Войдя утром в детскую, Гермиона обнаружила, что у пятилетнего Хьюго за ночь подскочила температура. Успев рассориться с Рональдом из-за того, что вчера всё же стоило отправить болеющую Розу к бабушке, она была вынуждена опоздать на работу, доставляя детей в Нору. Молли, конечно же, знала, что нужно делать, чтобы внуки не разболелись сильнее, но Гермиону эти события выбили из колеи. И вообще она ненавидела опоздания. В спешке всегда забываются важные мелочи, они каким-то волшебным образом нарушали душевное равновесие, а вместе с ним и настроение на весь день.

Почти что вбежав в свой кабинет, Гермиона обнаружила порхающий над столом оранжевый бумажный конверт — кто-то, по всей вероятности, уже её разыскивал. Она устало опустилась на стул, выдохнула, чуть похлопав себя по щекам, пытаясь тем самым привести себя в чувство, а затем поймала и прочла назойливое сообщение. Спустя секунду, сама того не ожидая, Гермиона чертыхнулась и гневно стукнула кулаком по столу. Она уже схватила листок волшебного пергамента, чтобы отправить ответ, как вдруг в дверь постучали:

— Войдите, — наскоро завязав резинкой волосы, она поправила ворот блузки и чуть замерла в ожидании.

В дверях показался Майкл Корнер — её нынешний коллега, который, к слову, хоть и был большим занудой (каким она его считала), но справлялся со своими обязанностями на должном уровне. Вместе они составляли неплохую команду: Гермиона была "шефом" — разбирала бумаги и бесконечные заявления, а в свободное время разрабатывала интересующие её поправки в существующие статьи и законы; Майкл же, которого в своё время не приняли в ряды мракоборцев из-за недостаточно крепкого телосложения и состояния здоровья, работал в рейдах: отправлялся по всем поступающим вызовам о злоупотреблении магией. Гермиона знала, что голова у её коллеги была на месте, а потому доверяла ему почти во всех случаях, за исключением тех, которые требовали её вмешательства или помощи. Словом, своей работой Гермиона была более чем довольна, ведь здесь она могла обратить весь свой потенциал в упразднение неравенств, порождённых устаревшими магическими законами. Её воспаленное чувство справедливости не утихло с годами, напротив, даже несколько обострилось с переходом в Сектор по борьбе с неправомерным использованием магии.

Майкл порылся в своей плотной папке для бумаг и извлёк небольшой листок с официальными печатями и вензелями Министерства.

— Да, вот. Гм, — он принялся монотонно зачитывать, — В Лондоне в районе Хаунслоу, по адресу Фрамптон роуд 12 по прошествии последнего месяца было зафиксировано девять случаев мелкого колдовства в присутствии магглов. Однако, сообщается также, что ни один акт сотворения заклинания не был замечен магглами. К сожалению, данные о проживающем в доме волшебнике или волшебнице отсутствуют. Для выяснения обстоятельств по вышеуказанному адресу назначается рейд в количестве двух сотрудников: Гермионы Джин Уизли и Майкла Фергуса Корнера. Напоминаем о соблюдении правил безопасности в рейдах, с уважением, глава Сектора по... — однако Гермиона резко перебила Корнера.

— То есть как это — данных о колдуне или колдунье нет?! — она вскочила с места и принялась мерить шагами расстояние от своего письменного стола до окна кабинета.

— Наверное, этот человек попросту переехал и не зарегистрировал новый адрес?

— Сущая безалаберность! Послушай, а почему нас обоих отправляют в рейд? Что-то сомневаюсь, что это серьёзное дело. К тому же у меня на сегодня было запланировано столько работы... — чуть успокоившись, Гермиона прислонилась к подоконнику.

— Ну, сами по себе случаи вызывают любопытство: в доме, если верить местным... Мерлин, как они называются... полицейским! Так вот, если верить докладам полиции, с которыми я в последний раз сам имел возможность ознакомиться, в доме регулярно случаются дебоши и вечеринки, однако никакого шума соседи не слышат.

— Силенцио, как пить дать, — Гермиона осуждающе цокнула языком.

— Да, скорее всего. Но вместо громкой музыки и прочих неудобств, соседи жалуются на припаркованные как попало машины и странно разодетые компании, которые по вечерам коллективно заваливаются в дом.

— Странно разодетые? То есть?

— Вот тут я уже не имею ни малейшего понятия, — Майкл пожал плечами, недовольно нахмурившись.

— Ладно, подожди меня у служебного входа, а я быстро: только заскочу к мистеру Уизли на пару минут, договорились?

Майкл кивнул Гермионе и поспешил покинуть кабинет.

Она была одета в пышное парчовое платье с глубоким вырезом на груди и туго затянутой талией, какие были модными в веке, должно быть, восемнадцатом. На голове красовался чуть съехавший парик, а в руках незнакомка, чуть пошатываясь, крепко сжимала тёмно-зеленую бутылку с вином. Она громко хохотала, закидывая голову назад, отчего карнавальная маска на её лице заметно спустилась на нос. Наконец, успокоившись, она попыталась поймать взглядом гостей и поприветствовать тех в пьяном подобии реверанса.

— Буонасе-е-е-ер-р-ра, сеньор и сеньора! Вы немного опоздали, но это ничего... — женщина вновь качнулась, на этот раз едва устояв на ногах.

— Куда опоздали? — Майкл бросил быстрый взгляд на Гермиону.

— На нашу вечеринку, глупенький! — странная особа премерзко пропищала последние слова, состроив на лице гримасу умиления. — Я вас впущу, но только с одним условием... — она икнула, затем нырнула куда-то за дверь и, вновь появившись, протянула ничего не понимающим Гермионе и Майклу две пёстрые венецианские маски. Те, переглянувшись, взяли их и кое-как надели. После этого женщина жестом пригласила их пройти внутрь.

— Что за чушь?! — яростно прошептала Гермиона, прошагав следом за Майклом.

Как только они переступили порог дома, чары Силенцио перестали действовать. И этот миг стал чем-то вроде резкого удара по голове. То, что предстало их глазам, нельзя было описать никакими словами. И, как оба вскоре убедились, не стоило бы.

В небольшой гостиной, должно быть, находилось, дюжина или две человек. Неясно откуда доносились громкие звуки ритмичной танцевальной музыки: кажется, играла какая-то дерзкая южная пляска. В самой же комнате свет боковых светильников мягко падал сперва на заклеенные старыми обоями стены, а затем так же деликатно освещал резные софы и диваны с бархатными подушками и обивками. На этих неуместно роскошных ложах располагались гости хозяйки дома. Каждый из них, без исключения, носил на лице помпезную маску. Мужчины, вальяжно раскинув ноги в хлопковых гольфах и насмешливо-цветастых башмаках с пряжками, курили обычные сигареты, жадно заливая каждую затяжку шампанским. Рядом с ними, обмахиваясь расписными бумажными веерами, купленными, наверное, на ближайшем блошином рынке, располагались дамы, туго затянутые в корсеты. Женщины едва слышно усмехались и как-то сладострастно вздыхали, облизывая губы и теребя кружевные складки каймы на своих декольте. Пытаясь пробраться сквозь группу, играющую в карты и потом с этих же самых карт занюхивающую какой-то белый порошок, Гермиона ухватила Майкла за рукав и потянула к дальнему углу гостиной, где виднелся проход на кухню или в коридор. Проходя мимо двух мягких кресел, повёрнутых ко всем находящимся спинками, Гермиона заметила, как какой-то худощавый юноша в съехавшем на бок парике и в облитой вином белоснежной сорочке, бесстыдно задирает пышную юбку хохочущей даме, которой, должно быть, было не менее сорока лет. На украшенном пафосными вензелями переплете книги, которую он с чувственным выражением декламировал своей спутнице, красовалось название: "Жюстина, или несчастная добротели" за авторством Маркиза де Сада. С каждым произнесенным словом юнец всё глубже проникал под тяжёлые складки парчовой юбки, а дама все тише смеялась, сменяя свой квакающий хохот на омерзительные частые вздохи. Из минутного оцепенения Гермиону выдернул Майкл, призвавший пройти вперед. Оказавшись в коридоре, оба невольно вздрогнули, когда из-за приоткрытой двери в спальню, по всей видимости, послышались недвусмысленные крики и визги по меньшей мере трёх человек, и чуть менее отчетливые звуки шлепков и скрипа половиц. В паре метров теснились в темноте двое молодых людей, буквально пожирающие друг друга в жутком поцелуе. Из кухни же, наконец, стали доноситься крики безумно пляшущей толпы. Играла тарантелла, задорный танец, который сейчас больше напоминал пьяное безумство. Человек десять ютились в тесном хороводе, высоко подпрыгивая и выплескивая, кто из бутылок, кто из бокалов вино и шампанское. В самом центре, лишь изредка мелькая то бордовым атласным рукавом, то длинным локоном парика, танцевала одна женщина, имя или фамилию которой в такт пляске скандировали все собравшиеся: "Эспьель, Эспьель, Эспьель!"