Директор Кренник: амбиции под контролем (джен)

Космос завораживал. Россыпи звёзд остро и колко мерцали в глубокой черноте. Бархатное равнодушие, зияющая бесконечность…

Завораживает. Притягивает. Пугает?

Нет.

Кренник машинально провёл пальцами по краю плаща. Податливая ткань отозвалась мягким шорохом — таким неуместным перед этой величественной бездной.

Это его космос. Его бездна. И монументальное сооружение, которое загораживает экраны за спиной — тоже его.

Тщеславно? Пусть. Ему не нужны власть и влияние сами по себе.

Он любил игру ради игры — и ради Империи. Эта структура восхищала его. Жёсткая и гибкая одновременно, хитросплетение интриг, красивых жестов и показательных казней. Это была истинная мощь — и он хотел быть частью её.

Хотел быть нужным. Играть решающую роль в ключевых событиях политики — но в той области, которую понимал и любил.

Вооружение. Безопасность. Научные разработки.

Истинная власть — власть разума.

Образование позволяло ему понимать достаточно в чертежах и схемах, чтобы лично выискивать таланты и общаться с ними на равных. И чтобы выбирать, на кого делать ставки. В этом тоже было нечто собственническое — он наслаждался причастностью к уникальному.

Кренник глубоко вздохнул и стиснул кулаки — жёсткая кожа перчаток сухо скрипнула.

Кто-то осмелился помешать ему.

Поставить под угрозу дело всей его жизни — он не боится пафосных слов. Да, идея «Звезды смерти» принадлежит не ему. Но именно он нашёл лучших исполнителей, он контролировал процесс, общаясь напрямую с учёными, и обеспечивал безопасность.

Кренник чувствовал себя более могущественным, чем всесильный гранд-мофф Таркин. Потому что тот мог лишь использовать уже готовое сооружение.

Да, безусловно, идея была его — идея и находка. Но её воплощением заведовал директор Орсон Кренник.

И он трезво оценивал свои перспективы. Командовать подобной силой ему никогда не доверят. Скорее всего, это будет делать Вейдер, по сути, — и Таркин, в качестве постоянного командира.

Значит, Креннику нужно остаться нужным и незаменимым в своей сфере. А для начала — ликвидировать так некстати возникшую угрозу безопасности станции.

Он резко развернулся — плащ с глухим хлопком обвил сапоги. Застыл на мгновение, разглядывая тусклую поверхность планетоида на втором панорамном экране.

Грандиозно.

Кренник порывисто вздохнул. Его охватил иррациональный, почти физический восторг. Сладкий озноб пронзил позвоночник, в затылок словно вонзились колючие иглы. Насладиться эмоциями, всего лишь пару минут — пока он один.

Перед его глазами парит в зияющей черноте сооружение, не имеющее аналогов в Галактике.

Жуткое. Смертоносное.

Прекрасное, как ядовитая змея.

Кожа перчаток жалобно хрустнула, когда Кренник вонзил ногти в ладони — и ничего не почувствовал сквозь плотную ткань. Он не позволит никому разрушить его детище! Символ мощи Империи.

Империи, которая стальной рукой удерживала галактику от разрухи. Империю, которая дала ему возможность стать частью великого.

Где кроется уязвимость? Пилот-предатель вылетел с базы на Иду, где ведутся работы над реактором. Значит, ответ знает главный конструктор. И его группа.

Проект слишком масштабный, чтобы один человек мог внести такие изменения без ведома помощников.

Кренник с досадой поджал губы.

Гален! Ситх его подери… Невозможный идеалист — и гений, каких больше не доводилось встретить. Слишком впечатлительный для военного, слишком принципиальный для успешного учёного.

Такой ранимый с виду, и такой твёрдый в своих убеждениях.

Один из немногих, кого Кренник по-настоящему уважал — уважал абсолютно, безрассудочно.

Несложившийся друг.

Или правильнее сказать, «потерянный друг»?

Кренник хмуро отвернулся от экранов. Он не мог осуждать его. Гален Эрсо не терпел силовых методов решения проблем. Он был убеждённым пацифистом — настолько, насколько сам директор был предан Империи.

Как можно осуждать того, кого понимаешь? Пусть его идеалы диаметрально противоположны.

Гален остался верен им до конца — этого следовало ожидать. И можно было предсказать ещё в тот самый момент, когда штурмовики отрывали его от мёртвой жены на пустынной Ла'му.

Кренник повёл подбородком, оттягивая тесный воротничок. Профильтрованный воздух кабинета вдруг показался чрезмерно сухим.

Его просчёт. Не учёл психологию главного конструктора. Не проконтролировал… Не завербовал надёжного шпиона в его группе.

Недопустимая халатность, как сказал бы Таркин.

Что ж. Ещё можно всё исправить — станция не введена в эксплуатацию. Чертежей у повстанцев нет, и нет Эрсо. А у него — есть.

Кренник поправил манжеты и подхватил со стола форменную чёрную фуражку. Плотно надвинул на лоб, одёрнул плащ. Двери распахнулись, двое штурмовиков смерти вытянулись по стойке смирно.

Он привычным жестом велел следовать за ним и зашагал к лифтам. Чем скорее он прибудет на Иду, тем лучше.

Отвратительная погода. Ветер с косым дождём, посадочная площадка скользкая. Как они здесь живут? Интересно, для научных баз специально была выбрана такая ужасная планета? Чтобы даже мысли отвлечься от дела не возникало.

Гален доверчиво собрал свою группу.

Вопросы бессмысленны, но их нужно задать — и Кренник хорошо поставленным голосом вещает о предательстве.

Он видит, как на секунду застывает Гален. Учёные дёргаются и бросают на него быстрые косые взгляды. Конечно, они замешаны все — и выдержки у них никакой.

Кренник презрительно поджимает губы. Эти люди бесполезны. Вот уже много месяцев как можно ликвидировать всю группу — потому что проект на мази. Он сам давно способен завершить его. Но кое-что останавливало. И признаваться себе в этом совершенно не хотелось.

Слабость. Чувство вины. Память…

Проклятая память.

И к чему она привела его? Кренник не отрываясь смотрит на промокшего насквозь Галена. Длинные волосы слиплись от дождя, на сжатых губах блестят прозрачные капли. В карих глазах горечь и настороженность. Он всё ещё надеется. Он всегда надеялся до последнего…

Кренник ловит его взгляд и поднимает руку. Штурмовики взводят курки. Зрачки Галена расширяются.

— Цельсь! — рявкает Кренник. Ночь вспыхивает голубым свечением наведённых винтовок. Он видит, как вздрагивает Гален.

На миг становится мерзко и тоскливо на душе. Но только на миг, а на лице директора не отражается ничего, кроме готовности отдать смертельный приказ.

— Нет! — Гален отчаянно бросается вперёд, закрывая собой жалко суетящихся учёных. — Это я виновен!

Кренник жестом останавливает штурмовиков.

— Они здесь не причём, — отрывисто бросает Эрсо. Кренник кривит губы, на секунду позволяет себе отвернуться — справиться с нахлынувшей горечью. Последняя минута слабости на сегодня. Вскидывает подбородок и подзывает Галена поближе. Тот шагает, распрямив плечи — готовится достойно встретить свою участь.

Наивный, как и всегда.

«Ты даже не представляешь, что тебя ждет, — печально думает Кренник. — Гален, тяжело быть идеалистом. По себе знаю…»

Скрещенные на груди руки напрягаются.

— Огонь! — гаркает он, оскалясь.

Ослепительно-белые вспышки вспарывают пелену дождя. Лицо Галена искажается в немом отчаянии. Равнодушные холодные струи хлещут по бесформенной груде тел.

«Надо было давно сместить его. Забрать отсюда, отдать чертежи другой группе… надо… Надо сейчас доиграть роль до конца».

Кренник наотмашь бьёт Галена по лицу, и тот падает на скользкий металл площадки, брызги воды пачкают белоснежную форму директора.

— Предатель, — шипит он.

«Безнадёжный пацифист, чтоб тебя».

— Взять его, на корабль. Быстро!

Штурмовики подхватывают Галена — тот не пытается сопротивляться, мокрые пряди заслоняют склонённое лицо. Кренник быстрым шагом идёт следом.

Вой сирен разрывает мерный стук дождя. С грохотом осыпаются стёкла, огненные всполохи слепят глаза.

Что за хаттово отродье? Истребители повстанцев?

— На взлёт! Вызывайте прикрытие, живо! — во всю мощь лёгких кричит он, бегом устремляясь в кабину.

— Сэр, плотный заградительный огонь, нам не прорваться. Нужно дождаться истребителей.

— Они приняли вызов? — Кренник тяжело дышит. Глупейшая и бесполезная смерть! Нет. Он не допустит.

— Да, будут через минуту.

— Минута, это слишком долго. Взлетайте.

— Есть, сэр.

Ситхов Гален. Гости — точно по его душу. Милые добренькие повстанцы, решили раз и навсегда избавиться от опасного союзника. И это означает только одно — пилот-предатель своё дело сделал. У Альянса есть информация об уязвимости планетоида. А у них есть только Эрсо!

Кренник стискивает зубы. Шатл ощутимо встряхивает, загорается аварийное освещение.

Они прорвутся. Теперь это вопрос безопасности имперского масштаба. На кону его карьера, его честь, сила Империи. Годы титанического труда и миллионы жизней тех, кто будет служить на станции.

— Есть истребители! — кричит пилот, и директор позволяет себе на миг с облегчением опустить веки.

Их прикроют, и Эрсо будет доставлен на разрушитель. И тогда… Промелькнувшие в воображении картины заставляют Кренника передёрнуться. Нужно поговорить с Галеном.

Бросает взгляд на экраны.

— Расчётное время входа в гиперпространство?

— Две минуты, сэр.

Он разворачивается и покидает кабину, плащ распахивается, словно крылья. Двое штурмовиков привычно пристраиваются за спиной.

Дверь каюты отъезжает в сторону. Штурмовики шагают вперёд, берут на прицел сутулую фигуру на койке. Кренник пренебрежительно морщится и жестом отпускает их.

Тихий свист встающей на место перегородки и тишина.

Гален не двигается. Он разглядывает свои руки — худые, сильные, перевитые крупными венами. С ботинок натекла грязная лужа, тело бьёт мелкая дрожь — в мокрой одежде холодно.

Кренник молча вытряхивает из шкафа запасной комплект одежды — имперскую форму без знаков отличия. Кидает на кровать.

— Гален. Переоденься.

Тот не шевелится. Хаттов упрямец.

— Гален! — приходится повысить голос. Эрсо неохотно поднимает голову и смотрит — ничего не выражающим, остановившимся взглядом. Мокрые пряди волос прилипли к щекам, лезут в глаза. Он даже не убирает их.

Кренник ругается сквозь зубы. Хочется схватить его и хорошенько встряхнуть, только это не поможет.

С ним можно только разговаривать. Взывать к логике, прежде всего. К чести, к… совести?

— Гален, — Кренник усилием воли заставляет свой голос звучать спокойно. — Я должен доставить тебя на разрушитель. Полёт займет несколько часов. Если ты хочешь провести их в мокрой и грязной одежде — твоё право. Но зачем? Склонности к мазохизму я раньше за тобой не замечал.

В карих глазах что-то меняется.

— Ты… многого не замечал, Орсон, — хрипло говорит Гален.

В груди становится холодно.

Началось.

Кренник стискивает челюсти. Прочь воспоминания. Всё идёт отлично — начало положено, Эрсо вышел из оцепенения. Теперь главное — не дать ему снова замкнуться.

— Возможно, — сожаление в голосе директора неподдельно. Ведь не замечал же? Такой просчёт допустил! Он сожалеет только и только о своей ошибке. — Теперь поздно об этом говорить. Всё зашло слишком далеко и, уверяю, мне это абсолютно не нравится.

Сухой смешок в ответ.

— У тебя крупные неприятности, Орсон, так и говори. Впрочем, ты отомстил мне, уже давно… — голос срывается. Гален откашливается и продолжает сипло:

— Ты ведь давно это планировал?

— Что?

— Ликвидировать моих инженеров.

Да, дураком Гален никогда не был. Но не тягаться ему с тем, кто всю сознательную жизнь провёл в имперских интригах.

Кренник сокрушённо качает головой:

— А ты давно делаешь вид, что твоя группа необходима проекту? Когда закончены основные вычисления — год и четыре месяца назад?

Гален бледнеет, резко выпрямляется.

Кренник сочувствующе цокает языком и берёт стул, разворачивает под углом к койке. Усаживается, подавляя желание закинуть ногу на ногу. Нельзя, это будет слишком агрессивно.

— Право, Гален, ты же не думал, что я не в курсе твоей незначительной аферы? — спрашивает мягко.

Тот смотрит неверяще, пальцы стискивают колени.

«Ах, Гален, ты ничуть не изменился за эти годы. Так же ты смотрел на меня в тот памятный день на Корусканте, когда узнал истинное назначение своих исследований, — Кренник незаметно передёргивает плечами. — Почему же мне так паршиво под твоим взглядом, хатт тебя задери?»

Нужно продолжить. Нужно подвести его к необходимым выводам, всё остальное не имеет значения. Но Гален опережает его.

— Почему ты… — слова даются ему с трудом. — Почему ты не прекратил всё гораздо раньше?

Он всё-таки задал этот вопрос. Кренник стаскивает мокрую фуражку и швыряет на койку. Несколько секунд сверлит её взглядом, потом отвечает глухо:

— Потому что ещё помню, сколько ситховых лет мы зовём друг друга по имени. Гален.

Эрсо вздрагивает.

Какая глупость. Кренник отворачивается и следит, как расплывается влажное пятно на безупречно белом одеяле. Сказать следовало совершенно другое. И он скажет. Вот прямо сейчас. Только ещё пару мгновений помолчит.

— Орсон…

«Заткнись, Гален. Просто молчи. Ты уже всё сделал».

Ничего не исправить, ничего. Можно только… слегка облегчить положение. И ему это удастся, не будь он директор Кренник! Даже если придётся изменить маршрут — чтобы увеличить время перелёта и убедить проклятого упрямца в том, что он хочет предложить.

— Ты уже всё сказал и сделал, — холодно замечает Кренник. — Как и я, впрочем. Два весьма упрямых идеалиста — мы друга друга стоим, не так ли, Гален?

Эрсо поджимает губы — сухие, обветренные, и согласно опускает веки.

Да, именно так.

Они всегда хорошо понимали друг друга — чувствовали твёрдость убеждений. Никакой лжи. Оба искренне верили в то, что говорили и делали.

Кренник откидывается на спинку стула и смыкает кончики пальцев. Ощущение жёсткой кожи перчаток действует умиротворяюще.

— Предлагаю решить, как выбраться из патовой ситуации с минимальными потерями.

Гален замирает. Кренник физически чувствует сгустившееся напряжение. Не верит? Правильно. Но придётся.

— Ты хотел спасти невинных людей от разрушительного оружия станции, Гален? Позволь мне кое-что пояснить, — Кренник подавляет вздох. — Император не собирается использовать её для уничтожения планет. Это, как ты понимаешь, безумие. Резонанс такой силы… изменения в ближайших звёздных системах. Антипропаганда. Много чего. В сухом остатке — одни минусы.

Гален щурится с недоверием.

— Основное назначение планетоида — устрашение. Плюс локальные войны любых масштабов. А теперь скажи мне, сколько человек персонала он вмещает?

— Около семи миллионов, — быстро отвечает Гален.

— А каково население среднеразвитого города?

Он сглатывает. Понял, о чём речь.

— Миллиона два-три… Орсон. Но ведь их тысячи, городов! И там женщины, дети.

— У экипажа станции тоже есть жёны и дети, — жёстко говорит Кренник. Голубые глаза леденеют. — Их отцы погибнут наверняка. А твои гипотетические тысячи и миллионы — с ничтожной вероятностью.

Гален сжимает край койки, сминает одеяло. Кренник наклоняется ближе, в голосе звенит металл:

— А о тех, кто должен совершить диверсию, ты подумал? Люди, которые возьмут на свою совесть миллионы смертей!

— Нет… Нет. Один человек, — Гален облизывает пересохшие губы. — Достаточно удачного выстрела…

Глаза Кренника вспыхивают, как лёд на солнце. Разрозненные схемы и факты складываются в ясную картину. Он бросается вперёд и хватает Эрсо за воротник:

— Реактор, да? Торпеда… Но как? Где?

— Орсон, я не могу, — хрипит Гален. Высокий лоб пересекает глубокая складка, вокруг рта собираются морщины.

Кренник долгую секунду вглядывается в искажённое мукой лицо, затем разжимает пальцы. Руку сводит судорогой. Он медленно отстраняется, растирая ладонь. Плотная кожа перчатки тонко скрипит.

Ловушка для пацифиста.

Ловушка для него самого.

Столкновение убеждений?

Тупик.

Но… он разберётся. Сведения скупы до крайности, но их вполне достаточно. Ясно, где искать. Осталось взять чертежи и поручить конструкторам отыскать уязвимое место. Вот только… Они летят на разрушитель.

К Таркину.

Кренник кривит губы, просчитывая варианты. Он не обязан отчитываться перед гранд-моффом о каждом шаге. Доложит, что последствия утечки информации будут предотвращены, и хватит с него.

Если не привлекать к пленнику нежелательного внимания, он останется цел. А позже, может быть, удастся... Стоп. Об этом думать рано.

Какое-то слово царапает своей неправильностью.

Пленник.

Кренник быстро поднимает глаза — и застывает, выдыхая сквозь стиснутые зубы.

Гален сидит, сгорбив плечи, сильные руки опущены между колен. Карие глаза потемнели, в них плещется боль.

Проклятье. Жёсткий форменный воротничок врезается в шею, и Кренник бессильно теребит его, борясь с удушьем.

«Ты никогда таким не был. Никогда, даже после того, как я приказал застрелить Лиру. Я... я сделал тебя таким».

Мысль, которую он многие годы отметал, раздирал в клочья — эта мысль затапливает сейчас разум, терзает почти физической болью.

Воздуха отчаянно не хватает. Кренник отворачивается, не в силах видеть друга — ситхи! — бывшего друга, почти сломленным.

Почти. Внутри он по-прежнему твёрд и верен своим принципам. Ничего нельзя изменить.

Слишком много жизней разрушено.

Но осколки остались.

Кренник глубоко вздыхает, вытирает со лба выступившую испарину. Привычная сухая логика помогает взять себя в руки. Он чувствует на себе пристальный взгляд Галена — и молчит, собираясь с мыслями.

Осколки. То, что не имеет значения для самого директора — но дороже всего мира для Эрсо.

Дочь.

— Я могу найти Джин, — тихо начинает Кренник, глядя в сторону. — След утерян после того, как Со Геррера выгнал её. Но я найду, ты меня знаешь. Дам работу, поселю подальше от Империи и от Альянса — там, где никакие войны не коснутся её.

Он вздрагивает. Длинные пальцы смыкаются на его запястье — плотная кожа перчаток сминается, Кренник чувствует сквозь неё жар широкой ладони.

— Прекрати, Орсон, — низко, с угрозой говорит Гален. — Прекрати меня мучить. Геррера клялся воспитать мою дочь — она должна быть с ним.

— Ей было шестнадцать, когда он выставил её на улицу. Мои люди вели Джин, она собиралась сменить документы. А потом случился конфликт… не важно. Мы проводили операцию, я отзывал всех. Больше мы её не нашли.

— Лжёшь, — в голосе Галена клокочет ярость. Запястье, сдавленное сильными пальцами, немеет. Пусть.

— Нет, — цедит Кренник. Внутри тёмной волной вздымается гнев. Теперь Эрсо будет считать его вдвойне виновным в утрате дочери. Вот она, расплата на минуты малодушной слабости.

Какого ситха?

Он вырывает руку и вскакивает, пинком отшвыривает стул. Гален поднимается одним мощным движением, — и они застывают, тяжело дыша, глядя в глаза друг друга.

Сзади слышится стук, щёлкают взведённые курки.

— Сэр! Вы в порядке?

Гален даже бровью не ведёт. Он стоит под прицелом винтовок, широко расставив ноги, взгляд его пылает.

Момент истины.

На секунду Кренника охватывает страстное желание дать отмашку штурмовикам — и раз и навсегда решить их разногласия. Но оно тут же сменяется диким страхом потерять этого невозможного человека. Даже не просто потерять, а увидеть его смерть.

К горлу подкатывает ком.

Мучительное чувство пустоты, невосполнимой утраты… это то, что испытал Гален, там, на Ла’му?

Нет…

Кренник содрогается и осознаёт, что сегодня, на платформе Иду, по-настоящему испугался. Когда увидел, как рвутся снаряды на месте, где только что стоял Гален.

Вот только чего именно? Такого бездарного крушения дела всей своей жизни, или смерти этого ситхова упрямца?

В тот момент он был уверен, что первое.

— Отставить. Все вон, — хладнокровно командует директор.

Прицелы гаснут.

— Есть, сэр, — дверь возвращается на место.

Наступает тишина, прерываемая только тяжёлым дыханием Эрсо.

— Я не собираюсь тебя ни в чём убеждать, Гален, — устало говорит Кренник. — Я доложу, что добыл необходимые сведения и уязвимость будет устранена. Ты останешься под моей защитой. А об остальном подумай… на досуге.

Он разворачивается на каблуках, плащ задевает неподвижно стоящего Эрсо.

— Орсон.

Рука Кренника останавливается на полпути к кнопке выхода.

— Что ты потребуешь взамен?

«Указать слабое место станции на чертежах. И разработать защиту».

Бесполезно. Гален этого никогда не сделает — даже ради Джин. Тем более, он надеется, что дочь жива, на свободе, и, возможно, счастлива.

Хотя, если привезти её сюда и отдать Таркину… Эрсо сломается. Гарантированно.

Директор тяжело опирается рукой о дверной косяк и молчит.

Почему первая мысль была про гранд-моффа? У него и самого есть весьма искусные следователи. Кренник прикрывает глаза, не замечая, что комкает край плаща.

Память. Снова.

Он не желает стать причиной страданий Галена — в очередной раз. Хватит. Он найдёт Джин и отправит её так далеко, как может. Таркин не получит дочь Эрсо.

Кренник выпрямляется, жмёт на кнопку. Дверь с шипением открывается, штурмовики быстро оглядывают каюту и вытягиваются по стойке смирно.

— Только то, что ты захочешь мне дать сам, Гален, — не поворачивая головы, бросает он.

Волна изумлённого недоверия ощутима физически, по спине пробегают мурашки.

— О! — Кренник возводит глаза к потолку. — И переоденься, будь любезен.

Перегородка возвращается обратно прежде, чем Гален успевает придумать ответ.

Директор устремляется в свою каюту, падает в кресло и берёт датапад. Надо отдать соответствующие указания сразу по выходе из гипера.

В первую очередь — составить список конструкторов, которые будут изучать чертежи реактора.

Снять копию с архивного экземпляра на Скарифе — послать вооружённую группу. И личного телохранителя для инженера, который будет работать с данными. Кого бы назначить?

Кого-то безусловно преданного ему лично.

Губы директора раздвигаются в нехорошей усмешке. Матиз.

Превосходно.

Пальцы порхают над датападом, делая заметки, отправляя сообщения — они найдут адресатов сразу после выхода в нормальный космос.

Наконец остаётся последнее дело.

Джин Эрсо.

Кренник в задумчивости барабанит пальцами по столу. Конечно, стоило заняться девчонкой раньше. Впрочем, для имперских шпионов нет понятия «невыполнимо». Есть только «долго и дорого». Последнее могло бы стать проблемой — не преуспей он за эти годы в виртуозном составлении отчётов о финансировании.

Все его операции всегда были безупречно обоснованы.

Предмет тайной гордости могущественного директора — выходца из бедной семьи.

Его подчинённые не подозревали, что их командир полжизни изощрялся в интригах, чтобы выбить из вышестоящих деньги на поддержку перспективных учёных. На помощь их семьям, а, иногда, и друзьям. На сомнительные рейды по зачистке свидетелей неудавшихся экспериментов и на ликвидацию их последствий.

И много ещё на что…

Кренник усмехается, составляя сообщения двум своим лучшим шпионам. Пусть поработают автономно..

Всё.

Он поднимает голову от датапада и невидящим взглядом взирает на белую стену напротив. Сомнения надвигаются со всех сторон, царапают, словно когтями.

Что, если Гален солгал? И дело не в реакторе.

Или конструкторы не смогут найти тщательно спрятанную уязвимость. А, может, на данном этапе строительства ликвидировать её уже нельзя? Или сделать это под силу только самому создателю?

Кренник вжимает ладони в гладкую поверхность стола. Выход останется только один. Тот самый, которого сегодня удалось избежать благодаря вырванному признанию. И это не следователи. Гален ничего не скажет под пытками, а проводить допрос высоких степеней никто не станет, мозг конструктора — самый ценный ресурс на данный момент.

И не Таркин. А гораздо хуже.

Белая стена искажается, подёргивается словно туманом. Перед глазами плывёт лицо Галена — с закатившимися глазами, искажённое страданием… Нет.

«Больше никакой боли, Гален. Но я заставлю тебя довести станцию до совершенства».

Видение сменяется.

Упрямо сжатый рот, твёрдый подбородок, непримиримый огонь в карих глазах. Как его заставить? Не прибегая к обычным средствам.

Кренник стискивает кулаки, встряхивается. Наваждение исчезает, предметы обретают чёткость.

Он откидывается на спинку кресла и в рассеянности обводит пальцем края датапада. Ему помогут логика… и Джин. Джин, которая окажется в безопасности.

Он сделает станцию неуязвимой, любой ценой — кроме одной. Семьи Эрсо.

С него достаточно.

Впрочем, всему своё время. Сейчас главное — уберечь Галена от излишней любознательности гранд-моффа.

— Мы прибыли, сэр.

— Спасибо, пилот.

Кренник на секунду задумался. Взять Галена с собой или оставить пока не шаттле? Нет, нельзя упускать его из виду.

— Выведите пленного. Возьмите в кольцо — его никто не должен видеть.

— Есть, сэр.

Эрсо в имперской форме без нашивок появляется в проёме каюты. Кренник удовлетворённо кивает: переоделся. Штурмовики смыкаются вокруг чёрной стеной. Равномерный грохот шагов раскатывается по ангару.

— Сэр! Срочное донесение!

Запыхавшийся лейтенант связи бежит наперерез — явно ждал, с самого момента запроса на посадку.

— Я слушаю, Дис, — на ходу бросает Кренник.

— Разведка на Явине-4 донесла, что повстанцы готовят атаку на Скариф.

Директор сбивается с шага. Голубые глаза нехорошо прищуриваются — лейтенант сглатывает и закладывает руки за спину, всем своим видом выражая готовность исполнять приказы.

— Перешлите мне всю сводку. Жду подробный отчёт у себя в кабинете через двенадцать минут.

— Да, сэр!

Кренник коротко усмехается — о его педантичности ходят легенды, и он это знает.

Лифт спускает их на тюремный уровень.

Где лучше всего спрятать самое ценное? Правильно, на виду.

Начальник тюремного блока салютует и смотрит вопросительно.

— Пленного в отсек В-24, — приказывает директор. — Обеспечить средние условия содержания, провести общее медицинское обследование и оказать необходимую помощь.

— Особые указания? — деловито спрашивает офицер.

Гален, до того походивший на статую, едва заметно вздрагивает.

— Нет.

Показалось, или он перевёл дыхание? Это вовсе не страх перед допросами — не тот человек, чтобы пасовать перед физической болью. Вопрос доверия.

«Я подлец, Гален, но не настолько».

— Допуск, как обычно?

— Да. А врачам — временный.

Как хорошо, что он сразу взял за правило оставлять за собой единоличный доступ к пленным. Даже Траун не мог допрашивать заключённых без его ведома. Исключение составлял Вейдер. И то, лишь потому, что остановить эту машину для убийства невозможно.

— Принято, сэр.

Кренник кивком благодарит офицера и шагает к лифтам. Плащ стелется над полом, словно крылья. Говорят, лорд Вейдер чувствует в Силе эмоции всех разумных. Если бы можно было считать мысли Галена в эту минуту…

Жуткая ассоциация заставляет Кренника напрячься. Нет. Никакого чтения мыслей, никакого Вейдера.

Лифт бесшумно скользит к жилым уровням.

— Найдите Матиза, пусть ждёт моего вызова, — велит директор адьютанту. Тот поджидает его возле кабинета вместе с офицером связи.

Быстрый взгляд на хроно и одобрительный кивок — подчинённые прибыли минуту в минуту, как и он сам.

— Да, сэр, — адьютант исчезает.

Кренник опускается в кресло, наскоро пролистывает информацию на датападе. Офицер связи терпеливо ожидает указаний, стоя навытяжку перед столом.

Хаттовы повстанцы. Никакой субординации, прямое неподчинение приказам. Как вообще можно надеяться на какую-то победу при такой организации? Вернее, её отсутствии.

Кренник сдвигает брови. Не стоит недооценивать противника.

На первый взгляд, затея выглядит безумной. Один небольшой отряд против превосходно защищённой базы, плюс сомнительный шанс пройти через шлюз в защитном поле.

— Вы добыли коды угнанного шаттла, Дис?

— Мы работаем над этим, сэр.

— Слишком долго, — холодно говорит Кренник. — Коды нужно немедленно передать на Скариф. Вы осознаёте, что под угрозой безопасность проекта, который курирует Император лично?

Лейтенант бледнеет.

— Так точно, сэр.

Кренник игнорирует его реплику и тянется к пульту голосвязи. Он прекрасно понимает, что группа Диса делает всё возможное. Но пришпорить их никогда не помешает.

— Директор Кренник вызывает Цитадель.

— Цитадель на связи. — Синеватое изображение дежурного офицера слегка дрожит — издержки прохождения сигнала через дефлекторное поле.

— Принимайте экстренное сообщение, — он отправляет пакет данных. — Готовится диверсия на Скарифе, объект — архив. С этого момента посадка любых грузовых шаттлов на поверхность запрещена. Подробности в файле.

— Принято, директор.

— Проверьте немедленно, за прошедшие четыре часа приземлялся на базе шаттл типа «Дзета»?

— Одну минуту, сэр.

Кренник барабанит пальцами по столу. Досадная привычка, но… Помогает думать.

— Только один.

Сердце обрывается.

— Когда прибыл?

— Сорок семь минут назад, директор.

Ситхи! Кренник надвигается на голограмму, лицо искажается от ярости:

— Это время в зоне риска, офицер! Объявите общую тревогу. Проверьте экипаж! Срочно вышлите мне названные ими коды доступа.

— Есть, сэр! — на голограмме видно, как руки дежурного летают над невидимым пультом. Суета немного успокаивает Кренника.

Негромко пищит датапад, одновременно активируется внутренний селектор.

— Сэр, мы приняли коды со Скарифа, но сравнить пока не с чем.

— Ускорьтесь, — шипит директор, обрывая контакт.

— А вы держите меня в курсе. Усильте охрану архива, заблокируйте антенну — на случай прорыва шлюза.

— Это невозможно, сэр!

— Это приказ, офицер. — Глаза Кренника угрожающе сужаются.

— Так точно, сэр, — поспешно салютует дежурный.

— Я жду докладов.

Голограмма гаснет, по экрану датапада бегут строчки данных. Директор жадно вглядывается в них, постепенно выравнивая дыхание. Пока никаких признаков опасности. Но кто знает!

— Сэр, — осторожно зовёт лейтенант. — Простите, но нам нужны указания по операции «Луна». Есть пересечения с донесениями с Явина-4.

Кренник вздрагивает. Что? Он же изучил… Да. Только один отчёт.

Проклятье.

Отброшенная в горячке мысль снова всплывает в мозгу. Если шаттл повстанцев ещё в пути, его нужно взять на орбите. А, значит…

Кренник активирует селектор. Лейтенант следит за ним в недоумении, пока не слышит:

— Передайте на «Обвинитель» тот же пакет данных, что получила Цитадель. Сообщите, чтобы досматривали каждый грузовой шаттл, запрашивающий вход в шлюз. Независимо от кодов доступа.

— Слушаюсь, сэр, — отвечает оператор группы связи.

— А вот теперь я займусь вашим вопросом, Дис.

Кренник отрывает второй файл и застывает. Рука в перчатке стискивает край датапада, кожа скрипит. Одно имя бьётся перед глазами, заслоняя всё написанное дальше.

Директор не глядя нажимает кнопку и отрывисто приказывает:

— Дополнение информации для «Обвинителя». Пленных брать живыми, на допрос доставить лично мне. Это вопрос имперской безопасности.

— Есть, сэр.

— Дис… — Кренник смотрит куда-то сквозь лейтенанта. — Отчёты требуют всестороннего изучения. Я вызову тебя позже. Можешь идти, и передай группе, — его взгляд леденеет, становится, как прежде, цепким и собранным, — передай, что на Скарифе ждут коды как можно быстрее.

Офицер щёлкает каблуками и покидает кабинет в считанные секунды. Директор провожает его довольным взглядом.

Уважительная оперативность подчиненных ему всегда льстила. Он не пугающий Вейдер и не всесильный Таркин, чтобы добиваться повиновения с помощью страха.

И людей себе подбирает тщательно.

У него есть неписаное правило — всегда защищать их перед вышестоящими, в любых конфликтах. А наказывать за провинности уже за закрытыми дверями. Это не самая частая практика на флоте, люди ценят такое отношение и отвечают взаимностью.

Кренник обессиленно откидывается на спинку кресла. В висках бьётся ноющая боль — сказывается чрезмерное волнение и бессонная ночь накануне.

Что происходит на Скарифе?

Скупые сводки от дежурного мало проясняют ситуацию. База прочёсывается, экипаж частично схвачен, груз проверяется…

Частично схвачен.

Неизвестность обжигает. Неужели он опоздал?

Кренник прижимает к влажному от испарины лбу холодную перчатку. Это на какое-то время усмиряет пульсирующую боль и позволяет думать с привычной чёткостью.

Дочь Галена нашлась быстрее, чем он предполагал, и совсем не там, где искали.

Вполне предсказуемо, что повстанцы завербовали её. Хотя, один из агентов сообщал, что она вовсе не горела желанием работать на Альянс. Да и потом, вся эта авантюра с захватом чертежей станции Мон Мотмой не санкционирована.

Однако это не означает, что Альянс не окажет добровольцам вооружённую поддержку. Хорошо, что на орбите Скарифа дежурят разрушители — и они предупреждены.

Кренник шипит ругательство, швыряет датапад на стол и трёт виски. Перчатки царапают тонкую кожу.

Опять его рассуждения ушли не туда — от девчонки к глобальным проблемам. Хотя, вполне закономерно.

Он осторожно разминает шею. Заказать, чтобы принесли каф? Когда он вообще в последний раз ел, вчера?

Кренник морщится и вызывает адьютанта:

— Я хочу пообедать, Мад. Здесь. И пусть заварят каф покрепче.

— Да, сэр, — офицер позволяет себе быстрый сочувствующий взгляд, а вслух докладывает, — Матиз ожидает вызова.

— Позже, — отмахивается Кренник. Переливчатая трель заставляет его схватиться за датапад. Адъютант понятливо исчезает, не задавая больше вопросов.

Сообщение со Скарифа.

Экипаж шаттла схвачен и допрошен, проникновения в архив не зафиксировано, груз соответствует декларации. Цитадель переведена из боевого в режим ожидания.

Кренник в изнеможении прикрывает глаза.

Ему кажется, что он всё это время горел заживо, а сейчас пламя погасло и ожоги обработали прохладной мазью.

Он успел. Успел раньше повстанцев. Непоправимого не случилось.

Левый висок дёргает всё сильнее.

Кренник сцепляет зубы и возвращается к отчёту о Джин. Ситуация нравится ему меньше и меньше. Девчонку схватят на разрушителе и наверняка допросят тут же, вместе с остальными. Доклады уйдут лично Трауну и Вейдеру.

Забрать её будет практически невозможно.

А уж отпустить с миром, поселив на отдалённой планете... Разве что подстроить «несчастный случай».

Но провернуть подобное под прицелом пристального внимания руководства крайне тяжело. Значит, выход только один — нужно лететь на Скариф. И ждать на разрушителе, чтобы лично забрать пленников прежде, чем до них доберутся остальные.

— Ваш обед, сэр. — Кренник вздрагивает. Он так задумался, что не заметил прихода адьютанта. — Сэр?

Обеспокоенный голос ввинчивается в мозг. Над блюдами на подносе вьётся пар, наверняка аппетитный. Вот только Кренника вдруг начинает мутить от запаха еды.

— Сэр, вам плохо? Я вызываю медицинского дроида.

— Голова… мне нужно только лекарство от головной боли, и ничего больше, Мад, слышишь? — повысить голос удаётся с трудом.

В глазах двоится от боли.

— Ваши таблетки, сэр, — тёплые пальцы вкладывают ему в одну руку стакан, а в другую — высыпают три крошечных гранулы. Кренник быстро проглатывает их и залпом выпивает воду, стараясь не думать, как позорно подрагивает рука. В конце концов, его адъютант наблюдал вещи и похуже.

Облегчение наступает почти сразу. Туман перед глазами рассеивается, тошнота отступает. Кренник моргает и находит взглядом офицера — тот стоит вплотную, следя за своим командиром с неподдельным беспокойством.

— Спасибо, Мад, — машинально благодарит директор. Вглядывается в серые глаза адьютанта и повторяет гораздо теплее:

— Ты поразительно эффективен. Как и всегда.

— Спасибо, сэр, — тот сохраняет уставную невозмутимость, но уголки губ вздрагивают в намёке на улыбку — ему приятна похвала.

— Свободен. Пригласи Матиза, когда я пообедаю. И пусть приготовят "Дельту" — мы вылетаем на Скариф.

— Слушаюсь, сэр, — Мад чётким шагом покидает кабинет. Кренник делает большой глоток горячего кафа и улыбается. Приятное тепло разливается по телу, руки перестают дрожать. Слабости как ни бывало. Учитывая, сколько ещё предстоит сделать, это как нельзя кстати.

Кренник с аппетитом жуёт мясо, хорошенько прожаренное, как он любит, и прикидывает, как получше составить доклад Таркину.

Вызов по внутренней связи прерывает размышления:

— Сэр, мы получили коды угнанного шаттла. Они уже переданы в Цитадель и на «Обвинитель».

— Превосходно, — Кренник настроен благодушно. — Вы очень вовремя, передайте группе мою личную благодарность.

Секундная пауза выдаёт замешательство офицера. Ещё бы, получить похвалу вместо выволочки за промедление.

— Спасибо, сэр, — в голосе слышится тщательно скрываемое удовольствие.

Кренник усмехается и отрезает аккуратный кусочек мяса. Как удачно, что он так вовремя привёл себя в чувство. Было бы неграмотно сорваться на людях, которые отлично поработали и заслужили благодарность.

Он промокает губы салфеткой и устраивается в кресле поудобнее.

Итак, доклад Таркину…

Перегородка отъезжает в сторону, и Кренник слышит голос адьютанта:

— Директор ждёт вас.

Он нарочно не поднимает глаз от датапада, продолжая делать пометки. Чёткие шаги приближаются. Затихают на выверенном расстоянии от стола — ровно полтора метра. Нечеловеческая точность.

Кренник дописывает фразу и слышит сдержанное:

— По вашему приказанию прибыл, сэр.

Ещё несколько секунд не смотрит на вошедшего, сохраняет заметку, и, наконец, лениво поднимает голову.

Два холодных взгляда пересекаются — чёрный, непроницаемый, и льдисто-голубой, властный и спокойный.

— Прекрасно, Матиз.

Кренник внимательно изучает его лицо, ищет намёк на недовольство длительным ожиданием, и не находит. Штурмовик выдерживает интерес командира с привычной невозмутимостью.

Матиз. Гениальный снайпер, бездушный монстр. Одиночка. Соратники боялись его, как ядовитой змеи. Начальники опасались. И только одному человеку он позволял всё. Действительно — всё.

Директору Орсону Креннику.

— У меня есть для тебя поручение, Матиз.

«Даже два, но сначала я посмотрю на твою реакцию».

В чёрных глазах появляется выжидательное выражение.

— Мы сегодня вылетаем на Скариф. Твоя задача: сопровождать инженера, который спустится на планету и скопирует чертежи станции. Он должен доставить их мне лично. И ты, — Кренник выдерживает паузу и пристально смотрит в глаза снайперу, — обязан проследить, чтобы эти чертежи оказались у меня. Любой ценой.

И без того узкие зрачки сужаются и вытягиваются. Матиз всегда понимает всё правильно. Он молчит. Чувствует, что директор хочет сказать что-то ещё. Подобная проницательность могла бы нервировать, если бы Кренник не был уверен в его безоговорочной преданности. Но даже зная это, он колеблется. Довериться кому-то, пусть частично…

Выбора нет. Он неоднократно взвесил плюсы и минусы.

Кренник кладёт на стол ладони. Матиз не двигается, живут только глаза, пристально наблюдая за командиром. Едва заметное шевеление пальцев на столешнице, и ресницы снайпера вздрагивают. Неуловимым движением он прижимает руки к поясу, что-то нажимает, затем снова вытягивает по швам. В лице не отражается и тени эмоций.

Кренник кивает: дополнительная защита от прослушивания активирована. Неофициальная разработка одного из благодарных учёных.

— У меня есть пленник. Он находится в блоке В-24, на общих условиях. Но, тем не менее, это не простой заключённый.

В глазах Матиза загорается тёмное пламя предвкушения. Вот за это Кренник ценит его особо. За невозможную смесь хладнокровия и страсти, за азарт — рассудочный, взвешенный, — при выполнении сложных заданий.

— Его имя — Гален Эрсо.

Остро всматривается в лицо Матиза — тот ничем не выдаёт узнавания. Кренник кивает удовлетворённо, и огонь в зрачках снайпера на миг вспыхивает ярче.

Прекрасно.

Разумеется, Матиз знает Эрсо. Но поймать его на этом не выйдет.

— Твоя задача: постоянно контролировать его местонахождение — средства я обеспечу. И защищать, как меня. В случае прямой угрозы жизни, здоровью и психике ты должен вывезти Эрсо из опасной зоны. При худшем раскладе — в Неизвестные регионы. — Зрачки Матиза вытягиваются в ниточку, окончательно теряя всякое сходство с человеческими.

Удивлён? Закономерно.

Кренник даёт время освоиться с информацией и заканчивает:

— Оставаться с ним необязательно, достаточно убедиться, что он в безопасности и условия пригодны для жизни. Я рассчитываю на тебя, Матиз.

Узкие губы раздвигаются на застывшем, словно маска, лице:

— Повинуюсь, директор.

Кренник видит глубоко скрытое удовольствие своего личного убийцы. То, что надо. Самое время усложнить задачу.

— Есть небольшое дополнение. Я надеюсь, что скоро у меня будет два ценных пленника. Отец и дочь. И они — одно целое, ты понимаешь меня?

— Да, директор.

Почему ему никак не отделаться от ощущения, что подтекстом звучит: «Да, Мастер?»

Абсурд. Просто Матиз всегда называет его «директор», когда речь идёт о чём-то почти личном между ними. Важном, особенном. А эта интонация... Игра воображения, не более.

— Великолепно. Можешь приступать.

Щёлкают каблуки. Руки быстро касается пояса. Снайпер чётко разворачивается, как машина, и покидает кабинет.

«Осталось каким-то образом предупредить Галена, что Матизу следует доверять».

Нужно идти к Таркину.

Кренник быстро оглядывает себя — форма в порядке. Приглаживает волосы и натягивает фуражку. Внутренний секундомер отсчитывает мгновения — может быть, в этот самый момент шаттл подвстанцев выныривает из гипера над Скарифом, и от допроса Джин Эрсо отделяет меньше часа…

— «Дельта» готова к полёту, — вскакивает адъютант при его появлении.

— Хорошо. Я иду на мостик, о времени вылета сообщу.

— Да, сэр.

Штурмовики пристраиваются за спиной. Их присутствие действует на Кренника умиротворяющее. Лифт поднимает их в командный пункт.

Сухопарая фигура гранд-моффа теряется в тускло мерцающей черноте экрана. Он оборачивается на приближающиеся шаги — прямой, как палка, иссохшие руки заложены за спину. В серых глазах застыло неприязненное равнодушие, но Кренника это давно уже не смущает.

— Я слышал, вам удалось достать необходимые сведения, директор?

— Да. Уязвимость станции имеет место, и она будет устранена. Я вылетаю на Скариф, чтобы лично проконтролировать захват повстанцев, которым предатель-пилот успел передать сведения.

Игра привычна и порядком поднадоела: Таркин пытается надавить на него, давая понять, что контролирует каждый его шаг. Кренник пропускает прозрачные намёки мимо ушей — он прекрасно знает, кто из его людей завербован гранд-моффом. Это очень удобно, иметь под рукой таких агентов.

— Вы организовали ложную тревогу на Цитадели, — Таркин решает зайти с другой стороны.

— Персоналу полезно размяться, — непринуждённо отвечает директор. — Кстати, им понадобилась двадцать одна минута, чтобы решить проблему. Недопустимо долго для объекта подобного уровня.

Таркин молча сверлит его взглядом, возразить ему нечего.

— Если у вас больше нет ко мне вопросов, я должен лететь, — подытоживает Кренник. Слегка наклоняет голову набок и добавляет:

— Моя область — прежде всего безопасность плюс научные разработки. На данный момент первое требует самого пристального внимания. И широких полномочий.

В светлых, словно выцветших глазах Таркина мелькает тень заинтересованности. Директор одной фразой дал понять, что не претендует на первенство и лавры главного создателя станции. Гранд-мофф жестом подзывает своего адьютанта, вполголоса отдаёт приказ.

Кренник стоит спокойно, чувствуя спиной, как настораживаются его штурмовики. Сейчас повода для опасений нет, но их бдительность радует. В прошлый раз, когда Таркин был обозлён утечкой информации, зримое напоминание о вооружённой поддержке оказалось весьма кстати. Тогда гранд-мофф потребовал наглядной демонстрации мощи планетоида, и пришлось уничтожить город на Джеде. Действие преждевременное и бездарное с точки зрения пропаганды, но Кренник был не в том положении, чтобы возражать.

Наверняка гибель города спишут на какую-нибудь техногенную катастрофу или взрыв оставшихся в Храме кайбер-кристаллов. Вот только огнём командовал лично директор — и, чувствуется, придётся ему за это отвечать. Таркин ловко подставил его, заодно приписав себе все лавры.

Поначалу это привело Кренника в бешенство. Но, успокоившись, он усмотрел выгоды в сложившемся раскладе. В высшие эшелоны командования в силу своего происхождения ему не пробиться, а вот получить безраздельную власть в своей сфере — это его устроит полностью.

Но для этого нужно дать понять Таркину, что соперничества не будет. Что и было только что проделано.

Кренник довольно щурится, наблюдая, как адьютант что-то диктует офицеру связи, а потом подходит вплотную к Таркину и тихо докладывает.

— Директор, — небрежно роняет гранд-мофф, жестом подзывая его ближе. Не может не поиздеваться. Кренник невозмутимо приближается, сохраняя такую же горделивую осанку, что и Таркин. Вот только, когда останавливается, снова чуть склоняет голову.

— Ваши полномочия расширены. Соответствующие инстанции получили уведомления. Список изменений вам выслан, и я надеюсь, — в безразличном голосе прорезается сталь, — что вы используете их рационально.

Кренник по-военному сухо кивает, пряча под ресницами торжествующий голубой огонь. Удалось! И удалось подозрительно легко, что наводит на размышления. Но об этом он подумает позже.

— Благодарю вас, сэр. В моём отделе скопилось прискорбно много вопросов, решить которые можно только с новыми возможностями. Я займусь этим сразу после операции по захвату мятежников.

— Превосходно, директор, — серые глаза смотрят изучающе, с затаённой угрозой. Кренник отвечает безмятежным взглядом.

Тонкие губы Таркина сжимаются в ниточку, в воздухе сгущается напряжение. Адьютант напрягается, улавливая настроение командира, готовый выполнить любое указание. Наконец, что-то решив для себя, гранд-мофф делает короткий, словно неохотный жест, позволяя уйти.

Внутренний секундомер в мозгу Кренника включается с беспощадной громкостью. Ситхи подери Таркина и его игры! Хотя, безусловно, оно того стоило. С новыми полномочиями забрать пленников будет несоизмеримо легче. А об остальном и говорить нечего.

Кренник скупо улыбается, отдавая распоряжения о подготовке ко взлёту по комлинку.

Мад встречает его возле сходней, в окружении десяти отборных штурмовиков. Меньше, чем хотелось бы, но лучше, чем ничего.

— Матиз доставил заключённого?

— Так точно, сэр. Мы готовы к отлёту.

— Приступайте.

Кренник на ходу листает донесения на датападе.

На орбите Скарифа по-прежнему тихо. Состояние Галена Эрсо медики сочли удовлетворительным. Группа учёных сформирована и готова приступить к доработке планетоида. Один из конструкторов уже в гипере, будет на Скарифе через час тринадцать минут.

По полу проходит вибрация — шаттл взлетает.

— Пилот, расчётное время прибытия?

— Полтора стандартных часа ровно, сэр.

— Отлично.

Кренник покидает рубку. В конце коридора, возле знакомой каюты, замерли двое штурмовиков и Матиз.

— Хорошая работа, — негромко хвалит директор, мазнув взглядом по ничего не выражающему лицу снайпера.

Тот молча отдает честь. Перегородка отъезжает в сторону, и Кренник шагает внутрь.

— У меня есть новости, Гален.

Гален ничком лежит на койке, вытянув руки вдоль тела. Он поворачивается на звук, но не делает и попытки встать. Кренник придвигает стул, внимательно разглядывая лежащего. Да, выглядит тот гораздо лучше, хотя синяки под глазами и стиснутые пальцы выдают внутреннее напряжение.

Кренник с хлопком расправляет плащ и усаживается вплотную, так, что колени касаются края койки. Металл неприятно холодит кожу даже сквозь плотную ткань форменных брюк.

Эрсо не шевелится, упорно созерцая край подушки.

Кренник подаётся вперёд, тяжело опираясь на локти. Кисти расслабленно ложатся на одеяло, чёрные перчатки на белоснежной поверхности выглядят грубым инородным пятном. Повисает тягостное молчание.

Эрсо кажется таким отстранённым и далёким от всего, что сейчас занимает Кренника. Человек, который сделал то, что считает должным и готов спокойно принять свою участь.

Кренник подавляет ругательство. Чувство неловкости предательски сдавливает горло, но дальше молчать невозможно.

— Гален, — откашливается он. Выбора нет — только шоковая терапия. — Мы летим на Скариф. Твоя дочь найдена.

Эрсо вздрагивает и вскидывает голову. Карие глаза загораются, впиваются Креннику прямо в душу, и тот призывает на помощь всё своё самообладание, чтобы выдержать этот требовательный взгляд.

— Почему Скариф? — сипло спрашивает он. — Там же...

Зрачки его расширяются, в них появляется понимание. Через секунду лицо искажает жуткое, нечеловеческое горе.

— Орсон, нет... Она не должна была… Её заставили?

Он дёргается встать, но Кренник проворно прижимает его к постели. Жёсткие лопатки под ладонью сводит судорогой.

— Я дам тебе прочитать отчёт разведки. Отфильтрованный, конечно, но основные факты на месте. Лежи!

“И не двигайся, ситхи тебя подери”.

Такое положение невероятно выгодно — оно позволяет Креннику диктовать любые условия… и сочувствовать.

Эрсо настолько дезориентирован, что подчиняется.

— Читай, — свободной рукой подносит ему датапад. Гален жадно просматривает скупые строчки, краски постепенно отливают от лица, кожа сереет.

“А ты думал, что Геррера и повстанцы станут беречь твою дочь? Это грязная игра, Гален”.

Тот стареет на глазах. Твёрдые губы подрагивают.

— Ты поэтому взял меня с собой? — хрипло спрашивает он. — Очная ставка… Лично будешь руководить допросом или отдашь Таркину?

Его голос садится, рот сводит судорогой.

Проклятье!

«За кого ты меня принимаешь?»

Тёмные глаза прожигают насквозь. Гален…

«А как иначе?»

Гибель Лиры. Расстрел инженеров. Воспоминания растекаются на языке отвратительной горечью.

«Я не жалею. Это был мой долг, лучшее решение на тот момент».

Почему же так мерзко?

«Да пошёл ты к хаттам!»

Кренник с силой вдавливает Эрсо в кровать и шипит, наклоняясь к самому лицу:

— Катись ты к хаттам, слышишь? Да, я забрал тебя с разрушителя. Да! Подальше от Таркина и Вейдера!

Боль Галена ощутима физически, но он не сломлен. В карих глазах плавятся решимость и презрение. И глубоко внутри — что-то ещё, нечитаемое, от чего у Кренника перехватывает дыхание.

Ярость вспыхивает с новой силой, к ней примешивается новое чувство. Жажда оправдаться? Нет. Увидеть во взгляде бывшего друга уважение. Доверие? Тоже нет, это было бы слишком много.

Кренник рвёт тугой воротник кителя, пальцы плохо слушаются. Он грузно опирается на спину Галена и цедит сквозь зубы:

— Я сказал, что найду Джин и отправлю подальше от войн и чужих интересов. Как считаешь, легко это будет сделать, если шаттл с повстанцами схватят в моё отсутствие?

Твёрдые точки во взгляде Галена заставляют Кренника напрячься.

Он комкает складки чёрного кителя, ощущая, как сильные мышцы каменеют под прикосновениями.

— Я заберу вас обоих. Пока ты нужен для проекта — вы будете вместе. Потом она отправится в Неизведанные регионы. Если… если я не придумаю иного выхода.

Кренник застывает. Смутная идея проскальзывает, как тень. Не вовремя. Он сосредотачивается, мысленно отмечая себе позже вернуться и хорошенько её обдумать. Гален пользуется его рассеянностью и резко перекатывается на бок, сбрасывая руку. Рывком садится на постели, разворачивает плечи, тонкая ткань натягивается. Он смотрит на директора сверху вниз, внимательно сузив глаза.

Кренник инстинктивно выпрямляется, вскидывает голову — и вздрагивает, как от удара. Торопливо отворачивается, чувствуя, как душная волна подкатывает к горлу.

Гален Эрсо. Прежний.

Тот самый, к которому сотни раз приходил уставший, взбешенный, измученный Кренник.

Тот самый, который спокойно выслушивал его излияния. Чей взгляд поддерживал, словно ладонь, широкая и тёплая.

Надёжное пристанище в коварном океане интриг.

Кренник отдавался любому делу с внутренней страстью, переживая каждую мысль, каждое действие. Ему стоило больших усилий научиться некоторой отстранённости. Столь необходимой для выживания в имперском террариуме.

А научил его именно Гален.

Походя. Своим примером.

Гален, который оставался сосредоточенным и ясным посреди любой суеты. Креннику иногда казалось, что внутри него сияет кайбер-кристалл — бесстрастная сила, ледяная и чистая, как горный источник.

Ничто не могло лишить его этой мощи, ничто не могло запятнать.

Даже… предательство друга.

Кренник с трудом сглатывает. Он разглядывает смятое одеяло, пристально и тщательно. Тяжёлый взгляд Галена давит на затылок.

Да катись оно всё к ситховой матери!

Директор вскакивает, разрывая вязкое молчание грохотом упавшего стула. Хочет схватить датапад, но промахивается — тот съезжает с подушки, и, как в замедленной съёмке, опрокидывается на пол.

Проклятье. Кренник подхватывает его на лету, почти падая на колени, чувствуя, как полыхают уши.

Неловко опирается на койку, чтобы встать, и дёргается — словно заряд тока пронзает тело.

Властная рука ложится на плечо.

Он застывает на одном колене, сжимая датапад.

Сотни мыслей проносятся за секунду. Галену сейчас ничто не мешает воспользоваться заминкой, выхватить бластер из кобуры на поясе, взять директора в заложники. Заблокировать дверь, заставить пилота изменить курс. Дочь? Гален её не оставит. Но может вынудить Кренника послать за ней штурмовиков.

Плечо сводит судорогой. Он закрывает глаза и ждёт, не пытаясь сопротивляться.

Ну же, Гален.

Пальцы размыкаются, скользят по спине — и вот уже сильные руки обхватывают его, помогая… подняться?

— Нет, Орсон, — спокойно говорит Гален, когда их взгляды встречаются.

— Почему? — почти беззвучно спрашивает Кренник, уже зная ответ.

И Эрсо молчит, отдавая ему право на это знание. Воздух дрожит между ними, и слова действительно лишние в эту минуту.

— Твои штурмовики. Почему не ворвались защищать тебя? — после продолжительной паузы спрашивает Гален.

В глубоком голосе нет ничего, кроме ровного исследовательского интереса — напрасно Кренник лихорадочно вслушивается, анализируя мельчайшие оттенки. Сдается:

— Матиз. — Кстати, вот удобный момент, чтобы рассказать о нём.

— Тот убийца? — Эрсо слегка приподнимает брови, оставаясь совершенно невозмутимым. Как будто снайпер директора для него — привычная компания.

— Он в курсе наших… отношений. У него задание. Охранять тебя и Джин, в случае опасности — увозить в безопасное место. Надеюсь, ты примешь это к сведению.

Сквозь божественную отрешённость в глазах проступает целая гамма чувств. Эрсо делает шаг назад и смотрит на Кренника так, словно тот превратился в призрака. Упавшая на бровь чёлка пересекает вдруг проступившие на лбу горизонтальные морщины. Твёрдо очерченные губы изгибаются в странной усмешке. И Кренник слышит непонятное:

— Твои отвага и безрассудство иногда поражают меня.

О чем он? До боли знакомый чуть снисходительный, цепкий прищур карих глаз. И вопрос застывает на губах. Эрсо тоже молчит, изучая стену каюты, а потом заканчивает глухо:

— Я по-прежнему не могу ничего дать тебе, Орсон.

— Я ничего не требую, — быстро отвечает он. Слишком быстро.

Хочет продолжить, но короткая трель комлинка прерывает беседу. Мад? Что срочного может случиться в гипере? Кренник разворачивается к выходу. К нему возвращается прежняя деловитость. Он как будто выныривает из тягучего безвременья, из обманчивого сплетения воспоминаний и реальности.

— Очень советую поспать. У тебя есть, — быстрый взгляд на хроно, — ещё тридцать шесть минут.

Он не выдерживает и оборачивается: Гален глядит ему вслед с лёгкой насмешкой. Ситхи! Почти как раньше, когда Кренник в очередной раз перегибал палку со своей педантичностью. Прохладные щупальца безвременья снова касаются сознания.

Нет.

Перегородка отъезжает в сторону, штурмовики смотрят с явным облегчением. Матиз невозмутим.

Директор одобрительно кивает всем сразу. Вряд ли его охранники довольны тем, что пришлось подчиниться снайперу, но приказ есть приказ.

Дверь встает на место, отрезая от взгляда, щекочущего затылок. Режущее чувство потери на миг вонзается в грудь, но тут же все заканчивается. Кренник активирует комлинк:

— Я жду тебя в своей каюте, Мад.

— Что случилось? — Кренник проходит мимо замершего в дверях адьютанта и усаживается за стол.

— Сообщение по аудиосвязи, сэр. Шаттл повстанцев вышел из гипера, захвачен гравилучом и посажен на «Обвинитель». Команда заблокировалась изнутри. Запрашивают ваше разрешение на штурм — согласно указу гранд-моффа вы лично курируете операцию.

Внезапно становится очень холодно. Кренник медленно выдыхает и мысленно благодарит Силу за то, что успел вытрясти из Таркина расширенные полномочия.

— Я запрещаю любые действия в моё отсутствие. Команду нужно брать живьём — а при штурме это невозможно.

Мад делает пометки на датападе.

— У вас есть план, сэр?

Кренник вздрагивает.

— Да. — «Но лучше бы его не было. Прости, Гален». — Передайте: пусть установят генератор защитного поля вокруг шаттла, чтобы исключить возможность прорыва. И ждут нас.

— Да, сэр.

А что, если…

— Мад! И пусть свяжутся с ними на общей чистоте. Сообщат, что мы обещаем им жизнь в обмен на добровольную капитуляцию. И что у нас в заложниках тот, за кем они охотились.

Кренник взмахом руки отпускает офицера и закрывает глаза.

А ведь ему придётся сделать это. Использовать Эрсо как наживку. Но это лучше, чем обливаться потом при мысли, что неадекватные повстанцы геройски подорвут сами себя или решат прорваться с боем. Что означает практически неминуемую гибель Джин.

Кренник резко выпрямляется в кресле и хватает датапад. Так, кто там ещё в этой славной компании? Диверсанты, наёмный убийца, воин-монах из Храма Кайбера… Ничего существенного.

Офицер разведки Альянса. И пилот-предатель. Директор отрывается от чтения, в голубых глазах появляется опасный блеск.

Результаты допросов этих двоих достаточно займут Таркина, чтобы он в ближайшее время не вспомнил про семью Эрсо.

И ясно, кто запудрил мозги девочке.

“Кассиан Андор. Я запомню”.

Дверь распахивается. Запыхавшийся Мад вытягивается на пороге:

— Сэр! Срочное сообщение: в пространство над Скарифом вошёл флот Альянса. Начался бой, сэр.

Проклятье. Кренник сжимает кулак:

— Передайте на «Обвинитель» наши координаты выхода из гипера, пусть организуют прикрытие.

— Так точно, сэр!

Адъютант исчезает.

Кренник стискивает зубы. Значит, Альянс всё-таки проникся важностью задачи и решил помочь своим людям. Как не вовремя!

Он выходит в коридор и подзывает одного из охранников каюты Галена:

— Сард, обеспечь броню заключённому. И проследи, чтобы он её надел.

Тот молча салютует. Кренник идёт в кабину.

Мад оборачивается, не снимая наушников:

— Сэр, в точке выхода нас ждёт эскадрилья СИДов.

— Прекрасно.

Кренник кивает и берётся за поручни. На всякий случай.

— Обратный отсчёт до выхода из гипера. Пять, четыре…

Шаттл встряхивает. Полосы на экранах растворяются в пронизанной яркими вспышками черноте. Громады разрушителей заслоняют обзор слева. Вокруг тут же пристраиваются СИДы, Кренник удовлетворённо прислушивается к радиообмену.

Повстанцев связали боем на приличном расстоянии от шлюза Скарифа и от «Обвинителя».

Мигает освещение, по корпусу проходит дрожь. Пилот что-то шипит сквозь зубы, маневрируя по указаниям ведущего эскадрильи. Вокруг мелькают огни выстрелов.

Кренник шире расставляет ноги, сжимая поручни. Отвратительное чувство — понимать, что от него сейчас ничего не зависит. Могущественный директор в эти минуты бесполезнее всех в экипаже.

На экранах трудно что-либо разобрать — сплошная круговерть вспышек и бешеных манёвров истребителей.

Кренник сосредотачивается, начиная постепенно разбирать картину.

Одно крыло идёт намного впереди, расчищая путь, два других по бокам, ещё одно — защищает тыл. Последнее окружило шаттл плотным кольцом, изредка отбивая то, что пропустили остальные.

Кренник одобрительно улыбается — действия слаженные, чувствуется опыт сопровождения. Значит, ему дали специально обученных пилотов.

Гигантская серая поверхность надвигается сверху.

— Нас принимает палуба А-65, ангар 211, захожу на посадку, — сообщает пилот. Шаттл медленно входит в тёмный зев ангара.

— Дайте мне связь с командиром эскадрильи, — приказывает Кренник, забирая у адьютанта наушники.

— АЕ-25-1 на связи, — слышится искажённый помехами голос.

— Говорит директор Кренник. Прекрасная работа, командир.

— Спасибо, сэр. Служу Империи!

Кренник снимает наушники. Ему редко доводится общаться с пилотами СИДов, и каждый раз остаётся неприятный осадок. Расходный материал, люди, которые всегда оказываются в самом пекле.

Люди без имён. У них есть только идентификационный номер и безликая машина, одна из тысяч таких же.

Люди, без которых невозможно выиграть ни одно сражение.

Лёгкое прикосновение к рукаву выводит его из задумчивости.

— Сэр, нас ожидают. Заключённый идёт с нами?

— Да, Мад. Пусть возьмут в каре.

— Есть, сэр.

Кренник задумчиво спускается по сходням.

В самом деле, почему у него нет собственной эскадрильи сопровождения? Случаи на Иду и здесь — далеко не единственные, когда приходится дожидаться прикрытия от кого-то. Причём иногда в ущерб важной миссии.

Почему бы не поднять этот вопрос с Таркином? После успешного разрешения вопроса с уязвимостью станции, конечно.

Высокий офицер с нашивками лейтенанта приветствует его.

— Какие новости? — отрывисто спрашивает Кренник.

— Сэр, вы прибыли очень вовремя. Повстанцы требуют показать им заложника. В противном случае угрожают подорвать корабль. Их ангар на уровень ниже.

Директор сдерживает ругательство. Точно, идея разведчика Альянса. Больше некому предложить столь практичный выход из положения.

— Свяжитесь с ними немедленно и сообщите, что их пожелание будет выполнено… — быстрый взгляд на хроно, — через три минуты.

— Слушаюсь, сэр.

Лейтенант отходит, торопливо активируя комлинк. Кажется, что лифты едут невыносимо медленно.

Двое штурмовиков выдвигаются вперёд, прикрывая директора, ещё двое держатся сзади. Матиз идёт внутри каре, рядом с Галеном.

Высокие двери ангара разъезжаются в стороны. Кренник делает глубокий вздох, оценивая обстановку.

Изрядно покорёженный шаттл под тонким дрожанием защитного поля. Колонны штурмовиков и боевых дроидов вокруг.

— Дайте связь с повстанцами, — бросает директор через плечо.

Включенный комлинк кажется бомбой замедленного действия. Кренник твёрдым шагом выходит вперёд, жестом велев штурмовикам оставаться на месте.

Что ж, сложные переговоры — это по его части.

— Директор Кренник на связи. С кем говорю?

— Мы не ведём с вами переговоров. Наши требования вам наверняка озвучили, — мужской голос, высокий, слегка издевательский.

Блефует?

Директор сдвигает большой палец в перчатке немного влево, запуская синхронное распознавание речи. И анализ посторонних шумов.

— Да, озвучили. Заложник здесь, со мной. Его охраняют штурмовики смерти. — Он делает паузу, вынуждая противника сделать следующий ход.

И тот предсказуемо не выдерживает.

— Пусть нам покажут его!

Директор удручённо качает головой. Он знает, что его прекрасно видно на экранах повстанцев, и пользуется этим по максимуму.

— Вы, кажется, не осознаёте некоторых важных моментов. Позвольте обрисовать ситуацию: всё необходимое от заложника мы уже получили. То сообщение, которое он вам передал, больше не актуально, — Кренник замолкает на несколько секунд, давая возможность осмыслить сказанное. Затем громко, печально вздыхает и заканчивает:

— Или вы выходите без оружия с поднятыми руками — или мы казним Галена Эрсо. Прямо здесь.

По связи доносится тихий не то крик, не то стон, потом неразборчивые ругательства. Чьё-то яростное: «Он лжёт!»

Распознаватель речи исправно пишет имена и фразы. Переговорщик действительно — Кассиан Андор. А не выдержала — Джин.

Кренник ждёт, с деланным равнодушием разглядывая шаттл.

Главное, не думать сейчас, что творится с Эрсо.

«Гален, это единственный вариант избежать штурма. Надеюсь, ты поймёшь. Позже».

— Докажите, что он жив! — наконец говорит Кассиан.

Кренник делает знак штурмовикам и отходит в сторону. Те выталкивают перед собой фигуру в броне, подводят ближе.

— Снимите шлем.

Из коминка доносится судорожный женский вскрик. Приглушённый диалог:

— Это мой папа! Мы должны выйти, как они просят!

— Бессмысленно, Джин, они всё равно убьют и его, и нас.

— Ты ведь ещё на Иду хотел застрелить папу, так что будешь только рад, да?

— Джин!

Звук пощёчины.

Кренник слушает вполуха, глядя на Эрсо. Тот стоит очень прямо, устремив взгляд на шаттл. Чёлка заслоняет глаза, рот плотно сжат.

Судя по звукам, повстанцы перешли к драке. Никакой организации! Директор презрительно кривит губы.

— Я не намерен ждать бесконечно, господа, — заявляет резко. — У вас есть десять секунд на то, чтобы открыть шлюз и выйти. Сард, действуй!

Штурмовик одним ударом бросает Галена на колени. Прицелы двух винтовок скрещиваются на его спине.

— Нет! — отчаянно кричит Джин, её голос теряется в треске помех. Кто-то хочет сломать передатчик?

— Десять. Девять, — медленно и жёстко начинает Кренник. Слова падают, как тяжёлые куски металла, гулким эхом отражаются от стен ангара.

Перепалка между повстанцами заглушается помехами. Директор читает бегущие строчки распознавателя речи и краем глаза наблюдает за Матизом — тот обманчиво-расслабленно стоит почти вплотную к Эрсо.

Он успеет. Если что — успеет.

Кончики пальцев холодеют, кожа перчаток вдруг оказывается слишком шершавой.

— Пять. Четыре.

Звуки ударов и срывающееся на визг: «Папа!»

Этот крик слышен всем.

Гален вздрагивает всем телом, так, что заметно даже в броне.

— Три, — с нажимом произносит Кренник. Неужели придётся задействовать запасной план? Хаттов Кассиан!

«Я допрошу тебя лично, ублюдок».

— Два… один. Цельсь!

Матиз едва заметно напрягается.

— Стойте!

Гален вскидывает голову, жадно глядя в открывающийся проём.

— Отставить.

Прицелы гаснут.

Джин появляется первая. Волосы растрёпаны, рукав куртки порван. Она тяжело дышит, сжимая в руках бластер. Кассиана удерживают за руки двое диверсантов. В его глазах полыхает ненависть.

— Я сказал, выходить без оружия. Поднять руки.

Джин медленно кладёт бластер на пол, не сводя глаз с отца. Остальные неохотно поднимают руки. Кассиан, освободившись, передёргивает плечами, но всё же подчиняется.

Кренник незаметно переводит дух. Слава великой Силе! Теперь — доиграть сцену до конца.

Незаметно шевелит пальцами. Четверо штурмовиков смерти тут же занимают свои позиции вокруг него, закрывая собой.

— Сард, Матиз. Наденьте заключённому шлем и возьмите в каре. Лейтенант!

— Да, сэр?

— Мне нужно, чтобы ваши штурмовики действовали по моей команде.

— Разумеется, сэр, — берётся за комлинк. — Выполнять приказы директора Кренника!

— Внимание всем. Взять пленников в «клещи».

Штурмовики сдвинулись, окружая защитное поле плотным кольцом.

— После выключения поля осуществить захват. В случае попытки сопротивления стрелять только по ногам. Взвод-три, ваша задача — вывести из-под огня пилота, девушку и офицера. На других не отвлекаться! Приготовиться к отражению атаки. Снять щит!

Синеватое мерцание исчезает с глухим хлопком. Тут же из-за спин Кассиана и Джин вылетают разряды бластеров — как предсказуемо! Штурмовики бросаются вперёд. Несколько минут ничего не видно за их спинами. Джин и Кассиана оттесняют в сторону очень быстро, следом тащат пилота — он обвисает на руках солдат. Ранен, что ли? Не похоже.

Не важно. Потом разберутся.

— Лейтенант! Мне нужны допросные с полным доступом к оборудованию, и тюремный блок со средними условиям. Плюс медицинская помощь.

— Мне приказано предоставить блок Е-46 в ваше распоряжение, сэр.

— Превосходно. Какие взводы я могу взять для сопровождения?

— Здесь все ваши, сэр. Все пять.

— Спасибо, лейтенант.

Звуки выстрелов стихают.

— Повстанцы нейтрализованы, — отчитываются командиры штурмовиков.

Джин подводят первой. В карих глазах, таких же, как у Галена, сверкает гнев и плохо скрытый страх.

— Директор Кренник, — с отвращением выплёвывает она.

Тот не удостаивает её взглядом.

Глупая девчонка. Может, хоть отец вправит ей мозги?

— Матиз, — негромко зовёт Кренник.

Снайпер тут же оказывается рядом.

— Забери её. Проследи, чтобы их поместили вместе.

— Слушаюсь, сэр.

Он умело подхватывает Джин под локти — не больно, но так, что если дёрнется — тут же окажется схваченной.

— Остальных — согласно общим правилам. Увести.

— Да, сэр, — штурмовики ведут мимо Кассиана. Тот злобно скалится, зажимая рукой рану на плече. Окровавленные пальцы чуть подрагивают. Похоже, он в бешенстве.

Кренник равнодушно отворачивается, разглядывая пленных. Воин-монах в странном одеянии. Двигается уверенно, но… он слеп? Что-то в нём есть. Нужно будет побеседовать отдельно.

— Лейтенант.

— Сэр?

— Вы в курсе, что у меня особые полномочия насчёт этих повстанцев? Допросами руковожу лично я. Допуск есть только у меня — или с моего разрешения. У штурмовиков смерти приказ стрелять на поражение в случае попытки несанкционированного допроса.

Офицер нервно сглатывает.

— Я… понимаю, сэр.

Кренник недовольно морщится. Видимо, лучше прояснить кое-то сейчас. И заодно запустить нужную версию в массы.

— Лейтенант, вы заметили, что двоих пленных охраняют мои люди лично?

— Да, сэр, — в голосе появляется сдержанная заинтересованность.

— Они имеют отношение к секретному проекту, который курирует непосредственно Император. Поэтому их охране я уделяю особое внимание. Вам ясно?

— Так точно, сэр!

Лейтенант вытягивается по стойке смирно.

«Какой полезный термин — «Император».

Кренник отпускает офицера и, мысленно усмехаясь, спускается в тюремный блок.

Следит за размещением пленных, даёт указания по оказанию медицинской помощи.

Фраза, что штурмовики имеют приказ стрелять на поражение в случае несанкционированного допроса, повергает начальника блока в лёгкий транс. Зато чудесное слово «Император» действует, как разряд электрошокера.

С чувством выполненного долга Кренник вызывает приставленного к нему лейтенанта — надо поинтересоваться, как его зовут? — и идёт к инженерам. Пора отправлять миссию в Цитадель.

Интересно, удастся не допустить прорыва повстанцев при открытии шлюза в дефлекторном поле?

Пожалуй, сначала ему нужно на мостик.

— Лейтенант, я хочу поговорить с командиром корабля.

— Прошу за мной, сэр.

— Капитан Торд.

— Директор Кренник.

Невысокий сухощавый мужчина в безупречно пошитой оливковой форме стоит на мостике, заложив руки за спину. Кренник копирует его позу.

— Благодарю за эскадрилью прикрытия и успешную операцию по захвату повстанцев.

— Служу Империи, — сухо отвечает капитан.

Он не выглядит счастливым от компании начальства с целым букетом проблем. Что ж, его можно понять.

— Капитан, мне нужно высадить на Скариф инженера с группой сопровождения, а затем забрать его. Можете обеспечить безопасный коридор и проход через шлюз?

Офицер бросает взгляд на экраны тактиков — скорее по привычке, чем для информации.

— Вероятность успеха в данный момент меньше тридцати процентов. Рекомендую подождать, пока мы решим проблему с флотом Альянса.

— Хорошо. Могу я рассчитывать на эскадрилью СИДов?

— Разумеется. Ваши полномочия позволяют затребовать любую поддержку.

Кренник невозмутимо кивает.

"Ситхи! Надо пойти и изучить, наконец, этот список".

— Благодарю вас, капитан.

— Мы свяжемся с вами, как только появится возможность для высадки.

Офицер отворачивается к экранам. Кренник идет к выходу, по дороге достает комлинк:

— Мад, пусть мне переводят все записи видеонаблюдения в камере Эрсо. Инженеру сообщи, что вылет откладывается, желтая готовность.

— Слушаюсь, сэр. Прикажете провести предварительные допросы повстанцев?

— Да. Всех, кроме семьи Эрсо.

Знакомый лейтенант ожидает возле лифта.

— Сэр, вот пропуск для перемещения по разрушителю. Вам выделены каюты в секторе А-3. Я командирован в ваше распоряжение на все время прибывания здесь.

"Замечательно. Собственная нянька. Как меня, однако, уважают!"

Чем бы занять этого офицера? Кстати.

— Как ваше имя, лейтенант?

— Арден Кирс, сэр.

— Отлично. Организуйте в моей каюте перекус на двоих, Арден, и пригласите начальника прибывших сегодня инженеров. И обязательно — каф, покрепче.

— Слушаюсь, сэр.

Лейтенант испаряется.

Милая беседа с конструктором за чашечкой кафа — то, что надо, чтобы выяснить некоторые весьма важные детали.

Кренник поднимается в сектор А-3. За последние несколько лет он привык к апартаментам на верхних палубах разрушителей. Тех, которые проектировались для командного состава. Поэтому сейчас он без удивления проходит в просторную приемную, бросает фуражку на низкий столик в углу и устраивается в одном из кресел. Напротив, за овальным столом для переговоров, — проекторный экран, показывающий тот же вид, что и на мостике.

Корабли Альянса, огрызаясь, пытаются прорваться к шлюзу в дефлектором поле.

Кренник тяжело вздыхает. Безумцы! На что они рассчитывают? Неужели пробить щит и высадить десант?

Да они скорее лишатся здесь всех своих крейсеров.

От дверей доносится звон. Система наблюдения показывает инженера и Ардена с подносом.

— Впустить.

Конечно, всегда можно заказать еду через дроида, но это столько возни...

— По вашему приказанию прибыл, директор, — салютует инженер. Невысокий, плотный мужчина в форме коммандера. Потому и приветствие военное. А серые глаза совсем не по уставу тут же устремляются на экран.

— Вольно. Садитесь. Спасибо, Арден, вы свободны.

Кренник с удовольствием берет булочку с зеленью и мясом. Приятное с полезным, так сказать.

— Думаю, вам следует подкрепиться перед ответственным заданием, Киран.

Тот рассеянно кивает, выбирая сладость из орехов, меда и каких-то семечек. Очевидно, необычайно богатых белком и микроэлементами.

— Эти повстанцы задерживают операцию, — говорит недовольно, не отрывая глаз от сцены сражения.

Кренник подавляет усмешку. Не зря он выбрал именно группу Кирана. Довольно молодой для своей должности, рассудительный и в меру амбициозный, он становился настоящим вонскром, когда дело касалось сроков. К тому же, это его конструкторы доводили до выпуска рабочие чертежи реактора.

— Что, не терпится приступить?

Кренник задает вопрос доброжелательным, почти шутливым тоном. Внутри же весь подбирается, как хищник перед прыжком. Заглотит наживку или нет?

"Сделаем непринуждённый вид..."

Директор откусывает кусочек булочки, смакует и добавляет:

— Здесь варят отличный каф, на мой вкус.

Инженер аккуратно вытирает пальцы салфеткой и ставит чашку на блюдце.

— Да, каф неплохой. Я слышал... Хотя это, скорее всего, обычные слухи в нашей среде, вы понимаете, директор... — он извиняюще улыбается, и Кренник кивает с видом доброго дядюшки, слушающего о школьных проделках племянника.

— Так вот я слышал, что было проведено успешное испытание на реальном объекте. Получается, что станцию скоро введут в строй, а мы еще только приступаем к расчетам. Это означает, что каждая минута на счету!

Кренник с сожалением вздыхает и скорбно глотает каф.

Киран ожидаемо выдал самую безобидную версию слухов. Итак, об атаке на Джеду известно всем, кому не лень. Хаттовы ученые! А еще говорят, что флотские — сплетники. Да они просто молчуны, как шпионы Империи на допросе у повстанцев. Не к столу будет помянуто...

А Таркин, скотина, не удосужился обеспокоиться официальной версией для своих. Придется импровизировать, причем так, чтобы не сказать ничего лишнего.

Проклятье!

— Знаете, Киран, слухи — довольно ненадежный источник информации. Вы же знаете, что такое для меня этот проект. Мое присутствие при испытаниях на реальном объекте обязательно, — Кренник снова берется за чашку. — Но мне нравятся ваши выводы! Сроки действительно очень сжатые.

Вот так. И ни слова лжи. И вроде бы не отрицал ничего, но и новых вариантов для сплетен не выдвинул. А то, что Киран поймет его слова как опровержение версии об испытаниях — это будет его личной догадкой.

Ну, Таркин, держись. Что за халатность, в самом деле.

Инженер задумчиво делает глоток. Удовлетворенным он не выглядит, но выводы, очевидно, сделал.

— Вот и я так полагаю, директор. К тому же, обо всех испытаниях нам сообщают. Мы же должны оценивать результаты, чтобы работать над усовершенствованием проекта.

"Ах ты, хитрец".

Кто кого еще прощупать пришел... Киран, похоже, задался целью вытрясти из директора подтверждение, если не обещание, честной игры на время своей работы.

"Если бы все зависело только от меня, я сообщал бы вам о каждом маневре. Разработчики должны быть в курсе полевых испытаний".

Но командует Таркин. А курирует вообще Вейдер, а что у ситха на уме, понять может разве что такой же ситх. Император, то есть. Н-да...

— Разумеется, Киран. Перед эксплуатацией стоит задача сообщать конструкторам обо всех моментах, которые имеют значение.

Тот понимающе кивает, стирая мелькнувшую гримасу разочарования.

Их прерывает звонок селектора.

— По приказанию капитана Тарда сообщаем, что готовы выделить коридор для спуска на планету.

"А для возвращения?"

Неуместный сарказм.

— Наша группа будет готова через десять минут.

Связь отключается с сухим щелчком.

— Время пошло, Киран. Я сообщу остальным.

Тот салютует уже от дверей и молниеносно исчезает. Недоеденная сладость остается лежать на блюдечке.

Кренник вызывает по комлинку помощника Кирана, штурмовиков для сопровождения и Матиза.

Откидывается в кресле, разглядывая изрядно опустевшее пространство над планетой. Разрозненные корабли Альянса, отстреливаясь, отступают и по одному уходят в гипер.

Игра началась.

— Сэр, предварительные допросы пленных закончены. Готов переслать результаты, — голос адъютанта звучит устало.

— Давай. И можешь идти отдыхать. Пока Киран не вернется с планеты, ты мне не понадобишься.

— Слушаюсь, сэр!

Радость у Мада тоже какая-то усталая. Конечно, он же спит еще меньше, чем его командир.

Взгляд Кренника падает на ореховые рулеты.

— Мад, поешь потом чего-нибудь сладкого,— неожиданно для себя говорит он.

— Так точно, сэр, — после короткой паузы отзывается адъютант. От удивления он, кажется, даже немного взбодрился.

— Конец связи, — сухо говорит Кренник. Хорошенького понемножку.

Датапад пиликает, на экране всплывают зашифрованные пакеты данных. Начнем, пожалуй, с Кассиана.

Это теперь почти личное.

Кренник на ощупь отковыривает ложечкой кусочек рулета. Липко, медово и вкусно. То, что надо при чтении отчета с допроса.

Ожидаемо, разведчик отвечал весьма скудно. Без повышения степени допроса от него ничего не добьешься.

"Я дал слово допросить тебя лично. Терпеть не могу грязную работу. Но из-за тебя Гален чуть не попал под удар. Матиз, конечно вытащил бы, но риск... И что там сказала Джин? Ты собирался убить Эрсо на Иду? Мразь".

Кренник отрывается от чтения и глядит на экран. Вид голубой планеты под мерцающей пленкой щита очень успокаивает.

Кто там дальше, пилот? О, этот запел, как птичка. Жалкое зрелище, но зато есть польза. Как вообще Галену удалось подбить его на подобную авантюру? Смертельную авантюру.

Поистине, Эрсо — гений.

Его внутренний свет способен зажечь кого угодно. Придать решимости трусу и вдохновить целую группу лояльных Империи конструкторов на измену. Исключительно за идею.

Кренник трет лоб перчаткой.

"Куда бы тебя пристроить, гений, чтобы с пользой и без фатальных последствий..."

Ладно. Следующий в списке — тот самый воин-монах храма Кайбера.

Заветы джедаев, бескорыстная помощь ближнему, готовность умереть за правое дело... Познакомить его с Галеном, что ли?

Вот это была бы невиданная концентрация добра на квадратный метр палубы разрушителя.

Стоит куда-нибудь приспособить этого воина света. Почему-то Кренник не мог отделаться от мысли, что он по непонятной причине важен.

Ладно. Это можно обдумать позже.

Активируется комлинк:

— Директор, мы приземлились в Цитадели, — бесстрастный голос. Матиз.

— Прекрасно. Держи меня в курсе.

— Да, директор.

Снова эта странная интонация. Таким тоном говорят: "Да, Учитель".

Игра воображения, не более того.

Остальные отчеты Кренник просматривает мельком. Киран пробудет на планете минимум минут сорок. Как раз должно хватить на беседу с Кассианом. Надо же откупиться чем-нибудь ценным от Таркина! Если этого времени окажется недостаточно, придется задержаться.

А еще очень хотелось послушать записи из камеры Эрсо. Поговорил Гален с дочерью или нет?

И... На обратной дороге не мешало бы поспать. Хоть пару часов.

Кренник на минуту прикрывает глаза и видит плывущую в синеватой дымке планету. Датапад сползает с колен. Директор встряхивается. Заглатывает остывший каф и натягивает фуражку. По пути к дверям набирает номер тюремного блока на внутреннем селекторе.

— Говорит директор Кренник. Подготовьте заключенного Кассиана Андора для допроса второй степени.

— Слушаюсь, сэр, — отвечает дежурный.

Хаттовы повстанцы.

Не хочется, но надо.

Кренник бросает взгляд на безмятежно-прекрасную планету на экране и выходит из каюты.

Молчание. Серый металл, серая форма следователя. Для разнообразия, черный пыточный дроид.

Кренник задумчиво постукивает пальцами по рукаву кителя и разглядывает композицию.

Один Кассиан Андор с высокомерным взглядом и бледными щеками, один следователь с неприметным лицом, и два штурмовика.

Картина так себе.

Кассиан явно собирается изображать героя, который не боится никого и ничего, а потому никогда и ни за что… И дальше по списку. Гордо задирает подбородок и сверкает глазами. И старательно не смотрит на зловещего дроида, который выжидательно парит возле кресла. Интересного такого кресла… М-да.

Кренник со вздохом придвигает к стене простой стул из дюрастали, садится и закидывает ногу на ногу. Пролистывает список вопросов на датападе. Неплохо. Следователь, видимо, дорвался — не каждый день офицеры разведки Альянса в плен попадают.

Вот и славно.

— Приступайте, — даёт отмашку директор. Кассиан вздрагивает, когда дроид с низким гудением зависает перед его лицом.

Звучит первый вопрос.

— Я ничего не скажу, — шипит Андор, — имперские сволочи…

Кренник закатывает глаза и кивает в ответ на вопросительный взгляд следователя. Тонкий шприц вонзается Кассиану в шею. Тот замирает на секунду, смотрит настороженно. А потом в глазах появляется понимание. Через минуту он дёргается в захватах, ругаясь от боли и ярости.

Следователь повторяет вопрос. Снова.

И снова.

Очередной укол, и Кассиан кричит, на губах выступает пена… Директор брезгливо отворачивается и делает пометки в датападе. Вместе с руганью и стонами очередной слуга Мон Мотмы выплёвывает имена связных и агентов под прикрытием.

Очень интересные имена.

А также адреса перевалочных пунктов, явочных квартир и стоянок. Кренник тут же составляет ориентировки офицерам безопасности на корабли и базы. Но пока не отсылает — велика вероятность, что Андор закладывает сейчас подставных лиц. Припасённых как раз на такой случай.

Неудобных людей, бывших агентов, в общем, тех, кого Альянс готов сдать в утиль. Или тех, кто ему сильно мешает успехами на службе Империи. А что? Удобно — назвать имя грамотного офицера, и свои же его и уберут.

Война — грязная история. Каждый считает потери только со одной стороны, с удовольствием обрекая на смерть и пытки невинных людей с другой стороны баррикад.

Кренник устало прикрывает глаза, отгораживаясь от ослепительно-белого света.

Он готов на что угодно, чтобы не допустить гибели своих людей. И мирных жителей, которые попадают в колёса военной машины из-за таких вот ложных показаний и хитрых игр.

На курсах для офицерского состава разбирали случай, когда неграмотный допрос шпиона привёл к катастрофической ошибке.

Бомбардировка центральной станции техподдержки транспорта. Персонал — пять тысяч человек.

Почему так вышло?

Двое захваченных в разное время повстанцев из разных служб указали на неё, как на вспомогательную базу Альянса. Позже выяснилось, что настоящая база располагалась на другой стороне планеты. А это была та самая «утка».

Вейдер лично казнил ответственных за операцию.

Справедливо.

Для отдела Кренника, куда стекались новейшие военные разработки, опытный следователь необходим, как воздух.

Казнить по ложной наводке ценного учёного или допустить утечку информации не хотелось совершенно.

Кренник тяжело вздыхает и открывает глаза.

Утечку он всё-таки проворонил. Один-единственный раз, зато в проекте имперского масштаба. Но ничего. Пока ситуацию удалось взять под контроль.

Директор щурится от раздражающе яркого света и переводит взгляд на следователя. Тому, кажется, свет не мешает совершенно.

Милар Хорн, командирован в отдел Передовых оружейных технологий из самого императорского дворца. Личный подарок Палпатина — за заслуги перед государством.

Профессионал такого уровня, что после первых допросов Кренник порывался написать Императору благодарственное письмо.

Однако здравый смысл пересилил, и пришлось ограничиться отчётами в СИБ.

Хорн внешне спокоен, но только на первый взгляд. На самом деле напряжён, как струна. Сконцентрирован на работе, полностью — если бы сейчас двери вынесло взрывом, он бы не услышал.

Для него существует в эти минуты только допрашиваемый и список вопросов. Он отслеживает все несоответствия, нестыковки между ответами, мельчайшие признаки лжи. Детекторы тоже работают, считывая весь спектр физиологических реакций.

На датападе директора окрашиваются красным неверные имена и события. И через пару минут ровный голос Хорна задаёт вопросы снова. Под другим углом, перефразированные, в самый неожиданный момент.

Кренник понимает, что к концу второго часа у него гудит голова и глаза слезятся от резкого света. А следователь всё также неумолим и логичен, словно искусственный интеллект. Как ему, к ситхам, это удаётся?

Сорок пять минут назад пришёл отчёт Матиза и инженера о благополучном возвращении на «Обвинитель». Чертежи станции уже в руках конструкторов, группа приступает к работе.

Прекрасно. Кренник трёт виски и жадно вдыхает профильтрованный сухой воздух. Нет, всё-таки следователь — адская работа.

Во всех смыслах.

Последний красный пункт на датападе окрашивается зелёным, слышится шипение очередного укола — и Кассиан обвисает в захватах. Штурмовики высвобождают бессознательное тело, вызывают гравиплатформу.

Хорн молча подходит к директору и отдаёт честь. Тот заставляет себя встать:

— Отличная работа, Милар. Даёте добро на тираж?

— Так точно, сэр, — устало отвечает следователь. Он за минуту осунулся, кожа посерела, сливаясь по цвету с формой. Глаза потускнели, утратив стальной блеск.

— Что бы я без вас делал, — искренне говорит Кренник. — На сегодня вы свободны. Отдыхайте.

Хорн смотрит с сомнением.

— Остальные допросы — не такие важные. Подождут до базы.

— Слушаюсь, сэр, — он даже не пытается скрыть облегчение. Кренник с не меньшей радостью покидает наконец камеру с жутким освещением и запахом боли…

В кабинете буквально падает в кресло. На голопроекторе мигает отложенный вызов. Капитан Торд?

«Принять».

— Я рад, что вы освободились, директор, — без улыбки заявляет командир «Обвинителя».

— Я вас слушаю, капитан.

— Наша миссия на Скарифе закончена. Мы временно поступаем в ваше распоряжение. Какие будут приказания, директор?

«Каф и энергетик, не смешивая».

— Обеспечить благополучную доставку моих людей на базу.

— Это касается группы инженеров и пленных? — уточняет Торд.

— Это касается проекта, который курирует лично Император, — пора прибегнуть к проверенному способу. Сил нет долго рассуждать.

— Вас понял, — сухо отвечает капитан. — Прикажете рассчитать курс?

— Начинайте. Прыжок по готовности.

— Принято, директор.

Голограмма гаснет.

Кренник минуту просто глядит на экран. Голубая планета медленно отдаляется, сияние дефлекторного щита сливается с дымкой вокруг…

Или заказать каф, или лечь спать. Одно из двух. Кренник хмуро глядит на кнопку вызова дроида. Потом на приоткрытую дверь спальни. На датапад, где висит целая гроздь сообщений.

Нет. Основные проблемы решены, всё остальное может подождать.

А разбудит его персональная нянька. Кренник активирует комлинк.

— Лейтенант Кирс.

— Да, сэр?

— Узнайте у капитана расчётное время выхода из гипера и разбудите меня за сорок минут. Я собираюсь отдохнуть.

— Слушаюсь, сэр.

Кренник скидывает плащ, китель и в одной рубашке и брюках растягивается поверх одеяла. Великая Сила! Какое счастье, просто полежать на кровати…

Разбудить его решили все разом. Лейтенант Кирс, Мад, начальник тюремного блока… комлинк заливается резкими трелями. Кренник ругается, ковыляя босиком в кабинет, где додумался оставить датапад.

Переводит комлинк в многоканальный режим и натягивает китель.

— Сэр, через сорок минут мы выйдем из гипера. Ваш каф на столе.

— Сэр, заключённый Чиррут Имве ввёл себя в глубокую кому во время медитации, мы не можем вывести его из этого состояния. У нас нет необходимого оборудования! — в голосе коммандера Зеана, начальника блока, звучат панические нотки.

Кренник морщится, застёгивая плащ. Вся основная команда повстанцев — в списке особо важных пленных. А это не шуточки. Придётся расхлёбывать.

— Директор, срочное сообщение от Таркина: лорд Вейдер вызывает вас на аудиенцию на Мустафар через семь стандартных часов, — это Мад.

Проклятье!

— Сколько займёт перелёт?

— Два часа в гипере, сэр.

«Накинем час на всё остальное — остаётся четыре часа чистыми».

Четыре часа, чтобы привести в порядок все дела. Так, чтобы без него ничего непоправимого не случилось в его отсутствие.

Кренник проглатывает обжигающий каф и одёргивает плащ.

— Коммандер Зеан, подготовьте заключённого Имве к транспортировке в медотсек на базе. Обеспечьте охрану. Мад, отправьте Таркину подтверждение. Лейтенант Кирс… спасибо, вы свободны.

Полчаса до выхода из гипера.

Что сотворил с собой этот ненормальный монах храма Кайбера? И почему не отпускает чувство, что его надо спасти, и вообще — беречь? Хаттова интуиция. Впрочем, она никогда не подводила.

Значит, нужно успеть до прибытия на базу выяснить, что случилось. А помочь может только один человек. Бейз Мальбус.

Друг Имве.

Кренник поджимает губы и почти бежит к лифтам. Штурмовики устремляются за ним.

Начальник тюремного блока вскакивает навстречу.

— Состояние Имве? — на ходу бросает директор.

— Стабильное тяжёлое.

— Проводите меня в камеру Мальбуса. Я хочу поговорить с ним наедине.

— Конечно, сэр.

Коммандер Зеон явно не понимает, как связаны Имве и Мальбус, но это и не его дело.

Дверь отъезжает в сторону. Могучий угрюмый мужчина поднимает голову — карие глаза недобро сверкают из-под длинных косм.

Штурмовики заслоняют директора. Зеон активирует энергетическое поле посреди камеры — теперь она разделена прозрачным силовым барьером, и заключённый не сможет напасть.

— Оставьте нас, — приказывает Кренник.

Наступает тишина. Мальбус не шевелится, глядит выжидательно.

Двадцать минут до выхода из гипера.

Нет времени на дипломатию.

— Чиррут Имве.

Мальбус вздрагивает. Отлично, есть контакт.

— Он находится в состоянии глубокой комы. По нашим данным, ввёл себя в некий транс, который перешёл в неконтролируемое состояние.

Наёмник вскакивает на ноги. Надвигается, как гора, лицо искажает гримаса ярости.

— Что вы с ним сделали? — рявкает он.

Кренник невозмутимо складывает руки на груди.

— Скажите, мои следователи пытали вас во время допроса?

Мальбус давится воздухом и несколько секунд молчит, сбитый с толку.

— Нет, — сипит, наконец.

— Имве ничего не угрожает. Он не имеет прямого отношения к Альянсу, как и вы. Он ваш друг, не так ли? Он вам дорог?

— Да, хатты вас задери! — Мальбус бросается к барьеру. Спутанные волосы падают на глаза. — Чего вы от меня хотите?

— Информацию о его приступах. Подобное случалось раньше? На что он способен в таком состоянии? Что мы должны знать, чтобы помочь ему?

Последний вопрос заставляет Мальбуса застыть.

— Помочь? — хрипит он.

Кренник раздвигает губы в вежливой улыбке, больше похожей на оскал.

— Да. Говорите. Время на исходе!

Двенадцать минут до выхода из гипера.

— Чиррут… может входить в транс. Боевая медитация, как у джедаев. Он может пройти сквозь обстрел невредимым, — Мальбус тяжело переводит дыхание. — А иногда погружается в Силу, чтобы узнать ответ на свои вопросы. Скорее всего, произошло именно это. Но Чиррут не джедай!

"Плевать мне на джедаев, я не Вейдер".

— Он всегда возвращался сам, признаков комы не было? Медицинская помощь не требовалась?

— Да… Я не понимаю, почему сейчас не получилось.

Мальбус впивается в директора взглядом. Карие глаза блестят горечью бессилия, и Кренник на секунду обмирает — таким знакомым кажется это выражение.

«Гален, когда ты перестанешь преследовать меня».

— Мы разберёмся. Вы нам очень помогли.

Шесть минут до выхода из гипера.

Кренник отворачивается, сминает пальцами рукава кителя.

Вызывает штурмовиков и покидает камеру. Начальника блока со всеми вопросами посылает… к Маду.

Сейчас нужно как можно быстрее оказаться в своём кабинете на базе и прослушать записи из камеры Эрсо. И поговорить с ним — до отлёта на Мустафар.

А ещё — устроить Имве под особое наблюдение в медотсек.

Оставить адьютанту указания насчёт пленных и предусмотреть… то, что ещё не успел предусмотреть.

Потому что с аудиенций у Вейдера возвращаются не все.

— Уведите девушку, — велит Кренник, останавливаясь на пороге камеры. — Разделительное поле не включать.

Штурмовик аккуратно подхватывает Джин под руку и конвоирует на выход. Она смотрит исподлобья — растерянным каким-то взглядом.

Удивительно. Даже не кидается с оскорблениями.

— Не беспокоить, кроме экстренных ситуаций, — привычно бросает Кренник, и дверь закрывается. Он берёт стул, двигает к койке — но отставляет в сторону. Оглаживает плащ, расправляя невидимые складки. Сухой шелест ткани разбивает тишину. Директор поправляет воротничок кителя и всё-таки подходит ближе, чувствуя на себе пристальный взгляд Галена.

Посмотреть ему в лицо нет сил.

Нет сил видеть космический холод, смешанный с лёгким презрением и покорным ожиданием своей участи.

Просто… больно.

Кренник глядит куда-то в район подбородка Галена. Длинная прядь волос лежит на бледной щеке, задевая двухдневную щетину.

— Орсон. — Спокойный голос действует, как ушат холодной воды.

Гален заговорил с ним сам? Зачем — чтобы обвинить во всех грехах?

— Орсон, сядь, — тяжёлая ладонь ложится на плечо и давит вниз. Кренник, не успевая ничего сообразить, послушно опускается на смятую постель. Сильные пальцы Галена комкают плащ.

— Я должен поблагодарить тебя, Орсон.

Кренник вздрагивает и вскидывает глаза — Эрсо смотрит прямо на него, в своей обычной манере чуть приподняв подбородок.

— Должен? — удивляется Кренник и машинально дёргает плечом. Гален заметно мрачнеет, быстро убирает руку.

«Нет, я не это имел в виду!» — почти срывается губ, но уже поздно.

— Я не так выразился. Я хочу поблагодарить тебя, Орсон. За дочь.

«Нужна мне твоя благодарность, как…»

Проклятье. Ведь нужна. Но не такая… Не по принуждению. Не из чувства долга. Не из опасения за жизнь — свою и ребенка.

— Заткнись, Гален.

Тот темнеет лицом, сильные плечи чуть сутулятся.

— Да, конечно, ты делаешь это ради своих целей, понимаю, — сухо говорит он.

Хаттов идиот! Хотя, всё выглядят именно так.

"Тьма!"

Но ведь пошёл на контакт, сам, и даже не попытался отыграться за жестокую сцену в ангаре… Понял?

Кренник испытующе смотрит на Галена. Он сидит молча, глядя прямо перед собой, твёрдые губы сложились в горькую гримасу.

Нет. Так не пойдёт.

— Гален. Я хотел сказать... Гален, посмотри на меня! Нам нужно поговорить. Меня вызывает на аудиенцию лорд Вейдер.

Эрсо каменеет. Медленно поднимает взгляд — в нём горит мрачное отчаяние. Да что случилось?

— Ты решил, что твои инженеры не справятся без моих знаний?

— Что? — Кренник теряет дар речи.

Гален смотрит напряжённо, меж широких бровей залегла глубокая складка.

«Вейдер. Станция. Знания главного конструктора. Допрос».

Великая Сила!

— Ты… ты решил, что я… — от негодования Кренник начинает заикаться. — Да катись ты ранкорам в…

Горячая ладонь накрывает ему рот, и директор от неожиданности давится воздухом. Пальцы Галена пахнут чем-то сладковатым. Что за...?

— Орсон.

По коже бегут мурашки. Рука отодвигается, и Кренник зажмуривается. Перед глазами сияет картина: вечер на Корусканте. Орсон сидит за столом в темноте, уронив голову на скрещенные руки. Тонкая кромка датапада холодит бровь. Шаги за спиной... тёплые ладони ложатся на плечи, разминают. Тихий ироничный голос сетует на самоуверенных военных, скрещенных с инженерами и высаженных в беспощадную придворную почву…

Гален.

Никто, кроме него, не умел всего парой слов и прикосновений оживить уставшего Кренника.

— Орсон, попробуй ещё раз.

Он не сразу понимает смысл просьбы. Разлепляет ресницы и смотрит с недоумением. Плевать, что Гален видит его «плывущий» взгляд. Тело ещё чувствует фантомные касания...

"Попробовать ещё раз". О чём шла речь? А, точно.

— Лорд Вейдер вызывает меня на Мустафар. Не факт, что вернусь. А вы все остаётесь здесь. Соответствующие указания я отдал. Ты должен знать — верить можно только Матизу. Понимаешь?

Гален медленно кивает. Карие глаза светлеют, в них появляется странное выражение… такое знакомое. Он чуть запрокидывает голову, чёлка скользит по щеке, цепляясь за щетину. Губы складываются в ту самую ироничную усмешку.

— Повернись спиной.

— Что? — Креннику кажется, что он сходит с ума. Может, пора вызвать штурмовиков? А лучше, меддроида.

— Повернись ко мне спиной, Орсон, — мягко повторяет Гален, и в его голосе появляются бархатные нотки.

Те самые.

Как во сне, Кренник двигается на кровати, разворачиваясь вполоборота. Чувствует жаркую тяжесть на своих плечах и закрывает глаза. Ловкие пальцы отстёгивают плащ, он с тихим шорохом соскальзывает вниз. Чуть шероховатые ладони касаются шеи, оттягивают воротник. Волна мурашек пронзает тело.

Большие пальцы уверенно надавливают по сторонам от позвоночника, в основании черепа, массируют круговыми движениями, спускаются ниже…

Колючий сладкий огонь разбегается от затылка к ногам, голове становится легко-легко.

— Вейдер с тобой ничего не сделает, Орсон, — шёпот над ухом. — Вейдер ценными кадрами не разбрасывается. Он подождёт, пока твои инженеры не устранят уязвимость реактора. А вот тогда…

— Сволочь ты, Гален, — выдыхает Кренник, доверчиво подаваясь под его руки.

— Заткнись, Орсон, — лениво тянет Эрсо, надавливая сильнее — кажется, по спине бежит электрический ток. Разум вяло пытается вычислить, с чем связан неожиданный приступ понимания и ностальгии у Галена, и какими неприятностями грозит, но... Щекочущее тепло покалывает шею, и Кренник роняет голову на ладони, отметая всякие мысли.

Он обо всём подумает позже.

— Что ты сделал с Джин? — спрашивает сквозь пальцы. — Я думал, она опять бросится выцарапывать мне глаза…

Руки Галена застывают на секунду, затем снова продолжают массаж, плавно и нежно.

— Поговорил. Ты же видел записи с камер, что спрашиваешь?

— Не видел, — после короткой паузы признаётся директор. Прочно позабытые ощущения разом воскресли, отзываясь в сердце ноющей болью. Самые откровенные их разговоры всегда происходили именно в такие моменты... близости. Кренник передёргивается и добавляет:

— Не смог. Я посмотрю, конечно. Позже.

Он и правда не смог. Желал сначала поглядеть в глаза Галену — и плевать на здравый смысл. Через четыре часа всё может быть кончено навсегда.

Сильные пальцы сдавливают шею над ключицами, замирают.

— Ты ненормальный, Орсон.

— Кхм. Хочешь сделать за Вейдера его работу? Валяй… — кашляя, выговаривает слегка придушенный Кренник. Он и правда чувствует себя ненормальным. Ему хорошо — так хорошо, как не было уже давно.

— Я плохо на тебя влияю.

Эрсо неспеша проводит ладонями по спине — от лопаток до копчика. Ещё раз.

И ещё.

— Точно. Из-за тебя я влип в такое дерьмо, — отдышавшись, соглашается Кренник. — Но ничего, я справлюсь. Всё будет в порядке.

— У кого?

— У нас, — не задумываясь, отвечает он. Спохватывается и открывает глаза. Вид белёсой стены камеры приводит его в чувство.

— Проклятье, Гален. Давай не будем ничего усложнять. Спасибо за… — Кренник неловко взмахивает рукой, подцепляет плащ и пытается закрепить его обратно.

— Не суетись, — ровно доносится сзади. Эрсо за пару секунд справляется с застёжками, разглаживает складки.

— Спасибо.

Кренник встаёт, делает пару шагов к выходу, медлит, и всё-таки оборачивается. Гален забрался на постель с ногами и сидит, свободно опираясь на стену. Внимательный прищур карих глаз заставляет директора отвести взгляд и стряхнуть невидимые соринки с кителя.

— Я буду ждать твоего нового визита, Орсон, — тягучий низкий голос. Кренник кивает и поспешно отворачивается.

Как дико и странно... Такой контраст — их положение, эта камера, разговор и… Великая Сила! Невозможный Эрсо.

Кренник активирует панель у дверей.

— Я буду ждать визита… твоего или следователей, — долетает едва слышное. Кренник вздрагивает и быстро выходит.

— Приведите девушку обратно, — командует он.

Начальник блока пытается что-то сказать, но директор безучастно проходит мимо, и штурмовики встают за его спиной.

Эта планета вызывала дрожь.

Кренник глядел сквозь экраны на огненные языки лавы на чёрных скалах, на ядовитые гейзеры и нервно хрустел пальцами.

Самое место для резиденции главнокомандующего флотом. Зловещий Вейдер, зловещая планета…

— Посадка разрешена, — послышался в динамиках голос диспетчера. Не робота. Говорят, что во дворце ситха на всех ключевых постах люди. Преданные ему люди.

Которых нельзя перепрограммировать, как дроидов…

— Директор, — адъютант тронул его за рукав. — Нам запрещено покидать шаттл. Вас встретят.

— Спасибо, Мад, — рассеянно кивнул Кренник. Он чувствовал на себе взгляды пилотов и штурмовиков, и ему стало неуютно.

— Спасибо… всем, — добавил неловко и развернулся к выходу. Взгляды жгли спину. Команда знала, что он может не вернуться.

Спускаясь на каменистую площадку, Кренник обострённым слухом уловил негромкий приказ Мада:

— Подготовьте медблок. На всякий случай.

Горячий ветер трепал плащ, бил в глаза.

— Прошу за мной, директор, — неприметный человек в сером мундире казался совсем крошечным возле исполинских чёрных дверей. Весь дворец представлялся высеченным из монолитного базальта прямо в скале.

Кренник шагнул в темноту. Когда высокие створки с лязгом сомкнулись за спиной, ему почудились серьёзные прозрачные глаза Галена.

«Не выдавать его. Как угодно, но не выдавать».

Директор слепо следовал за провожатым, едва замечая причудливые арки и выступы внутренних галерей. Последний поворот, и неожиданно посветлело. Впереди открылась широкая площадка, а за ней — островерхие двери в плотном сухом тумане.

— Ожидайте здесь, — сухо приказал провожатый и исчез.

Кренник сглотнул. Заложил руки за спину, слыша, как скрипит кожа перчаток.

Конечно, его хорошенько заставят понервничать. Обычный трюк. Чтобы легче было потом допрашивать. Хотя какая разницу ситху, в каком состоянии человек? Ходили слухи, что Вейдер может вывернуть мозги наизнанку кому угодно. И что после этого не выживают.

Сквозь двойной решётчатый пол долетел порыв тёплого воздуха. Кренник содрогнулся, представив, что где-то под ногами, под слоем белёсой мглы, переливается раскалённая лава.

Проклятая планета!

Шаги. Тяжёлые, гулкие.

Кренник поспешно одёрнул китель и выпрямился.

Мерное гудение респиратора появилось раньше, чем из тумана выступила монументальная фигура ситха.

— Директор Кренник, — холодно приветствовал Вейдер.

— Лорд Вейдер, — напряжённо ответил тот.

— Вы как будто встревожены, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, заметил главком. И медленно двинулся вокруг Кренника.

— Что вы, — поспешно возразил он. — Просто… ощущаю нехватку времени. Слишком многое требует внимания.

— Простите, что отвлек, — оборвал его Вейдер, — но слишком многое требует объяснений.

Кренник сцепил зубы. Вот оно. Начинается.

— Итак, директор. Утечка информации. Что вы скажете в своё оправдание?

— Ничего, лорд Вейдер, — быстро ответил Кренник. — Это мой просчёт. Но последствия будут ликвидированы в ближайшее время. Действия флота у Скарифа были превосходны. Мятежники в плену, новая группа учёных приступила к работе по устранению уязвимости.

— Вы схватили виновных?

Креннику стало холодно. Ситхам нельзя лгать…

— Да, лорд Вейдер.

«Прошу вас, не спрашивайте больше ничего».

— Гален Эрсо допрошен?

— Д-да, лорд… — Кренник не успел договорить. Невидимая рука сдавила горло, вздёрнула вверх. Жуткая маска приблизилась вплотную.

— Он отказался сотрудничать, ведь так, директор?

— Он… согласится… как последнее средство… — в глазах потемнело. Мозг взорвался дикой болью. Кренник дёрнулся и просипел из последних сил:

— Он… признался, где оставил дефект!

Захват на горле разжался. Директор рухнул на пол, оцарапав висок о металлическую решётку. Чёрные сапоги остановились в миллиметре от его лица и он зажмурился в ожидании удара.

— Этот человек вам очень дорог, — ровный голос над головой. — До сих пор вы не совершали ошибок, директор. Я даю вам шанс исправить произошедшее.

Кренник, помедлив, открыл глаза. Смысл услышанного дошёл не сразу.

Его отпускают?

— Благодарю, лорд Вейдер, — выдавил он, не рискуя пошевелиться. Во рту ощущался мерзкий металлический привкус, виски ломило. Похоже, ситх только что… Прочитал его память?

Проклятье! Он не жилец. И Эрсо тоже.

— Спрашивайте, директор, — неожиданно прозвучало сверху.

Спрашивать? Что?

Кренник помотал головой, силясь прийти в себя.

Да, он же собирался, если будет возможность, посоветоваться насчёт… Смешно подумать! Посоветоваться с Вейдером! А что делать, если больше не с кем? Одарённые — объекты штучные.

— Встаньте, директор, — жёсткие пальцы сжали плечо. Кренник вздрогнул и машинально вскинул голову.

Вейдер наклонился, протягивая ему вторую руку.

Это галлюцинации?

— Ну же!

Отбросив всякие мысли, Кренник ухватился за предложенную ладонь и, шатаясь, поднялся на ноги.

— Вам станет лучше через полчаса, не раньше, — пояснил Вейдер. — Потерпите. Могло быть и хуже, вы слишком отчаянно прятали всё, что касается Эрсо.

Кренник почувствовал, как холодный пот стекает по позвоночнику.

Ситх всё видел.

И сам подтвердил это. Всё кончено?

— Очнитесь, директор. Я же сказал, что даю вам шанс. А теперь задавайте ваш вопрос, у меня мало времени. Да и у вас тоже, если я правильно помню.

Кренник понял, что если ситх разожмёт железную хватку на его плече, то он упадёт и больше не встанет. Перед глазами всё плыло.

Сосредоточиться удалось с трудом:

— Лорд Вейдер, один из пленников, Чиррут Имве, был воином в Храме Кайбера. Он как-то контактирует с Силой, но не является джедаем. Он впал в кому, и медики не знают, что с ним. Я подумал, что вы… Может быть… — горло внезапно пересохло. Кренник запнулся и попытался сглотнуть. Кажется, его сейчас снова придушат. За дерзость и бестолковые домыслы.

Но Вейдер неожиданно сказал:

— Я обратил внимание. Вы правы, этот человек нужен. И он не джедай. Переведите его в камеру к Эрсо, директор.

Кренник моргнул. Тупо переспросил:

— К Эрсо?

— Да, именно так, — терпеливо повторил ситх. — Имве лишился подпитки Храма. На планете он бы справился, но в космосе ему нужен объект, чтобы снова обрести целостность. Не каждый человек подойдёт. Ваш Эрсо — подходит идеально. Как вы — Матизу.

— Что, простите? — Кренник решил, что сходит с ума.

— Не берите в голову, директор. Это не ваш уровень. Выполняйте.

— Так точно, — автоматически кивнул тот. Рука на плече вдруг раскалилась, и тут же от неё по венам растеклось живительное тепло. Круги перед глазами исчезли, шум в ушах стих. Кренник переступил с ноги на ногу и понял, что способен передвигаться самостоятельно.

Вейдер только что помог ему?

Точно, это сон.

— У меня нет привычки калечить ценных специалистов, директор, — бросил ситх и повернулся спиной.

Кренник, замерев, наблюдал, как мрачная фигура исчезает в плотном тумане.

Его только что... признали как профессионала?

Теперь он отчасти понимал, почему пилоты и штурмовики боготворили Вейдера, а его офицеры считались лучшими на флоте.

«Гален мне не поверит» — мелькнула слабая мысль.

Кренник побрёл прочь. Сухощавый человек в непонятной форме уже маячил на границе площадки.

А медблок, всё-таки, понадобится.

Они набросились на него одновременно.

Нет, не штурмовики.

Хотя один штурмовик смерти там был — командир отряда. А также лощёный адъютант Таркина и начальник медблока, где лежал Чиррут Имве. Начальник заикался от волнения.

— Директор, к-кома заключённого Имве перешла в глубокую фазу! Он п-превращается в овощ! Будет б-бесполезен…

— Директор, — закованная в чёрные доспехи фигура оттёрла плечом щуплого медика. — Люди Таркина пытались допросить вашего личного пленника. Мы приняли меры.

— Знаете, директор, за такие «меры» гранд-мофф уполномочил меня составить докладную Императору, — лениво протянул адъютант Таркина.

Кренник на секунду прикрыл глаза.

«Отлично. Мечты сбываются. Император узнает о моих заслугах».

А, где наша не пропадала. После общения с Вейдером, у Палпатина уж как-нибудь выживет. Странное чувство лёгкости — подарок ситха — слегка кружило голову.

Мир казался чётким и контрастным, а шум и проблемы — мелкими. Тьма, чем его хаттов главком накачал? Или Сила — вид наркотика?

Кренник дёрнулся. Вейдер специально ему так… энергетику подправил? Вот только для чего. Чтобы ошибок наделал или, напротив, выжил в кутерьме?

— Директор, вы меня слышите? — повысил голос адъютант Таркина. Вышло чуточку визгливо.

Кренник сдержал гримасу брезгливости и спросил с убийственной вежливостью:

— Я понял, благодарю. У вас ко мне всё, старший лейтенант? — адъютанта перекосило. Секретари не любят, когда их тыкают в собственное куцее звание. Мад — исключение.

— Всего хорошего, директор, — прошипел адъютант.

— Скатертью дорожка, — фыркнул за спиной пилот. Так, чтобы услышал только Кренник. Вот хитрец! Морально поддерживает командира, так сказать. Но способ — не очень.

— Вам права голоса не давали, капитан-лейтенант, — сквозь зубы бросил директор.

— Прошу прощения, сэр, — без тени раскаяния ответил тот. Кренник сцепил руки за спиной в излюбленной позе всех имперских офицеров. А то, что он сложил пальцы жестом одобрения — это мелочь, правда?

Пилот удовлетворённо вздохнул.

— Проводите меня в медблок, командор, — велел Кренник. — Мад, разберись с Таркином. Запроси копии документов, записи камер видеонаблюдения, ну, сам знаешь, что нужно. Арс, — обратился он к командиру штурмовиков, — иди с ним. Для меня представишь отчёт отдельно.

— Так точно, сэр! — скулы адьютанта затвердели, взгляд загорелся мрачным огнём. Людям Таркина предстоит увлекательное времяпровождение.

Штурмовик отсалютовал молча.

Кренник позволил себе насладиться секундой злобной радости, но тут же придал лицу суровое выражение и нырнул за медиком в лифт. Поднёс к губам комлинк:

— Говорит директор Кренник. Срочно приведите медблок А-81 заключённого Галена, — он встретил изумлённый взгляд командора и быстро спросил:

— Какая палата?

— Д-7, — он моргнул.

-… Палата Д-7. Да, конвой усиленный. Дайте условия постоянного содержания. Выполняйте, — нажал отбой и уточнил:

— Сможете обеспечить содержание заключённого в палате?

Медик побледнел.

— Это же реанимация. Сэр! — Кренник поморщился. Двери лифта распахнулись. Тьма! Здесь даже в коридорах свет, как в операционной.

— Командор, ставлю вам задачу: оборудовать место для содержания заключённого красной категории. Оборудование вам предоставят.

На медика было жалко смотреть.

Кренник прикрыл глаза, ожидая, пока закончится дезинфекция в шлюзовой камере. Горьковатый сухой воздух ударил в лицо, взвыли компрессоры. Жуткий синий свет полз по векам.

Начальнику медблока можно посочувствовать. Получить под свою ответственность проблему размером с имперский разрушитель! Красная категория, это не шуточки. Высшая степень.

Двери с шипением разъехались: белое, всё слепящее-белое кругом. Гален свихнётся!

Кренник потёр лоб. Вейдер вроде как обещал, что Имве пойдёт на поправку в присутствии Галена. Насколько быстро?

Чиррут Имве лежал на высокой платформе, опутанный проводами и трубками. Сферический купол над ним пестрел сигналами и диаграммами.

— Видите, — драматически прошептал медик, — глубокая кома!

— Вижу, — угрюмо согласился Кренник. Всё, что он наблюдал — это абракадабра на экранах и не очень живое тело на столе. Нестерпимый свет резал глаза. Сколько продержится Гален? Это же не пыточная и не психушка.

— Командор, можете изменить освещение?

— Изменить? — отшатнулся медик.

«Вылитый Траун, когда у него гвардейцы во дворце пытаются отобрать исаламирь», — умилился Кренник.

— Именно. Приглушить, например. Хотя бы частично. Операций проводить не требуется, верно?

— Так точно, — растерялся медик. Что-то прикинул и встряхнулся. — Так точно, сэр.

— Вот и славно. Выполняйте!

— Сэр, — пискнул тот и метнулся к панели у входа. Через несколько секунд свет неохотно потускнел.

— И диапазон смените, — добил Кренник. — На тёплый. Жёлтый, понимаете?

— Да! Сэр.

Другое дело. Мягкое свечение окутало комнату — почти полумрак. Командор с перепугу слегка перестарался.

— Оставьте так. Спасибо.

Зашипели двери шлюза, и Кренник нервно переплёл пальцы за спиной. Гален вошёл первым. Точнее, его ввели. В палате сразу стало тесно: двое штурмовиков смерти, техник от тюремного блока, конвоир-наблюдатель.

Кренник отвлёкся на них и не заметил дикого облегчения, мелькнувшего в глазах Галена.

— По вашему приказанию заключённый Гален Эрсо доставлен, — отчитался конвоир. — Разрешите приступить к монтажу камеры?

— Приступайте, — буркнул Кренник. Он жадно ощупывал взглядом Эрсо — а тот смотрел на свои руки, скованные энергетическими наручниками.

Слегка небритый, в чистом сером комбинезоне, волосы спадают на щёку гладкой косой волной. Кто его так причесал, Джин? А ему идёт…

Кренник сглотнул. Надо срочно переключиться на что-нибудь полезное.

— Командор, я не вижу физического барьера вокруг Имве. Можно потрогать его за руку?

Медик хлопнул ресницами.

Не повезло тебе, дружище. Начальство — известное зло. А конкретно директор Кренник — неизвестное. И непредсказуемое, да.

— Можно, сэр. Только очень аккуратно. И не шевелить, э… вообще, — он смятённо уставился на Кренника.

Тот вздохнул.

— Гален, подойди. Положи ладони на его руку, сверху. Слышал? Осторожно. — Жестом остановил штурмовика, шагнувшего было за Эрсо.

Он не взглянул на Кренника, не проронил ни звука. Молча сделал, что было сказано.

М-да… Хаттов Вейдер, не мог выразиться яснее. Что должен делать Гален? Сидеть рядом, как сиделка, держать за ручку, петь колыбельные? Просто водвориться в углу и ждать у моря погоды?

— Монтаж окончен, сэр, — доложил конвоир. Техник протягивал датапад со схемой и кодами. Ну-с, что они тут наваяли?

Левая часть палаты превратилась в прозрачную клетку. Узкая койка, стол, кабинка для понятно, чего. Белого цвета! Будь он проклят.

Кренник проглотил ругательство. Закончив с осмотром, подмахнул акт приёмки и огорошил:

— Все свободны. Я остаюсь, заключённый нужен для медицинского эксперимента. В камеру отведу его сам, — повернулся к штурмовикам:

— Охраняйте снаружи.

Те отсалютовали и исчезли. Остальные, промешкав, последовали их примеру. Медик вышел последним, порываясь что-то сказать и не решаясь перечить приказу.

Уф! Хвала великой Силе.

Кренник подцепил ногой круглый табурет на ножке, придвинул к платформе и уселся.

— Гален.

— Орсон, — отреагировал тот невыразительно.

«Тяжко, как будто я дюрасталевые блоки ворочать собираюсь».

— Гален, этого человека зовут Чиррут Имве. Он из команды Кассиана и Джин.

— Знаю. Она рассказала. — Тень заинтересованности в голосе, мягкий блик на щеке, отражения огоньков приборов путается в тёмных волосах…

Кренник слегка воспрял духом.

— Имве неким образом умеет контактировать с Силой. Но он не джедай. — «Может, записать эту фразу на диктофон?» — Он впал в искусственную кому, аппаратура бессильна. — Тьфу, дурацкий каламбур. Хотя наглядный! Но как перейти к главному?

Кренник поджал ноги и на пробу крутанулся на стуле. Ух!

Выпрямился и вздрогнул — Гален смотрел на него в упор, вскинув остро изломанные брови. На виске билась жилка.

— Гхм, — смешался Кренник. А, к хаттам!

— Вейдер рекомендовал держать тебя на станции вместе с Имве. Сказал, что ты ему подходишь. — «Проклятье, что я несу?» — То есть, что ты ему нужен.

— На станции? — мягко переспросил Гален. Как всегда, безошибочно вычленил главное.

— Да. На планете Имве сам как-то с Силой разбирается.

Эрсо отвернулся, но Кренник успел заметить характерное выражение лица. Гален получил новую задачу! Любопытную, вкусную.

— Я должен держать его за руку постоянно?

— Понятия не имею, — честно ответил Кренник. — Вейдер сказал, «в одной каме… комнате».

— Ясно, — рассеянно протянул Гален. Он, кажется, пропустил мимо ушей все заминки и переживания директора. Ну и славно.

«Где я подцепил это слово? Славно, славно…» — Кренник поморщился.

— Ясно, — как в трансе, повторил про себя Гален.

Ну, хоть кому-то что-то ясно!

— Эм, Гален, мне вообще-то пора идти. Там Таркин наседает, и инженеров надо… — Кренник осёкся. Его бросило в жар.

Тьма. Что за приступ откровенности? Поговорить не с кем?

А ведь, и правда, не с кем.

— … Инженеров надо проверить, — закончил он сипло. Мало ли, какие кровожадные кошмары выдумает себе Эрсо!

— Орсон, — ровно проговорил Гален, отпуская руку Имве. Одним шагом оказался близко — вплотную, и взглянул сверху вниз.

Пронзительно, но в то же время… тепло. С пониманием. Как умел только он — просветить до костей, словно сканером, а потом погладить по спине и успокоить.

— Орсон, я подумаю над этим. Иди.

— Ты бы ещё сказал: «Свободен», — огрызнулся Кренник, неловко вставая. — Я должен… Ты… — он смешался и просто кивнул на камеру. Силовые поля слегка переливались на фоне белых стен. — Наручники откроются сами, как только окажешься внутри.

Гален спокойно шагнул в узкий прямоугольник. Он тут же сомкнулся, закрывая проход.

— Я ещё приду, — зачем-то сказал Кренник. Занёс ладонь над панелью у дверей и услышал негромкое:

— Спасибо, что вернулся.

Кренник стиснул зубы и шагнул в шлюз. Взгляд Галена обжигал спину, обернуться сил не нашлось.

«Я тоже рад». Надолго ли им такое везение?

Веки никак не хотели подниматься. В глаза словно песка насыпали. Кренник со стоном перевернулся на бок, подгрёб под себя одеяло. Назойливый звук будильника продолжал ввинчиваться в уши.

Если сейчас не встать, через десять минут на пороге возникнет невозмутимый Мад с чашкой кафа и сводкой на этот час. Неизбежное зло.

Кренник выругался хриплым со сна голосом и сделал над собой титаническое усилие: сел на постели.

Он вчера так умотался, что сбросил все дела на адьютанта и малодушно скрылся в своих апартаментах, велев не беспокоить минимум шесть часов. Непозволительно много. До безобразия мало.

Энергетический душ и бритьё вернули ему относительно человеческий вид. Щёки слегка отливали синевой, гармонируя с синяками под глазами, но каф и лёгкий стимулятор это исправят.

Кренник скривился. Придирчиво осмотрел плащ, одёрнул воротничок. Он вышел из ванной комнаты точно со звонком селектора.

— Здравия желаю, сэр! — подозрительно бодро объявил Мад, появляясь в дверях. Пряный аромат кафа поплыл по кабинету.

— И тебе не хворать, — буркнул Кренник, наплевав на устав. — Спасибо.

Упал в кресло за столом, сделал большой глоток горячего напитка и зажмурился. Выслушивать сводку категорически не хотелось. А надо.

— Докладывай, — скрепя сердце, велел он. Показная бодрость адьютанта рождала нехорошие мысли. Кренник слишком хорошо знал Мада: тот припас что-то отвратительное.

— Хорошая новость, сэр: Чиррут Имве пришёл в себя. Я вывел вам прямую трансляцию из медблока, — лицо Мада приняло задумчивое выражение. — Рекомендую поглядеть. Эм… желательно, после завтрака.

Кренник содрогнулся.

— Нет-нет, сэр, просто заключённый Эрсо беседует с Имве. Уже… — он покосился на хроно, — третий час. Оборудование, хм, пока в целости.

— Ситх тебя забери, Мад, ты не можешь выражаться яснее, — прошипел Кренник, яростно вгрызаясь в питательную белковую запеканку. Очень неплохую на вкус, кстати.

— Не надо ситха, сэр, — искренне ответил Мад. — Не могу, сэр. Это надо видеть.

Кренник мрачно отпил сразу пол-кружки кафа. Если адъютант считает, что надо на что-то посмотреть — вытянуть сведения заранее способен только имперский следователь. При удачном раскладе.

— Давай плохую новость, — тщательно всё прожевав и проглотив, велел директор. В том, что таковая имелась, он не сомневался.

Мад вздохнул. Нервно скосил глаза на белый круг голопроектора и сказал:

— Император получил вчера ночью два доклада. Мой и Таркина. Последствия пока неизвестны.

Кренник на секунду прикрыл глаза.

«А так хорошо всё шло… даже Галена мне Вейдер простил».

— Копии докладов, видеозаписи столкновения людей Таркина и наших — на вашем датападе, сэр. Позвольте отметить, что снайпер сыграл в данном событии ключевую роль.

— Утопил нас окончательно? — дёрнул краешком губ Кренник. Кафа больше не хотелось, завтракать — тоже. Зато зверски хотелось убивать.

— Да. Ну и отбил заключённого Эрсо, конечно.

— Ещё что-то срочное? — процедил Кренник.

— Никак нет, сэр, — торопливо заверил адъютант, уловив настроение начальства. — Остальные сводки в синей графе…

— На моём датападе. Свободен! — рявкнул директор, и Мада вынесло за дверь. Глухо щёлкнул замок.

Кренник выдохнул сквозь зубы. Перевёл взгляд на подрагивающие от гнева кулаки, мысленно сосчитал до десяти.

Проклятье. Что с ним творится? Мад переборщил со стимуляторами в утреннем напитке?

Пугающе-жёлтые, холодные, как звёздный свет, глаза Императора возникли в сознании. Кренник наблюдал их вблизи всего один раз — при назначении на должность. И считал, что ему хватило до конца жизни.

Да, он хотел, чтобы Палпатин отметил его заслуги по созданию планетоида. Но заслуги, а не провал! И не склоки между ним и Таркином!

«Хаттово дерьмо. Матиз, ты мне ответишь».

«А лучше было бы, чтобы Таркин допросил Галена по первому уровню, в твоё отсутствие?» — ехидно поинтересовался внутренний голос.

Кренник выругался вслух и потянулся к кнопке воспроизведения. Увидеть Эрсо было жизненно необходимо. Чем они заняты с Имве, что Мад так юлил?

В потемневшем кабинете вспыхнула чёткая голограмма. Белые стены медблока, Чиррут в белой, будь она неладна, пижаме. Стоящий на двух руках — тело парило в воздухе параллельно полу.

Кренник моргнул.

— Сила течёт во мне, и я един с Силой, — донеслось приглушённое бормотание. Губы почти не шевелились. Скуластое смуглое лицо казалось высеченным из камня.

— В движении у тебя контакт лучше. Попробуй ещё раз, — донёсся знакомый голос справа, и Креник встрепенулся.

Гален сидел на полу свой прозрачной камеры, скрестив ноги, и взирал на Чиррута с подлинным интересом. Карие глаза блестели.

Ситхов учёный! Что происходит?

Чиррут, тем временем, послушно перетёк из положения «парящая доска» в плавный кувырок, потом подтянулся и встал на голову, не прекращая бормотания.

— Чувствуешь разницу? — спросил Гален, и Кренник ощутил, как свело живот. Этот мягкий, бережный тон принадлежал ему одному! Какой-то повстанец смеет отнимать внимание Эрсо.

Новый приступ ярости накатил волной, в ушах зашумело.

Кренник сведёнными пальцами нашарил кнопку воспроизведения и погасил видео.

Тьма. Что с ним?

«Рассуждать. Успокоиться».

Вейдер был прав — присутствие Галена помогло Имве восстановиться, и весьма успешно, судя по всему. Они вместе каким-то образом взаимодействуют с Силой.

Но Вейдер сказал «связь, как у вас с Матизом». Значит ли это, что Кренник на него влияет? Или это взаимно?

Чересчур почтительное, очень личное "слушаюсь, директор" всплыло в памяти. Вот где притаилось логичное, если можно так выразиться, объяснение безрассудочной преданности.

Матиз! Ситхов снайпер, из-за которого Таркин получил шанс отправить директора под трибунал… за неподчинение вышестоящему лицу. Вот только обстановка не боевая. И прямой командной цепочки нет. Может, пронесёт?

Матиз.

Кренник с силой переплёл подрагивающие пальцы. В висках стучало. Мозг раздирали сотни мелких иголок. Он чувствовал себя как… нестабильный форсъюзер, наверное. Хотя Тьма их знает, что они ощущают.

«Матиз», — вспыхивала навязчивая мысль. Вызвать его на ковёр. Заглянуть в чёрные змеиные глаза. Объяснить популярно, что политика — не место для методов наёмника. Тоньше надо работать, тоньше! А то начальства лишишься. А потом и жизни.

Больше не думая, Кренник приказал по внутренней связи:

— Матиза ко мне. Срочно.

Залпом выпил остатки холодного кафа, чашка зазвенела о блюдце. Откинулся на спинку кресла и вцепился в датапад, жадно читая доклады Императору. С каждой строчкой усиливался озноб, волосы шевелились на голове. И росло желание убивать.

— Я не жилец, — выдохнул серый, как дюрасталь, Кренник, буравя взглядом дверь. — Иди сюда, Матиз, убивец ты мой… В буквальном смысле.

«Не забыть бы оставить указания насчёт эвакуации Галена с Джин. Напоследок», — мелькнула трезвая мысль. И пропала.

Дверь пискнула. На пороге возник невозмутимый Матиз в полной броне штурмовика.

Чтобы никого не прибить, надо дышать медленно и глубоко. Особенно выдох важен. Кренник выдыхал на счёт долго, очень долго. И думал об убийстве.

Жертва застыла в двух шагах от стола: неподвижная чёрная глыба. Шлем снят и прижат к бедру, тёмные глаза уставились в одну точку. У Кренника аж шея зачесалась — обернуться, посмотреть, что такое Матиз углядел у него за спиной.

Хотелось наорать. Безобразно выскочить из-за стола, размахивая кулаками, влепить по морде. А лучше — из бластера. Можно даже на полной мощности парализатора. Кренник знал — Матиз с места не двинется. Позволит хоть на кусочки себя резать. Только что потом с тушкой делать?

Кренник выдохнул сквозь зубы, сосчитав до пяти, и сказал очень спокойно:

— Какого хатта ты... — здесь спокойствие кончилось.

Горло сжалось. Перед глазами вспыхнула запись драки у камеры Галена, Кренник вскочил, отшвыривая стул и заорал:

— Какого грёбаного ситха ты с ними разговаривал!

Матиз вздрогнул всем телом, но продолжал смотреть в одну точку. Почему-то это выбесило до темноты в глазах. Кренник рывком обогнул стол и схватил Матиза за плечи. Встряхнул, как вомп-крысу.

— Твоё дело — кулаками работать, придурок, кулаками и бластером! Ты на кой хатт пасть разинул? Ты на кого вообще голос поднимал? Меня теперь сожрут и не подавятся! И тебя тоже.

Гладкая броня выскальзывала из рук. Кренник перевёл дыхание и отодвинулся, растирая кисти.

— Кто отвечает за твои действия? — спросил, пытаясь совладать с голосом. — Кто, сука, за каждый твой вздох перед начальством корячится?

— Вы, директор, — прогудел Матиз. Его лицо на фоне чёрной брони казалось серым, как дюрасталь.

Кренник стиснул зубы. Знает, всё знает, тварь, но толку-то? Он встрепенулся, склонил голову набок.

— А может, это измена? А, Матиз? Надоело на нашей консервной банке болтаться и ты решил меня подставить. В 501-батальон захотел, да?

Матиз стал не просто серым — бесцветным.

— Никак нет, директор.

Он наконец-то оторвался от невидимой точки на стене и уставился на Кренника. И тот зашипел, загораживая лицо рукой. Проклятье, проклятье, это взгляд... панический, ну просто верный и преданный вуки, долг и любовь по гроб жизни. А злой директор Кренник бедного пёсика гонит в вакуум без скафандра и отвёртки.

Кренник закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Дышать медленно получалось не очень, но уж с цифрами-то он всегда справится.

Рука сама скользнула на бедро. Бластер удобно лёг в ладонь; режим — боевой.

— У тебя есть минута, чтобы внятно объяснить свои действия, Матиз. Время пошло.

Кренник щёлкнул предохранителем. Матиз сглотнул, снова воззрившись в стену. Серые губы разлепились:

— Виноват, директор. Комендант тюремного блока обозначил свой приоритет — приказы Таркина. В случае моего физического сопротивления было указание вскрыть камеру и немедленно допросить заключённого по второй степени.

В горле встал ком. Кренник сжал челюсти и качнул бластером:

— Пятнадцать секунд.

— Штурмовики не могли открыть огонь сами, директор, потому что я дал сигнал и ваш адъютант вёл запись с камер под трансляцию в наш Оборонный центр, на ваш пульт. Так что мне оставалось продержаться возле двери до прибытия начальства. Я не мог не отвечать на прямые вопросы в этот период, это неподчинение и повод для ареста. У меня всё, директор.

— Две секунды, — Кренник опустил бластер. — Успел. Ладно.

Голова гудела.

Матиз облизнул сухие губы и добавил:

— Виноват, директор. Готов понести наказание.

— Куда ты денешься, — фыркнул Кренник. Почесал бластером висок. Металл приятно холодил взмокшую кожу.

И что делать теперь с этим... исполнительным? Старался ведь, как мог. Кренник вдавил кнопку селектора.

— Мад, зайди.

Адъютант возник на пороге, как под дверью стоял. А может, и стоял, ситх его знает.

— Мад, запись этого безобразия в тюрьме сохранена в Оборонном центре?

— Так точно, сэр. Также есть копия, где Таркин угрожает вашему человеку трибуналом за неподчинение приказу.

Мад покосился на бластер в руке Кренника.

— Свободен, — сухо велел тот. Щелкнул замок.

Что ж, надежда есть, что не может не радовать, поэтому один шибко верный штурмовик легко отделается. Наверное.

Затылок сверлила мигрень — пока не сильно, но довольно мерзко. Кренник подошёл вплотную к застывшему Матизу. Тот, кажется, перестал дышать.

От брони чуть слышно пахло металлом. Металл. Гален. Камера... Пытки. Кровь застучала в висках. Срочно успокоиться. Срочно, что-нибудь простенькое из начальной программы...

«Метрический тензор, — подумал Кренник, — задаёт квадратичную форму сигнатуры...»

Шум в ушах слегка утих. Короткий жест — и включилась дополнительная защита от прослушки.

— Три наряда в ангаре Д-56 вне очереди, — сообщил Кренник. — Если меня заберёт СИБ, активируй известный тебе протокол. Ни тебя, ни Лиру с Галеном Таркин не получит. Это приказ. Ясно?

У Матиза дрогнули пальцы вытянутых вдоль тела рук.

— Слушаюсь, директор. Я исполню любой ваш приказ.

Что-то было в его голосе...

— На меня смотри, — велел Кренник, инстинктивно вскинув подбородок.

Тёмные глаза обратились на него, и по спине пробежал озноб. Так смотрели, наверное, солдаты на командиров-Одарённых, которые закрывали их пресловутой Силой от взрывов. Кренник читал о таком.

Что там говорил Вейдер... Голова разболелась сильнее. Кренник быстро отступил к столу, почти упав в кресло, безбожно сминая плащ.

— Дежурства у камеры по-прежнему твои, — приказал, не отрываясь от датапада. — Свободен. Исполнять.

— Да, директор.

Шипение и щелчок дверей.

«Да, учитель», — отзвуком на подсознании.

Проклятье...

Подрагивающей рукой Кренник выдавил таблетку на ладонь и кинул под язык. Бодрящая горечь отрезвила. Он откинулся в кресле и прикрыл глаза. Через минуту словно обруч разжался на висках, дышать стало легче.

До зуда в пятках хочется сходить в Галену, но лучше не дразнить сарлакка. Тот странный монах с ним явно нашёл общий язык. Кренник нахмурился, но тут же отбросил лишние мысли.

«Что ж, дорогой Таркин, мы ещё поборемся. Хоть я никогда не был на приёме Императора, ты тоже не в любимчиках ходишь».

Кренник прокрутил запись из тюремного блока и ухмыльнулся. Да, Матиз подставился по-крупному, но задачу выполнил. А вот начальник тюремного блока подставился тоже, так что можно драться.

Интересно, что с ним сделал Таркин.

Кстати, о Таркине. Что-то он заигрался в кадровые перестановки, а планетоид сам себе уязвимость не починит. Кренник решительно отодвинул датапад и активировал голопроектор.

— Связь с инженерной группой МИ-38. Хочу видеть текущие чертежи, господа.

Пока за ним не пришли неприметные люди в сером, он будет работать, и плевать ему на политику.