Канон (гет)

Неприятности только начинались. День уже сорвался в штопор — и я вместе с ним, — потерял управление и теперь стремительно нёсся к катастрофе. Хотя про штопор я, наверное, погорячился, поскольку крыльев у меня уже не было, и вниз я падал практически камнем… Я сильно задержался, и Сценарий нетерпеливо тащил меня на встречу с Роном и Гермионой, которые дожидались меня на втором этаже. Оттуда мы и пошли искать свободный класс, чтобы поговорить. Я практически на автопилоте рассказывал им про якобы виденную мной сцену с Сириусом, которого в моём видении прямо сейчас пытали в Отделе тайн. Как ни странно, но Рон поддерживал меня, а Гермиона, наоборот, спорила, утверждая, что я наверняка перегрелся на солнышке или съел что-то не то, оттого мне всякие ужасы и мерещатся… Не знаю, что на неё нашло — помимо Сценария, конечно, — но она проявляла просто чудеса занудства, выставляя меня то фантазёром, то авантюристом, которого хлебом не корми, дай лишь кого-нибудь спасти.

Появившиеся вскоре Джинни Уизли с Луной Лавгуд лишь добавили мне головной боли. Точнее, Джинни добавила, сразу усевшись поближе ко мне и попытавшись ко мне прислониться. Я был начеку и вовремя отгородился от неё спинкой стула. Вот чего мне в данный момент точно не хватало — так это её маниакального желания во что бы то ни стало меня охомутать. Непонятно — неужели других парней в школе нет? Или они с Молли рассчитывают всё-таки заполучить доступ к мифическому банковскому сейфу Поттеров с горами злата в нём? Так напрасно — та тысяча, что я отдал Фреду с Джорджем и была той самой “горой злата”, а в сейфе сейчас лежали несколько медяков да старые колдографии…

Луна же наоборот… Как хорошо, что она пришла! Собственно, она оказалась единственной, кто заметил моё состояние. Пока Рон с Гермионой ожесточённо ругались, кому стоит верить — Гарри Поттеру или Дамблдору, Луна сначала долго и внимательно читала что-то на моём лице, а потом грустно похлопала по руке.

— Кстати, я не считаю, что ты напрасно тратишь время, изображая из себя героя… — тихо сказала она.

— Хоть кто-то меня понимает, — благодарно кивнул я в ответ.

Я уже давно понял, что меня не очень волнует, что думают Рон с Гермионой по поводу моего умения влипать в неприятности. Поэтому, в очередной раз выслушав умные рассуждения Герми по поводу того, что мне не стоило в прошлом году спасать Габриэль Делакур, я сделал себе небольшую пометку в уме — Гермиона мне, конечно, друг и товарищ, но подпускать это чудо к себе ближе я совершенно не намерен. Хотя бы потому, что её ценности идут вразрез с моими собственными, и она меня в точности так же будет упрекать каждый раз, когда я буду бросаться к пешеходному переходу, чтобы перевести старушку через дорогу. Как всегда, изображая из себя героя, естественно.

Пока остальные отвлекали учеников, мы с ней пробрались в кабинет Амбридж, и я засунул голову в камин, чтобы выяснить, где Сириус. Ах, ну да, мне же совершенно точно было известно, что Сириус дома, а ни в каком не в Отделе тайн, но я терпеливо продолжал общаться с Кричером, упрямо твердившим, что хозяина дома нет. Почему Поттер не мог просто нырнуть в камин, раз уже стало понятно, что Сириус не ответит? На самом деле, в итоге ему как раз в Лондон и нужно было, так почему нельзя было воспользоваться транспортным средством, которое уже вроде как под рукой? С моей точки зрения, ответ прост — на Гриммо был Сириус, а с ним Поттеру встречаться никак нельзя было, иначе вся операция по заманиваю Сириуса в Арку накрывалась бы медным тазом. Это, впрочем, вполне нормально для писательницы, выдумывающей героические приключения — заставить своих героев вести себя совершенно нелогично и вопреки здравому смыслу, что в итоге затянет сюжет на лишних три тома, как минимум заставит героев страдать, а как максимум вообще приведёт к ненужным смертям.

Поэтому, когда меня за шкирку схватила Амбридж и потащила из камина, я чуть ли не вздохнул с облегчением — её тупая ненависть была проста и логична. Словно глоток свежего воздуха после тупого и бессодержательного разговора с Кричером.

— Тебе конец, Поттер! — завопила она. — Я тебя всё-таки поймала! Теперь тебе не отвертеться! Что ты улыбаешься, гадкий мальчишка?

— А что, вас уже выпустили из психушки? — спросил я.

— Что?!! Какой психушки?!! — завопила она под дружное хихиканье невидимых ещё мне зрителей. — Молчать!!! — завопила она так, словно её взял за руку Снейп, заставив корчиться от невыносимой боли.

Нет, всё-таки, почему она здесь? Неужели действительно кости в её конечностях самым волшебным образом проросли за сутки? Ах, ну да, это же магия! Смешки стихли, и я увидел Малфоя, который тянулся к моему карману за палочкой. Меня аж передёрнуло от мысли, что этот петух сейчас меня коснётся.

— Только дотронься до меня, — сказал я. — Всю жизнь будешь работать на одни лекарства.

Он злобно оскалился и отшатнулся, а палочку у меня с хмурым видом вытащила Панси. У двери Милисента, которая делала вид, что силой удерживает Гермиону, осторожно, двумя пальчиками, тоже лишила ту оружия. Дверь открылась, и в кабинет к Амбридж ввалилась ещё толпа народу — слизеринцы приволокли остальных заговорщиков и Невилла. Краб, который его вёл перед собой, сначала невозмутимо кивнул мне, а потом сделал Малфою какой-то знак, после чего тот ещё более злобно ощерился и залез на подоконник, удалившись от меня на достаточное расстояние.

— Малфой, что вы расселись? — снова взвизгнула Амбридж. — Бегом ко мне профессора Снейпа!

Малфой убежал, а к ней подошла Панси и стала что-то нашёптывать, кивая на зеркало. Я понял, что она придумала лично мне какую-то невообразимую пытку, и не ошибся. Амбридж достала из своего стола огромный косметический набор, полный помадок, пудры, теней для глаз и туши для ресниц — и всё это было самых тошнотворных оттенков розового. Потом она уселась у зеркала и стала наносить свои запасы на лицо, по видимости твёрдо вознамерившись истратить содержимое сундучка за один раз, буквально приняв к руководству слова о том, что красота требует жертв. Меня мутило, а лица присутствующих школьников — всех, кроме Краба, которому вообще всё было без разницы — постепенно зеленели. Даже Панси цветом лица уже напоминала скорее сильно недозрелый помидор, постепенно двигаясь в сторону арбуза. В кабинет ворвался Снейп и поначалу в ужасе отшатнулся.

— Что за чёрт?!! — закричал он.

— Профессор Снейп! — залебезила Амбридж голосом столь приторно-сладким, что мне срочно захотелось понюхать нашатырного спирта.

Снейп снова покачнулся.

— Ди… Долорес, — поклонился он, манерно обмахиваясь полой мантии, чтобы не упасть в обморок. Судя по жирным следам на ладонях, перед тем, как войти, он на них поплевал, чтобы пригладить волосы. Или просто что-то ел руками… — Я вас сразу и не узнал. Чем могу служить?

— Ох, вы такой шалун, профессор Снейп! — визгливо захихикала Амбридж под аккомпанемент столь же отвратительного голоска Малфоя, ещё и кокетливо прикрываясь ладошкой.

Панси не выдержала первая и выбежала из кабинета, уволакивая за собой Милисенту. Оставшимся, к сожалению, такого лёгкого избавления от страданий не светило. Снейп надул щёки, зажимая ладонями рот, и отвернулся. Краб, уже отпустивший Невилла, флегматично разминал пальцы, щёлкая костяшками.

— Дорогой Северус, не осталось ли у вас ещё хоть полкапельки той замечательной сыворотки правды? — игриво проблеяла Амбридж.

— О, Мерлин, за что?!! — пробормотал несчастный, воздев глаза к потолку и снова обратился к ней. — Погодите, а не вам ли совсем недавно я поставил два пузырька отличнейшего Веритасиума?

— Тот Веритасиум, что вы мне поставили совсем недавно, мы давно уже выпили, — заморгала этими зубными щётками, что у неё вместо ресниц, Амбридж. — И теперь ждём не дождёмся, когда же вы снова пришлёте ещё!

— Мерлин, его же по капле нужно отмерять! — застонал Снейп, который прекрасно знал, каких трудов стоит изготовить лишь небольшой флакончик. — Вы им что, драконов поили?

— Вы же знаете детей, Северус, — томно потянулась Амбридж, заставив костюм проявить тошнотворные обводы её телес. На этот раз мне показалось, что у Краба всё-таки дёрнулся левый глаз. — Они постоянно врут! Целая школа лжецов! Да мне Веритасиум цистернами нужен, а не каплями!

Они стали препираться по вопросами дозировки, а я почувствовал нарастающее нетерпение — словно мне в туалет нужно было. Это Сценарий опять стал меня подгонять.

— Бродяга у него! — заорал я, бешено вращая глазами в подражание несравненному мастеру хрустального шара и повелительнице кофейной гущи профессору Трелони. — Они его того... где оно!

Спорщики моментально заткнулись и уставились на меня — Снейп брезгливо-недоумённо, а Амбридж с жадным торжеством. Однако обоих роднило дикое непонимание во взгляде.

— Ага, вот оно что! — завопила она. Потом замолкла, подумала и поинтересовалась: — О чём это он, кстати?

— Понятия не имею, — бросил Снейп, внимательно разглядывая что-то на подоконнике.

Амбридж машинально повернула голову вслед его взгляду, и он одним стремительным шагом, взметнув полы мантии, как крылья, исчез за дверью. Любовь — это такая злая штука! Иногда попадётся на жизненном пути какой-нибудь козёл… Или жаба, к примеру. И тянет вроде, но и терпеть нет никакой возможности. Впрочем, Снейп особо и не старался — терпеть-то он не умеет, как и слушать, впрочем, тоже. Сам растоптал первую любовь именно из-за своей этой слабохарактерности. Понятно, отчего ему и Волдеморт не доверяет — неизвестно, какой взбрык случится со Снейпом в следующую минуту, какая муха его укусит. Даже для того, чтобы быть Пожирателем, нужно иногда заткнуть своё единственное и неповторимое “я” куда подальше и делать то, что сказано…

— Ах ты!.. — только и успела бросить ему вслед разочарованная Амбридж.

Ну ещё бы — два центнера отборнейшей розовой штукатурки для лица — коту под хвост. Герой-любовник позорно ретировался, даже не потрудившись прикрыть за собой дверь. Малфой бы тоже обиделся. Амбридж достала палочку и направила её на того, кто, по её мнению, был виноват во всех её бедах в школе — на меня. Точнее, главной помехой для неё в школе были все дети, так что она бы с удовольствием всех присутствующих обезглавила, упрятала в Азкабан и навещала там три раза в день, угощая Круциатусом. Но я для неё отчего-то был олицетворением всего, что она ненавидела в детях — хотя сам ребёнком себя уже не считал, — поэтому и был самым первым достойным кандидатом на раздачу.

— Ты не хочешь говорить! — пробормотала она. — Гнусная мелкая зараза! Ну тогда я выбью это из тебя. Всё, всё приходится делать самой! Самой посылать дементоров к дому твоего приёмного родителя, вот уж святой человек, к слову сказать!.. Самой добывать из тебя правду…

Насчёт мелкого — она ведь погорячилась? Не такой уж я и маленький всё-таки, и по этой части расхождение со Сценарием уже бросается в глаза — в нём-то Поттер был не очень высокого росточка, временами глядя снизу вверх даже на девушек-одногодок.

— Ты мне сейчас расскажешь, ты мне сейчас всё расскажешь, гадкий смутьян… — продолжала она себя уговаривать и наконец решилась: — Круци…

— Нет! — закричала Герми, только что не разрывая кофточку на груди. — Не надо! Я всё расскажу, инспе… профе… директор! Я всё расскажу, только не мучьте Гарри! Я вам покажу, где оно спрятано!

Малфой, до этого тихо, как крыса, сидевший в углу, словно очнулся и опять захихикал своим мерзким блеянием. Амбридж перевела палочку на Гермиону.

— Хорошая идея, мисс Грейнджер! — радостно оскалилась она. — За это, когда я стану министром магии, я не отдам вас дементорам, как стоило бы поступить с любой грязнокровкой, а просто вышлю из страны. Пусть с вами лягушатники разбираются!

— Да-да, я всё скажу, инспе… мисс Амбридж, — продолжала лепетать Герми. — Оно спрятано в лесу!

— Что спрятано?! — требовательно завопила Амбридж, хватая её за руки. — Что?! Что?!!

— Оно, — ответила Герми, и всем сразу стало ясно, что именно там спрятано.

— Ага! — вскрикнула Амбридж. — Оно всё-таки есть! Вы немедленно меня туда отведёте! Ещё мы захватим мистера Поттера…

— И меня! — вякнул Малфой.

— Нет, мистер Малфой, от вас слишком много… — и она скривилась. “Вони”! Она явно хотела сказать “вони”, но сдержалась. — От слишком много пользы здесь, на этом ответственном посту.

— Так точно, мисс директор! — завопил Малфой. — Я не подведу вас, мисс директор! Драко Малфой и мисс директор — это сила!

Амбридж перекосило, словно Снейпа, когда он увидел её десять минут назад. Ага, пусть отведает собственного угощения! Она махнула мне палочкой, повелевая выйти, а потом, оказавшись в коридоре, шумно выдохнула с облегчением. Нет, всё-таки жаба — тоже человек, а Малфой способен довести любого… Мы вышли из замка, и Гермиона потащила Амбридж в Запретный лес. Мне только показалось, или она нарочно выбирала самые колючие кусты и заросшие буераки? Как бы оно ни было, но буквально за минуту нарядная ядовито-зелёного цвета мантия Амбридж уже была истерзана в клочья, и постепенно начал лохматиться её парадный розовый директорский костюм в рюшечках и оборочках. Меня перспектива того, что она окажется вообще без наряда, особо не пугала — ну, подумаешь, стошнит где-нибудь в кусты, а “развидеть” этот ужас можно, попросив кого-нибудь хорошенько обработать меня Обливиэйтом. Или просто достать из мозга воспоминания и подложить какому-нибудь врагу… После завтрака…

Обливиэйт, к счастью, не понадобился. В воздухе пропело несколько стрел, вонзаясь в деревья поблизости наших голов. Гермиона послушно замерла, а Амбридж, взвизгнув, уселась на пятую точку, крутя во все стороны палочкой. Из кустов выскочили несколько кентавров, держа нас на прицеле довольно грозного вида луков, мастерство обращения с которыми они нам только что продемонстрировали. Гермиона выдохнула с облегчением.

— Не подходите! — завизжала Амбридж. — Не подходите! А то хуже будет!

— Это что за страшилище здесь квакает? — хмуро спросил кентавр, в котором я опознал Магориана.

— С тобой, полукровка, не квакает, а разговаривает первый заместитель министра магии Долорес Амбридж! — завопила она.

— Как-как ты меня назвала? — тихим голосом поинтересовался Магориан.

Большая ошибка. Очень большая. Она назвала кентавра полукровкой. А если кентавр — полукровка, значит он — результат смешения двух видов. Либо человеческий предок кентавров вступил в связь с кобылицей, либо их прародительница-женщина бегала на конюшню к жеребцу. Что так, что этак — в любом случае, эта история выглядит даже хуже, чем появление человека в результате кровосмесительного союза двух обезьян. И похоже, что даже в прямые, как полёт стрелы кентавра, извилины мозжечка Амбридж эта мысль всё-таки смогла пробиться.

— Закон пятнадцатый, статья “Б” ясно указывает… — испуганно промямлила она.

— Э, ты почему такая дерзкая, а? — спросил совершенно дикого и свирепого вида кентавр, оказавшийся Бейном.

— Что ты делаешь в нашем лесу? — довольно грубо спросил другой.

— Вам всем позволено здесь жить только потому, что вы попали в Красную Книгу, — окрысилась на него Амбридж, и в дерево прямо над её головой тут же вонзилась стрела, намертво пришпиливая за волосы.

Кентавры дружно заржали.

— Ну, и чей же этот лес, мерзкая розовая кочерыжка? — насмешливо спросил Магориан.

— Гадкие полукровки! — закричала Амбридж. — Тупые жвачные! Я вас научу уважать представителей закона! Инкарсеро!

Гермиона пыталась было её остановить, но не на шутку разошедшуюся жабу уже было не унять. Магориан упал, опутанный множеством толстых канатов, а остальные кентавры, вопя и улюлюкая, дружно ломанулись в атаку. Было ужасно страшно, особенно когда я завалил Герми на землю, прикрывая её собой, и огромные копыта стали толкаться вокруг — к счастью, никого не задев. Амбридж пыталась отбиваться, но что могла кабинетная крыса — то есть, конечно, жаба, — последний год проявившая себя исключительно в пытках учеников и травле преподавателей, противопоставить безжалостной орде жителей леса? Ей удалось выжать лишь один-единственный Ступефай — и Бейн уже уволакивает её в лес под гогот соратников, а сломанная палочка лежит на земле.

Нас подняли на ноги, и Герми стала пытаться оправдать наше присутствие. Нет, чтобы соврать, что это Амбридж затащила нас в лес, чтобы сотворить с нами что-то совершенно непристойное… В общем, теперь расправа угрожала и нам, если бы… Если бы я не помнил, что к нам уже спешит помощь в виде огромного добродушного братца Хагрида. Всё это не заняло и пяти минут — нападение на Амбридж, угрозы нам, появление Грохха и бегство его вслед нанёсшими ему обиду кентаврам — и вот уже я, хохоча в истерике после пережитого, несусь по лесу, таща за руку Гермиону, которая, похоже, просто развевалась позади меня в воздухе, даже не успевая касаться ногами земли. Выбежав не какую-то полянку, я резко затормозил, убедился, что она крепко стоит на ногах и отпустил её, грозно упирая руки в боки. Согнувшись и опираясь ладонями о колени, она со свистом втягивала воздух, пытаясь отдышаться после этой бешеной гонки.

— Гарри? — робко спросила она.

— Отличный план, Гермиона, — язвительно откликнулся я. — Точнее, два отличных плана. Первый — переговорить с Кричером вместо того, чтобы просто залезть в камин. А второй — наше чудесное спасение с помощью кентавров.

— Но мы же спаслись! — запальчиво возразила она.

— Если бы не Грохх… — вздохнул я. — Мне-то что, подумаешь, поколотили бы слегка, а вот ты… Не уверен, что они все там джентльмены…

Я сделал паузу, чтобы полюбоваться на её надутые щёки и вытаращенные глаза. Ну да, думать надо, когда планы составляешь!

— А самое главное, — добавил я, — что мы сейчас ещё дальше от спасения Сириуса, чем были три часа назад.

— И как мы теперь попадём в Лондон?! — сокрушённо всплеснула она руками.

— А, вот вы где! — раздался радостный голос Луны как раз в этот полный напряжённого отчаяния момент.

Товарищи высыпали на поляну и после тёплой встречи рассказали нам, что же именно произошло. Со слов Рона я понял, что именно он всех спас, напав на охранявших их слизеринцев и победив всех. Я не стал спрашивать, как именно он победил их всех, а особенно — как он победил Краба. Джинни сказала, что она очаровала Малфоя… Зевнув, я перестал слушать уже на слове “очаровала”, так что “Малфой” выстрелил уже в молоко, хотя в других обстоятельствах шутка получилась бы удачная. Луна тихонько поведала мне на ухо, что Краб, который остался за главного, собрал у товарищей все палочки моих друзей, заткнул их в задний карман, а потом занял свой пост, встав неподвижной статуей прямо перед ней. К ней спиной, естественно. После того, как Луна подло украла у него палочки, он отослал ещё двоих учеников посмотреть, что там за шум в коридоре, и тогда она наслала на Малфоя летучих мышей, поцеловала Краба в щёчку — отчего тот довольно раскраснелся, — обнялась с Милисентой, и они все выскочили в коридор, где оглушили последних двоих. Панси, к слову, так и не вернулась.

Мы коротко пересказали историю нашего чудесного спасения от самого ужасного монстра волшебного мира — того самого, которого кентавры утащили в лесную чащу. А потом стали придумывать, как нам добраться до Лондона. Простейшим вариантом, конечно же, было бы вернуться в замок и воспользоваться камином в кабинете Амбридж, раз уж у хозяйки в данный момент назначено совсем в другом месте. Но мы же не ищем лёгких путей, правда? Неприятность же заключалась в том, что я совершенно точно знал, что никаких фестралов, которые по Сценарию должны были нас отвезти, нет. Похоже, наличие кожистых коней, видимых только для тех, кто был свидетелем чей-то смерти, показалось разуму, создавшему этот мир, уж слишком большой натяжкой. Тем более что, к примеру, Поттер — но не я, конечно — в первое же прибытие в Хогвартс сразу должен был их видеть, поскольку при нём убили его мать… В общем, я даже опешил, когда Луна радостно закричала, показывая пальцем куда-то в темноту между деревьями:

— Вот, смотрите! Мы на них полетим!

Кто бы мог подумать! Оказывается, в Запретном лесу жило несколько диких гиппогрифов! Точно, на них мы и полетим!

— Все помнят, как нужно с ними знакомиться? — сразу взяла дело в свои руки Гермиона. — Поклониться, выказать уважение!

Спасибо, а то я что-то уже и подзабыл! Она ещё не успела закончить свои нотации, как я уже ласково трепал перья первого, обнявшего меня своей шеей. Он присел, позволив мне забраться, и через несколько секунд я сидел сверху, со всех сторон окружённый тёплым пухом. Тоже важный момент, кстати. Когда мы гоняли с Сириусом на наших итальянских мётлах, мне приходилось плотно укутываться и надевать очки — иначе продует. В какие сосульки мы бы превратились, покатавшись на мифических фестралах, оставалось лишь догадываться. Остальные последовали моему примеру, и даже Рон почти сразу забрался на “своего” гиппогрифа, с не свойственной ему внимательностью подойдя к процессу знакомства.

Мы взлетели с тускло горящими люмосами, словно шестеро светлячков в ночи, и дальше нам предстояла долгая прогулка в небесах, поскольку гиппогрифы даже моей метле уступали в скорости — что уж там говорить о пресловутых фестралах, стремительных, как… как полёт фестрала. Немного поморгав глазами, я ввёл пункт назначения — телефонная будка Министерства — в очки, и они сразу начали выдавать мне указатель направления. Гиппогриф мерно махал крыльями, мы постепенно набирали высоту, и сидя в тепле его пуха, я чувствовал себя маленьким мальчиком Нильсом, которого гусь Мартин нёс в далёкие дали навстречу приключениям. Где-то на полутора километрах в очках появилась новая стрелка, и я повёл головой в том направлении. На фоне едва голубого послезакатного неба виднелась какая-то расплывчатая тень, которую очки обвели и подписали “Червоточина”. Обведена была “червоточина” зелёным цветом, что как я уже успел изучить, обычно означало что-то полезное или хорошее. Я повернул туда, и за мной гуськом потянулись остальные. Подлетая к туманности, которая оказалась метров двадцати в поперечнике, я невольно задержал дыхание, влетел и…

Ничего, только темнее стало. Однако указатель положения на индикаторе очков тревожно мигал — мы явно перенеслись на довольно большое расстояние. Я оглянулся — товарищи так же следовали за мной, полностью доверившись моему чувству направления. Стряхнув набежавшую от собственной растроганности слезу, я обнаружил, что как раз в этот момент мы пролетаем где-то между Глазго и Эдинбургом — огни первого явно были видны далеко справа. Я стал вертеть головой, выискивая ещё “червоточины”, но больше не было видно. Ну что ж, двести пятьдесят километров — это минус два с половиной часа полёта. Уже хорошо.

Следующая аномалия нашлась через сорок минут полёта — неподалёку от Карлайла. Я смело туда нырнул, нисколько не заботясь, что она меня может вынести куда-нибудь в Австралию — ещё пройдя предыдущую, я обнаружил, что она доступна и с дальнего конца. Стало уже совсем темно, но теперь пространство под нами почти сплошь было усеяно огнями — мы явно попали на густонаселённый юг Англии. Я сосчитал товарищей и направился дальше, сориентировавшись по звёздам. Примерно через минуту очки наконец определили положение. Бат возле Бристоля — поворачиваем на восток!

Больше “червоточин” не было, и через почти полтора часа мы всё-таки достигли ночного Лондона. Очки любезно указывали мне, куда рулить, но когда мы всё же приземлились, я обнаружил, что мы находимся в тёмном уголке небольшого парка. Интересно. Мне-то казалось, что нужная нам будка была на задворках какого-то магазина или ресторана, а тут… Мы спешились. Я похлопал своего гиппогрифа по шее, от что-то курлыкнул, несильно стукнув лбом мне в плечо, и бесшумно взлетел, увлекая за собой остальных. Когда стих поднятый их крыльями ветер, мы стали искать дорогу к будке. Очки предложили мне выйти на дорожку и свернуть направо… Потом добраться до ограды парка, перейти улицу, свернуть ещё направо, дойти до небольшого переулка, свернуть налево и… Вот, теперь я узнал это место! Тусклый фонарь, мусорный бак и телефонная будка с треснувшим стеклом. Туда-то нам и надо!

— Это что? — поинтересовалась Луна, ни на шаг от меня не отстававшая всю нашу короткую прогулку.

— Вход в Министерство, — пояснил я. — Нам всем нужно в неё залезть.

В телефонную будку мы поместились с трудом. Сначала Луна с Гермионой вопросительно поглядели друг на друга, потом на Рона, дружно покраснели и запихнули его туда первым, а вслед за ним затолкали Невилла — в качестве прокладки. Я помотал головой и сделал шаг назад, и за Невиллом отправилась Джинни, потом Луна с Герми и наконец я. Наверное, Джинни всё-таки брать не стоило, поскольку без неё бы мы точно влезли, а так оказались стиснутыми, словно бычки в томате. Она сразу поставила Рона в угол и сама встала рядом, явно надеясь, что ей удастся-таки меня прижать к стенке. Не удалось — под руку, точнее, под её выпуклости попал Невилл, который сразу покраснел и сначала попытался отвернуться, но к тому времени мы уже все залезли в будку, и он весь пунцовый был вынужден терпеть дыньки, которыми она настойчиво и даже с какой-то особой девичьей гордостью упиралась ему в грудь.

Рон что-то недовольно бурчал себе под нос — он явно рассчитывал на более интересную расстановку фигур на доске, чем притиснутая к его спине родная сестра. Я же в свою очередь старался одновременно оказаться и от неё подальше, но ещё и так, чтобы моё соседство с Гермионой выглядело не слишком интимно. В результате Гермиона прижалась к моей спине — причём мне показалось, что она ещё и специально упиралась в стенку будки, чтобы сильнее на меня давить, а спереди оказалась Луна. Последняя несколько раз обернулась вокруг себя, пытаясь устроиться с минимальными неудобствами, и это в итоге принесло неудобство нам обоим. Она всё-таки развернулась ко мне лицом и начала медленно покрываться краской, ощутив тот самый небольшой нюанс. Поначалу небольшой…

Вот они, несколько абзацев из Сценария во всей красе — пятеро шестнадцатилетних подростков и одна пятнадцатилетняя, каждый со своим особенным гормональным взрывом, запертые на восьми десятых квадратного метра тесной телефонной будки. Не знаю, может, изначально в планы Жаклин Боулинг входила потеря в этой же будке всеми нами невинности, причем не по своей воле. Хотя скорее она, как обычно, просто написала, не подумав, а потом предоставила героям самостоятельно выпутываться из пикантной ситуации.

Я точно уверен — в воздухе пахло электричеством, да и волосы на затылке у Рона шевелились, как живые. Невилл обречённо пытался отстраниться от пожирающей его глазами Джинни. Рон поднял руку, чтобы снять трубку и набрать номер, и тем самым вынудил сестру отклониться. Гермиона заёрзала у меня за спиной, при этом отираясь о меня практически всем телом, и от произведённого этим эффекта Луна закатила глаза, явно собираясь упасть в обморок. “Ой, мамочка! Ой, мамочка!” — шептали её губы. Я вообще боялся шевелиться и даже дышать, но мне вдобавок ко всему ещё и пришлось общаться с женским голосом в телефоне, который, казалось, нарочно дразнил нас и тянул время.

В конце концов, будка дёрнулась и поехала вниз, и по несчастным глазам Невилла я понял, что он уже совсем готов. Я очень, очень радовался, что Гермионе досталась лишь моя спина — она всё-таки очень решительная девочка и всегда добивается своего… Неизвестно, чего бы она решила добиться на этот раз. Со скоростью улитки лифт полз вниз, и я почувствовал, что ноги у Луны подкашиваются. И тогда я выдал фразу, которая разом решила нашу проблему, но лифт в результате едва не застрял. Увидев, как голова её с мелко-мелко подрагивающими ресничками безвольно запрокидывается назад, я сказал:

— Ну, Луночка, ну потерпи ещё немного, дорогая! Ещё чуть-чуть — и всё пройдёт, и всем будет приятно!

“Лучше”! Я честно хотел сказать “лучше”! Наверное, и у меня в этот момент мозги съехали набок, поскольку оговорка моя случилась как раз в том направлении, куда текли мои непристойные мысли. Луна передумала падать в обморок, резко выпрямилась и распахнула глаза. Губы её задрожали, словно она сейчас расплачется. Я запаниковал.

— Я не то хотел сказать! — торопливо произнёс я, но мои мысли упрямо не хотели сворачивать со своих рельсов. — Я хотел сказать — будет немного больно…

Всё. Она не выдержала, и вместе с ней захохотали все. Радостно смеялась Луна, весело хихикала Гермиона, ей вторила Джинни, гоготал Невилл, и ржал, как дикий мустанг, Рон, скорее всего не совсем понимая, зачем он так делает. Будка тряслась и скрежетала в своих направляющих так, что, казалось, ещё немного — и мы здесь встанем навсегда. Я немного поборолся с собой, строя из себя невозмутимого Краба, но всё-таки не выдержал и присоединился к ним, сбрасывая накопившееся напряжение.

Наконец лифт дополз до пола и остановился. Раздался щелчок, открывающий дверной запор, и будка распахнулась. Мы бросились из неё врассыпную, словно тараканы с кухни, на которой включили свет, оставив лишь недоумевающего Рона, который степенно и с достоинством вышел, напоминая капитана, последним покидающего тонущий корабль. Я добежал до ближайшей холодной каменной стены и прижался к ней, обнимая. Подошла Луна и прислонилась к ней плечом, сверля меня взглядом.

— Что?! — не выдержал я.

— После такого, Гарри, порядочный человек просто обязан жениться, — с укором сообщила она.

— После чего? — ошалело и даже немного истерично спросил я. — Ничего же не было!

— Вот вы всегда так говорите, — поджала она губы. — А на самом-то деле…

— Что?!! — чуть не заорал я, но вовремя заметил весёлые искорки у неё в глазах.

Ах, так она надо мной ещё и издевается! Да к тому же в такой тяжёлый момент!

— Надеюсь, дорогая, тебе было так же приятно, как и мне? — исправился я.

Она снова рассмеялась голосом звонким, как хрустальный колокольчик. Просто чудо, а не девушка! Нет, ну повезёт же какому-то счастливчику! Но точно не мне, у меня и без неё заноз хватает… Хотя — какие у меня занозы? Я же вот совсем недавно, сегодня сам всё и поломал… Видать, что-то у меня в лице переменилось, поскольку она тихонько ко мне пододвинулась и спросила вполголоса, заглядывая в лицо своими небесно-голубыми глазищами:

— Что-то случилось? На тебе лица нет.

— Ну, ты же слышала, — попытался я отмахнуться от неё. — Сириус в беде и всё такое…

— Гарри, — сказала она. — Ты ведь не считаешь меня дурочкой?

— Прости, — кивнул я. — Просто сегодня… Сегодня я поступил правильно… И одновременно совершил ужасную ошибку… Это связано с Дафной…

Луна покачала головой.

— Если я тебе скажу, что всё будет хорошо и само образуется, это прозвучит банально и пошло, — усмехнулась она. Я грустно кивнул. — Ты прав, пойдём лучше спасать Сириуса!

Потом я ненадолго выпал из реальности, позволив Сценарию просто тащить меня вперёд. Точнее, волокла Гермиона, которая, крепко ухватив меня за руку, требовательно выспрашивала, правильно ли мы идём, и тащила, тащила, тащила. Мы спустились в Отдел тайн, прошли вращающуюся комнату со многими дверьми, немного потыкались, полюбовались на мозги в аквариуме, потом зашли в огромную пещеру с Аркой. Артефакт выглядел совершенно безжизненным, что определённо вселяло надежду. На одной из опор я вдруг обратил внимание на небольшие пиктограммы, которые изображали людей… Мужчину и женщину, которые принимали разные положения. Двух мужчин и женщину… Двух женщин и мужчину. Здесь я остановился, заинтересовавшись — это была архиважная информация, от которой практически зависело выживание всего человечества. Совершенно забыв, что очки и так всё записывают, я достал откуда-то клочок бумажки и карандашик, которым и начал старательно конспектировать снизошедшую на меня тысячелетнюю мудрость…

Уж и не знаю, как Гермионе с Луной удалось меня оттуда увести. До сих пор восхищаюсь их решительностью. В конце концов мы оказались в том самом огромном зале, в котором хранились предсказания, и пошли вдоль стеллажей, отыскивая нужный. Невилл шёпотом отсчитывал ряды. Девяносто, девяносто один… И вот наконец нужный нам девяносто седьмой. Нас, конечно, ждут, но это в данный момент даже и не важно. Я прошёл вдоль стеллажей, выискивая то, что мне нужно. Ага, вот оно — “Гарри Поттер и Тёмный Лорд”! Собственно, то, из-за чего приключения Поттера и начались…

— Гарри, что это? — подал голос Рон. — Почему здесь написано твоё имя?

— Не трогай это, Гарри! — строгим голосом приказала Гермиона.

После такого приглашения мне оставалось только одно. Я протянул руку и взял стеклянный шарик с полки. Герми в ужасе раскрыла рот, а Рон почесал в затылке.

— Молодец, Поттер, а теперь отдай нам его, — произнёс знакомый мне холодный голос.

Я обернулся — из-за полок появилась группа Пожирателей, которые теперь обступали нас, отрезая путь к отступлению.

— Что отдать? — спросил я.

Конечно, я знал, что им нужно, но решил отыгрывать роль дурачка — то есть, Гарри Поттера — до последнего.

— Пророчество, конечно, — невозмутимо ответил Малфой, направляя на меня палочку.

— Сначала отдайте Сириуса, — заявил я. — Мне точно известно, что он у вас, и вы его пытаете.

Пожиратели весело рассмеялись.

— Не глупи, Поттер, — посоветовал Малфой. — Отдай пророчество, а не то…

Он поднял свою палочку, и я поднял свою, краем глаза заметив, как мои товарищи тоже взяли оружие на изготовку.

— Гарри, а ты обратил внимание, что у меня палочка длиннее и толще? — громким шёпотом заметил Рон.

Пожиратели начали напряжённо сопеть под своими масками, а потом не выдержали и загоготали, а парочка даже сложилась пополам от хохота.

— Поглядите, они палочками меряются! — утирая с маски слёзы, выдавил один из них.

— Небось, полируют их вечерами! — хрюкая, добавил другой.

— Не сейчас, Рон, — бросил я через плечо. — Если вырвемся, то обязательно измерим твою палочку.

— Тридцать сантиметров крепчайшего дуба, — гордо заявил Рон, уже обращаясь в основном к Пожирателям.

Смеяться те больше не могли, лишь хрюкали и скулили.

— Тридцать сантиметров! — закатил глаза ещё один Пожиратель, давясь от смеха. — Подумать только, крепчайшего дуба!

— Я даже знаю, что это за крепчайший дуб, — зло прошипела Гермиона. — Кое у кого из головы щепка выпала!

— Мы отвлеклись, — напомнил Малфой, как и я, не принимавший участия в общем веселье. — Пророчество, Поттер.

— Странно, а у меня вот палочка из ольхи, — растерянно сказал Невилл. — И всего двадцать сантиметров. Это плохо, да?

Больше уже никто не смеялся. Действительно, такой неудаче можно только посочувствовать.

— Плохо, — согласилась ближайшая к нему Пожирательница смерти и откинула капюшон, заставив Невилла в ужасе отшатнуться — на него глядела сама Беллатрикс Лестрейндж. — С короткой палочкой счастья не будет.

— Размер палочки не имеет значения! — запальчиво крикнула Гермиона в попытке защитить друга.

— Это сказки, — снисходительно усмехнулась Белла, — которые распространяют те, у кого маленькие… палочки, — она повернулась к Невиллу: — Лонгботтом, если не ошибаюсь? — он кивнул. — Да-а, — улыбнулась она. — Давненько я Лонгботтомов с ума не сводила!

— Хватит лясы точить, — оборвал её Малфой. — Что-то ты развеселилась! Поттер, нам нужно пророчество.

— И вы нас просто отпустите? — удивился я.

— Мы, что, похожи на идиотов, Поттер? — удивился в ответ Малфой.

— Да хватит уже с ними!.. — раздражённо сказала Белла, направляя на меня палочку — Ступефай!

Малфой толкнул её в плечо, и заклинание ударило в полку позади меня, откуда скатилась пара таких же шариков, как тот, что был у меня в руке, и разбились. Выпавшие из них предсказания начали вещать — одно заунывным старческим голосом, а другое — визгливым женским.

— Белла, — рассердился Малфой, — если бы оно разбилось…

— Герми, — тихонько сказал я, притворяясь, словно мне в голову только что пришла гениальная мысль. — Нужно разрушить стеллажи!

— Зачем? — шёпотом спросила она.

Я сердито наступил ей на ногу, и она зашипела, передавая указание по команде. Совсем страх потеряла! Забыла, что ли, кто тут Главный Герой?

— Так значит, если я его просто уроню на пол, — сказал я, демонстративно отпустив и снова поймав шарик, — то Волдеморт будет очень недоволен?

— Да как ты смеешь своим поганым языком произносить его имя? — закричала Белла. — Акцио, предсказание!

— Протего! — сказал я, не позволив добыче ускользнуть, и тут в обе стороны ударили мои товарищи, заваливая полки с миллионом стеклянных шариков на Пожирателей. — Скорее, бежим!

Я опять “выпал” из реальности, словно со стороны наблюдая за суетой, с которой мы бегали по комнатам в Отделе тайн, вступали в стычки с Пожирателями, терялись, находились и снова терялись. Гермиону сразил Долохов, Джинни то ли подвернула, то ли сломала лодыжку, Луну отправили в нокаут Ступефаем, а на Рона напал мозг из разбившегося аквариума. Точнее, Рон, который уже успел получить где-то по голове и находился в состоянии некоторой прострации, сам вытащил мозг из аквариума, и тот обвился вокруг него вытекающими воспоминаниями, словно щупальцами. Невиллу разбили нос, и он толком не мог произнести ни одного заклинания, но по-прежнему бросался в бой, словно бык на красную тряпку. По-моему, он тоже перестал что-либо соображать, как в общем-то и все мы. Я ещё держался на ногах, продолжая играть эту занимательную пьесу в компании нескольких Пожирателей, которые старательно делали вид, что пытаются меня убить или хотя бы покалечить. С моей точки зрения, в команде школьников в схватке оставалось слишком много бойцов — ровно на одного больше, чем должно было быть, не подсовывай нам Сценарий рояль за роялем.

Наконец мы оказались в том самом огромном зале с Аркой. Пожиратели как-то не то пугливо, не то почтительно притихли и перестали атаковать, просто подбираясь ко мне и моему непутёвому товарищу.

— Отдай предсказание, Поттер, — потребовал Малфой.

— Не отдам, — помотал я головой.

— Ну отдай, — продолжал он настаивать.

— Ни за что, — упёрся я.

— Сдубепай! Сдубепай! — кричал Невилл, размахивая палочкой.

— Мы предупредили, Поттер, — многозначительно сказал Малфой и кивнул Белле, которая наставила палочку на Невилла.

— Круцио! — крикнула она, и Невилл завизжал так, что мне показалось, что я сейчас оглохну.

В голову полезли какие-то дурацкие мысли. К примеру, как у Волдеморта со слухом? Или он сначала всё-таки запечатывает рот своим жертвам? Не оттого ли Белла повредилась умом, что её жертвы так вопили? И вообще, не является ли запекание мозга и разрыв барабанных перепонок профессиональной деформацией у Пожирателей, практикующих Круциатусы? Интересно, я так же визжал, когда Волди и Белла применяли их ко мне?

Миллионы вопросов, которые навсегда останутся без ответа. Белла, закрыв ладонью рот, в ужасе смотрела на свою палочку, которая только что сотворила такое совершенно против её воли.

— И это ещё только цветочки, — обречённо сказала она, и её рука с палочкой поднялась сама собой, указывая на Невилла. — Отдавай пророчество, или он умрёт в мучениях…

И в этот момент, наконец, в зале появились “орденцы” — Сириус, Римус с Тонкс и Муди с Кингсли. Тонкс сходу сбила с ног Малфоя, который как раз устремился ко мне, чтобы забрать шарик, и началась всеобщая свалка. Я сел на пол рядом с Невиллом, и тут меня кто-то начал душить сзади, требуя отдать шарик. Невилл, который на минуту пришёл в себя, ухитрился столкнуть Макнейра, и я послал тому вдогонку Ступефай. Мимо с каким-то непонятным воплем пронёсся Сириус, очень убедительно на цыпочках улепётывающий от одного из Пожирателей. Понятно, в ловушку заманивает! На нас налетел Долохов, который как раз расправился с Муди. Он наслал на Невилла заклинание, заставив того танцевать тарантеллу, и ударил в меня своим фирменным невербальным.

— Протего! — только и успел сказать я перед тем, как отлететь в сторону от удара мелькнувшего в воздухе красного лезвия...

Когда я приземлился, Долохов снова поднял было палочку, но в этот момент к нему сбоку подкрался Сириус, лицо которого имело выражение крайнего удивления. Он сначала нерешительно топтался на месте, а потом, словно забыв про заклинания, просто толкнул Антонина плечом.

— Петрификус Тоталус! — тут же произнёс я, и Долохов со стуком, который издаёт брошенное полено, упал на пол.

— Гарри, ты это… — сказал Бродяга, пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь приличное русское слово. — Ты туда ходи, туда! — показал он в сторону одного из выходов. — А то совсем больно будет!

Беллатрикс наконец закончила с Тонкс — до этого она хорошенько её погоняла, напомнив мне наши совместные спарринги, а точнее, избиения меня — и теперь та без движения лежала на полу неподалёку от Арки. Я за неё особенно не переживал — жить будет. На этот раз. К тому же точно знал, что Белла изо всех сил старается сделать что-то наперекор Сценарию, но упрямо сжатые губы и суженные в щёлочки глаза говорили о том, что у неё не очень-то получается. К ней и направился Сириус, вытаращив глаза и словно упираясь на каждом шаге.

Зал осветился многочисленными тревожно мигающими красными лампами, и в уши ворвался пробирающий до костей звук зуммера. Все участвующие в драке — и Пожиратели, и “орденцы” — ошеломлённо замерли.

— Активация резервного протокола!!! — пропел мелодичный женский голос, разрывающий барабанные перепонки.

Стена в том месте, где Сириус два месяца тому назад проделал дырку, словно взорвалась изнутри, оттуда вывалился деревянный солдат с дубинкой наперевес, отряхнулся и зашагал в сторону Арки. Я первым сообразил, что происходит.

— Бомбарда! — закричал я, стараясь добавить в удар ещё и мощи лёгких.

Заклинание вонзилось точно в солдата, но вокруг того на мгновение словно голубой купол возник, и Бомбарда по нему просто растеклась, не причинив вреда. Теперь уже и остальные догадались, что происходит что-то неправильное, и всё дружно, позабыв обиды и распри, принялись бить в дуболома чем только можно. Хотя он и пропадал из вида во вспышках посылаемых на него убойных проклятий, тем не менее было видно, что они ему, как слону дробина, и он не то что не замедлился — даже не сбился с шага. Я заметил, что сильнее всех старалась Белла, которая за те бесконечных пять секунд, что деревянный солдат шагал к цели, успела выпустить как минимум пару десятков заклинаний, строча ими, как из пулемёта, и совершенно некстати подумал, что даже избивая меня на тренировках, она продолжала играть в поддавки — такой небывалой мощи в её исполнении я ещё не видел.

Тем временем, чурбан добрался до Арки и пнул одну из опор у самого основания. Опора раскрылась наружу двумя дверцами, из них выехала полочка, на которую и уселся дуболом. Глаза его сразу засветились тем же светом, которым горели линии питания и спрятанный в пустыне кристалл. Он вытянул дубинку в сторону кнопки включения и со звуком проигрываемой в обратном направлении пластинки произнёс:

— Номамуске! Мусаонке! Эребке!

Конец дубинки соткал в воздухе сложный узор, из середины которого вырвался ослепительный луч цвета морской волны и ударил точно по центру пиктограммы. Весь зал, казалось, вздрогнул, воздух наполнился неуловимым гудением, Вуаль встрепенулась и заколыхалась, словно слабый ветерок подул. Чурбан пошёл трещинами, с громким стуком от него отвалились конечности, стали откалываться огромные поленья от туловища, и буквально через несколько секунд на полочке вместо деревянного стража остался лишь кристалл — брат-близнец того, от которого мы успешно избавились. Полочка заехала обратно в опору, а дверцы закрылись.

— Резервный протокол активирован успешно!!! — раздался тот же женский голос. — Желаем вам приятного путешествия!!!

Какого, к чёрту, путешествия?!! Я поднял голову к невидимому небу.

— Тупо, — тихо сказал я, надеясь, что меня слышат. — Можно было бы и что-нибудь поинтереснее придумать!

Смешка в ответ от небес я не получил, но зато получил нечто хуже.

— Ступефай, — сказал Сириус, махнув палочкой в сторону Беллатрикс.

Заклинание пролетело мимо, но лицо её исказилось гримасой боли.

— Редукто! — ответила она, отвечая на удар.

Редукто тоже пролетело мимо, но заставило Сириуса шагнуть в сторону постамента, а потом и вовсе забраться на него, причём действия его скорее напоминали движения марионетки в неопытных руках, чем его обычную грацию, временами не уступающую даже кошачьей.

— Ступефай! — снова сказал он, послав в Беллу заклинание. — Ступефай!

— Бомбарда! Бомбарда! Бомбарда! — закричала она, посылая проклятья в опору Арки.

— И это всё?! — закричал Сириус. — Это всё, что ты можешь?

Беллатрикс в отчаянии замотала головой.

— Ступефай! — почти неслышно сказала она, красный луч ударил в грудь Бродяги, и тот спиной вперёд влетел в Арку.

Вуаль покрылась рябью, пропуская его, словно поверхность воды, в которую упал камень. Миг — и Сириус здесь, только лицо его выражает безмерное удивление, миг — и нет его, лишь волны гуляют, постепенно успокаиваясь. Я непроизвольно рванул вперёд, но наткнулся на руку Римуса, который удержал меня неожиданно сильной хваткой.

— Спокойно, — сказал он тихо. — Его уже не вернуть… Не сейчас…

И орденцы, и Пожиратели молча наблюдали за короткой битвой Беллы и Сириуса. Из присутствующих только четверо были в курсе неизбежности происходящего — я, Римус, Беллатрикс и Малфой, — но напряжение разворачивающейся драмы захватило всех без остатка. Даже Дамблдор, который незаметно появился где-то вверху на ступеньках, с волнением наблюдал за происходящим, не делая, однако, ни малейшей попытки вмешаться — Сириус не был ему нужен. Вот от попкорна он наверняка бы не отказался… Ещё минуту стояла гнетущая тишина, которую в итоге нарушил гнусавый голос Невилла.

— Баблобор! — пробулькал он сломанным носом, показывая на прибывшую “подмогу”, а величайший волшебник времён и народов уже нёсся над полем сражения, почти сразу заарканив одного из опешивших Пожирателей.

Кингсли ударил Ступефаем в Беллатрикс, которая стояла, безжизненно опустив руки, и та отлетела куда-то позади Арки, где и скрылась из вида. Мы с Римусом тем временем отыгрывали сценку отчаяния, которое охватило Гарри после того, как его крёстный исчез в Арке. Впрочем, почему — отыгрывали? Почему, чёрт подери, отыгрывали? Сириуса — нет!!! Раздери меня нунду, я сделал всё, что мог — я вкалывал с утра до ночи, я договаривался с Волди и терпел Круциатусы Беллы, я заставил его поверить… И теперь его всё равно нет. Нет, чёрт подери, я не отыгрываю — я потерял лучшего друга и одного из самых близких людей, и теперь мне так больно, как не было никогда в жизни. Может, даже больнее, чем было несчастному Поттеру, когда Дурсль проламывал ему череп…

Прижимавший меня к себе Римус трясся. Я отстранился и проследил его взгляд — он глядел на Тонкс, которую приводил в себя Муди, и из его глаз текли слёзы. Сириус не был последним, кого я потеряю, и Люпин с тоской глядел на любимую, которой предстоит погибнуть вместе с ним, оставив Андромеде их только-только родившегося сына. Нет, я не могу позволить Сценарию отобрать у меня всё, что мне дорого. Сириуса нет, но остались Римус с Тонкс. Остались мои родители — как же я забыл! Остались мои теперь уже бывшие невесты, от которых мне всё равно никуда не деться, как бы я не уверял их, что между нами всё кончено. Кошки, наконец — они тоже мне дороги… Нет, я не сдамся, не превращусь в отчаявшегося мальчишку, которому больше нечего терять. Я хочу жить!

— Римус, — сказал я. — У нас ещё есть время. Мы что-нибудь обязательно придумаем!

Он очнулся, рукавом вытер слёзы и внимательно посмотрел на меня.

— Спасибо, Щеночек, — кивнул он. — Может, ты и прав. Во всяком случае, нам не стоит впадать в уныние раньше срока.

— Не стоит, — согласился я, тоже успокаиваясь.

— Сделай для меня кое-что, Щеночек, — попросил он.

— Всё, что ни пожелаешь, — откликнулся я.

— Когда я… Если я… — сказал он. — Не плачь, не скорби. Устрой праздник. С фейерверками и музыкой, с танцами и весельем. Нам обоим, — кивнул он на Тонкс, — будет приятно.

Раздался громкий хлопок, словно кто-то открыл гигантскую бутылку шампанского, и из-за Арки спиной вперёд вылетел Кингсли. Он шлёпнулся об пол, упомянул какую-то “мазафаку” и застонал от боли. С другой стороны показалась Беллатрикс, которая побежала прочь из зала, закрыв лицо руками. Дамблдор послал ей вслед заклинание, оно пролетело от неё в добрых пяти метрах и бесполезно ударило в стену.

— Не попал, — покачал головой Дамблдор.

Как будто он очень старался!

— Она убила Сириуса! — завопил я, бросаясь ей в след. — Я быстро! Только убью её — и назад!

— Гарри, стой! — крикнул Римус, отпуская меня.

Я рванул вверх по гигантским ступенькам вслед за Беллой и оказался в комнате с мозгами. Разметав освободившихся “узников” из аквариума, я стрелой промчался мимо бессознательной Гермионы и остановился возле слабо стонущей Луны, которая, завидев меня, с трудом приподнялась на локте. В паре метров от неё с блаженной улыбкой что-то жевал Рон, у которого на макушке красовались ошмётки напавшего на него мозга.

— Что? — в панике закричал я, ощупывая её плечи и лодыжки на предмет повреждений — больше ничего я ей ощупать не мог. — Что болит? Ты в порядке?!!

Она рассмеялась и закашлялась, поморщившись — то ли получила удар в живот, то ли рёбра сломаны. Ничего, в общем, смертельного. Но ощупывать ей рёбра точно не буду — а то наверняка придётся жениться, с её-то строгостями! Она бросила взгляд на Рона и издала какой-то непонятный сдавленный звук.

— Гарри! — сквозь слёзы выдавила она.

— Луна, милая, что?! — снова закричал я, заставив её опять поморщиться.

— У меня есть две новости — хорошая и плохая, — сказала она через силу. — Хорошая — у Рона теперь есть мозг.

— Замечательная новость, — согласился я, по-новому глядя на друга. Мозг определённо пошёл ему на пользу.

— Плохая — он его, похоже, ест, — продолжила она, рассмеялась и снова закашлялась.

— Интересно, у кого это он научился? — задумался я, пристально глядя ей в глаза.

— Точно не у меня. Я обычно это делаю кофейной ложечкой, изящно отставив мизинчик, — покачала головой Луна и толкнула меня, снова откидываясь на пол, прикрывая глаза и демонстрируя мне руку с отставленным мизинчиком. — Иди давай, куда шёл, за меня не волнуйся! Я тут ещё немного полежу, отдохну…

Я побежал вслед за Беллой — меня уже словно волоком тащило. Не останавливаясь, пролетел через вращающуюся комнату с десятком дверей в освещённый коридор, добежал до лифта и нажал кнопку с надписью “Фойе”. Беллатрикс ждала меня там, и едва я появился, сразу запустила в меня Ступефаем. Я увернулся и снова выскочил ей навстречу. Палочка сама дёрнулась, а губы произнесли:

— Круцио!

Нет!!! Я этого не хотел! Я же знаю, что она пыталась… Что она не собиралась… Заклинание попало в Беллу, которая даже не сделала попытки увернуться, и сбило её с ног.

— Чёртов мальчишка! — закричала она, вставая. — Ты должен по-настоящему хотеть сделать мне больно! А лучше просто убей! Убей меня — ведь я убила его! Это так просто — убить! Круцио!

Я уклонился в сторону, а вот статуе кентавра, которая оказалась не столь ловкой, не повезло — рука с луком с грохотом обрушилась на землю.

— Если ты сейчас же не сделаешь это, клянусь Мерлином, я сама тебя убью! — закричала она. — Круцио!

— Перестань! — крикнул я. — Все кончено! Пророчества больше нет!

— Все кончено! — она упала на колени и опустила голову. — Все кончено! Пророчества больше нет, и хозяин меня накажет, — произнесла она, уже отыгрывая роль.

— Он не узнает, — возразил я, хотя, в общем-то, “хозяин” уже полгода, как знал само пророчество — от меня — и знал, что пророчество из Отдела тайн ему не получить. Он даже пытался не посылать Пожирателей на эту бесполезную вылазку, в ходе которой их всех опять должны были поймать, но лишь в очередной раз убедился, что есть вещи, ему не подвластные — предотвратить эту миссию было не в его силах.

— Неужели? — спросил Волди, выплывая из ниоткуда. — О, Поттер! Какая приятная встреча! А я даже не дал Непреложного обета, что на этот раз пощажу тебя…

У меня на голове зашевелились волосы от страха. Действительно, как-то я и забыл, что об этой встрече мы не договаривались. Бочком я двинулся к укрытию под снисходительным взглядом Волдеморта, который отчего-то не спешил меня убивать.

— Так ты разбил моё пророчество, — насмешливо произнёс он. — Это было очень скверно с твоей стороны — ведь теперь мы никак не узнаем, что в нём говорилось...

Он с любопытством глядел на свою руку, которая поднималась, направляя на меня палочку — с холодным отстранённым любопытством учёного, проводящего интересный эксперимент.

— Хотел бы я добраться до этого шутника, — зловеще просвистел он, не отрывая глаз от руки. — Авада Кедавра!

Я видел, что луч летел мимо — хоть Волдеморт и знал, что со мной ничего не случится, всё равно предпочёл не рисковать, разумно считая, что моё сотрудничество ему нужнее моей жизни. Моё сознание снова воспарило над реальностью, но и без меня дальше всё пошло, как по нотам — Аваду приняла на себя ожившая статуя, появился Дамблдор, ожило ещё больше статуй, Волдеморт атаковал, Дамблдор защищался, потом они минут пять обсуждали, чьё кунфу сильнее, потом Дамблдор атаковал, Волдеморт защищался, затем всё по новой, и так до тех пор, пока сознание совсем не покинуло меня.

Очнувшись, я увидел огромную толпу снующих вокруг людей — авроров и просто сотрудников Министерства. Дамблдор спокойно и небрежно — может, даже чересчур — отмахивался от наскоков Фаджа, который явился в полночь в Министерство в одной лишь пижаме, носках и смешном ночном колпаке, достойное место которому нашлось бы в каком-нибудь антропологическом музее. Я поднялся и, шатаясь, подошёл к Флёр, которая в накидке с капюшоном стояла у стены и смотрела на меня полными слёз глазами. Она сразу обняла меня, одновременно удерживая в вертикальном положении — ноги меня не совсем держали.

— Это слёчилёсь, да? — всхлипнула она. Акцент, который за год жизни в Англии почти исчез, вдруг прорезался с новой силой. — Сири бёльше нёт?

Я отстранился и погладил её волосы под капюшоном.

— Не говори так, прошу тебя, — попросил я. — Он не умер, его просто перенесло к чёрту на куличики. Он не с нами лишь временно и обязательно вернётся…

— Так мамы дётям рассказывёют про пёгибших отцёв, — сквозь слёзы улыбнулась она. — Ты мнё ещё скёжи, что он на нас сёйчас смётрит…

— Вряд ли, — пожал я плечами. — Скорее всего, он попал в другой мир и в данный момент изо всех сил пытается к нему приспособиться. Мы его найдём, Флёр. Я его найду!

— Обещаёшь? — спросила она, снова устраивая голову у меня на груди.

— Обещаю, — подтвердил я.