Во многих произведениях жанра «плаща и кинжала» высшая степень госсекретности изображается как «зачистить исполнителя после выполнения им миссии». Кажется, это должно провоцировать внутри госструктуры невроз и паранойю. Потому что: где грань?
Представьте: вы — чистильщик, вам говорят «зачисть того агента, он много знает». Где гарантия, что потом не зачистят и вас, а потом того, кто зачистил вас? Если твоя контора уже нарушила столь грубо закон, то она может сделать что угодно. Впору на всё согласиться, а потом бежать к журналистам, или на край света, или ещё куда.
Чтобы это не приводило к противоначальственным настроениям, должна быть какая-то страховка. Какой-то повод у чистильщиков верить, что уж их-то не зачистят. Какой?

(Мысли эти были навеяны просмотром недавнего «Ущелья». Кстати, на заметку тем, кто говорит: «У них там на Западе тоталитаризм, американскую армию никогда не изобразят плохо» — именно там американские военные изображаются чпокающими своих ради секретности. Да, в конце выясняется, что это могла быть не совсем военка, но только в конце, а так весь фильм зритель уверен в обратном — и, похоже, это не есть что-то дикое для западного зрителя.)