«К нам приехал, к нам приехал...» (джен)

— Так, хоровод, внимание, внимание! — Пы́льнов застучал зубочисткой по полу и обвёл взглядом окружающую его толпу мышат в широких юбках.

К сожалению, пока ещё толпу, а никакой не хоровод. А времени оставалось мало, совсем мало.

— Не спешим, не запинаемся, сколько раз повторять?! Держимся на равном расстоянии друг от друга. И не забываем взмахивать юбками и кружиться вокруг своей оси! Движение должно быть, движение!

— Сам бы попробовал, — буркнул за спиной наставника младший Хвостоус.

Даже голос понизить не попытался. Пы́льнов хлопнул наглеца хвостом по затылку.

— Р-разговорчики! — сердито отчеканил он.

Всё-таки большую часть года Пыльнов не хороводом управлял, а водил мышиную роту протаривать тоннели сквозь снежные сугробы. С ротой было проще — там никто не ворчал за спиной старшего, не путал правую лапу с левой, и все прекрасно понимали, насколько важное дело они делают. Но зима закончилась, сугробы растаяли, и приближалась новая жизнь — летняя.

Летом на Даче появлялись Хозяева. И кот.

— Скажи спасибо, что тебе не надо на голове стоять, одновременно отплясывая чечётку! Было у нас, помнится, и такое, — закончил Пыльнов.

— Кошмар, — поддерживающе ужаснулась одна из мышек.

— Я бы лучше такое сплясал, — проворчал Хвостоус и получил ещё одну оплеуху.

Определённо, с ротой было проще. Но рота сейчас занята другим — устраняет все следы мышиной общины, скопившиеся на Даче за длинную зиму. Под руководством, между прочим, отца того самого малолунного шалопая, который никак не может правильно выучить шаги в хороводе вместо того, чтобы усы топорщить по каждой мелочи. Хвостоус Хвостаныч был зверем серьёзным и обстоятельным. Сам когда-то водил роту по сугробам, а теперь руководит всей общиной, сменив на посту старшего собственного отца. И в кого только его сынок пошёл?

— Всё, хоровод! — Пыльнов снова застучал зубочисткой. — Внимание! Подтянули реквизит и выстроились в круг. С правой лапы начинаем. Все помнят, где правая лапа?

Мышата поправили юбки, сделанные из огрызков занавесок. Огрызки рота Пыльнова притащила с соседней Дачи. Занавески там были хорошие — плотные, тёмные, с крупными аляповатыми цветами — красными, оранжевыми и жёлтыми — и гроздями ягод. Весной сплясать, а зимой съесть — в мышином хозяйстве ничего не пропадёт.

Занавески местные — лёгкие, с розовыми и бежевыми полосами — грызла только моль, неспособная в своей насекомой недальновидности предугадать скорое появление дихлофоса и мешочков с лавандой.

Хоровод кое-как выстроился, закружился вразнобой. И снова перепугано рассыпался от громкого металлического лязга.

— Спокойно, дети, спокойно! — раздался голос Хвостаныча со стального бака. — Ничего не случилось. Не отвлекаемся, репетируем.

Старший общины проверил закрытую крышку бака, удовлетворённо кивнул и полез на стол, где несколько мышей половинкой ножниц подтачивали забытую Хозяевами с прошлого лета буханку хлеба, скрывая следы зубов.

— Репетируем, репетируем… — донеслось до Пыльнова привычное бормотание Хвостоуса-младшего.

И несносный мальчишка занял своё место в кругу — действительно своё, не на чужое попытался влезть, распихивая других, и шагнул он внезапно с правильной лапы, и закружился вокруг себя, не забывая взмахивать «реквизитом».

Когда время уже клонилось к вечеру, с улицы донёсся заполошный голос одного из караульных.

— Приехали! Приехали!

Под хриплое рычание машины караульный влетел внутрь.

— Приехали!

— Слышим! — прикрикнул в ответ Пыльнов, чтобы сбить панику караульного. — Так, хоровод, под веник! До моей команды сидим тихо, но в полной боевой… в полной готовности, короче.

Машина замолчала, и стало возможно расслышать стремительный топоток разбегающейся по щелям общины. Со стола с грохотом, казавшейся в напряжённой тишине небесным громом, упала половинка ножниц. Следом спрыгнул Хвостаныч, подхватил её за кольцо.

— Плоскоух, помоги. — махнул он, заметив караульного. — А ты куда? — это уже сыну, тоже сунувшемуся было на помощь. — Живо под веник. У тебя сейчас своё дело. И удачи.

И они с Плоскоухом торопливо удрали под стол, где за ножкой прятался один из входов в норы.

— Пасиб, — пробормотал Хвостоус-младший, пока Пыльнов подталкивал его в спину к остальным танцорам.

Вовремя. На пороге летней кухне появился один из Хозяев. И поставил на пол кота. Погладил его по спине, почесал за ухом.

— Давай, Васька, осматривай хозяйство.

Кот — пузатый, вальяжный, с лоснящейся чёрной шерстью и элегантной белой манишкой — окинул кухню недовольным взглядом. По его мнению, тут не было ничего, ради чего стоило бы вскакивать ни свет ни заря и несколько часов трястись в душной, отчаянно воняющей бензином машине.

Пыльнов подождал, пока Хозяин уйдёт, а кот недовольно поковыляет внутрь, и подтолкнул мышат.

— Давайте, — шёпотом скомандовал он.

Мышата робко переступали с лапки на лапку, теребили в лапах реквизит и испуганно таращились на кота — огромного, отъевшегося за зиму в тёплом далёком Городе.

— И-ех, — резко выдохнул где-то сбоку мелкий Хвостоус и решительно ринулся вперёд. — Ай не знали мы утехи!..

Следом за ним, спохватившись, посыпались и остальные. Хоровод выстроился вокруг кота, закружился.

— …и скучали мы зимой! — дружно зазвенели высокие голоса. — К нам приехал, к нам приехал СильИваныч дорогой! И-их!

— Хорошо поют, — заметил появившийся рядом с Пыльновым Хвостаныч. — Бодро.

Он мечтательно наблюдал за мышатами, выплясывающими в стремительном вихре красных, жёлтых и оранжевых пятен. Они все давно позабыли страх, остался только лихой ритм песни. И-их!

— А помнишь, как мы с тобой этот… брейк-данс в миске нашего дорого Василия — долгих ему ещё лет жизни — станцевали? — заметил внезапно Хвостаныч, пока хоровод выводил «Вася, Вася наш родной».

Пыльнов закашлял. Он помнил. Но считал, что молодёжи это знать не обязательно. И так присматривай, чтобы младший Хвостоус не полез кошачий корм у Василия из миски воровать. Был в их лето, помнится, такой спор — кто рискнёт, да кто больше унесёт. И победителя далеко бегать искать не надо — не зря же он в той миске чечётку на ушах плясал, да ещё и Пыльнова подбил.

Кот, не меняя недовольного выражения морды, осмотрел скачущих вокруг мышат в цветастых юбках.

— Зажрались совсем, — буркнул он, переступил через хоровод и побрёл к своему коврику между печкой и холодильником.

Коврик только сегодня старательно отряхнули от пыли и подмели от зимнего сора. Подозрительно потыкав лежанку лапой, кот всё-таки изволил взгромоздиться на неё, растянулся на боку и захрапел. Утомительной была дорога из Города.

— Кто ещё зажрался тут, — проворчал младший Хвостоус, возвращаясь под веник и на ходу стягивая с себя юбку.

Пыльнов привычно хлопнул его хвостом по затылку.