Подлинное пророчество (гет)

Худо ли, бедно ли, долго ли, коротко ли, но каникулы закончились. Дети собрались в школу. Уходили в камины в своих домах, выходили из камина в директорском кабинете. Там их встречала серьезная МакГонагалл и лукаво улыбающийся директор.

Естественно, все тут же отправились на ужин. Где-то посередине пира двери с грохотом распахнулись и в зал стремительным шагом вошел Снегг. Таким злым его еще не видел ни кто. "А если и видел, то рассказать нам уже не может", – как-то отстраненно подумал Гарри. Причина этой ярости стала понятна, когда профессор произнес своим знаменитым шипящим голосом:

– Я хочу знать, какой дурак додумался отправлять петарды через камин?

В зале наступила гробовая тишина. Казалось, можно было услышать, как шевелятся волосы в бороде у Дамблдора. Гермиона глубоко вздохнула и оглядела зал. Дамблдор внимательно рассматривал потолок, Флитвик – свою вилку, а МакГонагалл – герб над столом Гриффиндора, Слизнорта почему-то заинтересовали собственные запонки... Даже кентавр Флоренц смотрел куда-то не туда. Из преподавателей невозмутимость сохраняла только Трелони, которая, как всегда, находилась где-то в высших слоях астрала.

За столами факультетов дело обстояло не лучше. Слизеринцы так вообще в полном составе смотрели в разные стороны; один Драко аккуратно отставил кубок с тыквенным соком, сделал судорожное глотательное движение и только после этого смог выдохнуть. А Снегг продолжал звереть:

– Признавайтесь, это Вы, Поттер?

– Нет, сэр, я и не знал, что такое возможно. Спасибо за идею.

– Уизли! Вы? Или ваши гениальные братцы?

– Нет, не я. И не Фред с Джорджем. Они сначала даже не поняли, почему все бросились скупать петарды.

– Грейнджер? Впрочем, точно не Вы. Вы были в приличном обществе.

Он хотел было продолжить перекличку Гриффиндора в порядке убывания нелюбимости, но тут вмешался Дамблдор:

– Да ладно тебе, Северус, подумаешь, ерунда какая. Мне вон, тоже несколько петард прилетело. Даже весело было.

Снегг издал сдавленное рычание и убежал. Гермиона согнулась в беззвучном смехе. На встревоженные вопросы однокурсников ответила:

– Вы не понимаете! Это Драко придумал! Мне Фред с Джорджем подарили мешок фейерверков, а он утащил и додумался так петарды отправлять...

Эта информация вызвала за гриффиндорским столом нездоровый ажиотаж. Колин отправился к слизеринцам для получения подтверждений. Когда подтверждения были получены, гриффиндорцы разразились аплодисментами в честь Слизерина.

Как выяснилось в последствии, великого зельевара поздравляли очень активно. После той памятной ночи, когда Драко впервые соединил петарду и летучий порох, Снеггу пришлось поменять у себя практически всю мебель, ковры, шторы, и даже окна (вместе с рамами). На следующий день, когда информация о том, кто автор сей замечательной идеи дошла наконец до него, он вызвал Малфоя-младшего к себе и сказал:

– Я надеялся, что Вы окажете благотворное влияние на Грейнджер, но похоже тлетворное влияние Гриффиндора преодолеть невозможно. Что сказал Ваш батюшка на эту выходку?

– Он послал такой же сюрприз Нотту.

Снегг смотрел на своего студента минуты две, потом просто махнул рукой:

– Иди, Драко, – и отвернулся...

После ужина Малфой, как и положено, провожал свою даму до двери гостиной. На самом выходе из зала их опознала слизеринская первокурсница, одна из тех, кого Вольдеморт катал на санях:

– Ой! Принц и Принцесса!

Именно эти роли поручил им Том на время того самого детского праздника. Поскольку среди детей, которых катал на санях "Санта Клаус" не было никого старше второго курса, Драко с Гермионой пришлось играть особую роль в детском коллективе. Новость о том что их опознали, разлетелась мгновенно, вызвав всплеск обсуждений этой прогулки на Слизерине, и волну зависти на других факультетах. Увы, на светлой стороне никто не додумался организовать детский праздник, все просто отмечали по своим углам.

А у входа в гостиную произошел неприятный инцидент. Когда Драко привел туда свою даму, их уже ждал набычившийся Рон. Гермиона назвала пароль, и картина отъехала в сторону. Девушка уже хотела войти, как Рон перегородил проход рукой.

– Не спеши, Грейнджер.

– В чем дело, Рональд? – Драко обратился к своему визави по имени, как принято среди аристократии: Уизли – семья хоть и бедная, но родовитая. – У тебя к нам какие-то претензии?

Гермиона пока помалкивала, согласно тем же правилам: она сейчас с парнем, он и должен разруливать ситуацию.

– Не твое дело, Малфой.

Это уже была откровенная грубость. Рон нарывался, что было удивительно, ибо, если верить Джинни, за время отдыха он сильно притих, успокоился, и высказывался в том духе, что, мол, Грейнджер может встречаться с кем угодно, Гарри с Джинни тоже могут дружить с кем угодно, хоть с Грейнджер, хоть с Малфоем. Но и он сам в этом случае тоже может с кем ему угодно дружить, или не дружить, в частности, с той же Гермионой. Рон, тем временем, продолжал развивать конфликт. Он обратился к девушке, абсолютно игнорируя Драко, что было еще одной грубостью:

– Покажи руку, а то тут с Вольдемортом в санях разъезжаешь, мало ли что...

Тут Гермиона вспомнила некоторые уроки из области политики и дипломатии, которые ей преподала Нарцисса. Рон не просто так по дури прикалывается. Их с Драко подставляют, и за Роном стоит кто-то из руководства школы. Она решила проверить:

– Если тебе так будет спокойнее... – И показала свое левое запястье, на котором если что и было, то только небольшой браслет с гербом Малфоев. Знак того, что они с Драко встречаются. У Драко был такой же с гербом Гриффиндора, ибо своего герба у Гермионы по понятным причинам не было.

Увидев это, Рон покраснел еще больше.

– Это еще ничего не доказывает, Метка может быть где угодно.

Гипотеза превратилась в теорию.

– Ты хочешь осмотреть ее целиком, Уизли? – Малфой ответил грубостью на грубость. – У тебя нет на это права.

– Конечно, Малфой. Теперь это право есть только у тебя.

Гермиона молила всех богов, чтобы Драко не сорвался. Но волновалась она напрасно, поскольку ее кавалер начал играть в подобные игры задолго до того, как впервые услышал слово "Хогвартс". И сейчас он отработал стандартный сценарий:

– Отойди с дороги, Уизли. Или нам придется позвать кого-нибудь из деканов.

– В этом нет необходимости, мистер Малфой, – Снегг, оказывается, уже какое-то время наблюдал за развитием ситуации. – Мистер Уизли сейчас извинится за свое поведение перед мисс Грейнджер и перед вами. В противном случае, он будет ходить ко мне на отработки до тех пор, пока не извинится.

Рон покраснел еще больше, но руку убрал и выдавил из себя извинения. Гермиона прошла внутрь, Драко направился в подземелья, Рон собрался было проследовать за Гермионой, но Снегг его остановил:

– Мистер Уизли. Запомните на будущее – повышенная агрессивность является признаком слабости.

С чем и отчалил.

* * *

На следующий день произошло еще одно событие, напрямую связанное с рождественским детским праздником: кто-то в Министерстве решил провести углубленное расследование. Тут надо кое-что пояснить. На следующее после Рождества утро, Люциус, как законопослушный волшебник, быстренько смотался в Отдел Обеспечения Магического Правопорядка, где накатал длинную бумагу о том, что вчера вечером в его дом заявились опасные разыскиваемые преступники, которые то-то и то-то делали, а он не мог ничего предпринять потому что... и т.д. и т.п. Люциус даже умудрился за эту, пустую по своей сути, бумагу, получить премию "за предоставление ценных сведений об особо опасных преступниках". Немного, примерно полторы годовых зарплаты Артура Уизли. Для Малфоев почти ничего, но, как говорится, пустячок, а приятно.

Вообще-то, после этого никакие вопросы к участникам событий не должны были появляться, тем более, что даже если Малфои и в самом деле были бы сильно законопослушными волшебниками, предпринять что-либо в той ситуации, означало совершить самоубийство извращенным способом с отягчающими обстоятельствами, и любой оперативник это понимал. Понимать-то понимали, но кто-то в аврорате проявил инициативу, и в Хогвартсе появился молодой следователь. Молодой, но очень рьяный. С Драко он побеседовал быстро и вежливо, а вот за Гермиону, похоже, решил взяться всерьез. Как только девушка появилась в выделенном ему кабинете, он начал резко и строго, без лишних приветствий:

– Итак, что Вы готовы сообщить о своих контактах с разыскиваемыми преступниками? Когда Вы решили с ними связаться, как часто общались, через кого, какова Ваша роль в этой банде?

Еще месяц назад Гермиона испугалась бы и задрожала, но двухнедельное общение с Малфоями подействовало на нее весьма благотворно; к тому же, Люциус не раз намекал, что теперь они Гермиону в обиду не дадут, поэтому она ответила тоже весьма дерзко:

– Во-первых, представьтесь, во-вторых, не смейте на меня кричать, и в третьих, объясните, почему Вы меня в чем-то обвиняете?

– А как каталась, сама знаешь с кем, в саночках, не забыла? – прошипел следователь хорошо поставленным голосом. – Я тебя на чистую воду выведу, грязнокровка!

Гермиона начала закипать:

– Назови себя и извинись! – прошипела она не хуже следователя, доставая палочку.

Тот посмотрел на девушку сузившимися от злости глазами, и тоже достал палочку:

– Выпей-ка это, – подтолкнул он в ее сторону чашку, — и лучше сама...

Неизвестно, чем бы все закончилось, прежде всего для самого следователя (Гермионе, при самом плохом раскладе, светило бы не больше пары дней в лазарете), если бы в дверь не вошел министр Скримджер. Вошел он степенной медленной походкой, будто проходил мимо и случайно заглянул, но сбившийся набок котелок и тяжелое дыхание говорили о том, что к этой двери он чуть ли не бежал:

– Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди, чем заняты?

Следователь встал:

– Сотрудник следственного департамента Маркус Грипнхем. Провожу следственные действия в отношении подозреваемой в связях с особо опасными преступниками...

– Так ты следак? – спросила Гермиона. – А я думала бандит с большой дороги, судя по манерам.

– О, мисс... э-э-э... простите...

– Грейнджер, Гермиона Грейнджер.

– Да, мисс Грейнджер, понимаете, сейчас времена тяжелые, у следователей работы много, вот и срываются иногда. Если Маркус что-то сделал не так, он извинится. В вашем кругу так принято, не так ли, Маркус? Ведь у вас полно знакомых среди друзей Дамблдора?

Следователь слегка нахмурился, но под строгим взглядом министра выдавил:

– Простите, мисс Грейнджер, я, похоже, и в самом деле погорячился.

А министр тем временем продолжал свой допрос:

– И какие у тебя претензии к мисс Грейнджер?

– Есть сведения, что она была замечена на так называемом "детском празднике", который устроил Вы-Знаете-Кто...

– Действительно, новость, – министр уже издевался в открытую. – По-моему, Люциус уже дал исчерпывающие объяснения. А почему у тебя возник интерес?

– Меня попросили из оперативного отдела... Кингсли Бруствер...

Второй раз появился намек, что за всем этим делом стоит Дамблдор. Министр, тем временем, продолжил воспитательную работу с молодым сотрудником:

– Но он не твой начальник. Если ему что-то надо, пусть действует по порядку... Ах да, Гермиона, не смею Вас больше задерживать. И еще раз примите мои самые искренние извинения за небольшой непорядок в Министерстве и расшатанные нервы некоторых молодых сотрудников. Я думаю, Маркус еще раз перечитает записку мистера Малфоя и у него отпадут все вопросы.

– Да, конечно, господин министр, – Гермиона встала. – Я все понимаю. Всего вам доброго.

– И передайте пожалуйста Люциусу при случае, мои извинения, что не смог заглянуть к вам на Рождество. Дела, знаете ли... Но я всегда рад его видеть.

– Обязательно передам, до свидания.

Когда Гермиона вышла, министр уселся на ее место, понюхал содержимое чашки, которую Маркус подсовывал девушке, и выплеснул его в камин. Чашка полетела следом. Под взглядом министра следователю вдруг захотелось куда-то пропасть: хоть в Ад, хоть в Азкабан.

– Есть менее извращенные способы суицида, – тихо сказал Скримджер. – Могу дать веревку и мыло, а крепкий сук найдешь в любом лесу.

– Простите, господин министр, я не...

– Болван! Она без пяти минут невеста Малфоя! Да они тебя сгноят просто из принципа, а Дамблдор кинет. У него таких как ты – весь гриффиндорский выпуск. И запомни, в Азкабан пожизненно можно попасть не только зеком, но и охранником, только уже без амнистий и помилований.

Следователь побледнел. Вот того факта, что Гермиона встречается с Драко, он точно не учел, и, как выяснилось, зря.

– Из.. извините, сэр... я не подумал... – вдруг в его глазах зажглась надежда. – А насчет Азкабана, разве там не посменное дежурство и только из департамента спецопераций?

– Вообще-то да. Но иногда, для особо одаренных, делают исключения.

А Гермиона, тем временем, пройдя всего несколько шагов по коридору, встретила Дамблдора, который спешил куда-то в совершенно перпендикулярном направлении, но вот как-то совершенно случайно вдруг оказался именно здесь и сейчас. После намеков министра встреча эта Гермиону ну никак не удивила.

– Как прошла беседа? Надеюсь без эксцессов? – начал директор.

– Это был один большой эксцесс, профессор. Если бы случайно не зашел министр, не знаю, чем бы все закончилось.

– Неужели так все плохо?

– Еще хуже. Кстати, насколько я знаю, допрос ученика следует проводить в присутствии как минимум двух преподавателей, а для применения сыворотки правды требуется разрешение Визенгамота. Не так ли?

– Как нехорошо... А мне он сказал, что хочет только побеседовать и уточнить кое-какие детали... – Дамблдор внаглую сдавал своего человека.

– Нет, что Вы, сначала я вообще подумала, что это какой-то бандит.

– Да... Некоторые молодые авроры слишком нервные... Но, на всякий случай, запомните мой совет, Гермиона – будьте аккуратнее в выборе друзей. И, прежде всего, определитесь, к какому лагерю Вы принадлежите. Грядут очень неспокойные времена, и Ваши контакты с неправильной стороной могут стать поводом, чтобы сломать Вашу жизнь.