Стандартный гендерный шаблон все знают. Он (шаблон) патриархальный, то есть мужчина=отец. Это значит, что даже юный и бесшабашный герой-любовник немножечко своей даме папаша. И даже если не совсем прямо папик, все равно опекун, защитник, кормилец и так далее. А она, соответственно, слабая, нежная, прекрасная, но чуть-чуть инфантильная, не бой-баба, ни в коем случае не мамаша ему, но и не боевая подруга. Она должна быть именно немножко дочкой, по типу своему, слегка девочкой или даже не слегка. […]
Много было попыток создать новый женский привлекательный образ, но все не то. То боевая подруга романтизируется, бегает с автоматом и дерется ногами, поражает героя силой и дерзостью, но когда у нее с героем начинается любовь, она тут же превращается в его трепетную дочку, а он в ее мужественного, немного доминантного, хотя и нежного отца. Сколько бы ни было попыток сделать сильную женщину сексуально привлекательной на экране (а кино – это визуализация новых характеров, создание народных фетишей и кумиров, недаром В.И. Ленин его так ценил), сильная женщина оставалась сильной в какой-то своей параллельной жизни, а в совместном пространстве с героем все равно превращалась в его доченьку.
Секрет, на мой взгляд, заключался в том, что кинематографистам не удавалось или почти никак не удавалось создать привлекательный мужской образ совсем без отеческих черт. То есть, как только мужчина на экране не демонстрировал власть (добрую) и опеку над любимой женщиной, исчезал и его сексуальный шарм. Исчезали его черты защитника, пропадал образ кормильца, и оказывался такой мужчина не только бесполезен, но и непривлекателен. Мужественность испарялась. А любая попытка наполнить мужской образ привлекательной для женщин-зрительниц энергией приводила к тому, что он приобретал те самые черты защитника и кормильца. А кого защищать и кормить, если героиня не девочка и дочка? Попытка найти выход из этого лабиринта постоянно приводила обратно к Минотавру.