Большое путешествие маленькой ведьмы (джен)

— …Отстоим нашу землю и веру!

Рёв сотен глоток подхватил слова предводителя. В этот момент тучи стали как будто бы ещё плотнее, лёгкий ветерок обдал пронизывающим холодом и ледяная пирамидка воткнулась в землю перед строем. Ещё одна пирамидка упала в нескольких ярдах справа, затем левее; сзади раздался вскрик. Стало ясно, что это не просто град. И единственный способ…

— Вперёд! В атаку!

Конница с места взяла в галоп, пехота отставала. Воздух звенел — град усиливался. Кто-то упал с пробитой головой, кто-то, взвыв, остановился, придерживая размозжённое плечо, получил новый удар, сбивший его с ног, попытался ползти, дёрнулся и застыл, пригвождённый к земле заострённым куском льда.

— Фрэйзер, ублюдок! Клянусь, это твоё последнее злодеяние! — срывая горло, заорал человек, облачённый в кирасу с изображёнными на ней крестом и змеёй, принял левее и махнул рукою. — Знание и вера! За мной!

С десяток всадников отделились от основной группы и поскакали к холмам.

Преподобный отец Маркус, предводительствующий ими, сощурил глаза, сумеречным зрением осматривая местность. Серые холмы, покрытые пятнами вереска, движение… Обычный человек не заметил бы его или принял бы за промелькнувшего зверя. Человек в шапке с лисьим хвостом, согнувшись, проворно уносил ноги, и приближающаяся конница неприятеля почти не оставляла шансов его догнать.

— Он там! Прикончим его! — Отец Маркус дал лошади шпоры, пытаясь выжать из неё всё, до последнего вздоха, лишь бы преодолеть расстояние первым. — Клянусь мощами святого Фомы, сегодня ты сдохнешь!

Убегавший развернулся, распрямился — шапка была надвинута ему на глаза, почти скрывая взгляд, — и крутанул руками, изображая мельницу. Посланные вслед ему стрелы впивались в землю справа и слева, он подпрыгивал, махал руками, вдруг оказывался в стороне от пущенных наверняка в цель стрел.

Только отец Маркус видел его настоящего и теперь скакал прямо на него, медленно поднимая руку промеж лошадиных ушей. Его лошадь почти летела над землёй, короткими ударами выбивая из неё пыль. Враг замер в узком коридоре перед ним, лошадь застыла в прыжке. Доля мгновения…

С искрами крутанулся колесцовый замок, вспыхнул порох, выкидывая огонь из щелей, раскатисто ударил выстрел. Человек в меховой шапке завалился навзничь, вспыхнула между ладонями и потухла запоздалая молния.

Отец Маркус бросил взгляд на приближающихся наперерез врагов — отступить уже не имелось шансов, да и лошадь не протянула бы слишком долго — и потянул из ножен шпагу. Первый враг с перерубленным горлом повис в стременах. Второй с раной между рёбер вылетел из седла. Тяжёлая пуля калибром в три четверти дюйма пробила кирасу, зачарованную против электричества, огня и стрел. Всадник упал назад и перевалился на бок. Лошадь потащила за собой бездыханное тело, пока нога не вылетела из стремени.

На другом фланге выстрелы волной пробежали вдоль строя. Разрозненная, потрёпанная армия не имела шансов прорваться.

* * *

Загорелая девочка шла по влажному, местами заболоченному лесу, переступая расползающиеся по поверхности корни, имея из одежды только обмотанную вокруг бёдер холстину. Так было проще: обычная одежда цеплялась бы за ветки, могла порваться, намокнуть или зазелениться.

Подойдя к толстому, в три или четыре её обхвата, дереву, она прижала руки к коре и прислушалась. Убедившись, что не ошиблась, она ухватилась за ближайшую ветку и начала подниматься, карабкаясь быстрыми короткими движениями, замирая после каждого, осматриваясь, намечая места, куда поставить ногу и где схватиться рукой. Не доходя до середины дерева, она перебралась на другую, солнечную сторону, улыбнулась и поползла по ветке, ухватываясь руками и ногами. Её подружки делали это намного изящнее, но она — увы! — не обладала такой природной грацией.

Яркое солнце пробивалось сквозь листья. Девочка свесилась вниз и ухватила позади головы греющуюся на нижней ветке змею. Та недовольно зашипела и стала мотать хвостом. Вообще, это был единственный способ знакомиться со змеями — те слишком горделивы, чтобы признавать кого-то, не показавшего им свою власть.

— Ну же, ты не узнала меня?

Девочка поднялась и устроилась в развилке ветвей. Змея успокоилась. Девочка почесала ей заднюю часть головы, «за ушами», как можно было бы сказать о других животных, хотя гадюки не имели ушей, и положила её себе на грудь. Змея уютно свернулась в спираль.

Другие змеи начали сползаться с соседних ветвей, ползли по ногам, приятно щекоча чешуйками бёдра, располагались на животе или обвивали руки.

Новостей было немного. Да и какие новости могут быть на болотах? Все вкусно позавтракали и теперь грелись на солнце. Однако на соседние плантации они с отцом выбирались очень редко, так что из общения приходилось довольствоваться этим.

Несколько минут девочка блаженно потягивалась, поглаживала новых приползающих подружек, но затем вздохнула и встряхнулась.

— Меня скоро хватятся. Сегодня я не могу остаться надолго.

Недовольные змеи начали расползаться.

Спустившись, девочка пошла обратно. Дойдя до реки, она скатала волосы в пучок на затылке, скинула повязку, разбежалась и прыгнула в мутную воду. Хотелось бы ещё поплавать, нырнуть, но волосы после этого не высушишь. Быстро смыв грязь с тела, а особенно с ног, она подплыла к специально свисающей лиане и взобралась на растущую над водой ветвь. Оттуда она перебралась к стволу, поднялась повыше и остановилась в удобной развилке, расставив руки, опираясь одной на ствол, а другой — на растущую выше ветвь, подставляя тело тёплому ветерку. Это было второе её любимое занятие — спрятавшись среди листвы, наблюдать за жизнью на Миссисипи: ловящими рыбу пеликанами, делящими добычу у противоположного берега аллигаторами или просто за проплывающими мимо корягами. Жаль, но баржи не заходили в эту протоку, и она месяцами не видела людей, кроме своего отца и, конечно, управляющего с надзирателями. Но все они были слишком занятыми, так что оставалось довольствоваться малым.

Слегка обсохнув, она промокнула остатки влаги и начала собираться. Надев панталоны, рубашку, чулочки, она повисла на ветке и вставила ноги в туфли. Отряхнув платье, влезла в него, подтянула и завязала ленты. Облачение было слишком долгим процессом, отбирающим так много драгоценного времени, но о том, чтобы лазать в платье по деревьям, нечего было и думать.

Девочка достала из сумки стеклянный бутылёк с притёртой пробкой и нанесла на лицо капельку масла. Затем очень тонким слоем размазала свинцовые белила. Отец совершенно не терпел её загар, так что приходилось скрываться.

Теперь оставалось только заплести волосы и надеть чепец. Поднырнув под скрывающей этот тихий уголок ветвью, она вышла едва ли не в другой, сухой мир.

Деревья редели, за ними открылась плантация. Сезон сбора недавно начался, негры обирали кусты и таскали к складам большие корзины с хлопком. Попавшись навстречу, они кланялись и бормотали «Здравствуйте, мэм», насколько умели; это заставляло чувствовать себя важной персоной.

Мэмми, конечно же, бегала вокруг дома, изображая поиски.

— Зачем так далеко уходить, юная госпожа?

— Я ловила бабочек. — Девочка невинно показала сачок.

Девочкам положено было заплетать бантики, ловить бабочек или поглаживать кроликов за ушами. Почему это не распространялось на змей, не было ясно.

— Вы только не приближайтесь к реке, юная госпожа! Там эти ужасные крокодилы, один из которых утащил Феба. Вообще не ходите туда близко!

Юная госпожа поморщилась. Отца был ввергнут в расходы из-за решившего искупаться глупца. Когда она прибежала, было поздно, а остальные негры визжали и носились по берегу. Конечно, аллигатор — это не змея, но и на него можно было найти управу.

— Ваш батюшка велел вам зайти, как только найдётесь. Я вас ищу, а вас нет.

— Хорошо, передай ему, что я зайду сразу же, как только переоденусь.

Вообще-то она не собиралась переодеваться, но для юной леди было бы неприлично бежать по первому зову. Даже если она и задержалась на часок, это не значило, что теперь она должна поспешать.

Проверив ещё раз белила на лице, она пошла к библиотеке.

— Войдите, — раздался возглас в ответ на стук.

Девочка потянула тяжёлую дверь и подошла к столу. Сидевший за ним мужчина поднял голову от бумаг.

— Лили, я же просил тебя не уходить далеко от дома.

— А я вовсе и недалеко, — её голос зажурчал как ручеёк. Нужно было не навлечь гнев на глупую негритянку, иначе послать на поиски могут кого-то посерьёзней, и, конечно же, не выдать себя саму. — Мэмми просто пошла в другую сторону, а потом ей в голову взбрело, что вдруг я пошла к реке, но я-то знаю, что не нужно ходить к реке. А я просто ходила неподалёку с сачком для бабочек, а потом она меня нашла.

— Лили, присядь, пожалуйста, у нас будет серьёзный разговор.

Девочка забралась в кресло и уселась, держа спину прямо, как и положено юной леди, с самым невинным видом глядя на отца. Тот медлил.

— Лили, ты же знаешь, что твоя мама была… особенная?

Она знала, хотя ни разу не обсуждала это с отцом. В горле пересохло. На глаза едва не накатились слёзы.

— Да.

— Ты тоже унаследовала её способности. А таким особенным людям требуется особенное образование.

Лили кивнула уже с интересом.

— Правда?

— Именно! Я решил дать тебе классическое европейское образование. И сегодня пришло письмо — тебя принимают в английскую школу.

Лили сначала подумала, что ослышалась. В Новой Англии? Но ведь это невероятно далеко. То есть нет, европейское, а это означало, что…

— В Европе? Может быть, найти что-то поближе? В… Джорджии, например… или пусть даже в Нью-Йорк-сити?

— Нет, к сожалению, такие люди, как вы с твоей матушкой, не очень спешат переселиться в Америку. Приличных школ здесь невозможно найти. Вот среди этого сброда, — отец мотнул головой в сторону окна, — хорошо если не каждый пятый. И бормочут, и бормочут что-то по-своему. Поперевешал бы половину на ближайших деревьях, да работать будет некому!

Идея развешивать негров, как рождественские игрушки, показалась крайне странной, да и ведающая женщина среди них была только одна, Лили это знала, но не стала перечить.

— Я прикажу мэмми, чтобы собрала твои вещи, — продолжил отец. — Завтра мы выезжаем в Новый Орлеан. И никаких прогулок на сегодня, ясно?

Лили вечером всё же выбралась из дома. Та женщина, старая негритянка без половины зубов, зато с превосходным передним, высовывающимся иногда из-под верхней губы, размешивала варево в котле, что-то бормотала на своём языке, причмокивала, кидала туда щепотки сушёных трав. Ещё дед Лили когда-то купил её и назвал Дианой, видимо, в шутку. В котле варилась всего лишь похлёбка для работающих на плантации негров, но Диана действительно знала много необычного, о чём не разговаривают за завтраком, и кое-что из этого рассказывала Лили. А иногда молчала, и слова из неё нельзя было вытянуть.

— Дина, я уезжаю, завтра. — Лили не знала, зачем это говорит, она не обязана была отчитываться перед негритянкой, но понимала, что с отъездом многое из неизвестного ещё ей потеряет.

— Знаю, знаю, — прошамкала Диана и выудила маленький полотняный мешочек из кучи других приправ. — Вот. Тебе пригодится.

— Что это?

— Снадобье. На все случаи.

Лили взяла мешочек.

— И как его употреблять?

— А как захочешь.

— Ладно, разберусь. — И неуверенно добавила: — Спасибо.

— Иди уже.

И негритянка снова повернулась к котлу. Значит, разговаривать с ней было бесполезно.

* * *

Лондонская королевская биржа была на грани истерики. Продавали всё: угольные шахты и ткацкие фабрики, верфи и литейные предприятия.

Новости вчера пришли самые скверные: армия разбита, король Вильгельм убит или тяжело ранен, французы наступают и на днях высадятся в Англии, гэлы подняли очередной мятеж и теперь ничто их не сдерживало. Закопать деньги, пересидеть, а то и уехать в Голландию казалось самым правильным планом.

— Покупаю! Покупаю! — кричал Джон Буль, как только цена акции падала достаточно низко.

Выходец из низов, имея сколоченный мошенничеством капитал, он взял кредит под все свои активы, включая поддельные долговые расписки, и скупал дешевеющие на глазах акции, в то время как его подельники, переодетые кто отставным сержантом, кто испуганным джентри, распространяли по городу слухи. Но это была меньшая часть дела. На следующий день, взяв новых кредитов под приобретённые активы, но по их старой цене, ибо для банков цена оставалась прежней, он повторил скупку в удвоенном объёме. К большому для него сожалению, Лондон нельзя было держать в вечной панике. На следующее утро газеты сообщили, что французы разбиты, Его Величество в полном здравии возвращается в Англию, а гэлы после недавнего поражения не высовываются из своих селений.

Главы влиятельных семейств, потерявшие весьма внушительные суммы, негодовали.

* * *

— Преподобный Маркус должен был встретить нас здесь.

— Разве он не мог встретить нас в Ливерпуле? — капризно спросила Лили.

— Я уже говорил тебе, здесь мы купим всё необходимое для твоего обучения.

— Как будто в другом месте нельзя купить бутыльки и шляпки!

— К тому же из Лондона отправляется прямой дилижанс.

Лили всё понимала, просто её изрядно утомила долгая дорога, она беспокоилась о питомце, ей было душно, и все эти люди вокруг...

— Чёртовы чародеи… это они всё устроили…

— К гадалке не ходи…

— Сжечь всех, как имперцы!

Отец, кажется, не замечал происходящего. Несколько минут они молча продолжали обедать на первом этаже «очень приличной гостиницы» в центре Лондона, которая теперь не казалась такой уж и приличной.

— Наверное, дела в Ордене его задержали, — сказала Лили, когда увидела, что отец закончил с едой. — Просто подождём его ещё.

— Он твой дядя, Лили, он бы не пропустил такого события. Король Яков провозгласил равенство конфессий, а теперь, после этого переворота… возможно, он не сможет приехать в Лондон.

— Но ведь мы тоже католики!

— Уверяю тебя, что к приезжим это не относится. Люди всяческих конфессий приезжают в Англию по делам.

— Ты говорил, — задумчиво проговорила Лили, — он клирик Ордена святого Фомы. Я никогда не слышала о таком.

Ей хотелось остаться здесь ещё на несколько минут, оттянуть пугающую неизвестность.

— Этих орденов в Европе несколько дюжин, — отмахнулся отец. — Ничего страшного. Он навестит тебя в Хогвартсе.

Он поднял взгляд и махнул рукой.

— Эй, любезный!

Официант подошёл к столу.

— Не знаешь ли ты, где находится Косой переулок?

— Вам нужен Косой переулок?

Люди за соседними столами насторожились.

— Конечно же, нет! — голос Лили переливался и звенел. — Нам нужен Кривой переулок, правда же, папа́́?

— Кривой? А я разве сказал Косой? Да, Кривой. Наверное, Кривой…

Официант облегчённо выдохнул.

— Он петляет по всему Лондону, сэр. Только это вряд ли то место, которое следует посещать с юной леди.

— Конечно, мы и спрашиваем исключительно для того, чтобы случайно туда не попасть, — продолжила говорить Лили своим звенящим голоском. — А Косой переулок, вы считаете, ещё более худшее место? Скажите, где он находится, чтобы нам точно не попасть и туда тоже.

— Дело в том, что никто не знает точно. Говорят, что он начинается за пабом «Дырявый котёл», но сам этот паб никто не видел.

— Как это не видел? — пробасил отец девочки.

— Говорят, бар принадлежит… им, — понизил голос официант. — Они обманывают людей. Видно, что вы приезжие, поэтому не знаете, что происходило последние дни.

— И что же?

— Они навели морок! Люди готовы были продавать последнее!

За соседними столами одобрительно загудели.

— Неужели? Разве это не должно пресекаться законом?

— Они действовали хитрее, через подставных лиц…

— И всё-таки на какой улице находится тот паб, который никто не видел? — зазвенела своим голоском Лили. — Исключительно для того, чтобы случайно туда не забрести.

— Говорят, что это на улице Чаринг-Кросс-роуд. Но в самой улице нет ничего плохого, уверяю вас, юная леди.

— Мы обязательно на неё не пойдём, правда же, папа́́?

— Да… Наверное… Благодарю вас, любезный! — И когда официант отошёл, спросил: — Как же мы теперь найдём то, чего не видно?

— Ну, пройдём улицу из конца в конец, я буду присматриваться, может быть, что-нибудь замечу.

Расплатившись, они вышли. Солнце, пройдя верхнюю точку своего пути, скрывалось за крышами, низкие тучи добавляли сумрачности. Люди кучковались группами на перекрёстках или около пабов и о чём-то переговаривались. Мимо прошёл отряд горожан с факелами в руках и аркебузами на плече.

— Сжечь их! Сжечь их всех!

Люди присоединились к отряду, вооружённые кто чем, от мясницких ножей до топоров и всякого дреколья.

К счастью, на Чаринг-Кросс-роуд было относительно тихо.

В какой-то момент Лили почувствовала холод в животе. Ожидание чего-то тайного… запретного… то же самое, что она чувствовала, приближаясь к своему убежищу. Она тронула за локоть отца.

— Это здесь.

Неказистая дверь между двумя другими.

— Ты не сможешь войти, понимаешь?

Отец кивнул в ответ.

— Я подожду тебя.

— Нет, не надо привлекать внимание. Ты должен доверять мне… если признаёшь, что у меня есть дар. Пожалуйста, уйди, как будто меня не существовало, это будет лучшая помощь.

— Но я должен посадить тебя в дилижанс.

— Наверняка там тоже… не для всех. Я напишу тебе, как только прибуду. Я справлюсь.

— Лили, я не думал… — его горло перехватило, — что всё… всё так быстро…

Он наклонился и поцеловал дочь в лоб.

— Держи. — Отец подал ей саквояж и кошелёк. — Этого должно хватить.

— Пожалуйста, сделай всё правильно, — прошептала Лили. — Ради меня.

Он развернулся и пошёл, как будто спеша по своим делам.

— Сэр, извините! — закричал кто-то слишком резко, и в его тоне не было ни капли извинений. — Вы разговаривали с девочкой. Кто она?

К нему приблизился незнакомец, слегка за сорок, худой, в потрёпанном камзоле.

— С какой девочкой?

— Которая стоит за вашей спиной!

— У меня нет никакой девочки за спиной.

— Хотите сказать — и не было? Может быть, и не было. А может быть, я выследил одну из них, — бормотал незнакомец, медленно приближаясь к глухой стене. — Я подожду, она ещё появится.

Отец Лили огляделся. Улица была пуста. Камень, завёрнутый в платок, ударил незнакомца по затылку.

* * *

Коридор был тёмным, и только через неплотно прикрытую боковую дверь пробивался свет. Лили представила список покупок и обругала себя. Шляпа, мантия, котелок, телескоп — как она пойдёт по городу со всем этим хозяйством? Она потянула дверь и вошла в тускло освещённый зал.

— Будьте любезны, — обратилась она к человеку за стойкой, — могу я оставить у вас саквояж? Ненадолго.

— Заказывать будете?

— Благодарю вас, нет.

— Шастают тут, шастают, — заныла женщина, протирающая один из дальних столов. — Если не собираетесь заказывать, так и шли бы дальше.

— Давайте ваши вещи, — предложил бармен. — И советую не задерживаться.

Лили подала саквояж и поблагодарила бармена. На улице чувствовался запах крови, пробивающийся сквозь привычные испарения от лошадиного навоза. Едва заметный и чужой, так что он не слишком пугал. Лили пошла дальше, разглядывая вывески, не подумав, что нужную вещь можно было купить и в переулке. Среди редких прохожих она заметила мужчину, волокущего за собой мальчика примерно её возраста с непропорционально огромным чемоданом.

Сначала она узнала чемодан. Мальчик ехал с ними из Ливерпуля. Когда грузили чемоданы на крышу, он сказал, что в Лондоне его встретят, так что никому не показалось странным его путешествие в одиночестве. Но это не похоже было на дружескую встречу. Он явно не хотел идти и был… Лили не могла понять, что привлекло её в нём. Он был как будто… своим. Похожим на неё. Ещё там, в дилижансе, ей хотелось поговорить с ним, однако юные леди не заговаривают с незнакомыми людьми.

— Бартоломью, братец! — раскинув руки, вскричала Лили.

— Это ваш брат? — недоверчиво спросил мужчина.

— Конечно же, это мой брат, — звенящим переливающимся голосом заговорила Лили, приближаясь к ним. — Неужели я не смогу отличить своего брата от кого-то ещё?

— А вы умеете убеждать, юная леди. Не соизволите ли…

Он протянул свободную руку к ней, она протянула руку к нему. Он рванулся, пытаясь схватить её за плечо, из другого её рукава высунулась змея, вонзила зубы в руку, которой он удерживал её названного брата, и тут же скрылась обратно. Мужчина взвыл и ухватился за рану, Лили потянула мальчика за собой и побежала, приподняв подол платья. Мальчишка обогнал её, таща за собой огромный чемодан.

За углом Лили придержала его за рукав.

— Спокойно. Не привлекай внимания. И не оглядывайся.

— Он догонит!

— Уже нет. Скоро отстанет. — Они шли быстрым шагом и снова свернули на следующем перекрёстке. — Только не надо смотреть ему в глаза, иначе будет преследовать тебя вечно. Я бы не хотела.

Они пошли ещё немного помедленнее. Лили пыталась отдышаться.

— Как он тебя поймал?

— Почувствовал, наверное. Похоже, он сквиб. Они перекрыли все подходы.

— Сквиб? Ладно, расскажешь после. Сейчас мне нужен чемодан под утварь.

— Если хочешь, у меня есть место. Всё нужное у меня с собой. Ещё из дома.

— Так твои родители…

— Да, они чистокровные маги. — Мальчик, остановившись, поклонился Лили. — Ренфрю Мак-Фрэйзер.

— Лили Бомон. — Девочка сделала книксен. — Идём же!

— А у тебя правда змея?

— Это Випи. Он совсем маленький.

Лили подняла руку к плечу, и Ренфрю заметил, что она поглаживает небольшую чёрную с оранжевыми поперечными полосами змейку. Змея распахнула пасть, как будто зевая.

— Он устал от долгой дороги и сегодня не в духе. Как только мы отдохнём, я позволю тебе его погладить, ладно?

— Да… пожалуй. Можно тебя ещё кое о чём спросить? Почему ты назвала меня Бартоломью?

— Это хорошее имя. Надёжное. Подошло бы для моего брата.

— У тебя есть братья?

Лили покачала головой.

— Нет, к сожалению.

— А у меня есть старший. Нынче он закончил Хогвартс!

Сделав круг, они вернулись на Чаринг-Кросс-роуд. Подходы к бару оставались свободными, а запах крови уже выветрился.

* * *

— Нам нужно поторопиться, если мы хотим успеть на дилижанс.

— Не могу же я купить первую попавшуюся, — ответила Лили, примеряя очередную шляпу. — Нет, эта недостаточно островерхая!

Продавец невозмутимо подал ей следующую.

* * *

— Как мы туда попадём? — спросил Ренфрю, когда они снова вышли на улицу.

Бармен не посоветовал ничего лучшего, кроме как переждать волнения где-нибудь в тихом месте.

— Путь дилижанса проходит через весь город. Значит, он пересекает улицы, так что наверняка есть другие входы.

— Вряд ли он где-то выезжает на обычную улицу.

— Пока не попробуем — не узнаем, — ответили Лили и закричала: — Экипаж! Экипаж!

— Куда едем? — поинтересовался извозчик.

— Э-э-э… Мы не знаем адрес, — сказала Лили. — Но мы покажем дорогу. Хорошо?

— Ну не знаю, не знаю… А где ваши родители, молодые люди?

— Родители нам дали половину золотой гинеи, — ответила Лили. — Это ведь хорошая родительская забота, верно?

— Вообще, я рассчитывал на целую.

— Вы можете рассчитывать хоть на Луну в небе, — вступил в разговор Ренфрю, — однако получаете не более восьми пенни за милю.

— Садимся, — уверенно сказала Лили, не предоставляя возможности возразить.

Первое время Ренфрю уверенно указывал дорогу, а затем наклонился к Лили и прошептал:

— Это здесь. Они ждут!

— С какой стороны стоянка?

— По левую руку.

— Тогда на следующем перекрёстке поворачиваем налево.

Ренфрю набрал воздуха в грудь и замер. Карета проехал мимо группы вооружённых людей. Он так и сидел, гадая, достаточно ли отдалился от них, пока не решился всё-таки крикнуть:

— Налево!

— Ох ты ж, налево! Тпру! Поворачивай!

— Молодец, ты почти не привлёк внимания!

— Они могли услышать.

— А теперь, наверное, увидят, как мы раскорячились посреди улицы!

Карета всё же вписалась в поворот и поехала дальше.

— На следующем перекрёстке тоже налево и сразу же остановитесь, — скомандовала на этот раз Лили.

— Уверены?

Дома вокруг имели совершенно нежилой вид. Фабричное здание, мрачная контора с потухшими окнами.

— Абсолютно!

Лили выбралась из кареты и расплатилась с извозчиком.

— Я подожду, — сказал тот.

— Благодарю вас, но это совершенно не обязательно!

— Может быть, заработаю ещё половину гинеи.

— За обратный путь я не дал бы более трёх шиллингов, — буркнул Ренфрю.

Они с Лили пошли вдоль улицы. Извозчик, цокнув языком, поехал за ними. Заехав немного вперёд, он остановил экипаж и повернулся на козлах.

— Нашёл, — прошептал Ренфрю.

Белым кирпичом на одной из стен была выложена декоративная арка.

— Мы попадём внутрь ко всяким прядильным станкам? — спросила Лили.

— Вряд ли. Только надо как-то его отвлечь.

— Сейчас.

Лили набрала побольше воздуха, прикрыла рот сбоку рукой и издала едва слышный для человеческого уха звук, неотличимый почти от выдоха:

— О-о-у-у-у…

Лошади застригли ушами и затоптались на месте.

— Эй, что на вас нашло? — крикнул извозчик.

Когда он повернулся обратно, детей уже не было.

* * *

Арка вывела на задворки фабрики, дальше дорога шла между задними стенами, лишёнными окон, пока один из домов не отступил, открывая довольно широкую площадку.

— Это здесь, — сказал Ренфрю. — Я здесь был, когда в первый раз провожал брата.

— Отлично, и где дилижанс?

— Боюсь, что он уже уехал.

— И когда следующий?

— Я не уверен, что между Хогвартсом и Лондоном поддерживается регулярное сообщение.

— Подожди, так он что, вообще один? На весь Лондон? На всю страну?

— Изнутри он больше, чем могло бы показаться снаружи… Ах да, ты ведь не знаешь… Он только для первокурсников. Остальные обычно добираются в школу на мётлах. Но я не знаю дорогу.

— Прости? На мётлах?

— Конечно, летают на мётлах. Ты разве не знала?

— Дурацкая идея! А на кочерге не летают? Я бы предпочла ковёр-самолёт.

— Вообще-то ковры-самолёты запрещены в Англии. Они быстро отсыревают, нити расползаются… Это небезопасно.

Лили фыркнула и обвела взглядом площадку.

— Что будем делать?

Ренфрю поник.

— Я не знаю. Если бы отец был здесь… Он не вернулся к сроку. Наверное, какие-то дела… Теперь французы…

— Понятно…

— А что насчёт твоего? Ты же ехала со своим отцом?

— Он не сможет сюда войти.

— Так ты полукровка?

— Что? Ты свататься ко мне, что ли, пришёл?

— Нет, я просто…

— Вот и молчи! Не то свяжу кишки узлом, ты неделю в туалет сходить не сможешь!

Ренфрю сглотнул.

— Ладно, — спокойнее сказала Лили, — надо куда-то идти. Вперёд или обратно?

— Мы не сможем выйти, нас ждут.

— Тогда вперёд!

Ренфрю вздохнул и поднял огромный чемодан.

Та же дорога между домов, задворки, арка, ещё один узкий проход. Опять задворки, огороды, отделённые заборами из криво прибитых досок.

— Сколько мы будем идти? — заныл Ренфрю. — Две недели? Месяц?

— Завтра что-нибудь придумаем. Пока надо где-то переночевать. Скоро стемнеет.

— Нужно найти гостиницу.

— Как бы не так! Они там умом двинулись из-за своей биржи. У нас вот нет никаких бирж и нормально торгуем. Хоть хлопком, хоть чёрным деревом.

— Не надо сравнивать промышленно развитую страну и…

— И? — предупреждающе спросила Лили. Випи зашипел.

— Между прочим, в Ливерпуле хлопок продаётся на бирже.

— И?

— Это удобно и способствует справедливому ценообразованию.

— Ладно, может быть. Зато у нас нет мошенников и ваших дурацких банкротств. И цены не прыгают по причине неважного здоровья Его Величества. И вообще, зачем было ехать в Голландию за королём? У вас что, все короли свои кончились?

— Не кончились. Он просто оказался оголтелым католиком.

— Он провозгласил веротерпимость.

— На словах!

— Допустим, есть Орден святого Фомы… — начала Лили, желая узнать больше, повернув разговор в нужную сторону.

— Орден знания и веры! — слишком резко ответил Ренфрю. — Через сомнения к знаниям, от знаний — к вере. Лживые паписты!

— Даже если они и «лживые паписты», всё же незачем так кричать.

— Они хотят нас всех закабалить!

— Да ладно?

— Они хотят, чтобы все подчинялись Римскому Папе! — Ренфрю всё больше распалялся.

— А вы?

— Только королю Англии!

— Кажется, я поняла. Сколько у вас было кардиналов?

— Э-э-э… — Ренфрю почесал лоб. — Архиепископ Кентерберийский, наверное. Возможно, ещё и Йоркский…

— Неважно. В любом случае недостаточно, чтобы повлиять на выборы Папы в Риме. Зато в любое время можете выписать нового короля из Голландии, например, или любого другого подходящего принца.

— Извини, но это какие-то дикарские рассуждения.

— Да, вполне дикарские. У нас в колониях, — она выделила это слово, — то же самое, между прочим…

Смысл фразы дошёл до Ренфрю через секунду.

— Совсем не то же! Это совершенно другое дело! Королевскую власть должны признавать все!

Лили звонко рассмеялась. Последние дома давно уже остались позади, и они шли среди лугов по дорожке, проложенной колёсами.

— Уже темнеет, — сказала она. — Дойдём до леска и заночуем в ближайшем стоге.

— Мы сможем вернуться на тропу?

— Воткни в землю ветку.

Ренфрю пошёл вперёд. Лили сошла с дорожки и пошла к стогу напрямки. Там она сбросила туфли и села, прислонившись к стогу спиной.

— Я сделал зарубку, — сказал подошедший Ренфрю.

— Хорошо, — кивнула Лили. — Надо поужинать.

Первым делом она достала из саквояжа маленькую крынку с вощёной бумагой под крышкой, обмотанной шпагатом. Засунув в молоко пальцы, она выловила за заднюю лапку лягушку и бросила её в траву.

— Беги, здесь ты наверняка найдёшь подходящую лужу.

Затем Лили достала блюдце и налила в него молоко. Випи спустился по её руке, несколько раз выбросил язык над блюдцем, опустил голову и начал пить.

— Будешь? — спросила Лили, наливая молоко в оловянную кружку.

— Нет, спасибо.

— Тогда перейдём к главному.

Лили разложила полотенце, разрезала пополам буханку круглого хлеба и принялась нарезать копчёную колбасу.

— У меня ничего нет, — сказал Ренфрю.

— Ничего страшного. На сегодня нам хватит, а о завтрашнем дне подумаем завтра.

После ужина Лили собрала остатки и попросила Випи не уползать слишком далеко.

— Теперь, пожалуйста, отвернись. Мне нужно снять платье.

— Я лягу с другой стороны, — ответил Ренфрю.

— Нет, мы так замёрзнем. Ваши дни холоднее наших ночей. Лучше лечь в одной норе, свившись, как змеи.

— Ты же не серьёзно?

— Конечно, серьёзно. Только не оставляй меня!

— Ладно. Позови, когда будешь готова.

Лили сняла шляпку и платье и разложила их на стоге. Затем опустилась на колени и принялась разгребать сено.

Ренфрю тем временем снял шляпу, коническую с высокой тульей, но не островерхую, как принято было у волшебников и с гораздо меньшими полями, стащил камзол и забросил на стог. Шляпа скатилась, он поймал её и забросил ещё раз.

Когда Лили позвала его, он обошёл стог, опустился на четвереньки и попытался залезть внутрь. Лаз был узким, руки пришлось ставить по разные стороны ног Лили. На одном из шажков стерня впилась ему в ладонь, рука подломилась, и он упал, уткнувшись носом… он ужаснулся и замер на секунду… где-то между… Он вскочил, не зная, куда себя деть.

— Эй, ползи дальше! Не останавливайся на достигнутом! — засмеялась Лили.

Ренфрю подумал, что его красные светящиеся уши будут видны в темноте. Добравшись до конца, он лёг, прислонившись спиной к колючей стене. Лили подвинулась. Их плечи соприкасались. Было душно. Сильно пахло сеном.

Ночью холод первым добрался до ног. Ренфрю поджал их. Затем холод добрался и до тела.

Утром, проснувшись первым, Ренфрю обнаружил, что они всё же сплелись. Он попытался осторожно выбраться, но всё-таки разбудил Лили. Она потянулась.

— Ты тёплый.

Ренфрю поспешил выскочить и убежал за стог. Уши снова пылали.

Лили выбралась наружу и первым делом наполнила блюдце. Випи тут же к нему приполз. Собрав ладонями росу с отавы, она протёрла лицо. Самым сложным оказалось расчесать спутавшиеся волосы и выбрать из них травинки.

— Ты готов? — позвала она, полностью собравшись.

— Да. Пить хочется, — пожаловался Ренфрю.

— Есть ещё немного молока.

— А зачем там лягушка?

— Чтобы не скисло. Я как только купила у молочницы, сразу же посадила лягушку, так что оно вполне свежее.

Она подала крынку, вопросительно глядя на Ренфрю.

— Спасибо!

Он жадно допил остатки. Лили наклонилась, чтобы Випи забрался по её руке.

Вчерашней тропинки не было видно. Ренфрю нашёл дерево с вырезанными знаками на коре.

— Это герб твоего рода? — спросила Лили.

— Да. Грифон, пожирающий змею.

— Не бойся, Випи, — Лили двумя пальцами погладила его голову, лежащую на её плече, — я не позволю никому тебя пожирать. А вдвоём мы сами сожрём кого угодно, хоть грифона, хоть минотавра.

Пройдя ещё несколько шагов, они оказались на дорожке, теперь гораздо менее заметной.

— У тебя есть большой нож? — спросила Лили.

— Нет.

— Может быть, сабля, топор, алебарда?

— Нет, ничего такого.

Лили достала тот, что у неё был, выбрала одну из веток, приблизительно в руку взрослого человека толщиной, и принялась её рубить. Летели щепки, но дело двигалось не очень споро.

— Давай я попробую с помощью магии, — предложил Ренфрю.

— О, ты умеешь?

— Брат кое-чему меня научил. Хотя родители считают, что не следует начинать обучение до поступления в школу волшебства.

Лили отошла в сторону, и Ренфрю, выставив вперёд руку, проговорил голосом победителя:

— Акцио ветвь!

Дерево со скрипом и треском нагнулось к нему. Ренфрю прикрылся руками от хлопнувших по макушке ветвей. Дерево, шумя листвой, распрямилось.

— Тис, очень гибкий. Я думал, она оторвётся.

— Вижу, — с лёгкой усмешкой ответила Лили. — Давай по старинке. Отгибай, а я буду рубить.

Через полчаса стараний толстая ветка оказалась в руках у Лили. Она вытащила её на середину дороги.

— Ну что, это похоже на метлу?

— На метлу? — удивился Ренфрю.

— А на чём мы ещё полетим? Ковра у меня нет.

— Можно было взять ветвь и поменьше.

— Нам на двоих.

— И втроём на меньшем летают. Это веник циклопа какой-то.

— Знаешь, я не хочу ютиться на жёрдочке, — подвела итог Лили. — Второй актуальный вопрос на сегодня: как заставить это взлететь?

Ренфрю полез за палочкой в свой необъятный чемодан. Она лежала в отдельном кармашке.

— Это довольно сложное заклинание. Я не уверен.

— Пробуй! Только сначала надень шлем.

— Я ценю ваш весёлый нрав, — ответил Ренфрю, встал в позу, провозгласил, делая движения палочкой в такт словам: — Вингардиум левиоса!

— Вау! — вскрикнула Лили и захлопала в ладоши.

Мальчик гордо прошествовал к ветви, сел на неё верхом и обхватил руками.

— Сейчас надо…

Ветка с огромной скоростью сорвалась с места, и так как лежала не ровно вдоль дороги, пролетела сквозь кусты, Ренфрю от неожиданности попытался соскочить, но запутался, его поволокло по земле, пока ветвь совсем не замедлилась и упала. Лили ахнула. Он встал и начал отряхиваться.

— Тащи её на дорогу! Теперь моя очередь

Лили достала свою палочку, не использовавшуюся ещё ни разу, и с надрывом прокричала:

— Вингардиум левиоса!

Неизвестно откуда появившаяся корова толкнула её в грудь, девочка не удержалась на ногах и полетела назад.

— Левиоса, — сказал Ренфро. — Ударение на предпоследнем слоге. Это латынь.

— Я так и сказала, — ответила Лили поднимаясь.

— У тебя ударение было… кажется, на всех слогах сразу. Заклинание от громкости голоса не зависит.

Лили подошла к корове и похлопала её по шее.

— Я, кажется, случайно призвала тебя. Ну извини. Можешь попастись здесь. Здесь хорошая трава.

— Есть заклинание для отмены, — подсказал Ренфрю. — Финита.

— Значит, если в следующий раз начнут падать камни с неба, можно будет их легко убрать! — Лили взмахнула палочкой. — Финита!

Корова исчезла.

— Я бы не был так оптимистичен. Последствия оно не исправляет.

Но Лили уже встала в позу и попыталась повторить движения палочкой.

— Вингардиум левиоса!

Ветвь поднялась над землёй.

Лили села на неё сбоку, как в дамское седло, и взялась двумя руками за ответвления.

— Смотри как надо.

Ветвь рванула с места, Лили не удержала равновесие, ветвь резко свернула, закручивая сужающуюся спираль. На половине витка Лили вылетела вверх ногами и покатилась по земле.

— Ты в порядке?

— Да, — поднимаясь, ответила Лили.

— У тебя не получится так управлять.

— Я управляюсь с лошадью не хуже тебя! Здесь просто надо… приноровиться.

— Теперь мой черёд, ладно?

Лили предоставила ему право вытаскивать на дорогу ветвь.

У Ренфрю всё получилось неплохо. Он взмыл вверх и почти превратился в точку, затем развернулся и опустился неподалёку от леска, однако не успел сбавить скорость, упёрся ногами в землю, упал и проскользил носом по земле. Лили побежала к нему.

— Отлично! Летим? Только спускайся не так круто.

Ренфрю покачал головой.

— Дорогу не видно. Как только поднялся… почти сразу.

— Значит, надо лететь совсем низко?

— Похоже, что так.

— Попробуем ещё раз. Будь так любезен, прихвати ветвь. Ты приземлился далековато.

После нескольких попыток они имели побитый и хмурый вид.

— Пойду вырежу что поменьше, — сказал Ренфрю. — Может быть, будет не такой резвой.

— У меня почти получилось, — отозвалась Лили.

— Предпочту всё же более спокойный вариант.

Увидев, что Ренфрю ушёл, она подняла подол и уселась верхом. Земля рванулась назад, Лили удачно вписалась в поворот, затем в следующий — она догадалась, что ветку надо вращать, а не пытаться повернуть, как лошадь, — но скорость всё возрастала до невероятно огромной, Лили поняла, что следующий поворот она не пройдёт, опустила ветви-поводья. Земля ещё бежала навстречу, но всё медленнее и медленнее, пока не остановилась. Бросив здесь ветку, она побрела назад.

Ренфрю летел к ней навстречу, как на никуда не спешащем осле. Свой необъятный чемодан он держал на коленях, саквояж Лили был приторочен сзади.

— Садись! — улыбнулся он.

Они неспешно тронулись. Лили запустила руку в саквояж и нащупала мешочек со снадобьем — сбитые локти и колени болели.

— Есть снадобье на все случаи, будешь?

— На все? — усмехнулся Ренфрю. — Это как-то… слишком хорошо. Пожалуй, откажусь.

— Как хочешь.

Лили развязала мешочек. Там были сухие листья. Она взяла щепотку и положила в рот. Мешочек она привязала к поясу, рядом с кошельком, чтобы не лезть в саквояж. Вкус был горьким. Затем зажгло в уголках рта, под языком, на дёснах. Во рту онемело, но жжение продолжалось. Мысли приобрели кристальную ясность. Казалось, все чувства обострились.

— Хватит, брось это. Пошли, прокачу!

Она деловито приторочила саквояж на новое место, примотав шпагатом, затем, наплевав на приличия, легла, обхватив коленями ветвь — сейчас ей всё было ни по чём.

— Готов?

— Может быть, не стоит?

— Держись крепче!

Та реальность, с возникающими из ниоткуда коровами, летающими предметами, призрачными коридорами, не так уж сильно отличалась от обычной, но здесь всё походило больше на безумный сон. Мир нёсся навстречу, Лили, с трудом угадывая направление, петляла между холмами, перелетала над мостиками ручьи — узкими, но промахиваться было нельзя, — взмывала на пригорки и тотчас же бросалась вниз.

— Меня сдует! — крикнул Ренфрю.

— Наклонись!

— Не могу! Там…

— Что? Пригнись, прибавим ещё!

Подол платья трепетал, как неубранный в шторм грот-бом-брам-стаксель — Лили запомнила это слово благодаря очень зычному рыку боцмана, — шляпку снесло ветром, волосы растрёпывались, даже заплетённые в косу.

Вдоль берега, через брод над водой, резкий подъём в гору, лесная просека. Глаза слезились от ветра, от мельтешения кружилась голова. Час прошёл или несколько, Лили не знала.

Мимо промелькнули строения, затем водная гладь. Призрачный коридор кончился, впереди виднелся замок. Лили отпустила поводья и села прямо, но её ветка или небольшое брёвнышко совершенно не умело тормозить. Казалось бы приличное расстояние стремительно сокращалось. Можно было подняться или свернуть, но Лили просто завороженно смотрела на приближающиеся ворота. Недоставало совсем немного места.

Лили завизжала и выставила перед собой руки. Палка врезалась в ворота, и те загудели. Лили начала падать с высоты в пару футов, платье раздулось колоколом, и тут же она почувствовала землю под ногами. Сил удержаться не было, она пошатнулась, но кто-то подхватил её. Она пробормотала благодарность и попробовала сделать шаг. Голова кружилась и подступала тошнота. Подол платья был завёрнут возле колена, шляпка болталась сзади на шее, волосы растрепались, глаза горели, взгляд отдавал безумством. Она не совсем воспринимала реальность, а только имела цель.

Калитка отворилась, и на пороге появилась худая женщина в чёрном платье. Кружевной воротничок, стягивающий горло, когда-то знавал и лучшие времена, вершина островерхой шляпы была загнутой и помятой.

— Кто вы?

— Мы студенты, — ответила Лили, подходя ближе.

— Первокурсники, — уточнил Ренфрю.

— Вы опоздали на распределение и, значит, будете отчислены.

Лили нащупала мешочек на поясе и вытащила ещё щепотку листьев. Средство действовало довольно неплохо. На все случаи? Если дунуть ей в лицо раскрошенными в прах листьями, может быть, она чихнёт и исчезнет?

— Вы не можете нас отчислить, — уверенно сказала Лили, — потому что мы ещё не зачислены. Как вы сделаете запись в книге отчислений, если нет записи в книге зачислений?

— Считаешь себя магистром права?

— Нет, всего лишь бакалавром здравого смысла.

Лили высыпала труху на ладонь, собираясь исполнить свой безумный план.

— Что это?

Женщина протянула сложенную лодочкой ладонь, и Лили стряхнула всё ей. Женщина принюхалась.

— Очень, очень интересный компонент.

— Могу отсыпать половину.

Женщина быстрым движением приглашающе мотнула головой. Лили и Ренфрю вошли во двор.

В этот момент во двор вышел дородный мужчина, одетый в бархат и парчу: лиловые штаны, зелёный с золотой тесьмой камзол, фиолетовый с алой подбивкой плащ и синюю с серебряными звёздами шляпу.

— Северина, кто это?

— Опоздавшие первокурсники, магистр.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — раскинув руки, с улыбкой провозгласил тот.

— Вы нас примете? — неуверенно спросил Ренфрю.

— Конечно же! Конечно же, друзья мои!

Лили повернулась к женщине и подмигнула.

— Я попрошу батюшку прислать мне ещё.

* * *

К церемонии, проходившей в узком кругу, Лили немного пришла в себя.

— Лили Бомон!

Она села, и женщина в чёрном водрузила ей на голову шляпу.

— Слизерин, не боишься? — спросила шляпа. — Могу направить на Когтевран.

— Слизерин — это моя мечта!

— Тогда Слизерин!

Девочка вскочила и прошептала куда-то, склонив голову:

— Випи, ты рад? Я очень!

— Ренфрю Мак-Фрэйзер.

— Гриффиндор, — без вопросов решила шляпа.

Мальчик, улыбаясь, встал.

— Теперь по своим факультетам, — сказал магистр. — На пир вы уже не успели.

Ренфрю подошёл к Лили.

— Наши пути расходятся. Но я надеюсь, что мы, несмотря ни на что… несмотря на отношения между нашими факультетами… мы никогда не станем врагами.

— И я не хочу с тобой враждовать, — сказала Лили серьёзным спокойным голосом и подала ему руку.

Ренфрю склонился и неумело в первый раз прикоснулся к ней губами..