Амнистия (джен)

— Пожалуйста, скажи мне, что это шутка! Скажи, что ты просто неудачно пошутила, Гермиона!

— Гарри, послушай...

— Нет, это ты послушай! Она убийца, Гермиона! Она без колебания убила ребенка! — Гарри подскочил и стал нервно вышагивать по кабинету. — Не говоря уже о том, что она обманом втянула в это наших детей, которые только чудом не пострадали!

— Не чудом, а нашим своевременным вмешательством, — возразила Гермиона.

— Не могу поверить, что ты серьезно! — все больше распалялся Гарри.

— И такое же своевременное вмешательство требуется сейчас, — продолжала гнуть свою линию Гермиона.

— Я не понимаю, как тебе такое в голову пришло?!

— Поймешь, если дашь мне договорить! — устав слушать праведный гнев друга, повысила голос Гермиона. — Хотя бы выслушай меня, Гарри!

— Ладно, — тяжело выдохнув и наконец перестав метаться по комнате, согласился Гарри.

Будто переняв у него эстафету, Гермиона принялась мерить шагами свой кабинет.

— Я понимаю, что мое предложение может показаться неадекватным...

— Не то слово!

Гермиона метнула на перебившего ее Гарри недовольный взгляд и продолжила:

— Может показаться неадекватным, пока не поймешь масштабы проблемы. Ситуация действительно... — Гермиона замялась, силясь подобрать верное слово. — Неоднозначная, а потому требует особого внимания со стороны министерства. Как ты уже знаешь, слухи о том, что наследник Волдеморта не только существует, но еще и скрывается министерством, цветут и множатся. Среди чистокровных волшебников, недовольных нынешним курсом политики министерства, последователей этой теории заговора становится больше с каждым днем. А учитывая тот факт, что родственники, друзья и бывшие коллеги многих из этих волшебников отбывают наказание в Азкабане... И не стоит забывать про Лестрейнджа, — с нажимом произнесла Гермиона, заметив, что Гарри снова порывается ее перебить, — который и надоумил Дельфини попытаться вернуть ее отца, который всячески ей способствовал и о местоположении которого мы по-прежнему не имеем ни малейшего представления. Поправь меня, если я ошибаюсь.

— Мы продолжаем его поиски, — понурив голову, проворчал моментально потерявший воинственный запал Гарри.

— Безуспешность которых лишь подтверждает, что все еще верный идеям Волдеморта Лестрейндж пользуется обширными связями и поддержкой своих бывших соратников. И что-то мне подсказывает, что он не упускает случая поделиться информацией о невероятно могущественной дочери Волдеморта, которой почти удалось вернуть власть и жизнь их канувшему повелителю. А поскольку дочь Волдеморта жива и...

— Еще скажи, что было бы проще, если бы я ее убил! — рявкнул Гарри.

— Да, — подал голос Малфой, с видом утомленного падишаха развалившийся на стоящей по левую сторону от стола министра магии софе. — Так всем было бы проще.

— Кстати, Малфой, раз уж ты здесь, два вопроса, не твоя ли семейка помогает Лестрейнджу пиарить династию Волдеморта, и какого черта ты здесь делаешь?! — выпалил Гарри со всем накопившимся раздражением.

— Драко здесь по моему приглашению, и нет, Малфои не имеют отношения к сокрытию Лестрейнджа, и последний раз видели Дельфини, когда той было меньше года, — ответила Гермиона до того, как Малфой успел съязвить в ответ. — Ты прекрасно знаешь, Гарри, что многочисленные расследования, причем возглавляемые тобой расследования, подтвердили их непричастность.

— И поверь мне, Поттер, — добавил Драко, — мои родители меньше всех на свете хотят, чтобы о существовании этой девочки кто-нибудь знал.

— Так вот, глупо отрицать, что обличение факта существования Дельфи и места ее пребывания лишь вопрос времени. Более того, некоторые журналисты в расследованиях слухов о потомке Волдеморта уже угрожающе близко подобрались к истине. А теперь представь, что будет, когда выйдет материал с заголовком “Министерство скрывает и удерживает под стражей наследника Волдеморта! Дети расплачиваются за грехи отцов!”. Только представь, какой поднимется шум! — всплеснула руками Гермиона. — И как ловко этим воспользуются главные противники нашей политики.

— Да кто вообще поверит в такой бред, Гермиона?!

— Зависит от авторитета журналиста, но боюсь, что многие.

— Да брось! — усмехнулся Гарри. — Ты еще скажи, что тебя всерьез беспокоят споры о существовании мозгошмыгов!

— Она права, Поттер, — вновь вмешался Драко. — Многие поверят. Так же, как верили и продолжают верить в темное прошлое Дамблдора, так же, как верили тому, что говорил Темный Лорд, а до него Гриндельвальд. Поверят и поддержат многие, а особенно рьяно — недовольные нынешним положением вещей.

— А знаешь, что сказал Булстроуд на последнем заседании Визенгамота? “События последних двух лет наглядно продемонстрировали, что маглы не намного умнее троллей и намного опаснее оборотней. Так почему же тогда популяции троллей и оборотней находятся под контролем министерства, а маглы свободны творить любые бесчинства, угрожающие и им самим, и нам, и планете?!” — в голосе Гермионы проступили истеричные нотки. — Стоит ли говорить, что его поддержали не менее половины заседателей, а в дальнейшем и все оборотни?

— Ладно, допустим, — сказал Гарри. Тон его, однако, оставался недоверчивым. — Но я все равно не понимаю, как обнародование существования Дельфини и ее досрочное освобождение решат проблему? Вам не кажется, что это лишь воодушевит сторонников Волдеморта?

— Во-первых, мы продемонстрируем прозрачность и верность транслируемым нами принципам, — с энтузиазмом начала Гермиона, обрадованная возможностью изложить наконец свой план. — Во-вторых, отсутствие страха перед тенью могущества Волдеморта. В-третьих, пресечем все спекуляции. И последнее, но не менее важное — проявим милосердие и дадим шанс этой несчастной девочке.

На последнем предложении Гермионы Малфой скорчил гримасу такого снисходительного сочувствия, будто Гермиона была несчастным, отстающим в развитии ребенком, излагавшим свою наивную картину мира.

— И что ты предлагаешь? — спросил Гарри, опускаясь на стул. — Явить ее миру, а потом демонстративно помиловать?

— Если коротко, то да, — слегка поморщившись от слов Гарри, согласилась Гермиона. — Есть, правда, еще одна проблема.

— И какая же? — Гарри снял очки и устало потер глаза.

— Основная проблема — сама Дельфини. Она абсолютно не заинтересована в освобождении, не идет на контакт и отказывается от сотрудничества.

— Значит, никакой проблемы нет! Преступник сам желает оставаться в Азкабане. Она не подавала прошений о пересмотре дела или помиловании, она отказывается взаимодействовать со своим адвокатом. Дельфини явно желает отбывать наказание! Поэтому твой план вдвойне абсурден: нам нужно пойти на сделку с совестью, чтобы внушить невероятно опасному преступнику желание оказаться на свободе, а затем не спускать с неё глаз, поскольку мы понятия не имеем, что у неё на уме. Того, насколько она вообще в своём уме, мы, кстати, тоже не знаем! Такой кипиш ради каких-то там желаний общественности? Как-то слишком сложно, не находишь?

— Нахожу. Только вот, к сожалению, — Гермиона тоже начинала терять самообладание, отчего тон ее звучал высокомерно и ядовито, — политика никогда не бывает простой, и почти никогда — однозначной! Это тебе не ловля правонарушителей, здесь все куда сложнее.

— Не сомневаюсь! И как же ты, бедная, справляешься?! — взорвался Гарри. — Это от усердной работы ты разучилась нормально разговаривать?! Или ты теперь можешь только публичные речи для избирателей толкать?!

Гарри осознал, что перегнул палку, еще до того как договорил. Во взгляде Гермионы промелькнула смесь удивления и обиды. Она явно порывалась что-то возразить в ответ, но нашла в себе силы сдержаться. Прикрыв глаза и опустив голову, Гермиона сделала медленный глубокий вдох и такой же медленный выдох. Даже в тусклом свете одной единственной лампы, освещавшей немаленький кабинет (к вечеру глаза Гермионы начинали болеть и яркий свет еще больше раздражал их), было заметно, сколь усталым и осунувшимся было лицо министра. Черты лица обострились, под глазами залегли синяки.

Малфой, смущенный тем, что стал свидетелем уже явно личной ссоры, вперился в ковер. Гарри почувствовал вину за свою несдержанность. Бросив взгляд на настольные часы, расстроился еще больше, осознав, что когда наконец окажется дома, все уже давно будут спать.

— Извини, Гермиона, — сконфуженно сказал Гарри. — Я не то имел в виду. Нервы сдают от усталости.

— Все в порядке, Гарри, — Гермиона распахнула глаза и тяжело выдохнула. — Не извиняйся. Мне тоже не стоило всего этого говорить... Я лишь хотела сказать, что в моей работе не всегда четко видна грань между справедливым и несправедливым решением. Почти всегда мне приходится искать компромисс, баланс между личными убеждениями и обязательствами. Я бы очень хотела, чтобы решение было простым и однозначно правильным, как это бывает в твоей работе. Но в тех ситуациях, с которыми я обычно имею дело, это невозможно. Постарайся меня понять: как министр я обязана поддерживать общественный порядок и не допустить новый раскол общества.

— Да, конечно, я все понимаю, — исчерпав перечень возражений, сдался Гарри. — И я поддержу тебя Гермиона. В конце концов, кому мне доверять, если не тебе?..

Гермиона ответила благодарной улыбкой.

— Так каков твой план? — спросил Гарри.

— Во-первых, нужно убедить Дельфини сотрудничать. Это возьмет на себя Малфой.

— Не я лично, — поспешил прояснить Драко. — Думаю, меня она будет не очень рада видеть. Но у меня есть довольно многообещающий план.

Не желая вдаваться в подробности, Гарри лишь пожал плечами — мол, “тебе лучше знать”.

— Во-вторых, — продолжила Гермиона, — нужно развеять слухи и удовлетворить общественное любопытство. Для этого, как я уже говорила, и нужно предать историю Дельфи гласности. Очень важно подать ее историю так, чтобы остудить пыл последователей Волдеморта.

— Для этого нужен добросовестный журналист, — произнес Гарри.

— Скорее управляемый, — отводя взгляд, сказала Гермиона. — Скажем так, настроенный на сотрудничество и понимающий всю деликатность ситуации.

— Только не говори, что это...

— Да. К сожалению, Рита имеет ко всей этой ситуации непосредственное отношение. И мне пришлось использовать все свое влияние, чтобы задержать публикацию ее спекуляций, которые оказались пугающе близки к истине.

— То есть ты имеешь на нее влияние? — выразительно выгнув бровь, спросил Драко. — А тебе не приходило в голову воспользоваться этим влиянием, когда она писала, что мой сын — потомок Темного Лорда?

Гермиона поморщилась.

— У нас вообще-то свобода слова, Драко. Министерство не оказывает давление на прессу за очень редким исключением, когда речь идет о делах государственной важности.

На это Малфой только хмыкнул, выразительно закатив глаза.

— У нас совсем немного времени, чтобы принять меры и повлиять на ход событий, и, если мы упустим этот шанс, существование Дельфи все равно станет достоянием общественности, только мы уже ничего не сможем контролировать. Поэтому нужно немедленно браться за дело! Рита согласилась задержать публикацию не более чем на пару недель, по старой дружбе, так сказать. Так что через две недели мне нужно предоставить ей что-то стоящее взамен, а именно — эксклюзивное интервью с наследником Волдеморта, разочарованным в деяниях своего отца и раскаивающимся в собственных преступлениях, — продекламировала Гермиона, пародируя манеру Риты Скитер.

— Эх, Грейнджер! — присвистнул Малфой, направляясь к двери — Все-таки ошиблась Шляпа на твой счет.

— Да-да, знаю, — устало закатила глаза Гермиона, — я могла бы учиться на Рейвенкло, но я сама выбрала Гриффиндор! — с гордостью заключила госпожа министр.

— Да какой Рейвенкло!? — усмехнулся Малфой уже стоя в дверях. — Тебе место на Слизерине и только!

Гарри впервые за весь вечер искренне засмеялся. Гермиона только успела набрать полные легкие воздуха, дабы обрушить на Малфоя всю силу своего возмущения, когда дверь за Драко захлопнулась.