#доброобзор
#Кинктобер читает, пылая щеками.

А там остров, море
И двое в объятьях сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Вот Феликс за дверью
Готов не себе подарить наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

А вот Аренор,
Что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

И снова наш Феликс,
Ему твердо сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Теперь ароматы
Мы вспомним чисты, сладковаты,
Духи Гермионы
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Голубенький бантик
Спасет, и профессор предвзятый
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Вот нос,
Что пахнет так чуждо и странно,
Но он на лице, таком к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Вот двое,
Трофеи мешками гребут неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

А Перси
Все делает честно и верно,
Но Пенни расстроена им беспредельно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Теперь новый ключ, он кусает до боли,
О чувствах забыть никогда не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Лис хитрый
Крольчиху за ушко кусает до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Вот сыщик,
Кусает за сердце его то прекрасное чувство,
Что заняло сердце, которое вовсе не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Демон гоняет с души любовную прелесть,
А Фушигуро покажет великую смелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Розовый ключ
Открывает широкие двери,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Гарри
Забудет плохое, цвет розы полюбит,
С Тонкс он сольется в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Снейп
Гонит Амбридж, того он не знает,
Что цвет любви его за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Джинни
Прекрасная в розовом цвете, так манит
Гарри уносит ее, им ничто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Розовый
Может быть связан и с болью, и с кровью,
Макс убегает, и Минну уводит с собою,
Цвета не видит, не его Джинни манит,
Джинни - для Гарри, и пусть им никто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Розовый -
Цвет не того, кто охвачен любовью,
В гневе Сукуна, счастье не взять ведь рукою,
Он исчезает, как Макс, что Минну уводит с собою,
Цвета не видит, не его Джинни манит,
Джинни - для Гарри, и пусть им никто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Крик раздается,
В нем счастье и горе таятся,
А может примета, что нужно расстаться.
Но не уйти от того, кто охвачен любовью,
В гневе Сукуна, счастье не взять ведь рукою,
Он исчезает, как Макс, что Минну уводит с собою,
Цвета не видит, не его Джинни манит,
Джинни - для Гарри, и пусть им никто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Крик чтоб из Юхана выдавить, надо стараться,
Крик, в котором и счастье, и горе таятся,
И розовый - цвет не того, кто охвачен любовью,
В гневе Сукуна, счастье не взять ведь рукою,
Он исчезает, как Макс, что Минну уводит с собою,
Цвета не видит, не его Джинни манит,
Джинни - для Гарри, и пусть им никто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Вскрикнет Сукуна - кричи не кричи, виноват ты,
Демон любовью пытает, охваченный страстью
Учится пусть, не кричит, потому что стараться
Надо. чтоб Юхан кричал (и не демону точно),
Крик, в котором и счастье, и горе таятся,
И розовый - цвет не того, кто охвачен любовью,
В гневе Сукуна, счастье не взять ведь рукою,
Он исчезает, как Макс, что Минну уводит с собою,
Цвета не видит, не его Джинни манит,
Джинни - для Гарри, и пусть им никто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Крик
На спасенье зовет, но спасатель ведь тоже
Сам не помощник себе - лучший друг пусть поможет,
Пусть Демон любовью пытает, охваченный страстью
Учится пусть, не кричит, потому что стараться
Надо. чтоб Юхан кричал (и не демону точно),
Крик, в котором и счастье, и горе таятся,
И розовый - цвет не того, кто охвачен любовью,
В гневе Сукуна, счастье не взять ведь рукою,
Он исчезает, как Макс, что Минну уводит с собою,
Цвета не видит, не его Джинни манит,
Джинни - для Гарри, и пусть им никто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.

Страсти все больше,
И всех вдохновение гложет,
Художник, писатель творят все кинки неустанно,
Отзыв пиши, слово лучше молчанья и крика,
Только в одном не помощник себе - лучший друг пусть поможет,
Пусть Демон любовью пытает, охваченный страстью
Учится пусть, не кричит, потому что стараться
Надо. чтоб Юхан кричал (и не демону точно),
Крик, в котором и счастье, и горе таятся,
И розовый - цвет не того, кто охвачен любовью,
В гневе Сукуна, счастье не взять ведь рукою,
Он исчезает, как Макс, что Минну уводит с собою,
Цвета не видит, не его Джинни манит,
Джинни - для Гарри, и пусть им никто не мешает,
Как Снейпу, которого чувство любви за углом поджидает,
И пусть пока он плюется, цвет розы полюбит,
Как Гарри, который слился с Тонкс в любви поцелуе,
Плохое хорошему в розовом место уступит,
Чтобы любовь догнала всех не только в постели,
Пусть демон гоняет с души любовную прелесть,
Его Фушигуро догонит, покажет умелость,
И загорятся меж ними прекрасные чувства,
Как у тех сыщиков, в сердце которых не пусто,
Как у того, кто крольчиху кусает за ушко до боли,
Как ключ, что о чувствах забыть не позволит,
В отличие от Перси, кто все делает честно и верно,
Похож он на тех, кто трофеи гребет неустанно,
И не понимают, как нужен бывает один запах странный,
От носа на милом лице, к поцелуям желанном,
Какое во сне не увидит профессор предвзятый,
Себе сохранит все духи, что чисты, сладковаты,
И мысли, в нагрузку которые Феликсу сели на шею,
И не отпустят, как Аренор, что Катраса ломает барьеры,
Она посильнее, чем Феликс, который дарил не себе наслажденье,
Он мокрый, как двое, как те, что сплелись над волнами,
Смутили они доброобзор,
Что Кинктобер читает, пылая щеками.