 #моё #писательское #статья?
(вероятно, войдёт в один из моих текстов) Бездна. Я часто думаю о ней. Я размышляю, какое значение она сыграла и какое продолжает играть. И с каждой мыслью, каждым новым знанием убеждаюсь, что Бездна значит больше, чем кажется. Больше, чем мы хотим, чтобы она значила. Нет ничего страшнее, правда? Мы смотрели в костры, кутаясь в первобытные шкуры, сжимая грубые каменные топоры в руках – и слушали, как сквозь треск огня слышится вой ночного хищника или грохот далёкого обвала. Маленький огонёк на фоне безумной, громадной и полностью враждебной нашим слабым телам и нашему хрупкому рассудку природы – ограждал и защищал, согревал наши тела от выпивающего силы холодного ветра - и наши души от давящей Бездны. Время шло. Мы учились защищаться от Бездны. Мы населили её духами, душами и богами. Некоторые из них ожили – кто знает, на самом ли деле или в глубинах нашего сознания. Мы оживили архетипы и саму природу – но это не решило проблемы. Мы очеловечили их – и всё равно ощущаем экзистенциальный ужас, дыхание Бездны сквозь их ненормальную человечность. «Человечность». Как будто представить, что всё вокруг человечно, окажется достаточно. Мы придумали дом. Это ещё одна иллюзия. Хрупкая, но уже материальная. Пещера и костёр превратились в грубо сколоченные хижины, а после и в крепкие здания из обожжённой глины, из камня, из бетона, из сложных материалов, всё больше отличных от окружающей природы. Эта занавеска оказалась на удивление надёжной. Дом и домашнесть выросли в город, затем родной город, а затем и родину. Ощущение родности стало одним из лучших щитов от Бездны. Как можно бояться того, что считаешь «своим», «дорогим» и «близким»? Но Бездна осталась. Её безразличное дыхание разделило нас на «своих» и «чужих». И чужбина стала казаться Бездной – ненормальной, страшной, лишь частично очеловеченной. И по-прежнему выли волки в лесах, а сгрудившиеся в городах люди боялись. Бездна возвращалась ночью. Шорохи под кроватью, бьющий в окно ветер, таинственное свечение луны, влекущие огоньки звёзд и пугающая глубина небес – или столь же ужасная их чернота. Мы зажигали свечи, приручали электричество, рассвечивали улицы фонарями, сперва тусклыми и скорее пугающими, демонстрирующими слабость творения человека на фоне Бездны – но потом всё более яркими, ограждающими нас даже от неба. Но в тёмных переулках и полуночном доме Бездна всё ещё шепчет и ждёт. Развивалась и другая сторона нашей защиты. Одушевление природы выросло в языческих богов – всё более понятных нам и близких, и каждое природное проявление, будь то ураган, шторм или молния, мы сводили к гневу или веселью близких и понятных божеств, которых можно умилостивить, с которыми можно договориться – в отличие от Бездны. Мы отвоёвывали пугающую чуждость у природы. Мы придумали Бога, единого Бога, Создателя, любящего нас. Это был ещё более сильный барьер – теперь между нами и Бездной встал образ не просто человеческий, а сверхчеловеческий. Мы кутались дополнительно в тысячи ритуалов и примет, и казалось, что Бездны нет. Только потом мы осознали, что нельзя просто обернуть Бездну в обличье человека – её черты, её дыхание всё равно проникнут сквозь тонкую оболочку. Возможно, так бы и случилось, но Бездна нанесла нам удар оттуда, откуда мы не ждали. С направления, которое, казалось бы, было фронтиром борьбы с чуждостью и страхом. Наука. Не сразу мы ощутили и осознали всю глубину удара и всю его обширность. Наука изгнала духов, избавила от демонов, вымела Бога, упорядочила природу – и вместе с тем вернула в неё безличность. Безличность – и одиночество. Пугающее одиночество космоса, бесконечные просторы галактик, на фоне которых мы меньше, чем пылинка, ужасающие просторы микромира, работающего по своим непостижимым законам, всё более и более далёким от здравого смысла. А старая Бездна не ушла. Она всё ещё смотрит на нас из-под могил, на которые мы приходим в наивной попытке убедить себя, что смерти и небытия не существует. Она выглядывает с морских просторов – а изгнанные нами суеверия неплохо помогали с ней справляться! Она наблюдает из лесных просторов, смотрит с безбрежного неба и вещает научными передачами, объясняя нам, что мы – пылинка, весомая Её ветром, искорка, которая вспыхнет – и угаснет в следующий миг. Мы всё кутаемся и кутаемся в тысячи условностей, традиций, верований, обычаев и обыкновений, и многим из нас удаётся полностью забыть о Бездне, забыть о нашем бессилии, отвернуться, отвлечься, закрыть глаза – но Она всегда возвращается. В ночном кошмаре. В дереве, вырванном ветрами с корнем. В безумной ухмылке сумасшедшего. В сухом равнодушии физических законов. Во всё более близком шёпоте смерти. И в глубине нашей души. 27 августа 2017
10 |
 |
|
|
Лол.
|
|
|
|
|
Хм?
|
|
|
|
|
|
|
:)
|
|
 |
|
|
Я пишу эти строки ночью, темной октябрьской ночью. Снаружи ветер обрывает последние листья с деревьев, бесшумно катит свои воды река Луга, а пересекшая ее лунная дорожка отлично видна из моего окна. Завтра — последний день загородного сезона, и хлопоты по консервации дома до весны, и погрузка многочисленных вещей в машину… И, конечно же, перед долгой дорогой в Питер, — прощальный визит к реке. Вновь я буду стоять на гладком, вылизанном водой плитняке, и всматриваться в прозрачную, кристальную осеннюю воду — такую изменчивую и такую неизменную. И, как обычно, рано или поздно возникнет ощущение: кто-то смотрит на меня — оттуда, из призрачной, ирреальной, размывчатой глубины. Смотрит холодным, немигающим взглядом. Кто-то неимоверно чужой и неимоверно древний, хорошо помнящий времена, когда по этим прибрежным плитам ступала нога не человека, но лапы и копыта давно исчезнувших существ. Исчезнем и мы — останется этот поток, эти камни… И Тот, Кто Живет В Глубине. А потом громкий плеск рыбины заставит вздрогнуть, и наваждение рассеется… * * * Октябрь в этом году на редкость теплый… Отправляйтесь на рыбалку, не пожалеете. Не просто посидеть с удочкой на берегу городского пруда — на настоящую, с ночевкой у костра, рыбалку в хорошей компании. Думаю, вам доведется услышать кое-что интересное — когда почти опустеют бутылки и отзвучат правдивые рассказы о во-о-о-от таких рыбинах. Каждый, проводивший много времени на безлюдных берегах водоемов, сможет поведать хотя бы одну историю — загадочную, тревожащую, будоражащую воображение. Их редко рассказывают в иной обстановке — в теплых и светлых квартирах странные случаи воспринимаются по-другому, вызывают лишь снисходительную усмешку. Но когда цивилизованный, упорядоченный, правильный мир сжимается до размеров трепещущего светового пятна от костра, а вокруг мгла, наполненная непонятными звуками и скрывающая неизвестно что — материализм и рационализм уступают место первобытному страху перед темнотой и неизвестностью. Потому что темные воды рядом с вашим костром могут неожиданно взбурлить, раздаться, и… Тот, Кто Живет В Глубине, совсем рядом. Зеркальная поверхность реки или озера — граница двух миров, непрочная и зыбкая. А мы подошли к ней слишком близко… Хотите знать, что там, в глубине? У меня хватит историй до самого рассвета. Доставайте из рюкзака последнюю бутылку, усаживайтесь поудобнее… Дело было так… Что? Кто громко плещется там, в темноте? А вы сходите, проверьте… 3 |
|
|
|
|
Да. И эти "истории" - они ведь тоже способ защититься, скоротать время, отвлечься - и, возможно, отвлечь Её от ответного взгляда?
|
|
 |
|
|
Дом и домашнесть выросли в город, затем родной город, а затем и родину В родину вросла "стая" и "стайность". Да "домашнесть", даже при моей любви к фантастическим неологозмам и словообразованию, какое-то неуклюжее слово. Пещера и костёр превратились в грубо сколоченные хижины Сосуществовали, как считают антропологи вместе. Heinrich Kramer Долгое нахождение на настоящей дикой природе, особенно в одиночестве, особенно в условиях плохой освещенности и осведомленности очень любопытно воздействует на психику. Не зря всякое магическое действие в большинстве традиции предполагает действие вдали от человеческих взглядов. |
|
|
|
|
любая сенсорная депривация очень любопытно воздействует на психику
|
|
 |
|
|
Любопытно. Хорошо написано. В связи с чем появилось?
|
|
 |
|
|
> Бездна. Я часто думаю о ней.
а если РЕЖЕ думать о "ней" (кстати что это такое ?), то что произойдет ? |
|
 |
|
|
Франц сказал:
Показать полностью
— Представьте себе все человечество в виде одного-единственного человека, который вместе со своей семьей живет в доме, стоящем на крошечной полянке посреди темного и страшного леса, практически неизведанного, практически нехоженого. Пока он работает и пока он отдыхает, пока занимается любовью с женой или играет с детьми, он всегда с опаской поглядывает на этот лес. Через некоторое время ему удается разбогатеть настолько, чтобы нанять стражу, которая начинает присматривать за лесом вместо него, людей, хорошо разбирающихся во всех лесных премудростях и следах — твоих специалистов, Гленн. Со временем он все больше полагается на них, все больше прислушивается к их мнению и вскоре готов признать, что каждый из этих людей немного лучше знает какой-либо близлежащий участок леса, чем он сам. Но что если все эти стражники однажды вдруг скопом заявятся к нему и скажут: «Послушайте, хозяин, на самом-то деле никакой вокруг не лес — это сад, который мы давно возделываем, и который простирается за самых границ вселенной. Нету вокруг никакого леса, хозяин — вы только вообразили себе все эти черные деревья и непроходимые заросли, потому что вас напугал какой-то шарлатан!» Поверит ли им этот человек? Будет ли у него хоть малейшее основание им поверить? Или он попросту решит, что его наемная стража, возгордившись своими небольшими достижениями, иллюзорно уверилась в собственном всезнании? Тень от облака была уже совсем близко, в самом конце небольшого подъема, на который мы уже практически поднялись. Франц Кинцман перегнулся к нам через спинку переднего сиденья и тихо проговорил: — Темный и страшный лес по-прежнему существует, друзья мои. За границами космоса, принадлежащего астронавтам и астрономам, за границами смутных, запутанных областей психиатрии Фрейда и Юнга, за границами сомнительных пси-полей доктора Райна, за границами земель, которыми правят политики, священники и врачи, далеко-далеко за границами всего этого мира, что ищет спасения в безумном, бестолковом, полуистерическом смехе — по-прежнему существует абсолютная неизвестность, затаившаяся до поры до времени, будто жуткий призрачный зверь, и столь же укутанная покровом тайны, что и всегда. (с) Фриц Лейбер, "Крупинка Тёмного Царства". 3 |
|
|
|
|
Финикийский Торговец, ну, я не антрополог всё-таки, что поделаешь.
Истинный Маг, на улице, по которой шёл, вырубили все фонари. Сквозь не медленно летящие тёмно-молочные облака просвечивала бездна звёзд, и редкие огни окон и фонарей казались слабенькой завесой. Ерохин, она напомнит. Но вообще - с чего бы что-то должно было произойти? Серая Зона, или так, да. Хотя по мне, здесь всё ещё... оптимистично. Хех. |
|
|
|
|
> Ерохин, она напомнит.
все напоминания такого рода ("чудеса, знаменья" (с)) рационально объяснимы и профилактируются (не связываться с ЗАО "РПЦ", высмеивать их дискурс и администрацию, например). > Но вообще - с чего бы что-то должно было произойти? если сменить управляющее воздействие, то сменится и поведение управляемой системы. |
|
|
|
|
Это не обязательно чудеса и знамения. Порой достаточно посмотреть за окно. Или прочесть научно-популярную статью.
Это, прежде всего, нечто внутреннее. Вероятно, какая-то допотопная часть психики. Или... нечто большее:) Но я не мистик. Наверное. |
|
|
|
|
Матемаг
> Порой достаточно посмотреть за окно. когда я жил не в самом благополучном частном секторе, один в доме. в 90х годах. было несколько мутных алкоэпизодов, да. но мне повезло - женился и переехал на хату одним уровнем выше (тоже пролетарский район, но ближе к центру города). |
|
|
|
|
Ну и ещё, полагаю, дело в личной чувствительности. Думаю, я подробно это описал. Чем больше "погруженность" в социум, в любимое дело, в вещи, в то, что называется культурой в самом общем смысле слова, за исключением, однако, некоторых разделов и направлений, тем больше... "запертость", что ли, от Бездны. Это работает как на внешнем (порядок жизни, круг общения и т.п.) уровне, так и на внутреннем (мировоззрение, приоритеты да и просто "форма" ассоциативной сети мышления) уровнях. Чем больше "помех" и "шор", тем тише шёпот Бездны. Наверное, можно даже не слышать его всю жизнь - человеческая цивилизация достаточно развилась для подобного. Правда, при этом надо быть довольно поверхностным человеком. Или вообще не вылезать из выживания, да и то, пожалуй, напомнить может - всё-таки страх смерти... А один дома или нет - это не так влияет, имхо, как само по себе наличие дома.
Что касается алкоголя - без понятия. Не имею опыта взаимодействия его с Бездной и информации о подобном тоже не имею. По тому, что слышал - мышление, напротив, теряет чуткость - с другой стороны, в состоянии опьянения разрушаются многие барьеры формальностей. Так что - без понятия. 1 |
|
Включить тёмную тему
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
