Глиссуар

Не, троцкистов мне даже жалко где-то. Л.Д.Троцкого не жалко, а советских троцкистов (не неотроцкистов) жалко. В том смысле, что их дело уже в кон. 20х было в СССР обречено. Некоторые это понимали, некоторые нет. Кто-то пытался вести подпольную борьбу - таких было меньшинство. Но в основном в 1936-1938 гг. они пали жертвой "элитарных разборок". Сами они, как и проч. группировки "старых большевиков" пошли под расстрел просто потому, что население требовалось срочно отвлечь от реальной картины дел. Никто не хотел большой свары первоначально. Ни Сталин с "узким руководством", ни группы в ЦК (которые были тоже "сталинисты", но с совершенно другими представлениями о будущем), ни тем более Ежов (который вообще первоначально был человеком Сталина). Потому я и говорю, что 1936-1938 гг. в какой-то степени аномалия даже для тоталитарного режима. Эти процессы, происходящие тогда, несли реальную угрозу существованию и режима, и даже государства. Троцкисты же, бухаринцы, "правотроцкистский блок" стали жертвами первого этапа репрессий именно потому, что "ну а кого же нам еще врагами народа называть, не самих себя же".
Ну а касательно профессора, то если он был реально троцкист, то своими намеками на несуществующие интимные связи поступал именно что подло, имхо. И поэтому, абстрагируясь от вопроса "можно или нельзя репрессировать троцкистов", его конкретно не жалко. Он подставил под каток репрессий (которые были уже очевидны всем) совершенно невиновного человека (подчеркиваю, в рамках той версии, что он действительно троцкист) и подставил сознательно. Если же не троцкист, тогда его конечно жалко. Кстати, Гинзбург потом описывала (это во второй части), что не все репрессируемые были подонками во время следствия. Не все оговаривали других, даже под пытками. А некоторые, кого уговорили оговорить других хитростью или обманом - даже кончали с собой. Сама Гинзбург, которой неоднократно предлагали оговорить других - отвечала отказом. И я ей верю. Я вообще исхожу из того, что она писала в основном правду (не "только правду", кое-где редко бывают встречаются и всякие арестантские байки, но это мельком и потом ни один мемуар не обходится без подобного).
Да, вероятно я криво рассказываю, но Гинзбург открыто намекали на её интимную связь с профессором. Многократно. На следствии и даже до него. Откуда они это узнали, спрашивается, если она в неё не вступала? Правильно. От профессора и узнали.


Если это была такая тонкая ирония, то мне она не понятна. Она не уместна вообще. Основной мишенью репрессий даже 37-38 года были не партийные интеллигенты, а "бывшие" (кулаки, офицеры, сосланные и проч.). И террор этих бывших, возвращавшихся из мест заключения - вполне себе факт, я документы видел. Даже в 1939 году теракты продолжались, причем практически все эти теракты против так скажем, мирного населения. Не против солдат и не против администрации или гб. Где-то пассажирский поезд пустили под откос (взрыв), где-то в местный сельсовет кинули гранату (хотели убить председателя, а убили еще двух человек, простых крестьян) ну и т.д. Вот это-то и было основным поводом к репрессиям 1937 года (проще говоря, была идея скопом вернуть всех "бывших" обратно в места ссылки или заключения). Репрессии же против именно партийной интеллигенции шли с 1934 года, как правильно отмечает Гинзбург. И они не достигали даже сотой доли того, что творилось потом. Потом уже начался конфликт элит, который вылился в целую серию взаимосвязанных между собой процессов. Включая и процесс против "военных" (Тухачевский, Якир, Уборевич и проч.) и "ученых" (Вавилов, Королёв, Глушко и проч.). Про этих людей уже вообще нельзя сказать, что они были какой-то угрозой "лично Сталину". Это означало, что процесс репрессий вышел из под контроля государства. Иначе бы репрессии не были срочно свёрнуты и не была бы проведена амнистия 1939 года.

Аналогия поэтому кривая. Не было в СССР какой-то расовой, социальной или религиозной группы, которая бы эксклюзивно пострадала от репрессий и при этом почти целиком была бы уничтожена как в Руанде. Да, тут еще и Гинзбург честно в мемуарах отмечает, что никакого сравнения с лагерями смерти у сталинских лагерей вообще быть не может. В сталинских лагерях (как и на царской каторге) можно было надорваться и погубить здоровье, можно было умереть от собственной руки (от отчаяния и безысходности), но цели "уморить всех врагов" никто не ставил. Гинзбург пишет, что у неё создалось впечатление, что политзаключенных хотят "навечно изолировать" в Сибири уже после отсидки. Это уже гипотеза, тут можно спорить и обсуждать что-то. Мне кажется её гипотеза неверна, но она хотя бы не абсурдна, как сравнение репрессий с геноцидом.