Практическое руководство по злу (джен)

«Сколько нужно праэси, чтобы сменить в светильнике фитиль?

Один легион, чтобы завоевать торговцев свечами, и один Высокий лорд, чтобы перепродать фитили на юг, а затем обложить нас налогом на темноту»

подслушано в одной из таверн Лауры

Удар пришёлся прямиком в правый глаз, отбросив меня назад.

Я выругалась и отступила на несколько шагов, пытаясь не замечать самодовольную ухмылку на лице моего противника. Толпа неиствовала. «Гадство. Наверняка будет фингал». Чтобы от него избавиться, придётся потратить часть выигрыша, иначе я буду вынуждена несколько часов выслушивать нравоучения матроны. И это ещё при условии, что выиграю. Если проиграю — с финансами ещё долго будет туго. Мужчина начал кружить вокруг меня, словно ворон над гниющей тушей. Неторопливо, но неотступно. Я подняла кулаки повыше. Намотанные на них тряпки покрылись кровью — в начале поединка мне таки удалось нанести несколько ударов, — но до нелепого огромный боец, выходящий на ринг под именем Фенн, словно их и не заметил. Если бой превратится в состязание на выносливость, победа мне не светит. Он был килограммов на двадцать пять тяжелее меня и, судя по всему, состоял из одних мускулов. Я была быстрее, но он об этом знал. Вот почему и предпочитал обороняться, позволяя мне каждый раз наносить несколько ударов и отвечая лишь одним. «Вот только его удары куда серьёзнее, чем мои».

— Ну давай, Найдёныш, — выкрикнула женщина сзади. — Ввали этому уроду!

Я выплюнула кровь и шагнула вперёд. Чем дольше всё продолжается, тем весомее его преимущество. Если я хочу победить, нужно закончить бой как можно быстрее. Я попыталась двигаться резче, чтобы проверить, среагирует ли он. Но здоровенный ублюдок был совершенно невозмутим. Жаль, что удары в пах были запрещены правилами, это бы точно заставило его перейти в нападение. Я замахнулась для удара в челюсть, однако Фенн не купился и шагнул ближе. «Попался». Я яростно вогнала кулак ему в живот — мужчина судорожно выдохнул — затем отпрыгнула за пределы его досягаемости. Та часть толпы, что поставила деньги на мою победу, взревела, другая — принялась свистеть. Я позволила звукам проноситься сквозь меня, не уделяя им ни капли внимания. Когда я только начинала драться на ринге, то позволяла себе отвлекаться на окружение. Это стоило мне нескольких побед. Но я умею учиться на своих ошибках.

— Видел твой последний бой, Найдёныш, — прогремел Фенн, пытаясь подобраться ближе. — Может, облажаешься и сейчас?

Если это была попытка оскорбить меня, значит, он решил сразиться палкой против стали. Я сделала ложный замах, намечая удар под рёбра и принуждая его шагнуть в сторону, затем обогнула противника, выбирая наилучшую позицию. Дело в том, что я и в самом деле проиграла прошлый бой. В последнее время у меня было слишком много побед, а значит и ставить на меня становилось всё менее выгодно. Однако после проигрыша новичку баланс качнулся в другую сторону: если сегодня я сумею побить Фенна, то и срубить сумею немало. Достаточно, чтобы оплатить обучение в колледже, даже с учётом доли организаторов и взятки городской страже.

— Ты боишься девчонки, Фенн? — улыбнулась я, смахнув с лица пропитанную потом прядь волос. — Тебе бы стоило сунуть целителям пару медяков, пусть подлатают твоё мужское достоинство.

Вот на это замечание реакция была. Коренастый мужчина сузил глаза и сжал зубы. Забавно, но большинство бойцов, которые пытаются спровоцировать меня, слишком легко сами поддаются на провокацию. Он был не настолько туп, чтобы броситься на меня сразу — если бы он так легко терял голову, то не заработал бы свою репутацию — но как только открылась возможность, он перешёл в наступление. Неважно, насколько ты предсказуем, если твой удар больше напоминает удар лошадиного копыта. Мой небольшой комментарий, очевидно, вдохнул в Фенна пламя, поскольку тот взмахнул кулаком, и это было самое быстрое его движение за весь бой. Мне едва удалось в последний момент отвести его руку в сторону — он лишь царапнул мне по челюсти. «Если бы этот удар достиг цели, я бы уже лежала в отрубе». Я шагнула ближе, ощутив запах его пота, и нанесла мощный хук. Но его это даже не смутило — силы во мне немного. Он выдержал удар и к моему ужасу попытался повалить меня. Начинать борьбу с мужчиной подобных габаритов было бы… плохо. «Зараза, зараза». В отчаянии я нанесла апперкот прямиком в челюсть, ощутив, как хрустнули зубы. Это дало мне ещё пару секунд, за которые мне удалось пнуть его в коленную чашечку. Удар пришёлся сбоку, и сустав поддался. Фенн упал на одно колено, и у меня появилась возможность действовать.

Я уже делала это раньше, и это было жестоко, но, Сияющие Небеса, мне нельзя проигрывать. Я засадила ему коленом в живот, и Фенн согнулся пополам. Ещё один удар ногой — и он растянулся на земле. Теперь бой, можно считать, выигран: я наступила ему на лодыжку, и та с отвратительным хрустом сломалась. Фенн издал хриплый крик, и я ощутила укол вины, но всё же жалость — это одна из тех штук, что выбивает из тебя «Яма». Я уже собиралась очередным ударом сломать ему несколько рёбер, когда он поднял ладонь и с мучением в голосе заявил о своём поражении. Какое-то мгновение единственным звуком было биение крови в ушах, но затем тишину разорвало неистовство толпы. Намотанными на кулаки тряпками я вытерла кровь, текущую из уголка рта. А затем направилась к выходу из земляной ямы, в которой только что ради золота сломала человеку ногу. Ну, «ради золота», это просто такое выражение: платили-то мне обычно имперскими серебряными денариями, что, впрочем, каким-то образом заставляло чувствовать себя ещё более паршиво. Идея задержаться, чтобы пообщаться с игроками, которые поставили на меня деньги, не показалась мне особо привлекательной — тело вопило об усталости — и я лишь раздала несколько вымученных улыбок.

Высокий орк растолкал толпу и хлопнул меня по спине. Два ряда идеальных зубов делали его усмешку невероятно пугающей. Орков нечасто можно было встретить на подобных боях: все зелёнокожие в Лауре служили в Легионах и обычно предпочитали держаться подальше от нелегальных мероприятий. Не стоит говорить и том, что даже спустя два десятилетия после Завоевания, легионеры не пользовались особой популярностью в городе, а люди, которых привлекала «Яма», не задумаются дважды, прежде чем в тёмном переулке всадить нож в спину легионера. «Хотя, в этом им можно лишь пожелать удачи», — подумала я, не слушая восторженных поздравлений зелёнокожего. Орки отличались от людей более высоким ростом и широким телосложением, а благодаря их толстой зеленоватой коже сразить их было чертовски нелегко. Любой идиот, вздумавший тягаться со стопятидесятикилограммовым опытным убийцей, заслуживал того, что с ним произойдёт.

Конторщица как всегда восседала за своим столом в дальней части склада. В «Яме» окон не было — стекло слишком подорожало после очередного подъёма налогов — а множество масляных ламп, расставленных по помещению, не разгоняло тени в углу, служившем ей кабинетом. Люди обходили её стороной. Отчасти из-за её отвратительной репутации, а отчасти из-за стоявшей рядом с ней парочки угрюмых телохранителей. Когда я впервые о ней услышала, то подумала, что Конторщица — это Имя. Но это были пустые понты: насколько мне было известно, она даже не владела магией. Единственная её сила — огромная свора уголовников, которым она платила, что было куда полезнее с учетом рода её занятий. Когда она увидела меня, то улыбнулась, и свет сверкнул на золотом зубе.

— Отличное представление, Найдёныш, — сказала она. — Прославляешь нашу старую страну.

Я хмыкнула. Волосы и кожа Конторщицы были такими же тёмными, как и мои. В наших жилах текла кровь Дорахе. Но не смотря на все различия, — я была сиротой, а она родилась и выросла в Лауре — ни одна из нас не ступала на земли северного герцогства и ни слова не понимала на Старом Наречии. Впрочем, не стоит жаловаться на это неожиданное чувство родства: пятнадцатилетние девушки вроде меня, как правило, не допускались к участию в боях в «Яме». Мне же удалось сыграть на репутации Дорахе, известных своей стойкостью. «В конце концов, они удерживали Стену пятьсот лет подряд, до самого Завоевания». Даже сейчас большая часть герцогства оставалась единственной частью Равнин, которая не управлялась Имперскими губернаторами. Я что-то читала о заключённых с Императрицей соглашениях, хотя деталей вспомнить не могла.

— Делаю, что могу, — ответила я. — Мои деньги у тебя?

Конторщица усмехнулась и выложила денарии на стол. Я сосчитала их — лишь раз я допустила ошибку и дала себя обдурить — и нахмурилась, обнаружив лишь двадцать две монеты.

— Четырёх не хватает, — ровно сказала я. — Два раза я на это не куплюсь, Конторщица.

Услышав в моём тоне враждебность, телохранитель оттолкнулся от стены и подошёл ближе, но темнокожая женщина поморщилась и взмахом руки остановила его.

— Мазус снова поднял цены, — пояснила она. — Все получат меньше, даже я.

Пусть я и не поверила ни на секунду в то, что доход Конторщицы претерпит хоть сколько-нибудь заметные изменения, в желании губернатора вытрясти побольше денег из «Ямы» сомневаться не стала. Имперский губернатор Лауры начал свой третий срок с объявления, что все временные налоги, введённые во время второго срока, становятся в итоге постоянными. В городе теперь не осталось ни одного пирога, в который он бы не запустил своих грязных пальцев. Я кивнула и, подавив раздражение, смахнула серебряные монеты в кожаную сумку с запасной одеждой.

— Захарий в задней комнате, если собираешься подлечить свой глаз, — сказала Конторщица. — Что делать, знаешь.

Ещё не договорив, она перестала обращать на меня внимание. Впрочем, я не собиралась на это жаловаться. Конторщица не относилась к числу людей, с которыми я стремилась поддерживать отношения, хотя, надо сказать, таких вообще было не слишком много. Не глядя, я проскользнула мимо телохранителей и вошла в замызганную заднюю комнатушку, где занимался своим ремеслом маг «Ямы». Захарию не было ещё и тридцати, кожа его была бледной, и её неизменно покрывал болезненный румянец. Рядом с креслом, в котором он дремал, стояла наполовину пустая бутылка вина. Он был пьяницей, потому-то и вынужден был связать свою жизнь с подпольными боями на ринге. В обмен на бо́льшую часть дохода от исцеления бойцов, Конторщица позволяла ему пить столько, сколько он хотел. Я подошла к нему, чтобы разбудить, и как всегда ощутила стойкий винный запах. На этот раз хотя бы не ощущалось зловонных ноток застарелой рвоты. Захарий сонно открыл глаза и облизнул губы бордовым языком.

— Катерина? — выдавил он. — Я думал, ты завтра дерёшься.

Меня раздражало, что он постоянно называл меня по имени, а не Найдёныш, как все остальные, но не настолько, чтобы устраивать сцену. Я вполне могла обратиться за исцелением в Дом Света — кроме всего прочего, если бы у меня хватило терпения выстоять длинную очередь, это было бы ещё и бесплатно — но, к сожалению, священники любили задавать вопросы. Лучше воспользоваться неряшливыми услугами этого алкоголика и потерпеть несколько минут его компанию, чем обнаружить, что одна из сестёр заявилась в приют и рассказала матроне, что я снова участвовала в боях.

— Завтра уже наступило, — ответила я со вздохом. — Ты не слишком пьян, чтобы колдовать?

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала, и закатал рукава. Видимо, не слишком. Его взгляд метнулся к бутылке, затем он покосился на меня. Кажется, выражение моего лица заставило его бросить эту идею. Он жестом предложил мне присесть на деревянный стул, затем с трудом поднялся на ноги. Судя по выражению его лица, на него только что навалилась пульсирующая головная боль похмелья.

— Так всё-таки, почему священники исцеляют лучше, чем маги? — задала я вопрос, чтобы он не забыл вдруг о том, где он и что делает.

Захарий несколько снисходительно взглянул на меня. Затем произнёс несколько странных слогов, и рука его озарилась жёлтым светом. Он держал её в паре сантиметров от моего фингала, позволяя заклинанию подействовать.

— Священники мухлюют, Катерина, — сообщил он. — Они лишь молятся Небесам, а повреждения исправляет сила, которая протекает через них. Никаких особых мозгов не требуется. Маги же должны понимать, что они делают. Если безо всякого понимания направлять магию в чьё-либо тело, то исцеление — это последнее, что можно в результате получить.

Это заявление… ободряло не так сильно, как я надеялась. Сложно было поверить в то, что Захарий знал, что делает, увидев его во плоти. «И всё же, будь он совершенно ни на что не годен, Конторщица не стала бы его содержать». Боги, сколь бы дешёвым не было его пойло, оно должно было стоить ей целого состояния.

— Ну вот, — сказал он, наконец отводя руку. — Настолько хорошо, насколько я вообще могу сделать. Не получай новых ударов, плоть некоторое время будет уязвимее, чем обычно.

Я кивнула в знак благодарности, вытащила из сумки и положила в его ладонь семь медяков. Он заколебался, затем выудил пару монет и вернул мне. Я удивлённо взглянула на него.

— Тебе же скоро шестнадцать, верно? — уточнил Захарий. — Ещё несколько месяцев, и тебе придётся покинуть приют. Забирай. Когда останешься сама по себе, каждая монета будет на счету.

Неожиданно трогательно было услышать это от человека, которого я едва могла выносить даже в лучшие дни.

— Спасибо, — пробормотала я, смущённая неожиданной щедростью.

Бледный маг горько улыбнулся.

— Иди домой, Катерина. Лучше тебе заняться торговлей, чем связываться с местами вроде этого. Его, знаешь ли, не случайно называют «Ямой».

Он потянулся к бутылке, вытащил пробку и, повернувшись ко мне спиной, сделал большой глоток. Я покинула комнату, а затем и здание склада. Чем меньше я нахожусь здесь, тем лучше. Кроме того, скоро уже будет вечерний колокол, а мне необходимо было вернуться к настоящей работе.

Я и так уже находилась в приозёрном квартале, так что до «Крысиного Гнезда» было недалеко.

При свете дня квартал выглядел хуже, чем ночью. Видимо, темнота скрывала и грязь, и нищету. Улочки здесь были узкими и тесными, ничем не походившими на вымощенные дороги района Светлого тракта, где жили зажиточные люди. Даже когда Лаура была столицей Королевства Равнин, а не очередной провинцией Империи, район озера был той ещё дырой. По крайней мере, так мне говорили. Завоевание произошло два десятилетия назад, за несколько лет до моего рождения, так что я должна была верить им на слово. И всё же, у меня было ощущение, что здесь стало хуже, чем раньше. Гильдии, должно быть, гребли золото лопатой, раз уж губернатор Мазус подмял их под себя, но все остальные ощущали вес непрерывного роста налогов: брошенные когда-то склады были сейчас заполнены людьми, потерявшими свои дома и магазины, не сумев вовремя заплатить. Не более чем беженцы в городе, где родились. «Если он продолжит душить торговцев, однажды весь город окажется здесь, в грязи», — подумала я, обходя на цыпочках небольшую грязную лужу. Мои старые ботинки не переживут ещё одну чистку.

Кроме того, если за мной будут оставаться грязные следы, Харион не пустит меня за стойку. Он и так уже недоволен моими драками в «Яме». Не то чтобы я ему хоть раз о них говорила. Просто каждый раз, когда я приходила со слишком уж заметными синяками, он пораньше отправлял меня домой. Буду надеяться, что успею привести себя в порядок до того, как он заметит мои всё ещё запачканные кровью губы. В конец месяца в «Крысином Гнезде» никогда не было слишком много народу, так что есть шанс, что он не присматривает за залом, а дремлет в комнате наверху. «А значит, весь вечер со мной будет лишь Лейран». Я нахмурилась. Сын Хариона был на несколько лет меня старше и свято верил в то, что в очаровании уступает лишь Сияющему Принцу. Тот ещё лоботряс. Он больше времени проводил, болтая с клиентами, чем принося им выпивку. Особенно, если каким-то чудом в «Гнездо» забредала привлекательная женщина. Он был безобиден, насколько вообще могут быть безобидными идиоты, но если он когда-нибудь унаследует таверну, то, вероятно, разорит её. Чтобы сэкономить несколько минут, я решила срезать через двор Дубильщика Тома. Правда, пропитанная потом одежда так и не высохла.

Ключа от задней двери у меня не было, но её и не заперли. Я вытерла ноги об и так уже грязный коврик, который, я была уверена, украли у какого-то торговца в порту, бросила сумку на земляной пол и направилась к чаше с водой на столе в углу. Ровный шум, доносившийся из-за двери в общую комнату, давал понять, что там уже сидели несколько клиентов, хотя все разговоры перебивала песня девушки-менестреля. Я поморщилась при звуках особенно фальшиво спетого куплета, взяла из чаши тряпку и начисто вытерла лицо. Взглянув в висящий на стене полированный медный поднос, я убедилась, что крови на лице не осталось, затем выругалась вполголоса, осознав,что разбитая губа никуда не делась. Вынуждена признать, что девушка, которая смотрела на меня с полированной поверхности, видала дни и получше.

Я никогда не была одной из тех, кого называли миленькими — подбородок слишком выступает вперёд, скулы слишком острые — вдобавок ко всему, прилипшие к голове мокрые волосы делали меня похожей на уличного попрошайку. Несколько прядей вырвались из гульки, в которую я их замотала, так что я вытащила деревянную заколку и сунула её в карман. Мокрая тряпка была холодной и приятной, и я провела ею по шее и плечам, просто чтобы почувствовать себя более свежей. Шерстяная рубашка, которую я надевала на бои в «Яме» была заляпана кровью. Я сняла её и запихнула в мешок, из которого в свою очередь достала единственную свою приличную одежду: крашеную хлопковую блузку приятного синего оттенка с вышитым на уровне сердца символом Дома Трагически Осиротевших Девочек Лауры. Нужно постараться не пролить на неё ни капли пива. Постирочный день в приюте будет только через несколько дней, а одежду матрона проверяет каждое утро. Запихнув сумку в угол, я толкнула дверь и вошла в общую комнату «Крысиного Гнезда».

Помещение было именно таким, каким его можно было представить, судя по названию таверны: покосившиеся деревянные стены из досок, собранных с разбитых кораблей, грязный земляной пол с несколькими лужами грязи в тех местах, где особенно часто разливали напитки. По центру размещался круглый очаг, окружённый каменной кладкой. Дальше стояли столы, где, попивая напитки, тихо беседовали несколько завсегдатаев. Только двое, как я заметила, были людьми. За одним из столов расположились три орка в легионерской броне, а рядом с ними — желтоглазый гоблин, щеголявший офицерскими полосками на плечах. Пусть зелёная морщинистая кожа и не давала точно разобрать пол, мне показалось, что это — женщина-гоблин. Вид трёх здоровенных орков, жадно глотающих каждое слово сухопарого гоблина, хотя они все почти на метр превышали её ростом, вызвал у меня улыбку. Впрочем, я отвлеклась от них, когда менестрель затянула новую песню.

«Сапог поднимается, сапог опускается

Как и корона королевства Равнин

И какими бы ни были высокими стены

Мы всё равно заставим их пасть...»

Из-за стола с солдатами раздались одобрительные восклики. Эллерна, похоже, решила сегодня угодить аудитории. Легионерская песня не пользовалась особой популярностью в королевстве Равнин. Что не удивительно, с учётом того, что пелось в ней в основном о Завоевании. Хариона нигде не было видно, а вот Лейран развалился за одним из угловых столиков, довольно скалясь каждый раз, когда Эллерна бросала взгляд в его сторону. Мерзость. С первого дня, как Харион взял её на работу, Лейран пытался затащить её в постель в одной из комнат наверху. И хотя вначале менестрель весьма прохладно относилась к подобной перспективе, сейчас она, судя по всему, начинала поддаваться. «Неважнецкая идея, Эллерна. Он не станет жениться, и не важно, что говорит ему отец». Лейран сразу заметил моё появление и жестом подозвал меня поближе. Я пересекла зал, улыбнувшись паре женщин. Лейран придал своему лицу выражение, которое он сам считал хитрой улыбкой, и провёл рукой по коротко остриженным волосам. Я заняла место с противоположной от него стороны стола.

— Здравствуй, Катерина, — поприветствовал он меня. — Пунктуальна как всегда.

«Ты-то сам как умудряешься опаздывать на работу, когда живешь в этом же здании?» — едва не выпалила я.

— Здравствуй, Лейран, — произнесла я вслух. — Мой передник на месте, под прилавком?

Он пожал плечами.

— Рядом с дубинкой. Вот только сначала отец хотел с тобой поговорить. Он в своей комнате наверху.

Хм. Я кивнула и направилась наверх. Обычно я помогала Хариону вести счета, но до конца месяца ещё несколько дней, так что вопрос в чём-то другом. Может быть, ему нужно что-то подсчитать — меня взяли в «Крысиное Гнездо» во многом потому, что я умела читать и писать. Одно из преимуществ воспитания в спонсируемом Империей заведении. Скрипучие ступени привели меня в коридор с четырьмя дверями, две из которых были заперты. Две комнаты для семьи, две для сдачи клиентам. Харион держал здесь все свои бумаги, так что тут я уже бывала. Постучав костяшками по двери, я подождала секунду, а затем вошла. Тесную комнатушку освещало лишь две свечи. С одной стороны стояли кровать и шкаф, с другой — простой деревянный стол. Сам Харион восседал за столом спиной ко мне. Старик, не поворачиваясь, взмахом руки подозвал меня.

— Катерина, — произнёс он. — Мне нужно, чтобы ты кое-что прочитала.

Владелец «Крысиного Гнезда» представлял из себя тощего человека с лысеющей макушкой, одетого в простую шерстяную одежду. Перед ним лежал кусок пергамента. Старик глазел на него, словно буквы только что нанесли ему личное оскорбление. Вряд ли он смог бы рассмотреть, что там написано, даже если бы умел читать. Покупка очков для него всегда была непозволительной роскошью. Давно привыкшая к грубым манерам Хариона, я наклонилась над его плечом и взглянула на пергамент. Я сразу поняла, что это был официальный документ: на нём была золотая восковая печать с гербом Лауры. Я пропустила несколько первых строчек, поскольку это наверняка была официозная белиберда, и перешла к сути содержимого: канцелярия губернатора прислала официальное оповещение, что к концу следующего месяца все заведения, продающие алкогольные напитки, должны вступить в соответствующую гильдию или начать выплату дополнительного налога.

— Они хотят, чтобы вы вступили в гильдию пивоваров, — озвучила я. — В противном случае нужно платить ещё один налог, хотя здесь не написано насколько большой.

— Долбаный Мазус, — выругался Харион. — Добанные праэси и долбанная Империя, — добавил он секунду спустя.

Разнося напитки, я слыхала кое-что и похуже — и поизобретательней — так что это вряд ли могло смутить меня. Я понимала, о чём идёт речь. Я слышала, что пока существовало Королевство Равнин, гильдии приносили пользу своим членам. Но сейчас, когда Лаурой распоряжался Имперский губернатор, они превратились не более чем в благовидное средство вымогательства. Они собирали ежемесячные членские взносы, а также забирали в ратушу определённое количество продуктов для «контроля качества». В обмен на это они должны были обеспечивать защиту интересов своих членов и регулировать торговлю. Губернатор перевернул всё с ног на голову, подкупив всех цеховых мастеров, которых смог, а для остальных организовав несчастные случаи. Гильдии превратились в ещё один палец на императорской руке, сдавливающей горло Лауры.

— Возможно, налог обойдётся дешевле, чем членские взносы, — сказала я, не зная, что ещё добавить.

Харион насмешливо фыркнул.

— Они жадные, а не тупые, — возразил он. — Налог будут суровым, девочка, на прочее можно и не рассчитывать.

Я провела пальцами по волосам и вздохнула.

— Вы теперь не сможете нанимать меня, верно?

Во взгляде лысеющего старика появилось смущение.

— Может быть, в самые загруженные вечера, но не так часто, как сейчас, — признал он.

Захотелось разозлиться на него, но это было бы несправедливо. Это же не его ошибка, верно? Эта ситуация радовала его не больше чем меня, но, судя по всему, жаловаться было некому. Губернаторы отвечали непосредственно перед Жуткой Императрицей, а я сомневалась, что Зломыслящей есть хоть какое-то дело до того, что её приятель Мазус безо всякого стеснения грабит наш город. Не всё ли ей равно до тех пор, пока дань приходит вовремя? «Это несправедливо, но не стоит ожидать справедливости, когда проигрываешь войну». Я почувствовала, как сжимается мой кулак, и заставила себя расслабить руку. Именно из-за таких вот вещей, мне и нужно пойти в колледж. Если я смогу добраться до достаточно высокой должности в Легионе, если я приобрету достаточно власти и влияния, однажды, я смогу это исправить. Смогу отправить ублюдка на виселицу, вместо того, чтобы молча наблюдать, как тот устраивает во дворце банкет за банкетом.

— Могу ли я остаться, по крайней мере, до конца месяца? — спросила я.

Харион устало кивнул.

— Я попробую что-нибудь разузнать, Катерина, — сказал он. — Я знаю, ты откладываешь на что-то деньги...

Я улыбнулась, но мы оба знали, что это были пустые слова. Я вела счета «Гнезда» уже почти год и хорошо знала, сколько золота протекает через это место. Я спустилась по лестнице, пытаясь понять, что мне с этим делать. Возможно, наскрести нужную сумму получится, если начать драться в «Яме» почаще, но тут были свои риски: всегда есть возможность проиграть, а чем чаще я побеждаю, тем труднее становится сделать хорошую ставку на себя. Конторщица раз или два намекнула, что она готова взять меня в качестве наёмника, но это был скользкий путь. «И уж я-то на нём точно поскользнусь», — решила я, завязывая передник. И всё же на сегодня место работы у меня всё-таки есть, и не стоит отказываться от честно заработанных денег.

В спокойные вечера, вроде этого, я проводила почти столько времени за уборкой, сколько и за разносом клиентам напитков. Кладовая, впрочем, с тех пор как я последний раз навела там порядок, оставалась более-менее прибранной. Ни один из бочонков с пивом не подтекал. Я уже четверть колокола рассеянно протирала стойку тряпкой, когда появился кое-кто, заслуживающий моего внимания. Я завела знакомство со многими рядовыми, но больше всего мне нравилось общаться с сержанткой Эбель. Когда она вошла в таверну, я не смогла сдержать улыбки. Она отличалась высоким ростом, даже по сравнению с другими орками, и кожа её была темнее, чем у меня. В середине лета я могла самую чуточку загореть, в то время как она всегда была угольно чёрной, такой же, как северные праэси. Уголок её рта был рассечён небольшим шрамом, от чего казалось, что она постоянно наполовину улыбается, впрочем, когда она увидела меня, то осклабилась по-настоящему широко. К тому времени, как она уселась, я уже наполнила её кружку и принесла к столу.

— Ты моя хорошая, — сказала Эбель и надолго приложилась к пиву. — Полный восторг. Без тебя это место скатилось бы ко всем чертям.

По моему лицу пробежала тень, поскольку я вспомнила, что, возможно, скоро именно так и случится. Но я отогнала эту мысль.

— Видимо, только что закончили свою смену? — спросила я с любопытством.

Сержантка отличалась дружелюбным нравом — что уже было неплохо — но больше всего мне в ней нравилось то, что после пары кружек выпивки и лишь нескольких наводящих вопросов, она начинала рассказывать разные истории о службе в Легионе. Она была ветераном Завоевания, одной из тех, кто стоял на переднем краю на Полях Стреджес и при осаде Саммерхольма. Впрочем, служила она и во время коротких, но жестоких гражданских войн внутри Империи, которые предшествовали вторжению в Равнины. Хотя о последних она и предпочитала говорить поменьше. У меня сложилось впечатление, что те отличались особой жесткостью. «А если кто-то, побывавший на Полях, считает нечто жестоким, то стоит доверять его словам».

— О, да, — пробормотала Эбель. — Потому-то я и пришла сюда утопить свои печали. А если ещё раз услышу насмешки Горена, то задушу этого идиота. Дорогуша, притащи мне ещё один кувшин. У меня нет никакого желания сохранять способность стоять на ногах.

Я фыркнула и скрылась в кладовой, чтобы наполнить до краёв глиняный кувшин. Одна из немногих вещей, выделявших «Крысиное Гнездо» среди других подобного рода таверн, состояла в том, что Харион не разбавлял пиво водой. Само собой, оно воняло дохлыми крысами, но всё же не так, словно дохлые крысы были залиты водой. К тому времени как я вернулась, кружка Эбель уже наполовину опустела, что положительно сказывалось на вероятности услышать от неё несколько историй. Надеюсь, она не станет продолжать в том же темпе — когда у неё начинал заплетаться язык, её мелодичный акцент становился совершенно неразборчивым.

— Пойдём посидим со мной, любезная Катерина, — сержантка расцвела в улыбке, когда я появилась с кувшином в руках. — В этом месте одиноко, как на кладбище.

Взгляд по сторонам подтвердил её наблюдение. Новых клиентов не появилось, а те что были, когда я пришла, уже куда-то пропали. Включая, заметила я устало, Лейрана и Эллерну. Я постаралась не задумываться об этом.

— Ещё довольно рано, — согласилась я.

«Гнездо» наполнялось людьми ближе к полуночному колоколу, но это будет ещё не скоро. Эбель внезапно наклонилась вперёд, внимательно рассматривая моё лицо.

— Ты обращалась к магу, и совсем недавно, — удивлённо заметила она.

Я моргнула. Неужели Захарий в чём-то облажался? Никаких заметных отметок не должно было остаться.

— Я участвовала в драке, — призналась я. — А как вы сумели это понять?

Лицо темноволосой женщины погрустнело.

— Когда вдоволь насмотришься на исцелённых магами, научишься подмечать признаки. Тот, кто тобой занимался, сделал всё грубовато, но работа хорошая.

Хм. Очко в пользу Захария, полагаю. Если он сумел так исцелить меня во время похмелья, он должно быть, вполне приличный волшебник, когда трезв. «Если, конечно, он хоть иногда трезвел». Эбель замолчала, обдумывая следующие слова, и я приготовилась сдержать вздох. Окружающим давно пора прекратить советовать мне не участвовать в боях. Особенно сейчас, раз уж мне не удастся заработать в «Крысином Гнезде».

— Победила? — спросила женщина со шрамом.

Я осклабилась.

— Надрала ему задницу, — ответила я.

— Молодчина, — одобрительно хохотнула Эбель. — Если хочешь поучаствовать в настоящей потасовке, тебе надо подумать о Легионах.

— Я откладываю на колледж, — призналась я. — Надеюсь попасть туда следующим летом.

Безволосые брови сержантки приподнялись.

— Военный колледж? Амбициозно, хотя, думаю, не так уж и дорого, с тех пор как Лорд Чёрный провёл свои реформы.

Я родилась до реформ — они были раньше Завоевания — так что имела лишь смутное представление, о чём идёт речь. Мне никогда никто не сообщал, в чём конкретно заключались реформы, хотя все сходились в том, что они радикально изменили Легионы Ужаса. И всё же, от моего внимания не ускользнуло имя, которое она упомянула. Вернее, Имя, если быть точной. Чёрный Рыцарь. Человек, который более чем двадцать лет назад вёл Бедствия на разрушение Королевства Равнин. Я знала, что он всё ещё был жив и наверняка занимался чем-то нехорошим где-то на просторах Империи. И всё же существование людей с Именами всё ещё казалось чем-то нереальным. Герои и их тёмные противоположности были чем-то из легенд, а не из реальности, где я участвовала в боях в «Яме» и разносила напитки.

— Вы встречали кого-нибудь из них? — спросила я. — Из Бедствий, я имею в виду.

Эбель довольно осклабилась.

— Лично? Только одного, — ответила она. — До Завоевания, я служила во Втором легионе. Как-то нам отдали приказ заглянуть в гости к Лорду Дума.

Сержантка надолго приложилась к кружке.

— Мы наступали на его имение, и моё подразделение наткнулось на отряд его личных войск — мерзкие ублюдки с магами, да ещё и окопавшиеся. Могли бы запросто положить три сотни наших солдат, прежде чем мы бы вскрыли этот орешек, но мы не имели права просто бросить их посреди наших линий снабжения.

Я наклонилась ближе. Кто из них это был? Вероятно, не Чёрный Рыцарь, иначе она упомянула бы об этом раньше, и все знали, что Капитан никогда от него не отставала, так что, по всей видимости, это была и не она. Я испытывала большие сомнения, что Убийца завёл бы с кем-то дружескую беседу. Может быть Следопыт? Хорошо бы, это была Следопыт. Истории про неё мне нравились больше всего.

— Так что мы начали ставить вокруг них частокол, — продолжала Эбель. — Ждали подкрепления и всё такое. А потом этот щёголь словно бы из ниоткуда выходит прямо на нас. Хлопает нашего капитана по спине и говорит, мол, готовьте кампанию к отходу, вам скоро выдвигаться.

Щёголь? Значит это...

— И тогда капитан говорит ему, за кого, Нижние Боги, тот себя принимает, а он ухмыляется самодовольно и говорит: «Зовите меня Чернокнижник. Наш хитрожопый стратег отправил меня к вам, чтобы расчистить дорогу». И после этого взял да и ушёл.

Чернокнижник. Его называли «Повелитель Алых Небес», что бы это ни значило. Праэси вообще любят давать всему подряд причудливые эпитеты, видимо, культурная особенность, возникшая в результате нескольких сотен лет неотступного злодейства.

Тон Эбель внезапно стал серьёзным, веселье в глазах потухло и сменилось благоговейным трепетом с небольшой ноткой страха.

— Мы были не настолько близко, чтобы увидеть, что именно он сделал, — пробормотала она. — Но не прошло и четверти колокола после его ухода, как весь вражеский гарнизон исчез в столбе красного пламени. Когда же мы маршировали мимо следующим вечером, всё оказалось нетронутым. Ни единый камень, ни один шатёр не были сдвинуты с места, остались лишь пустые латы. Словно люди внезапно... исчезли.

Я почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок. В том, чтобы создать пламя, не было ничего удивительного — одно из простейших заклинаний, в конце концов — но то, что она описала? Это было совершенно другое дело. «Я так понимаю, изучив набор милых заклинаний, такое имя как Чернокнижник не получишь».

— И я вот что скажу про Легионы, девчушечка, — пробормотала сержантка. — Постоянная муштра — то ещё паскудство, но когда вступаешь на поле боя, по крайней мере всегда знаешь, что самые страшные ублюдки дерутся на твоей стороне.

Я медленно кивнула, но до того, как успела что-то сказать, вошла ещё одна группа клиентов. Я взглянула на Эбель, смущённо пожала плечами и вернулась к работе.

* * *

Возвращение в приют всегда было самой мерзкой частью ночи.

Я знала о том, что работа в заведении в худшей части Лауры несёт свои риски, но таверны квартала торговцев не были готовы нанимать шестнадцатилетних сирот. Неоднократно я проверяла свою удачу, и мне достаточно часто указывали на дверь, чтобы стало ясно, что «Крысиное Гнездо» — мой золотой шанс. Кроме того, послушать болтовню и воспоминания пьяных ветеранов было куда интереснее, чем заниматься тем же среди самодовольных членов гильдий. Иногда, конечно, клиенты начинали распускать руки, но, в конце концов, именно ради этого у нас под стойкой хранилась дубинка. Редко кому приходилось дважды повторять, чтобы отвалили, а те кто всё таки не понимал, возвращались домой с несколькими сломанными пальцами. Матрона Дома Трагически Осиротевших Девочек была искренне огорчена, что я занимаюсь чем-то настолько недостойным, как разнос напитков для всякой черни, но мне придётся терпеть её поучения ещё лишь год. Потом я буду сама по себе. Меня вполне устраивает выстаивать по половине колокола в её кабинете, выслушивая упрёки за «якшание с сомнительными личностями», если это означает, что к тому времени, как мне исполниться шестнадцать, я соберу достаточно средств на обучение. Естественно, я не говорила, на что откладываю деньги: если она была недовольна даже тем, что я подаю напитки в Приозёрье, то что же она скажет, если узнает, что я собираюсь завербоваться в офицерскую школу Легионов Ужаса. Когда я, наконец, отправилась домой, полночный колокол уже пробил. Возвращаться к Дому после наступления темноты было не так опасно. Конечно, городская стража была насквозь коррумпирована и беспокоилась лишь об интересах губернатора, но они хорошо понимали, что если не смогут поддерживать в городе порядок, их место займут Легионы.

Забавно, но очень многие хотели, чтоб так и случилось. Легионы, конечно, говорили они, немного перебарщивают с виселицами, но когда Лаура находилась на военном положении, жизнь в городе протекала совершенно спокойно. А вот с тех пор как Мазус подчинил себе гильдии и начал платить жалованье страже, уже никто не мог ничего изменить. Бунт ни к чему толком не приведёт, разве что множество голов на пиках украсят ворота в город, после того, как легионеры разгонят толпу. Жуткая Империя Праэс не терпела неповиновения, особенно открытого.

И всё же, Приозёрье не случайно было известно как худшая часть города, и я не собиралась задерживаться на тёмных улицах дольше необходимого. Хотела бы я, чтобы у меня был нож, но единственный раз, когда я попробовала вооружиться, одна из девушек настучала на меня, и матрона конфисковала оружие. Остальные девушки никогда не питали ко мне особой любви, и они не считали себя выше того, чтобы выразить эти чувства каким-нибудь мелочным способом. Я уже прошла половину пути, когда крик и звуки борьбы оторвали меня от мыслей. Что-то происходило в боковом переулке, в одном из тысяч тупиков, встречавшихся в этой части города.

Я завернула за угол и почувствовала, как вскипает кровь от вида силуэта стражника, прижимающего девушку к земле. Её блузка была уже разорвана, но несчастная, кажется, не пыталась сопротивляться, лишь умоляла мужчину оставить её в покое. Проклятье. Это одна из тех ситуаций, в которой разумная девушка должна отвернуться и уйти, как бы мерзко это не выглядело.

«Почему я не родилась разумной девушкой?»

У меня не было ни малейшего желания связываться с мужчиной в панцире, в придачу ещё и на полторы головы выше меня ростом, но если я разыграю всё правильно, то сумею вытащить девчонку и убежать. В отличие от стражника, оружия у меня не было, но если я ударю его достаточно сильно и быстро, то сумею вырубить и избежать драки. Возможно, это было безрассудно, но что мне оставалось делать — закрыть уши и отправиться по своим делам? Двигаясь как можно тише, я вошла в переулок и заметила деревянный ящик с гниющей капустой. Я приподняла его, преодолела расстояние до стражника и ударила его ящиком по затылку. Ящик хрустнул и развалился. Стражник рухнул на девушку, которая издала ещё один пронзительный вопль ужаса. Я влепила ему ногой в челюсть, чтобы он уж точно не сумел подняться. Девушка в разорванной блузке отползла назад: меня она, похоже, боялась так же сильно, как и того, кто на неё напал. Бессмысленная затея: переулок упирался в деревянную стену, бежать было некуда, разве что мимо меня.

— Я здесь, чтобы помочь, — сказала я мягко. — Пойдём со мной, нужно убраться отсюда, пока…

Я так и не сумела закончить фразу, поскольку жестокий удар в висок свалил меня на землю. В глазах плыло, я попыталась подняться на ноги, но обнаружила, что на меня направлено обнажённое лезвие. Я смотрела в глаза второму стражнику, и у этого на плечах были полоски сержанта. Лицо было мрачным, кончик меча он держал в паре сантиметров от моего горла.

— Джозеф, — спокойно произнёс он, — ты в порядке?

Человек, которого я ударила ящиком, со стоном перевернулся и осторожно поднялся на ноги.

— Подобралась сзади, тварь, — выплюнул он. — Наверняка синяк будет.

— Радуйся, что у неё не было ножа, идиот, — возразил он.

— Он пытался её изнасиловать, — просипела я. — Какого чёрта бьют именно меня?

По лицу сержанта пробежала волна брезгливости, но он избежал моего взгляда.

— Ты говорил, что бросишь этим заниматься, — произнёс он, рассматривая своего товарища. Ты обещал, Джозеф.

«Джозеф» отмахнулся от него.

— Никто бы не узнал, если бы она на меня не налетела, Аллен, — ответил он. — Сломаем им несколько пальцев, чтоб знали своё место, и пусть идут, смена почти закончилась.

Сержант — очевидно Аллен — вздохнул.

— Посмотри на эту блузку, Джозеф. У неё на груди вышит герб имперского дома сирот. Поднимется много шума, если она вернётся домой со сломанными пальцами, — заметил он.

Глаза несостоявшегося насильника округлились от страха.

— Проклятье, — выругался он. — Что нам делать? Я не могу сесть в тюрьму. Кто будет кормить моих детей? У Бесси даже нет работы.

Я бросила взгляд в сторону девушки. Она сжалась в комочек в углу, дрожа словно осиновый лист и пытаясь соединить края разорванной одежды. Взгляд был отсутствующий, словно её на самом деле вообще здесь не было. С этой стороны помощи ждать не стоит. Всё это… выглядело не слишком хорошо.

— Нам придётся их убить, — ровно сказал сержант. — Без оружия, иначе это вызовет слишком много вопросов. Наткнулись на их тела во время обхода, свидетелей нет, подозреваемых нет.

Пошло оно ко всем чертям! Резким движением я отбила руку, которая держала меч, и попыталась встать на ноги. Лезвие я отвела, но сержант вломил гардой меча мне в плечо. В этот момент я как раз пыталась встать, так что я пошатнулась и едва не упала. Я попыталась подавить панический крик, но осознание того, что я застряла в переулке с двумя вооруженными людьми, каждый из которых был больше и сильнее меня, нисколько этому не помогло. Стражник навалился на меня, я же попыталась расцарапать ему лицо. Выступила кровь, и он зашипел от боли. Но этого было не достаточно. В какой-то момент он бросил меч, прижал меня к стене, схватил мои руки и пододвинулся так, чтобы я не смогла как следует ударить ногой.

— Джозеф, — сказал человек сдавленным голосом. — Займись второй. Но сначала пообещай мне, что это был последний раз. Мы не можем постоянно это делать.

Джозеф облизнул губы и нервно кивнул.

— Да, это было в последний раз, — пробормотал он. — В смысле, я не хочу, чтобы кого-то из-за этого убивали.

Секунду спустя рука сержанта схватила моё горло и начала душить. Я попыталась ударить его, сдвинуть руку, он был сильнее, а мне не хватало воздуха.

— Не стоило тебе заходить в этот переулок, девчонка, — сказал Аллен. — Сейчас не те времена, чтобы изображать героя.

— Извечная ошибка — злорадствовать до того, как закончил дело, — мягко заметил голос.

Произошло какое-то движение, и из темноты появился огромный силуэт, который без усилий одним ударом свалил Аллена на землю и поднял второго мужчину за загривок. Я жадно втянула воздух. Меня охватил приступ кашля, и я не сразу сумела овладеть собой достаточно, чтобы оглянуться по сторонам. Девушка всё так же сжималась в углу, словно впав в ступор. Незнакомый мужчина опустился возле неё на колено. Он накинул ей на плечи толстый тёмный плащ, затем встал. Жуткий взгляд зелёных глаз встретился с моим. Лицо было бледным, а тело скрыто под гладкими стальными пластинами, хотя он двигался так, словно килограммы металла весили не больше шёлковой рубашки. Отметив присутствие на его поясе меча, я повернулась ко второму человеку, возникшему в переулке. Это оказалась женщина. Фигура, по крайней мере, была женской. Но она была на три головы выше меня и в два раза шире. Она без малейших видимых усилий держала барахтающегося в воздухе Джозефа за загривок. Я не сумела разглядеть, была ли она вооружена. Плащ закрывал всю её фигуру от пяток до самой шеи. Я заставила себя подняться, подавив очередной приступ кашля. Я ощущала себя чертовски неуютно под пристальным взглядом зеленоглазого мужчины. Аллен, кажется, собирался встать на колени, так что я пнула его в челюсть, испытав нотку удовлетворения.

— Возможно, лежать на земле было бы мудрее, сержант, — произнёс мужчина. — Последствия дальнейшего сопротивления могут показаться вам не слишком приятными.

— Спасибо вам, — обратилась я к незнакомцам. — Я думала мне конец.

Мужчина наклонил голову, принимая мою благодарность.

— Капитан, — заговорил он, не поворачивая головы, — не могла бы ты утихомирить нашего второго друга?

Движением, настолько быстрым, что я не успела его разглядеть, она вломила кулаком Джозефу в живот — тот выдохнул, его почти вырвало — затем ударила в висок, отчего тот безвольно обвис. Затем она взвалила тело на плечо. Всё это время она держала его на весу, и её это, кажется, нисколько не утруждало. Аллен издал сдавленный звук.

— Я знаю, кто вы, — просипел он. — Вы Чёрный Рыцарь. Сэр, мы на вашей стороне!

Я непроизвольно шагнула назад, желудок сжался от страха. Напасть на стражника со спины было одно, но если сержант был прав, значит, я стояла лицом к лицу с воплощением ужаса. «Проклятье, из всех людей, кто мог войти в этот переулок…» От количества убитых этим зеленоглазым человеком любому мяснику могло стать дурно. В Равнинах не было мужчины или женщины, кто не слышал бы это Имя. А если второго стражника держала именно та самая Капитан, значит, я уж точно попала. Говорят, она как-то убила огра единственным ударом молота. Боги, только посмотрите на неё, в ней должно быть два с половиной метра роста.

— Нет, — пробормотал Рыцарь. — Не на нашей.

Он взмахнул закованной в броню ногой и сержант присоединился к своему сообщнику в мире снов.

— Если память мне не изменяет, Саба, у нас есть безопасный дом в паре кварталов отсюда, — добавил он секунду спустя. — Давай пока отправим их туда.

Капитан приподняла бровь.

— Мы не отдадим их страже?

— Тогда меньше чем через час Мазус об этом узнает, — ответил Рыцарь. — Не стоит предупреждать его заранее.

— А девчонка?

Они оба взглянули на жертву, которая под плащом Чёрного Рыцаря всё ещё сжималась в комочек и дрожала словно лист.

— Пусть один из наших людей отведёт её домой, — решил он. — Мне кажется, на сегодня ей достаточно впечатлений.

Слоноподобная женщина отдала честь и, не снимая с плеча несостоявшегося насильника, ухватила сержанта за ногу. Бесцеремонно волоча его по земле, она свернула за угол.

— Вы... — простонала я, горло всё ещё горело, — вы и вправду он?

Темноволосый мужчина улыбнулся, хотя улыбка и не коснулась его глаз. Они были холодны как лёд, их зловещий зелёный оттенок пробирал меня до кончиков пальцев. Я встречала людей с зелёными глазами, но никто из них не обладал настолько бледной кожей. Глаза выглядели так, как, вероятно, выглядят глаза фей, и нельзя было отрицать, что его окружала аура принадлежности иному миру. Он ведь даже ничего не ответил, но одна только тяжесть его внимания заставила меня ощущать себя кроликом под взглядом хищника, словно ему достаточно было моргнуть, чтобы лишить меня жизни. Наверное, в такой ситуации некоторые люди остолбенели бы от ужаса, но я ненавидела испытывать страх. Другие девушки в приюте никак не могли понять, зачем я постоянно забираюсь на крышу и стою там на самом краю, ведь все знали, что я боюсь высоты. От них ускользнуло главное: в этом-то и был весь смысл. Я продолжала заниматься этим именно потому, что боялась высоты. Я не передумала, когда об этом начали шептаться, и даже после того, как заявили, что если я так и буду таращиться на землю с высоты, то превращусь в горгулью. Я не была идиоткой, чтобы считать, что можно сопоставить борьбу с детским страхом высоты и взгляд улыбающегося чудовища, но принцип был тем же. Страх не владел мной — я владела им. Я посмотрела в глаза Чёрного Рыцаря и отказалась вздрогнуть даже тогда, когда его улыбка стала шире. «Может ты и хищник, но я уж точно не кролик».

— Действительно ли я Чёрный Рыцарь? — пробормотал он. — Да, не считая всего прочего.

Тяжесть отступила так же быстро, как и появилась, и я вздохнула, обнаружив, что сдерживала дыхание. Он специально это сделал, или это всё происходит у меня в голове? Не похоже, что страх был естественным, особенно сейчас, когда я уже не задыхалась. Я опасалась сообщать ему своё имя, но промолчать будет грубо, особенно после того, как он только что спас мою жизнь.

— Я…

— Катерина Найдёныш, из имперского приюта, — закончил он, и кровь моя застыла.

Откуда он знает моё имя? Неужели я по каким-то непостижимым причинам обречена на смерть? Насколько мне было известно, я не делала ничего незаконного, и не связывалась ни с кем достаточно тупым, чтобы восстать против имперской власти. Нет, заверила я себя, если бы он хотел моей смерти, он не стал бы вмешиваться, когда сержант душил меня. Тогда как же…

— Разве ты не слышала, моя дорогая? — произнёс он с сардонической усмешкой. — Я знаю всё.

На рациональном уровне я знала: это невозможно, но сейчас, стоя рядом с ним в тёмном переулке, где только что на моих глазах двух взрослых мужчин приструнили, словно котят, я практически могла в это поверить. — Тебе, тем не менее, ничего не угрожает.

— Должна сказать, вам не слишком хорошо удаётся меня в этом убедить, — ответила я, прежде чем сумела остановиться.

Я поморщилась, как только осознала произнесённые мною слова. «Гениально, Катерина, давай, подначивай человека, который может проглотить тебя целиком и не заметить». Похоже, меня слишком часто били по голове. Но он, к моему облегчению, засмеялся.

— Полагаю, тебе придётся поверить мне на слово, — ответил он.

Я не слишком хорошо представляла, чего стоит его слово, но я была не в том положении, чтобы спорить.

— Боюсь, мне на некоторое время потребуется твоё общество, — продолжил он.

Я нахмурилась.

— Зачем это? Вы сказали... ей, — я не решилась произнести настоящее имя Капитана, — что не станете передавать их в руки городской стражи.

Я не знаю, зачем я могла понадобиться, кроме как в качестве свидетеля, да и это ему вряд ли требовалось. Если правая рука Императрицы считает, что кому-то нужно умереть, тот просто умирает. Всё так и было устроено, и если кто-то был настолько тупым, чтобы спорить, то он, вероятно, должен был быть готов разделить ту же участь. Чёрный Рыцарь улыбнулся, и уже не в первый раз по моей спине пробежал холодок.

— За долгие годы я пришёл к убеждению, что обиженные должны иметь право голоса в вопросах возмездия.

Бросив последний взгляд в сторону девушки, имени которой я так и не узнала и которой уже помогал какой-то человек в чёрном плаще, я отправилась за Чёрным Рыцарем к выходу из переулка.

Место, куда мы направлялись, оказалось именно на таком расстоянии, как он и сказал. Я даже не успела начать думать о том, насколько мне было не по себе. Этот безопасный дом ничем не выделялся среди других домов по соседству, разве что десятком солдат в тяжёлой броне, которые безмолвно стояли у входа. Вот тебе и незаметность. Не то, чтобы я жаловалась: даже все стражники, вышедшие сегодня в патруль не рискнули бы связываться с этими парнями. Или, может быть, девушками? Было трудно понять, поскольку их лица закрывали забрала, а броня скрывала форму тел. Тем не менее, я знала, кто это.

Они называли себя Чёрной стражей, поскольку у праэси был какой-то пунктик по поводу добавления слова «чёрный» ко всему, что только можно. Это была личная элитная охрана Чёрного Рыцаря. Каждый из них был ветераном Полей Стреджес, способным, как я неоднократно слышала, противостоять десятку рядовых бойцов. Впрочем, подобные вещи говорили о многих людях. Завоевание было настолько вчистую проигранной войной, что для жителей Равнин единственным способом совладать с этой психологической травмой было вознести завоевателей на пьедестал. Чёрный Рыцарь кивнул страже и вошёл в дверь. Я, не говоря ни слова, последовала за ним.

Капитан — которой нигде не было видно — а, может быть, один из безликих солдат, стоящих снаружи, уже зажёг по всей комнате свечи. В углу стояла ветхая кровать и стол с парой стульев. Другой мебели не было. Красть нечего, разве что, от полной безнадёги. Стражники сидели на полу у дальней стены. Руки связаны, рты закрыты кляпами. Оба были в сознании, и ни один из них не мог скрыть своего животного ужаса.

Не замечая их, Чёрный Рыцарь сел за стол, а я присела рядом. Свет свечей впервые позволил разглядеть мужчину, и я безо всякой скромности воспользовалась предоставленной возможностью. Сколько раз ещё я смогу увидеть этого человека так близко? По его лицу было совершенно невозможно определить возраст. На вид ему можно было дать от двадцати пяти до тридцати пяти лет, что означало, что он весьма неплохо сохранился, поскольку говорили, что ему около шестидесяти. Это было связано с Ролями. Они то ли замедляли старение, то ли сохраняли внешний вид неизменным. Мне всё ещё не было ясно, чего он от меня хотел. Но раз уж он не собирался ничего говорить, почему бы не задать вопросы, которые уже давно крутились у меня на языке.

— Ну, так что с ними будет?

Чёрный Рыцарь постучал пальцами по столу. Свечи создавали тени на его лице, которые словно жили своей собственной жизнью.

— Их передадут городской страже для суда и последующего наказания. Поскольку Лаура не на военном положении, то судить их будут по имперским законам. Попытка изнасилования карается как минимум пятью годами заключения. А для нашего доброго сержанта срок будет меньше, поскольку он только соучастник.

Пять лет. Это… Они же пытались её изнасиловать! А когда я их остановила, они, чтобы уйти безнаказанными, пытались меня убить.

— Всего-то? — заметила я. — После того что они сделали, они проведут пять лет взаперти с неважной кормёжкой, а затем вернутся на улицу?

Чёрный Рыцарь приподнял бровь.

— Ты недооцениваешь непривлекательность исправительных учреждений Лауры, но по существу всё верно.

— Совершенно недостаточное наказание, за то, что они пытались сделать. За то, что они сделали бы, если бы нам не повезло, и не появились вы, — воскликнула я.

Человек с бледным лицом бесстрастно смотрел на меня. За всю свою жизнь я слышала про него много историй. Несколько из них промелькнули перед моим мысленным взором, каждая неправдоподобнее другой. «Однажды он оседлал дракона. Его меч питается душами невинных, и потому он никогда не терпит поражения в поединке. Он видит будущее и читает мысли своих врагов. Он завоевал Равнины за месяц, превратив свою армию в оборотней. Для орков он — воплощённое божество, а для гоблинов — что-то вроде короля». Рассказывали, что в нём течёт кровь гигантов, но учитывая, что рост его не дотягивал и до ста восьмидесяти, это наверняка была неправда. Остаётся надеяться, что неправдой было и его умение читать мысли, поскольку я бы предпочла, чтобы в мою голову никто кроме меня не заглядывал.

— Есть и другой вариант, — наконец сказал он.

Медленно, осторожно он вытащил из ножен на поясе нож и положил его на стол. Я настороженно посмотрела на оружие. Даже с того места, где я сидела, лезвие выглядело острым и опасным.

— Знаешь ли ты, что отличает людей, обладающих Ролью, от тех, у кого её нет, Катерина? — спросил Чёрный Рыцарь.

Я покачала головой.

— Воля, — ответил он. — Твёрдая вера в то, что они знают, как поступать правильно, и готовность действовать в соответствии с этой верой.

У меня перехватило дыхание. Он что, намекает на то, о чём я подумала?

— Так что скажи мне, Катерина Найдёныш, — произнёс он бархатным голосом. — Что, по-твоему, правильно?

Он аккуратно коснулся ножа и повернул его рукояткой ко мне.

— Насколько далеко ты готова зайти, чтобы воплотить эту веру в жизнь?

Я ощутила взгляды двух связанных стражей, но постаралась их не замечать. Я твёрдо посмотрела в глаза Чёрного Рыцаря, ощущая бешеный стук сердца в груди. В мои руки только что передали жизни двух людей, и если я хочу погасить свет в их глазах, мне нужно лишь принять этот дар. Смогу ли я на самом деле это сделать? Имею ли я право судить их? Каждая секунда, проведённая в Доме Света, говорила мне о том, что это будет убийством. «Пять лет, — напомнила я себе. — Пять лет, и они вернутся на улицы».

Мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа.

Я поднялась, и глаза Джозефа распахнулись от страха, когда я присела возле него на одно колено. В комнате всё исчезло, в целом мире всё исчезло, остались только мы вдвоем. Кожаная рукоятка показалась мне липкой, но я сжала руку крепче и вынула его кляп. Если я это сделаю, если я действительно собираюсь это сделать, я должна знать. Я ощутила взгляд Чёрного Рыцаря, но его это не касалось. Это касалось только меня, и решения, которое мне предстояло принять. Всю свою жизнь я говорила себе, что должна суметь получить власть, получить её для того, чтобы исправлять то, что неправильно. Чтобы сделать всё лучше. И вот, пожалуйста, мне дали власть над жизнью двух человек. Власть, воплощённую в нескольких сантиметрах холодной стали.

— Ты уже делал это раньше, — наполовину спросила, наполовину констатировала я.

На секунду он смутился, затем в его глазах вспыхнуло нечто, что вызвало во мне волну отвращения. Словно он и не понимал даже, насколько мерзким было то, что он хотел сделать.

— Послушай, — сказал он. — Я не хотел. Просто… она так оделась… В смысле, какая приличная женщина будет расхаживать так ночью…

Я перерезала ему горло.

Это не было осознанным решением. После того, что он сказал и что сделал, я решила, что он заслуживает смерти, а моя рука просто сделала всё остальное без какого-либо моего вмешательства. Параллельный земле разрез рассёк крупные артерии — именно так мясник закалывает свиней на рынке. Может быть, если бы я чаще ходила в Дом Света, я бы отправила его в тюрьму, но всё, о чём я могла думать: что будет после того, как он освободится? В следующий раз, когда он поймает девушку в тёмном переулке, меня там может и не оказаться. Я наблюдала, как кровь изливается из его горла, как он смотрит на меня, словно я его предала. Интересно, должна ли я что-нибудь почувствовать? Печаль, грусть, может быть, тошноту от вида умирающего человека. «Он бы её так быстро не убил», — подумала я. Когда я подошла к сержанту, его лицо приняло смиренный вид. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

Второй разрез был более чистым.

Несколько секунд я продолжала наблюдать, как кровь стекает с лезвия. Забавная штука, убить кого-то. Ожидаешь, что прозвучат фанфары, что гром ударит, или вес возмущённых Небес обрушится на твои плечи. Но всё что я ощущала — это онемение. Лишь на ладони осталась отметина из-за того, как сильно я давила на нож. И кровь заляпала блузку. «Теперь я убийца. Должна признать, не так я представляла себе этот вечер». Шутка была безвкусной, но я всё равно улыбнулась, потому что ощущать себя бессовестной сукой было лучше, чем ещё глубже погружаться в апатию.

— Так всегда и бывает? — спросила я, не отводя взгляда от тела сержанта и красной улыбки, которую я нарисовала на его горле.

— Когда принимаешь хладнокровное решение? — произнёс Чёрный Рыцарь прямо за моей спиной. — Да.

Я кивнула и не стала сопротивляться, когда он помог мне встать.

— Они заслужили это, — сказала я человеку с бледным лицом, глядя ему в глаза.

Он не стал спорить.

— Они заслужили это, — прошептала я самой себе.

Он проводил меня к двери, и мне было всё равно, куда мы уходим, лишь бы оказаться подальше от этого дома. Прохладный ночной ветерок овеял моё лицо, и я услышала, как кто-то из Чёрной стражи вошёл в дом, но постаралась не замечать, что именно там происходило.

— У меня к вам вопрос, Лорд, — спросила я через несколько мгновений. Голос был словно чужой, словно исходил из чужого тела.

— Зови меня Чёрный.

— У меня есть к вам вопрос, Чёрный.

— Я слушаю.

— Вы ведь чудовище, верно? — спокойно спросила я в ночи, искоса взглянув на него.

Он улыбнулся.

— Самого худшего рода, — ответил он.

Не знаю, что это говорит обо мне, но впервые с тех пор, как вошла в переулок, я почувствовала себя в безопасности.