Директор Кренник: амбиции под контролем (джен)

Космос завораживал. Россыпи звёзд остро и колко мерцали в глубокой черноте. Бархатное равнодушие, зияющая бесконечность…

Завораживает. Притягивает. Пугает?

Нет.

Кренник машинально провёл пальцами по краю плаща. Податливая ткань отозвалась мягким шорохом — таким неуместным перед этой величественной бездной.

Это его космос. Его бездна. И монументальное сооружение, которое загораживает экраны за спиной — тоже его.

Тщеславно? Пусть. Ему не нужны власть и влияние сами по себе.

Он любил игру ради игры — и ради Империи. Эта структура восхищала его. Жёсткая и гибкая одновременно, хитросплетение интриг, красивых жестов и показательных казней. Это была истинная мощь — и он хотел быть частью её.

Хотел быть нужным. Играть решающую роль в ключевых событиях политики — но в той области, которую понимал и любил.

Вооружение. Безопасность. Научные разработки.

Истинная власть — власть разума.

Образование позволяло ему понимать достаточно в чертежах и схемах, чтобы лично выискивать таланты и общаться с ними на равных. И чтобы выбирать, на кого делать ставки. В этом тоже было нечто собственническое — он наслаждался причастностью к уникальному.

Кренник глубоко вздохнул и стиснул кулаки — жёсткая кожа перчаток сухо скрипнула.

Кто-то осмелился помешать ему.

Поставить под угрозу дело всей его жизни — он не боится пафосных слов. Да, идея «Звезды смерти» принадлежит не ему. Но именно он нашёл лучших исполнителей, он контролировал процесс, общаясь напрямую с учёными, и обеспечивал безопасность.

Кренник чувствовал себя более могущественным, чем всесильный гранд-мофф Таркин. Потому что тот мог лишь использовать уже готовое сооружение.

Да, безусловно, идея была его — идея и находка. Но её воплощением заведовал директор Орсон Кренник.

И он трезво оценивал свои перспективы. Командовать подобной силой ему никогда не доверят. Скорее всего, это будет делать Вейдер, по сути, — и Таркин, в качестве постоянного командира.

Значит, Креннику нужно остаться нужным и незаменимым в своей сфере. А для начала — ликвидировать так некстати возникшую угрозу безопасности станции.

Он резко развернулся — плащ с глухим хлопком обвил сапоги. Застыл на мгновение, разглядывая тусклую поверхность планетоида на втором панорамном экране.

Грандиозно.

Кренник порывисто вздохнул. Его охватил иррациональный, почти физический восторг. Сладкий озноб пронзил позвоночник, в затылок словно вонзились колючие иглы. Насладиться эмоциями, всего лишь пару минут — пока он один.

Перед его глазами парит в зияющей черноте сооружение, не имеющее аналогов в Галактике.

Жуткое. Смертоносное.

Прекрасное, как ядовитая змея.

Кожа перчаток жалобно хрустнула, когда Кренник вонзил ногти в ладони — и ничего не почувствовал сквозь плотную ткань. Он не позволит никому разрушить его детище! Символ мощи Империи.

Империи, которая стальной рукой удерживала галактику от разрухи. Империю, которая дала ему возможность стать частью великого.

Где кроется уязвимость? Пилот-предатель вылетел с базы на Иду, где ведутся работы над реактором. Значит, ответ знает главный конструктор. И его группа.

Проект слишком масштабный, чтобы один человек мог внести такие изменения без ведома помощников.

Кренник с досадой поджал губы.

Гален! Ситх его подери… Невозможный идеалист — и гений, каких больше не доводилось встретить. Слишком впечатлительный для военного, слишком принципиальный для успешного учёного.

Такой ранимый с виду, и такой твёрдый в своих убеждениях.

Один из немногих, кого Кренник по-настоящему уважал — уважал абсолютно, безрассудочно.

Несложившийся друг.

Или правильнее сказать, «потерянный друг»?

Кренник хмуро отвернулся от экранов. Он не мог осуждать его. Гален Эрсо не терпел силовых методов решения проблем. Он был убеждённым пацифистом — настолько, насколько сам директор был предан Империи.

Как можно осуждать того, кого понимаешь? Пусть его идеалы диаметрально противоположны.

Гален остался верен им до конца — этого следовало ожидать. И можно было предсказать ещё в тот самый момент, когда штурмовики отрывали его от мёртвой жены на пустынной Ла'му.

Кренник повёл подбородком, оттягивая тесный воротничок. Профильтрованный воздух кабинета вдруг показался чрезмерно сухим.

Его просчёт. Не учёл психологию главного конструктора. Не проконтролировал… Не завербовал надёжного шпиона в его группе.

Недопустимая халатность, как сказал бы Таркин.

Что ж. Ещё можно всё исправить — станция не введена в эксплуатацию. Чертежей у повстанцев нет, и нет Эрсо. А у него — есть.

Кренник поправил манжеты и подхватил со стола форменную чёрную фуражку. Плотно надвинул на лоб, одёрнул плащ. Двери распахнулись, двое штурмовиков смерти вытянулись по стойке смирно.

Он привычным жестом велел следовать за ним и зашагал к лифтам. Чем скорее он прибудет на Иду, тем лучше.

Отвратительная погода. Ветер с косым дождём, посадочная площадка скользкая. Как они здесь живут? Интересно, для научных баз специально была выбрана такая ужасная планета? Чтобы даже мысли отвлечься от дела не возникало.

Гален доверчиво собрал свою группу.

Вопросы бессмысленны, но их нужно задать — и Кренник хорошо поставленным голосом вещает о предательстве.

Он видит, как на секунду застывает Гален. Учёные дёргаются и бросают на него быстрые косые взгляды. Конечно, они замешаны все — и выдержки у них никакой.

Кренник презрительно поджимает губы. Эти люди бесполезны. Вот уже много месяцев как можно ликвидировать всю группу — потому что проект на мази. Он сам давно способен завершить его. Но кое-что останавливало. И признаваться себе в этом совершенно не хотелось.

Слабость. Чувство вины. Память…

Проклятая память.

И к чему она привела его? Кренник не отрываясь смотрит на промокшего насквозь Галена. Длинные волосы слиплись от дождя, на сжатых губах блестят прозрачные капли. В карих глазах горечь и настороженность. Он всё ещё надеется. Он всегда надеялся до последнего…

Кренник ловит его взгляд и поднимает руку. Штурмовики взводят курки. Зрачки Галена расширяются.

— Цельсь! — рявкает Кренник. Ночь вспыхивает голубым свечением наведённых винтовок. Он видит, как вздрагивает Гален.

На миг становится мерзко и тоскливо на душе. Но только на миг, а на лице директора не отражается ничего, кроме готовности отдать смертельный приказ.

— Нет! — Гален отчаянно бросается вперёд, закрывая собой жалко суетящихся учёных. — Это я виновен!

Кренник жестом останавливает штурмовиков.

— Они здесь не причём, — отрывисто бросает Эрсо. Кренник кривит губы, на секунду позволяет себе отвернуться — справиться с нахлынувшей горечью. Последняя минута слабости на сегодня. Вскидывает подбородок и подзывает Галена поближе. Тот шагает, распрямив плечи — готовится достойно встретить свою участь.

Наивный, как и всегда.

«Ты даже не представляешь, что тебя ждет, — печально думает Кренник. — Гален, тяжело быть идеалистом. По себе знаю…»

Скрещенные на груди руки напрягаются.

— Огонь! — гаркает он, оскалясь.

Ослепительно-белые вспышки вспарывают пелену дождя. Лицо Галена искажается в немом отчаянии. Равнодушные холодные струи хлещут по бесформенной груде тел.

«Надо было давно сместить его. Забрать отсюда, отдать чертежи другой группе… надо… Надо сейчас доиграть роль до конца».

Кренник наотмашь бьёт Галена по лицу, и тот падает на скользкий металл площадки, брызги воды пачкают белоснежную форму директора.

— Предатель, — шипит он.

«Безнадёжный пацифист, чтоб тебя».

— Взять его, на корабль. Быстро!

Штурмовики подхватывают Галена — тот не пытается сопротивляться, мокрые пряди заслоняют склонённое лицо. Кренник быстрым шагом идёт следом.

Вой сирен разрывает мерный стук дождя. С грохотом осыпаются стёкла, огненные всполохи слепят глаза.

Что за хаттово отродье? Истребители повстанцев?

— На взлёт! Вызывайте прикрытие, живо! — во всю мощь лёгких кричит он, бегом устремляясь в кабину.

— Сэр, плотный заградительный огонь, нам не прорваться. Нужно дождаться истребителей.

— Они приняли вызов? — Кренник тяжело дышит. Глупейшая и бесполезная смерть! Нет. Он не допустит.

— Да, будут через минуту.

— Минута, это слишком долго. Взлетайте.

— Есть, сэр.

Ситхов Гален. Гости — точно по его душу. Милые добренькие повстанцы, решили раз и навсегда избавиться от опасного союзника. И это означает только одно — пилот-предатель своё дело сделал. У Альянса есть информация об уязвимости планетоида. А у них есть только Эрсо!

Кренник стискивает зубы. Шатл ощутимо встряхивает, загорается аварийное освещение.

Они прорвутся. Теперь это вопрос безопасности имперского масштаба. На кону его карьера, его честь, сила Империи. Годы титанического труда и миллионы жизней тех, кто будет служить на станции.

— Есть истребители! — кричит пилот, и директор позволяет себе на миг с облегчением опустить веки.

Их прикроют, и Эрсо будет доставлен на разрушитель. И тогда… Промелькнувшие в воображении картины заставляют Кренника передёрнуться. Нужно поговорить с Галеном.

Бросает взгляд на экраны.

— Расчётное время входа в гиперпространство?

— Две минуты, сэр.

Он разворачивается и покидает кабину, плащ распахивается, словно крылья. Двое штурмовиков привычно пристраиваются за спиной.