Канон (гет)

Наконец-то удалось отдохнуть — а то я всерьёз начал беспокоиться, что лето закончится, а я уставший! И ещё хорошо, что маги не занимаются земледелием — а то при наших средневековых нравах детей вполне могли отправить на поля. Как я с удивлением прочитал в одной из энциклопедий, содержащейся в выданном Димой планшете, летние каникулы в школах именно так вначале и появились — как необходимость высвободить детские руки для страды. Насколько я понял, в их мире в той же Британии время от времени начинаются дебаты по поводу того, что летние каникулы нужно устранить и обучение сделать круглогодичным. То есть опять детское рабство, только на этот раз уже в неволе у школы! Совсем с ума сошли, в общем!

Больше всего радовало то, что Сценарий вместе с “мегамозгом” на пару решили, похоже, забыть обо мне на эти две с небольшим недели, и я мог их провести совсем не так, как мне было предписано. Нет, конечно, и от “Норы” можно было бы летать на метле на море. Но, во-первых, на Северное. То есть, не знаю, как кому, а мне лично становится холодно уже от одного этого слова и даже пальцем воду пробовать не хочется, не то, что нырять или купаться. Во-вторых, чёрта с два меня кто бы куда отпустил из этой чёртовой “Норы”! Даже Артур давно уже просит разрешения отнести сбрендивший от собственной паранойи барометр опасности семейства Уизли на свалку, но Молли настолько доверяет этому чуду артефакторики, что ей спокойнее, когда все под присмотром. Нет, зачем держать под присмотром Артура — я вполне понимаю, и дело тут вовсе не в молоденьких колдуньях, которым совсем нет никакого интереса даже флиртовать с уже наполовину лысым волшебником с рябой макушкой и сизым носом, дело как раз в этом сизом носе, а особенно в его волшебном нюхе, который неизменно приводит Артура в места, полные выпивки, высасывавшей от четверти до трети скудного семейного бюджета Уизли…

А в-третьих… Точнее, не так — а главное, Сценарий совсем не предполагал такой компании… То, что на следующий же день нашего отдыха на “даче” под Манчестером к нам присоединилась поневоле лишённая каникул Лиза, эту компанию ничуть не испортило — наоборот, выдуманная необходимость прятать происходящее от её любопытных синих глаз нас всех лишь раззадоривало. Мы играли в тайных любовников, которых вот-вот застукает приставленная к девушке — девушкам — дуэнья, украдкой цепляли друг друга за руки и мимолётом целовались, стоило той на мгновенье отвернуться. Впрочем, Лиза эту игру приняла сразу и с энтузиазмом, выдумывая всё новые способы, как “поймать нас на горячем”, внезапно выскочить и торжествующе воскликнуть — “Ага!” Мы делали вид, что нам стыдно, краснели и виновато опускали голову, украдкой сцепившись мизинцами наперекор нашей охраннице.

Изначально мы рассчитывали на ежедневные полёты к Ирландскому морю, чтобы там загорать и купаться, но прибытие Лизы пустила наш план под откос — причём самым приятным образом. Дело в том, что у неё неподалёку от Плимута жила тётушка, у которой, конечно же, был камин. В итоге утром мы залезали в камин в поместье, выбирались уже в Ситоне и оттуда всей компанией отправлялись на пляж, где и проводили весь день, к вечеру настолько наотдыхавшись, что сил едва лишь хватало на то, чтобы, вернувшись обратно в Манчестер, доползти до спальни и практически вповалку упасть в кровать. Причём, если первые три дня Панси и Дафна ещё находили в себе силы выковыривать Лизу из этой кучи и оттаскивать её в предназначенную для неё комнату, то потом то ли сдались, то ли решили возложить эту обязанность на Асторию, которая откровенно ей манкировала, но в итоге ещё несколько дней мы так и спали впятером, не очень по этому поводу заморачиваясь.

Совсем для себя неожиданно я почувствовал, что наш изменившийся статус повлиял на наши отношения. Несколько раз я поймал себя на том, что, коснувшись пальцев Панси, что-нибудь мне передававшей, я краснел и впадал в ступор, вызванный необъяснимым смятением. С Панси, как я заметил, происходило то же самое, она опускала глаза и о чём-то задумывалась, вздыхая. Дафна же, как я заметил, стала чаще до меня дотрагиваться, причём не целенаправленно, — захватив руку или обняв, — и мимоходом, как бы невзначай. Я тоже старался не проходить мимо, её не задев, и очень быстро это переросло с своеобразную игру, — в рамках приличий, конечно, — в которой мы словно ненароком ходили друг за другом, сталкивались, соприкасались и гладили. В общем, притирались.

Астория действовала по настроению. Временами ходила за мной, даже сама этого не осознавая, утыкалась лбом мне в спину, когда я останавливался, и удивлённо хлопала ресницами, недоумевая, что она здесь делает, временами целенаправленно оккупировала меня, отгоняя остальных претенденток, а иногда и вовсе садилась в сторонке, надев свою пляжную шляпу с широкими полями, и читала что-нибудь на планшете, замаскированном — от маггловских глаз — под тонкую книжку, иногда от прочитанного вскрикивая в ужасе или начиная тихонько хихикать.

Мы купались, загорали, играли в подвижные игры и снова купались. Игры были маггловские — из девушек квиддичем никто особо не интересовался, а вот традиционные или современные маггловские развлечения оказались вполне ко двору. Поэтому мы запаслись инвентарём — кольца и шпаги для крокета, тарелка для метания, мячи и сетки для футбола и волейбола. В волейбол, правда, обычно играли девушки, разбившись на пары, предоставляя мне роль стороннего наблюдателя. Впрочем, глупо было возражать — я очень быстро понял, что они мне предоставляли прекрасный шанс полюбоваться стройными и гибкими девичьими фигурками в купальниках, тянущимися вверх, изгибающимися и прыгающими, и спокойно, без суеты, оценить и сравнить. Чем я и занимался, делая вид, что занят очень важным делом — веду счёт.

Поиграть в крокет или с тарелкой звали и меня, а вот футбол, наоборот, без меня не обходился. То есть, сразу это ещё не было очевидно, но когда я решил немного “дать сачка”, то сначала Лиза с Асторией продули с разгромным счётом, а потом, когда они разделились по-другому, Панси с Дафной отчего-то сцепились как две кошки, и мне показалось, ещё минута — и только шерсть полетит во все стороны. При этом в борьбе за мяч они ещё и умудрились больно стукнуться лодыжками, что не добавило им хорошего настроения. Упав на песок, они сердито смотрели друг на дружку, и из прекрасных глаз в четыре ручья безмолвно текли слёзы. Я достаточно быстро оказался рядом и протянул им руки, помогая встать.

— Пойдёмте, искупаемся, — предложил я.

— Пойдём, — вздохнув, согласилась Панси и с намёком подняла раненую ножку.

Притянув за талию, я подставил ей плечо, и она повисла рукой у меня на шее. С другой стороны я подхватил Дафну и практически понёс их к воде — они лишь успевали подпрыгивать каждая на здоровой ноге. Астория повертела в руках мяч, глядя на Лизу, та ей кивнула, и они остались играть один на один, что было правильно — уровень мастерства всё-таки стоит повышать! В воде Панси с Дафной, став невесомыми, совсем на мне повисли, обвиваясь вокруг. Потом Панси отцепилась и двинулась вокруг меня, а Дафна, сделав то же самое, заключила подругу в объятья. Крепко прижавшись друг к дружке, они требовательно посмотрели на меня, и я поспешно обхватил обеих. Панси, которая, собственно, и заехала Дафне по ноге — совсем не по той, кстати, у которой был мяч — положила ей на плечо голову, а Дафна потёрлась о неё ухом. И что, спрашивается, на них нашло?

Мы выбрались на кромку воды и сели там. Дафна, наморщив носик, разглядывала ушибленное место на голени прямо над подъёмом стопы. Я взял её лодыжку в руки и поднёс к губам, целуя.

— Уже не так сильно болит! — с довольной улыбкой сказала она. — Не останавливайся, пожалуйста, продолжай лечение!

Я поцеловал ещё несколько раз, и она кивнула мне на Панси, которая тоже протягивала мне ушибленную конечность. С видом и энтузиазмом заправского целителя я принял на излечение новую больную. Ковыляя, подошла Астория и уселась рядом.

— Вот, — сказала она, поднимая лапку. — Только что подвернула!

— Ты на другую хромала! — заметила Дафна.

— И что? — спросила она.

— И ничего, — пожала плечами Дафна. — Я просто отметила.

— Правильно отметила, — согласилась Астория и подняла вторую ножку: — Вот, эту тоже очень надо полечить!

Пока я её лечил, попеременно возвращаясь к Панси и Дафне, в ряд с ними уселась Лиза, тоже протягивая ножку.

— И ты что-то подвернула? — с любопытством спросила её Панси.

— Не-а, — помотала она головой. — У меня это… меланхолия и затяжная депрессия на почве неразделённой юношеской влюблённости, вот!

— Страшное дело! — согласилась Панси. — Тут требуется вмешательство опытного специалиста!

После этого в футбол обязательно звали играть меня. Я брал в команду Асторию, и мы гоняли три на два. И тут меня уже удивила Лиза. В первый раз так вообще застала врасплох. Я как раз обводил Дафну, прокинул мимо неё мяч и перепрыгнул через запоздало подставленную ногу. В следующий миг я обнаружил себя в горизонтальном положении на распластавшейся подо мной Лизе. Упорные занятия физкультурой дали нужный эффект, я успел изрядно обрасти мышцами, — да и подрос тоже, — и она упорно старалась не морщиться от боли, хотя мне было видно, что дух я из неё вышиб. Хорошо хоть успел одну руку выставить перед собой, а другой поймать её в объятья, когда она выскочила на меня “из-за угла”, и мои руки смягчили и её столкновение с песком, и последующее моё приземление сверху. В остальном, конечно, наше взаимное расположение было более, чем двусмысленным — особенно та моя рука, что оказалась между нами. Я искренне надеялся на две вещи — что, во-первых, никто, включая Лизу, не заметит, где эта рука лежит, а во-вторых… во вторых, я надеялся, что вставать прямо сейчас мне не придётся. И что Лиза, опять же, ничего не замечает.

— Интересно, ему так удобно? — послышался голос Дафны.

Они втроём обступили нас вплотную, заслоняя солнце.

— Думаю, что да, — задумчиво ответила Панси. — Турпин же не очень костлявая, правда?

— Похоже, как раз сейчас Алекс и пытается это выяснить, — авторитетно заявила Дафна.

Астория присела рядом на корточки, участливо заглядывая мне в лицо.

— Лексик, милый, тебе не больно? — спросила она, только что не сюсюкая. — Ты ничего не отшиб? Ответь, не молчи, я так волнуюсь!

Лиза наконец пошевелилась, чтобы прикрыть ладошкой рот, и начала мелко трястись.

— Руку убери, наглец! — шёпотом выдавила она сквозь смех.

Поняв, что меня застукали, я поспешно сделал, что мне сказали.

— Ему, похоже, не понравилось, — сочувственно заметила Дафна.

Уж кто бы говорил! По крайней мере, Лиза при этом не пытается меня прибить, как некоторые совсем недавно!

— О, ему понравилось! — уверенно возразила она. — Если я правильно понимаю, ему очень понравилось!

— Ещё громче об этом труби! — прошипел я, и она заливисто расхохоталась, приведя меня в ещё большее смятение.

— Погоди, — попросила она, — дай мне из-под тебя вылезти!

Я приподнялся, высвободил из-под ней руку, и она выползла, поправляя — о, Мерлин, дай мне сил! — сбившийся купальник. Я тут же плюхнулся обратно в песок.

— Чур, я следующая! — заявила Астория.

— У тебя ещё не выросло! — строго ответила ей Панси. — Следующая — я!

Дафна, как я и ожидал, участвовать в этом состязании не стала. По понятным причинам. Я развернулся и пополз в сторону воды, до которой, как оказалось, было достаточно далеко. Однако, то, что она была сильно прохладнее воздуха, помогло мне достаточно быстро, и я наконец смог сесть. Пришла Дафна, уселась рядом — по грудь в воде — и прижалась к плечу.

— Везёт же некоторым! — сказала она после пары минут молчания. — И почему у меня всё, не как у людей?

— Нам некуда торопиться, милая, — откликнулся я, целуя ей руку. — У нас с тобой вся жизнь впереди!

— Ты так говоришь, словно знаешь, что всё будет хорошо, — вздохнула она.

— Всё будет хорошо, потому что у меня есть ты, — улыбнулся я.

— И Панси, — поправила она.

— И Панси, — согласился я. — И Астория.

— И Астория, — кивнула она.

Несмотря на старания Панси, так же искусно меня подловить у неё не получилось — она вроде и подготовилась, и бросилась мне под ноги, но… пролетела мимо, свалившись на песок. Дафна тоже с этим не справилась, зато Лиза ещё несколько раз продемонстрировала мастерство, искусно заваливая меня на песок точнёхонько поверх себя, хоть я уже и был наготове и делал всё возможное, чтобы увернуться. Как мне показалось, Дафна с Панси, пытаясь проделать этот трюк, действовали более прямолинейно, в то время, как она моментально оценивала ситуацию и точно рассчитывала, где ей нужно оказаться в следующий момент. А может, у Панси с Дафной такого стимула не было, и интерес был чисто спортивным — я же и так уже их!

— Я переживаю за Белинду, — как-то пожаловалась Лиза, когда, опустошив выданную её тётушкой корзину для пикника, мы все отдыхали после обеда в тени большого зонтика, уткнувшись в свои “книжки”.

— В каком смысле? — спросил я.

— Ей шесть недель осталось, — вздохнула она, — а Сириус всё не желает просыпаться! Представляешь, родится ребёнок…

— Это Сириусу нужно переживать, что у него ребёнок родится в его отсутствие, — возразил я. — Белинда среди друзей и тех, кто её любит.

— Ей нужен Сириус, — откликнулась Лиза. — Никакие друзья любимого не заменят.

— Мама практически ничем, кроме противоядия, не занимается, — вмешалась Дафна. — Смешивает по полсотни новых составов в день, отсеивает те, что могут навредить здоровью, и оставшиеся десять скармливает Сириусу. Я нисколько не сомневаюсь, что до октября она обязательно найдёт наконец нужное зелье.

— Спасибо тебе, — с чувством сказала Лиза и потянулась, чтобы сжать ей запястье. — Спасибо вам всем.

— Да глупости какие! — проворчала Панси. — Не чужие же люди!

Самым ценным в этих недолгих каникулах была свобода. Родители решили, что мы вполне способны сами справиться с жизненными невзгодами, и поместье было полностью отдано в наше распоряжение — папа даже не появился, чтобы дать мне инструктаж по тому, что где искать, а лишь прислал длинное письмо с указаниями — саламандр кормить отборным антрацитом, ковёр-самолёт не топтать, груши-дички не рвать. Впрочем, последнее и так понятно — кому же охота, чтобы выросли уши, как у осла?! Кто-нибудь из девушек — включая, кстати, и Лизу — поднимался чуть раньше остальных и занимался завтраком. На меня обычно возлагались более мужские дела — к примеру, чтение утренней газеты и мужественное выпячивание подбородка. Дров не было, и я колол орехи. Голыми руками, вызывая, конечно, бурные восторги и просьбы потрогать бицепс. Я надувал грудь и сгибал руку под восторженные вопли поклонниц. Правда, как раз в этот момент меня обычно будили, не давая досмотреть, чем же заканчивалось ощупывание моих мышц, которые отчего-то после пробуждения оказывались не такими уж и большими. Эх!

После завтрака мы отправлялись на небольшую прогулку. Папа уже завершил свой проект, — поэтому мне и нужны были инструкции, — и поместье пересекала, живописно вплетаясь в овраги и рощицы, петляя между холмами и пересекая ручьи, миниатюрная железная дорога с почти что игрушечными семафорами, умильными стрелками, захватывающими дух мостами и парой красиво отделанных вокзалов, для которых даже выделен был отдельный домовой, теперь заносчиво требовавший именовать его “станционным”, и никак иначе. Девушки садились в специально приспособленный вагончик, в котором четыре кресла были размещены в один ряд с двумя столиками, по два кресла на столик соответственно. Я натягивал форменный картуз и особые железнодорожные штаны с широкими помочами, давал свисток и медленно трогал. Паровоз набирал ход, натужно пыхая двумя поршнями, а девушки приступали к утреннему кофе, пока я в поте лица крутил хвосты саламандрам в топке. Ах, ну да, отборный антрацит!

После первой недели очень бурного отдыха с заплывами и спортивными баталиями мы понемногу вошли в ритм, и вечером, когда добирались в Манчестер, ещё оставался незанятый вечер, и мы садились играть в карты. Вообще карточные игры — из тех, что немного более серьёзны, чем прочие — не очень приспособлены к тому, чтобы играть впятером. К примеру, в бридж играют четверо и только четверо, для игры в джин идеальное число — три, а в покер мы играть даже и не думали, поскольку денег нет, а играть на раздевание… хм… не все, в общем, оказались согласны. Хотя один смельчак и внёс предложение, за что и был нещадно бит подушками. В итоге, мы играли в вист, черви или пики с выбыванием по кругу. Требовалось немного изменить турнирную запись, но в итоге и так неплохо получилось.

За игрой и разговорами в основном и проходили вечера. Днём общаться было откровенно лень — жара иногда стояла такая, что, казалось, открой рот, и влага сразу начнёт испаряться прямо оттуда. Вечера же, да ещё и тремястами километрами севернее, приносили прохладу, заставляя девушек укутывать голые плечи в накидки и шали, — или подсаживаться плотнее мне под тёплый бок, — и одновременно располагали к беседе, которую мы вели за столом на открытой террасе в зеленоватом свете стоящей посередине лампы с парой сотен светлячков. Лиза рассказывала про своё детство в Корнуоле, про сестру, которая сначала мечтала стать великим зельеваром, а потом ни с того ни с сего вдруг подалась на курсы свах, про родителей, гостивших прямо сейчас, к слову, в нашем доме в Лондоне. Мистер Турпин был знаменитым мужским портным, и, по словам Лизы, никто не умел снимать мерку шаговой линии лучше него. Миссис Турпин работала, как ни странно, в банке Гринготтс. Оба такие характерные выпускники Рейвенкло с разницей в пару лет, сосватаны были ещё в нежном возрасте, и сейчас живут и души друг в друге не чают.

Панси, оказывается, собирала рассказы про своих родителей. Не про папу с мамой, а про тех… В общем, про Розье, а не про наших родителей. Чёрт, в общем! Как-то эти её исследования прошли мимо меня, а она, по её словам, после пропажи близкого человека стала искать следы остальных, с кем была связана её судьба. Эмилия, понятное дело, была очень красивым человеком… девушкой. Розье же совсем молодыми были, когда погибли. Оправдывать их глупо, да Панси и не пыталась — оба были самыми настоящими Пожирателями смерти, ничем не лучше той же Нарциссы или Беллатрикс. Жаль было красивую пару, которая, едва успев обзавестись ребёнком — хорошенькой дочкой — тут же сгорела в том, что мы называем Первой Магической Войной, но по эпичности могло затмить лишь канувшую в глубину веков битву между двумя деревушками Вилларибо и Виллабаджо в итальянской глуши, где всё население, составлявшее около девяноста трёх человек, поголовно вымерло в результате кровавой драмы, развернувшейся, когда один из вилларибовцев вернул свояку из Виллабаджо плохо помытую сковородку.

Я не стал развлекать девушек смешными историями из жизни Гарри Поттера — мне и самому-то было не очень интересно, на самом деле. Зато поведал сказку про красивый город у океана, в котором все поголовно умеют колдовать, но колдовать нельзя, куда приезжают пираты и варвары, где живут легенды и могущественные волшебники… Ну а то, что я в этом городе прожил два года, моим змеям и так уже было известно, а вот Лизе пока такая информация была вроде как ни к чему. Астория, выслушивая это, улыбалась чему-то своему, и у меня были догадки по этому поводу: скорее всего, она вспоминала о неделе, которую мы провели в другом городе из иного мира. В голову пришло, что этот город должен же быть и в нашем мире, и нам стоит обязательно туда наведаться — может, даже и всей компанией!

В один из вечеров, когда август уже перевалил через свой экватор, Панси с Дафной отправили куда-то Асторию и заперли дверь спальни, где обычно мы ночевали. Это выглядело многообещающе, хотя и были они одеты вполне буднично, в пижамы из шорт и футболок с короткими рукавами. Они забрались на кровать и дружно похлопали по оставленному между собой пространству — как раз, чтобы вместить меня.

— Поиграем? — спросила Дафна.

— Конечно, — согласился я. — А во что?

— В плохого полицейского, — предложила Панси.

— А кто хороший, кто плохой? — поинтересовался я.

— Все плохие, — радостно заявила Дафна. — Прямо звери какие-то! Так будешь?

— Что я, дурак, что ли, отказываться, когда зовут две такие красивые девушки, — пробурчал я, забираясь к ним.

— Лесть тебе не поможет! — решительно произнесла Панси, толкая меня в грудь и заваливая на спину.

— Сейчас меня будут бить, — грустно заключил я.

— Может быть, даже ногами! — пообещала Дафна. — Переворачивайся на живот и вытягивай руки!

— А зачем? — поинтересовался я, укладываясь кверху задом.

— Разговорчики! — прикрикнула Панси, а потом, смягчившись, пояснила: — Может, мы тебя отшлёпать захотим!

— Отшлёпать — это хорошо! — заулыбался я. — Может, шорты тоже снять?

— Не надо! — чересчур поспешно остановила меня Дафна. — Достаточно и того, что ты без футболки.

— Мы тебя привяжем, ты не против? — спросила Панси.

Я помотал головой, и она ловко обмотала отрезок верёвки — они уже и верёвку припасти успели! — вокруг моего запястья, а другой конец привязала к стойке в углу кровати. Дафна сделала то же самое с другой рукой. Потом они примотали и мои ноги тоже. А зачем, спрашивается? Я же им говорил, что владею магией, не требующей палочки.

— Ой, а ноги не надо привязывать! — воскликнул я.

— Молчать! — скомандовала Панси, шлёпнула меня — как обещала — по заду и смеясь упала сверху.

Дафна тоже прыснула. Не понял. Они, что ли, пьяные?

— Ты с нами или ты против нас? — спросила она, давясь. — Если против, то мы тебя и отвязать можем…

— Не надо! — воскликнул я. — Не надо отвязывать! Признаю, был неправ. Что угодно, только не отвязывайте!

— Вот, так-то лучше, — удовлетворённо заключила Панси, подёргав за верёвки, и уселась мне на поясницу, словно прокатиться решила.

— Теперь он у нас заговорит! — зловеще хихикнула Дафна и тоже села на меня, разместившись на плечах и лицом к Панси.

Неплохо задумано, кстати! Мне сразу стало жарко — даром, что окошко нараспашку!

— Что пили? — поинтересовался я.

— Воду, — недоумённо ответила Панси, а потом они, видимо, переглянулись и звонко расхохотались. — Вот же придумал! — весело добавила она.

Они обе что-то мурлыкали себе под нос, понемногу двигаясь на мне, а потом их мурчание стало прерываться странными звуками… Вроде как хлюпает что-то… засасывает и хлюпает…

— Вы что там делаете? — подозрительно спросил я и попытался вывернуть голову, чтобы посмотреть, но затылком упёрся в попку Дафны.

— М-м-целуемся, — ответила она. — М-м-а что, м-м-нельзя?

Это она, конечно, меня в заблуждение вводит, но мысль уже успела проскочить мимо выставленного мною шлагбаума здравого смысла, отчаянно визжа шинами на поворотах, ворвалась в страну фантазий и принялась там всё крушить, вызывая в моём воспалённом сознании отнюдь не целомудренные образы. Я дёрнулся, и тут меня пробило — они сидят на мне и ёрзают!!! Услышав моё участившееся дыхание, они просто-таки взорвались смехом.

— Ага! — воскликнула Панси. — Действует!

— Я больше не буду! — завопил я. — Я всё скажу, только развяжите!

Главное — чтобы руки освободили!

— Ну уж нет! — мстительно заявила Панси.

— Именно! — подбодрила её Дафна.

— Сначала ты нам всё расскажешь, а там уж мы посмотрим! — объяснила она правила игры.

— Точно! — поддакнула Дафна.

— Всё расскажу! — послушно взмолился я.

Руки прямо чесались что-нибудь потрогать или погладить.

— Расскажешь? — Панси перегнулась через бедро Дафны, чтобы заглянуть мне в глаза: — А что это ты вчера в одиннадцатом часу делал с Лизой в беседке?

— Это враньё! — сразу заявил я. — Гнусный поклёп недоброжелателей! Я требую адвоката!

— Гробовщик уже выехал, — небрежно бросила через плечо Дафна.

— Мы же в кустах сидели и смотрели, — пояснила Панси. — И облизывались.

— Что, всё время? — удивился я, борясь со смешинкой, которая попала мне в горло, как я представил себе двух кошек в кустах, с горящими глазами облизывающихся…

— Всё время! — рыкнула Панси. — Рассказывай!

— Выполнял ваше же указание! — простонал я.

— Какое указание? — удивилась Дафна.

— Набирал статистику… — напомнил я.

— Какую статистику? — возмутилась Панси.

— По поцелуям, — пояснил я. — Чтобы, раз уж мы помолвлены, у меня даже и мысли не было, что кто-то может целоваться лучше вас! Вот!

— Да ты негодяй, — спокойно констатировала Дафна.

— Подлец, — согласилась Панси.

— Так злоупотребить нашим доверием! — всплеснула руками Дафна.

— Но мы же ему так и говорили? — остановила её Панси. — Про статистику, помнишь?

— Всё равно негодяй, — заметила Дафна.

— Наказание неизбежно! — злорадно хихикнула Панси.

Они слезли с меня и улеглись. На меня. Рядышком. Панси слева, а Дафна — справа, и обе принялись щекотно дышать мне в ухо, как я ни крутил головой.

— Ну нельзя было, что ли, с Аськой пойти целоваться? — тихо спросила Дафна, покусывая шею.

— А он не только целовался, — хихикнула Панси.

— С Аськой я тоже целовался, — откликнулся я. — И вчера, и сегодня.

— А что с Аськой не так? — спросила Дафна Панси.

— У неё ещё не всё отросло, — снова хихикнула та. — А у Турпин всё в порядке.

— Алекс? — спросила Дафна.

— В порядке, — согласился я.

— Я, между прочим, завидую, — вздохнула она.

— У тебя тоже в порядке, — быстро добавил я.

— Я знаю, — шепнула она. — Я не тому завидую. Я же не железная, между прочим!

Я в курсе. Как раз всё это “не железо” плотно ко мне прижималось всеми мягкими деталями и особенностями. Очень плотно прижималось, надо сказать. В горле совсем пересохло.

— Будешь наказан, — пообещала она.

— А это что было? — не понял я. — Разве не наказание?

— А это всего лишь был допрос, — усмехнулась она, обвила ногой мою, просунула под меня руку, стала гладить по груди и спине и тереться о меня всем телом.

Это было слишком! Я взмолился Мерлину, чтобы он даровал мне покой, отправив в глубокий обморок, но так легко соскочить с крючка мне, конечно же, было не суждено. Она дотянулась до моих губ и стала целовать, и как раз в этот момент Панси повторила всё, что она делала до этого. Чёрт подери, две извивающиеся на мне змеи! Две стройные и фигуристые змеи! Как же я был им благодарен, что они догадались уложить меня на живот, и моего конфуза никто не видел! Панси нежно ухватила за волосы и осторожно потянула голову к себе. Дафна разорвала поцелуй, я повернулся, и сразу же нашёл губы Панси. Дафна тем временем перевернулась, села и стала ездить по мне попкой. Потом они с Панси поменялись местами. Я потерял счёт времени, просто позволив им вытворять, что хотят, а сам унёсся куда-то в нирвану.

Следующим вечером, когда я укладывался спать, в комнате было уже темно и тихо. Когда только я бесшумно шмыгнул внутрь и прикрыл дверь, у меня даже мелькнула мысль, что сегодня мне придётся спать одному, но здравый смысл успокоил, предложив вариант, что девушки просто заснули, меня не дождавшись. И то верно — на часах было уже за полночь. Умывшись, я тихо залез в кровать, стараясь из не потревожить, и только улёгся, как мои руки были придавлены с двух сторон.

— Попался, голубчик! — раздалось тихое шипение Дафны.

— Теперь не убежишь! — злорадно прошептала Панси.

— Сдаюсь-сдаюсь, — откликнулся я.

— Нормальные люди учатся на своих ошибках, — напомнила Дафна.

— Нормальные люди ошибок не совершают, — поправила её Панси.

— Это уже ненормальные, которые ошибок не совершают! — не согласился я, даже не пытаясь вырваться.

— Сейчас не об этом! — оборвала меня Дафна. — Ты где только что был?

— Только правду говори, — предупредила Панси. — Потому, что мы опять всё видели!

— От начала до конца! — зловеще прошептала Дафна.

— Mea culpa! — горестно вздохнул я.

— Мы тебя вчера плохо наказали? — поинтересовалась Панси.

— Хорошо, — улыбнулся я своим воспоминаниям, — ох, хорошо!

— Сейчас будет ещё лучше! — грозно пообещала Дафна.

— Ой, боюсь-боюсь! — пролепетал я, пытаясь изобразить дрожь.

Дафна уже забралась на меня с правой стороны и пыталась прокусить шею, а Панси грызла ухо, которое отчего-то не поддавалось.

— Щекотно! — хихикнул я.

— Ах, ему щекотно! — возмутилась Панси и от души вцепилась зубками мне в плечо.

Я выгнулся от боли, а она сразу отпустила, поняв, что перегнула палку, и стала место укуса “зализывать”, что опять оказалось щекотно. Я вдруг осознал, что происходит нечто необычайное.

— Дафна, — шепнул я, — а ты заметила…

— Не отвлекай! — перебила она, плотнее прижимая к себе мою руку, и я послушно сжал ладонь.

Следующей ночью мы с Панси решили устроить свидание под облаками. Точнее, не то чтобы решили — всё спонтанно вышло. Мы целовались, укрывшись за углом дома, а потом она весело шепнула мне на ушко, что за нами кто-то следит. Кто — было и так ясно, коль скоро у них с Лизой было такое неявное состязание, кто кого чаще “застукает”. Борьба была равная, поскольку Панси с Дафной чувствовали её издалека и успевали куда-нибудь удрать, а то и вовсе перекинуться в анимагическую форму и с интересом провожать взглядом внезапно потерявшую цель Лизу. Но и у той было преимущество — со змеями я проводил намного больше времени, и застать нас было легче. Вот как раз в этом случае Панси настолько увлеклась нашим с ней совместным делом, что совсем перестала следить за окружающей обстановкой. Да что там — когда она пне шепнула о слежке, и мы решили сбежать, мне пришлось нести её на себе, поскольку у неё самой ноги подгибались от внезапной слабости.

Добравшись до стойки с мётлами, мы вспрыгнули на первые попавшиеся и свечкой взмыли в небо. Панси тоже охватывал безудержный восторг в тот момент, когда она становилась птицей, и она радостно закружилась вокруг меня. Луна уже набрала две трети или даже три четверти, и мне прекрасно были видные её сияющие колдовским огнём глаза, когда она проносилась мимо. Забравшись повыше, мы полетели рядом, буквально касаясь друг друга. Панси сделала переворот и в пике устремилась к земле. Я рванул за ней. Ещё минут пятнадцать мы гонялись друг за другом, а потом она зависла неподвижно и стала ждать, когда я к ней приближусь.

— Мне хорошо, Алекс, — сказала она, утыкаясь в мой лоб своим. — Это самое прекрасное лето в моей жизни.

— В моей тоже, — признался я. — Мне трудно представить, что я когда-то буду более счастлив.

— Такого точно не случится, — помотала она головой. — Счастливее быть невозможно! Вот этот момент — он навсегда!

— Навсегда! — повторил я.

Когда мы вернулись, то решили ещё на всякий случай обойти вокруг особняка — на всякий случай. Когда мы продирались сквозь кусты, Панси толкнула меня вперёд, а сама куда-то испарилась. Теперь-то я знал, что она просто обернулась кошкой и убежала, но для непосвящённого это выглядело именно так — была девушка, и нет. Из кустов я вылез на небольшую прогалину, где на траве сидела Дафна. Она тихо всхлипывала и шмыгала носом. Я сел рядом и попытался её обнять, но она дёрнула плечом.

— Уйди, пожалуйста, — попросила она. — Оставь меня!

— Не-а, — откликнулся я. — С чего бы?

— Я сейчас не в том виде, чтобы показываться тебе, — всхлипнула она.

— Глупости, — заявил я, уселся так, чтобы она оказалась у меня между ног, и предупредил, прижимая к себе: — И не вздумай тоже обернуться кошкой!

— Это тебя Панси привела? — буркнула она, пряча голову у меня на груди.

— Не заговаривай зубы, — попросил я.

Она помотала головой.

— Я тебе ничего не скажу, — откликнулась она.

— Дафна! — взмолился я.

— Это всё из-за того, — пояснила она после паузы. — Мне нужно, хочется, но оно мне мешает.

— Я ничего не понял, — признался я. — Объясни, пожалуйста!

— Я хочу, понимаешь? — горячо зашептала она. — Ты не поверишь, какие мысли крутятся у меня в голове. Всё время, когда ты рядом, и постоянно, когда тебя нет! Может, это порочно и неправильно, но мои фантазии иногда настолько… навязчивы… Мне очень нужно, чтобы ты понял…

— Я понимаю, — шепнул я.

— Правда? — удивилась она. — Значит, я не извращенка какая-то?

— Ты мне пока ещё ничего не рассказала, — улыбнулся я. — Как я могу судить?..

— Не шути, — попросила она. — Я же перед тобой душу раскрываю!

— Моя милая и безумно… любимая, — последнее слово я произнёс совсем тихо, но она всё равно услышала и на секунду крепче прижалась, — ты не поверишь, какие мысли, не фантазии, а совершенно определённые желания и намерения бродят в моей голове. Когда я осознаю, что именно у меня на уме, я сам краснею…

— Да-да, — закивала она, сжимая мою руку. — Мне нужно… мне хочется прямо сейчас, но я… Я не знаю, почему моя магия отказывается тебя подпускать ближе…

— Мы с ней просто недостаточно хорошо знакомы, — предположил я. — Может, она тебя ревнует…

— Придумаешь тоже, — улыбнулась она. — Магия — ревнует!..

— Всё будет хорошо, — пообещал я. — Мы с Панси подождём…

— Ой, не надо! — громким шёпотом воскликнула она. — Не надо из-за меня…

— Тш-ш, — произнёс я. — Мы с Панси подождём. Подождём, сколько надо… Я раньше не совсем это осознавал, но теперь мне кажется… Когда это наконец случится, мы должны быть вместе…

Я замолк, давая ей осознать услышанное.

— Ты прав, — прошептала она через пару минут. — Наше личное… это когда мы вместе, я понимаю. Мне будет неуютно, если Панси не будет рядом, и горько, если я сама окажусь где-то в другом месте, когда вы… Но это же так… Мы все извращенцы, Алекс! Ой, мне так стыдно!

Она уже совсем забыла про свои слёзы и тревоги, которые их вызвали. Я надеялся, что позабыла. Но Панси, конечно, могла бы и раньше сказать, что Дафна так переживает.

— Постой, — вспомнил я, — но ведь вчера же ты меня не убила! Когда ты… я…

— Чудовищным усилием воли, — покачала она головой. — Очень много сил ушло на то, чтобы держать себя под контролем и не дать сорваться…

— Но оно хоть того стоило? — спросил я.

— Глупый ты, глупый! — улыбнулась она. — Но шутки в сторону, Алекс. Всё очень серьёзно, на кону практически жизнь человека! Так вот, я думаю, что мне по этой части нужны тренировки.

Она потянулась ко мне поцелуем, разворачиваясь и устраиваясь удобнее, а я подумал, что тренировки — это здорово!

Последний день, когда мы уже отбывали обратно в Лондон, решили из Корнуола не возвращаться обратно в Манчестер, а отправиться прямиком домой, сэкономив на лишнем путешествии через камин. Астория уже была вся в предвкушении встречи со своими подружками в понедельник, а вот Лиза, наоборот, выглядела… Нет, она не была подавленной или хмурой, — ничего в таком роде, — но вот жизнерадостность, которая из неё обычно била, словно ключом, уже просто плескалась небольшим фонтанчиком, и тем, кто её хорошо знал, — а мы все её теперь хорошо знали, — разница прямо-таки бросалась в глаза.

Когда мы обедали, Панси села рядом и легонько толкнула её плечом. Лиза сначала удивлённо на неё посмотрела, а потом кивнула, поняв, чего та хочет.

— Лето быстро кончилось, — пояснила она. — Я бы ещё недель тридцать-сорок провела в таком ключе! И в такой компании…

Девушки дружно рассмеялись, и я вместе с ними. Дафна пододвинулась ко мне и сложила голову на плечо, наблюдая за общением подруг.

— Папа обещал нам зимние каникулы в Бразилии, — поделилась Панси, обнимая Лизу за плечи. — Я не думаю, что кто-то будет против твоего общества.

— Это здорово! — воскликнула она, а затем снова потухла: — Ну вот, опять буду пятым колесом…

— И то верно, — согласилась Панси. — Точнёхонько пятым.

— Ходить кругами и облизываться… — добавила Лиза.

— Некоторые, не будем показывать пальцем, — заметила Панси, — не только облизывались, но ещё и облизывали! У тебя, кстати, опять помада размазалась!

— Где? — встрепенулась Лиза, машинально проводя пальцем у губ, а потом вспомнила, что при походах на пляж она не красится, покраснела и потупилась, выводя не песке фигуры. — Ну, это… Как его…

— Именно, — погрозила ей пальцем Панси. — У нас всё записано!

— Я, кстати, забыла вас поздравить, — перевела тему Лиза. — Вот, поздравляю.

Теперь хихикнули мы с Асторией.

— Да-да, спасибо, — кивнула Панси. — Что может быть прекраснее кольца на палец от любимого, с которым у тебя взаимность?

— М-м-м, — задумалась Лиза. — Свадьба?

— В декабре, — отрезала Панси. — Я тебе это к чему говорю?

— Похвастаться, — пожала плечами Лиза. — Может, уязвить немного?

— Разве что самую чуточку! — довольно кивнула Панси. — Но вообще-то я хотела сказать… Это всё очень серьёзно — любовь до гроба и всё такое… Да что я тебе буду объяснять? В общем, Алекс нам самим нужен полностью и безраздельно… — она сделала паузу, дождалась, пока Лиза горестно вздохнут и опустит голову, и повторила: — Без-раз-дель-но! Как минимум ближайшие пять лет… — Лиза вскинулась, просияв, и Панси повторила строгим голосом: — Как минимум!

— Но это же… — произнесла Лиза и положила подбородок на колени, глядя за горизонт. — Пять лет!

— Пять лет в ожидании любимого человека, — уточнила Панси. — Некоторые из нас ждали и дольше!

Некоторые начали строить планы ещё до того, как Алекс пропал, а потом ещё пять лет горевали… Надо почаще себе об этом напоминать, а то я воспринимаю своих змей, как должное — мне кажется, что иначе и быть не может, чтобы они не были рядом со мной…

Причина того, что мистер и миссис Турпин гостили у нас, была проста — переживания за старшую дочь. Действительно, ребёнок скоро уже должен был появится на свет, а зачинщик всего этого безобразия дрыхнет, не просыпаясь, уже почти три месяца — и в ус не дует! А ведь бедняжке так трудно! И любящее сердце матери не может понять, что рядом всегда, и днём, и ночью, находится Флёр, которая, к слову, сама вдруг перешла на более свободный покрой платья, да и шампанского она всё лето не пила… Миссис Турпин с наличием Флёр в жизни своей дочери — в качестве второй жены зятя, конечно, — смириться никак не могла, и постоянно требовала, чтобы Белинда перебралась к родителям. Та упиралась и никак не желала удаляться от Сириуса более, чем до зала, где у нас проходили обеды, и в результате мама прислала приглашение мистеру и миссис Турпин погостить у нас столько, сколько они посчитают нужным. В пределах разумного, конечно. Так и написала — до рождения внука.

Летние планы семейства, опять же, были поломаны, и ожидания Лизы, что она с родителями отправится куда-нибудь в путешествие, не оправдались. Зато приятным бонусом оказалась компания Панси и Дафны с Асторией. И несущественный довесок в виде меня. Мистер Турпин, конечно, не был в восторге оттого, что его дочь оказалась в обществе столь легкомысленного молодого человека, но ради пригляда за Лизой оставить миссис Турпин одну в чужом доме он не мог. В общем, страсти мадридского двора и страдания Монтекки в одном флаконе.

На следующее утро после нашего возвращения в Лондон мама собрала всех девушек, составила список необходимого, и они отправились за покупками. У меня-то с лёгкой руки Молли всё уже было заготовлено. Мама внимательно изучила одежду, что та мне понакупила, — за мои же деньги, — и преспокойно отнесла всё в приют для сирот. Я тогда, честно говоря, не очень понял, отчего она так сделала, о чём маме и сказал, добавив, что в купленном меня всё устраивало. Предложив мне более не волноваться по этому поводу, она сама прошлась по лавкам и магазинам, подобрав всё необходимое, но уже по размеру и, как она пояснила, более добротное. Мне, честно говоря, всё равно, что носить — через год я либо вырасту из нынешней одежды, либо всё это изорву. Впрочем, эти мысли я оставил при себе, просто поблагодарив маму за заботу.

В итоге, в последнее воскресенье перед школой я обнаружил, что мне нечего делать — и как раз в этот момент, как нельзя кстати, вспомнил свою давнюю задумку. В первую очередь мне нужна была лаборатория, куда я и отправился. Богиня была увлечена… Нет, не так. Богиня была прекрасна, блистательна, неповторима и восхитительна, и на меня не обратила ни малейшего внимания, даже короткого взгляда не бросила, поскольку была, как обычно, увлечена своими опытами по поиску зелья, способного пробудить Сириуса ото сна — раз уж поцелуи любимых девушек не помогают. Я решил не тратить попусту время, показывая бицепсы и трицепсы, как я обычно делал при встрече с ней, а просто занял стол в противоположном углу зала и принялся алхимичить.

Одна добрая фея, которую я только что подстерёг к коридоре, — выпрыгнул из-за угла и наступил на ногу, — только что выдала мне очень ценный ингредиент в количестве трёх штук, и один я как раз осторожно вытряхнул из небольшого флакона на дно котла. Обычного котла, не каких-то там — Императоров. Полив сверху киноварью, я засыпал порошок ядовитой тентакулы и добавил лепестки белладонны. Мне нужен был зеленоватый оттенок, которого можно было добиться с помощью чешуек валлийского дракона. Осторожно, чтобы не взорвалось, я положил пару штук и перемешал, стараясь даже не дышать. Закинув саламандрам, обвившимся вокруг донышка котла, каждой в рот по куску сортового тирольского антрацита, я перевернул песочные часы и отошёл к соседнему столу.

Там я опустошил флакон, выложив на дно котла сразу два мутных голубоватых шарика. Остальных ингредиентов требовалось то же количество, и довольно быстро я покончил с заготовкой, учитывая, что таких опасных компонентов, как чешуя дракона, мне на этот раз не требовалось. К моменту, когда я поставил часы, у меня даже осталось немного времени, и я вернулся к первому котлу, чтобы понаблюдать, как последние непрозрачные сгустки растворяются в плотной прозрачной массе зеленоватого цвета. В ту же секунду, как последняя песчинка в часах провалилась вниз, раздался мелодичный звон, и саламандры под котлом сыто отвалились в стороны, исчерпав полученное топливо. Большими щипцами я по одной перекидал их в муфельную печь и прикрыл дверцу — всё-таки в помещении было для них слишком холодно, и они вполне могли впасть в летаргический сон или даже умереть.

Используя один из фокусов, показанных мне Максом, я подвесил сваренную массу в воздухе над котлом. Дождавшись, пока она примет сферическую форму, я начал сжимать заготовку с помощью Редуцио. Повторив несколько раз, на грани чувствительности уха я услышал слабый звон, с которым сжатая гигантским давление сердцевина отделилась от покрывающей её полупрозрачной оболочки. Ещё один взмах палочкой — и развалившаяся на несколько кусочков скорлупа упала на дно котла. Я протянул руку, взял то, что осталось, и придирчиво осмотрел со всех сторон. Идеально. Как раз такой размер, как мне был нужен. И в точности требуемый цвет.

Я оставил результат на столе и поспешил ко второму котлу, поскольку там время тоже подходило к концу. В точности такая же процедура, вот только масса получилась слегка голубой. Спрессовав сердцевину и освободив от оболочки, я поневоле залюбовался тем, что получилось. Поражало всё, а в особенности — размеры. Примерно с куриное яйцо, никак не меньше, и голубоватый оттенок. Думаю, демон будет счастлив.

Это изделие можно было убрать в карман до следующего свидания, а вот первый результат был лишь начальной стадией задуманного мной проекта. Следующей была трансфигурация. В общих чертах превратить можно что угодно во что угодно, но вот если требуется ювелирная точность процесса, а на выходе нужен продукт, который не расползётся бесформенной массой через сотню лет или не превратится обратно в тыкву к полуночи, то, безусловно, и массы, и химический состав исходного сырья и результата должны примерно совпадать. Массу рассчитать довольно просто, тем более, что лишнее я всегда могу убрать, исходные материалы — вот они, разложены на полочках. Свинец и серебро. Разложив сырьё перед собой, я принялся колдовать.

Искусство состоит в том, чтобы продумать все детали то того, как начнётся превращение. В идеале — вплоть до того, как именно компоненты смешаются между собой, все тонкости и изгибы. Опять же, на достоверность выходного результата эти детали не влияют, но — на долговечность. Великие мастера-трансфигураторы могли создавать предметы, которые останутся такими до скончания веков, а я лишь скромно надеялся, что мой продержится хотя бы лет этак пятьдесят. Под воздействием магии и моей воли, переданной через палочку, очертания кучки исходных компонент изменились, кусочки собрались в единую каплю, которая сплющилась, принимая нужную мне форму. Я пододвинул то, что сделал ранее, и два предмета соединились, как будто так и было.

— Покажи-ка! — раздалось из-за спины.

Я протянул свою поделку Богине, которая как раз вернулась от Сириуса, — судя по всему, с очередной неудачей, — и она, поднеся её к глазам, стала водить вокруг палочкой.

— Неплохо, — вынесла она вердикт. — Отличное пространственное воображение и внимание к деталям. Пятнадцать-двадцать лет упорных занятий…

— Спасибо, — ответил я, забирая вещицу обратно. — Если вздумаю стать мастером, то так и поступлю…

— Ой, ну и балбес же ты, Алекс! — всплеснула она руками.

— Не все у нас такие же талантливые, как ты, — заметил я. — Поэтому я займусь тем, к чему более приспособлен. Я только что обнаружил в себе необычайную склонность к работе испытателем курортов и пляжей.

— Уж этому таланту ни в коем случае нельзя дать засохнуть, — покачала она головой и вздохнула: — А у меня так ничего пока и не вышло.

Это она не про пляжи, конечно, а про зелье, которое пытается сварить.

— Выйдет, — пообещал я, подставляя ей щёку. — А я пока пошёл!

На выходе чуть не столкнулся с Флёр, она сначала предусмотрительно убедилась, что я не собираюсь вновь отдавить ей ножку, и лишь потом тоже меня поцеловала. Флёр пошла помогать Богине, а я отправился переодеваться — следовало растрепать вихры и надеть очки.

В доме на Привет-драйв было пусто, и я даже подумал, что зря пришёл. Осмотрел первый этаж и даже на всякий случай заглянул в каморку под лестницей — никого. Со второго этажа однако раздавался какой-то шум.

— Есть кто дома? — крикнул я.

Шум сразу затих. Я поднялся наверх и заглянул в ту комнату, что по идее отвели Гарри Поттеру. Конечно, пусто. Дверь в комнату Дадли была заперта, но оттуда слышалась непонятная возня — будто кошка застала мышек, утаскивающих большой кусок сыра, и те, уже зная, что их застукали, всё равно по инерции, ступая на носочках, продолжают упорно толкать сыр в сторону норки.

— Дадли! — позвал я и стукнул в дверь. Возня стихла. — Выходи, подлый трус!

Опять кто-то завозился. Послышался сдавленный смешок, и за ним последовал скрип кровати, с которым с матраса мог бы слезать, к примеру, слон. Или двоюродный братец Поттера. Ещё какие-то шорохи, натужный скрип половиц, которые буквально молили о том, чтобы их скорее отправили в камин, чем снова испытывать на себе вес этой туши, раскрылась дверь, и показалась всклокоченная физиономия Дадли. Пара засосов на шее, размазанная по лицу помада и простыня через плечо. Красавец.

— Что надо? — спросил он.

— Развлекаешься? — поинтересовался я.

— Тебя не спросил, — отозвался он. — Что надо?

— Кто это у тебя там? — спросил я.

— Не твоё собачье дело, — ответил он. — Что надо?

— Ты ведь знаешь, что я могу тебе просто приказать ответить? — задушевным голосом произнёс я. — Или дверь вот вышибить.

— Ты… — побледнел он. — Ты не имеешь права!

— Ещё как имею, — улыбнулся я. — Так кто там у тебя?

— Это я, Гарри! — пропищал тоненький голосок.

— Всё враньё, — крикнул я в ответ. — Гарри — это я!

— Джинни, — хмуро буркнул Дадли. — Что надо?

— Придётся прерваться, — покачал я головой. — Но это ненадолго, не волнуйся. Ты ещё вернёшься к своему занятию. Даже с новыми силами!

— Я сейчас, — пробормотал он.

— Да уж, оденься, герой! — попросил я. — Жду в гостиной!

Усевшись внизу на диване, я отчего-то подумал, что мне вовсе не завидно… А ведь многие парни в моём возрасте что угодно отдали бы, лишь бы с кем-нибудь… Мне же, как оказалось, вовсе не всё равно, “с кем”, и уж точно я не желаю “с кем попало”, к сонму которых, так уж вышло, я причислял и Джинни. Не знаю, почему, но мне казалось, что иначе, как по великой любви, “этим” заниматься вовсе и не нужно. И я честно надеялся, что именно это и случилось у Джинни и Дадли. Великая, то бишь, любовь.

Долго ждать не пришлось — много ли времени нужно, чтобы облачить бегемота в безразмерные джинсы пятисотого размера и свободную рубашку, сделанную из армейской палатки? Буквально через пять минут раздался стон ступенек лестницы, которым сопровождалось снисхождение самого Дадли Дурсля к грешному Гарри Поттеру.

— Что надо? — требовательно спросил он.

— Если хочешь, для начала могу намять тебе бока, — предложил я, потягиваясь.

— Невелико умение, — буркнул он, опасливо косясь на мои руки в поисках палочки.

— Без волшебства, — вскинул я брови. — Для развлечения. Хочешь?

— Кто тебя знает… — пробормотал он. — Дашь тебе по носу, а ты в ответ колданёшь что-нибудь!..

— Если боишься, то и чёрт с ним, — пожал я плечами, вставая. — Другого я от тебя и не ждал. Тем не менее, у меня к тебе есть ещё дело, — я достал из кармана принесённый сюрприз и протянул ему: — Вот. Надеюсь, ты сможешь этим правильно распорядиться. И, пожалуйста, не подумай, что я сейчас шучу, — сказал я, придвинувшись ближе и глядя ему в глаза. — Обещаю, что если ты ошибёшься, я превращу тебя в толстую бородавчутую жабу, и следующие сто лет ты будешь ждать, пока найдётся идиотка, готовая такую мерзость поцеловать.

Он машинально кивнул и сразу же переключился на мой подарок. Глаза его блестели от восхищения.

— Слушай, ты это… — пробормотал он, беря предмет с моей ладони. — Как это… Спасибо, типа!

— На здоровье, — кивнул я. — Не забывай про жабу!