В городе мёртвых все цветы ахроматичны (гет)

White light fades to red

As I enter the City of the Dead

Rex tremendae majestatis

Qui salvandos salvas Gratis

Salve me, Fons Pietatis.

Eurielle — City of the Dead

De morte transire ad vitam ⁽¹⁾

Маргарита шла по улице и в отчаянии больше не замечала ни серых стен, ни серых домов, ни таких же серых деревьев. Все сливалось в один монохромный цвет. Прошло уже десять лет, как тьма опустилась на неё и поглотила все краски жизни. В начале цвета немного потускнели, будто бы пара звёзд упала с небес, свет стремительно мелькнул перед глазами, и мир вокруг стал на полутон менее ярким. Но красные маргаритки были всё такими же красными, а её летнее платье всё таким же голубым. Некоторое время спустя зелёные кроны берёз и тополей стали сливаться с синевой дневного неба, уходя ввысь, оставляя после себя лишь чёткие контуры.

В двадцать — двадцать пять молодые люди стремятся как можно быстрее встретить ту самую любовь своей жизни, чтобы остановить это обесцвечивание мира и вновь взглянуть на неповторимое разнообразие красок. Вот и Маргарита искала и, влюбившись в военного инженера Александра, посчитала, что нашла; вскоре они обвенчались. Первые годы брака были замечательными, Александр окружил Маргариту заботой и лаской, целовал её руки и говорил, что она для него единственная и неповторимая несмотря ни на что.

Наверное, он уже тогда предчувствовал, что тёмная туча надвигалась на их дом.

Маргарита не успела заметить, как всё вокруг неё покрылось тягучей поволокой одиночества, тонкими паутинами связывающей её обязательствами. Обязательствами перед мужем, перед обществом, необходимостью поддерживать статус благоверной супруги. И она ей была! Но беснующийся колдовской огонь внутри неё требовал отринуть узы и бежать босиком по лужам как можно дальше из этого города. Возможно даже, в саму бездну — говорят, там дьявольские костры горят ярко-алым и ведьмовским зелёным цветом.

Но это были лишь минуты слабости её души. Во всём остальном Маргариту устраивала её жизнь, пусть даже они с Александром и не были предназначены друг другу свыше, но им было приятно проводить время вместе. Многие пары живут в гармонии, несмотря на то, что их сердца не бьются в такт, успокаивала себя Маргарита, взаимоуважение — это основа любви, говорила она себе, ловя нежные взгляды мужа. И не находила в себе сил ему ответить.

К тридцати окружающая повсюду серость стала для неё необходимой повседневностью. Эта монохромность давила на неё монолитным камнем вины.

Маргарита прошла по Годеиновскому переулку, а потом, немного подумав, развернулась обратно в сторону Арбата. Возвращаться домой не хотелось. Маргарита шла вперёд, по Бульварному кольцу, и никуда конкретно, серые дома мелькали перед ней, торопливо шли люди в серых костюмах и тёмных платьях. И она со своим тёмным траурным нарядом затерялась в этой хаотической толпе, медленным маршем Маргарита шла навстречу судьбе и вспоминала мрачные звуки «Реквиема». В руках она держала цветы, сладковато-медовым ароматом с горчинкой окутывавшие её подобно вуали.

1

Qui salvandos salvas gratis ⁽²⁾

В тот вечер Александр повёл её в консерваторию, шла неделя музыки, и на Большой Никитской улице ставили концерты зарубежных композиторов. Москва пребывала в лёгком волнении от виртуозных выступлений. Вечерние фонари освещали улицы, сумеречная прохлада холодила руки. Маргарита прижалась к Александру в поисках тепла.

— Согласно биографическим очеркам, он написал одно из лучших своих произведений прямо перед собственной кончиной, отказывался от еды и сна ради музыки, — рассказывал Александр Илларионович.

— Как драматично, подумать только, отдавать последние силы на своё творение. — Маргарите показалось, что это в каком-то роде даже романтично, но она никак не могла представить человека, совершившего подобное.

— Венец своего творения, Маргарита Николаевна, — поправил её Александр.

— Люди искусства живут другими ценностями, а мы лишь можем соприкоснуться с результатами их трудов, — вздохнула Маргарита. — И скорее всего, многого не понять.

— Думаю, с этим утверждением вы поспешили, — Александр развернул брошюрку с подстрочным текстом. — Здесь говорится о спасении души и о покое после смерти.

— Алекса-а-адр Илларионович, — пожурила его Маргарита, — вы перевираете мои слова. Вы прекрасно поняли, что я имела в виду.

— Конечно-конечно, — примирительно улыбнулся ей супруг.

Несколько мгновений спустя Маргарита решилась задать мучивший её вопрос:

— И всё же, как вы считаете, если бы рай существовал, смогли бы туда попасть души грешные, но молящие о спасении?

— Это на вас так подействовали звуки «Реквиема»? Хм… Думаю, рай следует заслужить. Хотя если трактовать дословно цитату: «Rex tremendae majestatis qui salvandos salvas gratis» — то Бог спасает души не только тех, кто того заслуживает, но и тех, кто об этом просит. Возможно, они попадают в другое место, не в рай.

— Куда же тогда?

— У меня нет ответа на ваш вопрос, Маргарита Николаевна.

4

Mihi quoque spem dedisti ⁽³⁾

Тверская улица встретила её тишиной: двигались автомобили по трассе, переговаривались люди на скамейках, но Маргарита не слышала их. Ей казалось, что вот-вот должно что-то произойти. Она свернула в Леонтьевский переулок; в день, когда их с Александром Илларионовичем венчали в храме у Никитских ворот, в нескольких сотнях метров от них прогремел взрыв в Леонтьевском переулке. Мог ли это быть знак судьбы, отговаривающий её от поспешного поступка? Тогда она была юна и беззаботна, обручальное кольцо сверкало на её руке, а таинство уже подходило к концу. Теперь невозможно было повернуть всё вспять.

Маргарита оглянулась и увидела мужчину по другую сторону дороги. Они шли поодаль, но будто рядом, а тишина вокруг них взрывалась от ударов сердец. Маргарита узнала его сразу же, хотя прежде никогда не встречала. Он появился в её жизни стремительно, словно только и ждал за поворотом. И мир наполнился светом надежды.

— Нравятся ли вам мои цветы? — сказала Маргарита, и в его глазах она видела отражение жёлтых цветов.

— Нет.

Он любил розы. И жёлтый весенний букет рассыпался по тротуару. Она была удивлена, даже немного оскорблена. Но Маргарита нашла его, Мастера, всё остальное осталось позади. Решительным шагом они пошли вместе не по дороге, а по жизни. И мир вместе с Мастером оказался ещё более ярким и удивительным, чем она могла помнить и ожидать. А мир, который он творил, был гениальным. Мастер видел его таким, каким он был изначально, ни серым, ни обычным, казалось, её возлюбленный замечал что-то особенное, что позволяло ему видеть краски жизни в переливах света. И Мастер привносил свет в каждую страницу своей будущей книги, он запечатлевал краски вселенной, ароматы радости и звуки жизни в исписанных чернилами листах. Мир его глазами завораживал Маргариту, подобно вихрю.

— В этих рукописях вся моя жизнь, Маргарита, — сказал он ей однажды. — Не знаю, что будет, когда я закончу писать, и закончу ли?

— Ты обязательно завершишь книгу и опубликуешь, я в этом не сомневаюсь. На этих страницах не только ты, но и все мы: я и ты, свет и тьма, множество людей, спешащих по делам, доброта неизвестных и помощь страждущим, всем тем, кто молит о спасении. Ты изменишь мир к лучшему.

5

Quidquid latet apparebit ⁽⁴⁾

Маргарита приходила в убежище Мастера изредка, если бы она могла, она приходила бы к нему каждый день. А если бы она была свободна, то поселилась бы там вместе с Мастером. Но каждый раз она возвращалась в особняк в Годеиновском переулке.

Иногда она воображала, что ушла навсегда из дома, что воссоединилась с Мастером, а Александр вернулся в особняк, и её там больше нет. Что больше не было нужды метаться между ними обоими. Но ведь Александр будет её искать, беспокоиться. Или представляла, что она скажет прямо Александру Илларионовичу, что нет более меж ними любви, что она уходит к другому. И её не волновало, что скажут люди, хотя на репутацию Александра это ляжет позорным пятном. Но волновал Маргариту укоризненный взгляд мужа, ведь она брала его в супруги не только по людским законам, но и по небесным. Они венчались в церкви, хотя и не были родственными душами, но в то мгновение любили друг друга. Александр же до сих пор её любит.

Любила ли она Александра? Тогда — любила, сейчас же — благодарит за то, что он был с ней в те минуты счастья. Любила ли она Мастера? Любила, тысячу раз да. Но может быть, она ошиблась? Может быть, Мастер — он один такой во вселенной, а мир, обретший живые краски, заслуга не родственности их душ, а уникальности её возлюбленного. Ведь он видел цветной мир и раньше.

Может, она ошибается, и священные узы брака важнее её стремительной и страстной любви, подобно омуту затянувшей её на дно. Ведь каждый третий брак, заключённый в одно время с браком Маргариты и Александра, уже распался. Их же связывают не только штампы, но обязательства перед высшими силами.

Рушились церкви, рушилась вера, расторгались браки. Маргарите казалось, что она переступает через черту, за которой стоит тьма. Она могла развестись, но не могла развенчаться, храм более не выполнял эти функции, ибо брак, освящённый в стенах церкви, более не признавался. Она и сама была немного атеисткой.

Но как объяснить, что происходит у них с Мастером? Общество их отвергнет, небеса не примут, церковь не признает. Они живут друг другом: можно ли сказать, что есть храм любви, который объединяет души ещё перед их приходом на землю? Может, их объединило предназначение. Может, предназначение — это жалкое оправдание её поступков.

Но без Мастера она не представляла более жизни.

2

Ne cadant in obscurum ⁽⁵⁾

— Девушка, девушка, не хотите ли мимозы? — окликнул Маргариту продавец, когда она проходила по цветочным рядам, возвращаясь домой.

— Нет, спасибо. — Маргарита вежливо улыбнулась.

— Ну что вы, как так можно, в такой замечательный весенний день прекрасной девушке да без цветов!

Она не хотела нести их в руках, поэтому и отказалась, но что-то в жизнерадостности мужчины напротив неё переубедило её.

— Вы такая грустная, знаете, я вам их подарю просто так.

Наверное, он неправильно понял её отказ.

— Давайте я всё же заплачу. — Маргарита потянулась к сумочке за кошельком.

— Я настаиваю, — и он протянул несколько сладко пахнущих веточек.

— Благодарю, — Маргарита была обескуражена, принимая в руки букет мимоз. — Какого они цвета?

Мужчина удивлённо посмотрел на неё, а потом сочувствующе улыбнулся:

— Жёлтого, как ясное солнце, как сама жизнь.

«Как разочарование», — подумала Маргарита, и печаль отразилась на её лице.

— Всё у вас будет хорошо, не переживайте, доброго вам дня! — сердечно пожелал ей мужчина.

Было бы замечательно, увидь она снова желтизну цветов, синеву неба и разноцветность мира, но всё было однотонно-серым. Маргарита шла в монохромной тьме под звуки «Реквиема». Мимозы в её руках напоминали о том, что вот уже десять лет, как она более не видит цвета, и скорее всего, никогда больше и не увидит.

6

Lacrimosa dies illa ⁽⁶⁾

Мастера нет. Тьма накрыла её тяжёлым покровом, ещё более невыносимым, чем раньше. Она вкусила теплоту жизни с Мастером, и вот теперь он внезапно её покинул. После него остались только обожжённые страницы, пепел и горькие слёзы. Маргарита должна была поговорить с мужем раньше или же уйти незаметно из дома, никому не сообщая. Зачем же она оставила Мастера одного в тот вечер? Этот выбор надо было сделать раньше. Может быть, он бы и не сжёг рукописи, если бы она была всегда рядом с ним? Она же слишком долго решалась, и вот — она одна и уже в который раз перечитывает уцелевшие строки, последнее, что осталось от возлюбленного.

В них сохранилась лишь тьма, остальное, всё, что было дорого и любимо Мастером, всё, чем Маргарита восхищалась, почернело от пламени. Но она каждый вечер доставала из шкатулки рукописи и перечитывала их, в них была частичка Мастера, в них запечатлён его гений и его любовь. Так считала Маргарита и ненавидела себя, Мастера, неправильный мир, в котором нет цветов.

«…Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете…»

8

Requiem aeternam dona eis et lux perpetua luceat eis ⁽⁷⁾

Когда незнакомец, представившийся Азазелло, намекнул, что она может снова увидеть возлюбленного, она не могла поверить, но всё же верила и надеялась. Пусть даже и пришлось просить об этом чёрного мага, самого повелителя тьмы.

И вот теперь Мастер снова рядом с ней. Все её надежды были оправданы. Мастер и Маргарита — они испили вместе эту чашу вина и шагнули за черту. Свет стал исчезать, расплываясь во тьме, но они были друг у друга; в городе мёртвых все цветы серые, но не для них. Их ждал вечный покой. Вместе. Может, они и не заслужили рая, но их душам было предопределено встретиться и быть вместе, в земной жизни и в посмертной. И это большее, о чём Маргарита могла просить.

7

Solvet saeclum in favilla… ⁽⁸⁾

Маргарита стремительно вбежала в кабинет мужа и написала аккуратным почерком прощальную записку. А потом вылетела из особняка, оставляя позади себя взметнувшиеся от ветра частицы пепла, оконные стёкла, тихо звенящие в напряжении, и свою прошлую жизнь, лишённую всех красок.

«Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай. Маргарита».

1) От смерти перейти к жизни

Вернуться к тексту

2) Кто благосклонно cпасает ищущих спасения

Вернуться к тексту

3) Мне тоже дай надежду

Вернуться к тексту

4) Всё тайное станет явным

Вернуться к тексту

5) И не пропали они во мгле

Вернуться к тексту

6) Полон слёз тот день

Вернуться к тексту

7) Покой вечный даруй им, и вечный свет да светит им

Вернуться к тексту

8) И мир растворится в пепле

Вернуться к тексту