Баллада о лжецах (джен)

В те времена, когда каждый мальчишка знал, что в лесах живут эльфы, — я тебе о них уже рассказывал, это такие похожие на людей бессмертные создания, только выше, и глаза у них ярче, а уши длиннее, — по степям севера скитался охотник. Звали его... наверное, Анор. Да, именно Анором его звали — на языке эльфов так зовут солнце. Почему у него было эльфийское имя? Ну, видишь ли, малыш, считают, что Анор был сыном гондорского торговца и девы из лесных эльфов. Потому, говорят, и с деревьями разговаривать Анор умел. Только враки это все: уши у Анора были точно такими же, как у меня и у тебя, а уши у всех всегда от матери.

Анор-охотник храбро бился с нечистью, которой в те дни ой как много развелось. Бился он и с Чёрной змеей Востока, и с Трехглавым волком Запада, но сегодня я расскажу тебе не о чудовищах, а о том, как отважный Анор потерял свое честное слово. Стоял тёплый солнечный день, и Анор неспешно бродил по зелёному лесу, слушая птиц: птицы могут рассказать о многом, даже о том, где прячется коварное чудовище. Как вдруг — все птицы замолчали. Анор тут же схватился за меч: он знал, что если в лесу средь бела дня вдруг становится слишком тихо, то из-за ближайшего куста на тебя может выпрыгнуть что-то очень и очень страшное. Но он не знал, что что-то очень страшное могло выпрыгнуть из его собственной сумки. А выпрыгнуло из нее его Честное Слово. Честное Слово было маленьким, лохматым и очень громким. Только выпрыгнув из сумки, оно заверещало:

— Я Честное Слово, и я свободно!

— А ну полезай обратно в сумку, — рассердился Анор. Честное Слово показало ему длинный язык и скрылось в лесу.

— Но ты же ничего не можешь без меня! — окликнул его Анор, но Честное Слово не ответило. Анор крепко выругался — я повторять не буду, а то мать услышит — и побежал за ним. Пробежал совсем немного, как выползло ему навстречу Серое Ужасное. У Серого Ужасного был очень-очень длинный нос и очень-очень толстые ноги, и мама звала его не Серым Ужасным, а Олифантом. Анор уже замахнулся было мечом, но Серое Ужасное смотрело так грустно и совсем неужасно, что сердце Анора дрогнуло.

— Серое Ужасное, — участливо спросил он, — почему ты в таком дурном настроении?

Серое Ужасное ужасно громко вздохнуло.

— За тем деревом я встретило Честное Слово, и оно обещало мне ужасно вкусный обед. Но еды у него не оказалось.

Анору стало очень грустно, что у него такое нечестное Честное Слово. Он запустил руку в сумку и вытащил из нее три полоски мяса и две охапки травы: Серое Ужасное не отличалось разборчивостью в еде.

— Я убью тебя позже, — попытался пообещать Анор, но что же пообещаешь без Честного Слова?

Честное Слово отдыхало неподалеку. Завидев Анора, оно горько-горько заплакало:

— Эх, зачем же я от тебя убежало! Мне так хочется помогать! И я, как тогда, когда мы вместе бродили по лесам, обещало свет и счастье! И все время забывало, что именно ты выполнял мои прихоти и исполнял обещания!

— Так возвращайся ко мне, Честное слово, — попросил Анор.

— Вот сейчас и вернусь, — обрадовалось Честное Слово, — честное слово!

Но честное слово без хозяина слова не значило ничего, вот совсем ничегошеньки!

— Моргот тебя за... э-э-э... — не при матери твоей будет сказано, но Анор очень грубо выругался — тебе так говорить нельзя! — и снова бросился в погоню за честным словом.

На опушке леса храбрый Анор встретил светлого эльфа, тот заламывал руки, и росший позади него старый клен неловко обнимал его ветвями. Завидев Анора, эльф ткнул в него тонким пальцем и грозно сказал:

— Это твое Честное Слово меня обмануло?

— Мое, — повинился Анор. — А что оно обещало тебе?

— Оно обещало мне такую дивную флейту, чтобы птицы заслушивались моей игрой. Лишь сыграв на этой флейте своему королю, я смогу обнять любимую. А я поклялся не брать в руки ножа, я не могу вырезать флейту сам.

— Я вырежу тебе флейту, — воскликнул Анор. Эльф печально покачал головой:

— Я вижу твои руки, ты умело обращаешься с ножом, но еще никогда этот нож не использовали не для убийства, а для создания.

— Я научусь, — упрямо повторил Анор, надеясь, что это не было обещанием.

Анор не знал, как вырезать даже самую обычную флейту, что уж говорить о волшебной, но он не мог обмануть эльфа и остался с ним на долгие десять лет, чтобы научиться слушать лес, подпевать соловьям и вложить все мелодии в хрупкую деревянную флейту.

— Спасибо тебе, — воскликнул эльф, взяв в руки флейту. — Теперь я смогу сыграть своему королю!

Эльф скрылся в чаще, а Анор вдруг вспомнил, что так и не нашел свое Честное Слово. За десять лет его уже и след простыл, оно затерялось в самом дремучем лесу или, может быть, в самой глубокой речке.

Тогда Анор понял, что не вернет свое Честное Слово, и горько заплакал. Но он не мог плакать слишком долго: где-то далеко его ждало его Честное Слово. Анор утер слезы и отправился дальше.

По пути встречались ему и другие эльфы, и гномы, и даже говорящие деревья. Кому Честное Слово обещало золотые горы, кому плотный завтрак, кому сад в пустыне. Сумка Анора уже давно опустела, руки загрубели от тяжёлой работы, но он все шёл и шёл за своим Честным Словом.

Анор уже и сам был немолод, когда у подножия большого дуба на опушке Леса На Краю Мира снова увидел свое Честное Слово. Старое, сморщенное, оно подняло на Анора заплаканное лицо и, не говоря ни слова, запрыгнуло ему в пустую сумку. Почему запрыгнуло, малыш? Помнишь ведь, что Честное Слово обещало Анору? Оно обещало вернуться, и Анор прошёл много дорог, чтобы исполнить и это обещание.

* * *

Двухлетний Арагорн, заснув на коленях отца, и представить не мог, что детская сказка принесет ему куда больше неприятностей, чем обломки Нарсиля и кольцо Барахира вместе взятые; не знал ровно до тех пор, как тринадцать лет спустя ясным вечером его мать, Гилраэнь, повторила ему ее слово в слово.