Мразь (джен)

Северус Снейп был безработным бездельником, как сказал бы его отец. Хорошо, что этот маггл уже сдох, так что никто теперь не капал Северусу на мозги — кроме него самого. Себя же ему успокоить тем, что все еще, может быть, сложится, удавалось не всегда.

Впрочем, на жизнь ему хватало и мелких подработок, наподобие варки лечащих зелий для раненых товарищей по оружию. Иногда требовались и медицинские услуги, пришлось этому подучиться немного, ведь не могли же Пожиратели обращаться в клинику со своими ранениями — это вызвало бы массу ненужных подозрений.

В целом же, для человека двадцати лет отроду, он жил вполне неплохо, и даже лелеял мечты продвинуться по службе, устроившись на хорошую должность в Министерстве после победы Темного лорда, но не сильно рассчитывал на такой исход, потому что привык реалистично смотреть на вещи. В рядах Пожирателей он был попросту вчерашним школьником с амбициями; таких последователей у Темного лорда было много, а пользы они приносили мало. В отличие от самого Снейпа, конечно же, — как полагал он сам.

В этот дождливый июньский вечер Северус сидел в «Кабаньей Голове» в гордом одиночестве, предпочитая считать это самодостаточностью, и пил кошмарнейший кофе. Все напитки в этой дыре были кошмарными, но в особенности — безалкогольные. Не имея возможности доказать свою полезность боевыми действиями в «акциях устрашения» — не ему ровняться с матерыми Пожирателями старшего поколения, наподобие Долохова — он старался выслеживать, вынюхивать. Но даже в этом не имел успеха. Иногда ему казалось, что в его жизни черная полоса наступила с самого рождения и закончится лишь со смертью.

Именно в момент наиболее тягостных раздумий о черных полосах в судьбе, в паб вошла женщина в огромных нелепых очках, укутанная в серую шерстяную мантию, поверх которой было наброшено сразу три разноцветных шарфа. Шерстяная мантия в июне? Еще одна сумасшедшая; Снейп лениво проводил ее взглядом, но встрепенулся, услышав:

— Мне назначено. Альбус Дамблдор должен ждать меня.

Альбус Дамблдор? Мысли Северуса потекли в самых невероятных направлениях, включая интимную встречу Дамблдора с этой странной женщиной. Пока она что-то уточняла у старика бармена, Снейп проскользнул в туалет. Слушая звук своей струи, ударяющейся о керамику грязного писсуара с огромной трещиной в левом углу, он решил во что бы то ни стало узнать, что же нужно этой барышне от Дамблдора. Ему было в этот момент жизненно необходимо утолить свое любопытство, въедающееся странной, надоедливой, не отпускающей мыслью в его мозг.

Снейп набросил на себя дезюлиминационные чары и осторожно вышел из туалета, стараясь не хлопнуть дверью. В зале той женщины уже не было — значит, прошла в один из двух «переговорных кабинетов», как пафосно называл их хозяин. Снейпу довелось однажды побывать там — обычные комнаты с большим столом посередине. Говорили, что стол там не просто так такой огромный; при случае такой легче всего трансфигурировать в кровать, ведь такая трансфигурация без изменения размеров — всего лишь третий-четвертый год программы Хогвартса.

Северус осторожно остановился у первой двери и, надо же, угадал с первого раза. Из-за двери доносилось бормотание женщины:

— Профессор Дамблдор... Нет, лучше начать не так... Директор Дамблдор. Да, однозначно, нужно сказать директор. Раз я претендую на должность преподавателя, мне не следует звать его профессором, даже если он учил меня когда-то...

Снейп подумал, что дамочка не в себе, коль скоро разговаривает сама с собой. Он хотел уже было уйти: мало ли кто хочет устроиться на работу в Хогвартс? Школу Северус уже окончил, и теперь состав преподавателей его ни в малейшей мере не интересовал, но вдруг за стеной женщина отчего-то сильно закашлялась и вдруг заговорила громко, в отличие от предыдущего бубнежа, каким-то странным замогильным голосом:

— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца...

Снейп непроизвольно отступил назад, наступая на швабру, оставленную кем-то вместе с ведром в коридоре прислоненной к стене, и громко выругался. Именно в этот момент у поворота, ведущего из основного зала паба в этот коридор, появился Альбус Дамблдор. Он направил палочку на матерящуюся пустоту, и со Снейпа слетели скрывающие его чары.

Альбус всегда был несколько чудаковат, так что никого не удивило, когда он за ухо — в прямом смысле этого слова — выпроводил Снейпа, как нашкодившего котенка, через весь общий зал под смех посетителей, временами награждая подзатыльниками, и вышвырнул его за дверь. Северус не удержал равновесие и повалился в грязь. Чертыхнувшись, он поднялся и, обернувшись, зло посмотрел на захлопнувшуюся дверь паба.

За это время Сибилла Трелони уже договорила свое пророчество, окончание которого никто не услышал.

* * *

— Грядет? Она сказала именно так?

— Да.

— То есть, он еще не рожден?

— Полагаю, что так.

Темный Лорд был страшнен. Он напоминал Снейпу дедушку Джорджи, которому его — Северуса — отец приходился внучатым племянником. Тобиасу тогда не с кем было оставить маленького сына, и он взял его с собой в больницу, где дедушка Джорджи доживал последние дни, поедаемый маггловской болезнью, именуемой раком. Он был худ, лыс, лишь разве что редкие длинные волосы, напоминающие скорее пух, можно было разглядеть на верхушке его гипсово-белой головы, а на бледном лице отчетливо выделялись синюшные вены. Он — костлявой, сморщенной, трясущейся рукой — небрежно растрепал тогда волосы Северуса. Сейчас такая же костлявая, сморщенная рука направляла на него темную, почти черную волшебную палочку. И эта рука не тряслась.

— Северус Снейп, — Темный лорд произнес это едва слышно, зловещим шепотом. — Значит, ты предположил, что эта информация важна?

— Нет, мой Лорд. Конечно, нет.

Снейп на всякий случай гордо выпрямился, готовясь получить Круцио. При всяком разговоре с Лордом нужно быть готовым к боли — именно это в нем больше всего и не нравилось Снейпу. Порой он жалел, что присоединился к Пожирателям. Боль Северус очень не любил.

— Или, может быть, ты подумал, что меня убьет какой-то сопляк? Меня, продвинувшегося на пути к бессмертию дальше, чем кто-либо другой?

— Н-нет, мой Лорд. Но я посчитал, что лучше рассказать вам, чем не рассказывать. Простите, мой Лорд. Больше такого не повторится, — Снейп выпалил последние слова на одном дыхании, и едва удержался от того, чтобы зажмуриться — это окончательно подтвердило бы его никчемность.

—Вот это правильно, Северус, — неожиданно сказал Лорд, уже без угрожающих интонаций, почти ласково. — Я сам решу, что является важным, а что — нет. Это все, что она сказала?

— Да, — ни секунды не колеблясь, ответил Снейп.

— Точно? — Лорд сощурил глаза. — Легилименс!

Просматривая воспоминания, Лорд сильно хмурился. Поскольку брови на его лице отсутствовали, его мимика казалась странной и трудночитаемой, и нельзя было понять: недоволен он, устал, или, возможно, задумался. Но скорее всего, он был чуточку зол. Еще бы: ведь этот Северус Снейп в очередной раз не смог сделать все так, как следует. Правда, на том моменте воспоминаний, когда Дамблдор грубо вышвырнул Снейпа на улицу, настроение Лорда почти вернулось к прежнему, если не сказать, что улучшилось. Он отменил заклинание.

— Ступай.

Прежде чем уйти, Снейп низко поклонился, при этом стараясь сделать так, чтобы выражение лица ничуть не изменилось. Волосы его нелепо упали на лоб, и он глубоко вздохнул, чувствуя себя идиотом. Как только Северус развернулся, чтобы направиться к двери, Темный Лорд произнес:

— Обливиэйт.

Не хватало только, чтобы поползли слухи, будто Темному лорду напророчено умереть от руки какого-то еще не родившегося мальца.

* * *

— Проклятье! Сохатый...

Сириус Блэк буквально упал рядом с другом и проверил пульс. Пульса не было. Глаза Джеймса были широко раскрыты и выражали недоумение, как будто он перед смертью увидел не то самого Волдеморта в розовой мантии, не то Дамблдора, убивающего магглов Авадой.

Блэк просидел на полу, обнимая мертвого друга, минут пять, в голове его была какая-то вата, мысли в которой были кусочками стекла. Маленькими, острыми, но незначительными. Он бы просидел так и дольше, если бы не услышал плач наверху.

— Сохатик! —Сириус вспомнил о том, что это был дом семьи его друга, и, по-хорошему, ему следовало бы вести себя осторожнее.

Он аккуратно подложил под голову Джеймса свою мантию, как будто подушку, хотя подобные церемонии для мертвого друга уже не имели никакого значения. Достал палочку, на тот случай, если убийца еще наверху, и постарался как можно тише подняться туда. Как назло, скрипнула половица, и Сириус едва слышно чертыхнулся. На втором этаже он обнаружил тело Лили и плачущего новорожденного ребенка. Он сразу же убрал палочку в карман, подошел к кроватке, протянул руки, но так и не решился взять младенца, толком не зная, как это следует делать. Только позавчера были крестины, где он сумел удержать малыша нормально минут пять, после чего во избежание трагической случайности все-таки передал его обратно Лили.

— Мерлин тебя дери, — выругался он, прежде чем отправить Патронуса. И только тогда позволил себе громко заорать— так громко, что его, наверное, услышала даже глухая старушка Батильда Бэгшот, живущая на другом конце улицы.

Сохатик от этого крика, как ни странно, заткнулся.

* * *

— В тот день Пожиратели неплохо повеселились. Убиты еще две семьи магглорожденных и Маккинонны.

— Да вертел я всех этих магглорожденных... Как они посмели убить Сохатого? Я убью их. Вычислю и убью, Хвост, клянусь!

— Успокойся, — полноватый низкорослый человек в полосатом поло закинул ногу на ногу. —Ты их убьешь? А если они убьют тебя?

— Плевать на это, я должен отомстить!

Сириус никак не мог спокойно усидеть в старом потертом кресле, то и дело меняя позу. В нем бурлила необыкновенная энергия, требующая немедленного выхода. Он все-таки сдерживал себя, хотя, скорее всего, делать этого не стоило. Дельным советом для него было бы порубить дрова маггловским способом, но такого совета ему, конечно же, никто не дал.

— Бродяга, я знаю, что к моим словам ты редко прислушиваешься, но у тебя же есть еще Сохатик. Ты его крестный. Джейми хотел бы, чтобы ты о нем позаботился. Я думаю, он хотел бы этого больше, чем мести. Если не он, то Лили уж точно.

— И что ты мне предлагаешь?

— Женись на Мэгги, я не знаю. Найми няню. Помирись с матерью и попроси ее о помощи.

— Да не люблю я ее.

— Мэгги или мать?

— Обеих.

— Ну, Мэгги девушка хорошая, о Гарри она позаботится.

Хвост поднялся с кресла, противно заскрипевшее при этом, и собрал со стола пустые бутылки от маггловского пива.

— Тебе еще принести?

* * *

— Лорд исчез, — сообщил Долохов то, о чем другие говорить боялись. — Метки побледнели, и он не вызывал никого уже три дня. Не потребовал отчета о последних рейдах, не вызывал поговорить о новых назначениях в Министерстве.

— Ты хочешь сказать, что он умер? —вскричала Белла, выхватывая волшебную палочку и направляя ее на Долохова. — Он не мог умереть! Не мог! Ясно тебе это?

Тот даже не шелохнулся и не взглянул в сторону бешеной Лестрейндж. Он с важным видом сидел на удобном стуле, обитом красным бархатом, закинув ногу на ногу, и курил трубку. Мантия его была бежевой, и вместе с трубкой создавала образ маггловского детектива, о чем сам Долохов, разумеется, не догадывался.

— Вы как хотите, а я думаю, что нужно валить. Пока до авроров дойдет, что что-то не так, нас уже здесь не будет, — высказался молодой человек, стоящий у окна.

— Ты всегда был трусом, Нотт! — выкрикнула Белла.

— Давай, попробуй. Сделай что-нибудь разумное, Белла. Только сперва придумай, что именно делать! Что, не можешь? Потому что ты и сама знаешь, что метки посветлели, а это может означать лишь одно.

— Но не исчезли! — возразила Нотту Беллатрикс. — Лорд всегда говорил, что не может умереть. Может быть, это проверка?

— На что?

— На преданность!

— Вот и ступай в лапы к аврорам, а я предпочту...

— Трус!

— Белла, успокойся. Нам нужно продумать, что мы должны делать в такой ситуации, неважно, проверка это или нет, — очень тихо, но отчетливо произнес Рудольфус. Впрочем, даже ему редко удавалось успокоить Беллу.

— Сложность заключается в том, господа... и дамы, — несколько презрительно произнес Долохов, — что мы не знаем, чего ждал бы от нас Лорд в такой ситуации. Мы можем продолжить действовать без него, и он будет недоволен. Мы можем бездействовать, и будем наказаны за бездействие.

Снейп не принимал участия в обсуждении. Он все пытался понять, кто же из них убил Лили. В голове рождались причудливые планы по взрыву дома Лестрейнджей, где сейчас собрались все Пожиратели, чтобы наверняка убить и того, кто причастен к ее смерти. Попытки выяснить личность убийцы привели лишь к насмешкам. Мальсибер вспомнил, что Лили — его «настоящая маггловская любовь», и кто-то сказал, что это от порченой крови, — трудно сказать, кто именно, потому что Снейп был тогда не в том состоянии, чтобы запомнить это. Он чувствовал себя почти таким же беспомощным, как в детстве, еще до поступления в Хогвартс. Над ним снова смеялись, его снова презирали.

Северус вышел в уборную, чтобы умыться холодной водой, а обсуждение продолжилось без него; никто даже не заметил его отсутствия. И тогда он предпринял единственное, что еще мог, как ему казалось, предпринять. Отправил Патронуса Альбусу Дамблдору с сообщением об исчезновении Темного лорда.

* * *

Сириус спустился в столовую их нового небольшого дома, где и обнаружил Мэгги. Она нарочито громко ставила на стол посуду, по этой громкости и по резкости ее движений он понял, что Мэгги снова не в духе. На ней был синий халат, светлые волосы собраны в неаккуратный пучок, а глаза покраснели. Но несмотря на это, Мэгги все равно казалась красивой.

— Что опять не так? — поинтересовался он, скрестив руки на груди.

— Интересные слухи ходят.

— И какие же интересные слухи могли тебя так расстроить?

— Беллатрикс Лестрейндж беременна.

— Хо-хо. Вот это да. Круто, вау, она умеет трахаться, — попытался изобразить восторг Сириус. — Что не так?

— Ее мужа убили почти четыре месяца назад.

— Точно, — Сириус засмеялся, и смех его напоминал собачий лай.

— Она говорит, что беременна от тебя! — Мэгги села за стол и принялась почти спокойно пить сок из огромного стакана с изображением Санта-Клауса на прозрачном стекле. Однако скованность в движениях говорила о том, что спокойствие ее деланное. — говорит, что я — полукровка, недостойная рожать наследников семьи Блэк. Поэтому...

Мэгги отшвырнула стакан с соком, он опрокинулся, и оранжевая жидкость начала стекать со стола, оставляя постепенно растущую полупрозрачную лужицу на новом светлом паркете.

— Что это за бред?!

— Бред? Ты сам в этом точно уверен?

И Мэгги, не сказав больше ни слова, вышла из столовой.

* * *

Дом Питера Петтигрю был серым, неуютным, и в нем пахло так, как будто жил здесь не молодой двадцатилетний Питер, а старая бабка, обожающая кошек. Конечно, до него так оно и было, а он сам снял эту квартиру лишь недавно. Шторы на пыльном окне были украшены розовыми оборочками, которые, скорее всего, домовладелица сшила сама, под звуки очередного сериала, доносящиеся из телевизора. Теперь же некоторые из оборочек оторвались, отделившись от основной прозрачной ткани, и выглядели ужасно неопрятно. Но Питер этого не замечал, иначе давно поменял бы эти нелепые шторы.

Сам же он был одет все в ту же полосатую футболку поло, как будто других у него не было. Казалось, что он слегка поправился, потому что теперь футболка еще плотнее обтягивала его живот.

— И ты виделся с Беллой?

— Цисси просила за нее ходатайствовать на суде. Ну, чтобы ее в психушку отправили, а не в Азкабан. Белла клялась, что она не убивала Сохатого и не знает, кто это сделал.

— Но между вами ничего не было? — уточнил Хвост.

— Ты же ее видел? Она похожа на швабру, которой Кричер моет полы. Я очень сомневаюсь, Хвост.

— А может, ты напился?

— Да нет, вроде. Эта сумасшедшая налила огневиски себе, мне тоже стакан протянула. Один стакан только выпил.

— Теряешь хватку, Бродяга, раз тебя после стакана уносит так, что ничего не помнишь.

— Хвост!

Питер дернулся и сразу замолчал. Могло показаться, что он понял: его другу не до шуток, но на самом деле он просто не хотел попасть под Сириусов тяжелый кулак. Только Сохатый мог безнаказанно шутить над Блэком столько, сколько ему вздумается.

— Как мне теперь с Мэгги помириться? Мы женаты всего четыре месяца, а уже начались ссоры. Нет уж, семейная жизнь — не для меня.

— Ничего, поми́ритесь.

В этом Питер был уверен. Вот только говорить о своей уверенности Блэку он не собирался. Питер обладал уникальной способностью, которую сам не замечал, а другие не ценили. Он чувствовал людей. Угадывал их желания и страсти. И он знал, что Мэгги хотела носить фамилию Блэк, хотя, конечно же, он ни разу об этом с ней не говорил. О таком вообще говорить не принято.

— Дело Лестрейндж ведь еще рассматривается, да?

— Ага. Теперь срок скостят точно, раз она беременна, — ответил Сириус, спрятав лицо в ладонях.

— Сохатик-то как?

— Да нормально. Мэгги и в этом меня упрекнула. Что она, заботясь о моем крестнике, сама ждет ребенка... Это все какое-то дерьмо, Хвост.

* * *

— Ходят странные слухи, Сириус. Будто ты помог Беллатрикс Лестрейндж избежать Азкабана, — сказал Дингл, потягивая сливочное пиво.

Орден Феникса теперь собирался уже не так часто, но еще не все Пожиратели были пойманы, и не все жертвы их террора обнаружены. Сириус на собраниях появлялся совсем редко — уж как-то сразу все на него навалилось, и он теперь предпочитал жалеть себя, вместо того, чтобы действовать. Сейчас же, после слов Дингла, на него как будто тяжелым камнем упал груз всех принятых им решений.

— Да идите вы все к черту! — рявкнул Сириус, встал из-за стола и вышел, в сердцах хлопнув дверью.