Знаете где я сейчас? Отгадайте с трех раз, ну а я пока подожду. Все равно торопиться некуда. Да и делать тут нечего. Ооо Ситис, как же все затекло! Блин, опять ногой задела… Брррр! Нууу что, есть варианты? Ай, ладно, надоело! Короче жизнь моя задалась! Только чёт не в ту сторону. Чего я только не делала за свои двадцать с хвостиком, в какие передряги не попадала, но такое со мной происходит впервые… Ооо дааа, я в гробу, уже с пол часа обжимаюсь с Матушкой! А знаете почему? Потому что не смогла убедить Астрид в том, что у Цицерона есть привычка унылыми длинными вечерами мило болтать с Матерью Ночи. Крышак-то ведь подтекает! Но Астрид, твердо уверенная в правильности лишь своих и только своих мыслей, выворачивала мои доводы другой, удобной ей стороной. Мало того, упертая баба даже умудрилась убедить меня, прошедшую этот квест ещё в игре, что это предприятие очень важно и, вообще, имеет огромный смысл!

— Ты ведь заговоришь, когда будешь готова, правда? — прервал молчание полный надежды вопрос, который, более чем уверена, уже не раз задавался, — Правда же… О милая Мать Ночиии…
— Бедный Цицерон, — внезапно в голове легким ветерком прошелестели слова. От неожиданности и с перепугу, что меня спалили, я чуть не было не вскрикнула. Благо, быстро опомнилась, кому мог принадлежать этот мягкий ласковый голос.
— Дорогой мой Цицерон… Такой верный слуга… — с грустью медленно продолжала Мать, — Но он никогда не услышит мой голос. Ведь он не Слышащий…
— Ой, ну как же мне защитить тебя? — в отчаянии взревел Цицерон, измеряя шагами комнату, — Как нести твою волю, если ты ни с кем не говоришь? Ни с кем!
— Но я буду говорить. — возразила Мать Ночи, — Я буду говорить с тобой. Потому что ты — Слышащий. Да ты… ты, кто делит со мной мою железную гробницу, кто согревает мои древние кости. И я даю тебе задание — поехать в Волундруд. Поговорить с Амоном Мотьером.
Ааа, почему так сложнааа?! Почему такие названия трудные? Какие еще Мотьеры и Амоны? Нельзя было что ли Васей назвать? А Волундруд? Как такое можно было выдумать? Двемеры нервно курят в сторонке! К чему такие сложности? Ладно, побомбили и хватит. Все равно ничего не изменилось. Теперь бы не забыть эти названия.
Я стала мысленно повторять услышанное про себя.
Тем временем шаги не прекращали метаться из одного угла комнаты в другой.
— Никчемный Цицерон подвел тебя, — грустно, разочарованно бормотал шут, — Мы здесь уже целых две с лишним недели, а Слышащего так и не нашли. Ни признания, ни Слышащего — ничего… Бедный Цицерон просит прощения, милая Мать. Я пытался, я так старался! Но я не могу найти Слышащего…
— Скажи Цицерону, что время пришло. — вновь обратилась ко мне Мать после недорогого молчания, поторапливая, — Скажи ему те слова, что он ждал все эти годы. «Тьма наступает со смертью тишины»
Ну блииин! Я еще название места и имя заказчика не успела запомнить, а тут, до кучи, заставляют выучить и повторить слово в слово целую цитату. При том так мудрено сформулированную, что хрен с первого раза запомнишь! Вы издеваетесь?
Тут внезапно двери гробницы распахнулись. От неожиданности я чуть было не полетела на пол. Цицерон так и застыл с отвисшей челюстью и выражением крайней степени охренения.
Увы, немая сцена продолжалась недолго.
— Какая низость! — возопил Хранитель, — Осквернение! Измена и кощунство! Осквернена святость гроба Матери Ночи! Что ты делала с матерью? Объяснись немедля! Говори, червь!
— Волундруд. Мать. Наступает. Мотьер. — выпучив глаза с перепугу, я бормотала частички того, что еще плавало в сознании, на данный момент пребывающем в состоянии первичного бульона. Моя слабенькая операционная система, под давлением стремительно разворачивающихся событий, давала сбои, не справляясь с задачей одновременно сохранять самообладание и помнить сказанное Матерью, — Волундруд… Амон Мотьер…
— Ааа? — не понял Цицерон, — Что ты несешь?
— Смертью тишины…- ну ё-маё, уже начинала забывать! И за что меня бог наделил памятью, как у золотой рыбки? Эх, записать бы…
— Громче! — потребовал шут
— Тащи бумагу и ручку, — начала я раздражаться. И так еле удерживала в голове слова Матери, так ещё и его возгласы сильно мешали мыслительному процессу.
— Чтооо? — опешил Хранитель от такого хамства.
— Что-что? Слышащий я! А ты тащи ручку, будем волю Матери записывать. Совещание у нас было!
А вот это щас было зря…
— Слышащий? — меня грубо схватили за руку, рывком выволокли из саркофага и прижали к стене, — Слышащий говоришь?! Да как ты смеешь себя звать Слышащим? Знаешь, что я с такими самозванцами делал? Знаешь? Я их резал, резал одного за другим! Хочешь их судьбу повторить? Я это устрою! Запросто!
Блеснув серебряной гравировкой, у моего горла внезапно возникло искривлённое лезвие черного, как смоль, кинжала. Он не шутил, это было видно по глазам: в них читалась жестокость, перемешанная с безумным задором. Вот теперь я перепугалась не на шутку.
— Со смертью тьмы! Тишина! — зажмурившись так, что перед глазами замелькали цветные яркие молнии, завопила я, чувствуя как лезвие все сильнее прижимается к горлу. Господи, ну кто ж такие сложные формулировки ключевым фразам придумывает? Хрен выговоришь в чрезвычайной ситуации!
— Что ты сейчас сказала?
— Она говорила! Она сказала, что время пришло! Мать Ночи…
С пару секунд ничего не происходило. Лишь хватка шута потихоньку ослабевала. Когда меня наконец отпустили, и я смогла благополучно сползти по стенке на пол, я робко приоткрыла глаз
— Она… говорила? С тобой? Быть такого не может… Предательство… — схватившись за голову, отшатнулся Цицерон, ошарашенно глядя в пол и шепча одно и то же слово. — Предательство… Предательство и обман! — взмахнул он рукой, тыча в меня, заставляя сильнее вжиматься в стену, — Ты лжешь! Мать Ночи может говорить лишь со Слышащим! А Слышащего, — истерически рассмеялся шут, — Слышащего то нет!

— Так выходит, — скептично подняла бровь женщина, — Все это время сумасшедший говорил с этим (шепотом) трупом? И Мать Ночи, которая по всем легендам говорит лишь со Слышащим заговорила? Сейчас? С тобой?
Я кивнула.
Судя по лицу Главы сейчас для нее рухнули все представления, старательно создаваемые охваченным паранойей созданием.
— Ооо Ситис! И что же она сказала?
— Она отправила меня в какой-то Волундруд к какому-то Амону Мотьеру, если я не ошибаюсь… — покосилась я на мумию, словно надеясь, что она меня поправит.
— Амон Мотьер? — задумчиво переспросила Глава, — Понятия не имею, кто это. Но Волундруд… про него я слышала. И, пожалуй, я знаю, где это…
Я посмотрела на женщину с ожиданием последующих указаний, но та, погруженная в раздумья, все не подавала голоса.
— Выходит, мне следует выдвигаться? — не вытерпев затянувшегося молчанья, спросила я.
— Хмммм, нет. Нет! Слушай, я не знаю что тут происходит, но я пока еще твой начальник. Это понятно? Мать Ночи может и говорила с тобой, но я все ещё глава этой семьи. Я не позволю так просто лишить себя власти!
— Да не беспокойся ты так. — Попыталась я выкрутиться, — Не нужна мне никакая власть. Я вообще отдохнуть хотела.
Скрестив руки, нордка одарила меня взглядом в стиле «Сириозли?». Судя по этому выражению лица, смягчить ситуацию у меня не удалось.
— Ладно, — Глава жестом показала, что не желает больше ничего обсуждать, — Обговорим все позже, а пока я должна подумать над этим. Как отдохнешь, иди к Назиру. У него есть работа для тебя.

Дальше у меня было несколько дней отпуска, которые я провела в тренировках с Визарой и под конец которых я поучаствовала во всесемейном субботнике. Как водилось в убежище, последний день месяца был чистым. С объяснений Габриэллы, в этот день все убежище делили на сектора и распределяли их по членам. Кто-то отдраивал от жира кухню, кто-то убирался в ванной, кто-то в жилых помещениях, а кого-то ссылали в библиотеку, дышать пылью. В основном, людей распределяли по тем зонам, в которых они проводили больше времени, мол, вы там больше всех сорите, вам и убирать. Так что Назир сразу взял все что надо и, что-то бурча себе под нос, скрылся за поворотом на кухню. Увы, меня это правило обошло. Я до последнего надеялась, что меня направят в библиотеку, где я смогу создавать видимость усердной деятельности, каждые пять минут делая перерывы на чтение. Но Астрид сочла, что коль я теперь Слышащая, то мне и убираться в чертогах Матери Ночи, которые, к слову, до этого момента лет десять-двадцать никто даже не открывал. Прикинув, сколько времени займет уборка полуразрушенного святилища, я почувствовала резкую тягу к выполнению братского долга, то есть мне жутко захотелось выполнить пару-тройку контрактов.
Когда я, груженная швабрами и метелками, бряцая на ходу щетками в ведре, вломилась в храм, Цицерон только завершал ритуал «помазанья» тела Матери. На моё счастье, узнав, что на хрупкие плечи Слышащей взвалили такое серьезное и тяжелое дело, мужчина благородно вызвался мне помочь. Вместе мы подняли и вынесли из залы все разрушенные скамьи, привели в порядок оставшиеся целые, очистили от пыли и паутины стеллажи и проделали хренову тучу другой работы по реставрации помещения.
Пока мы работали, Цицерон не переставал ругаться на Астрид, мол, вместо того чтоб отправить Слышащего выполнять приказ, данный лично самой Матерью Ночи, она заставляет верхушку Тёмного Братства выполнять грязную работу. Своими постоянными упоминаниями о моей новой должности, он давил на больную мозоль.
— Мне как-то жутко неудобно быть Слышащим, — в конце концов не вытерпев, ляпнула я, — Слишком много чести на меня свалилось. Я все та же сестра Тёмного Братства коей была, я не требую какого-то особого отношения к себе. И это еще за верхушка такая?
— Что за глупости несет сестрица? –остановил Цицерон яростное махание тряпкой, — Неужели ей неизвестно о иерархии братства? Слышащий — высшая сила Тёмного Братства после Матери Ночи, больший перст, возглавлявший Черную Руку. По крайней мере так было раньше…
— Раньше, но не сейчас же, — опять на эмоциях брякнула я глупость, о чем тут же пожалела.
— Похоже, сестрица пока еще слишком юна, чтобы понять весь этот сложный механизм, — усмехнулся шут, но глаза его были далеко не веселы. Почему-то сейчас я почувствовала себя на месте Астрид, — Традиции Тёмного Братства… Они почитались на протяжении многих веков, позволяли нашей организации быть незримой угрозой, тёмным покровом, нависающим над всем Тамриэлем! На Братство охотились, неоднократно, но мы умудрялись выскользнуть из самой опасной передряги и мстили! Всегдааа мстили обидчикам! Нас боялись, ибо мы были ведомы рукой самого Отца Ужаса, волей Матери Ночи и голосом Слышащего, передающего ее слова. А что сейчас? По улицам шныряют доносчики, выясняют, где кто совершил тёмное таинство! Более чем уверен, они часто руководствуются лишь слухами. И думаешь их информация достоверна? Думаешь они способны найти всех, кто совершил обряд? Представь, сколько молитв слышит Мать ежедневно, сколько контрактов подписано кровью, но так и не было выполнено. И это только в этой провинции. В других Тёмное Братство уже давно забыли! А почему? Да все по этой же причине! Многие разуверовали в силу Братства, в нашу преданность Бездне, а многие так и вообще считают, что нас вырезали. Мы в самом настоящем упадке! И вот, когда я принес самое ценное — тело самой Матери Ночи, посредника Ситиса, ключ к восстановлению устрашающего имени Братства, что они сделали? Они отвернулись от традиций! Им понравилась жизнь самой обычной банды наемников, что лишь прикрываются именем великой организации! Какой позор!
«Эта тирада из разряда „накипело“ вряд ли к чему хорошему приведет», — отметила я про себя, наблюдая за полетами тряпки в руках импульсивного имперца, — «Уж слишком громко он об этом говорит. Как бы кто не услышал. По-хорошему, надо б тему-то сменить…».
— Цицерон, ведь ты хотел стать Слышащим?
— А? — занесенная в очередном порыве, тряпка застыла в воздухе. Шут недоуменно посмотрел на меня. — О ну да. да… хотел… Ну как хотел? Проообовал. Я на протяжении нескольких лет пробовал слушать… Старааался, напрягал слух, пытался услышать в гробовой тишине ласковый голос, что упоминался в книгах. Но Мать Ночи… Она никогда не говорила с бедным Цицероном. Зато Цицерон начал слышать другие звуки. О дааа, другие… Ведь тишина. Она. она просто сводит с ума! … — нервно, с горечью в голосе, хихикнул шут. Но заметив мое напряженное лицо, отмахнулся, будто все вышесказанное было сущим пустяком, — Ооо, не стоит заострять на этом внимание. Это было раньше. Сейчас всеее не так. Теперь ты — Слышащая,​ и Мать Ночи избрала тебя не случайно. Наверняка…
«Ооо да, умеешь ты подбодрить…» — криво улыбнулась я.
— Слышащий избран и многолетние поиски завершены! Цицерон с нетерпением ждал этого момента. Теперь можно спокойно продолжать заботиться о теле Матери Ночи, сохранять его для того, чтоб Слышащий нес волю Ситиса. Дааа… Теперь Цицерон будет счастливым Хранителем… — как-то грустно протянул шут, возвращаясь к уборке.
Тон, с которым Хранитель произнес последние слова, уж как-то сильно отпечатался у меня в памяти. Было видно, что эти слова — лишь попытка принять реальность такой, какая есть, но эта попытка не была способна скрыть внутреннюю обиду. Похоже, Цицерона очень беспокоила мысль, что вместо долгожданной должности ему придется влачить остаток жизни хранителем безмолвного трупа. Но он не смел возмущаться, ибо забота о священных мощах — величайшая честь, которой может быть награжден обычный рядовой Брат. Вот только честью это было раньше… Эх, зря я вообще эту тему завела. И самой стало как-то тягостно. Будто живу чужую жизнь.
Чтоб хоть как-то развеять неловкую атмосферу, я начала совершенно отстранённый разговор, который тут же с радостью подхватил шут.
В общем, разболтавшись, Цицерон проговорился, что глава на него тоже повесила уборку и при том не одной комнатки, а всего крыла. Исходя из масштабов работы, невольно посещала мысль, что это было очередным мелким проявлением личной неприязни Астрид к Хранителю. Шут всячески уверял, что справится сам, но я просто не могла не отблагодарить его, потому настояла на своей помощи. Так что после того как титаническими усилиями был наведен марафет, достойный святилища Матери, мы плавно перешли убирать коридоры.
.....
Работы в коридоре было не так много, так что управились мы быстро. Комнату Бабетты, что по факту входила в назначенное к уборке крыло, по настоянию Не-дитя мы обошли стороной. Переживать особо не стали, сгребли все моющие средства и отправились последнюю инстанцию — обитель Цицерона.
— Однако, какой срач развел… — присвистнула я, когда мы-таки добрались до его берлоги.
— Что ты, Слышащая, — замахал руками шут, — Эта комната Цицерону досталась уже в таком состоянии. Нашего с мамочкой приезда ждали с таким нетерпением, что даже не удосужились подготовить комнат. Нет, не подумай, я совершенно не привередничаю, мне излишеств не надо. Скромному Цицерону все равно где жить: выделите ему хоть лавку, он и ей будет безмерно рад. Но то, что святилище досталось Матери в таком состоянии — это просто вопиющее неуважение!
— А самому убираться — гордость не позволяет? — ехидно спросила я, на что получила ответ в виде хитрой такой лыбы, — Эх, капрала Леви на тебя нет!
Может быть Хранитель и собирался спросить, кто такой капрал Леви, однако в следующую секунду стал свидетелем картины, выбившей из головы предыдущий вопрос.
— А что делает Слышащая? — приподнял бровь в недоумении шут, наблюдая, как я барабаню ложками по столу.
— Как что? Мистера Пропера вызываю! Ибо нам вдвоём тут вряд ли удастся справиться.
— А это ещё кто?
— Ооо, это могущественный дух-покровитель домохозяек, находится в подчинении у самого великого и ужасного Мой-до-дыра! А он, — подняла я палец вверх, опережая дальнейшие расспросы, — один из неизвестных генералов порядка самого Джиггалага.
По скривленному лицу Цицерона я поняла, что моя изощренная ложь как-то не зашла и была воспринята, скорее, как бред сумасшедшего, а не как неоспоримый факт.
— Ну о дэйдра то ты слышал? — спросила я в надежде хоть как-то оправдаться и вернуть себе титул адекватного человека, — Ну так вот, Джиггалаг — малоизвестный семнадцатый даэдрический лорд, чья сфера - порядок. Так же является антиподом, полной противоположностью наиболее знаменитого даэдрического принца безумия, известного под именем Шеогорат. Ну что, понял? Э-эй, ты меня вообще слышишь?
Однако связь была утеряна. Отстранённый взгляд в стену гласил о том, что операционная система шута претерпевала информационную атаку. Пожалуй, стоит меньше шутить подобным образом. Не та аудитория. Здесь такой юмор не ценят.
Так как ритуал призыва не удался, пришлось наводить порядок в одиночку с Цицероном. Пожалуй, работы предстояло не меньше чем в святилище Матери. Тут было столько ненужных вещей, словно до Цицерона комнату обосновала бабка-клептоманка. Судя по количеству оружия на квадратный метр и бытового хлама, комната ранее вообще не была жилой и использовалась, скорее, как подсобка.

— Ооо, а вот и ты! — воскликнул Назир, когда я спустилась в столовую, — Как всегда вовремя. Для тебя тут дельце появилось.
— Слышащий не должен ходить на задания, если только они не исходят из воли самой Матери! — внезапно обхватил меня Цицерон, отстаивая у рейдгарда, — Не дай Ситис, умрёт! Что тогда делать будете?
— Жить как и раньше, — пожал плечами алик’рец.