...
Перелом в моей судьбе произошел в конце 1980 года. Оборонный отдел Обкома партии обратился в Университет за помощью в освоении цифровой вычислительной техники. Не только мой отец не мог понять, как это работает, хотя прошло уже 20 лет. Они работали не просто архаично, а как-то по-древнему, совершенно на коленке. На тумблерах, в двоичных кодах, на перфокартах.

Был такой знаменитый заказ «Кавказ»-1 — правительственная междугородная связь. Тогда это было совершенно секретно, сейчас уже опубликовано. Его делали 15 лет, не могли закончить и вот поручили нам помогать. Там сменили главного конструктора, куча людей работала. Мы добились технологического прорыва и через два года с нашей помощью заказ сдали. Правда, за 17 лет он уже безнадежно устарел.
...
Тягостные воспоминания, и самое противное, мы работали на вонючих военных машинах. УК1010, СУВК СС, СУВК СМ. «Нева», сделанная в Киеве — самая отвратительная. Все они выдерживали тряску, сушку, броски напряжения. Хорошее железо, только для них нельзя было программировать.

Вот «Нева», например. Для нее руками-то невозможно программировать, а делать транслятор вообще сдохнешь. Мы сделали штук 15-20 кросс-трансляторов — это был элемент нашей технологии, чтобы уйти от этих военных машин. Работаем на ЕС ЭВМ, потом перегружаем кросс-транслятором в код другой машины, переходим на нее. Это тоже было большим продвижением, которое мы внесли.
...
В 1984 году в Москве состоялась выставка «ЭВМ в Советской армии». Я, естественно, приехал. Там было представлено более 200 типов ЭВМ, не считая мелких брызгов. А что такое 200 ЭВМ? Это 200 операционных систем, 200 комплектов ЗИП — запасных изделий и приборов. Иными словами, расточительство. В Америке тогда была одна стандартная оборонная машина — Interdata 8/32. Одна! И один базовый язык — Ада. А у богатого Советского Союза 200 машин, и попробуй кому-нибудь возрази. Я несколько раз выступал в оборонном отделе ЦК КПСС в Москве: «Давайте сделаем одну машину». «Андрей, не лезь», — отвечали мне вежливо, но твердо.

Была «Броня» — базовая телефонная станция Советской армии. В ней три машины разных. Одна для коммутации, другая для управления сетью, третья для работы с оператором. С разными системами команд, с разными операционными системами, три комплекта офицеров надо, чтобы обслуживали. Тысяча номеров всего-то — маленькая станция! Три ЭВМ — куда это годится? И когда я пытался ругаться, мне снова говорили: не лезь.
...
Тогда деньгами расплачиваться было нельзя — могли посадить. Но можно было получить «борзыми щенками». Коля Фоминых, мой подчиненный и ученик, съездит в главный военно-морской штаб, почитает им лекции, научит пользоваться автокодом и привезет бумажку на получение еще одной ЕС ЭВМ. В результате лаборатория системного программирования, которой я к тому времени уже командовал, была богаче, чем вычислительный центр всего Университета.
...
«Эльбрус» мы очень любили. Наш завкафедрой Лавров, который когда-то работал в институте Королева и рассчитывал траекторию полета Гагарина, называл ЕС ЭВМ «цельносоздранной» машиной. Она ворованная, а «Эльбрус» — оригинальная. И весь Матмех, все лаборатории за 3 млн рублей (огромные деньги!) делали пакеты прикладных программ для этой новой голой машины. Я процессом руководил.
...
За то, что мы много сделали для «Эльбруса», нам дали фонд на получение этой машины — другим способом ее было не получить. Я был очень горд, потому что это самая мощная машина в СССР. Помещение — зал 500 метров, градирня — бетонный пруд для хранения воды. Выкопали, все сделали. Потом два наших инженера съездили в Москву на завод счетно-аналитических машин, где «Эльбрусы» делались, и вернувшись, сказали: «Мы сопровождать такую машину не можем». Оказалось, к обслуживанию предъявляются какие-то дикие требования. Точных цифр не помню, но по влажности, например, если чуть более сухой воздух, будут проскакивать искры, и платы сгорят. Если чуть более влажный, появятся капельки, которые попадут на раскаленную плату, и она тоже сгорит. То есть «Эльбрус» можно эксплуатировать, если у тебя есть полк солдат. В условиях Ленинградского университета это немыслимо. Я пытался орать, махать кулаками. Представляете, какая это честь — быть единственной открытой организацией в СССР, у которой есть «Эльбрус»! Я ее заработал. Но потом, разобравшись, мы все поняли и отказались от поставки.
...