Turn Me Loose: A Harry Potter Adventure (гет)

— …и именно так будет думать Ридл, что я — Верас Чилота, вселившийся в мое тело и изображающий Гарри Поттера. Чтобы провернуть это дело, мне, конечно, понадобится ваша помощь.

А вот и зрелище, которого ты так ждал: немерцающие теперь глаза выпучились, а лицо в морщинах вспыхнуло от гнева. Он выглядит настолько же разгневанным, как когда выбил дверь и противостоял фальшивому Аластору Хмури. Проходит почти целая минута, когда ему, наконец, удается сказать:

— Я не удивлюсь, Гарри, если ты пытаешься так пошутить. — Сопротивляешься желанию вздрогнуть, когда его глаза буравят тебя.

— Это не шутка.— Ты вообще представляешь, насколько теперь ниже наши шансы обнаружить его оставшиеся хоркруксы?

— Очевидно, он не знает, где медальон. Сейчас это известно только вашему вору. Нарцисса уже раскрыла карты Тома, сказав, что тот знает, чего мы добиваемся. — Равена Равенкло сама объяснила тебе, что кубок будет испытанием твоих навыков.

— Поскольку миссис Малфой почти наверняка не подозревает о хоркруксах, она могла иметь ввиду все что угодно… или блефовать.

— Полагаю, он — не идиот. Третий этаж замка сейчас заново перестраивают после того, как я провел лето в Бразилии. Сложновато игнорировать, правда? Взгляните в лицо фактам — Том уже все знает. Двух хоркруксов уже нет, и ещё один пока не нашли.

— Хорошо, мы сходимся во мнении о том, что Волдеморт теперь знает о нашей цели. Очевидно, непродуманно раскрывать карты до того, как получим последний хоркрукс. Сейчас совершенно не время для такого маневра.

— Я уже раскрыл ему свои карты. Вы по-прежнему забываете, что не сказали мне о хоркруксах ничего. Мне пришлось узнавать о них от Билла, пока я искал спасения от любовный зелий и провалов в памяти.Расслабившись, тот пытается спроецировать амбивалентную атмосферу:

— Помнится, у нас уже была такая беседа. Желаешь поговорить о каком-нибудь новом аспекте?— Прекрасно, давайте о новом. Вы установили какие-нибудь защиты на то место, откуда взяли кольцо?

— Нет, Гарри, в тот момент я был занят спасением своей жизни.

— Ну а в следующие месяцы? Дерьмо! Какого черта вы тут прохлаждались? Вероятно, уже слишком поздно устанавливать там западню.Дамблдору не нравится слушать выговор:

— В то время это было нецелесообразно и могло его насторожить. С другой стороны, если бы ты включил меня в свои планы, мы могли бы об этом договориться, однако ты поспешил отстоять свою независимость, и вряд ли мы можем извлечь выгоду из такой возможности. Вынужден спросить: ты был настолько зол на меня из-за присяги о защите замка, что не мог со мной посоветоваться?

Вспыхнув от гнева, осознаешь, что он пробует тебя спровоцировать. Билл готовил тебя примерно с такими же аргументами, что были бы и у Дамблдора. Парируешь:

— Я не мог посоветоваться, потому что не доверяю вам. Злость не имеет к этому никакого отношения. Вы пожинаете то, что сеете. Сколько прямых ответов мне удалось получить от вас за последние годы?

— На самом деле, я могу признать, когда я неправ, что, насколько помню, совсем недавно и делал.

— Ага, прямо перед тем, как взяли с меня клятву… но это же входит в вашу версию большей пользы, правда? Что ж, а это — моя версия, и простите, если она не совпадает с вашей.— У твоего плана слишком много переменных. Чего ты ожидаешь от такого маневра? Просвети меня, пожалуйста.

— Он совершит ошибку…

— И как ты собираешься на неё отреагировать?

— Миротворцы — в полной боевой готовности, а министерство Бразилии будет внимательно следить за всеми прибывающими визитерами с нашим акцентом. Люди, задающие вопросы здесь, не вызовут интереса. В Сан-Паоло, однако, — совершенно другая история.

— Твой план предполагает, что он потратит ресурсы на определение возможной угрозы с твоей стороны. Однако это может подвигнуть Волдеморта на беспрецедентную резню, когда тот поспешит укрепить свою политическую мощь в противовес твоей.

— Он скомпрометировал весь свой внутренний круг в Отделе Тайн. Лучше вытащить Тома на свет, где ему можно противостоять, чем ждать его удара. Разве не это являлось целью вашей организации в прошлом году?

— Ты слишком упрощаешь вещи. Мы стремились вынудить его выдать себя, чтобы мир знал о его существовании. И преуспели, несмотря на твое вмешательство. А согласно твоему плану мы вынуждены будем вступить в борьбу с практически бессмертным в данный момент человеком. Что вряд ли логично.

— То, что его нельзя убить, не значит, что его нельзя победить. Вы изгоняли его, и я — тоже. Проделайте так ещё пару раз, и его Упивающиеся Смертью начнут терять в него веру. А без своих последователей он просто ещё один могущественный волшебник. Тот, кто не способен даже нормально адаптироваться, несмотря на то, что является наследником Слизерина.

— Хотелось бы услышать, как ты пришел к подобному выводу, Гарри.

— Он запаниковал и появился в Отделе Тайн, показав свое существование миру, и это после того, как целый год пытался тайно добраться до пророчества. Когда вы появились, он снова запаниковал и попытался овладеть мной, а потом спасся бегством, едва успев прихватить Беллатрикс. В год турнира у него был изощренный план пленить меня. И вот я привязан к памятнику, а вокруг бОльшая часть его внутреннего круга. Но когда наши палочки соединились — прямо после того, как Волдеморт расхвастался своим прихвостням о том, что преодолел древнюю магию, призванную мамой для моей защиты — он снова запаниковал. Вот как я на это смотрю.

— Прости, если не вижу события с твоей оптимистической перспективы. Кажется, Гарри, ты забыл, что все его «изощренные» планы насчет тебя были успешны. Он легко заманил тебя в Министерство и смог вытащить из Хогвартса посреди крупнейшего в новейшей истории события в школе.

Постоянная демонстративная спесь Дамблдора сводит тебя с ума. Пора бы — вероятно, тщетно — попытаться нанести урон самолюбию всенародно провозглашенного самоуверенного величайшего-волшебника-света.

— Те два случая были не столько его успехом, сколько вашим провалом. Мы снова начинаем наш спор, директор, потому что вы, кажется, неспособны помнить о том, что я пошел в министерство только потому, что вы НЕ сообщили мне о пророчестве и о том факте, что лишь мы с Томом могли к нему прикоснуться. По ходу дела, вы говорите, что ваш мастерский успех вытащить Риддла на свет — это шесть школьников, собравшихся в Отделе Тайн сражаться с двенадцатью Упивающимися. Что касается его успешной попытки выкрасть меня из Хогвартса, она ему удалась потому, что вы провели год рядом с Упивающимся Смертью и даже не поняли, что тот не являлся одним из ваших давних ближайших друзей.

Нет, профессор, это вы — тот, кто продолжает переоценивать Тома. У него теперь недостает тех самых артефактов, что защищают его существование, не так ли? То, что он не может умереть прямо сейчас, не значит, что мы не способны стирать ему память, пока тот не превратиться в пустую оболочку, а потом запихнуть его в самую глубокую дыру, которую только возможно найти. Или можно остановить его, выкинув за Завесу. Как вы думаете, смогут ли его игрушки вытащить его обратно, если мы так и сделаем? Мне бы очень хотелось проверить такую теорию. — Откладываешь пока мысль взять с собой Квана и подвергнуть Риддла такой же обработке, через которую его приспешники заставили пройти Фрэнка и Алису Лонгботтомов.

Какое-то время тихо, а потом ты предлагаешь ещё:

— У меня, Дамблдор, нет иллюзий о том, чему мы противостоим. Именно я уничтожил смотрителя, воспользовавшегося частичкой мощи Риддла. Я только объясняю вам, что, если бы он вошел сейчас в эту дверь, то у нас с вами вместе был бы, вероятно, самый лучший шанс нейтрализовать его и вернуть в призрачное бытие. И я проделаю это столько раз, сколько нужно, если понадобится. Или его последователи разочаруются в нем, или у них закончится добровольно отданная плоть слуги.Поднявшись, Дамблдор начинает вышагивать по надежно защищенному кабинету в Бразильском посольстве:

— Итак, каким, как ты предполагаешь, будет ответ Тома теперь, когда ущерб уже нанесен?Не в силах не признать твоих веских доводов, он крайне нежелательно соглашается на твой план.

Решаешь игнорировать его поведение.

— Том сделает все возможное, чтобы подтвердить подозрения, но я буду под защитой замковых щитов, за исключением периодов, когда мы будем искать остальные предметы. Благодаря вам никто с меткой не сможет войти, кроме Снейпа, а он должен мне долг жизни.

— То, что у человека нет метки, ещё не значит, что он не выполнит желания Тома. А как же люди, которые не находятся под защитой замка?

— В замке у меня есть Кван, Билл, и, теоретически, вы тоже присматриваете за моей спиной. Лучшее, что он может раздобыть в замке — отчаявшиеся школьники. Если же мы не способны иметь дело со школьниками, тогда мы в любом случае проиграем. За пределами этой защиты рисковали ваши люди. Вэнс уже заплатила свою цену. Петигрю состоял в первоначальном Ордене. Полагаю, он-то уж точно раскрыл Риддлу первоначальный состав. У вас не так много новых членов, а тех — к бабке не ходи — уже видели во время сражения в Отделе Тайн.

— И что же ты будешь делать теперь, когда Том считает, что ты — Темный Лорд, если вместо того, чтобы ударить по тебе, он похитит кого-нибудь из твоих друзей? Готов ли ждать, ничего не предпринимая, если он сумеет заполучить в свои руки одного из твоих товарищей?

Справедливый вопрос. Заслуживает ответа:

— А это ваша проблема, Дабмлдор. Предполагается, что я убью Тома. Смерть Сириуса научила меня: я не могу спасти всех. Благодаря вам у меня теперь намного меньше человек, ради которых я стал бы рисковать. Если он похитит школьника, что ж, это подпадает под вашу ответственность, не так ли, директор? Кроме того, если он думает, что я — Чилота, мой риск будет бессмысленным.

Спасение людей ушло в прошлое. Теперь ты остаешься в живых, а не жертвуешь собой. Фундаментальная перемена в твоей душе. Риддл, без сомнения, попытается украсть кого-то важного для тебя. Возможно, его поразит, насколько сейчас ограничен его выбор.

Дамблдор поменяет тактику — его линия поведения не приведет никуда. Давай, старик, что там у тебя дальше?

— Вижу, ты очень изменился, Гарри. Даже с твоим бессердечным отношением к человеческой жизни ты пока ещё не готов. Раньше он сомневался, потому что Гарри Поттер был единственным с силой, что может победить Темного Лорда. Теперь же он может подумать, что перед ним просто озлобленный конкурент, которого он уже однажды сразил. Чилота ведь был не истинным Темным Лордом, а всего лишь одним из последователей Гриндельвальда.

— Я не намерен сражаться с ним в одиночку на какой-нибудь идиотской дуэли, когда все стоят вокруг и смотрят. Я хочу, чтобы, пока я пытаюсь его убить, он уворачивался от проклятий Квана, Хмури, ваших, Шакелбота — да кого угодно из всех, кого сможем найти. Тем временем, я хочу, чтобы он и, что важнее, его приспешники все время оглядывались через плечо.

— Из этого, полагаю, можно заключить, что это ты стоишь за атаками на преданных ему людей?

По-политически уклончиво отвечаешь:

— Можете полагать все, что вам угодно, сэр. Я не хочу и не буду страдать бессонницей, думая, как же там Упивающиеся пытаются защитить свою собственность. Если они заняты этим, тогда они не будут убивать людей. Уверен, что Амелия Боунс, мама Ханы Эббот и Эммелин Вэнс согласились бы со мной, если бы могли. Вопрос в том, пойдете ли вы мне на встречу?

— Возможно, всё не настолько просто, Гарри. Твои действия, хоть их и можно понять, все же незаконны, и если твой самосуд выйдет на свет, ты можешь запросто потерять поддержку министра Скримджера или это вообще будет стоить ему поста министра. Его программу действий с трудом приняли в Визенгамоте, и его правительство с большой вероятностью не переживет публичной связи с тобой. К тому же, вероятно, Том начнет распространять слухи о твоих темных наклонностях — слухи, которые мне все сложнее опровергать.

Смеешься над его замечаниями:

— И это произносит лидер собственной организации линчевателей! Я не темнее, чем вы. Что, вероятно, вряд ли говорит многое о любом из нас. Только что закончился год «безумного Дамблдора и неуравновешенного Поттера». Что будет делать Риддл, если жена известного Упивающегося попробует очернить мою репутацию?

— Тебя могут допросить под веритасерумом.

— Как и Упивающихся… как и вас тоже. Не думаю, что в ближайшем будущем надо этого ждать.

Тот одаривает тебя укоризненным взглядом:

— А если правительство Скримджера уйдет в отставку?

— В Англии наступит анархия. Может, такова цена вовлечения в действие МКЧ? Вы хотите реагировать на события или опережать их? Что именно, Дамблдор? А?

— Не суди всю волшебную культуру по своему отрицательному опыту, Гарри. Если ты позволишь правительству рухнуть, а обществу впасть в хаос, пострадают самые слабые. Обречешь ли ты их на тьму только потому, что зол на меня?

— Они уже страдают, если вы ещё не заметили, а Англия — ещё не весь волшебный мир. С другой стороны, я заметил, что на самом деле в 1981 вы вовсе не победили, а ваша тактика с той поры не изменилась. Если уж я буду делать ошибки, то только свои собственные, однако в настоящее время я — единственный, кто может его убить. Если же он убьет меня, то пророчество будет исполнено. После этого пусть его убивает кто угодно, но я не собираюсь сдаваться без боя.

— И все равно я настаиваю на том, что ты пока не готов. Ты стал слишком самоуверен благодаря своим успехам, Гарри. Могу лишь молиться о том, чтобы ты смог избавиться от Тома Риддла, когда подойдет время.

— Что касается моих шансов, Альбус Дамблдор, скажу вам одно: взорвавшиеся саперы лишь немного потрепали великого демона. Но не уничтожили. Его убил я! И если я смог это сделать, то смогу победить и Риддла. Если хотите увидеть доказательство, можете посмотреть об этом воспоминание, когда вернемся в замок.Он заинтересован. И как бы ты ни был против, Билл убедил тебя, что ради облегчения положения помимо этого воспоминания стоит предложить Дамблдору финансовый стимул:

— Если вам нужен жест доброй воли, тогда я откажусь от любых обвинений против Ремуса и продолжу спонсировать Орден. Однако ему придется согласовывать все свои действия с Биллом. А теперь давайте отправимся в Азкабан и выясним, что сделал ваш человек с медальоном.

Признавая поражение в битве, директор окидывает тебя критически взглядом, перебирая длинную седую бороду. Знаешь, что ваша война далека от окончания.

— Хорошо, Гарри. Кажется, ты выбрал курс действий и уже установил нас на него. Идем.Что ж, это, вероятно, максимально возможная уступка с его стороны.

* * *

Даже при дневном свете тюремная крепость Азкабан — ужасное место. Проведенные здесь годы практически уничтожили Сириуса. Крошечный выступ на скале, чуть больше наколдованного песчаного островка, служит портключевой площадкой в непосредственной близости от защищающих остров щитов. В конце площадки — пьедестал со сверкающим голубым камнем.

Дамблдор помещает свою палочку напротив драгоценности, жестом предлагая тебе сделать то же самое. С тех пор, как вы покинули посольство, он молчал. Если тот пытается заставить тебя почувствовать себя виноватым, то напрасно. Ситуация напомнила тебе прошлогоднюю, когда он, пытаясь скрыть от тебя вещи, притворялся, что тебя не существует.

Ты чувствуешь давнее негодование, и оно оправдано. Очередной его фантастический план. Следовало бы упомянуть о том успехе в посольстве. Несмотря на то, что ты был с ним в кабинете и противостоял Люциусу Малфою, а также то, что мог сказать Короста Риддлу о первом, втором и третьем годах, плюс, что бы ни удалось Барти Краучу передать ему, весь пятый учебный год Дамблдор хотел, чтобы Том по-прежнему полагал, что вы с директором практически не взаимодействуете. Может, директор думает, что Риддл — идиот?

Искушение взять с собой Квана, несмотря на клятву Дамблдора, было довольно велико, однако данная партия — для двоих. Прикоснувшись палочкой к камню, идентифицируешь свою магическую подпись. Как только заканчиваешь, одна из лодочек снимается с якоря, плывя к ближайшему причалу.

Подготавливаясь, активизируешь свои очки разрушителя, присматриваясь к этому монстру, что называют тюрьмой.

Хогвартс был калейдоскопом цветов, ярких и ослепляющих. Здесь все не так. Азкабан — разные оттенки тьмы. Отвратительные зеленые завихрения, вкрадчивые серые формы, черные как смоль облака медленно струятся по периметру острова — без сомнения, темная магия для темной тюрьмы.

Азкабан впечатляет, но здесь случилось два массовых побега менее, чем за год. Последний произошел этим летом, когда освободили всех, захваченных в Отделе Тайн. Похоже, Риддл использовал для побега хорошо осведомленного человечка, однако Азкабан — громила со слабой челюстью, что напоминает тебе об одном из Золотых Правил разрушителя заклятий Билла. Защита сильна настолько, насколько сделали её люди.

Вы оба забираетесь в лодку, и та начинает обратное путешествие к острову. Воздух становится холоднее — ощущаешь присутствие дементоров.

— Думал, они покинули остров и встали на сторону Волдеморта.Не глядя на тебя, Дамблдор холодно отвечает:

— Возможно, тебе следует подумать о том, что нужно собирать больше информации о воюющих сторонах. Кажется, в их рядах раскол. Приблизительно два из трех дементоров ушли во время последнего побега, однако остальные остались, а есть отчеты, которые указывают на то, что дементоры сражались друг с другом во время того самого побега. В результате Министр Скримджер увеличил человеческий персонал. Совершенно ясно, что он не доверяет оставшимся.— Похоже, у них произошло что-то вроде гражданской войны, или, может быть, они хотят, чтобы мы в это поверили.

— Абсолютно адекватное изложение ситуации, посол. Мы способны общаться с их видом лишь письменно, и пока они отказались объяснять причину того, почему остались.

Собираешься с силами перед тем, как снова услышишь голоса родителей. Жаль, что это единственный путь — кроме как скрестить палочки с Риддлом или посмотреть в воспоминаниях Снейпа — когда их можно слышать. Джеймс и Лили были хорошими людьми, ставшими на пути чего-то гораздо более сильного, чем они. Ещё один урок для тебя и напоминание о том, чему ты противостоишь.

Пока к тебе приближается фигура во вздымающемся плаще, ты размышляешь, чего больше всего боится Дамблдор.

— Знай свое место, смертный — у моих ног! Я — вечен. Твои слова смелы, но у тебя недостаточно мощи их подтвердить. Я — могущественен! Ничтожные силы, которыми ты повелеваешь — всего лишь огонек свечи; я же — пылающее великолепие солнца!

Голос демона вкрадывается в твои уши — ты чуть ли не подпрыгиваешь. Бл...ь! Следовало ожидать, что твой самый большой страх мог поменяться так же, как и твой патронус — это ведь было очень вероятно. Дамблдор оценивает твою реакцию. Очевидно, ублюдок такого ждал. Не подошлет ли он в один прекрасный момент боггарта? Вот это будет здорово...

— С вами все в порядке, посол?

— Смотрите на орудие своей гибели. Пусть ваши глупенькие мозги осознают мое великолепие. Познайте, с чем вскоре столкнетесь — и осознайте, что вам не на что надеяться. Я устрою пир из ваших душ. Я разотру ваши кости в пыль. Аромат свежеперемолотых костей всегда был одним из самых моих любимых.

— Да, а с вами? — можно было бы обойтись и без оживления в памяти одной из самых напыщенных речей демона. Хотя надо отдать существу должное за её величие.

— Твоя смерть будет лишь первой из тысяч.

— Они не подойдут к нам, если мы останемся на дорожке.

— Это и в самом деле твое воспоминание, или, может быть, теперь ты связан со мной наравне с другими в твоей сущности?

— Наверное, так же, как предполагалось, что не нападут на меня в поезде или на квиддичном поле? Пойдемте. Даже когда у меня было гораздо меньше опыта, я имел с ними дело и в гораздо большем количестве.

— … выиграть данную битву не значит победить в войне. До свидания, смертный. Не прощаюсь, потому что всегда есть возможность, что мы снова встретимся.

Дементоры то смотрят на тебя, то переглядываются между собой. Продвигаешься вперед, продолжая слушать голос дразнящего тебя монстра. Тяжелые каменные двери закрываются за тобой слишком медленно.Немного сожалеешь. Очень хотелось услышать мамин голос.

* * *

Говорят, что тюрьма меняет человека. Даже если брать в расчет только запах, для Азкабана подобное утверждение весьма правдиво. Можно быть уверенным, что эльфы содержат это место в исправности. Оно значительно чище, чем Хогвартс. В воздухе витает стерильность, однако она возмещается смрадом человеческого тела, атакующим твое слишком чувствительное обоняние.

Гавникус Флетчер с всклокоченной бородой выглядит так же, как и всегда. По правде говоря, его запах и был почти таким же. Ужасное мнение об ужасном человеке.

Аврор отпирает дверь, впуская вас:

— У вас десять минут.Дикие глаза Флетчера упираются в старика. Он протягивает грязные руки. Дамблдор берет одну из них. Ты отказываешься принять вторую.

— Дамблдор! Вы, наконец, пришли! Слава богу! Здравствуй, Гарри!

— Надеюсь, у тебя здесь все хорошо, Мандагус. Хотя я с нетерпением желал бы послушать, как ты здесь, увы, мы оказались здесь по другому безотлагательному вопросу. Нам требуется крайне специфическая информация…

— Вы должны вытащить меня отсюда!

— Конечно, Мандагус, со временем. Сначала нам необходимо установить место расположения некоторых предметов, которые ты, возможно, позаимствовал в нашем особом месте.Очевидно, что Дамблдор — «хороший полицейский». К счастью, у тебя нет проблем с ролью «плохого»:

— Больше похоже на то, что украл!

Отводя взгляд, Гавникус прикидывается невинным. Умиротворяющим тоном Дамблдор произносит:— Гарри, не нужно так злиться. Давай будем вежливыми. Что ж, Мандагус, если ты согласишься сотрудничать, Гарри, возможно, воспользуется своим влиянием, и тебя выпустят.

— Слушайте, Сириус хотел, чтобы у меня были эти вещи.— Черта с два он этого хотел! Проклятый грабитель могил!

— Гарри, все было совсем не так! Клянусь! Сириус хотел, чтобы я взял пару вещей и помог ему сделать его пребывание там более удобным, и мы пришли к соглашению.

Еле удерживаешь себя, чтобы не плюнуть на него:

— У него тогда уже был доступ к своему хранилищу. Эльф подтверждает, что ты брал вещи после смерти Сириуса.

Флетчер начинает злиться:

— Твой эльф — грязный лгун! Ему никто не нравится, и ты это знаешь!

— Но теперь я его хозяин, и он не может мне врать. С другой стороны, ты начал мне лгать, как только мы сюда вошли!

Вор мнется и мямлит, пока Дамблдор не призывает к спокойствию:

— Джентльмены, пожалуйста, давайте не будем предъявлять претензий. У нас с послом только что состоялась прагматическое обсуждение о том, что надо принимать вещи как они есть и двигаться дальше. В настоящий момент я помогаю Гарри вступить во владение состоянием Блэков; там обнаружились достойные внимания несоответствия. Мы крайне заинтересованы в паре определенных предметов, и нам требуется знать, находятся ли они в одном из твоих многочисленных схронов, на хранении ли в министерстве, либо ты уже продал данные предметы. Если ты согласен сотрудничать, я уверен, что Гарри будет склонен использовать часть своего влияния в твою пользу.

У Дамблдора пропадает часть его патоки, этакой «привлечем-больше-мух-медом», хотя аромат Гавникуса, вероятно, в данном случае играет огромную роль, однако старик — ловкий делец. Тебе же, напротив, в общем-то, довольно ясно, как Люциус со своими коллегами подошли бы к данному вопросу. Надо полагать, круцио-другое, а потом вырвали бы знание с помощью легилименции. Двинемся-ка мы дальше:

— Ой, да черт с ним, Дамблдор, это, в общем-то, не так уж и важно! Давайте вернемся в Хогвартс.

— Стойте! Стойте! Не гоните коней! Что именно вы ищете?

Дамблдор вынудил тебя узнать у Кричера список украденных вещей. Медальон будет не первым предметом, о котором вы спросите. Странно, но Дамблдору, кажется, претит идея стереть ему память.

Оказывается, Гавникус уже продал разным магазинчикам в Лютном переулке нож, конденсирующий серебро вместо яда, разные драгоценности и камни, а также другие украшения. У министерства в хранении в качестве доказательства против него пять колец, а также множество подсвечником и прекрасные столовые приборы. Столик, сделанный из лап нунду, а также несколько амулетов, включая один с большой буквой «С», были проданы некому «Декоратору».

— Что ещё за Декоратор?

Гавникус отвечает:

— Ну, они покупают дорогие и редкие вещи для коллекционеров. Для людей, которым нравятся видеть в своих коллекциях причудливые вещи, но которым не нужно, чтобы кто-то видел, как они их приобретают. Иногда по заказу, а иногда они собирают вещи, а потом устраивают частный аукцион.

— В общем, я хочу этот стол обратно! Сириус желал, чтобы он достался мне! Как там зовут этого человека? — изо всех сил пытаешься предстать капризным ребенком для министерских чиновников, когда те начнут задавать Флетчеру вопросы.

— Он вовсе не человек, Гарри. Он — гоблин. Ты же знаешь, не все из них работают в банке. Не знаю его настоящего имени, но все называют его мистер Зубы, потому как тот поменял все свои на золотые.

Ты уже ненавидишь гоблинов — мелкие вероломные двуличные ублюдки, вот кто они. В Бразилии гоблины-мятежники пытались тебя убить, а те из них, кто легитимно у власти, планировали убить тебя в затерянном городе. А когда ты их обошел, они передали твои координаты Упивающимся и охотникам за головами.

— Отлично, тогда посмотрим на этого мистера Зубы и выясним, у него ли ещё моя собственность.

Дамблдор поворачивается к тебе:

— В ваших интересах, посол, прекратить столь ребяческое поведение. Это не подобает твоему новому чину, Гарри. Если ты не желаешь успокаиваться, возможно, лучше, чтобы ты помолчал, пока мы обсуждаем остальные предметы — у нас осталось не так уж много времени.

Ну и изменения в сценарии! Вчера до приема вы согласовали, что именно ты будешь действовать. Дамблдор не упоминал о том, что будет тебя критиковать. Пытаясь представить, чего он надеется достичь, сохраняешь спокойствие и ворочаешь мозгами, чтобы обнаружить тайный смысл его слов. Когда обсуждены ещё пять или шесть предметов, в дверь камеры стучит вернувшийся аврор:

— Время вышло, Главный Колдун.

Гавникус встает, обращаясь к Дамблдору:

— Простите, что доставил вам неприятности, сэр. Надеюсь, что вы скоро поговорите с министром, чтобы вытащить меня отсюда.

— Естественно. Посол Поттер поговорит, как только я проинструктирую его по этому вопросу. — Обернувшись к тебе, он треплет тебя по голове, как будто ласкает послушного пса. — Сегодня вечером напишешь проект письма министру с запросом о том, чтобы все обвинения против Мандагуса были немедленно сняты.

— Черта с два!Дамблдор сердито смотрит на тебя:

— Что за истерики, посол, по всяким пустякам? Почему ты отказываешься выполнять мои распоряжения? — Что ж, если ему хочется, чтобы ты играл роль плохого парня… Можно легко выполнить невысказанное пожелание Дамблдора.

— Он обокрал меня, и я пока ещё не забыл, что случилось прошлым летом в тетином доме, когда он должен был охранять меня! Пусть-ка он немного здесь помаринуется, — разворачиваешься и выходишь в коридор, а Дамблдор поспешно извиняется перед Гавникусом и присоединяется к тебе.

Прогулка по тюрьме обратно проходит в полной тишине; ты же задаешься вопросом о поведении Дамблдора. Ясно было: ему надо, чтобы Флетчер пока ещё посидел здесь. Охрана, безусловно, сразу же сообщит министру обо всех деталях разговора.

Начальник тюрьмы встречает вас и возвращает обе ваши палочки. Двери открываются на тропинку, что ведет обратно к пристани. Когда ты готовишься к присутствию дементоров, замечаешь только одного, стоящего посреди дорожки. Остальные — далеко. С любопытством кидаешь взгляд на Дамблдора; тот отвечает еле заметным пожатием плеч.

Приблизившись к стоящему в одиночестве дементору, слышишь слабый шепот демона на периферии сознания. Достаточно тихий, чтобы его можно было игнорировать. Дементор направляет в твою сторону костистый палец, заставляя вас с Дамблдором остановиться. Из глубины плаща существо вытаскивает лист пергамента, предлагая его тебе. Когда Дамблдор постирает руку, дементор убирает от него пергамент и снова протягивает его тебе.

Следовало бы уже привыкнуть к такой сумасшедшей чуши, однако как только ты начинаешь думать, что все уже не в состоянии стать бредовей, вселенная подкидывает тебе очередной сюрприз. Берешь лист из его рук и медленно отходишь.

— Что там, Гарри? — голос Дамблдора полон беспокойства.Значки на странице ни о чем тебе не говорят.

— Какой-то рунический язык. Главным образом, символы, но ничего такого, с чем я бы уже сталкивался.

— Как странно; они прекрасно могут писать и по-английски, насколько я знаю. Надо будет определить, что они пытаются тебе сообщить, однако сейчас нам пора идти. — Он пытается приуменьшить значение происходящего, однако ни ты, ни он не верите его словам.В лодке на пути обратно ты, наконец, спрашиваешь:

— Вы были там преднамеренно грубы, чтобы заставить меня оставить Флетчера в Азкабане. Почему вам это так необходимо?

— Потому что, Гарри, из твоих предшествующих действий ясно, что тебе нужны надлежащие инструкции для организации западни, и, хотя у меня пока нет всех деталей, только грубость запускала такой обман. Сейчас мне нельзя торопиться с решением, а самое безопасное место для Мандагуса в данный момент — в стенах Азкабана.

— Те же старые трюки, Дамблдор. Спрятать кого-то в тюрьму для большей пользы?

Он игнорирует твоё пренебрежение, отвечая:

— Нет, хотя так с виду и может показаться. Чтобы трюк был менее подозрительным, можно использовать аналоги. Если появится необходимость, есть способы повернуть дело так, что будет казаться, как будто Мандагус владеет намного более важной информацией, чем в действительности. При определенных обстоятельствах такой обман можно использовать, чтобы втянуть Тома в ещё одно нападение на данное место. В настоящий момент, данный вариант — просто одна из вероятностей, который, однако, возможно использовать в ближайшем будущем.

Ага, ты был прав. Дамблдор — грязный ублюдок.

* * *

Через час, целиком проведенный в кабинете директора, пока Дамблдор просматривает воспоминание о битве с демоном, возвращаешься в гостевое крыло. Ты и вправду хотел её снова увидеть? Нет, но необходимо быть уверенным, что Дамблдор не подслушал беседу с «фантомом» монстра. Директор поздравляет тебя с творческой комбинацией твоего патронуса и способности анимагуса, предложив тебе написать исследовательскую работу. Тем не менее, он сразу же обращает внимание, что Том вряд ли будет сражаться с тобой в подобной манере.

А чего ты ожидал — что он потешит твое самолюбие? Так или иначе, он должен был рассмотреть столько же, сколько увидел из вашей с ним драки с Волдефилчем. Дамблдор знает, что ты способен играть с ним наравне. Позволяешь ему сделать копию с послания дементора, однако забираешь оригинал. Билл заслуживает того, чтобы быть первым.Сосредоточившись, пытаешься выяснить, где же там Хак. Тот далеко. Намного дальше, чем в Хогсмиде. Может, Хагрид взял его с собой в лес, как и планировал?

Послав палочкой через дверь Биллу обычные чары извещения, ждешь, когда она откроется. Тебя приветствует тот член дуэта, кто выглядит лучше.

— Пожалуйста, Гарри, входи, — говорит Флер. — Ну, как прошло?

— Я думал придти тут и разыграть представление, как будто мне стерли память — чтобы посмотреть на выражение лица Билла, но день был длинным. А где… ой, привет, Луна.

Луна за столом вызывает некоторые подозрения. Или она выпила уже порядочное количество сливочного пива, чтобы её лицо раскраснелось, или смущена тем, что ты её здесь «поймал». Ты что, перебил одну из обучающих сессий Флёр или наткнулся на настолько же страшное «девчачье шушуканье»? Осторожнее, Поттер, тебя превосходят численностью.

— Где Билл?

— Он в том месте, которое нельзя называть, — разыскивает в той большой библиотеке что-нибудь полезное. Кажется, Биллу не хочется, чтобы я отсюда уезжала. У меня также такое впечатление, что он собирается поговорить с родителями и высказать, как он ими разочарован. Должен приехать приблизительно через час. Если хочешь, присоединяйся к нам.

— И чем это вы тут занимаетесь?

— Некоторыми упражнениями в окклюменции для Луны. Я осторожно её исследовала, а потом мы обсуждали результаты, — забавно смеется Флер. Вот это да, что же это за воспоминание исследовала Флер, из-за чего Луна похожа на одну из своих редисочных сережек?

Флер приглашает тебя к столу, и ты покорно присаживаешься рядышком с Луной. — Приветик, Гарри.

— Привет. — Неужели вербальный и невербальный язык здесь может стать ещё более неестественным?

Флер передает тебе магловский лимонад из холодильного шкафа. Удивительно — вейла помнит понравившуюся тебе марку. Взглянув сначала на тебе, а потом на Луну, она закатывает глаза и громко вздыхает:

— Гарри, расскажи нам о своем дне, пожалуйста.

Примирительно смотря на Луну, говоришь:

— Прости, Луна, не могу почти ничего рассказать.

— Что ж, отлично, у меня есть решение всех наших проблем, — произносит Флер. — Мне необходимо кое-что узнать, а вы вдвоем так и не будете вести себя как парочка, если я не займусь чем-то ещё. И если ты поместишь воспоминание в Омут, то я буду занята, а вы сможете побыть одни.

Теперь вы оба неистово краснеете. Может, Флер лучше продолжать тебя смущать всякими сценами в стиле ню? Снова подчиняешься, чувствуя себя так, как будто она помыкает тобой. Зачем бороться? Сопротивление лишь подстегнет французскую ведьму. Уходит порядочно времени, чтобы вытащить воспоминание из головы. Приходится много чего собрать.

Когда она ныряет в чашу, поворачиваешься к Луне:

— Она всегда настолько ужасна? — спрашивает та.

— Да.

— А что, она и вправду каждый раз душит Билла в объятьях, когда тот заходит в комнату?

— Почти всегда. — А несколько раз Флёр даже подпрыгнула и обхватила Билла ногами, но данная абсолютно лишняя информация Луне совсем ни к чему.

Мгновение тянется тишина, а потом ты продолжаешь:

— Что именно она сказала тебе сделать?

Как это ни удивительно, Луна умудряется еще больше смутиться:

— Не хочу об этом говорить. А как ты — развлекся на приеме?

— Я бы не назвал то, что было, развлечением, уж поверь мне. Я только что был с визитом в Азкабане.

— Там так же кошмарно, как и говорят?

— В общем, да, однако я не ожидал, что там будет настолько чисто.

Взглянув на тебя, Луна медлит, выбирая курс действий:

— Закрой глаза, Гарри.

Да, если бы тебе сейчас сказал это Дадли, тогда самое время было бы бежать, но это — Луна, поэтому действие кажется безопасным. Второй стул двигается, и через секунду её губы прикасаются к твоим. В прикосновении — сладкая чистота; ты медленно отвечаешь, не желая отпугнуть девушку. В любом случае, когда Флер всего десяти футах от вас, это сильно пахнет шалостью.

Ещё несколько поцелуев, и её рот начинает открываться. Это однозначно приглашение. Но, как известно любому хорошему разрушителю заклятий, всегда нужно проверять путь на ловушки. В большинстве случаев ты бы что-нибудь наколдовал и послал бы перед собой. Доставать палочку — слишком лень, да и настроение пропадет, так что посылаешь на разведку свой кончик языка. Когда он впервые касается её губ, девушка останавливается, но не отшатывается. Продвигаешься дальше, несколько раз ударяя в её защитный периметр осторожными и просчитанными движениями. Через пару секунд рот Луны начинает двигаться вместе с твоим, а её губы ещё больше расходятся — допуск получен!

Где-нибудь по пути ваши языки встречаются, большей частью, в ее рте. Неплохой обмен, пока ты не слышишь, как открывается дверь. Когда в комнату входят Билл с Кваном, Луна отскакивает от тебя, как будто её ударили изгоняющим. Добродушно посмеиваясь, Билл оценивает ситуацию:

— Эй, посол, у тебя имеется и своя комната.

— Как прошла встреча с родителями?

— Не настолько производительно, как мне хотелось бы. Существует лишь одна семья, ещё более упрямая, чем Уизли — Прюиты, а хваленая библиотека предложила лишь скудный выбор по текущим вопросам.

— У меня для тебя кое-что есть, — вытащив послание дементора, вручаешь его Биллу.

— Интересно, шрифт очень старый, похож на вавилонский или финикийский. А где ты его достал?

— Мне его вручил дементор в Азкабане. Пергамент может быть чем угодно, но даже если это приглашение на вечеринку по случаю дня рождения, возможно, это важно.

Билл кривит лицо:

— Любовная записочка от дементора! Что-то новенькое. Прежде, чем я буду дальше задавать вопросы, следует определиться, сколько мы можем сказать перед мисс Лавгуд. Не сердись, Луна, но, несмотря на наш тон, вещи могут быть весьма серьезны.

Пока во время паузы ты пробуешь сочинить ответ, Луна тебя опережает:

— Почему бы мне не перейти в твою комнату, Гарри?

— Я иду с тобой, а они пусть присоединяются к Флёр в Омуте. Поговорим чуть позже, Билл. Ты не знаешь — Хагрид взял Хака в Запретный Лес? Того нет на территории замка или в Хогсмиде.

Отвечает Кван:

— Тролль ушел с полувеликаном и вернется завтра. Потом обсудим и другое.

Подойдя к Флер, Билл хватает её за задницу. Флер подпрыгивает, однако не вытаскивает головы из Омута. Правая рука девушки на мгновение ощупывает Билла, жестом предлагает присоединиться к ней в чаше, а потом берет его руку и кладет себе на ягодицу. Комментарий боевого мага не воодушевляет, однако киваешь и ведешь Луну в свою комнату. Когда вы уже внутри, надеешься возобновить «столкновение языков», но та тебя останавливает:

— Такое впечатление, что я мешаю, — произносит девушка.

— Да нет, но кое-что происходит, и некоторых вещей тебе лучше не знать. Надеюсь, ты понимаешь. Все что смогу, я тебе рассажу.

Встряхнув волосами, Луна улыбается:

— Если здесь и есть человек, который понимает, как хранить тайну, то это как раз я. Ты решил проблему со своей анимагусовой формой?

— Не совсем, однако, сейчас уже нет причин её скрывать. — Луна была очень терпелива — она заслуживает шанса сделать ещё один шаг в твой мир.

Отступив, оборачиваешься в ягуара. Как всегда, меняется перспектива, и ты слышишь её резкий вздох. Опустившись рядом с тобой на колени, девушка гладит твой мех на голове.

— Когда ты рассказал мне про свою форму, я тебе поверила, но видеть это в реальности — совершенно другое дело. Книги, которые я просмотрела, говорят, что черные ягуары — очень редкие. Мне следовало бы знать…

Для этой ипостаси она пахнет ещё лучше, и ты утыкаешься в неё носом.

— Так что вас всех так беспокоит? Вообще-то, ты выглядишь впечатляюще. Надеюсь, ты можешь и меня научить анимагии!

Поднимаешь лапу для осмотра, и она пробегает по ней руками, ощущая чешую и твои слишком большие когти. Даешь ей ещё пару секунд, а потом оборачиваешься обратно в человека.

— Интересная чешуя. Предполагаю, что именно она тебя и беспокоит?

— В битве с демоном я сражался с ним в форме ягуара, и, в конце концов, наглотался его крови или черт его знает, что там было. Видишь, почему это беспокоит меня, да?

Она тянется к твоей левой руке и тщательно осматривает её, а потом ободряюще тебе усмехается:

— Что ж, никаких признаков чешуи или чего-то ещё, так что все изменения заперты в твоей анимагической форме. Я бы сказала навскидку, что ни змеиные, ни какие-то другие создания либо существа не должны вызвать проблемы.

Спрашиваешь, желая сменить тему:

— Ну что, готова ли ты поговорить о том, чем же тебя так смутила Флер?Девушка морщит нос:

— Может быть, если ты меня убедишь…

Правая сторона её шеи, от уха до ключицы, по предварительным исследованиям, по-видимому, самая чувствительная область. Кажется, неплохое начало для допроса. Подтянув её ближе, опираешься на стену, позволяя ей чувствовать, как будто ситуацию контролирует именно она. Тонкие руки девушки, пробегая по волосам, периодически сжимаются, что означает: ей нравятся твои действия.

— Ну как, убедил? — тяжело дышишь ей в ухо.

— Флер исследовала именно воспоминания о нас вместе. Не пойми меня неправильно, однако она — немного извращенка.

— Думаю, Флер предпочитает термин «вольный человек».

— Да как угодно. — Следующая реплика прерывается её запросом на дальнейшее обучение в искусстве поцелуя, и сейчас тебе глубоко безразлично, о чем там говорили они с Флер. Твои руки заняты, выводя круги на её спине — это гарантирует, что у них не возникнет идеи спуститься пониже по собственной воле.

Через несколько минут девушка прерывает контакт и отступает. Тем не менее, она не отпускает твои руки. Приятно видеть, что ты значительно повлиял на неё:

— Ты упоминал как-то, что ты — впечатляющий.

— Полагаю, да, но я позволю тебе самой устанавливать темп.

Она улыбается:

— Давай присядем на минутку-другую?

— Хорошо, но я знаю, что через пару минут меня украдут. Ну как, я был достаточно убедителен?

— Полагаю, да. — Ради эффекта девушка делает паузу и присаживается на кушетку, а потом продолжает: — Флер нырнула прямо к памяти о наших «переговорах» по твоей персональной книге заклинаний. Как будто этого недостаточно, после того, как Флер её нашла, она раскритиковала наши действия и начала предлагать мне, как действовать в следующий раз. Чуть не убила меня!

Пожав плечами, присоединяешься к ней на кушетке, пытаясь выкинуть из головы картину того, как твоя французская подруга делает предложения.

— Флёр — влюбленная вейла. Как я обнаружил, это очень чувственные люди.

— А тебя не беспокоит её аура? — скептически спрашивает Луна.

— Да нет. Флёр, конечно, привлекательная, но плюс к этому ещё является и невестой Билла, к тому же, очень его любит. У нас с ней отношения, скорее, как у брата с сестрой, — по крайней мере, это то, на что вы с Биллом надеетесь.

— Прости, я просто дура.

— Не волнуйся. Мне бы очень не хотелось, чтобы случались всякие недоразумения, как тогда, когда мы писали друг другу. Давай больше не будем о ней говорить. Ты мне гораздо более интересна.

— Оставь, — прелестно краснеет девушка.

— Что ж, если мы здесь и уже не целуемся, может, расскажешь, чем там была занята Полоумная?

Улыбнувшись, она начинает описывать тебе пару историй с равенкловцами. Очевидно, Луна великолепно выполняет заклинания поиска. Всё, что прячут от неё одноклассники, обычно используется против них же. Девушка несколько разозлилась, когда кто-то украл пару её любимых ботинок. И в два часа ночи перед экзаменом в прошлом году эти ботинки подпрыгнули и стали отбивать чечетку на спинке кровати этого человека. Она демонстрирует тебе заклинание, сняв ботинки и зачаровав их. Улыбнувшись, девушка изменяет положение и кладет свои ноги тебе на колени, пока вас развлекает её обувь. Луна уже было начинает вторую историю, как стук в дверь прерывает ваше развлечение. Наверное, время пролетело практически мгновенно, или они быстро закончили.

— Привет, Гарри. Меня послал профессор Дамблдор, — Нет. Это Гермиона. Глазеет на лунины ноги на твоих коленях. Что ж, по крайней мере, она постучала.

— Что ему нужно?

— Это касается нашей договоренности, — шифруется та.

Кивнув, Луна отменяет чары на ботинках и одевает их обратно:

— Спасибо за то, что уделили мне время послушать о папиных жалобах на влияние гнилоклыков в Южном полушарии. Уверена, что вам удастся передать величину проблемы вашему правительству. Спокойной ночи, посол Поттер.

Гермиона ждет, пока Луна не выйдет.

— Гарри, вы с Луной встречаетесь?

— Что бы мы не делали, не твое дело. Что ты хотела?

— Директор говорит, что тебе, вероятно, снова придется покинуть школу в ближайшем будущем. Он хочет, чтобы мы провели вместе как можно больше времени, чтобы щиты заряжались быстрее.

Жестом указываешь на кушетку, с которой только что встала Луна. Та садится:

— Она знает о соглашении?

— Нет.

— Ты ей скажешь?

— Пока что не планировал; я не хочу подвергать её любому ненужному риску.

— Так девушка тебе нравится…

— Она не раздражает меня вопросами, как ты.

— Что ж, если она тебе действительно нравится, возможно, профессор Дамблдор сможет перевести щиты на неё.

Не прикладываешь ни малейшего усилия, чтобы скрыть недоверчивый взгляд на своем лице:

— Прекрати пытаться переложить последствия своих ошибок на кого-то ещё, Гермиона. Ты сама этого хотела. Так что смирись.

— Я не это имела в виду! Ты ведь не возражаешь против её присутствия. Я всего лишь говорю о том, что тебе, возможно, проще быть ближе к ней, чем ко мне. Так щиты могут заряжаться быстрее.

— И у кого теперь эмоциональной глубины как в чайной ложке? Мне нравится быть с ней, да, но я не хочу быть вынужденным находиться рядом с ней или использовать её в качестве средства для окончания всей истории. Кроме того, я не планирую сделать из неё ещё большую цель в войне, чем она уже есть.

Гермиона некоторое время кипит от злости, но тебе глубоко наср..ь, что она там думает. Да, ты был с ней суров, однако она сама виновата. У Джиннеснежки достаточно ума, чтобы бежать от тебя как от чумы, а ведь у неё, вероятно, та же точка зрения на любовные зелья, как и у Рона. Гермионе бы следовало подумать!

— Прости. Каждый раз, как я пытаюсь с тобой поговорить, делаю вещи ещё хуже, да?

— Не спорю.

— Мне нужно верить, что я могу всё исправить.

— Кое-что исправить нельзя. Ты хотела слышать правду? Пожалуйста. Тебе, черт возьми, следовало хорошенько подумать! У меня есть Омут Памяти в другой комнате, если тебе вдруг захочется посмотреть на мою первую настоящую память этого лета. Ту самую, где я слежу за тобой и Джинни и подслушиваю, как вы говорите обо мне, как будто я — какой-то гребаный домашний лазиль!

— Я была неправа! Что ты ещё хочешь от меня услышать? Я уже попыталась уйти с поста старосты школы.

Если вспомнить, что ты являлся свидетелем того, как Дамблдор оставил члена Ордена гнить в Азкабане, не удивительно, что директор отказался от её отставки. Скорее всего, он отговорил её и сделал так, чтобы она чувствовала себя лучше, сделав такой выбор.

— В этом-то и дело, Гермиона. Мне от тебя ничего не надо, по крайней мере, больше не надо. Я не могу тебе сейчас доверять, а ты знаешь пророчество, что означает — понимаешь, что мне предстоит. Подумай обо всем с моей точки зрения. Ты бы себе доверяла?Помолчав, та удрученно признает:

— Нет, скорее всего, не доверяла бы.

Кто-то ещё стучит в дверь. Не возражаешь, если прервется это «веселье». Зашедший в комнату Билл удивляется.

— Щиты заряжаем, — отвечаешь ты на немой вопрос.

— Возвращайся в свою комнату, Грейнджер. Гарри нужен мне, вероятно, на несколько часов.

Гермиона недоумевает:

— Но директор сказал…

— Я буду всего в тридцати футах. Щиты и так прекрасно зарядятся. Постучу тебе в нашу дверь, когда вернусь.

Отпустив её, следуешь за Биллом в его апартаменты. Как только вы все оказываетесь внутри, Кван устанавливает щит уединения, и вы начинаете свой «военный совет».

* * *

Начинает Кван:

— Сначала самое простое. У наемников травмы. Лидер, Шон, хочет нанять ещё. И надо больше денег.

— С фондами Феникса все в порядке, Билл?

— Ага.

— Дай Шону столько, сколько считаешь нужным, Кван. Ты знаешь больше о том, что требуется на самом деле, а что — лишь его жадность. Билл, ты слышал, как я согласился спонсировать Орден из хранилищ Блэков. Следи за Люпином или тем, кого назначит Дамблдор по этому вопросу.

Билл кивает:

— Что касается денег, Гарри, в наших сундуках их полно, однако я хотел бы начать потихоньку изымать суммы из Гринготтса и держать их про запас. Если в Южной Америке начнется восстание, по их «защитным» соглашениям местное отделение может отказать тебе в доступе к деньгам как гражданину Бразилии.

— Отличная мысль. Выполняй. Бери столько, сколько надо. Следующее на повестке дня: что, черт возьми, произошло с дементорами?

Флёр предполагает:

— Они вручили послание именно тебе. Это может быть предостережение насчет Риддла. А может и предложение о союзе. Да что угодно.

Билл продолжает:

— Если я правильно понимаю, дементоры могут общаться письменно по-английски, так что они выбрали данный шрифт по определенной причине. Мы узнаем больше, как только переведем его. Вероятно, я смогу это сделать, однако будет быстрее, если наймем специалиста извне. — Билл, кажется, немного дуется на то, что придется привлекать ресурсы со стороны, но он — практичный человек, который знает, сколько дел висит у него сейчас на шее.

— Билл прав, — соглашается Флёр. — У моего отца есть связи по всему миру. Он может свести меня с нужными людьми так, чтобы казалось, что запрос исходит от французского министерства или лично от нашей семьи.

Вы пару минут обсуждаете вчетвером достоинства предложения и решаете сделать, как говорит Флёр. Она делает копию с оригинала.

— А теперь приступаем к сложному вопросу: гоблин, известный как Декоратор — думаю, Дамблдор хочет послать осторожный запрос и выкупить вещь обратно, пока та все ещё доступна. Кван, это больше по твоей части. Как бы ты поступил?

— Сначала попробовал выкупить, а потом, если понадобится, забрал силой.

Билл выглядит несчастным.

— Если дело дойдет до применения силы, то надо будет использовать наемников, чтобы наши руки были чисты. Я слышал об этом «Декораторе». Ему хватает влияния, чтобы работать в Англии вне клана. Если получится, лучше не надо делать из него врага.

— Можно ли использовать наемников в качестве покупателей?

Очередь Квана:

— Тонкое дело. Глупые наемники хороши для взрывов, но не больше. Я буду покупателем. Гоблины знают Квана. Посмотрю, что ещё этот гоблин может предложить.

Беседа продолжается; вырабатываются планы, обсуждаются варианты. Ещё через час спрашиваешь:

— Мы больше ничего не забыли?

Берёт слово Флёр:

— Не хочешь показать ему, Уильям?

— Мне нужно ещё попрактиковаться.

— Нет-нет, нам всем неплохо бы хорошенько посмеяться.

Теперь тебе становится очень интересно, о чем идет речь:

— Чем это ты занимался, Билл?

В притворном гневе тот свирепо смотрит на Флер:

— Я работаю с повязкой майя уже больше шести недель, подключаясь к силе, оставленной там Грозовой Тучей. У меня крупное достижение.

— Какое? — подозреваешь, куда идет дело, но хочется знать наверняка.

Билл хихикает, и через мгновение на том место, где он стоял, перед вами уже лишь черное с красным отливом существо, похожее на крота. Всматриваешься целую минуту в то, чем он стал, и только тогда понимаешь.

Вытащив галеон, Флёр опускается на колено, взмахнув в его сторону монетой. Мерлин, вот это да! Очень забавно, к тому же соответствует. Охотник за сокровищами Билл — анимагус-нюхлер! — Ах, ну разве он не симпатичен? — Билл отвечает тихим чириканьем, которое не оставляет сомнений в том, что тот пытается сказать.

Флер смеется:

— Думаю: а не сделать ли мне пирсинг — может, это его привлечет?

Через пару секунд Билл начинает двигаться неровно. Он подскакивает и выхватывает галеон из руки Флер. Крошечная фигурка ныряет под кровать. Если верить историям Билла, ему не впервой там прятаться.

— Вижу, достижение ясности — пока проблема.

— Да, я говорила ему в последнее время попросить у тебя помощи, но он упрям и настаивает на том, чтобы все сделать самостоятельно. Я наложила на Билла следилку и заделала все щели под кроватью. Мне бы очень не хотелось гоняться за ним по всему замку.

Даже Кван улыбается, пока ты размышляешь, чем же можно смутить Билла. Флёр наклоняется, чтобы при помощи ещё парочки галеонов из сумочки и «детского лепета» уговорить нюхлера выйти. Через пару секунд Билл пулей вылетает из своего укромного местечка к горке монет на полу.

— Позволь-ка мне, Флёр.

Быстрым движением палочки накладываешь связывающее. Учитывая серьезность ситуации в последнее время, чуть-чуть легкомыслия, вероятно, не повредит. Плюс тебе будет нужно хоть что-то для выпускной вечеринки Билла.

Билл полностью трансформируется в человека обратно. Голова наклонилась в сторону, глаза смущенно бегают туда-сюда. Пройдет ещё несколько минут, прежде чем он не придет в себя.

— У нас есть ещё время, чтобы быстренько его щелкнуть? Флёр, может, у тебя найдется заклинание, которое превратит одежду парня в, допустим, костюм французской горничной?

Вредно улыбнувшись, Флёр подходит к комоду и достает оттуда камеру:

— Если он спросит, то поклянусь, что это ты наложил заклинание. — Даже Кван, засмеявшись, предлагает парочку поправок. Через пару минут Биллу — которому абсолютно без понятия о своей краткой фотосессии — удается, наконец, произнести пару предложений.

— Строго говоря, повязка — темный экспонат, но она потрясающе сокращает процесс. Потребовалось всего шесть недель на то, что у людей занимает более года. Мне ещё пока требуется достичь ясности, о которой ты так много говоришь, но это удивительно. Флёр — следующая на очереди; она думает, что повязка поможет ей полностью превратиться в птицу.— Да, обычно это доступно лишь чистокровным вейлам. Я так волнуюсь. Возможно, вам покажется странным, но я мечтаю продемонстрировать некоторым личностям свою анимагическую форму. Если вы думаете, что у вас проблемы с чистокровными, вы ещё не встречали чистокровных вейл.

* * *

Когда вы все выясняете, время — почти комендантский час. Гермиона уже ушла на обход — это значит, что она, скорее всего, побеспокоит тебе через час-другой, но так даже неплохо.

Проводишь почти полчаса, медитируя, восстанавливая ясность своего внутреннего зверя и накапливая энергию в тотеме на шее. Возможно, эта сила скоро понадобится тебе. Ты боролся со своими инстинктами, особенно с Луной, а Грозовая Туча всегда подчеркивал, что между формами нужен баланс. Ясность мнения — просто предназначение. Баланс же — это путешествие к цели, которое держит формы в гармонии.

Снова стук по твоей двери. Слишком рано для Гермионы.

Идешь открывать. — Кто там?

— Впусти меня, Поттер. Пора поговорить, — голос действует тебе на нервы.

Да уж, просто обалдеть. Какой приятный способ скоротать вечерок — поговорить с Северусом Снейпом! Вряд ли можно ошибиться в том, что твои инстинкты повелевают с ним сделать.