь, случится "пьяная ночь" под воспоминания о прошлых отношениях, результатом которой станет ребенок.

— Но зачем такое?! — Гермиона в растерянности забегала по классу, размахивая руками. Ответил ей я:

— Больно уж крупный куш, магическое наследие Будды. — И на безмолвный вопрос в глазах пояснил: — Шакьямуни. Принца из рода Шакья.

Гермиона с открытым ртом упала на стул переваривать новость, а я обратился к Парвати за нюансами: — Мне непонятен один момент. Ребенок ведь будет бастард, а не наследник рода Блоссом. Как вы собирались получить наследие?

— Я должна была уговорить тебя признать его и принять в род. Опять же я должна в этом случае напоминать тебе про "то, что между нами было".

— А как же "предназначенная"?

— Ее пообещал уговорить Дамблдор. Она сперва "не заметит", а потом "пожалеет".

— И вы на это согласились.

— В том-то и дело, что не совсем. Отец меня любит, — скептический фырк Гермионы Парвати пропустила мимо ушей, — и предоставил решать мне самой. А мне... было неприятно и я тянула, хоть директор и торопил с решением. Рон... он тоже бывал на собраниях у директора, сказал, что я не забочусь о своих, и даже на подстилку не годна. Я ушла в туалет, чтобы его не видеть, а тут этот тролль. А потом прибежали вы. И... мне показалось, это не просто так, не случайно. Все уверены, если кто и напал бы на тролля, так это ты, Гарри. Но на самом деле меня спасла Гермиона.

— Ты попросила нас сказать, будто тролля убил я, чтобы проверить свои подозрения?

Она медленно кивнула. Гермиона, устав удивляться, только переводила взгляд с одного из нас на другого.

— И каков результат проверки?

— На собрании сегодня директор сказал, что раз у меня все равно долг жизни перед Гарри, то пора "перестать выкобениваться" и "отодвинуть помеху планам света".

— Понятно. Что собираешься делать дальше?

— Гарри, — самообладанию этой юной волшебницы можно только позавидовать, — мне надо точно знать. У тебя есть планы на Гермиону? Гермиона, извини, что говорю о тебе так...

— Как я уже сказал, она еще маленькая. Но я был бы рад, если бы потом у нас сложилось нечто большее, чем дружба, — я чуть прикоснулся к пышной каштановой гриве. Я, конечно, старше их обеих вместе взятых, но вовсе не уверен, что выгляжу хотя бы наполовину таким спокойным, как Парвати. Все-таки в другие времена сестры Патил считались бы принцессами, а воспитание принцесс не спрячешь.

— Гарри?.. — А вот от лица Гермионы, кажется, можно прикуривать, и в голосе смятение.

— Понятно. Тогда я прошу разрешения у вас, — она перевела взгляд с меня на Гермиону, — "как бы липнуть" к Гарри. Это даст немного времени.

Смотрю на Гермиону вопросительно, она неуверенно кивает.

— Мы согласны. Но мне бы хотелось, чтобы ты всеми своими возможностями помогала Гермионе и оберегала ее.

— Мои возможности невелики, особенно без поддержки отца и рода. А отец расстроится. Он так надеялся.

— Мне есть что предложить и роду Патил и твоему отцу. Скажи, почему никто из твоих предков не пытался основать свой собственный светлый род?

— Чтобы основать светлый род, нужно быть Светлым Лордом магии. А для этого — пройти Средоточие Света. Но путь к Средоточию давно утерян. То, что случилось с тобой — редчайший случай и подарок магии. Исключение.

Все-таки в Индии сохранилось больше знаний о природе мира. Те же Лавгуды уже не помнят, как создавались магические рода, да и МакГонагалл в банке не показывала осведомленности.

— Никаких исключений. — Протягиваю сложенную лодочкой ладонь, над которой вспыхивает знак Образа. Буквально на мгновение, но этого достаточно, чтобы Парвати разглядела Знак, ахнула, упала на колени и уткнулась лбом в пол.

— Прошу простить недостойную...

— Парвати, встань, пожалуйста.

— Но Светлый Лорд?.. — вся краска отлила от ее лица, и оно показалось внезапно серым, неживым.

— Встань, присядь на стул, успокойся. — Гермиона тоже не привыкла к такой реакции на мое колдовство, и ей тоже нужно будет что-то успокаивающее рассказать. — Мне бы совсем не хотелось, чтобы об этих моих возможностях узнал кто-то еще. Можешь рассказать отцу, но тоже передай мою просьбу, чтобы дальше не ушло.

— Да, лорд, — жест почтительного внимания и послушания.

— И я предлагаю вам сделку. Род Патил помогает Гермионе, даже и сверх долга жизни. За это я, после твоего магического совершеннолетия, приведу тебя к Средоточию Света. Я не знаю, сможешь ли ты пройти Огненный Путь, но если у тебя получится, расскажу, как создать род.

— Я передам главе рода ваши слова, лорд. Думаю, он согласится.

— Хорошо. А сейчас я для тебя снова Гарри. Мальчик Гарри, твой одноклассник. Договорились?

— Да, Гарри, — по лицу Патил расплывается улыбка, ликующая, как знак великой победы, — нам пора в башню, скоро отбой.

До башни добирались долго, за левую мою руку цеплялась Парвати, изображая для всех портретов на стенах неземной восторг. А может, и не изображая? На правой руке висела Гермиона, не поднимая глаз от пола и спотыкаясь обо все углы. Ввалившись в гостиную, наша компания наткнулась на Рона, который издал при виде нас какой-то полузадушенный возглас. Но мне было не до него, потребовалось буквально сгрузить Гермиону на руки Парвати, чтобы она увела ее в спальню.

Три дня прошло спокойно, а потом Гермиона отловила меня рано утром у самой лестницы в спальню.

— Смотри, Гарри. Парвати дала мне вот это и сказала — проверять им всю еду.

На ладони девочки переливалось сиянием крупного багряного карбункула золотое кольцо. Прекрасно подходящее к экзотической красоте сестричек Патил, оно диковато выглядело на бледной ладошке Гермионы. Осторожно оглядываюсь по сторонам — гостиная факультета еще пуста. Хорошо бы и директор еще спал, или лучше — где-нибудь шатался подальше. Придерживаю руку подруги своей. Над кольцом вспыхивает знак Образа и сразу же гаснет, как только я понимаю, что именно увидел.

— Определитель опасных зелий. Не вредное, но и не особо удобное. Для надежности требует коснуться пищи или питья, но не определит, что именно добавлено. Подобное заклинание зашито в медальон Невилла, хотя у него мощнее, дистанционное.

— То есть Парвати считает, что меня могут отравить?

— Понимаешь, она ведь может и знать.

— Э? Да, поняла.

— Но проверка кольцом слишком приметна. Так ты можешь выдать ее.

— Она просила делать как-нибудь незаметнее и, кажется, боялась, но все равно дала.

— Нам нет никакой необходимости подставлять ее. Помнишь, одна из последних глав в книге "Начал"?

— "Защита от магических зелий"?

— Да. В три этапа. Определение наличия магии...

— Определение типа воздействия. Нейтрализация. — подхватила Гермиона. — Помню, но там из видов нейтрализации только пара примеров приведена. Выжигание магии зелья и развеивание. Написано, что не для всех зелий подходит. Некоторые и взорваться могут.

— Не для всех, но вряд ли тебе нальют что-то с очень большой концентрацией магии. Вдобавок такое сразу увидишь, тогда просто не пить, или не есть.

— Поняла.

Предостережение Парвати оправдало себя сразу, за завтраком. Когда на столе появились напитки, первым заворчал Невилл, сидевший по другую сторону от Гермионы:

— Ребята. На столе что-то отравленное. У меня медальон нагрелся.

— Сейчас. — Гермиона повела рукой над столом.

В отличие от заклинания определения ядов и зелий, выполняемого с помощью палочки, под магией девочки ничего не светилось, а результат знал только сам маг. Все же должен признать, янтарный Образ — показушник, любит спецэффекты. Но сейчас мне достаточно было проследить за выражением лица Гермионы и тем, как она рассматривает бокал с тыквенным соком. Потом ее взгляд скользнул по сидящему напротив Рону Уизли, а лицо слегка дрогнуло. Второй этап... узнала много интересного. Невилл пытается вытащить медальон из-под мантии, но Гермиона уже накрыла стакан рукой.

— Странно, — Невилл сжал артефакт в руке, — а теперь он ничего не чувствует.

— Я нейтрализовала.

— Расскажешь?

— Потом.

Гермиона с загадочной улыбкой выпивает сок, а я замечаю внимательный взгляд Дамблдора, который смотрит на нее, не отрываясь. Второй внимательный и обеспокоенный взгляд принадлежит Парвати Патил, которая и перехватила нас после завтрака за первым же изгибом коридора.

— Гермиона, ты что, не проверяла?

Невилл смотрит с удивлением и явно уже собрался вмешаться в разговор, когда я прикладываю палец к губам.

— Не здесь.

— Да, — Парвати уже успокоилась и оценила ситуацию, — пойдемте.

Опять пустой класс без портретов, опять на двери и окна ложатся мои заклинания от прослушивания, которые замечают Гермиона и Парвати, но не видит Невилл.

— Теперь можно и поговорить. И, Парвати, успокойся, Гермиона нейтрализовала зелье, прежде чем выпить этот сок.

— Но что там было? — Невиллу любопытно, и я его вполне понимаю.

— Амортенция, — лицо Гермионы перекашивается, — на Рона Уизли.

— Рон решился на такое? — Невил в изумлении округляет глаза. — В чистокровных семьях использование амортенции не редкость и даже не сильно осуждается, но Рон ведь даже не увлекался Гермионой. Зачем?

— А это не его инициатива. — Парвати замолчала, обдумывая, что сказать. Вообще-то могла и ничего не говорить, и так понятно, но она все же продолжила: — Дамблдор хочет убрать Гермиону от Гарри.

Мне захотелось кое-что уточнить:

— Скажи, ее требуется просто "убрать от Гарри" или "прибрать к Рону"?

— Речь шла только о первом. Рон даже упирался.

— Но тогд-да... — Невилл машет руками и заикается, — тогд-да Дамблдор еще что нибудь придумает... надо к-как-то защитить!

— Да. Невилл, ты мог бы помочь... — провоцирую мальчика, но что поделать, если это действительно пока лучший вариант.

— Как?

— Если ты где-нибудь скажешь, что пару дней назад подливал амортенцию Гермионе. Так, чтобы слух дошел до Дамблдора.

— Ну, — Парвати опускает глазки в пол, — я могу сказать директору, что слышала такое. Невиллу даже говорить ничего не понадобится. Но я не понимаю, зачем?

— Эрми, ты наверняка уже в книгах прочитала, расскажи, как устроено действие амортенции.

— Я не все там поняла. В зелье есть основа, которая вызывает, как написано, "сильное влечение". Не понимаю, как это.

— А что тут не понимать, — Невилл пожимает плечами, — похоть она и есть похоть.

Приходится вмешаться в разговор:

— Девочкам она пока не знакома. И хорошо. Эрми, продолжай, что там еще, кроме основы?

— Да, так вот, основа — не направленного действия, она просто вызывает это самое влечение. И если выпить только основу, то сработает на того, о ком в этот момент больше всего думаешь. А кроме основы, в зелье добавляют активатор, который связывает запах конкретного человека со светлыми воспоминаниями.

— Хорошо. А теперь подумайте, что произойдет, если человек уже находится под действием амортенции, а ему подливают еще одну порцию, на другого человека?

— Если под действием, то значит, уже есть влечение к первому, и о нем думают. — Гермиона догадалась первой. Но я вижу, как понимание появляется и на лицах остальных. — И тогда слабый активатор второго зелья окажется не замечен, а вот основа сработает...

— И усилит действие первого. — Невилл договаривает фразу. — Но тогда Гермионе придется изображать, что она липнет ко мне?

Пожимаю плечами:

— Честно скажу, буду ревновать. — Девочки хихикают, для них это пока шутка и совершенно незнакомое чувство. А я понимаю, что сказал всерьез, действительно буду. — Но справлюсь, ради ее безопасности. Ну а я тогда оказываюсь с Парвати. В результате, наша теперь четверка остается вместе и никаких Уизли. Может, тогда директор отстанет от Эрми.

Парвати и Невилл молча кивают, а Гермиона накручивает на палец прядь своих волос.

— Знаешь Гарри, я тоже буду ревновать. — О как! Не ожидал. — И соглашусь только до лета. Никаких "предназначенных".

— Это вы о чем? — Невил недоуменно хлопает глазами.

— Осложняющее обстоятельство — мне уже невесту заготовили.

— А, это обычное дело. Наверное, даже не одну. От разных заинтересованных сторон.

— Вы странные, чистокровные... Ладно, тогда я согласна сыграть в этом спектакле, но, Гарри... про ревность я слышала и запомнила.

— Хорошо, — остается только вздохнуть, — надеюсь, этого хватит до следующего года и прибытия "назначенных".

Смотрит на меня и изображает в шутку кошку, точащую коготки о парту. Из класса вышли парочками. Я с Парвати, которая сразу же взяла меня под ручку, а глядя на нас, и Гермиона уцепилась за Невилла. Невилл краснел и смущался, но терпел. Так наша четверка неторопливо ползла в сторону кабинета трансфигурации, быстро идти с непривычки не получалось.

Декабрь до самого кануна рождества выдался на удивление спокойным. Я много времени проводил в вечерних "отработках" у Снейпа, а точнее — в попытках понять, почему столь могущественны зелья в этой тени. И кажется, мне удалось нащупать ответ. Ритуалы зельеварения оказались завязаны на местные магические источники, а поскольку тень узловая, то и источники в ней весьма сильны. Если это так, эффект должен сказываться не только на зельях, но и на родовых способностях и заклинаниях, более того, на себе я его вполне чувствую. Но почему-то только на себе. Большинство маглорожденных уверено, что родовые способности — полная чушь и хвастовство чистокровных. А сами чистокровные ничего не смогли найти в свою защиту, кроме чуть большего срока жизни и магической силы. Да и то, разница, скорее всего, объяснима использованием для мелких задач домовиков, а не палочки. Где действительно уникальные способности? Где беспалочковые невербальные заклинания, основанные на родовых способностях? Остались только в легендах, как будто все взяли и забыли. Только Полумна пытается развивать свой дар Видящей, но не результат ли это изысканий ее матери? Короче, зельеварение, став мне понятнее в принципе, породило еще больше вопросов.

Матч по квиддичу Гриффиндор — Слизерин, который вся школа предвкушала не меньше месяца, закончился быстро. Я спокойно сидел на скамье запасных, и Квиррелл мог сколько угодно мерзнуть на трибуне. Главной изюминкой стал момент, когда Гермиона поймала снитч в первые же секунды его появления, когда не было забито еще ни одного мяча, и завершила матч со счетом 150:0. Лично я подозревал, что девочка неосознанно перешла на магическое зрение, а для него траектории снитча вполне различимы. Но говорить об этом Гермионе не стал, в конце концов, магическое зрение не запрещено правилами, а вот как отреагирует ее обостренное чувство справедливости — неизвестно. По крайней мере теперь никто из гриифиндорцев не ворчал по поводу ее странного отношения к метлам. Когда Гермиона на тренировках называла метлу "флай-девайсом", это приводило в настоящее бешенство Оливера Вуда и половину команды. А после матча мне довелось услышать, как близнецы Уизли с ухмылками на лицах отвечали Перси на вопрос, где они шлялись после отбоя. Дескать, ходили в квиддичскую раздевалку "флай-девайсы полировать". Перси аж красными пятнами пошел.

* * *

В последний вечер перед каникулами МакГонагалл зашла в гостиную факультета, явно кого-то высматривая.

— Гарри?

Не стоило надеяться спокойно и без приключений отбыть на каникулы. Снимаю с кресла в углу отвод глаз.

— Да, профессор?

— Вот ты где. Почему не записался в список?

— В какой список, профессор?

— В список остающихся в Хогвартсе на каникулы.

— Потому что я не остаюсь. Все просто.

— Но ты должен остаться, Гарри. Директор так сказал.

— Извините, профессор, директора не касается, где мне проводить каникулы. Напоминаю, я совершеннолетний.

В большой и наполненной вечерним гулом гостиной устанавливается полная тишина. Минерва оглядывается и поджимает губы. Да, неудобный разговор на глазах учеников получается.

— Блоссом, идемте со мной к директору.

В кабинете Дамблдора прохожу и усаживаюсь в кресло, МакГонагалл замирает с открытым ртом, явно желая мне выговорить. Ну же! Если я "сел без приглашения в кабинете директора", то это сразу уже не "дружеская встреча", а "выволочка". Второе мне куда выгоднее, поскольку позволяет правдоподобно изобразить обиду и не отвечать на вопросы. Либо Дамблдор подтвердит формат "дружеской встречи", тогда буду наглеть дальше. Этот вариант хуже, но все равно лучше промежуточно-неопределенного, когда кнут можно чередовать с пряником. А потому закидываю ногу на ногу и бесстрашно пялюсь на директора.

— Гарри, мальчик мой, приглашаю разделить со мной чай и сладости.

Дамблдор моментально все просчитал и выбрал формат, пока Минерва что-нибудь не ляпнула. Жаль. И принимает меня, похоже, всерьез, никаких "хочешь лимонную дольку", от чего так просто отказываться. Придется некультурно наглеть:

-Спасибо, сэр, я уже поужинал.

— Гарри, я слышал, ты не собираешься оставаться на каникулы в Хогвартсе? Поедешь к Дурслям?

— У меня достаточно других мест, куда я могу поехать.

— Это в соседи к Грейнджер. Разве ты не понимаешь, что твое присутствие будет нести опасность для твоей подруги?

— Разумеется, я не собираюсь проводить каникулы в том же месте. Мир велик.

Отличный ход, профессор. Или угроза. Но я могу выкрутиться, ни слова не соврав. Не далее как вчера и я и Гермиона получили приглашение от главы рода Патил, и приняли его. Так что будем гостить у сестричек все каникулы, кроме самого Рождества, которое решили встретить вчетвером с Грейнджерами, но у меня дома.

— И где же именно ты собрался провести каникулы? — У МакГонагалл не выдерживают нервы. Я успел заметить, как поморщился директор. Правильно, ее присутствие при разговоре — его ошибка.

— А зачем вам эта информация? Чего вы не знаете, то не можете случайно выдать.

— Гарри! Как ты можешь? — МакГонагалл грозно засверкала на меня очками. — Твои родители доверяли нам!

— Им это не очень помогло. Кстати. У меня давно уже есть вопрос: если меня спрятали сразу же после нападения, то как весь волшебный мир узнал о моем приметном шраме?

— Ну-у...Э-э... Понимаешь, мальчик мой, Хагрид очень наивный и простой человек. Он, наверное, проболтался. Но он хороший...

— Вы правы, профессор, даже хорошие люди могут проболтаться. Поэтому я ничего не стану говорить.

Вилочка, директор. Вилочка.

— А скажи мне, мальчик мой, как ты избавился от шрама? — Ну да, директор — не прямолинейная МакГонагалл, попав в сложную ситуацию, он просто меняет тему.

— Маги сильно недооценивают маглов, — пожимаю плечами, — магловские медики вполне могут избавить от подобных особых примет.

В такой формулировке фраза не является ложью, ведь действительно "могут", а как именно был сведен конкретно мой шрам, я не говорил.

— Замечательно, что они тебе помогли. А по поводу Рождества... Понимаешь, Гарри, у меня есть для тебя несколько подарков, но дарить их заранее — плохая примета. Может, останешься хотя бы на само Рождество?

— Извините, профессор, но нет. А подарки вы ведь можете передать и после каникул, я подожду. — Интересно, зачем торопиться вручить мне мантию-невидимку, если я все равно не остаюсь в Хогвартсе? Или там не только мантия?

— К сожалению, некоторые из них могут испортиться. Но мы ведь маги, значит можем не обращать внимания на некоторые условности? Вот, Гарри, эту вещь оставил у меня твой отец незадолго до своей смерти. Используй ее с умом. — Мне в руки ложится завернутый в серебристую бумагу почти невесомый сверток.

— Что это, профессор?

— Сам потом разберешься и поймешь. А вот это, — поверх первого свертка ложится второй, гораздо больше и тяжелее: — Подарок тебе от миссис Уизли, она была очень дружна с твоими родителями.

— Передайте ей, пожалуйста, большое спасибо.

— Передам, обязательно передам... А теперь можешь идти, мой мальчик. Профессор МакГонагалл тебя проводит.

Меня, можно сказать, отконвоировали на факультет, до самой двери спальни. Чтобы я уж точно нигде не застрял и ни с кем не общался. Спальня пуста. Разворачиваю пакет с мантией и отдергиваю руку — от мантии просто разит силой Образа и... безумием Дваркина. Артефакт он создал, скорее всего, в свои темные годы, в пещере-лаборатории около изначального Образа. Очень хочется подробно исследовать мантию с помощью Сил, но призывать образ сразу после беседы с директором? А все-таки... Еще раз внимательно осматриваю комнату и в обычном и в магическом зрении и хвалю себя, что не поддался любопытству. На тумбочке у кровати Рона стоит полуметровая керамическая скульптура хогвартской крылатой свиньи, из открытой пасти которой тянет ощущением активированного козыря. Чуть не попался! Хочешь не хочешь, надо разыгрывать ребенка, получившего подарок. А ребенок просто не может не примерить мантию. Подхожу к зеркалу и, приготовившись к неожиданностям, накидываю ее на плечи. Громкое "Ах!" я собирался сыграть, но вырвалось оно совершенно непроизвольно: ко всему не приготовишься. Такого ментального удара я еще не испытывал никогда. В белом безмолвии моего щита взвыл и пронесся смерч, обдирая снег до скального основания, и кроша сами скалы в мелкий щебень. Родовая магия и защита перстня оказались сметены за секунды, и навстречу вторжению развернулось пламя огненной тропы отцовского Образа. Оно устояло, да и я успел сдернуть мантию, и сейчас сидел на кровати, с трудом переводя дыхание и обозревая уничтоженную ментальную защиту.

Аккуратно сворачиваю артефакт, поражаясь его силе, мимоходом заметив, что руки слегка дрожат. И кстати, свое отражение в зеркале я успел заметить — оно никуда не делось, а значит, "мантия-невидимка" даже не пытается создавать оптическую невидимость. Незачем. Эта штука работает через магию разума, попросту заставляя всех возможных наблюдателей "не видеть" укрываемый объект. Если вспомнить "Сказки барда Бидля", то мантия должна укрывать даже от самой Смерти. Вполне могу поверить, интересно только, кто из моих янтарных родственников изображал в той истории "Смерть" и подкинул артефакт в эту тень? Причем свойства "невидимки" вовсе не главное его предназначение, скорее, маскировка ловушки, капкана. Главное же — воздействие на самого владельца. Превращение его в фаната Образа, порядка. Я не без содрогания вспомнил голоса, которые вплетались в вой смерча, шепчущие, угрожающие, уговаривающие... Для любого, кроме адепта Сил, защититься от артефакта невозможно, да и адепты не все справятся. Но если мантия-невидимка совсем не то, чем кажется, то каковы на самом деле остальные два артефакта? Старшая палочка и камень тоже могут обладать вовсе не только теми свойствами, что описаны в сказках.

Откладываю мантию в сторонку: с ней надо разбираться подробнее и лучше где-нибудь в тенях, где не страшно вызывать Образ надолго. Присутствие открытого козырного контакта исчезает. Ну еще бы, самое главное директор посмотрел — малец примерил мантию, остальное — неинтересно. Но хрюшку эту... траснфигурировать необратимо во что-нибудь при случае, при подготовке к урокам. Не нужен мне в спальне шпионский глазок. По-хорошему бы и у Гермионы проверить, но в спальню девочек мне хода нет. Так что придется ей самой почистить пространство от всех подозрительных предметов. Но позже, после каникул. Ну-ка, что у нас во втором пакете? Свитер домашней вязки и пирог под чарами сохранения свежести. Трехступенчатое определение зелий и ядов... Ну да, свитер просто побрызган зельем дружбы, направленным на Рона, а в пироге вместо воды использована амортенция. На кого делался приворот, определить не удалось, поскольку этого человека я не встречал. Скорее всего — младшая сестренка Рона. Но зачем сейчас? Я же не должен был с нею встретиться? Или должен? Приглашение в Нору или еще что-нибудь подобное? Возникло большое желание сделать гадость. И даже знаю, как.

Отламываю от пирога узкую полоску с одного края так, чтобы казалось, будто его разломили на две части.

— Пайн! — Хорошо, что для домовиков защита Хогвартса не препятствие.

— Да, хозяин?

— Купи в Косом переулке универсальное зелье нейтрализации и отстирай в нем этот свитер. Кусок пирога выкинь подальше, а вот эту мантию-артефакт спрячь в моей лаборатории.

— Пайн все сделает, — домовик исчез, прихватив все названные предметы, а я развалился на кровати (наконец-то!) и, прикрыв глаза, продолжил латать разрушенную защиту. Совершенно ожидаемо минут через десять в спальне появился Рон.

— О! Мамиными пирогами пахнет...

— Да, я как раз половину тебе оставил.

— Ты настоящий друг... такой вкусный пирог... я бы... — Рон глотает не жуя и слегка давится, но все равно продолжает говорить. Не понимаю, у него дома что, кусок изо рта отнимают? Не должно бы, не худой вроде.

— Знаешь, Гарри, там мои приехали встретить нас с братьями и домой проводить.

— Разве родителям учеников можно приезжать в Хогвартс?

— Ну, как родителям — нельзя. Но мама приехала как подруга профессора МакГонагалл, это не запрещено. Джинни с ней увязалась. Пойдем, познакомлю.

Все стало ясно, к рождеству я был бы уже знаком с объектом приворота. Простенько и надежно. А сходить стоит. Во-первых, пусть думают, что затея удалась, во-вторых, интересно, переборет ли у Рона зелье восприятие сестры как сестры. В любом случае, у Джинни теперь появится очень ревнивый братец.

С Грейнджерами я не виделся до рождественского вечера, когда они всей семьей появились у меня на пороге. Я уже начинал беспокоиться, но домовика не посылал и сам не появлялся.

— Знаешь, Гарри, оказывается, заклинание невидимости, которое палочковое, не действует на зеркала. — Гермиона с трудом сдерживала смех.

— Ты это к чему?

— К тому, — Дэн тоже улыбался, только глазами, — что мы весь вечер имели удовольствие наблюдать вашего профессора зельеварения, который сидел у нас во дворе, прижавшись к стволу дуба.

— Да, Гарри, — Гермиона перестала хихикать, — там ветер и холодно, а Снейп все сидел и сидел, и только в мантию кутался. Ушел буквально полчаса как. Так если смотреть в окно, его не видно, а у нас в гостиной большое зеркало стоит, и в него смотри сколько угодно. Ерунда, а не заклинание! И ведь в книге никаких предупреждений!

— Шутки, шутками, но я бы хотела понять, что происходит, — Джин расположилась поближе к камину, протянув ладони к огню, — и чем это грозит нашей дочери.

— Да, Гарри, нам рассказали историю с приворотным зельем, — Дэн тоже уже не улыбался, — и про ваш спектакль с этой девочкой. Парвати, кажется. Скажи, а если бы она выпила тот сок, что бы было? Она же еще маленькая...

— Я не маленькая! — Гермиона замотала головой, но Дэн и не думает обращать внимание.

— ... и к парням ее пока не тянет.

— Если бы выпила, потянуло бы. Вообще-то зелье строго запрещено применять на девочках ее возраста, именно потому, что может сойти с ума. Но оно и так запрещено, так что наших противников это не остановит.

— Но зачем? Может, скажу цинично, но я не вижу смысла. Понятно, что для озабоченного подростка может хотеться затащить девочку в постель. Но ведь здесь рука явно не подростка. Ну прыгнула бы она к нему в койку...

— Папа! Я не стала бы прыгать. Ты за кого меня принимаешь?

— Эрми, это правда. Под зельем ты могла бы сделать все что угодно. Но я так и не дослушал, что Дэн хочет сказать.

— Все, молчу, молчу...

— Так вот, прыгнула бы она в койку к этому Рону, ты что, отвернулся бы от нее? Или она так и осталась бы к тому парню привязанной? По словам Гермионы, зелье действует только несколько дней.

Да, хороший вопрос. Показываю жестом, что понял.

— Я не думаю, что постель стояла как главная цель, скорее, как завершающий штрих. Например, если бы она сама стала приставать к Рону, а после зелья такое могло бы случиться, он мог заявить в ответ: "только после свадьбы!"

— Ну и что? — Джин удивленно хлопает глазами, — тогда я не понимаю, в чем вообще проблема?

— Проблема в том, что свадьбу могли бы устроить в тот же вечер. Магическую. И под зельем Эрми искренне сказала бы у алтаря "согласна". А потом осталось бы только закрепить связь постелью. Развод после такого уже невозможен, это на всю жизнь.

— Та-а-ак... — Дэн вскочил из кресла и прошелся по комнате, — похоже, я еще чего-то не понимаю. Как ей могли устроить свадьбу, если она несовершеннолетняя?

— По законам магической Британии, несовершеннолетняя ведьма не может выйти замуж по собственной инициативе. Но ее могут выдать замуж родители или опекун.

— Гарри, но ведь мы бы и не стали этого делать. — Джин не может пока связать нить рассуждений.

— А вы как бы вообще здесь не участвуете. — Как бы объяснить, чтобы сразу понятно стало?

— Почему? — Кажется, все трое хором.

— Помните сказку о Маугли? — Дожидаюсь ответов. — Так вот, когда в конце книги Маугли пришел к людям, интересовались ли они мнением матери-волчицы? Даже зная, что это именно она воспитала мальчика?

— То есть ты хочешь сказать, что, по законам магов, обычные люди — что-то вроде животных? А Гермиона считается как... Маугли?

— Маглы... вроде того. Хотя об этом стараются не говорить и от прямых вопросов уходят, но законы говорят довольно однозначно.

— И кто же у дочки опекун?

— Дэн, ты мог бы и сам догадаться. Альбус Дамблдор, разумеется.

— Ну да, кто же еще. И единственное, что мешает ему отдать нашу дочь этому самому Рону, это согласие у алтаря?

Я задумался, стоит ли говорить Грейнджерам всю правду, слишком уж она грязная. Повисла настороженная пауза, и я решил, что все же стоит.

— Вообще-то даже это не мешает. Кроме равного брачного ритуала, существует подчиненный брак. Фактически — отдача в наложницы. И вот для него согласия девушки не требуется. Достаточно согласия опекуна. Но Дамблдор на это, скорее всего, не пойдет. Во-первых, подчиненный брак давно уже не использовался, и если о нем станет известно, будет скандал. Во-вторых, если Дамблдор такое проделает, он рискует потерять доверие других маглорожденных. Одно дело, если заключен равный брак по неожиданно вспыхнувшей "большой любви", пусть и в неподходящем возрасте. Тут директор может представить себя как "защитника любящих сердец". Другое дело — подчиненный брак без согласия. Я не думаю, что стоит опасаться такого сценария... По крайней мере, в ближайшее время.

— Опасение за имидж, это неплохо, но как-то ненадежно. Можно ли еще что-то сделать для ее защиты?

— Кое-что уже сделано. Прикрытие от Парвати и Невилла должно прикупить нам сколько-то спокойного времени до начала следующего учебного года. Если, конечно, Уизли не станут настаивать на привязке Эрми к Рону именно сейчас. Но, думаю, даже если попытаются, директор их осадит — ему сейчас ни к чему лишние сложности.

— А зачем Гермиона этим Уизли? Я так понял, маглорожденные ведьмы не слишком котируются.

— Дэн! — Джин пытается показать мужу кулак, так, чтобы я этого не видел.

— Джин, не мути воду, на отношение Гарри это не повлияет.

Киваю в ответ: не повлияет.

— Уизли... магия их рода повреждена, и постепенно "утекает". А Эрми — сильная ведьма и, если она войдет в их род, то получится что-то вроде дополнительной батарейки.

— Вот еще! — Гермиона возмущенно фыркает. — Не хочу быть батарейкой! Это... это мерзко!

— Тогда будь осторожна. У нас тут сегодня вообще-то праздник. Рождество. Надеюсь, мои скромные подарки окажутся в тему разговора.

Вытаскиваю три коробочки с браслетами из витых проволочек.

— Определители опасных зелий и ядов. Дистанционные, в отличие от кольца Парвати. Но все-таки заметно слабее и не такие точные, как трехступенчатое определение.

— Спасибо, Гарри. — Гермиона виснет у меня на шее, чем вызывает смех родителей. — Мне-то не надо, а за них будет спокойнее.

— Да и тебе пригодится. Эрми, осторожность, она... Короче, ты, конечно, обязательно проверяй еду, но может так случиться, что, задумавшись, потянешься грызть карандаш. Его ведь тоже можно обмакнуть в зелье. Здесь как раз может помочь постоянно действующий амулет.

Выставляю на стол рядок пузырьков. Зелья амортенции, доверия, дружбы, вражды, подчинения... Гермиона показывает родителям, как браслеты реагируют на каждое из них. Общее занятие по зельеведению успокаивает и обстановка постепенно становится праздничной. Шампанское в бокалах у старших, вишневый сок — у нас.

— А вот скажи, Гарри, — У Джин третий бокал шампанского, и глаза блестят, — ты бы женился на Гермионе?

— Мама! — Чувствуется, что подобным вопросом девочку уже доставали.

— Когда станет совершеннолетней. И если сама захочет.

— Ну-у-у... А то бы сразу все проблемы решились, если у магов разводов нет. А что, дочка, хмуришься? Чем тебе Гарри не ладен?

— Мама, перестань, пожалуйста...

— Джин, здесь опять же потребовалось бы согласие Дамблдора.

— Да, это я не сообразила. Неспокойно мне. Вдруг что...

— На тему "вдруг"... Нас с завтрашнего дня приглашают погостить у главы рода Патил. По рассказам Парвати, там тихо, просторно и без лишних глаз. Эрми, как ты смотришь на то, чтобы научиться аппарации? В случае непредвиденного "вдруг" может пригодиться, чтобы сбежать.

Похоже, Гермионе понравилось висеть у меня на шее. Одновременно с громким визгом, бедные мои уши.

* * *

Скалы нависают над водой, морщатся складками и уступами, купаются в белой пене прибоя. К уступам прижимается паутина лестниц и площадок, связывая полтора десятка небольших домиков в единый комплекс. Владения рода Патил, бело-бурые полосатые скалы, а заодно — сильный и агрессивный магический источник. О многом говорит уже то, что они смогли этот источник подчинить, перенеся родовой алтарь в Британию. Им ведь пришлось обходиться только ритуалами, в отличие от меня, род Патил не имел возможности призвать Силы. Вместе с отцом близняшек мы сидим в "беседке над морем", пробуя ароматный чай. Толстые деревянные столбы, покрытые резьбой и позолотой, держат крышу, все четыре стены от пола до потолка — из толстого стекла. Над нашими головами цветут орхидеи, в каменной чаше с водой развернул острые лепестки лотос, воздух сладкий и свежий. Можно подумать, мы в открытой беседке где-то в тропиках, а на улице шумит небольшой теплый дождь. Но в стекло бьется снежная крупа, подхваченная пронизывающим ветром. А на площадках обледенелых бетонных лестниц то и дело мелькает Гермионина белая курточка — девочка тренирует аппарацию.

— Замерзнет скоро. Можно будет взять ее на горячие источники?

— Да, лорд, я скажу дочерям.

— Мистер Патил, вы же знаете, ко мне лучше не обращаться так.

— Не бойтесь, не догадаются, вы ведь действительно лорд рода Блоссом. А об остальном надо знать, чтобы подумать.

— Почему не просто Гарри?

— Считайте это важным для меня лично. У меня есть свои принципы.

Я молча наклонил голову. Динеш Патил улыбнулся.

— Благодарю. И у меня есть вопрос. Почему вы разрешили ей учиться аппарации? — Он показал глазами на Гермиону, замершую перед очередным прыжком. — Ведь аппарация не зря считается опасной, особенно для несовершеннолетнего мага. Дело даже не в возможности расщепления или большой затрате сил, а в том, что эта затрата сил может случиться внезапно. Один раз удастся прыгнуть легко и просто, а в другой сил потребуется на порядок больше, да еще и по пространству размажет.

— Сэр, позвольте, предложу кое-что попробовать? Запомните точно несколько последовательных точек ее перемещений, и повторите их.

Мистер Патил подошел к стеклянной стене, вглядываясь, как Гермиона появляется и исчезает в разных местах поселка на скалах. А через пару минут исчез сам. Вернулся через четверть часа.

— Все аппарации были очень легкими, "детскими", если можно так выразиться. Я правильно понимаю, что вам, лорд, удалось найти способ определения мест для такой простой аппарации?

— Да. Только для этого требуется магическое зрение.

— Погодите... Но ведь магическое зрение — это один из родовых даров. Весьма редкий и сохраняемый в основном в древних родах артефакторов. А Грейнджер — маглорожденная, или нет?

— Маглорожденная. Магическое зрение может быть родовым даром. Но может и не быть. Его можно выучить.

— Вот как... Лорд, не сочтите за дерзость, но не могли бы вы обучить ему кого-нибудь из моих дочерей? Я не останусь в долгу.

— Это возможно. Но будет лучше, если в качестве учителя выступит Эрми. Причем с обеими сестричками. Ей это будет полезно.

— Если Грейнджер сможет связно рассказать и показать такую тему, то я восхищаюсь девочкой. И поздравляю вас со столь удачной... находкой. В качестве малой части компенсации я расскажу вам о волшебных палочках. Это знание здесь, на британской земле, не сохранилось, а если кому и известно, то считается тайным. Но по другую сторону земли хранят память о том, что забыли в метрополии. Так вот, при использовании заклинаний с помощью палочки маг теряет свою жизненную энергию. Теряет необратимо. От этого сперва становится безразличен к окружающему миру, а потом умирает раньше, чем мог бы. Именно поэтому для нас так важно получить доступ к магическому наследию рода Шакья. Они не пользовались палочками.

— Это я знаю. — Было забавно наблюдать, как удивляется хорошо владеющий собой взрослый маг. — Интересно, что в колониях помнят больше.

— Вас интересует что-то конкретное?

— Да, а именно легенда о "дарах смерти".

— Это не совсем легенда. Братья Певереллы действительно получили от некоей сущности три артефакта. Мантию-невидимку, бузинную палочку и воскрешающий камень. История о переправе через реку трех братьев явно сказка. А вот артефакты существуют.

— И что вы можете рассказать об этих артефактах?

— О мантии и камне — практически ничего сверх рассказанного в легенде. А вот Бузинная палочка, которую еще называют Старшей...

Патил наклонился над чашей с лотосом и, тронув пальцем лепестки, помолчал, глядя, как расходятся от цветка круги на воде. Затем заговорил:

— Вообще-то эта история — продолжение нашего прошлого разговора. Дело не в том, что Старшая палочка самая сильная, а в том, что она первая. Действительно старшая. До ее появления волшебных палочек не было. Была родовая магия, были посохи, были жезлы. Сейчас считается, что жезлы — предшественники палочек, более громоздкие и неудобные. Это не так. В жезл или посох маг мог поместить заготовленное заранее, но не активированное заклинание. Или несколько разных. А потом, в нужный момент, использовать. Но посохом нельзя было сотворить любое произвольное заклинание, которое вдруг понадобилось, нет, магу пришлось бы его создавать самому, "плести", как говорилось в те времена. И тут появляется Бузинная палочка, которой можно быстро создать любые заклинания. Причем именно любые. Владелец Бузинной палочки может задумать действие, выбрать для него ключевые слово и жест, и взмахнуть палочкой. И палочка сама подправит жест и выполнит задуманное. С этого момента в мире появляется новое заклинание. Понятно, что такие возможности делали хозяина палочки фактически непобедимым в дуэли против владельца жезла или посоха.

— Вот как? Получается, все заклинания, которые мы учим в Хогвартсе, придуманы хозяевами Старшей палочки?

— Не совсем. Кое-что придумано и другими. Например, у вас преподает Северус Снейп, пару заклинаний приписывают ему. Но они сконструированы "из тех же слов". Как в некоторых языках принято собирать новые слова из имеющихся. Например, тот же "левикорпус" в отличие от "Wingardium Leviosa", явно искусственный конструкт.

— Но тем не менее, такие конструкты возможны даже с обычной палочкой?

— У сильного волшебника. Первый раз его надо "пробить" усилием воли и магии. Потом оно словно бы прописывается в список существующих заклинаний и уже не требует таких усилий.

— Понятно. А откуда вообще появились другие палочки?

— Это история рода Олливандер, и известно о них очень немного. В основном легенды. Говорят, основатель рода был Светлым лордом и "жрецом Единорога". Правда, больше об этом культе ничего не известно. Еще говорят, что у первого Олливандера был фамильяр — феникс по имени Фоукс. Тот же это Фоукс, что живет сейчас в Хогвартсе у директора, или нет, не знаю. Вполне возможно, фениксы бессмертны.

Я задумался: картина складывалась весьма интересная. О культе Единорога, который помянул Динеш, мне было ясно сразу, и жрецов у него по теням немало. Но вот какой такой Светлый лорд, то есть адепт Образа, одновременно еще и "жрец Единорога"? Навскидку в голову приходит только Дваркин. Хорошенько подумав: еще бы. Интрига вполне в его стиле, и мантия создана им же.

Вообще-то отпускали нас родители Гермионы с большим скрипом. Можно понять, и так несколько месяцев дочку не видели, а тут еще и на каникулах куда-то исчезают. Нет, они ничего не имели против Патил, но только если идти всем вместе. Однако вначале я не был еще уверен в дружественности этого места и, случись что, вытаскивать одну Гермиону куда проще. В конце концов убедить их удалось, но только пообещав познакомить с какой нибудь семьей магов. Так что на предпоследний день перед возвращением в Хогвартс у меня была договоренность с Лавгудами.

Поехали обычным магловским способом на машине Дэна, что хоть и заняло три часа, но показалось наиболее безопасным. Сразу, как добрались, завязалась неформальная беседа и распалась на два совершенно отдельных потока: Гермиона с Луной склонились над тетрадью с переводом "начал", выясняя пропущенное и не понятое. А Дэн с Ксенофилиусом сошлись на обсуждении военной истории, магловской и магической. Что касается Джин и меня, то нам достались роли пассивных слушателей.

— И все-таки я не могу понять, что у вас там получилось с этим неназываемым лордом?

— Гражданская война у нас получилась. Причем незавершенная.

— В каком смысле "незавершенная"?

— Понимаете, у каждой гражданской войны есть логика. — Ксенофилиус откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, как будто был уже не здесь. — Она с чего-то начинается...

— С провокаций, например. — Дэн взял стоящую на столе бутылку огневиски и посмотрел, сколько оттуда убавилось, а потом перевел озадаченный взгляд на Ксенофилиуса.

— О нет, что вы. Провокации — это позже, значительно позже. На каком примере объяснить? А, вот — луч света из окна. Просто белый свет. Но может что-то случиться и этот свет разложится в спектр. От красного до фиолетового. Что-то похожее может произойти и в обществе. И тогда постепенно красные начинают ненавидеть фиолетовых, а фиолетовые красных. Потом провокации, потом война. Предположим, красные убили всех фиолетовых, только гражданская война этим не заканчивается. Теперь на краю оставшегося спектра победители — красные и бывшие нейтралы — синие. Синих, разумеется, запишут в "пособников врага", или вообще обзовут недобитыми фиолетовыми. И все начнется по новой. Синие после этого, например, могут заключить союз с голубыми и перебить красных, а потом напуганные оранжевые, желтые и зеленые объединятся и уничтожат голубых и синих. Понимаете, гражданская война, это такая война, которая никогда не заканчивается в результате чьей-то победы.

— И чем же она заканчивается?

— Истощением. Когда оранжевые, желтые и зеленые понимают, что они слишком устали воевать и противоречия между ними отступают перед этим. Гражданская война заканчивается усталостью. Но даже и потом, чуть отдохнув, кого-нибудь из "победителей" могут и добить, но уже тихо, так, чтобы не спровоцировать новой войны.

— Именно в этом смысле вы говорите, что магическая гражданская война не завершена? Но ведь прошло уже почти десять лет. Мирных лет, я так понимаю?

— Да. Мирных. Но это только затишье. Гражданские войны имеют особенность — они очень зависят от личностей. Тех, что выражают собой соответствующий цвет. И в этом кроется возможность остановить войну раньше, чем она истощит всех. Например, если в начале лидер фиолетовых договорится с лидером красных, и они начнут действовать вместе, есть шанс, что спектр схлопнется и будет опять луч белого света. Но десять лет назад все получилось не так. На пике ненависти один из лидеров просто исчез. Они не были побеждены, но потеряли ориентир. А другая сторона не чувствовала себя по-настоящему победителями, сколько бы ни убеждала себя в победе. И война замерла, она все еще здесь, противоречия не сняты, силы не истощены, а в магическую Британию приходит новое поколение.

Ксенофилиус открыл глаза и абсолютно трезвым взглядом посмотрел на девочек, которые, отложив в сторону тетрадь, внимательно прислушивались к разговору.

— Может, они придумают какое-то решение. Но для этого нужны новые лидеры фиолетовых и красных. — На сей раз взгляд Лавгуда уперся в меня. — Дамблдор не станет договариваться. Собственно он и тогда не пытался. Да и Тот-Кого-Нельзя-Называть — тоже.

— Так все-таки, с чего все началось? — Голос Гермионы звучал как-то хрипло. — Что разделило луч света в самом начале?

— Кровь и магия. Чистокровные семьи вырождаются, магия слабеет. Не только в конкретных семьях, но вообще, в мире. Маглорожденных становится больше, но им не доступна родовая магия. Только палочки. Именно поэтому мне кажется, что ты и эта тетрадка — надежда для нас всех.

— Я?! — Гермиона отшатнулась изумленно.

— Ты маглорожденная ведьма, которая освоила эту древнюю магию. Беспалочковую магию. Понимаешь?

— Нет. Договариваться надо Светлому и Темному лорду. И если потенциальный кандидат в светлые у нас есть, то...

Гермиона не успела досказать мысль, когда Луна неожиданно вскочила, покачнулась и начала заваливаться на ковер. Ее подхватил Дэн. Уложив дочку на диван, Ксенофилиус кинулся в лабораторию за зельями, а я, устроившись рядом, потянулся через перстень к источникам магии жизни. Голубоватое свечение, стекающее с моей ладони, казалось потоком газировки, и впитывалось, как вода впитывается в землю. Меньше чем через минуту Луна открыла глаза.

— Извините...

— Дочь, ты как? — Ксенофилиус наклонился к ней, пытаясь открыть какой-то пузырек.

— Уже нормально, папа. Ничего не надо...

— Ты что-то увидела? — Ксенофилиус вытирал платком следы крови у носа Луны.

— Да, про них. — Кивок в сторону нас с Гермионой. — Но не скажу. Не хочу навязывать дорогу.

— Не скажешь, и не надо. Только успокойся.

— Да. Только... Гарри, Гермиона, обещайте, что будете вместе. Очень, очень надо, чтобы вы были вместе.

Я только кивнул, а Гермиона, выплескивая эмоции последних минут, не сдержала обиженного восклицания:

— Да я разве против? Только вот могут быть проблемы. Вон Гарри уже невесту подобрали.

— Я знаю. — Луна говорила почти шепотом. — Но это неважно. Важно только ваше решение. Обещайте мне.

— Луна, — Дэн хмурился, сердито раздувая крылья носа. — Они еще маленькие думать о таком. Почему ты что-то требуешь с них?

— Я не требую, я прошу. И "о таком" действительно могут подумать позже. Я говорю о том, чтобы они были вместе, рядом. Чтобы между ними не было никаких... теней.

— А! Так ты хочешь, чтобы они дружили? Ну так я очень даже "за".

— Дэ-э-н..., ой, простите, — Дэн и Ксенофилиус посмотрели на Джин, которая просто давилась от смеха, потом друг на друга. Как-то одновременно пожали плечами, и вернулись в свои кресла.

— Гермиона? — Луна не собиралась оставлять нас в покое и дать заболтать свое требование (какие уж тут просьбы).

— Луна, я... Да, я хочу, чтобы Гарри был рядом. Я постараюсь...

Взгляд переместился на меня.

— Да. Глупо было бы игнорировать слова Видящей.

Говорили мы вроде бы тихонько, но Дэн услышал:

— А кстати, что это за способность такая у Луны? Она пророк?

— Нет. — Перехватываю вопрос, не дожидаясь ответа Ксенофилиуса. — Луна видит взаимосвязи явлений, смыслов в настоящем. А не будущее, как таковое. Но будущее растет из настоящего.

Больше к серьезным вопросам разговор не возвращался. Обсуждали мелкую бытовую магию, использование домовиков да детское образование в отсутствие младших школ магии. Перед отъездом договорились, что Грейнджеры приобретут сову для переписки с Лавгудами. Возникли даже планы совместной поездки на какое-нибудь озеро на рыбалку, поближе к лету. Гермиона очень радовалась возникшей ниточке между родителями и магическим миром, только иногда со странным выражением посматривала на меня, когда думала, что я не вижу. Но молчала, похоже, все вопросы достанутся Парвати по приезду в Хогвартс — за несколько дней совместных занятий девочки сдружились. Тем более, что Гермионе очень понравилось учить, а сестрички Патил дорвались до навыка, который получить и не мечтали.

Возвращение в Хогвартс прошло буднично. Все, что требовалось сказать, было сказано заранее, и в купе часто повисало молчание. На положенные четыре места мы набились впятером, но заглянувший как-то посреди дороги Малфой насчитал только четверых. Просто Гермиона именно в этот момент демонстрировала беспалочковый вариант заклинания невидимости, а Падма с Парвати, задействовав магическое зрение, пытались разобраться в плетении. Мы же с Невиллом проверяли его ментальные щиты при снятом амулете защиты. Невилл строил в уме классический замок с крепостной стеной и башнями. А я изображал карабкающуюся по стенам вражескую армию, и предлагал Невиллу напрячь не только магию, но и воображение. Каменная стена, конечно, крепкая штука, но простая и понятная для противника. Ей очень далеко до огненного смерча Гермионы. В итоге Малфой застал сосредоточенно молчащую четверку, причем мы с Невиллом сидели у входа, уставясь друг на друга, а девочки пялились в пустой угол купе. Драко хотел что-то сказать, постоял полминуты с открытым ртом, потом покрутил пальцем у виска и захлопнул дверь. Следующим вломился Рон Уизли. Этот доставил куда больше проблем.

— Эй! Парвати, пересядь в пустой угол и освободи мне место рядом с моим другом!

Парвати тихо шипит сквозь зубы, но быстро берет себя в руки и делает лицо наивной дурочки, хлопая глазами. Не иначе как у Лаванды такое выражение подсмотрела, да и говорить начинает с ее интонациями:

— Гарри — мой парень и девушки ему ближе. — Укладывает мне голову на плечо. — Ну а если ты, Рончик, гей, то это твои проблемы, а Гарри мне не порти!

— Что! Да ты!.. Да я сейчас... Тебе что велели?

Эй, эй! Рон сейчас завалит весь секретный план бородатого любителя лимонных долек. Как раз когда у нас получилось встроиться в его игру.

— Рон, не мешай спать! Я не выспался, а ты шумишь. — Зеваю во весь рот, впрочем, Рон демонстративности не замечает.

— Ладно, ладно. Вы не видели Гермионы? Мне она нужна.

— Зачем?

— Надо. Надо притираться к этой... заучке. Пригодится. Ну да шут с ней, пойду лучше с Симусом в шахматы сыграю. Раз вы спите.

Дверь снова закрылась, а из пустого угла донеслось:

— Притирался кот к наждачке, одни уши до окна доехали...

До самого Хогвартса нас больше никто особенно не беспокоил. Следующие пара дней прошли обычно, если не считать совершенно бледного Квиррелла на уроках защиты. Он уже не только говорил с заиканием, но и ходил с трудом. Однажды профессора нашли утром после завтрака окоченевшего, в сугробе недалеко от ворот Хогвартса. Видимо, Квиррелл собрался куда-то пойти ночью, но обильные снегопады последних дней сделали эту задачу слишком опасной. В результате он попал в больничное крыло, а мадам Помфри кидала за завтраком бешеные взгляды в сторону Дамблдора.

Следующий сюрприз последовал на уроке зелий. Само по себе Бодроперцовое зелье не представляло сложности, выбор Снейпа для урока очевиден — с начала занятий больничное крыло потребляло это густое изумрудное варево в таких количествах, что школьному зельевару наверняка надоело его готовить. Неожиданно, стоило мне погасить огонь под котлом, Снейп немедленно придрался к чему-то не по делу и, обозвав "косоруким кретином", уничтожил всю работу. Мог и просто так отработку назначить. Однако отработка оказалась именно отработкой, а Снейп разразился пафосной и злобной речью:

— Блоссом, я думал, вам от вашей матери передались хоть какие-то способности. Но теперь вижу, вы весь в отца, и тупее гнилого инфернала. Я очень жалею, что недостаточно строго следил за вашими отработками осенью. Но теперь-то вы будете чистить котлы все назначенное вам время.

Все понятно, директор что-то пронюхал о моем обучении во время отработок и решил это пресечь. У Снейпа был простой выход — не назначать отработок, но тогда ему пришлось бы признать, что он проиграл и лишился ученика. Слишком болезненно для самооценки. Тогда очевидный выход — убедить себя, что ученик слишком туп и не достоин его внимания. Как это могло бы отразиться на самом одиннадцатилетнем мальчике, будь здесь таковой, Снейпа не волновало. Подумаешь, предательство того, кого сам считал учеником. Для него предавать уже давно стало так же привычно, как дышать. Не знаю, кем бы стал Снейп, если бы все эти годы Волдеморт был жив и активен, но сейчас я могу наблюдать результаты влияния, или скорее дрессировки, от Дамблдора во всей красе. Вечером после отбоя в гостиной факультета я рассказал о прекращении обучения Гермионе. Мы решили искать способ самостоятельного изучения зелий. Благо, основные принципы я уже успел понять из снейповских книг.

* * *

Своеволие лестниц я обнаружил как-то после ужина, в начале второго месяца занятий, и решил не сопротивляться этому приключению. А потому отправил Гермиону с Невиллом и Парвати вперед, а сам вернулся в Большой зал, якобы что-то позабыв. Дальнейшее оказалось ожидаемым — все лестницы, кроме одной, упирались в стены, а одна-единственная вела в тупичок третьего этажа с двумя пыльными пустыми классами. И разумеется, в одном из них на подставке стояло большое зеркало в старинной раме.

Прежде чем заглянуть в него, я перешел на магическое зрение и старательно осмотрел все углы, потолочную лепнину и другие места, где мог бы быть спрятан наблюдательный глазок. Чисто. Что вообще-то странно. Тогда, решив выяснить все до конца, я призвал знак Образа, установив его напротив глаз, и чуть не ослеп от яркого белого сияния, идущего от зеркала. Вот в чем дело — никакие "следилки" вблизи этого артефакта работать не будут. Да и сам артефакт совершенно неуместен в Хогвартсе. Я бы не удивился, встреться мне это зеркало среди колоннад Тир-На-Ногт или... в Зеркальном коридоре в Янтаре.

Я шагнул к зеркалу, пробежал взглядом по тяжелой деревянной раме. "Я покажу не твое лицо, но желание твоего сердца." Гм. А зеркало явно древнее этой, тоже далеко не новой рамы. И что же оно мне покажет? Из-за стекла на меня смотрела хрупкая женщина с длинными черными волосами, в шелковом платье цвета ночного неба. Талия стянута поясом, сплетенным из тонких серебряных цепочек. Она никак не могла быть моим "желанием", а главное — я уже видел портрет этой женщины в Янтарном замке.

— Бабушка? — вырвалось у меня. — То есть, простите... королева Фейелла?

Фейелла приподняла правую бровь, удивленно рассматривая меня:

— Вот как? Ты видишь сквозь это дурацкое заклинание, наложенное Годриком на зеркало. И знаешь, кто я такая. Чей же ты сын?

— Ну, я вроде бы не оригинал. А бывший призрак Образа,.. — неожиданно накатило смущение, и я начал путаться в объяснениях, — но раз уж Мерлин считает меня младшим братом...

— Кто такой Мерлин? Рассказывай подробно... внучек.

Никакого "подробно", конечно, не получилось. Наоборот, вышел очень краткий и безобразно скомканный рассказ, но основные события Фейелла понять из него смогла. Как и то, что времени у нас для разговоров не слишком много.

— Хорошо. Тогда по порядку. — На ее ладони появился алый камень.— На, возьми, одна бородатая личность недавно спрятала его в зеркале, я уже разобралась, что это такое.

— Философский камень? — подставляю руку, камешек оказывается на ладони.

— Его так называют здесь? Пафосно, ничего не скажешь, — пожала она плечами.

— Говорят, он может даровать бессмертие или помочь в создании эликсира жизни.

— Хм, если очень широко трактовать, то — да. Этот камень создан с помощью крови Единорог. Той самой, которая приходилась матерью моему мужу. Да, он может использоваться в алхимических превращениях, но главная его функция другая — это портал через тени к изначальному Образу. Причем прошедший порталом сразу оказывается в начале Огненного пути и не может повернуть обратно.

— То есть ему остается пройти... или погибнуть.

— Да, но у камня есть и еще одно свойство. Камень защищает своего владельца, так что он гарантированно сможет пройти Огненный путь, разумеется, если по своей собственной воле не сойдет с тропы.

— Скажите, леди Фейелла...

— Стоп. Ты в первый момент назвал меня "бабушкой" и на ты. Предлагаю продолжать в том же духе. Конечно, кажешься себе совсем старой, но все же приятно, что от меня что-то осталось в материальном мире.

— Да, ле... бабушка. А если с этим камнем по Образу пойдет человек, разделивший свою душу? Ведь считается, что существо с неполной душой не может пройти Образ.

— Думаю, пройдет. Образ вылечит его. При этом душа станет целой, но сокращенной.

— Как это?

— Если у человека целая душа, но стерта память, Образ восстанавливает память. Если же наоборот, цела память, но расколота душа, Образ блокирует воспоминания, содержащие оборванные связи. Получится, что человек внутренне целостен, но его память откатит до возраста первого раскола души. А может, и еще раньше.

— То есть он забудет все, что случилось после этого раскола?

— Скорее всего, да. Хотя какие-то обрывочные воспоминания могут остаться.

— И эту память нельзя будет вернуть?

— Я только предполагаю. Но если пройти Огненный путь снова, взяв с собой другой осколок души, то душа поглотит этот осколок, и воспоминания могут вернуться.

— Что ж, я знаю, кто мечтает получить этот камень. И возвращение разума со стиранием воспоминаний...

— Хочешь отдать камень этому несостоявшемуся Темному лорду? Чтобы он стал состоявшимся Светлым лордом? Это будет забавно.

— Ты знаешь о нем?

— Зеркало много лет стояло в кабинете директора Хогвартса. Просто развернутое к стене. Но это не мешало мне слушать.

— То есть ты одобряешь вариант отдать камень Тому Реддлу?

— Я же сказала, будет забавно. Но нужна подстраховка. Лучше, если кто-то его там встретит, у Образа изначального.

— Могу попросить мой оригинал, чтобы он попросил Корвина...

— Я сама поговорю с сыном. А ты придумай, как переправить меня к нему. Да и вообще, пора мне вернуться в Зеркальный коридор в Янтаре.

— А как?..

— Годрик Гриффиндор когда-то украл оттуда мое зеркало, а потом они с подругой слепили из него этот артефакт желаний. Но если зеркало вернется в Янтарный замок, лишние чары распадутся.

Дальше произошло несколько быстрых сеансов связи по козырям, в результате которых Мерлин переместился ко мне, а потом мы вместе занялись погрузочными работами, проталкивая зеркало через окно козыря к ошарашенному новостями Корвину. Мерлин ушел следом, оставив меня в пустом классе одного. Последнее, что я услышал в закрывающемся окне контакта: "Вам не кажется, мальчики, что пришло время для небольшого семейного совета? А то бросили там младшенького и не чешетесь..." Ох, чувствую, отольется мне еще бабушкино внимание. А пока я бесшумно крался по ночному Хогвартсу, накинув на себя невидимость и отвод глаз. Ничуть не хуже мантии-невидимки. Но путь мой лежал вовсе не в башню Гриффиндора, а к личным комнатам профессора Квиррелла.

На стук откликнулись почти сразу: с двери осыпались запирающие чары и раздалось тихое "войдите". Профессор сидел в глубоком кресле, глядя на горящую свечу, тени от которой прыгали по стенам.

— Блоссом? Что привело вас ко мне? Да еще перед самым отбоем... — голос Квиррелла оставался спокойным и ровным, без всяких заиканий. Забыл от неожиданности? Может быть.

— Необходимость спокойно поговорить.

Не стану притворяться обычным маленьким мальчиком, не тот момент. Усаживаюсь в свободное кресло и явно, можно сказать, показательно, начинаю накладывать заклинания на комнату. Запирающее — на дверь, отвод внимания на нее же, заглушку на периметр. Этого уже нельзя не заметить, поскольку исчезает шум ветра за окном и падает глухая ватная тишина. Квиррелл таращит на меня глаза. Щелчком пальцев активирую еще одно запирающее, блокируя камин.

— Вот как? Интересно, Блоссом, очень интересно. Невербальные беспалочковые, да еще такого уровня...

— Подождите, профессор, я еще не до конца уверен. — Обращаю внимание на барельеф крылатой свиньи на стене. — Вам дорого это украшение?

— Это? Оно было частью интерьера... а что?

— Глазок директора. С ним проще так... — На сей раз достаю палочку и формулой трансфигурации превращаю поросенка в фигурку голой девушки, только с рожками и хвостом. — Как вам такой декор, профессор?

— Симпатично. Но почему вы опасаетесь внимания директора?

— Потому, что я хотел бы поговорить не только с вами, профессор, но и с Томом Реддлом. У нас есть что обсудить. Вы ведь можете предоставить нам такую возможность?

— И что мне помешает тебя сейчас просто убить? Например, за непочтительность? — Голос меняется, глаза наливаются красным, резче становятся очертания скул.

— Может быть, любопытство о том, зачем я пришел, — улыбаюсь в ответ. — А может, вот это...

Посреди комнаты вспыхивает знак Образа, разгоняя сумрак. На сей раз большой, он заполняет все свободное пространство.

— Как вы оба понимаете, я точно знаю, что Темным лордом ты не являешься, а значит, о непочтительности нет и речи.

— Вот как. Дамблдор знает?

— Нет. И незачем... Поэтому я уберу знак Силы, а то он может почувствовать.

— "Может почувствовать"? То есть Дамблдор — тоже Светлый лорд?

— Да. И не скрывает этого... от себе подобных.

— М-да. Что же... бывший Поттер, гм. У тебя действительно есть шанс победить меня, признаю. А вместо этого ты уже поделился весьма важной информацией. Что дальше?

— Дальше, насколько я понимаю, тебя интересует философский камень?

— Ты и об этом знаешь? Интересует. Мне нужно тело, а Квиррелл ищет бессмертия.

— Ты знаешь, как пользоваться камнем?

— Ты хочешь спросить, не собираемся ли мы варить его в каких нибудь эликсирах? Нет. Мы в курсе, что это дезинформация. Следует напоить камень кровью, и откроется путь в Средоточие Света, которое разумно и может выполнить желание.

Представляю такую трактовку отношений с Образом изначальным, и прихожу к выводу, что она возможна. Поэтому киваю в ответ:

— Может выполнить, а может и не выполнить. Но сперва придется пройти испытание воли.

— Думаю, ты знаешь, о чем говоришь... Что за испытание?

— Огненный путь. Свернутая в лабиринт тропа из огня, по которой надо пройти в центр, не останавливаясь и не сворачивая.

— Да, я слышал о таком. Но думал, это миф. Ты уже сказал очень много...

— И могу помочь добыть камень.

— Что хочешь взамен?

— Информацию. Что произошло тридцать первого октября восемьдесят первого года.

— Что произошло... я сам бы хотел это знать. Началось все с пророчества, которое притащил на хвосте Снейп. Мутное пророчество, вдобавок неполное, но я решил подстраховаться, тем более, что Поттеры мне хоть так, хоть этак были враги. Но именно из-за пророчества мне стало интересно присутствовать лично.

— Ты пошел один?

— С Петтигрю, на которого был завязан фиделиус. Ты в курсе, что именно он предал твоих родителей, а этот идиот Блэк — ни при чем?

— В курсе.

— И не пытаешься вытащить Блэка из тюрьмы?

— Он человек Дамблдора.

— Даже после того, как Дамблдор засадил его без нормального расследования?

— Подозреваю, что да. Директор найдет способ оправдаться.

— Тогда конечно... — Обнаруживаю, что мы понимаем друг друга с полуслова. Это забавно, но неудивительно. Реддл прагматик, по крайней мере, пока его не клинит на какой-нибудь идее. Интересно, как на это повлияет встряска Огненного пути?

— То есть вы пошли вдвоем с Петтигрю. Почему только вдвоем?

— Питер утверждал, что так ему проще провести меня мимо аврорских постов и попасть в дом неожиданно. Я считал, что с неподготовленной парочкой молодежи справлюсь без проблем, что, собственно, и случилось.

— Погоди. Про то, что случилось — потом. Пока про эти "аврорские посты".

— А знаешь, я ведь их не видел.

— Вот как? И какова вероятность, что Петтигрю с самого начала работал на Дамблдора?

— Я думал об этом... Но тогда казалось, что директор ограничится одним шпионом. Два — как-то избыточно.

Вот, значит, как? Подозрения были, но доказательств никаких. Да еще и "двойной агент" Снейп отвлекал внимание. Похоже, нашелся настоящий агент, а насчет избыточности Том неправ.

— В доме вы нашли моих родителей?

— Да. Джеймс меня встретил внизу у лестницы. Причем, увидев Петтигрю, открыл рот и стоял так с выпученными глазами, пока не словил мою аваду. Я понимаю, тебе неприятно это слышать, но война есть война.

— Я слушаю... — изображать эмоции мне было сложнее, чем не проявлять их: смерть Джеймса Поттера меня не трогала совершенно.

— Потом я пошел наверх, в детскую. Лили стояла перед детской кроваткой и закрывала ее собой. На предложение уйти ответила авадой, правда, столь неуверенной, что увернуться было просто.

— Почему ты предложил ей уйти?

— Снейп за нее просил. Да и у меня самого были планы интересной игры. Она ведь грязнокровка и официально Снейп жениться на ней не мог. В общем, это уже неважно. Тогда я не выдержал и бросил аваду в ответ. Лили рухнула на ковер, а я почувствовал, как меня буквально выдирает из тела и рвет на части... Очнулся уже через много времени и совсем в другом месте. Что там случилось, до сих пор понять не могу. То, что писали про отраженную от тебя аваду — чушь. Я тебя вообще только мельком увидел, когда Лили падала. Заплаканный кричащий младенец с кровоточащей раной на лбу.

— Очень интересная история. А где все это время был Петтигрю?

— Оставался на первом этаже сторожить, чтобы не пришли посторонние.

— Что ж, могу поделиться некоторыми интересными фактами от меня. Здесь, — провожу пальцем по лбу, — у меня был шрам, а в нем — крестраж. Твой крестраж.

— Что-о-о? Крестраж?? И где он сейчас?

— Его больше нет. Думаю, ты на моем месте поступил бы точно так же. Мало радости таскать в голове кусок чужой души.

Собеседник несколько секунд сопел, потом согласился:

— Понимаю. И почему развоплотился – тоже.

— Слишком много крестражей? Превышено предельное количество?

— Ты и об этом знаешь?

— Догадывался.

— Но остается неясным, как мог сформироваться крестраж? Для этого нужен специальный ритуал. Правильно построенная пентаграмма, жертва — в центре, предмет со "свежим повреждением" в вершине луча... Да много чего еще.

— Говоришь, на полу был ковер. Могла ли под ним...

— ...быть пентаграмма? ... А ведь размер подходит. И если Лили стояла в центре, а детская кроватка на луче... Но почему тогда ты? Почему не какая-нибудь погремушка?

— Свежая рана на лбу.

— Точно! "Повреждение"! Но тогда это подстроенная ловушка, а твоих родителей просто разменяли.

— Да. И Питер Петтигрю вовсе не случайно их предал.

— Крыса... Ты догадывался? И именно поэтому так спокойно со мной разговариваешь?

— Догадывался.

— Дамблдор — враг нам обоим. Примешь ли ты союз?

— О союзе говорить пока рано, верни сперва себе тело. Да и взгляды у нас несколько разные. Например касаемо грязнокровок.

— Грязнокровки... Вообще-то они меня не интересуют. И никогда не интересовали, просто они идут за Великим Светлым Дамблдором, да и чтобы сплотить аристократию, нужен был лозунг.

— Сейчас что-то изменилось?

— Изменится. Если я получу камень, а потом и тело, то окажусь Светлым лордом магии. Темные метки, скорее всего, исчезнут, да и старые соратники меня не поймут. Впрочем, невелика цена за воскрешение и силу. Так что, думаю, мы договоримся. Главное — добыть камень.

— Это просто. — На журнальный столик ложится ярко-алый камень.

— Он уже у тебя? Отлично. Что же, не будем тянуть.

Квиррелл, или в этот момент скорее Том Реддл, сжимает камень в кулаке, прокалывая острым углом ладонь. От попавшей на него крови камень вспыхивает и Квиррелла окутывают языки пламени. Ослепительно голубое, как ацетиленовая горелка, знакомое пламя изначального Образа. А в следующую секунду комната уже пуста.

Не затягивая, достаю козырь своего оригинала и посылаю вызов.

— Гарри? — На той стороне комнаты Корвина в Янтарном замке и "семейный совет" в составе представителей трех поколений.

— Он отбыл в Образ изначальный.

— Он — это ваш Главный Злодей? — Корвин проявляется в поле зрения, положив руку Мерлину на плечо и, прищурившись, разглядывает меня в комнате, освещенной только пламенем свечи. — Мне мама успела вкратце рассказать вашу историю, без подробностей. И просила проследить за этим Томом Реддлом, но я не ожидал, что ты отправишь его в Образ так быстро.

— Извини, тут тоже время не ждет.

— Хватит тянуть, — мой оригинал достает колоду, — у меня есть Козырь поляны у Образа.

— Тогда пошли, — Корвин снимает со стены перевязь с Грейсвандир. Изображение гаснет.

Надеюсь, дальше старшие родственники сами справятся. Я сворачиваю все развешанные в комнате Квиррелла заклинания, подчищаю следы, накидываю отвод глаз на себя и выскальзываю в коридор. Придется идти тихо, отбой был уже давно.

Когда утром на завтраке Квиррелл не появился, ни у кого особого беспокойства не возникло, но он не появился и после завтрака. Дверь кабинета защиты осталась закрытой перед учениками. Директор срочно произвел замены в расписании и все освободившиеся часы отдал трансфигурации, но и это решение удалось протянуть только неделю, потом начались неудобные вопросы от совета попечителей Хогвартса. Так что через неделю занятия по защите возобновились, и вел их лично крайне недовольный Дамблдор. Вел, надо сказать, еще хуже Квиррелла. Тот просто заикался, а Дамблдор перемежал учебную информацию таким количеством пассажей про Свет и Всеобщее Благо, что у слушателей просто стекленели глаза. Гермиона даже пожаловалась мне на странные эффекты работы своей ментальной защиты — ее смерч стирал из памяти тексты дамблдоровских лекций, видно, отнеся их к разновидности ментальной атаки. Хотя и настоящие атаки на Гермиону тоже были, директор спохватился, что ее надо не просто отодвинуть от меня, но и подвинуть к Рону. Надо полагать, в договоренность со старшими Уизли входила не только моя с Джинни пара. Мысль о бесполезности применения к Гермионе амортенции Парвати до директора донесла, чем, по ее словам, вызвала бурю негодования со стороны Великого Светлого. И рассуждения о том, что Августа неверно понимает Всеобщее Благо и при этом упорствует в заблуждениях. Больше всего недовольства вылилось на Рона, за то, что он "не уберег важную для целей Света девушку и позволил ей оступиться". Парвати с большим удовольствием процитировала мне с Гермионой эту формулировку, вот только Рон очень быстро убедил себя, что виноват, конечно, не он, а девушки, которые окончательно испорчены. И начал срывать свое раздражение на Гермионе и Парвати. Я уже подыскивал способ незаметно избавиться от рыжего хама как минимум надолго, а лучше насовсем, когда Гермиона попросила меня не вмешиваться. С тех пор я часто замечал, как троица в составе Гермионы, Парвати и Падмы исчезала в направлении пустых классов после занятий. С точки зрения стороннего наблюдателя казалось, что девочки просто сидят и молчат, иногда переглядываясь и шевеля пальцами, но мне была заметна вязь сложного заклинания, которое они совместно выплетали. Я решил не уточнять, что это такое — потом увижу, так даже интереснее.

Где-то через месяц поздно ночью меня застал вызов по козырю. Старший братик и новости из Янтаря? Пришлось активировать невидимость и выбраться из спальни в первый попавшийся "отдельный кабинет" — душевую, в гостиную соваться не рискнул, мало ли кто там в этот час ходит.

— Ну как? Появился там наш Главный Злодей?

— Появился, куда бы он делся. Правда, как он выглядел сначала, мы не разглядели — над Образом все взялось огнем и полностью скрывало идущего. А потом в центре нарисовался растерянный парень лет двадцати, с мечом в руке. Причем пялился на меч как впервые увидал. Потом увидел нас с Корвином и спросил: "Вы не подскажете, как отсюда выбраться?" Я предложил ему "подумать, что он хочет оказаться рядом с нами."

— То есть о возможностях переноса куда угодно из центра Образа вы ему не сказали?

— Не уточнили, но вроде не дурак — сам догадается.

— Кстати, как впечатление от него?

— Маленький агрессивный волчонок.

— Маленький?

— Выглядит он лет на двадцать, и такое впечатление, что много про себя не помнит.

Интересно, если он поглотит часть души, заключенную в дневнике, насколько восстановится память? И нужно ли это?

— Понятно. А как он в плане адекватности?

— Вполне. Он даже отцу понравился. Они сошлись на теме живого оружия. У него обычный короткий меч, только с душой и разумом. Сам Том с ним пока общаться не научился, но Грейсвандир поговорила.

— Он называет себя Томом?

— Да. Том Реддл.

— А что выяснила Грейсвандир?

— Тоже немного. Меч зовут Белка и он, клинок то есть, считает Тома своим хозяином.

Забавно. Каждому — по вере его. Вы, профессор, хотели бессмертия? Получите его. Том хотел тело и тоже получил. Образ на сей раз щедр.

— И куда он отправился дальше?

— Да никуда, — фыркнул Мерлин.— Корвин взялся учить Тома фехтованию. Так что сейчас они где-то в замке или неподалеку, мечами машут.

— Неожиданно. Хотя...

— Ты о чем?

— Вспомни, чем занимался отец до того, как началась эта история с короной.

— Ну... да. Наемник, контрабандист, торговец оружием... Пожалуй, он мог увидеть в Томе свое прошлое.

— Вот и я о чем. Непонятно, правда, к чему это приведет. Там видно будет.

— Пожалуй. Скажу, если новости появятся. А пока они с Корвином в путешествие по теням собрались. Тому любопытно...

На той стороне появился кто-то посторонний, так что Мерлин, кивнув мне, свернул контакт, и я отправился досыпать остаток ночи.

* * *

Было забавно наблюдать за девочками. Гермиона и Парвати то исчезали из гостиной при первой возможности и в пустых классах мудрили со своим заклинанием, то наоборот, старательно дежурили по очереди и из дальнего полутемного угла сверлили взглядом Рона Уизли. Я мог предположить, что готовится некая феноменальная гадость, но что-то у девочек не клеится. Однако они молчали, и я делал вид, что ничего особенного не происходит.

Ясность наступила внезапно. Однажды весенним утром из душевой раздался истошный вопль рыжего, больше всего напоминающий мяв кота, которому наступили на хвост. А потом из душа вылетело мокрое нечто... Сперва мне показалось, что в мужскую душевую зачем-то забрела девушка, по крайней мере солидного размера грудь производила именно такое первое впечатление. Но потом я рассмотрел знакомую рыжую голову, которую выпученные глаза делали трудно узнаваемой.

Рон даже не пытался одеться, только держался руками у себя между ног и орал на одной ноте "А-а-а-а-а..." Перейдя на магическое зрение, я увидел, что произошедшие с Роном изменения — не трансфигурация, а материальная иллюзия. Но очень качественная, поскольку Рон поверил, что у него действительно не только кое-что добавилось, но и кое-что исчезло. Пока я молча пялился на него, Рон перестал голосить и заскочил обратно в душевую.

— Эко его превратило... — комментировал происходящее Дин Томас.

— Интересно, насовсем или нет? — поддержал разговор Невилл.

— А если насовсем, то его к девчонкам переведут или у нас оставят? — Дина явно забавляла ситуация. — Гарри, как думаешь?

— Думаю, девочки будут не рады такому... такой соседке.

В это время в комнате вновь появился Рон. На сей раз плотно закутанный в мантию.

— Что делать? Что делать...

— Как что? Быстро бежать в больничное крыло, пока изменения не закрепились. А то так и останешься...

Окончание моей фразы Рон уже не слушал, пулей вылетев из спальни. Я вышел следом и встретился взглядом с Гермионой. Утренняя полупустая гостиная — неплохое место для разговора, по крайней мере портретов здесь нет, но полог тишины я все же накинул.

— Сегодня у вас получилось.

— Ты догадался? Мы думали, никто не заметил.

— Вроде бы никто больше и не заметил. Но я так понял, у вас получилось не с первого раза.

— Да. Там заклинание предназначено для создания "желаемого образа" и вывернуть его наизнанку никак не получалось. Ну, чтобы Рон становился девочкой, когда про девочек думает гадости.

— Но в конце концов "вывернули"?

— Нет. Просто вчера на собрании у директора Парвати похвалили, что она с тобой уже подружилась, а Рон — нет. Рон и выдал, дескать "девочкам — проще". Парвати говорит, была очень видна зависть, переходящая в агрессию. Вот за этот переход я и решила зацепиться. То есть зависть к девочке формирует образ, а переход в агрессию активирует заклинание.

— Ты становишься весьма опасна. Поздравляю.

— Спасибо. Но все вышло не так. Я думала, он опять при всех на Парвати вызверится, оно и сработает. А получилось почему-то утром у вас в комнате.

— В душевой. Видимо, он там на кого-то... вызверился. Долго продержится?

— Полчаса. На дольше не хватило. И потом перезаряжается где-то сутки.

— Перезаряжается? То есть оно многоразовое?

— Да. Если не снимут.

Иллюзию с Рона сняли раньше, чем она развеялась. И снимала лично МакГонагалл — подозревали именно трансфигурацию. А потом по школе провели массовую проверку палочек, начиная со старшекурсников. Но никаких следов проверка не обнаружила, и неудивительно — девочки использовали беспалочковую магию из книги "Начал".

К вечеру все успокоились, и Рон в том числе. Но продлился этот покой недолго. На следующий день за ужином наш рыжий скандалист обхамил Дафну Гринграсс и тут же окутался голубоватой дымкой, которая, исчезнув через пару секунд, явила Большому залу женский вариант Рона. И если раньше дело замыкалось внутри факультета, то теперь в курсе оказалась вся школа, с подлинным восторгом. Расколдовали его тут же, но это уже не имело значения. Самый неприятный сюрприз поджидал Рона в факультетской гостиной через пару дней, когда он обозвал Гермиону "бобром-заучкой". Всем стало ясно, что просто расколдовыванием всякий раз проблему не решить, и Рон поселился в больничном крыле на несколько дней. Итог оказался почти никакой, что и пришлось рыжему рассказывать чуть ли не всему дому Гриффиндора, когда после ужина близнецы пристали к младшему Уизли с требованием деталей.

— Они сказали, это какой-то артефакт, и заставили снять все с себя, и так сидеть в больничном крыле несколько дней. Но оно все равно случилось...

— А может, это твоя...

— Истинная сущность? Рончик...

— Или Рональда? Мы думали...

— У нас одна младшая сестренка...

— А выходит — две?

Все-таки я не могу воспринимать Уизли как семью. С одной стороны, держатся вместе за общие интересы, как в нормальной банде, с другой — не упускают случая самоутвердиться за счет своих, как в какой-нибудь ночлежке. Не слишком симпатичные ассоциации, но какие уж есть.

С тех пор и до самых летних каникул Рон периодически покрывался голубым сиянием, и на него уже практически перестали обращать внимание. Перед отъездом домой он так достал Дамблдора своим нытьем, что тот взялся за изучение "феномена Рональды" лично. Страдалец уезжал домой выбритым налысо. Оказывается, девочки превратили в артефакт его шевелюру. Никак не ожидал, что из косметического заклинания "желаемой внешности" можно сотворить историю, несколько месяцев развлекавшую весь Хогвартс.

Хогвартс-экспресс, стуча колесами, приближался к Лондону, когда в кармане мантии Лонгботтома раздался мелодичный звон сквозного зеркала. Невилл оглядел купе, в которое плотно утрамбовывалась вся компания. Блоссом, Грейнджер, близняшки Патил и он. А еще чемоданы близняшек и их же клетки с совами. Все составлено было так, что в купе не протолкнуться. Специально, разумеется, поскольку Рон Уизли трижды за дорогу порывался разместиться именно в этом купе. Но та же плотная упаковка не давала сейчас Невиллу выбраться в коридор для разговора по зеркалу. Он тяжело вздохнул, видимо, решив, что отвечать на вызов таки придется, так же, как и говорить при всех.

— Это бабушка...

Извиняющийся взгляд, почему-то в мою сторону. Из кармана извлеклась коробочка, похожая на женскую пудреницу, да, наверное, когда-то и бывшая таковой.

— Да, бабушка... Да, сейчас здесь... И она тоже. Э-э-э, — быстрый взгляд в нашу сторону, — хорошо, я передам.

— Гарри, бабушка очень настойчиво приглашает тебя в гости. Когда тебе будет удобно. Она меня встретит на перроне и передаст тебе портал до Серой башни. И... Гермиону она тоже приглашает. Отдельно... Для нее тоже будет портал.

Киваю. Ожидаемо. Не только у меня прорезался интерес к играм леди Августы, но и у нее ко мне. Причем идти на встречу лучше не затягивая, прямо с вокзала. Именно потому, что этого никто не ожидает. Пальчики Гермионы трогают меня за рукав мантии, встретив мой взгляд, девочка старательно трясет головой: "нет, нет, нет..." Разумеется, нет.

— Передай бабушке, что мне удобнее уйти сразу с вами. А Гермиона не придет, нечего ей там делать.

Невилл дотрагивается до поверхности зеркала:

— Бабушка, не надо порталов. Гарри говорит, ему удобнее уйти с нами сразу с перрона... Да, не заходя домой... А Гермиона не придет... Нет, совсем... Ага.

И, уже закрыв "пудреницу", кивает мне:

— Договорились.

— Невилл, а почему такое странное название — "Серая башня"?

— Так уж получилось, что хотя род Лонгботтом очень древний, у него нет своего манора. Есть несколько башен по всей Британии. Все в уединенных и труднодоступных местах. Серая башня — на скалистом островке посреди озера. И больше всего нравится бабушке. Там я и вырос.

Что же, интересно будет посмотреть.

На платформе нас с Невиллом встречала леди в строгой темно-зеленой мантии и опущенной на глаза широкополой остроконечной шляпе, из-под которой сверкали острые, внимательные глаза и выбивались на свободу несколько седых прядок. Кивнув нам головой и не сказав ни слова, она направилась к транспортному камину. Мы же хвостиком потянулись следом.

— Серая башня.

Вспышка зеленого пламени скрывает строгую леди. Мы берем по пригоршне летучего пороха из горшочка на каминной полке и отправляемся следом, сначала я, затем Невилл. Выходим в небольшой светлый зал со стрельчатыми окнами. В одно из окон светит солнце, бросая на пол разноцветные блики из верхнего витражного полукруга. Медвежьи шкуры на полу, ковры на стенах и тяжелые двуручные мечи на этих коврах, массивный дубовый стол в центре покоя.

— Дома!

Оказавшись в родных стенах, мои сопровождающие изменились. Невилл выпрямился, во взгляде появилась спокойная уверенность. Он казался странно уместен среди этих медвежьих шкур и тяжелых мечей. Августа, напротив, сняв свою шляпу, как будто сняла и покров отстраненной строгости, и смотрела сейчас на Невилла просто как бабушка на любимого внука.

— Нев, ступай к себе, переоденься и отдохни с дороги.

— В смысле не мешать тебе поговорить с Гарри? А может, ему тоже стоит отдохнуть с дороги?

Августа Лонгботтом повернулась ко мне.

— Гарри, ты задержишься у нас хотя бы до завтра?

— Думаю, это не лучшее решение, леди. Многие могли видеть, как мы вместе ушли с платформы.

— Думаешь, кто-то из Пожирателей может явиться по твою душу? Так я заблокирую камин.

— Нет, леди. Я думаю, может явиться Дамблдор, и вам будет не очень правильно его не пускать.

— Вот как. Очень интересно. И тут ты прав. Но уже вечер, как ты собираешься возвращаться к себе, особенно при заблокированном камине?

— По родовому перстню.

— Да, как же я забыла, — легкая улыбка на губах. Проверка на проверке. — Тогда, Нев, предоставь этот вечер нам с Гарри.

— Конечно, бабушка. Я пойду к себе, новости расскажу завтра.

Чай и печенье на столе, лучи закатного солнца в окнах, и легкий разговор со старой леди о разных деталях жизни в школе. Но вот я перестал чувствовать внешнее любопытное внимание, видимо, Невилл действительно уснул. Почувствовала это и Августа, моментально прервав на полуслове рассказ о рыбе, которая водится в озере у замка:

— Значит, "нечего ей там делать"? — И, в ответ на мои поднятые вопросительно брови: — Гарри, сквозное зеркало передает слова не только непосредственного собеседника, но и разговоры вокруг. Ты об этом позабыл.

— Нет. Не забыл. Напротив, произнес то, что было показано жестами.

— Вот как? Тогда получается, что Гермиона твоя девушка?

— Надеюсь, что так.

— Но тогда почему все считают, что она девушка Невилла?

— Все очень просто. Оказалось, что в Хогвартсе очень небезопасно находиться девушкам без чьей-либо явной защиты. Приворотные зелья, заклинания и ловушки, бродячие тролли, да и вообще всякие странности. Первой проблемы возникли у Парвати Патил, и я изобразил, что мы вместе. Гермиона была в курсе и не возражала. Но потом зелье подлили самой Гермионе, и мне пришлось просить помощи Невилла. Поскольку мне метаться было нельзя, слишком странно бы это выглядело.

— А почему вы не обратились к директору?

— Леди, вы верите, что тролль в школе мог появиться без его ведома? Особенно с учетом того, что охранный периметр настроен непосредственно на директора?

— Не верю. — Августа вздохнула. — Жаль. Я надеялась, что Невилл нашел себе девушку. С его образом это очень непросто.

— Да, его образ... сделан очень старательно. Пытаетесь оградить внука от судьбы запасного Избранного?

— "Запасного Избранного?"

Оп-па! Я прикусил язык, но было уже поздно.

— Уточните, молодой человек, что вы имели в виду?

— Вы, наверное, знаете, что Тот-Кого-Не-Называют специально охотился за моей семьей, хоть они и прятались и уже не участвовали в активных операциях против него. Ходили слухи, из-за какого-то пророчества, касавшегося меня.

— Что-то такое я слышала, но текст пророчества мне неизвестен.

— Каким бы он ни был, там вряд ли сказано имя "Гарри Поттер", скорее, какое-нибудь описание. Время, возраст, знак зодиака. Невилл родился всего за день до меня, практически при том же "положении звезд", и хотя Тот-Кого-Не-Называют явился к моим родителям, но потом Пожиратели пришли и к вам, и это наводит на мысли.

— Понятно. В таком ключе я не размышляла. Но это предположение многое объясняет. А я все старалась понять, о каком "избранном" вещал Дамблдор, когда приволок эту сову. — Августа задумалась и несколько минут прошло в тишине. — Но скажи мне, Гарри, почему ты настолько не веришь Дамблдору? Ведь одного тролля в школе для этого мало. Что-то было еще, связанное именно с тобой?

— При первой встрече МакГонагалл проговорилась, что именно Дамблдор ответственен за то, что меня когда-то подкинули морозной ночью на крыльцо магловского дома, завернутым в одно одеяльце. И за то, что потом я рос там в роли домового эльфа.

— Достаточная причина. Пожалуй, я расскажу тебе то, что не собиралась рассказывать посторонним. Ты рядом с Невиллом, и он считает тебя своим другом.

Августа встала из-за стола и перебралась в глубокое кресло в углу комнаты, я, последовав за ней, расположился на диване.

— Эта история началась с кодекса рода Лонгботтом... — по щелчку пальцев на столике рядом с нам появилось два бокала. Один с вином, второй с вишневым соком. Августа взяла свой и сделав маленький глоток, задумалась.

— Лонгботтом — не свободный темный род? — Одновременно с заданным вопросом я активировал над своим бокалом заклинание анализа ядов и зелий. Сок чист, еще очко в пользу леди Августы.

— Смотря как считать. Предки, напротив, гордились, что род из свободных. При том, что от главы рода и его наследника с дня совершеннолетия налагается обязательство безусловного служения Лорду Магии. Но, во-первых, любому Лорду Магии. Хоть темному, хоть светлому. Во-вторых, наследник рода сам выбирает, какому лорду служить. Не случайно девиз на нашем гербе "Верность и честь". И так все и было до последних веков, когда Лордов Магии не стало. Не из кого стало выбирать.

— А как же Темные Лорды? — Собственно я уже знал, "как", но слишком длинный язык уже один раз сегодня меня подвел.

— Гриндевальд сам признавал, что не является Темным Лордом, хоть последователи и приписывали ему этот титул. А когда Тот-Кого-Не-Называют объявил себя Темным Лордом, тут-то все и началось. Фрэнк и Алиса тогда работали в Аврорате и состояли в ор... то есть участвовали в работе, организации, возглавляемой Дамблдором. Понятно, что именно к Альбусу они и пришли с вопросами. Дамблдор сперва их успокоил и поклялся магией, что Тот-Кого-Не-Называют присвоил себе титул не по праву, а потом выудил у них подоплеку вопроса. Обрадованные новостью, что с этой стороны они свободны, дети и не особо и запирались. Когда Альбус узнал о кодексе, повторю слова Фрэнка, "он предоставил неопровержимые доказательства, что является Светлым Лордом Магии". Фрэнк с Алисой сразу же дали ему клятву верности. Первое время все были очень рады, что все так получилось, но потом что-то начало меняться. Мне ничего не рассказывали, когда я попыталась выспросить, Фрэнк ответил только: "запрет сюзерена". Магический, скорее всего. Я ничего не могла сделать, только наблюдала, как они "тускнели", будто уходили. А после одного из рейдов на поместье Лестрейнджей вообще перестали разговаривать: и со мной, и между собой. Да и с сыном тоже. Перебрались отсюда в Красную башню, что на болотах, с собой взяли только Невилла. Я пыталась выяснить напрямую у Дамблдора, что происходит, но в ответ он только улыбнулся и сказал, что "они, наверное, очень устают на заданиях."

Августа помолчала, мановением руки потребовав от домовички заменить опустевший бокал.

— Однажды в конце восемьдесят первого года меня разбудили вызовом по сквозному зеркалу. Фрэнк просил прибыть немедленно и забрать Невилла к себе. Когда я прошла камином, Красную башню уже осаждали Пожиратели. По настоянию Фрэнка я забрала Невилла и ушла, а они сразу за мной запечатали камин. Я не слишком беспокоилась, наши родовые башни специально выстроены так, что их можно защищать очень малым числом волшебников. И Красная башня в Девоншире — одна из самых надежных. Они могли отбиться, я уверена, да и несколько аварийных порталов в башне было спрятано. А потом я узнала то, что узнала. Иногда мне кажется, что они специально пустили Пожирателей в башню. Да и сейчас, в Мунго... иногда мне чудится в глазах Алисы искра разума, но тут же исчезает, как будто она не хочет возвращаться.

Одним большим глотком допив бокал, Августа откинулась в кресле, прикрыв глаза. Главное уже сказано, надо вывести человека из переживаний. Отвлечь.

— Ваша родовая архитектура сильно отличается от особняков других магических родов.

— Это тоже следствие кодекса. Случалось, что наследник и глава рода выбирали разных Лордов Магии. И сюзерены не слишком ладили друг с другом. Поэтому селиться предпочитали подальше от родственников.

— Понятно. А Невилл в курсе всей истории?

— Полностью. Но он дал магическую клятву о неразглашении. Поэтому его сейчас нет с нами. Я считала своей задачей сделать так, чтобы Дамблдор не требовал с него присяги как можно дольше. И если до совершеннолетия Невилл хоть как-то еще защищен, то вот после... Надежда была только на то, что им не заинтересуются хотя бы какое-то время. И он успеет жениться и обзавестись наследником. Но если твое предположение о "запасном Избранном" верно...

— То остается надежда, что к моменту его совершеннолетия появится еще какой-нибудь Лорд Магии, а значит, и выбор.

— Думаешь, такая надежда есть? — Августа встрепенулась, выпрямившись в кресле, грусть и апатия исчезли мгновенно.

— Думаю, есть. Но большего пока сказать не могу.

— И это уже много.

— И еще я, кажется, могу поспособствовать его знакомству с девушками, в обстановке, где не будет агентов Дамблдора, и Невилл сможет быть самим собой.

— И как же это?

— Наша компания собралась провести этим летом пару месяцев где-нибудь на море, причем знать, где именно, будет лишь организатор, который лично мне многим обязан. Я приглашаю Невилла присоединиться.

— Ты уверен в надежности этого "организатора"?

— В достаточной степени. Он связан клятвами. Да и в крайнем случае мы сможем уйти порталом или по перстню.

— Спасибо за приглашение. Мы с Невиллом обсудим этот вариант.

Это мне так намекнули на окончание разговора.

— Тогда позвольте откланяться.

Старая леди отвечает мне легким наклоном головы. Исчезаю, активировав перстень, и уже дома, поднимаясь по лестнице в спальню, подумал, что сегодня — первый раз, когда знание прочитанной истории о Гарри Поттере принесло мне не пользу, а вред. Помня о "запасном Избранном", я даже и думать не стал о других вариантах, и напрасно.

На рыбалку с Грейнджерами и Лавгудами мы выбрались в самом начале каникул. Я уговорил всех поехать не на привычное Грейнджерам озеро, а на "новое место" и, конечно, увел машину Дэна в тень. Недалеко и незаметно. Разумеется, никаких багровых небес. Просто лес чуть поглуше, да папоротники в нем пораскидистее. В остальном же — озеро как озеро, с рыбой и лягушками. Как только разбили бивак, я отделился от компании, устроившись на большой разлапистой коряге. Наблюдение за поплавком меня не привлекало, зато было дело, требующее спокойной обстановки. Передо мной лег кожаный переплет с чистыми листами пергамента и артефакт кровавого пера, когда-то созданный именно для таких случаев.

Пришло время заняться кодексом рода. С одной стороны, прямо сейчас он не был необходим, но если вдруг понадобится... Общение с Лонгботтомами убедило, что кодекс не та вещь, которую можно "накатать быстренько за полчасика". И сейчас, выписав строки шапки, я задумался над ключевым разделом. Хотя незачем быть оригинальным, ибо ничто не ново под луной.

"Каждое разумное существо имеет право на жизнь и свободу стремиться к счастью."

— Цитируешь "Декларацию независимости"? — Вопрос Гермионы из-за моего плеча выдернул из раздумий.

— Не вполне. Джефферсон указал "свободу" и "стремление к счастью" отдельно. Но свобода сама по себе порой принимает странные формы, а стремление к счастью может оставаться просто мечтами.

— Но объединив их, ты берешь только один частный случай свободы.

— Которого достаточно, у меня же нет цели написать обо всем вообще. И еще, Джефферсон не указал приоритеты.

И, снова взявшись за кровавое перо, я вывел ниже:

"Можно отнять имущество для того, чтобы защитить жизнь. Можно отнять жизнь, если это необходимо для защиты свободы разумного существа стремиться к счастью."

— Сам придумал?

— Нет. Один магловский автор.

Гермиона нахмурилась, но не возразила, а молча ушла на берег. И довольно долго там сидела, глядя на воду. Раньше она не преминула бы заявить, что "отнятие жизни" никак не частное дело. Но за последний год многое изменилось в ее взглядах. Этого молчания мне хватило, чтобы закончить начатое.

Вечером, когда Дэн сооружал маленькую коптильню, он спросил:

— Гарри, значит, ты считаешь, что магическое общество не может управляться так же, как у обычных людей?

Гермиона никому не сказала о том, что я вожусь с кодексом, но вопрос прозвучал как-то уж слишком серьезно, судя по реакции присутствующих. Дэн отставил недоделанную коптильню в сторону, а Лавгуды уселись рядышком на стволе поваленной березы и уставились на меня. Ну да, для них-то я "Светлый Лорд", и отшутиться не получится.

— Не может. У маглов "полковник Кольт уравнял людей в правах". Разница, конечно, есть, но количество на уровне взвода эту разницу перекроет. У магов иначе. Если того же Дамблдора попытаются арестовать, он легко развеет по ветру весь Аврорат, включая воспоминания. То есть официальная власть в магическом мире не дает по умолчанию силы.

— Вообще-то и у маглов так было. — Дэн слегка поморщился. — Я буду использовать это слово, раз уж оно привычнее половине присутствующих. Да и выражение "обычные люди" коряво звучит, так что ладно уж... Так вот, когда-то один обученный рыцарь с мечом легко мог разогнать крестьянское ополчение или банду разбойников с кистенями.

Я кивнул и продолжил мысль:

— И формой правления в те времена была отнюдь не всеобщая демократия.

— Гарри, — Гермиона переводила удивленный взгляд с меня на своего отца, — папа?.. то есть вы считаете, что Тот-Кого-Не-Называют и такие, как Малфой, правы?

— Опять же нет. Статус крови, не подтвержденный реальными способностями, как монархия перед французской революцией, если пользоваться историческими аналогиями. Чем кончилось — известно.

— Ты предлагаешь магическим родам, — голос Луны звучал отстраненно-холодно, — вместо статуса крови ориентироваться на уровень силы? На это многие могут согласиться. Особенно из нейтральных родов.

— Почему? Это же против любимой ими чистокровности?

— А потому, Эрми, что в большинстве случаев одно с другим совпадает. А "за магическую силу" гораздо более удобный лозунг, чем "за чистоту крови".

— Более того, — Ксенофилиус решил продолжить мысль дочери, — "в большинстве случаев", но не всегда, и это хорошо. Чистокровные семьи не в восторге от того, что некоторые древние рода, почти скатившиеся к сквибам, считаются равными им. Такое изменение приоритетов позволит провести мягкую чистку. Так что да, идея Гарри может найти поддержку среди древних семей.

Ненадолго повисло молчание, пока Дэн пристраивал коптильню над углями. Разлили горячий чай для нас и приготовили бутылку вина из запасов Ксенофилиуса для взрослых. Следующий вопрос задала Джин:

— Получается, что такие, как наша дочь, заведомо слабее и всегда будут в лучшем случае на правах средневековых йоменов?

— Ваша дочь — исключение, — Ксенофилиус отставил бокал, — но таких сильных маглорожденных мало.

— Но если Гарри прав в том, что власть связана с реальной магической силой, должно быть место и для таких, как она.

— Должно. Именно на этом играет Дамблдор, сталкивая сильных маглорожденных со старыми семьями. И чтобы решить этот конфликт, нужно что-то предложить и таким, как Гермиона. Пока у них был только путь вхождения в какой-нибудь род через свадьбу. Как, например, у Лили Эванс, матери Гарри. Но на такие браки в старых семьях все равно смотрели косо.

— Когда-то давно был еще один путь, — помешиваю угли под ведром: к запаху копченых карпов добавилась отчетливая нотка горелой шерсти. — Сильные маглорожденные могли пройти Средоточие Света или Средоточие Тьмы, и стать Лордами Магии. А при желании основать свой род.

— Да, однако пути к средоточиям давно утеряны. И потом, в легендах говорится, что при попытке стать Лордами Магии недостойные гибнут.

— Ну и что, папа? Если бы путь к силе был безопасен... — Луна не стала заканчивать фразу, потому что Ксенофилиус положил свою руку поверх ее ладошки. Впрочем, мысль и так понятна всем присутствующим.

— Значит, если такие пути будут вновь открыты, это решит проблему маглорожденных. — Гермиона, вскочив, попыталась влезть на нижнюю ветку старого дуба, скорее всего, чтобы сбросить нервное напряжение в движении. — Я найду эти пути.

Ксенофилиус кивает девочке, а потом с ехидной усмешкой смотрит на меня. Я молча ворошу угли.

Тем временем карпы закоптились достаточно, и больше никто не возвращался к серьезным темам. Обсуждали рыбалку, сорта вин и рыбные блюда. Вечером мы все вернулись к Грейнджерам, откуда Лавгуды аппарировали домой, а я ушел по перстню, чтобы не нагружать работой возможного наблюдателя.

Через несколько дней пришло письмо от Динеша Патила о том, что место для летнего отдыха всей компании подобрали и дальний портал к нему готов. Еще в прошлую встречу нам пришла идея провести лето всей нашей компанией однокурсников где-нибудь подальше от Англии с ее странными понятиями о пляжном отдыхе, и в более дружелюбной природе.

Динеш предложил цейлонское побережье, где у его рода были кое-какие связи. Кроме очень удачного расположения на другом краю света, остров имел еще и то преимущество, что через широкий пролив не действовала аппарация. Линии силы искажались, следуя рельефу морского дна, что сбивало, а могло даже и задушить, движущегося вдоль них мага. Так что местные могли ориентироваться только на дорогие дальние порталы и родовые перстни, а я — еще на козыри и срезать угол через Тени. Таким образом, остров давал дополнительные преимущества в безопасности. Вдобавок Динеш договорился с местной мастерицей зелий, мадам Поу из древнего тамильского рода, об обучении всей компании зельеварению. Бездарные уроки Снейпа надо было чем-то компенсировать. Подозреваю, хотя Динеш и декларировал нам полную свободу отдыха, мадам Поу поручили дополнительно к занятиям присматривать за нами. И об этом присмотре известили Грейнджеров, Августу Лонгботтом и Ксенофилиуса. В общем, мы отправились компанией в шесть человек: Падма, Парвати, я, Гермиона, Невилл и Луна.

Легкий ветерок гонит длинные пологие волны по поверхности Индийского океана. Совсем легкий, но тысячи миль свободной воды и достаточно времени позволили вырастить мощь, которая сейчас с рокотом накатывается на песчаный пляж. Интересно, сколько времени окажется у нас? Прошел первый курс и вот уже шестеро, если не друзей, то союзников, задумывается о совместных действиях. Еще бы два-три года спокойной жизни, но будут ли они? Похоже, не только у меня в голове бродят подобные мысли...

— Мадам Поу, могли бы вы подсказать, что делать, если нас постоянно пытаются напоить приворотными зельями? Мы, конечно, еду стараемся проверять, но рано или поздно это может получиться.

— О! Маленькая Эрмиона задумалась о будущем супруге.

— Нет. Я скорее как раз о свободе. И я не маленькая!

— А раз не маленькая, то должна понимать, что это одно и то же. Твоя свобода — это или полная бесполезность для всех, чтобы тебя не пытались поймать в сети, или тот, с кем ты будешь чувствовать себя свободной. А что до твоего вопроса... Когда идет такая охота, у нас предпочитают выбрать заранее и заключить помолвку.

— Помолвку? Не свадьбу? Но разве она что-то решает?

— Магическое обручение, Эрми, — вмешивается в разговор Луна. — У нас в старых семьях поступают так же, но есть проблема — опекун Эрми никогда не даст согласия.

— В метрополии не помнят о прямых путях. — Поу с сожалением качает кудрявой головой.

— Что вы имеете в виду? — разговор становится интересным, и я тоже навострил уши.

— В разных местах эти школы называют по разному. Не важно. Суть — можно ходить по правилам, а можно напрямую, без всяких правил. Опасно, но иногда оно того стоит.

— У школ прямого пути есть аналог обручения, не требующий участия опекунов или родителей?

— Есть. Называют ритуалом "темной связи". Но учти, отменить его будет нельзя.

— То есть потом обязательно выходить замуж за этого человека? А почему "темной"? — Гермиона просто не может удержаться и не полезть уточнять детали. Но сейчас это к лучшему, пусть лучше она сама задает вопросы, а то я, кажется, догадываюсь, о чем речь.

— Темная потому, что в свидетелях Тьма. Вдобавок используются зелья на крови. Похожи на приворотные, да. Но если амортенция разжигает страсть, то эти больше ориентированы на понимание друг друга.

— Но если просто понимание, то это же всегда хорошо? Зачем обязательно замуж потом?

— Не обязательно, маленькая Гермиона, не обязательно. Но обычно случается именно так. Да и понимание там не слишком "простое", но об этом я рассказать не смогу. Важно, что если тебе подольют ту же амортенцию, то за помощью ты побежишь к своему жениху, а не к тому, на кого составил зелье твой враг. Да, и еще одно... Первый ребенок может быть потом только от жениха. С одной стороны, это одна из причин, почему от помолвки темной связи прямая дорожка к свадьбе, а с другой, если кто-то попытается использовать насилие...

— Я согласна! Все что угодно, только бы этот Уизли мне в кошмарах не являлся!

— О чем ты говоришь? — Поу искренне недоумевает, а Луна выглядит обеспокоенной.

— Эрми, а он тебе снится, что ли? Рассказывай.

— Не хочу. — Гермиона опускает взгляд в землю и в голосе звучат слезы. — Ну... Иногда снятся кошмары, что меня привязали в каком-то подвале, и туда заходит Рон. А я ничего не могу сделать. Потом просыпаюсь. В общем, я согласна привораживаться к Гарри по этой вашей темной связи.

— Да-а-а? Вообще-то неплохо, чтобы и Гарри был согласен. Или ты так не считаешь? — Поу явно дразнит Гермиону, пытаясь вытащить из того настроения, в которое она скатилась. Мне отчетливо захотелось придушить одного-двух представителей "светлых сил" в Хогвартсе. Все-таки что-то ей успели сделать. Вряд ли зелье, скорее, попытка легилименции во время сна от столкновения с защитой артефактов превратилась в кошмар.

— Да... конечно... Гарри... — Смотрит на меня мокрыми глазами. — Ты же не против?

— Куда же я от тебя денусь? — Вздыхаю, стараясь, чтоб это не было заметно. Всю жизнь, и свою и не свою, я считал свадьбу и себя какими-то параллельными явлениями. Но мы действительно в ответе за прирученных котят. — Скажите, мадам Поу, я правильно понимаю, что ритуал изменяет личности участников, и именно на этом основано его действие?

— Конечно. Он же не зря считается ритуалом обручения. Что еще нужно для совместной жизни?

Наблюдаю внезапно высохшие и ставшие вдруг огромными глаза Гермионы. Не ожидала? То-то же.

— Но как? Зачем? Это же... — Редкий случай, Гермиона не находит слов. Хотя вообще-то с момента нашего знакомства она стала более эмоциональной, так что случай явно не последний.

— А в чем дело? — Теперь уже в недоумении Поу, но на выручку приходит Падма:

— На Западе верят, особенно среди маглов, что людей-половинок Бог отлил в готовом виде. И надо только найти свою, а меняться не нужно.

— Ну и как? Находят? — Поу веселится, дескать, вон какую смешную глупость придумали люди.

— Сперва говорят, что нашли. Потом говорят, что ошиблись. — Парвати тоже не остается в стороне, и они веселятся уже втроем.

— Гермиона, надеюсь, ты не веришь в эту чушь?

— Ну, э-э-э... Не знаю. А это неправда?

— П-ф-ф. Разумеется. Это могло бы быть правдой, будь человек неизменным, раз и навсегда отлитым из бронзы. Болт с гайкой могут просто подходить или не подходить друг другу. А человек больше похож на пламя свечи — оно только выглядит одинаковым, а реально каждую секунду не имеет ни одной общей частицы с собой прошлым. То есть требуется не то, чтобы двое "подошли" друг другу в какой-то момент, а чтобы танец жизни был общим. Особенно сильно приходится меняться вначале, за тем и ритуал "темной связи".

— А на западе, в чистокровных семьях, просто подливают амортенции. И опа! — Парвати не утерпела вставить свою реплику.

— Но амортенция же только сводит? Как они потом? — По лицу Поу ясно читалось: "что за чушь ты говоришь?"

— Ну да, поэтому подливают в раннем возрасте, пока человек еще легко меняется. Вон Гермионе уже пробовали подлить и не смотрят, что вредно для мозгов. Папа говорил, считается "меньший риск", чем если после свадьбы не поживется вместе.

— Логика присутствует, хоть и вывернутая. — С этой стороны на ситуацию я не догадался посмотреть и сейчас срочно перестраивал в голове картину событий. — Если все равно брак связывают нерасторжимым магическим ритуалом, то есть смысл заставить будущих супругов измениться друг под друга. Все равно им будет некуда деваться. И легче меняться в раннем возрасте. Особенно если влепить такой магической кувалдой по голове, как амортенция. Тут хоть у кого крыша поедет.

— Мерзость. — Настроение Поу этот разговор испортил. — Но... Зато никакой "темной магии", ага. И все такие светлые-светлые.

— Но ведь тот ритуал, который ты предложила, тоже будет нас менять. Так в чем разница? — Гермиона говорит тихо, почти шепотом, бросив рисовать на песке палочкой какие-то узоры.

— Тем, что изменения будете выбирать вы сами. Быть вместе значит всегда меняться. Просто можно заранее подумать, cколь сильно придется меняться именно с этим человеком. В какую сторону, и согласна ли ты на такое. Вот, например, с Гарри?

Девочка смотрит на меня и медленно кивает головой. Я тоже молча подтверждаю свое согласие. Вообще-то я сейчас подставляю Гермиону под удар чуть более чем полностью. Примерно неделю назад я внимательно рассмотрел свою магию и связь с этим телом. Оказалось, несмотря на полное воплощение, моя личность по-прежнему записана в огненных завитках, и не может меняться так, как менялась бы личность обычного мага этого мира. Так что, если ритуал связывает пару вместе, то все изменения достанутся на долю Гермионы. Впрочем, мне так даже удобнее.

* * *

Для ритуала пришлось покинуть пляжи побережья и перебраться в узкую горную долину с маленьким храмом внутри скалы, на уступе ущелья. Зелье мы с Гермионой варили сами, хотя, конечно, под внимательным наблюдением Поу. И вот темно-коричневая, почти черная жидкость с острым и свежим запахом разлита из котла в две каменные чаши, черную и белую, а Поу подает нам обсидиановый нож:

— Пригоршню крови. Эрмиона — в белую, Гарри — в черную.

Надрезаю ладонь и, как только последняя капля стекает в зелье, рана затягивается, а зелье меняет цвет. Сейчас в белой чаше плещется что-то похожее на молоко, а в черной цвет исчезает вовсе и можно было бы подумать, будто это просто вода, если бы не опаловые переливы в ней. Повинуясь жесту Поу, забираем чаши с подставок, причем мне велено взять белую с молочной жидкостью, а Гермионе черную с серебристой.

— Это ваше питье и еда на ближайшие двое суток. А теперь идите за мной.

Две комнатки, вырубленные в камне, напоминают тюремные камеры в пещерах под Янтарным замком. Узкие пролазы вместо дверей, туалет, рукомойник, уходящая куда-то вверх вентиляция, и никаких окон. Но воздух свежий, теплый, пахнет цветами и травами. Вместо тюремных нар или вонючей соломы — удобные плетеные кресла с подушками на них. В стене между камерами проделана дыра, через которую можно говорить, или просунуть руку, но не более.

— Заходите каждый в свою комнату, раздевайтесь. Все амулеты тоже снимайте, только родовой перстень, Гарри, можешь оставить — он участвует. Зелье забирайте с собой.

Гермиона смотрела на Поу снова ставшими очень большими почерневшими глазами, но спорить не стала, и ушла к себе. Собрав наши вещи, Поу ушла, задвинув за нами узкие входы каменными дверьми. Магические светильники погасли, на нас опустились темнота и тишина.

— Гарри? Мне страшно здесь. Кажется, будто это тот подвал... и я тоже голая, как там.

— Эрми? Ты ведь знаешь, что это не так. Ты же умная девушка.

— Знаю, но все равно, — шорох в отверстии, разделяющем камеры. — Гарри, ты можешь нащупать мою руку?

Как только наши руки соприкасаются, Гермиона сжимает мою ладонь, а потом, немного успокоившись, переплетает пальцы.

— Ты здесь. Извини... Сейчас понимаю, что глупые страхи.

— Если они сейчас глупые, может расскажешь, что тебе тогда приснилось?

— Тогда! Если бы только тогда... я уже несколько месяцев не могу спокойно спать. — Оп-па! А я все пропустил, думая, что это просто усталость к концу учебного года. — Снится все время одно и то же. Как будто я открываю глаза в своей кровати в Хогвартсе, но как бы не просыпаюсь. Все вижу, но пошевелиться не могу. Слышу, как открывается дверь спальни, потом отдергивается полог кровати и там Дамблдор. Он делает какой-то жест палочкой, я взлетаю из-под одеяла. Совсем голая, хотя я помню, что надевала пижаму перед сном. Во сне помню. Потом он идет по коридорам, а я плыву перед ним, так, без ничего, и не могу пошевелиться или издать хоть звук. Спускаемся в подземелья и входим в какой-то зал с большим каменным алтарем в центре. Дамблдор опускает меня на алтарь и уходит. Через некоторое время появляется Рон, и смотрит на меня с такой мерзкой ухмылкой, а я чувствую, что ничего не могу сделать, и просыпаюсь. У себя в спальне наверху, под одеялом, в пижаме, как и ложилась. Только вся мокрая от пота. И так каждый день. Я уже даже начинала подозревать, что это не сон, но завязала на пуговицы пижамы хитрую нитку. Она утром оставалась на месте. Ну а потом, когда дома и здесь снилось то же самое, сразу ясно, что сон.

— А почему мне не рассказала?

— Так просто сон же. Наверно, переутомилась...

— Нет, Эрми. Сон, но не "просто". Похоже, Дамблдор владеет магией снов. По счастью, плохо.

— Хочешь сказать, что он на меня специально эти кошмары насылал?

— Специально. А вот на счет кошмаров — не уверен. Сюжет мог быть задуман несколько другим, но твоя защита превратила его в то, что ты видела. И похоже, он недостаточно опытен в этой магии и не мог узнать, что получилось. Иначе бы не транслировал одно и то же.

— А ты ей владеешь?

— Нет. Знаю только самые азы.

— Жаль, а я думала, ты подскажешь, как защититься.

— Что-нибудь придумаем. И почему бы тебе не поспать прямо сейчас? Я рядом...

— Не усну.

— У нас тут зелье стоит. Судя по составу, должно быть вполне снотворным.

— А, это я не сообразила. Сейчас, только не уходи, я хочу, чтобы ты меня за руку держал, когда засыпать буду.

Да уж, буду держать. Я полный профан в магии снов, но и то помню, что кровь, прикосновение, как и козырный контакт, может дать возможность присутствовать во сне. Потому тоже пью из своей чаши и как бы сразу не треть содержимого.

Опять сплетаем пальцы. Гермиона молчит, а я медленно глажу ее ладонь, выписывая большим пальцем круги и восьмерки. Глаза закрываются сами собой.

Мы стоим посреди спальни девочек в Гриффиндорской башне. Пологи над четырьмя кроватями задернуты, оттуда раздается посапывание, а одна, около нас, пуста. Отсутствие одежды на нас позволяет сразу заметить — Гермиона выглядит года на три старше, а я — вообще как Мерлин, или призрак Образа. В своем взрослом теле, иначе говоря.

— А ты большой. И на себя не похож. — Гермиона рассматривает меня с любопытством, без страха или стеснения. И похоже, не сомневается, что это именно я.

— Ты тоже выглядишь старше.

— Я всегда во сне выгляжу старше. Мне непонятно, почему я тебя не стесняюсь?

— Это же твой сон.

— Но директора и Уизли я стеснялась...

Пожимаю плечами. На самом деле я знаю ответ, даже здесь, во сне. И он прост — моя кровь в напитке. Но говорить ей об этом не стану.

— Давай заберемся в кровать, а то еще кто-нибудь нас увидит. А утром я тебе твою одежду принесу.

Гермиона, похоже, все-таки запуталась в снах и думает, что мы сейчас в Хогвартсе. Я устраиваюсь на краешке и накрываюсь одеялом. Гермиона задергивает полог и ложится рядом, сразу проваливаясь в сон внутри сна. А мне снилось, как будто я никак не могу уснуть и слышу, как открывается дверь спальни, отдергивается полог, и из-за него заглядывает бородатая рожа, которая тут же исчезает, обнаружив мою руку с направленной ему прямо в глаз палочкой. Тихие шаги и звук закрывающейся двери. А я кладу карандаш на прикроватную тумбочку. Ночью все кошки серы, а палочки — волшебные. И почти сразу меня тоже уносит в сон во сне, где нет ни спальни в башне, ни кровати, только мерцающая пустота, в которой Гермиона прижимается ко мне спиной, а тонкие и светящиеся нити наматываются на нас, стягивая в плотный кокон.

Проснулись мы одновременно от движения наших рук в дыре между камерами. Ладонь Гермионы явно затекла от неудобно повернутой руки. Девушка шипит и пытается шевелить пальцами, которые я тихонько массирую.

— Весь бок отлежала. Но выспалась, сейчас Дамблдор не приходил.

— Приходил, просто ты спала.

— И что?

— Он меня встретил, и убрался. Похоже, он действительно знает что-то из магии снов, только отрывочно. Иначе бы понимал, что на дорогах снов нельзя поворачивать назад. Такое уж у них свойство.

— И что теперь?

— Теперь? Любая его попытка прийти в твой сон, с этим сюжетом, или с другим, приведет ко встрече со мной. Он не прошел мимо меня, повернул назад, и теперь, пока не пройдет, дороги снов его дальше к тебе не пустят.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо. Мимо меня ему не пройти. Директор, конечно, силен, но здесь важна не сила, а навыки, которых нет. Теперь можешь спать спокойно.

— Только я, кажется, выспалась. Знаешь, я в школе даже как-то не знала, что такое не высыпаться. Мама наклеила на большие стенные часы цветные бумажки. Школа, уроки, общение с родителями, сон...

Гермиона рассказывала про школу, родителей, несостоявшихся подружек. Похоже, просто чтобы что-то говорить. А я слушал. В основном молча, но внимательно и это была первая странность, раньше меня бы такие истории утомили очень быстро. Даже прошлое симпатичных мне девушек никогда меня особо не интересовало, разве что те его элементы, которые могут сказаться на настоящем. А тут вот слушаю час за часом. Мелочи, игры, случаи, про спасенного из колодца кота или скворечник на яблоне. Чуть отстраненное состояние покоя.

А потом мы опять пили зелье, чтобы заглушить появившийся голод и опять провалились в сон. Та же пустота и тьма без времени и направления, и опять вокруг нас наматывается кокон из светящихся нитей. Но теперь он не сжимает плотно, а создает шар-гнездо, внутри которого мы. И я замечаю новые странности с собой. Во-первых, что-то происходит со мной, но оно не вызывает опасений. Во-вторых, я странно реагирую на Гермиону, отмечая, что ее повзрослевшее нагое тело красиво, но это воспринимается просто как факт. Страсть спит, в отличие от нежности и заботы. Я устраиваю свернувшуюся клубочком девушку на коленях, и мы вместе засыпаем во сне.

Я опять оказываюсь в хогвартской спальне и, судя по стопке книг на тумбочке, это кровать Гермионы, но сейчас я тут один. Вновь шорох открывающейся двери. Поднимаю руку взять карандаш, и вижу когти своей демонической формы. Провожу языком по клыкам во рту и широкой дружелюбной улыбкой встречаю появление бородатой физиономии. На память приходит фраза из сказки: "Бабушка, для чего тебе такие большие зубы?" Дамблдор отшатывается; сон сразу рассыпается, вместе с гриффиндорской спальней. На сей раз наведенный сценарий прервался в самом начале, но это единственное, что сможет узнать директор. Не уверен даже, что ему удастся заметить мое присутствие в сюжете.

Вокруг просторная комната, которая кажется домом, угли в камине, все еще греющие живым теплом, и спящая Гермиона у меня на руках. Меня наполняет чувство завершения, итога и покоя.

* * *

Выпустили нас, когда было допито все зелье и уже не хотелось ни спать, ни говорить. Медленно разгорелся бледный огонек магического светильника, самую малость, чтобы не слепить глаза. Поу принесла наши вещи и отправила по комнатам, поскольку снаружи оказалась середина ночи. Но мы, не сговариваясь, свернули в одну комнату, мою, кажется, и улеглись рядышком, как в тех снах. Наверное, действие зелья еще не полностью прошло.

А потом было утро, дорога к морю, взгляды Невилла и Луны, которым было ужасно любопытно, но они изо всех сил сдерживались . Беззаботные улыбки сестричек Патил и шорох прибоя о песок.

Дрожащими руками я отодвинул от себя сверток с мантией-невидимкой и устало откинулся в кресле. Можно сказать, мне повезло. Повезло, что мы с Гермионой решили вернуться не к самому началу учебы, а на две недели раньше. Хотя причина была никак не связанной с этой мантией. Соберись мы в Косой переулок за покупками сразу перед школой, нас было бы слишком легко вычислить и подкараулить. Собственно говоря, это и так ничто не мешало сделать, но зато мы были куда свободнее в выборе времени. Да к тому же утренние часы пятницы — не самое очевидное решение, но все равно слежка за нами появилась, как раз когда впереди замаячил наконец выход из последней лавки со всяким чародейно-учебным хламом. Я взял Гермиону за руку и мы ушли по перстню. В Оаквуде посторонних не обнаружили. Расставшись с Гермионой у Грейнджеров, я направился по карте сюда, в домик на скалах. Впереди у меня была всего пара задач: разобраться с мантией-невидимкой и нарисовать несколько козырей. Полно времени. Это я тогда так считал.

Сюрпризы начались сразу, стоило мне развернуть мантию. Ментальное давление мутило рассудок и корежило щиты, а ведь я ее даже не надевал. Сначала я пытался понять, что произошло, и почему сила артефакта так резко увеличилась. Изменений не находил. И во многом случайно решил проверить не мантию, а себя. Тут-то и обнаружил всю степень своей наивности и самоуверенности. Огненных завитков, хранящих мою личность, больше не существовало. С одной стороны, это означало, что процесс моего слияния с телом полностью завершился, и завершился успешно. Во мне ничего не осталось от призрака Образа. А с другой, ритуал "темной связи" оказался неожиданно мощным, если смог повлиять даже на проходящие под управлением Образа процессы. Следовало признать, что изменения личности произошли, скорее всего, не только у Гермионы.

Еще один эффект случившегося — мои ментальные щиты теперь только мои, Образ меня больше не оберегает. С адептами Сил, например, тем же Дамблдором, я по-прежнему справлюсь, а вот артефакт, созданный Дваркиным в огне изначального Образа, представляет для меня серьезную опасность. И просто закинуть ее в сейф я тоже не могу. При изучении через знак Силы стали видны связи, идущие от артефакта через тени к его создателю и еще куда-то. Подозреваю, к месту создания. Значит, Образу не составит труда выдернуть мантию из любого сейфа. Почти любого, оставалась еще синяя пещера и Дворы Хаоса, куда Образу не дотянуться. Но есть у меня подозрение, что до пещеры я просто не успею добраться, артефакт выдернут из-под носа раньше. Почему не выдернули до сих пор, трудно сказать — может, работал расчет на мое обращение в приверженца порядка. Остается второй вариант; достаю из колоды козырь Мерлина.

— Привет.

— О! Братишка. Привет. Что-то хотел?

— Да. Держи крепче. — Швыряю в окно козыря сверток с мантией.

— Оп! Что это? И кстати, оно рвется обратно.

— Не отпускай. Это артефакт изначального Образа, созданный лично Дваркином. Надеюсь, ты сможешь его надежно спрятать, чтобы он не сбежал из Дворов.

— А раз ты кинул его без предупреждения, он может подслушивать разговор? Что это вообще такое?

— По легенде — мантия-невидимка. На деле — машина для промывки мозгов и изготовления фанатиков Образа.

— Тогда лучше отдать его Сугуи, он найдет, куда пристроить. Есть еще что-то срочное?

— Нет. Спасибо, между прочим.

Закрыв контакт, я с облегчением выдохнул. Очень надеюсь, что теперь эта тряпочка перестала быть моей проблемой.

Оставалась вторая задача из тех, ради которых я и отправился в эту тень. Карты. Одно из моих основных преимуществ перед местными магами. Их изготовил пять штук. Две личных — с изображениями Корвина и себя самого, для Корвина, и три карты мест для Хогвартса. Верхняя площадка Астрономической башни, чтобы приходить ночью. Хижина Хагрида и густые кусты со стороны леса — это для дня, уединенное место, уже на территории. Ну и Визжащая хижина, если понадобится попасть за территорию. Задумался было о том, чтобы нарисовать свою спальню в доме Гриффиндора, но пока отказался от этой затеи — там постоянно толчется куча народа. Осталось передать средство связи.

Корвин сидел в какой-то полутемной зале, смахивающей на харчевню, с кружкой эля. Судя по расфокусированному взгляду, явно не первой.

— Привет. Я — Гарри.

— Вижу. И помню. Не настолько пьян. Гарри, значит. Не идет тебе имя, не, не идет... Как же мне тебя называть? Уж точно не сыночком. Я Мерлина-то по имени называю, а ты младший, во, будешь Младшим. А что хотел-то?

Я вижу, настолько он не пьян, но сейчас это неважно. Козырь не потеряет.

— Моя карта, для связи.

— Это хорошо, это правильно, — он задержал на секунду взгляд на рисунке, хмыкнул, убирая карту к остальной колоде.

— Как у вас дела с Реддлом?

— Что ему сделается? Вроде бы в алый квартал отправился. Тело получил молодое, желания тоже.

— А ты?

— А что я? — Он сделал неопределенный жест, затем сжал пальцы на ручке кружки. — Я эль пью, он в этой тени чудо как хорош.

— Тогда не стану мешать.

Закрываю контакт с ощущением какой-то неправильности. Я помню, как он рассказывал мне, то есть Мерлину, про то, как встретил Дару, и что из этого вышло. Возникает идея познакомить его с хорошей девушкой,.. а в следующую секунду удивляюсь своим мыслям. С каких пор мне такое вообще приходит в голову? Сделав круг, мысли возвращаются к ритуалу "темной связи". Он точно изменил меня, знать бы еще, как именно.

* * *

Последние дни перед отъездом в школу прошли в денежных хлопотах. Пара операций с акциями в магловском мире, проведенных мной за год, оказались очень успешными — знание развития событий в соседних тенях хоть и не дает гарантированных предсказаний, но содержит подсказки. Если добавить к этому несколько партий переправленного гоблинам золота, я мог оперировать уже довольно крупными суммами. И в первую очередь стоило потратить их на безопасность. Причем не свою. Как ни поверни, самым слабым моим местом оставались Грейнджеры. И если за Гермионой я мог присматривать в школе, да и сама она способна преподнести кое-какие сюрпризы, то с родителями дело обстояло хуже. Сколько бы я ни обвешивал их артефактами, это не могло существенно изменить ситуацию. Привязка к дому и работе делала их очень удобной мишенью. Я еще не знал, как буду уговаривать Дэна покинуть насиженное гнездо, но очевидно, деньги сыграют здесь не последнюю роль. Поэтому я вывел с помощью гоблинов значительную сумму в магловский банк, открыв счет на Дэниэла Альберта Грейнджера, и после этого отправил с Пайном ему записку с приглашением зайти вечером. Однако никого переубеждать не пришлось, у Дэна мысли двигались по тому же пути, и разговор он начал первым:

— Гарри, я вот что подумал. Ты поставил нам всякую защиту, в основном от желающих покопаться в голове. Но ведь элементарно использовать нас в качестве заложников она не помешает?

— Есть еще резервный план с участием домовика. Но ты прав, здесь слабое место.

— Про домовика я не подумал. Но все равно, мы с Джин обсудили и решили, что часть денег, которые откладывали на старость, стоит использовать сейчас, а то старости может и не случиться. Короче, мы ушли из клиники и, как только завтра вы уедете в школу, отправляемся в путешествие по Европе.

— Хорошая идея, но зачем ограничиваться Европой? Дэн, ты ведь наверняка читал в Гермиониных книгах о прошлой магической войне?

— Читал. И в книгах, и в старых номерах "Пророка", которые она как-то притащила.

— Что скажешь про тактику этой войны?

Дэн хмыкнул:

— По мне, так это не война вовсе. Маги сильно себе польстили. Похоже скорее на распоясавшуюся террористическую организацию или схватку мафиозных кланов.

— Именно. И тактика при нападении на семьи маглорожденных все время одна и та же. Выяснить место жительства, скорее всего, через списки учеников Хогвартса в министерстве. Ночью — неожиданная атака с использованием аппарирования прямо к порогу, и потом немедленный отход. Это единая общая тактика. "Светлые силы" при атаках на поместья сторонников "темного лорда" действовали так же. При этом все стороны плохо знают маггловский мир.

— Мы на это и рассчитывали. Отель можно выбирать случайным образом. Даже если мы снимем домик где-нибудь в Европе, его адреса не будет в министерстве магии.

— Да. И все-таки вы будете оставаться в каждом месте подолгу. Речь ведь идет не о каникулах, а о нескольких ближайших годах. Переезжать раз в два-три дня... Вы от такого быстро устанете.

— Ты прав. С моим опытом еще куда ни шло, а Джин долго не продержится. Хотя сейчас хорохорится, утверждая, что ей все нипочем. А что вместо этого? Дом-прицеп? Думал о нем, но очень уж там тесно.

— Есть еще такой вариант, — придвигаю по столу в сторону собеседника толстый иллюстрированный каталог с заложенной закладкой.

— Морские яхты? Неожиданно. Но там цены...

Выкладываю на стол банковскую карту и бумажку с кодами счета.

— Счет оформлен на вас и денег там достаточно.

— Гм... С чего бы? Как говорят американцы, "дружба — дружбой, а деньги..."

— Рассматриваю вас как будущих родственников. Эрми вам не рассказывала?

— Про это ваше темно-магическое обручение? Рассказала. Было желание выпороть вас. Обоих. Да Джин отговорила. Куда вы торопитесь?

— Жизнь торопит. И ты это отлично понимаешь, иначе не пришел бы сегодня говорить об отъезде.

— Ладно. Ты у нас, стало быть, богатый жених. Как-то всегда думал, что Гермиона скорее подберет какого-нибудь нищего поэта.

Я криво улыбнулся.

— А это уже просто случай, — и снова подвинул каталог в центр стола.

— Ладно, сейчас посмотрим, что здесь. Подожди, это же даже не яхта, это целый... Сто десять футов и водоизмещение сто двадцать пять тонн.

— Все-таки яхта. Там полно всякой автоматики, минимальный экипаж — три человека.

— Зачем такая?

— Дэн, вам там жить предстоит, а не просто прокатиться. И жить долго. И кроме того, у конкретно этой модели на главной палубе, рядом с мастер-каютой еще две гостевых. Мне кажется, они нам не будут лишними.

— Собираетесь приходить с Гермионой в гости? Как это у вас... аппарировать?

— Как раз аппарировать туда не получится. Ни у кого. И это еще один плюс. Я же говорил, почему мы предпочли летом отдыхать на острове. А яхта — это даже не остров. Но способ попадать в гости у нас будет.

— Серьезный аргумент. Принимается. Но цены... — он покачал головой.

— Я вижу только один минус. На яхту не взять с собой домовика. Они сильно связаны с магией земли и над свободной водой находиться не могут.

— Ничего. Мы традиционно. По-магловски. — Дэн усмехнулся, но сразу стал серьезным. — А что с экипажем?

— Экипаж набирает капитан. Я предполагаю, со времен службы у вас остались контакты в нужных кругах?

— Вот как... Остались. Не только контакты, но и друзья. Не все из них после увольнения в запас хорошо прижились на берегу, так что есть кого пригласить. Но им надо предлагать нормальные деньги.

— Это усмотрение капитана же, корабль ваш. На счете денег достаточно, а если потребуется, будут еще.

— Наш... А ты?

— А я просто друг дочери и гость. Не более. Чем меньше будут знать о моем касательстве к этой затее, тем лучше.

— Что ж, согласен. Пойду-ка я домой, начну набор команды. Предложу, пожалуй, Джин должность кока... — он щелкнул пальцами, — или, может, даже, старшего в абордажной команде.

Проводил Дэна, мысленно отметив, что мне потребуется еще одна карта — для прохода в свою каюту. Перенести родовой алтарь на яхту невозможно — магия рода, так же, как и домовики, связана с землей.

На следующий день в Хогвартс-экспрессе к нашей компании добавилась Луна. Забавно было наблюдать, как Невилл пытается опекать девочку. Пока еще неуклюже и неуверенно, но явно не собираясь отступать. А Луна улыбалась и старалась поправлять его ошибки. Позднее, в школе, я спросил, как ей понравился Невилл, и получил ответ: "он мне ни разу не врал", явно намекающий на наш старый разговор, когда я только появился в этом мире.

Учебный год начался с вызова к директору в первый же вечер. Похоже, его уже давно разбирало любопытство, но разыскать меня на каникулах он не смог. И с первых же фраз стало ясно, какого рода.

— Проходи, Гарри, садись. Лимонную дольку?

— Нет, спасибо. — Привычка — могущественная штука.

— Как провел каникулы?

— Отлично, сэр. Отдохнул, загорел.

— Ну да, ну да. Где-нибудь на юге, наверное? — Молча пожимаю плечами. — Но это неважно. Надеюсь, среди радостей отдыха ты не забыл события весеннего семестра?

— Не знаю, это было так давно...

Изображаю полную беззаботность, и тут же чувствую ментальную атаку. Но в полном безветрии моего воображаемого мира снег лежит ровно и ярко блестит на солнце. Сверкают льды на скальных уступах, а тишина шепчет эхом мыслей пришедшего: "Что же мальчишка скрывает? Мальчишка... Мальчишка... Мальчи..." На фоне гор и вечных снегов Дамблдор сам себе начинает казаться мальчишкой. Директор трясет головой, выныривая из воображаемого мира, но с упрямством носорога лезет вновь в ту же жадную до чужих мыслей тишину: "Да он, похоже, вообще ни о чем не думает. Думает... Думает... Истинный герой — голова пустая... тая... тая..." Незадачливый легилимент откидывается в кресле, вытирая пот со лба, а я сохраняю все ту же вежливую улыбку.

— Гарри, ты ведь помнишь, профессор Квиррелл весной куда-то исчез, и мне пришлось его замещать.

— Исчез? — Нет уж, официально я не в курсе. — Я думал, просто уволился. Но что с ним случилось?

— Не знаю, Гарри. В том-то и дело, что не знаю. Я искал его, но никаких следов. И я хотел бы попросить тебя помочь. Вспомни, видел ли ты профессора перед его исчезновением?

— Конечно. — Правда и только правда. Многие адепты Образа могут распознавать ложь. — На занятиях. У нас как раз его урок был в тот день после обеда.

Директор морщится: не тот ответ, что ему нужен.

— Да, Гарри, я помню. А не видел ли ты его позднее?

— Позднее? — Делаю вид, что задумался. — Ну да, видел. За ужином, перед тем как уйти спать.

Опять ни слова лжи, но у директора должно сложиться впечатление, что раз речь зашла про "спать", то про "еще позднее" спрашивать бессмысленно. А ведь я действительно в спальню заходил, только ненадолго.

— На ужине, да, я тоже помню. А не видел ли ты его где-нибудь в неожиданном месте?

— Нет, сэр. Только в его кабинете, в Большом зале, и еще в его комнате один раз. — И опять только правда, именно из своей комнаты Реддл и отбыл прямиком в Янтарь.

— Жаль. Но что же поделать, буду дальше его искать. Не дело оставлять профессора в беде. Можешь идти, Гарри, отбой скоро.

Чувствуя потерю интереса, быстренько смываюсь из кабинета, в тот момент еще не зная, что эта потеря интереса окажется тотальной. С чем она связана, могу только предполагать. Но если Дамблдор в курсе, как действует философский камень, а он наверняка знает, после совместных работ с Фламелем, то может подумать, что Реддл теперь — Светлый лорд. Ну и зачем тогда ему "избранный", если Реддл служит сейчас той же силе? Другое дело — и в королевской семье Янтаря это отлично известно — Образ не препятствует конфликтам между своими адептами, как между пауками в банке. Более того, частенько провоцирует их, исходя из принципа "выживет достойный". Но это не общедоступная информация, и Дамблдор вполне может о ней не знать.

Дополнительным аргументом за именно такое понимание действий директора стало поведение профессора Снейпа. Он повеселел, выпрямился, расправил плечи и стал еще более едким и придирчивым. Правда, на качестве преподавания зелий это почти не сказалось. По-видимому, когда Том стал Светлым лордом, темные метки у его последователей исчезли, и Дамблдор не мог этого пропустить. Так или иначе, планы использования "избранного" рассыпались в прах, и моя персона перестала интересовать директора чуть более чем полностью.

Снижение напряженности интриг позволило нам с Гермионой сосредоточиться на квиддиче. Нет, мы не стали фанатами этой игры, хотя, по общему мнению, играли очень хорошо и считались "надеждой факультета". Просто я, когда к слову пришлось, напомнил Гермионе фразу, вскользь брошенную Дэном уже по пути на вокзал: "Раз уж есть такое устройство, как метла, глупо было бы не попытаться превратить яхту в карманный авианосец."

И теперь над квиддичским полем мы тренировали не совсем те навыки, которые предполагались окружающими. В первую очередь уже использовавшуюся мной в дуэли пару заклинаний — невидимость и иллюзию. Так что по ходу игры мы находились вовсе не в тех точках пространства, где видели нас товарищи по команде. А мне вдобавок пришлось еще тренировать "воздушный кулак", для поддержания правдоподобности иллюзии. Поскольку иллюзорная бита сама по себе никак направления полета бладжеров не меняла.

Гермиона первое время дулась, что я тренирую "реально боевые" заклинания, а она "просто так летает", однако согласилась, что ловцу незачем колотить кого-то воздушным кулаком. Тогда у нее возникла идея побороться с невидимостью снитча. Но обнаружилось, что заклинаний невидимости много разных и то, что наложено на снитч, явно отличается от того, которое могут применить атакующие маги. Сперва мы застряли на этом, но потом вспомнили, что маги знать не знают обычной физики, а про аэродинамику вообще не слышали. А если кто из маглорожденных и слышал, то за время учебы в Хогвартсе успел позабыть. В результате появилась идея изменить зрение так, чтобы стали видны воздушные завихрения. Через пару недель возни результата удалось добиться, причем я даже почти не подсказывал Гермионе, так что это целиком был ее успех. И теперь можно наблюдать на каждой тренировке, как в воздухе протягиваются фиолетовые шлейфы, а за спинами игроков остаются темно-чернильные полосы красиво завихряющихся турбулентностей. А вот и бледно-лиловый шлейф посреди поля, который начинается как бы ниоткуда — где-то там шарик с крылышками.

В дни особо мерзкой погоды вся наша компания собиралась в библиотеке вокруг одного стола, раскладывались толстые фолианты и конспекты лекций, но настоящей темой обсуждения становилась Гермионина тетрадка с переводом. Луна пыталась создавать новые заклинания "по древней системе" и для этого привлекала интеллект всей компании. На удивление, охранные чары библиотеки никак не реагировали на беспалочковую магию, да и мадам Пинс обращала внимание только на излишне громкие разговоры. Больше всего происходящее удивило Невилла, но он предпочитал слушать девочек молча. А я присутствовал в качестве страховки, на случай, если четверо экспериментаторш сотворят что-то действительно опасное или сильно заметное. Участие в обсуждениях не принимал по просьбе Луны и Гермионы — "мы сами хотим разобраться".

Уставая разбираться с незнакомой системой магии, девочки порой срывались в обычную болтовню и перемывание косточек знакомым. Достаточно редко, надо признать, могло быть и хуже. И главной темой, как и для большинства однокурсниц, оказывался Гилдерой Локхарт — новый преподаватель защиты от темных искусств. Как по мне, писатель вполне сносный, но ни разу не боевой маг, каким пытался себя представить. Здесь я тоже помалкивал, предпочитая быть слушателем. Разговоры в нашей компании отличались от звучавших в гриффиндорской гостиной. Вместо "как обратить на себя его внимание?" обсуждалось "что они в нем нашли?" Надо сказать, мне тоже было любопытно. Ответ сформулировала Луна, причем как само собой разумеющейся и очевидный. Впрочем, иного я от Видящей и не ожидал, хотя и удивился, что она решила говорить вслух. Похоже, чувствует себя в нашей компании достаточно уютно.

— Да все просто, — Луна щелкнула пальцем по редиске, изображающей серьгу у нее в ухе. — Девочкам хочется влюбляться в "старших".

— А что он, единственный, что ли? — Гермиона удивленно уставилась на подружку.

— Ну конечно. А в кого еще? Остальные преподаватели уже слишком старые, и главное, дистанцию держат. Они где-то там... — Луна подняла глаза в потолок, — или там... — она посмотрела в пол.

— Это ты про Снейпа, что ли? Так он гад и...

— Да. Короче, остальные преподаватели не подходят. У маглов хоть еще всякие артисты есть, певцы. Поют про любовь и можно представить, что это тебе они поют, и влюбиться. А у нас... Вот все и вылилось на Локхарта, беднягу.

— Это в смысле не сжимайте пружину, если не знаете как будете отпускать? — Кажется, Гермиона цитирует Дэна.

Луна просто пожала плечами и сделала гримаску в духе "а что делать?" На сем обсуждение Локхарта заглохло само собой. А потом его место в такие моменты легкой болтовни заняли младшие Уизли.

* * *

Этой осенью Джинни оказалась предметом постоянных разговоров всего дома Гриффиндор. Я сначала пытался было высмотреть попавший к ней артефакт, но быстро бросил это занятие. Причину Фред с Джорджем охарактеризовали "Ронникинс сошел с ума". Сказана эта фраза была где-то на третьей неделе занятий. В тот вечер я сидел в кресле у камина, и ко мне подкрадывался Колин Криви со своим фотоаппаратом. На мои попытки объяснить нежелание фотографироваться он кивал, моргал и делал все то же, но тайком или в неожиданные моменты. А когда во время повторного разговора я увидел у него уже знакомо-остановившийся взгляд, то бросил дальнейшие попытки в чем-либо убедить человека, который не услышит разумных аргументов в принципе. Гермиона сделала еще одну попытку убеждения и, разумеется, без результата. Пришлось рассказать ей свои предположения о причинах такой ситуации, что вызвало рассерженное шипение сквозь зубы, но оставить все как есть согласилась.

И вот в этот вечер Колин опять крался с фотоаппаратом, нацеливаясь в мою сторону, когда негромкий гул голосов в гостиной прорезал вопль Рона:

— Не смей снимать мою сестру!

Все присутствующие сперва повернулись в его сторону, а потом стали разыскивать взглядом Джинни, пытаясь понять, что же с ней делают. Я не был исключением, только мне пришлось привстать, поскольку она оказалась стоящей за спинкой моего кресла. Просто спокойно стоящей и удивленно уставившейся на красного, как помидор, Рона.

— Рон, ты чего?

— Как чего! Он собрался фотографировать, и специально подгадывал момент, чтобы сделать из тебя фон для этого зазнавшегося лордика.

— Я сама сюда встала.

— Ты! Ты!.. Ты позоришь семью! Как ты можешь подходить к этому... Я не допущу! Я убью его!

— Кого? — подает голос Невилл. Рон смотрит сперва на меня, потом на Колина, и пылкает огнем:

— Обоих!

Мы с Невиллом переглядываемся и пожимаем плечами, в соседнем кресле из-за книжки улыбается Гермиона.

— Обоих сразу?

— Вы все, все, потакаете этим гадам! Джинни, уйди отсюда немедленно! — В следующий момент он уже тащит сестру за рукав мантии прочь из гостиной.

Эта сценка оказалась только началом. Рон ходил за сестрой по пятам все время, когда у нас не было занятий, демонстративно при всех копался в ее вещах, пытался выяснять, не пишет ли она кому-нибудь записок, ловил по всему Большому залу прилетавшую к ней почтовую сову, и опять кричал, что убьет всех, кто станет приставать к его сестре. На замечание Гермионы "но к ней же никто не пристает?" разразился криками в том смысле, что вокруг все не такие, какими кажутся:

— Ты не понимаешь! Они все гады, извращенцы и подлецы! Они все время думают, что бы такое сделать... Им, наверное, снится...

— Что это с ним? — Хотя Роново мнение насчет всех остальных мы уже слышали неоднократно, на сей раз Гермиона была удивлена.

— Джордж и Фред сказали — "сошел с ума", а почему — не знаю.

— Может, стоит предупредить преподавателей?

— Близнецы уже предупредили. Наверное, это не лечится, — "или не хотят лечить", но этого говорить вслух я не стал.

Вообще-то я догадывался о причинах таких перемен в Роне — тот самый рождественский пирог, которым я "поделился" с ним чуть более полугода назад. Приворотное зелье в нем, судя по результату, было сильным, но медленного действия. Могла ли Молли сварить противоядие к собственному творчеству? Думаю, могла, но сомневаюсь, что Рон рассказал дома, как слопал подарок Мальчика-Который-Выжил. А не зная причин, мать, скорее всего, списала плавные изменения в поведении на "комплекс старшего брата". Ну а спустя время бороться с последствиями отравления будет куда сложнее.

Жалею ли я Рона? Ни в малейшей степени. Ситуация мне выгодна, ответственности за рыжую семейку я не чувствую — они не из моего ближнего круга. Так с чего бы мне вмешиваться? Хотя из-за такого плотного пригляда за сестрой со стороны Рона ситуация с дневником оставалась неопределенной. Подкинули его Джинни или нет? В любом случае, доверять бумаге что-то личное, когда в сумке постоянно роются, она бы не решилась. Да и сам дневник, если он даже был, Рон мог утащить к себе. А мог и не утащить — мысль делать какие-то записи по собственной инициативе, а не по прямому требованию преподавателей, его рыжую голову ни разу не посещала. Так что вещь могла показаться ему бесполезной. Так или иначе, почти полгода в Хогвартсе прошли спокойно.

Плеск волн в гостевой каюте был почти не слышен по сравнению с криками бакланов и чаек за окном. Позвякивали игрушки на рождественской елочке посреди стола. Искусственной, зато далеко пахнущей какой-то синтетической смолой. Впрочем, ничто не могло испортить мне настроения — из яхт-харбора мы ушли без приключений. Сейчас "Starburst" была уже настолько вдалеке от английского берега, чтобы стоило ожидать гостей на метлах. Да, я попросил Дэна назвать яхту в честь моей прежней, оставшейся где-то в другой тени.

Кажется, никто не ожидал от нас такого решения. Раньше я уходил домой по перстню прямо с платформы вокзала Кингс-Кросс, чтобы не привлекать лишнего внимания к Грейнджерам. А точнее — привлекать внимание к моему отсутствию рядом с ними. Но сейчас мы совершенно в открытую погрузились все вчетвером в магловское такси, и уехали. Вполне возможно, в Оаквуде нас поджидали, но Дэн и Джин перебрались на яхту уже с месяц, документы на "кругосветное плавание с целью туризма" Дэн подготовил, команда его старых друзей ждала на борту. Таксисту указали пунктом назначения вовсе не Оаквуд, а Ньюхейвен, где нас разыскать не успели. Так что сейчас я мог любоваться на блики заката, прыгающие по пологим волнам, с чувством удачно выполненной операции.

— Гарри, как я уже говорил, в команде трое моих бывших сослуживцев. Можно устроить знакомство прямо сейчас, можно отложить на завтра. Я бы предпочел второй вариант, давно не видел вас с Гермионой — Дэн устроился в кресле, разглядывая меня. Уставший, невыспавшийся, но явно довольный, даже как будто помолодевший.

— Значит, отложим до завтра. Дэн, здесь вы капитан и владелец яхты. Надеюсь, вы ничего противоречащего команде не говорили?

— Ты — друг дочери.

— Друг. Судя по замечаниям нашего механика, которые вогнали Эрми в краску, он полагает иначе.

— Слово "бойфренд" многозначно, а в кругу моряков...

— Может, и к лучшему. Пусть остается... многозначным.

— Хорошо. Тогда предлагаю собраться после шести склянок у нас в мастер-каюте в семейной обстановке. Джин приготовила праздничный ужин.

Мне оставалось только кивнуть. Конечно, Грейнджерам любопытно, как прошел семестр. И хочется услышать две точки зрения.

* * *

Разговор крутился вокруг мелких школьных происшествий и занимательных историй. Простой, легкий, обыденный. Но за ним чувствовался какой-то незаданный вопрос. Причем, не только мне — Гермиона иногда хмурилась и, поглядывая на родителей, поджимала губы. И именно она не выдержала первой, забралась на диванчик, на котором мы сидели, с ногами, и устроилась головой у меня на коленях. Я молча запустил пальцы ей в волосы, перебирая непослушные пряди. Хмык Дэна и вопросительно приподнятая бровь Джин должны были призвать нас к порядку, но мы сделали вид, будто ничего не поняли.

— Как это надо понимать? — не выдержала Джин.

— Что, мама?

— Вот эту вот твою позу.

— Надо понимать, что мне так нравится. К сожалению, в Хогвартсе у меня не было возможности так устроиться, слишком много посторонних глаз. Но сейчас-то мы дома, да и Гарри не возражает.

В качестве поддержки я кладу ладонь на взлохмаченные волосы. Гермиона прикрывает глаза, что вызывает улыбку Дэна, который решил пока уступить инициативу разговора жене.

— Гляди-ка, даже не краснеешь, не смущаешься?

— Мое смущение осталось там, в пещере. Когда стояла голая в темноте, и казалось, что меня рассматривают чьи-то невидимые глаза. Было страшно, и я цеплялась за руку Гарри. Думала, как он там сидит тоже голый, смущалась, но не отпускала. Между страхом и смущением. Потом смущение куда-то делось, а за ним и страх.

— Значит, теперь ты Гарри уже не стесняешься?

— Нет. То есть иногда думаю, что недостаточно красива. Но все равно чувствую, что его это не беспокоит. Значит, все хорошо. — Однако, повернув голову, прижимается щекой к моей ладони и вопросительно смотрит в глаза. Отвечаю "да".

— Как... далеко у вас зашло?

— Никак. К сожалению. Хогвартс...

Эту фразу игнорировать не стоит, поэтому встреваю в разговор.

— Эрми, а как далеко ты хотела бы, чтобы у нас зашло? Если не рассматривать внешние обстоятельства?

— Гарри, знаешь, о чем я мечтала перед каникулами? Что мы поселимся в одной каюте, и я смогу прижаться к тебе под одеялом.

— Гермиона! — Джин все-таки слегка потеряла контроль, и фразу можно было бы назвать окриком, не будь она принесена сдавленным шепотом. — Тебе уже под одеяло? Целоваться уже мало?

— А мы не целовались, мама. То есть я не против, но как-то не мечтается. Это, наверное, неправильно... — Поджала губы, огорчилась своей "неправильности". Вновь успокаиваю поглаживанием пальцев. — Но мне хочется именно касаться Гарри, прижиматься к нему.

В этот момент Гермиона все-таки покраснела, причем резко и почти до помидорного оттенка.

— Я скажу... Мне вообще-то очень хочется прижаться к нему совсем голой, я об этом еще там в пещере подумала. Или мне приснилось. Чтобы не только чувствовать тепло, но и его самого. Это неправильно, да? Со мной что-то не так? — Кажется, в уголках глаз блестят слезы. А я удивляюсь, какой силой обернулось случившееся с нами на дорогах снов.

Джин не находит слов, и тогда разговор подхватывает Дэн, который уже давно качал головой на откровения Гермионы.

— Я не знаю, насколько это правильно для девочек, но если ты залезешь голой к Гарри к кровать, то создашь ему серьезные проблемы. У него сейчас такой возраст, что очень трудно будет удержаться в границах благоразумия.

— Пап, ты про секс?

— Да.

— Ну-у... Я слышала, что это вначале больно. Но если Гарри так будет надо, то я потерплю. Ради того, чтобы быть рядом, могу потерпеть.

— Гермиона, что ты такое говоришь? — Джин обрела способность говорить. — Вы же несовершеннолетние, вы же жизнь себе испортите.

— Почему? Потому что нельзя? Но вы же не будете нас выдавать.

— Дура! Потому что последствия могут быть!

— Мама... мы же маги. Заклинания "пленницы", как и "плодородия", никто не отменял. Меня им еще Лиль научила.

— Что за заклинания? — Дэн на удивление спокоен.

— Ну, "плодородие" — это скорее ритуал, и он понятно для чего. А "пленница" — заклинание. Как и все у Лить, беспалочковое, и даже невербальное. Просто мысленно можно выполнить. Создавалось на случай, если ведьма в плен к врагам попадет, именно, чтобы избежать последствий. Оно даже залечивающее немного.

— Эрми, — решаю все же увести разговор в сторону от излишних подробностей, — не нужно то, что не нужно. Я вполне смогу удержаться от того, что тебе пока рано и не хочется. Даже если ты будешь спать рядом.

Скользкий вообще-то ответ и неоднозначный. Надеюсь, Гермиона не решит понять его так, что она мне не нравится. Но объяснять сейчас, что мой реальный возраст куда больше возраста этого тела и я вполне могу себя контролировать — не ко времени.

— Правда? — Пронесло, обратила внимание на другое. — Тогда я приду сегодня.

— Гермиона, запрет для несовершеннолетних придуман не просто так, да и приличия — тоже.

Джин непоследовательна, то подталкивает нас друг к другу, думая о "подходящей партии" для Гермионы, то вдруг начинает тормозить и вспоминает о приличиях.

— Мама, они именно "придуманы". Падма рассказывала, что в магической Индии и нынче еще все совсем по другому.

— Ну да, у них рано замуж выдают, но это потому, что они живут недолго.

— Неправда, индийские маги живут дольше европейских. А замуж выдают раньше, потому, что у них любовь понимают по-другому, Падма рассказывала. И... По индийским понятиям получается, что я люблю Гарри, и он меня тоже, а по европейским — нет.

Интересно, когда это я пропустил такой занимательный разговор девочек? Вроде бы почти все время были вместе. Заявленные идеи заинтересовали не только меня, первым успел задать вопрос Дэн.

— Ну-ка, ну-ка, что там по понятиям?

— Ну-у, Падма, конечно, лучше объясняет. Не зря она на Райвенкло. Но попробую вспомнить, что она рассказывала. Любовь — сложное чувство. В разных местах главными и обязательными считают разные его стороны. В Европе — страсть, в Индии — заботу. Получается, что если мы еще маленькие для страсти, то и любви у нас быть не может, а значит, и секс не положен. Вот. А если главное — забота, то я очень хочу заботиться о Гарри, а он уже заботится обо мне. Тогда, если по индийским понятиям — мы любим друг друга. В Индии мы могли бы пожениться, а по британским законам — нет. Падма шутила, что в Англии, когда у девушки просыпается забота, она спрашивает "Можно мне завести собаку? Большую..." А в Индии вопрос будет: "А мне не пора замуж?"

Дэн хрюкает от смеха и даже Джин улыбается, правда, мимолетно, и уже снова серьезна.

— Гермиона, заботиться, это очень хорошо, — Джин старается аккуратно подбирать слова, — но секс — это совсем другое.

— Почему, мама? Папа же сказал, что у Гарри такой возраст, и ему трудно будет удержаться. Значит, разрешить ему секс будет вполне конкретной заботой с моей стороны. По-моему, все логично?

Старшие Грейнджеры молчат. Причем явно хотят возразить, но не получается быстро придумать, что именно. Придется выручать мне.

— Эрми, как думаешь, хорошо бы было, чтобы потом наша любовь, — Гермиона на слове "любовь" расплывается в улыбке, — могла стать еще и по-европейски яркой? То есть и забота, и страсть?

Улыбается, пытается кивнуть. Лежа головой на коленях это не слишком удобно, но я понял.

— Тогда, может, нам стоит подождать с тем, что должно сопровождаться страстью, до тех пор, пока она придет к тебе? А то сейчас тебе будет невкусно, а потом — первый раз не повторить.

Взрослые прислушиваются к нам, затаив дыхание, а Гермиона глубоко задумалась на несколько минут.

— С одной стороны, это логично. Для меня. Но для тебя создаст проблемы. А значит, я, получается, буду плохо заботиться о тебе, это будет напрягать меня. Гарри, я не знаю, что лучше. Сберечь возможность яркой страсти на потом, или сделать, чтобы тебе было хорошо сейчас. И мне тоже было бы хорошо, что тебе хорошо. Я запуталась... реши ты, как будет, ладно?

— Эрми, все просто. Я ведь для себя возможность яркой страсти тоже сберегу. Так что для меня есть плюсы в обоих вариантах, а для тебя только в одном. Понятно, что мы с тобой выберем?

— Да, Гарри! — Гермиона села рядом и, прячась за моим плечом, поглядывает на родителей. — Мама, папа, мы решили.

— И что же?

— Я буду жить в каюте с Гарри, но границы мы переходить не станем, пока не повзрослеем.

— М-да, кто со стороны посмотрит...— Джин делает большие глаза и недоуменно трясет головой. — Идите уж, оставьте бедных родителей в покое.

Гермиона фыркает и тянет меня за руку к двери. Я оглядываюсь на Дэна, он улыбается и показывает мне victory.

Засыпали в обнимку, точно так же, как в ту ночь, после ритуала. Гермиона спала спокойно и улыбалась.

Вечером пятого дня путешествия я решил, что мы достаточно далеко от британских берегов, чтобы использовать Образ для создания козыря. Даже если Дамблдор может отследить призыв Сил во всей этой тени, ему непросто будет определить место, особенно на движущейся яхте. Да и не единственные мы адепты здесь. Фламель, возможно, тоже проходил Огненный путь, и директор об этом знает, да и насчет Тома наверняка догадывается. Может, и еще кто есть. Так что риск невелик, а мне требовалось создать козырь каюты, и легче всего это делать, находясь в ней. Хотя наши с Дэном планы можно было осуществить и без этого козыря, но с ним гораздо удобнее.

Путь "Starburst" лежал вокруг мыса Доброй Надежды к берегам Мадагаскара и далее везде. Простой маршрут путешествия через Суэцкий канал после обсуждений был отвергнут — слишком долго яхта находилась бы рядом с берегом, слишком легко ее найти. В то, что у магов нет какого-нибудь поста в подобных местах, я не верю. С другой стороны, нас никто не торопит и на яхте посреди океана, пожалуй, безопасней, чем где-либо. Краткие заходы в порты тоже не представляют особого риска. И первым таким портом на пути должен стать Понта Дельгада на Азорских островах. Дэн обещал подгадать прибытие как раз на последний день каникул. По версии для команды мы с Гермионой там сходим на берег и возвращаемся в Лондон самолетом. На самом деле я планировал уйти вместе с ней по карте прямо к Визжащей хижине, где-то минут за двадцать до прибытия Хогвартс-экспресса. Но до этого Гермионе многое придется рассказать. Она и так долго терпит, делая вид, что не замечает моих тайн.

Выкладываю на стол картонную заготовку, чертежные инструменты, калькулятор. И зажигаю знак Образа. Гермиона откладывает книгу в сторону и внимательно смотрит на меня, чуть склонив голову. С того первого вечера на яхте она так и поселилась в моей каюте, категорически отказавшись от предложения родителей переселиться в соседнюю и спать отдельно. "Мне уютнее быть рядом с Гарри." И все, на родительские аргументы полный игнор. В остальное время тоже старается держаться ближе ко мне, вот и сейчас сидела читала в кресле у окна. И все-таки разговор когда-то придется начинать.

— Что-то хочешь спросить?

— Много чего, но ждала, когда сам расскажешь.

— Спасибо. Расскажу. Действительно, пора. Только мне будет проще, если ты будешь спрашивать, что именно тебя интересует.

На заданный вопрос всегда можно ответить правду, содержащую только часть правды.

— Кто такие светлые и темные лорды магии?

— Да уж, умеешь ты спросить. Начну, пожалуй, со структуры мироздания. Таких миров, как тот, в котором мы живем, множество. И каждый из них чуть отличается от соседних.

— Как отличается?

— Ну, например, наверняка найдется мир, где я не попал в ту же школу, что и ты. Мы не были знакомы раньше и первый раз встретились только в Хогвартс-экспрессе. А в каком-то другом мире мы могли вообще не встретиться, поскольку кого-нибудь из нас задавила в детстве машина. Есть миры, которые отличаются очень сильно. Там может вообще не быть людей, или они могут быть населены кем-то еще. Среди тех, кто может перемещаться между мирами, их принято называть "тенями".

— То есть между мирами... тенями можно перемещаться? И ты можешь?

— "Да" на оба вопроса. И ты однажды тоже участвовала в таком перемещении. Попробуешь вспомнить?

— М-м... Фиолетовая степь под изумрудным небом? — Я молча киваю. — Ты тогда сказал, что это просто "магический мир", и я все ждала где-нибудь по пути в Хогвартс такое увидеть. Так это был "не наш" магический мир?

— Да. Я повел вас туда ради Лиль.

— Ты знал, что мы ее там встретим?

— И даже заранее договорился.

— Спасибо. А я тоже могу так путешествовать по мирам?

— Сейчас нет.

— Почему? Для этого недостаточно быть магом?

— Для этого надо быть как раз светлым лордом магии.

— И ты — светлый лорд магии? Я уже спрашивала, но ты ушел от ответа.

— Тогда было рано. И да, здесь таких, как я, называют "светлыми лордами магии".

— Таких, как ты? Есть кто-то еще, кроме тебя?

— Например, Дамблдор.

— И он тоже это скрывает, — Гермиона помолчала, погрузившись в свои мысли. — А как можно стать лордом магии?

— Миры-тени расположены между полюсами мироздания — Порядком и Хаосом. Но они за пределами теней, а в тенях проекции полюсов отражаются как средоточия соответствующей силы. Огненный путь — Порядка и Изменчивый путь — Хаоса. Причем Порядок сейчас отражен в двух разных вариантах Огненного пути. Тот, кто пройдет соответствующий путь, становится адептом Силы, их здесь у нас и называют "лордами магии".

— Огненный путь — светлый лорд, Изменчивый путь — темный лорд? То есть Гриндевальд и Волдеморт проходили Изменчивый путь?

— Нет. Ни тот, ни другой Лог... то есть Изменчивый путь, не проходили. И настоящими Темными лордами не являлись.

— А что еще могут Лорды магии, кроме как ходить по мирам?

— Много чего, но это сейчас неважно. А важно то, как мы станем возвращаться в Хогвартс.

— Разве не на самолете?

— Нет. Смотри. — Я кладу колоду на стол и вынимаю карту с рисунком Визжащей хижины.

— Как будто карта. Только рисунок... Это Визжащая хижина около Хогсмида?

— Да, а теперь смотри магическим зрением. — Беру в руки Козырь, сосредоточиваюсь, тянусь. Карта холодеет у меня в руке, покрывается изморозью, и я открываю козырное окно, чтоб Гермиона могла заглянуть в него. В тепло южного вечера задувает холодный ветер с круговертью мокрого снега.

— Как дверь. И туда можно пройти?

— Можно, — я щелкнул по карте, закрывая путь, — но сейчас мы туда не пойдем. Не время, да и мне надо нарисовать козырь для этой каюты.

— Этой каюты? И тогда мы сможем всегда попасть к родителям на яхту?

— Именно! — Смотрим друг на друга и улыбаемся.

Потом я создавал карту, а Гермиона внимательно смотрела, изредка хмыкая и издавая невнятные звуки, явно разрываясь между желанием засыпать вопросами и опасением отвлекать. Когда готовая карта легла в колоду, она спросила:

— Это и есть Огненный путь? — Я подтвердил. — Гарри, а я могу его пройти?

— Очень тяжело и опасно. По крайней мере до того, как станешь взрослой, — вспомнил, как сам проходил Образ впервые, и внутренне содрогнулся.

— Я подожду.

— И еще. Именно Огненный путь тебе лучше вообще не проходить — очень большой риск сойти с ума. Зависит от личных особенностей.

— "Именно Огненный путь?" А какой тогда? Изменчивый?

Киваю.

— Можно будет попробовать со временем.

— Но ведь тогда я...

— Не захочешь, не пойдешь. В любом случае, тема пока не актуальна.

— Да. Я об этом подумаю потом. А сейчас я хочу спа-ать... — она зевнула и начала раздеваться, даже не дождавшись, пока я отвернусь, хотя раньше просила погасить свет. Я, похоже, вывалил на нее слишком много информации, если девочка даже забыла стесняться.

* * *

Разбудили меня еще до рассвета, козырным контактом. Продрав глаза, я сообразил, что вызов идет по козырю, нарисованному мной, а это совсем немного вариантов. Поэтому разрешил открыть визуальный контакт, даже не вылезая из-под одеяла. В окно козыря заглядывали двое: Корвин и стоящий справа от него бледный черноволосый парень "со взором горящим". Скорее всего, Том Реддл.

— Разбудили младшего, — реплика в сторону и, уже мне, — просыпайся давай, скоро утро.

— Утро не скоро, а у вас что случилось?

— Том хотел с тобой поговорить.

— Гарри, извини, что разбудил. Не знали, какое время в вашей тени. Для начала, хотел тебе сказать спасибо за это, — Реддл приложил руку к груди.

— Я передам Образу, при случае.

Том улыбнулся уголком рта:

— Без камня меня бы сожгло, признаю долг. Но у меня еще просьба. Я хочу собрать осколки своей памяти, а для этого придется вернуться в вашу тень.

— Хочешь, чтобы я провел тебя?

— Нет, мы сами доберемся. — "Мы"? Как интересно... — Но я очень неуютно буду чувствовать себя без палочки, тем более, даже меч там особо демонстрировать нельзя будет.

— А палочка Квиррелла?

— Сгорела. Да она бы мне и не подошла. Я могу передать тебе пароль, по которому Люциус Малфой отдаст тебе мою.

— Вообще могу, как доберусь до Хогвартса, связаться с Люциусом через Драко. Но, Том, ты в курсе, что палочки при использовании забирают время жизни? В них жертвенный контур. А ты недавно прошел Образ, тело еще далеко не бессмертно. Ты правда хочешь рисковать вечностью?

— Жертвенный контур?! — заорали они с Корвином одновременно, да так, что разбудили свернувшуюся клубочком под одеялом Гермиону. Она высунула голову и, моргая, уставилась на окно контакта:

— Гарри, кто здесь? И как?

— Эрми, междугородный звонок. Это два моих знакомых светлых лорда, вот так они и выглядят.

На той стороне явно различимый фырк "пижон". Ну, папа...

— Как-как ты нас назвал, младший?

— Так нас здесь называют.

Тем временем Реддл толкнул Корвина локтем в бок и продолжал:

— Прошу прощения, юная леди, что разбудил вас. Нам просто очень нужно было поговорить с Гарри. Чем я мог бы загладить это досадное неразумение?

— Ничего, — Гермиона зевнула, прикрывая ладошкой рот, — если надо поговорить, можете говорить.

— Спасибо, юная леди. Гарри, ты уверен про палочки и жертву временем жизни?

— Уверен. Разбирал плетения, глядя через Образ.

— Понятно, а я думал, почему так быстро постарел в прошлом воплощении. Предполагал какое-то проклятие. Не знаешь, все палочки так себя ведут?

— Обычные — все. Без жертвы заклинание просто не выполнится. Но подозреваю, есть одно исключение.

— Какое?

— Старшая палочка. Бузинная палочка Певереллов.

— Дар Смерти? А она разве не миф?

— Нет. Думаю, ты ее даже видел. Узловатая такая.

— Э-э-э?..

— Сейчас старшая палочка у Дамблдора. Раньше была у Гриндевальда. Артефакт, сделанный в центре изначального Образа с помощью его силы.

— Вот как? Ясно, почему у него такие сильные и необычные заклинания выходят. Что же, спасибо за информацию, планы меняются.

Короткий поклон в сторону уже окончательно проснувшейся Гермионы, и эти два нахала закрывают контакт.

— А все-таки, кто это был? Ты говоришь, целых два светлых лорда?

— Ага. Тот, что постарше — мой, э-э... родственник, а второй, особо вежливый, известен тебе как Волдеморт.

Гермиона икнула, уставившись на меня круглыми глазами:

— Гарри... Но он же убился об тебя одиннадцать лет назад?

— Как выяснилось, только развоплотился. А в прошлом году — воскрес и прошел Огненный путь.

— И что теперь будет? Опять война? Он соберет своих Пожирателей Смерти?

— Нет. Он не соберет. Когда он стал светлым лордом, все темные метки у Пожирателей исчезли. Это несовместимая магия. Да и про кодексы темных родов я тебе рассказывал. Многие чистокровные теперь просто не смогут пойти за ним. Да и не захотят. Сейчас куда опаснее директор, который верность своих боевиков сохранил.

— А вы разве теперь не все на одной стороне?

— Нет. Я тебе как раз вечером упомянул, что порядок сейчас отражается в двух вариантах Огненного пути.

— То есть ты связан с одним вариантом отражения Порядка, а директор — с другим.

— Да.

— Жаль, я думала, все уже закончилось и все помирились... — Гермиона опять сладко зевнула, — но все же будет нормально?

— Я постараюсь.

— Тогда я еще посплю... — Фраза была сказана едва слышным шепотом и лохматая макушка спряталась под одеяло. Цветные блики, отражаясь от волн, сплетали узоры на потолке каюты. Над океаном занимался рассвет.

Шаг из теплого южного вечера в круговерть мелкого промозглого снега, похожего на манную крупу, вызывал грусть, как и вид обшарпанных стен Визжащей хижины. Каникулы закончились.

— Бр-р... — Гермиона плотнее завернулась в зимнюю мантию. — Мне сейчас хочется плюнуть на Хогвартс и больше здесь не появляться. Кажется, я за каникулы узнала больше, чем за несколько месяцев учебы этой осенью.

— К сожалению, нам пока стоит изображать обычных учеников, которые за пределами школы узнают не слишком много.

— Я понимаю. Да и кое-что интересное в программе все же попадается. Так что это я просто...

Обнимаю девочку и прижимаю к себе.

— Спасибо, Гарри, что понял. — Она вздохнула. — Но от этого нам тоже придется срочно отвыкать. Идем?

И мы пошли по тропинке в сторону железнодорожной платформы Хогсмида, куда уже прибывал Хогвартс-экспресс. Смешаться с толпой и сесть в одну из карет не представляло сложности.

* * *

Первые несколько дней семестра прошли спокойно, а потом в коридоре нашли окаменевшую кошку Филча. По-видимому, дома, в спокойной обстановке, ревность Рона Уизли несколько поутихла, и Джинни решилась поведать свои девичьи тайны "дорогому дневничку", что и позволило артефакту захватить над ней контроль. Я задумался, следует ли что-то делать в этой ситуации мне. Но долго раздумывать не пришлось, поскольку разыгравшиеся через два дня за завтраком события решили все за меня.

События начались с оглушительного удара в двери Большого зала, от которого одна створка распахнулась и закачалась на одной петле, а вторая оторвалась и отлетела в сторону. В двери, за которыми гудел рыжий огонь, ввалились двое всадников, одетых в черное, с развевающимися за спиной плащами, и при мечах. Молодой парень на белом жеребце мог бы выглядеть почти обычно, если бы глаза жеребца не светились расплавленным золотом. Но это мало кто заметил: все взгляды оказались прикованы к коню его старшего товарища. Темно-синий, покрытый мелкой чешуей вместо шерсти, и с грозным набором хищных треугольных зубов в оскаленной пасти. Именно его копыто разнесло двери Большого зала. Здравствуй, Шаск, давно не виделись.

Корвин и Реддл двинулись по проходу к преподавательскому столу. Навстречу им поднялся Дамблдор:

— Кто вы и что делаете в Хогвартсе?

— О, Альбус, ты меня не узнал? — Парень улыбнулся, широко и дружелюбно. — Я пришел забрать свое.

— Том?! — Глаза директора за стеклами очков сделались круглыми и вспыхнули огнем Образа, а лицо вытянулось, будто он увидел привидение. Но длилось это удивление не больше секунды. — Я вынужден тебя арестовать.

С узловатой палочки сорвался искристый поток света, и был принят Томом на лезвие меча. Заклинание рассыпалось и ушло в пол радужными искрами.

— Альбус, что за детские заклинания? Ты меня обидеть хочешь?

— Том, я не хочу убивать, ты же теперь служишь Свету.

— Да, а вот твоя служба Свету выглядит как-то мерзко. Я не могу призвать Знак против тебя, но это не помешает мне изготовить шашлык из старого кукловода. Хорошо, что ты принес палочку — мне она пригодится. Для службы Свету, разумеется, — Том оскалился в лицо директору, оказавшись по другую сторону стола преподавателей, а конь под ним нетерпеливо танцевал.

Тем временем Корвин приближался к директору с другого фланга. Дамблдор, приняв ситуацию всерьез, решил бить на поражение, не заморачиваясь тем, как это будет выглядеть.

— Fiendfyre!

Огненный элементаль возник посреди зала, затрещал, воняя головешками, и подпалил скатерть ближайшего стола. Но первое же прикосновение Грейсвандир вызвало рев раненой сущности, огонь втянулся в лезвие клинка, над которым затрепетали оранжевые сполохи. Клинок запел, и звук этот напоминал рык крупного хищника.

Удивление стоило Дамблдору пары секунд и пропущенной атаки со стороны второго противника. Директор шарахнулся назад, по мантии его расплывалось алое пятно, а на кончике клинка Тома исчезали, дымясь и впитываясь в металл, капли крови. С резанувшим по ушам свистом в зале возник феникс и, опустившись на плечо Дамблдора, исчез вместе с ним в разноцветной вспышке.

— Феникс, не нравится мне это, — Корвин говорил негромко, но в тишине замершего зала слова были слышны всем. — Уволок его куда-то через тени, и следов не оставил.

— А нам и не нужны следы. — Том погладил лезвие своего клинка. — Ну как, проф, давно мечтал напиться директорской кровушки? Ты ведь его чувствуешь теперь? Он от нас никуда не денется. И палочка тоже.

Корвин улыбнулся и кивнул, они повернули коней и направились назад. Том внезапно остановился прямо рядом с тем местом, где среди оцепеневших первокурсников сидела Джинни Уизли, наклонился с седла и протянул руку в кожаной перчатке:

— Дай сюда!

— Я-я-я... не понимаю, о чем...

— Понимаешь. Дай мне дневник, он не твой.

Дрожащей рукой Джинни извлекла из кармана мантии черную книжечку, которая тут же исчезла под плащом Тома. Коротко переглянувшись с Корвином, они двинулись к выходу.

— Уходим. Чую, кто-то авроров вызвал.

В проеме выбитой двери вздулась мыльным пузырем зеркальная пленка, превращающаяся в портал. С той стороны отчетливо донесся шум прибоя и нарисовался силуэт маяка на фоне глубокого синего летнего неба. Эту карту маяка Кабры мой оригинал рисовал когда-то для Корвина. Ему хотелось иметь такую, в память о своем побеге из темниц, а ту карту, которую на стене камеры оставил Дваркин, по понятным причинам носить с собой было затруднительно. Всадники миновали дверной проем, пленка портала брызнула светом и бесшумно схлопнулась за ними.

Не прошло и минуты с момента закрытия перехода, как в зал с грохотом и треском ворвался отряд авроров:

— Что тут случилось? Кто пострадал?

— Вы опоздали, — голос МакГонагалл хриплый и бесцветный, — здесь был Волдеморт лично, с кем-то еще. И они ранили Дамблдора.

— Э-э... Но Тот-Кого-Нельзя-Называть, он ведь мертв?

— Как оказалось, жив. И даже вернул себе молодость.

За столами учеников прошел шепоток:

— Это же он!

— Темный Лорд?!

— И он, оказывается, такой молодой и краси-ивый...

— Принц. Принц на белом коне...

Не удержавшись, фыркаю, что тут же замечает Гермиона.

— Это ты про девичьи грезы смеешься?

— Ага, — отвечаю шепотом. — Самое забавное, они почти угадали. Только принц был на синем коне.

— Вот как? И я ведь этого принца уже видела. Родственник, значит? Ну-ну... Чего ты еще мне не рассказал?

— Многого. Но ты ведь не станешь спрашивать?

— Сейчас не стану. Но мне любопытно.

Наклоняю голову, показывая, что услышал и запомнил. Тем временем старший из авроров осматривал место происшествия.

— Что тут горело?

— "Адский огонь".

— Волдеморт?

— Н-нет, — любовь к справедливости, а может, множество свидетелей заставили декана дома Гриффиндор сказать правду. — Его вызвал директор.

— В зале, полном детей?

— Видимо, он считал, что ситуация серьезна. — Минерва поджала губы, видимо, не слишком оправдывая поступок директора. — Но заклинание все равно не подействовало на этого... который приходил с Волдемортом.

— Он был настолько силен?

На это никто ничего не ответил, что уже само можно было считать ответом. Авроры просекли фишку и постарались побыстрее убраться, дабы "срочно доложить начальству".

— Здесь многое случилось, — голос МакГонагалл оставался по-прежнему сух, но уже почти спокоен. — Но все это не отменяет занятий, которые начнутся через пятнадцать минут. Прошу не опаздывать.

Школа забурлила. Все и везде только и говорили, что о явлении бывшего Темного лорда, неожиданно выяснившемся факте его "светлости", и прочих совершенствах и достоинствах, начиная с лошади и заканчивая мечом. Директор не появлялся, Волдеморт — тоже, и никто не знал, чего ожидать. Преподаватели пытались пресекать разговоры, но их самих это занимало не меньше школьников. А потом совы принесли номер "Ежедневного пророка" с потрясающей новостью: "Тюрьма Азкабан взята штурмом отрядом неизвестных, на время появления которых защищавшие замок дементоры куда-то исчезли". "Пророк" сообщал, что из заключения сбежали Беллатриса Лестрейндж, Антонин Долохов, Август Руквуд и Сириус Блэк. Остальные Пожиратели Смерти, содержавшиеся в тюрьме, по свидетельству других заключенных и выживших охранников, были убиты своими же, а их тела сожжены в огромном погребальном костре. Автор статьи не знал причин такого разделения, но предполагал, что убиты были те, кто не выдержал заключения и сошел с ума.

Мне хотелось знать обстоятельства событий в Азбакане, и я несколько раз пытался связаться с Корвином по козырю, но ответил он мне только через пару дней.

— Привет, Корвин. Можешь объяснить, что вы там устроили в Азкабане?

— Здорово. Так, слегка пошумели. Том освободил своих. Не то чтобы они ему были нужны, но все-таки друзья юности. Чувствовал за них ответственность.

— И ответственно спалил на костре?

— Ага. Не оставлять же тела всяким падальщикам.

— До вашего прихода они не были телами.

— В том-то и дело, что были. Тело живо, но мозги повреждены полностью — безумные маньяки. Том специально добыл какой-то артефакт и проверял.

— Понятно. А Беллатриса, значит, нормальная...

— М-м... Белла — странная женщина. Но мне кажется, для нее не все еще потеряно.

— Ну, если ты так считаешь... — Чего-то я в истории с Лестрейнджами определенно не знаю. — То есть все, кого освободили, это бывшие сторонники Тома?

— Кроме Блэка.

— А с ним что?

— Ты в курсе, Том собирает крестражи. Один из них должен был хранить Блэк-старший, и спрятал где-то у них. Дом размазан по целой пачке теней, да и внутри там накручено до тошноты, прямо как у вас, то есть во Дворах. Короче, мы искали, ориентируясь на чувствительность Тома к этим своим деталям, но не нашли. Такое чувство, что крестраж перемещался. Том предположил, что он у кого-то из домовиков и, чем гоняться за ним, проще договориться с Блэком.

— То есть вы ему свободу, а он вам крестраж?

— Ага. Тут же отдал, буквально через час, как вернулся домой. Кстати, он о тебе спрашивал, возможно, будет искать встречи.

— Понятно. Спасибо, предупредил.

— Ты напрасно дергаешься, он к тебе вроде бы очень хорошо относится.

— Знаю. Это и беспокоит. Ладно, придумаю что-нибудь.

Звук открывающейся двери на той стороне и простуженный женский голос, спрашивающий, собирается ли Корвин ужинать, прервал наш разговор.

— Будут проблемы, звони.

Собственно, я уже узнал все, что хотел. Осталось придумать, как быть с Сириусом.

В ночь на воскресенье выпал свежий снег, а под утро небо прояснилось и приморозило. Старшие курсы дружно убежали в Хогсмид бродить по магазинчикам и отдыхать в "Сладком королевстве". Мы тоже могли увязаться с ними, если использовать факт моего совершеннолетия и объявить меня "сопровождающим" для Гермионы. Но это вызвало бы зависть и раздражение многих однокурсников, поэтому мы просто вышли поглядеть на Хогвартс в сверкании белого наряда и отправились в сторону домика Хагрида. Большой черный пес, безуспешно пытающийся слиться с серым камнем стен, выглядел, как блоха на гребешке. А когда я, обхватив Гермиону за плечи, направился в его сторону, сперва занервничал и собрался убежать, а потом, наоборот, подался нам навстречу, разметая снег взмахами хвоста.

— Ой, какой забавный! Замерз, наверное. А у меня нет ничего вкусненького. — Гермиона пошарила по карманам мантии и вздохнула. Пес еще сильнее замахал хвостом и всей задней половиной тела, тонко взлаивая.

— Забавный, иначе не скажешь. Умным тебя, Сириус, я никак не могу назвать.

— Ваф!

— Ну а как еще? На фоне свежего снега тебя из всех окон видно.

— Ву-у-у...

— Пойдем за трибуны, поговорим по-человечески.

Хорошо, не стал спорить и крутиться возле нас — убежал вперед и спрятался. Мы направились следом.

За квиддичными трибунами нас ждал тощий, встрепанный и небритый мужчина, с землисто-бледным лицом, одетый в дорогую зимнюю мантию.

— Гарри! Гарри... как ты похож на Джеймса! — Меня попытались обнять и потискать, но потом Сириус сам себя одернул и отстранился. — Что ты знаешь обо мне?

— Знаю официальную версию и знаю, что она неверна.

— О чем вы? — Это уже не удержалась Гермиона.

— Эрми, позволь представить тебе Сириуса Блэка. Моего крестного, а ныне беглого преступника, из Азкабана. Сириус, представляю тебе Гермиону Грейнджер, мою подругу.

— Подругу? Шустрый! Весь в отца! — Сириус зашелся нервным, лающим смехом.

Мы стояли молча, и с интересом рассматривали этого человека. Взрослый, со следами перенесенных страданий на лице мужчина производил, тем не менее, впечатление мальчишки. Или веселого лохматого пса. Второе, пожалуй, точнее. Похоже, годы тюрьмы он провел по большей части в анимагической форме и сросся со своим псом.

Тем временем Сириус перестал смеяться и задал вопрос, которого я ждал:

— Гарри, а как ты узнал, что пес — это я?

— Я могу видеть магию, и отличить животное от анимага несложно. А еще в твоей магии очень много серого и алого. Серых Пустошей и демонического огня. Такой след может оставить долгое присутствие рядом дементоров. Из Азкабана сбежали четверо. Но Долохов и Руквуд точно бы не полезли в Хогвартс, да еще столь неосторожно. Остаетесь Беллатриса и ты.

— Белла тоже могла прийти сюда. Например, чтобы мстить...

— Беллатриса, — в моем голосе проскользнула откровенная насмешка, а у Гермионы покраснели кончики ушей, она явно догадалась, что я хочу сказать, — уж точно превратилась бы не в кобеля.

— Уел, уел, — Сириус опять начал смеяться, но быстро взял себя в руки. — Я зачем пришел, предупредить тебя. Там, в Азкабане, Волдеморт предложил мне договор. Ему нужна была одна ценная вещь из моего дома. А я в ответ первым делом потребовал с него непреложный обет, что он не станет нападать на Гарри Поттера.

Интересно. Корвин об этом условии мне ничего не рассказал. Хотя наверняка присутствовал при разговоре. Почему? Не счел важным? Вероятно. Фамилия Поттер ему ничего не говорила.

— И он дал его?

— С уточнением. "Не станет нападать первым." Об этом я и хотел тебя предупредить. Если вы встретитесь и тебя начнут провоцировать...

— Понятно. Эрми, маленькая задачка на логику, почему клятва, данная Сириусу, не имеет никакого значения?

— Почему... — Гермиона повела плечами, уже слегка замерзнув стоять на одном месте, что дало мне повод обнять девочку, притянув поближе к себе. На ухмылку Сириуса показал ему кулак. — Наверное, потому, что если Волдеморт явится не один, а, например, с той же Беллой, то достаточно, чтобы первой на Гарри напала она. Потом может уже нападать и он, будучи "вторым".

У Сириуса вытянулось лицо, такая идея в его лохматую голову не приходила. А я еще плотнее прижал к себе Гермиону:

— Умница.

— Да, я такая. — И уткнулась носом мне в плечо. — Нос замерз, об тебя погрею...

— И есть еще одна причина, почему клятва бессмысленна. Я уже давно не Гарри Поттер.

— Как это? — Сириус выглядел озадаченным.

— Случайность и шутки магии. Я оказался лордом рода Блоссом. Причем совершеннолетним. — Делаю видимым родовой перстень на пальце. — А наследником рода Поттер быть, наоборот, перестал.

— Как перестал? Ты же сын Джеймса по крови.

— По крови, но не по магии. Блоссом — светлый род, а Поттеры — темный. Они несовместимы. Так что с наследием Поттеров я пролетел.

— Ну, с деньгами проблем нет. От меня портрет матушки уже требовал вступления в наследство Блэков. Но как же так-то, с Поттерами,.. И еще, ты сказал — совершеннолетний?

— Как глава рода.

— Я надеялся добиться оправдания и оформить на себя опеку над тобой. Но получается, и здесь я опоздал. Все время опаздываю. И вас защитить опоздал, и с Петтигрю опоздал тоже...

— А с ним почему?

— Сбежал, паршивец. Отрезал себе палец кинжалом, мерзко скалясь мне в лицо, кинул "адским огнем" по магловским газовым баллонам, обратился в крысу и бултых в канализацию. А я, как идиот, даже аппарировать не успел — оглушило взрывом.

— Он анимаг-крыса?

— Да, мы все трое были анимаги. Джеймс — олень, Питер — крыса, меня ты видел. Ну и Ремус — он оборотень.

— Тогда я догадываюсь, где сейчас Питер.

— Где!

— Здесь, в Хогвартсе.

— Как? — Этот вопрос Сириус и Гермиона задали одновременно на два голоса. Я решил отвечать Гермионе.

— Эрми, ты когда-нибудь смотрела магическим зрением на Ронову крысу?

— Н-нет. В голову не приходило.

— А я смотрел. Это — анимаг. Причем на передней лапе у него нет одного пальца. Просто я не знал, что это вполне конкретный анимаг.

— Ой! И что теперь делать?

— Я пойду и разор-рву предателя!

— Успокойся, Сириус.

— Нет! Гад! Прокрался! К тебе подкрадывался...

— В Хогвартс тебе нельзя. Ни в человеческой форме, ни в собачьей. Не делай глупостей. И потом, я сомневаюсь, что ты его сейчас найдешь. Рон свою крысу не держит в клетке, днем она бегает где-то по замку.

— Шпионит! Пор-рву на части!

— Может, и шпионит. А вечером спит у Рона Уизли на подушке.

— Уизли? Они же сторонники Дамблдора. Что он у них делает?

— Узнай у него сам. Предлагаю сделать так: когда Рон уйдет на ужин, я зайду в спальню и парализую крысу. Потом спрячу его в сумку и пойду на ужин, чтобы никто ничего не заподозрил. Потом выберусь к Визжащей хижине, там мы с тобой встретимся. Ты заклинание принудительного превращения знаешь?

— Знаю. Мы их учили, когда еще только начинали анимагию осваивать. На случай, если кто-то застрянет при переходе. Но, Гарри, он очень опасен!

— В форме крысы — нет. А времени я ему давать не собираюсь.

— Заклинание обездвиживания хорошо знаешь?

— Знаю.

— Я иду с вами, — Гермиона посмотрела на нас с Сириусом таким взглядом, что спорить сразу расхотелось.

— А как вы потом возвращаться будете после отбоя?

— Как нибудь проберемся. Хуже отработки и потери баллов все равно ничего не сделают. — Гермиона кивнула, соглашаясь со мной, слегка улыбнувшись. Не говорить же Сириусу о наших тренировках в невидимости. Равно как и о том, что туда и обратно мы собирались перемещаться по козырю. А от Астрономической башни уж как-нибудь доберемся.

Другое дело, что мне стоит заготовить боевые и защитные заклинания и повесить их на ключи. Есть ощущение, что допрос Питера может обернуться неожиданностями.

На этом решили расстаться, так как не только Гермиона, которая прижималась ко мне, но и Сириус начали заметно мерзнуть. Черный пес припустил в сторону Запретного леса, а мы побежали в замок, согреваясь на ходу.

Застать крысу в отсутствие Рона оказалось очень просто — стоило задержаться за мытьем рук, как Рона словно магнитом утянуло по волшебному слову "ужин". В спальне остался только спящий анимаг, свернувшийся клубочком на одеяле. Я не собирался давать ему проснуться и активировал заклинание парализации, а следом за ним — оглушения. Разумеется, не из тех, что изучают в Хогвартсе. После побега директора я не видел причин отказывать себе в применении магии Образа, по крайней мере, в отсутствие свидетелей. Слава светлого лорда магии была все еще преждевременна. Неподвижная тушка крыса отправилась в сумку, а я поспешил в Большой зал, где меня дожидалась Гермиона. За ужином девочка заметно нервничала, хоть и старалась этого не показывать. Однако я счел разумным уйти пораньше, пока тот же Рон чего-нибудь не заметил.

Совсем недалеко от Большого зала находится знаменитый чулан для метел. Чем знаменитый? Тем, что именно его влюбленные парочки уже несколько поколений используют для уединения. Трудно сказать, сколько свадеб в магическом мире стали следствием происходивших здесь событий. И сколько студентов Хогвартса начали свою жизнь именно здесь. Если бы кто-то подсмотрел за нами к коридорах, он бы сделал вполне однозначные выводы. Особенно с учетом того, что Гермиона не возражала, когда я открыл перед ней эту дверь. Не возражала, хотя и посмотрела удивленно. Да, окажись в этот момент поблизости наблюдатель, выводы он сделал бы однозначные, но неверные, ибо стоило закрыться двери, как в темной комнатке открылся и дохнул на нас холодом серый прямоугольник прохода по козырю.

— Эрми, накинь на себя невидимость.

— Зачем?

— Сириус может быть уже там.

— Поняла, сейчас.

Две полупрозрачные тени шагнули на заснеженную полянку около Визжащей хижины. Две цепочки следов протянулись по снегу и насторожили черного пса, сидящего у двери хижины. Мы с Гермионой сняли невидимость.

— Это мы.

Пес присел было, но тут же потянулся носом в сторону моей сумки и принялся с лаем подпрыгивать на месте.

— Сириус, успокойся. Возьми себя в ру... в лапы.

Я повернул два ржавых кривых гвоздя и деревянный брус, запирающий дверь хижины, сдвинулся с места. На второй этаж Сириус поднялся уже человеком.

— Вы его поймали!

Достав из сумки крысу, молча уложил его на валяющуюся в углу крышку стола без ножек.

— Фините Инкантатем!

Хорошо, что я подстраховался и составил свой план, договорившись с Гермионой. Сириус снимал обездвиживание с Питера, спокойно усевшись на старый развалившийся диван у стены.

— Сириус, что ты творишь? Пытаешься освободить его сидя? Ты от его атаки даже увернуться не успеешь.

— Его атаки? Питера? Да он же трус и слабак! Кстати, а почему он все еще неподвижен?

— Наверное, потому, что обездвижен не "петрификусом" или чем-то подобным.

— Ну и как его?..

— Сейчас. — Взглядом я напомнил Гермионе о нашей договоренности. Она кивнула в ответ, доставая палочку. Моя уже в руке, я же Питера "расколдовывать" собираюсь. — Сириус, как только я сниму обездвиживание, сразу превращай, пока не убежал.

Сириус сделал небрежный жест, так и не поднявшись с дивана.

— Отмена! — Движение палочки в сторону крысы. Слово не имеет никакого смысла, просто надо было как-то просигналить остальным. Я же просто мысленно прикоснулся к узлам плетения, освобождая пленника. Крыса дернулась и высоко подпрыгнула на месте. Ничего себе у Питера реакция! А дальше все произошло почти мгновенно.

— Анимагум Ревелиум! — В углу возник потрепанный толстенький мужчина, кряхтя и охая, однако с палочкой наизготовку.

— Экспеллиармус! — Палочка вырвалась у него из пальцев и оказалась в руках Гермионы.

— Инкарцеро! — Именно движения этого заклинания и выписывала моя палочка последнюю секунду. Доведись мне снимать обездвиживание тоже палочкой, я бы не успел.

Питер стиснул зубы, обвел всю нашу компанию внимательным взглядом, после чего вдруг сжался, съежился, мелко затрясся:

— Я-я не виноват! Это все они, они...

Хорошо у него получается, достоверно. Хотя взгляд, промелькнувший пару секунд назад, никак не подходит этому трясущемуся созданию. Но Сириус его, похоже, не заметил.

— Хвост! Убъю! Разорву, предатель! На мелкие клочки...

Питер без выражения смотрел на беснующегося Сириуса. Поза пленника медленно изменилась, пропали сутулость и дрожь. Решил, что эта привычная маска сейчас бесполезна? И верно, Сириуса несла волна гнева. Что же, посмотрим, какой ход будет следующим. Спокойный голос прорезал раскаленную атмосферу комнаты.

— Бродяга, ты, конечно, можешь меня убить. Но как ты потом станешь доказывать свою невиновность? Свидетель-то тю-тю... И если ты догадаешься включить свою дурную башку, то поймешь, что для тебя нет никого ценнее меня.

— А на что ты мне, предатель?

— Доставить в аврорат для дачи показаний. — Питер сделал вид, что пожал плечами, насколько это позволили магические путы.

— Не убивать тебя, чтобы ты сбежал по дороге?

— Могу дать непреложный обет, что не стану сбегать.

— Но тебя же все равно приговорят к поцелую дементора. — Сириус непонимающе хлопнул глазами.

— Ах, Бродяга! Похоже, моя жизнь подошла к концу. А поцелуй дементора не так болезнен, как разрывание на куски. Ты же помнишь, я боюсь боли.

Придется вмешаться, а то Сириус собрался это проглотить:

— Он врет. Ничего не боится и уверен, что в аврорате ему ничего не сделают.

Бесцветный взгляд быстро обежал меня с ног до головы:

— Мальчик имеет способность чувствовать ложь? Я-то еще гадал, как он так быстро раскусил Рона Уизли?

Очень, очень интересно. Сириус все еще не в состоянии сказать ни слова. Вздохнув, я ответил вместо него:

— Догадлив. Итак, почему тебе ничего не будет за предательство? Врать не советую.

— Просто я никого не предавал, — Питер ухмыльнулся, не отводя взгляда от меня. Уверен в своих словах.

— Врешь, Хвост! — Сириус вышел из ступора. — Ты предал Сохатого и всех нас.

— Бродяга, я не клялся вам в верности, а значит, не мог и предать.

— Ты считался нашим другом. Ты вступил в орден Феникса. И вот там ты клялся Дамблдору.

— Именно. Светлому лорду Дамблдору. Ему я служу и никогда не предавал. А ваша дружба... Ты уж извини, Бродяга, — работа, и ничего личного.

— Дамблдору?! А что же ты в Пожиратели подался, крысиная твоя морда?

— Был приказ, вот и подался. Я солдат, Бродяга. Этого тебе, аристократов сынок, не понять. Ни тебе, ни Сохатому. Впрочем, Сохатому уже никогда не понять.

Н-да, Сириуса хватило ненадолго, отшатнулся, бессмысленно хлопая глазами. Не будь сейчас Питер связан, мог бы взять Бродягу тепленьким. Значит, снова мой ход.

— Был ли приказ Дамблдора провести Волдеморта в дом Поттеров?

— Был. — На меня Питер зыркнул угрюмо и без улыбки. — Будешь мстить?

— Буду спрашивать. С какой целью ты прикидывался другом Сириуса и Джеймса в самом начале, на первом курсе?

— Двое аристократов. Золотые детки. Требовалось контролировать и направлять.

— Так ты специально подсел к нам в купе тогда! Ну ты и гад! — у Сириуса опять прорезался голос.

— Такой приказ, — спокойно пожал плечами Петтигрю.

— А Лунатик, потом, в конце первого курса?

— Было принято решение, что его полезно ввести в вашу компанию.

— Значит, значит... нам никогда не доверяли? А мы-то честно клялись служить делу Света, вступая в Орден...

— Вы из богатых, из чистокровных. Для вас это все была игра такая. Ни из тебя, ни из Сохатого настоящего солдата получиться не могло. Или враги, или ненадежные союзники. Второе — лучше. И полезнее.

— А сдать Сохатого с семьей врагам — это как?

— На войне гибнут.

— Гибнут в бою. А так сдать, ничего не сказав...

— Вот о чем я и говорю. Был бы Сохатый солдатом, ему можно было бы просто приказать умереть. Но он же начал бы интеллигентские бредни разводить насчет жены и ребенка.

— Бредни?! Да ты! Да я тебя!..

Пока Сириус фыркал и кипятился, как чайник, я понял, что больше интересной информации о той давней истории не получу. Картинка и так сложилась. А вот что касается наших дней...

— Рон Уизли знает, кто ты такой на самом деле?

Сириус замолк, удивленно глядя на меня. Дескать, "о чем ты? тут такое, а ты о каком-то Роне." Питер насторожился и весь подобрался, будто готовясь к прыжку. Но две палочки, смотрящие в упор — моя и Гермионы — его слегка придерживали. Тогда как Сириус свою вообще в рукав засунул.

— Знает. — наконец сказал он, после долгой паузы. Питер думает, как выкрутиться, учитывая мое чувство лжи. — Рон моя неудача, совершенно... бесталанный... ученик.

— Рон должен был повторить тот же прием по вхождению в круг друзей, только в новом поколении?

— Рон — бездарность, не справился даже с этим.

А ведь "да" не прозвучало. И даже так Питер ходит по краю, легкий привкус лжи чувствуется, но дальше давить бесполезно — не скажет. Этот не скажет — действительно считает себя солдатом Света, и не очень-то боится умереть. Так что придется думать самому.

Итак, сказанное — полуправда, а где же правда? Слово "ученик" похоже на оговорку, значит — что? Значит, ученики среди молодых Уизли у него действительно были, но это не Рон. Рон — расходный материал, не особо ценный. А кто же тогда? Близнецы? Джинни? Не знаю. Возможно, что и все трое.

— Гарри, я его все-таки убью. И пусть потом меня не оправдают, но такое я не могу простить. — Сириус воздвигся с дивана, сразу заполнив собой всю комнату. — Отдайте мне его палочку и уходите отсюда.

— А палочку зачем? — За весь разговор Гермиона первый раз подала голос.

— Я себя не буду уважать, если убью его вот так, связанным. Нет, пусть уж погибнет в честном бою. И, Гарри, развяжи его.

Гермиона собралась возразить, но я сжал ее руку.

— Хорошо, Сириус.

Гермиона передала ему палочку Питера, а я отменил заклинание связывания, и мы спустились по лестнице, оставляя бывших друзей вдвоем. Выходя за двери, я незаметно подбросил "costrangido", Питер может даже не заметить, просто заторможенность движений и некоторые нарушения координации.

На первом этаже Визжащей хижины хлопнул дверью, будто мы ушли, а потом потянул Гермиону в темный угол, где мы накинули на себя невидимость. Над головой топот ног, крики, вспышки, сверху посыпался какой-то мусор. Недолго, десяток секунд. А потом удар — что-то упало, и тишина. Вздох, шорохи, стуки, тяжелые шаги на скрипучей лестнице. Сириус протащил к выходу неподвижное тело Питера. Захлопнулась дверь, скрипнул задвигаемый брус. Я достал козырь и мы пропали из Визжащей хижины, ступив на верхнюю площадку Астрономической башни.

Два дня Гермиона ходила мрачной, иногда даже проваливалась в свои мысли на занятиях, что уж совсем для нее не характерно. На третий вечер она отловила меня в гостиной, когда я уже собирался пойти спать.

— Гарри, мне надо посоветоваться с папой, про то, что произошло в выходной. Мы можем к ним попасть?

— Можем, почему нет. Подождем, чтобы все ушли спать, и видели, как мы делаем домашние задания. — Я бы, честно говоря, тоже не отказался выспаться, даже и на яхте, но вместо этого наверняка придется присутствовать при разговоре. Впрочем, Гермиона тоже выглядела как после бессонной ночи, да и сейчас мы, как два фанатика учебы, уткнулись в книжки. Мимо ходил сумрачный Рон, в очередной раз заглядывая везде в поисках крысы. Невилл рассказывал, что в тот вечер, когда мы общались с Питером, Рон поставил на уши весь Гриффиндор. Вернувшись с ужина и заглянув в спальню, он влетел в гостиную с воплем: "— Где мой пасюк?!", чем снова привлек всеобщее внимание. Вот и сейчас ползал по углам и ворочал мебель, что-то бурча под нос. Но скоро Рону это надоело. Когда гостиная опустела (ох и много у нас соседей по несчастью оказалось), мы выскользнули в коридор и из первого же тупичка, скрытого от портретов, шагнули в каюту яхты.

— Мама, папа, мы здесь! — Гермиона рванулась в родительскую каюту.

— Тише, — Дэн обнял дочь, одновременно прикрыв ей рот. — Команда вообще-то не в курсе про ваши возможности. И пусть пока так остается.

— Ой! Извини... Просто я так рада вас видеть.

Я тем временем устроился калачиком в темном уголке на диване и прикрыл глаза.

— Что у вас случилось? Я вижу, Гарри почти спит, значит, не просто так в гости явились. Джин тоже уже уснула, и я не знаю, стоит ли ее будить.

— Папа, мне посоветоваться надо...

— Садись и рассказывай.

Гермиона села и рассказала. Четко и подробно, про Сириуса и про Питера. Я даже порадовался, но продолжал изображать полудрему. Или не изображать.

— Я вот чего не понимаю, — сердитый взгляд в мою сторону, — почему Гарри не остановил Сириуса? Почему не помешал ему убить Питера?

На лице Дэна появилась кривая, грустная усмешка.

— Гарри, а ты не помешал?

Я покачал головой.

— И не помог?

— Хм-м...

— Я не могу тебя больше воспринимать ребенком. Мои соболезнования.

— Папа? Гарри, вы о чем?

Гермиона смотрела разом в два угла каюты, на нас обоих.

— Перед тем, как спуститься по лестнице, я бросил в Петтигрю чары замедления движений. Не слишком заметного, но Сириусу хватило.

— Но зачем!? Питер, он же... всю жизнь служил свету! Я понимаю, ты можешь мстить за родителей, но он же выполнял приказ?..

— Родители тут ни при чем. Питер — умный агент Дамблдора, с большой сетью контактов. А мы уже выяснили, что игры Дамблдора нам неполезны. Это с одной стороны. А с другой, пока Сириуса не оправдали, он тихо сидит дома и не лезет в политику, где ему делать нечего.

— Но так же нельзя! Это не по-рыцарски!

— Это война, — Дэн покачал головой, — а война не похожа на рыцарский турнир. И никогда не была похожа, даже во времена рыцарских турниров.

Я припомнил обстоятельства высказывания Корвина в поединке с Борелем насчет Олимпийских игр и усмехнулся про себя.

Дэн погрузился в какие-то воспоминания, я тоже не спешил вступать в разговор, а Гермиона еле сдерживала слезы.

— Война похожа на костер, в котором сгорают жизни. — Дэн плеснул в стакан из какой-то бутылки, и явно не воду. — Верные солдаты, идущие в бой за идеалы света или тьмы, чистокровности или равенства — поленья в этом костре. Они сгорают и остается зола, одна и та же зола в одной и той же куче. И уже неважно, с какой стороны подкинули полешко, слева или справа. Фанатики войны, идеалисты войны — дрова для ее костра.

Стакан опустел и был отодвинут в сторону.

— А еще война затягивает тех, кто вроде бы и не хотел принимать участие, но идет, куда все, как лемминги в цепочке. Затягивает гражданских, которых и вовсе не спрашивали. Это мясо войны, то, что жарится над огнем. Когда огонь погаснет, не останется ни дров, ни мяса. Могут остаться несгоревшие головешки. Древесина в них становится твердой, устойчивой к гнили и может сохраниться надолго. Но эти обгоревшие головешки ни для чего уже не годны, разве что позднее сгорят в каком-нибудь новом костре. Это — герои войны, те, кто выжил.

Дэн замолчал, и опустилась тишина, разбавляемая только плеском волн о борт. Гермиона сидела неподвижно, с широко открытыми глазами.

— Есть и четвертая категория участвующих в войне — те, кто сидит у костра, кто подбрасывает поленья и поворачивает шампуры. Коммерсанты войны. Самое интересное, что именно им проще всего потушить костер, если они захотят, конечно, ведь они же его когда-то и развели.

— Это... мерзко, папа.

— Как и любая война. Я бы хотел, чтобы ты была от войны подальше, но это не всегда получается. И тогда... Красиво ярко пылающее пламя, горячая и быстрая жизнь, признаваемая всеми честь и слава для выживших победителей. Но все-таки, если тебе, дитя, придется иметь дело с войной, я бы предпочел, чтобы ты оказалась среди сидящих у костра.

— Папа, я не понимаю, — голос Гермионы звучал спокойно, но в этом спокойствии эмоций больше, чем в ином крике. — Ведь вы учили меня совсем не этому.

— Да. — Дэн вздохнул и замолк на минуту, прежде чем продолжить. — Понимаешь, для разных... ну, пусть будет "профессий", нужен разный взгляд на мир, разные ценности, разные моральные принципы. Разный кодекс жизни. Мы с Джин были уверены, что ты вырастешь и станешь специалистом. Даже, можно сказать, "техническим специалистом", хотя не только. А вот, например, специалистом по рекламе — уже нет: у них другой взгляд на мир и другой кодекс. И тем более политиков. И нам даже в страшном сне не могло присниться, что ты влипнешь в гражданскую войну, и вместо кодекса специалиста потребуется кодекс выживания. Вот и...

Гермиона хмуро кусала губы, а у меня возник вопрос, который тут же и задал:

— А почему ты думаешь, что среди "сидящих у костра" выживших окажется больше?

— Ты о том, что всегда рады подкинуть вместо дров соседа? — Я кивнул. — Это еще надо сделать, а дрова уже там.

Я не стал возражать, хоть и не был согласен с такой оценкой шансов. Но это его иллюзии и нет необходимости их развеивать. А вот судя по виду Гермионы, она что-то придумала, только говорить пока не собирается.

— Папа, нам завтра на учебу, мы пойдем спать?

— Идите. А я еще посижу, не усну сейчас.

В нашей каюте Гермиона поставила будильник на шесть утра, совершенно меня не стесняясь, переоделась в ночную рубашку и нырнула под одеяло.

— Выключай свет, пусть папа думает, что мы спим.

— А мы? — Я щелкнул выключателем и каюту заполнил хаос зеленоватых бликов: над спокойным теплым океаном плыла полная луна.

— А ты мне скажешь, правильно ли я догадалась об ответе на свой вопрос. Когда папа сказал про кодексы, я вспомнила твой. "Можно отнять жизнь, если это необходимо для защиты свободы разумного существа стремиться к счастью." Видишь, дословно помню! А Питер все время говорил так, будто свобода принимать собственные решения — это недостаток. Нам с ним точно не по пути.

— Нам?

— Конечно, наш же кодекс.

— Если так, то да.

— Ага, значит, правильно угадала, тогда я сплю, — и уже через несколько минут спокойно засопела в подушку. А я лежал, смотрел на блики от воды на потолке каюты и гадал, есть ли обратное влияние от написанных кровью строк кодекса на личность писавшего их, и на тех, кто с ним рядом.

К началу завтрака мы опоздали. Утром проснулась Джин и высказала Дэну все, что думала о том, что ее не разбудили, когда появились мы с Гермионой. То, что не думала — тоже высказала. Потом долго тискала Гермиону, а потом мы опоздали на завтрак. Даже нет, не так — я до завтрака так и не добрался, в коридоре перехватила МакГонагалл.

— Блоссом, вы где ходите? Вас все ищут.

— Доброе утро. Гуляли на Астрономической башне. — И не вру ведь. Действительно гуляли и в том числе на Астрономической башне. А что только в одну сторону, так это детали, правда? — Зачем нас ищут?

— Гуляли? С Грейнджер?

— Да, профессор. Так зачем нас ищут?

— В Хогвартс приехал министр Фадж. Хочет поговорить. Срочно. Идем. А вам, Грейнджер, надо поторопиться на завтрак.

Я так понял, мне завтрак не положен, ибо мы направились куда-то на второй этаж. Зачем бы я мог понадобиться министру? Что у нас за новость, явление Волдеморта в Большом зале? Не слишком свежая, но, учитывая медлительность министерства, наверное, как раз она.

Предположим, так. Тогда получается следующий расклад. В книгах Фадж до последнего отказывался признать возрождение Волдеморта, но сейчас его видели все ученики и наверняка написали домой. Это уже не получится игнорировать. Далее, в книгах Фадж боялся усиления влияния Дамблдора, теперь же директор проиграл бой, ранен и бежал. Совсем другая ситуация. Волдеморт — есть, Дамблдора — нет. Причем второе имеет двойной смысл: с одной стороны можно не опасаться усиления влияния, а с другой — кто защитит, если вдруг что? Ах да, есть еще Гарри, который уже не Поттер. Вывод прост — я крайне нужен министру. Но воспринимает он меня как ребенка, марионетку старика, которую хочется прибрать к рукам, пока хозяин отсутствует. Мне это выгодно? Нет. Значит, придется нарушить образ.

Тем временем мы добрались до какого-то кабинета, превращенного в гостиную при жилых помещениях. В мягких креслах расположились смешной длинный человек в дикого цвета костюме, видимо, министр Корнелиус Фадж, и низенькая дама в розовом платье с большим количеством тесьмы и оборок. Надо думать, Долорес Амбридж.

— Спасибо, профессор, что нашли Гарри, дальше я вас не задерживаю, мы побеседуем сами. — Министр величественно кивнул головой, делая жест, что дальнейшее присутствие МакГонагалл нежелательно. Профессор поджала губы, но, ни слова не сказав, оставила нас втроем.

— Гарри, Гарри, как же нехорошо ты поступаешь, мы тебя так давно ждем...

Ну уж нет, министр, изображать тут покровителя, отчитывающего молодежь, я не позволю. Мне это не нужно. Привалившись к дверному косяку, я принял расслабленно-небрежную позу, а что делать — сесть мне не предложили, да и некуда — в комнате только два кресла. Видимо, предполагалось, что "провинившийся мальчик" будет стоять перед старшими.

— Сэр, мне бы хотелось понять, с кем вы предпочитаете разговаривать? С мальчиком, у которого ветер в голове, который выслушает вас, похлопает глазами, — я показал, как именно, — и забудет об этом еще до вечера? Или, — сменив тон голоса и добавив звучания Заглавных Букв, — с главой единственного в Магической Британии Светлого рода, с которым можно обсуждать решения и договариваться?

На лицах Фаджа и Амбридж отразилось одинаковое замешательство. Причем Амбридж взяла себя в руки первой, но промолчала. Интересно, мне показалось, или она действительно главная в этой паре?

— Мне бы хотелось серьезного разговора...

— Хорошо. — Воспользовавшись небольшой паузой, чтобы сделать вид, будто и не перебиваю вовсе, вышел на середину комнаты и движением руки выдернул из теней тяжелое кресло темного дерева, накрытое шкурой белого медведя. Пока я устраивался в нем, собеседники вновь пережили ступор, и опять Амбридж вышла из него первой.

— Беспалочковая трансфигурация на втором курсе? Достойно. Весьма достойно. Считайте, этот экзамен по СОВ вам уже можно зачесть.

— Итак, сэр, — обратился я к министру, — о чем вы хотели со мной поговорить? И я не знаком с третьей участницей нашей беседы.

— А, да, конечно, Гарри...

— И, если уж мы говорим в официальном ключе, то давайте использовать и официальное обращение.

— Да... э-э... лорд Блоссом,.. Разрешите представить вам Долорес Амбридж, назначенную с сегодняшнего дня директором Хогвартса.

Ага. Быстро подсуетились. Но обосновалась она здесь, в бывших классах второго этажа. По-видимому, кабинет Дамблдора остался заперт и недоступен, а значит, замок им не подчинится. Впрочем, какое мне дело?

— Приятно познакомиться, леди, — легкий кивок, который при желании можно принять за поклон. — Я бы хотел услышать основную тему сегодняшней встречи.

— Она связана со случившимся здесь, в Хогвартсе, и потом в Азкабане... — Фадж замялся, тяжело повздыхал и поерзал в кресле, а потом произнес: — Появление Того-Кого-Нельзя-Называть тяжело сказалось на магическом сообществе, есть некоторые панические моменты, хотя министерство делает все для безопасности граждан. Но в подобные моменты истории у молодежи всегда повышается агрессивность. Чтобы не дать этой агрессивности перейти в тяжелые формы, министерство решило подкорректировать программу обучения, изъяв из нее особо травмоопасные заклинания. Эта задача поручена новому директору Хогвартса. Но задача тяжела, поскольку паника подталкивает население именно к таким, несовместимым с гражданской ответственностью, мерам.

— Иными словами, господин министр, вы хотели бы получить от меня публичное заявление, которое бы успокоило эти "панические настроения", а также поддержку нового курса в образовании.

— Да, лорд Блоссом. Вы могли бы сказать...

Я позволил себе прервать министра:

— Я мог бы сказать, что Волдеморт покинул территорию Магической Британии несколько дней назад и не планирует вновь созывать свой орден Пожирателей Смерти. Кроме того, я мог бы предложить идею, как именно подать обществу изменение программы обучения.

— Именно. Я рад, что...

— Но какой в этом мой интерес?

— Насколько нам известно, лорд Блоссом, вам оказалось недоступным наследство Поттеров, — в разговор вступила Амбридж. Все-таки главная из этих двоих она.

— Не интересует. Род Блоссом не нуждается в средствах. — Удивлены. Не ожидали. — Но, к сожалению, Хогвартс оставляет мало времени для обязанностей главы рода вообще и для управления капиталами в частности. Поэтому я задумывался о старой традиции домашнего обучения. Как для себя, так и для своих ближайших друзей, поскольку я не хотел бы прерывать общение, покинув Хогвартс.

— Под ближайшими друзьями понимается в первую очередь мисс Грейнджер? — Амбридж улыбалась, почувствовав твердую почву под ногами. — Вы же знаете, для домашнего обучения требуется поручительство наставника — лорда древнего чистокровного рода. И это не можете быть вы сами, поскольку род Блоссом, вне сомнения, уважаемый и чистокровный, но не древний. Мы, конечно, можем подобрать такого человека...

— Этого не требуется. У меня есть крестный, который вполне мог бы взять на себя эти обязанности.

— У вас есть крестный? — Министр вытаращил глаза. — Он маг и глава рода?

— Сириус Блэк.

— Но он же... преступник?

— Как мне удалось выяснить — нет. Суда не было. Блэк не был осужден. Кроме того, оказывается, он может дать непреложный обет, что не был хранителем Поттеров.

— Вот как. Но это бросает тень на репутацию министерства...

— Отнюдь. Министерские авроры свою работу выполнили. Арестовали подозреваемого и собрали свидетельства, которые были. Дальше — слово за судом и за допросом с сывороткой правды. Но Визенгамот не собирался, а наследник рода Блэк отправился в Азкабан по решению его председателя.

— Если так поставить вопрос, то это, — двое в креслах напротив переглянулись, — может быть даже интересно.

— Несомненно. Кроме того, оправдание Блэка слегка успокоит общественность. Одно дело, когда на свободе гуляет особо опасный преступник, и совсем другое, когда невинно пострадавший наследник древнего рода наконец дождался справедливости.

— То есть ваше желание, чтобы Сириус Блэк был оправдан, вступил в наследство и взял на себя поручительство по домашнему образованию для вас и мисс Грейнджер?

— Вы бесконечно догадливы, леди.

— А что вы говорили насчет обоснования изменений в учебной программе?

— О! Я располагаю неофициальной информацией, что использование заклинаний с помощью палочки сокращает жизнь волшебника. Ненамного. Совсем чуть-чуть. Но ведь министерство должно заботиться о здоровье и благополучии детей?

— У нас... нет такой информации!

— Она просто не афишируется. Но вы ведь можете получить доступ к ней в Отделе тайн министерства. Я уверен, они в курсе.

— Интересно, весьма интересно. Если информация подтвердится...

— То Хогвартсу можно будет сосредоточиться на Зельеварении, Гербологии, Уходе за магическими существами... — "и разогнать все факультеты, кроме Хаффлпаффа", хотел добавить я, но воздержался.

— Вы, несомненно, правы, лорд Блоссом. — На лице министра расцвела предвкушающая улыбка. — Мы согласны на ваше предложение, но вы сами сопроводите вашего крестного на заседание Визенгамота.

Ну уж нет, без гарантий для Сириуса, да еще моими руками...

— Без проблем, сэр. Сразу после того, как министерство публично объявит об отмене розыска Блэка как преступника и обнародует факт, что суда над ним не было. Иначе это будет не посещение суда школьником Гарри и его крестным, а доставка особо опасного преступника школьником же. Вы правда хотите, чтобы события были освещены прессой именно так?

Что вы, что вы, конечно нет, — Фадж, кажется, слегка сменил цвет лица. — Я совсем не это имел в виду. Просто у нас нет никакой связи с мистером Блэком.

— Это уже проще. Где-то через неделю-другую, я думаю, он сам найдет меня. Тогда я смогу передать ему ваши предложения с соответствующими гарантиями безопасности. Такими, чтобы мистер Блэк счел их достаточными.

— Мы благодарим вас за понимание, лорд Блоссом, — подводить итог разговора решила Амбридж, — и в ближайшие дни министерство подготовит все необходимые решения. Можно ли считать, что мы договорились, и вы выступите перед журналистами?

— Выступлю. После оправдания Блэка, ибо я очень беспокоюсь о судьбе крестного. Нам же не надо, чтобы журналисты это заметили?

— Но как только мистера Блэка оправдают, вы сможете общаться с журналистами? Ведь переход на домашнее обучение не должен вызывать у вас какого-либо беспокойства и его можно оформить позднее.

Иными словами, мы тебе не верим, но согласны сделать первый шаг. Что ж, в случае традиционных бюрократических затяжек, я смогу намекнуть, что мое присутствие в Хогвартсе невыгодно им самим.

— Разумеется, леди. Сразу после оправдания моего крестного встреча с журналистами будет вполне уместна.

— Мы рады, что смогли обо всем договориться. И нам не хотелось бы еще больше отрывать вас от занятий, которые, к сожалению, уже начались.

Я растянул губы в ответной улыбке и после кратких взаимных поклонов покинул комнату. Кресло со шкурой осталось им в качестве напоминания. Пусть теперь министерство поработает на меня. По крайней мере, в задаче дискредитации палочек.

И все-таки я переоценил интеллект министерских чиновников. Или не учел, что количество глупости в подобных организациях перемножается по всем сотрудникам. Так или иначе, но министерство решило сменить программу через пару дней после нашего разговора. Трансфигурацию и чары сократили вдвое, а защиту от темных искусств отменили вообще. Часы передали гербологии и новому предмету — "декреты министерства магии". Причем "опасность применения палочек" только упомянули в качестве обоснования изменений. Оно и понятно, за два дня просто невозможно перетряхнуть секретные архивы, подобрать материал и провести кампанию в прессе. Тем более невозможно сформировать общественное мнение. Я не сомневался, потом и обоснуют, и напишут, и обсудят. Но это будет потом, а сейчас столь внезапное изменение программы выглядело откровенным идиотизмом. По-видимому, кто-то из чиновников поспешил успеть выслужиться, и в его голову пришла мысль, что обосновать изменения можно и потом. Но пока к голосам недовольных присоединилась даже Гермиона.

— Я все понимаю, Гарри. Это хорошо, что на проблему палочек обратили внимание. Но Хогвартс становится откровенно скучен. Я никогда не планировала посвятить свою жизнь фермерству или квиддичу.

— Эрми, я договорился с министром, и когда они оправдают Сириуса, мы сможем перейти на домашнее обучение. Под официальным руководством главы рода Блэк. — Я слегка замялся, поскольку с Сириусом эта договоренность пока не обсуждалась, но решил быть честным в этом моменте. — Только Сириуса еще предстоит убедить стать главой рода и написать поручительство о домашнем обучении.

— Думаешь, он согласится?

— В конце концов да. Правда, для этого с ним надо как минимум встретиться и поговорить.

— А о встрече вы и не условились.

— Поэтому я в выходной тихонечко исчезну в одну из теней, где подготовлено все необходимое для создания козырей, и нарисую его карту.

— Зачем? Ты же рисовал карту у нас в каюте?

— Это проще — место неизменно. А чтобы нарисовать козырь человека, надо как-то отразить его суть, которая не зависит от окружения и ситуаций.

— Гарри... А можно я пойду с тобой? Я хочу посмотреть другие тени. Нет, я помню, что ты мне уже показывал, но все-таки. М-м? — Гермиона заглянула мне в глаза и похлопала ресницами. И когда только научилась?

— Можно. Только там просто домик в горах, многого не увидишь.

— Все равно хочу.

Подтверждая согласие, старательно прятал улыбку. Если бы Гермиона сама не попросилась со мной, пришлось бы придумывать повод, чтобы позвать. Ее знакомство с интернетом давно стоит в моих планах.

* * *

Во дворе хижины мы появились поздним утром, когда край солнца уже выглянул из-за скал и прочертил по океану оранжевую дорожку. Здесь весна не только ощущалась запахом талого снега, как в Хогвартсе, но уже видна легким зеленым пухом, покрывающим прибрежные склоны. Мы задержались, не торопясь заходить в дом.

— Знаешь, что самое лучшее во всех этих мирах, то есть тенях? — Гермиона обернулась ко мне, оторвав взгляд от океана. — Ощущение свободы. Ощущение бесконечно разного. Как будто вся магическая Британия — это как чулан под лестницей. Ты когда-то выбрался из этого чулана, а я сейчас, кажется, надеюсь убежать из магической Британии.

Я молча обнял девочку, никак не комментируя ее слова. А потом разжег огонь в камине в остывшем доме, включил компьютер, вызвавший изумленный вздох Гермионы, и выложил на стол заготовки под козыри.

Пару часов спустя я отвлек ее от сети, просто положив посредине клавиатуры свежий козырь Сириуса.

— М-м-м... какой-то он здесь... бесприютный. Волосы растрепаны, мантия с одного плеча сползла. А это вообще что?! Почему он в ошейнике?

Я пожал плечами.

— Удерживал воспоминания и рисовал через знак силы. Получилось так. В ошейнике. Наверное, имеет какое-то отношение к его сущности.

— Забавно, но мне нравится. Мы возвращаемся, или я могу еще посидеть в сети?

— Можешь. Я хотел еще один козырь нарисовать.

— Хорошо. Но можно еще вопрос, пока ты не занят?

Можно, разумеется. И я даже догадываюсь, каким он будет.

— Почему в нашем мире нет таких компьютеров и такой сети?

— Могут быть разные причины. Или когда-то история пошла по другому пути, и у нас не создали таких компьютеров и не создали сети. Это исправить легко. Или что-то в нашей тени не дает им существовать. Обрати внимание, у нас магия есть, а здесь — нет.

— Ну да, в Хогвартсе или Косом переулке электроника не работает, но я про наш магловский мир, где нет магии. Там-то что мешает создать подобное?

— Ты не права, что в магловском мире нет магии. Ты же вполне можешь там колдовать.

— Но это же запрещено!

— Запрещено и невозможно — разные вещи. Попробуй зажечь здесь "люмос".

Гермиона достала палочку и произнесла заклинание. Ничего. И снова ничего.

— Я чувствую себя маглом... — проворчала она, не оставляя попыток.

— В этом мире нет волшебников.

— Но ты же только что колдовал над картой?

— Колдовал. Как "лорд магии", но не как волшебник из нашего мира. Нам магия доступна во всех тенях. — Про исключения умолчим, ибо незачем.

— Ага, значит, здесь нет волшебников, но есть интернет. А у нас есть волшебники, но нет... А чего, кстати, еще нет?

— Поищи сама, до энциклопедий ведь уже добралась? — Кивок в ответ. — Вот. А я пока еще один козырь нарисую.

Говорить, что собираюсь рисовать ее козырь, не стал, чтобы не заглядывала через плечо. Пока занята — занята, копается в сети. Тем более, что с козырем проблемы, провозился вдвое дольше, чем с Сириусом, и странностей получилось куда больше, чем кожаный ошейник. Но что уж вышло. Потянулся сознанием в карту, открывая контакт, Гермиона дернулась, отвлекаясь от монитора.

— А? Меня будто кто-то позвал?..

— Я. Твою карту проверяю. Запомни ощущение вызова.

— Меня? Покажи! — Отдал ей козырь.

— М-м-м... Какая я здесь, с ушками! Но забавно. Мне нравится. Ты хорошо рисуешь.

И все. Вернула мне карту, а я вынужден признать — это действительно ее козырь, хоть я предпочел бы считать, что сам где-то напортачил. И дело даже не в паре кошачьих ушей, торчащих из прически Гермионы-на-карте. Хотя и это уже более чем настораживает, а в том, что на рисунке мало заметно, но четко помнится по картине, проступившей через знак Образа. Вертикальные щелки зрачков, когти на упирающихся в пояс руках. А главное, само место. На карте Гермиона стоит посреди полутемного зала со светлым полом на небольшом черном круге. В полной картине на полу слабо светился знак Великого Предела из жемчужного опала и вулканического стекла. Черная точка на светлой стороне. О чем хотел намекнуть мне Образ? Не знаю, но символика не выглядит случайной.

Обсуждать получившийся козырь мне совершенно не хотелось, и я предпочел увести разговор в сторону.

— Эрми, ты нашла что-нибудь важное в сети?

— А? Да. Нашла. — Гермиона помялась, подбирая слова. — Я тут читала про окончание Второй Мировой войны и про атомную бомбу. У нас такой бомбы не было ни тогда, ни позднее. И Советский Союз после войны не стал влиятельным государством. Как и Штаты. Как ты знаешь, у нас Британия остается лидером и в магическом, и в магловском мире. Это хорошо, что у нас нет такой бомбы, но плохо, что нет компьютеров и сети.

— Которые здесь активно развивались в Штатах, как ты сама говоришь, оставшихся у нас на вторых ролях.

— Ты думаешь, они связаны как раз через эту историю?

— Возможно. Но скорее всего — через константы реальности. Через свойства физики мира, которые мешают существовать и атомной бомбе, и мощным компьютерам, и сети.

— "Константы... реальности", — Гермиона застучала по клавишам, набирая запрос. — Надо же, есть "Лаборатория Констант Реальности" Джонатана Эф. Купера. Калифорния, Беркли. Интересно, а в нашем мире такая есть?

Мне тоже стало интересно. Исследования Джо в тени Земля сперва считались маргинальной экзотикой и я сам когда-то подкидывал ему денег. Есть ли его аналог в здешней тени? А если есть, занимается ли той же темой?

— Не знаю, Эрми.

— Еще три года назад я думала, что выучусь, пойду в университет и буду заниматься физикой. Но потом появился ты, магия, Хогвартс. Мне казалось, я нашла что-то более интересное. Но сейчас... — Гермиона замолчала, глядя в окно на океан и полоску прибоя. — Магия — конечно очень яркая и красочная. Но если подумать, мне там было бы тесно, если бы не книги, которые приносил ты. А сейчас еще и это, — ткнула пальцем в компьютер. — Я хочу, чтобы у нас была такая сеть, а бомбы не было.

— Тогда тебе придется учить не только физику, — В уме уже выстроился длиннющий список книг, которые придется добывать.

— Ха, испугал. Учить придется. Вот только когда? — Резко повернулась ко мне, явно приняв какое-то решение. — Ты прав, из Хогвартса пора валить. Туда, где можно будет учить нужное!

— Как только добьемся оправдания Сириуса и оформим бумаги. И я рад, что ты со мной.

— А разве могло быть иначе?

Я улыбнулся, дескать, никаких сомнений. Хотя на самом деле могло сложиться по-всякому, все же магия штука и правда "яркая". Хорошо, что удалось показать интернет Гермионе вовремя. И еще у меня теперь будет задача для Дэна — добраться в Беркли и узнать все, что можно, о Джонатане Купере. Если он вообще есть в той тени.

Приглашения в кабинет Амбридж пришлось ждать еще неделю, и я уже начинал опасаться, что министр и компания решат отказаться от наших соглашений. Но я все-таки здесь, в розовой комнате, среди мурлыкающих со всех стен на разные голоса котиков, во мной же наколдованном кресле. Его так и не рискнули выкинуть, хотя медвежья шкурасмотрится в этой комнате как наглый варвар-завоеватель.

— Лорд Блоссом, мы долго думали, как организовать встречу с Блэком так, чтобы он поверил и пришел на нее.

Я молча пожал плечами. Дескать, ручаться за вас не собираюсь. Может, это было понято и в прошлую встречу, а может, просто недооценивали мое влияние на Сириуса, но ко мне вопросов не возникло.

— Наше предложение следующее: мы знаем, что Блэк умеет создавать двухсторонние порталы. Когда-то он сдавал экзамен по этому курсу. Пусть он сам выберет место и создаст ограниченный двухсторонний портал на трех человек. Это будут два аврора и работник министерства. Они возьмут с собой сыворотку правды и артефакт для записи допросов. Работник министерства проведет допрос, а авроры выступят свидетелями. После чего тем же порталом вернутся назад. Мы думаем, на своей территории Блэк рискнет встретиться с ними, и я очень надеюсь, что наши люди вернутся невредимыми.

Что же, можно чуть успокоить... если министр решил играть честно. И подстраховаться на случай иного.

— Леди, я благодарен министерству за серьезный подход к вопросу. И постараюсь присутствовать на встрече, думаю, в этом случае Блэк не станет совершать неразумных поступков.

— Это может оказаться опасно. А что, если мы ошибаемся насчет Блэка? Слишком удобный заложник.

— В качестве заложника Блэк мог захватить меня уже давно. Да и передача вашего предложения и портала в ответ потребует еще пары встреч.

— Это можно было бы сделать и заочно, почтовыми совами. — На стол лег запечатанный конверт. — Мы сформулировали наши предложения в письменном виде.

— Вы ведь наверняка пытались отправить к Блэку почтовых сов?

— Да, вынуждена признать, безуспешно. Но мы думали, вашу сову он пропустит.

— Нет, моя сова ничем не отличается от других. Придется ждать, когда он сам решит встретиться со мной. Но у меня возник вопрос: вы уверены, что заочные показания окажутся достаточными для Визенгамота?

— Их будет достаточно для министерства. Дело в том, что раз Визенгамот не собирался и решения не выносил, то и оправдания не требуется. Надо сказать, Дамблдор подложил министерству большую свинью, отправив Блэка в Азкабан на содержание во время следственных мероприятий. Именно так решение было проведено по бумагам. Получается, что Визенгамот и сам его председатель ни при чем, они дела не рассматривали. Блэк оставался в ответственности следственного отдела. Но это же нам упрощает ситуацию теперь — не надо собирать суд для "оправдания" Блэка, достаточно его отпустить из-под следствия за отсутствием состава преступления. Ну и можно обсудить вопрос компенсации.

Во время своего рассказа Амбридж внимательно следила за моим лицом. Ее явно интересовало, насколько мне удалось понять тонкости сказанного, и как я отреагировал на фактически высказанные обвинения в адрес Дамблдора. Очень надеюсь, она не смогла увидеть ничего.

— Хорошо, мне понятно ваше предложение. При встрече я передам Блэку ваши предложения и конверт, если он будет у меня в тот момент с собой. Вы же понимаете, я не могу заранее предугадать, когда состоится эта встреча.

Потом еще минут десять разговор шел вроде бы ни о чем, но упорно крутился вокруг личности бывшего директора. Похоже, от меня желали получить внятное осуждающее высказывание, но словесные ловушки были рассчитаны все же на ребенка, пусть и необычно умного, и для меня не составляло сложности уходить от них. Так что в конце концов меня отпустили, пожелав скорейшей встречи с крестным.

Пару дней я просто таскал конверт в кармане мантии, ничего не предпринимая . Потому как еще в первый же вечер заметил на нем заклинание-следилку. Внутри ничего магического действительно не было, только сложенный вчетверо лист пергамента. Текст, к сожалению, не прочесть, не распечатав конверта, ну и ладно, если что — Сириус расскажет.

Одним пасмурным днем, после гербологии, когда все ученики старались быстрее добраться к горящим каминам и теплу гостиных, отстав от толпы, я свернул в дверь пустого кабинета. Заклинания защиты от прослушивания и отвода глаз привычно накрыли помещение, а я перенес следящее заклинание с конверта на карман мантии. Пусть думают, что письмо так и лежит у меня. Еще несколько минут потратил, чтобы замаскировать работу. Само оно перецепилось. Само... После этого достал карту Сириуса. Спустя пару мгновений она стала ледяной и звонкой в моих руках, задвигалась, ожила.

Сириус сидел в кресле у камина. Рядом на столике бокал вина, пока полный и, очень надеюсь — первый, и волшебная палочка. Впрочем, палочка через мгновение уже в руках Сириуса и он, шаря взглядом по помещению, выискивает, куда бы пальнуть. Козырный контакт явно почувствовал, но не знает, что искать. Я похвалил себя за то, что не стал сразу раскрывать окно контакта.

— Крестный, это я — Гарри...

— Гарри? Ты где? Как?

— Через артефакт с тобой разговариваю. Как сквозное зеркало, но куда лучше и достаточно с одной стороны.

— А увидеть я тебя никак не могу?

— Можешь. Просто я не показался, чтобы ты в меня не кинул чем-то от неожиданности. — Разворачиваю козырный контакт до полноценного окна.

— О как, — Сириус отпрянул было, но любопытство взяло верх, и он цепким взглядом осмотрел окно и меня в нем. — И что? В тебя попало бы?

— Да. Это как открытая дверь. Можно предметы передавать, можно самому пройти, но может и прилететь что-нибудь.

— Никогда не слышал о таких. И что, любой с его помощью может вломиться ко мне сюда?

— Любой — не может. Артефакт настроен на меня и тебя.

Сириус рассматривал кабинет у меня за спиной.

— Ты в Хогвартсе? Давай я пройду к тебе, заодно и покажешь, что за штука.

— А дальше? Как ты отсюда выбираться будешь?

— Так же. А что?

— Не получится. Дверь открывается туда, где ты. А ты будешь здесь, а не там.

— А-а... Понял. Жаль. Но я рад, что ты меня нашел. Ты не представляешь, как скучно здесь сидеть прятаться. Из тюрьмы сбежал, и что? И ничего, та же тюрьма, только теплее, и дементоров нет. Хотя матушкин портрет сойдет за десяток дементоров. Извини, это я ворчу.

— Вот я как раз на эту тему. Случилось встретиться и побеседовать с нашим министром магии...

— Это с тряпкой Фаджем, что ли? Что ему от тебя надо?

— Поддержка политики министерства. Официальное интервью в "Пророке". А я в ответ выторговал твое оправдание. Но для этого требуются твои показания под сывороткой правды.

— В министерство не пойду. Опять сцапают и упрячут.

— Вот и они думают, что не пойдешь. Потому предложили тебе самому выбрать место встречи и создать двухсторонний портал на троих человек. Примерно так. Еще письмо передают, надеюсь, там подробности.

Я извлек конверт и кинул его в окно козыря. Сириус сперва рванулся поймать, потом одернул себя и позволил конверту упасть на пол. Взмахнув палочкой, напустил на конверт несколько заклинаний.

— Чисто. Действительно, без сюрпризов. Почитаем, что они там пишут... — Сириус вскрыл письмо и уставился на текст. — Гм... "Надеемся, случай позволит Гарри передать вам..." Они не в курсе, что ты можешь со мной вот так связаться?

— Нет, разумеется. Про артефакт они не знают. Пусть думают, что ты как-то смог в Хогвартс заглянуть.

— Ну да, ну да... Порталы я делать не слишком хорошо умею, но справлюсь, книга в библиотеке есть. Но от троих авроров мне может оказаться сложновато отбиться, если что. Надо подготовиться.

— На случай "если что": я пойду с тобой. Им же надо от меня интервью — не рискнут нарушать договоренность.

— Со мной? А как? Тебя же из Хогвартса не отпустят.

— Так же, как конверт передал.

— А, ну да, артефакт. А обратно?

— Есть способы и обратно. Когда тебе постучать, чтобы забрать портал?

— "Постучать", скажешь тоже. Хоть с живым человеком поговорить, а не с портретами да безумным домовиком. Портал, наверное, за пару дней сделаю.

— Хорошо, тогда я побежал. Будет подозрительно, если в такую погоду я после занятий не у камина.

— Удачи тебе... Сохатик. Нет, ну надо же, такие артефакты...

Дальнейшей беседы Сириуса с самим собой я не слышал, закрыв окно козыря. Кто-то шел по коридору и потревожил мои заклинания. Успел убрать защитные плетения и с мечтательным видом уставиться в окно раньше, чем скрипнула дверь. Несколько секунд тишины и дверь закрылась, но я краем глаза успел заметить розовые кружева. Следят не только за конвертом, но и за мной, что и так не новость. Надеюсь, картинка "подросток в мечтательном настроении" выглядела правдоподобно.

Через два дня Сириус передал мне, ехидно ухмыляясь, завернутый в ткань предмет. Все-таки он так и остался шаловливым мальчишкой. Мальчишкой, который сперва делает, и только потом думает, или не думает вообще. Например, сейчас ему даже в голову не пришло, что вообще-то отдавать портал не ему, а мне.

Вздохнув, отправился во двор замка обставлять сцену спектакля. Выследить и накрыть парализующим заклинанием залетную ворону оказалось несложно, сложнее сделать это не под любопытными взглядами учеников. Но в конце концов удалось. Пока ворона испуганно вращала глазами, я перенес на перья следящее заклинание с кармана мантии и отпустил птицу. Все, с этого момента считаем, что конверт у Сириуса.

Почти сразу заметил за собой слежку какого-то мутного типа, маскирующегося под старшекурсника Слизерина, но с заметными армейскими повадками. К вечеру следующего дня он меня стал раздражать так, что передать "подарок" Сириуса уже не казалось проблемой.

Тот же кабинет, те же кресла, те же котики.

— Гарри? У тебя есть новости?

— Да. Мистер Блэк сделал портал, он активируется в следующую субботу в десять утра. К сожалению, должен сказать, его мнение о министерстве сложилось крайне негативным. Ну так у него ведь есть основания.

Положив на столик полученный предмет, развернул ткань и с удовольствием отметил, как лицо собеседницы пошло красными пятнами. На столе лежал большой фаллоимитатор, явно купленный в магловском сексшопе. Розовый, с пупырышками, из грубой пластмассы, он, тем не менее, отлично гармонировал с обстановкой кабинета. Ай да Сириус.

В субботу слежка ощущалась с самого утра, какие-то странные люди заглядывали в гостиную Гриффиндора, стояли в коридорах. К началу десятого слежка стала уж совсем наглой, так что не выдержала даже Гермиона.

— Гарри, кто это такие и что они тут все делают?

— Министерские не оставляют меня без внимания.

— Почему именно сейчас?

— Через час встреча авроров с Сириусом. Видимо министр очень хочет узнать, как я собрался за ней наблюдать.

— А ты?

— Решил поприсутствовать лично на всякий случай. Но Сириус выбрал место где-то в лесах, так что заранее появляться там и мерзнуть никакого смысла нет.

— Может, меня тоже возьмешь?

— Не стоит. Я-то всегда смогу сбежать по перстню. Лучше потом перескажу, что было.

Она кивнула в ответ. А ведь еще год назад устроила бы мне скандал на тему "я сама крута". Знания, не прописанные ни в какой школьной программе, роль наставника для близняшек, и еще, вероятно, мое присутствие, сделали Гермиону гораздо спокойнее. Со стороны может показаться, пассивнее, но мне-то известно, что это иллюзия. Просто ушла лишняя, истеричная активность. И как только осыпалась шелуха, мы стали понимать друг друга буквально с полуслова. Вот и сейчас:

— Хорошо, тогда я понаблюдаю, что будет происходить здесь.

Без четверти десять я поднялся в спальню, накинул теплую зимнюю мантию и нырнул в дверь санузла. Дверь в спальню тем временем уже скрипнула, открываясь, видимо, кто-то из мутных личностей последовал за мной. Но не успел. Достаю козырь Сириуса и открываю окно. Скалы, небольшая пещерка, снег по колено. Сириус стоит у входа и смотрит на дальнюю стену пещерки.

— Гарри?

— Да. Я иду к тебе.

— Как?

Я попросил его протянуть руку, ухватился за нее, распахнул окно козыря до размеров двери и шагнул в кружащийся снежный вихрь.

— Я так понимаю, гостей ты позвал сюда?

— Да. А ты зачем здесь?

— На всякий случай. Вдруг решат устроить какую-нибудь подставу, а так — я в свидетелях.

— Ладно. Но пока лучше спрячься, Сохатик. Мне так спокойнее будет.

Тут он прав, эффект неожиданности лучше приберечь, и я укрылся в сумраке бокового ответвления пещерки. Через несколько минут раздались хлопки, и в пятне сумрачного света появились трое.

— Блэк. Давненько тебя не видел. — Крепкий пожилой мужчина с деревяшкой вместо ноги и глазом, вращающимся в разных направлениях, вышел вперед. — Что за задницу ты выбрал для встречи? И вот это как понимать? — Аластор Грюм, собственной персоной, взмахнул зажатым в руке порталом. — Старого наставника не уважаешь?

Молодая девушка, стоящая за плечом Аластора, не отрываясь, смотрела на Сириуса, а ее волосы уже дважды сменили цвет с желтого на красный и обратно. Нимфадора Тонкс? А кто тогда вторая женщина в министерской мантии?

— Аластор, не шуми, закончим работу, пойдешь пить свой любимый грог.

— Амелия, это ты не шуми. Должен же я этого хулигана повоспитывать.

Ага, значит, Амелия Боунс. Очень занимательный состав. Похоже, министерство решило сыграть честно. Или хотя бы относительно честно.

— Может, уже приступим? Воспитывать потом будешь. Я гляжу, нам тут бревнышки для сидения приготовили, хоть так, все не на камнях.

— Что вы, леди. — Сириус изобразил кривую улыбку. — Как я мог предложить дамам сидеть на камнях?

— Болтун. Если ты еще и под зельем правды так же болтать будешь, артефакт не успеет за тобой записывать.

— Не попробуете, не узнаете.

— Пробовать будешь ты, — Амелия протянула Сириусу склянку с зельем, которую он тут же и выпил. Я напрягся, приготовившись призвать Образ. Если подстава есть, то проще всего подмешать чего-нибудь в зелье. Но нет, Сириус спокойно уселся на принесенный в пещеру ствол дерева. Нимфадора тем временем пристроила на ближайшем камне артефакт с пером и свитком пергамента.

— Начали. Первый вопрос: кто был хранителем фиделиуса дома Поттеров?

— Питер Петтигрю.

— Но как получилось, — Аластор не утерпел влезть в допрос, — что хранителем все считают тебя?

— Мы с Джеймсом решили поменять хранителя уже в последний момент, и никому не рассказывали об этом.

Амелия жестом остановила Грюма, уже порывавшегося спросить что-то еще. Похоже, по договоренности вопросы задает она.

— Кто знал о выбранном хранителе?

— Джеймс, Лили, Питер, Дамблдор и я.

— Кто накладывал фиделиус?

— Дамблдор.

— Почему он не возражал против твоего заключения, если знал, что ты не был хранителем?

— Я не знаю.

— Убивал ли ты Питера Петтигрю?

Скользкий момент, жаль, что этот вопрос прозвучал.

— Да.

— За что?

— За предательство Джеймса и Лили. — Амелия кивнула головой и задумалась. Вроде бы она не склонна ставить Сириусу в вину убийство Питера.

— Состоял ли Питер Петтигрю в Пожирателях смерти?

— Да.

— Откуда это известно?

— Он сам признался.

Здесь она его фактически вытащила, убийство Пожирателя ему точно в вину не поставят.

— Кто убил маглов на лондонской улице?

— Питер Петтигрю.

— У меня все. Возьми антидот к сыворотке правды. — Амелия передала Сириусу еще один флакон, который он тут же и выпил, после чего отряхнулся, как собака, вышедшая из воды.

— Уф-ф-ф.

— Блэк, я рад, что ты снова с нами. — Аластор хлопнул Сириуса по плечу, так что тот чуть не свалился с ног. — Особенно сейчас, когда с нами нет Альбуса...

Но старому аврору снова не дают поговорить вдоволь.

— Блэк, следите за "Ежедневным Пророком". Когда будет принято решение, напечатают официальное сообщение министерства. — Амалия и Нимфадора схватились за конец розовой пластмасски.

— Портус, — трое гостей исчезли из пещерки, а я подошел к Сириусу.

— Думаю, и так понятно, каким будет решение?

— Да, Гарри. Спасибо за помощь. И я у тебя в долгу. Могу ли я что-то сделать?..

— Можешь. — Я сделал небольшую паузу. — Точнее, сможешь, если после оправдания примешь перстень главы рода Блэк.

Сириус поморщился:

— Не хотел я брать на себя темный род и давать клятву по кодексу. Там у меня обязанность "служить Темному лорду".

— Темного лорда сейчас нет, так что кодекс тебе не опасен. — А если потребуется, сыщем подходящего, но об этом не вслух.

— Как нет? Я же сам ему медальон Слизерина отдавал.

— Том Реддл с тех пор прошел Средоточие света и стал светлым лордом магии. Ты, наверное, слышал, что все темные метки исчезли.

В пещере раздался истеричный лающий смех.

— Во-вол-деморт — Светлый лорд? Ха! И что теперь бывшие Пожиратели делать будут?

Я пожал плечами:

— Нам есть до них дело?

— И правда. Тогда я могу принять перстень. Ох, и попляшет у меня Кикимер, ох, попляшет...

— По-моему, нам пора. Меня наверняка в Хогвартсе потеряли, да и ты уже какой-то мерзлый.

— Да. Пойду к камину, греться и пить вино. Заходи в гости, ты же можешь прямо ко мне попасть? Во-от. И девочку свою приводи.

— Зайду как-нибудь в выходной.

Видя, что Сириус тянет время, я сдал козырь и сосредоточился на площадке Астрономической башни. За спиной послышался хлопок аппарации — Сириус тоже покинул промерзлую пещеру.

Через несколько дней на первой полосе "Ежедневного пророка" чернел жирный заголовок: "Безвинный страдалец, или Позабытый под следствием". Рита Скитер постаралась, живописуя страдания наследника древнего рода Блэк, крестного всем известного Гарри Поттера. Больше всех досталось Дамблдору, здесь журналистка не пожалела черных красок. Министр выражал сожаление Блэку и рассуждал, что пришло время исправлять многочисленные ошибки предшественников. А к вечеру сова принесла мне записку. "Жду тебя в выходной. Сириус." Я показал приглашение Гермионе.

— Пойдешь со мной?

— Интересно было бы. Но приглашают только тебя.

— Ничего, он просто еще не в курсе.

В выходной рано утром я активировал козырь. Гермиона выглядывала у меня из-за плеча.

— … я сказал "ЧЕРНЫЙ кофе", тварь ушастая! — вопль Сириуса оглушал даже сквозь окно козыря.

— Кикимер сделал черный кофе, как просил хозяин-предатель. Очень-очень черный. Целую ложку ваксы добавил.

— Да я тебя щас! Мигом носок получишь!

— И кто же тогда будет кормить хозяина-предателя?

Гермиона задумчиво посмотрела на меня.

— Знаешь, Гарри, может, нам стоило пойти на завтрак в Большой зал?

— Ничего, Эрми, разберемся. — Пришлось кричать, чтобы меня услышали на той стороне. — Сириус! Бродяга! Ты, кажется, меня приглашал? Или я ошибся?

— Ой! Гарри! Конечно, приглашал, проходи, — он быстро отпихнул ногой что-то в сторону.

— Только я не один, а с девушкой. Впрочем, ты ее знаешь.

— Э-э-э... Да, разумеется. Только у меня не прибрано, и Кикимер...

Подхватив Гермиону под руку, я шагнул в гостиную на Гриммо, 12.

Нас окружили полумрак, бардак и разруха. Поломанные стулья, прожженная сигаретами обивка дивана, паутина, запах... Гермиона сморщила нос.

— А что у тебя с Кикимером? Ты перстень главы рода принял?

— Принял, и клятву дал. Судя по тому, что перстень сидит удобно и не сжимает палец, Темного лорда действительно нет, как ты и говорил. Принуждения от клятвы я не чувствую.

— А почему тогда Кикимер тебя не слушает?

— Прямые приказы он выполняет, но гадит при малейшей возможности.

— Вот что, Бродяга, сейчас позови Кикимера и потом оставь нас одних. Я постараюсь выяснить, в чем дело.

— Да ничего у тебя не выйдет — он сумасшедший.

— И все же позови, попробуем.

— Как хочешь. Кикимер! — Посреди комнаты появилось старое, тощее существо в грязном, гнилом полотенце. — Мой крестник хочет поговорить с тобой, а я выйду пока.

— Полукровка и грязнокровка. О чем с ними говорить...

— Я же предупреждал!.. — Знаком я напомнил Сириусу о договоренности. Как только он вышел, я призвал знак Образа.

— Высший?! Простите, не признал! — Кикимер упал на колени и стукнулся головой в пол, раз пять.

— Я не хочу, чтобы кто-то знал, кто я. Так что ты не виноват.

— Кикимер никому не расскажет. Никому, никому.

— Хорошо. А теперь расскажи, что у тебя за проблемы с хозяином и почему дом в таком состоянии?

— Хозяин — предатель, род принял, а источник рода не открыл. Кикимер голоден и дом очень, очень голоден. Раньше был еще малый резервный источник, но хозяин-предатель отдал его бородатому Высшему. Очень-очень злому бородатому!..

— То есть магия не идет через алтарь рода?

— Нет, не идет. Путь к основному источнику скрыт за магической дверью. Дверь запечатана, а хозяин-предатель не стал ее распечатывать. И сейчас Кикимер боится Высшего, боится и уважает. Но Высший не позволит хозяину-предателю распечатывать дверь, поскольку служит другой Силе.

— Гарри, я не понимаю, о чем он говорит? — Гермиона вступила в разговор.

— Блэки — темные, и скорее всего источник силы рода как-то связан с Хаосом. Кикимер считает, что я не разрешу его распечатывать, поскольку являюсь Светлым лордом. Но мне нужно посмотреть самому, прежде чем решать. — Гермиона все поняла и наклонила голову. — Про резервный источник я пока тоже не понимаю. Кикимер, мне надо увидеть эту запечатанную дверь, тогда я решу, что с ней делать. Может, мы ее и откроем.

— Кикимер просит Высшего не губить род Блэков, дом рода и самого Кикимера. Очень плохо умирать от голода. Пусть Высший разрешит распечатать дверь.

— Где эта дверь находится?

— В кабинете главы рода.

— Хорошо. Тогда первое: ты будешь называть меня Гарри, незачем пока твоему хозяину знать мой статус. — В ответ кивок с хлопаньем ушами. — И второе: позови Сириуса.

— Гарри, — Сириус вбежал бегом, — все нормально? Эта ушастая тварь не причинила тебе вреда?

— Нет, Бродяга. Зато кое-что стало понятнее. Он умирает от голода, и винит в этом тебя.

— Как меня? При чем тут я? Они же магией питаются.

— Вот с магией что-то и не в порядке. Скажи, ты не дарил Дамблдору что-нибудь? Какую-нибудь землю или недвижимость?

— Ну, вообще-то было. Во второй год моего сидения в Азкабане, Дамблдор приходил, расспрашивал, сочувствовал. Обещал похлопотать о пересмотре дела. Говорил, что это очень сложно, поскольку все против меня настроены.

— Ты сейчас видишь, это не так.

— Да. Но зачем? Почему он так поступил?

— По-моему, Петтигрю все хорошо объяснил.

— Не могу поверить. Может, Хвост врал? Не понимаю.

— Так что от вас хотел директор? — Гермиона решила вернуть разговор в более конкретное русло.

— Что? Ах, да. У Блэков был маленький охотничий домик в Запретном лесу. Дамблдор говорил, что он очень нужен Хагриду. А мне зачем? Я все равно был в тюрьме. Ну, я и отдал. Бумаги какие-то подписал.

Гермиона покачала головой и вздохнула. Я уточнил детали, хотя в целом и так все ясно.

— А ты сам в этом домике бывал?

— Был. Ничего особенного. Сараюха такая, дунешь — разлетится Только забор основательный, высокий, каменный...

— А внутри забора круга из камней случаем не видел?

— Ведьмин круг? Был такой в углу участка. Наверное, когда-то давно обряды какие-нибудь проводили.

— Понятно. Это и был источник магии рода Блэк. От которого питались дом и домовики.

— Но... Нет, не укладывается в голове. — Сидим молча несколько минут. — Но как? Блэки древний, сильный род. И такой маленький круг, и так далеко.

— Это резервный источник. На поддержание магии дома в спокойное время. А главный где-то в другом месте. Скажи, что ты знаешь про запечатанную дверь в кабинете главы рода?

— Знаю. Распечатать ее можно только кровью главы рода, и Кикимер несколько раз просил меня ее открыть. Но я помню слова отца, что заходить в нее нельзя ни в коем случае — это верная смерть. Что ее открывали только в критических случаях, когда дом был в осаде.

— В этих случаях кто-нибудь умирал? — Кажется, Гермиона подумала о том же, о чем я.

— Э-э... Не знаю. Н-нет, вроде бы. Мне об этом не известно.

Посмотрев с Гермионой друг на друга, мы одновременно кивнули.

— Распечатать и открыть дверь — не то же самое, что заходить в нее. Думаю, стоит посмотреть.

— А если оттуда что-то вырвется? Хотя в семейных историях ничего такого не было.

Мы поднялись на третий этаж, я чувствовал, как при этом плывет реальность. Мы минимум дважды перешли в другую тень. Интересно, как это сделано? Здесь далековато до Дворов Хаоса, в которых можно сплетать кусочки из разных теней как угодно. Кто-то из первых Блэков был из Мастеров Теней?.. Обследование дома оставим на потом, а пока — источник магии. В кабинете большой стол, покрытый пылью, за ним на стене дверь, кажущаяся просто нарисованной краской. Прикосновение к рисунку отозвалось в пальцах холодом и покалыванием.

— Отойдите в сторону на всякий случай. — Сириус надрезал ножом ладонь и коснулся ею изображения замочной скважины. Стена дрогнула, пошла волнами, по ней пробежали голубые сполохи, и дверь стала рельефной, а ручка заблестела серебром. Сириус, взяв в одну руку палочку, осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь:

— Вроде бы никого...

Мы подошли ближе. За дверью была ночь, и яркая полная луна где-то вверху и позади освещала пейзаж. Прямо от порога шла и терялась вдали тропка из жесткой черной травы, слегка подсвеченной мелкими цветочками и алыми огоньками. Над травой низко висел серый туман, создавая что-то вроде ковровой дорожки, или ленты туманной дымки, которыми я — Мерлин — пользовался, пока жил во Дворах. По сторонам от нее — ничто, черная пустота. Гермиона подошла к самой двери, пытаясь заглянуть на ту сторону. Пришлось оттаскивать:

— Нельзя, отец Сириуса был прав. Это черная дорога.

— Черная дорога? — Сириус обернулся ко мне. — Ты знаешь, что это такое и куда она ведет?

— Куда ведет, могу только предполагать. Куда-то во владения Хаоса. А что такое... Без вреда для себя по ней пройти может только Темный лорд и те, кто идет вместе с ним. Нам туда нельзя.

— Тогда закрываем дверь и пошли отсюда.

— Подожди. Смотри. — По полу из приоткрытой двери тек серый туман, аккуратно огибая наши ноги. Его струйки сбегали по лестнице куда-то вниз. Подозреваю, в подвал к алтарю. Еще некоторые тонкие нити разлетались по комнате, прикасаясь к стенам, мебели, полу. Кабинет менялся на глазах: пропала паутина, портьеры приобрели глубокий цвет, серебряный и изумрудный узор, вид почищенной и отглаженной ткани. — Сириус, дом оживает. Позови Кикимера.

— Кикимер! — На зов явилось совсем другое существо, чем полчаса назад ругалось с "хозяином-предателем". Блестящие от радости глаза, чистая кожа, новое полотенце с гербом Блэков, перепоясанное шкурой змеи.

— Хозяин звал Кикимера? Кикимер рад служить хозяину и роду!

Сириус, разинув рот, переводил взгляд с домовика на нас. Я взял инициативу в свои руки:

— Кикимер, накрой нам завтрак на троих здесь в кабинете. Нормальный, хороший завтрак, и кофе с молоком на всех. Ты ведь не разочаруешь меня?

— Нет... Гарри. Кикимер сейчас все сделает. — Домовик исчез, а на пустом пространстве в центре кабинета возник столик, три стула, чашки кофе, кувшинчик молока, сахарница. Мы расселись. Из открытой двери все так же тек туман, разлетаясь по дому, при этом нас он старался обходить стороной, не приближаясь ближе пяти футов. Сириус его как будто не замечал, а Гермиона покосилась с недоверием и подвинула стул поближе ко мне. Чистая магия Логруса наполнила дом, а мы пили кофе, пока Кикимер готовил завтрак.

Где-то через час дверь во тьму закрыли и она слилась со стеной, становясь рисунком, столик с остатками завтрака исчез, а мы под предводительством Сириуса пошли гулять по обновленному дому. Я старался понять, как устроены здесь переходы между тенями и чем больше понимал, тем больше восхищался.

— Эрми, пойдем, покажу интересное.

Вернувшись на первый этаж, я отдернул портьеру на окне, выходящем в маленький дворик. Чуть в стороне от окна рос молодой дубок, верхушка которого должна быть на уровне окна второго этажа. Поднялись на второй, выглянули в окно одной из спален. На сей раз дуб уже взрослый, и наверное, поднимается выше крыши. Гермиона изумленно округлила глаза, я же повел ее на третий, в тот самый кабинет. За окном — гигантское дерево в два обхвата, закрывающее весь дворик и нависающее над домом.

— А, это, — Сириус махнул рукой, явно теряя интерес, — здесь всегда так было, из разных окон немного разные виды. Пойдемте, я покажу библиотеку.

— Гарри, что это значит?

— Разные этажи в разных тенях, — ответил я так же шепотом.

Честно говоря, все гораздо хитрее. Да, здесь не Дворы и нельзя связать воедино кусочки разных теней, построив переходы. Но зато можно "выдавить" дом в соседнюю тень, как сделал я, когда ставил защиту на своем арендованном жилище. Аналог заклинания "фиделиус", с другим способом попадать в защищенную область. Здесь то же самое сделано каскадом. Сперва в ближнюю тень сдвинут сам дом. Затем еще дальше сдвинуто все над первым этажом. А из второго этажа еще дальше: переход на третий. Матрешка жилых этажей, раскиданная по отражениям одного и того же дома.

Библиотека занимает большую часть третьего этажа, наверняка вдаваясь в еще какие-то тени и Гермиона тут же потерялась между шкафов, никак не реагируя на оклики. Ну и ладно, пусть смотрит.

— Итак, Гарри, — Сириус устроился в уютном кресле, уже избавленном от пыли, — какую помощь ты хотел от главы рода Блэк?

Забавно: проснувшееся и напитанное магией родовое гнездо вроде бы даже повлияло и на самого Сириуса. Он стал как-то солиднее и увереннее в себе.

— Понимаешь, Бродяга, мы с Эрми видим свое будущее прежде всего в магловском мире.

— "Вы с Эрми"?

— Да. Можешь рассматривать ее как мою невесту, хотя формально клятвы принесены не были.

— Кстати, почему?

— Напоминаю, она маглорожденная. А такие клятвы требуют согласия опекуна. Опекуном был Дамблдор, у которого на Эрми строились другие планы.

— Вот же ж...

— Сейчас, в отсутствие Дамблдора, эта роль перешла к декану факультета. Наверное, можно было бы с ней договориться, но как раз сейчас в клятвах нет особого смысла. И это возвращает нас к теме разговора.

— Что вы хотите?

— Перевод на домашнее обучение под поручительство главы древнего рода.

— А-а. Но учиться вам все равно придется. И сдавать СОВ в министерстве. Иначе у вас палочки отберут. Так почему учиться не в Хогвартсе?

— Потеря времени. Сейчас министерство поменяло программу и сделало ее еще более пустой. ЗОТИ исключена полностью, а значит, и экзамен по ней. Трансфигурация и чары сокращены вдвое. У нас с Эрми учеба идет хорошо, и я думаю, мы вполне сможем освоить необходимую часть программы Хогвартса в летние месяцы. А в остальное время будем получать магловское образование.

— И все-таки, почему к маглам?

— Там интереснее. Ты ведь тоже для полетов не очередную метлу зачаровывал, а мотоцикл взял.

— Да-а! Мотоцикл — это ух-х! — Ой, как глаза-то сразу заблестели. — Тогда остается решить, где организовать вам обучение и кого пригласить в наставники.

— Где... А если прямо здесь у тебя? Или мы тебе мешать будем?

— Мешать? Нет, конечно. Я только рад. Но отпустят ли Гермиону на все лето жить у старого холостяка?

— Со мной — отпустят. Ее родители фактически считают меня женихом.

— Если с ними договорено, то да. Это будет весело. А то дом хоть и заблестел как новенький, все равно большой и пустой. Надо подумать, кого из учителей пригласить.

— По-моему, все просто. У тебя, говорят, хорошо было с трансфигурацией?

— Это да. Уж до уровня СОВ смогу научить.

— Вот. А еще из вашей компании где-то бродит Римус Люпин. Можно его попросить взять на себя заклинания...

— Лунатик! Как же я сам о нем забыл? У него был талант к чарам, это точно. Найду Лунатика, приглашу к себе...

— Дальше — историю магии, астрономию, руны, арифмантику мы и сами по книгам выучить сможем. Еще можно сдать магловедение, правда, тут придется внимательно прочитать, как именно министерские волшебники представляют маглов, но я думаю, мы справимся. Остается из обязательных только зельеварение. Здесь... не знаю. Говорят, вас учил профессор Слизнорт? Можно будет с ним договориться?

— Я попробую. Так все вроде бы выглядит реально.

— Тогда скажи мне, есть возможность этим летом пройти программу третьего курса?

— Я буду рад вас видеть. А Лунатика и Горация попробую разыскать уже на днях.

Мне осталось только подсунуть Сириусу на подпись министерские бумаги, да вытащить Гермиону из библиотеки. Причем второе оказалось реально сложной задачей, так что когда мы ступили на каменные плиты Астрономической башни, в Большом зале уже начинался ужин.

Оставшиеся до каникул месяцы пролетели в учебе. В то время, как остальные второкурсники радовались внезапному облегчению программы, мы с Гермионой засели за учебники третьего курса. Скоро к нам присоединились и остальные, причем если у Невилла учеба шла со скрипом, то Луна объясняла ему сложные места, совершенно не беспокоясь, что сама она пока только на первом курсе. Иногда мне приходила в голову мысль, что она легко может сдать СОВ прямо сейчас, просто не показывает этого. Как ни странно, из-за учебы мы вдрызг разругались с МакГонагалл. А все потому, что Гермиона решила, не дожидаясь конца учебы, уйти из команды по квиддичу, поскольку все матчи этого года были уже сыграны, а в следующем нас все равно не будет в Хогвартсе. Я поддержал это решение, но объяснить его декану не удалось. Покидание Хогвартса двумя учениками и одновременно уход из команды ловца и загонщика она сочла личным оскорблением. К чести МакГонагалл, несмотря на конфликт, проблем нам она создавать не стала.

С завершением последнего учебного дня мы с Гермионой проводили всю нашу компанию в поезде до Лондона. Договорились встретиться со всеми зимой, в рождественские каникулы "на старом месте", на Ланке. Невилл пригласил Луну погостить в каникулы у Лонгботтомов в Серой башне и получил согласие. Сестрички Патил уезжали на лето на родину предков, планируя какие-то дополнительные занятия у мадам Поу. Но о содержании не распространялись, только улыбались и загадочно переглядывались друг с другом. Перед самым прибытием на вокзал, попрощавшись со всеми остальными, мы ушли по козырю к Сириусу прямо из тамбура вагона.

Особняк на площади Гриммо встретил нас накрытым столом и шумной компанией "учителей". Люпин тихо сидел в углу, зато Блэк и Слизнорт шумели каждый за троих. Блэк пытался нас затискать, а Гораций Слизнорт заводил длинные речи о том, как он счастлив заниматься с такими учениками. Еще бы он не был счастлив, когда Сириус, кроме весьма неплохого жалованья, пообещал еще и доступ в библиотеку дома Блэков.

Нас разместили в соседних комнатах. Гермиона, правда, пыталась заикнуться о том, чтобы поселиться вместе со мной, но физиономия Люпина надоумила ее, что инициатива несвоевременна. А с утра начались занятия.

Неожиданно быстро пошли зелья. Гораций заметил, что Гермиона как-то странно рассматривает жидкость при помешивании и разговорил ее на тему нашей способности магического зрения. Новость привела преподавателя в буйный восторг, и дальше обучение пошло с учетом этой возможности. Вообще-то я и сам мог сообразить, если в этой тени магическое зрение — навык, способность магов-артефакторов, то зелье само по себе тоже упрощенный артефакт. Только жидкий и однородный. В итоге мы за месяц проскочили обязательный материал третьего курса и взялись за темы четвертого.

Учеба, учеба, учеба. Радостная, успешная, интересная, но нагрузка все же была такая, что вечером, добравшись до кровати, я засыпал почти сразу. Поэтому очень удивился, когда среди ночи в комнату прокралась Гермиона и нырнула ко мне под одеяло, уткнувшись в плечо мокрым лицом. Осторожно вытерев слезы, прижал ее к себе.

— Эрми, что случилось?

— Не знаю... Почему-то тоскливо очень... Ничего не случилось, это я так, — она вся дрожала.

Мы лежали молча, я перебирал пряди волос девочки. Похоже, напряжение последних месяцев учебы вызвало срыв. Но не только. Есть что-то еще. Помолчав и посопев в ухо, Гермиона начала говорить:

— Понимаешь, в детстве я думала, что быть волшебницей так круто. Особенно доброй волшебницей. Представляла себя в роли феи-крестной, с волшебной палочкой и золотыми искрами. Потом выяснилось, что я и правда маг. И даже волшебная палочка появилась. Но все стало как-то не так. За взмах палочкой платишь кусочком жизни, остальная магия тяжела и требует много времени и внимания. Оно настоящее, а не сказочное, и от этого тоскливо. Я чушь говорю, да?

— Нет. Просто для тебя кончилось детство.

— Думаешь?

— Ага. Знаешь, как ребенок идет с мамой в магазин игрушек. Все яркое, цветное, радостное. И кажется, можно взять, и все будет твоим. А на то, что мама на кассе задерживается, не обращать внимания. Зато потом можно хвастаться перед приятелями новыми игрушками, которых им родители не купили. Наверное, у них родители плохие, или они сами недостойны.

— Это как Малфой?

— И большинство других чистокровных.

— Ну, Драко, ладно. А взрослые?

— Взрослые ли? Посмотри на Сириуса.

— Сириус... Знаешь, я его вообще не понимаю. — Сказала уже почти спокойно, и глаза высохли. Отвлек. — Вреде бы такой ужас тюрьмы прошел, а я порою чувствую, будто он младше меня.

— Эрми, ужасы, они и в детстве бывают. И ужасы, и боль. От них просто так не взрослеют, если нет нового понимания. А Сириус сидел на нижнем уровне в одиночной камере. Почти всегда в анимагической форме. Смыслов новых не искал, в решениях не сомневался. Обрати внимание, в сказанное Петтигрю он не поверил, или постарался побыстрее забыть. Еще вспомни детские обиды Снейпа. Ведь детские же! Или зацикленность МакГонагалл на квиддиче, баллах и кубке школы. Иногда думаю, что Дже... мой отец тоже умер, так и оставшись ребенком.

— Знаешь... — Гермиона замолчала, оборвав фразу. — А мне немного жаль. Квиддич, рубины в часах, Кубок школы и украшенный зал. Это так красиво... и уже недоступно. Будто со стороны смотрю на чужую жизнь. Все как в кино, там, на экране. Хорошо, хоть ты — здесь, а то я не знаю, что делала бы.

— Почему только я? Невилл, Луна, Падма, Парвати.

— Нет. Они тоже по ту сторону и им там хорошо. Кроме Луны, пожалуй. — Засунула нос мне в ухо и фыркнула. — Я, кажется, засыпаю. И никуда не хочу идти.

— Спи тогда.

— Угум... — Перевернулась, прикрыв мной спину, и уже через насколько минут засопела.

Утром не повезло, меня пришел будить Римус. Собственно, разбудил, сдавленным сипением и грохотом скатившегося по лестнице тела. Ничего, он оборотень, на нем быстро заживет.

К концу августа наибольшие успехи оказались по зельеварению. Программа третьего и четвертого курса полностью. Оказывается, если видеть, что делаешь, все становится просто. Да и по пять зелий на курс невелика нагрузка, особенно, если не тратить время на неудачные попытки вслепую повторять одно и то же, пытаясь угадать правильные действия. По трансфигурации и чарам успели только третий курс. То есть прежний третий. Теперь, когда число часов министерством сокращено вдвое, получается третий и почти весь четвертый. Этак мы следующим летом освоим все требуемое для новых "облегченных СОВ". На теоретические предметы пока не отвлекались — будет еще для них время в течение года.

* * *

Американский берег встретил нас ревущими порывами ветра, волной, даже во внутренней гавани, и тьмой серфингистов всех цветов. Грейнджеры не стали снимать номер в отеле и жили на яхте, тогда как остальная команда перебралась на берег. Так что последний вечер августа мы встретили под легкую качку, которая, тем не менее, расплескивала чай из слишком полно налитых чашек, и скрип талей.

— Гарри, мы нашли хорошую школу с индивидуальной программой, в которой можно быстро подтянуть пропущенные вами годы и сдать выпускные досрочно.

— Хорошо, надеюсь, Гермионе подойдет.

— А ты?

— Я попытаюсь сразу сдать выпускные.

— Но как? Ты же два года вообще изучал только магию. Или планируешь поколдовать на экзамене?

— Нет, сдавать буду честно.

— Гарри? — Гермиона сделала большие глаза. — Когда ты успел?

— Еще до нашей встречи. — И ведь ни словом не вру.

— А почему тогда в магловской школе...

— Этого не было видно? А зачем?

В ответ мне кивнули, сопроводив это тяжелым вздохом.

— Раньше я бы на тебя обиделась.

— А теперь? — спросила Джин, разглядывая дочь с явным любопытством.

— Теперь понимаю. Наверное.

— Дальше. — Дэн достал бутылку вина, повертел в руках и отставил в сторону. — Джонатан Купер. Мне удалось выяснить, что восемь лет назад он получил небольшой грант на исследования и создал "Лабораторию Констант Реальности". Но деньги быстро кончились, тема спонсоров не заинтересовала, и проект закрылся. Джонатан начал пить и три года назад его пристрелили около какого-то бара в портовом районе.

— М-да. — Даже и сказать нечего. Не то чтобы я в свою студенческую юность мог свободно швыряться деньгами, но немного с Джонатаном тогда поделился. И вот в той тени лаборатория существует по сей день, а тут ни ее, ни автора идеи. — Тогда мне тем более придется срочно сдать экзамены, а Гермионе учиться без меня.

— Гарри, почему?

— Мне нужна оборудованная лаборатория. Если верить ощущениям, срочно. Эрми, я верю, ты справишься.

— Справлюсь. Но буду скучать. Ты ведь сможешь появляться хотя бы в выходные?

— Очень надеюсь, что да.

Кивок в ответ. Она действительно стала взрослой. Незаметно и неожиданно. Через два дня я сдал экзамены и на правах юного вундеркинда получил школьные документы. Вечером был вечер прощаний со свечами и первым робким поцелуем. "Только не теряйся, пожалуйста." Как-то так вышло, что у нас совсем перепутался обычный для влюбленной парочки порядок. И первый поцелуй случился у девочки много позже, чем засыпание на моем плече. Я открыл окно козыря, и наполненный холодными каплями дождя северный ветер заставил меня быстро нырнуть в дверь хижины на скалах.

Ветер кидал на лобовое стекло пригоршни холодного дождя с градом, калифорнийская зима щедра на неприятные сюрпризы. Такси медленно ползло в пробке, а я вспоминал прошедшие три месяца в этой тени. Работы оказалось много. Поправить свое финансовое положение, а то многие акции, купленные еще моим оригиналом, почти не приносили дохода. Переключить на себя каналы финансирования "Лаборатории Констант Реальности", иначе Джо просто не станет разговаривать с тринадцатилетним мальчишкой. Разобрался с различиями в биографиях Джо в разных тенях. Оказывается, напрасно я полагал, будто мои деньги оказались решающими. Развилку вызвало упоминание "умного и оригинального ученого" на кафедре общей физики в университете. Которое, как оказалось, запомнили, и пригласили его к себе, когда возникла вакансия. Джо быстро нашел общий язык со студентами, которые поучаствовали в подведении теоретической базы под его эксперименты. И теперь "гипотеза констант реальности" считается хоть и экзотически-абстракной, но удобной для некоторых целей моделью. А Джо, соответственно, гениальным чудаком, физику-теоретику это простительно. Пришлось засесть за статьи бывшего приятеля и разбираться, что же такого он навертел в своей модели. По сути он сильно сократил список физических констант, выводя их из нескольких координат, задающих положение этой реальности в некотором абстрактном многомерном пространстве-времени. Подозревал ли он сам, что это пространство не такое уж и абстрактное? Полагаю, да, но сообразил нигде об этом не писать.

Что касается экспериментальной базы, здесь все оказалось более туманно. Джо мог только пытаться опровергнуть свою гипотезу, обнаружив, в каких-либо особых условиях, изменение величин, которые он полагал константами. Неприятный путь для экспериментатора, но в данном случае единственно возможный. Таким образом, итоговый список несколько раз сокращался, а лежащая в основе гипотезы модель переделывалась. Последние несколько лет отчетов об экспериментах Джо не публиковал, работая только над теорией. Однако он мне нужен. Нужен в том мире, причем вместе с аппаратурой, которая вовсе не обязана работать в другой тени. А пока... такси выбралось из пробки и впереди наша первая встреча.

Уютная гостиная с диванами и журнальном столиком, на котором стояла бутылка... пепси. Нет, сперва здесь был коньяк, но когда Джо увидел аккуратно одетого и серьезного подростка, коньяк тут же исчез, будто по волшебству, а на столике, откуда ни возьмись, образовалась эта пепси.

— Я рад, что такой молодой человек, как вы, интересуется физикой. Но удивлен. То, чем я занимаюсь, совсем не зрелищно. Показания приборов неизменны, а самописцы всегда рисуют ровную линию. Все самое интересное — в теории и формулах.

— И все же мне было бы любопытно увидеть лабораторию.

— О! Нет проблем. Она здесь, за домом. Идемте.

Любимое место появления на свет всех местных изобретений — гараж. Большой гараж — это мягко сказано. Очень большой гараж, десяток грузовиков закатить можно. Ближняя половина заставлена аппаратурой, дальняя — пустая.

— Там мы создаем всякие особые условия. Сильное магнитное поле, например. Приборы изолированы, чтобы их не испортить. Измерительные датчики на длинных шлейфах, вот видите висят.

— А сколько времени займет все это запустить?

— Где-то полчаса. Хотите увидеть?

— Очень.

Пока Джо подключал аппаратуру, я прикинул, сколько времени сейчас в Хогвартсе. Сдвиг между тенями плюс часовые пояса, получалось примерно около шести вечера.

— Ну вот. Как видите, ровная прямая линия. Она всегда такая.

— В самом деле? — Я вошел на ту половину помещения, где разложены датчики, сосредоточился, открыл окно козыря на площадку Астрономической башни. Занятия там ночью, а перед ужином никого быть не должно.

— Что за черт! — Джо кинулся к оборудованию.

— Профессор?

— А? Тут, видимо, что-то испортилось.

— Профессор, вы могли бы подойти сюда?

— Уже иду... Что это?! — Джо уставился на парящее в воздухе окно.

— Я объясню. Вы могли бы просунуть туда датчики?

— Сейчас.

Измерительные шлейфы свесились на ту сторону, укладываясь на камень хогвартских плит. Из темноты донесся громкий девичий визг, а затем топот убегающих ног. Похоже, какой-то парочке мы сорвали романтическое свидание. Но измерения шли, и на приборах снова замерли цифры, уже другие.

— Вынимайте.

Джо, нахмурившись, вытащил шлейфы. Как только последний датчик лег на пол гаража, я захлопнул окно козыря. Под отводом глаз убрал карты в карман.

— Это... ваших рук дело?

Я пожал плечами:

— Неважно. Важно, что здесь был вход в другой мир, профессор. И вы понимаете, я надеюсь, что это очень большой секрет.

Несколько секунд в молчании он изучал меня, затем явно пришел к какому-то решению и отрывисто кивнул.

— Да. И теперь мне ясно, зачем те, кто стоит за вами, решили финансировать мой проект.

Ну да, "за этим мальчиком обязательно должен кто-то стоять." Впрочем, пусть пока так и считает.

— То есть сейчас у меня на приборах записан набор констант другого мира?

— Не совсем. Помните, показания начали изменяться сразу, как открылся портал, еще до того, как вы перекинули датчики на ту сторону. Так что и с той стороны то же самое, измерения с большой погрешностью.

— Значит, надо установить аппаратуру с той стороны и закрыть портал на время измерений. Это возможно?

— К сожалению, есть сложности. Электроника на той стороне не работает.

— Электроника не работает... Видимо, дело как раз в разнице констант? Значит, нужно сделать специальную аппаратуру, которая будет работать. А чтобы ее сделать, использовать сегодняшние грязные измерения. Вы именно за этим мне показали?..

— Вы догадливы, профессор. Сколько времени и денег потребуется?

— Нет. — Джо покачал головой, сложив губы трубочкой. — Так сразу не могу сказать. Надо понять, почему она может не работать.

— Тогда я загляну к вам примерно через... месяц? — Я дождался утвердительного жеста и поднялся. — Был рад познакомиться, профессор.

После чего демонстративно открыл окно козыря в каюту яхты и шагнул на ту сторону, помахав профессору на прощание. На яхте никого не обнаружилось и мне пришлось доставать козырь Гермионы. С оглушительным визгом "Гарри-и-и-и!!!" Гермиона повисла у меня на шее. Равновесие мне удержать не удалось, и мы оба плюхнулись на ковер. В дверь заглянули ее родители.

— Гермиона, что случи...

— Гарри пришел!!!

— И ты поэтому сразу его валяешь? — Дэн улыбался.

— И-и-и-и... Я соскучилась!

— Так, все идемте ужинать. — Джин попыталась прекратить свалку на ковре. — Пайн такие пирожки с грибами принес!

Уходя в другую тень, я обеспечил свободный доступ домовика к магии алтаря и велел помогать Грейнджерам, раз уж они сняли квартиру на берегу. Пайн помогал, но жить и готовить предпочитал в особняке, поближе к источнику магии. Моя следующая задача очевидна — роду Блоссом пора обзаводиться своим гнездом. Там же можно будет разместить и лабораторию. Но до этого понадобится еще зарегистрировать и продать несколько патентов на полезные изобретения из других теней и подтянуть финансы.

* * *

Мы сидели на почти традиционном барбекю, только в расширенном составе и под раскидистыми пальмами на теплом пляже. К сожалению, отсутствовал Ксенофилиус, что-то срочное в газете, но с нами сестрички Патил и Невилл, который, краснея, ухаживал за Луной. Однокурсники делились новостями, проще говоря — сплетничали.

— Малфой набрал большое влияние и начал компанию против маглорожденных. — Падма бросила извиняющийся взгляд на Гермиону. — В министерстве чистки. Подается это все как борьба с разросшейся бюрократией и сокращения штатов, но по факту увольняют только маглорожденных.

— Да, бабушка говорила, что в Визенгамоте группировка Малфоя тоже очень сильна. Она долго не хотела объявлять себя главой рода и занимать место Лонгботтомов, но Блэк ее уговорил. Но наших все равно мало. От имени Поттеров никто голосовать не может, от имени Дамблдоров — тоже. После того как Дамблдор исчез, председателем избрали лорда Гринграсс. Он вроде как нейтрал.

— А что в школе? Как учеба? — я бы удивился, не задай Гермиона этого вопроса. Хотя звучал он у нее спокойно или даже почти безразлично, скорее как дань привычке.

— Так... — Луна пожала плечами. — Я показала Флитвику твою тетрадку, не всю, конечно. Переписала оттуда несколько первых разделов. Как он в нее вцепился! Может, удастся ему пробить курс беспалочковой магии.

— Хорошо бы. А то, кажется, мы просто время зря теряем. — Невилл ломал на мелкие кусочки поднятую с земли щепку. — Гермиона, скажи... А чистокровные могут после Хогвартса закончить еще магловскую школу?

Гермиона поморщилась и помотала головой:

— Н-н-не знаю. Никто не запрещает, конечно. Но, Невилл! Может, не терять времени, а учиться сейчас, раз уж в Хогвартсе все равно нагрузки не стало? Набрать учебников...

— Ты, может быть, не помнишь, но магловские учебники давно в списке запрещенных предметов. Ну, тот, который у Филча.

— Ну можно же что-то придумать? Это же...

— Эрми, успокойся. — Я аккуратно положил руку ей на плечо, и Гермиона действительно замолкла Прикрыв глаза, замедлила дыхание. — Запрещены ведь именно учебники, а не сами знания. Например, конспекты наверняка разрешены. Что мешает переписать учебники на свитки хотя бы тем же Прытко-Пишущим пером?

Веселое изумление от всех присутствующих показало, сколь неожиданной оказалась идея. Кажется, министерство своими действиями подтолкнуло ребят в сторону магловских знаний. А тут еще восторги Гермионы по своей новой школе. Посмотрим, что из этого выйдет.

Под ногами хрустел гравий садовой дорожки. Хотя "яблоневый сад" было бы правильнее назвать парком. Очень старым и запущенным. Я нашел его полтора года назад, когда искал место под родовой особняк Блоссомов. Тогда я начал с проверки расположения источников силы, основного и малых. Основной источник с мегалитами оказался посреди национального парка, что с одной стороны неплохо — охраняемая территория, но по той же причине это место не подходит и мне. А вот один из малых источников, который, как я полагал, располагается в лесу, занимал угол старого парка, только очень заросшего. "Яблоневый сад" сохранил даже остатки каменной стены по периметру и руины усадьбы. Юридическая ситуация вокруг участка казалась мутной — наследники лишились документов при каком-то пожаре, но никто другой тоже не мог претендовать на усадьбу, которая с годами разрушалась и как будто растворялась в земле. Кроме того, узкая, отсыпанная щебнем каретная дорога когда-то была вполне достаточной для связи со внешним миром, но сейчас три мили, которые можно преодолеть только на внедорожнике, сделали место неинтересным для потенциальных покупателей. Меня такая изолированность более чем устраивала, а проблемы с документами магией решались достаточно просто. В принципе я мог вообще увести у наследников эту усадьбу — у меня бумаги были, а у них — нет, однако предпочел договориться и выкупить ее. Так что мы разошлись не только мирно, но и весьма довольными друг другом.

За прошедшие полтора года сад расчистили, а дом отстроили заново. Пару месяцев назад я перенес родовой алтарь и сдвинул дом в тени, взяв за образец особняк Блэков, который успел подробно изучить. Возникало желание поставить защиту раньше, но во вновь отстроенном доме обосновался Купер со своей аппаратурой и я не хотел вносить помехи в ее работу. Эксперименты закончились нынешней весной, а в июне мы с Гермионой отправились в Хогвартс сдавать СОВ. Которые и сдали нынче, на год раньше, чем если бы мы остались в школе. Весна оказалась очень напряженной, так что спокойно обдумать результаты исследований мне удалось только сейчас.

Выводы не радовали. Проблемы с электроникой оказались в ограничении на минимальную толщину транзисторного перехода в полупроводниках. В результате микросхемы процессоров не смогли продвинуться дальше i8086. Если сначала я надеялся, что мешает излишняя доля Хаоса, которую легко будет вытеснить при поглощении этой тени Образом, то более внимательное изучение проблемы привело к разочарованию. Мешало возникновение накладывающихся друг на друга эффектов Порядка. Поток электронов в кристалле переставал быть случайным и обретал структуру на гораздо больших расстояниях, чем это было допустимо для успешного развития электроники. Тогда при занятии этой тени Образом об электронике можно вообще забыть.

Немного порадовала замеченная Гермионой ситуация с атомными бомбами. В этой тени они оказались невозможны. То есть атомная реакция могла себе идти, но при сильном разогреве "захлебывалась". И если в случае с электроникой не хватало Хаоса, то для ядерного взрыва оказалось лишку Порядка. Этот нюанс натолкнул меня на мысль одновременно с поглощением тени Образом добавить и Хаоса тоже. Мысль вылилась в путешествие на поляну с огненным узором на ней и непростому разговору с моим "заказчиком". Образ искренне не понимал, чем я недоволен и для чего мне вся эта техника. Однако согласился, если я подарю ему узловую тень, терпеть в этой тени некоторое присутствие Логруса-Хаоса. С кучей оговорок, конечно, но хоть так.

Сейчас меня ожидали еще одни переговоры. Настолько непростые, что я решил просить посредничества "старшего брата" и Колеса-Призрака. Решили, что я не стану посещать Дворы и общаться с Логрусом напрямую, а открою окно козыря к Мерлину. А уже тогда он призовет знак Логруса у себя. В качестве дополнительной подстраховки я решил расположиться посреди ведьминого круга малого родового источника, куда и топал сейчас по утреннему саду.

* * *

Летнее солнце еще не успело высушить росу и ехидно подмигивало мне через густые кроны яблонь. Сидеть на свернутой в несколько слоев мантии прохладно, и эта прохлада, вместе с текущей сквозь меня силой источника, несла бодрость. Окно козыря открыто, через него на мои колени падали отблески света от Колеса.

— Начали!

Посреди пустого зала возник клуб тумана, он развернул свои призрачные щупальца и потянулся ими в нашу сторону. Не к месту подумалось: интересно, что показали бы здесь и сейчас приборы Джо? Вспышка; щупальце отдернулось от светящегося кольца и стало видно, что это не свет и не туман, а искажение. Полностью прозрачное, но преломляющее изображение зала под множеством углов, смешиваясь и перетекая одно в другое.

— Зачем ты искал разговора, наемник моего врага? — Казалось, голос идет не из окна козыря, а звучит и здесь, вокруг меня. Может быть, так и есть?

— У тебя не один враг, и мы можем быть и союзниками. Где-то и в чем-то.

— Ты говоришь о союзе, а собираешься отдать целую тень юному Образу.

— Эту тень ты давно потерял, старый Змей. И не новый Образ обыграл тебя здесь.

— Не совсем. Еще целы алтари, и кое-кто из вассалов, оставшихся без сюзеренов, льют через них крохи силы. А если юный Образ поглотит эту тень, я лишусь и этого. Так в чем мой интерес?

— Я могу договориться, чтобы старые темные семьи были сохранены и их алтари не трогали.

— Зачем тебе это?

— Я хочу, привести в этот мир техномагию.

По искажениям отростков прошла рябь, Хаос веселился.

— Ха! И для этого тебе нужна моя помощь!

— Да.

— Плата недостаточна. Причем не только мне, но и тебе.

— Поясни.

— Чтобы удержать равновесие во время поглощения тени Образом, нужен мой адепт. Рожденный в этой тени, — добавил он. — Ты не подойдешь, и Мерлин тоже.

— Твои условия?

— Двое адептов из этого мира.

— Может, хватит одного?

— Если с ним что-то случится, я опять окажусь отрезанным от контроля над алтарями, а вассалы останутся без сюзерена. Мне нужны гарантии.

— Мне тоже. Поэтому один адепт — до поглощения тени Образом и один потом. Ну и вообще, ты же сумеешь его защитить.

— Мы договорились. Когда надумаешь, присылай своих людей ко мне. И учти, это должен быть сильный маг. Сильный и разумный. Только Огненный Вор любит собирать у себя сумасшедших.

— Мы договорились.

Знак Логруса исчез из зала с еле слышным шорохом, а мы с Мерлином, кивнув друг другу — "Вызывай, когда будут новости", закрыли окно козыря.

* * *

Гермиона металась по гостиной, размахивая газетой. Когда я уходил утром на встречу с Логрусом, она еще спала и, судя по накинутому поверх сорочки халату, разбудили ее именно почтовые совы.

— Гарри?! Ты где пропадал?

— Ходил в парк и к источнику.

— Ты посмотри, что эти гады белобрысые творят!

Свернутая газета полетела ко мне через комнату. Поймав, уселся в кресло. "Гады белобрысые" — это у нас, надо полагать, Малфои. Да, принят новый закон с подачи группировки чистокровных, возглавляемой Люциусом. С этого года маглорожденным запрещено продолжать учебу в Хогвартсе после сдачи СОВ, что закрывает для них большинство профессий, связанных с работой магом, и в министерстве. Я задумался, сопоставляя некоторые факты.

— Знаешь, Эрми, это провокация и, по-видимому, тест.

— Не поняла.

— Подумай, кого он коснется в ближайшее время.

— Тех маглорожденных, которые сдали СОВ и собираются поступать на шестой курс.

— Мы только что сдавали экзамены с пятикурсниками. Вспомни, были ли там маглорожденные, кроме тебя.

— М-м-м... Нет. Полукровки были.

— Но их закон как раз не касается. Маглорожденных вообще немного. Настолько немного, что проблемы они сами по себе не представляют. Раньше они могли мешать представителям чистокровных семей, как "люди Дамблдора", но Дамблдора давно никто не видел. А вот полукровок как раз много, но их закон не трогает.

— Но не может же этот закон быть направлен конкретно против меня?

— Может быть, это был дополнительный мотив для Люциуса. Но думаю, это не основная цель. Скорее это походит на попытку проверить реакцию общественности, не обостряя пока ситуацию слишком сильно. Несколько человек есть на нашем курсе, у них СОВ только через год. А для тех, кто уже поступает на седьмой курс, в законе сделано исключение. В этом году закон касается только тебя.

— И что будем делать мы?

Я пожал плечами.

— Предлагаю не делать ничего. Ты все равно собиралась продолжать учебу в Беркли. Я могу резко выступить против, объявив себя светлым Лордом Магии. Но это скорее всего приведет к гражданской войне. Нам нужна война?

— Нет. А вот Малфою, похоже, нужна. — Я согласно хмыкнул. — Только откуда он может знать, что ты — Лорд Магии?

— Вряд ли он знает. Но может предполагать, или опасаться. Все же создание нового светлого рода — подозрительно. Или хочет посмотреть, не выскочит ли откуда-нибудь из-за угла Дамблдор.

— И когда никто из-за угла не выскочит, станет действовать смелее?

— Да. Наверняка в заготовках законов есть что-то еще. Вот и посмотрим, что именно.

— Пойдем, уговорим родителей пойти куда-нибудь летом на яхте, а не сидеть в Беркли. А то мне неспокойно что-то...

— Только переоденься.

— Ой! Забыла совсем, я сейчас.

Над парком вступает в свои права жаркий летний день, со звоном комаров, танцами стрекоз в воздухе и ровно текущими потоками магии.

В сентябре я оставил усадьбу на домовика и перебрался в Беркли. У Гермионы начался учебный год, а я побывал в ближних ко Дворам тенях, встретился и поговорил с Сугуи, вернулся и зарылся в тяжелые тома с рукописными текстами на тари, которые добыл через Мерлина. Предметом моего интереса был поиск художника козырей. Причем, возможно, только будущего. Ничего внятного не находилось, а поставленная Образом задача все чаще напоминала о себе во снах и смутных ощущениях. Похоже, Образ почувствовал присутствие художника в этом мире. Поиски по галереям, богемным и разного толка эзотерическим тусовкам Старого и Нового Света тоже не принесли ожидаемого результата.

Появление Кикимера посреди комнаты стало для меня неожиданностью, но я сдержался и не приголубил его знаком Образа.

— Кикимер не хотел тревожить Высшего! Кикимер просит простить его и не убивать. Но Кикимера послал хозяин-Сириус.

— Зачем?

— Хозяин-Сириус просит Высшего связаться с ним. У хозяина-Сириуса есть новости, которые могут заинтересовать Высшего.

— Хорошо. Можешь возвращаться.

С хлопком Кикимер растворился в воздухе, а я достал козырь Сириуса.

— Гарри? — Сириус сидел в домашней библиотеке, тоже в окружении каких-то фолиантов. Обстановка у нас во многом похожая.

— Да. Что-то случилось?

— Малфой случился. Вместе со своей командой он протаскивает через Визенгамот совершенно дикий закон. Вот, почитай. — Сириус протянул мне кожаную папку. — Слушание через две недели, и я не могу это остановить. Копаюсь в старых законах, но ничего... Прости, что принес плохие вести. — Сириус мрачен и сердит.

— Бродяга, успокойся. Давай сюда, прочту и свяжусь с тобой. — Я забрал документы и закрыл окно козыря. Так, что тут у нас?

"Закон о чистоте крови". Запрещается заключение браков с маглами и маглорожденными волшебниками. Все маглорожденные волшебники, не состоящие в браке на момент принятия закона, подлежат стерилизации. Интересно, как они намерены переловить "всех"? Опять больше похоже на провокацию, но очень уж грубую. Дальше... Ага, для маглорожденных ведьм возможно исключение, если такая ведьма пойдет в наложницы к чистокровному. Оформляется это через ритуал "подчиненного брака", причем девушка не может сама выбирать своего хозяина. Она должна обратиться в министерство, где и распределят "к наиболее подходящему чистокровному". А это еще зачем? Для усиления давления? Или нет — это скорее для повышения взяткоемкости закона, распределение наложниц окажется очень хлебным местом.

Время ожидания закончилось, требовалось что-то делать. Для Гермионы ничего особо страшного, и ее и родителей всегда можно спрятать в соседнюю тень. Но это проигрыш. Да и вообще, допустить принятие этого закона — стратегический проигрыш. Но и прямое выступление против чистокровных — тоже не победа. Именно на это Люциус, похоже, и рассчитывает. Нужно что-то третье, неожиданное.

— Гарри, о чем задумался? — Гермиона ворвалась в комнату и устроилась у меня на коленях. Я обнял ее и отстраненно подумал, что джинсовые шорты с футболкой ей идут гораздо больше, чем хогвартские мантии. Да и вообще этот английский магический мир хочется послать подальше, одни проблемы с ним. А с другой стороны, Луна, например, тоже из этого мира...

— Гарри?

— Новости из старой Англии. Сириус передал проект закона, который собираются принять "альтернативно умные" английские маги. Посмотри-ка, может оказаться интересным.

Через час, в комнате старших Грейнджеров, мы сидели все вместе. Дэн достал из шкафа бутылку виски и налил себе и Джин. Гермиона катала в ладонях принесенную из холодильника банку пепси, а я повторил себе еще кофе.

— Гарри, какова вероятность, что они смогут выловить нашу дочь тут в Америке?

— Теоретически могут. Но, скорее всего, далеко не сразу, да и действовать на чужой территории аврорат поостережется. Скорее, постараются заставить вернуться в Англию.

— То есть поиграть в прятки можно, но спокойной жизни все равно не будет?

— Ну почему же, можно хорошо спрятаться. Разорвав все связи с прошлым. — М-да, совсем все, Дэн даже не представляет, насколько. Другая тень, другой мир, другие люди.

— Гарри, это не вариант. Помнишь, "свобода людей стремиться к счастью?" А помнишь Колина Криви? Смешной такой, еще за тобой с фотоаппаратом бегал. Его и других — под стерилизацию?

— Дело даже не в Колине или ком-то конкретном. Просто тут уже отступать нельзя. По крайней мере мне.

— Я с тобой.

— Тогда остается решить, что делать. Пойти и прибить того же Малфоя? А потом еще несколько человек из его фракции? Самое забавное, что это возможно.

— Но неправильно. — Гермиона замялась, явно сомневаясь, стоит ли высказывать пришедшую в голову мысль.— Ты говорил, что во многих кодексах чистокровных родов есть требование служения темному лорду. Может... мы можем быстро достать где-нибудь темного лорда?

— Вообще-то да, можем. Как раз один такой снабжает меня литературой. Но дело в том, что, потребовав от древних родов вассальную клятву, надо становиться сюзереном. То есть заботиться, контролировать и направлять. Это постоянная работа, а у него и так обязанностей достаточно. В другом месте.

— А-а... а как можно стать темным лордом?

— Пройти Изменчивый путь Хаоса.

— А я могла бы его пройти?

В каюте повисла тишина. Я задумался. Вообще-то идея не лишена смысла. Логрус хочет адепта из этой тени, у нас есть договоренность об этом. Значит, вероятность успешного прохождения инициации Гермионой весьма высока. Но опасность все равно остается. Однако и приз велик, это не просто сила, это бессмертие. Если я хочу видеть Гермиону рядом со мной, оно особенно актуально. Но путь Хаоса без подготовки?.. Но роль темной леди в этом мире...

— Во-первых, это опасно, во-вторых, ты представляешь, как к тебе будут относиться, если ты станешь темной леди?

— В чем опасность? Гермиона может пострадать? — Дэн задал те самые вопросы, которые беспокоили и меня.

— Может. Изменчивый путь — это испытание. Просто так темным лордом не стать. Так же, как Огненный путь для светлых.

— В чем эти испытания состоят?

— Огненный путь — испытание воли. У кого воли оказывается недостаточно, становится пеплом. Изменчивый путь — испытание разума. Кто теряется среди иллюзий — сходит с ума.

— Я в своем разуме уверена! — А Гермиона-то, похоже, уже все решила.

— А как быть со второй проблемой? Насколько я помню, для тебя всегда было важно, что люди о тебе думают.

— Ну-у-у... Надеюсь, я повзрослела. И потом, есть еще одна мысль. Став темной леди, я ведь буду совершеннолетней по магическим законам?

— Да.

— И мы сможем пожениться, никого не спрашивая. Если ты, конечно, не передумал.

— Не передумал, — улыбнулся я.

— Тогда мы сможем заявить о своем статусе вместе. Не просто "темная леди", а "темная леди, жена светлого лорда." Луна когда-то говорила о схлапывании спектра обратно в белый цвет...

Мы говорили еще долго, до самой ночи, но решение Гермионой было уже принято. Мне осталось только согласиться и помогать. Рассказать то, что когда-то перед инициацией вдалбливал мне Сугуи, остро жалея о том, как мало времени. Связаться по карте с Мерлином, представить его и попросить помочь (Гермиона улыбнулась ему, как старому знакомому). А потом, сделав спокойное лицо, помочь сделать шаг ко Дворам Хаоса. И еще ждать. Втроем, вместе с ее родителями. Причем я даже не знаю, сколько ждать — время в Логрусе течет весьма странно, чтобы не сказать — хаотически.

* * *

Вызов по козырю пришел больше чем через сутки, когда мы трое уже устали нервничать. Судя по виду Мерлина, он тоже проторчал все это время в палатах Логруса, так что только кивнул мне, сделав знак "все в порядке", насколько это возможно на том краю мира. Гермиона выглядела... задумчивой. Подав руку, я помог ей перебраться домой и устроиться в кресле. А потом пришлось удерживать родителей от желания расспросить дочку про все-все и прямо сейчас-сейчас.

— Мама, папа... спасибо, что подождали. Не беспокойтесь за меня. Идите спать. Видно же, что не спали. Завтра все, завтра...

— А ты?

— Меня Гарри спать проводит. Проводишь же?

— Могу даже отнести.

— Отнести — это тоже потом. А пока — просто закрыть глаза. Кажется, все вокруг все еще... о! — она и правда прикрыла глаза, качнулась. Легко могу припомнить состояние после того, что этот змей устроил как испытание.

Помогая Гермионе добраться в нашу комнату, я обратил внимание на ожерелье, возникшее на шее девушки поверх драной футболки. Сперва показалось, будто оно из красных пятнистых бусин, но потом разглядел, что это божьи коровки, сцепившиеся лапками по две и образовавшие бусинки. Когда я попытался прикоснуться к нему, они зашевелились, и я почувствовал на себе агрессивное внимание и готовность нападать.

— А ну-ка тихо вы! Это Гарри, он свой.

Лапки спрятались, челюсти закрылись и бусинки снова стали обычными бусинками.

— Из Логруса?

— А?

— Изменчивый путь — Логрус.

— Да. Когда я вернулась, оно было на мне, только светилось. И по дороге они, кажется, помогали... Знаешь, Гарри, я выкатилась оттуда не человеком, а такой большой черной кошкой. Хотя, может, и не совсем черной, я себя не рассмотрела толком. Мерлин, которому ты поручил меня проводить, что-то сделал, и я опять стала собой, только стояла на четвереньках. Он еще сказал "в нашей семье на призрачных кошек нервно реагируют." Я не поняла, к чему это. И могу ли я превратиться в эту кошку сама, тоже не поняла.

— Можешь, я научу потом.

— Да, потом. Когда я смогу нормально соображать. Там... меня было много. Одна я училась в Хогвартсе все четыре года, бегала от каких-то страшных черных теней. Другая лежала окаменевшая в больничном крыле, а ты приходил и плакал. Ты был каким-то не таким. А еще одна я шпионила за тобой для директора и очень ворчала, что с тем тобой приходится общаться. Тот ты тоже был другим, неправильным. И все это одновременно.

Гермиона поднялась на локте, вглядываясь в мои глаза.

— Да, это ты. Настоящий и правильный. Как же хорошо-то...

Обняв, устроила голову у меня на плече, немного повозилась, по-звериному принюхиваясь, и уснула.

Через три дня, рано утром по Гринвичу, мы решили вытащить Сириуса из постели и заявиться в гости. Но несмотря на еще не истекший шестой час, Сириус обнаружился в гостиной у камина. Сидел и смотрел в огонь. Я заподозрил, что для него это не раннее утро, а поздний-поздний вечер. Обнаружив нас, оживился:

— А, это вы. Проходите, у меня как раз мысль появилась, про вас.

А мы что? Мы зайдем.

— Значит, так. Я тут порылся в законах и выяснил, что "министерский брак" может быть заключен в Хогвартсе при свидетельстве чиновника соответствующего отдела из министерства. Такого чиновника я нашел. Магическим опекуном Гермионы сейчас является МакГонагалл, она согласится. Сегодня идем в Хогвартс, вы убеждаете декана дома Гриффиндор, а я притаскиваю министерского любителя золотых кругляшек. Быстренько оформляем свадьбу. Правда, она будет только на бумаге, не магическая, но зато потом, после этого нового закона вы будете считаться уже женаты, и никто вам не помешает провести обряд магической свадьбы.

— Бродяга, я очень рад, что ты принимаешь нашу судьбу так близко к сердцу...

— Мы очень рады.

— Да, мы очень рады, но этого уже не требуется. — Показываем наши кольца. — Брак магический, с вхождением Гермионы в род Блоссом.

— Без вхождения было бы проще. — Гермиона поморщилась.

— Ну да, будь я только консортом, старый Змей бы не возмутился. Но ты же сама хотела именно полный магический брак.

— Да. И не жалею об этом.

Сириус явно потерял нить разговора и только переводил взгляд с одного из нас на другого.

— Э-э... Когда была свадьба?

— Вчера.

— А меня не позвали?

— Сириус, извини. — Я виновато вздохнул. — Все дело в особенностях твоего рода. Могли возникнуть неожиданности.

— Которые все равно возникли, так что надо было позвать. — Гермиона, фыркнув, уселась в кресло, и пристроила голову на спинке. Головная боль после ритуала прошла еще не полностью. Я сел на подлокотник и привлек Гермиону к себе.

— Нет, вы, наверное, правы. — Сириус дернул себя за волосы, видимо, пытаясь придать себе бодрости. — Блоссом же светлый род. А Блэки... М-да. Гарри, Гермиона, это хорошо, что у вас все получилось, но у меня плохие новости.

Сириус протянул нам руку с родовым перстнем. Кольцо налилось мерцающей сизой тяжестью, ощутимой даже на расстоянии.

— Чертово кольцо сжимает мне палец, да иногда еще и жжет, как раскаленное. Это может значить только одно — в мире появился темный лорд и я, не прибыв к нему на службу, нарушаю кодекс рода. Сколько-то я еще продержусь, но не уверен, что долго. Наверняка сжатием и жжением набор способов принуждения не ограничивается, а там уж... Я не знаю, чего от меня потребуют.

— Не думаю, что леди потребует чего-нибудь особенного.

— Не понял. Гарри, ты о чем?

Гермиона, помедлив, выпрямилась в кресле и сосредоточилась. Посреди комнаты затанцевал призрачный знак Логруса, с которого стекали такие же пряди тумана, как из двери в кабинете Блэков. Откуда ни возьмись появился Кикимер и принялся биться лбом в пол у ног Гермионы.

— Леди, Кикимеру нет прощения. Он не желал видеть будущую Темную леди в доме древнейшего и благороднейшего рода. Он называл ее нехорошими словами.

Знак исчез, а Гермиона вытерла выступивший на лбу пот.

— У меня еще не слишком хорошо получается удерживать его. Все время норовит ускользнуть.

Кажется, время замерло в капле смолы. Кикимер на коленях, уткнувшись лбом в пол, Сириус с открытым ртом и вытаращенными глазами, Гермиона опустила взгляд на свои руки, изображая смущение, но я ей сейчас не верю — просто тянет паузу. Она сильно изменилась после прохождения Логруса, стала взрослее и увереннее, откуда ни возьмись прорезалось ехидство.

— Кикимер, принеси своему хозяину чего-нибудь крепкого. Виски, например. — Долго играть самое себя во времена "серьезной маленькой девочки" у Гермионы не получилось. Кажется, она стала забывать это состояние. Стало быть, воздействие Хаоса бывает и таким.

Домовик с легким хлопком исчез, посчитав за лучшее смыться, а перед Сириусом появилась алюминиевая кружка, на треть наполненная жидкостью с явным сивушным запахом. Это что же, у Кикимера обнаружилась способность к юмору? Или он просто прочитал те образы, которые у Гермионы вызывает Сириус? Я, глядя на него, порою тоже героев Джека Лондона вспоминаю.

Сириус как-то механически взял кружку, отпил глоток, издал придушенный звук и его лицо ожило.

— То есть ты прошла Средоточие Тьмы?

— Да, — вслух ответил я, тогда как Гермиона ограничилась молчаливым кивком. — И давай уж называть его нормально: Логрус. А то с этой "тьмой" все только запутывается.

— И именно поэтому возникли проблемы при вхождении ее в светлый род?

— Все еще хитрее, — я зажег над столом знак Образа. — Не просто в светлый род, а замуж за светлого лорда. Понятно, что Логрус пробовал упереться, не хотелось терять власть над своим адептом.

— Во время ритуала я чуть не сказала "Нет" в ключевой момент. Но справилась. Только голова все еще болит от того противостояния. Зато теперь я сильнее связана с местной магией через алтарь и источники, чем с Хаосом.

— Так это на тебя среагировал мой перстень? — Сириус недоверчиво повертел головой, и схватился за кольцо на пальце, шипя и беззвучно ругаясь. — Опять жжется.

— Ничего странного, статус предъявлен, магия рода тебя торопит.

— Тогда пойдемте в ритуальный зал, а то перстень действительно как взбесился, еще и током бьет, того гляди, палец оттяпает.

* * *

Через полчаса мы сидели у того же камина, но обстановка изменилась. Сириус допивал из кружки самогон, а мы с Гермионой забрались на диван, где она тут же устроила голову у меня на коленях, передвигая как четки живые шарики своего ожерелья.

— Ну и как мне теперь тебя называть? — Сириус потряс перевернутую кружку, удивляясь, что там уже пусто. — Моя Леди? Так ведь тут кое-кто меня неправильно понять может.

— Достаточно просто по имени, Сириус. Для ближнего круга это даже не запрещается правилами. А вот другие из темных родов, возможно, должны будут называть меня "госпожа". Как думаешь, Гарри, могу я такое потребовать?

Ответить я не успел, услышав лающий смех Сириуса, переходящий в несколько истерический хохот. Одновременно он еще застучал кружкой по столу.

— Так и надо! Все эти "пожиратели смерти" утрутся, но будут вынуждены называть маглорожденную своей госпожой!

— Ну, положим, не все, — я остудил градус ликования. — Есть свободные темные рода. И это возвращает нас к тому, с чего начался сегодняшний разговор. Как оптимальным образом провалить этот идиотский закон? Прежде всего нас интересуют древние рода, представленные в Визенгамоте, с жесткими формулировками служения в кодексе. И не настолько скользкие, как Малфои.

— Тогда-а... — Сириус моментально стал серьезным. — Тогда первый вариант — лорд Паркинсон. У него своя группа поддержки, и он был не слишком в восторге от закона. У него дочь, и он пару раз высказывал неудовольствие, что у ее будущего мужа окажется законная возможность взять еще и маглорожденную наложницу. Но Малфой что-то смог предложить ему, и они договорились.

— Надо пригласить лорда Паркинсона на ужин, и сделать это лучше тебе. Как главе рода Блэк.

— Я сейчас напишу ему.

— И сразу ляжешь спать до вечера, а то вид у тебя неподходящий для этой встречи.

— А вы?

— Мы тоже отдохнем, разговор будет непростым.

Вернувшись домой, я посмотрел на осунувшееся лицо своей жены. Ей тоже надо поспать, но головная боль вряд ли даст уснуть, силы Логруса и рода пока еще конфликтуют. Как можно ускорить поиск равновесия?

— Эрми, как насчет поспать в палатке?

— Магической? Со всеми удобствами?

— Нет. Магловской, маленькой и тряпичной.

— Гарри! Может, ты не заметил, но на дворе ноябрь...

— А мы побольше теплых вещей возьмем.

— Зачем?

— Тебе стоит поспать в круге главного источника рода. Есть надежда, что он сможет уравновесить доставшиеся тебе силы. Все же сила источника изначально нейтральна, это потом уже ключевой камень и алтарь активированы с помощью Образа.

— Ну... может быть. Только ты мне спинку греть будешь. Сегодня весь день такое чувство, будто хвост мерзнет. Погода, наверное.

— Само собой.

Не прошло и часа, как в кругу мегалитов стояла маленькая палатка. Я уже собирался устроить внутри гнездышко из одеял, когда над древними камнями возник и засветился полупрозрачный голубоватый купол, а мерзлая пожухлая трава внутри круга сменилась молодой и зеленой, из которой выглядывали желтые головки одуванчиков. Подул теплый ветерок с запахами поздней весны или начала лета.

— Вот видишь, мы не замерзнем.

Гермиона посмотрела на меня удивленно:

— Знаешь, Гарри, это получается, я попросила источник о лете? И он мне ответил. Не словами, нет. Но я как-то сразу поняла, что ему нужно немного моей новой силы, чтобы выполнить просьбу. Я разрешила, и вот...

— Как чувствуешь себя после этого?

— М-м... А знаешь, хорошо. Ничего не болит. Только усталость как-то навалилась и спать хочу.

— Ну так полезли в палатку.

— Угу. Но ты обещал мне греть спинку. Не думай, что если тепло...

У поцелуя есть хорошее свойство пресекать ненужные разговоры. Над головой появились звезды — источник и Логрус вовсю играли со временем, подарив нам весеннюю ночь, утрамбованную в пару часов. Спали в эту ночь спокойно, свернувшись в общий клубок. Проснулись рано утром от стрекотания кузнечика где-то над ухом.

Стоило нам собраться и свернуть палатку, как кусочек лета исчез, и в лицо ударил холодный ветер с мелким дождем, зашелестел по пожухлой траве. Мы поторопились уйти по перстню к алтарю в подвале дома. И тут меня поджидал очередной сюрприз. На светлом ониксе камня появились черные прожилки. Не меняя рун в углах и знаков Образа на боковых гранях, они складывались в самостоятельный рисунок: ветви дерева. И белый цветок яблони на верхней грани, который я когда-то вырезал огнем Образа, теперь оказался растущим на этой ветви. Возникла некая завершенность, отсутствия которой я раньше даже не замечал.

Особняк на Гриммо блестел чистотой, воздух был свежим, мебель как новая, а французское вино — старым. Кикимер явно постарался к приходу гостей. Долго ждать не пришлось: изумрудным пламенем полыхнул камин, и в гостиную шагнул лорд Паркинсон. После того, как все обменялись приветствиями и заняли места за столом, Сириус предложил отступить от формального протокола "для экономии времени".

— Ты так и не стал настоящим чистокровным, Блэк, хоть и надел перстень главы рода. — Паркинсон неодобрительно покачал головой. — Орион слишком увлекся делами и уступил твое обучение жене. Я считаю, это было ошибкой. Но ладно, вижу, ты не хочешь слушать, тогда действительно перейдем к делу. Судя по тому, что я вижу здесь этих молодых людей, ваше дело касается возможности избавить мисс Грейнджер от попадания под закон, который будет принят на следующем заседании Визенгамота? Скажу сразу — это очень сложно. Люциус Малфой уже договорился со всеми в министерстве, что она пойдет наложницей к его сыну. Я не в восторге, но не вижу способа, да и смысла, что-либо изменить.

Сириус попытался вскочить и высказать что-то возмущенное, но я остановил его движением руки. Лорд Паркинсон с интересом наблюдал за происходящим. Но если мы с Сириусом — участники в молчаливом спектакле, то Гермиона решила внести ясность сразу.

— Сэр, эта проблема уже не актуальна. — На пальце Гермионы проявилось, переливаясь, "кольцо леди" . — Брак магический, и в министерство ушло простое уведомление. Все равно все родовые гобелены уже изменились.

— Вот как? Поздравляю. — Странно было видеть улыбку на этом лице. — Несмотря на то, что это очередной проигрыш чистокровных, и весьма серьезный, я уважаю сильных противников. А еще интересно, как вам удалось это провернуть?

Пожалуй, пора переключать беседу на себя.

— Время для этой информации, возможно, еще придет. Но позже.

— Хм... — Взгляд гостя стал заинтересованным. — О чем же тогда вы хотели бы поговорить?

— Вот как раз о "проигрыше чистокровных", маглорожденных, лордах магии и ситуации в магическом мире.

— Понятно, то есть вас тоже интересует информация. Ожидаемо. Но информация имеет цену, лорд Блоссом.

— И какую же?

— Я хочу знать правду о том, как именно вы создали свой род. Подробно. Обещаю в ответ рассказать о текущей ситуации.

— Сэр, вы умеете задавать вопросы. Я отвечу, но без подробностей. Они вам все равно ни к чему.

Над столом вспыхнул знак Образа, вращаясь ярким огненным диском.

— Светлый лорд? То есть вами пройдено Средоточие Света?

— Так его здесь называют. Я предпочитаю говорить — Образ, или Огненный путь. Надеюсь, теперь понятно, как появился род Блоссом.

— М-да. Технические детали мне тоже были бы интересны, но я согласен — это отдельная информация. И кстати, вы не взяли с меня непреложного обета? — Я покачал головой, криво ухмыльнувшись при этом. — То есть вы решили объявить о себе.

Не вопрос, утверждение. Паркинсон глубоко задумался и несколько минут молчал, мы тоже молчали, отдавая следующий ход ему.

— Плохо. Будет война. Маглорожденным после принятия закона будет нечего терять, а так — у них появляется символ... И, возможно, лидер. Но если вы думаете, что мы отступимся, чтобы избежать войны, то — нет.

— Потому я и хотел бы поговорить о тех причинах, которые вынуждают чистокровных идти на такие меры.

— А просто презрения к маглорожденным недостаточно?

— Нет. Ни глупости, ни фанатизма я у вас не замечаю.

— Хорошо. Кстати, в свете новых фактов беру свои слова про проигрыш чистокровных обратно, с вашего позволения. Но по порядку. Все дело в длящемся сейчас веке упадка. По крайней мере для темных родов. Если вы создавали алтарь, то наверняка знаете, что в родовой магии два компонента. Один, основной — это магия источников, второй — тьма, которой создавали алтарь. Или свет — в случае вашего светлого рода. И расходуются они по-разному. При обычном использовании родовых способностей тратится только сила источника, лишь окрашенная тьмой. А вот при принятии в род нейтральных магов, таких, как маглорожденные, тратится тьма. Именно она меняет магию вступающего в род. Раньше сила тьмы восполнялась через Темных лордов магии, а дальше — по связям вассальной клятвы к остальным темным родам. Но сейчас Темных лордов нет, и при свадьбе с маглорожденными тратится тот запас тьмы, который скрепляет родовой алтарь. Мы уже потеряли много родов — их алтари просто рассыпались. Предатели крови...

— Именно потому чистокровные столь массово подставляли руки под темную метку? Несмотря на то, что он был полукровкой? — Логрус сильно изменил Гермиону, но любопытство никуда не делось.

— Да. Мы надеялись на возобновление потока тьмы. К сожалению, Реддл так и не стал Темным лордом. Хотя у нас были основания для надежды. Он еще со школы упорно искал путь к Средоточию тьмы. Но все пути были либо утеряны, либо непроходимы. Вы наверняка знаете, что один из них находится в этом доме.

— Знаю. И как? Были попытки по нему пройти?

— Были, конечно. Тропа Блэков оказалась смертельной. Реддл тоже пробовал, и смог вернуться, в отличие от остальных.

— И сейчас этот закон — попытка сохранить алтари? — Гермиона удивлена, с такой стороны на ситуацию она не смотрела. А вот я мог бы и догадаться, однако упустил.

— Попытка сохранить магию. Когда умирает алтарь, источники магии засыпают.

— Я рада, что такие меры больше не нужны.

Над ладонью Гермионы... нет — Темной Леди — замерцал поверхностями искажений знак Логруса. Он увеличился, занимая свободное пространство над столом. Горлышко бутылки, которой он коснулся, само собой завязалось узлом, а медный подсвечник в углу стола стал с одной стороны фарфоровым.

— Леди? Но как? Простите, леди, но тогда я не понимаю, как вы смогли выйти замуж в светлый род? Или лорд Блоссом только консорт?

— Нет. Он мой муж.