Как-то раз из-за Тимьяна (гет)

— Завтра последний экзамен, — с облегчением произнес Рон.

— Что вы ответили на девятый вопрос? — взволнованно спросила Гермиона, выходя вслед за Роном и Гарри из кабинета трансфигурации.

— Гермиона, я думал, мы говорили тебе, что не любим обсуждать экзаменационные вопросы после письменной работы, — сказал Гарри, мантией протирая свои очки.

Гермиона нахмурилась.

— Да, но — я просто хотела узнать, нужно ли было описывать для Вераверто не только магическую формулу, но и движения палочкой, чтобы получить высшие баллы. Конечно, я описала и то, и другое, а также всю историю заклинания…

Рон с Гарри закатили глаза.

— Кого, черт возьми, это волнует? — мрачно произнес Рон. — Я для начала вообще забыл, что значит это Вераверто и не ответил на этот вопрос.

Гермиона была шокирована.

— Не может быть!

— Ещё как, — хмыкнул Рон.

— Н-но… он оценивается в десять баллов. Ты мог что-нибудь написать, хоть что-нибудь…

— Гермиона, забудь ты об этом! — проговорил Гарри, возвращая на нос очки. Троица вышла из замка на улицу. Дул свежий весенний ветерок. Гарри внезапно сбросил свою сумку на землю и подпрыгнул высоко в воздух.

— Ура-а! — закричал он.

Несколько студентов обернулось, чтобы посмотреть на него. Симус широко улыбнулся и помахал ему рукой.

Гарри помахал в ответ.

Рон тоже скинул свой рюкзак и присоединился к Гарри в его радостной боевой пляске.

Для Гарри последние две недели были сущим кошмаром — один сложный экзамен Ж.А.Б.А. за другим… он поверить не мог, что скоро все закончится! Он понял, что позабыл почти все, что учил для первой Ж.А.Б.А. по Истории Магии. В том, что касалось, Истории Магии его разум был абсолютно пуст. И это было ВЕЛИКОЛЕПНО! Гарри издал радостный вопль.

Гермиона покрепче прижала к себе свою сумку, но даже она не смогла удержаться от улыбки. Свежий весенний ветерок и распускающиеся цветы возымели эффект даже на неё. Она радостно наблюдала за тем, как двое её лучших друзей скачут вокруг друг друга, фальшиво напевая во всю глотку:

— НИКАКИХ БОЛЬШЕ ЭКЗАМЕНОВ! НИКАКИХ БОЛЬШЕ ЭКЗАМЕНОВ!

— Ну, хватит, ребята, — сказала Гермиона.

— Да, ладно тебе, Гермиона! — крикнул Гарри, хватая её за руки и втягивая в их нелепую боевую пляску.

— Эй… ЭЙ! — задохнулась Гермиона, чувствуя себя довольно глупо и запыхавшись, когда они закружили её.

Краем глаза она заметила, что за ними кто-то наблюдает.

Малфой.

Опять.

Она ощутила тяжесть в груди.

Даже спустя семь лет ему всегда удавалось заставить её сердиться и чувствовать себя неуютно. После Восстания Грязнокровок прошлым летом, когда его отца с остальными закадычными дружками — пожирателями смерти посадили в Азкабан, ненависть Малфоя к грязнокровкам едва ли уменьшилась. Вслед за Восстанием министерство выпустило Декрет о Равенстве Волшебников, запрещавший дискриминацию против полукровок и магглорожденных, но декрет повлиял лишь на внешнюю сторону отношений большинства сторонников чистокровных, вроде Малфоев. Гермиона была уверена, что внутри люди, вроде Драко Малфоя, ничуть не изменились.

Она отвела от него взгляд и выбросила из головы. Почему он наблюдает за ней весь последний семестр, засранец? Разве отношений с Блейз Забини было недостаточно, чтобы занять его извращенные помыслы? Она годами бегала за ним как собачонка с высунутым языком и недавно объявила всей школе, что после выпуска они собираются пожениться. С облегчением Гермиона подумала, что ещё неделя, и, будь на то её воля, она и на десять миль к Малфою больше не подойдет. Почему она должна позволять ему портить свою последнюю неделю в школе?

* * *

Драко поймал взгляд Гермионы, когда её дружки закружили ту в идиотском танце. Он заметил, что она присоединилась к ним не сразу — начали все это ребячливые Поттер с Уизли, втянув и её через некоторое время. Что с ними не так? В восемнадцать они должны вести себя как мужчины, а не как четырехлетки.

Собственное совершеннолетие Малфой ощущал подобно свинцовому плащу на плечах. В день, когда отца приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, тот передал Драко фамильную печать — красивый золотой перстень с изумрудом — и доверил ему управление Малфой-мэнором и состоянием.

Тогда Драко было лишь семнадцать, а ему уже пришлось выполнять обязанности главы огромного имения — он должен был сверять счета, которых никогда прежде не видел, заниматься инвестициями, о которых никогда раньше не слышал, встречаться с людьми, которых не знал. И все время следить, чтобы мать, разум которой помутился, с тех пор как её супруга посадили в Азкабан, получала надлежащий уход.

«Мама», — подумал Драко. Она так много лет находилась под отцовским империусом, что её разум разучился функционировать самостоятельно. Целители Св. Мунго хотели оставить её в больнице для постоянного содержания, но Драко не позволил. Она была одной из Малфоев. Она останется в мэноре с лучшим медицинским уходом, купленным на деньги Малфоев. Отец хотел бы того же.

«Отец», — подумал Драко. Сейчас, в Азкабане, после того как Чудо-Мальчик-Поттер уничтожил Волдеморта после Восстания Грязнокровок, его мечты о могуществе разрушились.

«Каким же дураком ты был, Люциус», — горько подумал Драко. — «С самого начала было ясно, что Волдеморт, в любом случае, никогда бы не поделился с тобой силой». Вот в чем ошибка отца. Он служил другому. Малфои никогда не прислуживали другим — это было против семейной чести. Но Люциуса соблазнили обещаниями силы и славы, и вот к чему все это привело... И восстанавливать попранные имя и честь Малфоев предстояло теперь Драко. Годы причиненного Люциусом вреда необходимо было стереть.

И Драко знал, что одним из наиболее эффективных способов восстановления семейной чести являлось присоединение к другим могущественным чистокровным семьям. Устроить брак с дочерью Забини оказалось несложно. Он знал, что Блейз была влюблена в него много лет. К счастью, она даже не была уродиной — не то, что Пэнси с лицом мопса или буйволообразная Миллисента. Он не испытывал никакой любви, когда просил её руки. Единственной эмоцией, наполняющей его в тот момент, было отчаянное желание восстановить имя Малфоев. Так что свадьба была назначена на декабрь в год окончания ими Хогвартса.

Семь месяцев впереди.

Он наблюдал, как Грейнджер с друзьями подхватили с травы сумки и оправили плащи. Гриффиндорцы смеялись и болтали, но он был слишком далеко от них, чтобы услышать, о чем они говорят. Драко завидовал их беззаботному счастью, но превратил свою зависть в ненависть. Слишком мучительно было признавать, чем это являлось на самом деле. Еще неделя, и он, вероятно, никогда больше не увидит их — Шрамоголового, Визела и… Грейнджер. Грязнокровку. Одну из грязнокровок, ответственных за разрушение его семьи и заставивших его резко повзрослеть в столь юном возрасте. Что в ней было такого, что отталкивало и в то же время притягивало его много лет? В любом случае, с чего это он должен позволять им портить его последнюю неделю в школе?

Он повернулся и пошел прочь.

* * *

— Хорек опять следил за нами, — как бы между прочим заметил Рон, когда они возвращались в гриффиндорскую башню. Гарри кивнул.

— Неправда, — тихо сказала Гермиона.

— Ты же видела его, он был прямо под тем деревом. Реально в дрожь бросает от того, как он, кажется, преследует нас, не пытаясь развязать драку или оскорбить нас или еще что-нибудь. Просто стоит там, выпучив на нас глаза.

— Что значит «неправда», Гермиона? Ты разве не заметила? Крутится вокруг нас в библиотеке, следит за нами на озере… последний семестр был действительно странным. Похоже, Малфой помешался на нас после того, как его отца отправили в Азкабан — обычно он оскорблял нас и был просто отвратительным… но сейчас все, что он делает — это околачивается вокруг нас и э-э… околачивается, — задумчиво произнес Гарри.

Гермиона покачала головой.

— Ты ошибаешься. Он следил не за нами… он следил за мной.

Глаза Рона в удивлении распахнулись.

— Что ты сказала?

Гермиона издала нетерпеливый вздох.

— Вы замечаете его лишь, когда мы вместе, втроем. Вы когда-нибудь замечали его, когда были вдвоем с Гарри или поодиночке, например? Нет? — она увидела, как оба парня покачали головами. — Ну, а я замечала, что он следит за мной, даже когда я не с вами. Я могла быть одна или с Джинни, или с Лавандой, или еще с кем-нибудь, и вот он Малфой, наблюдает, — её передернуло.

Сквозь дыру в портрете трио протиснулось в гриффиндорскую гостиную.

— Не повезло тебе, Гермиона, — проговорил Рон, сочувственно качая головой.

— Да уж, интересно, что такое с Малфоем? — произнес Гарри.

— Если только он попытается что-нибудь выкинуть с нашей Гермионой, — яростно сказал Рон, ударяя кулаком о ладонь. — Держу пари, он просто ждет возможности напасть на нее… я всегда знал, что он свихнулся после Восстания Грязнокровок, истории с его отцом и всего остального.

— Не будь смешным, Рон, — спокойно ответила Гермиона. — Малфой не настолько глуп, чтобы нападать на меня. Он не может рисковать, нападая на магглорожденную после декрета… Министерство действительно пресекает сейчас подобные вещи.

— Ну, я и говорю, что…

— Это волнует тебя, Гермиона? — обеспокоенно спросил Гарри. — Я мог бы поговорить с ним или еще что-нибудь. Заставить его прекратить.

— Нет… кроме того, у нас нет ни одного доказательства, — убедительно сказала Гермиона. — Осталась всего одна школьная неделя… не будем её портить.

— Согласен, — произнес Гарри.

— Полагаю, да, — проговорил Рон. Он по-прежнему питал глубокую неприязнь ко всем Малфоям — Люциус Малфой всегда пытался насолить отцу Рона на работе.

— И, кроме того, — сказала Гермиона, таща тяжелую сумку с книгами вверх по лестнице, — его отец в Азкабане, а мать больна. Мы не должны усложнять Малфою жизнь, пока он действительно не встанет у нас на пути.

Глаза Гарри и Рона изумленно раскрылись, когда Гермиона исчезла, поднимаясь по лестнице в спальню девочек.

— Она реально только что сказала это о Малфое или мне показалось? — произнес Рон.

— Думаю, она перетрудилась при подготовке к Ж.А.Б.А., — проговорил Гарри, когда они с Роном уселись на диван с учебниками по зельеварению. Остальные выпускники-гриффиндорцы расползлись по гостиной, зубря Зелья к Ж.А.Б.А. Младшие гриффиндорцы деликатно предоставили гостиную старшим для подготовки, и большинство из них находилось в Большом Зале или спальнях.

Последним экзаменом завтра было зельеварение, и Гарри до чертиков его боялся — профессор Снейп сообщил курсу на прошлой неделе о своей уверенности, что, судя по их успеваемости в классе за последние несколько лет, все они, несомненно, провалятся. Конечно же, своих дорогих слизеринцев он в эту маленькую речь не включил — тогда был сдвоенный урок зельеварения Пуффендуя с Гриффиндором. Гарри размышлял, что будет делать, если завалит Зелья. С мечтой стать мракоборцем можно будет распрощаться… Он полагал, что всегда мог бы стать банковским служащим в Гринготтсе или клерком в Министерстве Магии. Его передернуло.

Уныло Гарри открыл свой учебник на случайной странице — он прочел его уже трижды, и его почти не волновало, что учить сейчас. Его взгляд упал на заклинание, которое они проходили в начале седьмого курса и начал бормотать его себе под нос: «Как сварить зелье Тимьян Элиминус…»