Ледяные ванны на Гудзоне (джен)

На Нью-Йорк надвинулся холодный фронт. Лютый мороз пришел с сильным порывистым ветром, обжигающим воздухом и снегом, больше похожим на ледяную пыль. Люди кутались потеплее, посыпали солью дороги и тротуары, а стаканчики с кофе по пути на работу держали поближе к носу.

Конечно, Питер уже сталкивался с морозными зимами. До того, как его укусили.

Перечислим три его основные проблемы в порядке возрастания срочности.

Номер три. Когда ему было четырнадцать, его укусил радиоактивный паук. Этот паук изменил и полностью переписал его ДНК, и вместо того, чтобы умереть, Питер проснулся с паучьими способностями. Тут и начинаются проблемы, потому что иметь паучьи способности — это не так здорово, как можно подумать.

Сразу после того, как Питера укусили, когда он проснулся и справился с первым приступом паники от того, что слышит всех в своей квартире, когда примирился с фактом, что случайно сломал дверную ручку и компьютерную мышь, просто к ним прикоснувшись, он принялся лихорадочно искать сведения о существе, столь щедро заменившем ему ДНК. Отсюда вытекает проблема два.

Проблема два: следствие из проблемы три. Паукообразные — холоднокровные животные. Это значит, что, хотя они и способны легко переносить низкие температуры, для комфортного существования в холода у них есть особый механизм. Что бывает крайне досадно каждый раз, когда эта особенность паучьего тела себя проявляет.

Стремительное закаливание — это процесс, с помощью которого такие животные, как пауки, могут переносить крайне низкие температуры. После нескольких минут поиска в Бинге Питер мог подытожить все это так: пауки замерзают. Потом они становятся сонными. Ему повезло: если он достаточно тепло одевался в холодные дни, эта деталь паучьей физиологии не сильно его беспокоила, а Тони Старк любезно снабдил его костюм обогревом. Однако именно сегодня костюма на Питере не было. И это, наконец, подводит нас к проблеме номер один.

Проблема один: Питер медленно погружается в Гудзон. Руки, которыми он безуспешно пытается пробить плавающий над ним лед, немеют. Ему холодно как никогда в жизни, и он чувствует, как все в его теле замедляется.

Ответить, как он до такого дошел, Питер и сам бы не смог, и совсем не потому, что был всерьез убежден, что его мозг и спинномозговая жидкость постепенно превращаются в лед, несмотря на все его усилия выбраться из реки. Он смутно помнил, как прыгнул туда без костюма, потому что иначе не успел бы спасти упавшего ребенка, помнил, как вытолкнул малыша на поверхность, а после этого все было как в тумане.

Вода пропитала одежду и тянула на дно. Воздух уже кончался, и перед глазами кружились черные точки, словно какая-то дурацкая интерпретация Феи Драже. Горло распирало жжением, заполняющим легкие и требующим сделать вдох. Он чувствовал, как устает, как замедляется тело, как затихает мозг. Момент был абсолютно неудачный для обморока, и Питер вроде бы сознавал это. Человеческой частью мозга.

Но паучья часть, напротив, набирала силу, и она считала, что поспать — вполне неплохая мысль. Он очень устал, горечь обволакивала тело одеялом нежнейшего снега, к тому же тяжесть воды и жжение в легких сплавились вместе, не давая сосредоточиться на чем-то другом. Он только на секунду прикроет глаза. Всегда пара мгновений, чтобы собраться с силами…

Тело остановилось окончательно до того, как он успел вдохнуть, так что если он и наглотался воды, то уже когда был без сознания. Было это благословением или проклятием — вопрос спорный, но Питер уже спал мертвым сном в реке ледяной воды, так что ему в любом случае было все равно.

Разбудил его рокот двигателей, а следом зашипел пар от мокрой одежды, сохнущей прямо на теле.

Питер перевернулся на бок и закашлялся, сплевывая хлынувшую из горла воду. Теперь, когда он не замерзал во льду, человеческая ДНК снова перехватила управление, и он чувствовал, что ему холодно, что его колотит озноб и у него стучат зубы.

У стоявшей рядом брони Железного Человека открылось забрало, и показалось встревоженное лицо Тони. Ладони у того были подняты — видимо, он отогревал Питера репульсорами.

— Пацан?

Не зная, что делать, Питер, продолжая трястись всем телом и неосознанно тянуться к теплу, выдал дрожащую улыбку и показал два больших пальца.

Ответом ему был возведенный к небу взгляд (что явно не соответствовало очевидной волне физического облегчения, окатившей Тони, но Питер об этом промолчал).

— Тебе никто не говорил не принимать ледяные ванны на Гудзоне? — спросил Тони отрывистым недовольным тоном, созданным специально для родителей склонных к самопожертвованию паучат. — Просто не представляю, почему ты до сих пор живой. Это чудо. Кто ты вообще такой? Покушаешься на лавры Кэпа?

— Я Ч-ч-человек-паук, — клацая зубами, ответил Питер. — Иногд-да больше п-паук, чем ч-человек.

О том, насколько это правда, Тони узнал только на следующий день, когда полностью оправившийся Питер вернулся в лабораторию объяснять, как именно он сумел обмануть утопление и отделаться легкой гипотермией.

Судя по всему, предположил Питер, стремительное закаливание затормозило его сердце и легкие, подражая медленному метаболизму пауков, что позволило ему дольше пробыть под водой, не умерев при этом от асфиксии.

Когда Тони спросил, как Питер планирует проверять эту нелепую гипотезу, Питер предложил еще раз сходить на Гудзон с кардиомонитором, на что Тони ответил:

— Абсолютно ни в коем разе. Чего только не скажут человеку с больным сердцем.

Эту гипотезу никогда не проверят. Тони этого не допустит.