#упрт #бессмыслица #абсурдизм

    На экране устройства медленно возникали странные символы. Символы, значения коих никто из политиков и военных, присутствующих в главном зале, не понимал до конца.
    Окоззи Бланко прикусил щёку. Его бил липкий ужас, переходящий стремительно в пароксизм паники. Почему именно он приподнял тот проклятый источник ультракоротких волн в предыдущую пятницу? Он мог, вполне мог ведь остаться дома в тот день и играть сам с собою в стрип-покер.
    Это было не единственным мучающим его вопросом.
    Почему буквы, которые мы используем, именно такие, какими мы используем их? Мы привыкли к ним как к спущенной сверху данности, а чуть отличающиеся буквы по типу греческих уже кажутся современному европейцу аномалией — Зловещей Долиной. Но не значит ли это, что если бы Эллада победила Рим в стратегической перспективе, то сейчас нам казалось бы наоборот? Или есть всё-таки объективные законы эргономичности букв, по которым литеры греков — слишком «длинны» и обречены были на поражение?
    «Но где гарантия, что используемые нами ныне буквы — верх эргономики? — думал отчаянно Окоззи, в ледяном поту наблюдая, как на красном табло сменяются одна другой цифры. — Пробовал ли кто-то — на компьютере или как-то ещё — рассчитать более эргономичную модель?»
    Сочетания линий и углов, которые будут быстрее распознаваться и которые будет легче выводить. Которые будут не так зависеть от почерка. Эволюция мемов уже сделала всё возможное здесь — или путь только начинается?
    Главное препятствие здесь, как осознавал Бланко, вовсе не в технических мощностях компьютеров. Главное препятствие — человеческая инертность.
    Мы не можем подстроить календарь и часы под более удобную десятичную систему — хотя способы давно разработаны, но слишком много документов пришлось бы переписывать и слишком много умов переучивать. Мы не можем переучить всех с естественных человеческих языков на какой-нибудь эсперанто — хотя выгоды очевидны, но языковый барьер пересечь не легче, чем географический.
    Подумав об эсперанто, Окоззи недовольно поморщился. «Крышечки над буквами я бы всё же убрал».
    Буквы.
    Они часть нашего сознания и подсознания. Часть нашей прошивки. Можно ли думать, что кто-то осмелится подменить сам базис нашего естества?
    Кто знает, не состоим ли мы сами из них.
    Одна из не дающих покоя философам уже сотню лет древних загадок — это загадка квалиа, загадка природы ощущений.
    Собственную глазную сетчатку ты никогда не увидишь — хотя некоторые скажут, что, наоборот, мы всю жизнь видим лишь только её. Если твоё ощущение красного цвета — это на самом деле «энтрадиолус», «нисходящая астральная эманация божественного абсолюта» или «F-образная комбинация нейронов», тебе в глубине души это ничего не скажет.
    Потому что ты познаёшь ощущения с помощью ощущений. Потому что когда энтрадиолус смотрит на энтрадиолус — или когда нейроны смотрят на нейроны — твой взгляд на нить нейронов рождает лишь ещё одну нить нейронов.
    Ты можешь просто постулировать «нейроны такой-то формы тождественны чувству кислого». Прыжок веры своего рода. Но чтобы доказать это — обосновать — требуется некий выход за рамки системы.
    И тут возникает проблема.
    «Хорошо, хорошо, допустим, наши ощущения — нейронные связи определённой формы. Вернее — не будем углеродно-водными шовинистами — причинно-следственные связи определённой топологической конфигурации. Но почему они, их чувственная суть для себя, их душа, если угодно, так чётко синхронизирована с тем, что они фактически делают?»
    Ну, то есть — почему мы не можем себя ощущать четырёхмерным китом, плавающим по аммиачному океану? Будучи при этом вполне обычными людьми, уплетающими жареную картошку.
    Потому что эволюция отбраковала носителей ложных квалиа?
    Но здесь-то и возникает страшный мистический нюанс. Эволюция не знает ничего о Правде — она отбраковывает лишь отстающее в размножении. Из всех систем квалиа эволюция должна была поощрить наиболее способные к размножению — но не наиболее истинные.
    «В чём проблема? — спросит человек с улицы. — Если ощущения практически нам помогают в результате по жизни, то не всё ли равно?»
    Окоззи Бланко не знал, как это сформулировать.
    Тут надо быть фантастом.
    Обычный человек с улицы не может себе представить, как ощущения могут помогать нам в биологических целях и в то же время обманывать — и чтобы это было впридачу ещё и страшно. Самое большее, что может вообразить себе человек в плане подобной подмены, — это «замену красного цвета на синий, а синего обратно на красный», которая реально на деле ничего бы не изменила и в философском плане была бы бессмысленна.
    Но что, если за пределами твоих лично ощущений, мой друг, твоего узенького кружочка квалиа, на самом деле находятся ангелы, черти и Ктулху с Ньярлатотепом? А всё известное тебе о Земле, человечестве и даже его предыстории — просто «эволюционно отобранная схема квалиа»?
    Отобранная лично для тебя, заметим. Другие же — включая и твоего соседа за стенкой! — могут не знать ничего о Земле, Бритни Спирс и даже вкусе сахара.
    Развитие мозга во многом индивидуально. Если верить нейрофизиологам, то при созревании мозга младенца там ведутся чуть ли не звёздные войны меж клетками. С чего же мы взяли тогда, интересно, что эволюция выдаёт нам всем одинаковые шаблоны квалиа?
    Конечно, здесь есть замкнутый круг в рассуждениях.
    Ссылаясь на нейрофизиологов, я ссылаюсь на ту же картину реальности, на тот пакет квалиа, что пребывает предположительно в твоём, приятель, мозгу. Получается, я всё же верю в тождество пакетов квалиа у разных людей — как минимум хотя бы у нас двоих — или в их достаточную структурную близость?
    Странно было бы, ведь подумай, если бы ты в своей квалиа-иллюзорности читал «Томиннокеров» Кинга, а для самого Кинга в его квалиа-мире этот роман назывался бы «Спиритус ваукти» и был бы вообще не роман, а виноградная статуэтка. Ещё более странно было бы, если бы ты, обмениваясь комментариями о «Томминокерах» с другим читателем, для которого «Томминокеры» выглядят как изумрудный лифт, воспринимал его комментарии об отделке изумрудов лифта как литературные замечания об эпилоге, а он в свою очередь воспринимал бы твой отзыв о привычках героев как замечание о трещине на полу лифта, но при этом вы оба считали бы, что ведёте вполне осмысленный диалог.
    Так что же получается — наши квалиасхемы всё же почти идентичны? По крайней мере, на достаточно высоком иерархическом уровне рассмотрения? Ну, как идентичны могут быть две буквы «А», из которых одна сплетена из сосисок, а другая начерчена углем на песке?
    Не обязательно.
    Есть один феноменальный процесс, по ходу которого человек точно так же способен вложить смысл в бессмысленный шум и превратить хаос в осмысленный диалог.
    Нет, речь не о гадании, не о религии и даже не о политике.
    О сне.
    Процессы в мозгу во время сна определённо более или менее хаотичны, но мы систематически лепим из них нечто осмысленное при восприятии сновидений. В нашем мозгу есть призма, превращающая Хаос в Порядок. Откуда она возникла и кто её в нас поставил, не совсем ясно, но кто сказал, что она не работает наяву?
    Вполне может быть, например, что все мы литературные персонажи.
    Как злосчастный Окоззи Бланко, придуманный только что кем-то, кого обуял ни с того ни с сего странный приступ графомании и абсурдизма.
    Красные цифры на индикаторах табло мигнули. Все в главном зале невольно расслабились, на некоторых лицах появились неуверенные улыбки.
    Пицца была готова.