Turn Me Loose: A Harry Potter Adventure (гет)

Воскресенье, 13 октября 1996 г.

Все готово к парадному выходу. Ты неплохо выспался — за восемнадцать часов — и стоишь перед дверьми в Большой зал Хогвартса, Школы Колдовства и Волшебства. Школа значила для тебя очень многое, однако после последних событий она подрастеряла часть своего лоска. Теперь в твоей голове это просто «логово старика», сосредоточие власти Дамблдора. И Кван, и Хак — рядом с тобой, а Билл с комфортом отдыхает в гостевых комнатах под нежной и любящей опекой одной французской ведьмы. Его можно не принимать в расчет, по меньшей мере, ещё два дня. Вполне вероятно, что и больше, когда Флер получит его там, где ей хочется…

— Что ж, парни, давайте–ка закончим все прежде, чем медсестра поймет, что меня уже нет в больнице, — смеешься ты, одеваясь. Мантия безвкуснее, чем хотелось бы, но посол из Бразилии внешне должен соответствовать образу. По другую сторону этой двери — разные люди; раньше их называли твоими друзьями. Большая часть таковыми уже не является. В данный момент Дамблдор там, за дверью, заверяет всех, что все под контролем. Да уж, после всех треволнений нет причин для тревоги, если ты, конечно, не Кэти Белл. Она отдыхает и выздоравливает. Возможно, это — единственное, чему ты сейчас действительно рад.

Лучшее же в настоящий момент то, что Дамблдор не ожидаеет, что ты войдешь в ту дверь ещё, по крайней мере, день, а то и больше. Одно из преимуществ болтающегося на твоей шее ягуарового тотема: медитация позволяет запасать в нем волшебную энергию. Одинокая Грозовая Туча научил тебя использовать накопленную в нем мощь для восстановления сил. Он и есть та причина, по которой ты сейчас вообще держишься на ногах.

Обычно двери закрываются только во время школьных собраний. Поэтому, когда ты толкаешь створки, те довольно сильно скрипят. Естественно, звук привлекает всеобщее внимание к дальней части зала. На краткий миг в голове зажигается мысль: а не повторить ли эффектное появление профессора Квиррела во время твоего первого курса — тот предупредил о шатающемся по замку тролле, — а потом указать на Хака…

— Ой, простите. Я что-то прерываю? — Скрещиваешь ты руки, глядя на древнего волшебника на возвышении. — Вы уже дошли до той части, где собираетесь рассказать им, что меня не было здесь весь год? Извините за то, что вас ввели в заблуждение, однако мое обучение заняло немного больше времени, чем ожидалось.

— Нет, боюсь, я не успел до этого дойти, Гарри, но вижу, большинству учеников понадобятся кое-какие пояснения. Человек, которого вы видите перед собой, действительно ваш бывший одноклассник и теперь является послом по особым поручениям от волшебного народа Бразилии. Гарри оставил нас этим летом для обучения в уединении в Южной Америке, и мы чрезвычайно рады приветствовать его возвращение. — Удивленные взгляды напоминают тебе о том, что студенты, по большей части, идиоты, а от нескольких раздается даже «я знал это», и голос Драко Малфоя среди них — самый громкий. Поздравляю! Кто-нибудь, дайте ему конфетку, блин! Твои глаза встречаются с его, и ты качаешь головой своему бывшему заклятому врагу. Как, черт возьми, можно было вообще когда-либо всерьез воспринимать этого кретина? Когда он попадется на твоем пути в следующий раз, ты так его осадишь, что даже Кван будет впечатлен.

Пока Дамблдор пихает очередную порцию навоза жаждущему пищи целому залу грибов, просматриваешь лица в толпе. Замечаешь своего бывшего лучшего друга Рона Уизли. Дурак счастлив тебя видеть. Вероятно, потому что знает, что ты должен сразиться с Волдемортом. Он немного подрос, и его волосы стали чуть длиннее.

Через несколько человек от него сидит что-то вроде твоей бывшей подруги — не кто иная, как Джинни Уизли. Твой взгляд задерживается на ней, но та отказывается посмотреть тебе в глаза. Глядишь на неё, главным образом, лишь по одной причине — удостовериться, что любовное зелье не оказало на тебя никакого длительного эффекта. Нет, стремление немедленно перепрыгнуть через стол и обнять её отсутствует. Ну, это не совсем так: тебе хотелось бы подскочить к ней и открутить её тонкую худую шейку! Невилл Лонгботтом сидит рядом с ней, и ты замечаешь, что его рука накрыла руку девушки. Луна писала, что Джинни встречалась с Дином. Похоже, долго это не продлилось — не волнуйся, Томас, вероятно, это и к лучшему.

Подозреваешь, что если бы у Джинни не вышло бы заполучить тебя, тогда она набросилась бы на следующий «лучший вариант». Он — довольно приличный тип, к тому же сражался на твоей стороне и вряд ли был частью заговора. В отличие от других, ещё не обманывал тебя… пока что. Немного дальше за столом, со значком старосты школы — Гермиона Грейнджер. Записи оказались точны: она больше похожа на третье— или четверокурсницу, чем на кого-то с шестого курса. Гермиона никогда не была крупной девочкой, а сейчас довольно сильно убавила в весе, и её лицо намного худее, чем помнится. Девушка встречает твой взгляд и, кажется, пытается придумать, что бы такого сказать. Было бы забавно послушать, как сейчас скрипят мыслишки к её голове. Вот это бы получился во всех отношениях очаровательный диалог!

Первый человек, которого ты видишь за столом Равенкло — Чо Чанг. Она такая же хорошенькая, как и раньше, и, как не странно, если верить слухам, ты (ну, или кто-то, кто выглядит точь-в-точь как ты) встречаешься с ней — ну, Чарли, ты даешь! — по словам твоего старшего брата, следуешь его принципу «едва законное — все же законно». Конечно, между тем, чтобы быть умным и суметь использовать этот ум, есть большая разница. Бедная девочка все ещё внимательно присматривается. Что бы между вами ни было, а ты не уверен, что дело даже дошло до такой стадии, это было в другой жизни и теперь закончено.

Наконец, определяешь кое-кого, с кем действительно ждал встречи. Странно: Луна выглядит немного моложе, чем воображаемый тобой образ девочки по другую сторону дневника. С другой стороны, ты, похоже, подсознательно сравниваешь её с Кариной, Эми и Лорен. Только Эми была почти такой же юной, и, весьма вероятно, наибольшей шалуньей из трех девочек — нет, давай-ка называть их женщинами — с кем ты делил постель во время своих приключений. Киваешь Невиллу, а миниатюрной равенкловке с большими синими глазами в той же ситуации ты чуть улыбаешься. Она вспыхивает в ответ и быстро отводит глаза. Не можешь дождаться момента, когда вы встретитесь с ней наедине, чтобы можно было «серьезно поговорить».

— Мистер Поттер, простите, посол Поттер, если вы и ваши партнеры готовы занять места, мы продолжим, — произносит Дамблдор. Вслушиваешься, но не находишь в его голосе ни капли раздражения. В следующий раз надо будет постараться получше. Тебя ничуть не волнует, что ты превращаешь его жизнь в ад на земле.

— Нет, спасибо. Мы просто заглянули на огонек. Когда вы закончите со студентами, я буду ждать вас в вашем кабинете с вашими объяснениями, — повернувшись, направляешься к двери.

Тебе вслед доносится голос Дамблдора:

— Вам потребуется пароль…

Не считаешь нужным оборачиваться:

— Или вам потребуется новый страж. Мне все равно.

Интересно, какое заклинание он использует, чтобы, когда ты выходишь в дверь, прошептать тебе на ухо: «Сахарные палочки». Отличный трюк. Выйдя в коридор, направляешься в кабинет директора школы.

Глядя на тебя, Кван качает головой:

— Ты тратишь впустую слишком много времени на понты. Пытаться впечатлить детей — глупо.

— Кван, мой друг, мы оставили позади реальный мир и вернулись назад, в школу. Здесь совершенно иные правила. Не сомневаюсь, что старик не постеснялся бы и попытался бы провести мое возвращение так незаметно, как только возможно. А моя уловка вынудила его признать мой статус перед всеми учениками. Так что теперь этому ублюдку будет сложнее рассматривать меня на публике как ребенка.

Кван говорит лишь:

— Хорошо, что ты не учился в моей школе…

Интересно, какая же система образования породила Квана? Проводишь в таких размышлениях путь через замок к кабинету Дамблдора.

* * *

Когда ты входишь в комнату, у Фоукса, кажется, начинается очередной приступ гнева. Хак делает к нему шаг, и птица гневно кричит, поднимая позади себя облако туманного огня.

— Хак! Нет!

— Огненная птичка хочет драться! Хак не возражает.

Стараешься, чтобы голос звучал ровно и спокойно:

— Нет. Фоукс отмечает свою территорию, и он, кажется, не питает к нам особого интереса. Давай оставим его в покое.

Хак расслабляет хватку на своей дубинке из костей демона. Она намного круче его копья из драконьей кости. Вы с Биллом вместе работали над ней как над первым настоящим проектом из полученных в недавнее время материалов. И оно того стоит: один оставшийся без руки Упивающийся Смертью может это подтвердить.

Его офис выглядит почти так же, как и во время твоего последнего пребывания в нем. Замечаешь, что некоторые из поврежденных тобой в истерике инструментов пребывают в разных стадиях починки. Один из них скреплен лентой-с-заклинанием. Ждать ещё приятнее, когда представляешь, что твоя ярость способна сейчас сделать с этим местом.

Дверь открывается, но входит не директор с сопровождающими, а некий гений — Ремус Дж. Люпин. Подмывает спросить, а не Дезертир[1] ли на самом деле его второе имя… Финансовый опекун твоего состояния был весьма щедр в финансировании тайного клуба Дамблдора и других предприятий.

— Привет, Гарри.

— Люпин. Полагаю, гоблины перекрыли вам доступ к моим хранилищам. — Интересно, когда удастся получить весь твой клад из того банка? Отношения между Бразилией и нацией гоблинов вскоре станут напряженнее, и ты не желаешь, чтобы тебя «случайно» прокатили на тележке не в твое хранилище, а к драконам.

— Да. Я пришел, чтобы принести извинения. Я попросил у Дамблдора позволить мне встретиться с тобой лично. Можно поговорить с тобой наедине?

— Кван — мой персональный телохранитель, а Хак — верный друг. Если в этой комнате действует ограничение на количество темных существ больше одного на единицу помещения, тогда предлагаю вам выйти. Что бы вы не хотели сказать мне, все может быть сказано перед ними. — Хак считает своим долгом посмеяться над твоим утверждением. Кван просто продолжает осмотр комнаты, пытаясь прочувствовать человека, имя которому Альбус Дамблдор. Желаешь ему удачи — за все это время ты так почти ничего и не понял о старом маге.

Люпин бледнеет — вероятно, когда тебя подлавливают на предательстве ребенка твоего друга, это плохо сказывается на карме.

— Гарри, я совершил пару ошибок. Директор признал, что у него не было твоего явного одобрения на все расходы. При этом я беру полную ответственность за свои действия. Но, даже зная об этом, все равно бы санкционировал их. Я верю, что так было нужно.

— Так что вы верите, что для правого дела — например, ради Ордена — можно украсть чье-то наследство? Прекрасно. А что бы вы не стали делать ради правого дела — подвергли бы кого-нибудь империусу? Прочитали чьи-то мысли? Превратили бы кого–то в оборотня? Откуда вы знаете, какое преступление, о котором просит Дамблдор, хорошее, а какое — нет?

— Гарри! Мы пытаемся вести войну…

— И как потрясающе у вас получается! Сколько человек вы уже передали министерству? Как ни печально, закон не соглашается с вами в том, что считать кражей. Все, что мне требуется, так это шепнуть на ушко нашему новому министру, и вам быстренько оформят долгосрочный отпуск в Азкабан, но я хочу, чтобы вы прожили длинную жизнь: в один прекрасный день вам придется предстать перед Сириусом и моими родителями.

Люпин молчит. Ты готов был его раздавить... что и выполнил на ура. Скопировав Скримджера, нажимаешь на него:

— Знаете, что? Вы не кто иной, как человек Дамблдора. Возвращайтесь, когда у вас будет что сказать — из собственных мыслей.

— Гарри, будь благоразумен…

— Я и благоразумен. Если бы я таким не был, вы бы уже были арестованы. Может, стоит накачать вас любовными зельями и время от времени стирать вам память? Это было бы благоразумнее?

— Я об этом ничего не знал! Ты должен мне поверить!

Игнорируешь его просьбу:

— Я скажу тебе, чему я верю. Либо ты лжец, либо идиот, и я не хочу иметь дела ни с тем, ни с другим. Убирайся отсюда! Пришли своего хозяина. — Твои чувства говорят, что он не альфа. На нем — хозяйский хомут.

Люпин грустно качает головой и выходит из кабинета. Он всего лишь поработал на разогреве. Главное шоу для тебя ещё впереди.

Оборотень уходит, и лишь тогда вступают Дамблдор и Грейнджер. Ты ожидал целую свиту, но и их будет довольно.

— Я бы попросил, чтобы вы все-таки отослали сейчас своих спутников. Я уже присягал вам, и можете быть уверенными, что мисс Грейнджер не предпримет никаких действий против вас. Давайте присядем.

Чуть поколебавшись, все-таки просишь Хака с Кваном выйти, рассматривая в это время бывшего члена «Золотого трио». Она порывается было подойти к тебе, чтобы обнять, но ты жестом останавливаешь девушку. Помнится, она принимала чрезвычайно активное участие в их безрассудной схеме.

— Ну и что ты мне скажешь в свое оправдание?

Её голос изобилует эмоциями, и она лезет из кожи вон, чтобы выглядеть несчастной.

— Я согласилась на это, чтобы помочь тебе, но все пошло ужасно неправильно…

— Как это могло мне помочь?

— Ты был таким рассерженным и замкнутым из-за Сириуса…

— Не забудь, мне запретили посетить панихиду по нему. Я уверен, что был тогда довольно зол из-за тех событий, но точно сказать не могу — не знаю, что случилось в тот день. Разве не так? Как мне помнится, ты довольно быстро сплавила меня Джинни.

— Гарри, я чувствовала себя виновной! С этим зельем со мной ты был совсем не такой, как всегда. Ты рассказал мне пророчество, и я поняла, что помогу тебе лучше подготовиться к нему, если не буду твоей подругой. Не думай, что мне не хотелось быть твоей девушкой…

Ты заканчиваешь за неё:

— … но Джинни хотелось ей быть больше. Не беспокойся, я понял! Так было намного проще, не правда ли? Если ты так заботилась обо мне, то почему же позволила стирать мне память? Под плащом я прекрасно видел, как ты и Джинни уверяли друг друга, что все только к лучшему, и что превыше всего — остановить Волдеморта. После всех твоих нотаций о морали и возвышенных слов о добре против зла ты просто предательница. Тебя вывели из игры! В джунглях я написал завещание. Хочешь знать, что оставил тебе? Тридцать серебреников!

Грейнджер пускает слезу и прячет личико в ладонях. Ты вовсе не чувствуешь себя подлецом! С нетерпением ждешь таких же бесед с Роном и Джинни.

— Правильно! Давай, поплачь, я бы ожидал такого от Рона, и мы все прекрасно знаем цену Джинни. А ты… ты — не больше, чем изменница…

Дамблдор прерывает тебя, пытаясь смягчить сказанное.

— Гарри, именно я обратился к мисс Грейнджер. Я спросил, не желает ли она стать главным предметом твоего интереса — твоей девушкой — чтобы у тебя появилось чувство стабильности в этом году. Она действительно выразила некоторые сомнения, однако мне говорили, что я могу быть довольно убедительным.

— И тогда вы предложили ей дополнительное обучение и должность старосты школы…

— Нет, это вопрос упоминался в нашей беседе позже. Я уверен, что если вы спросите, она покажет вам воспоминание…

— Воспоминания можно изменить… — замечаешь ты.

— …или даже позволит опросить её под зельем правды, однако мы забегаем вперед. Таким был мой план, и, как я уже упоминал, частично мое намерение состояло в том, чтобы она служила стабилизирующим фактором, каким стала твоя мать для Джеймса после того, как тот потерял родителей.

Ты отмечаешь фразу «частично мое намерение». Он только что признал, что здесь кроется что-то ещё. Есть неплохой шанс, что дерьмо в его заднице не знает, что происходит со сфинктером, пока не станет слишком поздно. Интересно.

— Отлично, я понял Вашу искривленную логику. Это работало для отца, которого я не знал, так что должно сработать и для меня. Чего вы хотели ещё?

— Я был занят, скажем так, кое-чем ещё, когда неудачные обстоятельства привели к вашему умному бегству из дома Артура и Молли. Не смотря ни на какие бы то ни было обстоятельства, я не посмотрел бы сквозь пальцы на подмену мисс Грейнджер на мисс Уизли по причинам, которые вскоре станут очевидными. А также не согласился бы на любые связанные с памятью заклинания.

— Как, кстати, поживает память Мариэтты Эджекомб? — кидаешь пробный камень, чтобы посмотреть на его реакцию.

Он не реагирует так, как хотелось бы:

— Ах, да, это работа Кингсли — только чтобы предотвратить массовое исключение мадам Амбридж учеников. Ваш пример должен также напомнить вам, что я покрывал вашу Дуэльную Ассоциацию и послужил целью, которая была им нужна.

— Желаете конфетку или что-нибудь ещё? Вы с наслаждением играете жизнями других людей. Мы могли бы беседовать часами, обсуждая этот предмет, и это ни к чему бы не привело. Чего ещё вы хотели?

— Избавить вас от необходимости возвращаться в дом Дурслей и усилить защиту школы против Темного Лорда и его приспешников — теперь, когда они вновь на свободе.

Обдумываешь высказывание, чтобы понять, как директор мог бы этого добиться. Вспоминая, что же ты знаешь о защите крови, произносишь:

— Подождите-ка. Щиты на Тисовой, четыре, были связаны с кровью. Как вы могли их переместить? Вам бы понадобились какие-то якорь и основа — кровь, на которой бы тот и стоял… — В твоем мозгу кое-что щелкает, и ты пристально оглядываешь Гермиону.

Следует долгая пауза, а потом ты поворачиваешь к Дамблдору.

— Что вы сделали?

— Предложенные мисс Грейнджер зелья включали один уникальный состав, который убедил щиты в том, что она — ваша довольно близкая родственница. Моя собственная работа, и довольно талантливая, я бы сказал. В то время ей об этом не было известно. Я показал мисс Грейнджер данную информацию только после вашего побега. Мне удалось вписать окружавшие дом Петуньи щиты в структуру Хогвартса. В начале года три ученика седьмого курса и один — шестого — благодаря щитам были лишены доступа к школе. У всех на теле были найдены темные метки.

— Малфой?

— Нет, мистер Нотт.

— Так вот почему вы так настаивали, чтобы я вернулся сюда. Вам было необходимо, чтобы щиты работали.

— Если бы вы не вернулись в Хогвартс до Хэллоуина, мне бы пришлось послать учеников на каникулы раньше времени, чтобы переустановить защиту. Вы можете видеть, как щиты берут свою дань с мисс Грейнджер.

Тебя не было рядом, поэтому защита крови принялась за самую близкую замену, Гермиону. Вот почему ты почувствовал такую слабость, пересекая границу периметра защиты. Кэти повезло, что этот несчастный случай не произошел с ней чуть дальше по дорожке — всего-то в десятке метрах до неё. Сейчас она была бы мертва, ну, или без руки.

— Кроме всей этой ситуации «поможем Гарри справиться с печалью», почему так важно, чтобы она была моей подругой?

Гермиона неохотно поворачивается, чтобы посмотреть на тебя.

— Чтобы зелье позволило ей стать фокусом, требуется чувство семейной любви. Близких отношений между вами и мисс Грейнджер было бы достаточно. Чем больше времени вы проведете вместе, тем лучше зарядятся щиты.

— А сейчас щиты заряжаются?

— Они все еще ослабляются, однако теперь, когда вы здесь и знаете о ситуации, все изменится.

— С чего бы это? Я не собираюсь вдруг взять и начать встречаться с Гермионой. Мне даже не хочется сейчас быть с ней в одной и той же комнате.

Гермиона, наконец, вступает в беседу.

— Гарри, это необходимо для безопасности замка. Если хочешь знать, я была очень расстроена, когда профессор Дамблдор мне всё объяснил, но, в конце концов, я сочла приемлемыми его рассуждения.

Не в состоянии противиться желанию, ты смотришь в её опухшие глаза:

— Удивительно, что, когда речь заходит не только обо мне, тебе вдруг нужно логически обосновать и счесть приемлемыми его рассуждения. С чего ты взяла, что я на это пойду?

— Ты уже согласился, Гарри, — улыбается Дамблдор.

Ему что-то известно. Ты никогда не соглашался на что-то подобное! Разве нет? Ты согласился защищать Хогвартс — и это все.

— Нет. Боюсь, что это не так. Вы не сможете воспользоваться заклинаниями или зельями против меня, и, как прекрасно знаете, вы не в состоянии приказать это сделать ко мне.

— А как насчет твоей части присяги, Гарри? Полагаю, она звучит как: «Защищать замок и учеников в нем по мере сил». Поддерживать защиту замка, конечно, вполне тебе по силам.

О, нет!

— Формулировка клятвы! C### ты сын! Если я не сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить учеников Хогвартса, ты освободишься от клятвы, а мне это причинит мучительную боль, потому что именно я буду нарушителем клятвы…

— Прими мои извинения, Гарри, однако это был единственный способ. — Ты ведь не хочешь испытать мучительную боль, верно?

Тебя поимели. Ты это знаешь. Он это знает. Черт, Гермиона, вероятно, только-только складывает кусочки вместе. Проклятый негодяй! Когда Билл проснется, вдвоем вы попробуете выяснить, как выйти из положения, но пока ситуация выглядит не слишком приятно. С твоей силой, опытом Била и откровенной опасностью Квана, вы, может, и придумаете что-нибудь. У тебя есть несколько литров крови демона. Может, её можно использовать для аннулирования щитов? Нет, не сработает. Вышло бы против клятвы! А если…? Черт! Больше, кажется, на ум ничего не приходит! Луне понравится! Извини, мы не сможем пока встречаться. Я должен быть парнем Гермионы!

— Гарри! Ты ведешь себя так, как будто встречаться со мной — ужасно тяжелая задача! — возмущается она.

Давай же, Поттер, теперь ты — политик, так как же ситуацию можно повернуть в свою пользу? Что сделал бы в такой момент Николай Коластос? Большинство политиков раздувают вопрос до невероятных размеров и доводят его до абсурда. Вот именно!

— Если любовь и привязанность заменяют семейные узы, может, тогда попробуем обычную связь? Разве тогда щиты не зарядятся быстрее?

Гермиона возмущена.

— Гарри, как ты мог такое сказать?

— Извини. Я просто пытаюсь выполнить свою часть клятвы. Все, что в моих силах, чтобы защитить школу, разве не так? Она — ведьма, я — волшебник. Ну, так как, Гермиона? Что стоит нам, старым друзьям, немного позаниматься сексом?

— Гарри! Ты говоришь о нашей девственности! Не следует рассуждать об этом так бессердечно.

Поддразнивающе смеешься над старыми добрыми «Герми-Сиськами» (хотя, кажется, они немного сдулись):

— На самом деле мы говорим лишь о твоей девственности, Гермиона. Моя же осталась — если совсем уж буквально — где-то в Бразилии. Фигурально же я потерял её в тот день, когда вы начали воплощать эту идиотскую идею в жизнь. И как далеко ты желаешь зайти, чтобы защитить всех в замке, Гермиона? Полагаю, если ты стесняешься идеи, то кое-кто здесь может сварить для тебя зелье на скорую руку. Разве нельзя сказать, что все это для большей пользы?

Она ищет помощи у Дамблдора:

— Господин директор!

Дамблдор, кажется, также сначала испуган:

— Посол Поттер обращает внимание на вполне заслуживающий нашего внимания и не учтенный мною факт. Физическая близость позволила бы вам находиться рядом гораздо меньше времени. Когда я предлагал мисс Грейнджер положение старосты школы, то предполагал, что вы сделаете все, чтобы держать ваши отношения в тайне, и отдельная комната вполне бы для этого подошла. Твоя идея сработает, хотя я никогда не потребую такого поведения от мисс Грейнджер. Возможно, за тебя говорит гнев, Гарри, но я надеялся, что ты поступишь лучше.

Если жизнь дает тебе лимон, нарежь его дольками, пихни их в глаза врага и выдави.

— Что ж, «надежда» — слово из семи букв. Послушайте, вы сделали Гермиону точкой фокуса в защитной структуре Хогвартса. А что случится, если её убьют? Защита рухнет или пойдет каскад, и нас всех унесет отсюда к чертовой бабушке?

— Не могу сказать с полной уверенностью. Поэтому в этом году мисс Грейнджер не оставит замок и часто будет сопровождаться Нимфадорой Тонкс. Её безопасность имеет огромное значение и стоит на втором месте после вашей. Это — чрезвычайно важная тайна, и мисс Грейнджер уже серьезно занимается окклюменцией. Я должен попросить, чтобы и вы возобновили свои уроки.

— Мне они не нужны.

— Могу я лично в этом убедиться?

— Не сейчас, но как-нибудь в другой раз… почему бы и нет? Пока же вы можете довольствоваться моим словом, что приняты соответствующие меры. Я же принимаю ваше слово по ряду вещей.

— Вижу, нам предстоит длинный путь для преодоления вашей враждебности, Гарри. Оставляю возможность вам самим решить детали отношений с мисс Грейнджер. Ваши посольские комнаты расположены рядом с комнатой старосты школы. Пароль — «Долг». Хотя вы можете изменить пароль на любой, какой вам нравится. — Дамблдор аккуратно умывает руки по данному вопросу, снова перекладывая его на плечи Гермионы. Прекрасно понятно, что в решающий момент он просто разворачивается и уходит. На лице старика появляется странное бесстрастное выражение. — Если подумать, то я полагаю, что такое решение сработало бы и для вас с Петуньей.

Тебе не нужна была такая картина в голове! Как плохо, что нельзя попросить его стереть тебе память! Гермиона подавлена, но вы оба выросли в мире, где инбридинг был не слишком распространен.

Детали пока подождут. Билл частенько поговаривает, что «секс по необходимости» — очень хороший секс. У тебя есть возможность это выяснить. Меняя тему разговора, поднимаешь ещё одну волнующую тебя тему:

— Но если щиты действуют против Упивающихся Смертью, то почему Снейп все ещё здесь?

— По моей просьбе Фоукс переносит его в замок и обратно.

— Неудивительно, что ваш фамилиар в таком великолепном настроении.

— Нет, он не изменил своего отношения к профессору Снейпу. Я очень обеспокоен его реакцией на вас. Вы позволите посмотреть мне на свои приключения в моем Омуте Памяти?

Пристально оглядывая комнату, качаешь головой:

— И после того, как вы обошлись со мной — ну, формально, с нами — у вас хватает смелости просить меня об этом! Я доверяю вам даже меньше, чем когда вошел в этот кабинет. Все, что вам следует знать, что я пошел туда, нашел хоркрукс и уничтожил его.

Гермиона вновь вступает в беседу:

— Что такое хоркрукс?

— О, господи! Вы так далеко её в это втянули, и она даже не знает, в чем дело! Вы — это нечто, старик! Возникает вопрос: если бы Билл мне не сказал, то, сколько бы ещё и меня держали в темноте?

— Это знание не являлось критически важным для роли мисс Грейнджер в войне. Гарри, вы понимаете концепцию «необходимости доступа к специальной информации»? При других обстоятельствах я бы удалил это знание из её разума…

— Погрязли в своих секретах и полуправде, да? Я просто скажу ей снова, как только мы окажемся наедине. Одно могу сказать вам прямо сейчас: когда все закончится, вы будете вынуждены объяснять свои действия. Я заставлю вас ответить за них.

Аура Дамблдора вспыхивает, излучая силу, и Гермиона почти падает со стула. Великолепный трюк — ты тоже на такое способен. Надо будет попрактиковаться у зеркала, чтобы впечатляло не хуже.

— Если ты выиграешь эту войну, Гарри, — попробуй.

— Помните, что вы сами это сказали. Если ваше маленькое шоу не смогло остановить Риддла, то с чего вы взяли, что это подействует на равного ему? Возможно, вместо всей этой ерунды лучше поговорить о хоркруксе, который сейчас в школе?

Вот это сразу приковывает его внимание.

— Один из них здесь? Где?

— Комната трофеев — награда Риддла за школьную работу. Пойдем, заберем его сейчас или подождем, пока Билл проснется?

И тебя, и Билла потрясло, что гадальный шар Равенкло показал тот кубок как один из трех оставшихся хоркруксов. Чтобы выставить его на всеобщее обозрение прямо в центре убежища своего заклятого врага, требуется абсолютнейшая наглость… хотя после всего, что ты узнал о Риддле, ситуация тебя вовсе не удивляет, но все же…

Дамблдор действительно испуган.

— Сейчас же пойду и заберу его.

Хлопаешь по столу:

— Не будьте идиотом. Посмотрите на свою руку. Закройте комнату трофеев, а потом мы вместе с вами и Биллом посмотрим на него.

Новый голос со стены прерывает Вас:

— Мальчик прав, Дамблдор. Ты — дурак! Лорд Волдеморт поместил его прямо под твоим носом, и теперь вы обречены!

Вы поворачиваетесь и видите портрет директора Диппета: тот выглядит как обычно, за исключением одной маленькой детальки. У него красные глаза.

Хохоча, как маньяк, Диппет исчезает из рамки за секунду до того, как твое заклинание — его перекрывает щит Дамблдора вокруг рамы — оставляет приличный ожог на стене.

— Кажется, за нас уже выбрали. Я включу тревогу, чтобы сказать ученикам оставаться на месте. Мисс Грейнджер, найдите профессора Макгонагалл и помогите ей. У моего предшественника ещё есть одна рама.

Ты знаешь, куда он клонит.

— Давайте-ка я предположу: в комнате трофеев!

— Совершенно верно, я пойду разбираться.

— Вам понадобится моя помощь.

Активируя главную тревогу, он серьезно на тебя смотрит:

— Я бы предпочел это сделать один.

Сильный взрыв, сотрясающий замок, заглушает твой ответ.

— Взвесив все ещё раз, я пересмотрел свое решение, Гарри. Ситуация, вероятно, чрезвычайно серьезна. Фоукс перенесет меня прямо на место. Гарри, проведите своего тролля и мистера Квана вниз по самой ближайшей лестнице. Мисс Грейнджер, забудьте мои последние инструкции. Проследите, чтобы ученики с верхних этажей не спускались на третий. И сами вы ни в коем случае не смейте спускаться ниже четвертого этажа.

Частично скатываясь, частично прыгая по ступенькам из его офиса, жестом велишь Квану и Хаку следовать за собой. Ты ошибся, подумав, что, если уж полировал этот хоркрукс своими руками, то он не охраняется. Такого больше не случится. Если тебе казалось, что удастся получить передышку и шанс спокойно устроиться на месте, то ты ошибался…

________________

[1] Не переводимая до конца игра слов: Remus J. Lupin — имя Люпина. С “J” же начинается Judas, Иуда в переводе.