Время от времени (гет)

— Здравствуй, Рон…

Рон посмотрел в сторону кровати и удивлённо заморгал. Кто бы мог подумать, что она проснётся именно сейчас!

— Здравствуйте, миссис Грейнджер, — пробормотал он. — Как вы себя чувствуете?

Выглядела она неважно, но намного лучше, чем пациенты в Мунго, проведшие много дней без сна.

— Даже не знаю… Вроде неплохо, — миссис Грейнджер растерянно оглядела палату. — А где Гермиона?

— Ушла домой за вещами. Она скоро придёт, не волнуйтесь.

— Я не волнуюсь, — ответила миссис Грейнджер, бросая взгляд на настенные часы. — Сколько я проспала? Полчаса?

— Да, полчаса… И ещё сутки. Чуть больше суток, — ответил Рон.

На часах было шесть тридцать, а он точно помнил, что Гермиона связалась с ним накануне вечером без пяти шесть.

— Так долго?

— Да. Гермиона всё время была здесь, но потом решила переодеться и захватить из дома кое-что для вас.

— Вряд ли это необходимо, меня скоро выпишут, — миссис Грейнджер приподнялась в кровати и тут же снова легла. — Голова немного кружится…

Рон вскочил, чуть не сбив плечом высокую стойку, с которой свисали прозрачные трубочки.

— Я позову врача?

— Нет, не нужно. Я полежу. Со мной всё в порядке… Ты садись, — Рон послушно сел назад в кресло. — Я сама врач и знаю, что со мной. Обычное переутомление. Столько работы было в последнее время, — она натянуто улыбнулась и внимательно посмотрела на Рона. — Не ожидала тебя здесь увидеть.

Рон сам не ожидал здесь оказаться. Он не любил маггловские больницы, но не мог отказать в просьбе Гермионе.

— Я пришёл всего минут десять назад. Гермиона не хотела оставлять вас одну.

Рон поёрзал в кресле и потёр нос. Его убивал запах больницы: хуже пахло только пригоревшее зелье из болотных лягушек.

— На самом деле я рада, что ты здесь, — тепло сказала миссис Грейнджер. — И я очень рада, что вы с Гермионой до сих пор дружите. Если со мной что-то случится, ей будет к кому обратиться за помощью.

— Эм-м-м… Ваш врач считает, что вы вне опасности, — заметил Рон. — С вами всё будет в порядке, просто вы мало ели и переутомились.

— Конечно, я ничего такого не имела в виду! Прости, не хотела тебя пугать, — она улыбнулась хорошо знакомой Рону улыбкой. — Гермиона, наверное, рассказывала тебе о наших… семейных проблемах?

Рон кивнул и умолк. Он не мог вспомнить, когда в последний раз оставался наедине с миссис Грейнджер, но знал, что она всегда ему симпатизировала. Ему давались с огромным трудом серьёзные слова сочувствия — куда проще отшутиться, но сейчас был не тот случай.

— Мне очень жаль, что у вас с мистером Грейнджером всё так вышло, но это не повод ничего не есть, — сказал Рон после паузы. — Я думаю, вы должны приехать к нам в Нору и погостить немного. Моя мама приготовит своё фирменное рагу из кролика, яблочный пирог, омлет с беконом, медовые кексы…

Миссис Грейнджер усмехнулась.

— Я должна была больше внимания уделять тому, что готовит Гермиона, — сказала она, качая головой. — Боюсь, что из этих блюд она справится только с омлетом… — взгляд миссис Грейнджер был тёплый, почти дружеский — и немного пытливый. — Рон, скажи, между вами что-то есть? — вдруг спросила она.

— В каком смысле?

— В смысле… отношений.

Вопрос настолько застал его врасплох, что он не успел вовремя замаскировать виноватое выражение улыбкой.

— Ну, мы дружим ещё со школы… — пробормотал Рон, чувствуя, как кровь стремительно приливает к ушам. Это была последняя тема, которую ему хотелось бы обсудить с миссис Грейнджер, — после пользы своевременной контрацепции.

— Гермиона ничего не рассказывает, но мне как матери важно знать, есть ли у неё с кем-то близкие отношения — надеюсь, ты меня понимаешь? — доверительным тоном спросила она.

— Простите, но… думаю, вам лучше спросить об этом у Гермионы, — уверенно ответил Рон. Он полагал, что миссис Грейнджер всё поняла по его ушам, но не собирался ни с кем обсуждать детали своих интимных отношений.

— Да, конечно, прости, — миссис Грейнджер провела ладонью по лицу и виновато покачала головой, — прости, я не должна была поднимать эту тему… Не знаю, что на меня нашло. Просто я не хочу, чтобы Гермиона была одинока и несчастна. Она так много работает, а теперь ещё возится со мной, как с ребёнком, — у неё совсем нет времени на развлечения, на личную жизнь… Вот если бы… — она ненадолго умолкла, задумчиво уставившись на Рона, — если бы Гермиона согласилась меньше времени проводить в магическом мире! Рон, ты волшебник, и тебе не понравится то, что я скажу, но… Гермиона могла бы стать прекрасным специалистом, юристом или преподавателем. Она бы стала лучшей в любом деле, я уверена.

— Она уже стала лучшей в своём деле, — ответил слегка опешивший Рон. — В Министерстве Гермиона на хорошем счету, ей доверяют важные дела. Она даже может стать министром магии — если захочет.

— Упаси боже! — испуганно воскликнула миссис Грейнджер. — Я совсем не то имела в виду, Рон…

— Я вас понимаю, — более уверенно продолжил он, — но и вы поймите Гермиону. В магии она сильнее многих, даже тех, кто с детства рос среди волшебников. Миссис Грейнджер, а почему бы вам не познакомиться с магией поближе?

— Это исключено, — она недовольно поморщилась. — Все эти зелья и заклинания, и что там ещё… Это антинаучно и непредсказуемо.

— Магия не такая уж и страшная, — проверив дверь палаты, Рон достал палочку и трансфигурировал лежащую на столике салфетку в розу. Миссис Грейнджер удивлённо ахнула. — Магия очень даже полезна. Она помогает делать уборку, — в доказательство своих слов Рон удалил с пола пятно и продолжил: — Или мыть посуду. Если вы попросите Гермиону показать вам, что она умеет, она будет счастлива! Вы знаете, что она может одним взмахом палочки расставить книги на полке в алфавитном порядке? Или передвинуть мебель? Высушить бельё, почистить одежду… Да мало ли что ещё! — Рон привстал и протянул розу миссис Грейнджер. — Гермиона не будет одинокой, если вы поддержите её, потому что она вас очень любит. Но она любит и магию.

Миссис Грейнджер неуверенно взяла розу, осмотрела её со всех сторон, потрогала шипы и поднесла к лицу.

— Пахнет… Надо же. Как называется эта магия?

— Трансфигурация. Я трансфигурировал салфетку в розу, — пояснил Рон. — А есть ещё Орхидеус, — он снова махнул палочкой, и у ног миссис Грейнджер — там, где из-под одеяла свисали подозрительные прозрачные трубочки — появился букет орхидей.

— Орхидеус? Забавно. А что ты сделал с полом?

— Очистил с помощью Экскуро.

— Экскуро… До сих пор не могу поверить, что это возможно, — вздохнула миссис Грейнджер.

Рон неожиданно почувствовал вдохновение и прилив энергии.

— Кстати, вас как доктора наверняка заинтересует колдомедицина: сращивание костей, заживление ран. Она у нас… другая. Лично я ни разу в жизни не был у стоматолога! — гордо сказал он, широко улыбаясь и демонстрируя свои зубы. — А магические растения? Орущие мандрагоры, конечно, я рекламировать не буду, но те же дремоносные бобы — просто находка. Поставьте возле кровати цветочный горшок, и у вас не будет проблем со сном. Они совершенно безопасны и не вызывают привыкания — так говорит наш друг Невилл, а он знает своё дело.

— Невилл — это такой пухленький милый мальчик? — миссис Грейнджер ностальгически улыбнулась. — Я его помню…

В этот момент дверь распахнулась, и в палату влетела взмыленная Гермиона.

— Привет, мам! Проснулась? Как ты? — она бросила сумку на пол и присела на край кровати. — Рон принес тебе цветы?

— Нет, Рон использовал трансфигурацию.

— О… Неужели? — Гермиона ненадолго замерла, а затем перевела удивлённый взгляд на Рона. — А что ещё он сделал?

— Применил Экскуро, — ответила миссис Грейнджер. — Хотя здесь и так довольно чисто.

Рон слегка улыбнулся и пожал плечами.

— Понятно, — Гермиона повернулась к маме и взяла её за руку. — Как ты себя чувствуешь? Ты нас напугала.

— Кого — нас? — довольно сердито переспросила миссис Грейнджер, неожиданно меняясь в лице.

— Эм-м-м… Меня, врачей… О тебе справлялась тётя Хэлен, — поспешно ответила Гермиона.

— Передай ей, чтобы не приезжала.

— Ты уверена?

— Более чем. А вообще-то… — миссис Грейнджер мельком глянула на Рона, затем на дочь и улыбнулась, — мне намного лучше. Я в порядке, правда! И кажется, у меня проснулся аппетит.

Гермиона просияла.

— Здесь есть буфет, я сейчас сбегаю. Что ты хочешь — сандвич или фрукты?

— Я бы с удовольствием съела рагу из кролика и яблочный пирог, — сказала миссис Грейнджер, и Гермиона снова подозрительно глянула на Рона. — Но пока достаточно будет йогурта и фруктов. Сходите в буфет вместе — есть кое-какие дела, которые я хотела бы сделать без посетителей…

— Конечно, мама.

Они вышли из палаты, позвали медсестру и пошли по длинному коридору, ведущему к лифту.

— Рон, что произошло, пока меня не было? — спросила Гермиона. — Мне показалось, мама какая-то странная.

— Ничего особенного. Мы с ней немного поговорили.

— О чём?

— О магии.

— Надо же. И что ты ей сказал?

— Что магия прекрасна.

— И она поверила?

— Думаю, решающую роль сыграли орхидеи.

Гермиона нажала кнопку лифта, повернулась к Рону и виновато улыбнулась.

— Cпасибо, что пришёл! Неловко было тебя просить, но я не хотела обращаться к маминым подругам…

— Да о чём ты? — воскликнул Рон. — Для чего нужны друзья? И потом, у тебя замечательная мама.

— Я знаю. У тебя тоже.

Они зашли в лифт, который по сравнению с министерским казался королевским: светлый, просторный, с большим зеркалом напротив дверей, с сиденьями по бокам. Гермиона нажала кнопку нулевого этажа, и лифт стал спускаться плавно и беззвучно.

— Кстати, твоя мама спросила, в каких мы отношениях, — между прочим сказал Рон, глядя на отражение Гермионы в зеркале. Её брови удивлённо поползли вверх.

— И что ты ей ответил?

— Ничего.

Отражение одобрительно кивнуло, а затем покачало головой.

— Ох уж эти мамы… Рон, теперь мне совсем стыдно. Прости, что поставила тебя в неловкое положение.

— И не говори… Так просто ты теперь не отделаешься! — он напустил на себя суровый вид.

— Что ты хочешь? — с усмешкой спросила Гермиона.

Рон окинул её с ног до головы оценивающим взглядом.

— Ну, вообще-то, я бы не отказался взять натурой…

Она шлёпнула его по плечу и отвернулась к табло с мелькающими номерами этажей.

— Ладно, можешь угостить меня чаем, — сказал Рон, когда они вышли из лифта. — Я не захватил с собой фунтов, а призвать пятерку вон из того ящика, — он указал рукой на коробку с пожертвованиями для церкви, — было бы нарушением Статута.

Гермиона схватила его за рукав и изобразила возмущение. Ему ужасно захотелось поцеловать её прямо посреди людного больничного фойе, но это было бы нарушением их двустороннего статута «о дружбе и рецидивах», поэтому он молча улыбнулся в ответ, взял её за локоть и потащил направо — на запах съестного.

Купив в буфете йогурт и яблочный круассан для мамы, Гермиона взяла два чая и два куска сырной пиццы. С трудом отыскав свободный столик, они с Роном сели в жёсткие пластиковые кресла и молча набросились на еду.

— Я сегодня с утра только чай пила, — призналась она, прожевав внушительный кусок пиццы.

— А я успел перехватить тарелку фасолевого супа, — сказал Рон, откусывая с аппетитом от своего куска. Расплавленный сыр пах божественно и тянулся, как положено, на всю длину руки.

— Какие новости по нашему делу? — спросила она. — Нет новых заболевших?

— Есть, — кивнул Рон. — Сегодня утром поступил ещё один магглорождённый.

Гермиона перестала жевать и нахмурилась.

— С теми же симптомами?

— Да, только всё ещё хуже. Он вообще не помнит, когда прикасался к шару.

— Они стали умнее и осторожней. Они поняли, что мы их ищём, — с досадой сказала Гермиона. — Уже шестеро…

— Но всего двое за неделю. Так что можно сказать, ещё шестеро. Всё не так уж плохо: бобы делают своё дело. Невилл превратил палату в цветник, и теперь туда не зайти без маски — свалишься и уснёшь. А больные всего лишь в полудрёме.

— Этого достаточно? Что говорят колдомедики?

Рон недовольно скривился.

— Тангтвистер работает над своей гипотезой о вирусе магглорождённых, но бобы признал эффективными. Лаванда говорит, состояние больных тяжёлое, но не критическое. Гермиона, а ты знаешь, сколько человек может прожить совсем без сна?

— Насколько я помню, около недели, а потом начинаются необратимые изменения в мозге. Но, если мозг будет хоть немного отдыхать, можно выдержать намного дольше, — она быстро допила чай и добавила: — Сегодня я занята, а завтра я постараюсь зайти на работу. У меня есть кое-какие идеи.

— Ты сможешь оставить маму?

— Я заставлю её отдыхать и, если понадобится, буду насильно кормить. Но до этого дело не дойдёт. Мне кажется, кризис миновал. Моя мама очень эмоциональная, но и очень разумная. Знаешь, Рон, — с энтузиазмом добавила она, — за эти сутки, что я сидела с ней палате, я кое-что придумала. Сегодня вечером мы составим список плюсов нашей новой жизни без отца, а завтра напишем план на следующие полгода. Станем вместе рисовать — знаешь, как моя мама здорово рисует? Запишемся в бассейн… В молодости она часто ходила в бассейн — полезно и для фигуры, и для здоровья, и для нервов. Проплывёшь туда-сюда пару дорожек по сто, и злость как рукой снимает! Моя мама прекрасный дантист, у неё много постоянных пациентов, она хорошо зарабатывает. Ей всего сорок три, в конце концов! Если она поставит цель и по-настоящему захочет её достичь, её ничто не остановит.

Рон был рад видеть Гермиону на подъёме. Eё ничто не остановит… Да, гены — великая сила.

— Я сидел в палате всего четверть часа, но тоже кое-что придумал, — загадочно сказал он. — Твоя мама любит Францию?

— Ну да, — Гермиона немного опешила, — а что?

— А как она относится к французам?

— В каком смысле?

— В том самом, — Рон наклонился вперёд и продолжил с весьма загадочным видом: — У Флёр есть очень импозантный дядя лет сорока пяти. Его жена — кстати, маггла — ушла от него лет пять назад. Он приезжал к нам в гости в прошлом году — помнишь, месье Гюр’а? — картаво произнёс Рон.

— Рон! — Гермиона сделала большие глаза и рассмеялась. — Ты хочешь сосватать мою маму за волшебника? Пей чай!

Две старушки за соседним столиком повернули головы и подозрительно на них уставились.

— А почему нет? — вполголоса продолжил Рон, отпивая из чашки. — В вашем плане это писать необязательно, но твоя мама вполне может полюбить магию, а вместе с ней и волшебника. Вдруг у неё есть магические корни, а она об этом не подозревает? У вас даже могут найтись «волшебные» родственники. Как тебе мой план? — с довольным видом спросил он, забрасывая в рот последний кусок пиццы.

— Мне уже страшно, потому что твои шутки почему-то имеют свойство сбываться, — усмехнулась она.

— Это не шутка.

— Ты хоть помнишь, какое у этого месье Гюра было кашне? — спросила Гермиона. Кажется, в нём жила моль…

— Как ты можешь! Это семейная реликвия Гюр’а, подарок основательницы Шармбатона! — воскликнул Рон.

Ей очень шло смеяться — особенно когда она старалась сдержаться, но не могла.

— Сколько, ты говоришь, ему лет? — уточнила Гермиона. — Триста сорок пять?

— Подарок был не личный, — Рон отставил в сторону пустую тарелку и загадочно прищурился. — Скажи, Гермиона, а для себя ты тоже пишешь планы на жизнь?

— Конечно, — она какое-то время пыталась усмирить тянущийся сыр и, когда ей это удалось, продолжила: — Это называется тайм-менеджмент.

— И на какой срок?

— Минимум на ближайшие полгода. Но у меня есть и долгосрочные планы.

Рон почему-то ни капельки не удивился.

— Интересно, а моё имя там фигурирует? — с улыбкой спросил он.

— Рон, план на жизнь — это то же самое, что личный дневник.

— То есть ты мне не скажешь? Даже в общих чертах? Просто «да» или «нет».

— Целеполагание — это целая наука, — начала Гермиона, но тут же осеклась под неодобрительным взглядом Рона. — Ну хорошо… Конечно, твоё имя там фигурирует.

— Надеюсь, не в одной строчке со словами «отшить» и «отбрить»? — весело спросил Рон.

Она глянула исподлобья.

— Я же сказала, это личное.

— «Отшлёпать» или «перевоспитать»?

— Рон! — уголки её губ поползли вверх.

— Теперь, когда я знаю, что ты строишь на меня планы, мне просто необходимо узнать, какие! Потому что я должен их скоординировать со своими. Что, если, выражаясь научным языком, они вступят в необратимые противоречия?

Гермиона вдруг перестала улыбаться, посмотрела на него как-то странно и спросила:

— А ты что, с кем-то встречаешься?

Рон тихо фыркнул.

— Кроме дюжин покупательниц ежедневно? Нет ни времени, ни желания.

— Нет желания? — она скептически подняла одну бровь.

— Ну, я парень слегка за двадцать, желания у меня хоть отбавляй! А вот поклонницы все не в моём вкусе. Зато у меня есть две руки, — с усмешкой ляпнул он.

— Эм-м-м… — Гермиона посмотрела на сцепленные в замок руки Рона, немного поморгала и подняла на него слегка смущённый взгляд. — И часто ты, ну…

Рон не был уверен на сто процентов, что они говорят об одном и том же, но тема его развеселила.

— Да постоянно, — ответил он, насмешливо глядя ей в глаза.

— Я тоже, — она закусила нижнюю губу, и Рон вдруг почувствовал, как кровь стремительно приливает к лицу и другим частям тела.

Он вытянул руку, схватил ладонь Гермионы и погладил её пальцы — от одного прикосновения к ним его фантазия разыгралась.

— А почему бы нам не помочь друг другу? — доверительно предложил он, словно речь шла о школьных занятиях по нумерологии.

Гермиона сжала его ладонь и сказала серьёзно:

— Если бы мы могли делать это молча, всё было бы намного проще.

Его словно окатили холодным душем.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего особенного. Только то, что наши разговоры обычно плохо заканчиваются…

— То есть мне лучше помалкивать? Кажется, я понял… — выпустив её руку, Рон окинул Гермиону хмурым взглядом. — Знаешь что, Гермиона — если тебя интересует только моя нижняя половина, то должен тебя расстроить: к ней прилагается верхняя, с поганым ртом, пошлыми шутками, бестолковыми мыслями и идиотскими идеями.

Она настолько опешила от его напора, что не сразу нашла, что ответить.

— Рон, я совсем не это хотела сказать…

— Если я для тебя всего лишь метла для редкой езды верхом, то лучше вычеркни меня из своих грёбаных планов…

— Рон, не уподобляйся Дину! — воскликнула она с ноткой отчаяния в голосе. — Я всего лишь хотела сказать, что не люблю, когда мы спорим и ссоримся, и видишь, что вышло? — её губы задрожали. — Мне очень нравится твоя верхняя половина, — после паузы продолжила она, — и твой рот. Твои идеи вовсе не идиотские! Но они почему-то всё время противоречат моим… — Гермиона встала и взяла со стола продукты, купленные для мамы. — Прости, мне нужно бежать. Мне очень жаль, что я сорвала тебя с работы и что мы немного не поняли друг друга… Увидимся завтра?

Рон тоже встал, Гермиона кивнула ему с натянутой улыбкой и уже повернула в сторону лифтов, когда он схватил её за руку, притянул к себе и крепко обнял. Он слышал, как она шумно выдохнула ему в подмышку. Через несколько секунд её плечи расслабились, и она осторожно обняла его за талию. Ему стало невероятно стыдно за свою истерику, за то, что он расстроил её в такой сложный момент.

— Прости, если я тебя не так понял, — сказал он ей в макушку. — Я идиот, это факт.

Она отстранилась, глянула ему в глаза и сказала:

— Проводить больше времени.

— Что? — переспросил Рон.

— Так я написала в своих планах. Проводить с тобой больше времени.

Он криво улыбнулся.

— Насколько больше?

Она закатила глаза, а затем поднялась на цыпочки и поцеловала его в щёку.

— Мне нужно идти.

В фойе стало шумно, больных и посетителей заметно прибавилось. У входа пьяный мужчина с разбитым лбом повис на плече молодой женщины, которая громко его ругала. Возле приёмной стояла мамаша с хныкающим малышом лет пяти, на среднем пальце которого торчала точилка для карандашей. Рон с сожалением посмотрел на мальчишку, понимая, что мог бы прямо сейчас освободить его от страданий. Ему оставалось только надеяться, что врач не отрежет мальчишке палец…

Проводив Гермиону до лифта, Рон отправился в туалет, а оттуда незаметно аппарировал в магазин, где его ждал Джордж.

* * *

За последнее время Джордж смирился с тем, что его компаньон по бизнесу ненадёжен и постоянно куда-то убегает «по личным вопросам» — правда, Рону пришлось признаться, что его отлучки связаны не с поиском жилья, а со старыми делами в Аврорате.

— Ты не мой раб, — со вздохом сказал Джордж, — а жаль.

— Может, возьмём временного помощника? — предложил Рон.

— Если ты будешь ему платить из своих доходов.

— Замётано!

Рон был уверен, что Джордж никого не станет искать, а, как обычно, возьмёт на себя всю лишнюю работу, но его совесть молчала. Поимка Мальсибера сейчас была на первом месте.

Расставшись с Гермионой в холле больницы, Рон провёл остаток вечера, расставляя новый товар на полках, обновляя по просьбе Джорджа витрину и мечтая о том, как отремонтирует свой «Особняк», который пока не видели ни Гарри, ни Гермиона. Затем он вернулся к слегка заброшенным бумагам по учёту поступившего и проданного товара, застрял за этой скукотой на несколько часов и отправился наверх около полуночи, с больной головой, полной цифр и наименований.

Джордж мирно храпел в своей комнате. Рон принял душ, тщательней обычного почистил зубы и, полюбовавшись их белизной, улёгся в постель, надеясь быстро отключиться, — но, как назло, чем сильней он уставал, тем труднее ему удавалось заснуть. События прошедшего дня завертелись у него в голове, с каждой минутой разбухая, как рисовая каша, — в такие ночи Рон готов был поверить, что мозгошмыги существуют. Немного поборовшись с событиями, когтями вцепившимися в память, он смирился и дал им волю: образы, мысли, а за ними и эмоции наполнили голову, бурля и перемешиваясь, как зелье в котле.

Ему не терпелось узнать, какие идеи появились у Гермионы по поводу Мальсибера и как миссис Грейнджер отнесётся к своим новым жизненным планам. Захочет ли она приобщиться к магии? Рон попытался представить их вместе: дядюшку Флёр, слегка эксцентричного, сыплющего шутками и комплиментами, и миссис Грейнджер, рациональную и строгую — и понял, что это абсолютно бредовая идея. Вспомнив, как неуютно он чувствовал себя в маггловской больнице, Рон осознал в полной мере, как трудно будет миссис Грейнджер привыкнуть к миру, в котором она окажется практически беспомощной. А если она прочтёт подшивки «Пророка» или книги о последней магической войне и узнает, через что прошла Гермиона и все они? Если поймёт, что школа, в которую она каждую осень отправляла единственную дочь, стала полем самой настоящей битвы? И всё же… это наверняка сблизило бы их с Гермионой — а разве не это им обеим сейчас было нужно?

Кто-то прошёл под окнами магазина, весело напевая: «Налейте мне Огденского, душа моя горит…», и окончательно прогнал сон. Рон вспомнил, как звонко Гермиона рассмеялась, услышав его бредовый совет по поводу месье Гюра, и ему невыносимо захотелось её увидеть. На него в последнее время всё чаще накатывало новое, странное, щемящее чувство пустоты, нехватки чего-то важного, словно в его жизни образовалась большая дыра, которую ничем не удавалось заполнить. Чувство неправильности, тщетности, бессмысленности...

«Налейте мне Эльфийского, душа моя болит...» — пропел гуляка под окном.

Рон мог бы сию же минуту аппарировать в туалет больницы, прокрасться на седьмой этаж и увидеть Гермиону, но он боялся показаться навязчивым и не хотел беспокоить её больную маму. Выпив с досады стакан воды, он долго просидел в тёмной комнате, прислушиваясь к звукам на улице, а затем решительно пустил Люмос, достал из тумбочки перо и чистый лист пергамента и вывел вверху страницы: «Мой план на полгода».

Проставив в столбик цифры от одного до десяти, Рон уверенно написал под номером один «Поймать Мальсибера», а затем под пунктами два и три — «Обезвредить бессонный шар» и «Привести в порядок Особняк». На пункте четыре Рон задумчиво прикусил перо, но тут же ойкнул и тихо выругался: он не заметил, что схватил «Живое пёрышко», которое куснуло его в ответ.

«Наладить личную жизнь», — после недолгих раздумий записал Рон — и тут же стёр обратной стороной пера. Ворсинки шуршали по пергаменту, поедая части букв. Нет, всё-таки это славное изобретение! Хоть и отвлекающее от дела.

Для плана требовалось что-то конкретное и реалистичное. Варианты «заполучить Гермиону» или «добиться взаимности» навевали на Рона тоску.

«Сходить с Гермионой в бассейн», — в конце концов нацарапал он в четвертой строчке, а вслух добавил:

— А потом на свидание — настоящее, с букетом, мороженым и поцелуями, а в конце объяснить ей, что мы просто созданы друг для друга и сможем жить вместе вечно, пока не переругаемся вдрызг, но когда это ещё будет!

— С кем это ты болтаешь? — сонно спросил Джордж, заглядывая в приоткрытую дверь комнаты.

— Ни с кем. Отстань, я работаю, — Рон с умным видом прикусил перо и громко айкнул от боли в губе. — Да чтоб тебя… Джордж, это я не тебе.

— Ну-ну, — Джордж громко зевнул, закрыл дверь и исчез, а Рон, словно осенённый, быстро дописал свой план до десятого пункта, закончив банальным: «Доработать Живые пёрышки», и завалился спать с чувством выполненного долга. Последними словами, ускользнувшими из его засыпающего сознания, были: «Мне очень нравится твоя верхняя половина, и твой рот…»