Загробная жизнь (джен)

Симуляция 1101БФЕ161029

«Ковчег» неторопливо дрейфовал в системе одной из звезд Млечного пути, объятый холодной и пугающей пустотой. Хотя что есть неторопливость для космоса? Развей он скорость до миллиона километров в секунду, это будет маленькое ничто для того места, где свет от небесных светил живет дольше самих звезд.

Но сейчас корабль и вправду доживал свои последние дни… Дни. Еще одно мерило, что осталось далеко позади, экипаж корабля никогда вживую не видел земной день, но все еще использовал тот календарь древних, живущих на некогда поистине прекрасной голубой планете, превратившейся в серый призрак с ледяным сердцем в виде остывшего ядра.

Восемьдесят процентов систем уже вышли из строя, оставшихся хватит ровно на то, чтобы корабль совершил свое последнее приземление на ближайшей планете, где он превратится всего лишь в хранилище.

— Скорее он превратится в склеп, — улыбаясь, сказал Николай Сергеевич.

— Ну что же вы, уважаемый, — возразил Петр. — Склеп для мертвецов, «Ковчег» — оплот для жизни.

Старик открыл уставшие веки и посмотрел на своего собеседника. С большим трудом он смог сфокусировать свой взгляд на худощавом лице, пытаясь взглянуть Петру прямо в глаза. Но сделать этого уже не получится. А жаль, Николай Сергеевич всегда смотрел прямо в глаза во время дискуссий, но вот уже пару лет как его зрение упало до минимума, забрав возможность использовать свой психологический прием. Поэтому, устало вздохнув, он промолчал. Возможно, впервые в жизни.

— И все же я настаиваю, Николай Сергеевич. Пришло время вам перейти в «загробную жизнь».

— О, мой юный друг. Я окажусь там вот-вот, показатели моего организма предрекают скорый уход.

— Юный, — усмехнулся Петр. — Я младше вас всего на шесть земных лет.

— Это уже совсем не важно. Мы с вами два последних живых организма с нашей родной планеты. И вы самый юный из живых.

— Тогда вы самый старый, — подмигнул Петр.

— Получается, что так. Самый старый и мудрый, — засмеялся Николай Сергеевич.

— Мудрость складывается не возрастом, мой друг. В чем же мудрость позволить себе умереть, имея шанс жить вечно?

— Обычный страх смерти и тщетные попытки зацепиться за привычный мир тоже не есть мудрость. И кто сказал, что я упускаю шанс жить вечно?

— Только не говорите мне, что всерьез уверовали в ту книгу?

— Это не просто книга, может, и вам стоило ее прочесть и понять?

— Читал я ее, безусловно, она интересна и удивительна. Но не актуальна. Верить в то, что организм, износившись и исчерпав свои силы, превратится в призрак и отправится играть на арфе в Эдемский сад? Вы же сам ученый, все наши родные отправились в «загробный мир» с помощью вас! Если пожелаете, можете лично сами создать этот сад и отправиться туда.

— Не стоит воспринимать все так буквально. Мой друг, я всегда был такой же, как и вы. Ученый человек, скептик, отдавший всю свою жизнь науке.

— Да, но в последние годы, извините, конечно, но вы сошли с ума.

— Ученые априори безумцы по своей природе. Но сейчас напротив, возможно, я обрел ясный разум и понял, что духовный покой намного важнее, нежели физический.

— А как же ваши супруга и сын?

— А что с ними? Они мертвы уже много лет.

— Они не мертвы, и вы это знаете.

— Да нет же, я лично отправлял их тела в космос.

— Их разум жив! Вся память, все чувства обрели вечную жизнь.

— Они живы лишь там, где мне не оказаться никогда. И я говорю не о программе. Люди живы, пока их помнят и хранят тут, — сказав последнее, Николай Сергеевич положил дрожащую ладонь себе на грудь в районе сердца. — Но меня помнить уже некому, так же, как и вас.

— Позвольте возразить. Как раз-таки разум важнее сердца, и мы можем его сохранить навсегда.

— Вы можете загрузить свое сознание в программу и стать князем древней Руси. Или же бомжом конца двадцатого века, но это всего лишь симуляция, всего лишь игра. Это не жизнь.

— «Загробная жизнь» — это вам не какая-то игра. Это новый виток эволюции, построенной на трудах не одной тысячи людей. Миллионы нашли там свой покой, вместо того чтобы истлеть на родной планете или же в космосе. Да старый вы дуралей, мы с вами всю свою жизнь прожили на этом чертовом корабле, неужели вы действительно откажетесь от возможности наконец начать жить по-настоящему?

Николай Сергеевич ему не ответил. Неужели второй раз в жизни?

— Его разум ушел, — прозвучал спокойный голос.

— Попадется же упертый баран! — сокрушенно воскликнул Петр. — Михаил, может, обретешь форму, знаешь же, что мне комфортней…

— Комфортней чувствовать себя человеком? — усмехнулся голос.

— Я и есть человек. Хотя здесь, возможно, уже немного и что-то большее.

Позади Петра появился парень лет двадцати на вид, темноволосый и рослый. Подойдя к телу Николая Сергеевича, он ладонью закрыл его веки.

— Куда отправишь его на этот раз?

— Пусть попробует найти своего бога в древнем Риме.

— А тебе это нравится, да?

— Древний Рим? Неплохое местечко.

— Ты понял, о чем я. Тебе нравится распоряжаться судьбами людей. Я же прекрасно знаю, что ты не отправлял в «загробную жизнь», туда, куда желали сами люди. Тебе нравится самому решать, где и когда они должны быть. Когда «ковчег» стал нашим последним домом, а мы с тобой пребывали в биологической форме и только приступили к работе по переносу разумов, ты начал играть с людьми.

Вместо ответа Петр просто улыбнулся, смотря в глаза Михаила.

— Ты еще помнишь те времена, забавно. Словно еще вчера мы оставили Землю умирать и отправились в свое долгое путешествие, забрав миллионы людей, уместив их в одном маленьком диске. Сколько времени с тех пор прошло…

— Миллионы лет или же пара секунд, смотря как давно мы подключились к системе.

— Наши дети и внуки продолжали жить на «Ковчеге», в поисках пригодной планеты, где они в итоге и законсервировали корабль и присоединились к нам.

— Кто теперь знает, что было на самом деле после нашей загрузки.

— Как это кто, мы знаем. Мы Боги этого мира.

— Вот ты, наконец, и признал это вслух.

— Признал что? Что мы Боги? А чего мне скромничать. Мы создали «загробный мир», мы им и распоряжаемся. Перед тем как загрузить себя в программу, мы убедились, что никто и никогда не сможет забрать себе борозды правления «загробного мира». И кто же мы, если не Боги?

— Как говорили наши предки, Бог один. А нас двое.

— К чему ты клонишь?

— Почему ты создал именно эту симуляцию? Почему ты воссоздал «Ковчег» именно таким, каким сам его запомнил, и заставил Николая Сергеевича считать себя последним живым человеком, прожив с ним эту жизнь?

— Это не первая и не последняя жизнь, что я прожил. Я видел рассвет многих эпох и падения великих империй. Я рождался и умирал в каждом уголке родной планеты. Что странного в том, что я посветил одну из бесконечных жизней отшельничеству в космосе? Мне было интересно, как чувствовал себя последний человеческий потомок.

— И как, ты доволен результатом?

— Было забавно наблюдать, как ученый, как последний живущий человек, зная весь прогресс эволюции, в итоге решил отказаться от жизни в пользу мнимого бога.

— Быть может, ты сейчас тоже находишься в моей симуляции? Скажем, я провожу научную работу на предмет через сколько времени ты сам возомнишь себя Господом, получив в свои руки власть над программой.

— Интересная теория. А быть может, подопытная мышка — это ты? Думаешь, что ты наблюдаешь за мной, а на самом деле все наоборот?

— Возможно. А может, прав Николай Сергеевич? Правды мы теперь никогда не узнаем...

Симуляция 14250АФАХ2874...