#книги #русский_язык
Левонтина И.Б. Честное слово. М., 2021.
О разных явлениях в современной речи. Автор — с.н.с. Института русского языка РАН.

Употрeбление местоимения «такой»
В последнее время очень распространилось в необычной функции — для введения прямой речи, вместо речевого глагола или вместе с ним:
— Она такая: «А сколько вам лет?»
Или:
— А я такая говорю: «Я здесь останусь».
Но это не обязательно:
— Я такая сижу, книжку читаю.
В этом слове есть изобразительность, приглашение представить себе, как именно это выглядело, даже какое-то любование. Не знаю, может, кто-то и может сказать: «А она такая побледнела и мгновенно умерла» или «Я такой приставил ему нож к горлу», но обычно все же это слово попадается в легкомысленном девичьем щебетанье. Примеры показывают, что его можно встретить и в мужской речи, но больше оно все-таки женское.
Я бы сказала, что в сочетании «я такая» есть легкое жеманство и трогательный нарциссизм.

Слова-паразиты
Наша обычная речь — спонтанная. Мы одновременно говорим и думаем. Человек не всегда успевает сформулировать свою мысль, ему приходится останавливаться, чтобы подумать или подыскать подходящее слово. Конечно, вы можете замолчать и держать паузу до тех пор, пока не придумаете абсолютно гладкую фразу. Но тогда собеседник будет сомневаться: то ли вы все еще формулируете, то ли уже заснули или отвлеклись. Вот тут и приходят на помощь всевозможные э-э-э, мэ-э-э, ну, это и так далее. Это своего рода сигналы: я здесь, я на связи, сейчас уже скажу, ждите ответа. Кроме того, в режиме цейтнота не всегда удается найти точное слово и приходится удовлетворяться более или менее подходящим. Многие слова-паразиты: вроде, типа, как бы и так далее — имеют именно такую функцию: мол, слово, может, и не совсем то, но другое что-то пока в голову не приходит.
Соответственно, наличие в речи слов-паразитов — это своего рода знак естественности, неподготовленности речи. У Грибоедова о Чацком: «И говорит как пишет!» — но хорошо ли принимаются его пламенные монологи?
Часто собеседник гораздо лучше воспринимает вас, если вы прямо на его глазах и вместе с ним формулируете мысль, ищете слово. Этот эффект знаком любому преподавателю. Бывает, объясняешь что-то, что объяснял уже тысячу раз, и точно знаешь, что надо сказать и какими словами. Но если просто отбарабанить готовый текст, никто ничего не усвоит. Гораздо лучше, если слегка имитировать спонтанность: остановиться, призадуматься, как бы поискать слово: ученик тогда будет думать вместе с вами, тоже искать это слово — и поймет и запомнит вашу мысль гораздо лучше.
Выбор слова-затычки тоже не совсем случаен. Например, тот, кто через слово говорит «это», — человек, которому вообще каждое слово дается с трудом, тугодум, или, как теперь говорят, «тормоз».
Напротив, «так сказать» — точнее обычно «тскать» — часто говорят люди, которые за словом в карман не лезут, говорят очень быстро и с помощью этого «тскать» пытаются расчленить свою речь на отрезки, чтобы облегчить слушателю понимание.
Особая история со словом «как бы». Оно приобрело популярность в позднесоветский период как интеллигентское словцо. Первоначально в нем была даже некоторая фронда, поскольку постоянное «как бы» означало демонстративный отказ от категоричности суждений, присущей официальным текстам. Не исключено, что мода на «как бы» тогда была связана с интересом интеллигенции к Достоевскому: известно, что «как бы» — одно из особенно любимых им слов. Потом, как это происходит со многими культурными явлениями, «как бы» опустилось в более низкие социальные слои, растеряв при этом большую часть своего содержания. Теперь вечное «как бы» стало проявлением простого жеманства. Характерно оно в основном для женской речи.
Другая, даже отчасти противоположная судьба у слова-паразита «типа». Мода на него пришла из речи братвы. Потом, однако, оно замелькало и в речи интеллигенции, потеснив утратившее свое обаяние «как бы». В последнее время у «типа» наметилась и новая функция — показателя пересказа чужой речи (подобного «мол»):
— Он говорит, что не приедет, типа теща заболела.

«Войти в интернет» или «выйти в интернет»?
Действительно, когда мы говорим «выйти», а когда «войти»?
«Выйти» значит переместиться из замкнутого пространства в более открытое. Можно «выйти» из комнаты в коридор или со двора на улицу, но нельзя «выйти» из коридора в комнату или с улицы во двор. При этом различия между более замкнутыми и менее замкнутыми (более открытыми) пространствами, по-видимому, объективны: в более замкнутых пространствах меньше возможностей входа и выхода и больше препятствий для перемещения («вышел» из леса на поляну, но не «вышел» с поляны в лес).
Ну а «войти» — естественно, наоборот. В кладовку, в ванную, в спальню всегда «входят», тогда как на сцену, на крышу, на балкон — всегда «выходят».
Интересно при этом, что есть помещения, в которые можно и «выйти» и «войти». Например, можно «выйти в гостиную» или «войти в гостиную». «Войти в гостиную» значит просто переместиться в помещение. «Выйти в гостиную» значит сделать себя доступным для общения с гостями. Нельзя «выйти» в пустую гостиную, в которой нет людей, — в пустую гостиную «входят». Официант с подносом не может «выйти» в гостиную — он «входит» в гостиную.
Примерно так же обстоит дело и с интернетом. Очевидно, сочетаниям выйти в интернет и войти в интернет соответствуют несколько разные картинки. Когда говорят «выйти в интернет», имеют в виду, что Всемирная сеть — это огромный мир, на просторы которого человек и выходит из своего узкого мирка. Возможно, даже не имея определенной цели. Когда же говорят «войти в интернет», скорее имеют в виду, что интернет — нечто вроде большой виртуальной библиотеки, в которую человек входит, чтобы найти там нужную информацию.

Цитаты с неожиданным воздействием
Иногда любовь к цитатам приводит к разнообразным казусам.
Вот недоброй памяти АО МММ. Его рекламный слоган звучал красиво: «Из тени в свет перелетая…»
А когда пирамида АО рухнула, некоторые разоренные вкладчики догадались почитать стихотворение Арсения Тарковского «Бабочка в госпитальном саду», из которого эта строка. Там, в частности, написано:
Вот вам и «АО»…
Другая неувязочка с цитатой произошла, когда появилось черномырдинское движение «Наш дом — Россия». Поначалу оно вышло на выборы под лозунгом «Если дорог тебе твой дом» (и портрет задумчивого Черномырдина, сложившего руки масонским домиком). Авторы рекламной кампании явно слышали где-то эту цитату, но не удосужились узнать, откуда она. Скандал не замедлил разразиться: это начало хрестоматийного военного стихотворения К. Симонова с красноречивым названием «Убей его».
<Вот что бывает, когда имиджмейкеры, спичрайтеры и прочие люди с английскими названиями профессий не обладают хотя бы общими сведениями из отечественной словесности. Или хотя бы достаточным количеством мозгов, чтобы проверить источник цитаты…>

Русское «нет»
Самая, пожалуй, забавная особенность, которая больше всего бросается в глаза (вернее, в уши) иностранцам, — наше обыкновение говорить «нет» в подтверждающем смысле.
— Почему ты не сдал работу вовремя? Нет, это просто дурь какая-то!
— Смотри! Наш сын убрал свою комнату. Нет, какой хороший мальчик!
— Мне нужно обязательно поесть. Я ведь только вечером окажусь дома. — Нет, правда. В поезде нормально не поешь.
Итак, парадоксальным образом русское отрицание «нет» часто используется для выражения энергичного согласия с собеседником. Этим «нет» человек как бы отрицает допустимость самого предположения, что он думает иначе. Кроме того, это «нет» можно связать с тем, что человек настолько согласен с собеседником, что торопится перeбить его, перехватить инициативу и высказаться.
А может быть, и наоборот. Вот человек возмущается:
— Какой дурак! Нет, ну какой дурак!
Без «нет» вторая фраза звучала бы не очень ловко. А с «нет» — хорошо. Просто человек уже сказал один раз: «Какой дурак!» — и вроде он уже высказался. Говорить второй раз то же самое как-то странно. А этим «нет» он первое высказывание как бы отменяет и получает санкцию выплеснуть свои эмоции еще раз. А вместе с тем сигнализирует собеседнику, что не готов передать ему слово, что еще не до конца самовыразился…

Похожие слова
По ТВ обсуждали искусство. Речь шла о 1970-х годах и одном левом (в эстетическом смысле) художнике. И вот Леонид Бажанов, руководитель Центра современного искусства, сказал:
— Ну разумеется, он был в конфликте с правозащитными организациями…
и тут же поправился:
— …то есть с правоохранительными органами.
Два таких похожих выражения: тут право- — и там право-, тут -защитный, там -охранительный — почти одно и то же, и один и тот же греческий корень в словах «орган» и «организация». А в сумме — вещи почти противоположные. И как досталось в свое время «правозащитным организациям» от «правоохранительных органов»!
Надо, впрочем, сказать, что фрагмент право- в словах «правоохранительный» и «правозащитный» имеет разный смысл. В слове «правоохранительный» имеется в виду право — право вообще, то есть закон, правопорядок. А в слове «правозащитный» — права отдельного человека.

Ведущий ТВ-Новостей в Прощеное воскресенье говорит:
— Если кто-то еще не успел извиниться перед своими близкими…
«Извинить» и «простить» — это разные вещи. «Извинить» — более умственное, а зачастую и формальное, ритуальное действие. И обычно по достаточно конкретному поводу. «Простить» — это душевное движение. Не зря же говорят «простить всей душой / всем сердцем», «искренне простить». «Извинить» всей душой или всем сердцем невозможно, да и «искренне извинить» тоже. Извиняют иначе: взвесив все обстоятельства, сопоставив вину, принесенные извинения, понесенное наказание, приняв решение, что инцидент исчерпан.
Прощения можно просить и не будучи виноватым, можно просить прощения огульно — за все, в чем был и не был виноват. Прощение может быть длительным процессом, требующим душевной работы. Поэтому можно сказать «Я тебя давно простила», но едва ли — «Я тебя давно извинила». И наоборот, «Я тебя никогда не прощу» — это почти проклятие, а «Я тебя никогда не извиню» — довольно слабенькая угроза. Я уж не говорю о том, что от христианина трeбуется прощать. Извинять он, конечно, тоже может, но это вещь сугубо светская. У Блока:
Теперь представим себе, что Блок написал бы так:
Вот, скажем, случилась неприятность в отношениях между двумя странами — например, несознательные граждане побили окна в резиденции посла. Тогда властям следует принести официальные извинения. Но уж конечно, не «попросить прощения».
А вот другая ситуация. 25 августа 1991 года в Москве хоронили трех молодых людей, погибших при защите Белого дома. И Ельцин сказал тогда, обращаясь к родителям погибших: «Простите меня, вашего президента». Он просил прощения за то, что он не уберег их детей. Странно в этой ситуации было бы, если бы он сказал: извините, мол.

И как поразительно непохожи совершенно уже аналогичные по устройству русские слова горожанин, гражданин и мещанин!
Горожанин — просто житель города, и не более того.
Гражданин (образовано от неполногласной формы «город / град»)— слово с весьма бурной историей. Еще во времена Павла I высочайше предписывалось этого слова не употрeблять: за ним виделись отчетливые политические и даже революционные коннотации.
Мещанин (ср. польск.: miasto — «город») — у этого слова есть старое значение: человек, принадлежащий к городскому ремесленно-торговому слою населения (ниже купеческого). Оно нейтрально. Во втором же значении заключено романтическое презрение к пошлякам-обывателям.
Так что эти три слова разошлись весьма радикально, причем последние два стали едва ли не антонимами. У К.Ф.Рылеева:

Запятая, изменившая лозунг
Как-то в Госдуме шла дискуссия по вопросу о продаже земли в частную собственность. Коммунисты, позиция которых по этому вопросу очевидна, с утра прямо в зале заседаний развернули огромный, заранее заготовленный плакат. Текст был такой:
ПРОДАВАТЬ ЗЕМЛЮ, ЗНАЧИТ, ПРОДАВАТЬ РОДИНУ.
Вот только не нашлось там грамотея, который бы подсказал, что знаки препинания расставлены у них слегка неправильно. Авторы имели в виду, что продажа земли тождественна продаже родины. Подлежащее и сказуемое здесь выражены неопределенной формой глагола, и между ними стоит слово «значит». В этом случае необходимо поставить перед ним тире. Авторы же вместо этого выделили его запятыми, как вводное слово, по типу фраз: «Значит, так…», «А ты, значит, здесь работаешь». Но тогда прочесть плакат нужно совсем не с той интонацией, как это было задумано, а так, как бы размышляя:
«Продавать землю, значит. Продавать Родину».
Вроде как «Быть или не быть — вот в чем вопрос».

Социально-речевые маркеры
Как-то прозвучала в телевизоре забавная фразочка: «Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что, на мой взгляд…»
Оратор так увлекся фигурами скромности, что у него получилось, будто у человечества существует некое общее мнение о том, каков его, говорящего, взгляд на вещи. Не очень-то скромное предположение.
Тут столкнулись две противоположные идеи: ссылка на общее мнение и ссылка на свое мнение. Обе призваны как-то обезопасить говорящего, облегчить ему презентацию собственных соображений и оценок, но вместе дают комический эффект. Причем интересно, что обе эти идеи по-своему амбивалентны.
Ссылаясь на общее мнение, человек, с одной стороны, вроде как присваивает себе право говорить за многих, выдавая собственное мнение за уже утвержденное и одобренное другими. Но, с другой стороны, он при этом прячется за спины других людей, делая вид, что всего лишь транслирует чужое мнение, а значит, не особо за него и отвечает.
Однако и ссылка на свое мнение, с одной стороны, как-то снижает категоричность высказывания: имхо, мол, ручаться, конечно, не могу. С другой же — нескромно привлекает внимание к самому говорящему.
Разумеется, обе фигуры существуют в языке в разные эпохи. И всегда возможно их неловкое столкновение в одной фразе. Но для нашего времени такое нагромождение просто очень характерно. Дело в том, что совсем недавно основной полемической стратегией была ссылка на мнение коллектива. Аргумент: «Это не только мое мнение» — работал почти безотказно.
С Перестройкой же первое, что было ухвачено, — понятие плюрализма. И теперь уже таким же универсальным ответом на любые возражения в споре стала фраза: «Это мое мнение».
Замечательно, что многие воспринимают право иметь собственное мнение как право делать безответственные заявления или, попросту говоря, нести что попало. Естественно. Из любой либеральной идеи человек улавливает в первую очередь те возможности, которые она сулит. А ту ответственность, которая к ним прилагается, — в лучшем случае потом.

Эвфемизмы
Любознательный юноша интересуется у братьев по сайту:
— Кто-нибудь *** с возрастными женщинами? Просто я хотел понять, в чем прелесть возрастной женщины?
Трогательно, что его не смущает глагол, но слово «пожилая» кажется слишком грубым.
А про «возрастную кожу» — это вообще здорово. Тут не только страх перед старением, тут еще и недавно к нам занесенный оптимистически-конструктивный взгляд на жизнь.
Плоxyю кожу теперь называют «проблемной», увядающую — «возрастной» или «зрелой».
Действительно: плохая кожа — значит, сиди в уголочке и плачь. А если «проблемная кожа» — иди в косметический салон, в аптеку или хоть купи новый тональный крем. Решай проблему!
Увядающая кожа — звучит мрачно-романтически. Мол, цветку скажи: прости, жалею — и на лилею нам укажи. А вот «возрастная кожа» — это уже почти формулировка задачи. Собственно, в рекламе так и пишут: «Возраст не препятствие для красивой кожи!» Решение же предлагается на каждом шагу: крем для возрастной кожи, уникальные методы коррекции возрастной кожи, омолаживающие процедуры для возрастной кожи.
А еще лучше определение «зрелая кожа»:
«Крем питательный ночной для зрелой кожи в области глаз “Пшеница и василек”».
Надо же, а мы-то все думали, что же такое с годами происходит с кожей вокруг глаз. А она, оказывается, созревает. Ну, тогда ладно.

И о грамматических подтекстах
У слова «согласовать» такая модель управления: кто согласует что с кем. Или другой вариант: кто и кто согласуют что.
Так вот с этим словом в последнее время происходят интересные события.
Все дело в дорогой нашему сердцу Статье 31 Конституции РФ:
«Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».
Власть всячески пытается ограничить это право и постепенно подменить уведомительную процедуру разрешительной (а вернее — запретительной). Но поскольку выражения «санкционировать митинг» или «разрешить митинг» вызывающе антиконституционны, вместо этих глаголов стал стыдливо использоваться глагол «согласовать». Ну, типа техническая процедура: где лучше перекрыть, где туалеты поставить, как обеспечить безопасность и т. п. Такой эвфемизм.
Только язык-то не обманешь. Очень быстро модель управления этого самого фальшивого «согласовать» перестроилась по образцу «разрешать», у которого модель управления такая: кто разрешает кому что. И вот теперь регулярно говорят: «Мэрия (не) согласовала нам митинг» или даже «Митинг (не) согласован мэрией». Не «с мэрией», как должно быть, а по образцу «разрешен мэрией».
Буквально на наших глазах распространился новый вариант модели управления. Этот случай очень наглядно показывает, как функционирует язык. Ведь никто не приказал, что вот теперь у глагола должна быть другая модель управления. Это произошло само собой, просто люди стали так говорить — причем неосознанно. Возможно, не задумываясь даже о том, что «согласовать» маскирует здесь «разрешить». Как-то невольно пропуская предлог: «согласован с мэрией» — «согласован мэрией»…