Phantom of Inferno Семён зашторил окно, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь — спать ему совершенно не хотелось, можно было пока что и в окно поглядеть! А если захочется отдохнуть, то вон сколько диванов свободных, выбирай любой...
Семён долго стоял у окна, держась за поручень и покачиваясь вместе с вагоном; наконец Семёну надоело стоять и он зашёл в одно из купе, где окно было не только не зашторено, но и немного приоткрыто — в купе гулял бодрящий сквознячок, — сел на диван, раззевался. Хотел было прилечь, но тут в приоткрытое окно залетело нечто такое, отчего сонное настроение сразу пропало: Семён нагнулся и, не веря своим глазам, поднял с пола влажную мятую бумажку, обычную голубую обёртку от маленькой шоколадки. Шоколадка называлась «Вальс» и была произведена, судя по белому типографскому тексту, в ОАО «Кондитерское объединение „Россия“», в славном городе Самара. На Земле.
У Семёна затряслись руки.
— Что такое? — всполошился Мар. — Тайное послание? Условный шпионский знак? Семён, да не молчи ты! — но Семён не мог ответить: зажав обёртку в кулаке, он зачарованно смотрел в окно.
За стеклом было унылое осеннее небо, низкое и тёмное; невдалеке тянулся смешанный лес, мокрый, дождевой: тускло алели и желтели осенние листья, в жухлой траве чернели проплешины земли. Мимо деревьев, по тропинке, шёл мужик в кепке, армейском плаще и в резиновых сапогах, с оцинкованным ведром и удочкой в руке; следом за мужиком бежала коза, сердито мотая головой.
— Не может быть, — Семён сорвался с места, выбежал в коридор: по другую сторону вагона мок под дождём тот же лесок; Семён ринулся к тамбуру.
В тамбуре было сыро и холодно, аккурат по погоде за окном.
Семён встал слишком близко к дверному стеклу, оно сразу запотело от дыхания, пришлось вытереть его рукавом: за стеклом мелькнула асфальтовая дорога переезда с прилепившимся сбоку станционным домиком и опущенным шлагбаумом, с парой грузовых машин за тем шлагбаумом и женщиной в чёрной фуфайке возле дверей домика, со скрученным флажком в поднятой руке — вид у женщины был суровый, она выполняла свою работу — и снова потянулся лес.
Через некоторое время Семён понял, что поезд тормозит. Медленно, но неуклонно.
Наконец поезд остановился: резко щёлкнул дверной замок — Семён отступил назад — и дверь открылась сама собой; остро запахло креозотом и прелой листвой; в лицо Семёну ударил сырой ветер. Было тихо, только шелестел в траве бесконечный осенний дождик; далёкое «Каррр!» прорезалось и утонуло в том бесконечном шелесте.
Точно так же, сама по себе, опустилась и лесенка: Семёну предлагали выйти. Если он, конечно, захочет.
— Это твой Мир, Семён? — глухо спросил Мар.
— Да, — Семёну было трудно отвечать, горло ни с того, ни с сего перехватило.
— Ты... выйдешь? — медальон говорил тихо, Семён едва слышал его. — Это ведь твой единственный шанс... я тебя доставить сюда никогда не смогу! И метку путеводную не могу сделать, потому что Мир этот абсолютно не волшебный, не к чему мне привязаться... Решай!
Семён посмотрел на деревья — там жил его Мир, серый, без чудес, обыденный и понятный; посмотрел в коридор вагона — там, в купе, был его друг и была девушка, которой он, Семён, не безразличен, — медленно скомкал обёртку от шоколадки и выбросил её: голубой комочек упал на землю, прокатился и замер, прижатый к траве дождём.
— Поехали, — хрипло сказал Семён неведомо кому. — Здесь нет остановки, — развернулся и пошёл в глубь вагона; позади лязгнула поднимаемая лесенка, жёстко щёлкнул дверной замок. Поезд плавно тронулся и поехал, набирая скорость; за окнами на миг стало темно и тут же в небе заиграло солнце, жаркое, восточное...
Поезд нёсся через пустыню: далеко-далеко в белесом небе колыхался дивный миражный дворец, окружённый фонтанами и пальмами. Семён равнодушно глянул на мираж, зашёл в соседнее с друзьями купе, закрыл окно шторой и лёг на диван.
— Думаю, тебе не стоит говорить Хайку и Олии о том, что случилось, — осторожно сказал медальон. — Ни к чему оно. Да?
— Да, — ответил Семён, закрыл глаза и больше не сказал ни слова. А потом уснул.