Ставка на Серого Волка (гет)

— Хватит! — я постаралась увернуться от тяжёлой руки Сэм, кашлянула ещё пару раз и затихла, стараясь не дышать глубоко. — Никогда не понимала, зачем курят эту пакость.

Сэм насмешливо усмехнулась, затягиваясь отобранной сигаретой с явным наслаждением. Из её рта вылетали дымные кольца, драконы, корабли и валькирии. 

Мы сидели или, скорее, полулежали на крыше флигеля родового замка Браунов, расположившись на старом толстом пледе. Не единственное место в замке, где можно пообщаться без свидетелей или просто помолчать, но одно из любимых.

— И что, не расскажешь? — лениво осведомляется Сэм. — Пытал он тебя, что ли?

— Да просто он садист, — коротко доложила я, не желая вдаваться в подробности. Моя Сэм ещё та безголовая оторва, плюющая на условности, этикет и такт, но иной раз чуткая и понимающая — под настроение. 

Вот и сейчас после тяжёлого разговора с главой рода, моим дедом Адрианом, вся никакая я попала в её цепкие ручонки, была отконвоирована на крышу и сделала пару затяжек от прикуренной Сэм сигареты. Просто ещё в себя не пришла. 

— Я в порядке, — сообщила на всякий случай.

— А то, — не поверила Сэм. — Аж побелела вся. На ещё, глотни!

Хотела возразить, увидев в её руках коллекционную бутылочку шотландского виски явно из запасов дядюшки Огюста. Но передумала и сделала хороший глоток прямо из горла. Слёзы градом, дыхание обожгло, но жаркое тепло уже разлилось внутри, прогоняя холод и пустоту. 

— Хватит, — вытерла рот рукавом. — Я в порядке. 

Сэм тоже приложилась к бутылке, затянулась магловской сигаретой, глядя на меня в упор сквозь цветные прядки, упавшие на лицо. 

— В Хогвартс пустит? Или запретил?

Именно этого я боялась, когда дед меня вдруг позвал на разговор. 

— Не, — мотаю я головой. — С Хогом нормально — еду. Дед жениха мне нашёл. Кого — не ответил. Сволочь. Ненавижу!

— Имя сказал?

Я помотала головой. Дед был в своём репертуаре: запугал с порога, прочёл лекцию о недопустимости моего поведения, намекнул на долг перед семьёй и родом, после чего огорошил «радостным» известием. На вопрос, кого именно мне прочат в мужья, презрительно ответил, что чем меньше знаю до поры, до времени, тем меньше глупостей совершу. После чего заставил опуститься на колени и целовать край его мантии, благодаря за великую милость. И закончил коронным: «Пошла прочь!».

— Ненавижу, — повторила я, продышавшись от опять накатившего бешенства. — Ведь над всеми издевается, обеих тётушек запугал, дядьку, отца, даже маму! Хоть на обед не ходи!

— За маму не волнуйся, ей похер, — хохотнула Сэм хрипло. — Тётушки и дядька привыкли. А отец у тебя — тряпка, тут твой дед не ошибся.

Саманта Мара, моя ровесница и подруга детства, конечно, была права. Маму мало что волновало в этой жизни. Эфемерное создание с большими голубыми глазами и довольно кукольной внешностью, она умудрялась успешно управлять небольшим предприятием по изготовлению косметики и прочих женских штучек. При этом раз в месяц из-под её пера выходило по статье весьма забавного содержания, которые публиковались в «Ведьмополитене» в рубрике «А знаете ли вы…». 

Жила мама в каком-то своём мире, на ядовитые нападки деда лишь слабо улыбалась, упрёки отца выслушивала с трогательным удивлением и огорчением, отчего легко добивалась его извинений, не сходя с места. Меня она всегда баловала, обнимала и целовала при любой возможности, называя своей красавицей и умницей — внешность мне в большей мере досталась от неё, но более яркая, пожалуй. А ум и сообразительность я унаследовала скорее от деда, провалиться бы ему в действующий вулкан!

Ещё я давно знала, почему за маму не нужно волноваться. Грейс Мара, старшая сестра моей Сэм, заменившая подруге мать, отца и всех прочих родичей, уже прорву лет была любовницей моей мамы, о чём знали только мы с Сэм и домовушка Пинки. Грейс была настоящей валькирией и по внешности, и по характеру. Одевалась в кожу, платьев вообще не носила, ругалась красиво, улыбалась жёстко, и за свою «Бель» порвала бы любого на множество крохотных клочков. Грейс была совладелицей в маминой фирме, названной в честь мамы «Изабелла», лучшей её подругой (или другом, как посмотреть) и вдохновителем. Рядом с ней мама оживала и становилась почти нормальной. 

Сёстры Мара давно жили в нашем замке уж не знаю, в качестве кого, хотя обе учились в Дурмстранге, куда записаны были с детства. Собственно, точно также в замке жила Агнес Клермон, старая ведьма и кузина моей покойной бабки — какая-то седьмая вода на киселе, как говорит Сэм. 

А ещё есть привратник Бозес, который тоже очень стар и непонятно чем занимается — ворота, как и подъёмный мост, уже давно не открывали и не поднимали, ведь есть камины — так что старик просто приглядывает за привратницким домиком и крохотным садиком за ним. 

Бозеса ещё иногда навещает внучатый племянник — Николя Бурэ, ученик Шармбаттона. Ник старше нас на пару лет, заканчивает школу на будущий год (в Шармбатоне восьмилетка) и азартно «волочится» за нами обеими с Сэм, осыпая сомнительными комплиментами и склоняя к пороку. Мы стойко держимся и не склоняемся, но весело проводим с ним время. Даже жаль, что гостит он лишь пару недель в августе, а то и меньше. С его лёгкой руки или из чувства протеста Сэм называет меня Ванда уже прорву лет (Ник пытался звать меня Лав-Лав), и даже её сестра Грейс переняла эту привычку. 

— Так ты хочешь узнать, кого тебе в мужья определили? — Сэм лениво отшвырнула окурок и уничтожила щелчком пальцев.

— Хочу, а толку?

— Ну так узнаем! — Сэм решительно перевернулась на живот, выудила потрёпанное перо и кусок пергамента и что-то застрочила, то и дело кусая кончик пера.

Гортанным криком вызвав свою сову, Сэм отправила ту с посланием к сестре, как я поняла. 

Я конечно нервничала. Понимала, что, если кто и способен разузнать такие вещи, то именно Грейс Мара. У неё ведь ещё Пинки была — очень ушлая эльфийка, преданная сестре Сэм до кончика длинного носа. 

Мы молча смотрели на прекрасный сад, который мои тётушки разбили в этой части парка. Сейчас там уже можно собирать плоды, но тётушки выжидают нужный день. Мы с Сэм ждать не стали, приманили себе по румяному яблоку и с наслаждением грызли, дожидаясь птичку. 

Ждать пришлось долго. Я легла, рассматривая быстрые облака. Они как дни моей жизни, проносятся стремительно. Все мечты сбежать после окончания Хога куда-нибудь подальше от дома, поселиться в небольшом домике, завести своё дело, как мама. Денег должно хватить — бабка оставила лично мне внушительную сумму в банке Гринготтс, которая станет доступна мне в семнадцать, на совершеннолетие. Кстати, совсем скоро — двадцать второго ноября. А сейчас рушились все планы, лишая меня воли и приводя в неистовство. И мне даже слышался этот звон, с которым надежды разбиваются о каменное сердце главы нашего рода. 

Сэм улеглась рядом и снова закурила, пуская в воздух колечки, внутри которых танцуют прекрасные феи. 

— Хочешь, займёмся сексом? — равнодушно спросила она. 

— Не хочу, — вздохнула, заворожённо следя за последней феей, выделывающей что-то невероятное своим гибким тельцем. Кажется, это эротический танец. — Я думала, ты не такая. 

— Не такая, — подтвердила психованная Сэм. — Мне парни нравятся. Но разок можно, если захочешь. 

— Не захочу, — хохотнула я. — Мне тоже нравятся парни. 

— Да-а, с Ником ты целовалась очень вдохновенно, — хихикнула Сэм. 

Мне стало жарко от этого воспоминания. Николя действительно учил нас целоваться пару недель назад. Выиграл это право в пари, поросёнок, но ничего больше он себе не позволил, и мы с Сэм были ему даже благодарны за науку — много нового узнали от любвеобильного француза. 

— Ты тоже, — толкнула её локтем в бок. — Но друг с другом не будем. 

Сэм ответно меня толкнула, а локти у неё острые, и я охнула от боли. 

— Летит, — выдохнула облако дыма Сэм, сразу же уничтожая сигарету. 

Мы вскочили, Сэм поймала сову и отвязала пергамент. Внутри имя и что-то ещё, и от прочитанного у меня перехватило дыхание. Прочла снова, не веря, но понимая почему-то, что это правда. Грейс Мара шутить не станет. А её почерк я узнала сразу.

«Жених — Корбан Яксли, — значилось в записке. — Охренеть — не жить. Адриан (зачёркнутое слово) проиграл нашу девочку в карты! (три зачёркнутых слова — не прочесть). Старый мерзавец хотел получить поместье (одно зачёркнутое слово). Одна партия в покер, твою дивизию! И Ванда теперь невеста. Долг чести, (плохо зачёркнутое слово имеет буквы «бл» и «д»)… Девочки! Не раскисать! Может ещё всё не так плохо»

— Корбан Яксли, — произнесла Сэм. — Что за тип?

— Пожиратель смерти, — неверяще выдохнула я. — Поверить не могу… Родной дед!

— Это тот перец, который был у нас в гостях месяц назад? — уточнила Сэм как-то равнодушно. — Все ещё жутко нервничали…

— Он, — кивнула я, сжимая кулаки. — Вот скотина!

— А ведь ему, наверное, уже за пятьдесят, — задумчиво вздохнула Сэм. — Впрочем, если тебе по вкусу мужчины постарше, то он вполне ещё симпатичный. Я, например, пару лет сохла по Каркарову. Ну чего ты? Совсем не нравится?

Я припомнила, как этот Яксли поглядывал на меня масленым взглядом. Впрочем, на маму он тоже поглядывал примерно так же, а после заперся в кабинете с дедом и провёл там часа два. Знала бы я, чем они занимаются! Прощаясь, Яксли ещё ухватил меня за руку и поцеловал в ладонь, глядя прямо в глаза. Мне бы тогда ещё догадаться, что всё не так просто, а я, скрывая отвращение, лишь глупо захихикала, как от меня и ждали. И с удовольствием заметила, как слегка поморщился этот блондинистый пожиратель. 

Дед потом ещё долго выглядел мрачным, хотя это практически привычное его состояние, а мы все вздохнули с облегчением, избавившись от гостя. Шутка ли — визит одного из самых опасных пожирателей Тёмного лорда?! 

Корбан Яксли был кузеном покойного мужа Агнес Клермон, нашей старой приживалки. А ещё то поместье, что граничило с нашим, принадлежало этому пожирателю, пусть там он и не жил никогда. Дед давно уже мечтал присоединить эти пустующие земли к нашему поместью. Но играть на него в карты, поставив на кон собственную внучку? Уму непостижимо!

Я отчётливо понимала, что не переживу этой свадьбы, если она состоится. Властный жестокий боевик вызывал у меня только неконтролируемый ужас и отчётливое омерзение, пусть он хоть сто раз красавец! И вообще, я хоть и далека от политики, но выходить замуж за приспешника Того-кого-нельзя-называть… Да у него, наверное, руки по локоть в крови! И вообще, как жить дальше, понимая, что тебя просто проиграли в покер? Как смотреть в глаза деду теперь?

— Только бы мама не узнала, — выдохнула я сквозь зубы. 

— Не узнает, — уверенно заявила Сэм. — Грейс не станет её волновать.

— Ладно. Ты в покер умеешь играть? 

— Нет, — мотнула головой Сэм. — А ты?

— И я нет! — растянула я губы в улыбке. — Значит, научусь. Ник завтра уезжает?

— Завтра, — Сэм заинтересованно глядела, как я сворачиваю магией плед. — Мы его простили? У тебя есть план?

— Когда научусь играть — будет, — заверила я. — Ваша домовушка сможет купить для меня пару колод?

— Уже, — усмехнулась Сэм, вываливая на ладонь содержимое мешочка, который я не заметила. 

Две новеньких, совершенно немагических, колоды карт перекочевали ко мне в руки. И записка от Грейс, ещё одна, короткая и по делу: «Пожиратели очень уважают покер, азартные сволочи. Стань лучше них, найди себе учителя в Хоге. Я в тебя верю, девочка. Грейс».

Я улыбнулась — Грейс всегда меня хорошо понимала. Значит, решено!