Гарри Поттер и Козни Пожирателей Смерти (джен)

19 июня 1993

Около 18:00

Поместье Ноттов

Ноттингемшир, Соединённое Королевство

Прибытие Тео и его отца в фамильное гнездо сопровождалось тихим хлопком. Лорд Нотт сразу же пошёл к дому, а Тео остановился, чтобы снова посмотреть на зловещее здание. За исключением нескольких посещений светских мероприятий, он безвылазно жил в этом доме с момента, как его принесли сюда младенцем из госпиталя Св. Мунго, и до того дня, как он отправился в Хогвартс первого сентября девяносто первого года. И если бы не необычно большое количество детей его возраста, родившихся в семьях, которые были союзниками его семьи и с которыми ему нужно было дружить, впервые Тео мог бы встретить других детей только в Хогвартс-экспрессе. Его не было два года. И за это время Нотт-холл стал другим. Он, несомненно, был таким же мрачным и тоскливым, как Тео помнил, но у него было странное чувство, что дом… сжался, что ли. Сжался и стал менее внушительным, чем он был в тот день, когда Тео впервые уезжал в Хогвартс.

Горгульи же, тем не менее, были всё такими же страшными. Семь звероподобных существ сидели на крыше дома через равные интервалы. Тео видел горгулий в книгах и знал, какими они были на маггловских зданиях. Ещё больше он удивился, когда узнал, что там горгульи — это функциональные украшения, водосточные желоба, предназначенные для отведения воды с крыш, декорированные так, чтобы выглядеть, как уродливые люди или животные. Горгульи же Нотт-холла были статуями, которые не имели какой-либо функциональности.

Ну, очевидной функциональности. Всё время до своей смерти мать Тео постоянно повторяла ему, чтобы он не играл вне дома, если за ним не присматривает Алекс или один из домовых эльфов, приставленных к детям, а не то «горгульи могут забрать тебя». После её смерти, немного повзрослев, Тео решил, что в каменных статуях нет ничего опасного, и его мать просто хотела, чтобы он оставался в доме по какой-нибудь другой причине, вероятнее всего, связанной с его отцом. Но с того момента, как он покинул Нотт-холл, Тео стал волшебником, пусть пока молодым, и его учёба в Хогвартсе и под краткой опекой Люциуса Малфоя заставила его пересмотреть выводы, которые он сделал много лет назад.

Горгульи были идентичными. Невысокими, но коренастыми четвероногими зверями, отдалённо напоминающими помесь льва и небольшого быка, с толстой бочкообразной грудью и кривыми рогами, торчащими из грубой гривы. Теперь он изучал их чувствами, которых у него не было, когда он уезжал в Хогвартс, и которые он только недавно начал совершенствовать. И эти чувства говорили ему, что все его детские опасения были верными. В семи горгульях была магия. Магия и голод, а также необъяснимая, но ужасная ярость, которую едва сдерживала только их каменная натура.

— Теодор! — позвал лорд Нотт сына через плечо. — Чего ты там копаешься? Нам нужно многое обсудить.

От удивления голова Тео резко дернулась, и он уставился на отца, но тот уже скрылся в доме. Тео не мог вспомнить, когда в последний раз отец называл его по имени. Обычно это было «поганец» или «мелкий ублюдок». Или ещё что похуже. Тео подобрал свой чемодан и поплëлся в дом, старательно избегая взгляда семи горгулий… пусть и не их внимания.

Оказавшись внутри, Тибериус позвал домового эльфа.

— Рого! Возьми чемодан молодого хозяина Теодора. Нам с ним нужно многое обсудить. Мы будем в моëм кабинете. Принеси нам напитки, когда закончишь.

Горбатый домовой эльф низко поклонился, а затем молча поковылял к чемодану. Глядя на него, Тео вспомнил, как много-много лет назад Рого случайно пролил кофе на брюки лорда Нотта во время завтрака. На следующий день Рого начал хромать. И он стал молчалив, за исключением тех случаев, когда ему было приказано ответить. Но, также, с тех пор он стал намного внимательнее при подаче горячих напитков, так что Тео решил, что его отец считал такой обмен справедливым. Раздался тихий хлопок — и Рого с чемоданом исчезли.

— Идём, сын, — почти любезно сказал Нотт-старший, направляясь к своему личному кабинету.

После секундного колебания Тео последовал за ним. Вскоре они оказались в кабинете лорда. В камине ревело пламя. Сначала Тео (который ни разу в жизни не был в этой комнате) удивился, почему у отца в кабинете полыхает камин, но, подойдя ближе, он заметил, что пламя было кобальтово-голубым, и от него исходило не тепло, а холод. Это объясняло, почему в комнате было прохладно, почти зябко. Хотя, возможно, это было из-за нервов. Сев в кресло, Тео сосредоточился на своей окклюменции уже, кажется, в десятый раз с тех пор, как впервые заметил отца на вокзале Кингс-Кросс. И хотя он был уверен, что любой легилимент, заглянувший в его разум, обнаружит там только мысли послушного сына, часть его всё же боялась, что ему не удастся одурачить отца такой явной ложью.

Или что его отец будет лучше о нём думать, даже если поверит в эту ложь.

— Хочешь чаю, Теодор? — необычайно вежливо спросил Тибериус. — Это всë-таки бесспорный вклад британских магглов в надлежащее времяпрепровождение.

— Да, пожалуйста, — спокойно ответил Тео.

Тибериус молча налил две чашки, слегка изогнув бровь, когда Тео вежливо отказался от молока, сахара и лимона.

«Ну, пап, — подумал про себя Тео, — я не знаю, как ты его пьешь, поэтому я не знаю, что из этого отравлено, не так ли?»

Тибериус протянул чашку сыну, и несколько минут они пили чай в тишине. Относительной тишине, вообще-то — лорд Нотт имел привычку прихлëбывать свой чай.

— Что ж, Теодор. Прошло весьма много времени с того момента, как мы говорили вот так — как отец с сыном. Расскажи мне, как дела в Хогвартсе?

— О, ну знаешь, как прежде, — Тео сделал большой глоток чая. — На меня напал василиск, и я немного повалялся оцепеневшим, но меня быстро поставили на ноги. Кроме этого, думаю, всё по старому. Довольно скучно. Обычная учёба и контрольные.

— Но у тебя всё ещё оставалось время на физическую активность, как я вижу, — сказал Тибериус, полностью проигнорировав шокирующие новости о встрече сына с василиском. — Мне кажется, с нашей последней встречи ты вырос сантиметров на пятнадцать!

«Да, это случается с растущими детьми за два года, папа», — подумал про себя Тео, сохраняя на лице маску полной невозмутимости.

— Наш последний профессор ЗОТИ, тот самый, который, вероятно, был ответствен за все нападения, верил в пользу физических упражнений. Каждый будний день большинству студентов приходилось вставать на рассвете для физических тренировок. Гимнастика. Бег, базовые приёмы боя без оружия. Даже преодоление препятствий.

Тибериус кивнул.

— Твой брат Александр рассказывал мне, что в Дурмстранге есть подобные программы. Лично я никогда не видел необходимости в такой ерунде. Мы — волшебники. У нас есть палочки. Какая опасность может заставить нас прибегнуть к маггловской жестокости вместо применения силы, дарованной нам при рождении?

«Угу. Интересно, не это ли убеждение заставило тебя набрать, по меньшей мере, двенадцать килограммов с того момента, как я видел тебя последний раз?» — подумал про себя младший Нотт.

Тео пожал плечами.

— Локонс хотел этого. Директор одобрил. Никто из студентов не стал спорить. Полагаю, всё могло быть хуже, — он сделал паузу. — Кстати, где Алекс? Разве он не должен был уже вернуться из Дурмстранга?

— Увы, его задержали школьные дела, и он прибудет на другом поезде. Видишь ли, твоего брата Александра выбрали одним из префектов шестого курса, и он вынужден был остаться на организационное собрание. Он должен прибыть в воскресенье днем.

Тео улыбнулся успехам брата, а Тибериус продолжал.

— Теперь же давай поговорим о других… делах Хогвартса. Как твои оценки? Как учителя обращаются с тобой? Кроме того, из-за которого ты оцепенел, разумеется. Ты завел друзей? Или врагов? Какие-нибудь грязнокровки или предатели крови достают тебя?

Тибериус прихлебнул ещё чая.

— Я слышал, что какая-то наглая мелкая грязнокровка возглавляет рейтинг твоего класса! Думаю, она просто ужасна! В мои дни мы бы разобрались с подобным ей мусором.

Несмотря на все свои попытки отрешиться, Тео поставил свою чашку на блюдце чуть-чуть громче, чем следовало, заставив его тихонько звякнуть. Большинство магглов даже не заметило бы этого звука, но чистокровные из древних и благородных домов учились замечать такие вещи с тех самых пор, как у них начинали резаться зубы, и Тео не мог не скривиться от допущенной им оплошности. Он посмотрел на отца.

— Её зовут Гермиона Грейнджер. Она возглавляет рейтинг нашего класса вот уже второй год подряд. И да, она считается… — Тео сделал паузу на мгновение, пытаясь решить, стоит ли использовать слово, которое его отец хотел услышать. Перед его внутренним взором появились добрые глаза Гермионы, и он решил, что его отец может идти к чëрту, — … магглорожденной. Тем не менее, ходят слухи, что она в родстве с Дагворт-Грейнджерами, скорее всего, через несколько поколений сквибов.

— В самом деле? — почти лениво сказал Тибериус. — Как интересно. Полагаю, именно поэтому наш дорогой друг Люциус Малфой позволил ей обучать детей своих вассалов, Крэбба и Гойла. Дункан и Грегори-старший были очень недовольны по этому поводу и неоднократно говорили мне об этом, когда мы обедали вместе.

Тео поднял бровь.

— Я не знал, что наш дом поддерживает связи с Крэббами и Гойлами, за исключением тех случаев, когда они с лордом Малфоем. Если я верно помню, раньше ты считал, что они ниже нас.

— Хм. Да. Да, считал. Зависть, я полагаю. Видишь ли, оглядываясь назад, думаю, я всегда был немного обижен, что Крэббы и Гойлы были вассалами нашего дорогого друга Люциуса Малфоя, а не моими. Даже тупоголовые кретины могут быть ценными, если они помнят, как нужно голосовать за то, что нужно тебе. По пять голосов от них, прибавленные к голосам моих союзников — и мы могли бы сделать Визенгамот более… сговорчивым во многих вопросах.

Он снова прихлебнул чай, заставив Тео слегка поморщиться.

— И, раз уж мы начали о нашем дорогом друге Люциусе Малфое, как прошло твоё предыдущее лето? Он хорошо с тобой обращался?

— Да, отец. Он был очень гостеприимен.

— Не сомневаюсь. Бьюсь об заклад, он обращался с тобой так, словно ты — его собственный сын.

На секунду Тео замер. Он знал, что отец играл с ним с той самой секунды, когда Тео прибыл на Кингс-Кросс, но в этом последнем предложении определëнно был скрытый смысл, который Тео не улавливал. Немного напуганный тем, что упустил что-то важное, он решил ничего не отвечать, и, немного помолчав, Тибериус пожал плечами и продолжил расспросы.

— В любом случае, теперь я понял, что зависть — это напрасная и бесполезная эмоция. Особенно в свете последних событий. Скажи, ты ладишь с наследниками Крэбба и Гойла?

Тео кивнул.

— У меня не было с ними сложностей.

Тибериус снова прихлебнул чай.

— А с подопечной Гойлов? Амариллис Уилкес?

— Я не слишком много с ней общался. Всё-таки она на год младше.

Тибериус кивнул.

— И кроме того, полагаю, большая часть твоего времени монополизирована наследником Поттеров, не так ли?

«И, наконец, мы добрались до сути!» — подумал Тео, наклонив голову, словно обдумывая слова отца.

— Я бы не сказал, что он монополизировал моё время, отец, но он — наследник древнего и благородного дома, пусть и не такого, с которыми мы обычно общаемся. И у Драко Малфоя, и у Гарри Поттера есть свой круг друзей. Я решил, что в круг Поттера легче попасть, плюс такое знакомство принесёт дому Ноттов больше пользы.

— Неужели, Теодор? — спросил бывший Пожиратель с ноткой холода в голосе, но Тео решил, что его так просто не запугать.

— Да, отец. Пусть между домом Поттеров и домом Ноттов и нет особой любви, Гарри Поттер ненавидит своих родителей и страстно презирает своего брата, Мальчика-который-выжил. Но он смог скрыть большую часть этого презрения, и теперь имеет влияние на лорда Поттера, который, к тому же, является главным аврором. Я совершил ошибку, подружившись с ним? Гарри — слизеринец всё-таки. Так же, как и мы.

Тибериус поначалу ничего не сказал. Он просто смотрел на сына с лëгкой улыбкой и странным блеском в глазах.

— Так же, как… и мы, ты сказал? Какой… интересный способ это описать, сын мой. Вероятно, надеюсь, скоро у нас будет возможность — скажем так — найти точки соприкосновения.

Тео ничего не сказал. Он снова подумал, что в словах отца есть какой-то подтекст, выходящий за пределы их едва сдерживаемой ненависти друг к другу.

— Уже поздно, — продолжил Нотт-старший. — Допивай чай и иди в свою комнату. Ты сказал, что у тебя нет сложностей в общении с сыновьями Крэбба и Гойла. Возможно, сегодня ты сможешь получше их узнать. В восемь вечера они придут на ужин. Дресс-код официальный, разумеется.

Тео несколько раз моргнул, пытаясь уложить это в голове.

— Крэббы и Гойлы придут сюда сегодня, отец? Могу я спросить, зачем?

— Разве не может старый вдовец пригласить в свой мрачный дом двух мужчин, которые однажды были его боевыми товарищами, и их семьи?

— Боевыми… товарищами? — осторожно спросил Тео.

— Ну, — с противной усмешкой сказал Тибериус, — я помню это так. Боевые товарищи из тех ужасных, чудовищных дней, когда мы были под Империусом, служа Тëмному Лорду. Разумеется, полностью против нашей воли, как ты помнишь.

Тео кивнул, но ничего не сказал. Через пару секунд он встал и, уважительно поклонившись, вышел из комнаты. Оказавшись снаружи, он прислонился спиной к двери, закрыл глаза и медленно выдохнул. Отдышавшись, он поплëлся в свою старую спальню, в которой не спал уже почти два года. Воздух в комнате был затхлым, но домовые эльфы держали её в чистоте. Он быстро зашёл в ванную и умылся. Когда он вернулся в комнату, то заметил, что его парадная мантия, которая лежала у него в чемодане, висит на двери шкафа уже постиранная и отглаженная. Он мельком её осмотрел, а затем подошёл к шкафу, который уже был заполнен его одеждой.

Несколько секунд Тео тупо смотрел на одежду, которая совсем недавно была в его чемодане. Затем он быстро открыл чемодан, чтобы убедиться, что тот пуст. Тео замер, и, несмотря на всю его окклюменцию, он заметил, что его сердце забилось чаще. Медленно он протянул руку и постучал по конкретному сучку на отполированной до блеска сосновой доске, из которых был сделан сундук. Невидимый шов на древесине разошёлся и открыл тайный отсек, в котором Тео хранил отводящее взгляды кольцо, монокль для определения ядов, книги по окклюменции и все другие вещи, которые ему дал его старший брат без разрешения отца, чтобы Тео мог защитить себя от тех врагов, что были в Хогвартсе, и тех, что были гораздо ближе к дому.

На почти пять секунд Тео забыл, как дышать. Секретный отсек был пуст, и все лежавшие в нём предметы пропали. Видимо, их забрали домовые эльфы лорда Нотта, когда опустошали чемодан. Тео медленно сполз на пол и закрыл лицо руками.

* * *

Вечером…

С учётом всего произошедшего, ужин прошёл на удивление хорошо. Тибериус настоял, чтобы Тео сидел по левую руку от него за длинным обеденным столом, но завести светскую беседу со взрослыми ему так и не довелось. После десерта лорд Нотт приказал Тео отвести других детей в гостиную и развлечь их «подрывным дураком или чем-либо ещё, во что вы, дети, сейчас играете». Взрослые же удалились в бильярдную, чтобы выпить и пообщаться. Оказавшись в гостиной, Тео показал Грегу, Винсенту, Эми и Друзилле, как играть в «Ловчий снитчей», настольную версию квиддича. В ходе игры Тео незаметно подал Эми сигнал, который придумал Гарри для своих слизеринских союзников. Сигнал показывал, что ему нужно уйти. Позволив Друзилле выиграть первую игру, Эми объявила, что ей нужно воспользоваться уборной, и попросила Тео показать ей, где та находится. Остальные же трое продолжили играть.

— Так куда мы на самом деле идём? — прошептала Эми, пока Тео вёл её по обшитым дубовыми панелями тёмным коридорам Нотт-холла.

Говоря это, она вздрогнула: кроме того, что коридоры были тускло освещены, стены были покрыты трофеями многочисленных охотничьих экспедиций лорда Нотта. В числе его странностей можно было отметить страстное увлечение таксидермией.

— Мы — никуда не идём, — ответил Тео. — Ты идëшь в уборную, пока я кое-куда схожу. Чтобы попасть туда, куда я направляюсь, нужно обойти систему безопасности, и, поскольку ты не знаешь это место так хорошо, как я, из-за тебя нас скорее поймают.

Он остановился перед большой дверью.

— Вот туалет. Будь там столько времени, сколько посчитаешь возможным. Если меня не будет здесь, когда ты выйдешь, то возвращайся обратно к остальным и придумай для меня какое-нибудь оправдание, — он сделал паузу, — скажи Крэббам, что я пошёл за вкусностями. Они обрадуются.

— Тео, — осторожно спросила Эми. — Ты попал в беду?

Он слабо улыбнулся.

— Эми, мы предатели крови и дети Пожирателей смерти. Мы можем быть не в беде?

Сказав это, он завернул за угол и остановился, чтобы повернуть подсвечник, висящий на стене. В панели тут же открылась небольшая дверь, и Тео нырнул в возникший лаз. Он быстро прошёл через остальные секретные ходы поместья, ловко обходя ловушки, установленные Тибериусом. Вскоре он уже стоял перед стеклянным окном, откуда открывался отличный вид на бильярдную. Или, если точнее, стеклянным это окно было только с той стороны, откуда смотрел Тео. С точки зрения же тех, кто был в бильярдной, это был довольно зловещий движущийся портрет Актеона⁽¹⁾, превращëнного в оленя, а затем разорванного на части и съеденного его собственными гончими в наказание за то, что он застал врасплох богиню Артемиду, когда она купалась. Когда Тео был маленьким, Тибериус был счастлив рассказать ему, что движущийся портрет был изготовлен по заказу лорда Дециуса Нотта в середине девятнадцатого века, чтобы отметить удачную охоту. «Моделью» для Актеона послужил бедный маггл, которого загнали Дециус и его друзья до запрета охоты на магглов, а сам портрет был нарисован на основе ярких воспоминаний Дециуса о той охоте. С точки наблюдения Тео момент смерти бедного маггла был лишь едва различимым образом на стекле, повторяющимся снова и снова, который он изо всех сил старался игнорировать, наблюдая и слушая разговор своего отца и четырёх других Пожирателей смерти, которые пришли к ним в ожидании его благосклонности.

* * *

20 июня 1993

8:00

По уже устоявшейся привычке Тео поднялся с рассветом для быстрой тридцатиминутной пробежки по землям поместья. Бегая, он через свои магические чувства ощупывал защитные заклинания, опутывающие поместье и окружающие его земли. Он не мог сказать, что делает каждое из заклинаний, но за краткое время своего обучения у лорда Малфоя он научился определять, где такие заклинания находятся и как идентифицировать те, которые представляют физическую опасность. Он был слегка удивлён, когда понял, что на поместье, похоже, вообще не было наложено никаких заклинаний, которые могли бы мгновенно нейтрализовать или хотя бы ранить незваных гостей, как это было в поместье Малфоев. Вместо этого было огромное количество сигнальных оберегов, хотя, конечно, было вполне возможно, что эти сигналы тревоги запускали в действие другие заклинания, которые были пока за пределами возможностей Тео. Его магическое восприятие всё ещё было довольно слабым, и в Хогвартсе у него не было возможности совершенствоваться, так как на школе было слишком много заклинаний, чтобы с ними мог разобраться новичок.

После пробежки он вернулся в дом и, быстро приняв ванну (лорд Нотт не признавал душ, считая его изобретением магглов), спустился вниз на завтрак, поданный на длинный обеденный стол, за которым они вчера ужинали вместе с Крэббами и Гойлами. Вчера Тео сидел по левую руку от отца. Сегодня же место Тео было на другом конце стола, почти в семи метрах от Тибериуса.

— Доброе утро, Теодор! — довольно сказал Тибериус.

Это приветствие напугало Тео — Тибериус никогда раньше не желал ему доброго утра. Он сделал глубокий вдох и улыбнулся настолько искренне, насколько мог.

— Доброе утро, отец, — поздоровался он, занимая свое место.

Его уже ждала тарелка с половинкой грейпфрута. Тео вздохнул. Одной из многих причуд Тибериуса, которую можно было считать просто раздражающей, а не страшной, было его настойчивое требование, чтобы все в доме ели каждое утро один и тот же завтрак из трёх блюд: половина грейпфрута, тарелка жареных взбитых яиц с сосисками и клубничный блинчик на десерт. Когда Тео приехал в Хогвартс, он был поражён разнообразием блюд, подаваемых на завтрак, так как предполагал, что все в мире каждый день ели на завтрак одно и то же. Молча смирившись с ужасными завтраками этим летом, он начал ковырять ложкой грейпфрут.

— Тебе понравилось вчера проводить время со своими одноклассниками, Теодор?

— Да, отец. Мы хорошо провели время. А тебе понравилось с их родителями?

— М-м-м, — промычал в ответ Тибериус, пытаясь прожевать огромный кусок грейпфрута. — И понравилось, и это было полезно, — он вытер салфеткой рот, измазанный грейпфрутом. — Дункан и Грегори-старший полагают, что они выиграют больше, если присоединятся к моему лагерю, а не будут оставаться в блоке Малфоя, особенно теперь, когда он стал магглолюбцем. Я всегда считал его слабым… его и его отпрыска.

Тибериус хитро посмотрел на Тео.

— Ходят слухи, что лорд Малфой больше не сможет платить за них взносы в Визенгамот. Кажется, это связано с его разводом с матерью Драко.

Тибериус хохотнул и снова начал потрошить грейпфрут.

— Не сомневаюсь. Этот франтоватый дурак не заслуживал такую женщину, как она.

Тео удивлëнно посмотрел на отца, но решил не спрашивать о его внезапной симпатии к Нарциссе Блэк, решив направить своё любопытство на более безопасную почву.

— Если лорд Малфой действительно больше не сможет платить за своих вассалов, ты планируешь сделать их вассалами дома Ноттов?

— Со временем, — ответил Тибериус. — Их клятвы дому Малфоев будут действовать до конца года. И в январе, хе-хе, бьюсь об заклад, обстоятельства изменятся.

«Ага, папа, — подумал про себя Тео, принимаясь за завтрак. — Включая объявление о помолвке».

Тео всё ещё подташнивало от того, что он узнал, наблюдая за встречей своего отца и других Пожирателей. Гойл действительно собирался это сделать! Он собирался подписать брачный контракт между Эми Уилкес и Тибериусом Ноттом в обмен на полмиллиона галеонов плюс десять процентов от всего, что удастся найти в потерянном хранилище Уилкесов после того, как у Тибериуса родится сын от девочки-невесты. Хранилище же, похоже, вовсе потерянным и не было — все собравшиеся вчера Пожиратели смерти знали, что все богатства Эразмуса Уилкеса хранятся в неприступном хранилище где-то в недрах разрушенного поместья Уилкесов, но доступ к нему был только у того, кто носил титул лорда Уилкеса… Хотя, по-видимому, регент Уилкес тоже мог иметь к нему доступ.

Тео потребовалась вся его выдержка, чтобы подавить желание проклясть отца чем-нибудь эдаким. Да и вряд ли бы из этого что-нибудь получилось, Тибериус был умелым дуэлянтом, не говоря уже о том, что его оберегала защита, лежащая на поместье и окружающих его землях. Единственным светлым пятном было то, что Пожиратели считали, что Люциус Малфой будет против такого брачного контракта, пока Гойл является его вассалом, что означало, что у Гарри есть время до января девяносто четвертого, чтобы провернуть одно из своих запатентованных поттеровских чудес.

Двое Ноттов перебрасывались ничего не значащими фразами, доедая свои грейпфруты. Как только они доели, Рого убрал остатки и принёс второе блюдо на тарелках, закрытых крышками. Эльф убрал крышку с тарелки лорда Нотта, и тот тут же начал пожирать сосиску. Тео уже взялся за нож и вилку, когда эльф убрал крышку с его тарелки. И еды под крышкой не оказалось.

Вместо этого на блюде лежало серебряное кольцо, латунный монокль, две книги и несколько других волшебных вещиц — в общем, всё, что дал своему брату Алекс и что тот хранил в скрытом отделении своего чемодана.

На несколько секунд в комнате повисла тишина, прерываемая только ножом и вилкой Тибериуса Нотта, поедающего яйца с сосисками.

— Как твой завтрак, сын? — наконец, холодно спросил он.

Тео откинулся в кресле и твёрдо посмотрел отцу в глаза. На секунду он ожидал легилиментной атаки, но ничего не почувствовал. Как он и подозревал, Тибериусу не хватило терпения и самоконтроля, чтобы овладеть этим искусством. На самом деле, Тео подозревал, что Тибериус и окклюменцией не владеет, кроме того минимума, который ему был нужен, чтобы скрыть свой статус Пожирателя смерти.

— Что ж, отец, грейпфрут был неплох, но второе блюдо не выглядит сытным, — Тео как только мог спокойно вытер рот салфеткой, и положил её себе на колени. После этого он осторожно потянулся рукой к палочке, лежащей в кармане. Можно было не тянуться: Рого щелкнул пальцами — и палочка вылетела из кармана, повернулась пару раз в воздухе и аккуратно опустилась на тарелку рядом с другими магическими предметами. Тео прожëг взглядом искалеченного эльфа, который просто пожал плечами.

Тибериус жестоко усмехнулся.

— Так, Теодор. Мне нужно решить загадку… и определиться с наказанием. Я вижу два варианта. Первый — ты украл эти реликвии дома Ноттов у твоего брата, которому они были доверены. Это преступление требует сурового наказания. Второй вариант — это твой брат передал их тебе, чтобы ты их использовал. Это, разумеется, маловероятно. Александр просил у меня разрешения дать тебе некоторые из этих объектов, когда для тебя пришло время ехать в Хогвартс, но я явно запретил ему это делать. И всё же, если он ослушался меня…

Тибериус сделал вид, что глубоко задумался, но Тео знал, что это не так. Это был заготовленный спектакль.

— Александр — мой вероятный наследник, и закон запрещает мне наказывать его, если только речь не идет о самых серьёзных проступках. Но нарушение прямого приказа не передавать семейные реликвии?! Этот проступок позволит мне достойно наказать его за непослушание, несмотря на все защиты, которые даёт ему статус наследника. И я сурово накажу за непослушание.

Тибериус наклонил голову и улыбнулся.

— Тебе уже доводилось пробовать такие наказания в прошлом, когда твои проделки заставляли меня исполнять свой отцовский долг, Теодор. Что произвело на тебя тогда большее впечатление? Плеть? Или трость?

Тео сначала ничего не сказал. Он просто взял стакан с водой и сделал большой глоток, обдумывая ответ.

— Что ж, от трости шрамы больше, отец. Но, говоря чисто гипотетически, что ты сделаешь, если я скажу, что это был не Алекс, а я? Если окажется, что я украл эти реликвии, и Алекс об этом не знал. И единственная его вина — в том, что он не сказал тебе об их пропаже, боясь твоей реакции? Какое наказание я за это понесу? Гипотетически, разумеется.

Улыбка Тибериуса превратилась в оскал.

— Если ты признаешься, Теодор? Что ж, в этом случае наказания не будет вообще, — он помедлил. — Ну, физического, по крайней мере.

Тео вытаращил глаза.

— Неужели? — с сарказмом сказал он. — Наказания не будет? Немного не похоже на тебя. Тем более, что ты сказал, что наказание будет суровым всего несколько секунд назад. И я помню, что раньше ты наказывал меня с большим энтузиазмом, когда я делал что-то, что тебе не нравилось. Всё-таки ты ненавидел меня с того дня, как я увидел, как ты УБИЛ МАМУ!

После этого обвинения лицо Тибериуса стало почти любезным.

— О, это не правда, Теодор — я ненавидел тебя задолго до этого. Но я сказал правду. Кража семейных реликвий — это достаточно серьёзное преступление, которое позволит мне сделать то, что я хотел сделать уже очень, очень давно — выгнать тебя из этой семьи.

— О чём ты говоришь? Ты всегда мог выгнать меня из семьи!

— Просто выгнать недостаточно, мелкий ублюдок! — сказал, как выплюнул, Тибериус. — Когда я умру, Александр станет лордом, и у него будет сила вернуть тебя. Я хочу, чтобы ты ушëл навсегда. И если ты… признаешься в краже реликвий, у меня будет право исключить тебя из семьи так, что ни один будущий лорд Нотт не сможет тебя вернуть. Ты перестанешь быть Теодором Ноттом и станешь… Теодором Безымянным, по крайней мере, до тех пор, пока ты не сможешь убедить какого-нибудь другого тупого волшебника или ведьму усыновить тебя. Или, возможно, ты сможешь уговорить кого-то, уважаемого в обществе, взять тебя в мужья. Эту грязнокровку, которая тебе так нравится, например. В любом случае, это будет не моё дело.

— Думаешь, я поверю тебе, что ты просто отпустишь меня, как только я уйду из семьи? Что я должен поверить, что ты удержишься от соблазна убить меня, как только я сменю фамилию?

Тибериус фыркнул.

— С чего ты взял, что твоя фамилия останавливает меня? Есть много членов Визенгамота, которые разделяют мои взгляды и не потерпят, чтобы лорд древнего и благородного дома понёс наказание, особенно за смерть непокорного второго сына, который стал предателем крови. Но я говорю тебе правду — как только ты перестанешь быть Ноттом, клянусь, я не стану больше предпринимать никаких действий против тебя. Я даже вызову адвоката и принесу Непреложный Обет никогда намеренно не вредить тебе и никому не приказывать намеренно делать этого в обмен на признание твоих преступлений против дома Ноттов. Наследство, оставленное тебе матерью из денег её приданого, покроет твоё обучение в Хогвартсе, и оставит немного на жизнь. Кроме этого, ты уйдешь отсюда только со своей палочкой и одеждой, что будет на тебе. И Александр не сможет предоставить тебе помощь в будущем. Но ты будешь свободен от меня. А я от тебя.

Тео сидел молча. Больше всего на свете он сейчас хотел поговорить с Гарри Поттером или, по крайней мере, с Блейзом Забини. Его окклюменция помогала ему сохранять спокойствие и сосредоточенность, но юридические тонкости его врожденная хитрость не покрывала.

— Если я признаюсь, как ты того хочешь, что позволит мне избежать ареста и суда?

— Процесс, который лишит тебя имени, имеет официальное название Sanctumen Ultimo и считается наказанием, превосходящим все остальные в том, что касается благородных домов, но, если хочешь, я также добавлю пункты в свой Непреложный Обет, что я никогда не буду добиваться судебного преследования за то, что ты сделал до сего дня.

Тибериус снова улыбнулся — так же жестоко, как и до этого.

— Разумеется, это всё при условии, что это ты был тем, кто украл эти реликвии, чтобы пользоваться ими самому. Александр будет дома завтра. Если ты не признаешься, я спрошу его, виновен ли он, и посмотрю, что он скажет. Возможно, он признается, чтобы выгородить тебя. Возможно, он обвинит тебя, наплевав на правду, чтобы избежать наказания. А возможно, он выберет один из этих вариантов после часа или двух на дыбе, пока ты будешь за ним наблюдать. Очень надеюсь, что мои старые инструменты в порядке. Они не использовались с тех пор… как я был под Империусом и пытал грязнокровок и предателей крови по приказу Тёмного Лорда. Против воли, разумеется.

Тео закрыл глаза и сосредоточился. С того дня, как умерла его мать, и до дня, когда Гарри Поттер назвал его другом, во всём мире был ровно один человек, который заботился о нем. Его брат. Рациональная часть разума Тео кричала, что здесь скрыта какая-то уловка или ловушка, которую он не видел, потому что ему не хватало знаний о юридических процедурах. Что даже с непреложным обетом у его отца всё ещё будет способ причинить ему вред или даже убить. Но его эмоциональной части на это было плевать, потому что худшее, что Тибериус Нотт мог сделать с Тео — это убить его. И он лучше умрёт, чем станет смотреть, как его брата будут пытать за попытку защитить его.

— Я хочу знать, как будет звучать клятва, прежде чем соглашусь на что-либо. Плюс то, что ты хочешь услышать в моем признании.

Тибериус сунул руку в карман и достал два свитка пергамента.

— Так уж получилось…

* * *

Несколько часов спустя пришёл адвокат Нотта, необычайно высокий и невероятно бледный мужчина по имени Мортимер Ренвик. Тео был крайне удивлён увидеть этого человека при свете дня, поскольку до этого он всегда посещал поместье только ночью, и Тео всегда подозревал, что Ренвик — вампир. Он подаст официальные документы в понедельник утром вместе с копией признания Тео, которое тот был вынужден написать кровавым пером. Это было длинное и подробное признание, поэтому левая рука Тео теперь была забинтована марлей, сквозь которую всё ещё немного сочилась свежая кровь. Тот факт, что Тео увидел, как Ренвик заворожëнно смотрит на его окровавленную руку и облизывается, ещё больше уверил младшего Нотта, что тот — вампир.

Как только документы будут поданы, Тео Нотт официально станет Тео Безымянным в глазах магической Британии, хотя адвокат предупредил, что некоторые начальные эффекты начнут действовать сразу же после того, как лорд Нотт подпишет бумаги. После ухода Ренвика Тео, из «щедрости» лорда Нотта, было «позволено» забрать с собой некоторую одежду (а конкретно — один набор обычной одежды, плюс лишнюю пару трусов). Вся эта одежда вместе со школьной униформой, книгами и другими школьными принадлежностями была бесцеремонно засунута в старый побитый чемодан, выуженный с антресоли, который и вполовину не был таким удобным, как тот, который он использовал до этого. Тео также разрешили зайти на кухню и сделать себе сэндвич перед уходом, но домовым эльфам запретили ему помогать. Что, на самом деле, было хорошо, потому что Тео больше никогда не собирался есть то, что приготовят домовые эльфы Нотта, если только он мог этого избежать.

Сразу после полудня Тео вышел из главных дверей поместья, волоча за собой свой старый чемодан. Там он на секунду остановился и окинул взглядом разворачивающуюся перед ним сцену. Вся его одежда и личные вещи, за исключением тех, что были сейчас в его чемодане, были свалены в большую кучу во дворе перед домом. Фотография матери Тео, которая висела на стене в его спальне, была поставлена на самый верх кучи так, чтобы он мог видеть её грустное лицо. Тибериус стоял рядом с кучей, и, как только Тео вышел из дома, старый мерзавец презрительно усмехнулся и взмахнул палочкой. «ИНСЕНДИО». Когда пожитки мальчика начало пожирать пламя, Тибериус подошёл к нему и махнул палочкой в сторону его чемодана, уменьшая его, чтобы тот влез в карман. Тео нагнулся и, подняв уменьшенный чемодан, быстро сунул его в карман.

— Считай это моим последним одолжением, Тео Безымянный.

— И, по иронии судьбы, первым. Полагаю, помощи в отъезде ждать не стоит?

Тибериус сунул руку в карман и бросил ему галеон.

— Ты всё ещё волшебник, мальчик. Как только ты выберешься за границы охранных чар на главную дорогу, можешь вызвать «Ночной Рыцарь».

Затем из другого кармана он вытащил палочку Тео и протянул её ему.

— Спасибо, — с сарказмом сказал Тео.

Повернувшись, он посмотрел на вымощенную булыжником дорогу. До массивной арки, которая служила входом в поместье Ноттов, оставалось около полукилометра. По обеим сторонам от неё росли высокие деревья, которые были частью большого леса, окружавшего поместье.

— Ну, думаю, тебе пора поторопиться, — сказал Тибериус, — путь до главной дороги не близкий. Хорошо, что ты занимался физическими упражнениями, как настоящий магглолюбец.

Старший Нотт повернулся и направился к дому, а Тео пошёл к воротам. Но тут бывший Пожиратель окликнул своего бывшего сына.

— Погоди! — Тео повернулся к своему (бывшему) отцу. — Кем бы ещё я не являлся, Теодор Безымянный, я Нотт, и мы происходим из древней династии спортсменов и охотников. С моей стороны будет жульничеством просто дать тебе уйти, не сообщив тебе две детали. Первая: я поклялся, что никогда намеренно не стану вредить тебе. Теперь, когда ты изгнан из семьи с помощью Sanctumen Ultimo, мне больше не нужно вредить тебе специально. Твои будущие страдания гарантированы… буквой закона.

Тео посмотрел на Тибериуса, но решил не давать ему удовлетворения просьбами объяснить, что это значит. Он полагал, что скоро узнает, что имел в виду Тибериус.

— И вторая деталь?

Тибериус хищнически улыбнулся.

— Мою клятву не нарушит, если я просто уберу с тебя свою защиту и позволю событиям развиваться, как они должны. Ты нежеланный гость в моем доме, Теодор Безымянный. И поместье Ноттов знает, как следует поступать с нарушителями границ.

Сказав это, он повернулся и скрылся в доме, а внимание Тео привлекли звуки трескающегося камня, которые донеслись с крыши.

К ужасу Тео, три каменные горгульи ожили и, повернув свои головы, уставились на него. А из их открытых ртов донеслось рычание.

Позади него была полукилометровая дорога до главных ворот. Он понятия не имел, как быстро горгульи могут двигаться, но он был уверен, что по прямой они смогут его догнать. На лице мальчика появилась решимость.

«Хорошо, что я пытался придумать, как сбежать отсюда, с тех пор, как мне было семь!» — подумал он про себя, прежде чем рвануть с места в сторону от дома и дороги к деревьям, которые росли гораздо ближе. Позади себя Тео услышал три глухих удара, за которыми последовал каменный скрежет, сигнализирующий, что горгульи бросились в погоню. Очень быстро он понял, что был прав — горгульи были невероятно быстрыми для тяжёлых каменных статуй.

К счастью, лес, окружающий поместье Ноттов, был густым, и в нем водилось мало хищников, как магических, так и обычных. Через несколько секунд он был в лесу. Он рискнул обернуться и был рад увидеть, что горгульи замедлились. Они были слишком большими и неповоротливыми, чтобы так легко огибать препятствия, как атлетичный двенадцатилетний мальчик. Тео мысленно поблагодарил Златопуста Локонса, где бы он сейчас ни был, за восемь месяцев высокоинтенсивных физических тренировок. С каким бы презрением Тибериус Нотт ни относился к физическим упражнениям, Тео по этой дисциплине был одним из лучших в своем классе, и сейчас умение эффективно преодолевать препятствия служило ему добрую службу.

Меньше, чем через пять минут выбившийся из сил Тео нашёл, что искал: пятиметровую каменную стену, которая служила физической границей владений Ноттов, а также служащую ограничителем охранных заклинаний. И если он помнил правильно, меньше чем в десяти метрах от стены была дорога. Лицо и руки Тео были исцарапаны ежевикой, сквозь заросли которой ему пришлось продираться, а его одежда была порвана и в грязи. Но он был почти свободен… если только он сможет перебраться через стену прежде, чем горгульи до него доберутся. Тео подбежал к ближайшему дереву, чьи тяжёлые ветви выходили за пределы стены. Позади него раздался громкий треск — одна из горгулий проломилась сквозь заросли живой изгороди. Он начал карабкаться так быстро, как только мог, и как раз успел ухватиться за особенно толстую ветку, когда горгулья прыгнула за ним, промахнувшись мимо его ноги на пару сантиметров. Зарычав, каменный зверь отступил назад, а затем, разбежавшись, врезался в дерево всей своей массой. Дерево задрожало, но Тео мёртвой хваткой вцепился в ветку и не упал. Горгулья врезалась в дерево во второй раз, а затем и в третий. Последний удар заставил дерево задрожать и немного заскрипеть. Вдалеке Тео услышал приближение других горгулий.

Горгулья начала отступать от дерева для очередного удара, и Тео увидел свой шанс. Он потратил секунду, чтобы восстановить равновесие, а затем рванул вперед по толстой ветке. И ровно в тот момент, когда она начала прогибаться под его весом, он прыгнул и успешно уцепился за край стены обеими руками. Подтянувшись, он перевалился через стену и, упав на землю с другой стороны, закричал от боли в вывихнутой лодыжке. Секунду спустя, стена вздрогнула от того, что в неё с другой стороны врезалась горгулья. Тео быстро поднялся и похромал, припадая на здоровую ногу, к ближайшей дороге. Если стена действительно была границей чар, он был в безопасности.

К сожалению, он ошибался. Или, возможно, горгульи просто могли преследовать нарушителей за пределами чар поместья. Иными словами, предплечья и голова горгульи внезапно показались над стеной, и огромный зверь изо всех сил начал пытаться подтянуться, чтобы продолжить погоню. В отчаянии Тео похромал к дальней стороне дороги, пока горгулья пыталась перевалиться через стену. До него было чуть больше десяти метров, и бежать больше было некуда. Тео достал палочку из заднего кармана. Гарри подарил ему ножны на Рождество, но, к сожалению, все его вещи сгорели не более пятнадцати минут назад. Он покрепче сжал палочку, пока горгулья готовилась к броску. Зверь сделал два медленных шага к Тео, а затем бросился к нему…

И в самую последнюю секунду Тео выбросил руку вперед. Тут же вспыхнул яркий свет, раздался визг тормозов и оглушительный гудок — фиолетовый трëхэтажный автобус появился из ниоткуда и врезался в горгулью с невероятной скоростью. Удар заставил отколоться голову горгульи, и она полетела на дорогу, разбитая на куски. Тео осмотрел переднюю часть автобуса и снова посмотрел на стену. Головы двух других горгулий появились над стеной прямо перед разрушением их собрата.

— Одна готова! Шесть на очереди! — триумфально заорал мальчик. Затем он похромал к дверям автобуса. Взволнованный кондуктор помог пострадавшему мальчику забраться внутрь.

— Эм, добро пожаловать в автобус «Ночной рыцарь», транспорт для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение. Меня зовут Стэн Шанпайк и, эм… что за чертовщину мы только что сбили?!

Тео вытащил галеон, который дал ему отец.

— Без понятия, но они, похоже, тут на деревьях, так что я бы предложил начать двигаться, пока остальные двое не догнали нас.

Стэн побледнел.

— Ясненько. Куда едем?

— Поместье Лонгботтомов, Ланкашир.

— И как твое имя?

— Тео Н…, — Тео замер. Хоть он и знал, что он больше не часть семьи Ноттов, он начал говорить свое старое имя по привычке… и был удивлён узнать, что он больше не может его сказать. Он просто не мог сказать «Тео Нотт».

— Безымянный, — наконец, тихо сказал он, — Тео Безымянный.

— Хм-м, — протянул Стэн, — это ведь слитно пишется?

* * *

Поместье Лонгботтомов

Ланкашир

18:00

Измученный дневными событиями, Тео сидел в мягком кресле в гостиной поместья Лонгботтомов и пытался не дёргаться, пока Андромеда Тонкс втирала целебную мазь в его растянутую лодыжку. Она и её муж Тед разделяли свои врачебные обязанности, и одной из её специализаций была педиатрия. Также в гостиной присутствовали леди Августа, Невилл и Гарри. Последние двое переживали настоящую бурю эмоций: облегчение, что их друг смог добраться в целости до поместья Лонгботтомов, но также гнев и печаль, которые вызвала в них история о приключениях Тео. Он прибыл час назад, избитый и измученный, но свободный, и немедленно официально попросил у Августы убежища, которое ему быстро предоставили.

— Мазь исцелит твою лодыжку и руку к утру, молодой человек, — сказала целительница, — а настойка растопырника исцелит порезы от кровавого пера. А к завтрашнему утру будет готов набор зелий от всех других вещей, которые с тобой делали все последние двенадцать лет и от которых ты никогда не лечился.

Тео улыбнулся.

— Спасибо, целитель Тонкс.

— Поверить не могу, что он заставил тебя написать всё признание кровавым пером! — зло сказал Гарри. — Один раз мне пришлось написать таким своё имя. Мне хватило!

— Угу, но хватит о моей грустной-грустной жизни, — сказал Тео. — Что ты предпримешь по поводу Эми?

— Расслабься, Тео, — сказал Гарри. — У нас есть и время… и варианты. Арти и Гестия работают над возможными решениями, и ты сам сказал, что у нас есть время до следующего января. Обещаю, мы спасем её.

На самом деле, у Гарри уже был план по спасению Эми Уилкес от надвигающегося брака (и, вероятно, последующего убийства). Однако, это был рискованный и дико гриффиндорский план, для осуществления которого ему пришлось бы принести в жертву большую часть своих долгосрочных целей, а также спровоцировать общенациональные волнения, по сравнению с которыми парселтанг Джима показался бы сущим пустяком. Поэтому он был особенно рад, что у него было ещё семь месяцев, чтобы придумать менее взрывоопасную альтернативу.

— Мне больше интересно, что сделал твой отец, чтобы выгнать тебя из семьи, — сказал Невилл. — Я знаю, что можно выгнать из семьи, но я никогда не слышал о том, чтобы это можно было сделать перманентно.

— И я, — сказала Энди. — А у меня есть некоторый опыт в таких делах. Пока мы с Тедом не поженились, я провела несколько месяцев под именем «Андромеда Безымянная». Теоретически следующий лорд Блэк сможет вернуть меня в семью, но, поскольку, с большой долей вероятности это будет мальчик Нарциссы, надеяться я не стану. Короче, последние пару месяцев моего изгнания совпали с моими последними месяцами в Хогвартсе. И это было не самым лучшим временем в моей жизни. Но я пережила это, и ты переживешь. У тебя хорошие друзья, которые поддержат тебя, и, как я поняла, родственников в Хогвартсе у тебя нет. Я же была в школе в одно время с Нарциссой… и Тибериусом.

— Оте… Тибериус и Нарцисса Блэк учились в школе вместе? — спросил Тео. — Он, эм, говорил о ней… ну, с необычной теплотой, по крайней мере, для него. Я вообще не знал, что он так умеет. Они что… встречались?

— О, это было так давно, но, мне кажется, они несколько раз ходили вместе в Хогсмид. Но всё это прекратилось, когда наш отец подписал для неё брачный контракт.

— С Люциусом Малфоем? — спросил Гарри.

— Вообще-то она должна была выйти за Клаудиуса Малфоя, старшего брата Люциуса. Он погиб, был несчастный случай в… семьдесят пятом или семьдесят шестом. И Люциусу пришлось жениться на Нарциссе вместо него. Бедняга. Они никогда не ладили, когда учились в школе. Развод — довольно редкое явление среди волшебников, но в их случае я не удивлена.

Гарри ничего не сказал, просто запомнил этот факт из биографии Люциуса Малфоя.

— Были ли другие сложности из-за потери семейного имени, целитель Тонкс? — спросил Тео, безуспешно пытаясь скрыть свое волнение. — Тибериус сказал… Сказал, что я буду страдать из-за того, что меня будут звать Тео Безымянный.

— Поверь мне, Тео, — авторитетно сказала она, — быть изгнанным людьми, которые ненавидят и ненавидели тебя — не такая уж большая потеря.

Тео слабо улыбнулся.

— Да, но он сказал, что это не просто изгнание. Это что-то особенное, и будет подано в Визенгамот завтра утром, — Тео закрыл глаза и попытался вспомнить. — Он назвал это Sanctumen Ultimo. Вы знаете, что это такое?

Энди покачала головой и тут же вздрогнула от того, что Августа Лонгботтом выронила свою чашку и в шоке уставилась на Тео.

— Теодор, — вкрадчиво сказала она. — Это очень важно. Ты хочешь сказать, что твой отец изгнал тебя из семьи, используя положения Высшей Санкции из Акта о наследовании?

Тео удивлëнно посмотрел на неё, прежде чем ответить.

— Он не говорил, что это из Акта о Наследовании, и не говорил, как она называется на английском. Он просто назвал её Sanctumen Ultimo. А что?

Но Августа не ответила. Она уже была на ногах и быстро шла к камину. Одну горсть летучего пороха спустя она практически закричала в огонь:

— Резиденция Подморов, Лондон.

— Ба, что происходит? — спросил встревоженный Невилл, но она только шикнула на него.

Несколько секунд спустя в огне появилась голова Артемиуса Подмора.

— Августа? Что случилось? Что-то с Гарри? — спросил он.

— Нет… По крайней мере, не напрямую, но я уверена, ему будет очень интересно тебя послушать. Переместись к нам. Это очень важно.

Три минуты спустя адвокат Гарри сидел напротив Тео с мрачным выражением на лице и слушал рассказ мальчика. Когда Тео закончил, он повернулся к остальным и рассказал историю Sanctumen Ultimo, Высшей Санкции.

В тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году Англия была атакована союзом магглов и волшебников Испании под предводительством герцога Эстебана де Кортеза Слизерина, самого могущественного и влиятельного из потомков Салазара Слизерина, живших в то время. Атака была отбита общими усилиями британских моряков, манипуляциями с погодой английских волшебников и невероятного количества удачи. И хотя победа была национальной гордостью британских магглов во время правления королевы Елизаветы I, Визенгамот более щепетильно отнёсся к самой серьёзной попытке магического завоевания со времен короля Вильгельма. Ситуация усугублялась тем, что в Британии всё ещё жили несколько семей, который открыто вели свою родословную от Салазара Слизерина, причём четыре семьи заседали в Визенгамоте. Их сразу же стали подозревать, как минимум, в сочувствии целям вторжения, а многие говорили об открытом предательстве. После долгих дискуссий Визенгамот принял Акт о Наследовании тысяча пятьсот восемьдесят восьмого года, который внёс фундаментальные изменения в процесс, с помощью которого наследники семей Визенгамота могли претендовать на свои места. В этом же законе было требование, чтобы семьи потомков Слизерина отказались от своего наследия, взяли новые фамилии и поклялись в верности волшебной Британии. Если же кто-то из семьи отказывался подчиниться, то его изгоняли. Чтобы облегчить исполнение этого последнего требования, в закон была добавлена Sanctumen Ultimo, высшая санкция, которая гарантировала, что ни потомок Салазара Слизерина, ни любой другой волшебник, чьё наследие угрожало стабильности политической системы, никогда не сможет использовать ресурсы своей семьи в своих кознях.

— Но… Нотты же не потомки Слизерина, — непонимающе сказал Тео. — Верно ведь?

— Мы этого не знаем, но это не важно, — сказал Арти. — Высшая санкция не ограничена семьями потомков Слизерина, пусть именно в них причина её принятия. Она может быть использована против любого члена семьи Визенгамота, чей лорд сочтëт члена семьи виновным в предательстве или любом другом преступлении, которое ведёт к угрозе выживания семьи.

— Измене?! Всё, в чём я признался — это кража нескольких дешёвых реликвий! Но даже и этого я не делал!

Арти вздохнул.

— Прости, Тео, но закон не уточняет типы преступления, которые достойны санкции. Акт о наследовании был принят во времена национальной паники и включает в себя множество не самых удачных пунктов. Единственное, что удерживало волшебников от злоупотребления Высшей Санкцией последние четыреста лет — это социальные нормы. И обычно этого хватало. Сразу после принятия санкции ей подвергли около дюжины волшебников — потомков Слизерина, а после и до сего дня было не больше пяти. И все из них были волшебниками или ведьмами, которых уже отправили в Азкабан за серьёзные преступления. Я не припомню, чтобы ей пользовались в последнюю сотню лет, и я никогда не слышал, чтобы лорд Визенгамота использовал её просто из неприязни, но… я боюсь, по закону он может это сделать.

— Насколько всё плохо, Арти? — спросил Гарри. — Какими будут эффекты для Тео?

— На фундаментальном уровне это как Семейная Вражда, за исключением того, что она направлена на конкретного человека. Это социальное проклятие, которое наводит Визенгамот, а не личная магия главы семьи.

— Семейная Вражда, — сказал Тео. — Как та, что была между Уизли и Малфоями, — он покачал головой и вздохнул. — Другими словами, Алекс будет ненавидеть меня до конца моих дней. Ладно. Я… я справлюсь. Только бы он не пострадал.

Арти с искренней печалью посмотрел на Тео и покачал головой.

— Тео, мне… Мне жаль, но… Речь не только о твоей семье.

Гарри прищурил глаза.

— Давай уже, Арти.

— Это похоже на проклятие вражды, но оно затрагивает всех из твоей бывшей семьи, плюс их вассалов, — он сделал глубокий вдох. — Плюс всех, с кем дом Ноттов связан взаимными клятвами… это все члены их семей и их вассалы. Это как… паутина ненависти, которая связывает каждого волшебника, с кем твой бывший дом связан любой магической клятвой. И не важно, насколько косвенно. И раз дом Ноттов — Древний и Благородный дом…

В комнате повисла тишина. Тео откинулся в кресле и закрыл глаза.

— Мы… Нотты связаны клятвами со всеми, кто заседает в Визенгамоте, — тихо сказал он, — весь мир будет меня ненавидеть.

— Тео, перестань, — сказал Невилл. — Это не правда. Тебе всегда есть тут место вместе с нами. Верно ведь, Ба? — он повернулся к Августе, но стоило ему взглянуть на бабушку, он побелел от выражения ужаса на её лице. — Эм, Ба? — взволнованно переспросил он, но ответил ему Арти.

— Завтра утром, — мрачно сказал он, — адвокат Ноттов подаст бумаги около девяти утра. Сразу после этого каждый член Визенгамота, все члены их семей, их работники, даже те, кому они одалживали денег — все они будут затронуты. Когда любой из этих людей будет даже просто думать о Тео, они немедленно будут чувствовать непреодолимое чувство неприязни. Они не будут доверять ни одному его слову. Они сразу же поверят во все грязные слухи о нём и забудут всё, что он когда-либо сделал хорошего.

— Ты имеешь в виду, что они будут вести себя с Тео, как магглы со мной, — горько сказал Гарри.

Арти удивлëнно посмотрел на него.

— Всё в порядке, Арти. Все здесь в курсе.

На лице Арти отразилось страдание.

— Я понял. Ну, ты прав. Реакция будет такой же, но мы тебя проверяли на это, и твоё состояние вызвано не этим. Я не думаю, что высшая санкция будет провоцировать насилие, просто презрение и неприязнь, — он повернулся к Невиллу. — И да, Невилл, как наследник Древнего и Благородного дома, ты и Гарри будете затронуты. Твоё кольцо наследника не сможет защитить тебя, Невилл. Даже наоборот, это сделает эффект санкции более выраженным. Гарри будет меньше затронут из-за его окклюменции, но и тут будут проблемы.

— Например? — напряжëнно спросил Гарри.

Арти посмотрел на него и немного сжался. Глаза мальчика были зеленее обычного.

— Кхм. Ну, с твоим уровнем окклюменции ты, возможно, сможешь полностью заблокировать внушаемые чувства, но делать так постоянно будет невероятно утомительно. Тем не менее, те, кто смогут устоять перед эффектом санкции и кто продолжит общаться с Тео длительное время, окажутся также подвержены вражде, пусть и в меньшей форме. Если ты продолжишь в открытую дружить с Тео в Хогвартсе, со временем другие студенты, которые будут затронуты санкцией, будут относиться к тебе так же, как к нему. Безопаснее всего будет публично демонстрировать неприязнь к нему, продолжая дружить тайно. И если ваша дружба выплывет наружу, твой отец сможет использовать это против тебя.

— Гарри… — начал Тео, но Поттер, даже не взглянув на него, прервал его.

— Что с учителями Хогвартса? Будет ли кто-то, кого это не затронет? Уж наверное Дамблдор не начнёт ненавидеть Тео.

— Учителя и персонал не будут затронуты. Хогвартс защищён соглашениями с Визенгамотом и Министерством. Я полагаю, магглорожденные не будут затронуты, как и большинство полукровок, чьи родители не являются министерскими служащими или не связаны клятвами с благородными домами. Служащие министерства могут быть затронуты, а могут и не быть. Всë зависит от департамента. Целителей это не затронет, так как их клятвы требуют от них лечить вне зависимости от личных чувств к пациентам. Адвокаты тоже не будут затронуты.

— Так как это прекратить? — зло прервал Арти Невилл. — Лорд Нотт говорил об усыновлении или браке.

— Ага, — сказала Андромеда, — так я смогла взять фамилию Теда.

Арти пожал плечами.

— Брак поможет, я полагаю, но и ты, и твоя будущая жена должны быть совершеннолетними, а также получить одобрение главы дома твоей будущей жены. Усыновление можно теоретически провести быстрее, но не все могут просто усыновить Тео при таких обстоятельствах. А конкретно, его может усыновить только другой благородный дом, и их не затронет Санкция, только если член этой семьи должен Тео долг жизни или их связывает клятва сопоставимого уровня.

— Тео спас мою жизнь, — твердо сказал Невилл. — И мы уже предложили ему убежище.

— Невилл, — тихо сказала Августа. — Ты можешь думать, что Тео помог спасти тебя на первом курсе, настоящие требования для настоящего долга жизни не удовлетворены. Настоящего долга жизни перед Тео у тебя нет. Мне очень жаль, но мы не можем просто усыновить Тео, — она грустно посмотрела на бывшего Нотта. — И не важно, с какой радостью я бы это сделала.

Тео улыбнулся ей.

— Я ценю это, леди Августа.

— Если лорд Нотт умрёт, санкция останется? — холодно спросил Гарри.

В комнате повисла тишина, и все уставились на него. Через пару секунд Арти кашлянул.

— Да. Да, боюсь, что останется. За исключеним двух процедур, которые я описал, и которые обеспечат Тео новым именем, эффект Санкции будет действовать до конца его жизни, а также затронет и его детей. Из истории применения Санкции, большинство людей, которые ей подверглись, в конце концов бежали из страны. Либо так, либо провести всю жизнь в качестве «неприкасаемых».

В этот момент в камине вспыхнул огонь и раздался голос.

— Поместье Лонгботтомов!

Тео вытаращил глаза, узнав голос.

— Это Александр Нотт из дома Ноттов. С вашего разрешения, я бы хотел увидеть своего брата.

* * *

По просьбе Тео, леди Августа сразу же позволила его брату пройти через камин. Хоть Тео и говорил о своём брате, Гарри увидел его впервые. Учась на шестом курсе Дурмстранга, Алекс выглядел более высокой и лучше сложенной версией своего брата, хоть и был пострижен коротко, почти налысо, особенно в сравнении с лохматым Тео. На нём всё ещё была часть формы Дурмстранга, когда он вышел из камина и низко поклонился леди Августе.

— Моя леди, я прошу вас простить мою поспешность, но, я боюсь, моё время коротко. Могу я поговорить со своим братом наедине? Я клянусь честью своей сем… Честью моей школы, что со всем уважением отнесусь к вашему гостеприимству.

Августа кивнула на его представление и разрешила двум братьям пройти в библиотеку. Как только они ушли, Гарри подошёл поговорить с Арти. Они немного поспорили, а затем направились к камину. К удивлению Невилла, они отправились в поместье Поттеров. Андромеда же, немного подумав, тоже встала и направилась к камину, чтобы переместиться в клинику Тонксов.

Минуту спустя, когда Алекс и Тео остались одни, старший брат тут же крепко обнял Тео. Наконец расслабившись, Тео заплакал и уткнулся в грудь брата.

— Прости меня… это всё моя вина! Я д-должен был прятать их получше. Прости меня, Алекс.

— Ш-ш-ш, Тео! Прекрати. Это не твоя вина, а моя!

Тео посмотрел на брата.

— Как это может быть твоя вина? Тебя там даже не было!

С грустным выражением на лице Алекс сделал шаг назад.

— Тео, отец узнал, что я отдал тебе кольцо и другие реликвии ещё прошлым летом.

Тео посмотрел на него, как громом поражëнный.

— Он потребовал дать ему кольцо в прошлом июле, когда ты был у Малфоев. Ему зачем-то оно было нужно. Я так и не узнал, зачем. Но когда я не смог ему его дать, он узнал, что я отдал его тебе и потребовал расскать, что ещё я тебе передал, — Алекс провел рукой по ежику волос. — У нас была большая ссора. В конце концов, я поставил ему ультиматум.

Тео пару раз моргнул.

— Ты поставил ультиматум ему?

Алекс кивнул.

— К тому времени я уже стал вероятным наследником, а через год я буду совершеннолетним. Я сказал ему, что если он не оставит тебя в покое, я пойду в ДМП и раскрою его, как Пожирателя смерти. Я сказал, что у меня есть доказательства, что он не был под Империусом. Мы долго спорили и, в конце концов… пришли к соглашению, — он уставился в пол, а лицо залила краска стыда. — Мне жаль, что я не был достаточно умён, чтобы предусмотреть всё.

Тео непонимающе посмотрел на брата.

— Какое соглашение?

— Мы принесли непреложный обет. Он должен был оставить тебя в покое. Не трогать тебя. Не выгонять тебя из семьи. Не вмешиваться в твоё образование, — Алекс начал смаргивать слезы. — Та клятва, которую вы принесли утром? В ней не было ничего из того, в чем он уже бы поклялся, — он горько покачал головой. — Это всё моя вина. Если бы я не напирал так сильно, он бы никогда не стал искать дыры в этой клятве и никогда бы не нашёл эту чёртову Высшую Санкцию!

Тео стоял, почти не дыша. То, что непреложный обет старшего Нотта, который тот принёс утром, был бессмысленным, было не таким важным, как то, что ещё сказал Алекс.

— Вы оба принесли Непреложный обет? Алекс, в чём ты поклялся? Что ты пообещал?

Алекс громко вздохнул.

— К счастью, ничего существенного. До тех пор, пока он не пытается навредить тебе, я не могу раскрывать семейные секреты. Я всё ещё могу с тобой говорить сейчас потому… — он осëкся.

«Потому, что пока он всё ещё считает меня братом. До следующего утра», — горько подумал Тео.

— Что еще? — спросил он вслух. — Скажи мне!

— Ничего особенного, — ответил Алекс.

— АЛЕКС! — почти заорал Тео.

Наконец, Алекс покачал головой.

— Как я и сказал, ничего важного. Ты знаешь про отцовские бредни о Тёмном Лорде. Он убеждён, что Сам-Знаешь-Кто вернётся и поведёт чистокровных к величию. Это всё чушь, разумеется. Мёртв — значит мёртв. Я даже спросил директора Каркарова об этом однажды — мало кто знает, но он был Пожирателем смерти в молодости — и он твёрдо ответил, что Тёмный Лорд мёртв, как могила. Так что отец потребовал в обмен на свою клятву, чтобы я поклялся, что если однажды как-то Тёмный Лорд вернётся, то я поклянусь ему в верности и приму его метку.

Алекс покачал головой и рассмеялся над абсурдностью требования отца.

— Как я и сказал. Ничего такого.

Тео в ужасе посмотрел на своего старшего брата, который по незнанию продал свою душу, чтобы обезопасить Тео и не получил ничего взамен.

* * *

Через час Алексу настала пора прощаться. Гарри и Арти вернулись из поместья Поттеров меньше, чем через двадцать минут, и, что бы там ни случилось, это настолько выбесило Гарри, что на него страшно было смотреть. Скоро вернулась Андромеда, на этот раз вместе с Тедом. Алекс ещё раз обнял Тео и зашептал ему на ухо прощания.

— Помни, когда я увижу тебя в следующий раз, санкция может заставить меня ужасно к тебе относиться. Но запомни — это буду не я. В моём сердце, Тео, я всегда буду любить тебя.

А затем Алекс Нотт смахнул слёзы с глаз и прошёл через камин в Нотт-Холл. Он никогда больше не будет относиться к Тео, как к брату.

Остальные, разговаривая, засиделись за полночь. После долгого разговора наедине Тед и Андромеда Тонксы объявили, что возьмут Тео к себе на лето. Поскольку Тед был магглорожденным, а Энди была изгнана из семьи, санкция их не коснётся. Они не могли формально усыновить Тео, но до тех пор, пока их опекунство не будет афишироваться, они не подвергнутся никаким побочным санкциям за предоставление Тео крыши над головой. Они вернутся в Хогсмид на ночь и подготовят комнату, а Тео проведёт последнюю ночь вместе с Гарри и Невиллом.

* * *

21 июня 1993

Тонксы вернулись за Тео на следующее утро и забрали его с собой в их дом-клинику на лето. Августа, у которой внезапно пропал аппетит, извинилась и ушла к себе, оставляя Невилла и Гарри заканчивать завтрак в одиночестве.

— Слушай, — начал Невилл через несколько минут, — мы об этом вчера не говорили, но что случилось в поместье Поттеров?

— Ничего, — зло сказал Гарри. — Буквально ничего. Джеймс сказал, что ему жаль, но законных способов помешать Тибериусу использовать Санкцию против Тео не существует. Он пообещал, что поговорит с Петтигрю, чтобы тот посмотрел, есть ли законные препятствия, чтобы остановить свадьбу Нотта с Эми. И хотя я не слишком хорошо отношусь к Питеру Петтигрю, он хороший юрист. Он может быть… ненастоящим, но он же не Пожиратель смерти или типа того.

Невилл кивнул и на пару минут вернулся к завтраку.

— Что? — наконец, сказал Гарри.

Невилл удивлëнно посмотрел на него.

— Ты хочешь что-то спросить, но не решаешься. Врождëнный легилимент, помнишь?

Невилл поморщился.

— Это будет раздражать, мне кажется.

Прежде чем заговорить снова, он немного поковырял еду в тарелке.

— Вчера вечером… Когда ты спросил Арти о том, повлияет ли смерть лорда Нотта на санкцию… Ты это серьёзно спрашивал?

Теперь настал черëд Гарри ковыряться в тарелке.

— Я… Не знаю. Если бы это спасло Тео от… Ну, от того, с чем мне пришлось жить всю мою жизнь, то да, думаю, я бы попытался организовать убийство Тибериуса Нотта, — он взволнованно посмотрел на друга. — Ты теперь хуже обо мне думаешь?

— Нет, потому что это трудный выбор. Но Гарри, я помню, о чём ты попросил меня на первом курсе. О том, чтобы я был твоим компасом. И я отнёсся к этому серьёзно. Планирование убийства человека правда было твоей первой мыслью? Твой компас немного волнуется, что ты можешь двигаться в неправильном направлении.

Гарри кивнул, но ничего не сказал. Всё-таки он действительно просил Невилла стать его моральным компасом. И он всё ещё считал, что такой компас ему нужен. Разумом он понимал, что мальчик его возраста не должен думать об убийстве, как о способе достичь цели. И всё же, он был готов убить Драко ещё на первом курсе. И лишь чудо спасло его от того, чтобы убить Рона Уизли на втором. Он был слизеринцем, который развивал себя, чтобы стать Принцем Слизерина, занять позицию, для которой безжалостность — обязательная черта. И теперь его обучали два бывших принца, каждый из которых уже был убийцей. Но он также помнил то, что ему рассказали Дамблдор и Скримджер. Убийство меняет волшебника. И Гарри боялся, что эти изменения будут непоправимы.

— Мой компас может расслабиться. Убийство Тибериуса Нотта не поможет Тео. Может, даже станет ещё хуже и для него, и для меня. В любом случае, я подумаю над твоими словами. Спасибо, Невилл.

Невилл улыбнулся и вернулся к тосту с яйцами. Через пару минут Гарри вздрогнул и начал оглядываться.

— Что? — спросил Невилл.

— Не знаю. Почувствовал что-то странное на секунду. У магглов есть выражение: «Кто-то только что прошёл по моей могиле».

Невилл поморщился.

— У магглов странные выражения.

Гарри вздохнул.

— Согласен.

Они посидели ещё пару минут в молчании. И тут Невилл задумался.

— Так ты планируешь и дальше дружить с Тео? Любой ценой?

— Разумеется. Мы попытаемся действовать скрытно, я думаю, но я не отвернусь от своих друзей. А ты?

Невилл ответил не сразу, и Гарри начал на него смотреть.

— Не знаю, — наконец, сказал Лонгботтом. — Ну, в смысле, то, что с ним случилось — это ужасно. Но, в конце концов, Тео всë-таки сын Пожирателя смерти. Кто знает? Может, Тео скрывает свою тёмную натуру. Разве ты не ожидал бы такого от того, кого вырастил Тибериус Нотт?

Гарри откусил кусок тоста и начал медленно его жевать, а внизу живота у него начал расползаться странный холод.

— Хм, может быть? — наконец, нейтрально сказал он.

— Я имею в виду, что да, я должен Тео за то, что он рассказал мне про напоминалки на первом курсе. Но правда ли он хотел мне помочь из доброты душевной? Или он пытался как-то манипулировать мной? Думаю, мне стоит посмотреть, как все остальные будут реагировать, прежде чем я решу, дружить ли с ним дальше. Что думаешь?

Гарри сглотнул и посмотрел через плечо Невилла на часы, висящие на стене. Было 9:05. Высшая Санкция начала действовать и уже переломала чувства и эмоции Невилла.

— Если это твоë решение, Невилл, я его уважаю, — тихо сказал Гарри.

Но подумал он совсем-совсем другое.

«Пожиратели смерти! — в ярости подумал он. — Я так ненавижу Пожирателей смерти! »

* * *

40 ДНЕЙ ДО АЗКАБАНА

* * *

1) Актеон — персонаж древнегреческих мифов. Сын Аристея и Автонои, внук Аполлона и Кирены.

Вернуться к тексту