Ангелок тридцать девятый
Везде лезет, хрен горбатый,
Хочет токсиков призвать
И в срачевне сычевать.
Типа в белом он пальто,
Правда, качество — 💩

Jinger Beer
Не, в срачевне сычевать это по твоей части.
Тебе кажется, что ты меня описываешь, а на самом деле себя.

Ангел 39
Ну вот ты и начал сычевать 🤣

Скарамар
Нам завтра по жаре ещё на концерт переться((( Посещение обязательно

Сетти
Может там кондеи работают, не все так плохо.

Сетти
вот, Джин уже написал - может, в зале кондишены будут?

Jinger Beer
Ты же и начал)

Jinger Beer
Скарамар
*мрачно* Там стоит пушка. У выхода. Кондишек там нет в принципе

Ангел 39
Токсиками я обозвался?

Jinger Beer
Я выбрал самое мягкое слово

Ангел 39
А ты оценил, что я срифмовал ангелок, а не дурачок?
Хотя куда тебе в высокой поэзии разбираться...

Jinger Beer
Не сдерживай себя) Будь настоящим)

Ангел 39
Да, согласен, зря я так рифмовал.

Jinger Beer
Опять сделал из нейросети литературного негра?

Мар Афе
А тебя опять потянуло на совращение малолеток?

Jinger Beer
- После стольких лет?
- Всегда!

"Рано утром Глаша проснулась.
Мама готовила завтрак,
Папа собирался на работу,
Младшая сестрёнка все ещё спала."

Потрясающие стихи. Элиза_075, ты очень талантливая, Пушкин рядом с тобой - бездарь.

Мар Афе
Что ты понимаешь в хайку и танка? Ничего, вот и не жужжи. И вообще, отвянь от подростка.

Jinger Beer
Хайка... ,
Танка... ,
Похуй.
У ТС - "Стихи".

"Мама готовила завтрак,
Папа собирался на работу,"

Bravo! Спс, подрочил.
И, вдохновившись шедевром юного писателя, я тоже сочинил стих:

По левой стене ползёт таракан,
По правой стене ползёт таракан,
Когда они встретятся на полу,
Каждой твари будет по паре...
Даёшь через год сковородку,
Жареных солёных тараканов!

Мар Афе
Не сковородку, а сковороду, тогда.
И вместо "каждой твари" - Станут парочкой эротоманов.
И не жареных соленых, а жареных с солью.

Jinger Beer
>>>Не сковородку, а сковороду, тогда.

Не нуди. Тебя покусал учитель литературы?)

Ох, Джин, красавец с плечами атланта,
В мир книг вошел, как в бурный океан.
Учитель строгий, в очках и с мантией,
Вдруг проявил к нему странный изъян.

Не страсть к Гомеру, не к Данте Алигьери,
А к шее Джина, белей чем луна.
И в тишине библиотеки старинной,
Произошла история одна.

Учитель, словно вампир из романа,
Впился зубами в невинную плоть.
Джин вскрикнул тихо, от боли нежданной,
И кровь по шее начала течь в дрожь.

"Простите, Джин! - прошептал он смущенно, -
Я просто... слишком увлекся стихом!
В вас столько страсти, огня и волненья,
Что разум мой был внезапно сражен!"

Джин, ошарашен, прикрыл место укуса,
И в глазах его плескался испуг.
"Но это же... безумие, профессор!
Я думал, вы любите только язык!"

Учитель вздохнул, поправил очки криво,
И пробормотал: "Я люблю красоту...
И в вас, мой Джин, она так примитивна,
Что я не смог удержать свою тьму."

Теперь Джин ходит в шарфе постоянно,
И избегает учителя взгляд.
А в библиотеке, в тишине странной,
Шепчутся книги о том, что не свят.

И помнит Джин, как вкус железа терпкий,
Смешался с запахом старых страниц.
И как учитель, безумный и дерзкий,
В его шею впился, словно хищник.

Так литература, порой, жестока,
И чувства будит, что лучше б молчать.
И Джин, укушенный, с душою одинокой,
Учится в мире безумном летать.