Драконовские сказки (джен)

— Ты опять, — констатировал Марий, присаживаясь рядом с Принцессой. Принцесса вздрогнула и поспешно провела одной рукой по глазам, смахивая слёзы, а другой по небу, пряча красноватую полную луну в ладони.

— Что "я опять"? — спросила она, делая вид, что не понимает. Марий только вздохнул, глядя на эту пантомиму.

— Ты опять хандришь.

— А что, нельзя? — с вызовом спросила она.

— Ну что за бездарная постановка вопроса? Можно, нельзя. Я что, мачеха твоя, чтобы что-то тебе запрещать? Все можно. Но не все нужно. А вот это вот — вообще вредно и бессмысленно. Я пробовал, так что знаю, о чем говорю. В этом вопросе мне можно верить.

— Я скучаю по нашим полетам, — сказала Принцесса, которая, кажется, вовсе не слушала Мария, а просто ждала, пока он закончит говорить.

— Высочество, это же твой сон. Скучаешь по полетам — иди полетай вместо того, чтобы горькие слезы лить.

— Не могу. Мне... мне не интересно летать без него, — сказала Принцесса и шмыгнула носом. — Я ведь раньше думала, я такая возвышенная, я хочу летать, я почти как птица. А оказалось, мне нравилось выделываться перед драконами. И что так быстрее получается. И еще нравилось летать с Невидимкой. А так — нет. Наверно, я все-таки слишком обыкновенная. Самый простой человек, только любопытный. Поэтому он от меня и сбежал.

— Вот у всех ученики как ученики, обычные молодые идиоты, — сварливо отозвался Марий. — А у меня вместо идиотов возвышенная дурочка, и что прикажешь с тобой делать?

— Не надо ничего со мной делать, мне и так плохо.

— Ладно. Так уж и быть, скажу тебе, а то сама-то когда еще додумаешься.

— До чего?

— До Невидимки своего. Ты же, кажется, до сих пор думаешь, будто бы он ушел от тебя к нашей тихой милой маленькой Элле?

— А что, разве нет?! Бросил меня и улетел к ней, да, так все и было. Конечно, отчасти его подтолкнули обстоятельства, но...

— Да не важны никакие обстоятельства, Рыжая. Понимаешь, он бы все равно ушел. Не сейчас и не из-за Элле, так позже и из-за чего-то другого. Потому что ушел он не от тебя и тем более не к ней. А из этой грани Мира — в другую. И не потому что ему там лучше, а потому что такова его природа: уходить, перемещаться, двигаться. А не торчать на одной грани, в одном доме, с одним человеком. Даже если этот человек — ты, уж извини.

Принцесса помолчала, обдумывая.

— Но ведь он мог бы мне сказать об этом!

— Мог бы. Если бы сам понимал. Но, видишь ли, он не очень хотел себе в этом признаваться. Это я по его снам много чего о нем понял, а он как дураком был, так им и оставался.

— Неправда. Он хороший и очень умный, — твердо сказала Принцесса.

— Он другой природы. Не человек. Понимаешь? Мы тут ходим по чужим снам, изучаем, как устроена наша грань, изредка кому-то везет попасть с одной грани на другую — и это считается очень интересной жизнью. А для него это не жизнь вовсе. Он бы зачах тут, если бы не сбежал. И совершенно не важно, любит ли он при этом тебя и насколько сильно. Так что хватит, Рыжая, переживать о том, что случилось нечто, чего ты все равно никак не могла бы избежать. Сворачивай это все.

Принцесса посидела еще немного, кивая каким-то своим мыслям, потом аккуратно скатала ночное небо в рулон, сложила его в углу и проснулась.