"Помню, я однажды отправился в Британский музей почитать о способах
лечения какой-то пустяковой болезни, которой я захворал, - кажется, это
была сенная лихорадка. Я выписал нужную книгу и прочитал все, что мне
требовалось; потом, задумавшись, я машинально перевернул несколько страниц
и начал изучать всевозможные недуги. Я забыл, как называлась первая
болезнь, на которую я наткнулся, - какой-то ужасный бич, насколько помню, -
но не успел я и наполовину просмотреть список предварительных симптомов,
как у меня возникло убеждение, что я схватил эту болезнь.
Я просидел некоторое время, застыв от ужаса, потом с равнодушием
отчаяния снова начал перелистывать страницы. Я дошел до брюшного тифа,
прочитал симптомы и обнаружил, что я болен брюшным тифом, - болен уже
несколько месяцев, сам того не ведая. Мне захотелось узнать, чем я еще
болен. Я прочитал о пляске святого Витта и узнал, как и следовало ожидать,
что болен этой болезнью. Заинтересовавшись своим состоянием, я решил
исследовать его основательно и стал читать в алфавитном порядке. Я прочитал
про атаксию и узнал, что недавно заболел ею и что острый период наступит
недели через две. Брайтовой болезнью я страдал, к счастью, в легкой форме
и, следовательно, мог еще прожить многие годы. У меня был дифтерит с
серьезными осложнениями, а холерой я, по-видимому, болен с раннего детства.
Я добросовестно проработал все двадцать шесть букв алфавита и
убедился, что единственная болезнь, которой у меня нет, - это воспаление
коленной чашечки.
Сначала я немного огорчился - это показалось мне незаслуженной обидой.
Почему у меня нет воспаления коленной чашечки? Чем объяснить такую
несправедливость? Но вскоре менее хищные чувства взяли верх. Я подумал о
том, что у меня есть все другие болезни, известные в медицине, стал менее
жадным и решил обойтись без воспаления коленной чашечки. Подагра в самой
зловредной форме поразила меня без моего ведома, а общим предрасположением
к инфекции я, по-видимому, страдал с отроческих лет. Это была последняя
болезнь в лечебнике, и я решил, что все остальное у меня в порядке.

Я сидел и размышлял. Я думал о том, какой интерес я представляю с
медицинской точки зрения, каким приобретением я был бы для аудитории.
Студентам не было бы нужды "обходить клиники". Я один представлял собой
целую клинику. Им достаточно было бы обойти вокруг меня и затем получить
свои дипломы.
Потом я решил узнать, долго ли я проживу. Я попробовал себя
обследовать. Я пощупал свой пульс. Сначала я совсем не мог найти пульса.
Потом внезапно он начал биться. Я вынул часы и стал считать. Я насчитал сто
сорок семь ударов в минуту. Я попытался найти свое сердце. Я не мог найти у
себя сердца. Оно перестало биться. Теперь-то я полагаю, что оно все время
оставалось на своем месте и билось, но объяснить, в чем дело, я не могу. Я
похлопал себя спереди, начиная с того, что я называю талией, до головы и
немного захватил бока и часть спины, но ничего не услышал и не
почувствовал. Я попробовал показать себе язык. Я высунул его как можно
дальше и зажмурил один глаз, чтобы глядеть на него другим. Я увидел лишь
самый кончик языка, и единственное, что это мне дало, была еще большая
уверенность, что у меня скарлатина.
Счастливым, здоровым человеком вошел я в эту читальню, а вышел из нее
разбитым инвалидом.
Я отправился к своему врачу. Это мой старый товарищ, и когда мне
кажется, что я болен, он щупает мне пульс, смотрит мой язык и разговаривает
со мной о погоде, - все, конечно, даром. Я решил, что сделаю доброе дело,
если пойду к нему сейчас. "Все, что нужно врачу, - подумал я, - это иметь
практику. Он будет иметь меня. Он получит от меня больше практики, чем от
тысячи семисот обычных, рядовых больных с одной или двумя болезнями".
Итак, я прямо направился к нему. Он спросил:
- Ну, чем же ты болен?
Я ответил:
- Я не стану отнимать у тебя время, милый мой, рассказывая о том, чем
я болен. Жизнь коротка, и ты можешь умереть раньше, чем я кончу. Но я скажу
тебе, чем я не болен. У меня нет воспаления коленной чашечки. Почему у меня
нет воспаления коленной чашечки, я сказать не могу, но факт остается
фактом,- этой болезни у меня нет. Зато все остальные болезни у меня есть.
И я рассказал ему, как мне удалось это обнаружить.
Тогда он расстегнул меня и осмотрел сверху донизу, потом взял меня за
руку и ударил в грудь, когда я меньше всего этого ожидал, - довольно-таки
подлая выходка, по моему мнению, - и вдобавок боднул меня головой. Затем он
сел, написал рецепт, сложил его и отдал мне. Я положил рецепт в карман и
ушел.
Я не развертывал рецепта. Я отнес его в ближайшую аптеку и подал.
Аптекарь прочитал рецепт и отдал мне его обратно. Он сказал, что не держит
таких вещей.
Я сказал:
- Вы аптекарь?
Он сказал:
- Я аптекарь. Если бы я совмещал в себе универсальный магазин и
семейный пансион, то мог бы услужить вам. Но, будучи всего лишь аптекарем,
я в затруднении.
Я прочитал рецепт. Он гласил:

"1 фунтовый бифштекс и
1 пинта горького пива
каждые 6 часов.
1 десятимильная прогулка
ежедневно по утрам.
1 кровать
ровно в 11 ч. вечера.
И не забивать себе голову вещами,
которых не понимаешь".

Я последовал этим указаниям с тем счастливым результатом,- если
говорить за себя,- что моя жизнь была спасена и я до сих пор жив.
Теперь же, возвращаясь к проспекту о пилюлях, у меня несомненно были
все симптомы болезни печени, главный из которых - "общее нерасположение ко
всякого рода труду".
Сколько я перестрадал в этом смысле, не расскажешь словами! С самого
раннего детства я был мучеником. В отроческом возрасте эта болезнь не
покидала меня ни на один день. Никто не знал тогда, что все дело в печени.
Медицинской науке многое в то время было еще неизвестно, и мой недуг
приписывали лености.
- ...Эй ты, чертенок, - говорили мне, - встань и займись чем-нибудь,
что ли!
Никто, конечно, не знал, что я нездоров.
Мне не давали пилюль, мне давали подзатыльники. И, как это ни
покажется странным, эти подзатыльники часто излечивали меня на время. Я
знаю, что один подзатыльник лучше действовал на мою печень и сильнее
побуждал меня сразу же, не теряя времени, встать и сделать то, что нужно,
чем целая коробка пилюль. Так часто бывает - простые старомодные средства
сплошь и рядом оказываются более действительными, чем целый аптекарский
арсенал". (Джером К. Джером)